Настоящее… Двадцать лет спустя…

— Отец, Вы опять вставали? — я наморщила лоб, глядя на сдвинутое с места кресло, которое с утра стояло возле окна, а сейчас располагалось рядом с маленьким столиком в противоположном конце комнаты. Мне захотелось выругаться вслух, как это делают деревенские мужики, когда приходят ремонтировать то покосившееся крыльцо, то протекающую крышу. А мне приходится стоять и выслушивать их ругань и жалобы на то, что я дала им не те инструменты, что мой отец — жуткий скряга, что я — старая дева и так далее… И только всё это в других, очень грубых выражениях, которые благовоспитанная девушка, вроде меня, не должна даже слышать, не то что знать их наизусть! Но я их уже выучила, хотя никогда ещё мне не приходилось их использовать.

Вот сейчас был один из таких моментов, когда эти слова захотели сорваться с моих губ: отец, который по рекомендации столичного врача должен был ещё неделю находиться в постели, самовольно вставал с неё, что могло убить потраченные мною усилия по его выздоровлению! Чтобы позвать врача из столицы, именно того, кто специализируется на отцовой болезни, мне пришлось продать матушкино колье за треть его стоимости. А сколько я писала ему, уговаривая приехать!

Я уже знала, что что-либо говорить Олдреду Близе бесполезно, но всё-таки не удержалась:

— Гер Алестер запретил Вам подниматься с постели! Неужели тяжело подождать несколько дней? — это был риторический вопрос, так как отец отвернулся лицом к стене и недовольно пыхтел.

А я подошла к столику и увидела причину, по которой мой старый и больной отец не слушается рекомендаций: на столе лежало неотправленное письмо.

— Отец, Вы опять?

Он резко присел на кровати и громко сказал:

— Альма! Ты знаешь, ради кого я всё это делаю! Только ты осталась со мной в трудные для нашего рода времена! Друзья и знакомые отвернулись от нас! Даже эта тварь Валери… Она должна быть мне благодарна! Ведь всё, что она теперь имеет, она получила благодаря мне! Мне! Своему отцу!

Да, Валери сейчас вела очень блестящий образ жизни. После смерти своего супруга пятнадцать лет назад, она осталась богатой молодой вдовой и начала блистать в высшем обществе. Про свою семью, как и обещала, она забыла. Череда любовников, великолепные наряды и украшения, званные приёмы и балы: всем этим теперь жила моя старшая сестра. Мне хотелось сказать отцу, что он сам виноват в том, что дочь не хочет ничего знать о нём, но я, как всегда, смолчала. Мой отец всё равно меня не услышит!

Небрежным жестом взяла со столика конверт и посмотрела, кому на этот раз писал мой отец, и тут конверт выпал из моих рук. Я открыла рот от изумления и повернулась лицом к отцу.

— Отец! Вы что, думаете, что ОН Вам ответит? Вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО так думаете!

Отец виновато посмотрел на меня.

— Это наш последний шанс, Альма. Самый последний… Если и может кто-то повлиять на решение Аллена Второго, то только он, его единокровный брат…

Я молча вышла из отцовской комнаты, а затем из нашего коттеджа, и села на злополучное крыльцо, цепляясь платьем за торчащий гвоздь. Мой отец сошёл с ума! Неужели признаки старческого слабоумия уже приближаются к нашей семье? Додуматься написать Тиарнану Вилберну! Первому советнику короля! Его старшему брату! Да этот человек ненавидит не только отца, но и всю нашу семью!

Поллин, которую пару месяцев назад очередное задание занесло в наши края, рассказала мне, что Валери, после смерти мужа, пыталась вернуть расположение Тиарнана, но тот не захотел даже с ней разговаривать! И теперь, если встречается с ним на светских мероприятиях, то оба делают вид, что не знакомы, хотя гер Тиарнан двадцать лет назад просил руки Валери!

А когда мой отец оказался замешан в государственном перевороте, который некоторые высокие сановники решили устроить после восшествия Аллена Второго на престол, положение нашей семьи изменилось. Мой отец утратил свой титул и поместья, всё наше имущество оказалось под арестом. Тогда Тиарнан Вилберн лично вёл дело моего отца, и лишить нас всего была его идеей, хотя я рада, что отца не посадили в тюрьму, ведь могли.

Меня особо не потревожило наказание, озвученное лично Тиарнаном: я никогда не мечтала ни о титулах, ни о богатстве! Мне бы хватило для жизни маленького домика на окраине королевства, такого, как сейчас. Только после королевской немилости я почувствовала, что значит жить, а не притворяться тем, кем хотят видеть тебя твои родители и высший свет!

Но мой отец и матушка были другого склада: опала сильно сказалась на них. Вадома тер Близе Фразир не выдержала и семь лет назад умерла от сердечного приступа, когда попросила свою дочь, Валери, помочь мне выйти в свет, а та ей отказала… После смерти матушки отец сильно сдал, его здоровье стало стремительно ухудшаться, и тогда в его голове поселилась гениальная, на его взгляд, идея.

Меня срочно нужно было выдать замуж!

И отец начал писать прошения: на имя короля — несколько десятков раз, на имя первого министра — раз пять, и теперь дошёл счёт и до советника… Если бы не та старая история, я могла бы предположить, что Тиарнан Вилберн не отказал бы отцу и смог пристроить меня замуж. Но я была реалисткой, и точно знала, что это невозможно! Да и я сама не хотела возвращаться туда, где за лживыми улыбками препрятан нож за пазухой… Не стоит это всё отцовского унижения!

— Леди, леди, — отвлёк меня звонкий голосок сына почтальона, открывающего калитку, — Вам письмо! На гербовой бумаге!

Я тут же вынырнула из своих мыслей и подхватила плотный конверт. Поллин! Моя сестрёнка опять написала мне и отправила письмо с королевской почтой. Королевские маги имели определённые привилегии, одной из которых и была возможность писать на гербовой бумаге. Такие письма приходили в несколько раз быстрее обычных и на них стояла магическая защита. Я от радости выпустила из рук конверт с отцовским письмом, и тот был тут же подхвачен мальчишкой, и через секунду я услышала:

— Леди! Отправлю для Вас бесплатно! — крикнул он, и я не успела даже сказать, что письмо отправлять не нужно, как след мальчика простыл. Я и не знала теперь, мне смеяться или плакать!

Я быстро распечатала письмо, и магическая защита на нём осыпалась розовой пылью. От бумаги пахло табаком и лошадьми. Сестра в своём репертуаре: много курит и путешествует. Как мне хотелось иметь такую же жизнь, как и у неё! Но я не обладала магическим даром, в отличии от Поллин.

Сестра закончила столичную Академию Боевой Магии и стала работать на корону. Иногда она передавала нам с отцом деньги из своего не очень большого жалования. От отца я скрывала, что беру деньги у Поллин, ведь тот мог устроить мне за это скандал. Отец отрёкся от неё, когда узнал, что на втором курсе сестра закрутила роман с женатым ректором Академии.

Сейчас он был начальником Поллин, и она до сих пор любила его, зная, что это чувство бесплодно! Мой отец в своё время собирался выгодно пристроить свою дочь, которая единственная получила магический дар. Но Поллин разрушила его надежды, и я каждый день молюсь Защитнице и Утешительнице, что отец не успел тогда, двенадцать лет назад, подписать договор с одним из аристократов. Слухи о романе Поллин дошли до него быстрее. Иначе бы мы ещё и погрязли в долгах…

“Дорогая сестрёнка! Я очень соскучилась по тебе! — писала мне Поллин. — Через месяц я буду с Годвином на задании в Милте и тогда постараюсь тебя навестить. Как там отец? Ему стало лучше? Напиши мне, если я могу вам чем-нибудь помочь. Ты знаешь, что по столице быстро разносятся слухи, пишу тебе о новом: наш король собрался жениться. Говорят, что из Итании уже выехала принцесса. Но я не об этом. Королю не хочется одному переходить из статуса холостяка в статус женатого мужчины, и он приказал Тиарнану тоже подыскать себе жену. Представляешь, как взбеситься Валери? Советник не может отказать своему брату, поэтому решил устроить себе отбор. Все столичные девушки на выданье собираются в нём учавствовать. Но многие уже разочарованы: Тиар сказал, что только девушка с магией может принять участие в отборе. Нам с Годвином предложили быть судьями на этом конкурсе невест. Тиар сам лично выдал нам королевские артефакты. Когда увидимся, расскажу всё подробнее! — и внизу подписано — Твоя Поллин”

Письмо, как только я его прочитала, рассыпалось в моих руках. Я была рада встретиться с Поллин, просто поболтать и порадоваться за её успехи. Она была единственным человеком из нашей семьи, которого я очень любила!

Через три дня двое работников из деревни опять чинили мне многострадальное крыльцо.

— Леди, шли бы Вы отсюда, — сказал мне один из них, — а то ненароком отлетит доска, когда я буду её ломать…

— Нет уж! Я в сторонке постою и посмотрю. В прошлый раз ты попросил у меня две дюжины гвоздей, а сам использовал старые и ржавые! — я вспомнила дыру на платье, которая образовалась совсем недавно, когда пришло письмо от Поллин. — И куда делись новые? А они семь медяков, между прочим стоят!

Мужик отвернулся от меня и тяжело вздохнул. Конечно, не даю ему ничего своровать, вот и вздыхает, гад! И тут опять зазвонил колокольчик на калитке. Я оглянулась и увидела сынишку почтальона, который опять мне протягивал письмо.

Поллин! Но что-то быстро сестра ответила мне, ведь я только вчера написала ей. Денег на королевскую почту у меня, конечно же, не было, поэтому письмо я отправила с обычной.

— Леди, опять на гербовой, — мальчишка уже ушёл, а я стояла и рассматривала странный конверт кремового колера. Письмо было не от сестры. Обратного адреса на конверте не было, и письмо предназначалось моему отцу. Я решила отдать ему попозже, но закрутилась, положила его в карман и забыла про него. И только на утро следующего дня, когда собралась кинуть платье в корзину с грязным бельём, вынула письмо из кармана.

— Отец, — я зашла в комнату к отцу, и увидела его, сидящим на кресле перед окном, — Вам письмо.

— Альма, дорогая, — сказал отец, поворачиваясь ко мне лицом, — скажи мне, разве я был плохим отцом?

— Батюшка, Вы к чему это говорите? — я испугалась. Неужели опять собрался помирать?

— А к тому, дочь, что мы с твоей покойной матушкой, герцогиней Вадомой, были уверены, что растим вас, наших дочерей, правильно! Учим почитать родителей, прислушиваться к мнению старших, а что получилось? Старшая дочь довела мать до смерти и не явилась на её похороны, средняя стала гулящей женщиной, и только ты, Альма, оказалась заботливой и любящей дочерью! А я уже не могу дать тебе того, что смог дать твоим сёстрам: хороших женихов и достойного образования! — из глаз отца потекли слёзы. Я подошла и обняла его.

Я многое могла рассказать ему: и о том, что рада, что у меня нет “достойного”, по мнению отца, мужа, и о том, что Поллин оказалась из нас троих самой сильной, и выбрала себе дорогу в жизни сама, чего я сделать никогда не смогу, и о том, что история с Валери и её старым мужем-садистом навсегда отпечаталась в наших с Поллин сердцах, и такой судьбы, как у старшей сестры, не хотела ни одна из нас! Но ничего из этого я ему не сказала.

Отец, как всегда, слышал только себя. Мнение другого человека для него ничего никогда не значило, и из-за этого, в своё время, он и связался с кликой заговорщиков. Я помню, как мама ругала его, но отец, уверенный в своей правоте, решил всё по-своему. В результате он обманул только самого себя, а нынешняя жизнь меня полностью устраивала.

Я сейчас могу часами читать книги, гулять по любимому садику, ходить по магазинам в Милте. А ещё есть одной вилкой всё: от мяса, до рыбы и салатов, не держать спину прямо, когда мне этого не хочется, одеваться так, как хочу сама, а не как требуется по этикету.

Это я тоже никогда не говорила своему отцу, потому что не думаю, что он бы меня понял!

— Так что ты там принесла для меня, Альма?

— Письмо, отец, правда, не знаю, от кого, но вроде отправлено с королевской почтой.

Отец вскрыл конверт и начал читать. Его глаза вдруг загорелись, кустистые брови приподнялись, и он радостно посмотрел на меня.

— А ты говорила, что бесполезно писать! Он мне ответил! Ответил! Мы можем всё исправить! Король может помиловать меня! — крики отца становились всё радостнее и бессвязнее, и я увидела, как он достаёт из-под подоконника фляжку с коньяком. — Альма, неси фужеры! Это надо отметить!

— Отец, какие фужеры? У нас на кухне только кружки и остались. И что Вы собрались отмечать? Гер Алестер запретил Вам пить! — я подошла и забрала у отца фляжку.

— Альма, ты лишаешь меня маленькой радости, ведь я могу порадоваться за свою дочь и моего будущего зятя?

— Зятя? Отец, Вы бредите!

— Почитай сама, на, возьми, — и отец протянул мне листок

“Уважаемый гер Олдред Близе! Сообщаем Вам, что 25 числа следующего месяца Вашей дочери, фро Альме Близе, надлежит явиться в Огненный Дол. Там состоится конкурс невест, на котором милорд Тиарнан Вилберн выберет достойнейшую среди достойных себе в супруги. Если Ваша дочь не сможет стать достойнейшей, Альме Близе всё равно будет выплачена компенсация в сто тысяч королевских гульденов. Общение с самыми родовитыми молодыми людьми нашего королевства может помочь в выполнении Вашей просьбы о замужестве, а деньги пойдут в качестве приданного.

Первый Советник Его Величества короля Артании

Аллена Второго

Тиарнан Вилберн”