С высоты хлынул поток густого басового звука, клубясь и нарастая. Он опахнул белое зимнее небо, набрал силы и заполнил все пространство, окутывая высокие корпуса, город, весь мир. Заводской гудок.
Навстречу группе токарей ремесленного училища № 2 рванулся горячий воздух цеха. Затихал шум станков ночной смены.
Рабочие, с перебегающими улыбками, иные недоверчиво, другие серьезно смотрели на тоненькие стройные фигурки в новых зеленых спецовках, чеканным шагом входящие в цех.
Ребята по команде мастера сняли сбои фуражки и гимнастерки, оставшись в одинаковых серых рубашечках, и разместились у станков.
Саша увидел, как завуч Сергей Данилович Зарубин в сияющей глубине цеха остановился с каким-то маленьким, полным человеком в серой толстовке и что-то стал говорить, показывая рукой в сторону группы.
«Сейчас подойдет, надо будет поздороваться, - подумал Саша, робея. - Кто это - директор? Начальник цеха?»
Но человек в серой толстовке вперевалку побежал в глубину цеха. Сергей Данилович вернулся и стал издали наблюдать за работой группы.
Станкостроительный завод имени Кирова был оборудован по последнему слову техники. Это был городок с высокими светлыми зданиями цехов, заполненных первоклассными станками.
Рождение станков, совершавшееся за высокой кирпичной стеной, на расстоянии одного квартала от училища, давно уже занимало мысли ребят. Но они и мечтать не решались, чтобы работать здесь.
Сегодня утром мастер Евгений Матвеевич Хрусталев сам пришел будить ребят. Это было необычно, всегда перед сменой будил поммастера Тихон Тимко.
Хрусталев, сам не так давно вышедший из учеников этого же училища, высокий, белокурый, всегда подтянутый и строгий - его побаивались ребята - показался Саше торжественным и взволнованным. Он велел ребятам хорошенько промыть лица, шеи и уши, надеть новенькие спецовки и постарательней пройтись щеткой по башмакам.
- Что уж право, Евгений Матвеевич! У меня уши болят. Не буду я мыть, - плачущим голосом заявил Гога Семячкин, страдавший нелюбовью к чистоте.
Видя такое сопротивление, Хрусталев засучил рукава и сам выскреб у Семячкина из ушей всю скопившуюся грязь.
Ребята выстроились и с любопытством переглянулись. По рядам несся запах мыла, а новые спецовки шуршали и пахло от них клюквенным киселем, как пахнут новые материи.
- Смирно! - скомандовал похорошевший и нарядный поммастера Тихон Тимко, окинув быстрым взглядом из-под своих сросшихся на переносье бровей, замерших в ожидании ребят. - Шагом марш!
Все вышли строем из ворот училища. И вот через какие-нибудь пять минут они уже оказались в новом мире, в мире завода, о котором было столько разговоров и мечтаний.
Запустили станки. Хрусталев наладил каждому ученику резцы, отрегулировал ход станка.
С невольной внутренней дрожью, не смея поднять глаза на незнакомый цех, залитый белым светом, ребята приступили к работе.
Саша получил от механика цеха свой инструмент дежурного электрика и пошел по цеху знакомиться с оборудованием,
«Да-а, это завод! - с восторгом сказал себе Саша, осматривая строй мощных станков ДИП-300. - Вот они. великаны!»
На небольшом станкоремонтном заводе, где сначала работала группа, был только один такой станок. А двухстоечного карусельного, перед которым с любопытством остановился Саша, совсем не было. Станкоремонтный завод сам отдавал вытачивать крупные детали на станкостроительный имени Кирова. А теперь Саша находился в самом центре жизни, среди чудес техники.
Саша Бойцов взглянул на ребят и увидел на их лицах отражение той же гордости, какую испытывал сам.
- Разберешься? - спросил Сергей Данилович, своей стремительной, легкой походкой незаметно приблизившийся к Саше, который разглядывал распределительный щит, откуда шли разветвления главного кабеля.
- Разберусь, - сдержанно ответил Саша, чувствуя, что может быть, теперь именно наступило для него время показать себя н Сергею Даниловичу и всем.
Наверное каждый из ребят думал так же.
Гога Семячкин, ухитрившийся через полчаса работы дочерна измазать машинным маслом щеки и нос, вспотевший и красный, стоял над своим станком, впиваясь глазами в кудрявую серебристую стружку. Он мерно поливал эмульсию на резец, отстраняя стружку, припускал и стопорил станок и временами быстро озирался, уверенный, что именно он центр всеобщего внимания.
Хрусталев заметил нервное настроение ребят, но делал вид, что ему ничего неизвестно.
Работавшие рядом с выделенной для ремесленников площадкой кадровые рабочие украдкой посматривали на учеников и, молча переглядываясь между собой, одобрительно улыбались.