Так выглядит сегодня дворец Цецилиенхоф, у входа в который 70 лет назад снимались три лидера
Фото: Фёдор ЕВГЕНЬЕВ
В официальных документах и прессе она именовалась "Берлинская". Однако в бывшей столице рейха после войны не нашлось ни одного здания, пригодного для встречи трёх самых могущественных людей мира. Да и безопасность в огромном городе обеспечить было сложно: подвалы, руины, простреливаемые пространства, большое население, неразорвавшиеся бомбы и снаряды и т.п.
О политическом значении конференции написаны многие тома. Но о том, как она готовилась, о «бытовой» её стороне - совсем немного. Коекакая информация, кстати, не рассекречена и 70 лет спустя.
Почему Потсдам?
26 мая 1945 года в Москву в очередной раз прилетел Гарри Гопкинс, бывший советник президента Рузвельта, а тогда – спецпосланник его преемника Гарри Трумэна. В беседах со Сталиным и было окончательно определено место встречи «большой тройки», призванной установить послевоенный мировой порядок. Это дворец Цецилиенхоф в потсдамском Новом саду – не пострадавшая от бомбёжек загородная резиденция наследного принца Вильгельма, построенная в стиле английской усадьбы по технологии «фахверк» во время Первой мировой войны и названная в честь его обожаемой супруги Цецилии.
175 комнат, парадный зал высотой 12 метров, несколько входов, каменная стена, опоясывающая парк, прямые аллеи, два глубоких озера, как бы прикрывающих дворец. С точки зрения пространства и безопасности почти идеально.
Было ещё одно соображение. Дворец находился рядом с американским и британским секторами Берлина, куда уже в конце июня в соответствии с Лондонскими соглашениями 1944 года (подтверждёнными в Ялте) вошли войска союзников. Баланс интересов был, таким образом, соблюдён. В 20 минутах езды в британском секторе располагался аэропорт Гатов. В пяти километрах в советском – «коттеджное» (как бы теперь сказали) поселение Новый Бабельсберг с полутора сотнями вилл, где жили когда-то многие деятели немецкой киноиндустрии. В них и должны были разместиться делегации.
Операция «Терминал» началась в первых числах июня. Оставшихся обитателей «частного жилого фонда» срочно выселили. За две с половиной недели было проложено шесть километров новых дорог, 15 километров существующих реконструировано. Полностью обновлены водоснабжение, канализация, электрохозяйство. Перекинули и понтонный мост, обеспечивший союзникам прямую дорогу к аэропорту. Рядом с разрушенным мостом Глинике, соединявшим Потсдам с Берлином, построили вспомогательный – таким образом, участники конференции не должны были ездить через разбомблённый центр города.
Была произведена тройная минная проверка.
В принудительном порядке для работ привлекли 1200 немцев, но вскоре, учитывая секретность, их заменили на военнослужащих НКВД.
Для делегаций в Цецилиенхофе было подготовлено 36 комнат. Часть из них была обставлена мебелью из соседних дворцов, некоторые – конфискованной. Все комнаты, кроме кабинета Сталина, были оборудованы прослушивающей аппаратурой.
Проблемой оказался стол для общих заседаний. Такового не нашлось на месте, и его срочно изготовили на московской мебельной фабрике «Люкс». Диаметр – около шести метров. Вносили через окно[?]
Сапёры и строители работали по 14 часов в сутки.
Американский инспектор Флойд Паркс уже 23 июня оценил работу советской администрации на отлично. За организацию конференции и безопасность Цецилиенхофа отвечал 38-летний генерал-полковник Сергей Круглов.
Как они добирались
Президент Трумэн лететь через океан не решился. 7 июля 1945 года в шесть утра он ступил на борт тяжёлого крейсера «Аугуста», того самого, на котором Черчилль и Рузвельт 9 августа 1941 года провозгласили «Атлантическую хартию», ставшую впоследствии «Манифестом свободы». Во время похода впереди шёл тяжёлый крейсер «Филадельфия», чтобы сбивать удар волны, так как Трумэн плохо переносил качку. Президент наслаждался морским путешествием. Последний раз он был в Европе в 1918 году, во время прошлой войны.
Утром 15 июля он прибыл в Антверпен. Потом пересел на самолёт С-54, прозванный «священной коровой», и целых три часа по секретному маршруту летел до Берлина. В числе встречающих был 35-летний посол СССР в США Андрей Громыко.
Черчилль после парламентских выборов 5 июля вместе с женой и дочерью Мэри отдыхал на Бискайском побережье Франции. Валялся до полудня в кровати и читал, потом рисовал на натуре. К конференции не готовился, так как считал, что у него «всё в голове». 15 июля он на своём «Скаймайстере» вместе с дочерью (зенитчицей) вылетел из Бордо в Гатов. Прибыл почти одновременно с Трумэном.
Со Сталиным сложнее. Союзники говорили, что он отказался лететь, помня ужас перелёта в Тегеран, когда над иранскими горами была жуткая болтанка. По другим сведениям – врачи запретили. Сам же он заявил президенту Трумэну, что его «задержали переговоры с китайцами». И при этом извинился. Трумэн вежливо кивнул…
Американцы позже написали, что именно Сталин ввёл в советский государственный этикет «дипломатическое опоздание», дабы держать в нервозности партнёров. Привычка прижилась…
Сталин выехал в бронированном салон-вагоне спецпоезда утром 15 июля. Поезд шёл опять же по спецмаршруту и прибыл в Потсдам 17 июля. Безопасность движения обеспечивали 17 тысяч военнослужащих НКВД и 1515 оперативных сотрудников. На каждом из 1923 километров пути стояло от шести до 15 человек. Курсировало восемь бронепоездов НКВД.
На вокзале вождя встретили Г. Жуков, Н. Кузнецов и А. Вышинский. Эскорт двинулся в Новый Бабельсберг по совершенно пустым улицам: всем жителям было запрещено под угрозой расстрела покидать дома и даже подходить к окнам; примерно половина окон на маршруте была заколочена.
Пока Сталин ехал…
Союзники 16 июля решили осмотреть поверженный Берлин. Трумэн вместе с сопровождающими погрузился в огромный кабриолет «крайслер» и, по дороге побратавшись с войсками, въехал в центр города. Там ещё пахло трупным зловонием, гарью и канализацией, почти полностью разрушенной. Трумэна поразило скопище женщин с детьми, казалось бы, бесцельно снующих со своим скарбом туда-сюда. Это действовало на нервы… Было жарко. Он направился назад, в тенистый Потсдам. Надо иметь, правда, в виду, что примерно в это время в Аламогардо (штат Нью-Мексико) была взорвана первая атомная бомба. Президент ждал результата.
Черчилль взял с собой на экскурсию доверенных: личного врача лорда Чарльза Морана и постоянного секретаря МИДа сэра Александра Кадогана. Подъехав к Рейхстагу, премьер, к ужасу охраны, вышел и поднялся по ступенькам, посмотрел на надписи на стенах и вернулся к машине, которая медленно двинулась в сторону бывшей имперской канцелярии. За ней побежала толпа репортёров, британские и советские солдаты. Спустившись в бункер Гитлера, Черчилль буквально через минуту вышел. Во дворе советский сопровождающий показал ему пятно и канистры – место, где были сожжены трупы Гитлера и Евы Браун. Кадоган и Моран взяли на память «железные кресты» (предположительно самого фюрера).
Уже в Потсдаме все участники экскурсии – как американцы, так и англичане – приняли ванны с обильной дезинфекцией.
Где они жили
2 июля 1945 года Лаврентий Берия сообщил Сталину и Молотову, что для советской делегации подготовлено 62 виллы общей площадью 10 тысяч кв. метров. Для товарища Сталина – двухэтажная, в 15 комнат, площадью 400 кв. метров, с открытой верандой и мансардой (вилла была построена выдающимся архитектором Альфредом Гренандером для семьи владельца универмагов Пауля Херпиха). Особняк окружал огромный парк. В доме был оборудован центр дальней связи. Неподалёку две взлётно-посадочные полосы.
Для Молотова предназначался двухэтажный дом в 11 комнат.
Охрану объектов осуществлял 7-й полк НКВД и 1500 оперативных сотрудников. Ответственным за безопасность был генерал-лейтенант Николай Власик.
Резиденция Сталина и «малый Белый дом» Трумэна (вилла примерно такой же площади, с мансардой и террасой на озеро Грибниц) располагались на одной улице, которая с 1938 года называлась Улицей штурмовиков (Stra[?]e der SA) и которой к конференции едва успели вернуть прежнее название – Улица кайзера (сейчас она носит имя Карла Маркса).
Бывшего владельца виллы издателя Х-Д Мюллер-Гроте выставили на улицу, дав час на сборы (впрочем, ему повезло: могли бы и шлёпнуть, он был эсэсовцем).
В непосредственном окружении президента было 53 человека. Причём офицер связи и камердинер жили вместе с ним на вилле.
Черчилль занимал не менее роскошный дом. Он был построен одним из основателей школы «Баухаус» Людвигом Мис ван дер Роэ для совладельца Дойчебанка Франца Урбига. Вилла располагалась между особняками Трумэна и Сталина. Привести её в окончательный порядок помогли, кстати, советские офицеры, предоставившие необходимые материалы с киностудии UFA.
Для членов британской делегации и обслуживающего персонала было выделено около 60 вилл и других строений. Предусмотрены были парикмахерская, танцевальный зал, бар, небольшой бассейн, даже зал приёмов, где высокопоставленные британцы могли принимать гостей. Выпивка была дешёвой.
Не обошлось без курьёзов. В одну из первых ночей под Черчиллем развалилась кровать, которую, правда, немедленно починили.
Представьте себе, если бы такое произошло со Сталиным…
Вместе с Черчиллем на вилле жили его дочь Мэри и телохранитель – детектив-инспектор Томми Томпсон.
Что они ели
Еда была важной составляющей конференции. Берия сообщал, что для снабжения товарища Сталина и высоких членов делегации в семи километрах от Потсдама заложены специальные скотоводческая и птицефермы, а также овощное хозяйство. Открыты спецпекарни. Весь персонал – из Москвы.
На вилле вождя – трёхдневный запас продовольствия, деликатесов, напитков.
Для Трумэна и Черчилля минеральная вода, свежие продукты, деликатесы, вина, шампанское, алкоголь всех сортов, даже пиво доставлялись каждый день самолётами из Парижа и Лондона по составленному лейб-поварами списку. Список Черчилля был, правда, поскромнее, чем у коллеги.
Не только за столом заседаний, но и за обеденным столом внутри «большой тройки» шло соревнование. Кулинарное. Тон задал Трумэн уже 19 июля. Рейнское 1937 года, элитное «бордо», шампанское Pommery 1934 года, водка, портвейн, особо старый коньяк. Всё это к фуа-гра, икорке, филе-миньон.
Сталин ответил 21 июля. Вот как записал Трумэн: «Поначалу икра, водка, коньяк. В конце дыня с шампанским. В промежутке рыба копчёная, рыба свежая, дичь, курица, утка, все виды фруктов. Каждые пять минут – тост. Я насчитал не менее 25».
Из СССР были приглашены два пианиста и две скрипачки. Дамы Трумэну не понравились: толстоваты.
Будучи, видно, в раздражении, Черчилль решил в этот вечер выписать на свой приём 23 июля капеллу Королевских ВВС.
И выписал. Премьер потчевал гостей черепаховым супом, жареным морским языком и своим любимым блюдом – английской ветчиной. Любитель униформы, он по возможности вычёркивал из списка приглашённых штатских…
После полуночи разомлевший от оркестра и коньяка Черчилль назвал Сталина великим. Оркестр грянул три гимна.
Британский лидер уже знал, что проигрывает парламентские выборы.
Через день он уехал подавать прошение об отставке.
Симпатии и антипатии
В принципе Сталину удалось навязать партнёрам не только выгодные ему политические решения, но даже привычный ему ритм жизни – ночной. Так, он однажды начал ужин с Черчиллем в 20.30, а закончил в 1.30. Вообще редко какая встреча заканчивалась до часу ночи. А потому в Цецилиенхофе поздним утром совещались министры иностранных дел и эксперты, и только после обеда к ним присоединялись главы делегаций. И то не всегда. Главное рабочее время – вечер, поздний вечер. Например, 28 июля пленарное заседание, в котором участвовал новый премьер-министр Великобритании Клемент Эттли, началось в 22.30.
После отъезда Черчилля «большая тройка» превратилась в «большую двойку». Трумэн встретился с Эттли в своей резиденции и больше ни разу не проводил с ним совместных совещаний, не просил ни его совета, ни его согласия ни по одному вопросу. Не говоря уже о Сталине. Им было скучно с этой серой личностью. Черчилль впоследствии писал, что Сталину нравились их словесные перепалки. Трумэн же был холоднее и держал дистанцию по отношению к советскому вождю.
Последнюю точку при обсуждении самого болезненного вопроса о репарациях поставили без участия главы британского МИДа Эрнеста Бевина.
В ночь на 2 августа председатель конференции Гарри Трумэн (предложенный, кстати, на эту роль Сталиным на первом же заседании) объявил, что «Берлинская конференция закрыта» и пожелал всем: «…до новой встречи, надеюсь, в Вашингтоне». «Если даст Бог», – усмехнулся атеист Сталин.
Вместо комментария
Известно ещё далеко не всё о Потсдамской (Берлинской) конференции. Передо мной совместный приказ № 8 от 11 августа 1945 года, подписанный начальником военных сообщений Группы советских войск в Германии А. Черняковым и начальником транспортного отдела Советской военной администрации И. Квашниным. Приказ касается передачи железнодорожного обслуживания в советской зоне немецким железнодорожникам. В пункте 2 сказано, что отрезок Потсдам–Франкфурт (Одер) остаётся в ведении советской администрации до перевода колеи на ширину 1435 мм. Это значит, что к Потсдаму шла широкая колея (1520 мм), по которой без перемены колёсных пар мог проехать литерный поезд Сталина. Значит ли это, что широкая колея была проложена и в Польше на расстояние почти 600 километров? Скорее всего. Иначе с доставкой огромного количества военных грузов при освобождении Польши и Германии могли быть серьёзные проблемы. Если это так, то это настоящий подвиг советских военных железнодорожников.
И последнее. О реальном значении Потсдамской конференции, которая, как многие не без оснований считают, ничего не решила, а только зафиксировала послевоенный статус-кво. С одной стороны, это вроде бы так. Но есть и глубинная основа, которая позволяет взглянуть на её результаты с иной точки зрения.
Во времена ГДР на «вилле Сталина» на улице Карла Маркса висела мемориальная доска, на которой, в частности, были выбиты знаменитые слова Сталина из заявления 23 февраля 1942 года: «Гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское остаётся».
Как бы ни относиться к вождю народов, но он, в отличие от американцев, всегда придерживался именно этой линии. Ведь ещё до того, как стали известны все зверства нацистов, в США уже существовали и активно обсуждались четыре плана раздела и уничтожения государства немцев. Франклин Рузвельт предлагал разделить Германию на пять отдельных образований: Баварию, Саксонию, Пруссию, Ганновер и Гессен. Плюс так называемая международная зона. Похожий план предложил и советник президента Самнер Уэллес – три не связанных между собой образования, причём Берлин и Дрезден должны были входить в некое государство Мекленбург.
Министр финансов Генри Моргентау считал, что государств должно быть всего два: Северогерманское и Южногерманское, на западе – «международная зона», а княжество Люксембург почему-то должно доходить аж до Кобленца.
И ещё один план ещё одного советника, а именно – Теодора Кауфманна. Он предполагал, что Германии не должно существовать вообще. Голландия разрастается до Эльбы и граничит с Польшей, к коей отходят Берлин и Росток. Франция увеличивается до чешской границы, а сама Чехия поглощает Дрезден и Лейпциг. К Бельгии присоединяется Кёльн с окрестностями.
Вот как странно распоряжается история. Масса планов, обсуждений и, казалось бы, грандиозных решений об изменении мира. А в сухом остатке – несколько слов тирана, напечатанных в «Правде» и выбитых в переводе на уже не существующей мемориальной доске.
Теги: Великая Отечественная война , Вторая Мировая война