***
Опять повторился мой стремительный полет в туманный Элизиум, или куда там еще меня можно занести. Страха не было, только любопытство. Снова меня охватило ощущение покоя и умиротворенности. Клубящийся туман медленно и величаво струился мимо меня, словно призывал отрешиться от любых мыслей и раствориться в нем. Словно удостоверившись в несбыточности такой надежды, туман создал размытое изображение чего-то очень знакомого. Постепенно четкость усиливалась, как на проявляемой фотографии. Я находился внутри квартиры из прежней жизни. Все на месте: любимые фотообои, телик-плазма, компьютер, силовой тренажер. За холостяцкими окнами с одними только шторами шумело слегка сумасшедшее московское лето.
Мои эмоции зашкаливали, метались в амплитуде от радостной надежды до печальной обреченности. Попробовал себя ущипнуть - конечностей не обнаружил. Я сам лишь туманная тень. Поэтому здесь не было зеркал, даже самых маленьких. Уныло побрел в другую комнату, где ожидалась спаленка с сопутствующей меблировкой. Обнаружилось нечто... Воланд со своей пятидесятой квартирой отдыхает. Там раскинулось пространство, забитое стеллажами с папками. При ближайшем рассмотрении папки оказались брикетами из спрессованного тумана.
Мой хранитель вынырнул из одного из проемов и радостно поприветствовал меня.
- Как впечатления от пребывания в новом носителе? - спрашивает, невинно улыбаясь.
- Порой хочется убить этого идиота. Только куда потом деваться? - признаюсь с печальными интонациями.
- Не вздумай! Скатишься на много уровней вниз. И мне карьеру загубишь, - перепугался хранитель, но потом улыбнулся и произнес, взмахнув рукой вокруг себя, - Это все - для тебя.
- Что мне со всем этим делать? - недоумеваю я.
- Обещал тебе создать массив информации по прожитым жизням - принимай работу. Все распределено по отраслям знаний. Хочешь овладеть знаниями по высшей математике твоего времени, вот тебе целый стеллаж эпизодов из жизней ученых. Хочешь овладеть приемами единоборств, есть все от глубокой древности до современных техник. Ты, Миха, теперь потенциальный супермен. Вот только летать не сможешь, пока ангельские регалии не заслужишь.
- Слушай! Вопрос можно? А почему мы спокойно распоряжаемся пашкиной жизнью? Разве у него нет своего хранителя?
- Эта личность находится на самом низшем уровне. Она только создается. По аналогии с мальками у живородящих рыб - кто выживет из многих тысяч особей, тот и продолжит свое восхождение. Хранители сами подбирают себе личностей, как тренера - игроков. Иногда случается, что личность остается без опеки, как в случае с Пашкой. Становится лузером, деградирует, превращается в закуску для паразитов.
- В пашкином теле есть паразиты? - с ужасом поинтересовался.
- Энергоинформационные, - немного недовольно пояснил хранитель, - Они могут поменять суть личности. Сделать ее склонной к жестокости, к убийствам. Я нарушаю кодекс хранителя, рассказывая тебе про это.
- Извини! А я на каком уровне нахожусь?
- Ты? Если использовать хоккейную аналогию, то в высшей лиге. Ты - моя удача в моей карьере.
- Приятно слышать! А что насчет перехода в другой носитель?
- Я еще не выяснил. Чтобы уйти, нужна смерть носителя. На такое мы с тобой пойти не имеем права. Если носитель прекратит жизнь естественно, тогда другое дело. Ладно, не переживай! Я выясняю пределы твоих возможностей, правила и исключения. А сейчас ты можешь загрузить в себя тот массив знаний, какой тебе может пригодиться в ближайшее время.
Подумав, я попросил подготовить сведения по всем школьным предметам и еще добавить массив знаний по шахматам. Хранитель предупредил, что сразу большой объем информации в моей физической памяти инициировать будет сложно, возможны неожиданные осложнения. Я решаю рискнуть. Уже пора перемещаться обратно в пацанье тело. Придется возвращаться в грязь чикиной неустроенности и брать все дела в свои руки.
***
Очнулся в спящем тельце Чики и сдуру сразу же начал инициацию заложенных программ. Сначала ничего не чувствовалось, только нарастающею тяжесть в голове и жар в теле. Разделся до трусов, но жар нарастал. Голова болела адски. Все тело ломило, словно на нем проводились ралли на асфальтовых катках. От сильной боли я заорал. Внезапно стало так крутить, что свалился с выступа на пол камеры. Вырвало всего наизнанку. Тело содрогалось в немыслимой пляске. Изо рта хлестала дурно пахнущая масса. Из заднего отверстия тоже произошло... это самое. Катастрофа!
Не помню, сколько времени продолжались конвульсии, но когда пришел в себя, Кеша тоже очнулся и навонял, вернее, наложил в штаны со страху. Добавил, гад, красок в полотно. Кругом блевотина и каки. От моего оранья дверь в камеру открыли быстро. В коридоре стояли младший литеха и сержант. У Леонида глаза вылезли из орбит, когда он увидел габаритного обосравшегося мужчину и щуплого обосравшегося меня на его фоне.
- Спасибо вам, товарисч, за прекрасную ночь в вашем борделе. Я его разрекламирую. Повалят клиенты..., - с трудом выговорил хмурому Леониду.
Тот отмолчался и приказал сержанту отвести меня и Кешу в душ. Стояли потом оба под теплыми струйками воды, смывая ночные впечатления. Мой несостоявшийся сексуальный партнер опасливо косился на меня. Не понимал, как я смог его вырубить. Я и сам удивлялся, учитывая разницу в габаритах. Наверное, со страху так вышло. Помылись, поинтересовался у сержанта своей дальнейшей судьбой. Оказалось, я свободен. Оделся, прошел мимо дежурки и увидел за стеклом младшого.
- А где Виктор Алексеевич, - спросил, - Надо бы с ним на прощание почеломкаться, пообниматься. Поблагодарить за воспитание малолетнего пацана мужицким хером.
Леонид поднял на меня глаза и сказал:
- Ты, пацан, сам виноват. Зачем злил капитана? И про приводы не забывай. На колонию вполне хватит.
- Это не дает вам право подвергать насилию малолетку. А вам с капитаном за это много чего может состояться. Теперь слушай меня внимательно. Проведете расследование кражи вещей из моей квартиры как положено. Это раз. Оформляете того типа Кешу по статье за сексуальное домогательство к несовершеннолетнему. Это два. И пусть он вас проклянет. Ведь вы ему совсем другое обещали, - проговорил, из-за всех сил держа грубоватый тон голоса, боясь сорваться на пионерский дискант, - Если я не увижу этих действий, то буду в глубокой печали. Чао, бамбино!
Вот они козлы. Я так и не выспался. Время - пять утра. Из этого поселка до моего городка километров шесть по дороге. Решил дождаться автобуса в круглосуточном станционном кафе. Но туда не пустили. Фигуристая буфетчица с прической-башней заявила, что я не в меру вонюч, хотя в кафе все равно никого не было. Я попытался состроить обаятельную мордаху, но амбре пересилило. Ничего не понимаю. Откуда эта напасть? Осмотрел себя всего. Вдруг чего-либо прилепилось. Нашлось большое пятно на куртке сзади. Походил по пустынной площади, пронизываемой холодным ветром, напевая:
- Вот такое я гавно. Это знают все давно...
Потом пришла идея постираться в сугробе. Обошел станционные пристройки в поисках хорошего сугроба. Вышел к путям. Снял куртку и стал натирать ее снегом. Моя идея сработала. Запах уменьшился почти до неуловимого. Я даже протестировался у фигуристой тетки. Отчаянно улыбаясь, попросил меня обнюхать. Услышав в ответ сакраментальное:
- А больше тебе ничего не нужно?
Какие же советские люди... малообщительные. А еще коммунизм строят, в космос летают...
Автобус вез одного меня. Шофер оказался понятливым молодым парнем из Балабино. Звали его - Серегой. Мы с ним перезнакомились, разговорились. Я рассказал о своих приключениях в милиции. Он тоже, оказывается, попадал туда по пьяни. Сходя на своей остановке, зубом клялся, что долг верну. Серега махал рукой и ухахатывался.
Еще только начало седьмого. Решил провести пару часиков в подвале. Еще на подходе к двери слышался могучий рык Перлика. Вот гад мелкий, снова там затесался. Хотя чего я на него наезжаю. Вдруг я тоже храплю? Включил музон на какой-то советской радиостанции. Вы граждане как знаете, но такое слушать можно только под наркозом. Кто из советских граждан заказывает такую хрень? Какой-то хор дурищ визгливыми голосами насиловали мои уши. Меня теперь пацаны точно убьют - сбил настройки на западные станции. Скучно! Как время убить? Может быть, выпустить Чику на волю, а самому расслабиться?
Странно, он что там, умер? Память пацана я читаю, а рефлексы не ощущаются. Может, у парня стресс, или он чего-то там понял? Не зря он о нечистой силе говорил. Жаль, что не хочет управлять своим телом. Со своей матерью кто будет встречаться? Ладно, не хочет, не надо. Мне тоже не надо.
Не заметил, как уснул. Очнулся, когда Чика стоял перед дверью своей квартиры и звонил. Не дождавшись ответа, принялся барабанить в дверь. Вышла Таисия Степановна и обрадованно спросила:
- Ну как, Паша, отпустили тебя?
- А кому я нахер нужен? - грубо высказался пацан, - Мать дверь вон не открывает и ключи потеряны.
- Вот твои ключи. А мать в больнице... Я же тебе вчера говорила.
- Здрасьте, - с иронией протянул Чика, - Я впервые про это слышу.
Взяв ключи и бумаги из рук обалдевшей старушки, он открыл дверь и молча скрылся в квартире. Старушка не успела еще закрыть дверь, когда Чика вылетел на площадку и завопил:
- Нас ограбили!
Старушка со словами:
- Не звони мне больше!
Шустро скрылась за своей дверью. Проводив ее взглядом, пацан спустился на этаж ниже и позвонил в дверь Алевтине.
- Чего тебе еще надо, сволочь? - высунулась сонная женская морда.
- Тетя Аля, нас ограбили... - начал было говорить Чика и получил плевок из-за двери.
- Вот сука толстомордая! Попробуй только припереться к нам. Спущу вниз головой с этажа! - вне себя от ярости орал подросток в запертую дверь.
Пнув несколько раз дверь ногой, потопал к себе домой. Вынесли все вещи подчистую. В туалете не было даже полотенца. На кухне не осталось ни одной ложки, или вилки. Даже портфель забрали, вытряхнув учебники на пол кухни. Чика бродил по квартире в отупении, не зная, что делать.
Раздался звонок в дверь, друг зашел за ним в школу.
- Ты, Медик, чего-то зачастил в школу. В отличники выбиваешься, или батин ремень очень уважаешь? - подколол его Пашка.
- Чика, я иногда тебя не понимаю. То ты - хороший и умный, а то дуб дубом, - ответствовал Вовка.
- Чего-то ты уж больно разговорился..., - зло ответил Чика и добавил, - У меня вообще не тема идти в эту школу. Во-первых, ограбили. Даже гитару сп...ли. Во-вторых, мать в больницу загремела. Какая тут учеба?
- Ограбили! - почему-то обрадовался Вовка, - Тут у вас кроме грязи и взять то нечего.
- Поговори у меня! - внезапно разозлился Чика.
- Прости, Чика. Случайно брякнул, - внезапно посерьезнел пацан, - Тебя сегодня после школы батя к нам домой приглашает. Будем мои пятерки обмывать. Торт будет, лимонад, мать чего-нибудь сготовит.
- Странный твой батя какой-то. То с ремнем наскакивает, а то зазывает. Не пойду я, боязно.
- Как знаешь! Тогда я пошел? - Вовка заметно огорчился.
Я вспомнил, что не смогу без денег добраться до дяди. Надо их где-нибудь стрельнуть. Вылез на первый план и спросил:
- Медь, у тебя сорока копеек не найдется? Мне надо к дяде в Березовую Рощу съездить.
- Мне сегодня велели домой обедать приходить. Ни копейки нет. Вчера все потратил, - огорченно сообщил друг.
Подумав, решил тоже сходить в школу. По телику все равно по утрам дерьмо всякое показывают. А в школе может быть займу у кого-нибудь. Посижу с Вовкой пару уроков, а там видно будет. Еще надо смотаться в больничку к пашкиной матери, узнать, чем она там разболелась.
Утреннее время пролетело весело. На русском Валентина раздала сочинения. Внизу светилась зачеркнутая двойка и рядом стоящий трояк. Учитель плотоядно ухмыляясь, сказала:
- Наш Паша Чекалин решил стать поэтом. Только это не поэзия, а... безобразие какое-то. Но за попытку ставлю тебе оценку три.
- Валентина Сергеевна, а можно послушать эти стихи? - вдруг проснулась толстая Романова.
Другие школяры тоже включились в упрашивание. Учитель скорчила на своем толстом лице выражение иронии и начала:
- Кем быть? Сочинение ученика седьмого "а" Чекалина Павла Андреевича.
Хорошо быть солнцем, светишь, да и всё.
Да и небом тоже, тоже ничего.
Хорошо быть травкой, хорошо луной.
Тут же хоть об стену бейся головой!
А проснёшься утром, выглянешь в окно.
Чем-то серым небо всё заволокло.
Облепили стёкла насекомые.
Ходят человеки незнакомые... Ну и о чем этот стих, Паша? Это же бред какой-то!
- Маяковский тогда тоже бред писал... - тихо буркнул в ответ.
- Ну, знаешь! Сравнил... А ты чего смеешься, Медведев? Когда сам научишься выражать свою мысль правильно? Последний раз ставлю за такую работу тройку.
Она даже не знала, что сказать и переключилась на несчастного Вовку. Тот действительно лыбился от души. Видать, мое творчество ему пришлось по душе. Кстати, еще несколько парней и девчонок мне осторожно большие пальцы показывали. Выбитая мной из колеи учительница почти весь урок разбирала и жестко ругала сочинения ашников. Досталось почти всем, даже Светке Романовой.
На литературе Валентина решила спросить заданный на дом стих Маяковского из двенадцати строчек на выбор. Основной стих для тех, кто не будет по библиотекам искать - "Необычайное приключение... на даче". Сначала вызвали двух девочек, потом Вовку. Видно, что учил, старался. Последние строчки однако забыл. Пожалела, поставила ему трояк. Потом меня вызвала к доске. Как же меня раздражало все это школярство, эти стояния у доски! Поневоле хочется как-нибудь приколоться. Вытащил из массива неоднозначные стихи этого поэта. Читал это произведение с выражением, с характерными взмахами рук.
- Вы любите розы?
а я на них срал!
стране нужны паровозы,
нам нужен металл!
товарищ!
не охай,
не ахай!
не дёргай узду!
коль выполнил план,
посылай всех в ...
не выполнил -
сам иди на ...
- Это что здесь такое было? - грозно вопросила Валентина.
- Маяковский. Хотите, еще его стих прочту. Я много их заучил, - ответил с невинной мордой.
- Нет! - взвизгнула учительница, - Садись, два! Вон из класса!
- Так, садиться, или вон из класса? - вежливо переспросил я.
- Вон! - крик усилился на октаву.
Поставила две двойки. Одну - за предыдущий урок. Ладно, все равно пора проветриться. Забрал свой мешочек с книжками и выкатился в коридор. До перемены еще двадцать минут. В туалете курили Горлик и еще пара школяров. Постоял, послушал пацаний треп, убил время. Прозвенел звонок на перемену.
- Ну ты даешь! - восхищенно протянул Медик, когда встретились в коридоре, - Какая тебя муха укусила?
- Скучно жить на этом свете. В нем отсутствует уют. Рано утром, на рассвете, волки зайчиков жуют, - продекламировал я ему из Олейникова.
На черчении Евгений Иванович предложил зарисовать проекции каких-то деталей, а сам уединился в кабинете учителя. Нарисовал грифельным карандашом битву монстров. Медик впечатлился, а за ним и учитель. Пятак заработал, хоть и не по делу. Молодая учительница пения Ангелина Давыдовна находилась под прессом обязательств. Ей директор поручил подготовить песенный номер для районного конкурса патриотической песни. Вот она всех и проверяла. Меня хотела заставить петь "Орленок". Я заявил, что исполняю песни только собственного сочинения. Девушка не стала исходить пятнами, как литра, а мило улыбнулась и попросила представить ей свои сочинения, или покинуть класс. Горестным тоном признался, что пока ничего не сочинилось, но скоро все будет. Пришлось покинуть класс, однако.
Сразу после школы я направился в больницу, проведать чикину мать. Медик рысил рядом и недоуменно посматривал на меня. Наконец, не выдержал и спросил:
- Ты же к нам обещал пойти?
- Надо мать проведать, узнать о ее состоянии.
- Я тогда домой, предупрежу. Только приходи, не обмани, - сказал Медик и поскакал к жилым кварталам.
Возле больницы встретилась толпа странных людей. Они стояли и пялились на меня, покачиваясь. Мне стало не по себе - вдруг какие-нибудь маньяки. Чуть не наложив в штаны от страха, помчался изо всех сил в больницу и уступил там дирижерский пульт Чике.
С пацаном творилось что-то не ладное. Пришлось присесть на скамейку в приемной, чтобы принудить пацана к исполнению роли хозяина тела. Чика неожиданно долго приходил в себя. Я внимательно наблюдал за действиями партнера по телу, готовый немедленно вмешаться. Получив халат и узнав куда идти, Чика направился в терапевтическое отделение на третий этаж. Я лично знал эту палату по своему времени. Она была для очень тяжелых больных. Ее так и называли "для отходящих". Там стояло всего две кровати.
Мать Чики лежала здесь одна и спала. Ее лицо было искривлено параличом. Постояв немного возле матери, Паша прошел к врачу и ничего не узнал. Доктор только охал, вздыхал и разводил руки. Чика вернулся в палату. В палате я увидел призрак мамы Чики, сидящий на стуле возле своего тела.
- Марья Михайловна, - мысленно обратился к ней, - Ради сына постарайтесь продержаться и не умирать.
Призрак кивнул и, немного помедлив, загрузился в тело парализованной женщины. А я решил немного отдохнуть и провалился в желанный сон.
Очнулся от удара по лицу. Чика уже на улице ввязался в драку с какими-то незнакомыми пацанами, по виду пятиклассниками. Мальцы хоть и мелкие, но свирепые. Итогом битвы стало восемьдесят копеек в кармане у Чики и фингал под левым глазом. Дальнейший маршрут понятен, я увидел, что он пошел к своему другу. Свистом под окнами вызвал его на балкон.
- Ты чего так долго? Заходи, давай, - махнул рукой приятель.
- А батя дома? - заинтересовался Чика.
- Конечно дома, чудак-человек. Мы же все тебя ждем, - удивился Медик.
- Чего я тогда буду заходить? Сам выходи, - потребовал Чика.
- Мы тут торт едим и тебя ждем. Я же говорил, что батя тебя не тронет. Честное слово!
Торты Чика любил, но и свою пятую точку тоже. Сделав сложный выбор, пацан пошел в подъезд, ворча:
- Знаем мы эти честные слова. Ну, Медь, если соврал, урою!
В зале за столом чинно сидели батя и старший брат, и пили чай из самовара. На столе красовался порезанный и местами поеденный торт. Мать хлопотала на кухне. Выглянув, обрадованно кивнула Пашке.
- Команда оболтусов в сборе, - глубокомысленно высказался старший брат.
- Как раз бы их выдрать ремнем, но нельзя. Обещал, - горестно развел руками батя, - Пятеркой прикрылся, стервец. Это же надо, что удумали - в больницу залечь. Докторов обмануть хотели, охламоны. Ха-ха-ха! Ходить бы и тебе, Пашка, с жопой красной как обезьян, если бы не вовкина пятерка. Что качаешь головой? Поймал бы тебя. Ох, поймал бы! Ха-ха-ха! Давай ешь свой торт и не бзди.
Чика хлебал чай и кусал торт, сидя на всякий случай на краешке стула, в готовности стрекануть при нападении вовкиного бати и последующей постыдной казни. Но тот смотрел добродушно, ухмыляясь, как рекламный кот.
- Вовка грит, что ты здорово на гитаре играешь? Нас с Илюхой потешил бы, - вдруг просительным тоном попросил батя.
Я насторожился, зная характер партнера. Однако, Чика вдруг потерянно сказал:
- Не понимаю, дядя Вить, о чем вы...
Опасаясь нежелательного развития разговора, перехватил управление.
- Столько всего навалилось. Мать с инсультом в больнице. Квартиру ограбили. Вызвал ментов, так они меня же и повязали. Да еще в камеру извращенца подсунули, который хотел меня изнасиловать, - грустно сообщил уже я.
Вовкин батя вдруг зло ощерился и тихо спросил:
- Где это было, в балабинском отделении?
Кивнул в ответ.
- Кто конкретно?
- Капитан Селезнев и младший лейтенант Шушарин.
- Это они тебя? - показывает на фингал, - Ну, бл..ди! Ладно, Пашка, разберусь я с этим потом, а ты выбрось это из головы и живи, как ни в чем не бывало.
- Спасибо, дядь Вить, а то все "хулиган-хулиган", за человека не считают. А у меня из квартиры даже носовые платки вынесли. Диван с телевизором даже хотели вынести. Соседка Алевтина с дружками это сделали.
- Ладно, скажу участковому, пусть разбирается. Своих балбесов мы в обиду не даем. Сами им жопы надерем, если понадобиться, - сказал дядя Витя и весело подмигнул.
- А гитара есть? - решил отблагодарить вовкиного отца.
Прикольно будет спеть менту про воровскую романтику. Дал токаревских "Стаканчиков", "Воров-гуманистов". Батя восхитился, стал выспрашивать про автора. Рассказал, что знал, больше нафантазировал. Все равно Вилли уже умотал в Америку в прошлом году. Илья, старший брат Вовки, прервал мою лекцию и потребовал продолжать концерт.
Несмотря на давление отца, Илья выбрал профессию строителя. Фигурой и характером он был очень похож на отца. Подозреваю, что и тощак Вовка тоже разбухнет и заматереет со временем. А вот моему телу, судя по фоткам отца Чики, предстояло остаться худым.