Прошло два, три, четыре дня… Уже целую неделю Анкор пребывал в уединении в своем таинственном горном гнезде. Он никого не видел, и ему не с кем было перемолвиться словом.

Каждый день один из слуг Храма оставлял в скалах над домиком корзинку с едой и тут же удалялся. Час за часом Великая Душа Моря утешала сердце юноши и успокаивала струны его души, но в глубинах сознания пылала острая боль угрызений совести и недовольства собой, и этот огонь невозможно было потушить.

Когда солнце в десятый раз поднялось над вершинами гор, юного Посвященного ждало едва ли не самое сильное потрясение в его жизни. Служитель Храма, приносивший еду, спустился со скал, не скрываясь, и Анкор узнал его… Онишке!

– Ты! Не верю своим глазам! – воскликнул Анкор. – Это ты, брат! Похоже, боги шутят со мной!

– Нет, благородный Анкор! – ответил юноша. – Именно я по наставлению учителя тайком ухаживал за тобой, а сегодня мне разрешили подойти к тебе и заговорить.

– Я думал, ты погиб… Я же сам видел, как твое тело, пронзенное двумя стрелами, упало в море… А что с Фоароном?

– Его душа покинула тело, господин… Меня постигла бы та же участь, если бы не часовые. Они следят за линией рифов с двух скалистых островков, расположенных неподалеку. Именно они успели вытащить меня, уже почти мертвого, из воды, едва отошел корабль южан. Часовые предупредили учителя о случившемся, и он тотчас направил корабль к тебе на выручку. Но было слишком поздно: пиратское судно успело отойти далеко, и несмотря на все усилия наших матросов их парус скрылся из виду.

– Онишке, но стрелы! Тебя же серьезно ранили…

– Верно. Первая стрела повредила мне живот – это не смертельно, но очень больно, а вторая пронзила лопатку. Я упал в море почти без сознания. Не знаю, сколько я оставался в воде, говорят, не больше десяти минут. Потом я больше месяца провел в постели. Все это время меня с усердием и нежной заботой лечил учитель Саримар. Сейчас я прекрасно себя чувствую, ко мне вернулась прежняя сила. Я останусь с тобой, если хочешь…

– Онишке! Я стал любить и уважать тебя еще больше, верный друг. Ради меня ты рисковал жизнью. Такие подвиги трогают даже сердца богов, управляющих нашими судьбами.

– В этом нет моей особой заслуги, Анкор. Тебе пора уже идти в Малый Храм – учитель ждет.

Анкор быстро привел себя в порядок и с легким сердцем отправился на занятия. В конце урока, когда солнце достигло зенита, Саримар пригласил ученика разделить с ним скромный обед в приятной прохладе под сенью старых сосен.

– Ну что же, Анкор. Несколько дней назад нам так и не удалось закончить разговор… о том, как давно изобрели магические огни.

И снова Анкор был восхищен чуткостью и тонкостью учителя. Юношу всегда изумляло его умение деликатно начать разговор даже на самую неприятную тему. Анкор прекрасно понимал, что речь пойдет о его непослушании, но видно было, что мудрец хотел перейти к этому мягко, как будто между делом, не желая обидеть ученика.

– Да, учитель…

– Итак, я уже говорил тебе, что давным-давно тайна магических огней принадлежала Белым Братьям. Но со временем секретом этой формулы завладели Братья Тьмы. Именно они предали его гласности – со всеми вытекающими отсюда последствиями; и в наше время сотни алхимиков здесь и даже в Азии и Африке в той или иной мере владеют им. Огни, которые ты видел во время сражения, не чета тем, что были двадцать тысяч лет назад: они прогорают в десятки раз быстрее. Я уже не говорю о том, какого уровня достигали знания на великом материке, погрузившемся в воду, осколком которого является Посейдонис; а также на погибшем еще раньше в огне другом великом материке, который занимал огромное пространство, включая земли, принадлежащие теперь нашим братьям с Западного материка. Да, Анкор, скоро люди утратят эту формулу навсегда.

– Почему, учитель? Ты же только что сказал, что ее открывает все больше и больше людей.

– Потому, сын мой, что все в мире: люди, животные, религии и боги – подвластно закону циклов. А он гласит, что на определенном плане бытия все неизбежно рождается, достигает своего апогея и умирает. Учения, обряды и формулы выживают лишь тогда, когда хранятся в глубокой тайне, в стенах великих храмов. Только в тишине святилищ они не утрачивают своей чистоты и избавлены от злоупотребления. Но, увы, Анкор! Когда, как и сейчас, тайна разглашается, когда ею овладевают люди или школы без достойной моральной подготовки, тайна перестает быть тайной: знание, заложенное в ней, меняется до неузнаваемости, в нем появляются примеси, и в конце концов оно теряет свою изначальную чистоту, становясь несовершенным. И когда знание теряет свои первозданные качества, люди начинают пренебрегать им и постепенно забывают. Но воистину, забвение начинается уже тогда, когда секрет разглашается. Когда же люди разучиваются пользоваться этим тайным знанием, оно забывается полностью, превращаясь лишь в жалкую копию, карикатуру изначального знания. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да, учитель, – ответил юноша, чья голова уже клонилась к земле от усталости.

– Тогда ты также должен понять, что желания людей становятся причиной их гибели.

– Это значит, что любое, даже благородное желание должно исчезнуть?

– Милый Анкор, благородные, хорошие желания – плоды загадочного процесса эволюции: это те же низменные инстинкты, те же дурные, другими словами, эгоистические желания. Просто эти эгоистические желания за многие и многие воплощения человека в материальном мире видоизменились, превратились в нечто совершенно иное, и сейчас уже проявляются как возвышенные желания, лишенные эгоизма. Но суть осталась прежней: сохранившись в потенциале, их эгоистическая природа в определенных обстоятельствах внезапно прорывается и разрушает все, с чем соприкасается. Запомни, Анкор, если что-то движется и развивается не само по себе, а в соотнесении и «соперничестве» с чем-то другим, это значит, что оно проявлено в нашем ограниченном материальном мире. А раз это так, то, развиваясь подобным образом, оно обречено страдать и сражаться за свое существование, будучи сущностью, ограниченной рамками материи. Лишь в непроявленном мире, где все есть часть единого целого, существует истинное счастье, истинное спокойствие и истинная жизнь, в том мире нет иллюзии, которую мы называем смертью. Поэтому говорю тебе, Маленькая Змея: когда-нибудь нам придется убить в себе и хорошие желания, ибо «мы» – наше истинное «Я» живет за пределами любых желаний.

– Учитель, значит, хорошие желания ближе к своему исчезновению, чем плохие?

– Лучше сказать, что хорошие желания намного ближе к тому, чтобы стать частью Единой Жизни. Не забывай, что желания – это «вспышки страсти», возникающие, когда наше сознание находится в состоянии, которое мы можем назвать «неудовлетворенное эго». Когда на определенном этапе своего духовного развития это «неудовлетворенное эго» начинает осознавать, что существует нечто более важное и возвышенное, чем оно само, тогда управляющий им Божественный Закон пробуждает в нем тягу к полноте существования, стремление объединиться со всем сущим и слиться в единое целое с Мировой Душой.

– Позволь, учитель, – Анкор пересел так, чтобы лучше видеть лицо Саримара, прислонившегося к стволу сосны. – Теперь я знаю, что такое желания и к чему они ведут, но… Очень прошу, объясни мне, пожалуйста, чем по сути отличается хорошее желание от плохого и как они связаны с Божественным Промыслом?

– Дорогой мой юноша, размышляя о Божественном Промысле, ученик различает лишь красивую его сторону, точнее сказать, наиболее привлекательную для человека и не видит, что внутри универсального разума есть также войны, чума и голод.

– Прости, учитель! Моя душа жаждет твоего света… Но я кое-что не понимаю.

– Только «кое-что»? – пошутил Саримар. – Хоть это и не делает мне чести, но ты, оказывается, гораздо мудрее своего учителя.

– Я просто не так выразился, – с улыбкой ответил юноша. – Ведь ты сам меня учил, что все зло и все беды человечества – это пусть горькие, но все же плоды его собственных прошлых деяний… Это кажется мне логичным, ведь иначе нам пришлось бы признать, что Бог несправедлив, когда распределяет в равной мере удары кнута и ласку между существами, которые все без исключения заслуживают одного и того же или, скорее, ничего не заслуживают, ибо, если им не давали возможности сеять, им нечего и пожинать. И получается, что от бессмысленного, чудовищного представления о несправедливом Божестве мы переходим к еще более страшному философскому отрицанию всего положительного? Но это же невозможно, учитель! Ты же говорил, что зло и беды тоже существуют внутри Космического Божественного Разума, и мне казалось, что их причина – в человеческом уме.

– Я не раз повторял, что, сталкиваясь с трудностями, будь то реальная жизнь либо понимание того или иного учения, надо всегда выбирать самое простое решение, это поможет избежать многих ошибок. Не так ли? Ладно. Если ход твоих мыслей верен, ты поймешь, что любой умственный механизм и любая мысленная форма происходят из Высшего Космического Разума, являясь его частью. Ты уже усвоил, что в человеке не может существовать ничего такого, чего нет внутри самого Божества. Если вернуться к теме нашей беседы – вспомни, Анкор, мы говорили о том, что желание само по себе не хорошее и не плохое – все зависит от того, к чему оно ведет и какая от него польза.

Давай представим, например, тележку с мусором. Допустим, когда мусор выбросили, в ту же самую тележку положили цветы. В первом случае мы скажем: «Это тележка для мусора», а во втором: «Это тележка для цветов». Так для чего она? Тележка осталась прежней, но именно то, чем она наполнена в данную минуту, определяет ее предназначение и ее свойства. Содержание каждый раз меняется, и это может ввести нас в заблуждение: оценивая тележку, мы рискуем сделать поверхностные выводы.

– Я понял тебя, учитель! – тихо прошептал Анкор, погруженный в размышления.

– Это пригодится тебе в будущем, когда ты начнешь применять все, что услышал, на практике. Я не призываю тебя сейчас же уничтожить все твои благородные и добрые желания, но настоятельно советую, неустанно работая, видоизменять плохие. Тебе будет нелегко, ведь иногда мы заражаемся дурными желаниями от других людей. А получив подкрепление, все маленькие «чертики» нашей низшей личности просыпаются, оживают и, ощутив свои силы, требуют для себя все больше прав и все больше власти.

Как я уже объяснял тебе, Анкор, желания испытывает не сам человек, но его низшие оболочки; именно к ним прилипают невидимые сущности – духи-элементалы, более или менее вредные и разрушительные. На какой-то стадии эволюции сознания они необходимы нам как испытание, но на твоем уровне они превращаются, скорее, в психический мусор и только мешают. Запомни, Анкор: твое Высшее «Я» не чувствует голода, его не клонит ко сну и не тянет исследовать новые земли, ведь в нем все это уже есть; а то в тебе, что испытывает эти потребности, не является частью твоего Высшего «Я».

Более того, тебе необходимо постоянно развивать способность правильного распознавания. Только она поможет тебе сделать верный шаг, подскажет, как поступить. Полностью овладев этой важной гранью мудрости, ты уже не будешь зависеть ни от каких влияний извне, и тебя оставят все соблазны.

Храни чистоту сердца, изучай, исследуй. Враги не проникнут в твою внутреннюю цитадель, если некто сладко спящий в ней проснется и закроет ворота души на засов. Запомни мои слова и вырежи их огненными буквами в своем сердце! Только мудрый, чистый, знающий и добрый человек свободен от любого искушения, он уже не скачет на необузданной лошади – своей низшей личности, которая жаждет сбросить хозяина и умчаться вслед за табуном подобных ей животных. Если ты хочешь покинуть эту равнину, слепой волк, убей дикого коня, живущего в тебе самом! Ибо по ступеням короткого и узкого Пути можно подняться лишь своими ногами, опираясь только на самого себя.

В словах заботливого и чуткого учителя не было упрека, но Анкор понял, что все это время они говорили только о нем, о его ошибке, о том, что он позволил своим ученикам искушать себя, поддался и проявил непослушание. Учитель напоминал юноше о моральных устоях его собственной души и о том, какой длинный путь предстоит ему пройти.

Наставления жреца были высказаны столь тонко, что не задели еще не затянувшихся ран. Они проникли в самое сердце Анкора благодаря волшебному искусству – великой магии Любви!