А тем временем в квартире у Лизы вечеринка была в полном разгаре. Потому-то Корали и решила сбежать оттуда и отправиться на поиски своего недавно обретенного брата. Дело в том, что к ним в гости должны были явиться двое молодых людей, которых Корали терпеть не могла и не хотела иметь с ними ничего общего.

Того из них, кто был постарше, звали Айвор Кавано, высокий, представительный, с очень грубыми, развязными манерами и страстный игрок, он ухаживал за Лизой. А младший был его племянником — Эррол Хант, молодой парень с набрякшими мешками под глазами, имевший пристрастие к спиртному. Вот уже несколько недель он бесстыдно преследовал Корали. Видимо, Лиза решила устроить так, чтобы дядя женился на ней, а племянник — на ее дочери. Но девушка была не в восторге от такой перспективы. Несколько дней назад Лиза открыто заявила ей о своих планах, упирая на то, что эти двое сказочно богаты.

Эррола Ханта никак нельзя было назвать симпатичным. Он почему-то решил, что Корали — он называл ее Коринна — принадлежит ему целиком и полностью, и наглыми ухаживаниями отвадил от нее всех старых друзей. Хвастливый, самоуверенный, он относился к ней свысока, но когда страдал после очередного запоя, начинал подлизываться, ныл и хныкал, требуя ее сочувствия, как избалованный ребенок, который хочет, чтобы его утешили и приласкали.

Поначалу все это даже забавляло ее, но скоро она начала понимать, что оба просто используют Лизу, выклянчивая у той деньги на покрытие долгов. Они постоянно просили в долг, забывали отдавать, и скоро Корали это надоело. Днем они с матерью почти разругались по этому поводу.

— Если ты выйдешь за Айвора, я знать тебя не хочу, — заявила она Лизе.

Та задумчиво смотрела на дочь, прищурив глаза.

— А почему бы тебе не выйти замуж за его племянника? — спросила она с нескрываемой издевкой.

— Вот еще! Ни за что! — ответила Корали, вздернув подбородок. — Я найду применение своим деньгам получше, в отличие от тебя. Эти двое — типичные аферисты.

— Какая ерунда! — отрезала Лиза, окинув ее холодным взглядом, всем видом выражая презрение. — Айвор богатейший человек! Ты даже представить себе не можешь, сколько у него денег.

— Ах вот как? — пошла в наступление девушка. — Почему же тогда он у тебя постоянно занимает? Почему все время проводит в игорных клубах, а деньги на это берет у тебя?

— Ну и что! Девочка, ты ничего не смыслишь в финансах. Это же долги чести, которые нужно отдать немедля. Он расплатится сразу же, как только его заграничная компания поправит дела. И вообще, мне не нравится, что ты так неуважительно отзываешься о моих лучших друзьях.

— Очень интересно! — нагло заявила дочь. — Не знаю, почему ты сбежала от моего отца, но твой второй выбор был явно неудачен. Нет, я вообще не могу понять, что ты нашла в этом очкастом орангутанге. Он бессовестно льстит тебе, вот и все. По-моему, с замужеством ты уже наигралась достаточно. Кстати сказать, сначала тебе надо еще развестись со вторым мужем. В общем, так — если ты еще раз заговоришь на эту тему, ты меня больше не увидишь, поняла? Я не хочу, чтобы очередной проходимец-отчим наживался на моем кошельке. И кстати, тебе я тоже больше не буду давать денег — по крайней мере, на этих двух обормотов.

Лиза снова прищурилась, но на этот раз в ее глазах мелькнула тревога. Впрочем, не прошло и двух дней, как она явилась в банк и сказала клерку, что ее дочь просит перевести на ее счет несколько сот долларов. Она знала, что Коринна совсем не следит за состоянием своего счета. Отец положил все деньги на особый счет на ее имя, который вступал в силу с тех пор, как ей исполнится восемнадцать лет, так что Корали только недавно начала распоряжаться деньгами. Лиза мечтала, что так будет продолжаться и дальше и дочь не станет проверять, сколько снято с ее счета, по крайней мере до тех пор, пока Лиза не выйдет замуж.

— Осторожнее, змееныш, — сказала она дочери. — Ты можешь в один прекрасный день зайти слишком далеко в своих любезностях.

— Вот как, а ты что же? — вспылила Корали.

— А что я? Я что, должна отчитываться перед тобой?

— Очень жаль, что ты ни перед кем не отвечала, — сказала девушка. — А теперь еще этот придурок привязался, с которым ты еще намучаешься!

— Ты ответишь за свои слова. У этого «придурка», как ты его называешь, между прочим, есть племянник, в несколько раз богаче его самого! Так что ты никак не можешь упустить его, дорогая.

— Не могу? Ах вот как! Еще как могу! — выкрикнула Корали и ушла к себе в комнату, хлопнув дверью и заперевшись на ключ.

Через час после этого разговора она осторожно, бесшумно выбралась из квартиры, пока мать у себя переодевалась к ужину. И отправилась на поиски брата, злая, взбешенная, как никогда. Утром ей прислали по почте отчет из банка, и она поняла, что Лиза потихоньку брала ее деньги. Все это раскрыло ей глаза. Прежний опыт подсказывал, что если Лиза залезла на ее банковский счет, значит, у нее что-то на уме или она наделала долги, о которых не хотела говорить дочери. Скорее всего, она сильно проигралась в рулетку. Бывало, что какой-нибудь очередной поклонник просил у нее в долг. Корали взбунтовалась и решила вступить в борьбу за свои права. Она была совсем одна, у нее не было никого, с кем можно посоветоваться, найти убежище и утешение. И она решила разыскать брата, хотя плохо знала его и еще меньше понимала.

По дороге она собиралась заехать в банк, снять все деньги со счета и положить их туда, где Лиза не сможет их достать. Теперь она достаточно взрослая, может сама заниматься своими делами и твердо намеревалась так и поступать. Вот почему ей так срочно нужно было увидеться с братом.

Но события складывались так, что она скоро забыла, зачем его искала, и, оказавшись в новом, незнакомом обществе, следила за происходящим со все возрастающим интересом.

Помимо всего прочего, так поразившего ее в этот вечер, пожалуй, самое сильное впечатление на нее произвел Брюс. Она исподтишка рассматривала его — в этом деле она была мастер — и невольно сравнивала Брюса с Эрролом Хантом. Тяжелые темные мешки под маленькими наглыми глазками Эррола, толстые чувственные губы были еще отвратительнее по сравнению с чистым, открытым лицом Брюса Карбери, его темными, широко расставленными глазами. Густые медные волосы, твердые очертания рта и подбородка — все говорило о человеке умном, с убеждениями и самообладанием. Корали было приятно смотреть на него. В нем не чувствовалось избалованности или самовлюбленности — напротив, Брюс был воплощением честности и искренности. Думая о браке с Эрролом, к чему так настойчиво толкала ее мать, она вздрагивала от отвращения с головы до ног. Но если она будет продолжать жить как сейчас и Лиза не передумает выходить за Айвора, тогда у нее просто не будет выхода — ей придется стать женой Эррола хотя бы для того, чтобы избавиться от Лизы. А если дело так пойдет и дальше, скоро денег у нее совсем не останется, так же как и у матери. Судя по словам Дана, отец после смерти не оставил ей никакого наследства.

В общем, Корали нужно было как следует расспросить брата, чтобы понять, какие у нее перспективы на будущее.

Предположим, отец умер в бедности и ничего ей не оставил. Предположим, Лиза окончательно потеряет голову и выйдет за Айвора и тому каким-то образом удастся прибрать к рукам деньги отца Корали, которые он положил на ее имя. Что ей тогда делать? Господи! Тогда остается искать работу, как заурядной бедной девушке, а Лиза этого ни за что не позволит! Что ж, значит, придется уйти от Лизы, если нет другого выхода. Она не останется под влиянием этих проходимцев — Айвора с племянником!

Все это Корали обдумывала, пока ехала к брату. Она не собиралась говорить ему все. Она еще не настолько ему доверяла, чтобы посвящать в такие личные дела.

Но собрание разогнало все эти мысли. Корали шла по вечерней прохладной улице и прислушивалась к своим ощущениям. Ей казалось, что она побывала на краю какого-то небесного мира и теперь вдруг снова опустилась на землю. Было уже поздно. Они шли в гости к пианистке, а потом ей надо возвращаться домой. Значит, Дану придется поехать с ней. Но куда? Домой нельзя. Квартира у них большая, но сегодня там нигде нельзя будет спокойно поговорить. Всюду будут гости. Вечером к ним почти всегда кто-нибудь приходил или они сами шли куда-нибудь, и даже в их отсутствие к ним могли зайти знакомые, выпить, покурить. Нет, туда вести Дана нельзя. Ему там наверняка не понравится, так же как он думал, что ей не понравится их собрание.

А ведь на самом деле собрание оказалось хоть и странным, но потрясающе интересным, теперь она хоть немного начала понимать брата и была уверена, что ему не место там, где люди пьют и курят... Она представила, в каком состоянии будет к этому времени Айвор. А этот кошмарный Эррол Хант! Нельзя позволить, чтобы эти два хлыща встретились с ее замечательным, удивительным братом. Это будет для него оскорбительно. Подумать только, какая перемена произошла с ней! Она уже называла про себя брата замечательным!

А этот парень, который сейчас шагает рядом с ней, вежливо стараясь попасть в ногу, и поглядывает на нее сверху вниз чистыми карими глазами из-под буйных, кудрявых огненно-рыжих волос — он тоже замечательный.

О, она не стала бы бояться ни Айвора, ни Эррола Ханта, если бы такой человек был рядом! Брюс сильный, в нем чувствовалась жизненная энергия. Она понимала, что он не даст ей попасть в беду, если будет рядом. А Эррол!.. При мысли о нем Корали содрогнулась от отвращения. В этот момент Брюс ласково положил свою ладонь в перчатке на ее плечо.

— Тебе холодно? — спросил он заботливо. — Действительно, ветер довольно резкий, особенно после теплого помещения. В переполненном зале всегда бывает душновато, и когда потом выходишь на улицу — как-то не по себе.

— О нет, мне не холодно, — сказала Корали, беря его под руку. — А вздрогнула я потому, что подумала о неприятном. Здесь все кажутся такими счастливыми. А я вот совсем несчастлива. Они тоже не были бы такими довольными, если бы им пришлось столкнуться с моими проблемами.

— Может быть, тебе просто трудно пока понять причину их радости, — заметил Брюс с ноткой нежности в голосе.

Она озадаченно подняла на него глаза.

— Ты, видимо, не знаешь Христа, которого знают они, — мягко продолжил он. — Понимаешь, они ведь из-за этого так радуются, а не из-за житейских обстоятельств. Смотри — они смеются, улыбаются, но не потому, что у них роскошные дома, богатые друзья, много денег, и даже не потому, что у них все получается, как они хотят. Нет, вовсе не поэтому. Они так счастливы из-за того, что уверовали в Иисуса Христа и теперь знают, что Он — Спаситель мира, а их грехи прощены. Поэтому они живут и ликуют в вечности, а не в том маленьком жизненном пространстве, где оказались волей судьбы.

— Ах! — слабо выдохнула Корали. — Нет, я об этом ничего не знаю, ты прав. А ты веришь в то, что говорили на собрании? Ты так пел, как будто для тебя все это очень важно, но я подумала, может, ты просто так выразительно поешь, а на самом деле так не думаешь.

— Нет, почему же, я тоже так думаю. Для меня каждое слово этого гимна наполнено смыслом. Я пришел к Господу несколько лет назад, меня привел к Нему твой брат. С той поры я стал счастлив, потому что понимаю — впереди меня ждет вечность вместе с Ним и с дорогими мне людьми, которые тоже любят Его.

— И ты все время теперь так живешь? Неужели тебе иногда не хочется отойти от этого, забыть и жить так, как живут остальные?

— Разумеется, я не безупречен, если ты это имеешь в виду. Но забыть этого совсем я не могу. Я все время помню о Господе, как я, например, не могу забыть о своих друзьях. Когда ты все время с Господом в мыслях, тогда каждое мгновение становится насыщено Им, и если отклонишься от пути, начинаешь горевать и просить у Него прощения.

— И ты никогда-никогда не пьешь? — вдруг спросила Корали.

— Никогда!

— Потому что, если выпьешь, можешь забыть своего Господа, да? Потому что, когда выпьешь, сам не знаешь, о чем думаешь.

Он бросил на нее печальный взгляд.

— Если бы ты знала и любила Иисуса Христа, тебе не захотелось бы напиваться. Ни за что на свете не захотелось бы потерять ощущение близости и присутствия Бога.

Она на минуту задумалась над его словами.

— Да, правда, мне ведь на самом деле никогда не хотелось напиваться, а потом делать всякие глупости, но, с другой стороны, когда все вокруг тебя пьют, что остается?

— Как что — делать наоборот! Почему ты сама должна совершать глупости, если все вокруг так делают? Тем более, что так поступают далеко не все. Очень много людей, которые не притрагиваются к спиртному.

Она задумчиво возвела на него глаза:

— А мой отец, наверное, тоже никогда не пил.

— Уверен, что нет. Он был замечательный человек.

— Может быть, если бы меня воспитывал он, мне и в голову не пришло бы пить.

— Без сомнения.

— А ты его знал?

— Да, немного. Знал и очень им восхищался.

— Ну хорошо, а раз я не им воспитана, что же мне делать?

— Ты можешь поступать так, как поступала бы, если бы он тебя воспитал, но, конечно, если ты сама этого хочешь. Правда ведь?

— Легко говорить! А что скажут люди, если я буду так делать?

— А тебе это так важно?

— О! Конечно, а как же? Меня же не поймут, со мной перестанут общаться.

— Да? А когда ты напиваешься, они разве лучше себя ведут? Подумай сама. А может, тебе нравится, как они себя ведут, когда навеселе.

— Нет, не нравится. Поэтому я и пью, иначе их невозможно выносить.

— И тем не менее ты причисляешь себя к этим людям, считаешь их своим кругом. Мне это непонятно.

— Странно, да? — Минуту Корали помолчала, потом, пожав плечиками, легкомысленно сказала: — А впрочем, что толку? Раньше я жила так же, как и все мое окружение. Но я ведь могу идти новым путем и жить по-другому.

— И ты не будешь одна, поверь мне. Стоит тебе только встать на путь исправления, и с тобой всегда будет рядом некто, кто станет помогать и направлять тебя.

— Кто это?

— Господь Иисус. Если ты однажды поймешь, что Он твой Спаситель, и примешь Его, Он тебя никогда не оставит.

— Все это как-то странно, — задумчиво протянула девушка. — Ему наверняка не понравятся мои друзья. Нет, я должна их бросить. Надо уйти от них насовсем, — решительно заключила она.

— Да, возможно, так тебе и предстоит сделать, — серьезно и торжественно сказал Брюс. — Он говорил, что мы должны избегать нечестивцев, должны отделиться от них.

При этих словах Корали охватил страх.

— Но я не знаю, как мне это сделать, — сказала она. — Лиза ни за что не позволит мне уйти. Кроме того, мне кажется, она может присвоить себе мои деньги.

— Знаешь, это все не важно. Если ты решишь идти путем, который ведет к Богу, Он сам устроит все как надо. Но тебе, возможно, придется пережить немало трудностей. Зато в душе у тебя всегда будут мир и покой, если ты примешь Его. Тебе ведь не надо сразу преодолевать весь путь, а идти постепенно, шаг за шагом. И первый, самый главный шаг — осознать, что Он — твой Спаситель.

Она отчаянно замотала головой:

— Нет, нет, я не знаю, как это сделать.

— Любой из тех молодых христиан, которые были сегодня на собрании, мог бы тебе это рассказать. Слово Божье об этом очень ясно говорит.

— А ты мне можешь подсказывать, что делать, — иногда? — спросила Корали неуверенно. — Не буду обещать, что исправлюсь совершенно, но мне хотелось бы попробовать.

— Да, буду рад помочь, чем смогу, — живо откликнулся Брюс.

Скоро вся компания остановилась перед большим старомодным домом, в котором жили Шенноны, и их разговор прервался.

— Хорошо. Договорились. Назначим время, и я закидаю вас вопросами.

— О, сегодня вечером я буду молиться, чтобы это случилось, — улыбнулся Брюс.

Они вошли в дом вслед за остальными. К их приходу глава семейства уже развел огонь в камине, и дрова уже весело потрескивали. Мать Шеннонов тоже была здесь, и все дети, уже закончившие делать домашние задания. В гостиной стояло пианино, и Валери села к нему, но, к удивлению Корали, заиграла что-то совсем не похожее на джаз. Если бы она сейчас была в своей компании, все тут же кинулись бы танцевать, но эти странные молодые люди, казалось, даже не думали об этом.

Корали, после того как ее представили хозяевам, села и стала осматриваться. Ее привлекало нежное, доброе лицо женщины, матери всех этих детей; и она не могла бы представить себе Лизу на ее месте. Какой солнечный у нее взгляд, как полон он искренней, теплой любви! Лиза была совсем не такая. На ее лице, казалось, надета стальная маска, особенно когда она бывала чем-то недовольна, например как в то утро, когда пришел Дан. Лиза очень жесткая, слишком эгоистичная и холодная, чтобы быть матерью таких малышей. Конечно, она очень красивая, но красота часто делает людей черствыми и самолюбивыми. Родилась ли Лиза такой или сама все сделала для того, чтобы воспитать в себе эту твердость и хищность, всегда настаивая на том, что хотела?

Корали размышляла над этим, когда мистер Шеннон вошел в гостиную с новой охапкой дров для камина, и тут Кирк и Кендалл разом вскочили, выхватили у него из рук дрова и усадили отца поближе к огню. Она с удивлением наблюдала, какой бывает настоящая любящая семья, где все заботятся друг о друге, и ей стало завидно. Она рассматривала выразительное лицо их отца, который с искренним интересом следил за молодежью. Как приятно, должно быть, жить в этом теплом добром доме, с такими родителями. Ну почему Лиза не такая, как эта удивительная женщина, которая просто живет в своем доме, растит детей и дарит всем радость?

Терла и Лейт вошли в комнату, неся тарелки с блинчиками и большое блюдо с пирогом. Потом внесли огромный поднос, на котором стояли бокалы с лимонадом. Как сразу стало весело! Никто не просил ничего крепче лимонада, да в этом не было нужды! Никто не курил, ни один! Это было просто невероятно! Неужели никто из них на самом деле не курит?

Нора задремала, свернувшись калачиком на полу возле матери и положив голову ей на колени. Мать нежно обнимала ее одной рукой за плечи. До чего хорошо быть маленькой, жить в такой заботе и любви! Интересно, каково это — вырасти в такой атмосфере?

Все упросили Дана еще спеть, потом запели хором. Начали с шотландских песен, о чем просила бабушка, — она тоже приковыляла из своей комнаты и сидела в кресле-качалке около камина. Потом отцу захотелось услышать ирландские напевы. И постепенно дело снова закончилось теми же гимнами, что звучали на собрании.

Только для Корали они не были привычными — для нее все было настолько новым, что она даже не поняла, что это гимны, пока не услышала слова про Господа, и тогда уже догадалась.

Около полуночи все стали прощаться. Корали с горечью оглянулась на гостеприимный дом, когда они с Брюсом и Даном снова оказались на темной улице.

— Хорошо у них, да? — спросил Брюс, пока они ждали Дана, задержавшегося с Валери, чтобы найти какую-то песню, которую он обещал выучить.

— Да, — вздохнула Корали, — совсем не похоже на мой дом. Ты даже не представляешь, насколько тут все по-другому!

— Конечно, ведь в каждом доме все по-своему, — ответил Брюс, осторожно подбирая слова. — И твой дом тоже не такой, как другие.

— О да, еще как! — вздохнула девушка.

— Но знаешь — Господь способен создать красоту и мир всюду, где Он пребывает, — сказал Брюс, улыбнувшись.

— Попробовал бы Он создать такое у нас! — горестно покачала головой девушка. — Там скорее место дьяволу.

— Да, этот всюду свой нос сует, старается напакостить, но он ведь не сравнится по силе с Богом. А пусть Христос войдет в твой дом через тебя, и ты увидишь, как все сразу изменится. Он ведь может спасти даже самых отчаянных.

Дан сбежал к ним по лестнице, и разговор замолк. Корали шла между ними, прислушиваясь к негромкой беседе, которая касалась мира, совсем ей незнакомого. Временами она ловила на лице брата выражение, которое, она знала, могло бы быть и у нее, обладай она тем же знанием и той же гармонией, как он. Изредка Корали бросала украдкой взгляд на его приятеля. Тот шел без шляпы, рыжие волосы сияли темной медью при свете звезд. Ей нравилась его улыбка, то, как он быстро вскидывал глаза в ответ на какое-нибудь замечание Дана, ей нравилось, как густые волосы рыжей волной падали на чистый широкий лоб.

Когда они подходили к ее дому, Корали подумала о разнице между этими людьми и Эрролом, который наверняка сейчас у них — с опухшим лицом, маленькими тусклыми глазками, дурашливыми и пьяными манерами. Сейчас она придет — и увидит их всех, они набросятся на нее, станут спрашивать, где она была, и, если она отважится сказать, что была на молитве в миссионерском доме, станут насмехаться и издеваться над ней — да они просто не поверят!

Ей не хотелось никого из них видеть. Она потихоньку проберется на кухню, потом по черной лестнице к себе в комнату, запрется там ото всех и будет сидеть одна. Ей невыносимо сейчас видеть пьяных, разнузданных гостей. Корали хотелось сохранить в себе чудесное впечатление от того славного, приветливого дома. Она хотела лечь спать и чтобы свет звезд вливался в окно вместе с прохладным ночным воздухом, хотелось прочесть этот чудесный, необыкновенный вечер, как книгу, чтобы навсегда запомнить его таким. Чтобы знать, что это был не сон, не фантазия, что все это происходило с ней на самом деле.

Она не станет включать у себя свет, разденется в темноте, ляжет в постель и медленно, подробно будет перебирать в памяти весь вечер: лица, события, разговоры. Будет вспоминать лицо человека, который шагал с ней рядом и так нежно смотрел на нее, когда они разговаривали. Она станет рассматривать каждую его черточку так, как не посмела бы в реальности, иначе он догадался бы, о чем она думает и какое сильное он произвел на нее впечатление. Корали хотелось все это хорошенько обдумать. Услышать снова голос брата, поющего странные, трогательные слова гимна, подумать о девушке, что аккомпанировала ему. Какая она славная и вместе с тем сильная! Ей хотелось бы поближе узнать эту девушку, но вряд ли будет такая возможность...

Нет, Корали совсем не могла окунаться в ту оргию, которую устроила Лиза, по крайней мере не сейчас. Ей хотелось побыть наедине с собой.

Поэтому когда они подошли к ее подъезду, Корали решительно сказала:

— Ты со мной не ходи, — обратилась она к Дану. — У Лизы сейчас гости, и тебе там нечего делать.

По быстрому тревожному взгляду, каким обменялись приятели, девушка поняла, что они за нее беспокоятся.

— А ты как же? — спросил Дан, пристально глядя в ее милое лицо.

— Не знаю, — ответила Корали с непроницаемым видом. — В принципе, я к этому привыкла. Но не волнуйся, сегодня я туда не пойду. Я пройду по черной лестнице, и никто не узнает, что я вернулась. Я хочу остаться одна и все как следует обдумать и понять, что для меня важнее.

Она неожиданно повернулась к ним, лукаво усмехнулась и послала воздушный поцелуй кончиками пальцев.

— А мы... можем тебе как-то помочь? — спросил Дан, мрачно глядя наверх, на освещенные окна ее квартиры.

— Да, — вмешался Брюс. — Давай мы поднимемся вместе с тобой.

— Нет, нет, ни за что! — воскликнула Корали. — Тогда на меня все накинутся, и мне придется несладко. Я просто проскользну по лестнице, и все будет в порядке. Спокойной ночи! До скорой встречи! — Она повернулась было уйти и вдруг снова обернулась. — Ах да, я забыла. Лиза хотела с тобой встретиться, Дан. Наверное, у нее к тебе какое-то дело. Она не сказала зачем. Лучше утром, только не раньше одиннадцати. Вот, кстати, зачем я к тебе приходила — сказать об этом.

— Правда — ты же говорила, что хочешь со мной поговорить, — вспомнил Дан. — Но мы можем пойти поговорить в парк, как в прошлый раз, — предложил он. — Прости, я совсем забыл.

— Ничего, — сказала девушка. — На сегодня хватит. Сегодня был такой удивительный вечер, может быть, другого такого уже не будет. Прощай!

Она быстро исчезла за дверью. Дан хотел было пойти за ней, подергал ручку, но дверь была заперта изнутри на засов. Потоптавшись на пороге, друзья наконец медленно направились к своему дому.