Уже в сумерках служанка Сайда принесла им еду. В спальню она не входила, только негромко подала голос из соседней комнаты, поставила поднос на стол и бесшумно удалилась.

Атрей сам перенес поднос в спальню, удивленно усмехаясь:

– Похоже, Сайда переоценила наши аппетиты. Оглядев тяжело нагруженный поднос, Брайанна призналась:

– Умираю с голоду. – Смущаясь, она села на постели и прикрылась простыней. Это признание удивило ее – как и все происходящее.

Она рассказала Атрею всю правду. Теперь он знал о ней все – даже ее самую страшную, постыдную тайну. И все-таки был рядом с ней и не сводил с нее нежного взгляда.

– Атрей...

Он поставил поднос на постель и сел рядом.

– Поговорим позднее. Что будешь есть?

Упрекая себя в трусости, Брайанна все же решила отложить тягостный разговор на потом. И кроме того, от ароматов сытной еды у нее заурчал желудок. На подносе были медальоны из курятины в сливочно-горчичном соусе, свежая зелень с уксусом и тмином, булочки с грецкими орехами и изюмом, хрустящие ломтики картофеля и, наконец, холодный и сладкий заварной крем с мускатным орехом.

– Это... и это... да я готова съесть все разом! Атрей рассмеялся и наполнил едой две тарелки. На золотистое вино в кубках Брайанна покосилась опасливо. Но рядом стоял запотевший графин с ледяной водой, и она выбрала ее.

Наливая себе воду, она невольно поглядывала на Атрея – его близость, нагота, улыбка были так соблазнительны...

– Ой! – Вода плеснулась ей на руку, пролилась на постель. Схватив салфетку, Брайанна попыталась промокнуть мокрое пятно, Атрей сделал то же самое.

Их руки столкнулись, взгляды встретились.

– Все хорошо, – мягко произнес он.

– Нет. Я должна была сказать тебе всю правду, как только ты заговорил о женитьбе.

– Брайанна... ничего уже не поделаешь. Я твердо верю, что судьба предназначила тебя мне в жены.

– О, Атрей... – Не выдержав, она расплакалась. Он осторожно стер с ее щек сверкающие капли.

– Доедай скорее, – поторопил он. – Я хочу тебе кое-что показать. – Не вдаваясь в объяснения, он встал, прошел к сундуку у стены и вынул оттуда тунику.

Спустя недолгое время Брайанна, одетая в одну из английских рубашек Атрея, следом за ним шагнула в узкую дверь, почти незаметную среди других дверей коридора. Импровизированный наряд прикрывал ей колени. Дойдя до винтовой каменной лестницы, Атрей отпустил руку Браианны, чтобы чиркнуть кремнем и зажечь маленький фонарь, висящий на гвозде. Держа фонарь в высоко поднятой руке, Атрей повел Брайанну вниз по лестнице.

– Куда мы идем? – спросила Брайанна.

– В пещеры под дворцом. Ты же говорила, что слышала про них.

Конечно, до нее доходили слухи о мистериях и обрядах, в том числе обряде избрания. Бывать в пещерах никому не запрещалось, многие смельчаки обследовали их сами. А у Брайанны никогда не находилось на это времени. И теперь она гадала почему. С чем она боялась столкнуться? С тем, что пошатнет ее представления о реальном и вымышленном мире?

Темноты она не боялась, страха в замкнутых помещениях никогда не испытывала, но все-таки радовалась, что Атрей прихватил с собой фонарь и держал ее за руку. Они спускались куда-то вниз, гораздо ниже подвалов дворца. Воздух постепенно становился холодным и сырым.

Наконец лестница.кончилась, и они ступили в просторный зал. Неяркий свет фонаря озарил его. Присмотревшись, Брайанна ахнула и попятилась, а потом сообразила, что смотрит на статую – так искусно высеченную, что ее было немудрено перепутать с живым человеком.

– Познакомься с Таддеусом, – произнес Атрей. – Он был ванаксом семьсот лет назад.

«У него странное лицо – суровое и вместе с тем доброе», – подумала Брайанна.

– Он хорошо правил?

– Неплохо, если учесть, что к власти он не рвался и так и не смирился со своим положением.

– Разве так бывает? Ведь ванакс – избранный.

– Да, но не все мы одинаковы. Кто-то охотнее мирится с избранием, кто-то бунтует. – Он осветил фонарем соседнюю статую. – Вот, к примеру, Праксис. Он был ванаксом две тысячи лет назад – точнее, на век раньше или позже, и несказанно радовался избранию. Никаких колебаний, сомнений, сожалений – таков был Праксис.

Глядя в безмятежное лицо, Брайанна спросила:

– Ты знаешь здесь всех?

– Всех до единого. Мы ведем летописи для наших преемников. В первые два года после избрания я был обязан прочесть все, что писали прежние ванаксы.

– Ты искал у них советов, – внезапно догадалась Брайанна.

Он кивнул:

– Да, а еще меня удивляло ощущение полного одиночества. – Он медленно пошел мимо статуй, освещая их одну за другой. – Быть художником – значит почти всегда чувствовать одиночество. Оно необходимо, чтобы творить, и оно меня никогда не тревожило. Но одиночество ванакса... это совсем другое. Я не сразу свыкся с ним.

При мысли об Атрее и о ненужной ему власти у Брайанны защемило сердце. Несколько недель назад она напомнила бы себе, что обряд избрания он исполнил добровольно, но теперь для нее это не имело значения. Любой выбор не шел ни в какое сравнение с испытаниями, которые он вынес.

И которые ему еще предстояли.

Пока Брайанна размышляла об этом, луч света упал на следующую статую.

– Это женщина?

– Да, ее звали Деметра.

– Она была женой ванакса? – попыталась Брайанна объяснить присутствие женщины в зале, предназначенном только для статуй правителей Акоры.

– Нет, жрицей и прославленной наставницей. А ты знала, что здесь же будет храниться статуя твоей тети Елены?

– Правда? Она замечательная целительница.

– Но она о статуе не желает даже слышать. Может, ты сумеешь убедить ее.

Беседуя, они обходили зал. В дальнем углу Брайанна почувствовала, что под ногами каменный пол истерся, покрылся слоем мелкого песка. И ахнула, когда фонарь высветил гигантскую пещеру. Кристаллические конусы свисали со свода пещеры, росли из пола, переливались всеми оттенками белого, розового, зеленого и синего цветов. Они словно делили обширное пространство на коридоры, ведущие к гигантской каменной плите в центре. На ней Брайанна увидела нечто, напоминающее исполинский красный рубин, если бы такие рубины существовали в природе.

Но спросить о том, что это за кристалл, она не успела: Атрей торопливо провел ее через пещеру в коридор, вырубленный в толще камня. В дальнем конце виднелось странное сияние. По мере приближения к нему Брайанна поняла, что скоро им не понадобится фонарь.

– Здесь живут особые существа, – объяснил Атрей, оставляя фонарь на полу. – Они сидят на стенах и излучают этот свет.

– Где мы? – Впереди виднелась вода и, как ни странно, пляж. Воздух заметно потеплел. В нем витали полупрозрачные струйки пара. Брайанна принюхалась: пар имел солоноватый запах.

– Это горячий минеральный источник, – сообщил Атрей. – Воду можно пить. Есть гипотеза, что именно она помогла выжить тем, кто спрятался в пещере после извержения вулкана. Но здесь есть и другой источник воды. – Он указал на небольшое строение – воздушное, из нескольких рядов колонн, поддерживающих остроконечную крышу. В призрачном свете пещеры оно будто сияло.

– Храм? – спросила Брайанна. Атрей кивнул.

– Трудно вообразить, но все это когда-то находилось на поверхности, у моря. Место считалось священным, и, конечно, люди собрались там в надежде на спасение. А может, они собирались уплыть, когда началось извержение, но так и не успели. Летописи гласят: когда проснулся вулкан, земля затряслась, предвещая появление гигантского разлома. Храм и его окрестности буквально ушли под землю, очутились в складке земной коры – ужасающая катастрофа для всех, кто видел ее своими глазами. Однако люди, прятавшиеся в храме, спаслись.

– Разве можно пережить такое? – Брайанна не верила своим ушам и не могла представить себе, что чувствовали спасшиеся.

– И я считал, что невозможно, пока восемь лет назад не очутился здесь.

– Восемь лет? – Брайанна нахмурилась. – Во время обряда избрания?

– Да, он проходил здесь.

– Прямо здесь? Но... – Брайанна удивилась: место было выбрано более чем странное, тем более что сюда мог проникнуть любой.

– Постарайся понять, – тихо попросил Атрей, сжимая ей пальцы и поднося их к губам. Прикосновение губ было легким, как перышко. – Я хочу, чтобы ты уловила суть обряда – насколько способен уловить ее человек, который не пережил обряд сам.

Она открыла ему свою самую страшную тайну. И была глубоко тронута тем, что Атрей стремился поведать ей свою. Шагнув к нему, она произнесла:

– Атрей, я попытаюсь понять, обязательно попытаюсь. Сделаю все возможное, чтобы отказаться от естественного скепсиса и осознать, насколько глубока твоя вера.

Пожалуй, слова она выбрала неудачно, но Атрей только улыбнулся:

– Спасибо. Да, все дело в вере и духовной жизни Акоры. Я знал это, когда согласился пройти обряд, но в остальном понятия не имел, что меня ждет.

– И дед перед смертью ничего тебе не рассказывал? – удивилась Брайанна.

– Ни слова. – Он присел на берегу подземного озера, приглашая Брайанну сесть рядом. Песок был теплым. Она сбросила сандалии и пошевелила пальцами. – Вечером назначенного дня я попрощался с родителями, с братом и сестрой, с самыми близкими друзьями. Никто из нас понятия не имел, вернусь ли я живым. Я уже знал, что должен провести ночь в пещерах, и потому спустился сюда.

– И что было дальше?

– Ничего.

– Ты хочешь сказать, обряд?.. – Не может быть, чтобы ее давнее подозрение оправдалось! Осознав это, Брайанна не воспрянула духом, а смутилась, даже застыдилась. Но когда ее взгляды успели так разительно измениться? В его объятиях? От его улыбки и сильных пальцев?

– Поначалу некоторое время со мной ничего не происходило. Я бродил по пещерам и наконец очутился здесь. После всех ожиданий и волнений я был разочарован. И растерян. И опасался, что совершил ошибку. – Он засмеялся, вспоминая себя молодым, неуверенным идеалистом. – Я думал, что проявил себя ничтожеством, недостойным даже смерти. Значит, мне придется вернуться во дворец и объяснить, почему я жив, но не избран.

– Да, тебе можно посочувствовать, – согласилась она.

– И я так думал. Словом, время шло, но ничего не происходило – только росло мое раздражение. И я решил: раз уж я здесь, воспользуюсь случаем. – Он кивнул в сторону минерального источника. – Я искупался в нем пару раз, мне понравилось. Не хочешь попробовать?

– Прямо сейчас?

– А когда еще? Так поступил я в тот раз. И теперь не прочь повторить.

Не дожидаясь ответа, он поднялся, сбросил килт и вошел в воду. Брайанне открылось соблазнительное зрелище: широкая спина, сужающаяся к талии и переходящая в упругие ягодицы. Она поднялась, стащила через голову рубашку и последовала за Атреем. Он обернулся, дерзко глядя ей в глаза. Брайанна отвела глаза, увидев, как он входит в воду и она подступает к пупку.

– Ой! Горячо.

– Очень? – Атрей вернулся к ней и обнял за талию.

– Нет, в самый раз, просто неожиданно... – В последнее время в ее жизни часто случались неожиданности.

– Расслабься, в воде тебе станет лучше.

Она с сомнением взглянула на него, а он развязал кожаную ленту, которая придерживала волосы у него на лбу. Осторожно собрав волосы Брайанны в хвост на макушке, он перевязал шелковистый водопад лентой.

Воздух, овевающий затылок, неожиданно взбудоражил ее. Она даже поежилась, мелкие волоски встали дыбом. И вдруг Брайанна почувствовала, что за ними кто-то наблюдает.

– Здесь кто-то есть? – спросила она.

– Почему ты так решила?

– Не знаю. – И вправду в пещере она не уловила ни движения теней, ни звуков. Смутившись, Брайанна добавила: – Просто на миг мне показалось... не важно.

Мимолетное ощущение исчезло. Казалось, в мире не осталось ни единого живого существа, кроме Брайанны и Атрея. Почему-то думать о свободе и одиночестве было неизмеримо приятно. И в то же время стыдно.

– И долго люди пробыли здесь после извержения? – спросила она.

– Недели две. А когда наконец решились подняться на поверхность, то увидели, что остров изменился до неузнаваемости.

– Все исчезло. Атрей кивнул:

– Не стало ни полей, ни домов, ни селений, изменились даже привычные очертания острова. Не уцелело ни единого дерева и куста. Кроме нескольких спасенных животных, все остальные погибли.

– Не представляю, что они подумали, – пробормотала она. На уроках в детстве она узнала, что спасшиеся были отчаянными смельчаками, решительными и упорными, но прежде всего они оставались мужчинами и женщинами – значит, мало чем отличались от остальных людей. Брайанна могла лишь догадываться, какой взрыв отчаяния они пережили.

– Они решили, что их бросили, – ответил Атрей. – Конечно, они ошиблись, но поняли это не сразу.

Такое объяснение Брайанна услышала впервые.

– Ты о чем?

– Потом объясню. Окажешь мне честь?

В призрачном пещерном свете он был похож на юного бога, величественно выходящего из воды. Темные волосы разметались по широким обнаженным плечам, обрамляя по-мужски красивое лицо. Чувственные губы, умеющие дарить незабываемое наслаждение, слегка изгибались в улыбке, глаза подернулись дымкой.

Этот человек имел право просить о чем угодно. Брайанна даже представить себе не могла, что откажет ему.

– Честь?

– Помоги мне исполнить давнюю мечту.

– У тебя богатое воображение, – выдохнула Брайанна.

Она лежала на мелководье, вода плескалась, взбудораженная ровным ритмом движений двух тел. Ягодицы Брайанны были плотно прижаты к паху Атрея. Он глубоко входил в нее, ошеломлял напором и страстью и делал паузу, только чтоб отдышаться и начать снова.

Она попыталась задержать его, захватить внутренними мышцами, но он только рассмеялся и легонько куснул за шею. От изощренных ощущений по телу пробежала дрожь. Брайанна вскрикнула, и ее голос подхватило эхо.

– Хватит, Атрей, остановись!

– С тобой – никогда. – Он покрепче взялся за ее талию и продвинулся еще глубже.

Перед ее глазами заплясали искры – пещерные жители или игра ее воображения? Но значения это не имело. Ее захватило удовольствие – необузданное, не скованное никакими запретами.

Постепенно приходя в себя, она порадовалась, что Атрею хватает сил, чтобы удерживать ее в любой позе. Со стоном он вынес ее из воды и рухнул рядом с ней на песок. Он тяжело дышал и усмехался.

– Вот уж не думал, что реальность порой превосходит даже самые смелые фантазии.

Она улыбнулась, слишком усталая, чтобы говорить, и свернулась клубком рядом с ним.

Немного погодя – Брайанна не знала, сколько времени прошло, – ее разбудил невнятный ропот. Она торопливо села, огляделась в поисках одежды, но прежде чем успела прикрыться, голоса смолкли, словно их и не было.

Брайанна снова вытянулась на песке, но сон не возвращался. Рядом лежал на спине Атрей, спокойно положив руку на грудь. Его дыхание было замедленным и глубоким. Вряд ли он скоро проснется. Не удержавшись, Брайанна принялась внимательно разглядывать его. Тело Атрея завораживало и приковывало взгляд. Он был совсем другой, и в то же время они идеально дополняли друг друга.

Очень осторожно, затаив дыхание, она обвела изгиб его плеча. Руки и ноги были рельефны и выпуклы. Там и сям Брайанна увидела шрамы, которых прежде, в порыве страсти, ни разу не замечала. Некоторые почти затянулись – очевидно, они были оставлены еще в юности. Темные волоски окружали плоские соски, убегали вниз по животу и в паху становились гуще. После недавних радостей он еще отдыхал, но сокровенные места его тела по-прежнему манили Брайанну.

Они символизировали его мужскую силу и вместе с тем делали Атрея уязвимым.

В Англии, в лондонском Тауэре, Брайанна видела доспехи средневековых рыцарей с замысловато украшенными гульфиками, прикрывающими то, чем особенно дорожили эти мужчины. Попадались гульфики огромных размеров, выдвинутые вперед, – хвастливые герольды мужских возможностей. Над этой выставкой Брайанна с Джоанной и Кассандрой искренне посмеялись, рассердив хранителя музея, явно считающего, что такие детали не стоят внимания.

Вспомнив о посещении Тауэра, Брайанна невольно рассмеялась. И тут же умолкла и затаила дыхание, надеясь, что не разбудила Атрея. Он не проснулся, и она задышала свободнее. Но любопытства не лишилась. Наоборот, с каждой секундой ее все сильнее тянуло к Атрею.

Как и следовало ожидать, единственного прикосновения пальца оказалось ей недостаточно. Но Атрей спит так крепко – он ничего не почувствует...

Брайанна осторожно придвинулась ближе. От кожи Атрея пахло водой источника – солоноватой, приятной на вкус, и этот запах смешивался с мускусным ароматом любви. Брайанна положила ладонь на грудь Атрея и ощутила ровное биение его сердца.

Еще совсем недавно она думала, что полюбить его было бы очень просто. Но это оказалось еще проще, чем она полагала. Она влюблена в этого человека – мужчину, а не ванакса, – в его плоть и кровь, мышцы и жилы, гордость и отвагу, страсть и нежность. От этой любви у нее кружилась голова.

Один поцелуй... и достаточно... он ничего не узнает. Пристально наблюдая за Атреем и высматривая любые признаки близкого пробуждения, она прикоснулась губами к его выступающей скуле. Кожа была горячая, гладкая... соблазнительная...

Брайанна вдруг отпрянула, осознав, что чуть было не утратила власть над собой. Так нельзя... или можно? Если он проснется, право принимать решения, как всегда, перейдет к нему. А если бы он отказался от этого права? Как бы она поступила?

Мысль показалась Брайанне более чем заманчивой. Устоять было просто невозможно. Медленно и осторожно она подкралась поближе. Скоро он проснется. Этот закаленный в боях мужчина вообще не уснул бы, если бы не любовные утехи. Времени у нее в обрез.

Как лучше им распорядиться? На что отважиться?

Брайанне казалось, что сейчас она способна на все. Ей хотелось ласкать его так, как он ласкал ее, изучать его тело до мельчайших подробностей. Чтобы не передумать, она порывисто наклонилась и тихонько подула на то самое место, к которому ее так тянуло. От легкого дуновения затрепетали черные пружинистые волоски.

Он пошевелился, Брайанна отстранилась, но едва он снова затих, к ней вернулась смелость. Место, которого только что касалось ее дыхание, задел кончик языка. Этого тоже было слишком мало. Брайанне хотелось большего. Она медленно провела языком по всей длине теплого копья, а потом плавным движением обвела его острие. И наконец слегка прихватила зубами краешек чувствительной кожи.

Он застонал и уставился на Брайанну, застывшую в почти непристойной, но на редкость соблазнительной позе. А она и не собиралась расставаться с инициативой и дерзко продолжала начатое. Только попробовав на вкус первые солоноватые капли, Брайанна поднялась и оседлала Атрея.

– С тобой не соскучишься, – простонал он, вцепившись в ее бедра.

– Постарайся это как следует запомнить. – Развязав кожаную ленту, она разметала по плечам огненные пряди и пустилась вскачь.

– Ты спишь?

Прошло уже немало времени, но сколько именно, Ат-рей не знал. В пещерах ощущение времени терялось. Он глубоко вздохнул, обнимая ее:

– Увы, уже нет.

– А ты расскажешь про обряд? – Ее охватило нетерпение, прогнавшее сон.

– А, это... – Самое важное событие его жизни вдруг выветрилось из головы. Да, влияние любимой женщины невозможно переоценить. – Словом, возвращаться во дворец мне не хотелось, и я отправился туда. – Он кивнул в сторону храма.

– А что там?

Он умудрился подняться, не пошатнувшись, и протянул руку:

– Пойдем покажу.

В храм бни вошли вместе. Он был совсем крошечный, заполненный бесчисленными мириадами светящихся существ. В тишине гулко падали капли.

– Посмотри. – Атрей подвел ее ближе к стене. Как и в зале статуй, перед Брайанной предстало лицо —

но обросшее мхом, бесконечно древнее, с неопределенным выражением, указывающим на скрытую силу. Из стены, на которой было высечено лицо, ровной струйкой текла вода.

– Об этом ты наверняка слышала, – сказал Атрей. Брайанна перевела на него взгляд:

– Слышала? О чем? – Она уже собиралась продолжить расспросы, как вдруг поднесла к струйке ладонь, набрала воды и отпила глоток. И улыбнулась:

– «Вода слияний»?

Атрей кивнул:

– Множество пар пили ее в свою брачную ночь и утверждали, что эта вода придает поразительную... бодрость.

Брайанна опустила руку.

– В таком случае мы ее пить не будем. Он вскинул бровь:

– Это еще почему?

– Если мы взбодримся еще и от воды, нам конец. Он рассмеялся на весь храм.

– По-моему, это просто красивая легенда. Я пил эту воду и не заметил никакого прилива страсти.

– Так ты и здесь побывал?

– Да, несколько раз. Это мой любимый уголок. Вон там я сел и задумался.

– А потом?

Он помедлил, но первые слова уже прозвучали – оставалось идти до конца.

– Я прислонился спиной к стене. Она была теплой. Брайанна пощупала стену:

– А теперь холодная.

– Как и следовало ожидать. Но тот день был жарким. И я задумался, в чем дело. В храме было не просто тепло – душно. Я забеспокоился и решил уйти. Но встать не смог. А потом взорвался вулкан.

– Вулкан? Какой?!

– Я почувствовал это, вот и все. Увидел, как земля треснула, как хлынула в разлом горячая лава, как она устремилась на поверхность, размывая землю. Я слышал треск камня и пронзительный вой воды. Видел, как рушатся храмы и гибнут люди. И при этом испытывал ни с чем не сравнимое потрясение и скорбь.

Он говорил просто, даже деловито, потому что за последние годы многое пережил и примирился со случившимся. Но Брайанна воспринимала его слова иначе.

– У тебя были галлюцинации, – предположила она.

– Нет. Это происходило не со мной – я был лишь очевидцем. Крошечной песчинкой, которую отнесло в сторону.

Она нерешительно спросила:

– Ты хочешь сказать, это место сохранило память о трагедии?

– Да, но не так, как порой сохраняются отголоски прошлого. Это живые воспоминания.

Она ничего не понимала – Атрей ясно видел это. Но силилась понять, прилагала все старания. У нее цепкий, быстрый ум, она выросла в Акоре. Он ждал и наблюдал, а когда пришло время, взял ее за руку. Вторую руку он приложил ладонью к каменной стене храма, распластав пальцы.

– Не бойся, – произнес он.

Он затаил дыхание и обратился в себя, застыл, уже зная, что увидит и что найдет здесь, в стене храма. Бесконечность, которой он едва коснулся, безграничную силу, безудержную радость и гордость, конец одиночества и целеустремленность, а еще нежность и тепло материнских объятий.

Брайанна ахнула, сжалась, но не попыталась вырваться. Прикрывая ее как щитом, он мысленно сделал еще шаг вперед, а потом медленно вернулся в настоящее.

У нее вырвался протяжный вздох. Потемневшими от благоговения глазами она смотрела на него.

– Что это было?

– Кое-кто называет это духом Акоры.

– Кое-кто?

– А по-моему, здесь нечто большее. Во всем мире есть места, которые считаются священными, – там мы приближаемся к тому, что недоступно нашему пониманию. Акора – одно из таких мест, но не единственное, хотя, пожалуй, здесь мы подступаем к неведомому почти вплотную.

– Удивительно... И ты это чувствуешь сам, без посторонней помощи!

– Для меня это был славный, жизнеутверждающий опыт. Но я понимаю, почему в соприкосновении с подобной силой выживают далеко не все. – Он перевел взгляд на свои руки: – Когда я вернулся во дворец, то обнаружил, что у меня обожжены ладони. Как ни странно, они не болели, ожоги зажили за несколько дней, но вскоре я узнал, что такие же отметины есть у каждого мужчины, который был избран ванаксом.

Он умолк и стал ждать, призывая на помощь терпение и надежду. Брайанна вскинула голову и уставилась на него во все глаза.

– Ты настоящий избранный. Это правда. – Ее изумление было неподдельным и искренним, как радость.

Он неловко кивнул:

– Да, и с тех пор какя стал избранным, я твердо знаю: мы с тобой созданы друг для друга.

– И ты по-прежнему веришь в это, даже зная обо мне все?

– Брайанна... – Он протянул руку: готовясь к признанию, он хотел непременно коснуться ее. – Ты ошиблась и поверила в свою ошибку.

– Ошиблась? Атрей, если тебе невыносима правда...

– Это не правда. В нашем роду рождались женщины с необычными способностями, в том числе и с умением призывать стихии. Я не отрицаю у тебя этот дар, тем более что ты состоишь в родстве с Хоукфортами. Но своих родителей ты не убивала.

– Откуда тебе знать? Ты же этого не видел.

– Видел. – Он крепко сжал ее руку, подбирая верные слова. Они грозили задушить его, как воспоминания. – Мне было пятнадцать лет, я учился воевать. Наш отряд совершал морские маневры близ южного пролива, когда мы вдруг заметили приближающиеся французские корабли. Это случилось не в первый раз и не в последний. Мы приказали им повернуть обратно, но адмирал наотрез отказался. Позднее мы узнали, что корабли сбились с курса, адмирал испугался гнева Наполеона и решил, что нападение на легендарную Акору покроет его славой. Ошибка привела к трагедии.

– А шторм...

– Поднялся сильный ветер, но не шторм. Французские корабли были потоплены в бою.

Она похолодела. Кровь стремительно отливала от ее лица, огромные глаза темнели.

– Мои родители...

– Мы понятия не имели, что на борту есть пассажиры, пока не нашли тебя.

– Господи... – Она едва держалась на ногах. Чтобы не дать ей упасть, он подступил ближе, но она гневно вырвалась, вперила в него взгляд и требовательно произнесла: – Ты хочешь сказать, что моих родителей убили акоранцы?

Те же самые люди, которые вырастили се и полюбили как родную? Те, кого любит она?

– Мы защищались. Она не слушала его.

– Но о таких сражениях знает вся Акора. Леони с Маркусом наверняка слышали о нем. Все знали, но никто, ни одна живая душа не сказала мне!

– Ты же говорила, Леони с Маркусом не знают, что ты винишь себя в смерти родителей.

– Ну и что? Почему мне не рассказали, как они погибли? И как я оказалась среди чужих людей?

– Какой в этом был смысл? Тебе все равно предстояло жить в Акоре, тем более что в Англии найти твоих родных не удалось. По крайней мере нам.

– Все равно, все равно! Рано или поздно я в любом случае узнала бы всю правду. – Она попятилась, жестом останавливая его. – Сколько лжи!

– Это не ложь.

– Нет, ложь! Умолчания, недосказанность, уклончивые ответы – та же ложь. Все эти годы я любила Акору, но если бы я знала, что мама с отцом погибли из-за... Отец пытался спасти маму, несколько раз нырял за ней, но напрасно... Господи, каким было его лицо, когда он в последний раз ушел под воду!

Кошмары давнего дня вернулись к ней, снова приобрели яркость, пополнились новой, ошеломляющей, истиной.

– Ты мог быть честным со мной с самого начала, но ты... – Она вдруг вспомнила, что стоит обнаженная и что после долгих часов любви его тело знакомо ей, как собственное. – Ты стремился привязать меня к себе. Исполнить то, что ты считаешь предначертанием, – остальное для тебя не имеет значения. Ничего, кроме будущего Акоры!

Ее губы скривились от боли.

– Ты избранный – в этом я больше не сомневаюсь Но человек ты или нет – неизвестно.

Повернувшись, она бросилась прочь. А он, как и восемь лет назад, застыл посреди храма, только теперь отчетливо понимая, что потерпел поражение.