— Он дурак, — сказал Хоук, растянувшись на постели в спальне у Кристы.

Он категорически отказался оставить ее одну после сцены в гавани. Лежал, заложив руки за голову, с видом вполне беззаботным, если не считать смертоносных искр в глазах. Криста находилась за ширмой и переодевалась к ужину. Она была угнетена, ее обычное жизнерадостное настроение исчезло. И вес из-за этого проклятого сводного брата. Несколько минут Хоук занимался тем, что придумывал различные способы умерщвления идиота. Впрочем, это ничего не решало, однако он почувствовал себя немного лучше.

— …Дракон называл его слизняком и тупицей и был прав, — говорил Хоук. — Его собственные люди рассказывают всем, кто пожелает их слушать, что был всего-навсего небольшой шквал, никакой страшной бури, и только глупость лорда Слизняка довела их до беды.

Об этом Хоук узнал от преданной Элфит, которая нашептала ему обо всем перед уходом, после того как принесла сюда горячую воду и медовые пышки. Эдвард женится на этой девушке, и как можно скорее, меньшего она не заслуживает.

Криста вышла из-за ширмы. Она переоделась в серовато-коричневое платье, гораздо более простое, чем те изысканные наряды, которые она надевала обычно по вечерам.

Волосы се были заплетены в две тугие косы, падающие на плечи. Хоук поморщился, увидев ее такой скованной. Она выглядела грустной, напряженной и явно испуганной. Он ругнулся про себя, но постарался принять беззаботный вид.

— Послушай, дорогая, ты ведь не. виновата, что он твой родственник. Мне тоже приходится терпеть Дору, и я последний человек, который стал бы бросать камни в того, у кого неприятная родня.

— Дело не в этом, — тихо проговорила девушка и умолкла.

Хоук встал с постели, подошел к Кристе и положил руки ей на плечи, чтобы удержать прямо перед собой, когда она попыталась отвернуться.

— Так в чем же, скажи ради Бога? Ты не хочешь, чтобы он был здесь во время нашей свадьбы? Отлично, он уберется с первым приливом. Я не могу понять, с чего ты так встревожена.

— Разве ты не слышал, как он сказал, будто знает меня, а ты нет?

— Слышал… и это тоже не имеет значения. Если только ты не сообщишь мне, что ты не леди Криста Уэстфолд. Благодарение небесам, ты вовсе не ее служанка, не так ли?

— Нет, конечно же, нет! Я Криста Уэстфолд. Но мне кажется, ты не должен просто отмахнуться от того, с чем Свен сюда явился. Он никогда ни за что не берется, если может этого избежать, но он ведь проделал весь этот нелегкий путь. Ради чего?

— Если бы он не повел себя как полоумный, я бы решил, что он прибыл пожелать нам процветания и добра. А так…

— Вот именно. После смерти отца Свен вызвал меня к себе в имение. — Криста вздрогнула при этом воспоминании. — Он недвусмысленно дал понять, что возненавидел отца за его второй брак и презирает меня. Я даже не предоставляю, что бы он предпринял, если бы ярл Скирингсшила не выбрал меня в невесты для тебя. Даже Свен не настолько глуп, чтобы противиться Вулфу, но я боюсь, что у него что-то нехорошее на уме. Он в состоянии натворить бед.

— Ты ошибаешься. Он не сможет причинить тебе зло. Хоук увидел у Кристы на глазах непролитые слезы и выругнулся про себя. Ласково, с огромной бережностью он взял в руку одну из се кос, перекинутых на грудь. Криста не противилась. Хоук медленно и очень старательно расплел сначала одну, потом другую косу и расправил пальцами золотые кудри. Когда волосы свободно рассыпались по плечам, он выбрал украшенные драгоценными камешками ленточки и протянул Кристе.

— Если можно, доставь мне удовольствие.

Она исполнила его просьбу и, поняв, чего он хочет, удалилась за ширму и надела платье, словно сотканное из солнечного света и морской пены, в котором была вечером того дня, когда раскрылась тайна се перевоплощения. Побуждение одеться как можно проще исчезло так же быстро, как и возникло. Платье матери придало ей сил, а когда она вышла из-за ширмы, выражение глаз Хоука еще сильнее приободрило ее.

Одевшись, Криста внутренне ожесточилась против того, что, как она предполагала, могло произойти. Она вошла в большой зал с высоко поднятой головой и затаенной печалью в сердце. Пронесшийся по залу шелест тотчас стих, сменившись выжидательным молчанием.

Едва Хоук и Криста заняли свои места, как из комнат для гостей появился Свен. Вместе с ним была Дора, ее худое лицо выглядело необычайно живым и возбужденным. Тут же выступал и отец Элберт, тщетно старавшийся сохранять выражение строгого благочестия. Усилие оказалось чересчур большим, и на впалых щеках у святого отца горели красные пятна.

В нарушение всех обычаев гостеприимства Хоук даже не встал, чтобы приветствовать своего «гостя». Не вышел из-за стола и Эдвард, чтобы предложить место за почетным столом и привлечь к Свену внимание слуг. С каменным лицом, скрестив на груди руки, он остался стоять за креслом хозяина Хоукфорта.

— Вы уже восстановили силы? — холодно спросил Хоук. Тон его подействовал на Свена, который застыл на месте возле почетного стола и придал своему лицу выражение долготерпения. Его голос дрожал от возмущения:

— В значительной степени, я полагаю, если учесть те испытания, какие мне довелось перенести. Сначала меня вызвали к ярлу для расспросов по поводу исчезновения вот этой, потом обнаружилось, что она явилась сюда под видом служанки. Я вижу, что вы быстро разобрались с этим, милорд, и приветствую вас, но я не в силах понять, почему она сидит на почетном месте рядом с вами.

— Потому что она моя невеста.

Хоук словно говорил с неразумным ребенком. Люди в зале пересмеивались, отдавая должное тупости его лордства. Свен продолжал гнуть свое:

— Была, Хоук из Эссекса, только была. Позор, которым она покрыла нашу семью, не допускает, чтобы она стала чьей бы то ни было невестой.

— Очевидно, когда вы отплывали к нашим берегам, забыли дома то, что заменяет вам мозги.

В Винчестере были мужчины, всесильные приближенные короля, которые дрожали, услышав подобный тон Хоука. Мужчины, достаточно разумные, чтобы распознать бушующий в нем гнев и оценить опасность. Но Свен не обладал сообразительностью. Он только передернул узкими плечами.

— Можете оскорблять меня, сколько вам угодно, это не изменит сути дела. Вам бы следовало благодарить меня за избавление, но я не жду, что вы это оцените. — Помолчав, он театральным жестом указал на Кристу и объявил: — Она подменыш.

Все как один собравшиеся в зале ахнули и привстали со своих мест, чтобы лучше видеть неизбежную, по их мнению, расправу, которая за сим последует.

С опозданием и все еще неясно представляя, что перешел границы допустимого вежливостью, Свен добавил:

— Прежде чем спорить со мной, выслушайте остальное. Ее мать была ведьмой, которая околдовала моего несчастного невежественного отца и родила ему подменыша. Он умирал от стыда, скрывая ее как только мог. Из уважения к нему мы хранили тайну. Я и вообразить не мог, что она будет замечена таким человеком, как Вулф, и что он вознамерится сделать ее достойной невестой столь знатной особы, как вы. Прослышав, что у меня есть сводная сестра, Вулф захотел встретиться с ней, а когда встретился, решил, что она предназначена вам. Я пытался отговорить его, но он единственно о чем толковал, так это о приданом. О большом приданом, какое и причитается вам… Не возражайте, не о том сейчас речь. Ничто из собственности моего отца не принадлежит ей по праву. Она ничего не заслуживает, а ее поведение в последнее время ни у кого не оставляет в том сомнений. Но не волнуйтесь, милорд, для вас будет найдена другая. Хотя, — поспешил добавить ничтожный болван, — не из моих родных сестер. Они… не распложены к браку. — Тут он посмотрел на Дору. — Леди высоких достоинств окажет честь вашему ложу и вашему имени. — Он перевел глаза на Кристу. — И выносит для вас детей человеческого рода, а не подменных созданий из моря.

— Кровь Господня! — взревел Хоук и встал во весь свой рост.

Наконец-то встревожившись, Свен попятился и укрылся за спинами Доры и отца Элберта.

— О да, вы можете проклинать меня сейчас, но придет время, и вы убедитесь в моей правоте. Посмотрите на нее. Она не леди и никогда ею не станет. Я лишаю ее собственности и больше не считаю членом нашей семьи. Нет для нее никакого приданого! Она заслуживает быть только той, кем притворялась. Служанкой… нет, рабыней!

— Придержи язык! Или ты настолько спятил, что не заботишься даже о собственной жизни? Клянусь… Рука Хоука потянулась к мечу.

— Нет! — крикнула Криста. Она удержала его руку. — Убейте его — и вы убьете надежду на мир. Если норвежский нобль умрет в вашем зале, никто другой из них не отдаст вам свою дочь или сестру.

— Я не хочу другую женщину! Этот площадной шут просто хочет заграбастать ваше приданое, не более того. Он выдумал сказку для доверчивых ребятишек и вообразил, что я ей поверю.

— Это не сказка, — оскорбился Свен. — Даже она не станет отрицать, что это чистая правда. — Он повернулся к Кристе. — А ты даже и не думай возвращаться со мной. Никогда больше нога твоя не ступит на земли моего отца. Нет, лорд, оставьте се себе или избавьтесь от нее, как хотите. Отдаю ее вам с большой радостью. Теперь вы, несомненно, захотите наказать ее за бесстыдство, как оно и должно быть. Выпоров ее, вы не зря потратите время.

— Единственно, кого я охотно бы выпорол, — это тебя, самодовольное ничтожество! Если ты дорожишь своей шкурой, убирайся с глаз долой!

Свен наконец осознал, что зашел слишком далеко. Или это Дора и священник, то и дело дергая его за рукава, натолкнули его на мысль об опасности. Они чуть ли не выволокли его из зала, откуда Свен удалился с выражением невероятной обиды по поводу того, что Хоук из Эссекса не принял его новости со скромной благодарностью. Эдварду Хоук приказал:

— Гони это ползучее подобие человека с моих берегов!

— Прилив начинается на рассвете, милорд. Это подобие человека уберется отсюда. — Управляющий деликатно помолчал, — Уберется, если удастся набрать полный состав команды для его корабля. Кажется, не многие из прибывших готовы продолжить службу у него.

— Дайте им побольше денег, чтобы служба показалась им стоящей, и цепи — пусть наденут их на него, если он станет докучать команде. Но уберите этого недоноска прочь отсюда.

Эдвард улыбнулся и поспешил уйти, чтобы выполнить приказания Хоука. А его хозяин резко опустился в кресло и посмотрел на женщину, сидящую рядом с ним. Криста была бледна, губы у нес дрожали, а руками она отчаянно вцепилась в подлокотники кресла.

Хоук сделал знак слугам подавать ужин и повернулся к своей невесте. Наклонившись поближе, чтобы его слышала только она, сказал:

— Забудь о нем, он просто ничтожество. Мы обвенчаемся завтра.

Криста подняла на Хоука удивленные глаза.

— Мы не можем. Ты же слышал, что он сказал. У меня нет приданого.

— Мне это безразлично. Твое приданое — это мир, который принесет наш брак. Все прочее ничего не значит.

— Как ты можешь говорить это! Ты же сам мне сказал, что леди — женщина с определенным состоянием и положением. Я не имею ни того ни другого, а ты не можешь жениться ни на ком, кроме леди, ради мира или нет.

— Я могу жениться, на ком хочу, — заявил Хоук и посмотрел на Кристу с вызывающим видом: мол, только попробуй не согласиться.

— Ты говоришь так теперь, а что ты почувствуешь потом?

— Я почувствую себя отомщенным. Ты хоть на минутку представь себе, что станется со слабоумным отродьем твоего отца, когда весть о случившемся долетит до Вулфа. А она долетит с первым же кораблем, который придет в Скирингешил, я тебе это обещаю. Тогда уже и речи не будет о простом приданом. Половина того, что оставил твой отец, или даже больше отойдет тебе в качестве виры за это оскорбление.

— Ты исходишь из того, что ярл по-прежнему считает этот брак желанным. Что, если он передумает, услышав рассказ Свена?

— Рассказ Свена? Ты имеешь в виду эту сказку о подменыше? Неужели ты полагаешь, что Вулф настолько глуп, чтобы ей поверить?

— А что, если это правда? Ты подумал, чем это может обернуться для тебя… и для детей, которых я тебе рожу?

Они переговаривались очень тихо, но эти слова Кристы отдались в душе Хоука словно удар грома. Он посмотрел на нее, сощурив глаза.

— Ты это, разумеется, не всерьез? Понятно, что тебе в детстве забивали голову такими сказками, но теперь ты взрослая женщина и должна понимать, какой это вздор.

— Ты же не был уверен, что сказка Дракона — вздор. Ты счел его историю странной, но вполне правдивей.

— Это была занимательная повесть, рассказанная у костра, не более того. Дракон — забавный малый, по крайней мере до тех пор, пока не встретишься с ним на поле для тренировок. И он вовсе не утверждает, что его истории правдивы.

Криста повернула голову. Рейвен была на месте и смотрела на Кристу немигающими блестящими глазами. Торголд, наверное, где-то поблизости, если не укрылся под своим любимым мостом, где потягивает эль и обдумывает свои заботы.

— Ты видел моих слуг.

— Преданная чета. Ну и что же?

— Ты не находишь их… необычными?

— Бывали времена, когда восходящее утром солнце поражало меня своей необычностью главным образом потому, что я не ожидал его больше увидеть. Необычно жить без сражений на поля битвы, просыпаться по утрам только с заботами о своей земле и се людях, хотя так я и живу вот уже немало лет. — Он наклонился к Юристе еще ближе, и в голосе его прозвучала нежность: — Лежать с женщиной, которая заставляет меня поверить, что все на свете возможно, тоже необычно, в конце концов. Какое дело мне до твоих слуг и до того, кто они такие?

Горло у Кристы так сдавило, что ей казалось, она не сможет выговорить ни слова, но она все же попыталась. Хоук намного превзошел все се мечты и надежды, она полюбила его всем сердцем и всей душой, и любовь эта обязывала дать ему свободу.

— Я не выйду за тебя замуж.

Хоук побелел. Он, который, не дрогнув, встречал орущие скопища датчан. С громким стуком поставил он на стол свой кубок. В зале воцарилась тишина, но он ее не заметил, настолько был охвачен… чем? Гневом, разочарованием… страхом? Нет, не страхом! Его, мужчину и воина, не могла бы напугать ни одна женщина. Но там, на песчаном берегу, в часы, проведенные с Кристой, он получил от нее то бесценное, что сейчас ускользало. И эта утрата его пугала.

— Будь ты проклята!

Слова разнеслись по всему залу и поразили Кристу, словно удар. Она задохнулась и вцепилась в сиденье кресла, как будто сила его гнева могла сбросить ее на пол. Ее обдало ледяным холодом, и девушка почувствовала себя слабой и убогой.

— Прости.

Это прозвучало жалко и нелепо, но ничего другого она не могла сказать. Она просила прощения за мать, за себя, за свои глупые надежды и мечты. За все, кроме тех похищенных у времени часов на берегу. Их она сохранит навсегда как величайшее сокровище.

— Я ухожу.

Она едва понимала, что говорит, а когда встала, ноги ее почти не держали. Криста в отчаянии огляделась в поисках Рейвен, но той уже не было в зале. Как могла уйти она, всегда такая преданная? Но она ушла, и Торголда по-прежнему не было видно. Криста стояла одна перед взорами разгневанного Хоука и его людей.

В зал вошел Эдвард, его миссия по отношению к Свену была исполнена. Несчастный Эдвард не знал, что его ожидает. Хоук уставился на управляющего, и тот быстрым шагом подошел к хозяину.

Хоук встал. Он навис над Кристой темной могучей глыбой, словно ночь над взбудораженным морем.

— Ты никуда не уйдешь, — проговорил он и поманил к себе Эдварда. — Проводите леди Кристу в ее покои и охраняйте ее там.

— М-милорд? — заикаясь, выговорил Эдвард, который был свидетелем прежней нежности хозяина к этой леди.

— Вы меня слышали! Она никуда не уйдет. Со временем все это уладится. А пока то, с чем не справились любовь и уважение, удержит крепкий железный замок.

— Вы не можете!.. — крикнула было Криста, но рука Эдварда уже держала ее за плечо и управляющий повел ее к выходу.

Офицеры Хоука были на ногах, холодные и серьезные мужчины, готовые выполнить любой приказ лорда в мгновение ока, а все остальные в зале смотрели на нее мрачно и недовольно.

Все, кроме Элфит, которая бросила на Кристу сочувственный взгляд и поднесла оборку рукава к полным слез глазам.

Эдвард задержался в башенной комнате у Кристы; он отправил слуг за углем для жаровен, потом зачем-то долго возился со ставнями на окнах, проверял, достаточно ли одеял и других постельных принадлежностей, достаточно ли масла для ламп, достаточно ли того, другого и всего прочего.

— Вы ничего не ели, — сказал он наконец, когда все было сделано и не осталось причин мешкать.

— Я не могу, — ответила Криста, с трудом шевеля губами.

— О, понятно, но вы должны.

Он взглядом обратился за поддержкой к Элфит, которая стояла у двери, ненадолго открытой.

— Вы должны кушать, миледи, — подхватила сообразительная девушка. — Посмотрите-ка, что я вам принесла. — Она протянула вперед поднос. — Молодые овощи, их собрали только накануне, они с уксусом, ведь вы так любите эту приправу. Кружок вашего любимого сыра, ломтики свежего хлеба, еще теплые, прямо из духовки. А вот малина, собранная с кустов у пещеры, — там она самая сладкая — и даже копченая селедка, которую, по словам поварихи, вы любите больше всего на свете. — Элфит поставила поднос на столик. — Что вы на это скажете? Да еще сидр, его до самой последней минуточки держали в колодце, он свежий и холодный. — Девушка помолчала, с улыбкой глядя на Кристу, и повторила: — Пожалуйста, миледи, вы должны поесть.

— Попозже, — сказала Криста, чтобы не обижать друзей, которые остались ей верными, несмотря ни на что. — Я поем попозже, а теперь, если вы не возражаете, я хотела бы отдохнуть.

Они ушли. После того как дверь закрылась и звякнул железный замок, Кристе почудилось, что она услышала тяжелый вздох Эдварда.

Кристе ничего больше не оставалось, как встать с постели, пройти на середину комнаты, постоять там, не двигаясь и едва дыша, и постараться разобраться в происшедшем. В том, что с ней было в те считанные часы, когда она превратилась из девственницы в женщину, а потом из нареченной в… кого? Все это не укладывалось в голове. Кто она теперь? Хоук продолжал настаивать на их браке, но Криста знала, что все не так просто. У него есть время подумать и за это время прийти к решению, что он не может рисковать женитьбой на такой, как она… кем бы она ни была. Он будет рад в конечном счете отказаться от нее.

но он мужчина упрямый, напомнила себе Криста, а гордость его задета. Легко он не уступит. На минуту дух Кристы взбунтовался, затрепетал, точно Крылья птицы, неистово бьющейся в клетке. Она отчаянно нуждалась в свободе, в дыхании ветра и моря, в том, чтобы бегать, плавать и прыгать, в том, чтобы уйти далеко от этой жизни. Нуждалась так же, как ее мать, когда та наконец поняла, что любви не будет.

Криста направилась к окнам. Их было много в круглой стене башни, и почти все они выходили на море. Эдвард запер все ставни, но Криста отперла две и выглянула в окно. Ночь была безлунная, и вода в морс казалась черной. Высунувшись в окно, Криста посмотрела на звезды, мерцающие в вышине. Давным-давно отец научил ее разбираться в очертаниях созвездий. Криста легко могла найти среди них охотника и медведя и еще ту, всегда неподвижную звезду, которая указывала путь на север. Путь, закрытый теперь для нее решением Свена. Он глава семьи и вправе лишить ее имущества. Никто не сможет этого оспорить, чему бы ни верил Хоук. Что касается приданого, она не знала, на что способен Вулф, однако это не имело значения. Свен вынудил ее признать то, что она так отчаянно пыталась отрицать: тайна се прошлого бросает тень на ее теперешнюю жизнь и не позволяет питать те надежды, на которые имеет право любая обыкновенная женщина.

Горло у нее сжалось, и она понимала, что вот-вот расплачется. Долгий, беспокойный день измучил Кристу. Она подошла к столу и съела очень немногое из принесенного Элфит. Не желая волновать девушку, раскрошила хлеб и бросила из окна: утром его склюют птицы. Подивившись еще раз, куда же запропастилась Рейвен, Криста легла на постель — на то место, которое занимал Хоук. Она уснула в слезах и плакала во сне.

Элфит пришла утром со свежей водой, большим количеством еды и о чудо из чудес! — несколькими книгами. Книги она несла самолично, не желая доверить их младшим слугам: они тащили воду и еду. Едва они удалились, Элфит с великой осторожностью положила на стол книги и отошла со вздохом облегчения;

— Его лордство вручил мне их, когда я уже поднималась по лестнице. Я в жизни не держала в руках книгу и, видит Бог, не хотела бы сделать это еще хоть раз. Что, если бы я нечаянно смяла страницу или посадила пятно? Но его лордство сунул книги мне и велел отнести вам. — Элфит огорченно покачала головой. — Он, бедняжка, выглядит неважно. Могу присягнуть, что ночью он глаз не сомкнул.

Элфит бросила пристальный взгляд на госпожу, чтобы узнать, как на нее подействовала новость, но Криста была слишком поглощена книгами.

Как приятно, что он прислал их. После того как проклял и запер, он посылает ей предметы, более ценные для нее, чем дорогие украшения, и верит, что она будет обращаться с ними бережно. Криста быстро отвернулась, чтобы на тонко обработанной коже переплета не остались пятна от се слез.

— Нет, вы только поглядите — кудахтала Элфит. — Все будет хорошо, вот увидите. Хоук не из тех мужчин, кто долго сердится, и он хозяин своему слову. Гляньте в окошко и убедитесь, что он отправляет в Скнрингешил самый быстрый корабль. Ваш сводный брат тоже отбывает, но подумаю, чтобы он радовался путешествию. Болтают, что команда уже надела на него цепи, рассчитывая, что лорд Вулф только наградит их за это.

— Ты вправду считаешь, что так и будет? Вопрос удивил Элфит.

— Как же иначе? Приданое должно быть выплачено, это только справедливо, и лорд Вулф об этом позаботится. Лорд Хоук не винит вас в задержке, нисколько не винит, иначе не прислал бы вам книги.

— Но ведь приданое — это лишь часть дела. А как же с историей, которую рассказал мой сводный брат?

— Про то, что вы подменыш? — Элфит даже покраснела от собственной смелости. — Ну, по правде, все об этом говорят. И согласны в том, что он и вполовину не такой хороший рассказчик, как лорд Дракон. Знаете, я поверила его рассказу об ирландском лорде и его невесте из моря. И почти все поверили. Просто дрожь по спине пробегает, как подумаешь, что такое может случиться. Но вообще-то никто не ожидает, что встретит такое существо на самом деле.

— Ты считаешь, ко мне это не имеет отношения?

— Конечно, нет! — Элфит даже рассмеялась. — Только Чудище Дора носится с демонами и прочей чепухой, но чем больше она болтает, тем меньше ей верят.

Выходит, и потому, что люди Хоукфорта се признали, и потому, что они знали и презирали Дору, Криста в их глазах была ни в чем не виноватой. Она радовалась этому, а Элфит между тем продолжала:

— Вполне естественно, что женщина волнуется перед замужеством, во всяком случае, так мне говорили. И конечно, вам не хочется выходить замуж без приданого. Какой женщине этого хочется? Но все уладится, так сказал лорд Хоук.

Чуть позже Элфит ушла, напомнив Кристе о необходимости побольше есть, отдыхать и ни в коем случае не волноваться. Она может снова прийти сюда через два-три часа, может остаться с Кристой, если ей будет одиноко. Когда дверь за девушкой наконец закрылась, Криста вздохнула с некоторым облегчением. Она высоко ценила заботу служанки, но ее тяготило напряжение, вызванное необходимостью скрывать свои страхи. Наконец-то она могла наслаждаться книгами, которые ей прислал Хоук.

Она не стала открывать их сразу, но села у стола и провела пальцами по кожаным переплетам. Без книг долгие часы в запертой комнате стали бы настоящей пыткой. Но с ними… Впервые в жизни Кристе было больше нечего делать, как только читать. Ни людей, о которых следует заботиться, ни ответственности, ни обязанностей. Как странно, что такую свободу она обрела в заключении.

Весь этот день и следующий Криста читала. Будь у нее выбор, она читала бы без передышки, пока не помутнеет в глазах и голова не станет такой тяжелой, что только и останется лечь в постель и уснуть. Но приходила Элфит с едой и стояла у Кристы над душой, пока та не поест. Потом приходила снова с горячей водой, и Криста не могла не отдать должное усилиям, с какими эту воду тащили вверх по лестнице. Принимать ванну было приятно, и Криста это ценила, однако, едва вытершись досуха, она устремлялась к книгам. Она читала псалмы, восторгаясь их поэтической красотой, смакуя истории, о которых в них говорилось, удивляясь людям, их создавшим. Она вчитывалась в строки Августина, стараясь понять его, по нескольку раз возвращаясь к полюбившимся ей местам. Был здесь и Боэций, книга, которую Хоук читал сам, но все-таки прислал ей. К этой книге Альфред сделал аккуратно вписанные на полях примечания, передающие его мысли о переведенном им произведении.

День второй сменился третьим, а Криста все читала и читала. Утро третьего дня перешло в послеполуденное время, и тут за окном послышался трубный звук рога, извещающий о прибытии знатных гостей. Осторожно положив книгу, Криста пошла посмотреть, кто бы это мог быть. Окна в башне были расположены высоко, и Криста только сумела разглядеть королевские эмблемы на знаменах, которые держали конюшие, но и этого оказалось достаточно, чтобы разрушить странное обаяние мира нескольких последних дней и напомнить о непреходящих заботах текущей жизни.

День был на исходе, когда пришел Хоук. Криста услышала его шаги возле двери еще до того, как открылся железный замок. Несколько секунд он стоял на пороге, весь сияя золотом. Черное одеяние вышито золотом, золотая цепь на шее, золотые браслеты на мускулистых предплечьях, золото блестит в волосах при свете жаровен. Криста сидела на постели, поджав ноги; на ней была надета только рубашка, потому что она не ждала никаких посетителей, кроме верной Элфит. Она замерла на мгновение, увидев Хоука, но не стала набрасывать на себя одеяло.

Лорд повернулся, закрыл за собой дверь. Откашлялся, прочищая горло.

— Ты хорошо себя чувствуешь? Заботливость Хоука тронула Кристу.

— Спасибо, отлично. И особенно я признательна за книги, Это было великодушно с твоей стороны. Он, кажется, немного смутился.

— Ты ведь не привыкла бездельничать. Я подумал, что тебе хорошо чем-нибудь заняться.

— Это правда, без дела дни тянулись бы невыносимо долго. В комнате повисло молчание. Хоук обратил внимание на поднос с едой, принесенный Элфит.

— Твоя девушка говорит, что ты ничего не ешь. Так вот почему он пришел? Криста про себя ругнула Элфит за то, что она сказала это Хоуку и внесла беспокойство в его душу.

— Разумеется, я ем. Только кажется, что это не так, потому что моя девушка настаивает на том, чтобы приносить мне еду по пять или по шесть раз в день. Если бы я съедала хоть половину того, что она мне подаст, то очень скоро разжирела бы, как рождественский гусь.

Хоук было засмеялся, но тотчас спохватился. Лицо его снова стало серьезным.

— Пусть будет как ты хочешь, но ты по-прежнему не ешь мяса.

— Я никогда его не ела, — уточнила Криста.

— Я хотел бы, чтобы ты стала его есть. Без этого ты не можешь быть здоровой.

— Ты считаешь меня болезненной и слабой? Это не так, уверяю.

— Теперь нет, но ты станешь такой, если не будешь питаться как следует. Добрый ломоть мяса — вот что тебе нужно. Пусть не часто, но мяса вкусного и сочного, чтобы улучшить кровь Я скажу Элфит…

— Нет, не делай этого! Я не смогу проглотить ни кусочка. Если ты станешь меня принуждать, я заболею.

— Ты преувеличиваешь, но если уж ты такая привередливая, я попрошу, чтобы мясо получше прожарили, хоть и жаль портить его таким образом. Но ты все равно будешь его есть.

— Хоук, я правда не могу. Поверь мне!

— Столько споров из-за кусочка мяса… — Он помолчал, глядя на Кристу. — Знаешь, я полагаю, что меня можно уговорить смягчиться.

У Кристы вдруг сильно заколотилось сердце.

— Каким образом…

— Я приглашен ко двору. Поедем со мной.

— Ко двору Альфреда? — не веря собственным ушам, спросила Криста.

— Само собой разумеется. Тебе там понравится. Много книг, много интересных людей и множество развлечений. Криста покачала головой.

— Как могу я ехать, если между нами стоит такое? Хоук запустил пальцы в волосы и растрепал их. Кристе очень хотелось снова пригладить их, но она, разумеется, удержалась.

— Ничего не стоит между нами, кроме того, что ты сама туда поставила, — возразил он. — Ничего, кроме твоего собственного воображения. Если, конечно, ты просто не ищешь любого повода, чтобы предотвратить наш брак.

— Нет! Как ты можешь обвинять меня в этом? Я желаю тебе добра, пойми! Ты должен жениться на леди без малейшего… как бы сказать? Без малейшей примеси…

— Волшебства. Так и скажи, Криста, не бойся этого слова. Волшебства и всего, что накручено вокруг него, всяких фей, эльфов, гномов, оборотней и подменышей и даже русалок — ведь именно о них речь, верно? Правда, ты плаваешь поразительно хорошо, но я был с тобой близок и знаю, что ты настоящая, прирожденная женщина, такая, о которой я мог только мечтать.

Криста выпрямилась на постели, стоя на коленях, не подумав о том, что от такого движения се рубашка туго обтянула тело. Зеленые глаза вспыхнули, как два огромных изумруда в лучах света.

— Тебе нет нужды напоминать о том, что произошло между нами! Я это помню прекрасно. Воспоминание дразнит меня, потому что я понимаю великий смысл того, чего не может быть, хотя ты с этим не соглашался. Получается, я забочусь о твоей чести и благополучии больше, чем ты сам? Почему? Ты подумал об этом? При всей твоей мудрости, великий Хоук Эссекс, ты знаешь причину этого?

Он пожал широкими плечами, и вспышка нежности осветила его суровые черты.

— Полагаю, потому, что ты меня любишь. Криста задохнулась и, хватая ртом воздух, в ужасе уставилась на него.

— Не люблю!

— Криста, ты можешь тешиться волшебными сказками, если тебе так хочется, но прошу тебя, не лги.

— Не люблю, не люблю! — Горячие слезы полились у нее по щекам. — О Господи, люблю! Будь ты проклят! Я люблю тебя! Я не должна была, я не могу, но это ничего не значит. Я потеряла свою мать, потеряла отца, потеряла свой дом. Я могу потерять тебя и выжить.

Хоук сделал шаг к постели, протянул руку, но тотчас овладел собой. Он пришел сюда, чтобы бросить вызов, а не подбодрить. Победить, а не утешить.

— Но ведь дело не в том, чтобы просто выжить.

— Будь проклят!

— Я тоже проклял тебя в зале, когда ты заявила, что не выйдешь за меня. Но, дорогая моя леди, это не тебе решать. Ты поедешь со мной в Винчестер, к королю, и мы посмотрим, что предложит судьба нам обоим.

— А если я не соглашусь?

— Твой сводный брат отдал мне тебя в служанки, в рабыни, во все, чего я пожелаю. Ты поедешь, Криста! Это так же верно, как то, что я стою перед тобой.

Ни за что, Хоук Эссекс!

Слова остались невысказанными. Он может ее принудить, Криста прекрасно понимала это. Если понадобится, он может увезти ее в Винчестер в оковах, как сделал это со Свеном, отправляя его в Уэстолд. Ее гордость взбунтовалась, но бунт подавило любопытство, подкрепленное естественным и простым желанием быть вместе с Хоуком.

В Винчестер — к королю. Бесстрашному воину против датчан и опустошения, которое они несли с собой. Надежда на мир… и любовь.

Итак, в Винчестер — и будь она проклята, судьба!