Они переехали несколько дней назад. Я их пересчитала. Один, два, три, четыре. Среднестатистическая итальянская семья. Мама, папа и двое детей. Все птицы. Если быть точными, вороны. Напоминаю, что я живу в центре Турина, а не в горном селе у подножия Везувия. С тех пор как они заняли единственное свободное место на крыше, я вынуждена наслаждаться их музыкой. Круглосуточно. Нестройный хор выводит «кар-кар» и разрывает мне барабанные перепонки. Я научилась различать голоса. Самец — баритон. Как Фигаро. Самка — классическое упитанное сопрано. В профиль похожа на Марию Каллас. Но за комплекцию я окрестила ее Монтсеррат Кабалье. Толще вороны я никогда не видела.

Я ими очень увлеклась. Можно сказать, я их усыновила. На расстоянии. Главная проблема моих питомцев — репертуар. Слишком однообразно. А у меня, как у любой матери, есть амбиции. И так как я не могу записать их на курсы плавания, я решила дать им несколько уроков вокала. Вчера распахнула окна и на всю громкость врубила «Сороку-воровку». Надо начинать с основ. Россини вполне подойдет. На Верди у нас еще будет время.

Сегодня у всех есть домашние животные. Одно или два. Помимо мужа, естественно. У всех, кроме моей подруги Паолы, которая время от времени подбирает на улице какого-нибудь одинокого ужа, приносит в дом, а через несколько дней выбрасывает. Бессердечная женщина. Недавно я была в Милане и познакомилась там с таксистом. Из кармана пиджака у таксиста выглядывал маленький плюшевый слоник. Невероятно! Как только я увидела это чудо, меня словно прорвало: «Ой, маааааааааленький, хороооооооошенький, лапочка…» Шоферу я тоже сделала комплимент. Какой вы, мол, трогательный человек. Он мне подмигнул и ответил: «А еще я единственный таксист, у которого два „хобота“». Однако…

В школе у меня была подруга — мы вместе делали уроки после школы. Ее отец, художник-самоучка, работал дома. На жизнь он зарабатывал тем, что расписывал ленты для траурных венков. Он просто обожал попугаев. У него было штук пять настоящих говорящих попугаев. Но его птицы отличались ото всех остальных. Они не говорили классическое: «Дурррррак, уррра, пррривет». Но, разинув клювики, повторяли, как заведенные: «Веееееееечная память, вееееечная память, вееееечная память…»