Наконец-то я нашел время снова приехать в Стамбул. План мой был предельно ясен: Айя-София — обязательна для посещения, далее — Голубая мечеть, Галатская башня — пункт номер три и четвертая точка на карте — это гора Бейкоз. Компания со мной поехала веселая. К нам с Аленой присоединились друзья: Вера, Катя и Митя.

В назначенное время мы пошли в храм. Я был в предвкушении. Я не говорил своим спутникам, что, кроме обычного путешествия, они мне нужны еще и как участники эксперимента. А эксперимент заключался в следующем. Я помню резкое изменение в ощущениях, когда стоял в центре храма под куполом. Теперь мне нужно было проверить это на своих друзьях — ведь не будешь же просить случайных прохожих, хотя я был готов и к этому.

Сначала я решил все попробовать на себе. Да. Есть ощущение полета, я бы даже сказал, оно похоже на то, что чувствуешь в лифте, когда он резко опускается вниз. Оно очень кратковременно. Но сейчас, когда я знал, что так будет, эффект был несколько слабее, потому что я все-таки контролировал ситуацию. Первым участником испытаний стала Алена. Я поставил ее под куполом, ничего не объясняя.

— Просто закрой глаза и думай о хорошем.

Она, скорее всего, решила, что это место для загадывания желаний. Через две-три секунды Алену повело по часовой стрелке, и она, испугавшись, открыла глаза.

— Ой, что-то у меня голова закружилась. Или мне показалось?

— Нет, тебе не показалось, ты действительно закружилась, но не голова, а все тело.

— Почему?

— Потом объясню, а пока пойдем искать Веру. Надо с ней попробовать повторить, только ты ничего ей не говори.

Мы нашли Веру и привели ее на точку. Веру пришлось ловить — она довольно сильно отклонилась от вертикальной оси. Ее основательно крутануло. «Что это было? Я чуть не упала!» Так, теперь нужны Катя и Митя. Нет, пожалуй, Катю ставить на точку не стоит, она беременна, и я не знаю, как это будет на нее влиять. Эксперимент показал, что все мои друзья испытывают одно и то же.

Что это? Я думаю, что архитекторы этого храма не только знали архитектуру, но и понимали, как геометрия зданий влияет на человека через изменение гравитации. Айя-София — объект, спроектированный и построенный таким образом, чтобы в центре храма, строго под куполом, гравитация была минимальной. Я думаю, что все эти спонтанные движения-качания вызваны как раз ее изменением.

Так бывает у детей в период бурного роста, когда у них резко изменяется центр тяжести. У подростков меняется походка, а взрослые, которые не понимают особенности детской физиологии, часто делают замечания. Даже целый термин есть — «разболтанный». А все объясняется просто: ребенок из-за быстрого роста просто не успевает адаптироваться к новому расположению центра тяжести своего тела, вот автономная система и поддерживает равновесие, включая то одну, то другую группу мышц. То же самое произошло и со всеми, кто стоял под центром купола. Неуловимое изменение центра тяжести, вызванное снижением уровня гравитации, привело к тому, что они стали непроизвольно раскачиваться.

На вопрос «а для чего это сделано?» я указал на квадратный камень, вставленный в основную плиту пола. В прошлом году гид сказал, что в этом месте стоял трон императора. Я так полагаю, что стоял он в этой точке исключительно из соображений важности самого места. Я думаю, что трон даже не сдвигали с этого места и, кроме императора, никто не мог его занять. Интуиция, так необходимая для жизни, нужна всем, и императорам в том числе. Я думаю, древние зодчие понимали толк в своей работе и император владел информацией. Теперь вы понимаете, почему существуют каноны при строительстве церквей?

Молиться нужно в правильном храме с точки зрения геометрии, чем ниже гравитация, тем выше интуиция, тем легче твои желания и мысли. Многие говорят, что в храмах ощущают какую-то благодать. У благодати несколько причин, и одна из них — ощущение снижения гравитации, ощущение полета, на физическом уровне человеку становится легче, и это положительно влияет на его веру, на качество просьбы-молитвы. Храм, который не имеет этих свойств, никогда не будет иметь такой характеристики, принятой у верующих, как намоленность. Потому что молящихся там немного. Я считаю, что Айя-София — образец такого строительства.

И еще у меня есть одно соображение. Я неоднократно по телевидению видел, как иудеи молятся в Иерусалиме у Стены Плача. При молитве иудеи раскачиваются, и объясняют этот обычай так: он зародился в Средние века, и считается, что так молящемуся проще отвлечься от всего земного. Но, наблюдая раскачивание людей в центре Айя-Софии, а они раскачивались без всякой молитвы, произвольно, я подумал, что, вероятно, этот обычай происходит как раз отсюда, от этого самого места, и причина далеко не в том, что раскачивание помогает отвлечься от реальности мира.

Следующим объектом была Голубая мечеть. Она находилась рядом с храмом и была открыта для посетителей. Она была великолепной. Разувшись у входа, я направился по мягкому ковру в самый центр мечети и сел на пол. Надо мной был купол, такой же геометрии, как и в Айя-Софии, и эффект был такой же — я ощущал его даже сидя. Форма является определяющей. Я думаю, недаром многие мечети скопировали купол собора мудрости Бога. Так переводится Айя-София. Мудрость Бога — это и есть интуиция. Когда нам говорят, что мы созданы по образу и подобию Творца, то прежде всего наше подобие с Ним — это подобие в интуиции.

На следующий день к нашей компании присоединилась Маша — высокая светловолосая девушка с серо-зелеными глазами. Она была знакома с Верой. Я представился, назвав себя по имени, представил Алену и своих спутников. «Александр, мы знакомимся с вами в третий раз». Маша посмотрела на меня и Алену и перечислила наши встречи в Москве. Я стоял в полном смущении и никак не мог вспомнить ни одной из них. Ну как же так?! Я действительно ее не помнил и, глядя на Алену, понимал, что и она не может вспомнить! Очень странно… Ну да ладно, стало быть, просто было не время.

Поскольку четкой программы не было, компания наша разошлась по интересам: Алена с Верой в одну сторону, Катя с Митей — в другую, а мы с Марией отправились осматривать Галатскую башню. Путь был неблизкий и все время надо было подниматься в гору. Подойдя к башне, мы присели в кафе и заказали турецкий чай. Если в Турции заказать у официанта чай, то тебе принесут какой-нибудь пакетик с пылью индийских дорог, но если сказать «турецкий чай», то приносят самый настоящий чай, хорошо заваренный и очень вкусный.

Мы рассматривали башню. Она внушала уважение своими размерами. Немного отдохнув, мы пошли на осмотр достопримечательности. Оказалось, что Мария неплохо владеет английским языком — она переводила все, что говорил гид для какой-то группы. Из перевода я понял, что у башни богатейшая история и называлась она раньше не иначе как башня Иисуса. Галатской ее назвали уже при Османской империи. Гид рассказал, что с этой башни совершен первый в мире полет. Стамбульский мастер сконструировал крылья и, закрепив их на себе, прыгнул с башни и перелетел через Босфор. Как много в этом мире того, чего я не знаю. Гора Иисуса, башня Иисуса, собор Божьей мудрости. Да что же это за место такое — Стамбул?!

Мои размышления прервал шум открывающихся дверей лифта: все для туристов — наверх идет лифт. Мы поднялись в лифте и вышли на площадку. Оказалось, что лифт все же не доходит до самого верха: конструкция башни не позволила этого сделать, и последние три этажа мы прошли пешком по винтовой лестнице. Первый пролет дался легко, но на втором я вдруг забуксовал, идти стало очень тяжело, я еще не понял, что произошло, но ноги как будто свинцом налились. Дотянуть бы до следующего пролета — поднимусь и отдохну. Но отдыхать не пришлось: пока я поднимался на площадку, все прошло, как не бывало.

С вершины открывался великолепный вид на Босфор и Стамбул. Мы обошли башню по кругу, сделали несколько фотографий и пошли вниз. И опять на участке между третьим и вторым пролетом меня накрыла свинцовая тяжесть. Я посмотрел на Марию, ей тоже было тяжело. Дойдя до первого пролета я практически мгновенно пришел в норму. Я остановился и стал наблюдать за людьми. Вот они выходят из лифта и лихо поднимаются наверх, но, как только они попадают на площадку между вторым и третьим пролетом, движения их резко замедляются и практически все берутся за поручни. Дальше картина резко меняется — люди увеличивают скорость. Такая же картина и при движении вниз.

— Что, Маша, заметила?

— Мне самой было как-то тяжело на этом участке. А что это?

— Это гравитация. Это ее локальный рост. Он незначительный, но этого достаточно, чтобы прочувствовать.

Мы вышли из башни и направились к месту встречи с остальными участниками маленькой экспедиции. Я чувствовал, что Мария хочет меня о чем-то спросить, но стесняется. Я остановился.

— Что ты хочешь спросить?

— Вы знаете, у меня только один вопрос. Вернее, конечно, он не один, но этот сейчас самый важный. У меня очень тяжело больна мама.

— Имя и дата рождения?

Она назвала имя и дату. Я прямо на ходу погрузился в транс, на полсекунды, не более.

— Маша, скажи, не так давно ей ставили импланты металлические?

— Да, ставили.

Я не стал скрывать, что перспективы весьма печальные. Процесс зашел слишком далеко. Позже я объяснил Марии, что есть люди, которым категорически нельзя вставлять металлические импланты или любые другие конструкции из металла. Они вызовут сильнейшую реакцию организма. Кто-то может всю жизнь носить осколок в теле, а кого-то этот осколок, при видимой нейтральности ранения, не оставит на земле. Мария была расстроена. Я не знаю, почему я решил сказать ей, что там, наверху, вопрос уже решен.

— У меня есть еще один вопрос, но, наверное, я к вам приду в Москве, потому что он непростой.

— Да, конечно, в Москве встретимся, — сказал я, а сам подумал, что кто бы ко мне ни приходил, каждый думал, что его вопрос непростой и самый важный в жизни. Я и предположить не мог, чем обернется это знакомство с Марией в третий раз, и где — в Стамбуле!

Следующим и заключительным пунктом была гора Бейкоз. Мы отправились на Бейкоз с утра, маршрут состоял из двух этапов по Босфору на водном такси, далее на обычном. Водное такси подошло прямо к причалу отеля, и мы всей компанией отправились на азиатскую сторону пролива. Время в пути тридцать минут. Договорившись с капитаном о времени обратного отхода, мы поймали такси и поехали на гору. Дорога была весьма живописной. Сосновый лес, синее небо и только забор какой-то военной базы мешал всей этой красоте. То, что это военная база, я вычислил по многочисленным рубежам охраны: то там, то здесь висели видеокамеры и датчики движения.

Прибыв к подножию Бейкоза, мы остановились у небольшого рынка. Там было множество лавочек, торговавших сувенирами, игрушками, цветами, и тут я услышал русскую, с сильным акцентом, речь. Это турки-месхетинцы бойко торговали свежеиспеченными лепешками. Когда-то они были нашими соотечественниками, но вот судьба их забросила сюда. Мои спутники решили перекусить, а мне пришлось отказаться, у меня впереди была важная работа.

Я не знал, что я там должен увидеть или почувствовать. Поднимусь, а там видно будет. Я много читал про это место. Меня уже невозможно было застать врасплох так, как это вышло в Тулузе, и, прежде чем положить руки на могилу, я посмотрел, что будет.

Накануне, перед сном, я задал вопрос: «Кто он?» С каким человеком будет связано это место? Мне была нужна идентификация. Мне был нужен признак. И я его получил. Информация во сне никогда не дается в объеме, превышающем объем моих знаний, — именно поэтому я перечитал все возможное про всех героев стамбульских легенд. И я получил ответ. Я увидел своих бабушку и дедушку по материнской линии. Они мелькнули в моем сне на какую-то долю секунды, но мне было более чем достаточно. Я понял, для чего они приходили. Бабушка моя была рождена седьмого января, а дед — девятнадцатого. Рождество и Крещение.

Я понимаю, что я не исследователь-археолог, я признаю, что я не историк. Но я себе верю. Совершенно не призываю никого менять свои приоритеты и принципы и тем более не рекламирую это место как место истинной ценности. Истинная ценность — это вы сами. «Не сотвори себе кумира». Сказал не я. Сказал Он!

Гора Бейкоз — это место паломничества турецких суфиев. По их легендам Юша — это Иисус Навин, ученик и соратник Моисея. Ни в одном источнике информации я не нашел, каким образом Моисей и его ученик оказались в Стамбуле. Сами турки тоже ничего не могли мне пояснить. Одна из турецких легенд говорит, что Юша был знаменосцем у Мусы. Он в составе армии пришел к горе Бейкоз и участвовал в большом сражении. С кем было сражение и кто победил — неизвестно. На месте, где теперь находится могила, Юша был убит.

Еще один вариант легенды гласит, что он был убит не здесь, а на той стороне пролива, на европейской территории, и его тело было разделено на две части. Нижняя часть тела осталась на берегу моря, а верхняя часть, выше талии, передвигаясь на руках, взобралась на это самое место, которое я и хочу посетить. Так как часть тела Юши выше талии была очень длинной, то и могила получилась в семнадцать метров длиной.

Античная история говорит о том, что здесь был каменный стол для жертвоприношений Зевсу. При императоре Юстиниане на его месте была построена церковь, и ее остатки сохранялись до девятнадцатого века. Османы снесли руины и построили то, что я сейчас увижу.

Могила по периметру была обнесена каменной стеной, в которой были окна, вход и выход. Обойти вокруг нее полностью не представлялось возможным, так как участок между входом и выходом был отгорожен металлической решеткой. Внутри — плоское прямоугольное возвышение, огороженное камнем. По всему периметру над камнем установлена чугунная решетка. Внутри ограды вся земля засажена цветами и травой, а в противоположных концах могилы угадывались два возвышения. По информации из книг и фотографий я знал, что там имеются два камня, напоминающие мельничные жернова. К одному из камней прикреплен шест. Навершие шеста мне напомнило копье, на котором была какая-то надпись на арабском языке.

Отправляясь на гору, я переживал, что не смогу положить руки на могилу, так как в источниках было указано, что вдобавок к чугунному ограждению все затянуто еще и мелкой металлической сеткой, чтобы паломники не растащили землю. К слову, паломников было очень много. Они шли и шли, было очень много женщин, стук их каблучков изрядно мне мешал, и я никак не мог сосредоточиться. К моей радости, мелкой сетки не оказалось, и у меня была возможность спокойно просунуть кисти рук внутрь периметра, но торопиться я не стал. Место уж очень необычное, и мне не хотелось испытать шок.

Я встал по центру чугунной решетки и взялся обеими руками за ограждение. Решетка вибрировала в руках. Она гудела и вибрировала заметной дрожью, как гудит металл на трансформаторной будке. Я опустился на колени и аккуратно положил руки на траву. Я закрыл глаза и прошептал: «Господи, прошу тебя, сделай так, чтобы мне сейчас никто не мешал». Через какое-то мгновение стало так тихо, что я услышал жужжание пчелы. Я поднял глаза — никого! И все время, пока мои руки лежали на могиле, ни одна живая душа не прошла внутрь периметра.

Закрыв глаза, я, как обычно, собирался раскручивать темноту против часовой стрелки, но уже через несколько секунд передо мной возник белый столб света, он исходил из самого центра и был устремлен к небу. Свет был настолько плотный, что напоминал туман, сгущенный до состояния молока. И все. Это было так неожиданно и так сильно, что, открыв глаза, я все еще продолжал видеть этот столб из белого света, как будто он зафиксировался на сетчатке моих глаз.

Я поднялся с колен, и тут же начался хоровод паломников, которые шли и шли, на ходу читая молитвы и кланяясь могиле.

Сегодня я закажу сон. Мне надо знать, чей свет я видел.

Я вышел за периметр и увидел, что вплотную к стене примыкает древнее мусульманское кладбище. Вот здесь у меня был определенный провал в знаниях. Те мусульманские кладбища, на которых мне довелось бывать, имели на могилах вертикально установленные прямоугольные каменные плиты, на которых была и арабская вязь и изображение полумесяца. Здесь же, кроме традиционных плит, были установлены и каменные колонны тридцати-сорока сантиметров в диаметре, высотой в полтора метра, и на многих из них я разглядел один и тот же рисунок, выбитый в камне: изображение вертикального шеста растительного происхождения с отходящими в сторону стилизованными срезанными ветками, от которых остались лишь основания. Изображение, очень похожее на посох.

После экскурсии мы присели в кафе и стали делиться впечатлениями. Я молчал — мне важно было услышать моих друзей, которым не ставилась задача что-то специально исследовать. Дмитрий сказал, что он слышал некий гул, когда взялся руками за решетку, Марии внезапно стало холодно, до озноба, Вера была разочарована тем, что ничего особенного не почувствовала, и ей было несколько досадно. Алена в этот раз не участвовала в эксперименте. Оказывается, она пыталась сфотографировать меня за работой, но ей все время мешали люди. И вдруг она вспомнила, что в какой-то момент людской поток прекратился и ей удалось сделать снимки. Катя не заходила внутрь периметра, но она случайно забрела на старинное кладбище, и у нее мгновенно разболелась голова.

Мое же состояние было комфортным. Перед глазами еще был тот белый столб света — так бывает, когда долго смотришь на какой-то яркий предмет и он еще некоторое время дает фантомное изображение. Я показал на противоположную сторону. «Вон там, на той стороне пролива, есть еще могилы. Они тоже большие, но меньше, чем та, которую мы с вами сейчас наблюдали. По ним нет никаких сведений, ни в доступных источниках информации, ни у местных жителей.»

Назад мы отправились тем же маршрутом. Азиатская сторона Босфора имела явные отличия: и архитектура, и природа были другими. Люди были спокойные и медленные, скорость транспорта была заметно ниже, и никто из водителей резко не ускорялся и не тормозил.

Наблюдая эту картину, я вспомнил один случай, который произошел во время первой поездки в Стамбул. После посещения музея, где я увидел посох, нам нужно было ехать на другой конец города и ехать нужно было на такси. Пока мы с Аленой фотографировали чаек, которые в Стамбуле совершенно не боятся людей и готовы сесть тебе на руку, только протяни, мои друзья дошли до проезжей части и в течение пяти минут пытались остановить такси. Такси в Стамбуле много, очень много, и на этом участке дороги их было много, но ни один из водителей даже и не думал останавливаться.

— Ребята, вы неправильно их останавливаете. Жест должен быть командный, а у вас это выглядит как просьба. Вот смотрите. Какую машину останавливаем?

Мне показали автомобиль, следующий во втором ряду. Я еще не видел лица водителя такси, я просто смотрел в его сторону. Резко вскинув руку, я направил указательный палец в сторону машины и со словом «Ты!» резко опустил руку вниз, указывая на асфальт под моими ногами. Водитель резко перестроился и подъехал к нам.

— Не может быть! Нет, это случайность.

Я извинился перед водителем и отпустил его.

— Случайность? Смотрите внимательно, в четвертом ряду автомобиль видите? Вот его я и приглашу.

Точно так же я жестко ткнул пальцем в сторону намеченной машины и потом указал этим же пальцем на асфальт. Движения мои были четкими, быстрыми и даже резкими. Водитель, несмотря на сигналы других участников движения, подъехал из четвертого ряда и остановился в указанной точке. Мы сели в машину и поехали.

— Как вы это делаете? Это невероятно.

— Все просто, друзья мои, все просто. Турция — это бывшая империя с тоталитарной властью. Вспомните гида в музее: он через слово говорил о прошлом величии Османской империи, и куда бы мы ни пришли, то здесь, то там подчеркивается былая слава. Турки очень скучают по тем временам. Я просто понял это и поэтому вел себя не как проситель, а как начальник, отдающий приказ, и они его выполнили. Империя — это приказ, и никакого волшебства! Вы думаете, что мы, в России, далеко ушли? Ничего подобного! Многие из нас еще помнят мощь и силу Советского Союза и тоже готовы выполнять приказы, так что по ментальности мы в Турции практически как у себя дома.

Это свойство, кстати, на мой взгляд, и способствовало сохранению христианской символики в Айя-Софии. Древнейшие фрески и изображения крестов сохранились в большом количестве. Турки — люди верующие и не пошли на уничтожение христианских символов, но, кроме этого, был приказ не трогать, а приказы они выполняют. Путешествуя по Стамбулу, совершая морские прогулки по Босфору, я думал о вещем Олеге. Щит-то он, конечно, прибил к вратам Царьграда, и о торговле договорился, но при всей моей миролюбивости мне бы хотелось, чтобы князь объединил эти территории с Русью. Но история уже свершилась, и сожаление мое было непродуктивным. Значит, так надо было тому не случиться.

Я посмотрел в китайский календарь: день благоприятный, гравитация низкая. Надо смотреть сон. Ритуал мой годами отработан: Алена уже в курсе, что говорить я с ней в этот вечер не буду. Но я так ничего и не увидел. Сон мой прервался призывом муэдзина к молитве, но вместо молитвы я сказал совсем другие слова. Позже, как только мы вернулись в Москву, сон пришел. Я оказался опять в своем детстве, в той огромной комнате в доме у деда, мне опять шесть лет, и я смотрю на портрет Иисуса, а он смотрит на меня и улыбается.

Результаты поездки меня удовлетворили: подтверждение изменения гравитационной составляющей для меня было очевидным, как было очевидным и то, что в мире есть тысячи таких зданий, которые могут влиять таким же образом. Я поставил себе задачу найти такие здания и по возможности посетить их.

Сон, в котором я увидел картину с Иисусом, меня озадачил. Логика всей жизни говорила, что этого не может быть. Историки веками копили информацию, она не может быть недостоверной. Но для себя я решил так: раз я его увидел, значит, это место с ним связано непосредственно. Где он был тридцать лет? Ни один историк не знает! Нет сведений! Где храм Соломона? Нет сведений! Есть только догадки и домыслы. И еще огромное количество поддельных артефактов и искажений в Евангелиях. Море нестыковок! И моя версия, основанная на интуиции, тоже имеет право на существование. Я убедил себя в этом, успокоился и принялся за работу.