Вальс. Точно. Это вальс. Какая чудесная музыка. Раз, два, три… Раз, два, три… Раз, два, три… Раз, два, три…

Все кружится, вращается в бешеном ритме, но музыка постепенно отдаляется, движения уносятся вдаль…

В моем воображении пары танцуют на балу. Много людей, пары, красивые, безумно красивые пары и зал… Маскарад… Не рассмотреть ни единого лица, лишь маски, множество разнообразных масок всевозможных форм и оттенков. Роскошные платья, элегантные смокинги… и опять раз, два, три…

Как же все-таки замечательно! Розовое, черное, белое, персиковое, синее, золотое, коричневое, малиновое, зеленое… Блондины, брюнеты, шатены, русые… Девушки, женщины, юноши, мужчины и опять раз, два, три… Цвета сменяют друг друга в такт музыке, но постепенно отдаляются и отдаляются, пока не сливаются в радужном калейдоскопе лепестков.

Темно.

Глубокий вздох.

Холодно.

Еще вдох.

— Ох-х…

Мне почти жаль, но эйфория прошла, сознание медленно возвращается. Я открыла глаза. Полумрак. Свет только от огня. Камин. Каменный пол. Каменные стены. Подо мной что-то согревающее, не мягкое и не жесткое, шерстяное. Шуба или шкура. Металлический звон. Скорее всего, звенья какой-то тяжелой цепи, слегка протянутой по каменному полу.

Я не одна?

Эта мысль заставила резко подняться и осмотреться. Большая каменная комната, потолок с тяжелыми подпорками, темная, тускло отражающая блики огня, дверь без ручки и нет ни единого окошка. Ощущение заточения, тюрьмы, крепости. Напротив камина стоят два громоздких кресла с высокими спинками, все стены исписаны какими-то устрашающими пентаграммами. В углу величественно несут караул отполированные рыцарские доспехи, за ними узкая светлая дверь. У стены большой стол, на нем кувшин и пара стаканов. Странное, наводящее ужас, место.

Я подошла ближе к столу. Голова все еще сильно кружится, а бедро и плечо немного побаливают от продолжительного сна на достаточно твердой поверхности, но это ничто по сравнению с захлестнувшей душу паникой.

Где я?

На столе нет ничего подходящего… А, собственно, что я ищу? Возможно оружие.

Опять металлический звон. Боже!

Определенно, мне необходимо оружие! Но ни ножа, ни даже вилки, ничего! Глубокий вдох, выдох… Еще и еще — вдох, выдох.

Решение встретить опасность лицом к лицу подавило трусливое побуждение спрятаться под тяжелый деревянный стол. Храбрость во мне часто граничила с глупостью. Что ж поделаешь, такой я была всегда и не намерена меняться теперь.

— Привет, — я попыталась прояснить ситуацию, но вышло не очень убедительно. Вместо желанного твердого приветствия я смогла выдавить лишь что-то отдаленно похожее на писк камора.

— Здесь есть кто-нибудь?

Тишина, только потрескивающий огонь в камине.

— Эй! — вскрикнула я, стараясь не думать о том, что возможно выгляжу глупо.

Опять никакого ответа.

Я осторожно подошла к креслам. В одном из них сидел мужчина. Синяя рубашка, темные классические брюки и на вытянутых к огню ногах дорогие на вид туфли вызывали уважение к их владельцу.

Я сделала еще шаг. Очень медленно и тихо.

Лицо незнакомца все еще в тени, но грудь медленно вздымается и опускается, как у спящего человека. Мужчина спокойно переместил руку на подлокотник. Изящная мужская кисть остановилась на деревянной резьбе, создавая яркий контраст светлой кожи рук темного дерева кресла и золота часов на его запястье.

Еще шаг.

Теперь отчетливо видно и лицо сидящего в кресле человека. Огонь танцевал мягкими отблесками на его светлой коже. Слегка вьющиеся пряди темных волос окутали голову молодого мужчины, почти полностью скрывая под своей длинной шею. Черные брови хищным разлетом подчеркивали высокий лоб, глаза закрыты, длинные густые ресницы бросили мягкую тень по щекам. Плотно сжатые, чисто мужские губы, волевой не тяжелый подбородок. Навскидку мужчине около тридцати лет, не больше.

А он красивый, если точнее — опасно красивый. Эх, если бы еще лет на семь помоложе… Я огорченно вздохнула и повнимательнее присмотрелась к незнакомцу. Весь его вид сейчас выражал умиротворение. Глаза все еще закрыты. Возможно, он спит?

'Алекс, не хорошо таращится на людей, даже если они этого не видят!'— отругала я саму себя, внутренне подражая интонации строгой тетушки.

— Эй, мистер! — набравшись храбрости, окликнула я спящего.

Мужчина открыл глаза и его равнодушный темно-синий взгляд сфокусировался на мне. Я отступила назад, ощутив неприятный зуд под ложечкой, и не нашла ничего лучшего кроме как громко и торжественно представиться.

— Меня зовут Александра, — без намека на страх, сковавший мое сердце ледяной коркой, провозгласила я.

Мужчина с полным безразличием посмотрел мне в лицо и снова закрыл глаза.

И что это значит?

— Я к вам обращаюсь! — разозлилась я. — Вы меня слышите?

— Да, — монотонно ответил незнакомец.

— И? Ваше имя? — продолжала настаивать я.

— Лекс Варт, — снизошел до ответа синеглазый представитель сильного пола.

Хм, ну и хам! Или он, также как я, еще не пришел в себя? Кстати, где я и как сюда попала? Последнее, что помню, урок химия в аудитории основного корпуса медицинского университета. Морфий… Он был главной темой лабораторной работы. Дальше моя память отказывается выдавать какую-либо дополнительную информацию вплоть до момента пробуждения в этом странном месте.

Мужчина молчал, устремив взгляд на огонь в камине. Меня он словно не замечал и я решила поступить с ним также: отвернулась и пошла к двери. Как я заметила изначально — ручки нет. Попробовала толкнуть или потянуть, но громадина не поддавалась. Массивная, наверняка очень толстая, металлическая дверь десять на десять футов по периметру не по зубам даже бульдозеру.

— Ясно, то есть ничего не ясно. Лекс? — я вернулась к креслам, мужчина не двигался и не смотрел на меня. Его апатия сбивала с толку. Почему он так спокоен? — Лекс, как вы себя чувствуете?

— Варт, — недовольно поправил он, но на вопрос все-таки ответил, — отвратительно.

Я оставила без внимания его высокомерие и продолжила расспросы:

— Вы знаете, где мы находимся?

— Да.

— И где же? — мне что, клещами каждое слово придется вытаскивать?

— Под замком Хелдвелл.

Уже что-то. Знать бы еще, где именно этот замок находится!

— Может быть, поделитесь более обширной информацией, например, кто вы, как я сюда попала и что вообще происходит?! — мое ангельское терпение исчерпало себя полностью.

— Предположительно это похищение. Мотивы мне не известны.

— Похищение? Но… зачем?.. Ах, да, выкуп, конечно же.

Варт поднял на меня глаза, теперь они выражали насмешку.

— Сомневаюсь.

— Вот как? И какие ваши предположения?

— Я же сказал, что мотивы мне не известны, но вряд ли здесь замешаны деньги, — его голос звучал утомленно, болезненно.

— Как давно вы здесь находитесь? Вас тоже похитили? — сузив глаза и подозрительно окинув взглядом незнакомца, поинтересовалась я.

— Можно и так сказать, — насмешливо ухмыльнулся красавчик и, взглянув на часы, ответил на первый вопрос, — около двенадцати часов.

— А я?

— Около двух.

Тон и немногословность моего соседа по камере не располагали к светской беседе, но пока он отвечает на мои вопросы — я буду их задавать.

— Вы помните, как сюда попали?

В очередной раз ответа не последовало и я повторила попытку, задав более важный вопрос:

— Откуда вы знаете, что мы под замком Хелдвелл?

Варт снова не ответил, только тяжело вздохнул и устало закрыл глаза. Его чрезмерная бледность наводила на тревожные мысли, отодвигая на второй план мое растущее раздражение.

— Я могу чем-то помочь? — с искренним участием поинтересовалась я, стараясь не заострять внимание на болезненно серых кругах под его глазами.

— Вообще-то, мне нужен врач, точнее хирург, — устало и безо всякого энтузиазма ответил Варт, но все-таки ответил.

— Считайте, что вам повезло, — с гордостью за выбранную специальность, провозгласила я, не задумываясь о реальной значимости собственных слов и возможных обстоятельствах со стороны предполагаемого пациента.

Он внимательно осмотрел меня с ног до головы, как-будто оценивая насколько я могу пригодиться и могу ли вообще. Судя по его тихому вздоху, результат осмотра его не удовлетворил.

— Я студентка медуниверситета, — стушевалась я, заметив в синих глазах плохо скрываемое разочарование.

Черт, с чего бы я так распиналась перед этим дедуганом? Подумаешь красавец, что мало таких? Фрр!

Но не успела я отвернуться, пожелав спрятать эмоции, как Варт вдруг поднялся и медленно стянул с себя рубашку. Не скрою, я такого никак не ожидала и, конечно же, растерялась еще больше. Потратив на удержание отяжелевшей челюсти целое мгновение, я все-таки заставила свой онемевший мозг работать, но то, что приходило в голову, тут же отбрасывалось в сторону. На озабоченного маньяка красавчик вроде не тянет. Да и зачем мужику с такой шикарной внешностью прибегать к насилию? Во-вторых, очевидно, что его намерения не имеют ничего общего с тем, о чем я подумала. Как вообще можно посягать на чью-то честь в шатающемся от недомогания состоянии? Хм-м. Зачем же тогда стриптиз устроил? И надо признать не плохой, со спецэффектами.

Передо мной стоял полуобнаженный мужчина с идеальной атлетической мускулатурой, что явно плохо сказывалось на логике и последовательности моих мыслей. К тому же, его кожа отливала холодным свечением, отражая мерцающие блики потрескивающего огня. Потрясающе красиво! Может у меня галлюцинации? Я ошарашено уставилась на белокожее чудо, часто похлопывая ресницами с целью прогнать мираж. Варт лишь ухмыльнулся и повернулся ко мне спиной. И опять я глазела на него не в состоянии отвести взгляд. На этот раз меня поразил не столько вид его широкой заметно натренированной спины и не удивительно сияющая при свете огня в камине кожа, а зияющая красно-коричневая рана между лопаток. Из разреза торчал металлический осколок.

Я подошла ближе, чтобы внимательно осмотреть повреждения. Горизонтальный разрез, чуть левее позвоночника, обломок дюймового лезвия ножа выступает не более чем на сантиметр из мягких тканей тела. Поразительно, как он вообще стоит на ногах! Рана почти не кровоточила, но была определенно глубокой. Ткани вокруг лезвия демонстрировали сильное воспаление, будто нож был раскален, поэтому остановил кровотечение, но одновременно вызывал ожоги.

— Это нужно достать, — спокойно проинструктировал Варт.

— Но без анестезии произойдет болевой шок, откроется кровотечение и лезвие возможно слишком глубоко — в опасной близости к сердцу. Если я попытаюсь его извлечь, то могу сильно навредить…

— Слишком много слов и все не по делу, — бесцеремонно оборвал меня раненый. — Я уверен, как только из меня вытащат этот чертов нож, мне тут же станет легче!

— Но это очень опасно и я…

— Так вы извлечете из меня этот шампур или же я и дальше буду изображать цыпленка на вертеле?

— Ладно-ладно! Зачем так нервничать? Но у меня нет никаких инструментов, перчаток, и необходим рентген…

— Попробуйте справиться руками. За меня не переживайте, только вытащите и все.

Он присел на одно колено, взялся обеими руками за ручки тяжелого кресла и ждал моих действий.

Я медлила, не решаясь даже прикоснуться к раненому.

Даже если я достану лезвие из его спины, все равно возникнет вопрос об обработке раны, наложение швов, и… Нет, определенно правильней будет оставить все как есть и настаивать на немедленной госпитализации.

— Ну же! — угрожающе прорычал все еще ожидающий моих действий мужчина.

Похоже, что мне придется подчиниться. Я осторожно потянула обломок лезвия, оно поддалось, но не без труда. Дальше было проще, нож выходил из человеческого тела как из масла. Интересно, как такое может быть? Неужели металл настолько остро заточен? Лекс сильно напрягся, а после того, как я полностью извлекла десятисантиметровый в длину и не меньше дюйма в ширину обломок, обессилено рухнул на пол.

О нет, нет-нет-нет! Я смотрела на свои окровавленные руки, на нож и была почти уверена, что задела сердце. О Боже!

— Лекс! Варт!!! Слышите?! — я безжалостно трясла его за руку, но мужчина не реагировал.

Температура тела определенно ниже нормы, скорее всего из-за большой кровопотери, но он дышит. Пока еще дышит.

— И что же теперь делать? — растерянно пробормотала я. — Тоже мне будущий врач! Ну и где же вся твоя бравада, Алекс? Медсестра и та не так трясется от вида крови.

Вода. На столе стоял графин. Там должна быть вода. Я резко рванула к столу, схватила графин и, не разбирая, сделала большой глоток. Ах-х! Виски? Постойте-ка! Им можно обработать рану. Столь же стремительно я вернулась к мужчине, лежавшему на полу лицом вниз. Осторожно плеснула из графина ему на спину, омывая кровоточащие края тонкого разреза, но Варт даже не шелохнулся, а в теории должен был подскочить и носиться как ошпаренный. Или нет?

М-да. Его определенно нужно поднять с пола. Вдруг еще перед смертью насморк подхватит.

Ну и тяжесть! Я со всей силы потянула раненого на кресло. В одиночку мне эту махину определенно не поднять. Я огляделась по сторонам в поисках решения и мой взгляд зацепился за густой мех выделанной шкуры.

Шуба! Точно, мне на ней не было холодно.

— Так-то лучше, чем голым пузом на каменном полу, — хмыкнула я, удовлетворенно любуясь результатом собственных усилий.

Мужчина во весь рост вытянулся на медвежьей шкуре.

Ну и ну, я на этом 'ковре' почти целиком помещалась, свернувшись клубочком, правда, а Варту едва ли для туловища хватило. Ну и габариты, а пока стоял на ногах не выглядел таким уж огромным… Примерно шесть футов, не больше.

Нужно срочно чем-то вытереть руки, ненавижу запах и цвет запекшейся крови, особенно на моей коже.

— Так, что у нас здесь есть? — прошептала я, в очередной раз окидывая каменную комнату изучающим взглядом.

Дверь за доспехами отделяла туалет от общего зала. Я заглянула туда, — о чудо! — здесь даже все удобства предусмотрены. Через несколько секунд загорелся свет от ламп дневного освещения, встроенных в потолок по последним стандартам современного дизайна. Хоть не в средневековье заточили, и на том спасибо.

Так-так, что мы имеем? Вода есть и жидкое мыло присутствует, и бумажные салфетки, и зеркало. Ха! Просто номер люкс, а не тюрьма.

Боже, какой ужас!!! Лучше бы я в зеркало не заглядывала. Вот уж зрелище, обзавидуешься! Тушь размазана — енот облезет от зависти. Волосы под бейсболкой не уложены, а запиханы, причем неумело, неаккуратно, козырек перекошен, помада размазана по подбородку. Надо же мне было перед уроком губки в ярко-малиновый выкрасить. Ух! А теперь отмывай все это.

Водостойкая тушь оказалась качественной по отношению к воде, причем с ресниц сошла сразу же, а вот на коже супер водостойкая — еле отмыла. М-да, теперь мои зеленые глаза стали, как у кролика, ярко красными. Собрала волосы и туго завернула под бейсболку, в кармане нашла жвачку и персиковый блеск для губ. Мобильный телефон, естественно, отсутствовал, а плеер наверняка остался у Милли. Она его перед занятиями выпросила на денек.

Ну вот, вид более менее опрятный. Надо как-то отсюда выбираться. Пробарабанив с полчаса в металлическую дверь и высказав ей все, что думают о хозяевах этого места и о ней в частности — определила свое занятие, как бесполезная трата времени и сил, и решила прибегнуть к дедовскому 'успокоительному'. Как говорит мой дед Эдвард Брум: 'нет ничего лучше, чем виски, разве что секс и виски вместе'.

Возле стола стоял стул, на нем маленькая подушка. Я перевела взгляд на стол — он покрыт тяжелой бархатной скатертью. Оп-па! Вот тебе и одеяло.

— Ну, что ж, красавчик, теперь ты у меня в неоплатном долгу!

Я оценивающе осмотрела свои труды: мужчина мирно спал на меховом 'коврике' возле камина, плотно укутанный в покрывало, под щекой небольшая подушка.

От усталости и перенапряжения дрожали не только руки, но и ноги. Я села в кресло и бездумно уставилась на огонь. Пламя плясало и потрескивало. Глаза сами собой закрывались, сознание медленно погружалось в сон. Наверное сказалось 'успокоительное' и нервное перевозбуждение из-за проведенной операции, тем более в положительный исход которой слабо верилось. Если в ближайшее время горе-пациента не госпитализировать, то он однозначно умрет от заражения крови.

Мне снился пляж. Летний уикенд на Сицилии. Утреннее солнышко нежно ласкает мою кожу теплыми лучами. Средиземное море выглядит лазурно голубым. Песок — чистое золото. Кэвин и Синтия — кузен и кузина, играют в бадминтон. Шарлотта — пинчер — любимица Синтии, упорно пытается поймать воланчик и лает на волны, если случайно забегает в воду. Рай на земле!

— Куколка, тебе принести что-нибудь из бара? — спрашивает Сэм.

— Холодный чай со льдом и лаймом, пожалуйста, — с нежной улыбкой отвечаю я парню.

— Ох уж эти английские замашки! Дома оригинальней содовой ничего бы не придумала…

Дома? Как давно я не была дома? Два года? Ну да, почти.

Флорида… Как же я скучаю. Лондон, конечно, чудесный город, насквозь пропитан историей, но вот постоянные дожди и сырость. Бррр! Я поежилась и проснулась.

Передо мной, уже надев рубашку, сидел Варт и методично застегивал пуговицы.

— Как самочувствие? — не веря своим глазам, промямлила я.

— Лучше. Премного благодарен, — он медленно поднялся на ноги и сел в соседнее кресло.

— Но… как?..

Я не сводила удивленного взгляда с раненого мужчины, а он уже в привычной для меня манере, не обращая ни малейшего внимания на мои поползновения, спокойно наблюдал за языками пламени в камине. Как-будто меня и вовсе нет в этой комнате. Ладно. Сама разберусь.

Бесцельно проходив около часа по залу и перебрав в уме все возможные и невозможные причины моего похищения, решила высказать вслух самые реальные. Тем более что Варт периодически поглядывал в мою сторону.

— Сложно утверждать наверняка, но меня могли выкрасть ради денег, шантажа моих родственников или, что вообще маловероятно, для того чтобы выдать замуж.

— С чего такие выводы? Скажем мне понятна версия денег, но в чем же заключается шантаж и кому нужна свадьба при подобных обстоятельствах? — нахмурился Варт.

— Ух-ты, ледяной принц проснулся от вековой спячки и решил пообщаться с людьми! — съязвила я, но тут же сменила тон. — Сначала вы. Какие предположения у вас?

— Повторяю: мотивы похищения мне не известны.

— Зато вам известно, где мы находимся. Можно полюбопытствовать — откуда?

— Хелдвелл — мой родовой замок, — спокойно, как-будто это ничего не значит, ответил Варт.

— Ваш родовой замок? — опешила я. — Кто же мог похитить человека и удерживать взаперти в его собственном доме?

Варт как-то неопределенно хмыкнул и уставился на огонь, словно в потрескивании костра заключалась жизненно важная для него истина.

— Что за манера игнорировать собеседника? — меня так и подмывало сказать этому напыщенному павлину, какую-нибудь гадость, но двухлетние нравоучения моей английской тетушки крепко завязали мне язык.

— Я не игнорирую, а жду пояснений ваших версий.

— А, так вы придерживаетесь моих правил? Ну что ж, отвечаю на первый вопрос: мой отец прокурор штата Флорида. Кто вас похитил?

— Артур Варт.

— Э-э… Он ваш родственник?

— Можно и так сказать. Кому так нужно ваше замужество? — устало и тихо спросил Варт.

— Ричарду Раона, — тяжело вздохнув, в бессильной злобе выдавила я, хотя вовсе не собиралась отвечать на этот вопрос, тем более так резко и конкретно.

Лекс оторвался от созерцания пламени и внимательно посмотрел мне в глаза. Очевидно он ждет следующего вопроса.

— Какие ваши предположения о причине такого поступка Артура Варта? — подражая журналистам из тетушкиного журнала, вопрошала я.

— У нас не очень теплые семейные отношения и масса причин запереть меня, только вот почему именно сейчас, здесь да еще и не одного, а с ребенком — это остается загадкой. В любом случае я не отступлю от своих принципов, — последняя часть ответа была сказана не для меня, а скорее для себя самого или для некого Артура Варта.

— Я не ребенок! — от возмущения и негодования я выпрямилась и уставилась на Лекса горящими злобой глазами.

Варт критически осмотрел меня с ног до головы и по мере продвижения его оценивающего взгляда мне становилось все более дискомфортно. Начал он с высоких сапог, скользнул глазами по черным обтягивающим джинсам, широкому ремню с сердцем из ярких страз на пряжке, короткой белой куртке и закончил белой бейсболкой с низко надвинутым на брови козырьком, украшенным серебристой надписью 'котенок'.

— Да, вид у меня не самый представительный, но нельзя же судить книжку по обложке!

— Вы так считаете? — похоже он откровенно забавляется, а я была намерена эти забавы пресечь.

— В этом мире все относительно, возможно я по сравнению с вами и есть ребенок.

На этот раз я ликовала. Варт не обиделся, но похоже слегка разозлился. Это отразилось в его глазах, они на один короткий миг стали более яркие, васильково синие. Я даже приготовилась выслушать не менее едкую отповедь, но он не стал продолжать разговор в таком русле.

— Кто такой Ричард Раона? — спокойно спросил Лекс.

— Премерзкий тип! — негодующе выпалила я, снова зашагав по периметру зала. — Его родня, задолго до моего рождения, договорилась с моей семьей о брачном союзе. Только вот незадача: в семье Раона по прямой линии одни мужчины, а я первая девочка родившаяся в нашей семье за последние несколько столетий. И моего мнения по поводу данного брака никто не спрашивает. Достигнув совершеннолетия, я обязана выйти замуж за Раона. Вот и все.

Опять я наговорила слишком много лишнего. И что это у меня за язык такой?

— А вас это, судя по всему, не устраивает, — сделал свое замечание Варт, плохо скрывая насмешливую ухмылку. Посмотреть на него, так я должна от счастья прыгать. Да уж, выйти замуж и нарожать кучу детишек — мечта каждой девятнадцатилетней девушки двадцать первого века! Ха!

— Это еще слабо сказано, — фыркнула я. — Как интересы вашего родственника могут пересекаться со мной?

Варт ненадолго задумался и уже собрался ответить, но его прервал металлический скрип открывающейся двери. Я уставилась на вошедшего и онемела от увиденного. Не могу сказать, что я не испугалась, но не убежала в самый дальний угол с воплями 'Монстр!', лишь потому, что замерла на месте не в состоянии даже вздохнуть. Вошедший был примерно девять футов ростом, его кожа — грязно-зеленого цвета, подобие волос — плешивые синие пакли, одет в строгий костюм, но на ногах нет даже подобия обуви, из-под брюк торчат огромные лохматые лапищи с внушительными когтями. Существо очень походило на иллюстрации снежного человека со страниц энциклопедий, за исключением окраски. В руках чудище держало большой поднос с различными блюдами, кувшинами и бокалами. Количеством принесенной еды можно было накормить троих взрослых мужчин. Я внимательно осмотрела существо, отмечая свои эфемерные шансы на защиту или хотя бы на бегство из одного угла в другой.

— Доброе утро, сэр. Приказано подать вам завтрак, — существо и глазом не повело в мою сторону. Оно обращалось к Варту гортанным рокочущим басом.

— Благодарю, Грэм. Артур уже в замке?

— Нет.

— В таком случае, как только он вернется, прошу передать ему, что я готов обсудить выдвинутые требования.

Монстр поставил на стол поднос, тактично поклонился и вышел из зала. Манерам и поведению Грэма мог позавидовать самый ответственный английский дворецкий. На его строгом костюме не было и пылинки, да и само существо выглядело чистым и опрятным, хотя и страшным. Я еще несколько минут не могла оторвать глаз от закрывшейся за монстром двери.

Варт подошел к столу, отодвинул стул и жестом предложил мне сесть. Джентльмен, тоже мне! Я подчинилась.

— Благодарю, дальше сама.

Варт сел на другой стул за стол по правую руку от меня. Наполнил оба бокала красным вином, один протянул мне, а второй пригубил сам. Судя по всему есть он не собирался, что, конечно, насторожило меня.

— Не стесняйтесь. Даю стопроцентную гарантию, что еда вполне съедобна и не отравлена. Приятного аппетита!

Разве у меня мысли на лбу написаны?

— Спасибо, — недовольно промямлила я. — А почему вы не едите?

— У меня свой рацион, — он потянулся за бутылкой из темного стекла и поставил ее перед собой. — Остальное для Вас.

Банка очень походила на американский вариант протеинового коктейля 'Супер сила'. Кэвин ежедневно пил подобную гадость. Чаще всего в смесь входили соевое молоко, яйца, бананы, мед, измельченные грецкие орехи и что-то еще. По слухам мой дорогой кузен переспал с лучшей половиной студенток медуниверситета, и утверждал, что довел каждую из них до 'фейерверка' (за что считал себя обязанным именно чудо коктейлю). Кэвин 'подсадил' на это пойло всю футбольную команду, капитаном которой являлся со второго курса.

Воспоминания о любимом брате наверняка отразились на моем лице умиленной улыбочкой, потому что Варт вопросительно посмотрел на меня, озадачено приподняв черную бровь. Это вернуло меня к реальности и заставило смущенно опустить глаза. Выбрав на завтрак тосты с маслом и джем, чай и апельсин, оставив без внимания овсянку, яблоки, кофе и кексы, я взялась за еду.

Закончив с завтраком, застегнула куртку под самый подбородок и вернулась к камину.

— Есть предположения, когда нас отпустят? — грея озябшие ладони о красивую мраморную облицовку камина, продолжила я расспросы на тревожащую меня тему.

— Меня — как только соглашусь с требованиями родственника, насчет вас сложно что-либо прогнозировать.

— Ваш родственник опасный человек? Я имею в виду, угрожает ли моей жизни опасность?

— Да, Артур достаточно опасен и непредсказуем, — предельно честно ответил Варт.

— Отлично, успокоили, — фыркнула я. — Вы боитесь его?

— Нет.

— Кто он? — не тратя ни секунды на размышления, сыпала я, а мне как ни странно отвечали.

— Успешный бизнесмен, политик.

— Что вас связывает?

— Бизнес.

— И чем же вы занимаетесь?

Варт смерил меня холодным взглядом и достаточно резко ответил:

— Это вас не касается.

— Фи, как грубо! — я показательно надула губки и совершенно по-женски заинтересовалась своим идеальным маникюром. — Ну и ладно, больно надо…

Он ничего не сказал. Повисла гнетущая тишина. Опять! У меня была масса вопросов, но ответов я вряд ли дождусь. Эта таинственность и скрытость ужасно раздражала. Мне больше нравятся открытые и отзывчивые люди, от них не ожидаешь какой-нибудь пакости. Варт определенно не один из тех милых обаяшек, что легко располагают к себе девушек.

Я повернулась и направилась к своему креслу, бросив взгляд на мужчину, по-королевски развалившегося во втором. Синева под глазами немного уменьшилась, но он все еще выглядел очень бледным.

Варт, конечно, тот еще подарочек с кучей тараканов в голове и с завышенным самомнением, но единственное, что меня в нем действительно восхищает — его сила духа. Редко встретишь настолько выносливого человека. Не трудно догадаться, что Лекс испытывает адскую боль от раны, но ничем себя не выдает. Наверное, таких мужчин можно смело называть настоящими и записывать в 'красную книгу', как вымирающий вид.

Так-так, кажется, я начинаю высматривать в этом типе положительные качества. Не хорошо, Алекс, не хорошо. Зачастую я вижу в людях то, что хочу видеть и приписываю им черты характера рыцарей круглого стола, а потом лелею результат собственной фантазии до тех пор, пока горько не разочаруюсь в очередном лжепринце, которого, кстати, сама и придумала. Варт, к сожалению, на принца не тянет, скорее на герцога, но это не меняет сути дела. Не стоит заострять на нем свое внимание и уж тем более восхищаться редкими достоинствами этого мужчины. Как показывает практика — лить горькие слезы придется мне.

— Я понимаю, что это прозвучит по-дурацки, но все же. Как ваша рана?

— Ммм… Заживет.

Ну и где, скажите пожалуйста: 'Спасибо, за помощь и заботу о моей скромной персоне. Я перед вами в неоплатном долгу…' и так далее и тому подобное? Хам!

— Кто вас ранил? — почти с раздражение спросила я и не дождавшись ответа выпалила следующий вопрос:

— Неужели вашему родственнику настолько безразлична человеческая жизнь, что он фактически бросил вас умирать?

Варт проигнорировал мое замечание, устало закрыв глаза. Наверное ему все-таки тяжело разговаривать, оно и не удивительно — с таким-то отверстием в левом легком! Странно, что он еще не свистит при дыхании.

Подтянув колени к подбородку и устроившись поудобней в кресле, я окунулась в воспоминания, навеянные окружающей обстановкой. Когда-то давно, около десяти лет назад, мы с Кэвином и его приятелями вот также сидели в полумраке у камина и рассказывали страшные истории. Одна из них мне даже приснилась. Той ночью мой крик во сне разбудил полдома. Няня Нэнси долго успокаивала меня и уверяла, что ни драконов, ни кентавров, ни троллей не существует. Ну и досталось же тогда Кэвину! Хотя брат не сказал мне ни слова, я знала, что его жестоко наказали. Отец Кэвина не спускал сыну ни единой шалости. За малейшую провинность наказывал тяжелым физическим трудом, слава Богу до порки дело доходило крайне редко. Мне известен лишь один такой инцидент. Дядя Митч сильно выпорол своего сына, когда застукал его с сигаретами на заднем дворе. В тот злополучный день мне исполнилось восемь лет, но я была готова на все, даже лишится праздника, лишь бы помочь любимому брату. Кузен в свою очередь не упускал ни малейшей возможности поддразнить меня, а когда добивался почти неконтролируемой ярости, превращался в самого нежного, ласкового и любящего брата на свете, но стоило мне успокоиться и простить его, как все начиналось сначала.

Я обещала Кэвину в начале следующей недели помочь с покупками новогодних подарков, а в среду мы вместе улетаем на Рождественские праздники во Флориду. Уже суббота, но, к сожалению, до понедельника никто не заметит моего отсутствия. Надеюсь, братец поставит на уши всю Лондонскую полицию сразу же, как узнает, что меня не было все выходные.

Тишину нарушало лишь потрескивание костра в камине. Лекс периодически подбрасывал в него дрова, не давая единственному источнику света и тепла погаснуть. Прошло не меньше часа, прежде чем Варт прервал мои усердные размышления.

— Чем вызвано желание вашей семьи и Раона породниться?

— Отвечу, если подскажите как избежать такой 'радужной' перспективы.

У меня не было достаточно времени для того, чтобы обдумать все как следует, а совет взрослого человека мне не помешает.

— Не зная всей ситуации, сложно предложить что-то конкретное в качестве решения этой проблемы. Но самым простым способом избежать брака с одним мужчиной — выйти замуж за другого.

Верно! И как это я сама не додумалась? Как говорится: все гениальное — просто. Вот только на примете нет ни единого подходящего претендента на супнабор в составе руки и сердца. Наверное мало кому захочется взять в жены такое 'сокровище' как я. Ну ничего, у меня есть еще год и десять месяцев для поиска подходящей кандидатуры. Вот только самой никак замуж не хочется. Я вообще-то предполагала, что обзаведусь более менее серьезными отношениями не раньше окончания университета, сейчас мне романы ни к чему, а семьей уж подавно — под пенсию — к тридцати-тридцати пяти годам, там уж и детей рожать не страшно.

Ладно, так и быть: расскажу этому дедугану все, что знаю, может что-то дельное подскажет. На вид вроде не глупый, да и жить ему не долго осталось, если, конечно, каким-то чудом в больнице не окажется. Что-то не заметно, чтобы кто-то торопился вызывать службу спасения.

Подумать только, этот бедолага мучается уже больше пятнадцати часов!

— Я во все это мало верю, — вздохнув и потупив взгляд, начала я, — но есть пророчества, которые основаны на предсказаниях моей пра-пра-пра-прабабки Лоры. Ее отец из рода Брум, а мать Раона. Лора была одаренной прорицательницей, она четко видела будущее, не менее чем на несколько столетий вперед. Также сохранилось немало пророчеств относящихся к более далекому будущему, хотя они уже не носят характер утверждения и нет оснований полагать, что произойдет именно так, а не иначе. Так вот, по приданию, благодаря союзу двух семей магическая сила нашего рода и рода Раона раскрылась и не угасала, пока оба клана находились в тесном родстве. Все, без исключения, дети обоих семей, после рождения Лоры, имели не слабые магические способности. Я эти легенды знаю с самого детства. Дедушка Обри рассказывал, что его отец еще владел остаточной магией, хотя и не особо ею пользовался, а его брат погиб из-за неудачного волшебства. Так же, по пророчеству Лоры, последующий союз наделит магической силой не только следующее поколение, но и многих представителей нынешнего. Чем теснее родственная связь между Раона и Брум, тем мощнее сила. Поэтому для восстановления былого могущества обеих семей необходимы связывающие их брачные союзы. Я считала все это сказками, бредом сумасшедшей, если хотите, но Кэвин, мой кузен, рассказал, что Брум и Раона действительно когда-то заключили соглашение и намерены ему следовать. Любая девочка (а это большая редкость в наших семьях!) должна выйти замуж за самого близкого по возрасту мужчину из второй семьи. Лора написала несколько строк о следующей девочке, то есть обо мне, наверное: 'союз двух детей принесет огромную силу, у нее будет магия творения, у него разрушения. Будут они одним целым. Война и мир. Жизнь и смерть. Лед и пламя'. Но это немыслимо!

Я так нервничала, что беспрестанно вращала кольца на пальцах, наворачивала круги по просторному залу каменного подземелья и все рассказывала, и рассказывала, выплескивая на незнакомца все свои страхи и негодования.

— И почему вы не согласны на столь выгодный брак? — осторожно поинтересовался Варт.

— Ричард — мерзкий дедуган! — вспылила я, резко остановившись и едва не подпрыгнув от злости. — Он на пятнадцать лет старше меня! И… и он не привлекательный!

Варт громко расхохотался.

— Вся ваша ненависть к этому человеку заключается в возрасте и внешности?

Не понимаю, что его так веселит?

— Это одна из причин, — немного справившись со своими эмоциями, нахмурилась я, пытаясь уловить ход его мыслей. — Вообще-то я никогда не видела этого человека, но с Ричардом знаком мой кузен. Он утверждает, что предназначенный мне в мужья представитель семейства Раона деспотичен, садист, фашист, в общем настоящий тиран.

— Я все понял, — Варт прервал мой поток обличения пороков предсказанного жениха, подняв вверх изящную ладонь. — Скажите, почему бы вам не соединить свою судьбу с другим Раона? Кто решил, что это должен быть именно Ричард?

— Так решил мой дед. Для пророчества необходим ребенок от союза двух семей, а Ричард самый близкий ко мне по возрасту из всех известных ему Раона, остальные либо намного старше, либо значительно младше меня. А так же есть еще одно пророчество Лоры, оно касается непосредственно будущего мужа следующей девочки: 'Ричард будет хорошим отцом, но плохим мужем. Он никогда не остепенится'. И развод в данной ситуации не прокатит, то есть я обречена! И ко всему прочему дед решил, что я выйду замуж за Ричарда Раона, за много лет до того как нашлось пророчество с именем в одном из дневников Лоры, что лишний раз утвердило его решение, — я старалась говорить спокойно и последовательно, но бессильная злость внутри меня клокотала потоками раскаленной лавы. — Кэвин считает, что предсказания, касающиеся меня, очень поверхностные. Лора много исчеркала, прежде чем что-то написать, но раньше все ее предсказания безоговорочно сбывались… кроме одного. Дед был уверен, что у Митча (по предсказанию Лоры) будет только дочь, а на самом деле сын Кэвин и дочь Синтия. Ах, как бы я хотела просмотреть ее дневники лично, но дед их надежно прячет.

— А вы, как я погляжу, задумали обвести всех вокруг пальца? — продолжал добродушно подсмеиваться Варт.

— Я просто хочу жить свободно! Неужели я должна смериться с такой судьбой? — вспыхнула я, горькие слезы защипали глаза, а голос предательски дрогнул. Еще ни разу в жизни я так не переживала о своем будущем, как в последние несколько часов.

— Ну-ну. Может еще не все потеряно и сам Раона не горит желанием жениться? Вы бы с ним для начала поговорили.

— Я хотела, но не могу.

— И в чем же проблема? — Варт явно старался продемонстрировать участие и какое-то подобие сочувствия, хотя в его глазах не пропадал насмешливый огонек. Или у меня предвзятое отношение, и мужчина действительно сопереживает? Скорее всего так оно и есть.

— Я понятия не имею, где он находится и как с ним связаться. Мне лишь известно, что ему за тридцать и он фанатик дорогих автомобилей. А самое главное, что о нем нет ни малейшего упоминания в СМИ, — вся характеристика моего будущего мужа была высказана с нотками отчаяния.

— Сочувствую. Значит у вас остался лишь один выход: обвенчаться с кем-то другим. Причем как можно скорее, если, конечно, уже не поздно.

— Спасибо, за заботу, но время у меня еще есть — почти два года, — хмыкнула я.

— Вы так считаете? — искренне удивился Варт. — Возраст невесты оговаривался в соглашении, упоминался в пророчестве или это решение вашего деда?

Меня поразило, что такой человек как Варт серьезно отнесся к моим словам. Признаться, я и сама слабо верю в то, что говорю, а он, кажется, поверил.

— Вообще-то это решение деда. Он обещал моей матери, что не отнимет моего детства и до совершеннолетия я даже ничего не должна была знать.

Это почему-то еще больше заинтересовало Варта. Он несколько секунд обдумал мой ответ и, не отрывая внимательных глаз от моего лица, спросил:

— Когда и при каких обстоятельствах вам стало обо всем этом известно?

— Ну… Мне рассказал кузен. Три дня назад. Он пытается помочь. Мы даже договорились сбежать на некоторое время, а дальше действовать по обстоятельствам. Вы думаете мой дед о чем-то догадался?

— Я думаю это стало известно Раона.

Варт заметно напрягся. В его резко посветлевших до прозрачно-голубого цвета глазах мелькали разные эмоции, угадать которые было сложно. Затем он неожиданно поднялся с кресла, с силой пнул коврик и еле слышно выругался. Такая острая перемена в поведении незнакомого человека сильно меня напугала. Вжавшись всем телом в кресло, я не отрывала глаз от разъяренного мужчины. Теперь он не казался мне надменным красавчиком и не проявлял болезненной вялости и бледности — он был опасен, причем серьезно опасен. Кулаки с силой сжаты до побелевших костяшек, спина напряжена, движения тела выражают агрессию, злой страшный взгляд метает молнии.

— Значит так, если хотите выбраться отсюда живой, здоровой и ко всему прочему незамужней — вам придется делать все, что я скажу безоговорочно, без вопросов и споров. Внимательно слушать и выполнять! Вам ясно?

— Вы поможете мне сбежать? — я осторожно высунула нос из-за поджатых к лицу колен.

— Я рискну.

— Зачем вам это? — настала мая очередь подозрительно щурить глаза.

Как же ловко все вышло: я выложила этому красавцу все семейные тайны, а о нем не узнала ровным счетом ничего, хоть и вопросы задавала в основном я. Вот тебе, Алекс, яркий пример, как нужно правильно задавать вопросы и внимательно слушать ответы.

— Скажем так, я ваш ангел-хранитель.

— Ага, а я крокодил с розовым бантиком, — презрительно фыркнула я, складывая руки в замок.

— Мисс Крокодил в бантике, вы хотите выбраться или нет?

— Я-то хочу, а чего хотите вы, мистер Ангел?

— Того же. Вот и договорились. Будьте умницей, и все получится.

— Я так понимаю у вас есть план?

— Да, я соглашаюсь на все требования Артура, не зависимо от того, что ему нужно, затем вытаскиваю вас. Но вам, в свою очередь, придется доверять мне, чтобы не случилось.

— А поконкретней можно?

— Нет, нельзя. На этом вся конкретика заканчивается.

Доверять Варту было бы глупо, особенно если взять во внимание то, что в этом всем замешаны его и мои родственники, а до полного счастья возможно еще и Раона не стоят в сторонке. Класс!

Варт достаточно быстро успокоился и устроился спать в своем кресле. Наверняка рана сильно беспокоит его, но он старается быть невозмутимым. Показуха! Кому нужно такое геройство?

Я не сводила с него глаз, конечно же, поглядывая из-под опущенных ресниц и стараясь не попасться на шпионаже. Но его, судя по всему, мое поведение вообще не заботило.

Через час затянувшегося молчания мужчина мирно спал, удобно устроившись у согревающего камина, а его лицо удивительным образом приобрело мальчишеские черты. Во сне он выглядит не старше двадцати пяти, хотя ему определенно на много больше. Если судить по глазам — ума и жизненного опыта Варту не занимать.

Я с интересом наблюдала за тем, как свет от огня задорно играл на его светлой коже. Синева под глазами почти совсем сошла. Щеки и подбородок слегка потемнели от пробивающейся щетины. Губы уже не так плотно сжаты и почти утратили циничный изгиб. Ресницы двумя веерами покоились на щеках. Размеренное спокойное дыхание. От любопытства и желания рассмотреть его поближе, сама не заметила как оказалась над ним. Удерживаясь одной рукой за подлокотник кресла, другой я потянулась к его лбу, но замерла на полпути. Вдруг он проснется, как тогда объяснить свое любопытство? Эта мысль заставила меня не только убрать руку в карман, но и вернуться в кресло.

Говорят, есть три вещи, на которые человек может смотреть бесконечно и одна из них — это огонь, но только не для меня. Созерцание потрескивающих языков пламени всегда действовало на мой мозг лучше любого снотворного. Через некоторое время я спала сном перекормленного и довольного жизнью младенца.

К моменту пробуждения я осталась одна в холодной тюрьме подземелья. Негодуя, обошла весь зал, в надежде, что где-то есть потайной ход, но к своему величайшему разочарованию ничего не обнаружила. Как это нужно спать, чтобы не заметить тот чудовищный металлический скрежет, который издает открывающаяся дверь? Неужели я настолько вымоталась? И с чего это Варт ушел без предупреждения?

Так, нужно менять ход мыслей, иначе далеко зайду в своих догадках и фантазиях. Будем отталкиваться от того, что я ровным счетом ничего не знаю ни о похищении, не о похитителях. Просвещать меня по этому вопросу никто не спешит, поэтому лучше успокоиться и не тратить силы на бесполезные терзания.

'Алекс, прекрати дрожать! Ты выберешься! Нужно только подождать. Ну подумай своей головой, кому нужна такая заноза в заднице как ты? Верный ответ: НИКОМУ!'

Завтра домой вернутся кузина Милли и требовательная тетушка Анжелика, они сообщат Кэвину, что я пропала, и тогда все Лондонские ищейки бросятся по следу.

Вот, черт! А я ведь только начала взрослеть и пыталась вести себя как леди. Фу-ты, аж самой противно. Во Флориде все было гораздо проще, но в Лондоне Анжелика Браун поставила жесткое условие: если я хочу жить в ее доме, то должна соответствовать требованиям истиной леди.

Анжелика Браун старшая сестра моей матери, и мой единственный шанс учиться в Кембридже — это жить с ней. Иначе мама ни за что не выпустила бы меня из Флориды. Констанс, моя мама, уверена, что общение с ее старшей сестрой пойдет мне на пользу, ведь Анжелика врожденный педагог по этикету.

Подумать только, похищение! Да уж, такая история могла произойти со мной в Америке, а главное, никто бы и не удивился. Конечно, разбалованный сорванец Алекс и близко не походит на вышколенную за два года строгой теткой Александру.

Ха! Как вспомню историю с вечеринкой у Сэма три года назад, так самой смешно.

Вот уж заставила я тогда своих стариков встряхнуться и понервничать. Все началось с того, что Сэм — мой американский бойфрэнд — и сын папиного друга Майк, устроили вечеринку в загородном доме. Мама случайно подслушала мой разговор с Кэвином (замечу, он настойчиво пытался меня отговорить) на эту тему и категорически запретила подобные развлечения. Я, конечно же, благоразумно согласилась, но в назначенное Сэмом время сбежала, выбравшись через окно своей комнаты. Прыгать со второго этажа было страшновато, но Сэм меня поймал. Умчавшись на его байке, я долго восхищалась тем, как все легко получилось. Вечеринка была замечательная! Портил настроение только мой брюзжащий братец. Он был уверен, что меня просто необходимо немедленно вернуть домой. Кэвин вообще не одобрял мои отношения с известным школьным сердцеедом и своим последователем Сэмом. Милли, моя кузина, дочь Анжелики, считает, что Кэвин просто ревнует, и с ней трудно не согласиться. Я сотни раз объясняла кузену, что моя дружба с Сэмом лишь юношеская влюбленность и я не собираюсь делать ничего такого, о чем впоследствии пожалею. Под конец вечеринки братец настоял на том, что сам отвезет меня домой, но все было далеко не так, как мне показалось сначала. Вместо того, чтобы вести меня домой, Кэвин свернул на объездное шоссе. Я это заметила, но лишь сонно пробурчала, чтобы он поскорее привез меня, пока не рассвело. Перспектива пробираться в спальню через окно второго этажа несильно прельщала, но и попадаться на глаза бдительному дворецкому тоже не входило в мои планы.

— Конечно-конечно, детка, — ответил на мою просьбу кузен.

Он включил спокойную музыку и в сочетании с мурчанием двигателя 'Порше' это была настоящая колыбельная. Проснулась я от яркого солнечного света, льющегося на кровать через не зашторенное окно, но не моего дома. От изумления я завертела головой, пытаясь понять, где нахожусь. Рядом мирно спал, лежа на животе и обнимая меня одной рукой за талию, Кэвин. В детстве часто случалось так, что мы засыпали вместе, но мы уже давно не дети, особенно он. Не то, чтобы я испугалась, но мысли были разные, особенно если взять во внимание то, что я ничегошеньки не помнила после отъезда с вечеринки. Осмотревшись, я поняла, что нахожусь дома у дяди Митча, в комнате Кэвина. Одета в свою одежду: джинсовые шорты, майка и на ногах босоножки. Кровать была не расстелена, даже покрывало почти совсем не смято. Кэвин в джинсах и футболке, правда без обуви.

— Чувак, почему я здесь? — возмутилась я.

— Это похищение, детка, — пробурчал кузен.

— Ты гребанный предурок! Меня же до конца дней посадят под домашний арест!

— Не посадят, — Кэвин уже сидел на постели, потирая лицо ладонями и отряхиваясь ото сна. — Не дрейфь, малая.

— Еще как посадят!

— Скажи, ты еще хочешь учиться в Лондоне?

— Ты прекрасно знаешь, что хочу! Но мне не переубедить предков, — уныло ответила я, а когда подняла на брата глаза, поняла: он что-то задумал.

Кэвин очень похож на всех мужчин рода Брум, вернее внешне он копия своей матери, но повадки и ход мыслей, бунтарство и непокорность это все от Брум. Каштановые волосы с красноватым отливом, карие с золотыми крапинками глаза, юношеская смазливость, все говорило о его будущей мужской красоте — это от его матери Клаудии Брум, одной из самых красивых и обаятельных женщин, которых я когда-либо видела.

Развитый костно-мышечный скелет, средний рост, но парень все еще продолжал расти как вверх так и вширь, — это скорее всего от деда, он у нас не маленький старикашка, не смотря на то, что дядя Митч не высокого роста и стройного сложения, впрочем как и мой отец. Папа и дядя Митч больше схожи с дедулей Обри. Мой родной дед, Эдвард Брум, а его младший брат Обри Брум — отец Митча и дед Кэвина. Семья у нас не большая, но родственников хватает.

— Кэвин, не тяни! Выкладывай уже, что задумал.

— Слушай, Алекс, тебе в этом году нужно окончательно определиться с университетом. Во Флориде есть не плохой медицинский и…

— Чувак, хватит гнать пургу! Мы это уже сотню раз пережевали. Я не хочу оставаться под неусыпным контролем моей и твоей мамочек. Эти подружки пытаются лезть всюду! Ты понимаешь?

— Но тебя не отпустят в другой город, не то, что в Штат, а о стране вообще молчу. Или…

— Или что? — заинтересовалась я.

— Ты помнишь: мы гостили в детстве у сестрицы твоей матери?

— Тетушка Анжелика! Конечно же, я ее помню.

— Я недавно виделся с твоей кузиной в Лондоне.

— С Милли? Супер, и что? — я никак не могла уловить ход его мыслей.

— Милли учится на первом курсе стоматологического отделения в том же университете, что и я. В общем мы перетерли пару вопросов и я заскочил на чай к ее мамаше. Признаться, я думал, что Анжелика чопорная старушенция, но не тут-то было. Она слегка помешена на грамматике и манерах поведения, но в целом весьма продвинутая чувиха. Ты знала, что она главный редактор одного из модных женских журналов в Лондоне?

— Ты говоришь о той самой Анжелике Браун, у которой мы были восемь лет назад?

— Я сам удивился. Она разошлась с Джорджем, ведет очень активный образ жизни, со студентами-журналистами работает. Со слов Милли, ухажеры толпами ходят. Но твоя мамуля об этом не знает. Ведь так?

— Не могу сказать, что Констанс поддерживает дружбу с Анжеликой. У них это еще со школы. К чему ты клонишь?

— Анжелика не против твоего переезда к ней на время учебы и даже согласилась замолвить за тебя словечко, — спокойно, будто это ничего не значит, проговорил Кэвин. Его озорство выдавали лишь шкодные искорки в глазах.

— Ааааа! Ты супер! Кэв, я тебя обожаю! — от восторга и неконтролируемой радости я бросилась Кэвину на шею, повалив его обратно на подушки. Не осознавая, что давно перешла все возможные рамки, я целовала его во все щеки, лоб, подбородок. Слезы радости градом катились по моим щекам, но я хохотала и продолжала целовать Кэвина. Все мое веселье прекратилось, когда он крепко обнял меня и перекатился, сменив наше расположение в точности наоборот. Теперь целовал он, но не во что попало, как я до этого, а в губы и совсем не по-дружески. Я сразу не отстранила его лишь из неожиданности такого поворота, а потом мне ужасно понравилось. Никто еще так не целовал меня. Весь мой опыт в поцелуях, показался ничтожным перед этим. Парень был очень теплый, немного сонный и безгранично сексуальный. Поцелуй не был очень долгим, без языка и прочих слюнявых атак. Застонав, Кэвин приоткрыл глаза и, как черт от ладана, отпрыгнул в сторону. Уж не знаю, что именно вызвало такой поступок: толи он осознал кого целует, толи у меня был настолько обалдевше-ошарашенный вид, а может и все сразу.

Кэв стоял возле кровати и глубоко дышал, как после марафонского забега. Мы оба зашевелились: я приняла вертикальное положение и с повышенным интересом рассматривала в зеркале кикимору огородную, а Кэвин уселся на край кровати, одевая кроссовки, и продолжил прерванный разговор.

— Скорее всего, Констанс не сразу согласится на твою учебу в Англии, ее нужно… подтолкнуть.

— И как ее подтолкнуть?

— В этом вся проблема. Главное — не перегнуть палку. Я думаю, ее нужно напугать тем, что ты совсем от рук отбилась. По-хорошему — уверен, не получится.

— И как ты предлагаешь ее напугать? Станцевать стриптиз на обедненном столе?

— Не-а. Чего по-твоему боятся все мамаши девочек? — с хитрой ухмылкой подстрекал Кэвин.

— Чего, чего?.. Да много чего!

— Больше всего они боятся, что дочурка в школьном возрасте 'залетит' от несмышленого пацана.

— Но я не…

— Я знаю, Алекс. Тебе нужно лишь заставить всех поверить, что ты собралась… э-э… замуж, — Кэвин изобразил жестом кавычки на слове 'замуж'.— Сэм, как самый большой идиот, явно сгодится на эту роль.

— Не говори так о нем! — чисто из вредности возмутилась я. Сэм и правда не особенно сообразительный малый, не смотря на то, что самый популярный парень в школе.

— Алекс, не заводись, — со смешком отмахнулся кузен. — Лучше слушай меня внимательно. Ведь тебе придется не легко. Все, что от тебя требуется, это иногда вот так, как сегодня, исчезать на ночь, но только на одну — не больше и не чаще двух раз в месяц, иначе будут проблемы. В прочем, они и так будут. Держи.

Кузен бросил мне ключи.

— Что это?

— Отмычка от моего тайного логова, сестренка, — рассмеялся Кэвин. Очевидно его забавляла моя растерянность. — Там будешь ночевать. Начнешь свои 'пропадания' со следующего месяца.

Он посмотрел мне в глаза с явной тревогой. Конечно, мы оба понимали, что идея не самая лучшая, но ничего более безопасного на ум не приходило.

— Когда родители поднимут вопрос дальнейшего обучения, претворись будто тебя это совсем не интересует. Вот увидишь: они на все пойдут лишь бы отправить тебя учиться. Особенно дед.

— Ага, и запихнут в какой-нибудь вшивый колледж, — скептически фыркнула я, поигрывая блестящими ключиками.

— Не исключено, что такая мысль возникнет. Вот именно поэтому я привезу к вам на зимние каникулы Милли. Эта девчушка очарует кого угодно. Она-то и расскажет в каком замечательном университете учится, опишет все прелести Англии, растеребит воспоминания Констанс о Лондоне и напомнит ей праведницу-сестру. Я уверен: это сработает.

— Кэв, ты гений! — восхитилась я.

— Знаю-знаю, стой где стоишь.

Кэвин резко поднялся на ноги и даже слегка попятился в сторону, как-будто перед ним только что проползла ядовитая змея.

— Ой, подумаешь! Будем считать это случайностью.

— Нет, Алекс, это не случайность, — покачал головой Кэвин. — Советую больше ни на кого так не набрасываться, если не хочешь быть опрокинутой на первую попавшуюся кушетку.

— Ладно тебе, урок усвоила.

Кэвин похоже злился, а мне было немного стыдно. Я привела в порядок волосы, а вот с глазами и щеками справиться так и не удалось. Ну и вид! Вся взъерошенная, глаза горят, щеки пылают. Вот только не знаю от чего больше: от поцелуя или от дерзкой затеи подергать черта за хвост.

Мы уже подъезжали к моему дому, как кузен резко остановил машину, перегнулся через меня и открыл дверку.

— Дома ничего не говори и не придумывай оправданий. Просто молчи. Если хочешь кого-нибудь обмануть — всегда говори правду насколько позволяет твоя легенда или не говори ничего, сами доплетут. Усвоила?

— Угу.

Обычно, прощаясь, мы обнимались и целовали друг дружку в щеку. Сегодня лишь бегло, не задерживаясь, взглянули друг другу в глаза, и я поспешно вышла из машины.

Братец был прав: дома меня ожидал конкретный разбор полетов!

Луис, наш дворецкий, тривиальным тоном сообщил, что родители в полном составе ожидают меня в кабинете.

Папа как всегда в непоколебимом обманчиво спокойном состоянии, мама в истерике, дед в бешенстве. Мне предстоял тот еще разговорчик.

— Где ты была? — спокойно, не поднимая глаз от утренней прессы, поинтересовался отец. Примерно также спокойно он мог бы спросить о походе в музей или объявить смертный приговор в суде.

— На вечеринке, — бунтарским тоном и с неприкрытой дерзостью ответила я.

— Я запретила тебе подобные мероприятия! — вмешалась мама.

— Но я уже не ребенок! — возмутилась я.

— Мы это видим, деточка, — подозрительно прищурив глаза и осмотрев меня с ног до головы, как-будто выискивая признаки заразного заболевания, прорычал дед.

— Ты хоть знаешь, чем грозит подобное безрассудство? Ты можешь сломать себе жизнь!

— И каким это образом?

— О, прошу тебя, не будь наивной! Вы хоть предохранялись? — не выдержала мама.

Меня резко заинтересовал мой маникюр. Щеки пылали кипятком. Все родственники не сводили с меня глаз, даже папа.

— Я так и думал, — внес свою резолюцию дед.

— Александра Брум, я сажаю тебя под домашний арест до Рождества, — папа еле сдержался, чтобы не повысить голос.

Я развернулась на каблуках и отправилась в свою комнату.

Ну что ж, карты сданы, теперь остается только играть или забиться под кровать и просидеть там всю оставшуюся жизнь.

Через месяц я впервые заночевала в квартире Кэвина. Если честно, то я бы осталась там жить. Очень уютненько. В чисто мужском стиле. На кухне и мебель, и посуда, в общем все, что может быть черным или белым — черно-белое; ванная зеркально-зеленая и шикарное джакузи; спальня сине-голубая с огромной круглой кроватью и отличным LCD-телеком.

Бессонная ночь, а на утро очередной скандал! Все по расписанию. Угрозы меня больше не пугали, у меня была цель: сбежать в Лондон. И я этого добьюсь по-хорошему или по-плохому.

Я мечтала стать кардиохирургом с самого детства, а как только достаточно подросла, то осознала, что кроме этого хочу жить полноценной жизнью современного студента: быть членом сестринского клуба, ходить на вечеринки, организовывать благотворительные мероприятия, иметь парня, друзей, одеваться как захочу и самое главное — жить самостоятельно, а не под пристальным присмотром мамаш! Это одна из причин. Вторая — Кэвин. До того поцелуя я не могла себе признаться, что с самого детства влюблена в своего кузена. Все чувства, которые я испытываю к Кэвину, сложно описать как влюбленность, правильно было бы назвать его моим кумиром. С ним я чувствую себя в полной безопасности, уверенной в его поддержке и опеке, в его безграничной любви ко мне. Кэв меня вырастил, он стал для меня и братом, и сестрой, и другом, и идеалом моего парня, а возможно и будущего мужа. В нем меня восхищало буквально все, кроме спортивного интереса к женскому полу. Но как ни странно, я никогда не ревновала брата к его подружкам, даже наоборот, радовалась за него. Чего не скажешь о Кэвине. Его ревность частенько выходила за границы разумного и это сильно осложняло мне жизнь.

Я четко следовала плану: оставалась в квартире брата дважды в месяц, терпела все угрозы и нравоучения. Свой семнадцатый день рождения я провела с Сэмом и друзьями в клубе, но не осталась на ночь в тайном логове, а пришла домой, чем сильно удивила родителей. На радостях папа подарил мне очаровательный кулон с брильянтом в форме сердца, который я ношу не снимая.

Дни тянулись как жвачка.

К концу ноября предки все-таки подняли вопрос о моем дальнейшем обучении. Нельзя сказать, что родители были сильно удивленны полнейшим безразличием и апатией с моей стороны.

— Дорогая, это очень важно! Мы не можем решать этот вопрос за тебя, — тревожилась мама.

— Мне все равно.

— Но как же так? Еще весной ты рвалась в Лондон, что же изменилось?

— Мама, мы все знаем, что в Англию вы меня не пустите, зачем же лелеять несбыточные мечты?

— Ты могла бы выбрать какой-нибудь достойный университет в Майами, — примирительно предложила Констанс.

— Замечательно. Узнаю, куда подаст документы Сэм, и поступлю туда же, — шах и мат, родственнички.

— Дорогая?! — супер, у мамы началась истерика, это мне и было нужно.

— Доченька, мне не хотелось бы применять силу, но я не позволю тебе так ломать себе жизнь. Ты с детства мечтала стать кардиохирургом и ты им станешь. Выбери учебное заведение и мы обсудим это позже, — огласил перерыв дипломатичный Мэтью Брум.

— Да, папа.

В середине декабря приехал Кэвин и привез Милли. Меня не переставало восхищать как все гладко складывалось. Кузина действительно затронула нужные струнки в сердце моей матери. Братец умело манипулировал английской девчонкой. Милли была по уши в него влюблена, а Кэвин вел себя как истинный джентльмен, иногда подергивая за натянутые ниточки ее чувств. Естественно, его цель была Анжелика, а не Милли, жениться на ней он не горел желанием, а вот ссориться с ее мамочкой не с руки. Моя же мамуля восприняла такое 'ненормальное' поведение Кэвина по отношению к девушке, за очевидное воздействие на его добродетели со стороны миссис Браун. Затем сама перезвонила Анжелике. Сестры общались не меньше часа, после чего мама всю ночь провела в библиотеке, просматривая свои детские фотографии. Уж не знаю как, но Кэвин втерся в доверие и моей тетке. Похоже у него по этой части просто талант.

В конце концов ярый противник моего переезда в Лондон стала первым союзником и сама отправилась на переговоры с дедом и отцом. Через три дня после перехода мамы на мою сторону, сдались и остальные. Мэтью Брум позвонил Анжелике и помог мне заполнить анкету Лондонского медуниверситета. Отец поставил условие: либо Лондон, либо Сэм. Естественно я выбрала Лондон. Так закончились мои побеги в квартиру Кэвина.

Жизнь вошла в привычно размеренное и рутинное русло. Дом-учеба-дом. Больше никаких выходок! Я всей душой хотела жить в Лондоне, там и оторвусь на славу, а пока нужно сделать все, чтобы туда попасть.

Очевидно Лекс ушел давно. Варт исправно следил за камином, а сейчас в нем потрескивали остатки былой роскоши костра. Я аккуратно закинула туда три бревнышка и, воспользовавшись мехами, раздула сильный огонь. Проделав эту процедуру еще дважды, изучила все трещинки на стенах, полу и потолке, которые смогла рассмотреть.

Желудок напомнил о своем существовании. Я медленно, по крошечке, съела два утренних кекса и выпила давно остывший кофе.

Интересно, сколько сейчас время? Может час дня, а может и за полночь.

С каждой пройденной минутой в моей душе росла тревога за горе-пациента. Хорошо, если его доставили в больницу или хотя бы оказали квалифицированную помощь. С такими ранами долго не протянешь. Отгоняя тревожный мысли, я перебрала в уме таблицу Менделеева, разложив элементы на металлы и неметаллы, летучие и нет, твердые, жидкие, газообразные; постаралась вспомнить точную атомную массу каждого из них… Затем в алфавитном порядке перебрала все известные мне заболевания, которые смогла вспомнить, дав им подробнейшую характеристику. От моего рутинного занятия отвлек скрежет открывающейся двери. В зал вошли двое мужчин, в одном из которых я сразу узнала Лекса, второй вероятно был Артур. Визитеры молча подошли к креслам, позволяя мне справиться с охватившей меня тревогой. Незнакомец дружелюбно заговорил:

— Добрый вечер, мисс Брум.

Я автоматически кивнула. Мужчина совсем не был похож на Лекса. На вид около сорока, коренастый, полноватый и совершенно непривлекательный. Короткие каштановые сильно вьющиеся волосы, не выразительные карие глаза, прямой нос. Мужчина улыбнулся. О, ясно, он точно родственник Лекса — та же сногсшибательная улыбка с легким оттенком иронии. Оба мужчины были одеты в похожие костюмы, которые немного увеличивали их незначительное сходство, но не сильно. Я перевела взгляд на Лекса, он спокойно смотрел мне в глаза, а когда его спутник снова заговорил, подмигнул, давая понять, что все еще намерен мне помочь. Я облегченно вздохнула и перевела взгляд на телепузика.

— Александра, мое имя Артур Варт. Вы знаете, что от вас требуется?

Старший Варт не сводил с меня пытливого взгляда, пока не дождался моего утвердительного кивка.

— Вы согласны на условия Лекса? — твердо спросил Артур. Я опять кивнула.

— Артур, не тяни. Александра понимает, что выхода у нее нет. Мы все обсудили и моя кандидатура ее вполне устраивает, — поторопил родственника Лекс.

Его кандидатура?! Что вообще это значит? Так, Алекс, держи себя в руках! Он обещал вытащить тебя отсюда и просил подыграть ему.

Я глубоко вздохнула, чтобы восстановить дыхание, а Артур принял этот вздох за покорное согласие со словами Лекса.

— Это хорошо, потому что одним из главных условий является добровольное согласие обоих, — обрадовался телепузик.

Вот как? Кэвин ничего не говорил об этом условии. Похоже у меня появился малюсенький шанс избежать своей горькой участи инкубатора.

Стоп!!!

Лекс, что сам собирается жениться на мне? М-да, романтичное предложение супнабора, ничего не скажешь. Всю жизни мечтала о таком муженьке. Видимо мое мнение мало кого интересует.

Да я вообще не собираюсь замуж! Ни за Ричарда Раона, ни за Лекса Варта, ни за черта лысого!!! Кстати, причем здесь Варты? Какой им смысл от подобного союза? Нет, что-то здесь явно не сходится.

— Мое согласие ты получил, — тем временем продолжал Лекс. — Александра заинтересована не меньше меня, что тебе еще нужно?

— Ну что ж, раз вы все обсудили и решили, мне остается лишь уточнить ваш гонорар, мисс Брум.

— Гонорар?

Так, похоже я рано расслабилась. Какой еще гонорар, а главное — за что?

— Артур, она еще ребенок, — заметив мою растерянность, ухмыльнулся синеглазый красавец, — и к тому же женского пола, не сори терминами.

Я злобно стрельнула в Лекса глазами. Если бы взгляд можно было зарядить свинцом, Варт был бы трупом.

— Ну да, ну да… Кузен, у тебя отлично получается ладить с дамами, моя стихия — финансы! — толи с гордостью, толи с грустью заметил Артур. — Итак, сколько?

— Мы с Александрой сошлись на миллионе долларов.

Что?

— А-а! Девочка жаждет денег? — зычно рассмеялся Артур.

Лекс спокойно смотрел мне в глаза ничего не выражающим взглядом. Мои мысли лихорадочно вращались в голове, а язык кололо язвительное замечание с конкретным адресом куда и кому отправиться за этот самый миллион баксов или даже вместе с ним, но ничего не оставалось, кроме как утвердительно кивнуть.

— Слушай, братец, тебе повезло! Я в жизни не видел настолько покладистых девиц. К тому же, — Артур оценивающе осмотрел меня с ног до головы и шагнул вперед, сократив расстояние между нашими телами до нескольких дюймов. Я вжалась спиной в спинку тяжелого кресла, стараясь держаться от жирного старикашки как можно дальше, но моя брезгливая мина не принесла видимых результатов, скорее наоборот. Толстопуз задрал указательным пальцем под подбородок мою голову и осмотрел мое лицо, как осматривают морду племенной кобылы. — Прехорошенькая. Детка, ты чудо! — его глаза сияли похотью.

— Оставь ребенка в покое.

На этот раз я не стала возмущаться по поводу возраста. Артур отступил.

— Ну, ни такой уж она ребенок, если взять во внимание ее прошлое… — похабно ухмыльнулся подстрекатель бунта моего желудка.

Мое прошлое? Что вообще он может знать обо мне?

— Все, с меня довольно, ты и так отнял массу времени. Я не понимаю, к чему это варварство? Можно было все цивилизованно обсудить и, уверен, мы с мисс Брум быстро нашли бы точки соприкосновения.

— В аппетитах девчонки я не сомневаюсь — миллион баксов кусок не маленький, — закряхтел толстяк, — а вот твои побуждения мне до конца не понятны.

— Она мне нравится, — беспечно пожал плечами синеглазый Варт.

— Да неужели? А как же твои принципы, а?

— Переживу. Оно того стоит.

'Оно'? То есть не я, а что-то обещанное ему за этот брак? И почему меня так это задело? А о браке ли вообще идет речь? Зачем Варту жениться на мне?

— Ты всегда должен быть лучшим? — толи утвердительно, толи вопросительно прорычал Артур.

— Всегда.

— Ваша вражда меня доканает!

— Так не сталкивай нас лбами, — посоветовал Лекс.

— Когда я могу вернуться домой? — вмешалась я в непонятную пикировку Вартов. Похоже они вообще забыли о моем присутствии.

Оба мужчины посмотрели на меня как на полоумную.

— Что? Я ведь не отказалась… выполнить… то, что вы хотите. Я устала, — заскулила я, стараясь чтобы мои слова не звучали наигранно.

— Александра, ты поедешь со мной.

— Но я…

— Дорогая, мы ведь это уже обсудили. Вся процедура не займет больше недели, а преподавателям скажем, что ты болела.

Лекс блистал абсолютным спокойствием, чем я похвастаться не могла, в то время как Артур внимательно наблюдал за нами обоими.

— Ладно, — я обреченно согласилась. Если выбирать среди двух зол, то лучше уехать с Лексом, чем оставаться в этом погребе с похотливым старикашкой.

Младший Варт взял меня под руку и осторожно подтянул к себе.

— Идем, тебе нужно отдохнуть.

— Знаешь, я передумал, — остановил Лекса Артур. — Девчонка пока останется здесь, — телепузик решительно сложил руки на груди. Лекс заметно напрягся.

— Артур, у меня уже были планы на этот вечер.

— О, и какие же? — насмешливо поинтересовался толстяк.

Лекс хитро улыбнулся и нежно поцеловал меня в губы, при этом до боли сжал кисть моей руки, заставляя ответить на поцелуй без возражений.

— Я всегда знал, что ты не такой уж праведник, — расхохотался старший Варт.

— А я этого и не утверждал.

— Ну-ну, не прибедняйся. Еще вчера ты яростно обвинял меня и Алена в педофилии.

— Не принимай все так близко к сердцу, дорогой братец. Мое негодование связано лишь с юными девственницами, — после такой острой реплики оба мужчины расхохотались, а на меня будто ведро помоев вылили.

Сегодня что конкурс объявили: 'кто сильнее унизит Алекс'? В таком случае Лекс ведет два — один — и это если считать по крупному, а вечер еще не закончен, хотя сомневаюсь, что этот несносный тип кому-то уступит победу.

— В таком случае, надеюсь, ты не опоздаешь завтра или уже, — Артур демонстративно взглянул на золотые часы. Они тяжелым слитком красовались на его широком запястье, подчеркивая финансовый статус владельца, — сегодня к ужину?

— Постараюсь быть вовремя, — сухо ответил Лекс. Похоже, пошлые и совершенно неуместные шуточки телепузика надоели не только мне.

Мы быстро шли по коридору, по ступенькам, потом через большой зал, опять коридор, направо, налево, снова на право, опять зал, вестибюль, дверь, подъездная дорожка, 'бентли'. И все это время Лекс крепко держал меня за руку, толи ободряя и поддерживая, толи предупреждая, чтобы не делала глупостей. Скорее всего последнее.

Варт завел двигатель и с присвистом тронулся. Скорость была бешеной. За окнами автомобиля мелькали деревья, сливаясь в общую черную массу, но сейчас меня это мало тревожило. Честно говоря, я никак не могла собраться с силами, чтобы начать допрос с пристрастием.