На полпути вниз по лестнице я повернулся к Майклу и сказал:

— Ваш метрдотель только что сообщил мне имя, на которое был заказан столик в тот вечер, когда в меня стреляли.

Майкл остановился.

— Да, — произнес он.

— Вы помните это имя? — спросил я.

Он оглянулся, чтобы убедиться, что на лестнице никого нет.

— Алан Грей, — ответил он.

— Вы лично записывали заказ? — спросил я.

Он быстро кивнул.

Я посмотрел на Майкла, стараясь определить, стоило ли задавать следующий вопрос. Судя по всему, стоило.

— А кто именно заказывал столик?

— Полиция уже об этом знает, — ответил он.

— Зато я не знаю, — сказал я и небрежно приподнял один из костылей, как будто настолько к ним привык, что они срослись с моими руками.

— Мистер Грей сам звонил.

— Когда?

— В понедельник или во вторник.

Казалось, он был готов что-то добавить, если бы я задал правильный вопрос.

— И? — спросил я.

— По-моему, в понедельник, — произнес он. Но все же он хотел сказать что-то другое.

Мы снова сосредоточились на ступеньках.

Уже на улице я сказал ему:

— Большое спасибо за помощь.

Он улыбнулся.

— Берегите себя, — сказал он.

— И вы тоже, — откликнулся я.

На самом деле между нами было гораздо больше общего, чем между ним или мной и метрдотелем. Мы были одного поля ягода, потому что оба стремились к тому, что для нас было недостижимо.

— Ну что ж, может, еще увидимся, — сказал он.

Прежде чем потрусить вверх по лестнице, он легонько хлопнул меня по плечу.

Возвращаясь домой из «Ле Корбюзье», я чувствовал себя обессиленным, но теперь у меня было имя — неожиданное имя — и новая задача: Алан Грей.