— Ну а ты как? — спрашивает меня Лили.

Моя жизнь существенно отличается от ее. Вначале было подозрение, затем признание факта, а теперь уже уверенность, к которой я медленно и болезненно привыкаю, уверенность в том, что у меня этого нет.

Я работаю на телевидении режиссером монтажа — готовлю ролики с анонсами передач для спутниковых каналов, где время от времени требуются мои услуги.

С самого детства я хотел снимать кино. Еще в школе я постоянно придумывал дешевые спецэффекты, которые можно было бы использовать в низкобюджетных фильмах. (Чтобы раковина выглядела так, будто в нее кого-то стошнило, достаточно плеснуть туда пакетного супа с лапшой. Если в кадре нужно что-то похожее на сперму, можно воспользоваться шампунем.) Надо ли говорить, что пока я даже не приблизился к той стадии, на которой мне потребовалась бы «дешевая» рвота в раковине или «низкобюджетная» сперма. (Жаль, что я так и не придумал достоверный заменитель крови — кетчуп совсем на нее не похож.)

Моя голубая мечта — снять серьезный полнометражный фильм по собственному сценарию, получить два Оскара (за лучший оригинальный сценарий и лучшую режиссуру), прославиться на весь мир, разбогатеть и добиться того, чтобы меня любили.

Вместо этого я теряю время в компании бездарных и несговорчивых сценаристов, и чем дальше, тем они попадаются все бездарнее и сварливее.

Мы просиживаем штаны в барах и пабах, с энтузиазмом завзятых киноманов обсуждая Тарковского и Тарантино, Хьюстона и Хичкока. Не хуже дорожного катка наезжаем на продюсеров, которые похлопывают нас по плечу, хвалят, но денег не дают. Тандемом «сценарист — режиссер» мы принимали участие уже в доброй сотне организованных Би-би-си конкурсов короткометражек, но ни разу не продвинулись дальше первого тура.

Мне тридцать, и я понимаю, что успеха, который выпал на долю Лили, мне не видать.

И все потому, что у меня нет этого.

Лили знает об этом.

Возможно, здесь кроется одна из причин, почему она меня бросила.

Но нам все-таки нужно поговорить об этом (или просто об этом).

— Может, что-нибудь скажешь? — реагирует Лили на мое затянувшееся молчание.

— Ваш столик готов, — сообщает метрдотель.