После полуночи тренажерный зал «У Сибо» посещали почти исключительно геи, бодибилдеры и психи. Но если бы кто-нибудь попытался причислить Задиру к одной из этих групп, он бы об этом сильно пожалел. Зал был залит ярким светом нескольких рядов ламп. Гантели и блины звенели в унисон с ужасным рыком, криками и стонами энтузиастов железа. Атмосфера была насыщена запахами дезодорантов, дезинфицирующих средств и другой химии, идущими из мужской раздевалки, где могучие от стероидов бодибилдеры выдавливали огромные угри на спинах и вкалывали себе очередную дозу.

И все-таки это был единственный зал в городе для серьезных парней. Не для пустоголовых качков с их искусственно надутыми мышцами, а для тех, кто реально наращивает свою силу и мощь. Вначале, чтобы не сталкиваться с толпой этих уродов, Задира ходил на тренировки по утрам. Принцип неплохой: в первую очередь выполнить самую важную задачу дня, максимально, предельно сконцентрировавшись, — и тогда не будет соблазна отложить или вообще пропустить тренировку. Однако придерживаться такого режима долго он не смог. Днем его одолевала лень. Задира ничего не мог с собой поделать, энергетические напитки не помогали. Задира мог ощутить свою силу, которая, казалось, очищала тело, заставляла учащенно биться сердце и превращала мускулы в железо, только поздно вечером. И тренировки он никогда не пропускал. Особенно сейчас.

Он лежал на скамье. Это была роскошь, которую Задира редко себе позволял. Стараясь сделать более рельефными мышцы груди, большинство парней в зале делали жим лежа на каждой тренировке, пропуская более важные упражнения для ног и мышц спины и пресса. Задира знал, что приседания в стиле борцов сумо и серия упражнений на гребном тренажере дадут в конце концов гораздо лучший результат. Но в час ночи, через несколько дней после убийства Тэда, мысленно прокрутить его еще раз лучше всего было во время жима лежа. Задира резко опустил на грудь штангу, нагруженную блинами и воспоминаниями. Испуг на лице Тэда, когда Задира неожиданно появился в его гостиной, никак не шел из головы. Он снова и снова переживал события той ночи.

Первая пуля вошла прямо под грудиной, сильно встряхнув тело Тэда. Остальные пять пуль Задира выпустил в туловище, тщательно прицеливаясь при каждом выстреле. Тэд сделал несколько шагов на подкашивающихся ногах и упал ничком, обливаясь кровью. Задира хотел было сделать контрольный выстрел, но передумал. Тэд и так уже был явно не жилец, поэтому последнюю пулю он решил приберечь, чтобы не перезаряжать пистолет в том случае, если кто-то попытается помешать ему уйти. Но на обратном пути ему никто не встретился, и он пожалел, что не добил Тэда. Ну вот, хватит на сегодня. Мышцы груди горели огнем. Руки дрожали. Задира поставил штангу на подставку, провел рукой по недавно подстриженным волосам и глубоко вздохнул. Затем сел и посмотрел в сторону дежурного администратора.

Бер и Пол остановились перед большим зданием из шлакоблоков и рифленого железа, которое занимало чуть ли не целый квартал. В нем обосновалось несколько заведений, включая склад и автомойку.

— Когда она сказала, что парень качается по ночам, я сразу вспомнил про этот зал, — сказал Бер, выдыхая клубы пара. К вечеру слегка подморозило. — По ночам работают всего два-три зала, — продолжал он, поднимаясь по ступенькам впереди Пола, — а это вообще место особое.

Он открыл дверь и встал боком, чтобы Пол мог заглянуть в тренажерный зал «У Сибо».

— Бог ты мой! — выдохнул тот.

Пол вдруг почувствовал себя инопланетянином, который сподобился увидеть странный, дикий ритуал землян. Груды мяса, едва прикрытые майками, ритмично двигались на темно-бордовых сиденьях под яркими лампами. Слышался животный рык и лязг железа — два в одном: собачьи бои в кузнице. Воздух был чудовищно спертым, а его высокая влажность вполне позволяла выращивать папоротники. Обычная атмосфера тренажерного зала, где мускулистые мужчины занимаются силовыми тренировками.

По покрытому резиной полу они бесшумно подошли к стойке администратора, за которой стоял коротышка с татуировкой на шее. За его спиной визжали сразу несколько блендеров, в которых смешивались розовые и коричневые белковые напитки. У стойки стоял загорелый мужчина в тренировочном костюме — ждал свой коктейль.

— Ваши членские билеты, — потребовал администратор с ирландским акцентом, стараясь перекричать блендеры.

— У нас их нет, — развел руками Бер.

— Абонемент на одно занятие стоит шесть долларов. — Администратор выключил блендер и стал наливать напиток загорелому бодибилдеру.

— Мы не на занятия… — начал Бер.

— Черт! Тут вам не баня…

— А что, похоже, — усмехнулся детектив.

Коротышка выключил еще один блендер, и у стойки стало относительно тихо.

— Вам, девочки, чего тут надо?

Он сложил руки на груди, демонстрируя свои бицепсы. И все же рядом с рослым Бером он проигрывал. Полу стало интересно — Фрэнк будет драться или просто задавит коротышку своей массой?

— Девочки, — сказал Бер, облокотившись на стойку, — хотят знать, ходит ли к вам парень по кличке Задира?

— Так вы из полиции? — Администратор сменил тон, потирая довольно небрежную татуировку на шее: паук на паутине. Такой же паук красовался на локте.

— Тебе полиция нужна? Сделаем, если плохо будешь себя вести. Итак, Задира. Говорят, что тренируется по ночам. — Бер говорил ровным невыразительным голосом, а закончив, сильно шлепнул ладонями о стойку. Несколько пальцев были искривлены, а косточки набиты до того, что казалось — под кожей у него желуди. Увидев их, качок на глазах уменьшился в размерах. Он наконец налил белковый напиток жаждущему, который поспешил удалиться.

— Слушайте, я обычно по ночам не работаю. А имя-то у него есть? — И он опять потер татуировку на шее, как будто хотел ее стереть.

Бер кивнул, почувствовав перемену тона, и немного отодвинулся:

— Не знаем. Он невысокого роста. Рыжеватые волосы, довольно длинные. Жилистый такой.

— Ну не знаю. Я могу проверить анкеты всех членов. Но там только их имена, фамилии и адреса. Мы со следующего месяца собираемся выдавать карточки с фотографиями, но…

— Ладно. Не возражаешь, если мы осмотримся?

Администратор молча махнул рукой в сторону зала, давая им «добро» и радуясь, что так легко отделался.

— Круто вы с ним, — сказал Пол, когда они спустились в зал.

— В моей профессии приходится сталкиваться с разными людьми. И те, у кого какие-то проблемы, очень щедро делятся ими со мной.

Они остановились возле стойки с гантелями. Никто не подходил под описание, которое им дали. И тут они одновременно увидели знакомого.

— Да ведь это же… — начал сыщик, указав на бородатого типа в мешковатых шортах «Амбро» с эластичным бандажом на колене, который выполнял жим ногами.

— Билл Финнеган, — закончил Пол.

Школьный тренер по футболу. Бер стремительно направился к нему, Пол не отставал от него ни на шаг. Они были уже на середине зала, пробираясь между тренажерами и здоровенными качками, когда Финнеган их заметил. Он с грохотом бросил груз, соскочил со скамейки и побежал к двери с надписью «Выход» в противоположном конце зала.

Они двинулись за ним, ускорив темп до быстрой ходьбы. Когда Финнеган, вылетев в дверь, помчался вниз по лестнице, они перешли на бег. Пол всегда считал себя неплохим бегуном — все-таки бегал без малого двадцать лет, поэтому был поражен, когда Бер пулей пронесся мимо него и оказался у двери первым. Сыщик спускался по ступенькам огромными скачками, одним махом преодолевая по шесть ступенек. Полу удавалось перепрыгнуть только через три, и то он опасался переломать ноги. В тот момент, когда он достиг первого этажа, Бер ударил Финнегана по шее, и тот влетел в дверь, ведущую на улицу. Металл глухо загудел, когда плечо и локоть тренера впечатались в нее.

Финнеган взвыл от боли, но удержался на ногах.

Сыщик схватил его за воротник и развернул к себе. Тренер поднял руки и зажмурился. Видя, что он не сопротивляется, а Бер не собирается убивать его на месте, Пол вздохнул с облегчением. К тому же он убедился в беспочвенности своих сомнений насчет физических способностей детектива.

— Ты какого хрена тут делаешь? — рявкнул Бер на тренера.

— Ничего. Ничего не делаю, — взвизгнул Финнеган.

— А чего ж ты тогда убегал?

— Да ничего. Просто тренировался. Я…

Пол сделал шаг вперед и сказал как можно спокойнее:

— Билл, в чем дело?

Бер немного ослабил хватку, и тренер достал ногами до пола.

— Привет, Пол. Я давно хожу сюда. Форму поддерживаю.

— Ну да, — ухмыльнулся Бер.

— И это не имеет отношения…

— Чушь собачья! А ну колись! — Детектив одной рукой схватил тренера за горло, а другую резко отвел назад, как для удара.

— Я гей. Понятно? Я гомосексуалист. — На лестнице на мгновение стало тихо, пока Бер и Пол переваривали услышанное. А Финнеган счел нужным продолжить: — Но я никогда в жизни не притронулся ни к одному ребенку. Ни разу. — Похоже, гром среди ясного неба не обернется дождем.

— Боже, Билл, чего же ты убегал?

— Да потому, что я детский тренер по футболу. А здесь не Нью-Йорк, понимаете? Людям здесь это не понравится. Черт побери! — закричал он, и его слова разнеслись эхом на лестнице, отражая глубину его отчаяния и унижения. Пол посмотрел на Бера и покачал головой. Тот отпустил бедолагу.

— Я не хочу лишиться работы.

— Никто не узнает, Билл, — пообещал Пол.

Тренер задышал спокойнее, кивнул и вышел в ночь. Мужчины вернулись в зал и еще раз осмотрели всех присутствующих, но тщетно.

Задира ехал быстро, даже слишком быстро, и каждые три секунды смотрел в зеркало заднего вида. Эти двое у стойки были полицейскими, точно, и они искали именно его. Надо же, они не заметили его в раздевалке. Когда эти двое остановились поговорить с администратором, Задира схватил четырехкилограммовый блин, проскользнул в раздевалку и спрятался за углом возле туалета, готовясь вырубить того, что побольше. Но в раздевалку они не зашли. Он подождал две минуты, а затем выбежал через входную дверь, и они его не заметили. Или эти двое ротозеи, или же ему просто здорово повезло — пока непонятно. А еще он не мог сообразить, каким образом они вышли на него после его «визита» к Тэду, но то, что здесь есть какая-то связь, сомнений не вызывало.

Теперь ему надо было решить, что делать дальше. Перво-наперво немного остыть и позвонить Ригги. «Стоп», — сказал он себе. Ригги лучше не звонить, иначе жди «визитеров». Хозяин постоянно искал новых подручных и был заинтересован в том, чтобы их «проверить». Задира подумал, что, наверное, пока не стоит ставить его в известность. С этой проблемой он постарается разобраться сам. Задира вдруг почти физически ощутил тошнотворное чувство уныния: гордился, что настоящий профессионал, и не смог без последствий замочить этого придурка Тэда. Он быстро проехал перекресток Джун и Проуссер, почти физически ощущая преследующий его страх. Амортизаторы жутко заскрипели — колесо попало в выбоину. Посмотрев вверх, суеверный Задира увидел, что светофор переключается с желтого на красный.

Патрульная Стейси Дженнингс опустила радар, включила проблесковый маячок и устремилась по Джун-роуд вслед за «шевроле-эль-камино», промчавшимся мимо нее со скоростью девяносто километров в час. «Здесь разрешено только шестьдесят», — ужаснулась она. Стейси нравилась ее работа. Ей двадцать четыре года, и последние полтора года она работает в полиции. Стейси сама удивлялась, что у нее получилось. Все ее подруги работали секретарями или менеджерами в банках или учились на юридическом факультете. Она бы на их месте умерла от скуки. И хотя во время ее дежурств на дороге ничего серьезнее вождения в нетрезвом виде пока не случалось, Стейси готовилась к ним очень ответственно. Она знала, что на дороге возможно всякое, но в любом случае действовать нужно в соответствии с правилами, которые она усвоила еще в полицейском училище: подойти к машине со стороны водителя, оставаясь как можно дольше в мертвой зоне, и остановиться в полуметре от двери, чтобы водителю пришлось оборачиваться назад, когда он будет открывать дверь. Это чтобы не оказаться на линии огня, если водитель вдруг достанет оружие. Стейси усвоила, что каждая машина — это источник потенциальной опасности. Осознание этого заставляло ее сердце биться чаще и взвинчивало так, что даже после дежурства без происшествий ей приходилось по полчаса снимать стресс на степпере, который отец подарил ей на Рождество. Только так ей удавалось избавиться от напряжения, а заодно и устать настолько, что, ложась в постель, она немедленно засыпала. Папа ею очень гордился, хотя и беспокоился, как бы с ней чего-нибудь не случилось. Дорога есть дорога.

Пока ее машина набирала скорость, «эль-камино» был уже у Клермонт-стрит — водитель явно решил от нее оторваться. Стейси почувствовала, как застучало в висках и сжался желудок. Она прибавила газу. Это первый нарушитель, который пытается от нее уйти. Стейси схватила микрофон, но расстояние между патрульной машиной и «эль-камино» стало сокращаться. Нарушитель сбросил скорость, перестроился в правый ряд, как бы собираясь остановиться, но продолжал движение. Теперь она хотя бы была уверена, что он видел ее маячок. Стейси включила сирену, которая успела крякнуть лишь пару раз — «эль-камино» замер у обочины. Стейси остановилась в трех метрах сзади и поставила рычаг селектора в положение парковки. Ее машина была оборудована установленной на приборной доске видеокамерой, которая после включения проблескового маячка автоматически фиксировала остановку машины для проверки в целях ее безопасности, для последующего анализа действий патрульного и для защиты прав водителей. Помедлив пару секунд, Стейси решительно вышла из машины.

Чувство растерянности, досады и страха одновременно сменилось отвращением к самому себе. Задира понимал, что ведет себя как подросток, впервые вступивший на кривую дорожку. Неудачи посыпались на него градом. Теперь вот еще предстоит проверка водительских прав, и будет совсем плохо, если патрульный уже в курсе, что его ищет полиция. Задира сидел неподвижно, скосив глаза на внешнее зеркало заднего вида, в котором отражался направлявшийся к нему патрульный. Он остановился в паре метров от него, и Задира увидел, что это женщина. Хорошенькая. И молодая. Светлые волосы, собранные сзади в тугой хвост, на лице ни капли косметики. Стоячий воротник куртки был с белой шерстяной опушкой, которая закрывала ее лицо до подбородка, и это ей очень шло. Женщина постучала в окно, которое Задира опустил. Он даже вытянул шею, чтобы получше разглядеть ее.

— Ваши водительские права и документы на машину, сэр.

При свете уличных фонарей он рассмотрел ее фамилию на нашивке. Патрульная Дженнингс. Его сердце приятно заныло. Красавица!

— Послушайте, ведь на светофоре был желтый, — начал Задира. И улыбнулся. Улыбаться такой хорошенькой женщине было легко.

— Водительские права и документы на машину, — повторила она без тени эмоций.

От огорчения Задира чуть не застонал, но сдержался, достал документы и протянул патрульной. В них был указан адрес, по которому он давно уже не жил, а его новое местожительство там не знали. Сама по себе машина тоже была «чистой» — ни оружия, ни алкоголя, ни наркотиков; придраться совершенно не к чему. Однако две проблемы у него все же были. Во-первых, куча неоплаченных парковочных талонов, которые превратились уже в судебные предписания. И во-вторых, если она пробьет его по компьютеру, выяснится, что он в розыске. А этого допустить никак нельзя, подумал Задира, еще раз оборачиваясь, чтобы посмотреть на патрульную. Та сверила фотографию на правах с его лицом, а документы на машину — с самой машиной.

— Может, на этот раз обойдемся предупреждением?

— Вы превысили скорость, — ответила она. Слегка суховато, но Задире понравилось.

— Было дело.

— И куда же вы так спешите?

— Да никуда. Возвращаюсь из спортзала. После тренировки избыток энергии, вы понимаете?

Это пробило небольшую брешь в ее полицейской броне и немного ее смутило.

— Да… — начала она нерешительно. Задира представил, как она едет на велосипеде или бежит, обливаясь потом, как в рекламе энергетического напитка. Но девушка быстро вспомнила о работе: —…но все-таки…

— Я теперь поеду медленно. Можете мне поверить. — Задира старался выглядеть дружелюбно.

Патрульная сузила глаза и внимательно посмотрела на него. Она не сказала ни «нет», ни «да» по поводу штрафа, просто посмотрела. И тут он дал волю своей фантазии. Наверное, их вызвал вид ее форменных ботинок, носки которых, маленькие и блестящие, едва виднелись из-под брюк. «Вот как раз такая девушка, симпатичная и молодая, мне и нужна, — подумал Задира. — А почему бы и нет? Конечно, не самый лучший повод для знакомства, но бывало и хуже».

Задира представил себе, как они живут вместе уже несколько месяцев. Достаточно долго, чтобы привыкнуть друг к другу и при этом не успеть надоесть. Она приходит домой после работы, бросает фуражку на диван, где он сидит, и вынимает из волос заколку. Подходит к нему, и он снимает пояс с пистолетом с ее стройных бедер. Потом начинает расстегивать ее брюки, открывая плоский упругий живот и резинку крошечных белых трусиков. Он только что, прямо перед ней, вернулся домой. Потому что (она об этом и не догадывается!) он подстраховывает ее во время дежурства. Он следит за ней из укрытия. Он ее незримый напарник. Он ведет честную жизнь. Задира остался в прошлом, теперь он просто Гарт. Гарт Минц и Дженнингс. Черт, а как ее зовут? На этом месте его мечты были прерваны строгим обращением:

— Пожалуйста, подождите в машине, сэр. Я сейчас вернусь.

Задиру словно волной накрыло. Его движения были медленными и неуверенными, как будто он плыл в бассейне, наполненном желатином. Задира открыл дверцу машины и тихо поставил ноги на асфальт. Патрульная Дженнингс резко остановилась на полпути к машине. Он встал и потянулся — как будто для того, чтобы размяться. Руки и ноги у него были напряжены — от чувства отвращения к дерьму, в которое он вляпался, и к тому, что ему предстоит сейчас сделать.

— Я сказала, подождите в машине, сэр, — услышал он напряженный голос Дженнингс.

— Перекурить хотел. — Задира сделал вид, что ищет в карманах сигареты.

Девушка сделала несколько шагов в его сторону, доставая на ходу рацию.

— Прошу вас встать возле машины и положить руки на багажник.

Теперь в ее голосе зазвенел металл. Если она и испытывала страх, он был загнан глубоко внутрь.

Задира подчинился. Боковым зрением он увидел, что Дженнингс все еще держит рацию в руках, в любой момент готовая сделать вызов. Задира сделал глоток ночного воздуха, нерешительность окончательно покинула его, и он резко развернулся вокруг своей оси. В мощный правый он вложил всю свою силу, стараясь при этом не потерять равновесие.

«Что он делает?» — подумала Стейси Дженнингс, увидев, как нарушитель выходит из машины. Это было ее последнее четкое воспоминание. Дальнейшее она смогла вспомнить только с помощью записи, сделанной видеокамерой. Несколько месяцев спустя, после нескольких операций, она уже в который раз смотрела пленку и силилась понять, как могло случиться, что она пропустила первый удар, не уклонившись от него? Она даже не закрылась, хотя неплохо боксировала — в полицейском училище, да и раньше, когда ее еще отец учил. Стейси не уступала курсантам-мужчинам, а часто оказывалась даже лучше их, потому что хорошо двигалась на ринге. Но на ринге на голове шлем, во рту капа, на руках перчатки, а бой разделен на раунды. Стейси не могла поверить, что вот так, как мешок с фасолью, свалилась на тротуар. Первый удар сломал ей челюсть. Когда мужчина плюхнулся ей на грудь и стал молотить по лицу, у нее было ощущение, что все это происходит с кем-то, но не с ней, она как будто бы видела эту ужасную сцену со стороны. От сыплющихся один за другим ударов ее голова билась о тротуар. Подонок выбил ей зубы, изуродовал щеки, сломал нос и левую глазничную кость. Из разбитой головы хлынула кровь, пропитав волосы, отчего на пленке они казались черными. Как только она потеряла сознание, мужчина сразу же вскочил, осмотрелся по сторонам, на мгновение задержался возле нее, потом прыгнул в машину и умчался. С минуту она лежала неподвижно. Упавшая с головы фуражка валялась в левом нижнем углу кадра. Затем ее руки ожили, дотронулись до лица, нащупали рацию, и тихим булькающим голосом Стейси произнесла в микрофон: «Код один пять четыре. Нападение на полицейского. Угол Джун-роуд и Проуссер». Рация, блестящая и скользкая от крови, выпала из ее руки…