А через два дня случилось одно происшествие. Сашка посмеялся над прошедшим и сразу забыл. Эх, знал бы он, к каким оно приведет последствиям…

…

Галла скучала. Последний раз её встряхнула гибель её пары дружков, когда они своей тусовкой развлекались на папенькиной помойке. Их убийство, а потом двое суток, проведенных ею в следственном изоляторе дали ей заряд адреналина на пару месяцев. Отец строго настрого запретил ей и близко подходить к свалке. Да она и не собиралась. Еще не скрылся под ворохом других воспоминаний тот пережитый ею ужас. Эти месяцы она с дружками моталась по развлекательным центрам, и дни весело пролетали один за другим. Но вот уже почти две недели ей просто было нечего делать. Друзья полетели в Кивор, пожить на центральной площади столицы, поорать на митингах, да и просто потусовать. С ними уехала и лучшая подруга, обеспечивать любовью борцов за народное счастье. Это было так романтично! А вот её папаша запер дома и неделю никуда не отпускал. А чтобы не вздумала сбежать, заморозил ей счет в банке. Отдыхать без единого кредита в кармане, как оказалось, было скучно. Мать тоже почему-то встала на сторону отца, хотя обычно крутила им как хотела.

— Галла, девочка моя — говорила она ей. — Ну зачем тебе туда ехать? Давай я тебе кредитов дам, сходишь развлечешься… Ну что ты там забыла в этом Киворе? А мужика потрахаться найти и здесь можно.

Матушка её, хоть и была сука приличная, по её же словам, но в дочке души не чаяла, и считала, что с дочкой надо говорить откровенно, чтобы не было у чада иллюзий при вступлении во взрослую жизнь.

— Галла, — частенько говорила она, — чтобы не было обидно, мужика надо еще до свадьбы распробовать, побольше, и разного.

При этом мать её имела своеобразные взгляды на семейную жизнь.

Она искренне считала, что замуж уроженка Рогула должна выходить за своего, а вот детей рожать от того мужика, при виде которого мокнет промежность и там все горит.

Несмотря на то, что мать её была лживая и циничная, у неё было одно несомненное достоинство — самой себе она никогда не врала. И хотя на женских посиделках со своими товарками постоянно ханжески сетовала, что мол, не повезло ей выйти за истинного рогула, пришлось пойти за гардарца, Галла знала — маманя её врет не краснея. Ибо та сама неоднократно признавалась — ей повезло выйти за того, от кого хотелось родить. Еще бы — отец Галлы, красивый и умный гаррдарец, ни в какое сравнение не шел с мужьями маминых подружек, дебиловатыми мужланами с отъетыми брюхами. И Галла скорее была похожа на гардаррку, нежели на рогулиху.

— Ты пойми, цветочек мой, — говорила ей мать — мы, бабы, хоть и любим статус, и хотим, чтобы мужчина наш его имел в обществе, все же живем инстинктами и чувствами. А чувство — оно никогда не подведет, и если смотришь на мужика и чувствуешь, что хочешь оказаться под ним — не иди против этого чувства.

— Ты и с папой так же поступаешь? — спрашивала тогда Галла.

— Конечно! — мать смеялась, довольная собой — ты думаешь, Ворн просто так моим стал? Да мне всех моих подружек пришлось подставить, чтобы его заполучить! Да-да, тех, с кем до сих пор собираюсь на посиделки. Когда нам сказали, что есть перспективный мужик, и показали его, все как одна захотели за него выскочить. Это сейчас мы мило щебечем под «кеффу», а тогда глаза друг дружке готовы были выцарапать. Нет, что ни говори, мне повезло. Ворн ни разу не ударил меня за все годы, а подружки мои регулярно «фонарями» под глазами дорогу себе освещали. А какой он мужик в постели!!! — маменька всегда при этом мечтательно закатывала глаза.

Сегодня мать тайно дала ей свой кредитный жетон, и Галла вышла из дома, не зная чем заняться.

…

Ей вдруг захотелось острых ощущений. Виртуальные шоу ей поднадоели, нужно было найти что-то новое, и Галла вспомнила про «дикаря». На инстинктах она направила ховер на свалку, туда, куда еще месяц назад побоялась бы ехать.

Вот последний ряд полей. Галле стало немножко не по себе, но она подъехала к производственному комплексу и стала наблюдать.

«Дикарь» ловко оперировал процессом, стоя к ней в полоборота, и Галла залюбовалась его четкими и отлаженными движениями. Рядом с соседним комплексом уже было рекультивировано небольшое поле, зеленеющее травкой. А потом вдруг «дикарь» обернулся и посмотрел на неё. И Галла пропала. Этот взгляд серых глаз с глубоким, пронзительным взглядом, коротко стриженая голова, слегка покрытая будто паутиной легкой сединой, крепкое, сухощавое, но при этом жилистое тело. У Галлы произошло то, о чем ей так часто говорила мать — внизу у неё все горело, тело просило продолжения рода.

…

Сашка как обычно в первую половину дня работал на комплексе по переработке органики. Краем уха он слышал, как вроде подъехал ховер. Странно. Мита слишком рано сегодня приехала, подумал он, повернувшись. Но это была не Мита. Около комплекса стояла девица в легкой накидке, и внимательно смотрела на него. Сашка сразу узнал её — рыжая, та самая «лиса», которую тогда тут на помойке корячили трое «мишек». Видимо, это и есть та самая младшая дочка Ворна. Угрозы она не представляла, интереса, кстати, тоже, и Сашка отвернулся и продолжил работать. План ему никто не отменял.

…

Реакция «дикого» удивила Галлу. Она всегда знала, что она красивая, все дружки ей это всегда говорили, и предпочитали чаще всего именно её, а не подружку, черноволосую Фану. Неужели она не заинтересовала «дикого»? В душе Галлы загорелся азарт — она должна во что бы то ни стало получить его. Галла решилась и подошла к «дикому» почти вплотную.

…

Девица не ушла, а наоборот, подошла к Сашке сзади:

— «Дикий»! — услышал он её голос — Я тебе совсем не интересна?

— Нет — коротко ответил Сашка, повернувшись к нахалке.

— А вот так? — и девица словно отработанным движением скинула вниз накидку, оставшись перед Сашкой абсолютно голой.

Несколько месяцев назад Сашка, наверное, оценил бы по достоинству её прелести — а прелести были, и еще какие. Фигурка, груди 4-го размера, симпатичная мордашка. Но сейчас он смотрел на стоящее перед ним тело и просто смеялся.

— Ты что! — с каким-то испугом смотрела на него девица — Я тебе не нравлюсь?!! Да я всем мужикам тут в окрестности нравлюсь!!! — чуть ли не плача крикнула она.

— Ну вот и иди ко всем окрестным мужикам. — Продолжал смеяться Сашка — Они пусть и оценивают твои прелести.

Девица стояла как пораженная молнией.

— А может, ты из этих, что мальчиков любят? — злобно спросила она. Видимо, для девицы это была как последняя соломинка, на которой держалась её самооценка, чтобы не рухнуть в пропасть.

— Нет, — Сашка продолжал улыбаться, — я не по этой части. Но в чем то ты права.

— И…в чем же? — девица задала вопрос, чувствуя, что ответ окончательно добьет её.

— Я — люблю! — Сашка в этот момент чуть сам в мечты не улетел — Девушку. Самую лучшую на свете! И никакая прошмондовка, трясущая передо мной сиськами, не стоит и её мизинца.

С этими словами Сашка отвернулся и продолжил работу, а девица стояла и плакала. Всхлипывая, она подняла и одела накидку и направилась к своему ховеру. Но сев на него, вытерла слезы, и уезжая, крикнула:

— Ты все равно будешь моим, Аш! Ты слышишь? Я всегда добиваюсь своего! Ты никуда не денешься. И отымеешь еще меня! — Сашкин смех провожал её в обратный путь.

…

Галла летела на ховере домой, слезы лились из её глаз, попадая на уголки рта и обжигая язык горьким привкусом. Её так в жизни никто не унижал. Ею побрезговали, предпочтя другую. Другая… в этот момент Галла готова была разорвать на части неизвестную ей соперницу. А приз за победу того стоил. У Галлы сердце заныло, как она представила Аша с другой женщиной. Все её дружки вдруг показались ей в этот момент такими ничтожествами! Да они были такими по сравнению с её Ашем. Надо же, она уже считает, что Аш — её. Нет, за него надо еще побороться, думала Галла, заходя в дом и вытирая слезы. Вначале она узнает, кто та, что посягнула на её мужчину. А потом она с ней разберется.

…

Ближе к обеду, как обычно, к Сашке приехала Мита. Они ели «пиццу», и Сашка, смеясь, рассказал ей, как к нему приезжала сестра Миты. Мите почему-то стало не смешно.

— Ты точно уверен, что это была Галла?

— Ну, она не представилась, решив, что демонстрация своих прелестей гораздо важнее, чем её имя.

— И ты точно её отослал?

— Да. А знаешь, что я ей сказал? — Сашка снова утонул в океане глаз Миты — Что я люблю другую. Я люблю тебя, Мита!

— И я тебя Аш, — просто ответила Мита, и заплакала.

— Мита, девочка моя, — Сашка сам чуть не заплакал от счастья. — я, конечно понимаю, что я никто тут на Тавре, но все же хочу спросить. Ты согласна стать…

— Аш, — Мита перебила его — Я согласна. Стать твоей женой.

Сашка поцеловал её. В этот момент вихрь мыслей унес его снова в мечты

— Мита, любимая, у меня скоро кончится контракт, и мы с тобой убежим! Твой отец нас никогда не достанет.

— Давай убежим — горячо зашептала Мита. — Поедем в Гардарру?

— Да! Я думаю, на Куявии или Алладьеге вполне смогу устроиться инженером на местную верфь. Нам хватит моей зарплаты на хороший домик и достойную жизнь.

Мита заплакала еще сильнее.

— Аш, помоги нам Создатель, мы убежим! Я ни дня не хочу оставаться в отцовском доме…

— Эти месяцы нам надо просто продержаться. И мы выберемся отсюда. У меня к тому времени будут средства, и нам не придется жить впроголодь. Я и так сейчас неплохо зарабатываю, но пока кредиты тратятся — я лицензирую базы. Держись, девочка! Мы столько испытали, что просто обязаны получить свой кусочек счастья.

Они расстались сегодня заплаканные, счастливые и окрыленные надежной.