Русский камень
Литература / Литература / Поэзия
Проханов Александр
«Ангел». Рисунок Александра Проханова
Теги: Александр Проханов
Александр Андреевич Проханов – одна из самых романтических фигур нашего времени. Часть своей жизни он провёл среди лесов. Другую часть – среди белоснежных храмов. Третью – среди бесчисленных войн и сражений. Он – свидетель революций, падения и восстания царств. Мы знаем его как прозаика. Его стихи – неожиданность для нас. Что ещё хранится в таинственной прохановской душе?
▪ ▪ ▪
Я книга неразрезанных страниц.
Я тот фонарь, где не бывает света.
Летела стая розовых синиц
И пропадала среди белых веток.
▪ ▪ ▪
Последних снов обугленные тени.
Последних слов осенняя трава.
Последний вздох несбывшихся хотений.
И выпал снег. Настали Покрова.
▪ ▪ ▪
Я в снегопад упал без одеяний.
Твоя рука в забытом серебре.
Брусничный лист божественных деяний
Красней, чем зори в чёрном ноябре.
▪ ▪ ▪
Твоих лугов заплаканные лица
И стон слепых гармоник на селе,
Где вянет голубая медуница
С пером светлей лазури на крыле.
▪ ▪ ▪
Я вижу сон. В часах опали стрелки.
Прошли на колокольню звонари.
Но звука нет. Две розовые белки
Высоких звёзд качают фонари.
▪ ▪ ▪
Я вышел на крыльцо бездонной ночью.
Ведро воды с упавшею звездой.
Ты мне открой, о, милосердный Отче,
Зачем снега пахнули резедой?
▪ ▪ ▪
И грянул бой, священный, рукопашный
Цветущих трав и птичьих голосов.
Так опадают осенью вчерашней
Цветные листья с голубых лесов.
▪ ▪ ▪
Я жил в лесах. Крик ворона горластый.
Еловых веток тёмные ресницы.
Я припадал к серебряному насту
И целовал стеклянный след лисицы.
▪ ▪ ▪
На белизне заснеженных страниц,
Где замерзает след стеклянный лисий,
У снегирей и золотых синиц
Расцвёл зари малиновый трилистник.
▪ ▪ ▪
Моих полков, пропавших под Смоленском,
Последний след истаявших дорог.
Мне покажи на празднике вселенском
Родной избы обугленный порог.
▪ ▪ ▪
Меня нашли в осенней лебеде
Средь чёрных стай, летевших на зарю,
Где золото на ветряной воде
И белый лев, склонённый к фонарю.
▪ ▪ ▪
В мой сад слетелись вещие синицы.
Железный век свой совершил прыжок.
Твоё лицо на белой плащанице
С моим лицом, как огненный ожог.
▪ ▪ ▪
Настольных книг лукавое коварство.
Винтовок сталь в кровавых кулаках.
Куда ж нам плыть? Плывёт за царством царство,
И Божий лик сияет в облаках.
▪ ▪ ▪
Я вижу сны окаменелых баб.
В пустых глазницах синие рассветы.
Я вижу след окаменелых лап
И слышу стук окаменелых веток.
▪ ▪ ▪
Мы шли с полками туркестанской степью.
Я помню командиров имена.
Мне губы обжигал солёный пепел,
Впивались в грудь колючек семена.
▪ ▪ ▪
Благоухай, пион, цветок забвений.
Я вновь целую дивные персты.
На полотне белеющих мгновений
Шелками шиты алые кресты.
▪ ▪ ▪
На горных ледниках сверкали грани.
И озеро, как голубое блюдо.
На той войне я был смертельно ранен.
Не пулей. Взглядом мёртвого верблюда.
▪ ▪ ▪
Я различаю голоса растений,
Опутавших мой череп безымянный.
Я тот, кто не отбрасывает тени.
Я – в тёмном небе свет зари румяной.
▪ ▪ ▪
Мне в колыбель упал зелёный лист.
На гроб легла сырая гроздь рябины.
Где та, с которой нежно обнялись,
Земную жизнь пройдя до середины?
▪ ▪ ▪
Я стал слепой. Во мне сгорели очи.
Меня враги, как дерево срубили.
Но вижу, в синеве московской ночи
Горят пятиконечные рубины.
▪ ▪ ▪
С кремлёвских стен, краснее земляники,
Сочится сок горячих топоров.
Где золотой главой Иван Великий,
Чернеют рты отрубленных голов.
▪ ▪ ▪
Прости меня, что лучшую из лучших
Я обижал и вольно, и невольно.
Безумная луна бежала в тучах.
За ней гналась кривая колокольня.
▪ ▪ ▪
У пулемёта разорвалась лента,
И вдруг такая тишина настала.
Трещал кузнечик в середине лета.
В саду на землю яблоко упало.
▪ ▪ ▪
Морозный дождь летел полями
И, прозвенев, умолк вдали.
Берёзы стали хрусталями
И наклонились до земли.
▪ ▪ ▪
Ещё был жив. Но мой прощальный взгляд
Следил, как богомольные старушки
Прилежно, по числу моих наград,
Кроили кумачовые подушки.
▪ ▪ ▪
Мой сон. У голубой воды
У стен гончарного Герата
Стоят осенние сады
С плодами спелого граната.
▪ ▪ ▪
Глаза без век и без ресниц.
Слепящий взрыв, горы паденье.
Огнём истерзанных глазниц
Мои последние виденья.
▪ ▪ ▪
Два корабля из серой стали
Дробили лёд седой и хрупкий.
Пересекли залив и встали,
Блеснув стеклом гранёной рубки.
▪ ▪ ▪
Я плыл по отражению дворцов.
Два белых льва ко мне тянули лапы.
Предзимний ветер дул в моё лицо
И мял края широкополой шляпы.
▪ ▪ ▪
Я погибал в последний день сраженья.
Моей любви оплавленный янтарь,
Где на воде струятся отраженья.
Дворцовый мост и золотой фонарь.
▪ ▪ ▪
Она ушла, как дивное виденье,
И на меня не обратила взгляд.
В пустом купе ещё витали тени,
Её духов печальный аромат.
▪ ▪ ▪
Бежал беглец, покинув поле боя.
Мерцала звёзд бегущая строка.
Ему вослед, засыпана землёю,
Тянулась друга мёртвая рука.
▪ ▪ ▪
Сияние даров не обретённых,
Воспоминаний меркнущая мгла.
Там фонарей струятся веретёна,
Там золотая невская игла.
▪ ▪ ▪
Грибов осенних полная корзина.
Росой обрызган синий сарафан.
Тот дивный день, тот шелест стрекозиный,
Лесных цветов таинственный дурман.
▪ ▪ ▪
Я – яма в прошлое. На дне её – цветы
И две войны, и лица милых женщин.
Но если в глубину заглянешь ты,
Увидишь дым, сочащийся из трещин.
▪ ▪ ▪
Там на брусчатке серебро разлито,
Зубец стены, медовый цвет дворца.
Там мавзолей из красного гранита
И лунный камень мёртвого лица.
▪ ▪ ▪
О жизни вечной вымыслам не верьте.
Как тень бесследная, пройдёт за родом род.
Я – мост, ведущий от рожденья к смерти.
Я – по мосту идущий пешеход.
▪ ▪ ▪
Средь чёрных волн, на диком побережье
Чуть светится печальная коса.
Здесь с каждым днём всё глуше и всё реже
Звучат певцов усопших голоса.
▪ ▪ ▪
Мой сон. У той горы высокой
Лилась река, блестя, как ртуть,
Струёй гранатового сока
На забинтованную грудь.
▪ ▪ ▪
Над бездною протянутый канат.
Парящий в вышине канатоходец.
Твоих духов осенний аромат.
Моей любви заброшенный колодец.
▪ ▪ ▪
Струитесь сны, места моих свиданий,
Средь синей мглы и зыбких фонарей,
У белых колоннад и жёлтых зданий
Лицо увидел матушки моей.
▪ ▪ ▪
Тебя всё нет. Мы ждём тебя веками.
Хочу понять. Но мне не суждено.
Белеет в придорожье русский камень.
Под ним лежит заветное зерно.