Во время их длительного возвращения в Великобританию о Джуди заботились несколько верных друзей, бывшие военнопленные и другие. Особенно помог член команды корабля, работавший на камбузе. Страстный любитель собак, он кормил ее собственноручно приготовленной едой. Но испытания Фрэнка и собаки еще не окончились.

Когда корабль пришвартовался в Ливерпуле, Джуди предстояло прожить шесть месяцев отдельно от Фрэнка из-за суровых правил карантина в Британии. Конечно, Джуди была растеряна и расстроена тем, что ее оторвали от «семьи» и поместили в Хекбриджский питомник для прохождения карантина. Но последующая встреча была от этого только слаще.

Воссоединение бывшего военнопленного с собакой, которая стала объектом национальной гордости, было освещено средствами массовой информации и отпраздновано в армейском духе. Джуди была вызволена из Хекбриджского питомника и радостно встречена ожидающей ее публикой. Когда треск фотовспышек прекратился, выдающаяся собака-военнопленный, выжившая во время строительства адской железной дороги на Суматре, была поднята толпой на руки. В честь дня Победы Джуди даже дала «интервью» на канале «BBC»: в радиоэфире ее лай слушали по всей стране. И никто, похоже, не жаловался, что не может понять ее слов.

Джуди посетила Лондон и была внесена в списки Ассоциации вернувшихся военнопленных как единственный ее четвероногий представитель. Вместе с тремя другими собаками, отличившимися на войне («Звезды войны и военных действий») Джуди также представили на стадионе «Уэмбли». Она стала официальным талисманом Военно-Воздушных Сил Британии и получила форму летчика, украшенную значком ВВС. Фрэнк Уильямс был награжден Белым Крестом Святого Эгидия — высочайшей наградой, вручающейся за защиту животных. Джуди же получила медаль Марии Дикин.

В прессе стали появляться статьи с заголовками вроде таких: «Джуди, спасительница жизней, получает медаль и пожизненную пенсию». Она также получила солидный грант от благотворительной организации «Tailwagger Club», поэтому теперь могла наслаждаться мирной жизнью до конца жизни. Фрэнк и Джуди, на груди которой гордо поблескивала медаль, посещали школы, детские больницы и другие организации и мероприятия. Народ Великобритании признал четвероногого питомца героем войны.

На полученной Джуди медали есть такие слова: «За проявленное мужество и стойкость в японском плену, которые позволили поддерживать моральный дух среди военнопленных, а также за спасение множества жизней благодаря уму и наблюдательности».

Спасение жизней благодаря уму и наблюдательности — это про нее. Она заслужила эту медаль, так как на своем долгом и тернистом пути действительно спасла очень много жизней — как солдатских, так и гражданских.

Злосчастная дорога все-таки была проложена через суматранские джунгли, что сопровождалось ужасающим количеством человеческих жертв. Ее строительство было окончено в тот самый день, когда капитулировала Япония. Ситуация на войне привела к тому, что японские надзиратели начали форсировать прокладку дороги, несмотря на свое неминуемое поражение. Те исследования, которые я проводил, лишний раз доказывают, что строительство было бессмысленным и неоправданно жестоким. Целью его являлось не ударить лицом в грязь, что было очень важно для Японии в то время. В последние несколько недель безумного и жестокого обращения с узниками на строительстве были погублены тысячи жизней военнопленных союзных войск и индонезийцев, что, несомненно, заслуживает осуждения.

Железная дорога, закончена она была или нет, никогда не послужила бы японцам. Сколько бы надзиратели ни мучили людей, те все равно старались разрушить все, что строилось. Некоторые осуждают атомную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки. Однако не стоит забывать следующее: без использования атомного оружия нечеловеческое содержание в лагере военнопленных союзных войск и местных жителей продолжалось бы гораздо дольше и повлекло бы за собой еще большее количество жертв. Впоследствии, когда уцелевшие документы были обнародованы, стало известно, что японские надзиратели получили приказ умертвить всех военнопленных, потому что те якобы «угрожают императору».

Во многих лагерях вдоль транссуматранской железной дороги пленным было приказано рыть траншеи, которые впоследствии должны были стать не чем иным, как их братской могилой. Предчувствуя возможное вторжение союзных войск в Японию, японцы готовились уничтожить всех военнопленных. Бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки, вынудили Японию капитулировать. Нельзя забывать, что иначе нечеловеческие страдания военнопленных могли продолжаться еще дольше и привели бы к появлению еще большего количества жертв.

Что касается железной дороги, то ее бесполезность была доказана уже в первые месяцы после окончания войны. Она никогда не использовалась. После выдворения побежденных японцев ни один локомотив не проследовал по ней. Через год после окончания японской оккупации многие ее участки были попросту смыты в сезон дождей, рельсы разошлись в местах стыков и были сданы на металлолом.

В 1951 году власти Индонезии распорядились провести инспекцию железной дороги, вернее, того, что от нее осталось — от Паканбару до Моеара. Заключение указывало на ценность лишь одного участка — от Паканбару до Логана (первые сто километров). Именно этот участок давал японцам доступ к угольным месторождениям в Сапо и Каро, которые они так хотели использовать в военных целях.

Но этому не суждено было сбыться. Сегодня большинство индонезийцев даже не помнят, что эта железная дорога когда-либо существовала. Они понятия не имеют, откуда в джунглях взялись ржавые корпуса локомотивов, которые деревенские дети используют для тренировок в скалолазании. Практически все следы железной дороги, которая унесла столько жизней, исчезли с лица земли.

Джунгли поглотили их вместе с костями тех, кто погиб на строительстве.

При изучении этого отрезка истории часто забывают об одном факте — гибели колоссального количества ромушей, местных жителей, которые наряду с узниками участвовали в строительстве. Точное количество жертв мы никогда не узнаем, но здесь погибло порядка семисот британских, голландских, американских, австралийских и других военнопленных и более восьмидесяти тысяч (!) индонезийцев. Эта цифра не включает восемнадцать сотен военнопленных, затонувших в результате крушения кораблей «Van Waerwijck» и «Junyo Maru», которые были торпедированы около побережья Суматры.

Все жертвы оказались абсолютно напрасны.

Старшина Уайт — моряк, который спас Джуди из «плена» на подбитом и затонувшем «Кузнечике» — совершил успешный побег. Он и его товарищи провели несколько недель в маленькой лодке, плывя в Индию без малейших средств навигации, ориентируясь только по звездам. Однако они попали к своим, высадившись недалеко от Мадраса. Большинство же спасшихся с «Кузнечика» были схвачены японцами, в том числе и Джуди.

После войны Джуди и Фрэнк провели несколько счастливых лет в родном Портсмуте. Он всегда брал ее с собой в «Стемшоу-отель», где щедро угощал компаньонов легендами о ее подвигах. Но о собственном опыте военнопленного он предпочитал не рассказывать. Единственное, о чем можно было говорить, это о том, сколько жизней спасла Джуди.

— Главная ее заслуга передо мной… Она вернула мне желание жить. Я смотрел в ее утомленные, покрасневшие глаза и спрашивал себя: что будет с ней, если я умру? Мне нужно было продолжать жить и верить, даже если это было все равно, что верить в чудо.

До 1948 года Фрэнк странствовал по Британии. Затем подписал контракт на работу в продуктовой компании Танзании (Восточная Африка). Работал на арахисовой плантации. Джуди, конечно же, отправилась с ним. Таким образом, столько всего пережившие человек и собака вновь отправились за моря.

Новая поездка также сопровождалась приключениями. Здесь, в Танзании, Джуди привела третий и последний выводок щенков. Она оказалась настоящим специалистом по экзотической, дикой жизни Восточной Африки и особенно ловко гоняла бабуинов. Те развлекались, поддразнивая бело-коричневого английского пойнтера, чем немало выводили его из себя.

Но здесь водились и более крупные и опасные животные. Однажды вечером Абдул, слуга Фрэнка, оставил во дворе жестяную бочку, полную воды, которую намеревался использовать следующим утром. Глубокой ночью Фрэнк и Джуди проснулись от того, что кто-то громко глотает воду за окном. Джуди побежала посмотреть и увидела огромное коричневое от грязи животное. Слон, не обращая внимания на лай Джуди, продолжал осушать бочку.

Только когда Фрэнк присоединился к Джуди, чтобы спугнуть слона, животное отошло, видимо, полностью утолив жажду. Собака была возмущена. Она схватила жестяную бочку, которая теперь была значительно легче, и потащила ее в дом. Фрэнк пытался ей объяснить, что в бочке ничего не осталось, однако Джуди не желала его слушать. Когда бочка уже стояла внутри — была в безопасности, — собака погналась за удаляющимся слоном, который скрылся в серебристом лунном свете африканской прерии. Слон ушел, а она свернулась клубочком в дверном проеме и всю ночь время от времени поглядывала на бочку.

Работа Фрэнка на плантации была связана с постоянными командировками по всей Танзании и Восточной Африке. Он всегда старался брать с собой своего верного компаньона — Джуди. Перед одним из полетов он с удивлением обнаружил, что собака весело протиснулась в дорожную клетку, хотя обычно этот процесс сопровождался ее лаем и сопротивлением. Фрэнк удивился, почему на этот раз она садится туда добровольно. После приземления он нашел ответ на свой вопрос. Верхняя часть клетки была приоткрыта достаточно, чтобы Джуди могла просунуть в щель голову, а прямо над ней была подвешена свежая туша. Этот полет запомнился ей неожиданным пиром — бо`льшая часть мяса была съедена.

Привыкшая выживать любой ценой, Джуди (бывший военнопленный) хорошо усвоила урок: если на горизонте появляется еда, надо хватать ее, не задумываясь о последствиях.

В феврале 1950 года, когда Джуди было уже четырнадцать лет, Фрэнк взял ее с собой в рабочую поездку. В это время сильно дождило. После короткого путешествия Фрэнк и его рабочие разбивали лагерь, пока Джуди занималась тем, что всегда делала в таких случаях: бегала повсюду, разведывая, не грозит ли им какая-нибудь опасность.

Поначалу, обнаружив, что Джуди нет, Фрэнк не особо волновался. Но когда прошло уже три часа, а Джуди по-прежнему нигде не было видно, он организовал поиски. Подключились его рабочие: они свистели и звали собаку, но та не возвращалась. Когда начало смеркаться, Фрэнк обеспокоился не на шутку. Вдруг один из его людей, Абдулла, заметил в зарослях следы, которые были похожи на отпечатки лап исчезнувшей собаки.

Абдулла был следопытом, и они с Фрэнком отправились по следам. Фрэнк еще больше заволновался, когда они увидели рядом с собачьими отпечатки лап леопарда. Они прошли долгие мили по узкой тропе и добрались до глухой деревни. Но там собаки никто не видел. Следы словно испарились, как и сама Джуди.

Фрэнк объявил награду в пятьсот шиллингов (поистине огромные деньги для Танзании) за возвращение Джуди и разослал это сообщение по всем окрестным деревням. По истечении трех дней новостей по-прежнему не было. Фрэнк был в отчаянии, когда на четвертый день пришел Абдулла и сказал, что нашел собаку. Фрэнк и Абдулла запрыгнули в джип — дорогу показывал местный житель.

Вождь деревни повел их в хижину. Он открыл дверь, и Фрэнк увидел Джуди. Она выглядела невероятно изможденной: едва могла стоять. При виде Фрэнка собака приподнялась на ноги, помахала хвостом и вновь упала. Ее завернули в одеяло и отвезли домой. Из ее тела удалили сотни клещей, промыли раны и продезинфицировали их. Джуди поела, после чего ей вроде бы стало лучше и она провалилась в глубокий сон. Дни шли, она становилась бодрее, и Фрэнк решил, что все худшее уже позади. Но в ночь на 16 февраля Джуди вдруг начала стонать и скулить. Фрэнк сидел с ней в темноте. Она то и дело просыпалась, продолжая скулить, видимо от боли. К рассвету она не в состоянии была встать и явно чувствовала себя очень плохо.

Фрэнк нес ее по улицам Начингвы в госпиталь, у него на руках она по-прежнему жалобно скулила. Доктор Дженкинс, английский хирург, обнаружил у собаки опухоль молочной железы и немедленно ее прооперировал. Поначалу казалось, что операция прошла хорошо. Однако спустя несколько часов стало понятно, что собака, которая пережила столько опасностей, стала жертвой столбняка.

Она по-прежнему пыталась бороться, ей было больно. Для хирурга было очевидно, что она скоро умрет.

— Позвольте мне прекратить ее муки, Фрэнк, — тихо сказал он.

Тот кивнул в знак согласия. 17 февраля 1950 года в пять часов вечера по танзанийскому времени Джуди не стало.

Ее тело завернули в униформу военно-воздушных сил (та была подарена ей как талисману ВВС) и положили в маленький деревянный гроб. Джуди похоронили неподалеку от их жилища в Начингве. Фрэнк и его рабочие соорудили из белого камня и поставили на могиле памятник с металлической табличкой. На ней написано следующее:

В память о Джуди — обладательнице медали Марии Дикин.

Собака породы английский пойнтер.

Родилась в Шанхае в 1936 году — умерла в феврале 1950 года.

14 февраля 1942 года была ранена во время бомбардировки судна Королевского флота «Кузнечик» и едва не утонула близ островов Лингга.

26 июня 1943 года стала жертвой крушения судна «Van Waerwijck» в Малаккском проливе.

Находилась в японском лагере для военнопленных с марта 1942 года по август 1945 года.

Китай, Цейлон, Ява, Британия, Египет, Бирма, Сингапур, Малайя, Суматра, Восточная Африка.

Вечная память героям!

Краткая библиография

Ambushed Under The Southern Cross — The Making of an American Merchant Marine Officer and His Ensuing Saga of Courage and Survival, Capt. George W. Duffy. An American merchant navy Captain’s memoir of his ship being sunk by a German raider and the Japanese POW camps spread over Java, Singapore and Sumatra that he survived.

Beyond the Bamboo Screen — Scottish Prisoners of War Under the Japanese, Tom McGowran, OBE. A compilation of articles and stories from the Scottish Far East Prisoner of War Association.

Escape to Captivity, Peter Hartley. The story of a young Sergeant in the British Army who refuses to surrender at Singapore, and ends up being captured by the Japanese and imprisoned on Sumatra.

Marines Don’t Hold Their Horses, Ian Skidmore. The story of Colonel Alan Warren, CBE, DSC, who having helped many escape the Japanese via Sumatra ended up as a prisoner of war himself.

Prisoner in Nippon, Ray S. Stubbs. Tells the story of the author’s retreat from Singapore and capture by the Japanese and the years he spent as a prisoner of war.

Prisoners in Java — Accounts by Allied Prisoners of War in the Far East (1942–1945) captured in Java. As the title suggests, the book contains collected articles written by former POWs, compiled by the Java Far East Prisoner of War Club.

Prisoners of War — Australians Under Nippon, Hank Nelson. Stories of the Australian servicemen and women held in Japanese prisoner of war camps.

Spice Island Slaves, Leslie J. Audus. Presents a history of the Japanese prisoner of war camps in Eastern Indonesia during the war years.

Survivors of the Sword — Prisoners of the Japanese 1942—45, Brian MacArthur. Compelling stories from survivors from across the Japanese prisoner of war and slave-labourcamps. An excellent read.

The Animal Victoria Cross — the Dickin Medal, Peter Hawthorne. Compilation of short stories covering the Dickin Medal winners throughout its history. 4386.indd 320 26/02/14 7:30 PM

The Animals’ VC — For Gallantry or Devotion, David Long. Compilation of short stories covering the Dickin Medal winners throughout its history.

The Conjurer on the Kwai: Captivity, slavery and survival as a Far East POW, Peter Fyans. Superb first-hand account of a British POW who used his skills as a magician and conjurer to stay alive in the Japanese labour camps, and to save countless other Allied lives.

The Defining Years of the Dutch East Indies, 1942–1949, edited by Jan A. Krancher. Contains survivors’ accounts of the Japanese invasion of what was then the Dutch East Indies and the incarceration of the European, American and local POWs and their forced labour on the death railway.

The Judy Story, E. Varley. A short but engaging book written with the assistance of some of the Yangtze gunboat crews, telling of Judy’s life and adventures.

The Jungle Journal — Prisoner of the Japanese in Java 1942—45, Frank and Ronald Williams. The story of a young Royal Artillery officer who was held as a Japanese prisoner of war in the Dutch East Indies, as told through his diaries.

The Sumatra Railroad: Final Destination Pakan Baroe, 1943—45, Henk Hovinga. One of the very few books telling the story of the other death railway — the one pushed through the Sumatra jungles by the POWs. Encyclopedic. Definitive.

Unsung Heroes of the Royal Air Force, Les and Pam Stubbs. A useful and informative record of the RAF airmen held as Japanese prisoners of war.

Yangtze River Gunboats 1900—49, Angust Konstam. Short but excellent book about the Yangtze gunboats, including fine photos and illustrations.

Приложение Оригиналы документов

Я решил включить в книгу копии официальных документов, полученных в Национальном архиве, Адмиралтействе, Имперском военном музее и так далее. Надеюсь, они окажутся весьма полезными в попытке пролить свет на некоторые ключевые моменты необычной истории Джуди и ее друзей. Читая их, я постепенно открывал для себя природу дружбы Джуди с людьми на фоне драматических событий военного времени, природу ее бесконечной преданности им.

Каждый документ сопровождается пояснениями автора.

Документ 1

Примечание автора: это отчет о потоплении «Кузнечика», судна, на котором Джуди попала в кораблекрушение во время эвакуации из Сингапура.

Рассказ 7

Примечание — среди потерпевших кораблекрушение, возможно, были офицеры, находившиеся в лагерях на Суматре и в Сиаме.

Военнопленный,

Майл Скул,

Палембанг

№ 9/9/45

4 апреля 1942 года

ЗАЯВЛЕНИЕ МИСТЕРА Х. БАРДЕНА

Восточный банк, Сингапур, корабль «Кузнечик» (водоизм. 800 тонн)

Мы покинули Сингапур в 17.30 13 февраля 1942 года в сопровождении судна «Стрекоза». Около 10:00 14 февраля самолет сбросил на нас бомбу, но промахнулся. В 12:30 две эскадрильи истребителей по 25 самолетов начали бомбардировать нас, налетая волнами. Нас подбили, и машинное отделение начало затапливаться водой. Корабль причалил к маленькому острову архипелага Рио. Запасы и резервы были уничтожены. Весь штат (включая 60–80 гражданских) был высажен на берег. Шкипер (Хоффман) помог доставить нас в Дабо, куда мы прибыли 18 или 19 февраля. Во время взрыва у меня была травмирована спина, и я попал в госпиталь, куда прибыл и капитан Кирквуд. 23 февраля голландцы забрали сорок из нас в госпиталь в Джамби. Еще одно судно со спасенными из Дабо следовало вместе с нами, но сразу пошло в Паданг. В основном там все были военными.

Первого марта мы хотели выдвинуться в Паданг, но, пока мы находились в госпитале, перевозящее нас судно было разбито.

Японцы прибыли в Джамби 6 марта. Мы оставались в госпитале до 27 марта, а еще через два дня из военных казарм Джамби нас забрали в Палрумбанг, куда я прибыл 31 марта как военнопленный.

Среди тех, кто отправился в Паданг, командующими были Александер Р. Н. и лейтенант Рейд.

Мистер Х. М. Джеймс (плантатор) умер в госпитале в Джамби.

Когда мы уезжали, в госпитале остались миссис Парр, которая была тяжело ранена в руку, Делримпл (ВВС) — он был ранен шрапнелью в ногу; Марин Фэйнт (также ранена), мисс Хартли, пожилая женщина с легким ранением шрапнелью в ногу, две китайские медсестры из главного госпиталя в Сингапуре и две евразийские медсестры. К сожалению, я не знаю, что случилось с большинством людей, которые остались в Дабо.

Документ 2

Примечание автора: это отчет с корабля «Стрекоза», затопленного при попытке эвакуировать людей из Сингапура.

Заявление капитана Р. Л. Лайла (ныне майор) о крушении «Стрекозы» и передвижениях выживших, а также список имен тех, кто был убит.

Я разделю этот отчет на три части:

1. Обстоятельства, при которых затонуло судно «Стрекоза».

2. Маршрут выживших от места кораблекрушения до Коломбо.

3. Перечень имен убитых.

1. Крушение судна «Стрекоза».

Примерно в два часа ночи 14 февраля 1942 года корабли Ее Величества «Стрекоза» и «Кузнечик» начали эвакуацию различных частей и дивизий, остававшихся на острове Сингапур. В это время оба корабля были обстреляны, но ушли с легкими повреждениями и без жертв.

На полной скорости они шли всю ночь. К 9:30 утра 14 февраля их заметил японский самолет, совершавший разведку. «Стрекоза» шла первой, а «Кузнечик» двигался в миле от нее.

Самолет пролетел над «Стрекозой» и сбросил на нее две бомбы малого калибра, однако бомбы в цель не попали и обошлось без жертв. Заработали корабельные орудия. Самолет не обратил внимания на судно «Кузнечик». Когда стало понятно, что это разведывательный самолет, командир судна решил укрыться у маленького острова неподалеку, пока самолет-разведчик не вывел на них эскадрилью. После этого наш курс немного изменился. Судном «Стрекоза» командовал капитан Шпротт. Кораблем «Кузнечик» командовал Хоффман. Однако до того как мы успели укрыться у острова, с севера появились еще 123 японских бомбардировщика, о чем меня проинформировал лейтенант Шеллард. После появления самолетов прозвучал сигнал тревоги и гражданским было приказано спуститься. Меня тоже втолкнули в коридор между офицерскими каютами в числе других офицеров и стрелковой команды. Так или иначе, капитан корабля обеспечил весь штат спасательными поясами. В то время не было возможности записать имена присутствующих на борту и распределить их по группам, ведь при посадке на судно в Сингапуре нас обстреляли, в результате чего многие части потеряли своих офицеров. Однако команда составляла 73 человека, а точное количество людей на судне было 223, из которых 152 — армейский персонал, в основном из второго полка Восточного Суррея, первого Манчестерского батальона, штаба моей бригады, Индийской информационной бригады 6/15; несколько летчиков и люди из разведывательного корпуса.

Находясь внизу, мы вскоре услышали звук кружащего над нами самолета. Он летал несколько минут. С моего места был отчетливо слышен сильный взрыв, после чего заглохли двигатели, которые до этого работали на полную мощность. Было очевидно, что случилось что-то серьезное, и мы цепочкой побежали на палубу.

Оглядевшись, я понял, что случилось худшее: корма и дымоходная труба превратились в груду металла, хвостовая часть судна вовсе исчезла. Подойдя ближе к разлому, я понял, что людям, находившимся на корме, выжить не удалось. Однако через отверстие, проделанное бомбой, мы увидели несколько очень тяжело раненных мужчин. Уже мало что можно было сделать, так как к этому времени корабль был наполовину потоплен.

Старший матрос по имени Бреннан распорядился спустить на воду две лодки. Также мы начали готовить к спуску две маленькие шлюпки. Туда нужно было переложить раненых, лежащих на палубе, и тех, кто был в состоянии ходить, до того момента, как корабль пойдет ко дну. Я вместе со многими оставался на палубе, пока командир Шпротт не дал разрешения покинуть корабль. Затем мы прыгнули за борт и уплыли подальше от корабля. Командир Шпротт все еще оставался на мостике.

Было около половины одиннадцатого утра. Мы проплыли порядка ста ярдов, а затем я обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на корабль. Когда он уже почти затонул, я увидел, как два офицера спрыгнули с мостика и исчезли под водой. Все, что осталось видимым, — это нос корабля, который оставался на поверхности еще несколько часов. Не более чем через пять минут с момента взрыва бомбы судно затонуло.

Потом, я помню, две лодки подплыли к месту крушения, и люди стали карабкаться по спасательным веревкам.

В это же время вновь показалась эскадрилья в количестве более шестидесяти самолетов. Они видели, что с нами произошло, и занялись «Кузнечиком». С ним они сделали то же самое, что и с нашим судном, — всей эскадрильей устроили «ковровую бомбардировку». Некоторое время корабль казался неуязвимым. Сотни бомб стелились вокруг него. К этому времени судно успело отплыть на полмили, пытаясь скрыться от огня. Несколько бомб попало в людей, которые в этот момент находились в воде. Мы наблюдали издали, как все это время «Кузнечик» лавирует, пытаясь укрыться от бомб вблизи острова. Я был уверен, что он подбит, и оглянулся, чтобы удостовериться в этом. Судно стремилось зарыться в песок до того момента, как загорится оружейный склад, что ему в конечном счете удалось.

Потом я узнал, что «Кузнечик» понес потери числом всего 8 или 9 человек.

После транспортировки спасшихся со «Стрекозы» одна лодка отправилась на поиски остальных выживших.

Вторая груженая лодка уплыла в направлении, как я предполагаю, Суматры, и сейчас были видны лишь ее очертания. Другая же, как я уже говорил, добралась до ближайшего острова.

В воде все еще было много людей. Я решил, что больше шансов спастись будет, если добраться до берега вплавь. Со мной были одни офицеры, и я крикнул еще шести людям, чтобы присоединялись к нам. Несколько человек поплыли к острову самостоятельно. Только одного из них я видел после. Еще я отметил, что все, кого мне удалось собрать, были из военно-морских подразделений.

Сначала мы кричали тем, кто был в лодке, но она была слишком далеко, чтобы с нее можно было увидеть и услышать нас, к тому же мы поняли, что она заполнена настолько, что мы не сможем там поместиться. Наша группа решила плыть до самого берега.

К этому времени эскадрилья, выполнив задание, уже улетала, но через полчаса появились новые самолеты. Они приближались к нам и летели очень низко — насколько я успел понять, с востока. Мы сразу поняли, что они собираются расстрелять лодку. Самолеты возвращались, чтобы истребить выживших. Они летели по 2–3 машины в ряд, придерживаясь четкого порядка. Они повторили свой рейд дважды, а потом собирались то же самое проделать с нашей группкой. Было совершенно понятно (несмотря на то, что мы находились на определенном расстоянии), что в лодке очень много жертв. Нам повезло больше: никто даже не был ранен.

Повторив, как я уже сказал, свой рейд, они улетели в том же направлении, откуда появились. Больше мы их не видели. Затем те, кто остались в живых на лодке, продолжили плыть к ближайшему острову, мы следовали в том же направлении.

Примерно в полседьмого вечера нас подобрала эта же лодка. Часть людей нашей группы помогла грести до берега, и в семь часов мы его достигли.

Мы пересчитали людей и, если я правильно помню, насчитали двадцать два мужчины из лодки и пятеро тех, кто плыл со мной. Восемь человек из лодки были в тяжелом состоянии. К сожалению, мы пристали к острову, где не было ни еды, ни воды, и раненым тяжело было оказать хоть какую-то помощь, а их было больше половины среди нас. Я не знаю, как назывался тот остров.

На следующее утро мичман, которого звали, кажется, Кларк, вернулся после прогулки по острову с еще восемью людьми. Те плыли во второй лодке и высадились дальше на побережье. Теперь нас стало тридцать шесть. Кто-нибудь еще мог добраться до соседних островов вплавь, но мне кажется, не более нескольких человек. Большинство же, вероятно, погибли от взрыва либо были расстреляны после.

Имена всех служащих, доплывших до берега, и тех, кто умер в последующие дни, я укажу в третьей части отчета.

(подпись)

2. Маршрут спасшихся (от места катастрофы до Коломбо).

Обращаясь к последнему предложению из министерского устава, которое гласит: «определить свое местонахождение и местонахождение выживших», я укажу краткий маршрут выживших.

Как я уже писал в первой части своего отчета, название острова мне было неизвестно. Однако, посовещавшись с командой судна «Стрекоза», мы решили, что находимся примерно в ста милях южнее Сингапура, по соседству с группой островов Сингкеп, в десяти милях от Понгпонга. Я не знаю, правильно ли мы его называли, но Понгпонг — это то место, где был обнаружен пароход «Kuala» с большим количеством медсестер на борту.

Как видно на карте, здесь сотни маленьких островов, многие из которых офицеры обыскивали в поисках выживших, так как на этой территории 14 февраля 1942 года затонуло много кораблей. Мне кажется, что в радиусе сорока миль пошло ко дну девять судов.

Не пробыв на этом маленьком острове и сорока восьми часов, мы попытались сделать из нашей лодки хоть какое-то подобие мореходного судна. Наконец мы были готовы отправиться на поиски команды «Кузнечика» на некоем подобии маленького сампана. Остров, на который мы наконец прибыли, назывался, по-моему, Пайсек. К сожалению, там мы не встретили ни души. Но до этого, еще будучи на предыдущем острове, мы потеряли много раненых. Имена их есть в отчете в третьей части.

На втором острове мы пробыли двадцать четыре часа, а потом туда приплыло много сампанов, которые были отправлены голландской инспекцией с другого острова в сорока или пятидесяти милях отсюда. Там знали, что произошло много кораблекрушений. Сампаны прибыли из небольшого голландского поселения под названием Дабок. Нам пришлось воспользоваться сампаном, так как наша лодка уже была непригодна к использованию из-за многочисленных пулевых пробоин. На нем мы решили отыскать команду «Кузнечика». Они находились на острове в десяти или пятнадцати милях от нас. Его названия я не знаю, поскольку деревню, в которой мы остановились, местные жители оставили и ушли, я полагаю, в джунгли ради собственной безопасности.

Здесь будет уместно заметить, что несколько местных жителей, которых мы встретили до этого, информировали нас о том, что здесь были японцы, предупредившие рыбаков, что у местных будут проблемы, если японцы узнают, что те оказывают помощь британцам.

Вскоре после воссоединения с командой «Кузнечика» за нами прибыл катер, чтобы отвезти в Дабок. У нас ушло три ночи, чтобы рассказать все представителям военного контингента этого острова. Однако здесь мы были в безопасности. Многие из нас, я в том числе, попали в госпиталь. Пока я находился там, была создана группа под командованием инспектора, командира Хоффмана и еще одного или двух человек. Было решено, что все способные к передвижению, в том числе и большое количество гражданских с этого острова, будут отправлены на большом корабле на Суматру, что лежала в восьмидесяти милях отсюда. Таким образом, пока я был в госпитале, большое количество военных отправилось из Дабока на Суматру.

Интересно, что никого из команды «Стрекозы» я после этого больше никогда не видел. Я могу только предположить, что они высадились в другой части Суматры, после чего должны были проделать путь по земле быстрее меня и уплыть из Паданга на последнем корабле.

Через несколько дней пребывания в госпитале я был отправлен на Суматру на катере вместе с другими ранеными, которые были в состоянии ходить. Мы прошли через устье Индрагири и прибыли в Тембхилахан. По-моему, те, кто отплыли до нас на лодках, скорее всего, прибыли в Джамби, который находился дальше к югу. Японцы же к этому времени прибыли в Палембанг и двигались на север, поэтому путь беженцам на восток Суматры был отрезан.

Из Тембхилахана мы по речке добрались до Ренгата, а оттуда — в Аирмулек. В каждом пункте мы находились не дольше одного или двух дней. Отсюда мы добирались на грузовике до Савалуенто, а потом в Паданг. Некоторые из раненых не могли перенести все путешествие, поэтому оставались в госпиталях по линии маршрута. Наконец ранним утром 3-го марта 1942 года я покинул Паданг на судне «De Weert». Ко дню отправления в городе не осталось никого из личного состава, за исключением полковника Уоррена, который отвечал за эвакуацию из порта. Однако потом стало известно, что еще около семисот человек находятся на западе Суматры, то ли в Джамби, то ли на Индрагири. Их путь занял бы порядка недели, и ждать «De Weert» не представлялось возможным.

Документы 3 и 4

Примечание автора: два отчета с судна «Van Waerwijck», на котором Джуди попала в кораблекрушение во второй раз.

Тренби Лодж, Хессль, И. Йорк.

25 мая 1946 года

Кому: заместителю Министра обороны

Военное ведомство,

Эдж Лейн

Ливерпуль. 7

От: капитана Дж. Г. Гордона,

Королевская артиллерия

Сэр, Я отвечаю на ваше письмо от 24 мая. Регистрационный номер M/954. Я постараюсь ответить на семь вопросов, но обращаю ваше внимание на то, что уже отправил полный отчет об этой катастрофе в главный офис военной прокуратуры, а также непосредственно ездил туда и в другие ведомства в Лондоне. Однако я предоставлю информацию и персонально вам.

Я плыл на японском судне, которое шло по маршруту из Медана в Сингапур, не в Палембанг, как утверждалось вами.

Ответы на ваши вопросы:

(4) «Van Warwеаk»

(5) 14:00, 26 июля 1914

(6) Двести семь (не вполне уверен)

(7) шестьдесят семь, включая трех, которые умерли сразу по прибытии в Сингапур из-за полученных ранений.

(8) а. Шестьдесят миль к югу от Медана со стороны Суматры в Малаккском проливе, семь или восемь миль от берега.

б. Три вражеских корабля по соседству собирали выживших. Один танкер большого размера и два корвета.

в. Полностью скрылся из вида в течение пяти минут, затонул в течение трех.

(6) Все британцы были спасены вражеским кораблем (насколько мне известно).

(7) Я сожалею, что некоторые мои записи были изъяты во время пребывания в японском плену. Однако практически вся информация была считана и хранилась в главном лагере в Паканбару, Суматра. Отвечают за нее подполковник авиации П. С. Дэвид и старший военный врач офицер Е. М. Хенесси. Последний до своего переезда в Сингапур был ответственным за все записи военных. Если этих записей недостаточно, вы можете задать мне конкретные вопросы, и, если мне удастся ответить, буду рад помочь.

Добавлю, что я попал в рыболовную сеть, когда плыл к берегу, и был выловлен небольшим корветом. Ступив на борт, я пошел к капитану японского судна, чтобы поблагодарить за спасение, и спросил, можем ли мы проплыть вдоль места кораблекрушения, чтобы посмотреть, жив ли еще кто-нибудь. Основная масса спасшихся уже скрылась из виду с места кораблекрушения на других судах. К моему удивлению, он согласился. Мы следовали вдоль обломков, периодически останавливаясь, чтобы проверить то или иное тело. Поэтому могу заявить, что примерно в 16:30 живых в воде на месте кораблекрушения не осталось.

Когда позже был отправлен на Суматру, я узнал, что четверо голландских военнопленных были подобраны рыболовным судном и также доставлены на Суматру. После тщательного расследования я не смог найти никаких следов других военнопленных, которые были бы спасены подобным образом или добрались до берега. Можно сделать вывод, что всех выживших японцы отправили на Северную Суматру в базовый лагерь в Паканбару. Других выживших, кроме тех, кто значился в основном списке в Паканбару и Чанджи, в Сингапуре не было (этот список был доставлен в Чанджи майором П. Е. Кемпбеллом из индийской армии первой же ночью после затопления).

Дж. Г. Гордон,

Капитан Королевской артиллерии

28.05.1946

Кому: Офицеру командования,

Главный медицинский корпус,

Харфилд, Миддлсекс

От: 7259601 W. O. 11. Эккерсел К. П. Дж.,

R. A. M. C. Det. 12,

Главный медицинский корпус,

Харфилд, Миддлсекс

Дата: 28 мая 1946

Сэр, я отвечал военному ведомству письмом № MA/OR/954, датированным 24 марта 1946 года, насчет потерь британских частей, которые (за исключением пленных на Дальнем Востоке) были потоплены вражеским судном 26июня 1944; данные сведения представлены.

Маршрут проходил из Медана в Сингапур, а не так, как было указано в письме военного ведомства.

(9) Насчет названия судна я не уверен. Что-то вроде «Kwewegem». До захвата врагом это было грузопассажирское судно, работавшее на линии K. P. M. Его номер, по-моему, P. 1406. Точно сказать не могу, однако командующий подводной лодкой союзников должен был отметить номер до его потопления.

(10) Корабль затонул в 13:47 (токийское время) в понедельник 26 июня 1944 года.

(11) Примерно 300 союзников. Среди них британцы, американцы, австралийцы, примерно 450 голландцев и представители других европейских национальностей.

(12) 62 человека из состава подразделений союзников погибло. Это обнаружилось после подсчета в долине реки Камо 28 июня. Потом умерло еще трое в госпитале для военнопленных в Чанджи Гаол, Сингапур. Ниже их имена:

Сержант Фаулер Р. А.

Сержант-майор Конли Р. К., сигнальный

Офицер Кристофер Р., ВМФ

Всего: 65.

Полное количество погибших, включая голландцев — около двухсот.

Насчет 65-ти погибших я уверен, так как после капитуляции Японии я сверял имена всех погибших (кроме голландцев) на территории лагерей для военнопленных в Паканбару с 1-го июля по август 1944 года. Этот список включает данные касательно каждого (кроме голландцев), кто погиб во время затопления корабля. Данные прописаны следующим образом: национальность, номер, звание, фамилия, инициалы, ранг вооруженных сил.

Копии списка, указанного ниже, взяты в штабе союзников в Паканбару у полковника Е. М. Хенесси и переданы ответственным лицам из главного управления в отеле «Goodwood-Park», Скотт-роуд, Сингапур, в начале сентября 1945 года.

Примечание: заполнение голландских журналов находилось в зоне их ответственности.

5а. Время отправления из Медана — 16:00 по токийскому времени, в воскресенье 25 июня 1944 года. Ход примерно шесть узлов. Судно стало на якорь и вновь выдвинулось на рассвете (прибл. 20:00—5:30). Примечание: все часы были настроены на японское время после 1-го апреля 1942 года по приказу японского командования. Светло было почти до 20:30.

Конвой состоял из трех или четырех кораблей. Это были танкеры в сопровождении маленьких корветов, вооруженных глубинными бомбами и легкими пулеметами. Также в сопровождение входили два японских бомбардировщика.

Корабль был потоплен подводной лодкой союзников возле Танджунг Бали, маленького острова протяженностью семь километров, в 13:47 26 июня 1944 года при помощи двух торпед, выпущенных с расстояния примерно шести миль со стороны порта.

Конвой придерживался береговой линии со времени отплытия от Медана до самого момента потопления на расстоянии примерно 4 или 5 километров от берега.

Здесь потерпели крушение и другие суда, так как везде были видны обломки.

После затопления корабля, о котором я говорю, часть его высотой примерно 12 футов оставалась над водой.

5б. Поблизости не было никаких дружественных судов. Вражеские корабли с конвоем отказались собирать выживших. Этим занялись команды коммерческих японских судов и японская военная охрана.

Все выжившие военнопленные были вытащены из воды к 16:45 26 июня 1944 года.

Были еще два или три голландца, один из которых — доктор по фамилии Юргенс, капитан первого ранга голландских ВМФ, который добрался до берега вплавь и сдался местной полиции в ближайшей деревне. В конце концов он был помещен в лагерь для военнопленных в Паканбару позже, примерно в августе 1944 года.

5в. Судно продержалось на воде не дольше семи минут после торпедирования.

6а. Два или три, как отмечалось в пункте 5б.

6б. Примерно 550 человек было подобрано коммерческими судами и корветами.

Для большей информативности я хочу добавить еще некоторые детали:

Конечным пунктом движения был Паканбару, Центральная Суматра. Причина, по которой нас конвоировали из Медана в Сингапур по воде, заключалась в том, что не было подходящего наземного транспорта, — переправа по суше из Медана в Паканбару заняла бы четыре дня.

Военнопленных из Медана до Сингапура решили транспортировать на большом судне. В Сингапуре нужно было перебраться в маленькое речное судно, вернуться на Суматру и патрулировать длинные и узкие реки, которые пополнялись с гор на западном побережье Суматры, а затем вернуться в Паканбару, соединив морской и речной маршрут.

Я надеюсь, что информация, поданная здесь, немного прояснит обстоятельства печального события.

С почтением, сэр, ваш покорный слуга

К. П. Дж. Эккерсел 7259601 W.O.11.R.A.M.C.

Документ 5

Примечание автора : отчет о принудительном труде в суматранских джунглях бригад, составленных из военнопленных, которые перенесли весь ужас лагерной жизни, но не пали духом и оказывали сопротивление противникам союзных войск.

Отчет о труде рабочих бригад военнопленных в Гайе, Атье, Суматра

1. 3-го марта 1944 года бригада из 300 голландцев и 200 англичан покинула лагерь Глигир, Медан, Суматра. Старшим офицером союзников был капитан Ван дер Ланде. Британским старшим офицером был лейтенант Л. Р. Т. Хенман, британским старшим по медицинской части был капитан П. М. Кирквуд. Всем отрядом командовал лейтенант Миура из японской армии.

2. По прибытии в Кета Тжан после дня путешествия на грузовике лейтенант проинформировал нас, что в последующие дни мы должны будем преодолеть пешком 135 километров (85 миль) до Бланкедтерен, Атье. После протеста старших офицеров-союзников, включая медицинских офицеров, было позволено остаться еще на один день до начала похода. Все личные вещи, которые нельзя было унести, должны были остаться в Кета Тжане.

3. Переход должен был пройти в четыре этапа с одним выходным днем в пути. Паек состоял из риса, сои и мяса. Из-за плохой организации со стороны японцев должное количество пищи не всегда доставлялось. Многие британские пленные не имели даже бутылок с водой и, несмотря на предупреждение, пили из ручьев по дороге, а потому подвергались риску заразиться дизентерией. Мужчины не маршировали уже более двух лет, поэтому многие сильно натерли ноги. Тем не менее мало кто из британцев сдался. Бригада из 45 военных Королевского флота (под командованием мл. лейтенанта Х. Хедли, округ Майсур) завершила переход практически на четвереньках, потеряв лишь одного человека.

4. Примерно через месяц британский контингент (состоявший из четырех бригад — моряков, пехоты, ВВС и разведки) наконец был расквартирован в лагере на 28-м километре дороги Бланкедтерен Такенгонг. Эта дорога строилась японцами при помощи военнопленных и местного населения. Лагерь находился на высоте примерно 3000 футов и состоял из хижин, выстроенных самими военнопленными по прибытии. Лейтенант Хедли, все моряки и некоторые пехотинцы провели две ночи среди местных кули в лачугах из листьев и стеблей папоротника, скрепленных грязью и экскрементами (человеческими и не только), до того как им было позволено зайти в лагерь на 28-м километре. Свой лагерь они как можно тщательнее выстроили из деревьев, срубленных в джунглях, и пальмовых листьев.

5. Мужчин отправили на работу, как только это стало возможно. Непригодные к тяжелому труду были оставлены в лагере для работы на кухне и колки дров. Основная работа состояла в прокладке горных дорог, вырубке лесов, строительстве мостов, уборке камней и расчистке почвы для последующей накатки щебнем. Средняя продолжительность рабочего дня составляла примерно 9 часов при любой погоде, а во время уборки камней мужчины проходили до тридцати километров в день.

6. Больных нередко тоже заставляли трудиться. Для выполнения конкретного вида работ требовалось определенное количество людей. Если здоровых в данный момент не хватало, японцы выгоняли на работы больных и раненых. Приложенная переписка между капитаном Кирквудом и лейтенантом Миурой дает возможность понять ситуацию. Протестовавших офицеров нещадно избивали на глазах у других военнопленных.

7. В этот период на каждого приходилось по 300 граммов риса и 200 граммов соевых бобов в день, также в рационе присутствовала соленая рыба, примерно два вола (на пятьсот мужчин) в неделю и немного овощей (см. отчет мл. лейтенанта Хедли). Большинство мужчин не могли есть бобы из-за диареи (см. отчет капитана Кирквуда). Разумеется, рацион не соответствовал нагрузкам.

8. Поначалу было много случаев дизентерии. Те, кто оказывались на лечении в так называемом «госпитале» в Бланкедтерен, попадали в руки к голландскому военному доктору по фамилии Дюринг, который прекрасно справлялся со своей работой практически без инструментов. После выздоровления пациенты возвращались в лагерь (23–28 км) с тушей вола, рассчитанной на всех пленных. Именно задержка с госпитализацией была, по моему мнению, причиной смерти механика Лаэ, одного из трех британцев, умерших в Атье.

Два письма прикрепляются к оригиналу этого отчета военному ведомству МI5.

(13) Позже многие мужчины стали продавать свою одежду, за счет чего могли купить рис, фрукты и сахар. Для сделок им приходилось покидать лагерь ночью. Когда кого-либо из них ловили, то наказывали весь лагерь. Мужчины должны были стоять по стойке «смирно» по два часа после рабочего дня ежедневно. Конвоиры обещали договориться о легальных поставках фруктов, но вскоре забывали об обещании, что было вполне в стиле японцев.

Моральный дух пленных в этот момент был очень высок, особенно после новостей о вторжении Европы, иначе их последующее передвижение вниз, на равнины, которое началось 6-го октября, могло бы сопровождаться гораздо большими жертвами.

5 октября в 18:00 Миура сообщил мне, что в последующие дни мы должны будем пройти примерно 85 миль, и осуществлять передвижение надо как можно быстрее (в целом поход занял 81 час, включая остановки на питание, сон и отдых).

(8) Большинство мужчин не имели обуви, многие страдали от диареи и дизентерии. Дороги были очень крутыми и ухабистыми. Корейские конвоиры (пока сами не остались далеко позади) использовали палки и приклады винтовок, чтобы подгонять отстающих. Капитан Кирквуд сам страдал от дизентерии, однако помогал всем больным.

13. Тяжелее всего давались ночные отрезки пути — с 20:00 до 04:00. В это время я шел с моряками и мы пели песни «Орел парит высоко…», «Лилия лагуны» и «Пиво на столе», чтобы было легче идти.

14. Корейский конвоир Мацуока был особенно жесток во время похода. Однажды старшина В. Спаркс № D/JX 125134 упал, он не мог идти из-за волдырей и нагноений на ногах. Он попросил помощи у капитана Кирквуда и старшины К. Дж. Носкотта № D/JX 137479. Конвоир избил прикладом винтовки всех троих, чтобы те шли быстрее.

15. Наконец мы прибыли в Кота Тжан, потеряв 6 % своих сил против 25 % среди японских и корейских конвоиров. Прямо на улицах на деревьях висели бананы, однако лейтенант Миура отдал приказ сержанту не позволять военнопленным покупать или рвать фрукты.

16. Миура преподал мне один интересный урок. Он прекрасно говорил по-английски (и по-малайски) и, очевидно, был занят в крупном бизнесе в Японии, благодаря чему, как он говорил, у него было много друзей среди иностранцев. Он яростно убждал меня, что пытается делать все, что в его силах, для военнопленных. Его особое обращение, особенно с больными, вкупе со сказанными словами, впечатляло и делало его похожим на одержимого. «Больные, — не раз говорил он мне, — японской армии не нужны. Им лучше умереть». Госпиталь же, по его словам, надо переделать в тюрьму. «Ты, — добавлял он, — слишком много жалуешься. Это не по-мужски».

17. Он не контролировал корейских надзирателей, они делали что хотели. После моих просьб он запретил им применять физическое наказание, но вскоре они начали игнорировать его приказы, а он, казалось, не замечал этого. «Не наказывай своих людей, — сказал он мне, когда я попросил для них более сурового наказания (это относилось к невыполнению санитарных норм). — Всегда будь добр. Я никогда не наказываю своих конвойных». Это был правдой.

18. Должен заметить, что дисциплина среди мужчин была на высоком уровне благодаря как офицерам (особенно лейт. Хедли и лейт. Д. С. Мэтьюзу), так и сержантскому составу. Те, кто входили в последний, должны были не только работать и проживать с другими пленными, но и возвращаться в лагерь каждый вечер, разносить еду, собирать деньги на полковые нужды (когда это было возможно), распределять рабочую силу, разрешать споры без применения дисциплинарных санкций.

Королевский флот Старшина Норскотт К. Дж. Р. D/JX 137479

Старшина Босворд Ф. D/JX 140525

Старшина Спаркс В. D/JX 125134

Пехота Сержант Маверти (18 дивизия)

Сержант Пауэлл, 1454735 (шеф-повар)

ВВС Сержант Эпплтон Дж. Дж. 522620

Разведка Мл. сержант Макей Л. 2/29, развед. бат.

Особо хочу отметить лейтенанта Хедли за прекрасное выполнение обязанностей, особенно во время похода из Бланкедтерен в Кета Тжан.

19. Капитан Кирквуд, несмотря на все обстоятельства, успешно берег здоровье людей (то, что от него осталось), хотя сам почти все это время был болен дизентерией. На протяжении восьми месяцев умерло всего три человека:

Механик Хопсон, разведка

Механик Лаэ, разведка

Виллис, рядовой ВВС

Тяжелые времена многочисленных потерь наступят позже, в Паканбару (см. отчет капитана Кирквуда и капитана Дж. Г. Гордона).

20. Весь отряд Атье (голландцы и британцы) был призван в Паканбару после почти трех недель отдыха в лагере недалеко от Медана (Сангей Сонгкел). По пути мы (500 человек) останавливались в форте де Кок (возле Паданга), где провели четыре дня в двух комнатах, обычно занимаемых городской полицией. В это время нам почти ничего не давали есть, санитарные удобства ограничивались сливной ямой, и мыться можно было только поливаясь из ковша. В комнатах было достаточно места, чтобы каждый мог лечь на полу. Больные лежали в отдельной комнате.

21. В лагере Петаи (Паканбару) лейтенант Миура столкнулся с необходимостью выкопать выгребную яму. Он не выделил нам для этого времени и запретил использовать дерево ближайших джунглей. Однако мы все-таки выкопали яму и укрепили ее, после чего он послал за мной и поздравил с завершением. За несколько дней до этого он жаловался, что британцы, хотя и повинуются его приказам, всегда делают это с «угрюмыми лицами». На следующий день (23 ноября) он вернул назад капитана Гордона, старшего британского офицера.

22. Этот офицер прекрасно исполнял свой до долг в последний (и самый сложный) период нашего пребывания в лагерях вплоть до того момента, пока мы самым сердечным образом не расстались в Легасе в августе 1945 года. Он знал все детали об отряде Атье, о количестве потерь, которые я передал ему в Паканбару.

23. Наконец я хотел бы выразить благодарность от лица британского контингента в Атье капитану Дж. Дж. А. Ван дер Ланде и капитану Линггену — за эффективную организацию, особенно за связь с медицинским корпусом, а также — сержанту-майору Бугелсу, которому мы выражаем высочайшую похвалу.

Л. Р. Т. Херман, лейтенант Королевского военно-морского флота