Я устроился работать в таможню. У меня не было формы – сначала нужно было пройти испытательный срок и сдать аттестацию. Я еще не понимал самой сути работы, поэтому, когда мой руководитель практически через две недели после начала работы предложил пройти обучение на специальных курсах на таможенном факультете Екатеринбургской юридической академии, я согласился не раздумывая, хотя это и не было обязательным условием.

Приехав в Екатеринбург, я понял, как погорячился. Занятия были хороши для тех, кто как минимум год занимался таможенным контролем. Мне были совершенно непонятны термины. Мне было непонятно практически все, но преподавательский состав был замечательным, коллеги шли мне навстречу – объясняли, рассказывали основные моменты. Я и сам достаточно много готовился и через месяц успешно сдал экзамены, в том числе самый страшный: товарная номенклатура внешнеэкономической деятельности и основные правила интерпретации – ТН ВЭД. Позже, уже погрузившись в эту напряженную и очень интересную работу, я выучил еще тысячи приказов, распоряжений и инструкций, писем и рекомендаций, кодексов и правил – практически все они имели смысл, поэтому я их знал.

В академии нам читал лекции удивительный человек. Доктор юридических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ Демьян Николаевич Бахрах. Это были не уроки в обычном понимании – это был и театр, и проповедь, и лекция одновременно. Он был на своем месте, и это было понятно даже самым неспособным ученикам. Его выступления – я по-другому и сказать не могу – существенно изменили мое отношение к юридическим аспектам нашей жизни и впоследствии под впечатлением от этой уникальной личности я поступил на юридический факультет. Уникальность этого человека была в стопроцентной реализации его человеческого потенциала. Такое бывает крайне редко, но бывает, и мне очень повезло – мой конь вывез меня куда надо. Был еще один важный момент. По своей силе и энергетике он мне очень напоминал моего отца – они даже внешне были чем-то похожи.

В таможне я стал профессионалом. После академических лекций успешно прошел аттестацию и приступил к исполнению обязанностей в отделе таможенного транзита. Направление интересное, напряженное, порой опасное и крайне сложное – необходимо знать международное законодательство и иностранные языки. Категории товаров разные – от дипломатических грузов до личных вещей. Вот здесь-то мне и понадобилась вся моя интуиция. Я устраивал себе экзамены практически в каждую смену. Не глядя в документы, я записывал на отдельном листочке имя человека. Потом перепроверял себя. С русскими именами было проще, с иностранными – сложнее. Имена азиатские давались на порядок легче, чем европейские. С китайскими была самая большая проблема: китайцы умеют прятать мысли. Это у них, похоже, на уровне генетики.

Я очень быстро двигался по служебной лестнице. Я доверял себе и своим ощущениям. Если человек мне не нравился, я себе верил и не ошибался. Ошибаться было попросту нельзя! Необоснованный прессинг участника внешнеэкономической деятельности пугал не только разборками с начальством, но и перспективой незаслуженно огорчить или обидеть человека. В моих руках была огромная власть. И это я должен был управлять властью, а не она мною. Власть – это самое страшное испытание. Нет, не деньги, а именно власть. Деньги всего лишь выполняют роль осветительного оборудования, попросту – прожектора. Когда люди говорят, что кого-то испортили деньги, это не правда – он и был таким, просто деньги высветили его полностью, показали истину. С властью дело обстоит сложнее. Этой энергетике очень сложно соответствовать. Она не прощает ошибок. Государство, как структура, придуманная людьми, души не имеет: в случае твоей ошибки оно не будет плакать, в случае твоего успеха оно не будет радоваться. А простой человек, который целиком и полностью в твоей власти, своей эмоцией, невидимой и незаметной, может дать тебе все, что только возможно, и забрать все, что возможно.

Таможенные инспекторы тоже бывают разными. Кто-то легко справляется с властью, кому-то надо помочь, а кому-то она срывает голову и несет, несет прямиком к обрыву, к пропасти. И хорошо, если человек здесь и сейчас подходит к этой пропасти, при своей жизни, а не «грузит» еще не родившихся представителей своего рода. Один такой был очень дерзким. Он не работал в моем отделе, и мне, к счастью, не надо было его перевоспитывать по долгу службы. Он был грамотным инспектором, но его презрение к людям просто зашкаливало. Он говорил:

– Да, я подонок! Зато живу хорошо.

Я как-то сказал ему:

– Можно обмануть государство – оно не заплачет, но у людей, которые едут через границу, есть души, и их эмоции сильнее, чем ты можешь себе представить. Он не поверил. Он все повторял: «Зато живу хорошо».

Даже в тюрьме, даже когда его бросила жена, даже когда он остался совсем один в окружении таких же, как он.