О погружении на дно Северного Ледовитого океана на Северном полюсе Чилингаров мечтал давно. Хотя с самим погружением у него были связаны не очень приятные воспоминания. Еще в начале 70-х годов он в специальном водолазном костюме с аквалангом опускался в полынью на Северном полюсе. Глубина была не очень впечатляющая – метров 30. И продумано, и рассчитано все, казалось бы, было хорошо. Но вот выбраться из подо льда оказалось не так-то просто. Пришлось освободиться от сильно мешавшего акваланга и выбираться на лед в одном водолазном костюме. «Такое впечатление, что океан не хотел меня отпускать, – вспоминал потом Артур Николаевич, – Ощущение не из самых приятных. Причем остается надолго. Как предупреждение, чего не надо делать. Если хочешь жить дальше».
Для многих это действительно стало бы предупреждением о смертельном риске. И жирным крестом – на попытках повторить погружение. Чилингарова, однако, плохие предчувствия или предзнаменования не останавливают. Он давно научился их преодолевать. Не отмахиваясь при этом от того, что тревожит, а делая все, чтобы свести к минимуму риски, сопровождающие любое предприятие такого рода. Конечно, достигнуть океанского дна на Северном полюсе можно было бы с помощью глубоководных аппаратов, взяв пробы грунта и воды с помощью роботов-манипуляторов. Так было бы и безопасней, и легче, да и дешевле, что в наше рыночные времена приобретает немаловажное значение. Но человека все равно ничем не заменишь. Даже самая современная компьютерная техника, самые «продвинутые» роботы не смогут обнаружить, отследить, зафиксировать то, что обнаружат, отследят и зафиксируют зрение, обоняние, слух и, конечно же, мозг человека. Научно-технические достижения лишь помогают человеку достигать своих целей, но всесторонне оценить обстановку и, главное, принять необходимое решение, может только он сам. Даже наиболее совершенные приборы сделать это не в состоянии. Особенно когда дело касается совершенно новых, неизведанных направлений.
Советский Союз был первой страной, пославшей на Луну технические средства, позволившие доставить обратно на Землю образцы грунта ближайшей к ней планеты… Это было выдающимся достижением, настоящим подвигом советской науки и техники. Но, тем не менее поставить его в один ряд с высадкой американцев на Луну вряд ли возможно. Здесь уже речь идет о событии совершенно другого масштаба. Американский астронавт Нейл Армстронг, первым ступивший на лунную поверхность, дал очень точную и емкую оценку произошедшего: «Маленький шаг человека, огромный скачок для всего человечества»…
Посадка глубоководного обитаемого аппарата с людьми на борту на дно Северного Ледовитого океана в районе Северного полюса относится к разряду самых замечательных достижений, можно даже сказать, географических открытий. Если в сравнении этого события с открытием Америки или кругосветным плаванием Васко де Гамы – а такие сравнения в российских и зарубежных средствах массовой информации делались – и было преувеличение, то очень небольшое. Отмечу особо, что операция производилась подо льдами Северного полюса, что усложняло ее многократно. Постоянный дрейф льдов и сильные, во многом еще не изученные подводные течения в любой момент могли резко изменить ситуацию и потребовать корректировки намеченного плана действий, а то и полного отказа от него. К тому же нельзя забывать о том, что первопроходцы всегда подвергаются повышенным рискам, иногда таким, которые невозможно предусмотреть. Когда, например, советский космонавт Леонов впервые вышел из корабля в космическое пространство, он какое-то время находился в полубессознательном состоянии, утратил контроль за своими действиями. Незаурядное мужество и редкая выдержка помогли ему справиться с опасной ситуацией, возникновение которой мало кто предполагал. Сказался, видимо, «земной» фактор, фактор привязанности человека к привычной среде обитания. Никто за всю историю человечества в течение многих и многих тысяч лет не соприкасался напрямую с открытым космосом, что, конечно, не могло не отразиться на психическом состоянии, пускай даже на подсознательном уровне. Никто и никогда из людей не был на такой глубине, да еще подо льдом Северного полюса… Как себя ни настраивай, но подсознание, куда, естественно, ушла соответствующая установка, может проявить себя самым непредвиденным образом….
Все это Чилингаров, конечно же, хорошо понимал. Но от очередной «авантюры», как называли его экспедицию друзья и близкие, несмотря на их уговоры, не отказывался. Напротив, огромная сложность высадки на океанское дно в Северном Ледовитом океане только усиливала стремление достичь поставленной цели. Ну, а когда мечта выношена и выстрадана – с момента появления самой идеи до организации экспедиции прошло почти 9 лет – Артура Николаевича остановить так же невозможно, как атомный ледокол, взламывающий любой лед…
Замысел экспедиции созрел задолго до очередной антарктической эпопеи с посадкой вертолетов «МИ-8» на Южном полюсе. Сразу после ее завершения перешли к непосредственной подготовке нового суперпроекта. Кабинет Чилингарова на десятом этаже здания Государственной Думы на Охотном ряду вновь превратился в «полярный Смольный» – там шли постоянные совещания и обсуждения, в приемной и коридорах толпились десятки людей. Правда, это происходило лишь вечером, после завершения пленарных заседаний Думы и в выходные дни. Как член ее руководства Артур Николаевич строго придерживался правила – все, что касается экспедиций, обсуждать и решать только в свободное от депутатских дел время. Загруженный думскими делами, и, ко всему прочему, по характеру ответственный и дисциплинированный, Чилингаров, в отличие от других депутатов, пропускавших многие пленарные заседания, присутствовал на них регулярно. Да и сами заседания в отсутствие первого лица вел чаще, чем другие вице-спикеры. Так что от собственно депутатской работы не уклонялся, скорее наоборот, брал на себя то, от чего уклонялись другие.
Сам план предстоящей экспедиции сводился к следующему. Погружение на дно океана должны были осуществить два глубоководных аппарата «Мир-1» и «Мир-2», лучшие в мире в своем классе. Они были сконструированы еще в советское время и, несмотря на солидный для такой техники возраст, оставались непревзойденными уже многие годы. Первым начать погружение должен был «Мир-1». Его должен быть пилотировать один из создателей этих уникальных аппаратов, известный ученый и конструктор Анатолий Сагалевич. За «Миром-1» на расстоянии 300 метров следовал «Мир-2», управление которым брал на себя другой инженер-конструктор Анатолий Черняев. В составе первого, полностью российского экипажа были Чилингаров и депутат Государственной Думы Владимир Груздев. Другой экипаж был интернациональным. Помимо Евгения Черняева, который должен был управлять «Миром-2» в него входили швед Фредерик Паулсен и австралиец Майк МакДауэл. К месту погружения «Миры» должно было доставить научно-исследовательское судно (НИС) «Академик Федоров». Обеспечивать проводку во льдах – атомный ледокол «Россия». Его капитан – Александр Спирин, человек компетентный, опытный, хорошо знающий ледовую обстановку в Арктике – способен находить выход даже в самых сложных и критических ситуациях. А они в арктических льдах возникают довольно часто. «Нам дали самого лучшего капитана, – скажет уже по завершении экспедиции Чилингаров, – от Спирина зависело многое и он, как всегда достойно, справился со своей непростой задачей».
Подводные аппараты «Мир» давно уже используются в различных экспедициях и подводных операциях. В Тихом и Индийском океанах только для исследования геотермальных морских и океанских участков их применяли более 20 раз. «Миры» использовали также для подводных съемок ряда художественных и документальных фильмов, включая наиболее известный из них – «Титаник» американского режиссера Камерона, получивший в свое время сразу несколько престижных «Оскаров»; с их помощью были обследованы затонувшие подлодки «Комсомолец» и «Курск». Короче, аппараты надежные и многократно проверенные в деле. Правда, они никогда не работали на глубине в 4300 метров – той, на которую предстояло погрузиться на Северном полюсе. К тому же «Миры» всегда всплывали в чистой воде. А полюс был прикрыт ледяным полем, пробить который глубоководные аппараты были не в состоянии. Для погружения надо было делать полынью, при всплытии также попасть в нее, что само по себе было крайне сложно. Во-первых, льды на Северном полюсе дрейфуют то есть постоянно смещаются; полынья, соответственно, тоже. Во-вторых, сами аппараты также сносят в сторону характерные для Северного Ледовитого океана сильные подводные течения. Иными словами, при погружении каких-либо трудностей не должно возникать, а вот подъем заведомо опасен. Главная трудность – вернуться в полынью, из которой происходил спуск. Ситуация осложняется тем, что большая глубина и толстые льды очень ослабляют радиосвязь, которая может и полностью пропадать. А подниматься вслепую крайне трудно. Можно долго блуждать подо льдами в поисках заветной полыньи. Конечно, на «Мирах» было все необходимое, в том числе аварийные запасы топлива и продовольствия. Но все же запасы не безграничные.
Была и еще одна проблема, вполне преодолимая, но все же требовавшая времени и материальных затрат. Дело в том, что «Академик Федоров» не был приспособлен для «Миров», как научно-экспедиционное судно «Мстислав Келдыш», которое обычно их транспортировало. Но «Мстислав Келдыш» не смог бы работать в тяжелых арктических льдах. В конце концов вопрос решили.
Что же касается финансирования экспедиции, то она осуществлялась в основном за счет спонсорских средств. Свою лепту, причем немалую, внесли и участвовавшие в ней иностранцы, особенно – Фредерик Паулсен, который не раз уже побывал и на Северном, и на Южном полюсе, и с которым Чилингарова связывали многолетние дружеские отношения.
Последние оставшиеся перед экспедицией дни Артур Николаевич проводил в Государственной Думе. Выполнял функции ее Председателя – по думскому регламенту, когда спикер находится в командировке или отпуске, его обязанности возлагаются на одного из заместителей. И хотя депутаты ушли в летние отпуска, работы хватало. Приходилось просматривать и подписывать кучу бумаг. Только в понедельник, 23 июля, Чилингаров вылетел в Мурманск – начальный пункт экспедиции, где к тому времени собралось большинство ее участников.
Выход из Мурманского порта к Северному полюсу атомного ледокола «Россия» и «Академика Федорова» был запланирован на вторник, 24 июля, в 15.00. Провожать участников экспедиции собралось довольно много народу. Для Мурманска, привыкшего к проводам многочисленных морских и полярных экспедиций, явление довольно редкое. Люди чувствовали, что эта экспедиция станет исторической, их желание присутствовать при столь крупном событии было вполне понятным. В 15.43, с задержкой чуть более чем на 40 минут, атомный ледокол «Россия» отошел от причала и взял курс на Землю Франца-Иосифа. За ним последовало и научно-экспедиционное судно «Академик Федоров». Ну, а представление о дальнейшем ходе экспедиции можно получить по записям в судовом журнале капитана ледокола «Россия»..
24 июля 2007 года, вторник
18.00. Вышли из Кольского залива. Направление – Земля Франца-Иосифа. Курс 358. Температура +13.
20.45. 70-я широта. Идем с юга на север. Температура +12.
25 июля, среда
12.00. Следуем по назначению. Курс 27. Температура +10. 15.35. Легли на курс 205. Последовали на соединение с НЭС «Академик Федоров». Температура +13.
Тут следует сделать небольшое отступление. После выхода из порта суда разделились. Атомоход «Россия» пошел вперед. «Академик Федоров» шел на отдалении. Что, впрочем, и предусматривалось. Ведь на судне помимо участников экспедиции находились ученые и специалисты разного профиля, которые независимо от нее осуществляли исследования арктических пространств. Прочно привязаться друг к другу оба судна должны были уже в полосе арктических льдов. Но это произошло гораздо раньше.
Дело в том, что у «Академика Федорова» забарахлил гребной вал. Вышел из строя его подшипник. И хотя устранить неисправность, как оказалось, вполне можно было собственными силами, к остановившемуся судну поспешил на помощь атомный ледокол. Повреждение, впрочем, устранили довольно быстро. Но остались вопросы к качеству работ на судоремонтном заводе в Санкт-Петербурге, откуда судно и направилось в свой арктический рейс. Руководитель экспедиции, находившийся в этот момент на борту ледокола «Россия», на вертолете Ми-8 вылетел к «Академику Федорову». Убедившись, что неисправность устранена, принял решение связки двух судов больше не разрывать.
26 июля, четверг
2.48. Встретились с НЭС «Академик Федоров». Легли на курс 20. Температура +10.
12.00. 73-я широта. Продолжаем следовать совместно с НЭС «Академик Федоров» по назначению. Температура +7.
24.00…Продолжаем следовать по назначению. Температура +6.
В журнале нет записей о том, что происходило вокруг двух российских судов. А тут есть о чем рассказать. В центральной части Баренцева моря участникам экспедиции напомнила о себе воздушная разведка стран НАТО. В небе все чаще стали появляться военные самолеты. «Они проносились над самой палубой, – рассказывал потом Артур Николаевич. – Все это выглядело вызывающе. Нам явно давали понять, кто контролирует эти территории. Но у нас были крепкие нервы, так что мы спокойно следовали своим курсом».
Как раз с этого дня западные, особенно американские и канадские, средства массовой информации начали кампанию нападок на экспедицию. Лейтмотив комментариев разного рода экспертов и аналитиков таков: начинается-де «война за ресурсы» и Россия, следуя традиционным «экспансионистским устремлениям», решила распространить суверенитет на Арктику, на дне морских пространств которой находятся богатейшие залежи полезных ископаемых. Центральные информационные агентства сообщают о том, что Правительство США приняло решение направить в район Северного полюса ледокол с тем, чтобы также взять с океанского дна пробы грунта и вод. Правда, в отличие от российской экспедиции, это должны сделать роботы. Глубоководные аппараты, которые могли бы доставить на дно и гарантированно вернуть обратно полярных исследователей, у американцев отсутствуют.
Западные СМИ рисуют явно искаженную картину. Ни о какой «экспансии» речь не идет. Россия просто восстанавливает свои позиции в Арктике, утраченные в последние полтора десятилетия. Наиболее значительная, если не сказать, подавляющая часть арктических пространств прилегает именно к ее территории. Российские ученые и исследователи сделали для их исследования и освоения больше, чем кто-либо. Стратегически значимые Крайний Север и Арктика в советское время были надежно прикрыты военным щитом, решающую роль здесь играла авиация. В период рыночных реформ о безопасности страны стали забывать. В системе ПВО образовались гигантские бреши. В первую очередь это касалось именно арктических регионов. Этим и воспользовались страны НАТО для наращивания здесь своего военного присутствия. Свыклись с мыслью о том, что Россия утратила интерес к своим позициям в Арктике настолько, что даже мирная по сути своей географическая экспедиция на Северный полюс показалась им чуть ли не «вызовом». Ну, как свыклись, так пусть и отвыкают. Своих позиций в Арктике, завоеванных самоотверженными усилиями многих поколений россиян, наша страна никому не отдаст. Такой позиции придерживался и Чилингаров, и остальные участники экспедиции. Демонстративные облеты натовскими самолетами российских кораблей никого не запугали. Экспедиция продолжалась.
27 июля, пятница
8.37. Вертолет МИ-8 совершил посадку на ВП ледокола. Температура +6.
17.30. 80-я широта. Вошли в первый толстый, мелкобитый, тертый лед. Следуем курсом 40. Температура +7.
23.20. Вышли в чистую воду, в район Земли Франца-Иосифа. Следуем курсом 95. Температура +3.
28 июля, суббота
00.25. Подошли к острову Хейса, Земля Франца-Иосифа. Температура +2.
2.00. Вертолет МИ-8 приземлился на ВП ледокола. Легли на курс 90, последовали навстречу НЭС «Академик Федоров». Видимость 0,5 кбт. Температура 0.
7.00. Взяли под проводку НЭС «Академик Федоров». Температура +3.
15.55. Легли в дрейф в ожидании окончания научно-исследовательских работ на НЭС «Академик Федоров». Температура +3. Лед однолетний, толстый. Туман 0,4 кбт.
Пока ледокол находился в дрейфе, «Академик Федоров» продолжил работу по программе научных исследований. На остров Хейс была доставлена группа орнитологов, которые остались там, чтобы проследить маршруты перелетов диких птиц. Взяты на исследование пробы грунта и воды с больших глубин.
29 июля воскресенье
5.55. 82-я широта. Легли в дрейф в ожидании спуска и подъема аппаратов «Мир-1» и «Мир-2» с «Академика Федорова» Температура 0. Видимость 0,3 кбт. Лед крупнобитый.
14.32. На НЭС «Академик Федоров» аппарат «Мир-1» поднялся на поверхность воды. Температура 0. Видимость 0,3 кбт. Лед крупнобитый.
15.50. На НЭС «Академик Федоров» аппарат «Мир-2» поднялся на поверхность воды. Температура 0. Видимость 0,3 кбт. Лед крупнобитый.
17.00. На борт ледокола прибыл начальник экспедиции Чилингаров А. Н. Температура 0. Видимость 0,3 кбт. Лед крупнобитый.
24.00. 83-я широта. Продолжили проводку НЭС «Академик «Федоров» курсом 001. Температура 0. Видимость 1 миля. Лед толстый, поля.
Пока ледокол стоял на месте, дрейфовал, как это принято называть у моряков и полярников, и это более точно – льды-то ведь движутся – было осуществлено пробное, испытательное погружение на океанское дно аппаратов «Мир» в районе Земли Франца-Иосифа. Место для этого, точнее, полынья между льдинами, было найдено на расстоянии около 37 километров от архипелага. Первым аппаратом управлял Анатолий Сагалевич, вторым – Анатолий Черняев. Рядом с ними сидели инженеры, проверявшие готовность к погружению на океанское дно.
На этот раз глубина была относительно небольшой – 1311 метров. «Все прошло хорошо, – сказал уже после подъема Сагалевич, – мы проверили работу «Миров» по многим параметрам, все системы функционировали нормально». Артур Николаевич в период испытания «Миров» находился в капитанской рубке «Академика Федорова», поддерживая с ними связь. Постоянный контакт был у него и с капитаном ледокола. Уже после того, как завершились пробные спуски «Миров», он на вертолете Ми-8 направился на ледокол, чтобы детально согласовать дальнейшие совместные действия.
30 июля, понедельник
12.00. 84-я широта. Продолжаем проводку НЭС «Академик Федоров» Температура +5. Видимость 8 миль. Лед толстый, однолетний. Торосы 2–3.
24.00. 85-я широта. Продолжаем проводку НЭС «Академик Федоров» Температура +5. Видимость 8 миль. Лед толстый, однолетний. Торосы 2–3. Сжатие 1–2. Разрушенность 1–2.
31 июля, вторник
12.00. 87-я широта. Продолжаем проводку НЭС «Академик Федоров» Следуем к Северному полюсу. Температура +4. Видимость 8 миль. Лед толстый, однолетний. Торосы 2–3. Сжатие 1–2. Разрушенность 1.
24.00. 88-я широта. Продолжаем проводку НЭС «Академик Федоров» Следуем к Северному полюсу. Температура +3. Видимость 8 миль. Лед толстый, однолетний. Поля, обломки. Торосы 2–3. Сжатие 1. Разрушенность 1.
1 августа, среда
12.00. 89-я широта. Приближаемся к Северному полюсу. Температура +2. Ясно. Лед толстый, однолетний. Поля, обломки. Торосы 2–3. Сжатие 1. Разрушенность 1.
20.42. 90-я широта. Совместно с НЭС «Академик Федоров» достигли Северного полюса. Температура +4. Ясно. Лед толстый, однолетний. Поля, обломки. Торосы. Сжатие-1. Разрушенность 1.
Казалось бы, три однотипных, как бы скопированных друг с друга дня, точнее – суток. Никаких «ЧП». Корабли неуклонно и безостановочно приближаются к Северному полюсу. Слепящее солнце полярного дня и льды до самого горизонта. Но легкость и безмятежность эти обманчивы. Расстояние, которое оба судна прошли за это время, на любом автомобиле можно было преодолеть за несколько часов. Тому же ледоколу «Россия» приходилось пробивать почти 6-метровый лед. Иногда это не удавалось, тогда он отходил назад, набирал скорость и уже тогда проламывал трудный участок. А их было немало, так что ледоколу приходилось постоянно возвращаться туда-сюда. На довольно большом протяжении оба судна шли со скоростью пешего человека. А случалось и так, что «Академика Федорова» окружают уже расколотые льдины, двигаться трудно, он начинает вновь вмерзать в лед и тогда «Россия» опять спешит на помощь.
Для сообщения между двумя судами, а к нему приходилось иногда прибегать, использовался небольшой корабль с юмористическим названием «Кореш». И он действительно хорошо помогал. Ученые, правда, не теряли времени. Постоянно брали пробы грунта, воды. Но главная цель экспедиции была еще впереди.
2 августа, четверг
00.25. Обеспечиваем безопасную работу НЭС «Академик Федоров» с «Мирами» на борту. Температура +4. Ясно. Лед толстый, однолетний, Поля, обломки. Торосы. Сжатие 1. Разрушенность 1.
12.08. Аппарат «Мир-1» лег на грунт. Глубина – 4261 метр. Температура +4. Ясно. Лед толстый, однолетний. Поля, обломки. Торосы. Сжатие 1. Разрушенность 1.
12.53. Аппарат «Мир-2» лег на грунт. Глубина – 4302 метра. Температура +4. Ясно. Лед толстый, однолетний. Поля, обломки. Торосы. Сжатие 1. Разрушенность 1.
13.35. Аппарат «Мир-1» начал подъем. Температура +4. Ясно. Лед толстый, однолетний. Поля, обломки. Торосы. Сжатие 1. Разрушенность 1.
18.07. «Мир-2» всплыл на поверхность воды. Температура +4. Ясно. Лед толстый, однолетний. Поля, обломки. Торосы. Сжатие 1. Разрушенность 1.
19.15. «Мир-2» всплыл на поверхность воды. Температура +4. Лед толстый, однолетний. Поля, обломки. Торосы. Сжатие 1. Разрушенность 1.
24.00. Продолжаем лежать в дрейфе. Обеспечиваем безопасную работу на НЭС «Академик Федоров». Температура +4. Лед толстый, однолетний. Поля, обломки. Торосы. Сжатие 1. Разрушенность 1.
День 2 августа для экспедиции был решающим. В 4 часа утра Чилингаров провел последнее перед погружением совещание. Столь раннее время объясняется тем, что если будет дано «добро» на погружение, то уже в 4.30 надо устанавливать на льдинах гидроакустические маяки, на которые экипажи «Миров» станут ориентироваться при всплытии. Само же погружение должно было начаться в 8 часов утра.
Решение погружаться для Артура Николаевича было непростым. Он, не раз попадавший в критические ситуации как в Арктике, так и в Антарктиде, лучше других понимал всю опасность предстоящего спуска. «Это был безумный риск», – не раз повторял он уже после экспедиции. Сагалевич разделял такую оценку. Он соглашался со своей женой, – микробиологом, сотрудником Института океанологии, которая также находилась на борту «Академика Федорова» и называла это погружение стопроцентным риском.
Учитывая повышенную опасность, Чилингаров предложил Сагалевичу зацепить глубоководные аппараты за трос – канаты такой длины и лебедка на 4 тысячи метров на «Академике Федорове» имелась. Тот отказался, сославшись на то, что аппараты «Мир» предназначены только для свободного плавания. Они способны погружаться на глубину до 7,5 тысяч метров, запас же аварийного обеспечения рассчитан на 5 суток. Впрочем, на канаты Артур Николаевич особо и не надеялся, спросил так, для большей уверенности, он ведь нес ответственность за жизни всех участников экспедиции. Был и еще один щекотливый момент. «По идее я как начальник экспедиции должен был быть наверху, как Чапаев – вспоминал Чилингаров. – Руководитель на то и руководитель, чтобы быть впереди и, если что-то случится, оказать необходимую помощь. Но в этой ситуации, учитывая, что все зависело как раз от экипажей, их умения трезво оценить обстановку и найти правильный выход, я решил все-таки спускаться в первом «Мире».
Погружение началось с опозданием на полтора часа. Решили еще раз проверить и перепроверить все системы. Любой сбой там, на 4-х километровой глубине, мог привести к трагическому исходу. Нашли полынью размеров примерно 35 метров на 15. Туда спустили «Мир-1», а затем и «Мир-2». Священник отец Владимир благословил членов экипажа. Перед самим погружением Чилингаров, Сагалевич и Груздев смеялись, шутили и обнимались. Но это было, конечно же, напускное веселье. Веселье сильных и волевых людей, которые хорошо понимали, какому риску подвергают свои жизни, но в то же время прекрасно владеют собой…
Артур Николаевич потом рассказал, что перед спуском написал прощальную записку своим близким, где просил сохранить о нем добрую память. Перед тем как спускаться в люк, все члены экипажа сняли обувь, как это обычно делают космонавты. Приметы есть приметы: если считается, что какой-то обычай может принести удачу, то зачем от него отказываться…
Опасные ситуации стали возникать уже во время спуска. На глубине около 3-х тысяч метров «Мир-1», как говорится, «тряхнуло». По крайней мере, у членов экипажа возникло такое впечатление. Чилингаров даже решил, что они понеслись вниз и ударились о грунт. Сагалевич, который уже сталкивался с подобными ситуациями, успокоил, объяснив, что это перепад давления на больших глубинах, такое случается. Действительно, погружение продолжалось. Перед тем как лечь на океанский грунт, «Мир-1» опустился еще на тысячу метров. Дна достигли в 12.08. Пилотирование осуществлял Сагалевич. Артур Николаевич следил по приборам, чтобы аппарат не отклонялся от географической точки Северного полюса. А это было непросто, учитывая сильное подводное течение, сносившее «Мир-1» в сторону.
На дне пробыли около полутора часов. Специальным манипулятором взяли пробы воды и грунта, провели гидрофизические и гидрохимические измерения и, главное, установили на дне российский флаг. Основание и шпиль флага сделаны из титана, сам же флаг из акрилового стекла, способного выдерживать самые сильные давления. Отмечу особо, что давление на дне составило 420 атмосфер. Человеку же для нормальной жизнедеятельности нужна всего одна атмосфера… Для того, чтобы представить силу такого давления, в манипулятор, выдвинутый на дно, вставили стальной стакан. Он превратился в маленькую мензурку, которую потом показывали на пресс-конференции. Оставили на дне также и капсулу с Обращением к будущим исследователям арктических пространств. Это послание к потомкам призвано стать «символом солидарности и тесного сотрудничества разных поколений, работающих на благо человечества», как сказано в его тексте.
Когда улегся ил, поднятый глубоководным аппаратом, в иллюминаторы стало видно океанское дно. Оно было илистым, желтоватого цвета. Чем-то напоминало лунную поверхность, хорошо знакомую по телевизионным кадрам. Оказалось также, что несмотря на чудовищное давление, там есть растительность – удалось привести с собой актинию и даже рыбок, правда, совсем маленьких.
При подъеме возникли новые проблемы. Главная из них – почти полное исчезновение связи. На большой глубине, да еще подо льдом это бывает. Фактически всплывали «вслепую». Все пребывание под водой заняло около 9 часов вместо запланированных 7. А за это время льды с полыньей отнесло примерно на 3 километра в сторону. Дрейфовал и «Академик Федоров». Поскольку связи не было, стали ориентироваться на установленные радиомаячки. «Представьте себе, вот у нас стоят три маяка, надо идти в центр, к полынье, – рассказывал потом Сагалевич. – Сначала шли так, что от этого удаляемся, и от того тоже. Развернулись. Пошли в ту сторону, куда надо. Слышим, один маяк приближается, потом второй, третий. Стали держаться ближе к центру и вышли прямо под «Федорова». На экране увидели его винты. Затем развернулись в сторону полыньи и пошли к ней. Но у «Федорова» все время работало подруливающее устройство, которое отгоняло льдины… Мы попали в эту струю, и она бросила нас подо льдину. Гирокомпас не работал…». Пришлось искать полынью по интуиции, вслепую. В конце концов нашли, всплыли. Но поврежденным оказался люк. То ли от удара о днище «Федорова», то ли от столкновения со льдиной. По крайней мере, какой-то удар слышали все члены экипажа. Поиски полыньи заняли почти полтора часа. Это был самый тяжелый момент всей экспедиции. «Мы еле-еле выбрались, – признавался потом Чилингаров. – Подъем был просто выматывающим, именно выматывающим. Я уж было начал думать, что это моя последняя авантюра. Океан не отпускает тех, кто осмеливается проникать в его глубины».
Когда «Мир-1» все-таки всплыл, и из люка первым показался Артур Николаевич с российским флагом, с борта «Академика Федорова» грянуло дружное «Ура!». На палубах в тот момент находились, пожалуй, все участники экспедиции и члены экипажа. А через пятьдесят минут из воды показался и «Мир-2». Его экипажу тоже пришлось нелегко. Но и он сумел преодолеть все испытания. Когда на борт поднялся Паулсен, Чилингаров встретил своего друга с огромной бутылкой шампанского. Объятия, обмен впечатлениями. Иностранным участникам экспедиции тоже пришлось много пережить. МакДауэл тут же, на крышке люка своего «Мира», стал звонить по спутниковому телефону в Австралию – успокаивать супругу. Понервничать в ходе погружения и особенно всплытия пришлось немало. А с корабля на многие километры ледового безмолвия разносилось мощное «Ура» чилингаровцам.
Сам же Артур Николаевич в это время в капитанской рубке разговаривал по телефону с Президентом России В. Путиным. Как его специальный представитель по вопросам Международного полярного года, он информировал главу государства об успешном завершении экспедиции, в ходе которой впервые в истории удалось достичь океанского дна на Северном Полюсе. Президент в свою очередь высоко оценил это достижение, подчеркнул, что в историю освоения Арктики вписана новая славная страница и просил поздравить от его имени всех участников экспедиции…
Ну а потом, естественно, все праздновали успех. И на льду, и на кораблях. Было все: и купание в полярной полынье, в чем охотно принял участие и сам руководитель экспедиции, и танцы на льду, и песни, и розыгрыши, и смех. Ну и конечно, подтверждение стародавней истины «Руси есть веселие пити». На Северном полюсе все это воспринимается по-особому, неповторимые впечатления сохраняются на всю жизнь. Однако вернемся к судовому журналу атомного ледокола «Россия».
3 августа, пятница
7.05. Дали ход. Совместно с НЭС «Академик Федоров» последовали на юг. Температура +4. Ясно. Лед многолетний, обломки, торосы 2, разрушенность 2.
12.00. 89-я широта. Продолжаем проводку НЭС «Академик Федоров». Следуем к острову Шпицберген. Температура +5. Пасмурно. Видимость 8. Лед многолетний, обломки, торосы 2–3, разрушенность 1.
24.00. 88-я широта. Продолжаем совместную работу с НЭС «Академик Федоров». Температура +5. Туман 0,2. Лед многолетний, обломки, торосы 2, сжатие 1, разрушенность 1.
4 августа, суббота
1.50. 88-я широта. Легли в дрейф в ожидании окончания научно-исследовательских работ на НЭС «Академик Федоров». Температура +5. Дымка 0,2. Лед многолетний, обломки, торосы 2, сжатие 1, разрушенность 1.
12.00. 87-я широта. Продолжаем проводку НЭС «Академик Федоров». Температура +5. Дымка 0,2. Лед многолетний, обломки, торосы 2, сжатие 1, разрушенность 1.
13.21. 86-я широта. Легли в дрейф в ожидании окончания научно-исследовательских работ на НЭС «Академик Федоров». Температура +5. Дымка 0,2. Лед многолетний, обломки, торосы 2, сжатие 1, разрушенность 1.
Главная цель экспедиции была достигнута. Но сами исследования арктических пространств продолжались. Тому же «Академику Федорову» предстояло высадить на льдине полярников очередной дрейфующей станции «СП-35», проделать обширный комплекс научно-исследовательских работ в различных секторах Арктики. Ледокол «Россия» направился в район подводного хребта Ломоносова, где исследование дна российские ученые будут уже вести с помощью беспилотного, управляемого по кабелю подводного аппарата. Основные же участники экспедиции во главе с Чилингаровым возвратились в Москву 7 августа.
Встреча в аэропорту «Внуково» была поистине триумфальной. Десятки кинокамер, около 300 журналистов. Оркестр. Хлеб-соль. Приветственные плакаты и лозунги. Молодежные активисты партии «Единой России», скандировавшие «Чилингаров-Арктика-Россия!», «Чилингаров, спасибо за Арктику!». Ну и конечно представители высших органов российской власти, московской мэрии. Чилингарова, Сагалевича и Груздева буквально завалили цветами. А на московских улицах появились появились «растяжки» с их фотографиями на фоне слов «Россия встречает своих героев», «Первое в истории погружение. Глубина 4300 метров».
Участников полярных экспедиций давно так не встречали, пожалуй, с 30-х годов, когда они были общенациональными героями. «Мы счастливы, что вы нас так встречаете, – сказал в аэропорту Чилингаров, – а что там говорят о нашей экспедиции на Западе, мне на это наплевать. Никто никогда не был на дне океана там, на Северном полюсе. Миллионы лет. А мы там побывали. Пусть те, кто обвиняют нас непонятно в чем, попробуют сделать это сами. Опуститься на морское дно и оставить там флаг своей страны. Никто больше России не сделал для освоения Арктики. И никому своих позиций там мы не отдадим. Арктика была и будет российской».
Впрочем, долго в аэропорту Артур Николаевич не задержался. Его вместе с Сагалевичем уже ждал в своей резиденции в Огарево Президент, который ради этой встречи изменил заранее намеченный график. Не было даже времени заехать домой. Переодевались в официальные костюмы на ходу, в машине…
Беседа с Президентом была непродолжительной, но достаточно содержательной, интересной и теплой. Путин поздравил участников экспедиции с большим успехом, подчеркнув, что работа, проделанная ими, была важной, интересной, хотя и не безопасной. Россия будет заниматься не только своим Крайним Севером, где находятся основные природные богатства, но и Арктикой. Результаты экспедиции должны быть положены в основу той позиции, которую Россия должна отстаивать в Организации Объединенных Наций на основе норм морского права. «Президент хорошо знает арктическую тему, постоянно интересуется ей, – рассказывал впоследствии Чилингаров, – Путин удивился, когда мы сказали ему, что экспедиция финансировалась за счет спонсорских средств. Сказал, что если потребуется какая-либо помощь исследованиям Арктики, она будет оказана. Но я просить ее не стал. Государство в последнее время и без того поворачивается лицом к проблемам Севера и Арктики».
Уже после встречи с Президентом, на пресс-конференции в ИТАР-ТАСС, Артур Николаевич подробно коснулся вопроса о восстановлении позиций России в Арктике. И речь идет не только о расширении программы научно-исследовательских работ. Этот регион приобретает для нашей страны все более важное стратегическое значение. Планы России по отстаиванию своих арктических территорий предполагают восстановление пограничных застав на Земле Франца Иосифа. Будет уделяться внимание укреплению и обустройству таких застав и на самом арктическом побережье России. Вполне достаточно сил и у военно-морского флота. Российские подводные лодки успешно несут службу в этом регионе. В 2006 году одна из таких лодок всплыла на Северном полюсе, был также осуществлен успешный запуск баллистической ракеты.
Успешное проведение экспедиции вызвало широкий международный резонанс. Западные, особенно американские и канадские средства массовой информации, освещали ее ход и результаты в духе противостояния России и другим государствам, выдвинувшим претензии на континентальный шельф арктических морей. В свое время, как известно, Северный ледовитый океан был негласно, по молчаливой договоренности поделен на пять неравных секторов, принадлежащих соответственно Советскому Союзу, Канаде, Норвегии, Дании и США. Вскоре, однако, наступил этап международно-правового регулирования границ морских пространств, и эти договоренности фактически перестали действовать.
Согласно Конвенции ООН по морскому праву 1982 года, подписанной большинством стран, включая и Россию, прибрежные государства имеют безусловный приоритет на 200-мильную прибрежную зону с ее континентальным шельфом. А вот насколько обоснованы претензии тех или иных государств на природные богатства, залегающие в морском или океанском дне за пределами этой зоны, должна определить созданная ООН специальная Комиссия по определению границ континентального шельфа. На базе скрупулезного изучения данных, представленных той или иной страной, они должны сделать окончательный вывод о том, является ли территория, на которую предъявлены претензии, продолжением континентального шельфа или эти претензии необоснованны. Если заявка признана обоснованной, то права на континентальный шельф начинают действовать через десять лет после ее подачи. Сами же заявки можно подавать до 2014 года, когда истекает срок на прием новых заявлений. США, правда, не ратифицировали эту Конвенцию, хотя после экспедиции Чилингарова заявили о том, что сделают это в ближайшее время. Но тогда им придется отказаться от претензий на 1000-мильную морскую зону вокруг Аляски, которую они объявили своей в одностороннем порядке.
В 2001 году Россия уже обращалась в эту Комиссию с просьбой признать ее права на арктическое морское дно, выходящее за пределы 200-мильной зоны, однако специалисты и эксперты ООН сочли представленные нашей страной доказательства неубедительными. К этому вопросу пришлось вернуться через несколько лет, уже на более солидной основе с активным подключением научно-исследовательских организаций, ученых и специалистов разного профиля, занимающихся изучением арктических и антарктических пространств. Погружение на океанское дно в районе Северного полюса было лишь частью той обширной программы работ, которые уже были выполнены до начала экспедиции Чилингарова и будут продолжаться после ее завершения. А на кону действительно стоит очень многое. Если удастся доказать, что океанское дно, выходящее за пределы 200-мильной прибрежной зоны, является продолжением подводных хребтов Ломоносова и Гаккеля, Россия может получить права на огромное пространство 1 млн. 200 тысяч квадратных километров, где находятся огромные природные богатства. Одних только углеводородов на 10 миллиардов тонн – больше, чем у нефтедобывающих арабских государств. А там еще золото, олово, цинк, другие ценные металлы и сырьевые ресурсы. Их суммарная стоимость оценивается даже не в миллиардах, а в сотнях триллионов долларов. По образному выражению одного из компетентных западных специалистов, те богатства, которые в настоящее время разведаны в мире и те ресурсы, что скрыты на арктическом дне, это как заплатка на спине слона и сам слон. Проблема, однако, в том, что обеспечить промышленную добычу этих богатств крайне трудно – речь идет о больших морских глубинах и бурении на многие километры, таких технологий пока в мире нет. Но жизнь не стоит на месте, техника развивается быстрыми темпами и, как считают компетентные эксперты, через 15–20, а, по некоторым данным, через 10–15 лет, вопрос о добыче природных ресурсов со дна арктических пространств встанет на повестку дня. Но к этому надо готовиться уже сегодня… Отсюда и разгорающаяся борьба за природные ресурсы Арктики, борьба, приобретающая все более ожесточенный характер.
К сожалению, в годы рыночных реформ позиции России на этом направлении заметно ослабли, в то время как другие страны, напротив, резко усилили внимание к природным ресурсам арктического региона. В результате суда с оборудованием для глубокого бурения как в исследовательских, так и промышленных целях шельфовых пространств на океанском дне имеются в настоящее время только у США и Японии. Аналогичные суда, построенные в советское время, были сданы в аренду иностранным компаниям, причем на таких условиях, что добиться их возврата практически невозможно. Советский Союз в свое время довольно активно участвовал в международных программах глубоководного бурения, в рамках которых осуществлялись не только экспериментальные работы, но и шел активный обмен информацией и опытом между учеными и промышленниками разных стран. Постсоветская Россия от участия в таких программах отказалась. Не нашлось 2 миллионов долларов, чтобы заплатить необходимый ежегодный взнос. Сумма ничтожная для российских нефтяных и газовых компаний с их многомиллиардными прибылями. Тем не менее деньги не могут найти уже многие годы. И это притом, что России добыча углеводородов из прибрежного арктического шельфа может принести огромные выгоды.
Трудно себе представить, что творилось в те дни в средствах массовой информации Запада. Конечно, многие ученые и эксперты признавали, как писала бельгийская газета «Суар», «блестящий успех российской науки и техники», мужество и смелость чилингаровской команды. Парижская «Фигаро», например, поместила на первой своей странице огромную фотографию «Академика Федорова», оценив погружение на дно Северного Ледовитого океана, как «выдающийся подвиг». Но та же «Фигаро», как и большинство газет и особенно электронных средств массовой информации, нагнетала страсти вокруг того, что «Россия решила ввязаться в геополитическое сражение за контроль над многообещающими ресурсами Крайнего Севера».
Особенно выходили из себя англичане и канадцы, возмущавшиеся установкой на океанском дне российского государственного флага. Вот наиболее типичные заголовки в британской прессе: «Полярный империализм», «Захват полярных территорий», «Россия начинает битву за ресурсы».
«Это не ХV век, – заявил министр иностранных дел Канады Питер Маккей, комментируя установку российского флага на дне Северного полюса. – Вы не можете проехаться по миру и просто поставить свои флаги и сказать: это наша территория». Но никто об этом и не говорил. Речь шла лишь о получении одного из доказательств того, что континентальный шельф России может простираться и за 200-мильную морскую зону. Кстати, о своих претензиях на Арктику Канада официально заявила еще в 1909 году. А в середине 50-х годов прошлого века обратилась с этим вопросом в Международный суд в Гааге. Суд постановил, что территория от канадского побережья до Полюса отойдет Оттаве, если в течение 100 лет другие страны не докажут свои права на это. Но до середины 50-х годов нынешнего века еще далеко. А такие права предъявляют все новые страны. Уже 62 государства объявили о своем стремлении осваивать Арктику. В последнее время в печати
Канады были опубликованы материалы с попытками доказать принадлежность спорных арктических территорий именно этой стране. Содержались, в частности, ссылки на проведенную в апреле-мае 2006 года датско-канадскую полярную экспедицию, в результате которой якобы были получены важные доказательства идентичности геологической природы хребта Ломоносова с континентальными шельфами Гренландии и Канады. Канадские государственные деятели, впрочем, пошли еще дальше. Они объявили о планах создания арктической военной базы в 595 километрах от Северного полюса, сооружении глубоководного порта на острове Баффин, а также о выделении почти 7 миллиардов долларов на строительство в течение ближайших лет восьми самых современных кораблей береговой охраны для операций в арктической зоне.
Обеспокоенность по поводу «российских претензий на Арктику» выразили и американские политики. «Если сейчас мы не ратифицируем конвенцию, которую поддерживает Пентагон, военно-морской флот, Президент Буш и вся энергетическая промышленность, это нанесет прямой урон интересам США», – заявил влиятельный сенатор-республиканец Ричард Лугар. Уже в августе 2007 года, практически сразу же после завершения чинингаровской экспедиции в район Северного полюса был направлен ледокол «Хили» с крупной группой полярных исследователей и ученых разного профиля. И это только начало. Группа американских сенаторов объявила о своем намерении добиться выделения на нужды изучения Северного Ледовитого океана 8,7 миллиардов долларов. Предполагается строительство также новых ледоколов и доведение численности береговой охраны до 45 тысяч человек. В августе-сентябре 2007 года в северных широтах провело обширную программу научных исследований и шведское ледокольное судно «Оден», на борту которого находилась группа канадских и датских исследователей. Кстати, пробивать тяжелые арктические льды «Одену» помогал самый крупный в мире российский атомный ледокол «50 лет Победы», что лишний раз подчеркивает всю надуманность и лживость утверждений о том, что Россия якобы стремится «захватить всю Арктику». Захватчики, как известно, своим потенциальным соперникам не помогают, скорее наоборот.
Справедливости ради надо сказать, что образцы грунта, взятые экспедицией Чилингарова на океанском дне Северного полюса, мало что дали для получения прямых или даже косвенных доказательств обоснованности российских претензий на эту часть арктических пространств. Самое прямое и убедительное доказательство – забор не образцов поверхностного, илистого слоя, что было сделано экипажами «Миров», а получение пробы грунта с глубины 10, а еще лучше 15 километров от поверхности морского дна. Но такая цель перед экспедицией и не ставилась. «Никакой войны за ресурсы нет, – подчеркивал Артур Николаевич, – мы ученые, и выполнили научную часть экспедиции практически в полном объеме. Наша главная задача чисто географическая. Ну а то, что все это было политизировано, не наша вина. По сути мы сделали важное географическое открытие, продемонстрировали блестящие возможности российской глубоководной техники. Что же касается конкретных доказательств принадлежности тех или иных территорий арктического дна России, то тут уж должны поработать наши ученые, специалисты и исследователи. Используя, конечно же, пробы грунта и воды, взятые нами со дна. Но лишь как одно из многих слагаемых той обширной и многолетней программы научных работ, которые предстоит еще осуществить». Это чилингаровское высказывание приходится процитировать еще раз, поскольку некоторые российские журналисты преподносили в качестве основной цели погружения на получение доказательств принадлежности спорных арктических пространств России. Не было это основной целью, да и не могло быть. Другое дело, что успех экспедиции привлек внимание руководства страны к важнейшей геополитической проблеме, особенно к ее экономическим аспектам. Чилингаров многие годы упорно и последовательно добивался активизации государственной политики в области изучения и освоения российского Крайнего Севера и Арктики. И, в конце концов, наряду с другими полярными исследователями и общественными деятелями, сумел достичь цели. И в этом смысле значение блестяще организованной им экспедиции на Северный полюс трудно переоценить.
© А.Н.Чилингаров
© В.Н.Лизун
