Выезжая из города, оба держались непривычно молчаливо. Данте с нарочитым вниманием следил за дорогой – вождение авто в Италии дело серьезное. Джели думала о внезапной перемене в их отношениях и гадала, что произошло в Риме.

Наконец она украдкой бросила взгляд на его профиль, освещенный только лампами приборной панели, и, обнаружив, что он сделал то же самое, чуть не растаяла от умиления.

– Куда мы едем?

– А это важно?

– Нет. Важно только то, что я еду туда с тобой.

В темноте салона Данте взял ее за руку и не отпускал до тех пор, пока, притормозив, не свернул с трассы, чтобы подняться в горы.

Через некоторое время впереди показались огни деревни, но, не доезжая до нее, он снова свернул и остановился на смотровой площадке.

– Подожди.

Данте помог Джели выйти из машины и, поддерживая за руку, подвел к ограждению, откуда открывался вид на долину. Луны не было, но Млечный Путь казался таким ярким и плотным, что они едва могли разглядеть отдельные звезды, отражавшиеся серебром на гладкой поверхности темного озера далеко вдали.

– Что это за озеро? Я знаю, что ближайшее отсюда озеро Комо, но сейчас слишком темно, ничего не разглядеть.

– Это Ларго де-Иро. – Данте взглянул на нее. – Самое высокогорное из наших озер, очень маленькое. Там не устраивают лодочных прогулок для туристов с возможностью посмотреть на виллы знаменитостей, потому что там нет знаменитостей. Но оно популярно у людей, занимающихся водными видами спорта.

– Надеюсь, не в такую погоду. Снег до самой кромки воды. А я считала, что в районе озер какой-то особенно мягкий климат.

– В феврале везде холодно. В суровые зимы озера имеют обыкновение замерзать.

– В туристических проспектах об этом не пишут.

– Возможно, мы хотим оставить это удовольствие для себя. Есть что-то волшебное в том, чтобы сидеть в горячей ванне, когда за окном ниже нуля.

Джели бросила на него задумчивый взгляд.

– Так ты это имел в виду?

– В наше первое настоящее свидание я провожу тебя домой до самой двери, и, если повезет, ты рискнешь пойти на второе.

Джели подумала, что уже вполне созрела для чего-нибудь не столь невинного, и что горячая ванна – это даже забавно. Но она сама жаловалась, что мужчины перестали приглашать девушек на настоящие свидания, поэтому, пока не убедится в том, что Данте действительно намерен отвезти ее домой и, поцеловав в щечку, пожелать доброй ночи, пусть все идет как идет.

– Ладно, если мы собираемся вести себя как дети, пора идти играть в снежных ангелов. – Она потянула его к покатому склону, покрытому нетронутым снегом. – Если лечь на землю, звезды будет смотреться еще лучше.

Смеясь, Джели шлепнулась в снег и, широко раскинув руки и ноги, изобразила ангела. Данте смотрел на нее сверху.

– Если ты не ляжешь рядом со мной, я буду чувствовать себя глупо. К тому же ты загораживаешь мне звезды.

– Мне нравится на тебя смотреть.

– Что случилось с тобой в Риме, Данте?

– Ничего. Все случилось. Месяцами моя голова была забита мыслями о прошлом, моими неудачами. А в Риме я думал только о тебе. О том, как мне нравится получать от тебя электронные письма. Как мне хочется, чтобы ты была рядом.

– И тем не менее ты стоишь, а я лежу. Обещаю, если ты присоединишься ко мне, будет гораздо веселее.

Данте лег на снег рядом с ней. Джели уже собралась сказать, что чудеса случаются, только если изобразить ангела, но в последний момент сжала губы. Он скучал без нее. А теперь они лежат на снегу, смотрят на звезды, и Данте Веттори держит ее за руку. Никаких других чудес она не хотела.

– Ты знаешь какие-нибудь созвездия?

– Некоторые.

Они показывали на знакомые звезды, пока холод и голод не заставил их отправиться в ближайший горнолыжный отель лакомиться antipasti, овощами на гриле и risotto alla pescatora с креветками, кальмарами и моллюсками в симпатичном ресторане, закончив трапезу мороженым и эспрессо.

– Ни грамма мяса и ни капли спиртного. Свидание со мной – это так сложно.

– Я не пью, когда вожу машину. Брать овощи на гриле меня никто не заставлял, а ризотто я взял бы, даже если бы был один. Ты свободна завтра?

– Правила поведения на свидании требуют не соглашаться сразу, иначе можно показаться слишком заинтересованной и жалкой.

– Обо мне можно сказать то же самое, но речь идет о деле, которое нельзя отложить до следующей недели. Один крупный модный дом прислал мне приглашение на вечеринку по случаю начала недели моды. Она состоится завтра, если мы не пойдем, придется ждать до осени, да и то если меня не вычеркнут из списка приглашенных.

– Ты шутишь? – Миланская неделя моды – грандиозное событие, а приглашения на вечеринку по случаю ее начала ценились на вес золота.

– Возможно, они перепутали меня с отцом. Данте, Даниеле… Что ты делаешь?

– Проверяю, не отвисла ли челюсть до пола. Тебе не кажется, что отец может обидеться?

– Он даже не заметит. Валентина ведет вечернее шоу на местном телевидении, так что ее приглашают всюду.

– А-а. Я не знала.

– Лиза тебе не сказала?

– Нет. Когда она начала говорить про Валентину, я сказала, что ты уже рассказал мне, что случилось, и она уловила намек. – Теперь понятно нежелание Данте сотрудничать с местным телевидением по поводу своего фильма. – Значит, Валентина будет на вечеринке? И твой отец тоже?

– Скорее всего, да. Но речь не о них, я спрашиваю тебя. Хочешь ли ты пойти со мной?

Ее губы беззвучно шевелились. Она пыталась показать, что пойдет. Он схватил ее руку.

– Будем считать, что это «да».

– Нет, но…

– Нет?

– Ты не должен подвергать себя этому испытанию ради меня.

– Ангел, она замужем за моим отцом. Если мы с ним собираемся поддерживать хоть какие-то отношения, то должны перешагнуть через это. Но ты права. Возможно, то, что я прошу… Ты сделаешь это ради меня?

– Хочешь, чтобы я сыграла роль ведомого пилота?

– Нет, моего ангела-хранителя. Хочу, чтобы ты все время была рядом. – И он поцеловал ее.

У его губ был вкус кофе и фисташкового мороженого. Но, как и раньше, они лишь слегка прикоснулись к ее рту. Она ждала. Довольно долго.

– Данте, надеюсь, ты понимаешь, что это нельзя считать нашим первым свиданием?

– Неужели?

– Помнишь, как ты настаивал, что должен отвести меня в commissariato?

– Конечно, помню. Надеюсь за то время, что мы там были, ты не пропустила какой-нибудь срочный звонок.

– Нет, послушай, ты спросил: «Это свидание?»

– И ты ответила «да».

– На самом деле я сказала, что это «очередное свидание». У нас уже было свидание тем вечером, когда мы рассказывали друг другу о себе. Я думаю, мы имеем полное право засчитать два свидания.

– Значит, хочешь сказать, – «прояви, пожалуйста, терпение, чтобы я все правильно понял», – что это наше третье свидание?

Она улыбнулась в ответ. Он поднял руку, подзывая официанта:

– Il conto.

Данте открыл глаза. Черные волосы Анжелики разметались по подушке, прелестные губы манили разбудить ее поцелуем. На миг ему показалось, что это сон.

Тем не менее он поцеловал ее, и она, словно Спящая красавица, открыла глаза, улыбнулась и, обхватив его за шею, потянула к себе, чтобы поцеловать в ответ. Утренний поцелуй, свежий, как рассвет, и долгожданный, как весна.

– Ciao, carissima. – Анжелика повернулась к нему лицом, его рука скользнула по телу, прекрасные очертания которого он изучил досконально в ночь, когда родился заново. – Comme posse servirvi?

Нахмурив брови, она пошевелила губами, повторяя его слова, и расплылась в улыбке.

– Ты спросил, чем можешь мне услужить, я правильно поняла?

– Хочешь чаю? Или отнести тебя в душ и проявить фантазию в использовании мыла? Или… – Громкие звуки «Танцующей королевы» в исполнении «АББА» взорвали тишину. – О боже! Что это?

– Это мой будильник. – Джели, подойдя голышом к сумке, отключила его. Данте не сводил с нее глаз. Она оглянулась. – Боюсь, тебе придется подождать со своими предложениями. Мне пора на работу.

– Матео тебя не ждет. Я сказал ему, что на сегодня у тебя другие планы.

– Что? Ты не должен так делать. – Ему очень нравилось ее возмущение. Ее ответственность.

– Я твой босс. Что хочу, то и делаю.

– Но сегодня ярмарка.

– Они справятся. – Данте, подойдя к Анжелике, обхватил ее руками. – Так что, mio amore? Чай, душ, – он потерся носом об ее шею, – или что-то еще?

Она поцеловала его и погладила по спине.

– Давай начнем с душа, а там как пойдет.

Набирая телефон Элли, Джели чувствовала, как дрожат руки. Она понятия не имела, что говорить, но точно знала, что ей ответит спокойный голос сестры.

«Извините, сейчас я не могу говорить. Оставьте сообщение, и я вам перезвоню, как только справлюсь с неотложными делами».

Сообщение? Что написать? «Я иду на шикарную вечеринку, которую устраивает один из самых знаменитых в мире модельеров. Стоять не могу, потому что Данте Веттори всю ночь мял мне кости. Я влюблена».

Нет, нет, нет! Это был самый потрясающий, нежный и удивительный секс, затмивший все ее самые безумные фантазии, но Данте прав, любовь – это нечто большее.

Это лежать вместе на снегу в такой тишине, где слышно, как падают звезды. Это сделать самый трудный в мире звонок ради того, чтобы поискать кошку, которая, возможно, уже умерла. Это много других мелочей, например, сообщения, где нет ничего, кроме «Я думаю о тебе».

– Это я. У меня ничего особенного, просто хотелось услышать, что старшая сестра посоветует надеть на вечеринку. Люблю вас всех. До скорого.

Одежда. Думай, что надеть.

Когда Данте вернулся, она стояла перед шкафом с одеждой.

– Тебя не было целую вечность. Что-то случилось?

– Можно и так сказать. Золотая рыбка плавала кверху пузом. Я ездил в зоомагазин, чтобы купить такую же.

– И как?

– Мы нашли одну с похожей окраской. Она немного крупнее, но если повезет, Лиза подумает, что она подросла.

– А если не повезет?

– Тебе придется признаться.

– Вот спасибо. Она что-нибудь писала тебе после отъезда?

– Только сообщение, что они добрались благополучно. Что ты делаешь?

– Пытаюсь выбрать платье на вечер. Черное или красное цвета бургунди.

– В общем, ничего серьезного. Ты наверняка выберешь черное, но что бы ты ни надела, будет потрясающе, cara. А пока я хочу сказать тебе что-то важное. Сосредоточься.

Проглотив ком, Джели повернулась к нему.

– Я тебя слушаю.

– Posso baciarti, carissima?

– Ты решил протестировать мой итальянский, carissimo? – Она обхватила его за шею. – Voglio baciare si.

Ответом стал долгий поцелуй, за которым последовал более интимный урок по углубленному изучению итальянского.

Окончательный ответ на вопрос, что надеть, дали аксессуары. Черное платье Джели перешила из старого тонкого трикотажного наряда, найденного в сундуке на чердаке. Оно имело крой «летучая мышь» с зауженными ниже локтя рукавами и достаточно низким, но скромным V-образным вырезом, едва приоткрывавшим грудь, которую Джели подчеркнула множеством вытачек, спускавшихся к талии. Хотя платье было не новым, его отличала непреходящая элегантность. Джели подпоясала его широким черным замшевым поясом с ассиметричной застежкой на множестве ремешков с маленькими блестящими пряжками. Наконец, убедившись, что каждая деталь доведена до совершенства, она взяла крохотный клатч из черной с серебром замши, надела длинное бархатное пальто и вышла в гостиную.

Данте в смокинге стоял, положив руку на каминную полку, держа в другой бокал с вином, и выглядел просто ослепительным красавцем. На лице Данте играли отблески пламени, глаза смотрели в темную глубину камина. Подняв бокал, он заметил Анжелику и открыл рот.

– Ангел. – Он снял с нее пальто. – Какие красивые перчатки. Мне хочется тебя поцеловать, но боюсь испортить это совершенство.

Джели подняла руку, чтобы он мог поцеловать ее, и Данте не спеша поцеловал каждый пальчик, перевернул руку и поцеловал ладонь.

– Какой галантный джентльмен, – засмеялась она, стараясь не подать вида, что чуть не сомлела, и ткнула пальцем себе в щеку. – Здесь портить нечего.

Данте прикоснулся губами к ее щеке.

– И здесь тоже.

Она подняла подбородок, чтобы он мог поцеловать ее в шею, что навело его на мысль пройтись поцелуями вниз вдоль выреза платья. Достигнув нижней точки, он скользнул под платье, отвел в сторону ткань и, шумно втянув воздух, замер, увидев голую грудь.

– Mia amore.

Поправив колье, он осторожно убрал руки и, отступив назад, подал ей пальто. Анжелика сунула руки в рукава.

– Ты выросла? – Она немного приподняла юбку и показала головокружительной высоты каблуки черных замшевых сапог на шнуровке. Он посмотрел на них, на пояс и улыбнулся. – Представляю, с каким удовольствием я буду раздевать тебя, когда вернемся домой.

* * *

К тому времени, когда лимузин подкатил к красной ковровой дорожке, Джели дрожала от волнения.

– Все женщины будут в дизайнерских платьях, в бриллиантах.

– У тебя настоящее дизайнерское платье. И каждая из женщин хотела бы иметь такой пояс.

– Ты так думаешь?

– Можешь мне поверить. Каждый мужчина на вечеринке захочет стать тем, кто сегодня вечером будет расстегивать эти очаровательные пряжки.

– Ты вгоняешь меня в краску.

– Хорошо, что никто, кроме меня, не знает, какой предмет одежды ты не надела. Улыбайся шире, Ангел.

Она вышла из машины под вспышки фотокамер целой армии папарацци, поджидавших знаменитостей. Зал был похож на дворец из сказки для взрослых: все красиво, прекрасно организовано, достойная сцена для изысканно одетых персонажей, вращавшихся вокруг главного героя и хозяина всего этого. Джели с восхищением смотрела, как знаменитые голливудские актеры и супермодели подходили с ним поздороваться.

Данте представил ее некоторым гостям, с которыми был знаком. Она выпила немного шампанского и съела немного черной икры, о чем вскоре пожалела. Он пошел взять ей стакан воды, и, когда Джели повернулась, чтобы поискать в толпе его отца или Валентину, вдруг оказалась лицом к лицу с самим маэстро.

– Signora.

– Маэстро. Piacere. Mi chiamo Анжелика Эмери. Sono Inglese. Я не очень хорошо говорю по-итальянски.

– Добро пожаловать, Анжелика Эмери, – ответил он, переходя на английский. – Всегда приятно познакомиться с красивой молодой женщиной, особенно обладающей такой смелостью.

– Смелостью?

– Я уверен, если не считать официанток, вы единственная женщина в зале, на которой надето платье не моего дизайна. Эта мода на винтажные наряды оставит нас без работы.

– Mi dispiace, маэстро, но я пока не могу позволить себе ни одного из ваших платьев, даже того, в котором стою перед вами. Это платье моей прабабушки.

– Она была женщиной с большим вкусом, как и вы, cara. А пояс просто сплошной восторг. Эти асимметричные пряжки прекрасно подходят к стилю платья. Где вы его взяли?

– Grazie, маэстро. Я сделала его сама. Идею подсказал один индийский браслет, который я видела в Интернете.

– Он совершенно замечательный. – Маэстро подал ей руку, прежде чем двинуться дальше, и, когда Джели протянула свою, поднес ее к губам. – Зайдите ко мне в следующем месяце. Поговорим о вашем будущем.

– Grazie. – Но он уже повернулся и разговаривал с кем-то другим. Опустив глаза, Джели увидела, что он засунул свою визитную карточку за кружево ее митенки.

Он дал ей свою карточку. Предложил прийти к нему. Сказал, что ее пояс «совершенно замечательный».

Она еще немного постояла, стараясь привести в порядок дыхание, потом поискала глазами Данте. Ей так хотелось поделиться с ним.

Он был выше большинства мужчин в зале, и даже в этой толчее ей не составило труда заметить его широкие плечи в боковой нише. Данте стоял спиной к ней, но когда Джели сделала несколько шагов в том направлении, вдруг увидела, с кем он разговаривает.

Валентина Веттори оказалась старше, чем она думала, старше, чем Данте, но в жизни еще красивее, чем на фотографии, несмотря, а может быть, благодаря тому, что ее глаза блестели от подступивших слез.

У Джели возникло такое чувство, как если бы она смотрела на аварию, которую не в состоянии предотвратить. То, как Валентина потянула к нему руки, как он обнял и прижал к себе, пока ее слезы капали на плечо его смокинга. Радость последних двадцати четырех часов, ощущение победы, которое она испытывала после встречи с маэстро, все обернулось прахом.

Валентина была его любовницей, он оплакивал ее уход больше года. Джели он знал всего неделю.

«Не смотри. Отвернись. Сейчас же!»

Это был момент чего-то глубоко личного, ни один человек из всей толпы охотников за знаменитостями не заметил этого. Никому не было дела. Никому, кроме нее.

Когда Джели наконец оторвала взгляд от сцены в нише, увидела еще одно знакомое лицо. Нет, их было двое: она и Даниеле Веттори, который озирался, явно ища жену.

– Синьор Веттори. – Она подошла к нему и протянула руку. – Очень рада познакомиться с вами. И поблагодарить за оказанную помощь. – Он повернулся и с недоуменной улыбкой посмотрел на нее. – Sono Анжелика Эмери, – представилась она, – та самая сумасшедшая кошатница.

– Синьора Эмери… Piacere. – Он взял ее руку. – Не знал, что вы англичанка. Вы пришли сюда с Данте? – Его голос звучал удивленно, во взгляде чудилась надежда.

– Я дизайнер одежды в каком-то смысле. Данте подумал, что мне будет интересно побывать здесь.

– И как? Вам нравится?

– Очень. – Две минуты назад Джели была на седьмом небе. – Вы пришли с супругой? – Только бы не дать ему увидеть их.

– Она где-то здесь, пытается наверстать упущенное. Мы приехали очень поздно. Наш сын Альберто никак не хотел засыпать. У нас есть няня, но Валентина… Простите, вам наверняка не интересно слушать про чужих детей. А где мой сын?

– Пошел взять для меня стакан воды. Здесь такое столпотворение.

– Прошу вас, возьмите этот. Моя жена кормит грудью и не пьет шампанского.

– Да, но…

Его улыбка стала еще шире и так похожа на улыбку сына, что Джели почувствовала ком в горле.

– За все надо платить. Вам придется постоять со мной, пока не придет Данте.

– Это скорее удовольствие, чем повинность.

– Вы познакомились с Данте в Англии, синьора Эмери?

– Пожалуйста, меня все зовут Джели.

Все, кроме Данте.

– Grazie, Джели. Mi chiamo, Даниеле.

– Даниеле. А на ваш вопрос могу ответить «нет». Я приехала в Изолу работать. Данте помог мне, когда возникли проблемы с квартирой. – Джели пустила дело на самотек, поскольку не было срочности, но теперь подумала, что пора потрясти банк.

– Анжелика. – Она вздрогнула от неожиданности, почувствовав, как Данте, подойдя совсем близко, по-хозяйски положил руку ей на плечо. Он казался бледнее обычного, Джели уловила едва заметный аромат духов от его смокинга, но про воду он не забыл. – Похоже, я здесь лишний.

– Вовсе нет. Даниеле одолжил мне стакан воды, пока ты не принес мой. Вода предназначалась Валентине, а она, кажется, куда-то исчезла.

– Я видел ее минуту назад. По-моему, она направлялась в сторону туалета.

– Тогда, если не возражаете, я постою с вами, – сказал Даниеле.

Мужчины долго смотрели друг на друга, прежде чем Данте протянул руку и сказал по-итальянски что-то, чего Джели не поняла. У нее в руках оказались оба стакана, потому что мужчины обнялись. Теперь настала ее очередь украдкой смахивать слезу, в этот момент к ним присоединилась Валентина, которая, взяв Даниеле под руку, заговорила так быстро, что Джели опять ничего не поняла.

– Джели англичанка, cara. – Даниеле взял у Данте воду и подал ей. – Она та самая героиня, которая обыскивала мою стройплощадку в поисках раненой кошки.

– Favoloso! Какая драма. Вы такая храбрая. – Ее лицо выглядело непроницаемо, и слова могли означать как искреннее восхищение, так и скрытый сарказм. – Она же могла вас поцарапать! Come. И что с ней? С кошкой?

– Она быстро поправляется и теперь спокойна, потому что ее котята рядом.

– Ну, тогда с ней все в порядке. – Валентина бросила на Данте долгий взгляд, словно забыла о существовании и мужа, и Джели. Расплылась в улыбке и повернулась к ней. – Dolci. Милая. Известно ли вам, что я веду вечернюю программу на телевидении. Мы постоянно ищем позитивные истории. Хорошие новости. Может быть, мы могли бы снять вашу кошку с котятами. Они фотогеничны?

Джели остолбенела и, не понимая, как отнестись к такому предложению, повернулась к Данте, но не нашла поддержки.

– Сейчас Мама Кошка несколько напоминает Франкенштейна, у нее шрамы и проплешины, но котята очень хорошенькие.

– Чудесно. Вы сможете поучаствовать? Правда, программа на итальянском, но я могла бы сделать перевод. Можно снять их дома, а потом озвучим.

– Grazie, Валентина. Я учу итальянский, но, кажется, для зрителей лучше, если вы будете говорить сами.

Улыбка Валентины выглядела кисло, неожиданно для себя Джели вдруг начала рассказывать ей про пассаж с появлением Крысенка в кафе, в красках описывая, как испугалась Лиза, как женщины стали залезать на стулья, а ей пришлось лезть под стол. К концу рассказа вокруг них образовалась небольшая толпа слушателей. Все смеялись.

– Bravissima! – Валентина захлопала в ладоши. – Отлично! Я непременно должна получить этот сюжет! Мы пустим его с субтитрами. I gattini, где они сейчас?

– У нас в квартире, – ответил Данте. – Ты можешь заехать и посмотреть на них. Приезжайте завтра на ланч вдвоем. У меня есть подарок для Альберто, – его отец выглядел скорее настороженным, чем довольным, – и хотелось бы обсудить с Валентиной один проект.

– О-о?

– Анжелика художник, мы снимаем фильм о том, что надо защитить дух старой Изолы.

– От таких, как я?

– Ничего личного, папа.

Мужчины обменялись еще одним долгим взглядом, отец кивнул. Они поболтали еще несколько минут, прежде чем Валентина заметила в толпе кого-то, с кем нужно было поговорить, последовала новая серия итальянских приветствий и объятий. Джели заметила, что, пока муж не видит, она шепнула что-то на ухо Данте, а он почти незаметно кивнул в ответ.

– Хочешь поехать еще куда-нибудь?

– Нет. Спасибо.

– Ты даже представить себе не можешь, как я рад, что ты это сказала. Тебе понравилось? Я видел, как ты говорила с маэстро.

– На самом деле это он поздравил меня с тем, что я единственная женщина, у которой хватило смелости надеть на вечеринку не его платье.

– Amore! Я об этом не подумал. Мне очень жаль.

– Почему? Что есть, то есть. Когда я объяснила, что это платье моей прабабушки, он меня простил.

– Ты серьезно?

– Что – серьезно? Что платью восемьдесят лет или то, что он меня простил?

– Madonna, mia! И то и другое. Оно действительно такое старое?

– Моя прабабушка вела книгу учета своей одежды. Когда ведь куплена, сколько стоила, куда она ее надевала. Это платье от Мейнбохера, создавшего платье Уоллис Симпсон, в котором она выходила замуж за герцога Виндзорского. После их свадьбы прабабушка перестала его носить. Она не одобряла развод, отречение. Вообще, много чего не одобряла, но только не красивые наряды.

Джели понимала, что слишком разговорилась, но Данте, похоже, не собирался ее останавливать. Возможно, у него проснулся интерес к винтажной моде.

– У нас на чердаке сундуки, битком набитые платьями. И бабушкиными. В шестидесятые она была просто куколка, современница Твигги, но этот стиль больше подходит Соррел. К счастью для нас, Элли не имела никакого понятия, сколько стоит винтажная одежда, когда продавала фамильное серебро, чтобы заплатить кредиторам.

Она говорила и говорила. И все не о том.

– Платье просто великолепно, Ангел. Ты слишком увлеклась разглядыванием других и не видела, что все смотрели на тебя.

Он потянулся к ней, она сделала вид, что не заметила этого, и убрала руку, будто хотела поправить длинную черную серьгу.

– Маэстро очень понравился мой пояс. А это уже настоящий «Темный ангел».

– Надеюсь, ты ему это сказала.

– Да. Он поцеловал мне руку, дал свою визитку и сказал, чтобы я зашла к нему в следующем месяце. Когда закончатся показы.

– Думаю, это хороший результат.

– Он превосходит мои самые смелые мечты. – Возможно, так и есть. Завистливые боги позволяют осуществиться только одной мечте. – А ты добился того, чего ждал от этой вечеринки?

– Все это не для простого смертного, но ничего другого я и не ждал. То, что ты сама познакомилась с отцом, сильно облегчило задачу.

– В самом деле? Мне показалось, тебя это не особенно обрадовало.

– Нет. Как получилось, что ты с ним заговорила?

– О, как обычно. Ты же знаешь, как это бывает на вечеринках. Мы оказались рядом. Я искала тебя, он искал жену. Еще немного, и он бы увидел, как она плачет у тебя на плече; чтобы его отвлечь, я сама представилась ему как сумасшедшая кошатница.

– Значит, мне не почудилось, что в воздухе повеяло холодом. Поздравляю, Анжелика. Ты не только произвела впечатление на человека, известного всему Милану тем, что на него невозможно произвести впечатление, но и проявила чудеса дипломатии.

– Мои сестры были бы потрясены. Обычно я говорю то, что думаю, а потом расхлебываю последствия.

– Я восхищен твоей сдержанностью. Но сейчас мы одни, и ты можешь свободно поделиться со мной своими мыслями.

Вот оно как? Ни объяснений, ни попытки оправдаться? Значит, и у нее нет причины забывать то, что видела. И, нет, она никогда не забудет ту нежность, с которой он обнимал Валентину.

– Я думаю, ты пригласил меня, чтобы иметь повод увидеться с Валентиной. Рано или поздно она бросит твоего отца и вернется к тебе, и он это понимает. – Данте молчал, не пытаясь ничего отрицать. – И еще я думаю, что золотая рыбка будет нервничать одна в незнакомом аквариуме, так что этой ночью тебе стоит составить ей компанию.