Горгулья — вот как обозвала его Сьюзен, когда они возвращались с озера, и была не так уж не права. Он определенно стал похож на изваяние жуткой химеры и потерял способность говорить — или, точнее, говорить о вещах хоть сколько-нибудь важных. И их разговор в «Риттерс» явно не удался — Сьюзен высказалась, он опустил глаза, уставился на носки своих ботинок, силился найти ответ, но у него не получалось. И когда они расставались, до решения проблемы было еще очень далеко. Прощаясь, каждый пообещал скорую встречу, но в словах ни того, ни другой не было ни настойчивости, ни уверенности. Оставшись один, Бэр повернул в сторону Лафайетт-стрит.

Машину он остановил под сияющей вывеской «Оружейный магазин Дона Дэвиса — Я не придумываю законы, я их исполняю». Он подошел к двери как раз в тот момент, когда продавец, мужчина лет сорока с черными с проседыо усами и такими же коротко остриженными волосами собирался ее запереть. На бедре у него красовался никелированный пистолет калибра 357.

— Мне только патронов. — Бэр показал свой липовый жетон, и на этот раз он произвел впечатление. Продавец махнул рукой, чтобы он заходил в магазин и, вращая на пальце ключи, проследовал в отдел с патронами мимо изрядно потертого плаката с еще одним изречением Дона: «Я не хочу зарабатывать деньги, я хочу продавать оружие».

— Какие вам нужны? — спросил продавец.

— Калибра сорок четыре, специальные, — ответил Бэр.

Продавец кивнул, и было заметно, что в нем пробудился интерес к клиенту. Он кивнул на небольшую секцию, где находились патроны не совсем обычных калибров. Бэр взял десять коробок патронов ближнего боя для тира, куда стал после большого перерыва время от времени заглядывать, и коробку с патронами «винчестер спешиэл» с тринадцатиграммовыми разрывными пулями с экспансивной выемкой. Со своими покупками он подошел к продавцу у кассы:

— Чем вам заплатить: наличными или кредиткой?

— Я уже закрыл кассу, так что, пожалуйста, кредиткой. — Он принял у Бэра карточку.

Выйдя из магазина, Фрэнк положил тяжелый пакет в багажник и сел в машину. Он не знал, для чего или для кого ему нужны патроны, но не сомневался, что нужны. У него возникло ощущение, что он попал в темный тоннель — несется в потоке воды, как на Кингз-Айленд, — кругом ничего не видно, а в конце его неминуемо ждет падение и всплеск. В это мгновение зазвонил его телефон.

Посещение «Риттерс» только все усугубило. Хоть она и проглотила вазочку мороженого, это не помогло ей забыть невзгоды. Сьюзен направилась прямо домой, взяла купальник, очки и, набрав номер Линн Бадунски — подруги, с которой плавала в колледже наперегонки, — договорилась встретиться в бассейне Университета Индианаполиса, куда им был разрешен вход и где были свободные водные дорожки. И вот она, залитая люминесцентным светом, с забранными под шапочку волосами, стоит на краю бассейна, вдыхает знакомый запах хлорки и любуется уходящими вдаль строгими геометрическими линиями. Линн прыгнула в воду и, толкая тело вперед рублеными гребками, принялась поглощать метры воды. В колледже ей дали прозвище Мул, поскольку она обладала способностью сколько угодно долго тянуть на длинных дистанциях, и годы ничего не изменили. В ее плечах и мышцах рук до сих пор заключалась большая сила. В последнее время она занималась плаванием гораздо больше, чем Сьюзен, и это явно чувствовалось. Сьюзен прыгнула в воду — ловкая, как дельфин, это качество не исчезало даже, если она подолгу отлынивала от тренировок. Она начала с тысячи метров свободным стилем и чувствовала, как уходит скованность из плеч и руки свободнее двигаются в суставах.

Сегодня с Фрэнком у нее получилось все не так, как надо: вместо того чтобы по-хорошему поговорить, она предъявила что-то вроде ультиматума. А он никак не помог ей своим поведением. Обычно ей нравилось, что он в отличие от большинства мужчин в наши дни не хапуга и не бесится от нервов. Такое впечатление, что мужчинам больше не нужны женщины, а требуются психиатры. Но это когда все идет нормально. Когда что-нибудь не так, неразговорчивость Бэра начинает бесить. Сьюзен переключила мысли на движения в бассейне — достигла стенки, поправила очки и поплыла в обратном направлении на спине. И в школе, и в университете Депол она славилась тем, что умела плавать разными стилями. Но больше всего ей нравилось изобретать свой собственный. Подростком она перепробовала все. Но в колледже в основном плавала четыреста метров свободным стилем или в зависимости от соревнований выступала на дистанциях пятьдесят или двести метров. Специализация всегда ведет к потерям.

Сьюзен была готова себя убить за то, что так долго не тренировалась. Восстанавливать форму всегда труднее, чем ее поддерживать. Проплыв тысячу метров, она, чтобы привести в норму дыхание и сердцебиение, снизила темп. А бывало, каждое утро преодолевала пять с половиной километров, и это было только частью тренировки, продолжавшейся на берегу и завершавшейся общей пробежкой. Сьюзен резала воду, стараясь обращать внимание на технику и, плавно выполняя движения, затрачивать меньше усилий. Еще десять кругов свободным стилем — на этот раз быстрее — раз за разом она отталкивается от стенок и каждые четыре гребка выдыхает в другую сторону, словно таким образом пытается по-разному решать свою ситуацию. В какой-то момент она подумала, что надо оставить все как есть — сохранить ребенка, и Фрэнк с этим согласится. Она поможет ему согласиться — вытащит его из черной дыры. Но если Бэр откажется, она справится сама — наймет кого-нибудь, чтобы ухаживали за ребенком днем, переедет в Чикаго поближе к родителям. Затем, повернув в другую сторону, она представляла все иначе: ребенок, семья — это большая ответственность, нельзя нести ее в одиночку и уж тем более с нацеленным на большие дела занудным типом.

Сьюзен прислушалась к учащенному биению своего сердца и, решив, что способна еще проплыть не больше километра, перешла на баттерфляй. Это был ее излюбленный стиль, и она почувствовала себя в своей стихии. Руки взлетали над водой и уходили в глубину, ноги действовали как одно целое. Она плыла, как русалка или некая млекопитающая амфибия. Преодолела последние метры быстро, как только могла, и коснулась стенки. Сняла очки и шапочку и оглянулась в поисках Линн.

— Неплохо, неплохо, — похвалила ее подруга.

— Я чувствую себя безобразно. Не пытайся меня утешать, — отмахнулась Сьюзен, вылезая на настил на краю бассейна.

— Резвости тебе еще не занимать, — настаивала Линн.

Растираясь полотенцем, Сьюзен поняла, что так ничего и не решила.

Бэр вошел в закусочную «У толстяка», где подавали сандвичи, и не увидел, кого искал. Ему позвонил Пэл Мерфи и сказал, что его племянник знаком с неким типом, знающим нечто такое, что может иметь отношение к миру «гороховой» лотереи, и Бэру необходимо с ним встретиться и самому во всем разобраться. Но единственным посетителем оказался неопрятного вида черноволосый малый со слегка заостренным носом, доедавший аппетитный на вид сандвич. Бэр не мог себе представить, что он и есть родственник аккуратиста и чистюли Пэла. Но в родственных отношениях разве разберешься? Он подошел к парню:

— Это ты племянник Пэла?

— А ты частный сыщик? — Парень посмотрел на Бэра слегка пучеглазыми черными глазами.

— Да.

— Ну и видок! Ты что, подрался? — Бэр не обратил внимания ни на замечание, ни на вопрос. — Я Мэтт Макмерфи, — продолжал парень. — Но все называют меня Малышом.

Бэр сел и протянул руку.

— Так ты Мерфи или Макмерфи?

— Макмерфи — мой сценический псевдоним. Пэл — брат моего отца.

— Ты музыкант? — Бэр вспомнил, что слышал, будто парень играет рок на местном радио и еще ему вроде бы попадалась рекламная листовка, извещающая о том, что Мэтт в День святого Патрика выступает в цветочном магазине.

— Да, — буркнул парень и уткнулся носом в кулек с сандвичем, с которым справлялся с видимым трудом. Но Мэтт не сдавался, и Бэр не сомневался, что он своего добьется. Однако парень прервал занятие и спросил:

— Будете что-нибудь есть?

— Нет. — Бэр отказался не потому, что не любил здешней еды, но, устроившись на стуле, почувствовал запах мокрой швабры, и это не прибавило ему аппетита. Но запах шел не от пола.

— Доедай, я подожду.

Но Макмерфи все-таки прервал процесс — завернул остатки сандвича в бумагу, сделал глоток содовой и рыгнул.

— Потом. — По его виду было заметно, что он нервничал.

— Так ты знаешь нечто такое, что может представлять для меня определенный интерес?

— Я много чего знаю, — в голосе Мэтта зазвенела неподдельная гордость. — И об экстази, и о кокаине, и о травке.

— Это не для меня. А о «гороховой» лотерее, может, что-нибудь знаешь?

— По правде сказать, ничего. Но мне знаком парень, работающий водном из таких домов. И он утверждает, что был свидетелем какой-то разборки. Если только это не пьяный треп.

— Что за разборка? — поинтересовался Бэр.

— Не знаю.

— Кто этот парень?

— Сомневаюсь, стоит ли мне говорить, — поморщился Макмерфи. — Этот парень может в два счета меня раздавить. — Мэтт явно нервничал. Глаза, словно несколько дней назад подведенные черным карандашом, бегали из стороны в сторону. На нем был пыльный костюм поверх красного жилета, из-под которого виднелась черная рубашка с расстегнутым воротом. На шее — кельтский крест на сыромятном ремешке. Наряд щеголя, для него это было, видимо, естественно. Однако в данный момент Мэтт имел весьма помятый вид. Его костюм выглядел так, будто он спад в нем во время долгой поездки в двуколке.

— Как же нам поступить? — спросил Бэр. — Ты как бы случайно о нем обмолвился, я как бы случайно его встретил, и ты тут вовсе ни при чем?

— Нет. — Мэтт пососал соломинку, но содовая кончилась, и он покосился в сторону раздаточного автомата. — Так не пойдет. Но дядя попросил вам помочь. Пожалуй, я повидаюсь с тем парнем, спрошу у него, захочет он что-нибудь рассказывать или нет, а затем вам позвоню.

— Хорошо, — согласился Бэр. — На этом и остановимся. Предложи ему денег.

— У меня нет денег, — насупился Макмерфи.

— Я не сказал — дай. Предложи, если он согласится со мной поговорить. Я ему немного заплачу, если от его сведений будет какой-нибудь толк.

— Тогда ладно, — успокоился Мэтт. — Тогда все в порядке.

Бэр, опасаясь, что их беседа кончилась как-то неопределенно, протянул визитную карточку:

— Позвони, как только твой парень дозреет до разговора со мной.