Я уверенно вошла в кабинет советника, и застыла от изумления: мужчина с тряпкой в руках протирал пыль на книжных стеллажах! Мужчина! Советник! Занимается уборкой!
— А-а-а, это Вы! — обернулся и сказал он. — Что Вас так удивляет? — правильно понял Тиарнан мой невысказанный вопрос. — На моём кабинете стоит очень сильная магическая защита, потому что я не терплю здесь посторонних людей, особенно в своё отсутствие!
— Ничего, ничего! Продолжайте! — я уселась на знакомое мне кресло, положив конверт с заключением доктора на стол. Советник хмыкнул и продолжил уборку, а я залюбовалась, как мужские кисти бережно и ласково дотрагиваются до книг и фигурок животных и людей, как длинные пальцы, обхватывают переплёт книги, чтобы приподнять её… Всё! Меня куда-то ни туда понесло! И я отвернулась лицом к окну.
Герцог через несколько минут окончил свою работу, присел на стул напротив меня и вскрыл конверт. Магия осыпалась с него золотой пылью. Затем Тиарнан удивлённо приподнял бровь и посмотрел на меня. Я прямо посмотрела в ответ, не понимая причины его удивления. Он что, думал, что на мне пробы не где ставить?
— Ну, хорошо, леди Альма. Вот, возьмите и прочитайте!
Я увидела плотный лист бумаги белого цвета с королевским гербом в правом верхнем углу. Взяв его в руки, с удивлением прочитала:
- “Стандартный королевский договор с претенденткой в конкурсе для невест.”
Теперь моему удивлению не было предела, и пришла моя очередь приподнимать бровь, а советник сказал:
— Так будете читать?
— Да, сейчас!
И я быстро пробежала договор по основным пунктам. Отдельные покои — это раз; королевский портной — это два; три — стотысячная компенсация после окончания конкурса, выплачиваемая в качестве приданного; четыре и пять — про прислугу, питание и дворцовые конюшни, где мне предоставлялась возможность пользоваться любым транспортом по выбору или выбрать любую лошадь для конных прогулок. Особенно меня порадовали три пустые длинные строчки в конце, где мне самой можно было дописать дополнительные пункты по своему желанию. А в самом низу, после строчки для подписи, более мелко, были прописаны запреты, в случае нарушения которых я не смогу получить желанную для себя компенсацию. Это был запрет на магические внеконкурсные действия, запрет на скандалы и драки с другими претендентками, а так же я не могла просто так покинуть конкурс до его окончания. В этом случае мне пришлось бы выплатить штраф в двадцать тысяч королевских гульденов!
Я подумала и приписала в низу:
” 6. Корзиночка с цукатами каждый день. В пять часов — чай.
7. Покои рядом с княжной.
8. Вид с балкона должен быть на парк.”
И размашисто подписалась: “Альма Близе”.
Отдав договор советнику, на который тот больше не взглянул, я спросила:
— Тер Вилберн, а что же Вы тогда пытались заставить меня подписать?
— Леди Альма, вот если бы подписали, то тогда бы и узнали, а сейчас можете быть свободны! — прорычал он.
Я встала и, уже собравшись выходить, повернулась и спросила:
— Так мне можно переезжать прямо сейчас?
— Да, я распоряжусь… Кстати, Вы так никому не сказали, какая у Вас магическая стихия… В документах я за Вас написал, что воздух, но не очень уверен, — Тиарнан опять дотронулся рукой до правой половины лица, где светлой полосой на его коже еле виднелся длинный шрам.
— Магия? О чём Вы, тер Вилберн? Я думала, что Вы знаете!
— Знаю о чём?
Я в ужасе застыла на пороге его кабинета.
— Так Вы не в курсе…
— В курсе чего? Леди Альма, присаживайтесь, пожалуйста, — Тиарнан вскочил со своего места и подвёл меня к креслу, — и перестаньте уже говорить загадками!
Я подняла на мужчину, стоявшего слишком близко, замерший от страха взгляд:
— У меня же нет Дара, — еле слышно произнесла я, — это же все знают…
Меня накрыло осознание, что я, только что, собственноручно подписав договор, совершила большую ошибку!
— Как нет? Этого не может быть! Вы же ударили меня тогда, возле оранжереи, магией! Мой шрам — это не ошибка!
— Тиарнан, — от нервного напряжения мои руки мелко задрожали, — Вы же встречались с Валери, неужели же она Вам ничего не рассказывала?
— Нет! И о чём ОНА должна была мне рассказать? — советник опять опустился на стул и внимательно посмотрел на меня, сдвигая брови. — Ну, дорогая леди, я Вас слушаю! Очень внимательно слушаю!
— Я — антимаг. Любая магия на меня не действует. Меня даже лечить нельзя магически, только зельями и настоями трав… Если кто-нибудь попытается оказать на меня магическое воздействие, то этот человек получает магический откат от той магии, которую сам же и применил! — затараторила я.
— Вот оно что… — мужчина выглядел растерянным и задумчивым. — Так это не Вы, а я сам себе…
И вдруг расхохотался.
— Я… сам… ха-ха… себе… врезал… ха-ха…
А мне, глядя на него, вдруг захотелось заплакать, слёзы стали невольно катится из моих глаз, я стала всхлипывать, и плечи мои затряслись.
Это была странная картина: от смеха бьющийся в истерике мужчина и рыдающая женщина!
— Леди… что с Вами… — Тиарнан резко успокоился и подошёл ко мне, пытаясь теперь успокоить меня.
— У… меня… нет… магии… и денег… тоже… нет… на… штраф… Вы же меня… теперь отправите домой…
— Нет… Не расстраивайтесь так! Вот, выпейте воды! — и он сунул мне в руку маленькую бутыль с водой. — Родниковая, сейчас всё пройдёт! — сделав пару глотков, я почувствовала, как сильные мужские руки с красивыми длинными пальцами гладят меня по спине. Это, по мнению Тиарнана, должно было успокоить меня. Моя истерика, конечно же, прекратилась, но спокойствие, наоборот, не наступило! Новое, незнакомое для меня чувство взбудоражило мою голову, я подняла зарёванные глаза и посмотрела на лицо советника. Мне ужасно захотелось, чтобы он меня поцеловал, прижался своими жёстскими губами к моим и разделил со мною это чувство, добавив в него негу и упоение! Взгляд Тиарнана тоже застыл на моём лице, но он резко прервал наш безмолвный разговор, отвернулся от меня и сказал:
— Так, договор заключён и вступил в силу. Вы теперь такая же претендентка, как и остальные!
Он повернулся лицом к столу и схватил бутылку с водой, из которой минутой ранее пила я, и тоже сделал глоток.
— Хрр… Так, что я там говорил? В общем, идите, леди Альма, готовьтесь к переезду в новые покои и к завтрашнему конкурсу.
Я кое-как поднялась с кресла и пошла к дверям. Что это сейчас было?
Мысли хороводом кружились в моей голове: я остаюсь, я хотела, чтобы Тиарнан меня поцеловал, что мне завтра ему дарить, у меня же нет магии, а обязательно будет магический конкурс… Я шла, не слыша и не видя ничего вокруг, поглощённая своими думами, пока громкий крик не остановил меня:
— Альма, Альма! Да постой уже!
Я оглянулась и увидела идущую по коридору княжну Дарию с длиннющим поводком, к которому было пристёгнуто самое нелепое создание, которое я когда-либо видела! Маленькое, худенькое тельце, покрытое короткой шерстью, такой короткой, что животное выглядело лысым, еле двигались длинные, как спицы, и такие же худые ноги! А цвет! Это был кошмар… Пятна коричневого цвета различного размера особенно ярко выделялись на худой и длинной морде. Одно пятно располагалось прямо на лбу, и, казалось, что это ещё один глаз, который смотрит на тебя из глубины маленького мозга!
— Вот, решила проведать Мими. Бедненькая, — засюсюкала девушка, склоняясь к своей странной собаке и почёсывая ей за ухом, — соскучилась по мамочке. Ну как она тебе?
— Э-э-э…
— Ладно, побегу я, проверю, как кормят мою Мимишечку. Ей уже пора кушать…
О, Утешительница! И за что платят люди такие деньги?
Когда я добралась до своей, уже бывшей, комнаты, Лили во всю занималась сбором моих вещей.
— Леди, наконец-то! Заходил гер Бернард, сказал, что Вы переезжаете в золотые покои! Правда, здорово?
— Здорово!
— Хорошо, что для Вас нашли приличное помещение, ведь у других невест покои были получше!
Лили подхватила чемодан с моими вещами и попыталась схватить саквояж, но я забрала его и строго сказала:
— Не нужно, Лили. Донесу сама.
Мои покои распологались совсем не рядом с покоями княжны Миентской, а в другом месте и на другом этаже. Если я, как и все девушки, раньше обитала на втором этаже, то теперь меня переселили на третий. Правда, в обеденный зал ходить станет ближе: покои находились недалеко от лестницы, ведущей в центральную часть замка. У нас раньше в этом месте были гостевые комнаты.
Лили своим ключом открыла дверь, а я ахнула: какая красота! Такой шикарной отделки комнат я ещё нигде не видела! Огромные окна в пол ярко освещали золотую кровать, золотые обои, золотой стол и стулья, золотой ковёр на полу. Даже двери, казалось, были выполнены из чистого золота! Я провела рукой по стене и замерла от изумления: стены были отделаны итанийским шёлком, на белом полотне которого расцветали золотые цветы и кружились золотые бабочки! Целая комната, стены которой покрыты безумно дорогой тканью! Я помню тот день, когда сестра привезла мне на день рождения отрез серого жемчужного шёлка.
Прошлое…
— Сестрёнка! Я не могу его принять! Он же стоит безумно дорого!
— Не волнуйся, Альма! Этот шёлк я не покупала. Просто, будучи на одном задании, я нашла для одного купца очень ценную для него вещь, а за это он подарил мне этот отрез.
— Ты могла бы оставить его себе!
— Альма! Я одиннадцать месяцев из двенадцати в год, двадцать часов из двадцати четырёх в сутки, нахожусь на королевской службе! Моя одежда — это чёрные брюки и мужская куртка, куда я одену платье из такой ткани? Буду в нём ловить преступников? Или следить за разбойниками по грязным кабакам? А ты, хотя бы раз в год, куда-то выходишь. Может, какой мужчина на тебя лишний раз поглядит и позовёт замуж… Бери, и закажи самое красивое платье!
Ещё полгода этот отрез лежал у меня, спрятанный от отца, в шкафу. А я ходила по ярмаркам и не могла найти ни такого же цвета кружев, ни ткани для подъюбника. И опять меня выручила Поллин. Она неожиданно, без письма, явилась в наш с отцом коттедж, и, не слушая гневных выкриков отца, зашла ко мне в комнату. Я помню, как присела от неожиданности.
— Поллин? Что-нибудь случилось?
— Нет, Альма. Просто у меня для тебя кое-что есть!
И она достала из-за пазухи свёрток, в котором оказался отрез тончайшей хлопковой ткани и моток настоящего сионского кружева, которое продавалось из-под полы, потому что ещё в начале правления Сигизмунда Пятого Артания разорвала свои отношения с нашим южным соседом — Сионской Империей. Нашего короля тогда поддержала и свободолюбивая Итания, поэтому сионское кружево, ранее украшавшее рукава рубашек аристократов, стало редким товаром, продающимся только на чёрном рынке.
— Откуда? Ещё один купец подарил? И что ты для него сделала? Убила его конкурента? — рассматривая кружево и ткань, болтала я.
— Шёлк ещё никуда не дела?
— Нет…
— Тогда возьми адрес. Эта женщина сможет пошить для тебя платье. Скажешь ей, что ты от меня…
А тут — от пола до потолка… Я подошла к кровати. села, посидела немного. Мягко, роскошно. Я вышла на балкон: парк, конечно, было видно, но кусочек, как бы из-за угла, но основным видом с балкона было прекрасное озеро, почти идеальной формы, с ивами, склонившимися над водой, и плавающими по нему птицами: утками и лебедями. И сам балкон не был до конца балконом, он был, скорее, маленькой терраской, проходившей над всем вторым этажом и окружавшим здание. Вся эта терраса была заставлена красивыми кадками, в которых росли вечно зелёные деревья и кусты, это была такая внешняя оранжерея. Я вздохнула полной грудью свежий воздух, на котором не была уже три дня, и решила здесь, на балконе, написать письмо сестре.
“Милая Поллин! Я писала уже тебе, что собираюсь принять участие в отборе на звание жены советника, про который ты мне сообщала ещё в прошлом месяце. Никак не дождусь от тебя ответа. Где же тебя носит, моя любимая сестрёнка? Опять королевское задание? Я так хочу тебя увидеть! Представляешь, Т. поселил меня в покои, стены которых полностью покрыты итанийским шёлком! Я в восторге! Не знаю, когда будет магический конкурс, на котором ты и Годвин будете судьями, но я так желаю увидеть тебя, что была бы рада, если бы ты смогла явиться в Огненный Дол пораньше, чем собиралась!
Твоя младшая и глупая сестра Альма Близе.”
Я отдала Лили письмо и попросила отправить его. Дело уже шло к обеду, а подарка для герцога у меня так и не было! Я решила ещё раз разобрать свойсаквояж. Перебирая бутылочки, пузырёчки, коробочки и свёрток с письмами Поллин, которые я бережно хранила, я вдруг почувствовала на дне его что-то подозрительно твёрдое, чего не должно было лежать в моём саквояже.
Я быстро-быстро перетряхнула его ещё раз, и увидела небольшой стеклянный футляр, похожий на футляр для новомодного металлического пера. И тут память опять толкнула меня в воспоминания…
Прошлое…
— Бабушка Эмилия, что это? — на одной из наших встреч с бабулей я увидела у неё в руках шкатулку. Она открыла её, и я разглядела много разных, интересных для меня, семнадцатилетней девушки, вещиц. Там были и коралловый гребень, украшенный розовым жемчугом, и красивый маленький, с ноготок, флакончик, на самом дне которого плескалась тёмно-зелёная капля, и странное перо ядовито-малинового цвета, птиц с таким оперением я в наших краях точно никогда не встречала, да и не читала никогда, да и много всего другого вмещала в себя старинная бабушкина шкатулка из чёрного дерева.
— Это — моя память, Альма. когда человек стареет, что остаётся ему? Только воспоминания… Например, о любви..
— С дедушкой?
— С дедушкой… Скажешь, тоже! Твоего деда я встретила, когда уже отошла золотая пора моей юности, я как раз созрела для семьи. Как ты думаешь, Альма, сколько мне лет?
— Ну не знаю…Если маме — пятьдесят, то Вам, бабушка, лет семьдесят…
— Сколько — сколько твоей матери? — хрустальным колокольчиком засмеялась бабуля.
— Пятьдесят, Валери двадцать семь, а родила она её в двадцать три года…
— Твоей матушке, моей непутёвой дочери, шестьдесят пять лет! Я родила её в сорок, мне уже сто пять!
— Моей матушке уже столько лет? — я сначала подумала, что она шутит.
— Да, деточка! Твоя мама так сильно захотела стать герцогиней, что ей пришлось полюбить твоего отца, вздорного молодого человека, на десяток лет моложе её. В нашей семье передаётся из поколения в поколение, что все женщины выглядят моложе своих лет. Твоя мать подкупила жреца, тот выправил в её документах возраст. И вот, нет взрослой и опытной женщины, есть молодая, неискушённая девушка! Раз, и она уже тер Близе!
— А это что, бабушка Эмилия? — я достала со дна шкатулки красивый футляр, тонкий и длинный, выполненный из странного материала, похожего на стекло и металл одновременно.
— А это я могу подарить тебе, моя деточка, только эту вещь надо будет тебе отдать в своё время своему суженному. Я это сделать когда-то не успела…
А что? Хороший подарок, правда, я не знаю, что там, но явно то, что может пригодиться только мужчине. Будет ли у меня суженный, неизвестно, а это — хороший подарок! Может потом там свою ручку будет хранить! Или ещё что-нибудь, а у меня всё равно валяется уже десять лет без надобности…