— Поллин, может хватит на сегодня? — спросила сестру, разминая опухшие от усталости ноги. Мы уже три часа ходили по модным лавкам и салонам, отдавая дань нарядам, белью, магической косметике и ювелирным украшениям. Всё это время капитан следовал за нами, таская на себе огромные сумки с купленными вещами. Я изредка поглядывала на него, пытаясь уловить хотя бы тень неудовольствия на лице молодого человека, которому моя сестра отвела роль слуги и носильщика, но лицо капитана Угуниса было непроницаемым. Ни одним движением или взглядом он не выразил свои истинные чувства! Его терпению можно было позавидовать.

— Да, горный климат и на меня так действует, — с сочувствием глянула на меня моя сестра, — мне сказали, что нужно здесь родится или прожить лет пять-десять, чтобы чувствовать себя хорошо после физических нагрузок.

Мы вышли из лавки, и я влезла в коляску, которая уже ждала нас. Стояла ужасная жара середины лета, наши льняные платья, белые широкополые шляпки и веера всё равно плохо помогали нам с сестрой избавляться от неё, мы уже выпили несколько кувшинов воды с лимонным соком, но пить всё равно хотелось постоянно. А ночью иногда было холодно, и такие перепады были нормой в этом климате, заставляя нас с сестрой посреди лета разжигать камин в нашем маленьком домишке, купленном в первые дни после приезда, и кутаться в одеяла из овечьей шерсти.

Капитан Угунис дождался, когда мы расположимся, и уселся рядом с кучером, и мы поехали в наш домик. Там он помог выгрузить вещи и вдруг первый заговорил, от чего у нас с Поллин от удивления открылись рты, ведь он ни разу с того памятного дня в кабинете у князя не заговорил сам, предпочитая сухо отвечать на наши просьбы и вопросы.

— Леди Поллин, сегодня во дворце состоится офицерский бал, не окажете ли мне честь сопроводить меня на него?

Моя сестра оказалась способной только издать тихое мычание, поворачиваясь ко мне лицом. Её глаза, казалось, стали ещё больше, а зрачки расширились.

— Мне кажется, капитан, что Поллин согласна! — ответила я за сестру, толкая её локтем в бок, так как её молчание уже переходило все рамки вежливости.

— М-м-д-д-а-а… — промычала Поллин, а потом, более-менее членораздельно сказала: — а как же ты, Альма? Разве ты не хочешь сходить потанцевать?

В последнее время у меня с балами были связаны не очень приятные воспоминания, да я и не любила их никогда, поэтому бодро ответила:

— Конечно, нет, Поллин! Посижу одна, в тишине, почитаю книгу! Ты же знаешь, что я не люблю весь этот шум, музыку, а про танцы вообще молчу!

— Капитан? И во сколько Вы за мной заедете?

— После обеда, когда заиграет пастушок! — это равнялось девяти часам вечера, когда на башне из часов выезжала фигурка пастушка со свирелью, отмеряя окончание вечера и начала ночи.

— Хорошо! Я буду готова! — и капитан откланялся, а мы с сестрой вошли в домик, так похожий на коттедж, в котором я столько лет прожила с отцом. Взрослая женщина, нанятая нами в кухарки и уборщицы, встретила нас в коридорчике, доложив, что ланч уже на столе. Есть мне не хотелось, но необходимо было поговорить с сестрой кое о чём, поэтому, помыв руки, я направилась в маленькую гостинную, по совместительству являвшуюся и нашей столовой.

— Поллин, князь сообщил мне через своего секретаря, что скоро прибудет Его Величество вместе с супругой.

— Да? — Поллин внимательно посмотрела на меня, но я не отвела взгляда, а только тихо вздохнула.

— Без брата, за то там будет Пьетро Альбанис, граф Течесский. Я знаю, что он был наставником княжны в единоборствах и фехтовании…

— Только не говори мне, сестрёнка, что ты хочешь…

— Хочу, Поллин! Очень хочу! Хочу, чтобы ты научила меня верховой езде и стрельбе из арбалета, а граф научил всему тому, чему он обучал княжну! Я только сейчас захотела учиться, Поллин! Деньги у нас есть, работать не нужно, и я хочу заняться тем, к чему лежит душа! Мне так понравилась княжна на контанте, ты себе не представляешь!

— Альма, не поздновато ли…

— Нет! Я буду стараться! А ещё я хочу, чтобы Алия, служанка княжны, научила меня кое-каким ведьмовским штучкам! — я подпрыгнула на стуле.

— Альма, блеск в твоих глазах мне нравится, по крайней мере, он лучше, чем постоянная тоска! Я буду обучать тебя! — и я подскочила к сестре, крепко её обняв.

— Спасибо-спасибо-спасибо!

— Не тискай меня так… И так душно!

Вечером я устроилась в кресле с очередной книгой, а сестра отправилась с капитаном на бал. Она нарядилась в простое, но изысканное платье кремового цвета с одделкой из изумрудного шёлка, и я ей одолжила матушкины изумруды.

— Валери, вернее, ведьма в теле сестры сказала тогда, что все матушкины украшения не совсем обычные, а скрытые артефакты. Я надеюсь, что это ожерелье поможет тебе в устройстве личной жизни, — захотела я приободрить сестру, но, видимо, сделала только хуже, так как её взгляд затуманился и она погрузилась в себя, правда, быстро очнулась и улыбнулась мне своей обаятельной улыбкой.

— Пусть будет так! — и вышла на улицу.

Я немного понаблюдала за сестрой и капитаном в окошко, как он упредительно подаёт ей руку, помогая забраться в карету, как закрывает дверку и садится с противоположной стороны.

“Удачи, Поллин!” — подумала я, мысленно возвращаясь туда, где мне было сначало хорошо, а потом… Я запретила себе вспоминать всё, что меня связывало с этим проклятым отбором, но воспоминания непрошенными гостьями иногда появлялись в моей голове, не желая оттуда уходить.

Немного почитав, я уже собралась ложиться спать, как услышала шум подъезжающей кареты. Я подбежала к окну и увидела, как из кареты, растрёпанная и злая, выскакивает моя сестра, не дожидаясь капитана, который чуть ли не бегом помчался к ней на помощь, но Поллин махнула ему рукой и, не прощаясь, ввалилась в дом, плотно закрыв за собою дверь.

Капитан постоял несколько минут в одиночестве около двери, а потом развернулся и сел в карету, рывком закрыв за собою дверь.

— Что случилось, Поллин? Ты слишком рано…

— Молчи, Альма… Я убью этого мерзавца! — и моя сестра разъярённой кошкой вбежала на второй этаж, хлопнув дверью своей спальни.

Наутро я сидела в нашей маленькой гостинной и пила крепкий чай, приводя свои мысли в порядок. Сестра вышла ко мне позже, чем обычно, поздоровалась и уткнулась лицом в тарелку. Я не спешила к ней со своими вопросами, а просто пила чай, думая о своём. Поллин стала выглядывать на улицу, и я тоже тогда мельком глянула в окно: капитан Угунис уже ждал наших указаний на своём обычном месте, рядом с калиткой.

— Я не пойду сегодня на прогулку, мне нездоровится… — сестра понуро уставилась в свою чашку.

— Да? — повторила я её манеру, а потом сказала: — Это из-за него?

— Он меня вчера просто вывел из себя…

— И что же такого сделал этот благородный, милый и вежливый молодой человек? Оскорбил тебя или бросил на балу одну на произвол судьбы и растерзание похотливым мужчинам?

Сестра зыркнула на меня, помолчала, а потом выдавила из себя:

— Ни то, ни то, ни то и ни то… Скорее, наоборот, никому не давал ко мне подойти. Я из-за него пропустила четыре танца, не смогла познакомиться с одним полковником и одним агентом короля Высшего ранга! Он вёл себя так… так… как…

— Собственник?

— Верное определение, сестричка! Даже Годвин не позволял себе такого!

Возмущение моей сестры было неподдельным, но я лишь захихикала в ответ.

— Альма, тебе смешно?

— Да, просто раньше я думала, что самая неопытная в любовных вопросах это я, но сейчас ты меня просто переплюнула!

— Не пойму, Альма, ты о чём! — Поллин добавила холода в голос и собралась побыстрее покинуть гостинную.

— Всё о том… Он в тебя влюблён, и это видно даже такой наивной и доверчивой мне…

— Да он младше меня на девять лет! Что ты такое говоришь, Альма!

— Во-первых, ты не выглядишь на свой возраст, во-вторых, разве такое чувство, как любовь, выбирает себе только подходящих по возрасту или чему-то там ещё, Поллин? Молодой человек влюблён, и к ведьме не ходи…. - и сама захихикала над своими словами ещё раз.

— Да? Ты думаешь? Ну что ж, проверим! — когда моя сестра слишком пристально на кого-то смотрела, значит, этому человеку скоро могло не поздоровиться. Так она сейчас смотрела в окно на ждущего нас возле кареты капитана. — Я пойду на прогулку, Альма! Заодно обсудим с нашим душкой капитаном твоё обучение. Да и мне просто необходимо срочно возобновить тренировки: теряю форму!

Взяв в руки солнечные зонтики и укрыв головы широкополыми шляпками, мы вышли на улицу. После вежливого приветствия я посмотрела на сестру и капитана. И замерла от удивления: Поллин кокетливо хлопала ресницами и мило улыбалась! Ущипните меня! Мне подменили сестру!

Всю дорогу до парка моя сестрица мило щебетала с капитаном, подталкивая того к разрешению для нас посещать занятия по фехтованию в княжеском гарнизоне. Тот, пусть и нехотя, согласился. В парке я не на много приотстала от парочки, чтобы в одиночестве насладиться красотой цветущих горных кустов и монументальностью деревьев, слушала пение птиц. И тут увидела идущую ко мне на встречу Поллин. Она опять была зла.

— А где… — не успела спросить у неё, когда она потащила меня чуть ли не волоком до кареты.

Мы сели и стали ждать возвращения капитана. Сестра обмахивалась веером, и когда раскрасневшийся капитан Угунис сел в карету, прикрыла им своё лицо, чтобы никто не увидел её эмоций.

Уже дома я спросила:

— Поллин, что это было?

— Ты видела, как я попыталась изобразить влюблённую дурочку?

— Так ты играла?

— Да! Мужчины не любят навязчивых особ, и я решила изобразить одну из них. И что ты думаешь, Альма?

— Что?

— Он сказал, что такая милая и добрая нравлюсь ему ещё больше!

— Так он тебе открылся в своих чувствах?

— Ну-у-у… не совсем…

— Поллин! Расскажи! — я схватила её за руку.

— Просто сказал во время разговора, что моя служба не смогла выдавить из меня настоящую женщину и он очень этому рад, а также надеется, что я буду всегда такой доброй и милой, и это ему нравится ещё больше…

— Это признание!

— Мерзавец!

— Он скоро позовёт тебя замуж!

— Проныра!

— Я очень рада за тебя, Поллин!

— Прохвост! Что ты сказала, Альма? Извини, не расслышала!

— Ничего, Поллин… ничего…

И моя сестра пошла переодеваться, а я задумалась: получится ли у сестры забыть свою любовь, ведь там не может быть ни брака, ни детей, и будет ли она также счастлива с другим? Смогу ли я так же когда-нибудь забыть Тиарнана? Или он первый забудет обо мне? А, может, уже забыл?