Поэты Урала. Антология в двух томах. Том 2

Львов Михаил Давыдович

Гольдберг Александр Яковлевич

Елин Илья Михайлович

Радкевич Владимир Ильич

Истомин Иван Григорьевич

Покчи-Петров Михаил Петрович

Васильев Флор Иванович

Каримов Марат Набиевич

Дижур Белла Абрамовна

Трифонов Юрий Александрович

Найдич Михаил Яковлевич

Байтеряков Николай Семёнович

Биккул Шариф

Домовитов Николай Фёдорович

Гали Муса

Гиляжев Хаким

Наджми Назар

Семакин Владимир Кузьмич

Трутнева Евгения Фёдоровна

Атнабаев Ангам Касимович

Сафин Рафаэль Ахметсафич

Филиппов Александр Павлович

Домнин Алексей Михайлович

Тарабукин Игорь Иванович

Лапцуй Леонид Васильевич

Агеев Николай Егорович

Молодцов Геннадий Порфирьевич

Бояршинова Эмилия Ивановна

Вавилин Михаил Дмитриевич

Машковцев Владилен Иванович

Марьев Борис Михайлович

Крашенинников Авенир Донатович

Шесталов Юван

Баева Антонина Антоновна

Долинова Евгения Алексеевна

Поскрёбышев Олег Алексеевич

Сорокин Валентин Васильевич

Решетов Алексей Леонидович

Станцев Венедикт Тимофеевич

Еранцев Алексей Никитович

Фейерабенд Евгений Витальевич

Кузьмин Лев Иванович

Дагуров Владимир Геннадиевич

Гарипов Рами Ягафарович

Шкавро Леонид Григорьевич

Куликов Леонид Иванович

Сабитов Гай Сабитович

Рамазанов Гилемдар Загандарович

Пилипенко Михаил Михайлович

Богданов Вячеслав Алексеевич

Паль Роберт Васильевич

Година Николай Иванович

Куницын Александр Васильевич

Шульгин Микуль Иванович

Скворцов Константин Васильевич

Суздалев Геннадий Матвеевич

Минин Иван Алексеевич

Андреева Любовь Харитоновна

Миронов Вадим Николаевич

Сорокин Лев Леонидович

Яшин Даниил Александрович

ПИЛИПЕНКО МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ

 

 

1919—1957

Родился в городе Сумы, на Украине, в семье рабочего. В 1936 году поступил в Одесский институт железнодорожного транспорта, но прервал учебу, начал работать воспитателем в детских домах в Сумах.

В 1941 году с третьего курса Харьковского университета ушел добровольцем на фронт.

В 1942 году, после ранения, М. Пилипенко приехал в Свердловск, несколько лет работал комсоргом ЦК ВЛКСМ на Уралмашзаводе.

С 1949 по 1957 год работал заместителем редактора и редактором областной комсомольской газеты «На смену!». Неоднократно избирался членом Свердловского горкома и обкома ВЛКСМ.

Первые стихи были опубликованы в 1944 году. Первый сборник стихов «Рождение города» вышел в Свердловске в 1950 году. Автор сборников стихов «Долг и счастье» (Свердловск, 1952), «Дороги» (Свердловск, 1955), «Сталь и песня» (М., Молодая гвардия», 1957), «Уральская рябинушка» (Свердловск, 1961), «Избранная лирика» (М., «Молодая гвардия», 1969).

На стихи М. Пилипенко написаны популярные песни «Уральская рябинушка», «Небо темно-синее» и другие.

Член КПСС с 1945 года.

 

СТАЛЬ И ПЕСНЯ

Говорят, половину на плавку идущего жара Печь берет у сверкающих глаз сталевара; Что тогда лишь получится сталь хороша, Если сильная вложена в плавку душа. Но еще не шутя сталевар мне однажды                                                         сказал, Что хорошую песню кладет он в хороший                                                           металл.

1949

 

УРАЛЬСКАЯ РЯБИНУШКА

Вечер тихой песнею над рекой плывет, Дальними зарницами светится завод, Где-то поезд катится точками огня, Где-то под рябинушкой парни ждут меня. Ой, рябина кудрявая, Белые цветы. Ой, рябина, рябинушка, Что взгрустнула ты? Лишь гудки певучие смолкнут над водой, Я иду к рябинушке тропкою крутой. Треплет под кудрявою ветер без конца Справа кудри токаря, слева — кузнеца. В цехе и короткие встречи горячи, А сойдемся вечером — сядем и молчим. Смотрят звезды летние молча на парней, Но не скажут, ясные, кто из них милей. Укрывает инеем землю добела, Песней журавлиною осень проплыла, Но все той же узкою тропкой между гор Мы втроем к рябинушке ходим до сих пор. Кто из них желаннее, руку сжать кому, Сердцем растревоженным так и не пойму. Хоть ни в чем не схожие — оба хороши... Милая рябинушка, сердцу подскажи. Ой, рябина, рябинушка, Оба хороши. Ой, рябина, рябинушка, Сердцу подскажи.

1954

 

«Небо темно-синее: время к ночи клонится…»

Небо темно-синее: время к ночи клонится — Не послушать сердца ли, не пройти ль                                                         околицей. Может быть, увидимся под березой тонкою, Может быть, усядемся рядом под сосенкою. Только нет, не встретимся —                                        знаю я заранее. Ты сказал, нахмурившись: — Нынче заседание. Заседанье кончится, но с не меньшим                                                         рвением Просидишь до полночи над постановлением... И знакома улица, и тропа знакомая — Вот пойду, нежданная, стану у райкома я И скажу в открытую, не тая волнения: — Что ж вы заседаете даже в воскресение? Пусть и комсомольские,                                 пусть дела и важные — Сердце-то имеется, души не бумажные!.. Отцвела черемуха, облетела белая. До сих пор хожу одна, глупая, несмелая.

1950

 

«Промчался ветер по лесу…»

Промчался ветер по лесу                 сквозь тишину спокойную, Рукою огрубелою обнял                 березку стройную, Примял траву холодную                 да свистнул за околицей — Теперь тебе, березонька,                 никак не успокоиться. Ты не волнуйся попусту,                 ведь счастье не прибавится — Не о тебе он думает,                 не о тебе печалится. Он тронул просто, походя,                 а лег вдали, под вишнями, Под вишнями,                 с которыми они друзья давнишние. Печаль придет за радостью. А сердцу надо много ли: Любили бы — так до смерти, А если нет — Не трогали.

1952

 

РАССВЕТ

И легко,         и свободно,                      и манят с собою зарницы, И для силы твоей                 ничего невозможного нет. Это он виноват:                 он в посулах не знает границы, Непутевый задира,                 забрызганный солнцем рассвет. Сотней дел увлечет,                 сто дорог развернет пред тобою, Убедит тебя в том,                 что тяжелое сделать легко: Хочешь горы свернуть —                 эти горы сдадутся без боя. Хочешь вычерпать море —                 успеешь: закат далеко. Мы бы верили вечно ему,                 все казалось бы легкого легче, Не грустили б до боли,                 заветную цель не найдя. Если б он никогда не кончался... Но есть еще вечер — Тот, что мудр,                 словно старость. Беспристрастен и строг,                                 как судья.

1957

 

СОСЕД

Друг другу мы, ей-богу же, не верим И думаем совсем не об одном, Так что тебя в мои толкает двери, Где все по-холостяцки, кверху дном, Где кружка сколком яшмовым прикрыта, Рюкзак повешен на олений рог, Где груда темно-рыжего боксита Легла на стол, как праздничный пирог? Не подсластив презрительного взгляда, Ты входишь, как обычно, по утрам, Ткнешь пальцем в то, что мне до боли                                                        свято: — А это что, простите, за мура? Но я читаю за колючим словом, За деланной надменностью лица Глухую зависть немощных к здоровым, Тщедушных — к сильным, глупых —                                                 к мудрецам. Ведь ты довольным, хоть и утомленным, Не поднимался на гору ползком, С обтрепанным, тяжелым, просмоленным, Наполненным рудою рюкзаком. Тебя не увлекала, не пугала И не лишала среди ночи сна Лежащая без края, без начала Шумящая пшеницей целина. Таких не удивишь ни новизною, Ни трудностью исхоженных дорог, За крепкою отцовскою спиною Ты юность доживаешь без тревог. Живи как хочешь —                          гладко,                                     сыто,                                             пьяно. Спеши пожить,                    работать не спеши. Пускай пугает пустота кармана И не пугает пустота души. Но кто тебе и за какое зло Сказал, что в жизни очень повезло?

1952

 

«Непрошеный ветер румянит лицо…»

Непрошеный ветер румянит лицо, До стона леса раскачал. У дальних дорог не отыщешь концов, Как нету, наверно, начал. То камень на камень, то зыбкий песок, То горы встают впереди. А нудный, усталый соседский басок В дороге зудит и зудит. И ношу разделишь, и песню споешь — И все-таки трудно ему. Да лучше бы с самой тяжелой из нош, Но только шагать одному. ...И тучи, и слякоть, и ветер сечет, И свист не стихает в ушах, Но рядом с тобою другое плечо И твердый, уверенный шаг. И кажется, стал голубее простор И ветер как будто притих. И греет до сердца обоих костер, И песня у губ на двоих... И где-то заветная точка видна Сквозь мокрые лапы хвои, И право, дорога не так уж трудна. И ноша по силам твоим. Но есть еще третий. Такого и мне б В соседство на тропах крутых, С которым не ноша, не песня, не хлеб, А больше — Душа на двоих. С ним будешь прощаться — И дрогнет рука, Волнение сдержишь едва ль. И станешь жалеть, что была коротка Дорога, ушедшая вдаль.

1951