Пленных отправляли в Сингапур на старом грузовом судне.

На рассвете узникам было приказано собраться на площадке в последний раз. Но один из них, 81А-Медан, остался привязанным в британском бараке. Благодаря службе на торговом судне Фрэнк прекрасно вязал морские узлы. Привязывая Джуди, он использовал бегущий узел: его можно было легко ослабить. Узел был готов, он дал команду собаке «Сидеть!» и ушел, чтобы присоединиться к общему построению.

За неделю «правления» капитана Нисси больных и умирающих прибавилось: на построении было уже целых два ряда носилок. Одному Богу известно, как пленные вообще выносили эти жестокие порядки. Лес Сирл, Джок Девани и другие верные друзья поддерживали план Фрэнка по спасению Джуди, и каждому из них была отведена определенная роль. Они напряженно ждали, пока конвоиры пересчитают узников, а потом проверят «багаж» каждого.

В этот решающий момент у Фрэнка был с собой довольно объемный мешок, хотя, по правде говоря, он взял с собой минимум из того, что мог. Внутри лежало старое одеяло — именно оно придавало мешку соответствующую форму. Тот казался стороннему наблюдателю просто набитым. Конвоиры остались довольны проверкой и доложили капитану Нисси, что все в порядке.

Капитан отдал приказ отправляться в путь.

В последний раз для этих пленных открылись ворота лагеря. Первыми на импровизированных носилках торопливо несли раненых из госпиталя. Они напоминали скелеты, обтянутые кожей, их будто проносили в ворота, распахнутые для них самой смертью. Все они были некогда сильными и здоровыми мужчинами. Часть из них была замучена адским трудом, другие — тропическими болезнями, некоторые — голодом.

Те, кто еще стояли на ногах, несмотря на то что условия жизни в Глогоре были далеки от нормальных, наблюдали за этой процессией в мрачной тишине. Пока люди были заняты на тяжелых работах, у них не хватало сил заглядывать в хижину, где располагался госпиталь. Однако сейчас все стало понятно. Мужчины кусали губы и сжимали кулаки, чтобы подавить в себе желание воздать по заслугам тому, кто сделал это с людьми. Но если кто-нибудь попытался бы возразить, то немедленно был бы убит или отправлен в Кемпей-тай, что было значительно хуже смерти.

Кемпей-тай — это японский эквивалент гестапо. Среди участников процессии были такие, кто побывал в его лапах. В основном это были голландские офицеры, которых допрашивали и пытали немыслимыми способами, стремясь выведать тайную военную информацию. Они возвращались в Глогор уже искалеченными, причем не только физически, но и психически, что гораздо страшнее. Они спотыкались на ходу, словно зомби, потерявшиеся в этом безумном мире.

Когда колонна двинулась, Фрэнк занял место в самом конце, в числе тех, кто был в состоянии идти. В тот момент, когда они «проползали» через ворота, Фрэнк слабо свистнул: так он подал сигнал Джуди присоединиться к ним. Пока колонна продвигалась к железнодорожной станции (они должны были добираться до моря поездом), он искал собаку глазами, но ее нигде не было.

Фрэнк заволновался: он подумал, что завязал узел слишком туго. Но что он мог сделать? Можно было ринуться назад к ней, но тогда обнаружили бы и его, и Джуди. Вопросов было бы не избежать. Поэтому он просто шел в шеренге к поезду, но его глаза везде высматривали Джуди.

И вот наконец он заметил ее — влажный черный нос, пара искрящихся глаз — это все, что было видно… под вагоном поезда. Он опустился на одно колено, и группа мужчин сразу обступила его, намереваясь скрыть происходящее от посторонних глаз. Фрэнк выкинул из мешка одеяло, поманил Джуди из укрытия и предложил ей запрыгнуть в пустой мешок.

Одеяло было уложено сверху, чтобы получше скрыть собаку. Фрэнк забросил мешок на плечо и побрел к своему составу. Теперь, когда Джуди была спрятана, путешествие казалось более приятным. Британские и австралийские пленные радовались отъезду из Глогора, но, конечно же, их будущее было неопределенным. А вот для голландских узников этот тревожный отъезд был скорее пыткой. Минуя семейный лагерь, они не скрывали слез и судорожно махали в окно платками.

Состав уже подбирался к гавани, сильно трясясь и скрипя при торможении. Пришло время проверить реальность плана Фрэнка. Он достал Джуди из мешка, и она тут же помчалась что есть силы в укрытие под вагонами, чтобы успеть до остановки поезда.

Мужчины были построены по рангам, так как японцы вновь устроили проверку, чтобы убедиться, что никто не везет ничего запрещенного. Узники рассматривали стоящий перед ними корабль с некоторым волнением. Название корабля «Van Waerwijck» было закрашено и заменено на японское — «Harukiku Maru». Высокая серая палуба была заметно источена ржавчиной и покрыта пылью.

Голландское судно «Van Waerwijck» было построено в 1910 году как пассажирский теплоход, но с начала войны Голландский Королевский флот стал использовать его для своих нужд, а потом потерял в районе Танджун Приок, пытаясь предотвратить вторжение японцев на остров Ява. Когда японцы победоносно высадились на острове, они забрали корабль, отремонтировали его и оставили себе в качестве транспортного судна. Это был самый большой корабль, который пленные когда-либо видели в порту Белаван.

Казалось, что подсчет узников и досмотр их вещей будут длиться вечно. Когда мешок Фрэнка был досмотрен, он вновь свистнул. Джуди успешно выпрыгнула из укрытия и слилась с человеческой толпой, ища Фрэнка.

Ее тяжело было заметить окружающим — так быстро она сновала между ними. Не теряя ни секунды, Фрэнк вновь раскрыл мешок — и уже через мгновение Джуди сидела в нем на плече друга. Все шло хорошо. Мужчины начали двигаться в сторону главной палубы судна «Van Waerwijck». Пленные были разделены на две группы: офицеры и раненые двигались впереди, остальные за ними.

Около семисот пленных собралось на пристани для погрузки. Процесс мог занять уйму времени, особенно если учесть наличие большого количества раненых. Пот лился с людей градом под полуденным солнцем, беспощадно палящим с безоблачного суматранского неба. Фрэнк чувствовал слабость в руках, но ни один мускул не дрогнул на его лице, несмотря на то что мешок был увесистым.

Вдруг Фрэнк почувствовал чужое касание: высокий австралиец пытался что-то водрузить ему на голову. Это была широкополая австралийская шляпа.

— Если я упаду, кто-нибудь меня подхватит, — весело бормотал тот, — но если упадешь ты, друг, тебе придется самому позаботиться о себе и твоей собаке.

Совершенно неожиданно прямо перед Фрэнком возник Нисси. Некоторое время он разглядывал огромную шляпу на голове пленного. Перед мысленным взором британца прямо-таки материализовались темные мысли японского капитана, которые легко угадывались по его жестоким глазам. Капитан Нисси видел Джуди привязанной в Медане. Он проверял мешок Фрэнка перед отправлением и по прибытии. По-видимому, собака осталась там, где было приказано.

— Ino wa arimasen deshita? (Собаки с тобой нет?) — грозно спросил он.

— Ino wa arimasen deshita… — ответил Фрэнк с грустью.

Ему удалось сыграть расстройство и печаль, якобы вызванные отсутствием его преданной подруги, а между тем мешок все сильнее оттягивал его костлявое плечо. Фрэнку казалось, что он слышит собачье дыхание.

— Ino wa arimasen deshita! — повторил капитан Нисси, и на его лице появилась триумфальная улыбка.

Быстро кивнув, он удалился. Колени Фрэнка тряслись, он с облегчением поставил мешок на трап, радуясь, что можно наконец отдохнуть от своей ноши. Кто-то толкнул его, и он перемахнул через несколько ступеней к трюму. Никаких спасательных жилетов узникам не полагалось. Жилеты были заперты в шкафчиках на верхней палубе, неподалеку от спасательных шлюпок.

Фрэнк с мешком за плечами присоединился к остальной массе тел в темноте нижней палубы. Уже будучи в трюме, он обнаружил, что место переоборудовано под тюрьму. Неровные доски устилали пол и делили помещение на два этажа. Лестница первого этажа утопала в темноте второго.

Условия здесь были совершенно невыносимыми. Высота составляла всего четыре фута — на нижнем уровне нельзя было даже выпрямиться. Кроме того, народу набилось столько, что лечь тоже не представлялось возможным. Поэтому всем пришлось сидеть на корточках, расположившись рядами. Фрэнк нашел себе место на верхнем уровне. Здесь было немного лучше благодаря наличию бойниц. Во время движения корабля сюда должен был поступать хоть какой-то воздух.

Фрэнк сидел с Лесом Сирлом, Джоком Девани и другими, прислонившись спиной к стальной балке. Стало довольно жарко. Сверху, разрезая темноту трюма, через люк проникал слабый луч света. Но вскоре и люк был закрыт гигантской плитой, изолировав их от всего мира. Узники сидели впотьмах в лужах из собственного пота.

Когда люк закрылся, Фрэнк подумал, что пришло время выпустить Джуди. Ее голова высунулась из мешка, язык свисал. Тяжело дыша, она осматривала новую обстановку. Немного погодя Фрэнк достал ее и напоил водой, взятой еще из лагеря. Они приготовились к нелегкому путешествию в Сингапур.

Была уже вторая половина дня, когда «Van Waerwijck» отшвартовался и выскользнул из гавани. Как только он вышел в открытое море, вокруг выстроился конвой из двух танкеров, грузового корабля и пары японских патрульных корветов — для охраны. Мерный плеск волн убаюкивал, людей клонило в сон, но он оказывался прерывистым и беспокойным. В этом маленьком помещении не хватало места, чтобы лечь, а о том, чтобы размяться, не могло быть и речи.

Лес Сирл безрезультатно пытался вытянуть ноги. Пришлось свернуться калачиком вокруг балки, с обратной стороны которой лежал уже другой пленный. Что касается Джуди, то, несмотря на ужасные условия, она выглядела вполне счастливой. Она была с Фрэнком и своей большой семьей, своими друзьями; она избежала участи, которая была уготована ей капитаном Нисси.

Когда начало смеркаться, корабль остановился и бросил якорь. Двигатели заглушили, однако жар от них не давал покоя еще всю ночь. С рассветом «Van Waerwijck» снова отправился в путь. Было 26 июня 1944 года, и этот день навсегда останется в памяти всех, кто был на борту.

После очередных жалоб пленным разрешили небольшую прогулку. Узников группами выводили подышать свежим воздухом на двадцать минут. Но, разумеется, пленному 81А-Медан не удалось воспользоваться этим. Джуди, как безбилетный пассажир, должна была оставаться в темном трюме, чтобы не быть обнаруженной.

Вниз постоянно подавались ведра горячей воды, поэтому узники имели возможность заваривать себе чай. Но обезвоживание в результате повышенного потоотделения происходило быстрее, чем пополнение в организме баланса жидкости. К полудню яростное солнце достигло зенита. Зловещая тишина воцарилась на корабле. Пленные молча страдали: казалось жара расплавляла мозг. Тишину нарушали лишь больные малярией и дизентерией — их стоны и исступленный бред периодически слышались то тут, то там.

Забившись в угол, Джуди молчаливо наблюдала за всем этим. Даже здесь ее присутствие поднимало моральный дух пленных. Сам факт того, что она по-прежнему среди них, доказывал, как она важна в их борьбе с японцами. Она была символом их стоического сопротивления и выживания, которое оказалось возможным, несмотря на все происходящее.

Напротив Джуди в трюме сидел молодой сержант британской армии Питер Хартли. Он отличился в битве за Сингапур и отказался сдаться в плен, хотя был получен соответствующий приказ от командования. Он украл лодку с причала и по реке Индрагири совершил точно такое же путешествие, как и команда Джуди.

Он достиг захваченного порта в тот же момент, что и Джуди со своими компаньонами, поэтому также упустил возможность спастись на корабле союзников и оказался в Глогоре.

Он был истово верующим христианином еще до начала войны, и однажды британский священник в лагере попросил его помочь в проведении ритуала похорон. Вскоре святой отец заболел и скоропостижно скончался, а Хартли не успел как следует всему научиться.

У него не было опыта проведения религиозной службы и благословения, однако он заместил умершего священника в Глогоре, выполняя свою работу безукоризненно. Сейчас, сидя в душном трюме некогда голландского судна, он всю дорогу наблюдал за бело-коричневой собакой, поражаясь истории ее жизни. В Глогоре все знали о цепочке ее приключений: на патрульном корабле, в Сингапуре и во время плена в Глогоре. Воспоминания о ее подвигах усиливали их уверенность в необходимости пребывания Джуди с ними.

Она была здесь, на борту, чем-то вроде контрабанды, подвергая всех риску. Но главное — они все еще были вместе. Хартли благодарил Бога, что тот позволил собаке остаться незамеченной. Ее присутствие на адском корабле успокаивало. Хартли смотрел и смотрел на нее. Джуди положила голову между передними лапами и отдыхала. Постепенно ее глаза закрылись, жара притупила чувства, движения корабля укачали ее — она заснула.

Но ни людям, ни собаке не суждено было отдохнуть.

В водах восточной Суматры 26 июня было спокойно и солнечно. «Van Waerwijck» находился на пути к Сингапуру. Никто на корабле не подозревал, что их координаты засекла британская подводная лодка.

Первым, что заметил капитан подводной лодки «Truculent» Роберт Александер, было перышко дыма на горизонте. Через минуту он увидел воздушное судно, кружащее над дымком — скорее всего, это был самолет сопровождения. Капитан приблизился на расстояние три с половиной тысячи ярдов, откуда четко можно было рассмотреть в перископ вражеские корабли. Британский командующий понимал, что наткнулся на японский конвой. Осмотрев все цели от начала до конца, он обратил внимание на двухмачтовый пароход, из трубы которого вился черный дым. Он представлялся ему самой заманчивой целью. Не зная о том, что на борту парохода находятся сотни пленных британских солдат, командир Александер выпустил четыре торпеды и опустился на глубину пятьдесят футов.

В это время Леса Сирла вызвали на палубу. У него появился шанс вдохнуть свежего воздуха. Хотя на самом деле его вызвали чистить туалеты — не очень радостное занятие, — он почувствовал потрясающее облегчение после сидения там, внизу. На пути к туалетам шестое чувство заставило его взглянуть на море. Он похолодел. Прямо под водной поверхностью протянулись неистовые пенистые хвосты торпед. Он не мог ошибиться. Все четыре торпеды неслись прямо на них!

Лес, не успев до конца осознать это и остолбенев от шока, заорал:

— Торпеды! Торпеды со стороны порта!

Его крик прозвучал слишком поздно, чтобы можно было успеть предпринять какой-либо маневр. Несколько мгновений спустя первая торпеда ударила в корпус «Van Waerwijck». Она вонзилась с тыльной стороны трюма, смежной с хранилищем угля. Все, кто был в этот момент на палубе, сразу поняли, что произошло, и некоторые успели выпрыгнуть за борт. Но те, кто находились внизу, услышали только глухой стук и ощутили содрогание судна. Они никак не могли осознать, что корабль атакован.

Лес бежал вдоль палубы, чтобы предупредить их, как вдруг вторая торпеда ударила в корабль впереди него. Снаряд угодил как раз в то место, которое было набито, как сардинами, сотнями пленных. Взрыв был таким мощным, что растрощил палубу, подбросив в воздух нескольких японских конвоиров. Морская вода полилась через разлом в обшивке.

«Van Waerwijck» со скрежетом начал крениться на одну сторону. Перегородка в трюме, отделявшая пленных от угольного склада, разрушилась. Уголь загорелся, в воздухе появились клубы черного как ночь дыма. Началась страшная давка: все хотели как можно быстрее выбраться по лестнице к спасительному воздуху. На верхней палубе капитан во весь голос возносил молитвы Деве Марии и Всемогущему Отцу, пытаясь открыть шкафчики, чтобы достать спасательные жилеты и раздать их тем, кто находился на борту тонущего судна.

Корабль накренился — посыпались бочки, ящики, доски, привалив собой тех, кто пытался выбраться наружу. Уже уходил под воду хвост корабля, и вода поглотила первых жертв трагедии. В тыльной части трюма царила настоящая паника. Люди карабкались друг на друга, чтобы побыстрее достичь лестничного пролета. Судно продолжало крениться, а деревянные платформы-перекрытия разъединялись и обваливались, удерживая в плену и без того пленных людей.

Морская вода образовывала водовороты и бурлила, и люди боролись за право спастись. Лес Сирл через отверстие люка вглядывался в груды покореженного металла, обломки и морскую воду в поисках Джока Девани, Фрэнка, Джуди и других. Он помог выбраться всем тем, кто тянулся к нему снизу, пытаясь покинуть этот гигантский стальной гроб.

Но Джока, Фрэнка и Джуди нигде не было видно.

После взрыва первой торпеды Питер Хартли, исполнявший в Глогоре обязанности священника, сразу проснулся. Он поднялся на ноги, пытаясь понять, что происходит и почему в трюме паника. В это время корабля достигла вторая торпеда. Через мгновение темноту вокруг заполнили звуки: шум воды, треск деревянных перекрытий, крики людей, погребенных под завалами, звуки корабельных сирен. Пол раскачивался словно при землетрясении.

Где-то высоко над головой он увидел отверстие люка, вокруг которого отчаянно толпились люди. Лестница была заполнена. Этим маршрутом он точно выбраться не смог бы. Хартли начал взбираться на сваленные в кучу ящики. Достигнув верхней точки, он добрался бы до люка.

На секунду он отвлекся и взглянул на то место, где несколько минут назад, положив голову на передние лапы и прикрыв глаза, спокойно лежала Джуди. Она все еще была здесь, с ними, но теперь ее глаза были поразительно красноречивы. Фрэнк Уильямс пытался протолкнуть ее через отверстие бойницы. Во время взрыва Джуди как раз было примостилась у ног Фрэнка. Он понимал, что глупо идти на лестницу, повернулся к ближайшей бойнице и попытался ее расширить.

Доверяя ему во всем, собака позволила Фрэнку просунуть ее голову и лапы в увеличившееся отверстие. В этот момент корабль начал окончательно заваливаться. Собака повернула голову, ища глазами Фрэнка: ей казалось, что он последует за ней.

Но вместо этого он сказал ей всего несколько слов:

— Ты должна выбраться, старушка! Давай, плыви!

Затем он вытолкнул ее наружу, и Джуди из Сассекса оказалась в море.