Первая и последняя встреча с Умберто Эко
Литература / Литература / Поверх барьеров
Абдулла Камал
Теги: Умберто Эко , Абдулла Камал
М ы встретились с великим мастером в его доме. Я полагал, что эта встреча, на которую он столь любезно пригласил нас, займёт примерно 10–15 минут времени. Так думал и Сандро Тети, мой итальянский издатель, публицист. Но она продлилась ни много ни мало два часа. Маэстро Умберто Эко оказался очень гостеприимным человеком: долго водил нас по своей библиотеке, с удовольствием говорил на разные темы, угостил великолепным итальянским вином. Самое же главное – создал такую атмосферу общения, что я начал воспринимать его как человека, которого знаю давно. Обычно о нём говорили как о нелюдимом, необщительном человеке, но это было совсем не так.
Сандро – итальянский издатель моего романа «Неполная рукопись», прекрасно владеет русским языком, на этой встрече, им же организованной, был ещё и переводчиком. Он выслал экземпляр итальянского издания «Неполной рукописи» профессору Эко и попросил его высказать своё мнение о нём. Вступительное слово к этой изящной, прекрасно оформленной книге написал профессор Флорентийского университета, видный специалист по средневековой культуре Франко Кардини. Профессор Кардини был другом Эко. Думаю, что во многом благодаря вступительному слову Кардини недоступный мастер заинтересовался романом и прочёл его. Сначала я получил от Эко небольшое письмо, в котором он высказывал слова благодарности за книгу. Позже он пригласил нас с Сандро к себе в Милан.
…У выхода из лифта нас встречает сам Маэстро. Каждое его движение полно искренней задушевности. За чашкой кофе, после традиционных приветствий, разговор постепенно обретает русло. Под воздействием созданной Эко вокруг себя ауры мы легко, без всяких разведок и приготовлений, словно тысячу лет знаем друг друга, приступаем к разговору. И уже в самом начале нашей беседы он задаёт мне свой первый и неожиданный для меня вопрос (воспроизвожу его без изменений, так как я несколько раз просил Сандро перевести его как есть).
– Спрашивали ли ваши кретины вас, как здесь наши кретины спрашивают меня, о том, существует ли на самом деле эта рукопись или её нет?
Я в изумлении: «Эко – настоящий ясновидящий?!»
Хочу непременно отметить, что, задав этот вопрос, Умберто Эко не стал дожидаться ответа. Вернее, конкретные имена «провинившихся» его, конечно, не интересовали. Он, как мне показалось, вспоминая всё произошедшее с ним самим, хотел таким образом поддержать меня. Я не жаловался ему, да и не собирался делать это, но он прекрасно понимал, что всё так и должно было быть. Конечно же, кретины везде одинаковы.
Как только беседа началась, сразу после вопроса о «кретинах» профессор Эко сказал:
– Ваш роман захватывающий (итал. avvincènte – увлекательный, захватывающий), но его нельзя читать на пляже.
Сказал и улыбнулся. Затем он начал говорить о том, что нужно сделать для того, чтобы роман оказался более близок итальянскому читателю. Сандро рассказал ему о моём втором романе – «Долина кудесников», – который он намерен был перевести и издать. В таком случае профессор Эко счел нужным дать следующий совет:
– Иногда в тексте не уделяют должного внимания именам героев. Используют трехэтажные, даже четырехэтажные национальные имена. А это в переводном произведении создаёт существенные трудности для читателей из другой культуры. Постарайтесь подвести имена к простому знаменателю. Это очень важно.
Тут я вспомнил свою давнишнюю «проблему». Я задавал этот наболевший вопрос многим зарубежным литераторам, читателям, специалистам из различных стран, готовящим мой роман к печати. Их ответы не были однозначными. Задал я его и Эко:
– Как вы думаете, играет ли роль осведомлённость читателя, скажем итальянского, об эпосе «Книга моего деда Коркута» в его восприятии романа?
Честно говоря, его ответ оказался неожиданным. Я думал иначе. Эко решительно сказал:
– Конечно же, играет. Если бы читатель имел понятие о дастане, роман стал бы понятнее ему.
…В салон входит супруга Эко и, от души поприветствовав нас как старых знакомых, охотно подключается к разговору. В этой обаятельной, сохранившей красоту молодости женщине сразу ощущается и внутренняя красота. Пользуясь случаем, приглашаю их обоих в Баку.
– У вас есть книга – «Шесть прогулок в литературных лесах». Один наш профессор переводит эту книгу на азербайджанский язык. Может, на презентацию этой книги, а может, и на Гуманитарный форум?..
– С удовольствием приедем, не так ли? – Госпожа Эко, улыбаясь, смотрит на мужа.
– Можно, – с неожиданной для нас с Сандро лёгкостью соглашается Эко. – Но в начале года (а это случится через несколько месяцев) в Милане состоится презентация моей новой книги. И для меня здесь наступит сущий ад. Работы будет очень много. А после презентации, думаю, поговорим об этом конкретнее.
Мы с Сандро не скрываем радости. Сразу же в общих чертах я начинаю рассказывать госпоже Эко об ожидающих их в Азербайджане интересных встречах. Она, в свою очередь, задаёт мне массу вопросов.
Книгу Эко «Шесть прогулок в литературных лесах» переводит с английского профессор Азад Мамедов. Перевод можно считать завершённым. Эта небольшая по объему книга состоит из очень интересных литературных бесед. Эко составил её на основе своих лекций в Америке (кажется, в Гарвардском университете). Мне в ней больше всего понравилось то, что автор в соответствии с указанной самим Дюма внутригородской географией определяет, где и на какой ныне улице расположены дома его героев, прослеживает их дальнейшую судьбу. Говорит о том, как и в каких целях впоследствии – например, во время Французской революции – были использованы эти дома, в которых когда-то снимали квартиры всеми любимые герои Д’артаньян, Атос, Арамис, Портос и т.д.
Внимательно выслушав меня, Умберто Эко делает жест великодушия по поводу издания книги в Баку:
– Прекрасно. После издания книги можно приехать в Баку на её презентацию. Почему бы и нет? Кстати, я скажу своему литературному агенту, чтобы он не брал с вас столько же, сколько он обычно берёт с англичан и французов. Чтобы это был символический гонорар.
Сказав это, он улыбается своей мягкой невинной улыбкой.
Я еле сдерживаюсь. Маэстро, конечно же, не знает, что всё его творчество, чуть ли не полное собрание его сочинений, переведено и издано в Баку, и никакой литературный агент не ведает об этом.
…Умберто Эко вдруг поставил бокал с вином на стол и резко встал с кресла. Мы с Сандро переглянулись и точно так же встали. Мастер со свойственной ему пылкостью сказал нам:
– Пойдёмте со мной. Хочу показать вам свою коллекцию старинных рукописей.
Он, а вслед за ним и мы вышли из этого светлого салона, по не очень просторному, по обеим сторонам уставленному доходящими до потолка книжными полками коридору пошли в сторону комнаты, где хранились рукописи. Мимоходом замечаем несколько подъёмных механизмов (сидений). Нажав на кнопку этого механизма, с помощью автоматического устройства можно подняться наверх за нужной книгой на верхней полке.
В двух шагах от расположенной справа комнаты рукописей Эко резко остановился и, не глядя достав с одной из средних полок толстый томик в чёрном переплете, протянул мне:
– Это Джойс. Он пишет сложнее вас…
Я вспоминаю сказанную им недавно в салоне фразу «Ваш роман нельзя читать на пляже» и улыбку, охватившую при этом его лицо.
– Вы любите Джойса… – говорю я, листая книгу.
– Я написал книгу о нём, – с затаённой гордостью замечает Эко, скромно опустив глаза.
Конечно, я помню об этом. Но теперь я понимаю, что это истинная любовь. И мне кажется, что Эко, сколько бы раз ни шёл по этому коридору, мог пройти мимо бесчисленных книг слева и справа, иногда даже не обращая на них внимания, но никогда не проходил мимо полки с Джойсом, всегда останавливался здесь. Точно так же, как в этот раз.
Пройдя по коридору и свернув направо, мы оказываемся в просторной комнате, которую он с гордостью называет сокровищницей своих рукописей.
А вот и мои манускрипты… – объявляет Эко, широко раскинув руки, словно собираясь обнять и прижать к груди лежащие здесь кипы старинных и современных рукописей.
Некоторое время мы, зачарованные, не можем оторвать глаз от рукописей. Профессор снова, в свойственной ему манере, быстро подходит к одной из них, бережно, двумя руками берёт её с полки и прижимает к груди. Это большой, достаточно тяжелый, толстый фолиант в переплете из чёрной натуральной кожи. В центре комнаты стоит стол. На этот стол Эко кладет книгу, бережно перелистывает её.
– Этой рукописи 500 лет. Это Вергилий, – с умилением говорит Эко и слегка отходит назад, и уже с отдаления заворожённо, словно наслаждаясь красотой изящной женщины, смотрит на книгу. Я вспоминаю Бунина («Он смотрел на её долгое тело»)…
Эко опять обращается ко мне:
– Вы потрогайте листы, будьте смелее, посмотрите. Что почувствуете?!.
Он понимает, что я стараюсь быть предельно осторожным. Нельзя просто так дотронуться до 500-летней старины, повредить её. Но Эко подбадривает меня. Чуть ли не за руку подводит к книге.
Я мягко касаюсь листов. Вожу пальцами по бумаге. Неотрывно рассматриваю выведенные на этих больших листах латинские буквы, выстроившиеся как римские легионеры, словно получившие приказ оберегать затаённый смысл текста. Иногда эти буквы образуют изящный, элегантный хоровод, словно оживают, буквально пляшут на строках. Заглавные буквы – цветные. Иллюстрации поражают воображение. Что я ощущаю? Чувствую капризную игру, оживление латинских букв. Теперь они кажутся особенно изящными. Потому что эта рукопись – их родина. Языковая родина. Оказывается, буквы, находясь у себя на родине, в родном языковом пространстве, меняются, обретают особую прелесть.
Снова выходим в коридор, который начинает напоминать лабиринт. И по этому переполненному книгами лабиринту Эко продолжает вести нас за собой. Следующая остановка – комната «Эссеистика», где собраны его собственные книги, а также их переводы на разные языки.
Профессор так и говорит:
– А теперь пойдёмте в комнату моей писанины. В комнату «Эссеистика».
Украдкой гляжу на Умберто Эко, и в моей памяти всплывают имена таких великанов, как Микеланджело, Леонардо да Винчи, Рафаэль. Эко тоже принадлежит к этой могучей плеяде. Если те находили сокрытые в камне великолепные скульптуры и освобождали их, то Эко в бесконечном словаре находил спрятанный текст и даровал ему свободу.
По величине эта комната была такой же, как комната рукописей, но чуть светлее. Те же упирающиеся в потолок ряды полок, и на них книги, книги, книги…
На какие только языки его не переводили! Во мне зародилось сомнение, что в это огромное собрание книг, изданных легально, не вошли книги нелегальные, выпущенные без ведома Эко и его литературного агента. Если бы и они были здесь, то для размещения всех изданий понадобилось бы ещё несколько таких помещений.
– Хочу сделать вам небольшой подарок, – вдруг оборачивается ко мне профессор.
Пока мы с Сандро по одной рассматривали разбросанные всюду книги, Эко, сказав это, ушёл куда-то за полки и ненадолго исчез из виду. И вот мы видим его у полки чуть ли не под потолком. Он поднялся туда при помощи бесшумного подъёмного механизма. Спустя немного времени профессор вернулся к нам, держа в руках увесистый том.
– Это последнее издание на русском языке. Называется «История иллюзий. Легендарные места, земли и страны». Книга издана в России. Сейчас я надпишу её для вас.
Эко положил книгу на маленький столик, стоя написал что-то на титульном листе и вручил мне. Роскошное, в прекрасном переплёте, чуть ли не подарочное издание известного московского издательства «Слово». Я от души поблагодарил профессора и пробежал взглядом по строчкам надписи. Естественно, что ничего, кроме своего имени и подписи Эко, не смог разобрать. Сандро, заглядывая из-за моего плеча, торопливо читает и переводит: «Камалу Абдулле – с дружескими пожеланиями… Умберто Эко».
Мы переглядываемся, некоторое время молчим, опустив головы. Я не могу оторвать взгляда от книги, перелистываю её, а Эко, кажется, доволен тем, какое удовольствие смог доставить мне своим подарком.
Мы снова возвращаемся в салон, где начиналась эта наша первая и, к великому сожалению, последняя встреча. Я незаметно смотрю на часы, а затем на Сандро. Прошло полтора часа с той минуты, как мы вошли сюда. И теперь наш разговор начинает обретать иной характер – мы говорим обо всём понемногу…
Потом я, естественно, буду жалеть: надо было спросить ещё о том, о другом, сказать и это, и то… Но тогда мне казалось, что мы поговорили обо всём на свете. Иногда молчали. Это молчание тоже дорогого стоило.
Время прощаться приходит как-то незаметно, само по себе. Мы встаём одновременно. Дольше обычного задерживаемся у двери. Супруга Эко тоже вышла проводить нас. И естественно, что я расставляю последние точки над «i» касательно их визита в Азербайджан. Наконец, казалось бы, всё сказано, всё выяснено. Мы прощаемся в который уже раз.
– Итальянцев и азербайджанцев, помимо всего прочего, объединяет ещё одно качество – мы подолгу прощаемся у дверей.
После моих слов все мы смеёмся. Мы с Сандро Тети покидаем этих прекрасных людей…