X. А. Ливрага
Возвращение к философии
Из радиоинтервью
Вопрос: Не могли бы вы кратко изложить ваши идеи, касающиеся философии?
Х.А.Л.: Принято считать, что философия – греческое изобретение. Но слово «философия» означает «любовь к мудрости», или «стремление к мудрости», и я полагаю, что философия как стремление к мудрости родилась вместе с человечеством. Люди всегда искали истину, пытались познать суть вещей. И поэтому под философией я понимаю естественную склонность человека искать нечто основополагающее, те элементы, которые необходимы для существования его как мыслящего существа и как создания, которое является частью Вселенной.
Вопрос: Но такой поиск включает в себя и другие области человеческой деятельности, а не только то, что сегодня понимают под философией. Разве, к примеру, ученый или человек искусства не может быть философом?
Х.А.Л.: Разумеется. Во времена античности под философией понималось любое стремление к мудрости, независимо от того, идет этот поиск по пути искусства, науки, политики или литературы.
Однако со времен Декарта произошло разделение различных направлений, которые все больше дифференцировались. Сегодня (к понятию «сегодня» я отношу не только нынешний год, но и все наше столетие) человек способствует дезинтеграции культуры. Современную культуру характеризует стремление к специализации, в результате чего люди разделились на врачей, поэтов, литераторов и т. д., которые, в сущности, все могут являться философами.
Вопрос: Предполагаю, что ваши философские взгляды базируются еще на каких-то источниках, кроме классики.
ХАЛ.: Для меня основным источником является классическая философия. Думаю, что последующие философы лишь заново открывали древние подходы и применяли их. Этим я ни в коем случае не хочу умалить заслуг мыслителей, которые во все времена решали одни и те же проблемы. Но я все же считаю, что нет ничего нового под солнцем. По моему философскому убеждению, речь идет о поиске истоков. Барахтаясь в периферийных областях философии, мы только замутили воду и теперь должны искать ее истоки, корни в глубинах истории. Найти их можно в древних текстах Востока или в классических трактатах Запада.
Вопрос: Сегодня философа представляют человеком далеким от действительности. Хотелось бы узнать, каково ваше представление, как философа, об окружающем мире.
Х.А.Л.: Не думаю, что философ должен изолировать себя от действительности; если он на самом деле ищет истину, первичную реальность, то он прежде всего должен взаимодействовать с окружающей его действительностью. И не думаю, что философ должен удаляться от мира, напротив, он несет ответственность перед историей и временем, в котором живет.
К примеру, Платон для нас является классической фигурой, в каком-то смысле абстрактной. Но и Платон, и Аристотель, и Сенека, без сомнения, жили в своем времени. И хотя они были исключительными явлениями своей эпохи, все-таки они хорошо понимали ее. Думаю, современный философ также не должен полностью удаляться от мира, так как ему нужно попытаться понять и объяснить этот мир. Но не для того, чтобы оправдывать имеющееся положение, а чтобы его улучшить.
Хорхе Анхель Ливрага во время одного из интервью
На мой взгляд, настоящее является звеном очень длинной цепи, идущей из прошлого в будущее… Философ должен пытаться держаться за цепь в целом, а не только за тот исторический момент, который дан ему судьбой. Однако, говоря так, я ни в коем случае не хочу сказать, что он должен пренебрегать временем, в котором живет. Я убежден в том, что философа касаются все человеческие проблемы, будь то проблемы духовные или материальные, экономические или социальные, политические или любые другие…
Вопрос: Представления, которые вы сейчас изложили, кажутся несколько романтичными. Возможно ли осуществление этих идей на практике? Вы много путешествуете; считаете ли вы, что где-то в мире это может произойти?
Х.А.Л.: Разумеется. Мы основали международную организацию, которая называется «Новый Акрополь», где все эти идеи пытаемся осуществить – в качестве эксперимента, поскольку нас немного. Это движение было основано здесь, в Буэнос-Айресе, почти 20 лет назад. В настоящее время оно существует в 11 странах (сегодня – почти в 50 странах мира. – Ред.) и скоро появится во многих других; оно охватывает уже тысячи людей. Я действительно уверен в том, что эти идеи можно осуществить на практике.
Мир, в котором мы выросли, разрушается: ему не хватает моральных ценностей, люди дезориентированы, молодежь настроена против старших поколений, придумана классовая борьба, политические партии противостоят друг другу. Я полагаю, что «Новый Акрополь» как движение, объединяющее людей, создающее дружеские, братские отношения между ними, может способствовать развитию нового и лучшего мира в свете целостной философии. Это философия, которая не просто анализирует явления, но синтезирует систему ценностей, чтобы дать возможность человеку становиться лучше.
Вопрос: Господин профессор, как был создан «Новый Акрополь»? Мы уже знаем, что он возник в Аргентине, но как это произошло и как развивалось это движение?
Х.А.Л.: Думаю, что появление «Нового Акрополя» было потребностью времени, потребностью, которая скрыто жила в тех, кто, как и я, двадцать лет назад посещал университет. Я осознал эту потребность, когда понял, что университеты дают информацию, но не способствуют формированию мировоззрения. Произведения классиков тогда хотя и рассматривались, но всегда слишком узко. Восточная философия совершенно игнорировалась, право заниматься ею оставлялось людям, не имевшим университетского образования. Считалось, что история – это тяжкий груз, который по возможности нужно сбросить и поскорее забыть. Для нас, напротив, история – это пьедестал для той статуи, которой является будущее.
Все это привело к тому, что мы – несколько молодых студентов – решили создать «Новый Акрополь». Начал издаваться журнал, стало собираться все больше людей, была разработана программа обучения. Потом мы обосновались и в других странах и начали путешествовать по всему миру. Это дало возможность собрать тексты, приобрести знания, наладить контакты с интеллектуальными центрами. Мы путешествовали на Восток, в Индию, в поиске древних священных текстов, работали над их переводами и адаптацией для молодых членов «Нового Акрополя». Что касается меня, то я посвятил себя Европе и занимался возрождением средневековых традиций, таких, например, как понятие чести Дамы и Рыцаря, – ведь, по нашему мнению, этот разлагающийся и погрязший в насилии мир снова настоятельно требует философского воспитания молодежи, а в дальнейшем, конечно, и всего человечества, чтобы снова обрести моральные ценности, которые поставят преграды насилию.
Вопрос: Предполагает ли это движение какой-то определенный образ жизни своих участников?
Х.А.Л.: Само движение уважает каждого человека, так как одна из ошибок многих мыслителей, особенно западных, заключалась в том, что они хотели установить жесткие формулы жизни для всех. Современный мир настолько привык все классифицировать и регламентировать, что делает это и с людьми, и с их образом жизни.
Мы просто предлагаем поиск непреходящих ценностей, приоритет воли над слабостью, работы над ленью и ответственности над попыткой остаться в тени, – таковы наши главные идеи.
Вопрос: А как обстоит дело с наукой? Каково ее место, с точки зрения акропольского идеала?
Х.А.Л.: Мы знаем, что наука базируется на экспериментах, направленных на то, чтобы открыть общие законы природы, управляющие материей. Сегодня это сводится к вопросу: «Как происходит событие X?»; мы же ставим и другой вопрос: «Почему происходит событие X?»
Недостаточно знать и классифицировать, например, живые существа или ткани какого-то органа, нужно еще задаваться вопросами «почему» и «для чего». В чем состоит космическая потребность в биологической организации? Почему организмы вообще существуют? В этой точке встречаются философия и наука, которая становится еще одним инструментом в поиске знания.
Мы считаем, что наука должна играть позитивную роль. Общеизвестно, что сейчас расходы на вооружение и военную пропаганду намного превышают затраты на исследования лекарственных средств, решение социальных проблем и т. д. Если бы ученый был просвещен в области трансцендентальной философии, то он попытался бы найти правильную меру и больше работать для блага человечества.
Вопрос: А что вы можете сказать об искусстве, господин профессор?
Акрополъцы Москвы проводят занятие с воспитанниками московского Дома малютки N 25. Будущие путешественники изучают мир. Пока по карте
Х.А.Л.: Что касается искусства, то оно имеет те же проблемы. Сегодня под искусством – рассматриваем ли мы живопись, музыку или другие его виды – понимается, прежде всего, выражение личных ощущений. Однако не всегда то, что мы чувствуем, является подлинным и чистым. Часто наши чувства противоречивы и меняются даже в течение дня. Мы должны вернуться к тем канонам науки и искусства, которые дали бы возможность встречи с философией. Точнее говоря, искусство должно опять вернуться на те вечные пути, от которых никогда не отклонялись, например, китайское и японское искусство.
Техника исполнения должна рассматриваться в искусстве как средство выражения смысла – философского, религиозного или нравственного. Рисовать надо не потому, что этого хочется, а потому, что в этом есть духовная потребность. Нужно рисовать то, что несет в себе послание, которое может быть понято. Ведь сегодня часто встречаются произведения изобразительного искусства, которые могут быть поняты лишь малой группой посвященных либо просто вызвать споры и породить ряд мнений. Но в таком случае нам не нужно было бы искусство, так как простое созерцание природы может вдохновить человека на более красивые поступки, чем эти произведения псевдоискусства.
Вопрос: Профессор Ливрага, имеет ли «Новый Акрополь» новый конкретный подход в области педагогики, который дал бы возможность осуществления своего идеала?
Х.А.Л.: Да, конечно. Мы считаем важным воспитание людей, а не перемену общественной системы. Бесполезно изменять политические, социальные или экономические структуры, пока люди еще не воспитаны.
Нам нужно новое воспитание, которое строится на морали, а не только на интеллекте. В воспитании мы предлагаем брать за основу – как путеводную звезду, как направляющее начало – пример великих личностей мировой истории. При этом мы не поддерживаем тех, кто создает культ насилия.
В некоторых странах я встречал педагогический подход, который превозносит революции и революционеров – тех, кто провел всю свою жизнь в активной, агрессивной борьбе. Но если постоянно поддерживать среди молодежи культ насилия, культ преступника, который на экране телевизора выглядит романтичным и даже симпатичным, если сделать нормой похищение детей и женщин, нарушение правовых и этических принципов, то мы никогда не построим мир, который был бы лучше, а снова вернемся к «законам джунглей», когда каждый должен иметь оружие, чтобы защищаться. Это ведет нас к новому средневековью, и над подобной перспективой следовало бы задуматься.
Вопрос: Профессор Ливрага, все, что вы рассказали, в высшей степени интересно. Но я хотел бы спросить: связан ли «Новый Акрополь» с каким-либо политическим или религиозным направлением?
Х.А.Л.: Нет. Мы ничего не требуем от наших членов, но облегчаем им приближение к естественному мистическому сознанию, которое присуще человеку. Я думаю, что существенное различие между человеком и животным состоит не в том, что человек не имеет хвоста или что он умеет думать. Мы знаем, что дельфины тоже в каком-то смысле думают, могут говорить друг с другом и выражать себя. По сути, человека от животного отличают мистика и вера во что-то высшее. Но вера во что-то высшее не обязательно связана с той или иной религией. Мы считаем, что все религии являются действенными формами восхождения к мистической реальности, к Истине. Для одних христианская религия больше подходит, чем буддизм, для других буддизм больше подходит, чем брахманизм, для третьих иудаизм больше подходит, чем ислам. Это только примеры, я не хочу этим сказать, что одна религия лучше, чем другая. Скорее, я имею в виду, что для разных людей существуют разные пути, и, может быть, кому-то больше нравится не одна религия, а комбинация из всех религий. Для них будет полезным наше сравнительное изучение религий; оно служит тому, чтобы каждый мог лучше познакомиться с разными формами религий; и единственное, чего мы добиваемся, – это пробуждение мистических корней.
Что касается политики, не нужно быть великим философом (я ведь и сам очень маленький философ), чтобы понять, что ни одна из политических форм последних лет не принесла ничего хорошего. Мы видим, что многие народы живут в нищете, что растет неграмотность, что полтора миллиарда людей в разных странах голодает, причем это могут быть страны капиталистические, коммунистические или страны третьего мира… Одним словом, все терпит крах.
Я думаю, нам следует начать сначала и попытаться создать политику, которая базируется не на мнении или инстинкте, а на науке, здравом смысле и великодушии.
Платон в своем «Государстве» давно предложил форму, которая, возможно, могла бы быть полезной и в наше время.
Вопрос: Могли бы вы объяснить нам, во-первых, какова политическая форма, предложенная Платоном, и, во-вторых, существовала ли в истории форма правления, которая приблизилась к ней?
Х.А.Л.: То, что предлагает Платон, не является ни новым, ни старым, оно принадлежит всем временам. Если вы позволите, я приведу пример, чтобы это стало понятным: само собой разумеется, что нужно быть врачом, чтобы стать директором больницы, – нужно изучить медицину, а предварительно закончить среднюю и высшую школу. Если говорить еще конкретнее, чтобы стать директором больницы, нужно получить диплом, а чтобы стать президентом Республики Аргентина, достаточно достичь возраста 33 лет, состоять в браке, быть католиком, уметь читать и писать; но никто не требует подтверждения основных профессиональных способностей, как бывает при получении любого поста – например, должности в банке.
Таким образом, мы нуждаемся в университете политических наук, лучшие выпускники которого были бы наиболее способны к руководству народами. Недопустимо импровизировать при выборе президента – того, кто должен управлять народом, – так же как нельзя импровизировать при назначении кого-либо врачом или юристом. Это и предложил Платон, говоря о философской аристократии: наиболее способные личности проходили бы через систему отбора или, как мы говорим сегодня, через экологическую систему. Тогда мы пришли бы к определенному кругу людей, которые были бы уполномочены управлять государством. Это была бы монархическо-аристократическая форма, если нужно как-то назвать ее. Однако она не является наследственной, но основывается на способностях личности проводить в жизнь то высокое искусство, каким является политика. А как утверждал сам Аристотель, это важнейшая и труднейшая из всех наук.
На занятии в скульптурной мастерской «Нового Акрополя» Москвы
Вопрос: Возвратимся ко второй части вопроса: был ли в истории какой-то народ, который имел систему правления, близкую к предлагавшейся Платоном?
Х.А.Л.: Это трудно установить, ведь мы знаем лишь последний день истории человечества, да и его знаем плохо. Нам известны народы, которые достигли определенной политической стабильности, как, например, египтяне, государство которых просуществовало тысячи лет. Я понимаю, что некоторые из слушателей могут сказать: «Но в Египте все же было рабство!» Я убежден в том, что если бы сегодня мы лишились машин, то, наверное, тоже было бы рабство. Но тогда это были не те рабы, принуждаемые к работе палками, которых мы знаем из кинофильмов, – нет, это романтическая версия рабства XIX столетия. Сегодня мы знаем, что великие архитектурные творения египтян были воздвигнуты не рабами. Я думаю, что скорее они были построены благодаря глубокой религиозной вере – как и великие кафедральные соборы. Так что вопрос рабства относителен. Существовала, например, Римская империя, которая при всех ее ошибках и импровизациях все-таки смогла пронести дальше греческую культуру. Если бы не было «моста» Римской империи, то до нас не дошли бы культурные ценности античности. Было много хорошего и на Востоке, но об этом сейчас нет возможности говорить.
Вопрос: Господин профессор, Платон предложил аристократию как форму правления. Какие изменения, по вашему мнению, произошли с течением истории в понимании значения слова «аристократия»?
Х.А.Л.: Невозможно вспомнить все имеющиеся интерпретации. Очевидно, что сегодня распространенные социально-экономические доктрины путают аристократию с олигархией. «Аристократия» значит «правление лучших», в то время как сегодня под аристократией понимают просто очень богатых людей, определенным образом одевающихся или имеющих особый стиль общения с людьми. Но это не та аристократия. Мы имеем в виду аристократию духовную. Духовная аристократия нашего времени тоже хорошо одета, ее облачение – моральные принципы, красота и благородство. И это позволяет всем нам жить в лучшем, более чистом мире. Это и есть аристократия. Но мы не отождествляем аристократию с бюрократическими системами, в которых правят деньги.
Вопрос: Вернемся к «Новому Акрополю». На какие средства он существует? Я предполагаю, что довольно трудно в нашем мире, и особенно в нашей стране, поддерживать жизнь такой организации, как «Новый Акрополь».
Х.А.Л.: «Новый Акрополь» не ориентирован на прибыль и опирается прежде всего на добровольную поддержку людей. Это значительно снижает расходы на его содержание. Наши затраты сводятся к минимуму и ограничиваются самым необходимым, как, например, аренда или покупка помещения, печатных материалов, пополнение библиотеки и т. д. Наши преподаватели работают безвозмездно, и все, кто сотрудничает с нами в этой работе, зарабатывают на жизнь в другом месте, чтобы не обременять «Новый Акрополь». Таким образом, расходы на содержание такой большой организации, как наша, меньше, чем может казаться извне. Эти средства складываются в основном из добровольных пожертвований учеников и всех тех, кто поддерживает акропольский идеал. Это не всегда деньги, часто речь идет о подарках, таких, как, например, диапроекторы, печатные машинки, столы и т. д. Это ведь не бизнес.
Вопрос: Господин профессор, что такое свобода?
Х.А.Л.: По-моему, свобода – это средство, а не цель. Свобода может быть хорошей или плохой, в зависимости от того, как ею пользоваться. Свобода – как нож. Нож в руке преступника – это плохо, нож в руке хирурга – это то, что может спасти жизнь больного. Свобода в руках мудрых людей будет служить на благо народа, а в руках невежественных людей, в руках людей, которые всецело находятся во власти своих страстей и эгоистических амбиций, свобода будет средством для оправдания грабежей, убийства или угнетения слабых.
Вопрос: Вы думаете, что человечество стремится к мудрости для достижения свободы?
Х.А.Л.: Да, я так думаю. Я верю, что человечество от природы склонно к философии и стремится к мудрости. Если мы сегодня говорим о свободе, то мы должны спросить себя: свобода от чего или свобода для чего? Понятие свободы предполагает освобождение от чего-то. Если я освобождаюсь от моих добродетелей, тогда моя свобода негативна. Если я освобождаюсь от моих недостатков, тогда она позитивна. Таким образом, свобода сама по себе ни позитивна, ни негативна. Конечно, свобода сегодня на устах у всех. Все говорят о свободе, однако надо сначала подумать: свобода от чего, свобода для чего и, наконец, в чьих руках свобода?
Таким же позитивным, как и свобода, может быть повиновение, одно связано с другим. Когда мы повинуемся плохому человеку, тирану, тогда мы становимся орудием его худших качеств. Когда мы повинуемся хорошему человеку, когда мы повинуемся мудрости или высоким моральным принципам, тогда мы являемся орудием добра. Итак, можно сказать, что свобода и повиновение не исключают, а дополняют друг друга.
Человек, который действительно является философом, несет внутри себя свободу и повиновение в гармоничном сочетании – как два способа выражения одной и той же реальности и одного и того же поиска.
Вопрос: По вашему мнению, обладает ли человек по своей природе способностью различать добро и зло?
Х.А.Л.: Вообще говоря, человек не обладает знанием добра и зла. У него есть обычаи, а обычаи – это нравы, то есть каждодневное поведение, и то, что сегодня является хорошим, может через сто лет стать плохим.
Человека надо воспитывать (отсюда важность воспитания), и средства массовой информации нужно использовать именно для этого, а не для развращения людей. Человеку – или, правильнее сказать, большинству людей – свойственно стремление к добру; но если с детства внушается культ насилия, эксплуатации и выживания любой ценой, то способность различать добро и зло будет затухать, и в конце концов человек станет глухим для голоса его собственной души и превратится в эгоиста, для которого все средства хороши и который не обращает внимания на боль, которую он причиняет другим. Мы считаем, что в основе всего лежит новое воспитание, и важно, чтобы средства массовой информации способствовали пробуждению лучшего, что есть в человеке.
Выступление танцевальной студии «Нового Акрополя» на новогоднем балу
Вопрос: Профессор Ливрага, имеет ли «Новый Акрополь» какие-либо цели?
Х.А.Л.: Да. Существуют три основных принципа, которые я могу изложить.
«Новый Акрополь» стремится создать ядро братства людей, мужчин и женщин, которые не чувствовали бы себя отделенными друг от друга цветом кожи, верой предков или собственными убеждениями; людей, больше опирающихся на то, что их объединяет, чем на то, что их разделяет.
«Новый Акрополь» предлагает сравнительное изучение в области науки, искусства, политических форм и, наконец, всего, что служит человеческой культуре, потому что только таким образом человек может научиться понимать и выбирать. Кроме того, так отметаются ограниченные, вредные толкования, поскольку часто тот, кто прочитал одну-единственную религиозную книгу, отвергает множество других лишь на том основании, что он их не знает. Если бы он их знал, то увидел бы, что все они содержат одну и ту же Истину, Послание, которое отличается лишь формой, маской, соответствующей конкретному историческому моменту или географической области.
«Новый Акрополь» предлагает изучать природу, исследовать все, что еще не было исследовано, в том числе и самого человека в его глубинных аспектах: психологическом, ментальном, чувственном и эволюционном. Чем лучше человек узна́ет самого себя, тем лучше он будет к себе относиться.
Вопрос: Вы боитесь смерти, господин Ливрага?
Х.А.Л.: Нет, скорее, я боюсь жизни, так как погубить нас может именно жизнь, а не смерть. Смерть и жизнь являются не чем иным, как двумя сторонами одной и той же реальности.
У нас есть тело, и мы думаем, что, потеряв его, перестанем существовать. Но очевидно, что в природе все трансформируется. Если энергия и материя являются двумя формами одной и той же реальности, тогда человек будет продолжать существование независимо от того, обладает он телом или нет. И поэтому я не боюсь смерти. И когда я говорю, что скорее боюсь жизни, я говорю это в шутку, так как жизнь всегда ставит перед нами испытания, искушения, которые философ должен быть готов преодолеть.
С доброй волей – в акропольском смысле – нам не слишком трудно идти по жизни достойно и благородно. Я не вижу различия между жизнью и смертью. Платон говорил, что мертвые рождаются из живых, а живые происходят из мертвых.
Вопрос: С кем из великих исторических личностей вы более всего хотели бы встретиться, если бы была такая возможность, и что бы вы тогда стали делать?
Х.А.Л.: Это трудный вопрос. Я бы, например, очень охотно встретился с Буддой, Иисусом, Сократом или Сенекой. Однако нужно еще посмотреть, захотели ли бы они встретиться со мной. Иногда мы думаем, что хорошо было бы познакомиться с какой-либо великой личностью; но следовало бы подумать, достаточно ли мы велики, чтобы понимать их, так как иначе наше присутствие было бы им в тягость. Мы можем думать: «Как здорово было бы быть учеником Иисуса!» Но скорее всего, мы оказались бы лишь помехой для него и лишним грузом. Для того чтобы стать учеником Иисуса, нужно быть подобным ему. И нам еще многого не хватает, чтобы говорить о подобии такому божественному воплощению, каким был этот великий Учитель.
Вопрос: Профессор Ливрага, я хотел бы снова возвратиться к теме «Нового Акрополя» и задать вам еще один вопрос. Что делает «Новый Акрополь» сейчас и какие у него планы на будущее?
Х.А.Л.: Кое-что я уже рассказал. Мы будем открывать отделения нашей организации в новых странах. Мы планируем также издавать еще больше книг, чем до сих пор, продолжать наши исследования и развивать их в форме отдельных институтов науки, искусства, политических наук и философии. В некоторых университетах существует большая проблема: они политизированы до такой степени, что в них тяжело учиться. Мы предлагаем тип университета, который являлся бы Домом Знания, где не было бы насилия, политики и религиозного давления, где каждый имел бы возможность учиться, где не было бы места экономической эксплуатации, где обучение не превращалось бы в бизнес. Наши планы состоят в том, чтобы расширить свое представительство в разных странах и укрепить то, что уже делается.
Вопрос: Есть ли у вас какие-либо конкретные планы в области религии, господин профессор?
Х.А.Л.: «Новый Акрополь» – не религиозная организация. Мы изучаем религии, чтобы лучше понимать их. Мы пытаемся пробудить мистическое чувство, которое каждый может проявлять в той религиозной форме, которую предпочитает.
Вопрос: Господин профессор, что нужно, чтобы вступить в «Новый Акрополь»?
Х.А.Л.: В «Новом Акрополе» работают взаимосвязанные секции и группы разного уровня, но для вступления в «Новый Акрополь» не требуется ничего особенного. Нужно только уметь читать, писать и быть предрасположенным к философии, интересоваться глубинными вопросами существования. Этого достаточно.
Поэтому мы начинаем с цикла, который называем «испытательным», когда обучающийся определяет для себя, действительно ли ему нравится «Новый Акрополь» (поэтому это испытание не только для него, но и для нас тоже). Мы не верим в ту форму массового гипноза, использующуюся в средствах массовой информации, когда каждая организация, движение или школа говорит, что она самая лучшая. Я не буду говорить, что «Новый Акрополь» – самое лучшее движение; правильнее будет сказать, что «Новый Акрополь» является лучшим путем для тех, кто акрополец по своей природе. Но чтобы стать членами «Акрополя», они, конечно, однажды должны прийти в наши залы, принять основные идеи и в конечном итоге поддерживать с нами связь. Мы считаем, что нужно от семи месяцев до года, чтобы человеку стало ясно, нравится ему «Новый Акрополь» или нет.
Хорхе Анхелъ Ливрага в Москве, 1991 г.
Вопрос: И в заключение, господин профессор, мы просим вас сказать несколько слов нашим слушателям.
Х.А.Л.: Я не буду импровизировать, скажу одну из фраз, которую часто повторяю. Мы должны стремиться не просто к новому миру, а к миру лучшему. Я думаю, что само по себе новое не имеет ценности, нас не интересует новизна ради новизны; новое представляет ценность лишь в той мере, в какой оно ведет нас к добру, достоинству и эффективности.
Буэнос-Айрес, 1975 г.
Д. С. Гусман
Мужество возрождаться
Отрывки из встречи со слушателями «Нового Акрополя» России
Вопрос: Сегодня в мире существует множество самых разных направлений самосовершенствования. Не кажется ли вам, что представления древних – Платона, Конфуция и других философов – устарели и не подходят для современного человека?
Д.С.Г.: Сначала я хочу задать вам два вопроса. Первый: если в мире так много направлений, позволяющих самосовершенствоваться, то почему никто еще не достиг совершенства? Почему мы все еще страдаем, почему у нас много проблем и мы не можем их решить? Второй вопрос: откуда черпают свои идеи все эти современные направления? Из того же самого источника, из той же самой живой воды. И существует только одно большое различие: иногда из-за тщеславия многие из этих людей не хотят признать, что идеи, которые они провозглашают, на самом деле являются идеями Платона, Конфуция и многих древних философов! А настоящий философ не стыдится сказать этого. Современные течения всегда хотят выглядеть оригинальными. А философ не хочет выглядеть оригинальным, он хочет просто быть философом. Он не стремится иметь много идей, он хочет иметь одну хорошую идею. И если то, что говорит Платон, или Конфуций, или Сократ, или Сенека, по сути своей хорошо, полезно, зачем тогда забывать об этом, почему не пользоваться? И то, что они древние, это не страшно – в мире есть очень много древних вещей. Человеческие чувства такие же древние, человеческая боль и страдания такие же древние, человеческая потребность познавать такая же древняя. И все эти «древние» философы говорят не о новых или старых вещах, а о вечных, актуальных человеческих вопросах. И если сравнить нас с древними людьми – прошло две-три тысячи лет с тех пор, как они жили, но мы можем констатировать, что с тех пор мы с вами внутренне не очень-то изменились. И поэтому все то, что говорили философы древности, как они решали свои проблемы, актуально сейчас для нас, чтобы решить наши проблемы, которые остались такими же, как и тысячи лет тому назад.
Вот пример, который дает профессор Ливрага. Между римской колесницей и современной машиной есть разница. Она состоит в том, что сила тех лошадей, которые двигали колесницу, сейчас заключена в двигателе, но это та же самая сила. Но если есть разница между колесницей и машиной, то между человеком, который тогда правил колесницей, и человеком, который сейчас ведет машину, большой разницы нет. И у того, и у другого есть постоянные потребности души. И поэтому мы всегда изучаем философов, которые могут дать ответы на эти постоянные, вечные потребности души.
Вопрос: В «Новом Акрополе» существует много программ, посвященных культуре эпохи Возрождения. В чем актуальность эпохи Возрождения для нашего времени?
Д.С.Г.: Надо понять, что сейчас мы находимся не в эпохе Возрождения, а в эпохе, которая больше похожа на Средние века. А для того, чтобы после любого Средневековья было Возрождение, первое, что нужно, – это мужество, дерзание. Это то мужество и та смелость, которую имели и философы, и ученые, и художники, и поэты эпохи Возрождения, чтобы пробить новые горизонты, новые дали, чтобы дать новое видение мира, которое тогда казалось самым невероятным. Какой урок можем мы извлечь из эпохи Возрождения? Очень трудно в синтезе, в нескольких словах выразить всю гамму того, что было тогда. Само слово «возрождение» означает новое рождение. Понятно, что речь идет не о физическом рождении, а о пробуждении души. И первое, что нам самим нужно, – это действительно проснуться, сделать так, чтобы проснулась наша душа.
Делия Стейнберг Гусман на встрече со слушателями «Нового Акрополя» России
Есть еще одна вещь, которую делали в эпоху Возрождения и которая актуальна для нас, – это возвращение к прошлому, к традициям, к истокам, чтобы взять оттуда вечные идеи и перенести их в современность. То есть вернуться не ко всему прошлому, а к лучшему из того, что говорили древние, к тому, что актуально во все времена.
И еще одна очень важная идея – вернуть достоинство человеческого существа. Вернуть не только свободу человеческого существа, но сделать так, чтобы человек опять почувствовал свое достоинство. Оно состоит в состоянии осознания: «Я живу. Я существую. Я есть».
И что особенно важно из идей эпохи Возрождения – чувствовать себя очень красиво и тонко связанным со всем, что происходит в Природе и во всей Вселенной. Чувствовать себя частью Природы, и особенно частью Законов Природы. И в этом суть. Эти простые идеи на самом деле являются колоннами эпохи Возрождения и любого возрождения. Они не ветшают, не стареют. И так же как они были полезны в то время, они полезны и сейчас, в XXI веке. Но, естественно, для того, чтобы их применить, нужно чуточку дерзания и отваги, которые были тогда.
Вопрос: Как вам удается сочетать высокие философские идеалы, о которых говорится в «Акрополе», с реалиями и трудностями жизни? В нашей сегодняшней жизни, основанной на таких ценностях, как материализм, потребительство, корысть и т. д., какое лекарство в первую очередь можно применить к обществу?
Д.С.Г.: Если какой-то возвышенный философский идеал не может быть применен в жизни, если нельзя найти форму для того, чтобы применить его в жизни, то для чего он тогда существует, какая от него польза? Есть основная вещь, которой мы должны научиться в «Акрополе»: все философские идеалы, о которых говорится на лекциях, существуют не для того, чтобы мы жили ими в стенах Школы, а для того, чтобы применяли их в жизни. Мне кажется, что самая большая проблема применения всего этого в жизни состоит вот в чем: когда после лекции, на которой говорили о каких-то высоких философских идеях, мы выходим во внешний мир, довольно суровый, со своими законами, мы чувствуем себя отличными от него, чувствуем, что мы не такие. Но разве нужно, когда мы выходим во внешний мир, кричать: «Ой, мы разные, мы другие, мы отличаемся от всех остальных!»?
Самое главное – что для того, чтобы применить любые философские идеалы, мы не должны чувствовать себя другими. И несмотря на это, мы должны всегда пытаться внутри себя, внутри нашей души и сердца сохранять определенное состояние сознания, которое всегда соответствовало бы тем идеалам, о которых слышим. Если эти идеи нам дороги, мы должны научиться сражаться за них, но без излишнего пафоса, без конфликтов, собственным примером.
Я дам вам пример другого подхода, потому что думаю, что тогда будет гораздо легче понять, о чем идет речь. Обычно мы говорим: весь мир такой материалистический, такой зараженный. Что делать мне, чтобы этот материализм меня не заразил? Но что делают люди для того, чтобы не промокнуть? Открывают зонтик и идут под дождем, оставаясь сухими. И что делает идеалист под дождем материализма? Открывает зонтик, защищается, дождик падает, а он остается сухим и незараженным. Но для этого нужно, чтобы зонтик открывался. И чтобы в зонтике не было дырочек. Роль этого зонтика играет высокое состояние души и сердца, которое надо сохранять. И ты, таким образом, живешь со своим идеалом в виде зонтика не только для того, чтобы защищать себя от дождя любого плана, – под нашим зонтиком могут найти место и другие люди.
С тем состоянием сознания, которое сейчас разделяем все мы, мы можем помочь многим, потому что нас объединяет один и тот же идеал. Здесь нет дождя. И внутрь каждого из нас дождь также не проникает.
Вопрос: Вы руководите огромной международной организацией, постоянно ездите по разным странам, читаете лекции, много пишете. Где вы находите на это время и силы? Что вы делаете в те моменты, когда вам трудно?
Д.С.Г.: Это три вопроса в одном! Откуда я беру силы на все? Изнутри. Знаете, как меня иногда называют? «Турбо» – турбина, которая крутится, крутится… Я обычно черпаю силы в состоянии, когда я счастлива и довольна. А я счастлива и довольна каждый день, когда нахожу что-то, чем быть довольной. Моя проблема не в том, где находить силы, а в том, где мне найти время для всего, что я должна делать. Это гораздо труднее. И я не могу ответить вам на этот вопрос, потому что до конца его не решила. Я всегда стараюсь организовать свой день и свое время с большой дисциплиной, с абсолютной дисциплиной, держать себя в руках. Я пытаюсь даже считать минуты. И я себе тогда говорю: «У меня сейчас есть 15 минут для того, чтобы послушать музыку». Например, сегодня, когда за мной заехали перед этой встречей, я как раз слушала музыку, 15 минут.
Есть ли у меня проблемы и трудности? Да, и очень много. Каждый день что-нибудь происходит. И что я делаю? Пытаюсь уменьшить эти проблемы. Я не могу вам объяснить, как я решаю те или иные проблемы, но могу сказать, чего никогда не делаю. Я никогда не опускаю руки, никогда не говорю себе: «О, как страшно, у меня проблемы, и я не могу их решить». И даже когда у меня бывают такие состояния, я не позволяю себе тратить на них даже пяти минут. А на поиски решения проблем, даже тех, которые мне кажутся неразрешимыми, я трачу очень много времени, но не сдаюсь перед ними. Я пытаюсь применить в своей жизни принцип ученика-стоика: «Если у этой проблемы есть решение, тогда зачем переживать? А если у этой проблемы нет решения, тогда, тем более, зачем переживать?»
Москва, 2001 г.
Д. С. Гусман
«Мы смотрим в будущее с оптимизмом»
Отрывки из встреч со слушателями «Нового Акрополя» стран Западной Европы и Южной Америки
Вопрос: Расскажите, пожалуйста, в общих чертах, в чем заключается задача «Нового Акрополя» и какие средства, по вашему мнению, больше всего подходят для ее осуществления в наше время?
Д.С.Г.: Я знаю, что все присутствующие на этой встрече уже знакомы с нашими тремя основными принципами, поэтому я расскажу в общих чертах о действии «Нового Акрополя» как организма и международной ассоциации. Коротко повторю эти принципы. Первый принцип – объединение всех людей, невзирая на различия, которые сегодня подчеркиваются самыми разными способами. Второй принцип – сравнительное изучение искусства, науки, философии и религии. Третий принцип – исследование, способствующее пробуждению и развитию скрытых потенциалов человека, и изучение законов Природы, о которых нам тоже мало что известно.
В этих трех принципах заключены основные направления акропольской идеи. Задача «Нового Акрополя» – осуществить на практике единение людей, о котором мы говорили; единение, к которому можно прийти через познание самих себя и более глубокое понимание Природы. Кроме того, у нас есть возможность познакомиться со всем тем, что нам оставили великие люди истории в области науки, искусства, религии и философии. Говоря о великих людях, я имею в виду все цивилизации, не ограничиваясь только Западом или только Востоком. Прежде всего, было бы интересно найти то общее, что связывает Восток и Запад.
Как лучше осуществить эту задачу? Через создание классической философской школы, что мы и делаем на практике. Я не говорю о «школе классической философии», потому что тогда в ней изучалось бы только то, что относится к классикам. Речь идет о школе классического типа или стиля, что предполагает широкую область изучения. Это и есть те средства, которые мы применяем на практике.
Эта философская школа имеет два направления деятельности. Первое – культурно-гуманистическое, которое при этом позволяет людям познакомиться с нами. Второе – собственно философское, дающее возможность обучения каждому, кто стремится к более глубокому пониманию философии.
Вопрос: Какие основополагающие ценности должны сохраняться и развиваться в обществе в условиях современного кризиса и перемен, происходящих в Европе и во всем мире?
Д.С.Г.: Первое, о чем хотелось бы сказать, – это то, что мы должны защищать и усиленно развивать общечеловеческие нравственные ценности, поскольку им уже давно никто не придает значения.
Сегодня наша жизнь основана на таких ценностях, как потребительство, утилитаризм и все, что из этого вытекает. Во главу угла поставлено преходящее, то, что подвержено изменениям и зависит от социального статуса, престижа и т. п. Мы забыли о тех ценностях, которые облагораживают человека, делают его сильнее, позволяют человеку БЫТЬ, независимо от наличия денег, от социального положения, считающегося столь важным в наше время, от того, насколько значимую роль в обществе играет человек с точки зрения других людей.
В эти нравственные ценности я включила бы все то, что древние называли добродетелями. Сегодня это понятие не в почете, но этимологически слово virtus (лат. «добродетель». – Ред.) связано с понятиями «зрелость» и «мужество». Именно добродетели, человеческие ценности дают возможность человеку встретиться с самим собой, выпрямиться и выстроить свою собственную вертикаль.
Если выбирать систему ценностей, то я предпочитаю ценности традиционные, те, о которых говорил еще Платон и которые с течением времени не теряют своей актуальности.
Это мужество – способность оставаться самим собой при встрече с жизненными трудностями, даже когда это представляет опасность для жизни.
Это умеренность – способность во всем знать меру, но не по причине ограниченности и посредственности, а из стремления найти «золотую середину» в любых жизненных ситуациях, которые изменчивы и зачастую вынуждают нас колебаться, бросаться из одной крайности в другую.
Это рассудительность – качество, позволяющее все глубже проникать в суть, все лучше узнавать самого себя. Она дает возможность узнать, кто мы, почему наш мир именно такой, какой он есть, почему мы делаем то, что делаем.
И можно прибавить к этому справедливость – как умение оценивать человека с точки зрения непреходящих ценностей, давать событиям правильную оценку, без предубеждений и независимо от мнения большинства или того, что напечатано в газетах… Мы становимся более справедливыми по мере того, как развиваем здравомыслие и способность различать, что идет нам на пользу, а что – во вред.
Я понимаю, что эти ценности кому-то могут казаться устаревшими, но если столько мудрых говорили о них, значит, на то были веские основания. Думаю, что сегодня эти ценности могут и должны стать опорой для каждого человека.
Вопрос: Как эти ценности связаны со Всеобщей декларацией прав человека?
Д.С.Г.: Проблема заключается в том, что права человека как таковые просто декларируются и остаются только на бумаге; и поскольку они постоянно нарушаются, то не имеют реального значения. Я думаю, люди имеют право на свои права. И тем более человек имеет право на высшие ценности. Ему не нужно ни от кого требовать этого права, потому что он приобретает его благодаря собственным усилиям. И только своим образом жизни человек может доказать, что имеет такое право. Никто не может лишить человека возможности познавать, учиться и совершенствоваться.
Вопрос: Какие действия предпринимает «Новый Акрополь» сегодня, в преддверии нового тысячелетия, чтобы сохранить эти подлинные ценности? Разве достаточно людям, интересующимся, что мы делаем на практике для улучшения ситуации, чтения лекций, которые могут казаться слишком теоретическими и «интеллектуальными»?
Д.С.Г.: «Новый Акрополь» кажется «интеллектуальным» тем, кто смотрит на него через интеллектуальные очки, побывав только на одной публичной лекции или прослушав только один курс. Переход от теоретического восприятия к практическому осуществлению – это личное дело каждого и зависит от самого человека. На наших курсах мы говорим о тех учениях, которые на протяжении всей истории человечества были средством перехода от интеллектуального к деятельному, от теории к практике. Речь идет о доброй воле самого человека сделать этот шаг.
Если бы сегодня те же лекции вместо нас читал Платон, возможно, и ему не удалось бы открыть сердца людей; но те, у кого сердца приоткрыты, могли бы, если бы захотели, воплотить слова Платона в жизнь.
Сделать шаг от идеи к действию значит взять обязательства перед самим собой, и не перед кем иным. Древнее восточное учение говорит, что учителя могут лишь указать нам путь, но не могут пройти его вместо нас. Ибо если бы такое было возможно, они, из сострадания к человечеству, уже сделали бы это. Значит, испытания должны пройти именно мы. Великое испытание как раз и заключается в том, чтобы научиться превращать идеи в осознания, а осознания – в конкретные действия.
Я говорю это исходя из собственного опыта, поскольку для меня «Новый Акрополь» имеет очень «практическое» значение. Он изменил мою жизнь, потому что я этого хотела.
«Новый Акрополь» предлагает также и общественную работу, которая может показаться более практической и конкретной, чем курсы и лекции. Но эта работа зависит от степени развития нашей организации в каждой стране, от количества членов, от экономических средств, имеющихся в нашем распоряжении, и т. д.
Наша деятельность очень разнообразна; она касается экологии, социальной и медицинской помощи, дополнительного образования для детей, гуманитарных акций – всего, что можно осуществить нашими силами.
Конечно, в тех странах, где нас немного, очень трудно вести постоянную общественную работу в широком смысле этого слова. Наши проекты останутся проектами до тех пор, пока не появится достаточно людей, чтобы осуществить их.
Вопрос: Какими основными качествами нужно обладать, чтобы быть акропольцем?
Д.С.Г.: К тому, что уже прозвучало, хотелось бы добавить еще несколько важных моментов. Необходимо ние развивать эти качества, эти добродетели; недостаточно знать, что они есть, нужно иметь желание применять их на практике, а это вызывает трудности.
Я всегда привожу одни и те же примеры, поскольку они весьма наглядны. Я очень люблю искусство и многие годы своей жизни посвятила музыке, которой занимаюсь и сегодня, хотя и меньше. Если я хочу научиться исполнять какое-то произведение на высоком уровне, очевидно, что я не смогу достичь этого за один день. Нужно репетировать все больше и больше, добиваясь все лучших результатов. И тогда мы увидим, что с каждым днем мастерство растет, и в конце концов наступит кульминация – наше лучшее исполнение. Скольких усилий это потребовало! Но это были прекрасные усилия. Прекрасно видеть, как совершенствуется работа и как благодаря этому развивается сам человек.
Поэтому я твердо убеждена, что надо развивать достоинства, надо хотеть этого. Не стоит бояться ошибок – они случаются всегда, и их будет еще много, – но нужно уметь с радостью начинать снова и снова, пока не достигнешь цели. Это ведь тоже искусство – искусство быть самим собой.
Вопрос: Чего боятся люди?
Д.С.Г.: Я повторяю вслед за моим учителем, профессором X. А. Ливрагой, что у нас есть две большие болезни: страх и сомнения. Страх является психологической проблемой, а сомнения – ментальной, но одно всегда сопутствует другому. Чего боятся люди? Потерять что-то – или то, что уже имеют, или то, что, как они считают, могут приобрести. Есть вещи, которые часто мало значимы даже для нас самих, и есть вещи, которые очень ценны в глазах всего мира. Есть многое, что мы боимся потерять, и из-за этого появляется страх.
А затем приходят сомнения… «Если я сделаю это, не потеряю ли я что-нибудь?» Обычно люди не спрашивают себя: «Если я это сделаю, что я приобрету?» Они говорят: «Что я потеряю, если сделаю это?» И возникает сомнение: делать или не делать?
Мы сомневаемся во многом, и не только по отношению к тому, что мы могли бы делать. Мы начинаем сомневаться в людях, которые нас окружают, и это порождает недоверие. Если впоследствии оказывается, что мы были не правы, то доверие приходит, но вначале все равно все проходят через сомнения. В конце концов мы перестаем верить в самих себя, в собственные силы, а вместе с этим – ведь это замкнутый круг – растет и наш страх.
Вопрос: Что по-настоящему нужно людям?
Д.С.Г.: Людям нужно то, что невозможно потерять. Это другая сторона предыдущего вопроса. Что действительно невозможно потерять? Это и есть то, что мы должны искать. У этого поиска есть несколько граней. Нужно обрести веру в самого себя, веру в других и доверие к ним. Нужно осознать, что жизнь стоит того, чтобы ее прожить, и что есть много хорошего, что можно сделать. Что в нашем мире может быть множество проблем, но мы в силах совершить что-то, пусть небольшое, чтобы сделать его лучше. Такой подход даст нам уверенность и внутреннюю силу.
И таким образом мы приобретаем то, что никогда не потеряем, потому что мы перестаем бояться смерти, обнаруживая, что со смертью жизнь не исчезает… Я считаю, что нам надо найти нечто прочное, постоянное, стабильное, то, что не зависит от обстоятельств, что зависит только от нас самих, от нашей воли. И, может быть, воля – это еще один ключ, который так необходим нам.
Вопрос: Мир переживает тяжелые времена, и мы осознаем это. Не является ли призыв «Нового Акрополя» чересчур оптимистичным или, напротив, слишком реалистичным?
Вид на Парфенон, мраморный храм Афины Парфенос, на афинском Акрополе. Построен в 448–438 гг. до н. э. архитекторами Иктином и Калликратом под руководством Фидия
Д.С.Г.: Наша философия ищет пути к новому и, прежде всего, лучшему миру, к новому и лучшему человеку. Это значит, что мы смотрим в будущее с оптимизмом. Если мы говорим об ошибках и проблемах, которые замечаем, то делаем это не из пессимизма. Мы считаем, что невозможно исправить то, чего не видишь. Невозможно исправить ошибку, не осознав, что она совершена. Поэтому обычно обращают внимание на то, что мы указываем на ошибки системы, которые порождены человеческими ошибками.
Мы указываем на ошибки не ради удовольствия. Не это является нашей целью. Речь идет о том, чтобы сделать следующий шаг – исправить ошибку, двигаться от худшего к лучшему. Повторю, что невозможно изменить, улучшить что-то, если не осознавать суть проблемы и не знать, как ее решить.
Поэтому «Новый Акрополь» не только оптимистичен, но, прежде всего, реалистичен. Мы осознаём существующие проблемы и понимаем, что их можно решить. Если каждый возьмет на себя личную ответственность и будет выполнять ее, если мы объединим наши усилия и поймем, что можем работать вместе, то сумеем решить проблемы, которые стоят перед нами сегодня.
Я говорю об оптимизме не как об эйфории, а как о конструктивно направленном реализме, как о способности с надеждой смотреть в будущее и видеть его лучшим, более счастливым, чем настоящее.