Неожиданно земля ушла из-под ног, словно поменялась местами с небом, на секунду задержавшимся под непривычным углом, прежде чем совсем исчезнуть из поля зрения и снова уступить место твердой земле.

Было больно, но терпимо. И все же не настолько, чтобы он не смог сразу же вскочить на ноги. Ройс оказался лицом к лицу с противником и усмехнулся:

— Придется тебе постараться получше. Атрей улыбнулся в ответ:

— Именно этим я сейчас и займусь.

На обоих были только набедренные повязки; сильные тела, натертые маслом, блестели на солнце. Они стояли на посыпанной песком арене, окруженной каменными скамьями, на которых практически никого не было за исключением десятка мужчин, подбадривающих их криками.

— Уверен, что хочешь принять участие в Играх? — спросил Атрей, пытаясь схватить Ройса за горло.

Ройс перехватил его руку, покрепче уперся ногами и с легкостью уложил ванакса Акоры на лопатки.

— Абсолютно уверен!

Атрей поднялся с песка арены и засмеялся:

— Отлично, англичанин! Ты быстро учишься.

— Да уж, без этого здесь не обойтись… — пробормотал Ройс, не переставая при этом улыбаться.

Он провел на Акоре два дня, и за это время заработал больше синяков, шишек и ссадин, чем за всю свою жизнь. Несмотря на это, он замечательно себя чувствовал, просто чертовски хорошо. Атрей оказался хорошим парнем. У него был тяжелый характер, Ройс понял это сразу, как только познакомился с ним на следующий день после приезда. Ванакс вернулся из двухнедельной поездки по побережью, где осматривал прибрежные укрепления. Он еще не отмылся от дорожной пыли, когда пригласил Ройса в личный кабинет, расположенный где-то глубоко в дворцовом лабиринте. С тех пор они практически не разлучались. Ройс чувствовал, что Атрей к нему присматривается, выискивает слабые стороны, но и он тоже не терял времени даром. Пока что Ройса все устраивало.

— На Игры соберутся лучшие спортсмены со всей Акоры, — сказал Атрей, когда они закончили бороться и отправились в душ. — Это отличный повод повидаться со старыми друзьями, узнать последние новости, да к тому же шанс завоевать вечную славу.

— Звучит заманчиво, — заметил Ройс.

Он уже с удовольствием предвкушал, как струи горячей воды сбегают по натруженному телу… Горячая вода — и как только они здесь ее подогревают? Он спросил:

— А кто придумал Игры? Вы заимствовали идею у греков или наоборот?

— Зависит от того, кого ты считаешь греками, — ответил Атрей, и они вошли в комнату для переодевания, и слуга подал ему полотенца. — Мы точно не знаем, кем были люди, изначально населявшие Акору. Есть легенды о далеких странствиях, но это и все. Однако те, кто пришел сюда после землетрясения, как раз были из Греции. Но не Греции времен Афин или Спарты, это были греки более ранних времен.

— Микенцы? — поразился Ройс. Атрей кивнул.

— Они проводили Игры в честь погибших воинов, лучших из лучших. Это и положило начало традиции. Первые Игры на Акоре состоялись на десятый год после катаклизма. С тех пор они проводятся каждый год без исключения.

— Что-то мне подсказывает, что при желании и я могу узнать всех атлетов, когда-либо принимавших участие в Играх за последние три тысячи лет.

— Ну конечно, — сказал Атрей, — все записи хранятся в библиотеке. Кассандра сказала, что собирается отвести тебя туда.

— Если ты не возражаешь.

— Конечно же, нет, — уверил его Атрей. Он снял набедренную повязку, встал под душ и повернул кран. Душ был установлен очень высоко на покрытой кафелем стене, но Атрей почти касался его головой. Он был такого же высокого роста, как и сам Ройс.

— У меня есть еще один вопрос, — сказал Ройс, — тоже об Играх.

— Что ты хочешь узнать?

— В Афинах греки принимали участие в Играх обнаженными, а я обратил внимание, что мужчины на Акоре носят набедренные повязки.

— Афиняне запрещали женщинам посещать Игры, — ответил Атрей, стоя под потоками воды, — и хотя на Акоре спокойнее относятся к наготе, чем в Европе, так далеко мы не заходим.

— И что, вы никогда не пытались, запретить женщинам посещать Игры?

— Пару раз. Но все равно это никогда не срабатывало.

— Почему же? — спросил Ройс, осторожно, чтобы не касаться ссадин, намыливая грудь. — Хотя всем известно, что «воины правят миром, а женщины им прислуживают», но похоже, что на самом-то деле это не совсем так…

— В этом есть доля истины, — сказал Атрей.

Ройс усмехнулся. Атрей подтвердил его подозрения.

— Я так и подумал. Женщины умеют убеждать.

— Ну, дело не только в этом. На Акоре есть священный закон: ни один мужчина не имеет права причинить вред женщине. Это наследие тех далеких времен, когда жрицы и воины наконец-то договорились между собой. Мужчина, причинивший вред женщине, опозорит себя на всю жизнь, и он действительно заслуживает подобного отношения.

— В прошлом году Джоанна что-то такое мне рассказывала. — Она была абсолютно уверена, что мужчины, схватившие Ройса и попытавшиеся изнасиловать ее, не были подданными ванакса, поскольку ни один правитель Акоры никогда не воспользовался бы услугами подобных негодяев, чтобы не позорить свое имя.

— Причинить вред можно разными способами, — сказал Атрей. — Например, если бы мы проводили Игры и не пригласили на них женщин, то они бы расстроились, огорчились, то есть им был бы нанесен определенный ущерб. Поэтому подобных вещей делать нельзя.

Ройс тряхнул головой, восхищенный такими жизненными устоями. В самом деле, было бы неплохо, если бы так же обстояло дело и в Англии. В то же время он задумался о возможных последствиях.

— Должно быть, для мужчин Акоры все это не так уж и легко!

Атрей в ответ расхохотался:

— Ну, я просто скажу, что у нас есть замечательный повод, чтобы стать превосходными дипломатами.

Вытираясь и надевая одежду, оставленную на полке, Ройс все еще посмеивался. Атрей тоже улыбался. Они вместе вернулись на арену. Там занимались несколько групп мужчин. Одни боролись, другие упражнялись в прыжках в длину, метании копья или диска. Они здоровались с ванаксом, когда тот проходил мимо, обменивались дружелюбными пожеланиями.

Выйдя на улицу, Ройс обратил внимание, что люди кивали им и приветствовали Атрея с неподдельным удовольствием, причем в этом не было даже намека на церемониальность. Он был правителем, избранным, и в то же время он оставался одним из них. Ройс попытался было представить, как Атрей, так же как сейчас, с легкостью и улыбкой, утверждал свою власть над людьми в случае необходимости, но решил, что это невозможно.

Они прошли уже около четверти мили по направлению к дворцу, и тут Ройс увидел толпу впереди. Боковым зрением он заметил, что Атрей напрягся. Когда они подошли ближе, люди быстро расступились, и глазам Ройса представилось написанное на стене большими желтыми буквами всего одно слово: ГЕЛИОС.

Больше ничего, но, похоже, люди были сильно возбуждены и даже, как показалось Ройсу, испуганы. Некоторые нервно посматривали на Атрея, а тот едва взглянул на стену и промолчал. Через несколько минут подоспела группа юношей со щетками и ведрами с побелкой. Вскоре слово исчезло.

Атрей пошел дальше, Ройс последовал за ним.

Они зашли за угол и вновь увидели то же самое: ГЕ-ЛИОС.

Атрей вздохнул. На этот раз он не останавливаясь пошел дальше. Они уже подходили к дворцу, когда Ройс спросил:

— Будь добр, объясни мне, пожалуйста, что это значит? Было совершенно ясно, что писать что-либо на стенах не входило в обычаи акорцев. Город был слишком красив.

— «Гелиос» означает «солнечный свет», — ответил Атрей.

— Ну, я понял, что это имеет какое-то отношение к солнцу, но зачем писать это на стене?

— Это символ бунтарей, тех, кто считает, что на Акоре нужны быстрые перемены. Они хотят, чтобы правительство было более открытым и подотчетным простому народу, как бы просвечиваемое лучами солнца. Они заявляют, что сейчас мы прячемся в тени.

— Понятно… И все же, зачем писать на стенах?

— Они считают, или по крайней мере так говорят, что на Акоре не терпят тех, кто придерживается другой точки зрения. Они используют Игры для того, чтобы заявить о своих требованиях.

— Что же ты предпримешь? — спросил Ройс. Атрей пожал плечами:

— Ничего. Сейчас мне гораздо важнее выяснить, почему у Кассандры опять появились видения о захвате Акоры Британией и как с этим связан Дейлос, если, конечно, он имеет к этому какое-то отношение.

— Думаешь, Дейлос может быть жив?

— Кроме него есть и другие, те, кто считает, что я пытаюсь слишком многое изменить. Однако я не верю, что кто-то из них способен предпринять что-то против меня. Остается Дейлос.

Ройс тихо сказал:

— Лично меня обрадовало бы известие о том, что он жив.

Атрей остановился и взглянул на него:

— Почему?

— Тогда бы я мог его убить.

— Из мести? — спросил его ванакс.

— Отчасти, — подтвердил Ройс, — но главное потому, что его просто необходимо убить. Если он действительно жив, то будет по-прежнему вредить невинным людям.

Атрей пошел дальше. Вскоре он коротко бросил:

— Кассандра права: у тебя действительно сердце воина.

«Похоже, они неплохо ладят между собой», — подумала Кассандра, увидев приближающихся брата и Ройса. Они с легкостью общались друг с другом, именно этого она и ожидала. Лорд Хоукфорт и ванакс Атрей были во многом очень похожи: оба были лидерами по натуре, гордыми, честными, обладающими одновременно большой физической силой и не меньшей мягкостью.

Один из них был ее братом, и она нежно его любила.

А другой…

Было бы большой глупостью даже думать о нем. Но так сложно избавиться от этих мыслей!

— Вот ты где! — обрадовано произнес Атрей. — Нас ждала?

Ждала их… его… Ройса…

— Я как раз шла в библиотеку и тут увидела вас, — ответила она, неожиданно став очень серьезной. — Ну что, неплохой был денек?

— Определенно весьма насыщенный, — ответил Ройс. Он не сводил с нее глаз. — В библиотеку? Не будете возражать, если я пойду с вами?

Изо всех сил пытаясь скрыть волнение, она лишь пожала плечами:

— Ну что ж… почему бы и нет.

Атрей быстро взглянул на нее, слегка нахмурился, но сказал:

— Неплохая идея. Ройс, увидимся за ужином. Мужчины попрощались. Когда Атрей ушел, Ройс сказал:

— Ванакс рассказывал мне об Играх. Кассандра заметила синяк на его лице.

— Похоже, что не только рассказывал.

— Ну да, он кое-что мне показал, — подтвердил Ройс, — но и я в долгу не остался. Теперь жду соревнований.

— Вы уверены? Я имею в виду соревнования. Уверены, что это правильное решение? Это очень жестокие состязания, бывают и травмы.

Он мягко спросил:

— Думаете, этим можно меня испугать?

— Ну конечно же, нет. Я не это имела в виду… — Вечно эта чертова мужская гордость! — Не обращайте внимания, я уверена, что у вас все получится. И в каких видах будете участвовать?

— Соревнования на скорость, — сказал он, имея в виду бег на короткую дистанцию, который считался главным событием Игр, — метание копья и борьба.

Его возбуждение было легко ощутимо, несмотря на то что он пытался сдерживаться. Неожиданно она поняла, в чем причина. Он был гордым и сильным мужчиной, это точно, и, конечно же, с удовольствием будет соревноваться с равными ему противниками. Но было и еще что-то. С раннего детства он был очарован Акорой. И теперь, когда он действительно оказался здесь, да к тому же сможет принять участие в таком по-настоящему, акорском событии, все его детские мечты сбывались.

— Пусть вам сопутствует удача, — тихонько сказала она и повела его дальше в то крыло дворца, где находилась библиотека.

Огромные двойные двери были распахнуты, открывая взору зал гармоничных пропорций, шириной в сотню футов и несколько раз по столько же в длину. Потолок возвышался в пятидесяти футах над ними, расписанный сценками из повседневной жизни Акоры. Из широких окон, расположенных над балконом по всему периметру зала, лился свет. Вдоль стен тянулись книжные полки и шкафчики для свитков. Длинные полированные столы, удобные стулья, на столах чернильницы и лампы. Здесь было около десятка читателей, им помогали деловитые библиотекари, приносившие и убиравшие на место книги.

— Никогда не видел ничего подобного, — тихо сказал Ройс. В его голосе звучало глубокое уважение. Он понял, что находится в храме знаний.

— То, что вы здесь видите, — сказала Кассандра, — лишь малая часть всего собрания книг. Под землей хранится гораздо больше.

— А те книги можно будет посмотреть? Она кивнула в ответ:

— Именно туда мы сейчас и пойдем. Записи о твоем предке, которые тебя интересуют, должны быть где-то на одном из нижних уровней.

Она повела Ройса к двери, расположенной между высокими стеллажами. За ней оказалась каменная винтовая лестница, уводившая вниз. Где-то наверху окошки пропускали свет, однако воздух, становившийся все холоднее, ясно указывал на то, что они находятся под землей.

Вскоре они оказались в большой комнате, заполненной бесконечными рядами стеллажей. Узнав, что их интересовало, библиотекарь дал им лампу и рассказал, откуда начать поиски. Пришлось идти мимо полок с книгами около пяти минут, прежде чем они нашли необходимый отдел.

— Все это абсолютно непостижимо, — сказал Ройс, устанавливая лампу на ближайшей подставке, и покачал головой в изумлении: — Прошу прощения за такую постановку вопроса, но вы что, ничего никогда не выбрасываете?

Кассандра лишь мягко рассмеялась. Она достала маленький томик в кожаном переплете с одной из полок и начала перелистывать страницы.

— «Весной 2594 года, после катаклизма, неожиданно началась ужасная буря… нашли зенокса, отчаянно цеплявшегося за мачту разбившегося судна… его отвели сначала в дом рыбака Горацио, а потом во дворец…»

— Год 2594-й, — повторил Ройс, — какой год это будет по христианскому календарю?

— Я думаю, 1100-й нашей эры. Это может быть он… вот послушай… «Зенокс оправился от ран… он рассказывал о великих сражениях за святые места на Европейском континенте… свой дом он называл…» — она резко повернулась к нему, — переводится как «соколиная крепость»!

— Хоукфорт, форт сокола! — воскликнул Ройс. Он был так же взволнован, как и она сама. — Есть что-нибудь еще? Что с ним дальше случилось?

Кассандра пробежала глазами несколько страниц и кивнула:

— Тут много написано. — Она протянула ему книгу. — Может, захочешь сам почитать, один? Можно взять книги из библиотеки, если только пообещаешь бережно с ними обращаться.

Он повертел томик в руках, рассматривая:

— С удовольствием возьму. В нашей библиотеке в Хоукфорте есть несколько старинных книг, я знаю, как с ними нужно обращаться.

— Ну, эта еще не очень старая, ей не более восьми веков. Если хочешь увидеть по-настоящему древние книги… вообще-то, это даже свитки… нужно забраться гораздо дальше.

— Да нет, не нужно. Я думаю, пока мне вполне хватит и этого, — указал он на книгу. — Может, в другой раз.

— Может быть, — сказала она, не желая думать о будущем. Значение имел лишь настоящий момент. В библиотеке было так тихо! Лампа отбрасывали тени, то скрывая, то освещая лицо Ройса. До ее сознания вдруг дошло, что они остались наедине. — Нужно идти, — тихо сказала Кассандра.

Он протянул руку и погладил ее по плечу:

— Почему?

— Потому что… тебе нужно отдохнуть перед Играми.

— Я хорошо отдохнул. Почему ты так нервничаешь?

— Я не нервничаю.

— Лишь мгновение назад у тебя комок стоял в горле… вот здесь.

Кончиком пальца он коснулся ее шеи, там, где пульсировала жилка. Дотронулся и не стал убирать руку.

— Не надо, — сказала она и хотела было отодвинуться, но почему-то не смогла.

Он сразу убрал руку.

— Ладно. Но ты не ответила на мой вопрос. В Лондоне, когда я тебя поцеловал, ты так не переживала.

— Нам не следовало этого делать.

— Но ты позволила мне.

— Я просто… потеряла голову.

— Потеряла голову?

— Ну да… Что, у тебя никогда не было подобных ощущений?

— Да, — сказал он очень нежно, — я знаю, о чем ты говоришь, знаю, как теряют голову. И именно так я сейчас себя чувствую.

Он наклонился к ней, медленно, как бы что-то обдумывая. Она понимала, что именно он собирается сделать, — и у нее все еще было время, чтобы остановить его.

Но руки ее безвольно опустились, и, казалось, она была просто не в состоянии пошевелиться… или даже вздохнуть… или сделать хоть что-то еще… могла только ждать, пока…

Прикосновение его губ лишило ее остатков самообладания. Она застонала и приникла к нему, принимая его жар… принимая, отбирая… и даря свой. Его прикосновение, вкус его губ заполнили ее целиком. Он прижался к ней грудью и бедрами, крепко обнял сильными руками, она чувствовала всю его мощь и силу, которых так жаждала, и поняла, что не может больше сопротивляться этому.

Но она должна! В уголке сознания, словно немеркнущий огонек, ни на секунду не оставляла ее мысль о том, что она не имеет права следовать велению сердца. Она должна была — вынуждена! — помнить, что долг превыше всего.

Что-то вдруг заныло в груди, где-то глубоко внутри разгоралось жидкое пламя, пульсировало согласно собственным законам, она была готова принять его. И было бы так просто…

Задыхаясь, Кассандра вырвалась из его объятий. Это причинило ей боль, пронзившую все тело. Она сдержала слезы, на секунду взглянула в его горящие глаза и прибегла к единственной своей защите, к правде.

— Я… — сказала она и услышала, как дрожит ее голос. — Я, — еще раз начала она, на этот раз тверже, — не имею права этого делать.

Она увидела в его глазах боль, отразившую ее собственную, и едва не кинулась к нему. Лишь огромным усилием воли она смогла подавить этот порыв.

Они стояли в круге света лампы, окруженные старинными книгами об истории страны, ради спасения которой она вскоре отдаст свою жизнь. Отдаст… скорее всего уже очень скоро. Видения были очень четкими. Как-то, каким-то образом ее смерть спасет Акору. Пусть так и будет. Никогда, даже на долю секунды, она не задумывалась о том, чтобы уклониться от исполнения своего долга. Но, видит Бог, соблазн поступить иначе был так близко — в этих золотых отблесках его глаз!

Поскольку у них была только одна лампа и она не могла оставить его в темноте, Кассандра ушла одна. Далеко впереди, там, где был стол библиотекаря, мерцал крохотный огонек. Не обращая внимания на слезы, обжигавшие лицо, она направилась туда.

Во время ужина Ройс все время молчал. Он отведал понемногу разных кушаний, выпил чуть-чуть превосходного вина, послушал разговоры — за столом собрались Атрей, Джоанна, другие члены семьи и друзья, — но сам практически ничего не говорил. Кассандры не было. Слуга передал, что она нездорова. Елена хотела пойти к ней, но она отказалась, сказав, что в этом нет необходимости.

Что, черт побери, было не так? Что могло помешать им проявить свои чувства?

Допустим, он и сам не мог разобраться в себе. Она связала его, свела с ума, обманула и просто-напросто сбила с толку.

А если это любовь — почему-то у него было странное ощущение, что это так, — Господи, помоги?

Позже, провожая Джоанну в ее комнату, он спросил:

— А что, Кассандра помолвлена?

Она резко остановилась и уставилась на него.

— Что? Ну конечно же, нет. Если бы она была помолвлена, я бы сразу же тебе сказала, или Алекс, или Атрей обязательно бы об этом упомянули. Мы бы не стали оставлять тебя в неведении.

— Это еще почему?

Сестра притворилась смущенной:

— Вообще-то ни для кого не секрет, что вас друг к другу тянет.

— А я-то думал, мы это хорошо скрываем, — сухо сказал Ройс.

— Боюсь, что нет, — с улыбкой ответила Джоанна. — А почему ты спросил, помолвлена ли Кассандра?

Да потому что она явно подавляет влечение к нему, потому что верность другому мужчине была бы менее болезненной, чем вероятность того, что она просто считает подобные чувства недостойными принцессы Акоры. Конечно, ненамного менее болезненной, но, цепляясь за соломинку, ему особо не из чего выбирать.

Но об этом он промолчал.

— Да никаких особых причин нет. Уже поздно. Хочу завтра показать себя с хорошей стороны, а потому лучше пойду лягу.

Прекрасно осознавая, что сестру вовсе не удовлетворили его слова, он ретировался, прежде чем она смогла задать еще какой-нибудь вопрос, на который он не хотел отвечать.

Она избежала ужина, но пропускать Игры было нельзя, да ей и не хотелось так поступать. Проворочавшись всю ночь без сна, то коря себя за чувства к Ройсу, то мечтая о нем, она страстно хотела развеяться.

Кроме того, там будет Ройс.

Издав усталый стон, Кассандра выбралась из постели, дошла до ванной комнаты и там стояла под душем до тех пор, пока призраки прошлой ночи не исчезли, пусть и на время.

Сквозь высокие окна своей спальни она слышала шум толпы, собиравшейся на Игры. Великолепие самой жизни окружало ее, такое привычное, такое милое сердцу. Желание окунуться в нее, пока не поздно, было слишком сильным. Она второпях оделась и вышла из комнаты, сбежала по ступенькам во двор, как она привыкла делать с тех пор когда была маленькой девочкой. Иногда она так быстро скакала со ступеньки на ступеньку, что поскальзывалась и обдирала коленки. Кассандра и не подозревала, что и сейчас появилась внизу раскрасневшаяся, запыхавшаяся и растрепанная, но, к счастью, все были слишком ошеломлены, чтобы обращать на это внимание.

Огромный внутренний двор в центре дворца был заполнен желтыми плакатами. Некоторые свисали со стен, другие были укреплены на земле, и на всех было только одно слово: ГЕЛИОС.

Бунтари. Конечно, она знала о них, слышала рассказы Атрея. За последний год или около того они предпринимали несколько попыток привлечь внимание людей к своим взглядам. Но сегодня они впервые проникли на территорию дворца.

ГЕЛИОС. Открытость, подотчетность. На первый взгляд с этим трудно поспорить. Но она-то знала, как часто Атрею приходилось разрешать конфликтные ситуации и вопросы таким образом, чтобы все остались довольны. Превосходный дипломат, он вел и закулисную игру, умел заключать сделки, терпеливо и с большим мастерством добиваясь наилучшего для всех варианта. А если отказаться от осторожности и благоразумия, что будет тогда?

Хаос, подумала она и глубоко вздохнула. Призыв бунтарей к быстрым и кардинальным переменам имел не больше смысла, чем требование Дейлоса оставить все как есть. А Атрей оказался меж двух огней. И тут ему не позавидуешь, пусть он и обладал всеми качествами, необходимыми ванаксу. В конце концов, он был избранным.

Кассандра увидела его и заметила, что он тоже раздражен. Он стоял, наблюдая за тем, как уничтожались надписи. Подойдя к нему сбоку, она попыталась изобразить беззаботность.

— Да уж, производство у них налажено на славу, — сказала она.

Он повернулся и через силу улыбнулся:

— Ты права, но хотел бы я, чтобы они получше выбирали цели.

— Есть идеи, кто это сделал?

— Нет, они слишком хитры и быстры. — Он задумчиво добавил: — Получается, они знают, что происходит во дворце, когда сменяются часовые и тому подобные вещи.

— Думаешь, у них есть единомышленники в самом дворце?

Он пожал плечами:

— Я бы не стал исключать такую возможность. Ну, хватит об этом. Ты уже выздоровела?

— Выздоровела? От чего?

— Ну, чем-то ведь ты заболела, если решила не присоединяться к нам за ужином.

— Ой, ну да, конечно.

— Счастлив это слышать. — Он прищурился и пристально посмотрел на нее. — И я уверен, что Ройс тоже будет очень рад.

Она вскинула глаза и быстро отвела их. Слишком уж многое все вокруг замечают!

— Да… ну… — пробормотала она, — может, тебе лучше идти? Церемония открытия сейчас начнется.

Атрей поднял руку, и тут же перед ним появилась колесница. Пара гнедых нетерпеливо перебирала копытами.

— Пошли, — сказал он и протянул ей руку.

Она отправилась вместе с ним, отказ вызвал бы слишком много вопросов, на которые ей совсем не хотелось отвечать. Атрей правил на такой скорости, что, будь он не столь искусен в этом деле, это могло бы привести к страшным последствиям. В простой день он бы не поехал по городским улицам, но в это утро они были пусты, все уже собрались на Игры. Буквально через несколько минут они уже подъезжали к арене. Он остановился в тени туннеля, ведущего к залитому солнцем полю, где скоро должны были начаться соревнования.

Кассандра спустилась с колесницы, но сначала нежно коснулась руки брата.

— Пусть тебе сопутствует удача, — пожелала она.

— Удача мне понадобится, — с усмешкой ответил он. Я участвую в гонках на колесницах.

— Что?

Но ответом ей было лишь облако пыли: Атрей подстегнул лошадей и уже въезжал на арену. Как только он появился, толпа радостно закричала. Этот крик воодушевил и ее, хотя в этот момент она пыталась справиться с шоком. Гонки на колесницах были самым опасным видом соревнований. Почти каждый год принимавшие в них участие мужчины получали травмы или даже погибали. Атрей любил лошадей и любил гонки. Еще мальчишкой, задолго до того, как стал ванаксом, Атрей обожал носиться по равнинам за Илиусом и побеждать любого, кто осмелится состязаться с ним. Но с тех пор как стал избранным, он оставил подобные занятия, понимая, что теперь, будучи призванным служить народу, не имеет права рисковать своей жизнью. Если откровенно, то, с одной стороны, Кассандру это успокаивало, а с другой — она считала, что он слишком многим жертвует ради выполнения долга. Теперь, казалось, он решил уравновесить свои обязанности и желания, а не наоборот. Она посчитала, что это признак зрелости, хотя и страшно переживала сейчас.

Тихонько молясь за него, она поднялась по каменным ступеням на первый ярус над ареной. Джоанна уже сидела на своем месте, как и многие другие придворные. Федра и Эндрю расположились несколькими рядами выше, вместе со своими друзьями. Завидев Кассандру, они кивнули ей, но все их внимание привлекал парад атлетов, во главе которого шел Атрей, открывавший Игры.

Прозвучали фанфары, жрицы отпустили в небо белых голубей, и тут Кассандра заметила Ройса среди сотен мужчин. Все они были в прекрасной физической форме и с нетерпением ожидали начала соревнований. Так же, как и на других мужчинах, на нем была только набедренная повязка, ничего более. Он стянул золотую гриву волос в узел на затылке, что было весьма предусмотрительно с его стороны, ведь он собирался бороться. Кассандра рассматривала его широкие плечи и грудь, а уж когда опустила взор ниже, к мускулистым бедрам и…

Для начала июня было довольно жарко. Воздух словно застыл над ареной. Она уселась, но все время ерзала.

По рядам прошли мальчики-слуги со стаканами воды. Она отпила, но, похоже, вода не помогала. Начались первые состязания. Это был бег на длинную дистанцию, двадцать кругов по глиняной дорожке, расположенной по внешнему периметру поля. Соревнующиеся были примерно равны по силам и бежали все вместе, рядом. Похоже, так будет продолжаться почти до самого конца дистанции. За это время люди успели занять места, по-прежнему болтая между собой, доставали принесенную еду, успокаивали разволновавшихся детей, в общем, готовились к тому, чтобы сполна насладиться предстоящим днем.

Тем временем от общей массы отделились три бегуна. Теперь борьба шла между ними. Толпа всколыхнулась, многие вскочили, чтобы получше разглядеть и подбодрить фаворитов. В последнюю секунду один из атлетов вырвался вперед и пересек красную ленточку под гром аплодисментов.

На голову победителя водрузили венок из листьев олеандра, глиняную дорожку подмели и приготовили для следующего состязания. Кассандра сразу обратила на это внимание, ведь она знала, что следующим должен быть забег на короткую дистанцию. Джоанна что-то ей сказала, она что-то ответила, но что именно, вспомнить не могла.

Казалось, ей вечно придется ждать, когда появится Ройс, но вот наконец он вышел вместе с другими мужчинами, занял исходное положение, затем установил правую стопу на специальной мраморной подставке, сделанной на глиняной дорожке, чтобы обеспечить удобный старт.

Минутой позже зазвучали трубы, и бегуны сорвались с места.