Подземное царство угляВыпуск 3
Спецпроекты ЛГ / Энергия будущего / Лирика региона
Николай Хапланов
Шахтёрки военной поры
– Я бы женщинам, что в войну в шахте работали, памятники ставил… (из разговора со старым горняком)
Было время горькое…
Край, врагом ограбленный,
С болью ясноокими
поднимался бабами.
Только утро серое
Зорькой занималось,
Чьи-то жёны верные
В шахту опускались.
Грохотали где-то
Взорванные дали.
Бабы для Победы
Уголь добывали.
Были слёзы жгучие
И мозоли рваные.
Были бабы лучшие
От бессонниц пьяные.
Бабы, бабы, бабоньки…
Женщины шахтёрские.
Нет, не звали слабыми
Вас той горькой осенью.
Губы не целованы,
И тела не тронуты.
Уголь, вами добытый,
Был дороже золота.
Всё для фронта… Сами же
После смены падали.
Хлеба тощий краюшек
был большой наградою.
Кипятком согретые
И махрой пропахшие
Для большой Победы
Опускались в шахту вы.
Надрывались – тонкие…
Слёзы лили – нежные…
Не были девчонками,
Бабоньки, вы прежними.
Огрубели, высохли.
Лишь глаза лучистые.
Лишь держали высоко
Души свои чистые.
– Возвращайтесь, воины! –
Лишь шептали, охали.
Молотки отбойные
Пулемётно грохали.
Не дождались многие.
Никого не встретили.
И остались вдовами
на десятилетия.
Руки целовать бы им –
Только мало этого.
В бронзе изваять бы их,
В робу ту одетыми.
В телогрейках стёганых,
В сапогах резиновых,
Гордые и строгие,
Сильные, красивые.
Рядом с бюстом маршала,
Памятником лётчику
Пусть стоит и наша
Женщина на площади.
Женщина шахтёрская,
Баба ясноокая…
Было ведь не просто ей
В ту годину горькую.
Владимир Герун
Шахты Воркуты
Грыз я километры лабиринтов
В шахтах в Воркуте, а не в метро,
Смерти унизительных инстинктов
Что-то вдруг толкнуло, повело...
Мы горели в яростной работе,
Каждый день с стихией шли на бой,
В этой шахтной связке и в заботе
Были мы повязаны судьбой...
Шахтой проверяются все люди,
Севером просвечены насквозь,
В этом мире нет пустых иллюзий,
Люди из железа – как тот гвоздь ...
Грыз я километры лабиринтов
В шахтах в Воркуте, а не в метро,
Смерти унизительных инстинктов
Что-то вдруг толкнуло, повело...
Шахтёрский труд
Шахтёрский труд – он славен и почётен,
Шахтёрский труд – он горек и суров,
Шахтёрский труд он до седьмого пота,
Горняк же счастлив, как тот птицелов.
Он птицу счастья здесь поймал недаром,
Она его на подвиги зовёт,
Он завалить готов страну товаром
Чьё имя – золото, шахтёрский уголёк.
Даём стране стахановцев рекорды,
Даём стране вагоны на-гора,
Как музыкант берёт свои аккорды,
Везде во всём гармония труда.
Нажмём на экономику сильнее,
России снова армия нужна,
Дадим мы уголь, будет нам теплее,
Ведь мы недаром гвардия труда.
Шахтёрский труд растопит край суровый,
Глядишь, отступят вечные снега,
И климат стал теплей под ледяною шапкой снова,
И пальмы зацветут, как в те далёкие года.
Иван Зосин
Притча о человеке, что уголь стране даёт
…Это эссе – не под гляссе,
Под чёрный чай это эссе…
Даже не эссе,
А так, полурассказ
Или даже притча –
Про нас!
Шуточки в сторону,
Тут не до смеха.
Злого ворона
Слышишь эхо?...
Его зовут просто Василий.
Он уголь стране даёт.
Живёт в нём недюжая сила.
И дух богатырский живёт.
Он мог бы пойти в депутаты
Народные судьбы решать.
Он был бы отличным солдатом.
Он мог бы в космос летать.
Но он выбрал дело воли,
Подземное царство угля.
Вася не взвоет от боли:
«Эх..!»
Россия, моя Россия!
Черна в забое вода…
Уголь добудет Василий,
Согреются господа.
О нём не напишут заметку,
Редактор не даст и абзац.
Не в моде теперь пятилетки,
Не в моде рабочий класс!
Но Вася плевал на моду,
Он уголь стране даёт!
А может и левой по морде,
Правой, жалеет, не бьёт.
И вцепятся Васины руки
В отбойный родной молоток.
Стальные сибирские руки
Строчат за «Синий платок»,
За дедово «Красное Знамя»,
За белую косу жены…
У Васи характер упрямый,
Советы ему не нужны.
Взвоет подъёмник устало,
Клеть поползёт на-гора.
Сегодня добыли немало,
Сегодня праздник – «Ура!».
Василий подобен деду,
Он горы может свернуть.
Там вагонетки поедут,
Где он проложит им путь.
Давай, вороти, Василий,
Нет для тебя преград!
Подземщик – герой России,
Не ждущий высоких наград.
Евгений Костенко
Ты – шахтёр
Ночь затмилась, как тёмные шторы,
Но не спят эти люди ещё...
И уходят в забой вновь шахтёры,
Ведь для них словно время не в счёт.
Вновь фонарь освещает дорогу,
Будто путь пробивает в скале.
И киркой разрушая породу,
Камень чёрный найдёт он на дне.
Ты – шахтёр, этим должен гордиться!
Ты – шахтёр, людям даришь тепло!
В полный рост должен ты распрямиться.
Ты герой! Всем невзгодам назло...
Оставайся таким же героем,
Ты же знаешь, ведь ты же такой!
Меж землёй и глубоким забоем
Стой крепчайшей прямою спиной!
Юлия Сливина
В небо смотрят копры, как статуи
Хмурое утро отходит комьями,
День – на-гора.
Клеть повисает в пространстве иконою –
Завтра, сегодня, вчера.
В землю вживлённые раньше срока,
Рубим второй Ла-Манш.
Почвеннорылые вскрылись доки:
То, что внутри, наше.
Держит стихию чёрный мол.
Спи, Сальвадор Дали!
Весь белый свет клином сошёлся
На этой пяди земли.
В небо смотрят копры, как статуи,
В них история спит.
А мы перекидываем лопатами
Ранний палеолит.
* * *
Любить всех просто – по-отечески.
Сложней любить за ничего
И не абстрактно – человечество,
А представителя его!
Его, поэта и электрика,
Растящего пивной живот,
Его, недоинтеллигентика,
Душевного – в любой цейтнот.
Любить себя – такого – смог ли ты –
Или махнул на всё рукой?
И этот город, мною проклятый,
Любить за то, что он святой!
Святой не угольными тоннами –
Хоть здесь подсчёт рублей пустой –
Не размалёванной иконою –
Шахтёрскими костьми – святой!
Не шахты – братские могилы!
А будут новые! Так что ж?
Земного притяженья силу
Не перебьёшь, не переждёшь!
И спорить, и рядиться нечего.
Но полюбить сложней всего
Не отдалённо – человечество,
А представителя его!
Юрий Кищенко
Слава начинается с копра
Лава начинается с проходки,
Шахта начинается с копра;
Не всегда работаешь в охотку,
Не всегда и уголь – на-гора.
Но была она любовью первой,
Говорил ей: «Здравствуйте, мадам!»
Хоть и помотала очень нервы,
Даже трижды оказалась стервой:
Обняла – и полетел к чертям…
И тогда не клял свою красотку,
Пласт рубил, чтоб выдать на-гора…
Лава начинается с проходки,
Слава начинается с копра.
* * *
День начался. Кипит работа –
Есть в каждом деле свой резон.
И я не против, если кто-то
Даёт напарнику «разгон».
И сразу встал перед глазами
Мой самый первый бригадир:
«Эй, паренёк!
Ты что там замер?
Айда со мною на поддир».
Кайлил со мной он твердь земную,
Вгрызаясь в пролежни пород,
Твердил: «Ты, паря, сердцем чую,
Рождён для нашенских работ.
Силёнка есть и с виду ловкий,
Но зря поперёд батьки прёшь…»
Я понимал, что нет сноровки,
Но подбодрял он: «Наживёшь!»
И не брала меня усталость.
Я по сей день в делах горю.
И за судьбу, что состоялась,
Я горняков благодарю.