– О, сэр! – воскликнула горничная Иванна, когда в ответ на настойчивый стук – очевидно, ногой – открыла дверь и увидела перед собой Нилса.

Неся брата, словно ребенка, на руках, он вошел в дом.

– Бенджамин дома?

– Да, сэр. Я пойду и приведу его, – сказала горничная, но, перед тем как отправиться за хозяином, добавила: – Наверху есть пустая комната. Может, вам стоит сначала отнести господина туда.

Нилс последовал совету девушки. Он как раз успел уложить Шедоу на кровать, когда в дверях появился Шеренски. Торговец оружием был, как обычно, одет по-домашнему. Выглядел он озабоченным, но сохранял спокойствие.

– Что с Шедоу? – спросил он.

– Его ударили ножом в грудь. Мне надо оставить его с кем-то, кому я мог бы доверять.

Бенджамин сдержанно поклонился.

– Я польщен. Могу я заметить, что акоранцы самые лучшие целители из тех, что мне известны? И они как раз здесь, в Лондоне.

– Он получил удар акоранским ножом.

Брови Шеренски поползли вверх.

– Амелия утверждает, что ее семья не может иметь к этому нападению никакого отношения, но я не вполне уверен, что они будут ко мне снисходительны. Поэтому я решил прийти не к ним, а сюда.

Все это он проговорил скороговоркой. Времени было совсем мало. Он должен был отправляться в путь, надеясь на лучшее и сделав то, что было ему всего труднее, – оставив в живых руках того единственного близкого человека, который у него сейчас остался.

Иванна появилась в дверях с подносом в руках. Протиснувшись мимо мужчин к тумбочке у кровати, она поставила на нее поднос и потрогала лоб спящего.

– Жара нет, и это хорошо. Что с ним случилось?

– Ножевое ранение, – ответил Бенджамин.

– Рану зашили, – сказал Нилс, – и положили что-то не дающее распространиться инфекции.

– И как, сработало? – недоверчиво спросила Иванна.

– Похоже на то. Он даже поел немного супа. Послушайте, простите меня, но мне надо срочно уйти, но вначале я должен получить от вас разрешение оставить его здесь.

– Конечно, он останется здесь, – сказал Бенджамин. – Для меня оскорбительно, если ты мог предположить иное. Я буду заботиться о нем так, как если бы он был моим братом.

Насколько было известно Нилсу, у Шеренски братьев не было. Впрочем, ему все равно ничего не оставалось, кроме как положиться на русского.

– Спасибо, – сказал он, обращаясь не только к Шеренски, но и к Иванне, которая уже заняла место сиделки.

Шеренски пошел проводить Нилса до двери.

– Когда твой брат проснется, что я должен ему сказать?

– Что я отправился за Хоули.

– За лордом Саймоном Хоули?

Нилс кивнул.

– Шедоу поймет.

У двери мужчины пожали друг другу руки.

– Будь осторожен, друг мой, – сказал Шеренски на прощание.

– Я не забуду твою помощь, Бенджамин.

– Тогда тебе придется пригласить меня на свадьбу, – усмехнувшись, сказал русский. – Иди.

И Нилс ушел. Он распряг Брутуса, оставил карету и коня Шедоу на попечительство Шеренски, а сам, пришпорив Брутуса, поскакал к акоранцам. Позже, чем ему бы того хотелось, но куда быстрее, чем удалось бы иному на его месте, он был допущен в резиденцию Акоры.

– О чем конкретно вы мне говорите? – сурово переспросил Андреас. Он стоял у письменного стола библиотеки. Воротник его рубашки был расстегнут, и он был без сюртука. Выглядел он так, будто всю ночь глаз не сомкнул. По столу были разложены документы. Много бумаг, заполненных диаграммами, уравнениями и просто непонятными значками.

Все это Нилс окинул беглым взглядом. Он мог бы потянуть время, чтобы рассмотреть что-то важное для своей страны. Но время тянуть было нельзя. Он должен был сказать то, что следует.

– Амелия поехала не в Босуик. Она поехала ко мне. Она находилась в моем лондонском доме, чтобы помочь мне в уходе за моим братом, которого ранили ножом. А теперь она пропала, и я пришел, чтобы ее найти.

Он ожидал, что ему придется повторить по крайней мере последнюю фразу, так как, узнав, что Амелия уехала к Нилсу вместо того чтобы отправиться в Босуик, Андреас уже ничего больше слушать не стал. Но акоранский принц удивил его. Глаза его гневно вспыхнули, но он ничего не сказал, а просто подошел к двери, крикнул что-то на незнакомом языке, и уже через минуту в комнате собралось довольно много народа.

– Моей кузины здесь нет, – сказал он, сжав кулаки.

Итак, последняя надежда, которая поддерживала Нилса все это время, рухнула.

– Существует вероятность, – сказал Нилс, – что Амелию выкрал Саймон Хоули.

– Хоули? Зачем ему это?

Нилс вкратце объяснил ему ситуацию. Вводя Андреаса в курс дела, он выложил на стол портрет Хоули. Андреас взял его, взглянул и бросил обратно на стол.

– Говорю вам, я не имею никакого отношения к тому, что произошло с «Отважным». Более того, ваше обвинение я воспринял бы как смертельное оскорбление, если бы вы не были иностранцем.

– Я бы воспринял как смертельное оскорбление тот факт, что мой брат был ранен акоранским ножом, если бы не учитывал возможность того, что нож был украден, – в том же тоне ответил Нилс. И был вознагражден – Андреаса это заявление по меньшей мере удивило.

– Этот нож у вас при себе? – спросил принц.

Нилс вынул нож из чехла, висевшего у него на поясе, и положил рядом с рисунком. Андреас лишь мельком взглянул на нож, прежде чем сказать:

– Это мой нож. Он пропал несколько недель назад.

– И снова Хоули... как я думаю. Если я ошибаюсь и ваш народ не такой, как заверяла меня Амелия...

– Полагаю, мы отложим любые дискуссии, связанные с моей кузиной, мистер Вулфсон. Я отправил сообщение дяде, и наши люди уже готовятся отправиться на поиски. Мы тронемся, как только приедет принц Александр.

– Отлично. Вне сомнений, у Хоули есть жилье в Лондоне, но я не думаю, что он стал бы использовать его для целей похищения. Должно быть, у него есть загородный дом...

– Мы в курсе того, какой недвижимостью располагает лорд Саймон Хоули, мистер Вулфсон. Позвольте мне внести ясность: мы – за исключением вас лично. Вы уже и так достаточно всего сделали.

– Вы не можете рассчитывать, что я буду сидеть сложа руки, когда Амелия в опасности.

– Откровенно говоря, мне совершенно плевать на то, что вы будете делать. С вами мы позже разберемся. – И на этой «веселой» ноте принц Акоры удалился.

И Нилс тоже. Оставаться не имело смысла в любом случае. Андреас мало походил на человека, который мог бы пересмотреть свое решение и разрешить Нилсу поехать с акоранцами, кроме того, существовала большая вероятность, что принц Александр не захочет, чтобы человек, скомпрометировавший его дочь, разгуливал на свободе.

Нилс предпочел бы действовать заодно с акоранцами, но на нет и суда нет. Волку не впервой охотиться в одиночку.

Нилс оседлал Брутуса, которого оставил за воротами резиденции, и стал думать, как поступить дальше. Акоранцам вполне по силам грамотно провести операцию по освобождению заложницы, и отправятся они туда, куда, по их мнению, Хоули мог с наибольшей вероятностью отвезти Амелию. Чем же тогда в первую очередь следует заняться ему, Нилсу?

Шедоу достаточно долго следил за Хоули, чтобы знать его привычные маршруты, но ни одно из тех мест, куда приводила Шедоу слежка за врагом, не подходило для целей похищения.

Хоули в принципе мог отвезти Амелию куда угодно. В Лондоне было сколько угодно всевозможных мест, которые за умеренную плату могли быть использованы в самых темных целях. Мест, где можно совершить любое преступление, не будучи обнаруженным.

Но это в теории.

Сам Нилс, готовя похищение, успел убедиться в том, что люди, живущие в предместьях, весьма подозрительно относятся к чужакам, а чтобы снять дом, непременно нужно иметь рекомендации, дающие хозяевам уверенность, что их собственность попадает в надежные руки, к порядочным людям.

Если быть до конца откровенным, то и он нашел тот уединенный дом, куда они с Шедоу привезли Амелию, вообще-то случайно, когда, уже отчаявшись найти подходящие апартаменты, свернули с главной дороги наугад.

Фамильное поместье Хоули находилось в Восточной Англии, слишком далеко от Лондона, чтобы имело смысл везти туда Амелию. При таком длительном путешествии могут возникнуть всевозможные накладки, и шансы на побег или на то, чтобы получить помощь, у похищенной увеличиваются.

Нет, он держал ее где-то неподалеку. В принадлежащем ему пригородном особняке? Но Хоули был не глуп и понимал, что искать начнут именно с него. И вообще, какую цель преследовал Хоули своим похищением? Зачем ему понадобилась Амелия, если, конечно, это его рук дело?

По той же причине, по которой он украл нож и использовал его как орудие преступления. Создать международный инцидент. Поссорить Америку и Акору. Этого он хотел в конечном счете.

И как этому могло посодействовать похищение? Все просто: если обвинят Америку или американца – дело в шляпе. Брутус забеспокоился. Ему надоело стоять без движения так долго. Нилс обвел взглядом окрестности. День клонился к вечеру. Скоро стемнеет. Ему тоже не терпелось действовать, но, пустив Брутуса легкой рысцой, он продолжал думать. Если же он ошибается...

Но Нилс запретил себе думать об этом. Он должен сосредоточиться на том, чего хочет Хоули. Надо поставить себя на его место, и не важно, что это будет неприятно. Хоули желал, чтобы все, что могло бы случиться с Амелией, было поставлено в вину ему, Нилсу. Итак, если ее выкрали из Лондона, то куда в таком случае ее должны отвезти?

В загородный дом, что снимал Нилс? Это единственное место в Англии, которое можно было бы связать с ним, Нилсом, за исключением еще одного дома, который он снял инкогнито. Но, чтобы установить личность нанимателя, пришлось бы очень серьезно потрудиться – дом снимался через подставных лиц. О нем Хоули едва ли знал, зато мог знать о другом, который Нилс снял на свое имя.

В Лондоне было не так много агентств недвижимости, имевших дело с такого рода жильем. Расположение влиятельного лорда и нужная сумма – вот все, что необходимо для того, чтобы конфиденциальная информация была предана огласке.

Если же он ошибался...

Тогда Амелию найдет ее семья. Или верить в это, или жить не стоит. Проклятие, эта невесть откуда свалившаяся любовь выворачивала его наизнанку.

Он пришпорил Брутуса, который и без того горячился от нетерпения. Человек и конь слились воедино.

Когда тебя похищают в первый раз, это можно еще воспринять как приключение. Но если это происходит дважды – тут не до смеху. Все, что испытывала Амелия сейчас, – это страх, жуткий, панический, животный страх.

Странно, в тот раз она больше злилась, чем боялась. Даже тогда, когда она испугалась, что «ирландец» позволил ей увидеть себя, и решила, что ее собираются убить, она не испытывала и доли того ужаса, что владел ею теперь.

Все из-за Хоули. Из-за человека, которого, она так и не смогла понять. Он сидел напротив нее в карете, одетый с иголочки, лощеный светский господин, у которого ни один волосок не выбился из прически, и смотрел на нее с сардонической усмешкой.

– Вам лучше, ваше высочество?

– Голова страшно болит, и такое чувство, что меня вот-вот стошнит, но в остальном я чувствую себя великолепно.

Он брезгливо поморщился и слегка отодвинулся от нее.

– Я, кажется, переборщил с хлороформом, – сказал он тоном человека, совесть которого совершенно спокойна. – Но вы же понимаете, я должен был перестраховаться.

– О да. Я прекрасно вас понимаю. Вы убийца, который пытается спровоцировать войну между Америкой и Акорой. И за это вас убьют.

Лорд Хоули ухмыльнулся, и эта ухмылка, больше походившая на гримасу, тут же лишила его лицо всякой привлекательности. Другая женщина, возможно, и побоялась бы провоцировать своего похитителя, особенно если учесть, что она была перед ним совершенно беспомощна – в цепях и кандалах. Но не Амелия. Не принцесса Акоры.

– Трудно представить, что я даже подумывал на вас жениться.

– Дурацкая мысль, которой все равно не суждено было осуществиться.

– Кошмар, так бы я это назвал. Вы очень неприятная женщина.

Амелия склонила голову набок.

– Учитывая, от кого исходят эти слова, я принимаю их как комплимент. Нилс все равно узнает, что я пропала, и сообщит моей семье.

– Ах да. Ваше семейство. Представляю, какие они питают чувства к вашему американцу в данный момент. Хватит ли у него смелости заявить, что он вас поимел? О, не пытайтесь этого отрицать! Я видел, с каким вниманием вы отнеслись к нему тогда, в гостиной.

– Я и не собираюсь этого отрицать.

– В самом деле? Ни капли стыда? Ну да, я ведь слышал, что у акоранцев нет понятия о морали.

– Вы ничего о нас не знаете. Если бы нам случилось подискутировать на темы морали, я вас уверяю, вы бы проиграли в споре.

Хоули откинулся на подбитую ватой спинку сиденья, сложил молитвенно руки на груди и одарил ее холодной усмешкой.

– Может, принцесса, вы так и не заметили, что из нас двоих – вы в кандалах и цепях. Вы здесь всего лишь как наживка. И не тешьте себя иными предположениями. Если вы будете умницей и не станете мне мешать, то можете даже остаться в живых.

Амелии его признание принесло определенное облегчение. Но тешить себя надеждами, находясь в руках законченного негодяя, не стоило. Не стоило верить ни одному его слову. Доверяй лишь тому, что видишь.

Итак, наживка. Наживка, чтобы поймать Нилса. Чтобы заманить его в ловушку, вовлечь в ситуацию, когда он будет думать только о том, как спасти ее, и забудет, что опасность может грозить и ему. Выбить его из колеи, заставить забыть об осторожности. Она не могла такое допустить. Но как остановить Хоули?

Если в тот раз ей не удалось выпрыгнуть из кареты, то сейчас об этом не стоило и думать.

Тогда... Что ей оставалось?

На сиденье рядом с Хоули лежал какой-то предмет в чехле.

– Что это? – спросила она.

– Не ваше дело.

– Похоже на меч. – Действительно, по форме предмет напоминал меч, но был завернут в темную ткань.

– Это ведь меч Нилса? Тот, что он купил у Шеренски?

Саймон Хоули, который не испытывал никаких угрызений совести из-за того, что убил пятьдесят девять человек, покраснел.

– Я случайно наткнулся на него, когда поджидал вас. Такой меч должен иметь хозяина поприличнее, чем ваш американец.

– Он принадлежал предкам Нилса.

– Это чепуха. Ясно, что им владел высокопоставленный викинг.

– Вы украли акоранский нож, тот самый, которым вы пытались убить Шедоу. Теперь вы украли меч. Похоже, вы не только убийца, лорд Хоули, но и мелкий воришка?

Она поняла, что зашла слишком далеко, когда слова уже были сказаны. Лорд Хоули ударил ее по лицу так, что она отлетела в угол.

– Стерва, – прошипел он с леденящим спокойствием. Потирая занемевший кулак, он поудобнее уселся и все остальное путешествие оскорблено молчал.

Амелия тоже молчала. Щеку жгло, но боль помогала сосредоточиться. Окна кареты были задернуты, но и небольшой щели хватило, чтобы увидеть, что на улице темно. Она не имела представления, сколько времени была без сознания, как не знала и того, насколько далеко они удалились от Лондона. Если бы она смогла получить хоть какой-то намек на то, где они находятся, можно было бы думать о побеге или ином пути спасения.

В глубине души она понимала, насколько мала вероятность того, что ей позволят сбежать, но она отказывалась покоряться судьбе. Она лишь продолжала высматривать сквозь узкую щель хоть что-нибудь – дом, поворот, что могло бы ей помочь.

Но она испытала шок, когда карета проехала мимо гостиницы – не просто гостиницы, а той, где ей уже случилось побывать. «Три лебедя». Нилс отвез ее туда, после того как подобрал на дороге.

Итак, Хоули вывез ее за город, но недалеко – всего несколько миль от Лондона. Через какое-то время они миновали тот дом, который она, кажется, тоже узнала, хотя полной уверенности не было. Выходит, они ехали...

Нилс тогда выезжал из своего загородного дома, того, что он снял по приезде в Лондон. По крайней мере, когда он нашел ее на дороге, он так говорил. Говорил он это и ее родственникам. Амелия была достаточно догадлива, чтобы понять, зачем Хоули ее туда везет.

– Куда мы едем?

Хоули неохотно поднялся с сиденья. Он смотрел на нее так, будто общение с ней было для него как нож острый.

– В мой загородный дом.

– Вы там живёте? – Совпадение такого рода невозможно. Нилс не знал, кто такой Хоули, и, приехав в город, снял дом. Когда она играла в бильярд, то прикидывала шансы, прежде чем ударить по шару. Но вероятность того, что Нилс снял дом, принадлежавший Хоули, сводилась почти к нулю.

Гораздо более вероятным представлялось то, что Хоули врет, чтобы успокоить ее бдительность ложной надеждой. Но у нее появилось очевидное преимущество. Хоули не мог догадаться о том, что местность ей знакома. Ну и что?

– Откуда Нилс узнает, где меня искать?

– Я пошлю ему записку. А сейчас замолчите.

У нее было время. По крайней мере до утра. Если бы не эти кандалы на ногах...

– Лорд Хоули...

– Я просил вас помолчать.

– Мне очень неудобно.

– Что с того? Если вас еще тошнит, будьте любезны высунуть голову в окно. И, .пожалуйста, учтите, – с глумливой ухмылкой сообщил он, – что дверца кареты на цепи.

– Как и я. Собственно, именно поэтому я так некомфортно себя чувствую. Не сомневаюсь, что вот это, – она подняла руки, – результат моего неподобающего поведения. – Она потупила глаза и застенчиво улыбнулась, поднимая взгляд на своего похитителя. Там, где проигрывает сила, выигрывает слабость – женская слабость.

Бедный лорд Хоули! Он вообще не имел представления о том, что такое акоранские женщины. Ее предки попали, что называется, из одной катастрофы в другую – после буйства стихии, разрушившей их страну, в руки нежданных завоевателей. Но женщинам ее рода удалось приручить и стихию, и мужчин, не знавших иного языка, кроме языка силы. И она была достойна своих прародительниц.

– Даже не думайте меня завлекать, – сказал лорд Хоули.

– Разумеется. Но в этих оковах нет необходимости. Я не могу убежать.

– Не можете. Но можете попытаться, чтобы уберечь Вулфсона.

– Зачем мне его оберегать?

– Потому что вы его любите.

– Люблю? – Она тихо засмеялась. – А мне казалось, что вы рассудительный человек. – Пусть простит ее Бог за то, что она должна была делать. – Мистер Вулфсон... меня развлек. Не могу, однако, сказать, что мне это было так уж неприятно.

– Вы что, хотите сказать, что не испытываете к нему никаких серьезных чувств?

– А у вас есть основания полагать, что я могу испытывать какие-то чувства к мужчине? Думаю, вы знаете, скольким поклонникам я ответила отказом.

– Точного числа я не знаю.

– Честно говоря, и я тоже. Но, уверяю вас, это число внушительное. Я принцесса, лорд Хоули, и, что вполне естественно для принцессы, я могу позволить себе маленькие слабости.

Взгляд его оставался скептическим, но она видела, что против воли в нем проснулся интерес. Человек, склонный к пороку, видит и в других те же наклонности.

– Выходит, у вас нет возражений против того, что я разделаюсь с Вулфсоном?

– Мистер Вулфсон уверен, что моя семья причастна к взрыву на «Отважном». А вас он считает нашим орудием. Существует большая вероятность, что он вернется в Вашингтон, известит об этом своего президента, и тот начнет войну с Акорой. Как вы понимаете, я бы хотела предотвратить такое развитие событий.

– Вы поехали к нему домой и помогали его брату.

– Конечно. Хочешь знать врага, держись к нему ближе.

– Я не верю вам. Вы женщина, и у вас женское сердце. На столь холодную расчетливость вы не способны.

– Я не сомневаюсь, что вы хорошо знаете женщин, лорд Хоули. – На самом деле она полагала, что Хоули не знает о женщинах почти ничего и слабый пол у него не в почете. – Однако должна напомнить вам, что я акоранка, притом королевского рода. Как вы думаете, какие наследственные черты помогали моей семье удержать власть в течение тысячелетий? Полагаете, у нас в роду все сплошь слабаки?

– Не сказал бы, чтобы летопись вашего рода была в чем-то примечательной.

– Вы так думаете? Мы смогли осуществить то, что не удалось никому в истории, имея в виду господствующий род. Мы не только оставались у власти несколько тысячелетий, мы еще накопили значительные богатства. Не обижайтесь, лорд Хоули, но в исторической ретроспективе ваш род по сравнению с моим то же, что пещерный человек в сравнении с человеком современным. А что до мистера Вулфсона... – Она пожала плечами. Чем меньше она будет говорить о нем, тем лучше.

– Вы говорите серьезно? Для вас он действительно был только забавой?

– А почему это вас удивляет? Если бы я была мужчиной, а он женщиной, вы бы считали это в порядке вещей, не так ли?

– Да, но вы – женщина. Молодая и незамужняя.

– Принцесса может позволить себе то, что не может другая. – Она подняла руки и потрясла цепями. – Это просто ни в какие рамки не укладывается. Не ставьте себя в дурацкое положение, мистер Хоули. Чего вы хотите? Помимо смерти мистера Вулфсона, разумеется.

– Чего я хочу?

– Только не говорите, что вы устроили все это, не имея ясной и четкой цели.

– Конечно, цель у меня есть. Я хочу британскую военную базу на Акоре.

– Зачем?

– Зачем? Потому что так будет лучше для моей страны.

– Вы хотите принести пользу стране?

– Ну, не стоит забывать и о себе. Человек, который принес стране такую ощутимую пользу, может подняться до значительных высот.

– А, теперь я понимаю. А то я едва не потеряла почву под ногами.

Амелия решила, что для начала расспросов хватит, и, откинувшись на спинку сиденья, закрыла глаза. Она чувствовала на себе взгляд Хоули, но продолжала оставаться безучастной.

Наконец карета свернула на аллею, ведущую к дому, и вскоре остановилась. Хоули вышел. Она слышала, как тот перебросился парой фраз с кучером, затем дверца кареты открылась вновь, и он протянул к ней руки.