В тот вечер у нас праздничный ужин. Джон Либонати говорит нечто очень трогательное. Он начал писать книгу для детей. Основная идея в том, что собаки абсолютно все понимают (пусть даже большинство людей в это и не верят). Собаки знают, что их жизнь коротка (десять-пятнадцать лет) — и поэтому нужно взять от нее все. Вот почему они всегда счастливы и полны любви и желания играть.

— Я хочу на примере собак научить этому и людей. Детей, — объясняет Джон. — Собаки очень верные. Они всегда вам рады. Даже если вы уйдете всего на пять минут, они будут вне себя от счастья, когда увидят вас снова. Собаки становятся злыми лишь тогда, когда их учат этому люди. Они способны радоваться даже мелочам. А Нэпал — живое воплощение всего этого.

Мой пес лежит под столом — ему необходима сиеста. Он снимал мою боль после марафона и теперь полностью обессилен.

— Им не нужна роскошь, — продолжает Джон. — Они понимают, что их жизнь очень коротка, и поэтому стараются пережить как можно больше моментов, наполненных любовью, верностью и счастьем. У нас, людей, впереди целые десятилетия. Мы не ценим жизнь. Мы становимся мелочными и забываем о том, что по-настоящему важно. О счастье, верности и помощи другим. А собаки всегда помнят об этом. Мы очень многому можем у них научиться. — Улыбнувшись мне, он заглядывает под стол. — Меня вдохновил на это Нэпал.

Вот это человек! Кажется, он сумел выразить волшебство собак несколькими отточенными фразами. А еще Джон организовал нашу с Нэпалом поездку в Белый дом.

Я несколько дней восстанавливаю силы после марафона. У меня появляется время заняться Нэпалом. Я тщательно чищу ему зубы собачьей пастой (которая так мерзко пахнет), протираю уши ваткой, купаю и вычесываю его, пока его шерсть не начинает сиять. У меня вошло в привычку раз в месяц отправлять Нэпала в PetSmart на полный комплекс процедур, но его не спешат возвращать. «Можно он побудет у нас еще немного? Пожа-а-алуйста!» Люди не хотят расставаться с моим псом.

Я привел Нэпала в порядок и понимаю, что мы готовы. На работе у Джона Либонати есть старинная пословица: «С Секретной службы не уходят». И Джон яркое тому подтверждение.

К Белому дому нас привозит лимузин. Он влетает в ворота и высаживает нас у входа в западное крыло здания. На каждом шагу агенты Секретной службы смотрят на «удостоверение» моего пса. «О, агент Нэпал, легендарный пес. Теперь он в нашей команде».

Мы надеемся встретиться с президентом Обамой, чтобы поговорить о собаках-помощниках, но у него, к сожалению, слишком плотный график. Это означает, что мы не попадем в Овальный кабинет, а мне всегда так хотелось там побывать.

Я командую Нэпалу подтащить мою коляску к столбикам заграждения. Приподняв ногу с коляски, ставлю ее за ограждение. Теперь никто не сможет сказать, будто я не переступал порог Овального кабинета.

Один из сопровождающих нас агентов говорит, что и Нэпалу нужно оказать эту честь:

— Черт возьми, ваш пес должен побывать в Овальном кабинете! Иначе нельзя.

Я «случайно» роняю ключи по ту сторону ленты. Нэпал пулей пролетает под лентой, хватает ключи и бросает их мне на колени. Он так неистово машет хвостом, что едва не сносит столбики заграждения. Теперь моя собака переступила порог Овального кабинета, совсем как я.

Думаю, Нэпалу мешает быть идеальным псом- помощником лишь одно: он очень привередливо выбирает места для туалета. Собаки в СПНВ должны ходить в туалет на любой поверхности, по команде. Псам-помощникам иногда приходится работать в таких местах, где нет деревьев или травы, поэтому их приучают к щебню и гудрону.

Но Нэпал этого терпеть не может. Он стойко держится, пока не находит пятачок, заросший травой. Для собаки-помощника это может считаться недостатком, потому что означает большие неудобства для ее подопечного. Кроме того, собак-помощников обучают очень быстро есть, чтобы хозяину не приходилось ждать. Еду Нэпал глотает без проблем. Но вот в том, что касается туалета…

Для такой собаки Вашингтон не лучшее место, а Белый дом и подавно. Чувствуя, что Нэпалу нужно в туалет, я говорю об этом агентам Секретной службы и спрашиваю, где нам найти клочок травы.

Они переглядываются, в глазах у них пляшут веселые чертики.

— Розовый сад в вашем распоряжении.

— Вы шутите?

— Нет, сэр. — Они кивают на двери, ведущие в знаменитый Розовый сад. — Агент Нэпал может свободно пользоваться Розовым садом для большой и малой нужды.

Вот так Нэпал становится одной из немногих собак — пожалуй, единственной, — которая входит в Розовый сад с такой целью. Думаю, для моего четвероногого спутника это невиданная честь. А в конце экскурсии, нажав носом кнопку для людей с инвалидностью, Нэпал еще и открывает дверь знаменитого зала брифингов, где президент встречается с журналистами. Жаль, что нам так и не удалось увидеть президента и перекинуться с ним словечком о собаках-помощниках, но в Вашингтоне все равно потрясающе!

Билл, Триша, Мелисса и я прощаемся с Джоном до следующего раза. Нэпал целует и обнимает его. Мы летим в Даллас/Форт-Уэрт с осознанием того, что я сделал нечто невероятное: проехал марафон.

Вернувшись в Мак-Кинни, мы отправляемся в наше любимое заведение, ирландский паб Delaney’s, и до поздней ночи празднуем. Нэпал здесь такой частый гость, что большинство посетителей узнают его.

Уезжаем мы поздно. Я еду в своей коляске на стоянку для людей с инвалидностью, и тут мимо проносится какой-то недоумок на пикапе. Скорость — миль пятьдесят, он нас чуть не сбил.

— Эй, ограничение скорости не для тебя, что ли? — кричу я. — Притормози!

Пикап тут же останавливается. В воздухе разносится запах паленой резины. Парень задним ходом направляет машину к нам. К счастью, у меня есть союзники — трое парней из паба. Мистер Задира вылетает из машины и начинает переругиваться с моими друзьями. От него несет алкоголем. На пассажирском сиденье съежилась какая-то несчастная женщина.

Дело идет к драке, и я решаю вмешаться:

— Это я сказал тебе притормозить, потому что ты чуть не задавил моего пса!

Я надеюсь разрядить обстановку. Никто ведь не набросится на парня в инвалидной коляске, правда? Поэтому, когда он напускается на меня, я просто глазам своим не верю. Из него так и летят мерзости. Он словно не в себе. Мои друзья начинают его теснить, и он в конце концов прыгает в машину и уезжает.

Я прошу парней побыть на улице, пока мы с Нэпалом не доберемся до машины. Сев за руль, я успеваю проехать совсем немного — загорается красный свет. Я останавливаюсь и слышу позади визг тормозов. Я точно знаю, что это мистер Задира. Он подстерегал меня в одном из соседних переулков.

Хлопнув дверцей, он выходит и тяжелой поступью идет к моей машине. Просунув руку в окно, пытается открыть дверцу. Если ему это удастся и он вытащит меня из машины, мне конец. Нэпал на заднем сиденье, он ошарашен. У меня есть лишь доли секунды. Я должен решить, что делать.

Я отклоняюсь назад насколько могу. Удерживаю левой рукой дверцу и, опираясь на нее, правой бью мистера Задиру в нос. Он явно не ожидал, что его ударит парень-колясочник! Я луплю его изо всех сил, накопленных во время подготовки к марафону. Мистер Задира, спотыкаясь, пятится от моей машины, и я жму на газ. Я еду на красный свет, но уже три часа утра и улицы пусты. Я петляю вокруг своего района, чтобы убедиться в том, что он отстал, потом подъезжаю к своему дому и глушу двигатель. Мой пульс еще долго бьется лихорадочными толчками.

Но хорошего гораздо больше, чем плохого. На деньги спонсоров мне покупают мини-фургон с крюком и лебедкой в кузове. Теперь нет необходимости каждый раз разбирать и собирать коляску — ее можно загружать и выгружать в готовом к использованию виде. А еще там есть тент, который можно опускать и поднимать, проветривая машину, чтобы водительское кресло не намокало от пота. Покупку машины профинансировали нефтяная компания Pennzoil, владелец гоночной команды Роджер Пеншке и организация «Парализованные ветераны Америки». Я безмерно благодарен за их щедрый подарок.

Я направляюсь на гонки NАSСКАR (Национальной ассоциации гонок серийных автомобилей) в столицу Аризоны, город Финикс, чтобы забрать свою новую машину и дать несколько интервью. Я еду на ней домой, чтобы показать мальчикам. Мы останавливаемся перед домом, и Нэпал издает свое раскатистое «АРРРРУУУФФ», сообщая о нашем прибытии: «Вот наша новая тачка». Высыпав на улицу, сыновья любуются красивыми линиями машины и выдвижной лебедкой для коляски. Я понимаю, чем заняты лихорадочно работающие мозги мальчишек: лето не за горами.

— А куда мы поедем на каникулах? — выпаливает Остин. — Нам ведь все дороги открыты.

— В Скалистые горы! — предлагает Блейк. — Будем жить в палатках!

Мы уже много раз об этом говорили, и мне постоянно приходится остужать пыл мальчишек, хотя я меньше всего хочу их расстраивать. Скалистые горы — прекрасная идея, и я никогда не ходил в поход с сыновьями — по крайней мере, в таком возрасте, чтобы им что-то запомнилось. Но, к сожалению, пока у меня нет такой возможности.

— Ребята, простите. Не забывайте о моей коляске. Я не могу ездить по камням и неровной поверхности.

— Тогда поехали во Флориду! — говорит Остин. — На пляж!

Я чувствую себя законченным занудой, отвечая:

— Не могу. Моя коляска не проедет по песку.

Машина от Pennzoil просто чудесна. Она очень облегчит нам жизнь. Но она может возить лишь прикованного к инвалидной коляске отца.

Вскоре после поездки в Белый дом у нас в штате выборы. Мы с Нэпалом едем голосовать. Ярко светит солнце, и я надеваю темные очки. Нэпал рядом со мной, как всегда. Я пристраиваюсь в хвост очереди, но женщина-ассистентка отзывает меня в сторону.

— Как хорошо, что вы приехали, — говорит она. — У нас новейшее оборудование для голосования, никогда еще не использовавшееся. Следуйте за мной, пожалуйста.

Мне это кажется странным, ведь передо мной в очереди много избирателей, но я следую за ней. Она открывает дверь в новенькую кабинку.

— Вот сюда. Кабинка в вашем распоряжении.

Внутри механизм, который позволяет людям голосовать с помощью шрифта Брайля. Кажется, женщина подумала, что я слепой, хотя я ехал за ней по всей территории избирательного участка. Но с Нэпалом я научился не переживать из-за пустяков. К тому же я напоминаю себе, что она не имела в виду ничего плохого.

— Э-э-э, знаете, я не владею шрифтом Брайля, — говорю я. — И мой пес тоже, — пытаюсь я пошутить.

Мы с Нэпалом вместе уже три года. Теперь я научился смеяться над большинством проявлений идиотизма и предвзятости, с которыми мы сталкиваемся. Я потерял счет случаям, когда вылезал из машины, а меня спрашивали: «Это ваш пес-поводырь?» Получается, люди думают, будто я слепой, но каким-то образом вожу машину… «Да, и он очень крут, — неизменно отвечаю я. — Всего за неделю научился водить».

Вскоре после случая со шрифтом Брайля мне поднимают настроение два телефонных звонка. Один — из СПНВ. Мне говорят, что пес по кличке Джейсон Морган успешно занимается со своим воспитателем. Выпускной запланирован на День ветеранов в 2014 году, и меня спрашивают, смогу ли я произнести речь. Второй звонок — от ветерана по имени Дана Боуман. У Даны ампутированы обе ноги, и он тоже служил в спецподразделении. Он основал некоммерческую организацию «HALO-Свобода» и приглашает меня на мероприятие в город Минерал-Уэллс, расположенный на западе Техаса, чтобы я рассказал о собаках-помощниках и СПНВ. Будет охота на кабана с вертолета и другие развлечения.

Дикие кабаны — настоящий бич Техаса. Они опустошают фермерские угодья и невозделанные земли. Их популяцию невозможно держать под контролем. Кабаны размножаются так быстро, что их количество удваивается каждые несколько лет. У кабанихи рождается примерно двадцать четыре поросенка в год. Количество кабанов просто астрономическое. Прореживать популяцию — единственный способ хоть как-то с ней справляться.

Наше с Нэпалом выступление на мероприятии «HALO-Свобода» проходит очень успешно. Утром предстоит большое событие — охота на кабанов. Я тут же спрашиваю, нельзя ли моему старшему сыну полететь со мной. Дана Боуман говорит, что его с удовольствием возьмут, если будет место. Я прошу Джоанну внести это в наше расписание.

Я звоню Блейку и велю хорошенько подготовиться: мы едем на охоту. На полученной от спонсоров машине я проделываю двухчасовой путь домой, забираю не помнящего себя от восторга Блейка, и мы возвращаемся в Минерал-Уэллс, оставив Остина и Гранта под присмотром Карлы, которая любезно согласилась нам помочь. Я хотел бы взять с собой всех троих мальчиков, но в вертолете просто нет места.

Хотя мы приезжаем в Минерал-Уэллс затемно, долгая дорога оправдывает себя. Следующий день подарит нам с сыном много прекрасных воспоминаний.

Во время службы в вертолетном десантном отряде АПСН меня учили стрелять с воздуха.

Это совсем непросто. Целиться нужно не прямо в объект, а чуть дальше, чтобы учитывать движение вертолета вперед. Вылеты начинаются рано утром, но мы с Блейком пока ждем: я не хочу, чтобы мой сын занял место, предназначенное для какого-нибудь раненого бойца. Мы договариваемся, что полетим последними, но потом оказывается, что нужно место для съемочной группы, и участие Блейка в охоте приходится отложить.

Вертолет взлетает, и я вижу кабана. Я рассуждаю так: чем быстрее я его подстрелю, тем раньше съемочная группа получит материал и пилот сможет вернуться, чтобы я взял на борт Блейка.

Я стреляю в кабана семь раз, и он падает. Оператор снимает через люк, выглядывая из-за моего плеча. Многие раненые бойцы, летевшие до меня, никогда не стреляли из вертолета по движущейся мишени, и им долго не удавалось подстрелить кабана, а мы сделали это вдвое быстрее обычного.

Оказывается, пилот — бывший боец АПСН. Он увидел нашивки на моей коляске и понял, что мой сын не смог полететь вместе со мной. Он садится и что-то объясняет людям снаружи. Я вижу, как Блейк спешит к нам, и вот он уже забирается в вертолет.

— Смотри, чтобы твой сын не выпал, — говорит пилот, ткнув в нас пальцем. — Покажем ему, на что способны в АПСН!

Как хорошо! Я очень хотел, чтобы Блейк полетал на вертолете.

Мы поднимаемся в воздух, и пилот устраивает нам незабываемый полет. Он летит так низко, что взбивает пыль, проносясь над кустами и петляя между деревьями. Для Блейка этот полет намного лучше, чем тот, во время которого я подстрелил кабана.

— Мы петляем между деревьями, сливаясь с листвой! — кричу я ему. — Точно так же мы летали во время операций в Эквадоре — очень низко, чтобы плохие парни не могли нас заметить. Круто, скажи?

Для нас после охоты устраивают игру в гольф. До получения травм это был мой основной вид спорта. С тех пор у меня не было возможности играть. Дана все уладил: у нас коляски-внедорожники с моторами и гидравликой, которые могут поднять тебя на ноги. И мне удается «стоять» и играть в гольф впервые с тех пор, как меня парализовало.

Нэпал упорно пытается приносить мне мяч, но все равно я очень рад, что он здесь. Игру в гольф спонсировал известный человек, бывший президент, Джордж Буш-младший. Думаю, ничего удивительного в том, что он поддается соблазну поздороваться с моим псом. И пока он гладит Нэпала, я, пользуясь случаем, рассказываю об СПНВ и о возможностях собак-помощников.

На торжественном завершении мероприятия меня ждет сюрприз. Бывшие пилоты вертолетов «Хьюи» основали некоммерческую организацию Американский фонд «Хьюи 091» (теперь это «Корпус независимости»). Организация дарит мне коляску-внедорожник с электромотором. Она выкрашена камуфляжной краской. Привод на все четыре колеса, большие плотные шины и даже фары!

Эта коляска обещает абсолютную свободу человеку, который не может ходить. Она дает возможность передвигаться по любым поверхностям — по камням, гальке, песку, траве.

Я просто потрясен, когда Боуман вручает эту коляску самому счастливому в мире ветерану-инвалиду — мне.