Мне лет пять, а, может быть немного больше или немного меньше.

Я играю во дворе и вижу, как через двор проходит высокий прямой старик. Темные аккуратные бородка и усы. Чистый гладкий костюм. На ладони возле плеча он несёт красиво, без видимых усилий, арбуз. Поворот головы, сдержанная, на ходу, полуулыбка обозначает скользнувшее внимание ко мне.

Это мой дед.

Я вижу его редко. Он появляется дома «с работы»… Пребывает где-то там, наверху, на высоте, я изредка мелькаю у него в ногах, он иногда скользнёт невесомой ладонью по моим волосам.

Лет в шесть я сижу за большим обеденным столом, покрытым белой праздничной скатертью. В сборе вся семья. Старик только что снял коробочку со своего лба, обмотал её кожаным ремешком и спрятал. Сейчас он надламывает осторожными движениями мацу, раздаёт нам, моя мама вносит большую супницу с бульоном и галушками…

Мы, - я, мой старший брат Миша и Борька, брат двоюродный, сидим чинно. Дед - во главе стола… Он сдержан, скуп на слова и движения, никогда не повышает голоса, но при нём мы подтягиваемся и не позволяем себе шалить.

Дед умер незаметно и скромно. Как и жил. В день похорон мама выпроводила меня и брата на улицу.

И теперь, когда я по какой-то непонятной судьбе вспоминаю его, с досадливостью думаю, что ничего про него не знаю, и теперь уже не узнаю никогда, и спросить не у кого.

Я уже и сам дед. И надо было прожить собственную длинную (и мгновенную!) жизнь, чтобы дозреть до этой горечи, до этого сознания: я ничего не знаю о своих предках…  И мне воздаётся… Я смотрю на своих детей и внуков, и обидчиво думаю, что им неинтересно спросить про моего отца, про мою мать, про деда и бабушку, их прадедов… Я пробую иногда им что-то рассказать…  То немногое, что удержала память. Они слушают небрежно… остранённо… вежливо в лучшем случае.

Я отказался от мысли что-то им передать, заронить в сердца. У них свои интересы, и, видать, такова жизнь.

Но мне трудно смириться, что в уходящем времени бесследно исчезнет и то немногое, что запомнилось. Ведь то, что было с нами, было и с тем Временем…

Может быть, однажды блеснёт в ком-то из них интерес: чем и кто были их прародители. На этот, в общем-то, наивный, случай я набрался духу, чтобы записать что-то по памяти…  А там, как Бог рассудит…

Вдруг случится души прекрасный порыв, как у друга моего Косова. О чём я, может быть, расскажу, если получится, в послесловии.