Данте бросил сумку и кейс с ноутбуком на пассажирское сиденье машины, расстегнул воротник куртки и потрогал шарф Анжелики.
У него другие шарфы, и он скажет ей об этом. Но этот шарф хранил тепло ее тела, и, когда она обернула его шею, Данте уловил легкий аромат, который чувствовал всякий раз, когда прикасался к ней. Стоя в холодном гараже, он поднес шарф к носу, вдохнул, но так и не сумел определить, что это за аромат. Просто Анжелика. Данте невольно улыбнулся.
Джели села за компьютер, загрузила программу, ввела размеры комнаты и принялась обыгрывать свои идеи, перебирая разные варианты тканей и цветов, чтобы создать «доски настроения» для интерьера кафе-мороженого. Данте по голосовой почте сообщил, что Мама Кошка поправляется и он заберет ее утром в понедельник.
Джели поймала себя на том, что, словно влюбленный подросток, в десятый раз берет в руки телефон, чтобы прослушать сообщение, удалила его и с упорством идиота начала искать, как называются по-итальянски морозильный прилавок и музыкальный автомат. Но на этот раз ее разговорник оказался бесполезным. Зато появился прекрасный предлог позвонить Данте. Она отругала себя за слабость и в конце концов нашла нужные слова и фотографии, которые ей понравились.
В этот вечер она решила воспользоваться собственным советом и вспомнить все хорошее, что случилось с ней за день, но нашла только одно – Данте дотронулся до нее. И это нехорошо. Совсем нехорошо.
– Я сделаю, – сказал Матео, когда Джели готовила очередной эспрессо. – Данте отнес кошку наверх и хочет знать, что с ней делать дальше.
– А-а, ладно. Я ненадолго.
Она бросилась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Кошачья переноска стояла на кухне, и никаких признаков Данте. Наверное, ему понадобилось взять что-то у себя в комнате.
Джели вздохнула и, опустившись на колени, посмотрела сквозь прутья на кошку:
– Бедненькая. Давай я отнесу тебя к твоим детям?
– Ветеринар прислал антибиотики, – раздался голос Данте.
Она подняла голову. Он стоял, одетый в темный костюм с шелковым галстуком и элегантное длинное пальто, и выглядел именно так, как должен выглядеть будущий хозяин крупного семейного бизнеса. Единственное, чего не хватало для завершения образа, – красного кашемирового шарфа. Вместо него на Данте был черный, связанный вручную бабушкой Джели.
– Давать по одной таблетке утром, пока они не кончатся.
– Я об этом позабочусь. Вы едете в Рим?
– Такси внизу. Вы не могли бы отвезти ветеринару переноску?
– Конечно.
– Вам понадобится ваш шарф.
– Нет. На улице холодно, а у меня есть другие.
– Ну, если вы так уверены. Спасибо. – Данте достал ключ, положил его на кухонный стол. – Это запасной ключ от квартиры Лизы. Свет работает от таймера, отопление я поставил на минимум, но золотая рыбка будет скучать.
– Я о ней позабочусь. Езжайте. Arrivederci! Buon viaggia!
Он снова улыбнулся и легким движением тронул ее щеку костяшками пальцев.
– Arrivederci, cara. Берегите себя.
Cara.
Это ничего не значило. Итальянцы использовали это слово направо и налево. Торговцы на рынке, официанты, клиенты, все называли ее так. И только глядя, как урчит Мама Кошка, когда ее дети терлись об нее, Джели вдруг поняла, что он сказал.
Золотая рыбка будет скучать.
Снег больше не шел, но температура держалась ниже нуля. Данте оказался прав, если в течение дня дела шли бойко и люди заходили съесть или выпить чего-нибудь горячего, то стоило добраться до дому, уже ничто не могло выманить их оттуда.
Джели работала по утрам, когда в кафе царил ажиотаж за кофе и выпечкой, а после девяти ее сменяли штатные работники, не добравшие чаевых накануне вечером. Ей тоже не помешали бы лишние деньги, но она по-прежнему надеялась получить их от банка, поэтому, ни на что не отвлекаясь, успела сделать очень много. У нее почти не оставалось времени думать о Данте.
Нет, конечно, она думала о нем, он удивил ее, прислав сообщение, что доехал благополучно, и фотографию Колизея в снегу, чтобы показать, что в Риме тоже холодно.
Естественно, Джели ответила – не ответить было бы невежливо – и послала фотографию Мамы Кошки, которая настолько оправилась, что смогла самым тщательным образом вылизать своих котят. И конечно, Джели не могла не думать о том, насколько безупречно он вел себя в истории с кошкой, когда отвозила ветеринару переноску и оплачивала счет, несмотря на возражения секретарши, настаивавшей, что она пришлет его в конце месяца. Она просто не могла допустить, чтобы за кошку платил Данте.
И потом она снова думала о нем, когда ветеринарная медсестра по дороге домой зашла в кафе с его шарфом, жестким от запекшейся крови и грязи. Женщина была явно разочарована, что не смогла вернуть его лично.
Джели подумала, что с ее стороны стыдно не постирать шарф, но, видимо, она просто воспользовалась предлогом, чтобы снова встретиться с Данте. Шарф был испорчен безвозвратно. Эту неприятную новость Джели сообщила ему, когда отправляла фотографии «досок настроения», которые подготовила для иллюстрации трех вариантов интерьера кафе-мороженого в различных цветовых гаммах.
Первый вариант в стиле американской закусочной пятидесятых годов с киосками, музыкальным автоматом и старыми машинами. Во втором Джели убрала киоски и отдала дань Милану с его ультрасовременной мебелью и потрясающими, как произведения искусства, элегантными авто. Для третьего использовала свое представление о том, каким должно быть это кафе. Темно-зеленые стены в сочетании с белой мебелью и ярко-красным музыкальным автоматом. На стенах она предлагала разместить полки с яркими баночками с разными ингредиентами и посыпками для мороженого. А через французские окна проглядывали вазоны с пышными цветами. Этот вариант был самым простым, бюджетным и, с ее точки зрения, самым подходящим. Ответ от Данте пришел немедленно.
«Вы правы. Давайте остановимся на варианте номер три. Д.».
Джели улыбнулась и ответила: «У вас прекрасный вкус. Как идут дела? Дж.».
Она спросила просто из вежливости.
«Медленно. Важные персоны имеют обыкновение заставлять ждать, чтобы вы оценили, насколько они великодушны, уделяя вам пять минут своего драгоценного времени. Д.».
Про шарф не упомянул.
«Они слишком заняты, делая записи в Твиттере и размещая свои фотографии на Фейсбуке, чтобы тратить время на живых людей. Надо переключаться на социальные сети. Д.».
Джели послала фотографию золотой рыбки, смотревшей на нее из аквариума, пририсовав к ней пузырь со словами: «Напиши мне в Твиттер!»
В четверг она пошла на ярмарку купить у Ливии бисер для своего проекта и увидела мягкую кашемировую пряжу такого же ярко-красного цвета, как испорченный шарф Данте. Джели купила полдюжины алых мотков, идеально подходивших к цвету ее ногтей.
Данте, который, судя по всему, отчаянно скучал в бесконечном ожидании аудиенций у важных персон, прислал сообщение, спрашивая, как поживает кошка. Она посмотрела на фотографию Мамы Кошки, похожей на Франкенштейна, и открыла новую страницу на Фейсбуке, которую назвала «Куча котят». Разместила их историю и фотографии с Мамой Кошкой. Добавила к фотографии Мамы облачко со словами: «Собираю лайки в Фейсбуке» – и отправила Данте ссылку. Он тут же «лайкнул» и оставил комментарий: «Я заведу себе такую же, только черную. Д.».
Черную? Что это, намек на нее? Покачав головой, Джели ответила: «Она вся ваша».
Аватар в его почте отсылал к странице кафе «Роза» на Фейсбуке, когда она зашла, нашла там только фамилии музыкантов, игравших в кафе, и художников, выставлявших свои картины. Ничего личного.
Элли и Соррел прислали совершенно одинаковые сообщения: «Кто такой Д.?»
Джели ответила: «Он мой арендодатель и босс. Почему вы меня не предупредили, что здесь бывают морозы?»
Данте она отправила сообщение с вопросом, как ему спится.
«Я составляю список дел, которые сделал, и думаю о том, что собираюсь сделать. Не помогает. Д.».
«Это все политика. Сосредоточьтесь на маленьких радостях. Каждому нужно свое мороженое. Дж.».
Она не могла не думать о нем, когда вечером устроилась на диване с наушниками плеера в ушах, продолжая постигать итальянский, и шарфом, который начала вязать для него. Голова опиралась на подушку, от которой исходил слабый запах его шампуня. К счастью, нашлись и другие дела, отвлекавшие ее от мыслей о Данте.
Джели позвонила в кооперативный дом моды, где местные дизайнеры выставляли эксклюзивную одежду в единственном экземпляре, а также модели, предназначенные для производства мелких партий, продававшихся в бутиках. Она не знала, согласятся ли они взять вещи, сделанные иностранкой, которая живет и работает в Изоле. Этого оказалось достаточно, ее пригласили. Джели надела пальто, показала фотографии других вещей, и ей предложили принести готовые изделия, чтобы их оценить.
Она конечно же не могла не написать об этом Данте, он ответил, что очень рад за нее.
Каждый день в кафе приходил Марко, все еще надеясь, что она передумает и согласится провести с ним вечер. Парень был очень мил и красив, Джели понимала, как глупо отказываться сходить куда-нибудь на пару часов, чтобы выкинуть из головы мысли о Данте. Но Марко не тот человек, который мог в этом помочь. Она вообще не знала, существует ли такой человек.
Данте рассмеялся, просматривая видео, опубликованное Анжеликой на Фейсбуке. Один из котят гонялся за шерстяной ниткой, да так и уснул на полпути. Секретарша министра ответила на это строгим неодобрительным взглядом. Она права. Ничего смешного.
Он слышал, как Анжелика говорила: «Лови ее, лови», – и ей вторил мужской смех.
Кто дергал за нитку? Марко, Ник, Дженнаро? У него нет права беспокоиться об этом. Но это беспокоило. И даже очень.
С тех пор как приехал, Данте массу времени потратил на ожидание в десятке разных приемных и получил с десяток пустых обещаний, но волновало его не это, а сообщения, приходившие от Анжелики. Фотографии, которые она присылала. Ее селфи с Ливией и бисером. Тарелка овсянки, щедро сдобренной фруктами, медом и сливками. Мотки шерсти, из которой она вязала ему шарф взамен того, который пришел в негодность. В свое время Данте видел, как вязала Бабуля, и знал, что каждый дюйм пряжи проходит через ее руки.
Джели ни словом не обмолвилась о том, что котята доставляют ей неудобства.
Он отложил телефон и встал:
– Прошу вас принести министру мои извинения.
– Вы уходите? Но у вас назначена встреча с министром.
– Встреча была назначена часом раньше. А теперь мне нужно быть в другом месте.
– Но…
– Я напишу ему в Твиттер.
Данте вышел на лестницу, надел перчатки и, вдохнув морозного воздуха, обмотал шею шарфом Анжелики. Четыре дня он бегал по Риму высунув язык, ждал чиновников, согласившихся с ним встретиться, но не добился ровным счетом ничего. Впрочем, стоит ли удивляться, знал же, что все так и будет, и все равно приехал. Зря потерял время.
Убегая от того, что должен делать. Убегая от того, что чувствовал к Анжелике Эмери.
* * *
В четверг вечером Джели слушала очередной урок итальянского, продолжая вязать шарф.
Прослушайте и повторите.
Buongiorno. Desidera?
– Buongiorno. Desidera?
Buongiorno. Mi da uno shampoo per capelli normali per piacere.
Si, ecco. Abbiamo questo.
К словам в наушниках добавился еще какой-то звук, она сняла наушник с одного уха. За дверью кто-то возился. Джели посмотрела на часы. Внизу уже должны были все убрать, наверное, Матео принес что-нибудь вкусное «из остатков». Выключив айпад, она воткнула спицы в моток пряжи и пошла открывать дверь с застывшей на губах вежливой улыбкой.
Это повторялось из раза в раз. На этот раз все еще хуже. Сердце замерло, колени ослабели, налицо прочие непристойные симптомы, ставшие уже привычными.
– Данте, вы вернулись.
– Да, несмотря на все усилия погоды и самолет задержать меня в Риме еще на одну ночь. Я перехватил Матео, который шел сюда с этим. – Он указал на небольшое блюдо, которое держал в руках. – Возможно, я чего-то не знаю?
– Не знаете? – Что он имеет в виду? В следующее мгновение до нее дошло. Неужели думает, что она с Матео? Пораженная тем, что Данте мог считать ее непостоянной, и одновременно слегка возбужденная этим, она с притворным недоумением нахмурила брови. – Разве не вы просили его каждый вечер перед уходом проверять, все ли у меня в порядке? Шеф готовил чизкейк.
– Нет. – Данте убрал руку, чтобы она не могла дотянуться.
– Это не чизкейк?
– Нет, это шоколадно-трюфельный торт. И, нет, я не просил его подниматься и мешать вам.
Так и есть! Он решил, что она флиртовала с Матео, его это явно не обрадовало. Данте не раз давал понять, что она его не интересует, ладно, они оба знали, что интересует, но из этого ничего не следует. Его поведение, мягко говоря, странно, хотя и вызывало у Джели приятное ощущение легкого головокружения, которое, впрочем, ничуть не облегчало общего состояния.
– Он мне не мешает, наоборот. Как вам кажется, этого торта хватит на двоих?
Она взяла пару вилочек для торта и повернулась за тарелками. Но прежде чем успела до них дотянуться, Данте схватил ее за руку и повернул лицом к себе:
– Это Матео дергал за нитку?
Джели не стала делать вид, что не понимает, и посмотрела ему в глаза.
– Вы прилетели задать мне этот вопрос? Не стоило. – Она чувствовала, как полы его пальто трутся о ее джемпер, его дыхание греет ей щеку, рука сплетается с ее пальцами. – Вы могли бы просто послать сообщение.
Его пальцы крепче сжали ей руку.
– И что бы вы ответили? – Напряженный пристальный взгляд мог испугать Джели, если бы не ощущение радости, наполнившее сердце. Значит, ему не все равно.
– Я бы ответила, что Матео каждый вечер приносит мне пирог, чтобы иметь предлог поиграть с котятами.
– С котятами? Почему его волнуют котята, когда вы здесь?
Она прислонилась к нему, чтобы он не заметил ее слишком довольную улыбку.
– Он от них без ума.
– Какая глупость.
– Нет. Матео хочет взять себе одного, может, даже двух, когда они достаточно подрастут, чтобы обходиться без матери.
– Надеюсь, не черного. – Лицо Данте смягчилось. – Не Моле.
– Молли. Это девочка. Я же говорила, она ваша. – Что еще сказать, чтобы сбить напряжение, – вам нравится шоколадный торт?
– Мне нравится вот это. – Данте взял в ладони ее лицо, коснулся губами рта. – Я хочу этого.
Поцелуй. Его губы нежно ласкали ее, язык вел свою игру без спешки и суеты. Постепенно ее чувства, просыпаясь, разгорались ярче и ярче, пока струны души не зазвенели, словно колокола воскресным утром. И не закричали «Не-е-ет!», когда Данте немного отодвинулся, чтобы посмотреть на нее.
– Я думал о тебе, Анжелика Эмери, и о том хорошем, чем займусь вместе с тобой.
Ладно, довольно слов.
Джели протянула руку к пуговицам его пальто, он накрыл ее своей. Она подняла на него глаза.
– По-моему ты слишком тепло одет.
– Только не для того места, куда мы поедем.
Что?
– Я не…
– Этим вечером у нас свидание. Я заехал за тобой, сейчас мы поедем любоваться звездами, есть, разговаривать, и в какой-то момент я непременно буду держать тебя за руку.
– Только за руку?
– Это же наше первое свидание. Все будет по твоим правилам.
– Нет, я просто…
Данте коснулся пальцем ее губ, не давая закончить. Джели не знала, что хотела сказать. Что, увидев ее, все мужчины думают только про секс? Несколько лицемерно, учитывая, что пугала сама идея старомодных отношений.
Рука Данте скользнула по ее щеке.
– Дело ведь не только в сексе, Ангел.
– Нет?
Неужели он наконец понял, что у нее на уме? Речь о том, стоит ли идти на невероятный риск.
– Нет. – Его рука гладила щеку Джели, эти прикосновения согревали ее до кончиков пальцев. – Мне было непросто понять это. Но должно быть что-то еще, если вместе мы способны преодолевать барьеры, которые ставит перед нами жизнь. Держать удар.
– Черт возьми, Данте, это слишком много для первого свидания.
– Знаю, но если с самого начала не поднять планку как можно выше, ничего хорошего не получится. Ты не согласна?
Согласна ли она? Он абсолютно честен с ней с самого начала, и она старалась отвечать ему тем же. Не пыталась выглядеть неприступной, не скрывала своих чувств, когда оказывалась с ним на расстоянии вытянутой руки. Но сейчас речь шла о самом сокровенном, о том, что могло причинить боль.
– Ты хочешь правду?
– Parla come magni, cara. Говори все как есть. Я ведь всегда говорил тебе правду.
– Я помню. Даже если это больно.
– Даже если это больно. – Он немного отступил, будто готовился услышать плохие новости, а они заключались в том, что ей хотелось наброситься на него и прижать к себе.
– Правда в том, что я боюсь.
– Объяснишь, почему?
– Всю свою жизнь я теряю людей. Мой отец, половина всего, что есть во мне, ушел раньше, чем я увидела свет. Я не узнала и никогда не узнаю его. Нет ни имени, ни лица. Пустое место.
– Твоя мать так ничего и не рассказала о нем?
– Пока она была с нами, это не имело значения. Она наполняла нашу жизнь собой, и я никогда не думала о нем, но когда она умерла…
Данте обхватил ее руками и придвинул к себе:
– Ты поняла, что никогда ничего не узнаешь. Что потеряла обоих родителей.
– Потом появился Мартин Крейшоу – теперь ясно, что это не настоящее имя, – и на какое-то время стал для нас всем, пока, обчистив нас, не исчез, даже не попрощавшись.
– Полиции не удалось его поймать?
– У бабушки случился нервный срыв, Элли, самой старшей из нас, было всего восемнадцать. Она испугалась, если власти узнают, что случилось, нас с Соррел отправят в приют.
– Она не стала сообщать в полицию? А ваша бабушка, как она теперь? Полагаю, вы с ней очень близки.
– Лучше. Намного лучше. Двоюродный дедушка Бэзил дал ей то, чего я никогда не смогла бы. Он прекрасно заботится о ней. Они лучшие друзья.
– А твои сестры влюбились, вышли замуж и обзавелись детьми.
– Я рада за них. Их мужья замечательные люди, я безумно люблю своих племянников и племянниц, но такое чувство, что я стала не нужна.
– Нет, Ангел. Ты нужна им, просто теперь у них другая жизнь. – Губы Данте коснулись ее волос. – Отношения между людьми не стоят на месте. Когда моя мать вышла замуж и родила детей, я так злился.
– Злился? Не могу себе этого представить.
– Когда ты посоветовала составлять список дел, одним из первых пунктов я записал позвонить ей.
Джели немного отклонилась назад, чтобы увидеть его лицо.
– И ты позвонил?
– У нас был долгий разговор. Многое из того, что я напутал, удалось прояснить.
– Значит, теперь у вас есть с чего начать.
– Я знал, что ты поймешь. – Захватив ее волосы между пальцев, Данте отвел их назад, чтобы она не могла за них спрятаться. – Я рассказал о тебе и твоих списках. О том, как впервые увидел тебя в пальто, покрытом снегом, похожую на принцессу из сказки, которую она читала мне, когда я был маленьким. Про незапланированное появление Крысенка. Это ее рассмешило. Она сказала, что хотела бы взглянуть.
– Хм, подозреваю, это один из тех случаев, которые впоследствии кажутся гораздо веселей, чем сначала.
– Да, из тех, что будешь рассказывать внукам, если они спросят, как вы познакомились.
Внукам? И это их первое свидание.
– И еще я сказал, что ты вяжешь мне шарф взамен того, который она прислала на Рождество, а тот погиб, когда мы спасали мать Крысенка.
– Шарф подарила твоя мать?
– Да. – До него вдруг дошло, что думала Анжелика. – Неужели ты считала, что я стал бы носить подарок Валентины?
– Я… Шарф был очень красивый.
– Да.
– Теперь мне действительно не по себе. Возможно, я могла бы его спасти, если бы очень постаралась, но, признаю, с удовольствием выбросила его в помойку.
Данте расхохотался:
– Мать сказала, что ты из тех женщин, которые умеют любить.
– Она меня не знает. Да и ты меня едва знаешь.
– Я прохожу ускоренный курс обучения. С погружением. Но пока мне все нравится.
– Мне тоже. Рада, что ты поговорил с ней.
– Я должен благодарить за это тебя. И знаешь, самым трудным оказалось взять в руки телефон.
– Хочешь сказать, я тоже должна взять в руки телефон, в смысле, фигурально?
– Это просто свидание, Ангел.
– Не просто. – Оба знали, что все гораздо сложней. – У каждого из нас свой багаж. Наверное, стоит начать с чего-то попроще.
– Вот я и стараюсь.
– Не получается. Но если выбирать, остаться здесь и вязать шарф или, держась с тобой за руки, смотреть на звезды…
– Побеждают звезды?
– Нет, моя рука в твоей. И звезды в качестве бонуса.
– В таком случае нам лучше убраться отсюда, пока мои добрые намерения не улетучились. Иди, оденься теплей, а я обрадую Матео, скажу, что он может нянчиться с котятами сколько угодно.