Приём работает!
Книжный ряд / Библиосфера / Субъектив
Казначеев Сергей
Теги: Александр Лысков , Медленный фокстрот в сельском клубе
Александр Лысков. Медленный фокстрот в сельском клубе. Семейный роман. М. Издательский дом «Сказочная дорога», 2016, 376 с., ил.
На рубеже шестидесятых-семидесятых годов в советской прозе произошло существенное размежевание: она разделилась на два рукава – деревенская и городская. Я пишу в «советской», исходя не из идеологии, а потому, что аналогичные процессы происходили и в литературах союзных республик: в Прибалтике, Средней Азии, Закавказье.
Русские писатели определились довольно строго: с одной стороны – Астафьев, Белов, Распутин; с другой – Бондарев, Трифонов, Маканин. Разумеется, у каждого из них можно обнаружить материал и тематику другого типа, но в целом разделение было довольно принципиально. Умением чувствовать себя одинаково комфортно в обеих средах похвалиться могли единицы: Шукшин, Солоухин…
Проза Александра Лыскова представляет собой пример успешного синтеза двух разнородных начал: смычка города с деревней в его романе «Медленный фокстрот в сельском клубе» осуществлена органично, естественно.
Экспозиция романа довольно проста. В Москве живёт семья: профессор биохимии Вячеслав Ильич Синцов, его жена Гела Карловна, продвинутая в области эзотерики, их дочь Варя, журналистка антилиберального толка, что не мешает ей носить вызывающие дреды, и сын Антон, начинающий панк-музыкант. Семейка, что и говорить, специфическая. Взять того же профессора, которому ничего не стоит спуститься во двор и глушить там джин-тоник с деклассированными личностями. Но в целом живут они дружно и даже статично.
Динамика сюжета начинается, когда в их жизнь врывается, как новость-брейк, известие о том, что Европейский суд по правам человека принял решение о реституции семейного дома Синцовых, который находится в северном селе Окатово и в 1931 году был отобран у семьи, поскольку она была репрессирована и сослана в Сибирь. Профессор подавал жалобу в начале девяностых и вот – спустя двадцать лет – решение было принято в его пользу. Нужно было ехать и вступать в наследование.
И вот семейство Синцовых с примкнувшими к нему втискивается в старенький мини-вэн по прозвищу Малевич (ввиду квадратной формы и чёрного цвета) и отправляется в архангельские палестины.
Нет смысла (да и нетактично) пересказывать перипетии острого, замысловатого сюжета. Чего там только нет! И дорожные приключения, и общение с земляками как тёплое, так и не очень, и антураж северной природы, и воспоминания, и танцы, песни, и трапезы, и кони, и измены, и переплетение родственных связей, как в сериалах, и инсульт, и, конечно, любовь: куда ж в романе без неё! Но за бурной событийной стороной есть, несомненно, и глубокий метафизический подтекст, что придаёт повествованию дополнительный объём и смысловое наполнение.
Завершается всё на жизнеутверждающей ноте – у профессора родится внучка. Роман наполнен, можно сказать, переполнен событиями и потому, разумеется, читабелен. Остаётся удивляться тому скромному тиражу, который был определён издателями. Но, возможно, ожидается допечатка или, так сказать, второе издание?