Х. А. Ливрага

Предсказания на 2000 год

Лекция

Прежде всего, я хочу пояснить для тех, кто еще юн и застанет 2000 год, кому доведется жить в удивительном новом мире, а также для тех, кто, как я, уже далеко не так молод и, может быть, не доживет до этого времени (которое, тем не менее, интересует нас, потому что в нем будут жить наши дети, наши ученики, наши близкие, потому что мы оставляем в этом мире наше дело), – словом, для всех я хочу пояснить, что 2000 год – это дата относительная. Я не думаю, что в этом году произойдет что-то особенное, так как двухтысячным он считается только согласно христианскому летосчислению. Прекрасно известно, что, если бы мы пользовались, к примеру, мусульманской хронологией, нам пришлось бы вычесть из этой даты шесть веков. Если бы мы взяли еврейскую хронологию – пришлось бы прибавить тысячелетия. А если бы мы использовали хронологию буддизма, к этой дате следовало бы добавить еще полтысячелетия. Иными словами, когда говорится, что мы живем в том или ином году, речь идет о своего рода хронологической договоренности, существующей в обществе. И в этой связи, разумеется, разного рода драматические пророчества о неизбежности конца света, обычно возникающие накануне таких дат, не выдерживают никакой критики.

Встреча профессора Ливраги с московскими журналистами. Сентябрь 1991 г.

Общеизвестно, что накануне 1000 года делалось множество подобных предсказаний. Были даже те, кто покончил с собой, оставив все имущество Церкви или друзьям, опасаясь, что некая комета взорвет Землю или некий ангел зла уничтожит все человечество.

Именно от такого ощущения страха, ужаса нам необходимо избавиться. Действительно, мы находимся на пороге поворотного момента Истории. Но момент этот не настолько точен, чтобы мы могли утверждать: в таком-то году в такой-то день произойдет такое-то событие. Ожидание конца света или грозящего исчезновения человечества – это почти детский страх, заложенный в коллективном бессознательном.

История человечества уходит своими корнями в глубокую древность. Археологические и исторические исследования свидетельствуют о том, что цивилизованный человек, человек мыслящий (не современный «человек технический», а человек поистине мыслящий, задающийся вопросами «кто я?», «откуда я?», «куда я иду?», что далеко не одно и то же); человек, который создает для себя орудия труда, говорит со звездами, живет в единстве с растениями и животными; человек, который сопереживает, любит, страдает и умирает, существовал миллионы лет назад и, скорее всего, будет существовать еще миллионы лет.

Тем не менее мы задаемся вопросом: каким же будет человечество в 2000 году? Прежде всего необходимо понять, что ход Истории, как и все в этом мире, имеет циклический характер. И изучение Истории, как и всех других явлений, показывает, что человечество – это часть Природы.

Сегодня научно доказано, что пространство обладает кривизной. Общеизвестны законы Эйнштейна, говорящие о том, что кривизна свойственна не только пространству, но и времени. Все развивается по кругу. Мы знаем, что по кругу совершают свой путь звезды, и Земля и планеты также подчиняются этому закону вечного возвращения.

Утверждая, что 2000 год станет своего рода подобием сегодняшнего времени, мы рискуем допустить ошибку, какую мог совершить историк-футуролог пятьдесят или сто лет назад, предполагая, что в 1975 году мир будет представлять собой копию того, что было в 70-е годы прошлого века. В действительности все сложилось иначе, и за это время произошли значительные перемены.

Человек, который в 1000 году попытался бы предвидеть, каким будет 2000 год, вероятно, подумал бы, что в 2000 году (или в нашем 1975, что для таких больших периодов практически одно и то же) все постоянно будут совершать разного рода паломничества. Мусульмане тогда обращали все свои помыслы к Мекке, христиане – к Святой земле. Однако, к счастью или к сожалению, сейчас мало кого беспокоит вопрос о паломничестве как в Мекку, так и в Святую землю. Сегодня у людей другие интересы. Черты каждого времени совершенно отличаются от облика других эпох. Точно так же у человека XXI века будут совершенно иные склонности, нежели у нас.

Давайте проанализируем различные возможности, различные «траектории» развития, чтобы определить, какой может быть эпоха, рубежом которой является 2000 год, а также то, каким образом мы можем «влиться» в этот поток Истории.

Сегодня в рамках того, что называется официальной наукой, проводится множество исследований. Известно, что официальной науке присуща определенная инерция. Я приведу некоторые примеры. Если бы человечество всегда оглядывалось на официальную науку, корабли Колумба, возможно, не достигли бы берегов Америки. Ведь, согласно официальной науке того времени, Америка не существовала, а Земля не являлась шаром.

Если бы люди всецело доверяли официальной науке, у нас сейчас не было бы самолетов, поскольку университеты прошлого века утверждали и «научно» доказывали, что аппараты, которые тяжелее воздуха, летать не могут, что это доступно лишь аппаратам более легким, чем воздух. Точно так же мы были бы не в состоянии ни расщепить атом, ни общаться на расстоянии посредством радио или телефона, поскольку официальная наука, как правило, выступала противницей нового. Она всегда была обращена скорее к прошлому, нежели к будущему.

В наше время также ведется целый ряд исследований, которые официальная наука практически игнорирует. Возьмем некоторые из них, к примеру проблемы парапсихологии.

Само слово «парапсихология» не означает, собственно, ничего. Ведь значение слова «парапсихология» – «то, что за пределами психологии». Как можно изучать то, чему мы даже не можем дать определение? Если на вопрос «что за этой дверью?» я отвечу: «За этой дверью – то, что находится за этой дверью», то не объясню этим абсолютно ничего. А если я скажу, что за этой дверью мой кабинет: письменный стол, печатная машинка, архив и т. д., – вы получите представление о том, что там находится. Но сказав, что за дверью то, что находится за дверью, я не скажу ничего.

Точно так же парапсихология лишь говорит о том, что не помещается в рамках привычных психологических явлений, но не занимается углубленным изучением этих феноменов. Скорее, она исследует разного рода подводные камни, сопутствующие подобным феноменам, делая упор на их нереальность. Иными словами, все повторяется – как тогда, когда отрицали, что Земля круглая, исходя лишь из предположений. И здесь то же самое.

Есть целый ряд исследований и предположений относительно того, что существует нечто за рамками психологии. Имеются тысячи зарегистрированных случаев телепатического общения между людьми; случаев, когда люди поднимались в воздух, отрываясь от земли (так называемая левитация); случаев, когда люди демонстрировали очень странные явления – например, Ури Геллер, который гнул ложки и чинил часы прямо через экран телевизора. Одни говорят, что он действительно это делал, другие утверждают, что это лишь трюк. Однако все эти феномены серьезно не изучаются, а исследования, основанные на показаниях свидетелей, не приводят к единым выводам, что свидетельствует об отсутствии научного обоснования. Ведь когда я говорю, что вода состоит из двух частей водорода и одной части кислорода, все согласны, никто не станет возражать: «Нет, водорода – три части!», или «На самом деле вода состоит из хлора!», или «Вода состоит из фтора…» Почему? Да потому, что мы пришли к согласию, что две части водорода и одна часть кислорода образуют воду. Иными словами, мы достигли этой констатации, и состав воды можно охарактеризовать как «научно достоверный».

Но в вопросах, относящихся к парапсихологии, научной достоверности достичь не удалось. Очевидно, что использование сил, которые одни называют духовными, а другие – психологическими или магнетическими, дает определенный лечебный эффект. Тем не менее еще и сегодня одни медики используют простой гипноз, а другие – нет. Одни говорят, что в основе гипноза лежит усилие воли или усилие души, которое передается посредством «человеческого аппарата» и трансформируется, приобретая форму внушения одного человека другому. А другие утверждают, что гипноз – это лишь разновидность экстатического состояния человека, которому сидящий напротив смотрит в глаза или перед глазами которого вращает какой-нибудь сверкающий предмет.

Мачу-Пикчу. XV–XVI вв. Перу

Несомненно, что в недалеком будущем, на пороге 2000 года, изучению парапсихологии будет уделено более серьезное внимание. Бесполезно ставить препоны там, где направление дальнейшего движения очевидно.

Хотя летающие тарелки нами и не изучены, нельзя утверждать, что их не существует, тем более что имеются очевидцы. Конечно, это могут быть машины либо явления природы, секретное оружие русских или американцев либо атмосферные явления неизвестного происхождения. Это могут быть естественные микроспутники, проникающие в нашу атмосферу, или так называемые огни святого Эльма и т. п., – теорий много. Но ведь что-то из этого действительно существует! И люди это видят.

Наука обратится также к изучению областей, вернее, области знаний о явлениях, которые сегодня официально не признаются. Возникнут кафедры в различных учреждениях, появятся институты, будут созданы лаборатории, которые самым серьезным образом займутся исследованием внешней природы явлений, которую мы не знаем, и внутренней природы, которая нам тоже неизвестна.

Невзирая на множество археологических изысканий, доказавших абсолютную нереальность предположения о том, что в древности можно было перемещать мегалиты весом в 600, 700, 800 тонн, используя лишь простейшую систему канатов (как, например, в Египте), официальная наука продолжает утверждать обратное. Официальная наука уверяет, что огромные каменные блоки, которые можно увидеть в Тиауанако или Мачу-Пикчу, «чудесным образом» транспортировались при помощи одних лишь канатов через добрую половину Анд. И все гипотезы, опровергающие это, признаются антинаучными. Это совершенно нелепо, но, тем не менее, это так…

Утверждается, к примеру, что при строительстве пирамиды Хеопса (Хуфу) огромные каменные блоки поднимали на высоту более 145 метров лишь при помощи наклонной плоскости. Не говоря уже о том, что никаких ее остатков не обнаружено, было доказано, что, если бы такая наклонная плоскость и существовала, ее размеры превысили бы размеры самой пирамиды. Доказано также, что если бы эти каменные глыбы и перемещали при помощи канатов, изготовленных из пальмовых волокон, то эти канаты должны были бы иметь такую огромную толщину и такую колоссальную длину, что весили бы не меньше самих камней. В то время не знали ни пластмасс, ни легких сплавов, применяемых современным человеком. Кроме того, для перемещения таких колоссальных масс потребовалось бы столько людей, сколько вообще никогда не жило в Египте! Тем более что, насколько нам известно, в распоряжении египтян не было ни рефрижераторов, ни поездов, ни судов, ни системы воздушного сообщения, чтобы обеспечить всю эту огромную массу людей продовольствием.

Обычно все эти доводы на официальных кафедрах умалчиваются, а если о них и заходит речь, то их предпочитают трактовать упрощенно.

Эти явления архитектуры по мере приближения к 2000 году также станут объектом более глубокого изучения, но уже с иных точек зрения. И дело не в том, что изменятся сами процессы. Изменится взгляд человека, появится возможность увидеть эти явления под разными углами зрения. К примеру, если бы я захотел узнать, что представляет собой эта рельефная репродукция, я должен был бы осмотреть ее не только под тем углом, под которым смотрю на нее сейчас, но и под другим, спереди, сверху, снизу. Мне пришлось бы снять ее со стены, чтобы определить, из чего она изготовлена, потому что с первого взгляда невозможно понять, бронза это, пластик или что-либо другое.

Таким образом, наука будет давать более широкую интерпретацию уже известных явлений. То, что неизвестно, уже не будет считаться антинаучным, а будет рассматриваться именно как нечто неизвестное. Не будет делаться категоричных утверждений о тех свойствах человека, которые еще четко не определены. Вероятно, наука не будет развиваться такими быстрыми темпами, как сегодня. Но сокращаться будет, скорее, не развитие науки, а присущий ей догматизм, то есть ее позиция относительно явлений, еще не получивших достаточного подтверждения. При этом кажущемся торможении наука, тем не менее, откроется для новых областей, исследующих человека, Природу и связь между человеком и Природой.

Мы уже отдаем себе отчет в том, что наша жизнь в отрыве от Природы колоссально загрязнила ее. Сначала человек говорил: «Какое мне дело до того, что Природа загрязнена?» При этом почему-то не учитывалось, что Природа – это зеркало, которое тускнеет, и в нем уже не видно нашего собственного изображения или оно предстает искаженным. Иными словами, спровоцированное нами загрязнение оборачивается против нас, в результате чего мы страдаем и биологически, и психологически. Это будет становиться все очевиднее для нас по мере приближения к 2000 году.

Изучение проблем, связанных с религией, также получит дальнейшее развитие и будет отличаться большей открытостью. Мы видим, что человек, приобретя опыт иллюминизма и картезианства, понемногу начинает отходить от исключительно научно-материалистического подхода к накоплению знаний. Человек осознал, что душу нельзя ни взвесить, ни измерить, но каким-то образом всем известно, что она существует. Верим мы в бессмертие души или нет, принадлежим к определенной религии или не принадлежим, мы ощущаем, что каждый нормальный человек, каждый мужчина, каждая женщина, в особенности те, кто молод сердцем, – это нечто большее, чем просто материальное тело. Мы чувствуем, что в нас есть нечто, что направляет нас и оценивает наши действия.

Этот интерес, скорее, даже не к формальным религиям, а к мистике также будет развиваться. Нынешнее поколение молодежи религиозные темы волнуют больше, нежели молодых людей пятьдесят или сто лет назад. Необходимо только направлять этот интерес. Естественно, что молодежь часто объединяется в неформальные группы или начинает читать книги, которые оказывают на нее большое влияние. Популярные книги такого рода, выходящие большими тиражами, обычно пользуются самым большим спросом, но, как правило, не отличаются глубоким содержанием. И в результате многие ощущают, что кто-то или что-то управляет их поиском. Но поиск действительно существует.

Мы уверены, что в колыбелях появятся новые дети, которые будут испытывать потребность в мистике, потребность побыть в одиночестве, хотя бы недолго. Наши большие города, наши мегаполисы, которые, как нам казалось, должны были стать своего рода воплощением рая на земле, в действительности представляют собой отражение если не ада, то уж точно каких-нибудь кладбищ. Те, кто может, стараются жить за пределами больших городов, а те, для кого это невозможно, проводят несколько месяцев отпуска вдали от них, потому что в больших городах мы не только чувствуем себя одинокими, мы ощущаем себя буквально погребенными под человеческой массой.

Полное отсутствие контроля демографического роста, невозможность ввести такой контроль заставляет человека все чаще испытывать ощущение, что он раздавлен толпой других человеческих существ. Это не просто теория, вы это прекрасно знаете сами. Куда человек может пойти, оказавшись на улице большого города в час пик? Где он может припарковать автомобиль? Если он хочет выпить чашечку кофе или пообедать в ресторане, он вынужден вставать в очередь и ждать, когда кто-нибудь закончит и можно будет войти. Все, даже те, у кого есть деньги и кто живет неплохо, чувствуют себя узниками какого-то концлагеря, где все вынуждены стоять в очереди, один за другим, в ожидании небольшой порции еды.

Если нам необходимо оформить какие-либо документы в государственном учреждении, мы сталкиваемся с колоссальной бюрократией. Перед тобой толпа людей, за тобой – тоже толпа. Ты подходишь к окошку, где тебе говорят: «Ждите, когда назовут ваш номер», – и ты думаешь: «Так у меня уже и имени нет! Я уже не мужчина, не женщина, я теперь только номер!» Кто-то выкрикивает: «75-й!» А в ответ: «Я!»

Эта отчужденность масс и давление цифр разрушают наше чувство самосознания. Но в нас еще живет способность отзываться, живет стремление к поиску нового, лучшего мира. Большие города не смогут расти дальше; мегаполисы, которые уже сейчас сдерживают свой рост, возможно, к 2000 году остановят его полностью. Человеку необходимо вернуться к жизни в гармонии с Природой. Многие уже осознали, что ехать в отпуск или за город и при этом брать с собой переносной телевизор, радиоприемник, печатную машинку или магнитофон – это все равно что никуда не уезжать.

Человек начинает воспринимать красоту окружающего мира, купаясь в чистой воде, наблюдая за полетом птиц, за рыбами в озере. Человек сегодня испытывает потребность вернуться к Природе. Он ощущает необходимость оторваться от толпы и хотя бы немного побыть в одиночестве. Стремление к одиночеству должно быть свойственно всем, кто хочет понять новые тенденции Истории, ведущие нас к 2000 году.

Будут проведены сравнительные исследования не только великих религий современности, но и религий прошлого. Сегодня уже никто не может утверждать (правда, при наличии высшего образования и стремления к изучению и пониманию), что древние религии были продиктованы дьяволом. А между тем сто лет назад именно так и считалось.

Сегодня мы уже не приемлем таких взглядов. Ни при каких обстоятельствах мы не можем согласиться с тем, что такие великие философы Древней Греции, как Сократ или Платон, находились под воздействием какого-то животного с большими рогами, с хвостом и копытами, которое нашептывало им принципы «Государства» или объясняло законы Бытия. Невозможно представить себе Аристотеля, находящегося во власти демонов накануне написания «Диалектики».

Сегодня мы признаем, причем все – и те, кто говорит об этом, и те, кто не говорит, – что в глубокой древности были просвещенные люди, были люди мыслящие, которые могли глубоко исследовать важнейшие мировые проблемы. Сравнительное изучение жизни этих людей, их мыслей, их творений придаст нам новую силу, сообщит новый импульс, подарит новый оптимизм. Ведь если в те далекие времена в небольших группах, в различных братствах могли появляться такие люди, которые, живя среди других, обучали их, то почему бы им не появиться и сегодня? Это вполне возможно.

Большое значение и смысл приобретет также изучение средневековых рыцарских орденов. Каким до сих пор виделось Средневековье, особенно молодежи? Один господин берет длинную палку, похожую на копье, другой господин берет длинную палку, похожую на копье, и они, повстречавшись на мосту, бросаются друг на друга, пытаясь проломить друг другу голову. Что-то в этом роде люди обычно представляют себе, когда речь заходит о Средних веках. И еще дама, всегда с высокой прической, всегда в окне замка, всегда ожидающая рыцаря, который никогда не появляется.

Несомненно, все это нас уже не может удовлетворить. Средневековье несет иной импульс, обладает иной силой. Очевидно, что рыцарские ордены – это нечто большее, нежели два недоумка, колошматящие друг друга на перепутье. Мы начинаем осознавать, что многое в истории намеренно скрывали от нас под многослойной вуалью. Для того чтобы заставить нас воспринимать или, скорее, выносить настоящее, было замарано прошлое. Но современные исследования приводят к появлению нового человека, который к 2000 году осознает ценность прежних форм культуры и возможность почерпнуть из них что-нибудь для себя.

Сейчас широко изучаются боевые искусства Древнего Востока. Вы думаете, сто лет назад, в 1875 году, в каком-нибудь публичном месте, в кругу цивилизованных людей Европы кто-то мог призвать с кафедры к изучению кодексов чести японских или китайских боевых искусств? Нет! Более того, это считалось тогда совершенно неприемлемым. А сегодня мы их изучаем.

Мы уже признаем, что истоки современных боевых искусств, таких, как японское джиу-джитсу, лежат в древних школах Дальнего Востока, объединявших рыцарей-монахов. И сегодня есть тысячи и тысячи молодых людей, с большим или меньшим успехом исповедующих эти принципы. И многим они помогают, поскольку благодаря этим учениям – вопреки тому, что нам постоянно навязывают фильмы про агентов 007 и 007,5, сыплющих удары направо и налево, и про их необыкновенные подвиги, – современным юношам удается подчас в простом приветствии на татами обнаружить нечто мистическое, чего они, возможно, не смогут отыскать нигде более. Справедливо и то, что они надеются в результате своего обучения овладеть собственным телом, утвердиться в обществе, которое не дало им силы и в каком-то смысле предало их.

По мере приближения к 2000 году нам придется пересмотреть и свои взгляды на политику. Уже было опробовано множество политических форм, но ни одна из них не смогла удовлетворить полностью. Я не говорю удовлетворить всех, потому что все никогда не будут удовлетворены. Это так же, как и наша с вами лекция: одни скажут, что я говорил плохо, другие – что еще хуже, третьи спросят, почему я не говорил на другие темы. Иными словами, у всех вас не будет единого мнения. В политике то же самое. Не может удовлетворить всех один и тот же состав правительства, одна и та же политическая структура. Но все согласны, что необходимо углубленное изучение всех форм, поскольку ни одна из них не дала того, что могла бы или обещала дать.

Углубленное изучение политики приведет к тому, что она превратится в науку, и тот, кто будет ею заниматься, будет иметь ученую степень по политологии – так же как те, кто сейчас работает в области медицины, имеют ученую степень по медицине, и так же как инженеры имеют соответствующее образование и т. п. Иными словами, политика должна завершить свой примитивный донаучный этап, свой период импровизаций. И тогда о политике будут говорить лишь те, кто изучал эту дисциплину и знает то, что было создано до сегодняшнего дня, те, кто обладает достаточным уровнем знаний и подготовкой в этой области. Точно так же как предполагается, что тот, кто говорит о медицине или об инженерном деле, прошел соответствующий курс обучения по специальности «медицина» или «инженерное дело».

Может быть, тогда наши политики перестанут воевать друг с другом. Почему политики воюют? Потому что нет такой области науки. Так же воевали медики на этапе донаучной медицины. Одни говорили, что такую-то болезнь можно лечить при помощи, например, хвоста обычной ящерицы, а другие утверждали, что только при помощи хвоста игуаны. И таким образом медики выясняли отношения друг с другом.

Сегодня существуют элементарные базовые медикаменты, признанные и используемые всеми врачами. Когда политика вступит в свой научный этап, когда многие вопросы прояснятся, а мнения приобретут силу суждений, тогда закончится эта постоянная политическая возня и политика станет Искусством управления народами.

В будущем мы найдем и новые способы выражения в искусстве. Появятся такие изобразительные средства, которые станут своего рода посланием человеку. Эпоха импровизации и хаоса в области искусства по мере приближения 2000 года также постепенно будет уходить в прошлое. Пройдет период замешательства, когда нам все равно, висит картина прямо или вверх ногами. Сейчас зачастую это невозможно понять, поскольку картина представляет собой лишь бесформенное нагромождение чего-то и смысл ее не поддается расшифровке. Исчезнут проявления снобизма по отношению к обществу, которое станет более требовательным, но и более открытым и менее всего подвластным диктату чьего-либо мнения.

В новом обществе псевдохудожественные произведения не выживут. Что бывает, когда мы оказываемся на каком-нибудь мероприятии в сфере искусства, музыки, живописи? Случается, что мы смотрим на картину, повинуясь мнению публики. Естественно, мы спрашиваем про себя: «Ну и что это такое?» Но не дай бог, чтобы это отразилось у нас на лице! Или когда мы идем в кино, в киножурнале ведущий заявляет: «А вот перед нами чудесное творение художника такого-то. Обратите внимание, как оно превосходно выполнено! – А ты видишь лишь шесть линий и какое-то пятно. – Этим художник хотел отобразить (к примеру) битву при Теруэле…» И все говорят: «Как замечательно! Да-да, прекрасно, бесподобно!» Но мы видим лишь большое пятно, и нам кажется, что мы глупее всех на свете и ничего не понимаем в живописи. То же самое происходит, когда в концертном зале мы слушаем произведение авангардной музыки, которое превозносили специализированные журналы. На сцену выходит господин и несколько раз ударяет по клавишам. А пьеса называется «Вариации на тему Моцарта».

Нас удивляет, когда общество считает то или иное музыкальное произведение или произведение живописи, скульптуры образцом богатства художественных средств и своего рода художественным посланием, в то время как в действительности оно являет собой лишь смутное, бесформенное и болезненное отражение столь же болезненного и воспаленного ума. Тем не менее создается впечатление, что все едины в его оценке как произведения искусства. Именно поэтому мы порой говорим себе: может быть, мы родились такими недалекими, ограниченными или унаследовали какие-то изъяны от прадедов, потому что в такой музыке, такой живописи, такой политике не понимаем ничего?

Этот протест, зарождающийся в нас, приведет к тому, что к 2000 году мы отважимся задавать вопросы, заниматься исследованиями и требовать большего профессионализма ради того, чтобы все мы могли жить лучше. И эта требовательность, этот поиск профессионализма, это стремление к серьезности, подлинности, правде – поскольку мы устали слышать ложь, какой бы она ни была, и хотим ясности и прямоты – приведет нас к осознанию человеческого братства. Но братства реального, а не надуманного, когда мы легко бросаемся словами: «Ах, я всегда делаю благотворительные взносы в пользу бедных детей Африки!» – а потом едим свой бутерброд, запиваем его вином и читаем в газете: «В Индии утонули 56 тысяч человек». «Ну надо же, сколько народу утонуло в Индии! Ах, бедненькие…» И продолжаем есть свой бутерброд.

Сегодняшнее братство – это не братство сердца, это лишь нечто чисто теоретическое. Мы рассуждаем о братстве с людьми из другого мира, но не говорим о братстве со своим братом, со своим другом, со своим дворником.

Братство, в котором мы нуждаемся, братство, которое к 2000 году станет основой для сосуществования, – это не теоретическое братство абстрактных масс, а братство живое. Это согласие, это братство между мужчиной и другим мужчиной, между женщиной и другой женщиной, между мужчиной и женщиной. Нам еще предстоит научиться любить свою собаку, прежде чем любить, скажем, марсиан.

Нам необходимо научиться жить в согласии с самими собой, терпеть свои недостатки, ценить свои достоинства, справляться со своими маленькими слабостями, бороться со своей медлительностью, стимулировать все то, что необходимо для развития нашего внутреннего «Я».

Нам предстоит осуществить в самих себе эту огромную внутреннюю деятельность, которая означает великое возрождение Человека.

Поэтому «Новый Акрополь» предлагает за время, оставшееся до 2000 года, создать новый гуманизм. Мы предлагаем образовать островки философского Братства, где люди могли бы встречаться, смотреть друг другу в глаза, осуществлять то, что задумано, без насилия, без страха, свободно говорить «я думаю так», «я думаю иначе», мужественно провозглашая и утверждая свои убеждения.

«Новый Акрополь» предлагает сравнительное изучение религий, науки, искусства, чтобы прийти к подлинному пониманию того, что лежит в их основе. Мы устали от всего наносного, мы не можем жить лишь поверхностными знаниями. Мы хотим вдыхать полной грудью свежий воздух и пить чистую родниковую воду.

«Новый Акрополь» предлагает изучать еще не исследованные законы Природы и внутреннего мира человека, искать ответы на вопросы «откуда я?», «кто я?», «куда я иду?». Мне не нужны рассказы об этом – мне нужно, чтобы я сам мог убедиться, мог каким-то образом почувствовать, увидеть, прожить и ощутить это, даже если и не в состоянии объяснить себе это с точки зрения здравого смысла. Например, я могу потрогать эту колонну и сказать: «Здесь колонна». Позиция исключительно здравого смысла ведет к бесплодным разговорам типа: «Насколько вероятно, дорогие друзья, чтобы в этом месте находилась колонна? У кого какое мнение по этому вопросу?» Мы все помешались в этом мире мнений. Мы больше не можем объединяться снизу, мы должны стать подобными колоннами, которые соединяются высоко, в самой верхней своей части, где расцветают их капители. Нам не нужно бесконечное множество бесплодных мнений, нам нужно приложить свои материальные руки к делам материальным и свои духовные руки – к делам духовным. То есть прийти к ощущению, к прямому восприятию основных истин. И тогда наступающий 2000 год будет не только новым, но и лучшим.

Мы предлагаем, чтобы каждый, оказавшись перед пирамидой эволюции, поднимался по соответствующей грани этой пирамиды, но стремился идти всегда вверх и вперед, стремился всегда достичь самой высокой точки, а не самой низкой. Необходимо стремиться не загрязнять природу, не разрушать души других людей, не притеснять слабых, не причинять вреда ближним.

Мы хотим прийти к 2000 году, построив Новый Акрополь, новый Верхний Город, но не из камня и кирпичей, а из ценностей. Верхний Город людей, рук, творений, строений полезных, а не никчемных. Верхний Город, который не будет нас разделять с прошлым и с будущим; Верхний Город, который даст нам возможность выйти из этого удушающего настоящего, даст возможность почувствовать, что за нами что-то есть, что наше прошлое благородно, что мы произошли не от расы обезьян и не от деградирующих существ или просто дегенератов, а берем начало от людей, которые, как и мы, искали звезды и иногда находили их. И впереди – поколения, которые так же будут искать ответы на основные вопросы бытия, искать решение проблем жизни и смерти; поколения, которые будут исследователями, будут пытаться обрести Бога на каждом пути, а также обрести самих себя.

Поэтому мы надеемся, что в 2000 году мы войдем не только в новый, но и в лучший мир, и это будет результатом работы каждого из нас. Пусть никто не говорит: «Я не могу». В той или иной мере, в обществе или сами по себе, все мы можем сказать: «Я хочу делать то, что мне по душе, то, что мне диктует моя воля». Иначе говоря, все мы можем так или иначе вновь встретиться сами с собой. Сделать за день или за неделю хотя бы одно маленькое, но доброе дело. Попытаться изучить то, что нам хотелось знать. Найти контакт с теми, с кем мы хотели бы познакомиться ближе.

Мы уже сейчас могли бы жить в 2000 году, поскольку все мы современники, но не все – сверстники. Другими словами, все мы живем в одном и том же году, но не все находимся в одном и том же году психологически и ментально. Если мы сможем совершить это усилие сознания, если сможем отринуть все то наносное, о чем говорили сегодня, если сможем проникнуть вглубь и дойти до сокровенных пластов Истории, если нам удастся очистить поверхность воды от всякого мусора, мошек, жучков и пить чистую родниковую воду, то можно будет считать, что мы уже сейчас живем в 2000 году! В определенном смысле, психологически все мы можем дожить до 2000 года, даже если нам предстоит умереть завтра.

Мадрид, 1975 г.

 

Д. С. Гусман

Конец века и не только

Из выступления на семинаре, посвященном наследию, которое мы оставим нашим детям

Когда подходит к концу какой-либо цикл, мы склонны размышлять о пройденном этапе и делать выводы, используя возможность обрести новый опыт на основании того хорошего или плохого, что было нами пережито.

В целом этот век был веком великих мечтаний и попыток их осуществить и одновременно веком великих провалов. Конечно, были и удачи, но по большей части человечество было ослеплено своими проблемами и конфликтами.

Две мировые войны оставили глубокий отпечаток в сознании людей, не говоря уже о бесчисленном множестве конфликтов более мелких, но не менее кровавых, которые по сей день разгораются практически по всей земле и перспектив для разрешения которых пока не видно. День за днем то там, то здесь возникают новые пограничные столкновения, новые этнические и расовые распри, новые очаги национальной напряженности, появляются новые религиозные фундаменталисты… Новые ли?

В нашем веке, кажется, многое изменилось, было множество сложных ситуаций; теперь он как ни в чем не бывало подходит к своему завершению, и приходится с болью и горечью признать, что все осталось таким же, как раньше, а в чем-то и стало хуже. Будущее же вырисовывается очень неопределенно, иногда давая нам почву для домыслов и догадок, но не более того. В эти последние годы века все ускоряется, и, учитывая то, чем мы располагаем, очень непросто предсказать, что нам готовят грядущие времена.

ПРОВАЛЫ

Утопии

Многие указывают на обреченность утопий, называя этим словом мечты, в свое время будоражившие много людей. Почему они провалились? Из-за своего утопического, то есть нереального, характера? Из-за того, что поставленные цели в те времена были недостижимы? Из-за того, что человек был не в силах их реализовать?

Утопии, или явно неосуществимые мечты, всегда были крупнейшими двигателями Истории.

Возможно, они не воплотились потому, что был неправильно разработан план действий, или потому, что другие идеи, изначально обреченные на неудачу, оказались более сильными, чем эти мечты, эти идеалы. Кого не привлекает жизнь более достойная, более уважаемая, более счастливая? Но у каждого свои представления об этом. Как правило, государственные системы строятся на вполне приемлемых основах, но обычно получается, что они превращаются в жесткие рамки, навязанные людям, подобно стальной броне, причем в любом случае без учета «человеческого фактора».

Идеологии

Помимо всеобщей паники, наш век породил также целый ряд идеологий. Мы констатируем это сейчас, не задаваясь целью анализировать, плохими они были или хорошими. Чем идеологии отличаются от утопий? Можно ли сказать, что утопия рождается чувством, а идеология управляется только разумом? Или нужно рассматривать утопию как мечту, а идеологию – как план действий? Правомерно ли так категорично разделять их, исключая, в зависимости от обстоятельств, либо разум, либо чувства? Повседневная реальность свидетельствует, что нет: оба эти фактора, эмоциональный и рациональный, всегда присутствуют вместе.

Наверное, можно сказать, что господствовавшие в этом веке идеологии не были совершенными, что человек не находил себе места в этой системе и в огромном разнообразии потребностей. Наверное, за исключением некоторых незначительных деталей, будучи замкнутыми, они не вмещали многих людей, которые чувствовали себя отвергнутыми идеологией. Но с полной уверенностью можно утверждать, что все эти идеологии не продержались долго и принесли множество разочарований.

Как мы уже говорили, сегодня стоит только упомянуть слово «идеология» – это единственное понятие, которое мы признаем, даже если не называем его своим именем, – как сразу становится ясно, что речь идет об идеологии бессилия и ограниченной власти. Никто уже не хочет работать ради мира идеального и лучшего, все стремятся к простым и незамысловатым целям, которых можно достичь без малейших усилий, без каких-либо обязательств, по-настоящему ни в чем не участвуя.

Сегодня популярны заявления о высоких идеях и принципах, излагаемых еще более высокопарно. Но практически все согласны с тем, что эти идеи и принципы не идут дальше слов и на практике совершенно бездейственны.

Грандиозные планы покорить природу ради лучшей жизни повисли в воздухе. Чего, кроме ее разорения и загрязнения, добились мы на своей собственной планете? Что получили от космических приключений? Можем ли мы справиться с новыми эпидемиями и неизлечимыми болезнями? Нет. Однако мы продолжаем работать в этом направлении почти автоматически, по привычке, уже потеряв веру в цель.

Политика

Несмотря на широкое распространение различных политических партий и систем, чрезмерное обилие предложений и отсутствие конкретных результатов привели к обратному эффекту – аполитичности.

Никто не хочет брать на себя политическую ответственность, кроме тех, кто входит в эти партии. Но частая перемена мнений и решений этих людей внушает большое недоверие несчастным последователям программы, которую никто никогда не узнает и не поймет.

Политика – это нечто абстрактное и, по правде говоря, не решающее проблем, которые волнуют людей в их обычной жизни. Политика – это не правление: это деятельность, почти всегда отклоняющаяся в сторону грандиозных экономических или научно-технических проектов, которые ни в коей мере не улучшают повседневную жизнь людей. Человеку свойственно пасовать перед неразрешимыми конфликтами и несправедливостью.

И поэтому в обществе нет согласия, никого не интересуют общественные дела, каждый сражается за улучшение собственной жизни. Поэтому процветают маленькие группки, этнические или расовые сообщества – налицо великое разделение, великий раскол, огромная нехватка общения. Каждый говорит на своем языке, и в результате мы имеем настоящую Вавилонскую башню, где один человек не только не понимает другого, но даже не хочет понять.

Так же как утопии и идеологии, политика затрагивает судьбы многих людей. Она не дает человеку возможности брать на себя ответственность как в общих, так и в частных вопросах. Весь мир? Это абстракция; реальны те, кто населяют его. Людей же волнует лишь их собственное выживание, лучшие условия существования, поверхностные развлечения, убивающие время, и иллюзии, заменившие древнее понятие счастья.

Ни свобода, ни демократия не терпят злоупотребления собой. Опыт показывает, что свобода – понятие относительное, что, например, сегодня она ценна для человека, только если обеспечена законами государства. Демократию можно сравнить с представлением, поставленным по сценарию, в котором почти все страницы написаны без участия большинства людей, зачастую и не знающих, что написать и какое решение принять.

Очевидно, что ни тирания, ни демократия не обладают достаточной силой, чтобы победить и выполнить свои задачи. Как говорит Платон в своем мифе о пещере, власть находится в руках незримых хозяев этой пещеры, которых никто не знает, но которые манипулируют всем происходящим, тем самым предоставляя нам свободу безобидно играть во «взрослую» политику.

Наука и техника

В этом веке изменилось наше понимание науки. С одной стороны, она обещает разрешить все проблемы человечества, а с другой – усложняет наше существование, создает новые потребности, не всегда действительно нужные, а кроме того, уменьшает количество рабочих мест. Пока ее преимущества незаметны, и она кажется новым тираном, обманным путем поработившим человечество, сделав его зависимым от искусственно созданного.

Искусство

Как и политика и идеология, искусство также производит множество пустых форм. Оно не удовлетворяет тех, кто им занимается, потому что оказывается никому не нужным. Любой человек, решивший стать художником, создает под влиянием мгновенного порыва поверхностные произведения, заполненные эмоциями.

Кроме того, искусство сегодня не побуждает к творчеству, а является самоцелью.

Мораль и вечные ценности

Эти понятия становятся все более относительными и изменчивыми, как мода. Сегодня нет неизменных ценностей, как нет и достойных критериев, с помощью которых молодые поколения познают мир. В любом случае, наша реальность похожа на падение с большой высоты, когда полностью ощущаешь полученный удар. Очень нелегко подняться и еще труднее идти в каком-то определенном направлении.

Что нам предлагает будущее? Это не так важно. Значение имеет лишь сегодняшний и завтрашний день. Безответственность внедряется в сознание современных людей: «после нас хоть потоп».

Частное торжествует над общим, но не как внутренняя трансформация, а как крайняя форма эгоизма. У человека нет чувства причастности, даже к самому себе.

Религия вдохновляет очень немногих; утерян символический язык жизни, мира, Божественного и земного. Этот универсальный язык, который в былые времена был настолько важен, что многие цивилизации выражали с его помощью свои основополагающие идеи, сегодня превратился в пустую игру слов и цифр.

ГРЯДУЩИЙ ВЕК

Помимо констатации этих очевидных провалов, не дает покоя вопрос: что мы оставим грядущему веку, будущим поколениям? И выводы весьма плачевны: самое явное наследство – это пустота, уныние и пассивность, равнодушие и беспринципность. У нас нет определенного будущего, и при этом мы очень часто отрекаемся от прошлого. История как таковая не означает ничего: она умерла тогда, когда изменились ее ценности.

К чему строить грандиозные планы, если нет необходимого – нет «отправной точки»? Для того чтобы мы могли оценить, на что мы способны в будущем, необходимо твердо стоять на ногах в настоящем, а этого нет. Как правило, появляются частные единичные начинания, которые продолжаются, пока действует импульс, их побудивший.

У нас нет даже общих врагов, какое-то время объединявших людей. Уже не существует ни Берлинской стены, ни двух гигантских блоков, руководивших мировым мнением. Остался лишь горьковатый привкус всеобщего недоверия.

Передавать или оставлять в наследство?

В завещании по наследству есть что-то застывшее: у меня есть что-то, и я оставляю это тебе. В передаче же, напротив, есть что-то живое, что-то, что приходит со временем и может измениться, как только это будет необходимо, и не потерять при этом своей сути.

Нас пугают тем, что конец этого века также начался с изменения традиций, знаний и опыта, что у нас нет ничего, чему можно было бы научить тех, кто идет следом, что мы оставляем им лишь возможность критического и холодного анализа. С этим мы не можем согласиться.

Мы стремимся прокладывать пути, идти вперед, собирать и возрождать те элементы, тысячи элементов, из которых всегда состояли вечные ценности духовной культуры человечества. Мы стараемся передавать их так, чтобы в них возродилась жизнь и чтобы они не превратились в догму.

Мы верим, что уже настало время возрождения культуры на основе синтеза и единства, связывающего нас с прошлым и дающего надежду в будущем.

Мы поддерживаем огонек элементарного благородства, который, хотя и незаметно, горит в большинстве людей, для того чтобы работать ради сегодняшнего и завтрашнего дня, чтобы верить в себя и в людей.

Мы знаем, что движения самого по себе недостаточно и что для того, чтобы куда-то прийти, необходимы направление и смысл. Если мы не избавимся от того, что у нас болит и парализует нас, то наше движение будет больше похоже на бесконечное блуждание по лабиринту, из которого нет выхода.

Хотя внешние формы указывают на застой, пустоту и разочарование, законы Природы говорят нам о том, что ничто не останавливается, что все к чему-то идет. Вопрос в том, как идти в нужном ритме, как понять и поверить, что выйти из лабиринта означает изменить себя ради изменения того, что нас окружает, означает преодолеть кризис и пополнить свой внутренний опыт.

Помимо всего прочего, боль является двигателем сознания, и мы уже достаточно настрадались, чтобы не принимать пустоту и неуверенность с благодарностью, как единственное благо.

Жизнь передается, а не оставляется в наследство. Жизнь учит, а не раздает подаяния. Да, мы находимся уже в преддверии нового века с его возможностями и надеждами, века, отвергающего ошибки и подтверждающего истины, – ведь для чего-то дан человеку разум, отличающий его от животных, растений и минералов. Уже собираются мечты и утопии, идеи и чувства, настоящие движущие силы, чтобы шагнуть без страха в новое время, которое не за горами, шагнуть в Историю, которая нуждается в своем главном действующем лице – человеке.

Франция, 1993 г.

 

Х. А. Ливрага

Мир без святых и героев

Из лекции

…Древние греки, создавая свои мифы и великие эпосы, не пытались никого обманывать. Взяв за основу какой-либо исторический сюжет или опираясь на элементы окружающей действительности, они создавали психологическую среду, которая способствовала развитию внутренней сущности человека. Рассмотрим один из самых известных греческих мифов – миф о пещере из седьмой книги «Государства» Платона.

Миф повествует о том, что в древние времена существовала пещера, где лицом к стене сидели люди, закованные в цепи. Сегодня мы сравнили бы это с кинотеатром: они видели лишь стену, на которой мелькали тени людей, животных, предметов, двигавшихся снаружи перед источником света. Люди, сидевшие в пещере, никогда не видели ничего кроме теней, спроецированных на стену, и считали эти тени единственной реальностью. Им казалось, что звуки, возникающие в пещере, издают люди, животные и все, что движется на этом «экране».

Все узники были убеждены в подлинности того, что они наблюдают. Они думали, что видят реальных людей, реальных животных, реальные предметы, и считали, что ничего другого просто не существует.

Согласно Платону, если один из узников освобождался от своих пут, он вдруг обнаруживал, что все видимое и слышимое сидящими в пещере лишь эхо и тени реальных объектов, двигавшихся перед лучом света. Освободившись, человек мог оставить пещеру и выйти во внешний мир. Понемногу привыкая к свету, он становился способен увидеть деревья, мерцание звезд, солнце и весь мир, залитый солнечными лучами. Он мог слушать пение птиц, ходить по траве и пить родниковую воду. И тогда он стремился вернуться в пещеру и рассказать другим, какова подлинная реальность, рассказать, что все изучаемое и наблюдаемое ими – иллюзия, что истина выше, что она гораздо шире и прекраснее. Услышав это, узники спрашивали друг у друга, видел ли еще кто-нибудь то, о чем говорит этот человек. Но никто не мог подтвердить сказанного. Тогда, объединившись в своем невежестве, они с криками прогоняли того, кто созерцал истину.

Платон говорит, что мифы помогают воспитывать и направлять людей, делая основные представления об истине коллективным достоянием, с тем чтобы впоследствии каждый мог постичь ее индивидуально. Иначе говоря, греческие мифы – миф об Эросе и Психее, миф об аргонавтах и золотом руне – нельзя понимать буквально, они имеют нравственный и символический аспект.

Например, познакомившись с мифом об Одиссее, который после падения Трои стремится вернуться на родную Итаку, не следует думать, что Гомер просто хотел запечатлеть необычное путешествие героя по неведомым странам. Ведь все те испытания, которые проходит Одиссей, и соблазны на его пути – это знаки, внешние символы того, что мы несем в себе.

В каком-то смысле каждый из нас – Одиссей. Во время своего путешествия Одиссей попал на остров волшебницы Цирцеи. Он собирался пробыть там только один день, чтобы пополнить запасы и дать отдохнуть своим людям, но красавица, умевшая околдовывать души, сделала так, что долгое время, проведенное с ней, показалось ему одним днем. Однажды Одиссей увидел стадо свиней и спросил: «Откуда здесь эти свиньи?» Отгоняя, он ударил одну из них ногой, другую дернул за ухо и вдруг услышал: «Не бей меня, Одиссей!» Так герой узнал, что Цирцея своими заклинаниями превратила его друзей в свиней и что сам он тоже околдован. И в нем снова просыпается исконный зов Итаки, куда он держал путь, Итаки, где ждет его Пенелопа, вечно ткущая и вечно распускающая сотканное, ткущая днем и распускающая ночью, – символ терпения и ритма времени.

Так кто же он – Одиссей? Выдумка, наивная ложь? Фантазия, созданная греческими писателями? Нет. Одиссей – это мы сами. Помните, как он велел привязать себя к мачте, когда проплывал мимо острова сирен, чтобы не поддаться их чарам? Помните, как сирены, зная, что им не завлечь его простыми обещаниями, подражали голосам его супруги и сына, зовущих Одиссея на пустынный остров? Если бы Одиссей не был привязан, он прыгнул бы в море и погиб. А своим людям он приказал залепить уши воском, чтобы они не слышали голосов сирен. Разве мы не подобны Одиссею? Разве в жизни нас часто не околдовывают сирены – будь то материальные блага, деньги или чувства? Как часто наши слабости берут над нами верх и заманивают нас на необитаемый остров! И спастись мы можем, лишь привязав себя к большой мачте нашего корабля, непреклонно плывущего к той Итаке, о которой мы мечтаем. Очевидно, что эти мифы имеют всеобщее, универсальное значение, что в них заложен глубокий и очень близкий человеку смысл. Углубившись в историю, мы находим шумерский миф о Гильгамеше и Энкиду. Главный герой мифа – Гильгамеш, правитель города Ура. Он должен пройти через ряд испытаний и сражений, встретиться со смертью, а затем спуститься в пучину океана за священным цветком бессмертия, который рос там еще до потопа. В сновидениях Гильгамеша его друг и соратник Энкиду предстает в образе обоюдоострой секиры – мифического атрибута героя. Сцены из этого древнего мифа изображены на печатях и табличках, которые хранятся в Британском музее и Лувре (я видел их своими глазами). Этот миф не выдумка, не сказка, в нем есть эзотерический смысл, но, кроме того, он вдохновляет и говорит о человеке и о человечном.

Геракл, борющийся со львом.

Римская копия с оригинала Лисиппа. IV в. до н. э.

На основе мифа о Гильгамеше позднее возник миф о Геракле и его знаменитых 12 подвигах. Разве эти 12 подвигов – выдумка? Нет, конечно. Геракл символизирует Солнце, и 12 подвигов – это 12 знаков Зодиака, которые Солнце проходит в течение года, в течение дня и в течение большого цикла. Двенадцать подвигов – это 12 знаков Зодиака или 12 зодиакальных домов, которые Солнце проходит в своей вечной борьбе и благодаря ей может освещать мир, освещать Вселенную. Речь идет об астрономическом мифе. Геракл, одетый в шкуру поверженного им немейского льва, символизирует Солнце, одержавшее победу над животным началом. А огромная палица Геракла, сделанная из магического дерева, является эмблемой силы, энергии и будущих свершений Геракла.

Если мы обратимся к Индии, то встретим там другие мифы. Например, миф о Карттикее и Ганеше, сыновьях Шивы. Шива – это индуистское божество, образующее триаду богов вместе с Брахмой и Вишну. Он был женат на богине Парвати, которая после ухода Шивы в Гималаи страдала от одиночества и спрашивала богов, почему ее божественный супруг не рядом с ней, почему она так одинока. Однажды она отправилась в Гималаи, нашла Шиву и сказала ему: «Мой господин, я одинока, ты не бываешь со мной ни днем, ни ночью. Если бы тебя вообще не было, я и тогда не ощущала бы себя более одинокой». Шива решил уделить ей время. Прогуливаясь с Парвати, он разговаривал с ней как с дочерью, как с ученицей, объясняя, что ее образ жизни не подходит ему, что он погружен в состояние трансцендентального созерцания, что его существование проходит на более высоком, духовном плане, и поэтому они не могут жить вместе. Они шли медленно, как движутся слоны, и Парвати забеременела существом, ставшим впоследствии Ганешей, богом Мудрости.

Миф рассказывает и о рождении Карттикеи. Шива из Третьего глаза, Глаза Дангмы, который находится у него на лбу, выпустил луч в глубину голубого озера, и оттуда внезапно появилось множество детей. Парвати, признав в них детей Шивы, с любовью обняла их так сильно, что они слились в одно многорукое существо, обладающее огромной силой. Так появился Карттикея, бог войны, рожденный соединением внимания и основы существования мира.

Конечно, все это мифы, но миф не ложь, не простой вымысел, а символ. Мы все хорошо знаем, что в Евангелиях Иисус говорит притчами, и они помогают понять некоторые его заповеди лучше, чем тысячи слов. Поэтому я, которого мои ученики из лучших побуждений иногда представляют, перечисляя титулы и почетные звания, говорю вам, дорогие друзья, что жизненные и философские проблемы невозможно решить при помощи титулов и почетных званий или знания всего, что когда-то было сказано всеми философами мира. Способность решать философские и жизненно важные вопросы приходит с пониманием реальности, той живой реальности, которая доступна каждому.

Мы не можем освободиться от власти исторических обстоятельств, от времени, в котором живем, одними только рассуждениями. В первую очередь, нам необходимо глубоко проживать то, с чем мы соприкасаемся, надо по-настоящему прожить дарованную нам жизнь, которая сама есть великий символ. Деревья, земля, небесные светила – все это символы сокровенного. Ветви дерева, вздымающиеся ввысь, – это символ воли дерева быть вертикальным. Все мы символизируем нечто, превышающее нас самих. Мы символы, мы внешние представления о том, что скрывается внутри. Иногда символы или притчи могут сказать нам больше, чем интеллектуальные учения. Вспомните притчу о мертвом псе. Его тело уже начало разлагаться, и люди, проходившие мимо, говорили: «Смотрите, какое отвратительное зрелище. Этот пес с разлагающимся телом отвратительно выглядит и ужасно пахнет». Но старый Учитель, проходя мимо, сказал: «Зубы у него белые, как жемчуг». Этот Учитель одной притчей, одним символическим высказыванием дал своим ученикам урок, который пережил многие века, урок, который может помочь человеку больше, чем сотни исписанных страниц.

Такое отношение к символам характерно для всего древнего мира. Оно встречается и в Америке, например в Мексике, в мифе о Кецалькоатле – пернатом змее, а также в перуанских мифах о тюленях, переносящих души людей с побережья на священные острова.

Все эти мифы не ложь; они носители, сосуды, формы, посредством которых выражаются внутренние действия, действия метаисторические, позволяющие наладить связь с Природой. Тот, кто сумел прожить миф, кто совершил удивительные подвиги, – герой, святой, сверхчеловек.

Вспомним знаменитую битву в Фермопильском ущелье – реальное историческое событие. Мы знаем, что такая битва была, но чем она прославилась? Ведь известно, что Леонид ее проиграл и персы все-таки вошли в Грецию. Так что же важно в этой битве при Фермопилах? Важен миф, героизм царя, который, защищая закон, принял смерть вместе со своими 300 воинами; важна любовь царя Леонида к своим людям и их доверие к нему; важны преданность и верность долгу. В полдень, когда пришло время обедать, воины спросили у Леонида:

Ганеша. Рельеф на двери храма в Катманду. Непал

– Господин, надо ли хорошо поесть перед битвой?

– Поешьте немного, – ответил он, – потому что этой ночью мы будем пировать с Плутоном, богом умерших.

– Сегодня ночью? А ты будешь на этом пиру?

– Я буду с вами.

– Значит, этой ночью мы поужинаем вместе с Плутоном и с нашим царем.

Эти люди не боялись смерти, они пошли в бой, выступили против огромной армии, вдохновленные мифом. Не знаю, ждал ли Плутон их появления и смогли ли они поужинать вместе с ним. Но разве мы не завидуем немного этой горстке воинов? Разве мы не ощущаем нравственную силу тех, кто сумел умереть, защищая свою родину и свои законы?

Наступили времена демифологизации, времена карликократии, царства мелкого. Сегодня каждый заявляет о своих правах, но никто не говорит о своем долге; каждый, движимый эгоизмом, стремится сохранить самого себя и то, к чему он привязан. Сегодня мы забыли, как воздавать почести, мы разучились восхищаться святыми чувствами спартанской матери, которая посоветовала сыну, сказавшему, что у него короткий меч, удлинить его, сделав шаг навстречу противнику. Другой миф рассказывает о матери, чьи сыновья сражались за Спарту. Она ждала окончания битвы на окраине города. «Какие вести?» – спросила она гонца. Услышав, что все ее сыновья погибли, что спрашивает не об этом, а о судьбе родины. Когда выяснилось, что Спарта победила, она воскликнула: «Тогда весть о смерти своих сыновей я принимаю с радостью».

Это классический пример, и он настолько живой и образный, что действует на нас как целительный бальзам. А что же мы получаем в результате демифологизации? Что получаем, препарируя скальпелем душу вещей, – ведь душу нельзя уловить таким образом? Что получаем, пытаясь взвесить то, что не имеет веса? Что получаем, объясняя ребенку, что его родители не любят друг друга и просто привлекали друг друга физически, что родился он по оплошности? Что получаем, если, опуская поэтическое и возвышенное, рассказываем ребенку то, что он и так узнает, когда станет взрослым?

Мир, в котором секс заменяет любовь, а коммерческие интересы – дружбу, где пустословие выдается за глубокие истины, а нерешительность и самомнение подменяют веру, – наш мир, как никогда прежде, нуждается в возрождении мифов и героев древности. Как важно для нас знать, что была в истории Жанна д'Арк! Как исцеляет наши души знание того, что жила когда-то Тереза Авильская! Как важно знать о подвигах, которые совершались во славу человечества! С другой стороны, что мы получим, если будем знать, болел ли герой Аргентины Хосе де Сан-Мартин сифилисом и были ли мечты Боливара об объединении Америки связаны с тем, что он пил? Что это за знания? Что это за течения, покушающиеся на наше чувство родины, на нашу веру в Бога, на нашу веру в самих себя? Что это за вихри, называемые историческими, разметающие, отделяющие людей друг от друга? Что это такое, что разделяет отца и сына, что разлагает государства и разрушает алтари?

Нам нужно увидеть мощь и реальность мифов, обладающих огромной теллурической силой. Нам нужно осознать, насколько важно верить в святость и силу великих людей.

Испанию, которую я хорошо знаю, больше всего воодушевлял образ Сантьяго и клич: «Сантьяго и Испания!» Многие исторические события относятся к той же реальности, что и мифы. Сегодня никто не знает точно, существовал ли Сантьяго Матаморос (святой Иаков Губитель мавров), нет уверенности в том, что действительно фигура в белом неслась по полю битвы, что Сантьяго Старший, уже обезглавленный, доплыл до берегов Галисии в ладье без руля и без паруса. Нам это неизвестно – но мы точно знаем, что на этих образах вырос гордый народ, народ, давший великих писателей, народ, обладающий силой и чувством чести. Эти качества он сохранил и передал нам, народам Америки.

Асорин, великий и незабываемый Асорин говорил, что всегда искал тень Дон Кихота на равнинах Галисии. Что значит для нас Дон Кихот? Этот персонаж, придуманный Сервантесом, помог многим. Многие из нас стали лучше благодаря Дон Кихоту, хотя физически он никогда не существовал. Благодаря ему мы научились мечтать. Помните, как он сражался с мельницами? Какая красивая история! Когда Дон Кихот поднял свое копье, сказав, что на горизонте великан Бриарей, Санчо возразил: «Сеньор, но это же обычная ветряная мельница!» Дон Кихот пришпорил коня, вонзил копье в крыло мельницы и тут же оказался на земле. Приблизившись, Санчо СКЭ.ЗЭ.Л: «Сеньор, не говорил ли я, что это всего-навсего ветряные мельницы?» Взглянув на него, Дон Кихот ответил усталым голосом: «Эх, Санчо, Санчо, видно, что ты не посвящен в таинства Рыцарства и не знаешь, что есть великаны, которые, когда нападаешь на них, превращаются в ветряные мельницы».

И это правда! Разве не существует великанов, которые, когда мы на них нападаем, превращаются в ветряные мельницы? На самом деле неважно, существовал ли Дон Кихот. И в конце концов, что значит существовать, что значит жить? Выпить немного вина, съесть кусок мяса, лечь спать, укутавшись, в одиночестве или разделив с кем-то ложе, – это ли значит жить? Жить означает много больше; это намного глубже, это выходит за рамки обыденного. Жизнь подобна ветру, который наполняет паруса корабля, помогая нам двигаться вперед. И хотя никогда не было ни Санчо, ни Росинанта, ни великана Бриарея, эта история-притча помогает нам, потому что в каждом из нас живет герой, в каждом живет рыцарь, стремящийся вперед и мечтающий о сражении с великанами. Однако в каждом из нас живет и приземистый толстячок, который говорит: «Нет, сперва подкрепимся ламанчским сыром, а потом можно и в бой». В каждом из нас есть и тот, и другой.

Нам нужна не демифологизация, нам нужны новые мифы. Друзья, нам нужно воссоздать культуру, которая откроет нам красоту, которая даст нам возможность жить по-настоящему – так, как хотелось бы. Нам нужен мир более осмысленный, богатый образами. Посмотрите на наши дома, хотя бы на те, что расположены в вашем районе, – они красивые и добротные, но на этих новых домах уже нет балконов, украшенных резьбой. Сегодня все делается ради комфорта. Когда мы хотим снять квартиру, то уже не спрашиваем, есть ли в ней библиотека или зал для занятий живописью; нас интересует метраж кухни или ванной комнаты, потому что наша цивилизация – цивилизация ванных. Нас беспокоит, хорошо ли работает холодильник, потому что мы создали цивилизацию, где самое важное – сохранить немного холодной закуски. Наших прадедушек и прабабушек больше заботило другое: достаточно ли света в зале, чтобы писать картины, и есть ли в доме место, где можно почитать книгу. В результате демифологизации мы ничем не дорожим, ничто не представляет для нас подлинной ценности. Знамена перестали быть знаменами, они превратились для нас в разукрашенную ткань. Мы профанировали наших героев и наши символы. Мы анализируем биографию Иисуса, пытаясь выяснить, не проистекали ли его мудрые наставления из его влюбленности в Марию Магдалину или, быть может, в Иуду. При таком подходе, не щадящем ничего святого, мы остаемся без дома, без семьи, без родины, без Бога, без Христа, без философии.

Одна из проблем современности – одиночество. Мы одиноки, как плот, затерявшийся в море, и с каждым днем все больше ломаемся, истачиваемся изнутри и снаружи, потому что мы утратили символы, утратили способность идти вслед за великими, вслед за святыми. Если бы не осталось ни одного великого человека, ни одного святого, то мы должны были бы их придумать здесь и сейчас, чтобы говорить о них нашим ученикам, нашим детям, новым поколениям. И это поможет им идти по жизни с поднятой головой. Пусть сегодня нет Фермопил – мы должны их придумать и воссоздать в нашей поэзии, в нашей литературе. Пусть каждый знает, что это не просто скалы. Пусть каждый знает, где великое, а где малое, где глубокое, а где поверхностное. Пусть каждый знает, что есть духовные и нравственные ценности, которые значат много больше того, что измеряется количественно. Хотя сегодня нет ни королей, ни святых, мы должны вновь создать их в нашем воображении, чтобы снова обрести чувство чести, присущее Сиду, всем известному Сиду Кампеадору. Однажды сам король встал перед ним на колени: «О Сид! Я так много грешил, совершил столько ошибок!» На это Сид сказал: «О господин, мой король не должен становиться на колени ни перед кем. Моего короля будет судить Бог, а не я». Несомненно, этот человек имел чувство чести.

Сегодня мы судим всех и вся. Сегодня мы не знаем, что такое король, не знаем, что значит почитать кого-то и идти за кем-то, не знаем даже, что значит оставаться самим собой. Наши храмы пустуют. Мы идем в храм, чтобы услышать слова о Боге, о бессмертии Души, о причинах всего сущего, а нам говорят о контрацепции. Мы идем к врачу, чтобы он помог нам разобраться в наших проблемах, а он говорит, что мы, наверное, влюблены в свою бабушку. Каждый занимается делами, не входящими в область его компетенции. Все это похоже на то, как если бы деревья внезапно начали бегать, захлебываясь лаем, а на теле собаки вдруг выросли бы ветви с цветами. Все перепутано, везде неразбериха.

Нам нужны новые мифы, способные осветить, облагородить наши души; нам нужны новые, живые примеры. Нужно, чтобы появилось новое поколение людей, но не в этническом, а в нравственном значении, поколение, которое будет лучше и добрее. Нам надо снова отправиться с Дон Кихотом в поля Кастилии. Нам надо убедиться, что мы можем побеждать великанов и превращать их в ветряные мельницы. Нам надо представить себя рядом с Леонидом, услышать его слова о пире у Плутона и почувствовать, что 300 спартанцев могут устоять перед миллионной армией персов. Нам надо снова спуститься с Гильгамешем на дно океана, чтобы найти там волшебный цветок бессмертия. Нам нужно обратиться к глубинам своей души, чтобы суметь воссоздать новое общество, новую родину, родину людей, которые будут лучше нас. Мы должны сделать это ради детей, и не только ради тех, которые уже есть, но и ради тех, которые появятся завтра. Это наш исторический долг перед обществом. Мы должны воссоздать Акрополь, снова возвести прекрасный Верхний Город с его мифами, героями и святыми. Утрачивая мифы, красоту, святых и героев, мы перестаем быть людьми и превращаемся в гуманоидов. Мы должны ощущать и уметь выражать нашу внутреннюю веру.

Дорогие друзья, человек отличается от животного не только тем, что у него нет хвоста. Человек отличается от животного своей верой и внутренней жизнью. Человек отличается от животного тем, что его глаза наполняются слезами, когда он любуется красотой заката, тем, что он может рассказать другим о прочитанном стихотворении. Человек отличается от животного тем, что понимает музыку и своим исполнением может передать другим ее красоту. Человек отличается от животного тем, что кроме секса ему нужна любовь, и он способен любить всей душой. Человек отличается от животного тем, что честь для него превыше силы, тем, что он может помочь слабому подняться. Человек отличается от животного тем, что преклоняет колени не чтобы дотянуться до кормушки, а потому что верит в Бога, в высшую силу, пребывающую в его сердце, которая взывает к нему из самой глубины его души: «Бог существует!»

Лима, 1976 г.

 

Д. С. Гусман

Скучно жить без супермена!

Несколько месяцев назад я написала статью «Об этом и других мирах», в которой речь шла о якобы постоянных вторжениях к нам пришельцев с других планет, жаждущих тем или иным образом изменить жизнь людей, – причем люди при этом оказываются самыми жалкими существами во всей Вселенной.

Сегодня, касаясь той же темы, я хотела бы рассмотреть это явление под другим углом зрения.

Уже много лет (пожалуй, в течение нескольких последних десятилетий) развлекательные журналы, комиксы, романы, научно-фантастические рассказы и другие сочинения, в большей или меньшей степени претендующие на литературность, буквально наводняют странные персонажи – пришельцы из других миров либо, если они родом с нашей планеты, герои из легендарных или воображаемых эпох. Нечто подобное происходит и в аудиовизуальном мире, где эти персонажи прекрасно себя чувствуют и в художественных, и в научно-популярных фильмах, и в детских мультфильмах.

Создается впечатление, что люди потеряли интерес к человеку, и, чтобы привлечь их внимание, требуются существа совсем другого типа. Я думаю, что это связано не только и не столько с модой и новизной. И даже если бы это было так, мы должны признать, что в любой моде есть скрытые мотивы, которые не сводятся к рекламе и увеличению продаж.

Перед маленьким монстром с неизвестной планеты или тиранозавром из доисторических времен двери наших домов открываются легче, чем перед ежедневно разыгрывающейся драмой миллионов людей с ее неизменными смехом и слезами.

МИФИЧЕСКИЕ ВРЕМЕНА: ВСЕГДА ЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО БЫЛО ТАКИМ?

Любопытно, что желание воссоздать прошлое возникло задолго до научного поиска и конкретных исследований, ставших для нас привычными в последние полвека.

Люди даже не пытаются реконструировать прошлое рационально. Похоже, нам намного интереснее представлять или интуитивно ощущать его, исходя из интригующего вопроса: всегда ли человечество было таким же? Всегда ли мы выглядели так же, жили так же?

Древние легенды, нашедшие отражение во всех мифологиях, традиции, воплощенные в сказаниях и священных книгах стольких народов, – все это вновь обретает жизнь, превращаясь из ископаемых, окаменевших символов в частицу нашего настоящего, хотя и в несколько измененном, адаптированном виде – в соответствии с господствующим мышлением.

Действительно, существует множество историй о древних эпохах, когда люди были больше и сильнее или, наоборот, меньше и «эфирнее», чем сейчас. В те времена они общались на других языках или просто читали мысли, находились в прямом контакте с растениями и животными, и у камней и металлов не было от них секретов.

Эти люди обитали на тех же континентах, что и мы, имевших тогда другие очертания, либо на других континентах, которые сейчас скрыты под водой; они плавали по неизвестным нам морям и бесстрашно бороздили пространство. Они знали то, что мы забыли, и, похоже, их не волновали те навязчивые проблемы, которыми сегодня заполнены наши дни.

Они строили города, преодолевали пешком огромные расстояния, укрощали диких животных, вступали в бой с ужасными врагами и в значительной степени освоили небо и землю. Они почитали неведомых нам богов и оставили следы своего поклонения и мудрости в виде загадочных монументов, которые сегодня поражают наше воображение.

И эти существа, «почти человеческие», человеческие или больше чем человеческие, обладают для нас особой привлекательностью, становясь желанными спутниками в чтении, в мечтах и в бегстве от действительности, – особенно для детей и для тех, кто предпочитает обращать свой взор далеко назад, туда, где можно найти вымысел и тайну, то есть нечто, что одновременно и принадлежит тебе, и ускользает из рук. Мы уже не говорим о том, что достойный сожаления коллективный психоз по поводу этих неуловимых обитателей нашего мира стал привычным явлением.

ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ НА ДРУГИХ ПЛАНЕТАХ И В ДРУГИХ СОЛНЕЧНЫХ СИСТЕМАХ

На этом поиск не заканчивается. Человек, признается он себе в этом или нет, ощущает себя покинутым, переживает конфликт со своим внутренним миром. Мифическое прошлое возвращает ему нечто значительное, делая его преемником древних чудес. Но этого недостаточно. Нужно лететь дальше, подняться выше, выйти в другие миры, которые находятся в нашей Солнечной системе или еще дальше, в системах, не имеющих названия, невероятных и, возможно, являющихся плодом воображения.

В то время как в науке продолжаются дебаты по поводу того, есть ли жизнь на тысячах планет, составляющих Вселенную, научная фантастика, которая представляет собой порождение нашего бессознательного, уже довольно давно решила эту загадку. Да, жизнь есть, и ее изображают очень по-разному: она либо подобна земной, либо совершенно отличается уровнем развития – высшим или низшим, либо вообще несопоставима с нашей.

В этой статье невозможно привести цитаты из трудов многочисленных мыслителей, которые во все времена говорили о возможности жизни в других мирах. У каждого из них – свои доводы, которые, разумеется, нельзя сбрасывать со счетов. Сегодня для нас достаточно лишь задать вопрос и попытаться на него ответить: если есть жизнь на Земле, почему бы ей не быть на стольких планетах, где условия похожи на наши? Почему только мы? Почему только наша Земля?

Отсутствие конкретных примеров и непосредственных знаний об этих иных жизнях (что вовсе не означает, что они не существуют) приводит к вымыслам, и таким образом возникают самые невероятные персонажи – представители других миров. Они также проникают в нашу жизнь, в наши сны или кошмары, и мы предпочитаем их себе подобным, наскучившим нам, о которых, как нам кажется, мы знаем все.

ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЮТ СОБОЙ ЭТИ ПЕРСОНАЖИ

Эти персонажи, реальны они или нет, начинают обретать силу с того мгновения, когда оказываются с нами и среди нас. Можно сказать, что они являются символами, но при этом отражают психологические и духовные реалии, которые нельзя сбрасывать со счетов.

Персонажи из мифического прошлого воплощают, как правило, нравственные ценности (храбрость, цельность, искренность, чистоту, благородство, щедрость), которым они следуют в борьбе со злом, в коем недостатка не бывает никогда. Пребывают они в весьма странных формах; это своего рода измененный человеческий облик, нечто напоминающее те образы, которые мы видим в снах: образы прекрасные и сияющие или темные и искаженные. Они живут в фантастических царствах, где всё совершенно или, по крайней мере, идет борьба ради сохранения совершенства и чистоты.

Пришельцы из других миров олицетворяют разум, власть, технические знания в самом высоком смысле этого понятия, преодоление множества кризисов, которым мы всё еще подвержены, способность властвовать над людьми во имя добра или зла. Они прекрасны или ужасны, они боги или звери, но они всегда сильнее нас. Они зеркало наших слабостей и недостатков. Иначе говоря, откуда бы и каким бы образом они ни явились, из прошлого или из будущего, с ближней планеты или с недостижимой звезды, в этих персонажах отражается наша боязнь незнания и бессилия, наше стремление к преодолению и освобождению. Тем, чего мы не достигли – поскольку не можем, не хотим или не знаем, – они обладают либо обладали ранее.

И возможно, так оно и есть…

ЧЕЛОВЕК БЕСПЛОДНЫЙ

Если бы не наш страх и не наша слабость, воспоминание о сущностях, не похожих на нас, или их воображаемые образы могли бы стать для нас движителем, стимулом к развитию в самих себе того, что нас более всего восхищает в них.

Но нет. Мы достигли – вернее, другие достигли, поскольку здесь действительно преуспела всесильная пропаганда – усмирения наших импульсов и сведения нашей тяги к приключениям до пассивного созерцания приключений других людей.

Нас сделали бесплодными. Мы можем быть лишь зрителями, наблюдающими за чужими способностями и умом, добродетелями и моральной стойкостью. Мы можем лишь просить, чтобы «плохие» на нас не нападали, потому что знаем, что они могут с нами справиться. И потом, нам, можно считать, повезло, поскольку мы можем рассчитывать на своих воображаемых союзников, которые, если дело дойдет до того, вступят в бой и займут наше место.

Мы не знаем, с чего начать, чтобы овладеть той внутренней силой, теми знаниями или неизменным мужеством, которые отличают «нечеловеческих» героев. И поэтому намного легче оставить все как есть. Жизнь для нас превращается в увлекательный рассказ, в бесконечное кино, и мы уже смирились с тем, что нам никогда не быть в нем актерами.

Нам необходимо сделать шаг вперед, шаг к фантазии, чтобы войти в царство волшебного чуда, чтобы эти забытые или еще не родившиеся персонажи вырвали нас из нашего удобного кресла – физического, психологического и ментального. Нам нужно летать вместе с ними и так же, как они, нужно открыть, что мы можем быть больше, чем кажемся самим себе, и уничтожить собственными руками порочные страхи, эти чудовища зла.

Нам самим нужно стать чуть больше чем людьми, чтобы научиться жить в согласии со своим «Я» и с теми, кто нас окружает, жить, избавившись от уныния бесплодности и пассивности.

Если мы сделаем первый шаг к победе над «Я», то осуществим первую стадию трансформации обычного человека в сказочного персонажа, обитающего сегодня в наших фантазиях. В каждом человеке дремлет герой. И если он еще не стал нашим спутником и не придает смысла нашей жизни, то лишь потому, что он еще не пробудился и не занял должного места, чтобы начать действовать.

 

X. А. Ливрага

Почему набирают силу преступность и терроризм?

Лекция

Терроризм, как и преступность, не является порождением нашего века. Сегодня мир, как никогда, страдает и от того и от другого, и поэтому кажется, что возникли они недавно. Но в действительности эта проблема стара как мир. Безнравственные люди были всегда. Всегда были те, кто искал возможность выжить, не считаясь с законами морали. Объединяясь в группы, они держали в страхе общество, принципы которого либо просто не воспринимали, либо полностью отвергали. На протяжении веков насилие в его многочисленных формах развивалось все больше и больше.

Почему со временем терроризм усиливается? С исторической точки зрения в его развитии есть свои поворотные точки. Человечество должно было пройти через нечто подобное черному тоннелю, каким было Средневековье. Правда, в этой тьме были и свои звезды. Вспоминая учение об инь и ян, мы убеждаемся, что все имеет свою противоположность; в проявленном мире нет ничего абсолютного: все черное содержит немного белого, и наоборот. В этой средневековой тьме, среди хаоса и насилия, которые время от времени освещались факелами великих личностей, но, к сожалению, гораздо чаще – кострами инквизиции, было разрушено многое из того, что поддерживает и отдельного человека, и общество в целом.

Со временем человек попадал в сети разного рода организаций и систем взаимоотношений, которые постепенно заглушали его естественные склонности и устремления. Он уже не искал Бога ни в звездах, ни в каплях падающей воды, пытаясь найти ответ на волнующие его вопросы. Глядя на мир, он не ощущал себя полным сил и надежд; человек начал забывать своих предков, Бога и даже перестал узнавать самого себя.

Сократ советовал своим ученикам следовать наставлению, дававшемуся в Дельфийских мистериях: «Познай самого себя». Но человек перестал чувствовать необходимость искать смысл своего существования, он забыл о том, что в нем самом есть неиссякаемый источник познания. Постепенно он отделил себя от мира и стал испытывать страх и тревогу, которые все росли и росли. Чем больше он уделял внимания своим личным потребностям и чем больше в нем росло чувство собственной значимости, тем сильнее искажалось его отношение к другим людям и к окружающему миру. Этот процесс шел дальше, и человек опускался до различных форм террора, которые уже не ограничивались только применением силы или оружия: в ход шло все, что могло вселять страх и ужас в сердца тех, кто считался врагом.

Все, кто изучал историю походов Александра Македонского, поражались тому, как он с горсткой воинов наносил сокрушительные удары бесчисленным войскам непобедимых персов и даже преследовал их. В чем причина? Причина в том, что он внушал врагам страх. В переводе с греческого одно из значений его имени – «Вселяющий страх». Александр побеждал не только на поле боя; в первую очередь, он побеждал в психологических битвах.

Основная ошибка, которая и сегодня до конца еще не осознана, состоит в том, что люди не понимают, что общество или государство не должно быть изолировано от человека, оно должно считаться с материальными и духовными потребностями и устремлениями каждого своего члена. Поэтому каждый человек как индивид имеет огромное значение. Платон говорил, что индивид – это неделимая часть человеческого существа, его глубинная суть, из которой и рождаются его стремления и подходы к жизни.

* * *

Существуют различные формы террора. Есть террор, рождающийся на религиозной почве. К примеру, так называемый страх перед Богом. Для философа нет ничего более абсурдного: можно бояться самих себя, своих собственных ошибок, своих собственных заблуждений, но никак не Бога! Этот страх не свойственен человеку. Он был создан искусственно в результате того, что на протяжении всей истории человечеству внушались разного рода догмы и ложные истины, чтобы людьми легче было манипулировать.

Людям говорили, что существует ад – место, куда они попадут на вечные времена, если согрешат; но само понятие греха довольно относительно, оно обусловлено эпохой, страной, верованиями и меняется в зависимости от них. То, что является грехом для христианина, не грех для мусульманина; то, что в Европе кажется ужасным, не имеет значения в Центральной Африке, и наоборот. Как можно согласиться с тем, что человек будет осужден навеки без возможности искупить свою вину, осужден лишь потому, что заблуждался, совершал ошибки, уступал своим инстинктам и слабостям? Как можно осудить человека, забывая о том, что его слабости и инстинкты заложены в нем с самого рождения и долгое время он не осознает их, сталкиваясь с этим в возрасте 12–15 лет, не раньше? Размер раны соответствует оружию, которым она наносится, а не тому, кто ранен. Если гарпуном стреляют в кита, рана будет величиной не с кита, а только с гарпун. Значит, и наказание за ошибку должно быть соизмеримо с болью, которую она принесла, а не с тем, кто от нее пострадал.

Итак, мы видим, что на протяжении всей истории, а также и в наше время эта форма террора, возникшая на религиозной почве, продолжает существовать, подавляя волю людей, чтобы добиться власти над ними.

* * *

Второй формой является своеобразный экономический террор, существующий сегодня во многих странах. Он заключается в несправедливых налогах, в зарплатах, не покрывающих затраты на жизнь, в то время как миллионы безработных живут на пособия, которые в виде налогов взимаются с работающих людей.

Если предприятия несут бремя непомерных налогов, со временем масштабы производства сокращаются, а многие предприятия не выдерживают и закрываются. Это увеличивает число безработных; необходимость прокормить их вызывает новый рост налогов. Это замкнутый круг, порождающий свои формы страха, неуверенности и террора.

В старые добрые времена молодой человек, поступая в университет, знал, что, как бы то ни было, после окончания учебы он обязательно найдет для себя более или менее хорошо оплачиваемую работу. Сегодня такой уверенности нет. Во многих европейских странах лишь малая часть молодых специалистов, получивших высшее образование, имеет гарантированное рабочее место. Остальные вынуждены соглашаться на любую работу. В городах Европы часто можно встретить таксистов с образованием врача или адвоката. Все это порождает беспокойство, неуверенность в завтрашнем дне. Создается своего рода террор обстоятельств, порождающий бессилие и угнетенность.

Есть еще одна форма террора – психическое насилие, когда, пользуясь разными психологическими приемами, в том числе воздействуя на условные рефлексы, нас заставляют покупать определенные продукты, принимать участие в определенных мероприятиях, входить в определенные группы и политические структуры, голосовать за определенных политических лидеров. Чем-то напоминая знаменитые рефлексы Павлова, эти приемы постоянно ослабляют нашу волю.

Существует и другая форма, которую можно назвать социальным террором. Он проявляется в создании культа всего, что связано с насилием, и очень мало нами осознается. Но как его результат появляются самые очевидные и страшные формы терроризма и преступности. Люди не задумываются о том, что и преступность, и терроризм связаны с общим развалом нашей политической, социальной и экономической системы и являются его прямым следствием.

Конечно, мы должны думать и мечтать о менее испорченном, более чистом, более справедливом мире, в котором будет совершенно другая система ценностей. Но уже сейчас необходимо создавать элементы нового, чтобы они позволили нам снова почувствовать радость жизни, дали возможность жить без страха. Сегодня уже очевидно, что все мы являемся жертвами различных форм насилия – если не терроризма, то преступности, – и поэтому в нас постоянно живет страх, от которого так просто не избавиться.

Несколько лет назад (я говорю о 70-х годах) можно было спокойно ходить по улицам в любое время; даже ночью в Мадриде любой, забыв дома ключи, мог постучать сторожу, тот приходил со связкой и отпирал дверь. Никто и не помышлял украсть у сторожа ключи. А сегодня мы все без исключения, находясь на улице, одну руку держим на кошельке, а другую – на ключах и все равно боимся, что с нами что-нибудь случится.

Для меня террор и преступность по своей сущности одинаковы; различия могут быть в мотивах и средствах. Человек, который выходит с ножом, чтобы ограбить кого-нибудь, тоже совершает террористический акт, хотя этот терроризм имеет индивидуальный характер.

Терроризм подобен огромным когтям, нависшим над всеми нами, которые уносят с каждым днем все больше жертв – жертв различных форм насилия и преследования.

Что можем сделать мы? Во-первых, не быть равнодушными и не бояться реагировать. Во-вторых, определить причины. Одна из этих причин – современное деление людей на кланы и «племена». Сегодня все против всех. Какой-то дьявольской издевкой кажется то, что военные выступают против гражданских, гражданские против военных, студенты против полиции, врачи против адвокатов, адвокаты против инженеров… Мы все точно раздроблены на кусочки, и это тоже внушает страх.

Когда речь заходит о преступности, сразу хочется спросить: неужели законы настолько прогнили, что мы уже ничего не можем поделать? Ведь если на нас нападают, а мы защищаемся, то рискуем сами оказаться за решеткой, так как существует масса комитетов, которые защищают права различных преступников. Но почему-то нет ни одного комитета по защите граждан, которые хотят мира, хотят учиться и работать. Такого комитета нет, потому что речь идет о гигантской манипуляции на мировом уровне; те, кто манипулирует террором, успели всех нас запугать.

* * *

Каким образом можно манипулировать террором, я увидел в свое время в Восточном Берлине. Я представлял себе Берлинскую стену высокой и мощной, но она оказалась тонкой бетонной перегородкой высотой в 2,5 метра. Просто карикатура на стену! «Почему же тогда так страшно ее преодолевать?» – спрашивал я себя. Страх стоял за ней в виде специальной охраны, но в первую очередь ощущался через своеобразную форму психологического давления.

Я захотел увидеть лицо страха поближе и пошел в Восточный Берлин. Все, что происходило во время этой маленькой авантюры, показало, какой силой обладает страх. Расскажу об этом подробнее.

Для того чтобы войти в город, нужно было выстоять длинную очередь; чуть поодаль стояли несколько полицейских (их называют вопо) в форме точь-в-точь как у гестаповцев, единственное отличие – нашивки белые, а не серебристые и фуражки советские. Когда стоишь в очереди, выходить из нее нельзя. Вокруг нет ничего, к чему можно было бы хотя бы прислониться. Приблизительно через час подошел наш черед предъявлять паспорт. В кабинке за окошком сидел человек; мы могли увидеть его, только когда он включал свет. Если он не хотел включать свет, его лица видно не было. В любой другой стране при предъявлении паспорта в нем ставят визу и возвращают без дополнительных требований. В Берлине же проверяют паспорт один раз, потом смотрят снова, и так три-четыре раза. Затем спрашивают, к кому ты едешь. Я ответил, что я турист. На меня снова подозрительно посмотрели и заставили заплатить 5 марок. Когда в конце концов переход состоялся, последовало указание поменять 25 западных марок на 25 восточных – действие совершенно бессмысленное, потому что на них все равно ничего нельзя купить.

Берлинская стена

Позже я вместе со своими спутниками взял такси и попросил отвезти нас к Бранденбургским воротам. К нашему удивлению, таксист отказался.

В ресторане, куда мы зашли пообедать, нас заставили заплатить западными марками. Я спросил, зачем тогда нужно было менять деньги. На это мне ответили, что ничего не знают. Это необъяснимо!

Итак, находясь в Восточном Берлине, я смог в какой-то мере ощутить это гнетущее чувство террора. Никто меня не трогал, на границе даже не посмотрели вещи – это было и не нужно, ибо этот террор намного мощнее, жестче, ощутимее.

* * *

Возникает вопрос: есть ли лекарство от терроризма и преступности? Думаю, что есть. В первую очередь необходимо изменить законы, начиная с Конституции, и не нужно этого бояться: здесь, в Испании, с давних времен до наших дней поменялось много конституций, и они будут меняться еще. Необходимы глубокие, существенные перемены в законодательстве, способные защитить беззащитного и безоружного гражданина. Сейчас нам говорят: «Если что-то случилось, звоните по такому-то телефону». Но, во-первых, мертвые позвонить не могут, а во-вторых, если и есть такая возможность, то к тому времени, когда помощь придет, она уже не понадобится. Если, например, кому-то угрожают, он идет в полицейский участок за помощью, а там отвечают, что сейчас не хватает людей…

Очевидно, что речь идет о всеобщем развале, разрушении, падении. И мы должны не просто надеяться, а быть уверены в том, что сможем преодолеть этот большой исторический кризис, охвативший не только Испанию, но и весь мир.

Что-то мешает свободному развитию людей, сковывает разум и нравственность. Я думаю, что это – страх, от которого мы должны освободиться. Глубинная причина страха – это неведение. Неведение о нашем бессмертии усиливает страх смерти; неведение основных законов сосуществования в обществе, а особенно несовершенство предупредительных мер и исполнительной власти, приводит к малым и большим преступлениям.

Этот мир надо изменить. Но это невозможно сделать насильственно; менять мир нужно снизу и изнутри, обращаясь к причинам, а не к следствиям. Надо сделать так, чтобы у каждого мужчины и у каждой женщины была работа. Каждый человек имеет право на хлеб, на крышу над головой, на элементарное образование, на понимание, на справедливость и защиту.

Если врачи должны лечить, то точно так же полиция обязана преследовать преступников. Надо решить эту огромную проблему индивидуальной и организованной преступности, которая в Южной Америке, скажем, уже в порядке вещей. А в Колумбии человека, отправившегося на археологические раскопки, по дороге обязательно остановят боевики и заставят заплатить «революционный взнос». С помощью этого террора нас постоянно грабят, как бы покусывая, но отнимают при этом не только материальные блага, что, конечно, важно само по себе. Главное, что нас лишают чести и достоинства, которые должны иметь каждая женщина, чтобы быть женщиной, и каждый мужчина, чтобы быть мужчиной.

* * *

Понимая и видя все это, мы, философы, предлагаем вернуться к вечным ценностям, которые дадут нам возможность обрести истинное знание и понимание того, что происходит, и не чувствовать страха.

Страх – худший из недостатков, которые может иметь общество. Он не был присущ человеку изначально. Его породили враждебные нам силы, проникшие в наши души извне и уже ставшие частью нас самих. Мы должны полностью освободиться от страха. Ибо что самое худшее из того, что с нами может произойти? То, что нас убьют? Так или иначе, мы все равно умрем. Есть одна жизненная истина: у человека могут украсть только то, что он уже до этого потерял сам, по собственной глупости.

В «Новом Акрополе» мы стремимся к тому, чтобы люди снова обрели отвагу, внутреннюю силу, способность делать все так, как нужно, и тогда, когда нужно.

Знаю, что все это может прозвучать как утопия, но я буду рад, если с этой встречи вы унесете с собой как мой подарок память о том, что ваша душа бессмертна, что вы являетесь дамами и рыцарями, что у вас есть достоинство. Человек может жить без ноги или без глаза, но не может жить без достоинства, ибо без него он не человек, а животное.

Мы должны вновь расправить плечи, чтобы ангелы-хранители распростерли над нами свои крылья и мы смогли сделать все, что в наших силах, чтобы в один прекрасный день создать мир новый, лучший, который воплотил бы все самое ценное, что было в истории человечества.

Я понимаю, что, говоря об этом, рискую быть обвиненным в ностальгии по прошлому. Но разве кто-то из нас не испытывает тоски по чему-либо? Разве в вашей жизни не было счастливых минут? Разве не было друзей, которых сейчас нет рядом? Разве не было отца и матери, которые, возможно, покинули этот мир? Разве вы не грустите по тем временам, когда они были рядом и радовались вместе с вами? Почему же нельзя испытывать ностальгию по миру, где было больше спокойствия и меньше насилия, больше труда и меньше бедности?

Мы должны сохранить в своих сердцах эту священную ностальгию, побуждающую нас вспомнить о древних временах, о мире без потрясений, где черное – это черное, а белое – это белое; о мире, где никто не ударит нас ножом в живот, где ребенок не погибнет, оказавшись рядом с машиной, начиненной взрывчаткой. Мы не можем с этим смириться. Мы должны сами стать другими и создать новую систему ценностей в обществе, в котором мы живем. Всей силой своих сердец мы должны противостоять беспредельному, бессмысленному насилию, когда для того, чтобы достать наркотики, грабят людей, продолжая унижать и унижаться. И виноваты в этом не мальчишки, которые принимают наркотики, а те, кто приучил их к этому.

Почему мы не можем остановить насилие? Если мы встретимся с самими собой, если победим страх, если сможем выразить то, что у нас на сердце, и жить тем, во что верим, то преступность и терроризм исчезнут, оставив лишь неприятные воспоминания.

Почувствуйте силу в своих сердцах, в своих руках, в своих душах.

Некто, чьих политических взглядов я не разделяю, но разделяю взгляды гуманистические, сказал: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях». Я согласен. Есть лишь одно маленькое «но»: на колени можно и даже нужно опускаться, чтобы вознести молитву Богу.

Мадрид, 1987 г.

 

Д. С. Гусман

Природные катастрофы

Прошедший 1998 год был отмечен, помимо других бед, огромным количеством катастроф самого разного рода: смерчами, ураганами, циклонами, ливнями, наводнениями, извержениями вулканов… Мало того, все эти стихийные бедствия, как правило, обрушивались на самые бедные регионы нашей планеты. Просматривая телевизионные новости, мы содрогаемся, видя ужасную картину беспомощности людей, ставших жертвами стихии, которую никто не в силах остановить. Горьким осадком ложится память о человеческой беде, о жертвах и раненых, о людях, лишившихся всего и влекомых по тяжелому жизненному пути, ведущему в никуда.

Размышляя о последствиях природных катастроф, мы невольно задаем себе вопрос «почему?». Почему происходит подобное, причем происходит именно с теми, кому горя и так хватает, и именно там, где стихийные бедствия наносят наибольший ущерб?

Мы не претендуем на звание специалистов по трактовке Божественного промысла и законов Природы, но можем предложить некоторые очень простые гипотезы, родившиеся благодаря изучению древних традиций.

Не стоит думать, что стихийные бедствия – это особый феномен и особенная реакция Природы на то, что происходит именно в нашу эпоху. Они существовали всегда, хотя не все из них мы сохранили в памяти. Самые древние природные катастрофы уже затерялись в глубинах времени, и рассказы о них превратились в мифы и легенды. Разве не были страшны и беспощадны те катастрофы, которые обрушивались на Землю, когда сменяли друг друга великие циклы времени, и которые обозначали переход из одного периода в другой? Как понимать сегодня уже почти забытые истории, повествующие об уничтожении огнем и водой древних материков Лемурии и Атлантиды? Как объяснить внезапные оледенения, которые заставали врасплох и людей, и животных? Исследователи находили обледеневшие останки животных, в желудках которых были обнаружены следы только что пережеванной травы и незаконченного процесса пищеварения. Что случилось с многочисленными видами растений и животных, внезапно исчезнувшими с лица Земли? Что произошло с древними городами, от которых катастрофы не оставили ни следа, ни даже знака, указывающего на их существование? Мы можем узнать об этом лишь из легенд, дошедших до нас. Нынешние стихийные бедствия воспринимаются нами как нечто уникальное и единственное в своем роде, потому что мы рассматриваем их зачастую с точки зрения присущего нам человеческого эгоцентризма. В действительности дело обстоит совсем иначе.

Как известно, катастрофы происходят в разных точках Земли. В тех местах, где имеются достаточные запасы материальных благ и ресурсов, где условия жизни людей благоприятны, последствия разрушений устраняются относительно быстро и так же быстро предаются забвению. Если же стихия обрушивается на бедные регионы планеты, устранение ее последствий и восстановление элементарных условий жизни идет очень медленно.

Но в этом есть одна положительная черта: при виде человеческого горя у тех, кого эта беда не постигла, пробуждается чувство сострадания, чувство солидарности одного народа с другим. Работают благотворительные организации, проводятся акции помощи пострадавшим, собираются деньги, и немаловажную роль здесь играют средства массовой информации. Я знаю, что в данном случае непозволительно плохо думать о «благодетелях», ибо помощь есть помощь и она всегда нужна. Но все же нельзя не задаться одним, на мой взгляд, актуальным вопросом: всегда ли за гуманитарной помощью и за международным сотрудничеством в этой области стоят чистые порывы альтруизма и сострадания? Не бывает ли так, что организаторы благотворительных акций лишь пускают пыль в глаза, чтобы скрыть малоприятные факты политической, экономической, социальной и моральной коррупции? Не становятся ли подобные акции лишь хорошо продуманным прикрытием?

Наша Земля уже стара и больна, утверждают древние традиции. Симптомы ее болезни становятся все очевиднее. То, что воспринимается нами как стихийное бедствие, – это стоны и судороги, сотрясающие планету. К этому следует добавить весь тот вред, который наносят Земле люди – кто-то по причине своего неведения и легкомыслия, кто-то из-за непомерных амбиций и честолюбия, почему-то решив, что имеет дело не с живой Природой, а с бесчувственным и неуничтожимым куском материи, из которого безнаказанно можно извлекать пользу любым способом.

Если обобщить, стихийные бедствия мы можем назвать в каком-то смысле естественными, природными. Они не являются результатом воздействия человека… До определенной степени.

На Земле есть места, которые больше, чем другие, подвержены стихийным бедствиям. В основном это районы с большой плотностью населения внутри относительно маленького жизненного пространства. Если не брать во внимание крупные города с сильной материальной базой, то в остальных случаях большая плотность населения на маленьком пространстве, как правило, указывает на наличие множества проблем, основная из которых – скудность экономических средств и ресурсов. В таких условиях любое бедствие принимает огромные масштабы и вызывает чудовищные последствия.

Земля имеет свои «слабые точки»: перешейки, низкие части материков, берега, постепенно погружающиеся в море, постоянно действующие вулканы, тектонические разломы, озоновые дыры, зоны проливных дождей и неконтролируемых засух, резких изменений климата, холода и жары, природных феноменов, таких, как эль-ниньо в Южной Америке, возникающих и усиливающихся внезапно, разрушая и сметая все на своем пути. Точно так же и тело человека имеет свои «слабые точки», особенно подверженные повреждению или заражению, в которых болезнь проявляется в более острой форме.

Проблема современного человека в том, что он забыл древние знания о сакральной географии, потерял чувство сакрального в географическом пространстве. Сейчас мы живем и строим в любом месте и любым способом. Мы уже не умеем определять те места, которые наиболее благоприятны для жизни, ибо в них сосредоточена благотворная энергия самого разного плана. Мы следуем модным течениям, используем привычные архитектурные и строительные приемы, которые не только лишены эстетической ценности, но еще и ненадежны и не соответствуют элементарным правилам безопасности. Что же говорить о бесчисленных лачугах, не способных выдержать ни проливной дождь, ни порывы ветра? Их строят не для того, чтобы освободить больше места для храмов и святилищ, как это было в древние времена, а потому, что для многих людей, живущих за чертой бедности, это единственный способ иметь крышу над головой – если вообще можно назвать крышей развалюху из досок и бросовых материалов.

К чему сетовать на судьбу, если мы, сами того не осознавая, строим свои дома и города на пороховой бочке?

Мы уже давно утратили способность общаться с Природой и ее гениями-хранителями. А так жаль! Люди, некогда простые, скромные и мудрые, жившие в единстве с Природой и сохранявшие с ней близкий контакт, сегодня отдалились от нее. Они перестали понимать ее язык и заменили общение с Природой на суровую классовую борьбу и яростные требования, не лишенные оснований, но ничуть не помогающие восстановить эту утерянную глубокую связь со священным.

Мы отнюдь не имеем в виду, что искусство общения с Природой состоит в умении брать у нее все, что она может дать, лишь для того, чтобы удовлетворить собственные интересы и прихоти. Напротив, общаться с Природой – это значит уметь проникнуть в ее сокровенную суть, чувствовать ее гармонию и красоту, понимать все разнообразие ее удивительной жизни и впоследствии добиться того, чтобы сама Природа принимала нас как своих друзей. Общаться с Природой означает создавать узы взаимопонимания и истинной дружбы, но не требовать, чтобы Природа была на службе у потребностей и капризов человека.

Человечество, как и Земля, тоже страдает. Оно так же состарилось, устало от многочисленных бед и разочарований, обрушившихся на его плечи. Оно уже ни во что не верит, у него нет великой Мечты и великого Идеала. Всегда есть исключения из правила, но общая картина все же остается угнетающей и тягостной. В мире сейчас столько бессмысленного насилия, что рано или поздно оно обернется против самого человека и даже против Природы. И тогда это никого не должно будет удивлять.

Диалог между двумя «стариками» – Землей и человечеством – будет невозможен, если мы останемся такими, какие мы есть, если в нашем образе жизни и мировоззрении не произойдет никаких перемен к лучшему.

Человечество не должно позволить, чтобы его возраст стал поводом для «старческих» болезней и страданий. Напротив, нужно научиться извлекать из него полезный опыт и находить в нем новую жизненную силу. Необходимо приложить усилия, чтобы вступить с Природой в тесный контакт и научиться понимать ее законы, преодолевая свое разочарование и растерянность. Глубокое знание законов Природы еще не является гарантией исчезновения катастроф и стихийных бедствий, но зато может гарантировать их своевременное предупреждение: мы сможем понимать их механизм, вовремя реагировать и тем самым уменьшать их тяжелые последствия. Оно поможет нам вновь восстановить прямой и дружеский контакт с Природой, этим великим домом, двери которого, несмотря ни на что, всегда остаются для нас открытыми. Понимая Природу и ее законы, мы получаем реальную возможность смягчить боль и страдание человечества, а может быть, и всей нашей планеты – почему бы и нет?

Так или иначе, стихийные бедствия и катастрофы тоже являются детищами Природы. А все природные проблемы несут в себе такие же природные, естественные способы их решения.

 

Х. А. Ливрага

Бунт предметов

Проблема эта извечно существовала в коллективном бессознательном всего человечества и в индивидуальном подсознании каждого из нас. Вспоминаю, как в детстве, когда выключали свет в моей комнате, я с нетерпением выжидал некоторое время, чтобы потом внезапно повернуться в своей кровати, одновременно включив свет, и застать врасплох игрушки, поймать их в тот миг, который я давно представлял себе и даже смутно предчувствовал, – в тот миг, когда они оживают и начинают двигаться. Я не знал тогда, что то же самое делают миллионы детей с самого начала нашей истории и что это было и остается одним из элементов изначальной древней магии, которую так и не смог полностью затмить неоднозначный дар Прометея – ментальный огонь, ум.

Заглавие этой статьи воспроизводит название одной древней вавилонской таблички, находящейся сейчас в Британском музее, на которой записан миф о Гильгамеше. В нем говорится о временах, когда на земле после потопа остался один Гильгамеш. Подобно семени, брошенному в землю, испытывает он великие страдания, символизируя первое человечество, утратившее свое естественное бессмертие и получившее впоследствии трудную задачу: вновь заслужить бессмертие, но на этот раз уже сознательно, вновь искать и найти его в глубинах великих вод Времени, где оно скрывается в образе волшебной водоросли. О множестве загадочных событий рассказывается в этой табличке, в том числе и о том, как допотопные люди были застигнуты врасплох «бунтом предметов» – творений их собственных рук, обретших жизнь и взбунтовавшихся.

Профессор Ливрага в реставрационной мастерской

На другом краю земли, на северном побережье Перу (департамент Трухильо), в руинах Чан-Чана, бывшей столицы чимов, с давних пор сохранился фриз, где также изображены создания рук человеческих – вещи, которые, получив руки и ноги, танцуют и покидают свои обычные места…

Могут ли предметы иметь свою собственную жизнь?

Хотя наше материалистическое мировоззрение, сформированное предрассудками XVIII и XIX веков, восстает против этого, мы все же утверждаем: да, могут. И не только могут, но оживление их становится неизбежным с того момента, когда о них начинают думать, желать их, с того момента, когда они создаются руками человека.

Обратимся к примеру гончара. Его работу можно разделить на три этапа.

1. Гончар думает, рисует в своем воображении, видит во внутреннем зеркале своего сознания сосуд, который создает. Он уже представляет его размеры, цвет и другие свойства.

2. Гончар запасается мягкой глиной, гончарным кругом и всем необходимым. Стремление, мечта вдохновляет его на то, чтобы собрать все это вместе и приступить к работе. Глиняная масса начинает вращаться под его руками, постепенно принимая формы, которые, не будучи еще достаточно определенными, уже стремятся к совершенству.

3. Форма воплощается в глине, воспроизводя то, о чем думал, о чем мечтал, то, к чему стремился мастер. Краски, лаки и жар печи завершают эту поистине магическую материализацию. Сила мысли, поддерживаемая искренним желанием, а затем и церемония самой работы совершают подлинное чудо.

Ваза, очевидно, не является лишь простым предметом, пустой формой, не содержащей ничего, кроме вещества, из которого она сделана. Это живое существо, сотворенное мысленно и затем извлеченное из невидимого мира мысли силой необходимости; оно воплощается в послушной и податливой материи, по природе своей аморфной, но уже принимающей и хранящей в своих недрах эту ментальную форму, а также соответствующий ей магнетизм. Этот магнетизм передается ментальной форме пропорционально ее воплощению в материю через взаимодействие простых элементов, подобное процессам, происходящим в батарейке, которая со временем разряжается. Своими руками, точнее, благодаря посредничеству своих рук, различных инструментов и приспособлений гончар передает материальной форме искру жизни, которая сохранится до тех пор, пока сама форма не начнет разрушаться и не исчезнет окончательно.

Философия и эзотерические учения достигли очень глубокого понимания этой темы, превосходя и тем самым отрицая в своем подходе возникшее в последние века беспомощное деление на так называемые живые существа и существа неживые, «неодушевленные». Современной физике и химии, к счастью, удалось отойти от этих уже отживших свое позитивистских штампов. Физика признает определенную форму жизни во всем, что есть во Вселенной, во всем, что подчиняется циклам рождения и смерти. Химия как наука уже не разделяется на органическую и неорганическую, она по-другому классифицирует ту свою часть, которая раньше называлась органической, и говорит о ней как о химии углеродов, потому что именно углерод преобладает во всех материалах, используемых Природой в ее биологических построениях, в ее архитектуре.

Итак, нет ничего мертвого, нет ничего, что было бы лишено жизни в том или ином ее проявлении. Все стремится к выживанию, к самосохранению.

Доказать это нам поможет один очень простой эксперимент.

Если мы ударим рукой по столу рядом с насекомым, оно убежит, спасая свою жизнь. Из этого мы делаем вывод, что оно является живым существом. Однако если мы попытаемся, приложив большую силу, изогнуть доску того же самого стола, по нашим представлениям неживого, мы увидим, что она окажет сопротивление; это тоже форма, хотя и пассивная, в которой доска проявляет собственный инстинкт самосохранения. Отсюда следует, что между насекомым и доской, по существу, нет большой разницы; они различаются только по интенсивности и форме проявления в них жизни; но та искра огня, искра жизни, которая проникает в них, освещает и дает смысл материи и энергии как насекомого, так и доски, – эта искра жизни, пронизывающая обоих, является проявлением одного и того же начала, прекрасно определенного древними индийскими философами как Джива-Прана.

Если бы человек сумел стать более чувствительным, то смог бы услышать в хрусте и треске ломаемого дерева крик живого существа. Этот мир одновременно и трагичен, и драматичен, и комичен… Его актеры, играя различные роли, бессчетное количество раз выходят на сцену, бессчетное количество раз покидают ее, исчезают, чтобы перегримироваться и появиться вновь, уже другими. Такой процесс очищения необходим всем душам, на каком бы уровне сознания они ни находились. Ничто в действительности не «создается», все воплощается; а то, что составляет различия, есть лишь форма этого воплощения, рождения и смерти. Понимание и осознание этой древней тайны избавит нас от большой доли тщеславия.

Могут ли предметы приобрести особый, дополнительный заряд жизненной силы?

Да. Помимо той неизбежной и естественной силы оживотворения, о которой мы говорили прежде, предмет, когда он находится в прямом, постоянном контакте с человеком и даже животными, приобретает особый, дополнительный заряд жизненной силы: предмет персонифицируется, то есть получает некие свойства, которые отличают его ото всех остальных, к нему обращаются, иногда он даже получает ласкательные имена и «черты характера», более похожие на те, что обычно приписываются только живым существам – тем существам, которые признаются и называются живыми согласно общепринятой современной теории.

Кроме того, если на предмете сосредоточивается внимание многих людей, это придает ему способность отвечать на определенные воздействия. Такая реакция иногда проявляется внешне как парапсихологические феномены. Так происходит со многими святынями любой религии. Преданность верующих, песнопения и молитвы «заряжают» предмет, делая его «чудодейственным». Это объясняет, почему многие приходские священники отказываются менять старые церковные иконы, источенные жуками, на новые, более красивые внешне.

Древние религии, связанные с таинствами, Мистериями, знали и использовали эту удивительную цепочку явлений Природы. Например, когда в Древнем Египте торжественно закладывался храм, место для него определялось специальным образом – в соответствии с определенной частью неба; все части здания – от фундамента до капителей колонн – тщательно и заботливо шлифовались, устанавливались и освящались в особые, астрологически установленные дни и часы; все камни брались из строго определенных мест, а работа по построению храма не была простым набором технологических процессов; она превращалась в подлинную церемонию труда, сложную и очень эффективную. Наиболее важные статуи и панели, а также ритуальные предметы одушевлялись непосредственно: во время церемоний в них поселялся один из духов Природы, невидимых существ, называемых современными оккультистами элементалами; он должен был отвечать на призывы и молитвы, произносимые во время церемоний. Так к обычному заряду, который верующие передавали статуе, прибавлялись космические и теллурические энергетические потоки, влияния небесных тел и естественный магнетизм камней.

Такие предметы религиозных культов, используемые посвященными в таинства жрецами, творили чудеса: исцеляли, призывали богов, чтобы те проявились в формах, видимых для всех, делали и многое другое.

Некоторые из этих древних статуй продолжают оставаться заряженными, что интуитивно ощущают туристы, осматривающие музеи или руины храмов. Люди чувствуют себя так, будто их застали врасплох, и хранят почтительное молчание. Некоторые даже начинают бояться и могут впоследствии стать жертвами своих собственных страхов и навязчивых идей. Все отрицательные явления, происходящие с ними позже, они приписывают последствиям якобы заранее наложенного проклятия, которое на самом деле является обычным знаком предупреждения, подобным тем знакам, которые ставят сейчас на линиях высокого напряжения.

Со временем статуи теряют такой заряд, сохраняя лишь свои природные свойства.

Существует ли возможность бунта предметов?

Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны расширить понятие предмет, включив в него все, что сделано человеком, а также все последствия использования предметов. Среди таких последствий стоит упомянуть печальные примеры физического и психологического заражения, которому мы все подвергаемся.

Неправильное использование предметов, придание им слишком большого значения, идолопоклонство и социальные искажения, вытекающие из этого, так же как и настоящие психологические отклонения, выливаются в бунт вещей, когда вместо того, чтобы служить человеку, они выходят из подчинения и обращаются против него.

Именно эта опасность угрожает нашей цивилизации, дошедшей до того, что ее дети используют калькулятор, чтобы сложить два и два; цивилизации, где настоящие приключения заменены просмотром иллюзий, предлагаемых телевизионным ящиком, поселившимся в каждой семье, а при выборе квартиры или дома уделяется больше внимания месту, где будет установлена машинка для открывания консервных банок, чем тому, где можно было бы повесить картину или поставить скульптуру; цивилизации, где люди тупеют, слушая безостановочно одну и ту же пошлую, но модную песенку и не прилагая ни малейшего усилия к тому, чтобы выбрать для себя музыку, которую действительно хочется слушать.

Но по-прежнему страшная проблема бунта предметов связана не с какой-то формой черной магии, спустившейся с неведомого уголка неба, а с потерей человеком его внутренней свободы, с фанатизмом, невежеством, с атавистическим страхом, с пороками, с душевной слабостью и пустотой.

Это ужасная проблема человека, который с жадностью присваивает себе любой предмет и привязывается к нему, как к наркотику. Таким образом человек не только навязывает этому предмету противоестественный способ существования, но из-за недостатка собственной воли еще и провоцирует его, вызывая самые страшные эффекты, которые надолго остаются в человеческом сознании как ужасные кошмары; и неудивительно, что в конечном итоге сам предмет, сама машина обращается против своего владельца.

И тогда то, что мы называем злым роком, становится основным фактором, на котором основываются взаимоотношения человека и предмета, и – что еще важнее – в этих взаимоотношениях человек становится жертвой ответной реакции предметов.

Воля человека, заторможенная и порабощенная ложным стремлением к комфорту, превращает его в раба того, что должно было бы служить ему, а сам человек не осмеливается ни изменить свои привычки, ни избавиться от своих стереотипов и обычаев, являющихся, в свою очередь, лишь отбросами старого, уже отжившего времени.

Чтобы преодолеть подобный, да и любой другой бунт вещей, человек должен, прежде всего, владеть самим собой, пробуждая волю, ведя здоровый образ жизни, удаляясь от пороков, сторонясь любой формы политиканства и расизма, не поддаваясь давлению безобразного и грубого, не признавая культ варварского насилия, царящего сегодня на наших улицах.

Человеческое общество, не имеющее подлинного правителя и не осознающее своего жизненного предназначения, порождает таких же людей и такие же народы – без правителя и предназначения. И по мере того как будут постепенно пробуждаться подлинное стремление и воля к новому коллективному и индивидуальному порядку, опасность бунта предметов будет уменьшаться, пока не исчезнет совсем.

И дай Бог, чтобы люди и боги судьбы захотели приблизить этот день.

 

Х. А. Ливрага

Конец света через 10 лет?

[7]

Вопрос о конце света всегда волновал человечество, особенно ту его часть, которая на протяжении двух тысячелетий развивалась в рамках западной цивилизации. Любопытно, что в других, более древних культурах, которые, казалось бы, гораздо сильнее должны быть подвержены предрассудкам, тревог подобного плана – возникающих, как нам представляется, в коллективном бессознательном человечества – практически не было. За редким исключением, лишь подтверждающим правило, ни шумеры, ни египтяне, ни жители древнего Вавилона, ни «язычники», греки или римляне, никогда не испытывали того периодически возникающего болезненного всеобщего страха перед неизбежным концом света, который знаком нашей цивилизации.

Вопреки современным представлениям об образе жизни древних народов – представлениям, которые родились в нашем сознании по вине вольной фантазии авторов кинофильмов и телесериалов, наши далекие предки жили спокойной, естественной и счастливой жизнью, и современный психиатр, случись ему оказаться среди них, наверное, остался бы без работы.

Во всех древних культурах существовал четкий иерархический порядок, на основе которого выстраивались все религиозные, политические, экономические и социальные структуры общества. Вполне возможно, что именно благодаря этому порядку сложился такой особый подход к жизни, который нам сегодня сложно представить и понять. Рождение и смерть воспринимались так же естественно, как опадение листвы с деревьев осенью или появление молодых побегов весной. Это ни в коем случае не означает, что люди древнего мира были равнодушными. Они глубоко переживали каждое тяжелое событие, каждую трагедию, каждую драму, происходившие в их жизни. Но они умели по-другому переносить страдания, умели освобождаться от печали и тоски, преодолевать вспышки гнева и ненависти, так что не оставалось психологических травм и груза на душе. Благодаря этому последствия тяжелых жизненных событий были менее ощутимы.

Современные психологи, прежде всего приверженцы фрейдизма, говорят об «эдиповом комплексе» или «комплексе Электры», однако они лишь используют классические образы, поскольку им не хватает воображения придумать другие, более подходящие. Сами же Эдип и Электра не имели этих «комплексов». Просто они попали в нестандартные ситуации; проблемы, с которыми им пришлось столкнуться, заставили их нарушить традиции и обычаи того времени. Причиной их страданий был не стресс, а удары Судьбы. Их душу терзали не страхи, не мрачные тревоги, а переживания о том, соответствуют ли их поступки их собственному кодексу чести. Они стали жертвами одной маленькой трагедии, разыгравшейся внутри огромного механизма Вселенной. Их страдания взывали к снисхождению и прощению, а голоса, полные истинной боли и отчаяния, возносили молитву об избавлении и искуплении перед ликом таинственной и неотвратимой судьбы, выпавшей на их долю. Они ощущали на себе «перст богов», интуитивно проникая в то таинственное, бесконечное и непостижимое измерение, в котором обитают боги, при этом не падая духом, не унижаясь, не теряя своего человеческого достоинства.

Потому-то эти образы и оказались неподвластны времени и дошли до наших дней. Они принадлежат своей эпохе, но в то же время глубоко современны и очень для нас актуальны. Тот, кому на долю выпало пережить смерть близкого друга, поймет, что испытывал Ахилл у тела Патрокла; красивая женщина лучше любого историка или специалиста по символизму сумеет понять чувства Елены Троянской.

Но такие драмы не были обречены на совершенно безнадежный конец. У переживших их всегда было будущее, а боги, непостижимые в своих замыслах, всегда так или иначе прерывали цепь трагических событий, являя в конце концов свою доброту.

Если бы Сократу кто-нибудь предсказал близкий конец света, он, наверное, пожал бы плечами и ответил: «Если беды, о которой ты говоришь, можно избежать, то почему ты жалуешься? А если она неизбежна, тем более какой смысл жаловаться?»

Как мы далеки от такой духовной зрелости!

Мы зачастую полагаемся на хронологии, которые отчасти неточны, отчасти просто связаны с теми или иными религиозными установками. И нам кажется, что Колесо Судьбы человечества и всей нашей планеты обязательно будет вращаться в том ритме и в той форме, которые определяют модные верования и течения эпохи. Но если непредвзято подойти к этой проблеме, нужно будет признать, что даже не половина, а лишь около четверти населения земного шара пользуется принятым у христиан летосчислением и соответствующей хронологией. Однако в деловых отношениях практически все принимают именно эту систему, так как она признана и считается удобной в странах-лидерах мировой экономики.

Вопрос о конце света в той или иной форме часто возникал в христианстве с самого начала существования этой религии. Вырванное из книги слово, чье-то видение, кошмарный сон или просто научно-фантастический рассказ становились поводом для очередной волны коллективного психоза из-за якобы грядущего конца света. Но самой большой загадкой является то, что, когда предполагаемая дата конца света проходила и было очевидно, что мир продолжает существовать, целый и невредимый, никого это не смущало и мало кто извлекал из этого надлежащий урок. И через некоторое время, буквально пару лет спустя, коллективный психоз по поводу конца света, как правило, начинался заново. Откуда же такая одержимость, и почему она имеет именно такую форму?

Согласно новейшим исследованиям, эта навязчивая идея возникла из своего рода комплекса коллективной вины. Питательной почвой для его развития раньше служил миф о первородном грехе, а в последние несколько столетий ею стала экологическая катастрофа, вызванная неверным использованием техники и природных ресурсов, а также развал общественно-политических систем.

Мы видим, что комплекса коллективной вины не существовало у древних египтян или, например, у шумеров, но неверно предполагать поэтому, что эти народы были слишком простодушными, глупыми или примитивными. Просто они не чувствовали за собой вины, которая выходила бы за рамки их собственной личной жизни и ответственности, вины, не связанной с их повседневными делами и поступками. А если нет такой всеобщей вины, то почему же вдруг должен нарушаться космический порядок? Ведь не может весь мир погибнуть из-за проступка одного или нескольких человек, которые в состоянии сами ответить за содеянное.

Доказывая несостоятельность фаталистических воззрений, возникших вновь в конце XX столетия, мудрый Айзек Азимов обратил внимание на некоторые фантастические детали, которые вплетаются в наши хронологии. И с ним трудно не согласиться.

Сравнительно недавно, в 535 году, скирский монах Дионисий Малый взялся за историко-математические расчеты, задавшись целью выяснить дату рождения Иисуса. Евангелия, окончательный вариант которых представляет собой множество вырванных из контекста фрагментов текстов, в свою очередь являвшихся частью других, более объемных рукописей, говорят об этом весьма туманно. На самом деле в «Священной истории» очень мало собственно истории.

Альбрехт Дюрер. Четыре всадника Апокалипсиса. Гравюра. 1498 г.

В своих изысканиях Дионисий пользовался календарем гораздо более древним, чем наш; он, очевидно, существовал во времена предполагаемого появления Мессии. Назывался он «Anno urbe condita»; его летосчисление велось от основания Рима. Согласно вычислениям Дионисия, Иисус родился в 753 году от основания Рима. Именно эта дата считалась верной с эпохи раннего средневековья.

Однако современные исследования показывают иное. В Евангелии есть упоминание о том, что Иисус появился на свет в то время, когда Иудеей правил царь Ирод. Но если это действительно так, возникает противоречие, поскольку Ирод умер в 749 году по тому же летосчислению. Об этом есть достоверные документальные свидетельства. Получается, основатель христианской религии должен был появиться не позже этой даты, а, напротив, хотя бы за год-два до нее. А это означает, что Иисус Христос родился в 4 или 5 году… до Рождества Христова!

Возникает и другая проблема: если мы признаем днем рождения Иисуса 25 декабря, то получается, что через неделю наступил новый год – но какой именно?

Нам также придется отказаться от мысли о том, что первые христиане могли пользоваться датой, выраженной отрицательным числом (4 или 5 год до Р. X.), поскольку представление о нуле и отрицательных числах получило распространение в Средиземноморье лишь в XV веке благодаря арабам, которые, в свою очередь, принесли его из Индии, где такие числа использовались (мы это можем утверждать с уверенностью) уже в начале I тысячелетия до н. э. Иероглиф «морская ракушка», обозначающий эту цифру, был расшифрован и полностью идентифицируется с ней.

Все это наводит нас на размышления. Мы можем просто принять, что сейчас идет 1990 год от Рождества Христова, подобно тому как европейцы в X веке верили, что Земля плоская. Но с научной точки зрения это будет не совсем верно. Поэтому для нас самих было бы полезнее не слишком кичиться точностью наших научных исследований и не относиться свысока к древним народам, поскольку в действительности мы не только не обогнали их в данном вопросе, но, наоборот, безнадежно от них отстаем. По крайней мере, к примеру, египтяне и майя соотносили свои календари с точно установленными астрономическими явлениями. Римляне взяли за отправную точку дату основания своего города. Мы же слепо и механически ведем отсчет от того, что предлагает нам миф, простое порождение человеческой фантазии, ибо совершенно очевидно, что достоверно установить дату рождения Иисуса Христа мы не можем.

Те, кто запугивают и еще будут запугивать нас на пороге XXI века концом света, должны иметь это в виду. Да и нам самим нелишне помнить об этом, чтобы не тревожиться без причины.

Человека не возвышает то, что с тихоходной повозки он пересел на скоростной автомобиль или стал бриться электрической бритвой. Возвышает его количество истин, проникших в его сознание, и отвергнутых им небылиц.

Сегодня еще слишком многое носит на себе отпечаток средневековых предрассудков и образа мышления. Из-за простого расхождения в вопросе вероисповедания вновь проявляется фанатизм и проливается кровь – например, в иудейско-мусульманской войне, в которой жители маленького клочка земли ведут изнурительную борьбу против своих давних соседей. Все смешивается и приходит в состояние хаоса. То и дело маленьким странам объявляются войны лишь для того, чтобы испытать новое изощренное оружие. По крохам собираются пожертвования для голодающих Африки, в то время как в банках хранятся многие миллиарды долларов тех же «добродетелей», а их дворцы утопают в роскоши. Молодежь обрекает себя на медленную смерть, из года в год потребляя тонны отупляющих душу и сознание наркотиков. Перед лицом всех этих бед мы, философы, хотим внести свой вклад в защиту правды и мира, как на коллективном, так и на индивидуальном плане. А лжепророкам, вещающим о приближении конца света и наживающимся на продаже своих предсказаний, ставших столь модными в наше нестабильное время, следовало бы дать возможность в искупление за все вызванные ими тревоги и психозы строить новые дороги, в которых так нуждается человечество. Возможно, солнечный блик, сверкнувший на кирке, или тяжесть крепкой лопаты в руках заставят их обратить взоры к реальности или, по крайней мере, помогут испытать подлинное удовлетворение от сознания своей полезности. Хочется верить, что благородный труд окажет свое благотворное очищающее действие.

Страх – главный враг духовного развития. Лишь освободившись от него, мы сможем уверенно двигаться вперед, поднимаясь выше и выше. Каждый из нас должен внести посильную лепту в создание нового, лучшего мира.

Единственный «конец», который мы можем сегодня предречь и пожелать всем и для осуществления которого мы должны приложить все усилия, – это конец мира, в котором царят страх и фанатизм.

Представьте, что благодаря объединенным усилиям всех людей из нашей жизни исчезли страх, фанатизм, злоба, ненависть, неведение, эгоизм, ложь и обман… Какой счастливый конец нашей с вами истории!