Воспоминания о родном поэте

Спецпроекты ЛГ / Литературная ярмарка

Теги: Надежда Болтянская

К 55-летию со дня рождения поэта Надежды Болтянской

Надежда Евгеньевна Болтянская родилась 19 февраля 1963 года в года Москве в семье небогатых советских интеллигентов. Надя очень любила праздновать свой день рождения и, пока были силы, приглашала в этот день своих подруг с мужьями. Горько сознавать, что она не дожила до своего 55-летия, и мы отмечаем этот день без неё.

Я хочу немного рассказать о некоторых событиях Надиной жизни и особенностях её поэзии. Для Нади с детства образцом в жизни была мама. Поэтому Надя хотела стать, как мама, микробиологом и поступить в МГУ на биологический факультет. В шестом классе она целый год занималась в биологическом кружке во Дворце пионеров и читала мамины книжки по микробиологии. Но мама отговорила её заниматься биологией и объяснила, что с её восприимчивостью к инфекциям ей нельзя быть ни микробиологом, ни медиком. Поэтому Надя решила заняться математикой. Поскольку у неё были нестандартные способности к этому предмету, она поступила в известную в Москве физико-математическую школу № 2, в которой училась с 8-го по 10-й класс. В этой школе она наконец-то оказалась в доброжелательной среде умных, интеллектуально развитых ребят, которую искала и которой не было в общеобразовательных школах. Математику в школе преподавал талантливый педагог Валерий Сендеров. Он очень поддерживал Надю и привлекал её к участию в соревнованиях с другими ведущими математическими школами Москвы. Кроме того, Надя несколько лет участвовала в городских олимпиадах по математике и занимала на них призовые места. Надя считала, что «вторая школа» сыграла большую роль в формировании её как личности. Окончила она школу с пятёрочным аттестатом.

После окончания школы Надя мечтала учиться на механико-математическом факультете МГУ, но в силу обстоятельств того времени и отсутствия связей ей пришлось поступить в Московский инженерно-строительный институт (МИСИ). Для Нади это было тяжёлым ударом и во время учёбы на первом курсе она несколько раз порывалась бросить институт.

Однако со второго курса Надю как отличницу перевели в группу «Теории сооружений», ради которой она и поступила в МИСИ и которая готовила специалистов для строительной науки. В этой группе студентам давали широкое математическое образование, особенно по различным разделам механики, которая является важной частью высшей математики.

В это же время она стала членом редколлегии стихотворной факультетской стенгазеты «Бьём и не стесняемся» – БИН, в которую писала сатирические стихи и сочиняла сюжеты для рисунков её однокурсников – талантливых художников. На третьем курсе Наде пришлось одной с помощью студентки-художницы выпустить всю огромную газету, наполнив её своими стихами. Для газеты она даже написала сатирическую рок-оперу в стихах.

Увлечением Нади в студенческие годы стали походы на слёты клуба самодеятельной песни (КСП). Для этих слётов Надя специально писала песни, сочиняла к ним музыку и пела их под гитару с песнями Окуджавы. Водил её на эти слёты двоюродный дядя Саша Землянский, который был её ровесником и очень её оберегал.

Когда Надя стала учиться на втором курсе, в семье случилось несчастье: из-за плохо и несвоевременно сделанной операции в наро-фоминской больнице чуть не умерла её мама. Маму четыре месяца пытались спасти в Московской хирургической клинике 1-го Медицинского института. Надя плакала по ночам и просила Господа Бога взять у неё здоровье и жизнь и отдать их маме. У Нади, кроме мамы, не было такого близкого друга, который бы разделял все её жизненные, эстетические и нравственные взгляды и был бы её духовной опорой и поддержкой. Она говорила маме: «Ты одна меня никогда не предашь, поэтому я могу рассказывать тебе всё о себе». Она очень боялась остаться без мамы. К новому 1983 году мама вышла из больницы, а весной того же года, когда Наде исполнилось 20 лет, она тяжело заболела. Врачи после трёх лет наблюдений обнаружили, что она больна системной красной волчанкой, аутоиммунным неизлечимым смертельным заболеванием. Но Надя была мужественным человеком, жизнелюбивым и оптимистичным. Несмотря на это страшное горе, она не ушла в болезнь, а продолжала жить нормальной жизнью.

Надя с отличием окончила институт и четыре года отработала по распределению в вычислительном центре

ГипроНИИ АН СССР, но при очередном обострении болезни её признали инвалидом второй группы и запретили работать.

В 27 лет Надя вышла замуж за Владимира Евгеньевича Машкова, её ровесника, который не испугался, что она так тяжело больна. Они прожили в дружбе и любви 25 лет. Надя три недели не дожила до серебряной свадьбы, которую она очень ждала. Муж был инженером, а не литератором, но во всей их совместной жизни он первым читал её стихи, которые она оставляла ему на кухонном столе, и очень точно оценивал их. Наде было важно, чтобы стихи ему понравились. Володя обладал редким талантом – способностью к самоотверженной любви. Его любовь и преданность давали Наде силы жить и бороться с болезнью.

Во время учёбы в институте и работы в ГипроНИИ Надя увлечённо пишет лирические стихи. В 1988–1989 годах она посещает литературное объединение «Ключ» при журнале «Юность», которым руководил поэт Николай Георгиевич Новиков, сотрудник этого журнала. В 1989 году Надя участвует в семинарах молодёжной поэзии при газете «Гуманитарный фонд» под руководством Леонида Борисовича Жукова. В 1992 году состоялась первая Надина публикация – в газете «Гуманитарный фонд» печатают четыре её стихотворения, в том числе стихи «Когда я умирала в первый раз…». Их потом часто цитировали. В том же 1992 году она издаёт первый сборник своих стихов «В осколках погибающих зеркал».

В 1995–1997 гг. у Нади появляются публикации в журналах «Сельская молодёжь», «Грани» и «Мир женщины». Тогда же (1996) она издаёт вторую книгу своих стихов – «Я из породы длиннокрылых», и в 1997-м – третий сборник «Пьяная ртуть», который сама иллюстрирует.

В эти же годы Надя участвует в семинарах «Лиги молодых литераторов Москвы» при Союзе писателей Москвы, которую возглавляли поэты Кирилл Ковальджи и Евгений Бунимович.

В «Литературной газете» Надя нашла объявление об альманахе «Золотой век» и позвонила поэту Владимиру Салимону, который издавал этот альманах. Владимир Иванович согласился прочитать подборки Надиных стихов. Стихи ему понравились, и он сказал ей, что из всех стихов, которые ему присылают, Надины стихи самые талантливые.

Владимир Салимон сыграл большую роль в литературной судьбе Надежды Болтянской. Он не только сам стал публиковать её стихи в газете «Неделя» (1997), но познакомил с её стихами редакторов журналов «Сельская молодёжь» и «Континент», которые благодаря этому открыли для себя Надежду Болтянскую, как талантливого лирического поэта и начали помещать её стихи в своих журналах. Журнал «Сельская молодёжь», к сожалению, года через два перестал издаваться, а в «Континенте» подборки стихов Надежды Болтянской регулярно публиковали в 2000–2010 гг.

В ноябре 1997 года по рекомендации Владимира Салимона и Кирилла Ковальджи Надежду Болтянскую единогласно принимают в Союз писателей Москвы. Кто-то из членов комиссии сказал про неё, что она «поэт милостью Божьей».

Поэты Кирилл Ковальджи и Татьяна Кузовлева стали публиковать Надины стихи в поэтическом альманахе «Кольцо А», причём Кузовлева отмечала, что стихи Надежды Болтянской удивительно чистые и целомудренные и этим выигрышно отличаются от большинства современных стихов.

В декабре 2013 года Надежда Болтянская издала свой последний сборник стихов «Когда дрожат простуженные губы», названный строчкой из её сонета. В этой книге она как бы подвела итог своей поэтической жизни, собрав всё лучшее из опубликованного ею.

Те, кто читает Надины стихи, понимают, что у Нади был большой поэтический талант. Сейчас стихи пишут многие, но настоящих поэтов единицы. Надежда Болтянская была настоящим поэтом. Её стихи поражают своей интеллектуальной изысканностью и отличаются удивительной искренностью, богатой и только ей свойственной оригинальной образностью и романтичностью.

2 ноября 2015 года Надежда Болтянская неожиданно уходит из жизни от шока из-за потери крови во время срочной операции.

В память о Наде родители и муж собрали в её рабочих тетрадках стихи, которые Надя ещё не успела опубликовать, и издали посмертную итоговую книгу стихов Надежды Болтянской, назвав её так, как она любила, – строчкой из одного её стихотворения: «Я когда-нибудь в синюю даль уйду…» (М., 2017). В эту книгу включили и некоторые из опубликованных ранее стихов.

Пока Надежда Болтянская могла выходить из дома, её жизнь была достаточно насыщенной и богатой впечатлениями и давала много тем для её произведений. Но она не ограничивалась только сочинением стихов. У Нади были широкие и разнообразные интересы. Я расскажу о том, что любила Надя и какими интересами она жила, что составляло ту питательную среду, которая определила своеобразие Надиной личности и благодаря которой Надя состоялась как лирический поэт со своим собственным уникальным голосом.

Поскольку из-за своей тяжёлой болезни Надя не могла учиться в Литературном институте, чтобы получить гуманитарное образование, она самостоятельно изучала пособия по лингвистике, русскому языку и русской и европейской истории. Для самообразования Надя много читала. Её родители регулярно выписывали несколько ведущих литературных журналов и «Литературную газету», что позволяло Наде быть в курсе всех новинок, знакомиться как с русскими, так и с зарубежными писателями, а также различными направлениями литературоведения.

У Нади дома была большая библиотека русских прозаиков и поэтов – начиная с Фонвизина и до всех значительных литераторов XIX–XX веков. Она собирала и ценила древнерусские сочинения и народное творчество. У неё было два издания «Слова о полку Игореве» (одно из них ей подарил дедушка Виктор Митрофанович Земцов, который очень нежно и бережно относился к Наде), русские былины, сборник пословиц и поговорок русского народа, сборники русских сказок, а также сказки разных народов и, конечно, словарь Даля, а также ряд других словарей русского языка. Кроме того, Надя сохраняла «сталинскую» Большую Советскую энциклопедию, состоящую из пятидесяти с лишним томов, которая по широте своего содержания, если отбросить идеологию, выгодно отличалась от последующих попыток создать более современные энциклопедии. Эта энциклопедия была дорога Наде также потому, что в ней были помещены статьи её дедушки Виктора Митрофановича Земцова.

В Надиной библиотеке были также представлены все более-менее значительные европейские поэты и прозаики, включая, конечно, Байрона, Шекспира, Шиллера и Гёте, а также некоторые американские писатели. Из европейских писателей она больше всего ценила Бальзака и его «Человеческую комедию».

Но всё же из всего этого разнообразия русскую классическую литературу Надя ставила выше всего. В своих литературных и художественных вкусах Надя была совершенно самостоятельна, не оглядываясь на общепринятые суждения.

Я отмечу её отношение к самым знаковым русским писателям и поэтам.

Из поэтов она выделяла, конечно, прежде всего А.С. Пушкина, а также Марину Цветаеву, которую считала гениальной. Из прозаиков любимым был Лев Толстой и его роман «Война и мир» («Анну Каренину» Надя не любила и считала мелодрамой), а также она очень ценила прозу А.С. Пушкина и часто её перечитывала. Ф.М. Достоевский не оказал на Надю влияния, хотя она прочла все его произведения из академического издания, которое было у её родителей. Она очень любила пьесы А.Н. Островского, которые были её настольными книгами. Надя хорошо знала все произведения А.П. Чехова, но считала его эгоистом с извращённой психикой, который испытывал брезгливое отвращение к материнству, воспринимая его как высшее проявление пошлости. Поэтому она терпеть не могла его пьесу «Три сестры», хотя и смотрела её даже в исполнении немецкого театра, приезжавшего в Москву на гастроли.

Что касается женщин-поэтов, то Надя довольно прохладно относилась к Анне Ахматовой, не любила Беллу Ахмадулину, а о Марине Цветаевой, хотя и считала её гениальной, говорила, что лишь очень немногие её стихи можно читать.

Она любила стихи Блока, Мандельштама, Пастернака, но при этом очень ценила Маяковского и Есенина, а из более поздних поэтов – Твардовского и Рубцова. Она хорошо знала стихи многих современных ей поэтов и следила за направлениями в развитии поэзии конца ХХ века, но не любила Евгения Евтушенко и считала, что от его поэзии останутся лишь «Белые снеги…». Вознесенского считала гениальным поэтом.

Надя очень любила театр, и когда хорошо себя чувствовала они с мужем ходили в «Современник», МХАТ и в некоторые другие театры, в которые ей было по силам доехать. Наде нравились балеты «Лебединое озеро» (который она считала блестящим зрелищем) и трагическая «Жизель». В школьные годы ей посчастливилось благодаря тёте Нине, маминой сестре, посмотреть балет «Спартак» с Васильевым и Максимовой в главных ролях. Оперу она любила меньше, хотя и прослушала несколько опер отечественных композиторов в Большом театре. Однажды Надя с большим желанием пошла в Большой театр послушать свою любимую оперу «Волшебная флейта» Моцарта, но была не просто разочарована, но возмущена тем, что сделали с этой оперой постановщики.

В жизни Нади с раннего детства большую роль играла музыка, причём её музыкальные пристрастия были очень разнообразны. Она любила классическую музыку, особенно Моцарта и музыку «Барокко», но в то же время не признавала Паганини, считая его музыку «дьявольской». Она часто слушала записи Шопена, Листа, Гайдна, песни Шуберта и Бетховена, а в молодые годы ходила на органные концерты. Но при этом Надя также очень любила Окуджаву, Визбора и других бардов и пела под гитару их песни, но совершенно не воспринимала Владимира Высоцкого. Надя очень ценила Эдит Пиаф, часто слушала её записи и по слуху наигрывала на пианино её мелодии. Для отдыха у неё была Далида. Иногда Надя слушала джазовые композиции. В школьные и студенческие годы она любила рок.

Надя очень любила живопись и пробовала рисовать, но у неё получались какие-то абстрактные фантазии. В студенческие годы тщательно изучала собрания живописи в Государственном музее изобразительных искусств им. Пушкина и в Третьяковской галерее. Она несколько раз была в Петербурге в гостях у сестры своей бабушки Вали и также изучала собрания картин в Эрмитаже и Русском музее. У Нади была большая коллекция альбомов с репродукциями разных художников. Она хорошо знала историю европейской и русской живописи и удивляла маму, как можно удерживать в памяти такое обилие имён художников разных эпох и разных стилей. И говорила маме, что хорошему поэту необходима очень точная память. Надя долго увлекалась творчеством импрессионистов и частично русским авангардом, но с годами полюбила русское классическое искусство, как более спокойное и эмоционально здоровое. Из русских художников она любила Репина и Сурикова и не любила Левитана из-за того, что в его картинах много жёлтого цвета. Когда Наде позволяли силы, они с мужем старались посещать художественные выставки. В свою трёхдневную поездку в Париж она целый день провела в Лувре, время от времени высасывая таблетки валидола, чтобы выдержать эту нагрузку. К сожалению, в Музей современного искусства они с мужем не попали из-за длинных очередей.

Надя очень любила путешествовать. В школьные годы она исходила пешком Южный берег Крыма. Когда из-за болезни врачи запретили ей отдыхать на юге, она познакомилась с курортами Прибалтики, была и в Эстонии, и в Латвии, и в Литве. Провела лето на Северном Кавказе, где жила в Кисловодске, и побывала в Пятигорске, а также в Приэльбрусье. Поднималась по канатной дороге к ледникам. Она хорошо знала Петербург и его пригороды, а также была под Новгородом, окрестности которого произвели на неё очень большое впечатление. Уже будучи тяжело больной, посетила все города «Золотого кольца».

Во время короткого четырёхлетнего периода ремиссии, то есть ослабления болезни, Надя постаралась узнать больше о жизни других стран и побывала в нескольких европейских городах: Берлине, Франкфурте-на-Майне, Висбадене, Париже, Амстердаме, Брюсселе. Дважды они с мужем ранней весной отдыхали под Барселоной в городке Бланас и оттуда ездили в Барселону. Она им так полюбилась, что они были в Барселоне несколько раз. В зарубежных поездках они осматривали европейские города, знакомились с их жизнью, а также стремились посетить известные картинные галереи, чтобы увидеть недоступные им раньше картины великих художников. Также они старались увидеть интересные архитектурные сооружения такие, как здания, построенные Гауди в Барселоне, и старинные соборы в Германии.

Надя с детства очень любила кошек, они были её любимыми игрушками. Когда Надя была уже замужем, в подъезд дома, где жили её родители, подбросили маленького котёнка. Котёнка

(кошечку) впустили в квартиру и оставили у себя, рассчитывая, что когда она подрастёт, то будет жить у Нади, и ей будет не так одиноко. Надя назвала её Муськой. Но когда Муську перенесли в квартиру Нади, оказалoсь, что у её мужа Володи очень сильная аллергия на кошек, и Муську снова вернули Надиным родителям. Она прожила у родителей 15 лет и вдохновила Надю на создание целого цикла стихов о кошке.

Надя с Володей каждое лето обязательно посещали Московский зоопарк. Надя говорила, что если бы она была здоровее, она хотела бы работать в зоопарке.

В силу болезни для Нади главным средством общения был телефон. Насидевшись целый день одна в пустой квартире, если позволяли силы, она стремилась больше быть среди людей. Поэтому очень любила посидеть в кафе или приглашать своих подруг с мужьями к себе. Её навещали и мальчики-одноклассники, как живущие в Москве, так и эмигрировавшие из России, когда они приезжали повидаться с родителями.

Как это часто бывает, с Надей общались и заботились о ней только родственники с маминой стороны: бабушка Валя спасала и выхаживала маленькую Надю до самой своей смерти в 1974 году, принимали большое участие и сёстры: Нина Викторовна Земцова, врач высшей категории, кандидат медицинских наук, всю жизнь лечила Надю и её папу, а Ирина Викторовна Земцова со своим мужем Юрием Борисовичем Поляховым помогли купить ей квартиру и даже оплатили её похороны и памятник.

Папина семья не принимала в Наде какого-либо участия, возможно потому, что у Нади была русская мама из небогатой семьи. Когда однажды Надя, будучи подростком, позвонила им, младший брат папы сказал ей: «Надя! Что ты нам звонишь!» Он впоследствии случайно был принят на механико-математический факультет МГУ, поскольку оказался полным тёзкой сына известного профессора МГУ, за которого его и приняли. Талантов к математике у него не оказалось и, окончив МГУ, спустя некоторое время он эмигрировал в Израиль. Когда Надю приняли в Союз писателей, дядя несколько раз по просьбе отца Нади присылал ей лекарства, которых тогда не было в России. Диплом МГУ помог ему в Израиле найти квалифицированную работу.

Когда Надя была студенткой, ребята евреи ей говорили: «Ты не человек, ты полчеловека, у тебя мама русская». Недавно папин одногруппник, еврей, живущий по соседству, когда Надина мама сказала ему, что русским сейчас тяжело живётся, ответил ей: «Ах, ты так заговорила! Скажи спасибо, что у тебя муж еврей!»

К сожалению, похоронить Надю пришлось на Востряковском кладбище на участке семьи Болтянских, поскольку старым больным родителям туда было проще доехать.

На похоронах Нади были, кроме её родителей и мужа Володи, только мамины сёстры и Юрий Борисович Поляхов.

С ухудшением здоровья Наде стало тяжело переносить других людей, кроме мужа. Главной её подругой стала мама, которой она звонила помногу раз в день и ночью, когда её мучила бессонница, также она общалась с подругой детства Людой Тимошенко.

В отличие от общепризнанных культовых поэтов-женщин: Анны Ахматовой, которая благодаря замужеству с Гумилёвым оказалась в элитной литературной среде, где на неё обратили внимание и оценили её талант, от Марины Цветаевой, которая по рождению принадлежала к культурной среде, в которой её заметили и признали, от Беллы Ахмадулиной, побывавшей женой Евгения Евтушенко и попавшей в престижную «обойму» «эстрадных» поэтов, имевших огромную аудиторию, Надежда Болтянская была совсем иной. Она не относилась к художественной и интеллектуальной элите ни по происхождению, ни по дальнейшей своей жизни. Она вышла из демократической среды средних советских интеллигентов и в этой среде жила и писала свои лирические стихи. Ей не повезло, что её поэтическая жизнь пришлась на такой период в истории нашего общества, когда поэзия вообще перестала играть заметную роль в жизни людей, как это было во времена её предшественниц.

Хотя Надежда Болтянская так же, как и поэты «Серебряного века» и другие её предшественники, следует пушкинской традиции лирической поэзии, она так же, как и каждый из этих поэтов, является совершенно самостоятельным, ни на кого из них не похожим литературным явлением. У неё свой почерк и своя творческая манера. Её лирический голос привлекает своей нравственной чистотой, искренностью и доверительностью, при этом он исполнен внутренней энергией и стойкостью. Она мужественно, без жалоб, а скорее с чувством горечи воспринимает свои трагические жизненные проблемы, которые не заслоняют от неё окружающий мир, отражающийся в её стихах с вниманием ко всем его деталям. В её стихах много любви и сострадания ко всему, что она замечает. В художественном отношении её стихи также уникальны. Они отличаются лаконичностью и крайне экономным использованием поэтических красок, но при этом они выразительны и зримы благодаря только ей свойственным и применённым всегда, кстати, неожиданным, свежим и очень точным образам, которые не встречаются у других поэтов. Её стихи интеллектуально изысканны и романтичны. Они не просто импрессионистские зарисовки каких-то впечатлений и эмоций, но открывают читателям автора как очень тонкого и глубокого человека, как незаурядную личность, совершенно лишённую даже следов пошлости и корысти.

Я ни в коей мере не пытаюсь поставить Надежду Болтянскую рядом с признанными канонизированными поэтами-женщинами. Я только хочу показать, что она так же была талантливым и совершенно самостоятельным лирическим поэтом, ни на кого не похожим, со своими собственными достоинствами, со своими собственными художественными подходами и своим уникальным поэтическим зрением.

Поэтому я считаю ошибочным рассматривать её творчество под углом принадлежности его к каким-либо не существующим в современной поэзии литературным течениям и искать параллели с поэтами другой литературной эпохи только на основании сходства жизненных ситуаций, а также тематического сходства отдельных стихотворений или сходства отдельных представлений.

Хотя Надежда Болтянская не один год публиковала свои лирические стихи в серьёзных литературных журналах и при жизни издала четыре стихотворных сборника, она оставалась малоизвестным поэтом.

Но Надя надеялась, что справедливость восторжествует, её стихи найдут своего читателя и их оценят любители поэзии.

Эмилия Болтянская