Фото: Константин ЧУБЕНКО
Режиссёр и педагог Павел Любимцев поставил в Московском театре сатиры "Ночь ошибок" Оливера Голдсмита. Старинный английский фарс вернул зрителю то, чего ему по нынешним многотрудным временам так не хватает, - беззаботный жизнерадостный смех.
Мировая драматургия может лишь сожалеть о том, что Оливер Голдсмит ушёл из жизни так рано: в прозе и эссеистике он успел намного больше. За сочинительство для сцены принялся лишь незадолго до смерти, и, как знать, отпусти ему судьба больше времени, пожалуй, Шеридан, Бомарше и Скриб нашли бы в нём весьма и весьма серьёзного соперника. Но сложилось так, как сложилось – из-под пера самого остроумного ирландца своего времени вышла только одна законченная комедия – игривая, хулиганистая и[?] совершенно не злая. По части обличения нравов эпохи «промышленного переворота», когда на смену идиллической сельской Англии пришла промышленная Британия, мистер Голдсмит мог хоть кого за пояс заткнуть – его памфлеты разлетались как горячие пирожки. Но театр, по его глубокому убеждению, был тем местом, где человек мог заглянуть на солнечную сторону жизни, позабыв на время о дождях и туманах, среди которых ему приходится существовать.
Как многие, кому довелось прожить полную лишений и отчаяния жизнь, Голдсмит знал цену незлобивому смеху, когда тот, над кем подшутили, и сам готов рассмеяться вместе со всеми. В «Ночи ошибок» умники не обличают дураков, поскольку в ней нет ни тех, ни других: каждый персонаж в свой черёд попадает в нелепую ситуацию, а это вполне в человеческой природе. Вот чем, судя по всему, мила режиссёру эта пьеса. Зритель устал от депрессивных нокаутов, в которые его с завидной регулярностью отправляют нынешние ниспровергатели от театра в заботе о его, зрительском, благе. И «Ночь ошибок» – антидепрессант из разряда сильнодействующих.
Спектакль получился нарядным и праздничным. Сдержанная чёрно-белая графика старой усадьбы с огромными часами в центре (сценография Андрея Беликова) добавила сияния наивной пышности туалетов (художник по костюмам Евгения Мирошниченко). Малая сцена обжита как «театр в театре»: милые перешёптывания персонажей со зрителями, без которых немыслима пьеса XVIII столетия, ткут невесомую атмосферу игры, которую зал принимает с детской радостной непосредственностью.
Два столичных щёголя отправляются в английскую глубинку за невестами, и недоразумения начинаются, вопреки названию, задолго до наступления ночи.
Тони Ламкин, бесшабашный гуляка и охотник, которому не хочется ни учиться, ни жениться (обаятельный в своих дерзостях Сергей Колповский, азартно раскручивая пружину запутанной интриги, кажется, наследует тонкую ироничность Андрея Миронова), шутки ради направляет незадачливых путников в дом своего отчима мистера Хардкасла, выдавая его за гостиницу, а главу семейства – за её хозяина. Соль же шутки в том, что мистер Хардкасл намерен выдать свою дочь Кэт за одного из этих лондонских франтов – Чарли Марлоу.
На беду Чарли его молодецкая удаль просыпается лишь при виде какой-нибудь деревенской простушки, в присутствии же светских дам он цепенеет. Сергей Бескакотов играет очаровательного растяпу, но при точном следовании непростому внешнему рисунку роли пока ещё не до конца освоился с главным мотивом поведения своего персонажа: с простушкой можно быть самим собой, с девушкой из общества приходится притворяться, а именно этого Чарли больше всего и не хочется.
Мисс Кэт, решив узнать, каков на самом деле её чересчур застенчивый жених, выдаёт себя за гостиничную служанку. Евгения Свиридова с лёгкостью преображается из «барышни» в «крестьянку» и обратно, и слегка нарочитая гротескность этих метаморфоз вполне оправданна – любви в её сердце ещё только предстоит проснуться.
Любовная же линия отдана второй юной паре – Констанс, племяннице хозяйки дома, и Хэстингсу, приятелю Марлоу. Нежную страсть в комедии играть чрезвычайно сложно, особенно героям второго плана. Возможно, поэтому, несмотря на обилие романтических сцен между своими персонажами, Антон Булгак и Марина Маняхина гораздо убедительней выглядят в линии детективной – с похищением наследства мисс Констанс и её самой.
Зато мистер и миссис Хардкасл (Александр Чернявский и Светлана Рябова) являют собой прелестную комическую пару, которой подвластны все краски их весьма непростых ролей. Добропорядочный провинциальный сквайр совершенно искренне любит всё старое – старые вина, старые обычаи, свой старый дом и больше всего – свою «старую» жену. В доме его не слушаются даже слуги (Иван Федотов в роли Диггори – неиссякаемый фейерверк уморительных эскапад), дочка капризничает, пасынок бездельничает, супруга спит и видит, как женить непутёвого сыночка на наследстве своей небедной племянницы и махнуть в Лондон. Но мистер Хардкасл (сиречь «неприступный замок» – ох уж эти говорящие английские фамилии!) не ворчит на жизнь, а радуется ей, вызывая у зрителя искреннее уважение. И даже тираническая материнская любовь миссис Хардкасл, вынуждающая её развить бурную деятельность по устройству всеобщего, как ей кажется, блага, вызывает у публики снисходительную улыбку, а не гневный протест.
До наступления ночи в усадьбе Хардкаслов происходит немало забавного. Все подшучивают над всеми, мимоходом расстраивая планы друг друга, но никто ни на кого не в обиде. Глас рассудка, как это и положено по законам жанра, смешивается с блеском лёгкой болтовни. Зрители смеются. Ошибки исправляются. И становится очевидным, что в любом веке очень непросто оставаться самим собой и ещё труднее не ошибиться в выборе того, кто будет достоин твоей искренности.
Теги: искусство , театр