Интуиция – чувство, не регламентированное наукой, поэтому в каждой таможне есть психологическая служба, которая подбирает кадры и занимается их подготовкой, в том числе выработкой навыков и тренировкой способностей на основе методов невербального анализа лиц. Кому-то из инспекторов это удавалось легко, кто-то откровенно не понимал и потому не видел смысла в изучении этой науки. Но я всегда акцентировал внимание на необходимости ее изучения и просил опытных сотрудников рассказывать молодым, по каким признакам происходило то или иное задержание запрещенных веществ. И очень часто эти сотрудники говорили одну фразу: «Я не знаю чем, но чем-то он мне не понравился». Вспоминай чем, чем именно. Всегда есть эмоция! Одна девушка как-то вспомнила: «Я почему-то испугалась его. Человека, который вез наркотики».

Все, естественно, свели к психологии. Я в принципе не считаю психологию окончательно сформированной наукой. Она еще на пути своего развития и не дает всеобъемлющие ответы на многие вопросы. Далеко не случайно многие психологи проводят многократные консультации. И это никак не связано с меркантильным интересом, а прежде всего с тем, что огромное количество нюансов не позволяет быстро решить проблему. Таможенная психология имеет достаточно узкую направленность, но даже она, максимально суженая до невербальных методов анализа, давала неплохой результат. Как в случае с этой девушкой – она заметила какие-то признаки агрессии в его портрете. Позже она вспомнила, как он подошел на контроль: голова слегка наклонена вперед, ноги на ширине плеч, жесткий взгляд, готовность к движению. Девушка блестяще описала то, что буквально пять минут назад не могла вспомнить. Такой обмен мнениями позволял и другим инспекторам относиться к психологии более внимательно. Я, конечно, понимал, что в основе таких спонтанных озарений лежит не психология, а интуиция, она срабатывает раньше, чем ты считаешь все эти знаки. И есть еще один немаловажный момент: так должно было случиться!

Я ни в коем случае не пренебрегал психологическими знаниями и с удовольствием посещал лекции нашего таможенного психолога. Совокупность этих знаний позволяла мне неплохо справляться с проблемами управления своего отдела, когда я был назначен руководителем. У меня не было особого желания командовать людьми. Да, я боялся ответственности за них, за их поступки, за их промахи. За их достижения я не боялся. Когда мне сделали это предложение, я не отказывался – я просто понимал, что это испытание тоже надо пройти и прочувствовать себя в новой ипостаси. У меня было сомнение в том, как встретят меня те, с кем многие годы я был на равных. Но ничего страшного не произошло. Я собрал коллектив и объявил буквально следующее: «Я один, вас много. Я не смогу подстроиться под каждого из вас, это будет крайне сложной задачей, поэтому вам придется подстраиваться под меня». Основная масса так и сделала. Тех, кто не смог подстроиться, я либо уволил, либо перевел в другой отдел. Начальник поста как-то заметил: «Как легко они у тебя пишут рапорты на увольнение». Ему было невдомек, что вызывая на беседу, я очень сильно удивлял некоторых инспекторов фактами из их служебной карьеры, теми фактами, о которых обычно не говорят. Тут, извините, было без вариантов.

Я знал практически всех в своем отделе и приступил к формированию смен. Мне хотелось, чтобы люди максимально подходили друг другу по энергетике, чтобы у них не было вражды или личного неприятия, и чтобы на основе этого не возникла необъективная критика. Я рассматривал каждую кандидатуру еще и еще раз. Кто с кем в одной смене, кто за что отвечает, кто слабый, кто сильный, кто требует особого внимания и контроля в тот или иной период. Казалось бы, я учел все, и мой отдел неплохо работал: были отличные показатели по фискальной составляющей, неплохие результаты по правоохранительной деятельности. Вроде все как надо, и мое подразделение, мой пост был неоднократно признан лучшим во всей Федеральной таможенной службе. Но я не учел один момент. Он просто вылетел у меня из головы. Я не учел, что в моем отделе работают и мужчины, и женщины, и, что подбирая команды по признакам максимального партнерства, я совершенно проигнорировал личные симпатии, которые неизбежным образом проявились в процессе совместной работы. Сначала они оценивали друг друга исключительно с профессиональной точки зрения, а потом оценка перешла и на личный план. Они стали нравиться друг другу! Кто-то на этом пути остановился на отметке личных симпатий, а кого-то тянуло друг к другу просто как магнитом. В основном все из них были женаты и замужем, у многих дети, и такая расстановка кадров имела реальную угрозу для семей моих сотрудников. Однажды ко мне пришел сотрудник и сказал:

– Я прошу вас перевести меня в другую смену.

Причину он назвал какую-то нелепую. Я понял, что парень не хочет говорить правду. Посмотрел на него:

– Хорошо, я подумаю. Пока работай.

Вечером по дороге домой я ехал и думал о том, что могло быть причиной. От таможенного поста до моего дома двадцать километров, я думал – в движении всегда думается лучше – и не торопился. Примерно через пять километров я поравнялся с какими-то людьми. Парень и девушка. В спортивной одежде, с рюкзаками. Они, услышав шум моей машины, остановились и подняли руки. Автостопщики. Я часто встречал таких путешественников.

– Вам куда, ребята?

– Нам в сторону Челябинска.

Они несколько смутились, увидев, что я в форме.

– Могу до поворота довезти, там большой кемпинг.

– С удовольствием, а то топаем от самой границы, и почему-то никто не останавливается.

Машин было много, я ехал медленно, меня все обогоняли. Значит, эти двое ко мне. Без вариантов. Понять бы, зачем. Они уселись в машину. Я посмотрел на их загар.

– Давно путешествуете?

– Второй месяц уже.

Девушка молчала, в основном отвечал парень. Говорил с акцентом, который я ни с каким не спутаю.

– Откуда путь держите, пермяки?

– Были на Иссык-Куле и Балхаше. Уволились с работы и махнули, – парень немного запнулся. – А откуда вы знаете, что пермяки? По акценту? Нас по дороге часто спрашивали, откуда мы и почему так говорим.

– Да, по акценту. Я там пять лет учился и очень любил слушать профессоров с пермским акцентом. Как-то даже лучше запоминалось!

Я доехал до кемпинга, они вышли из машины, и я поехал дальше, мысленно рассуждая о встрече. Хорошая пара, дружная. Молодые, легкие на подъем, влюбленные и свободные. Захотели – уволились с работы, и вперед в путешествие! Стоп. Я даже притормозил. Теперь понятно, зачем они тут у меня нарисовались. Таааак, кто же может так сильно понравиться моему инспектору, что он хочет уйти в другую смену. Сотрудницы моего отдела быстро выстроились в ряд в моей голове. Маша? Нет, тут скорей всего другой вариант больше подходит. Светлана? Тоже нет. О господи. Надо что-то делать. Мой отдел может просто погрязнуть в романах. Или уже погряз? Тогда задача усложнится. Этого допустить нельзя, надо сохранить работоспособность. Так, симпатии симпатиями, но семьи ценней. Я своим подбором могу эти семьи развалить и, стало быть, я и буду потом отвечать. И даже не перед ними. Не хотелось бы. Спасибо, попутчики, надеюсь, вы попались мне своевременно. Ох, Мироздание слышит меня. А я его – никак. Это же элементарная вещь!

Я развернул машину и поехал на работу. Времени было в обрез – наступал июнь, а я к тому времени уже понимал всю его опасность в виде ускорения процессов любого рода, будь то разрыв или налаживание новых отношений. Я перекроил график. Мне нужно было усилить критику в отделе. Усилить так, чтобы возникшая влюбленность была разложена по полочкам, и вывод был однозначным: это просто влюбленность, легкая симпатия, ничего серьезного. Я успел затормозить процесс. А того парня, который своей влюбленностью раскрыл мне глаза на ошибку, я отправил в командировку, совершенствовать знания.