От Карениной — к Кабановой

Книжный ряд / Библиосфера / Субъектив

Казначеев Сергей

Теги: Ринат Валиуллин , Легкомыслие

СУБЪЕКТИВ

Ринат Валиуллин. Легкомыслие. М.: Издательство АСТ, 2017. 288 с. (Антология любви), 10 000 экз.

В наши дни, когда большинство востребованных литераторов как по команде пришло к стилю casual – стали писать в унифицированно-незамысловатом духе, разговоры о манере как-то незаметно сошли на нет. В самом деле, у кого из современных прозаиков мы найдём стремление выработать индивидуальный стиль, отличиться оригинальным языком, быть узнанным буквально по нескольким фразам?..

В 20–30-е годы ХХ века ярких стилистов у нас были многие десятки: в одном кружке «Серапионовы братья» было целое созвездие неповторимых литературных манер. Увы, нынче всё это прошло. Наши сочинители работают второпях, стараясь побыстрее пересказать придуманный сюжет, а какие образные средства будут задействованы – дело десятое.

Проза Рината Валиуллина являет пример иного рода. В отличие от писателей русских по крови, уставших от безграничных возможностей языка, он, отпрыск татарско-башкирских корней, смакует многозначность слова, заново открывает полисемию лексики, фраз и выражений, играет метафорическими смыслами.

Не буду пересказывать бесконечную словесную эквилибристику, которая, к слову, ничуть не раздражает: вероятно, от избыточности и навязчивости каламбуров автора спасает принадлежность к питерской культуре и профессия (Валиуллин по профессии – филолог-испанист). Подобное попадалось мне в прозе его коллеги по универу Андрея Аствацатурова – глядишь, в скором времени в Северной столице составятся какие-нибудь новые «серапионы».

С годами найдётся дотошная филологиня, которая проведёт подробную инвентаризацию валиуллинских словесных игр, когда, скажем, дверь уверяет визитёра, что выход всегда есть; слово «Да», произносимое в загсе, обращается в «Ад», а кабинет в Белом доме краснеет и вытягивается в овал при виде шалостей весельчака Билла. Герои Валиуллина безудержно играют словами, что, каким громким ни показалось бы это заявление, роднит их с персонажами другого Билла – Шекспира, за что того недолюбливал строгий Лев Николаевич. Соотношения муж – любовница, жена – любовник проигрываются в «Легкомыслии» (принадлежность к теории литературы не позволяет атрибутировать этот текст как роман) в трёх регистрах (терциях).

1. Актриса, перед которой стоит дилемма: переспать с режиссёром или лишиться роли, идёт на консультацию к психоаналитику, который оказывается то ли писателем, то ли потенциальным любовником. Их задушевные беседы (автор крепко держит доктора Фрейда на поводке) составляют текстовый слой «Психо».

2. Участники сетевого чата ведут непрерывный полилог о бытии любовников и любовниц, иногда обезличенно, иногда под инициалами, а в конце открывая часть своих имён. Эта часть дискурса определена как «Любо».

3. Испанский хлопец Тино (отсылка к Тинто Брассу) в первый раз идёт на корриду, где влюбляется в дочь герцогини Викторию и решает сменить гитару (он учится музыке) на мулету, а затем становится прославленным матадором. Этот уровень книги не имеет единого обозначения – каждая главка снабжена названием из терминологии боя быков.

Линии переплетаются в затейливых комбинациях (неспроста герой Валиуллина вспоминает о топологии), но однажды возникает вопрос: чего-то в супе не хватает. Словно спохватившись, в концовке героиня Саша вспоминает о сакральном смысле любовных отношений – рождении новой жизни. В её теле поселяется ребёночек. Этот узелок завязан/развязан. Но остаётся один мотив, оставшийся за рамками.

Шекспир наполнял пьесы глубинными пластами бытия: вопросами совести, веры, долга, морали... Валиуллин останавливается на психологии, влечении, сексе, комфорте. Это важно, но сего недостаточно, чтобы преодолеть легкомыслие.

Да, ответ, как всегда, в русской классике. Нынче внимание публики сосредоточилось на комплексе Анны Карениной, на страсти. Но есть ещё и душа Катерины Кабановой, носившей в себе страх Божий. Тема религии в «Легкомыслии» кричаще купирована, а следом из оборота изъяты вопросы измены, лжи, нарушения уз святого брака. Будем верить, что со временем автор заполнит эту лакуну.

Сергей Казначеев