Висторический сентябрьский вечер, до того, как Чэд Брэдфорд вышел на питчерскую горку, на подъездах к стадиону образовалась невероятная даже по меркам Северной Калифорнии пробка. Она протянулась настолько далеко, насколько хватало взора. В билетной кассе «Окленд Эйс» никогда до этого не случалась такая давка, которая творилась здесь в течение двух предыдущих дней. Когда «Канзас-Сити Роялз» приехали в город, отдел по продажам «Окленд Эйс» ожидал, что игру придет посмотреть около десяти тысяч болельщиков. За последние двадцать четыре часа за билетами лично пришли более двадцати тысяч человек. Перед игрой с вертолета можно было видеть, как бесконечные вереницы машин со всей округи двигались к стадиону. Билли Бин, наверное, был единственным, кто ехал в противоположную сторону.

У Билли не было ни малейшего намерения наблюдать за тем, как его команда войдет в бейсбольную историю. Для него это была лишь очередная игра, а он игры не смотрел. «Все, что я получаю от игр, это субъективные эмоции, – рассказывал он, – и это может быть непродуктивно». Он пришел к выводу, что может дать несколько интервью для прессы и после этого улизнуть на своем «Рэндж ровере» в Модесто, где в тот же вечер играла одна из команд «Окленд Эйс» низшей лиги с командой «Висалиа Оукс». Билли еще был готов наблюдать за тем, как играют совсем молодые игроки: Ник Свишер, Стив Стэнли, Марк Тихен, Джереми Браун. В особенности за Брауном, кетчером с ужасным телосложением из Хьюитауна. Все покатились со смеху, когда «Окленд Эйс» выбрал Брауна в первом туре. С каждым днем кандидатура Брауна становилась для Билли все более интересной.

Однако на пути из офиса его перехватили сотрудники маркетингового отдела, ошеломленные тем, что Билли собирается уходить. Люди, которые продавали «Окленд Эйс», глазам своим не верили: человек, благодаря которому «Эйс» добрались до таких высот, собирался сбежать с игры. Они объяснили Билли, что, если он уедет, он с таким же успехом может высыпать на улице мешок с деньгами и сделать из них костер: он профукает один из самых удачных моментов для того, чтобы рассказать об «Окленд Эйс» широкой публике. Полоса непрерывных побед «Окленд Эйс» стала уже притчей во языцех в новостях по всей стране. И Билли, немного уязвленный такими словами, остался. Он появился перед камерами каналов CBS, CNN, Fox Sports News, ESPN и некоторых других, после этого пошел в тренажерный зал и спрятался там от прессы и от игры.

В какой-то момент, в промежутке между беговой дорожкой и велотренажером, он заметил, что на его маленькой белой коробочке в конце второй половины третьего иннинга «Окленд Эйс» ведут со счетом 11:0. Впервые за долгое время он расслабился. Весь в поту, он уселся в пустом кабинете менеджера Арта Хоу и включил телевизор. Девятнадцать игр подряд без поражений, счет 11:0 в игре против одной из худших команд в бейсболе, на питчерской горке за «Окленд Эйс» играет один из лучших питчеров – игру можно было смотреть без особых опасений. Было похоже, что игра не пойдет вразрез с теорией вероятности, не выведет его из себя и не заставит сделать что-то, о чем он позже пожалеет. В тот момент Билли Бин был в ладу с собой и разрешил мне поприсутствовать рядом.

Ноги Билли положил на пластмассовый стол в кабинете Арта. Билли был отрешен. Открыт. Был готов стать приятным собеседником в приятном общении. Впрочем, таким он был бо́льшую часть времени и именно так вел себя в ситуациях, которые не были связаны с бейсболом. Он признался, что перед игрой у него возникли опасения по поводу того, что Арт Хоу включил Джона Мабри в список основных отбивающих вместо Скотта Хаттеберга. Для Хаттеберга это было позорной ситуацией, как казалось мне. Он играл ценную роль в нападении «Окленд Эйс», а в единственной игре, которую будут смотреть все, он не примет участия. Арт объяснил Билли, что Хаттеберг никогда не встречался с ведущим стартовым питчером «Канзас-Сити» Полом Бердом. Мабри, с другой стороны, не только отбивал подачи Берда, но и говорил, что может понять тайные знаки, которые Берд делает перед подачей, – а значит, мог предположить, какую подачу Берд собирался сделать. Билли говорит, что он склонен полагаться на мнение Арта, причем говорит об этом так, словно для него это обычное дело – полагаться на мнение Арта. Мабри не заставил себя ждать и сыграл, словно доказывая гениальность решения, принятого Артом Хоу. Он заработал одну пробежку в иннинге, где в середине было одно попадание на первую базу, а к концу – шесть пробежек и помог измотать Берда, чтобы его сменил питчер замены. А во втором иннинге он со всего маху отбил пробежку домой – единственную за иннинг.

Со счетом 11:0 Тим Хадсон все еще теснит отбивающих команды «Роялз», и отсутствие Скотта Хаттеберга становится отдаленным воспоминанием. Билли Бин сегодня чувствует себя спокойно: шансы, что что-то пойдет не так, до смешного ничтожны. Он звонит дочери Кейси, которой двенадцать лет и которая живет в Южной Калифорнии.

– Привет, Кейси, смотришь игру?

Молчание.

– «Американский кумир»? Ты смотришь «Американского кумира»?

Кейси смотрит музыкальную программу «Американский кумир».

Он рассказывает Кейси о том, что происходит: что команда выигрывает с большим отрывом и игру смотрит вся страна. После этого он слегка подшучивает над дочерью и прощается.

Билли Бину хорошо бы сохранять такое спокойствие всегда, когда «Окленд Эйс» играет. Если он верит в то, что говорит, а именно в то, что в основе игры лежат законы теории вероятности, которыми нужно пользоваться, что бейсбольные игроки действуют по удивительно предсказуемым шаблонам и поэтому во время игры нет смысла волноваться. Волноваться за каждый выход игрока или даже за то, как команда сыграет, так же бессмысленно, как волноваться менеджеру казино из-за того, что выпадет на игровых автоматах. Билли даже показывает на телеэкран, где Эрик Чавес только что сделал сложный маневр в защите (причем выглядел этот маневр как нечто само собой разумеющееся) и стоит, с застенчивым видом ударяя ногой о землю. «Он боится признаться, насколько он хорошо играет, – говорит Билли. – Нельзя забывать еще кое о чем. Ему двадцать четыре года. И если сейчас он где-то на этом уровне, – Билли показывает ладонью на уровне своей груди, – он доберется сюда, – и с этими словами Билли поднимает ладонь козырьком высоко над головой. – Вы можете смело доказать, что Чавви – самый одаренный игрок в бейсболе».

Я спрашиваю, как он может это доказать, и Билли в своем отрешенном состоянии с радостью соглашается это сделать. В игре сохраняется перевес в 11 очков, Билли переполняет дух объективного отношения к жизни и любовь к научному подходу.

– Возраст – весьма важный фактор, когда дело касается оценки игроков, – говорит он, затем достает справочник «Окленд Эйс» c полки. – Вот. Чавви – двадцать четыре года. Сезон не окончен. У него на счету 31 пробежка домой, 28 отбиваний на вторую базу, 55 прогулок, средний процент отбивания – .283 и попадание на базу – .353. Кого вы хотите сравнить с ним?

– Джейсона Джамби, – отвечаю я.

– Хорошо, – отвечает Билли, доставая справочник «Нью-Йорк Янкиз». Но я уже знаю ответ, потому что сравнивал сам.

Билли находит статистику Джамби.

– Когда Джамби было двадцать четыре, он провел полгода в Эдмонтоне в команде уровня ААА. Во второй половине года он попал в Главную лигу, где отбивал шесть месяцев, заработал 28 прогулок и отбивал с показателем.256. Кого еще сравниваем?

– Барри Бондса, – отвечаю я. На всем побережье Калифорнии Бондс не уставая твердит, что он лучший отбивающий, которого когда-либо видел бейсбол.

– Это нелегко, – говорит он. – Бондс достиг такого уровня, куда сложно попасть, даже имея талант. Ну ладно, давайте сравним его с Бондсом.

Билли берет справочник «Сан-Франциско Джайентс».

– Я знаю, какие у него будут показатели, потому что сравнивал Чавви и с Бондсом тоже. Бондс родился в 1964 году. В 1988 году он отбивал с показателем.283, заработал 24 пробежки домой, 72 прогулки, 30 отбиваний на вторую базу. Из этого несложно понять, насколько хорош Чавви.

– Кто еще? – спрашивает Билли. Но перед тем как я успеваю остановиться на чьей-то кандидатуре, он говорит: – Как насчет Родр-А (Алекса Родригеса)? Ни у кого не было более стремительного карьерного старта в бейсболе, чем у него.

Билли достает справочник «Техасских Рейнджеров».

– В 1999 году Родригесу было 24. В 1999 он отбивал с показателем.285, заработал 25 отбиваний на вторую базу, 42 пробежки домой, 111 приведенных очков. – Билли отрывает взгляд от справочника и смотрит на меня. – Это вполне сравнимо с показателями Чавви, но есть еще и игра в защите. Чавви – лучший защитник третьей базы. А Родригес – далеко не лучший шорт-стоп.

У меня все еще не укладывается в голове, как можно делать прогнозы о человеческих существах, и я об этом говорю Билли. Мои сомнения просты: каждый игрок индивидуален. Каждого игрока нужно рассматривать в отдельности. То есть размер выборки всегда равен единице. Билли отвечает очень ясно: бейсбольные игроки развиваются примерно по одинаковому сценарию, и эти сценарии черным по белому прописаны в статистических справочниках. Конечно, время от времени кто-то из игроков отклоняется от среднестатистической нормы в развитии своей карьеры, но в команде из двадцати пяти человек такие отклонения уравновешивают друг друга. И большинство этих отклонений будут соответствовать практически один в один его ожиданиям. Что касается карьеры Эрика Чавеса, например, то у Билли здесь нет никаких сомнений.

– Единственное, что может помешать Чавесу – это если ему станет скучно, – говорит он. – Люди не понимают этого. Иногда кто-то может чувствовать разочарование в отношении Чавеса, особенно воспринимая его без учета всех этих обстоятельств. Ему двадцать четыре года. То, чего он добился в свои двадцать четыре года, никто больше не добился. И если у него все будет в порядке со здоровьем, его карьера в точности предопределена.

Я замечаю, что порой Билли и есть тот, кто бывает разочарован Чавесом. Чавес, как Мигель Тейада, – любитель помахать битой направо и налево. Но Билли сейчас в таком благодушном настроении, что не принимает мои возражения. Он не понимает, как я могу быть таким нетерпимым.

– Чавви молод, – говорит Билли. – Он хорош собой. Он миллионер. Он никому не должен за то, что размахивает битой. Каким вы были, когда вам было двадцать четыре?

Все это так хорошо сочетается с тем типом человека, который заявляет о том, что он стремится управлять своей командой рационально, используя научные знания. Это был «объективный» Билли Бин, к которому реальный Билли стремился, – генеральный менеджер, уверенный в том, что «игроков не изменишь, они те, кто есть». Тот Билли Бин, который сравнивал свою работу с «гонками на ящиках из-под мыла. Ты сооружаешь подручное средство, на котором будешь спускаться с горы, а когда начинается гонка, твое дело – посильнее оттолкнуться». Принимая это во внимание, Билли не видел никакого смысла вмешиваться в научный эксперимент. Не было смысла пытаться влезть в душу игроков, например чтобы попытаться изменить их подходы к игре. Они останутся теми, кем изначально были. Когда разговариваешь с «объективным» Билли Бином, который говорит о своих игроках, начинаешь задумываться: может, у них все-таки есть свобода воли?

Но есть и другой, менее объективный Билли Бин. И в начале четвертого иннинга, когда Мигель Тейада подает совершенно заурядный мяч, который в итоге приводит к двойной пробежке с участием игрока второй базы Марка Эллиса, менее объективный Билли выходит из спячки. Когда «Роялс» зарабатывают пять пробежек домой, которые они не должны были заработать, Билли сохраняет спокойствие – но он уже настороже. Он начинает говорить об игроках совершенно другим тоном. И не скрывает от меня, что весь этот научный эксперимент не так прост, как хотелось бы ученому, который этот эксперимент возглавляет.

В четвертом иннинге, когда «Окленд» переходит в нападение, центральный защитник Терренс Лонг отбивает мяч на землю в сторону питчера и бежит изо всех сил к первой базе. Это что-то новое. До этого случился эпизод, когда Лонг вот так же отбил мяч и неспешно побежал к первой базе, сохраняя при этом внешнее пренебрежение к мнению окружающих. Будучи слишком юным, чтобы понять, что ты тот, кем притворяешься, Терренс Лонг практически сумел сделать вид, что ему наплевать на результат. Несколько дней спустя Терренс обнаружил, что его машину забросали яйцами. Прослышав о том, что произошло, Билли остановил Терренса в раздевалке и сказал, что ему по электронной почте прислал письмо тот, кто измазал Терренсу машину. И что это был болельщик «Эйс», который негодовал оттого, что заплатил деньги, чтобы прийти посмотреть, как Терренс Лонг делает, не напрягаясь, пробежку между базами. Это возымело немедленное действие на Лонга. Вместо того чтобы, как и раньше, неспешно бежать на базу после отбивания мяча на землю, теперь он мчался во весь опор до тех пор, пока не нужно было остановиться, чтобы не расстраивать Билли Бина. И сейчас, пока Терренс мчится к базе, Билли Бин рассказывает о том, что главная проблема Терренса в том, что «его неуверенность в себе укрепляют средства массовой информации. Одна из ошибок, которые делают молодые игроки, – читают газеты».

В пятом иннинге, со счетом 11:5, Рамон Эрнандес, кетчер «Окленд Эйс», идет первым в очереди среди отбивающих. Дважды в первых четырех иннингах кетчер «Окленд Эйс» отбивал быстрые мячи на вторую базу. Это что-то новое. На протяжении всего сезона Рамон Эрнандес делал попытки и постоянно их проваливал. Оказывается, на днях Билли Бин остановился возле шкафчика Рамона Эрнандеса и заключил с ним пари: каждый раз, когда Рамон станет отбивать мяч, дождавшись, когда он залетит во внутреннюю часть зоны страйка, Билли Бин будет платить ему пятьдесят долларов, а каждый раз, когда он будет отбивать мяч, который не долетел, платить будет Рамон. Конечной целью такого пари, как говорит Билли, было «найти предлог, чтобы держать Рамона под присмотром. Это такой неявный способ для меня заесть его до смерти, и Рамон не мог на это пожаловаться».

Большинство игроков, которые появляются сегодня на телевизионном экране в игре, которая может войти в историю бейсбола, натерпелись от неявных попыток Билли Бина манипулировать их поведением. Билли заявляет, что нет смысла пытаться изменить людей, а потом идет и пытается их менять. Он знает о большинстве своих игроков больше, чем когда-либо позволит своим игрокам узнать себя, и хоть это говорит не очень о многом, это все же в определенной степени характеризует Билли.

– Посмотрите на лицо Мигги, – говорит он в конце шестого иннинга. Телевизионные камеры показывают Тейаду под навесом, где сидит команда. У Тейады мрачный вид.

– Он единственный, кто не отбивает. Это случается с молодыми игроками: они хотят все и сразу. Вот посмотрите: когда он будет играть, он сделает все, чтобы пустить пыль в глаза и сделать больше, чем надо.

И конечно, после того как Тим Хадсон попадет впросак и Чэда Брэдфорда вызовут на питчерскую горку, Мигги действительно попытается сделать больше, чем надо.

Когда Чэд Брэдфорд находится на площадке, где разминаются и отдыхают питчеры замены, он часто вспоминает об отце. Это помогает ему снять напряжение, которое его ожидает впереди. Врачи когда-то сказали его отцу, что тот никогда не сможет снова ходить, а отец не только пошел, но и работал, а кроме работы еще и играл с ним в бейсбол. Если у его отца получилось такое, насколько тяжело по сравнению с отцом было сейчас ему?

Эта мысль, как правило, его успокаивает, но сегодня, когда слишком многое поставлено на карту, успокоить его она не может. Он чувствует себя не в своей тарелке, словно он уже не тот питчер, каким он был всего несколько недель назад. Перед этим он показывал результаты точно такие, как предсказывал компьютер Пола Деподесты. Почти два полных сезона он жил как в сказке, где осуществились все его мечты. Когда перед сезоном 2001 года, сразу после операции на спине, Чэду позвонил Билли Бин, чтобы сообщить, что он обменял его, чтобы сделать основным питчером замены в команде «Окленд Эйс» в Главной лиге, Чэд едва поверил своим ушам. Билли рассказал Чэду о результатах, которых он, исходя из своей статистики, сможет достичь. Чэд, правда, посчитал, что эти результаты преувеличены. И, к своему удивлению, они их почти добился. «Это примерно как если бы Билли знал заранее, что произойдет на самом деле», – рассказывал Чэд.

А теперь он чувствовал себя неуверенно. Чэд надвигает кепку на глаза и идет к питчерской горке, делая до нее ровно столько шагов, сколько и всегда. Снаружи – все по-старому, внутри – по-новому. Несколькими неделями ранее, когда он всматривался в кетчера, чтобы распознать его сигнал, он не замечал, что происходит вокруг. В такие моменты, чтобы успокоить себя, он повторял свою обычную фразу:

Делай свою подачу.

Делай свою подачу.

Делай свою подачу.

Сегодня вечером он замечает все вокруг. Шум толпы. Растяжки с рекламой. Зрителей со всей страны. И в ушах звучат новые слова:

Не облажайся!

Не облажайся!

Не облажайся!

У него сейчас самый серьезный спад за всю карьеру, хотя кто бы мог назвать это спадом: один неудачный выход на стадионе «Янкиз», а другой – на стадионе «Фенвей Парк»! Но Чэд не способен на все, что произошло, смотреть с позиции перспективы. На его книжной полке дома рядом стоят две потрепанные книги. Одна – «Психология игры в бейсбол». Другая – Библия. Его любимый стих из Библии – 13-й из главы 4 «Послания к филиппийцам»: «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе». Но этот стих сейчас не успокаивает его. Несколько дней назад вечером он позвонил жене Дженни, которая увезла детей в Бирэм, чтобы они подготовились к новому учебному году, и сказал: «Я чувствую, что больше не смогу играть».

Тренер питчеров «Окленд Эйс» Рик Петерсон считает, что проблемы у Чэда начались с августа, когда комментатор ESPN Джефф Брантли приехал в «Окленд» и снял о нем сюжет, объявив Чэда на всю страну лучшим питчером замены. Внимание прессы выбило Чэда из привычной колеи. Петерсон был важным звеном в успехе питчеров «Окленд Эйс». Он не только следил за тем, чтобы они все были здоровы, но и в некотором роде помогал им сфокусироваться на нужных вещах. Рик Петерсон любил повторять, что «если у вас двенадцать разных питчеров, вам нужно уметь разговаривать на двенадцати разных языках». В отличие от всех остальных питчеров команды в языке Чэда отсутствовала фраза: «Я подхожу для Главной лиги». В языке Чэда отсутствовал любой личный вызов. Отсутствовало понятие «уверенность в себе». На протяжении всей своей карьеры в ответ на возникавшие проблемы Чэд не пытался разобраться в себе, он только ниже опускал руку для подачи. Костяшки пальцев задевали землю, когда он делал подачу. «Ему некуда дальше руку опускать, – говорил про это Петерсон, – только разве что он теперь начнет бросать сверху вниз».

Тренер постоянно пытается научить Чэда начинать все с себя. Когда после нескольких слабых выходов Чэд выглядел потерянным, Петерсон заставил его сесть и посмотреть видеозапись, как он разбивает в пух и прах игроков Главной лиги в первые пять месяцев сезона. Во время просмотра Петерсон высказал свое мнение:

– Ты христианин, Чэд, да?

– Ага.

– Ты веришь в Христа?

– Ну.

– А ты его видел когда-нибудь?

– Нет, я его никогда не видел.

– А когда-нибудь ты видел, как ты выводишь отбивающих в аут?

– Ага.

– Так почему же ты в Христа веришь, хотя никогда его не видел, а в свою способность выводить в аут отбивающих не веришь, хоть выводишь их в аут постоянно?

Тренер оставил Чэда раздумывать над этими словами. Чэд посидел, подумал и сказал себе: «Ну да, все логично». Но через некоторое время снова засомневался. За всю его карьеру едва ли кто-нибудь верил в него, а теперь, когда все в него поверили, он не может поверить в себя сам. «Это самое слабое мое место, – рассказывает он. – У меня напрочь отсутствует уверенность в себе. Единственное, чем я могу объяснить эту свою черту, это тем, что я не умею подавать мяч на скорости сто пятьдесят километров в час. Тот, кто это умеет делать, постоянно видит свои способности. Но у меня этих способностей нет. То, что я делаю, зависит от умения обхитрить. Для того чтобы ввести в заблуждение, нужно, чтобы очень многое сработало. И когда что-то идет не так, я думаю: “Вот тебе на, только бы я смог их и дальше обхитрить”. А затем я начинаю сомневаться: “А сколько еще я смогу их обманывать?”»

То, что происходит с Чэдом, никак кроме как «кризисом веры» не назовешь. Когда он знает, что делает, он всегда подает туда, куда ему нужно, когда он надеется что-то правильно сделать, у него ничего не выходит, а сейчас он просто надеется. Не отдавая себе отчет в том, насколько он хороший игрок, Чэд начинает поддаваться мысли, что его успех – это просто трюк или неожиданная удача, волшебство, которое закончится в любой момент. И до него не доходит, что он единственный, у кого вообще появляются такие мысли.

В тот сентябрьский вечер он сражается с собой более яростно, чем когда бы то ни было. Билли Бин знает об этом. Программа в принадлежащей Билли Бину машине по выведению в аут игроков дала сбой. А Билли не имеет ни малейшего понятия, как эту машину починить, как добраться до поломки в голове у Чэда Брэдфорда. Праздность, леность, отсутствие дисциплины, недостаточный страх перед руководством – Билли знает, как бороться со всем этим. А вот что делать с чувством неуверенности, Билли Бин не знает. Если бы он знал, он в свое время мог бы закончить свою игровую карьеру в Зале славы. Но Билли не знает, что делать с ощущением неуверенности, и поэтому волнуется. Чэд не знает, что он будет выводить отбивающих в аут с предсказуемой частотой, настолько предсказуемой, что можно подумать, что он не человек, а робот. В результате у него может не получиться.

Билли Бин остается дальше смотреть игру только потому, что он каким-то образом очутился в ловушке, согласившись посмотреть ее на пару со мной. В следующие несколько минут Чэд Брэдфорд демонстрирует миру, насколько быстро можно потерять в игре преимущество над противником. Наконец в седьмом иннинге он добивается того, что выводит в аут третьего игрока противника, который неудачно отбивает мяч на землю. В восьмом иннинге возникает проблема. Арт Хоу позволяет Чэду вернуться на питчерскую горку – ему предстоит схватка с отбивающими-левшами.

– Я рад, что Арт оставил его, – говорит Билли. – Бесполезно иметь такого питчера, если использовать его только для того, чтобы он вывел в аут одного игрока противника.

Я спрашиваю, не беспокоит ли Билли то, что Чэд очень сильно полагается на веру. Что искренняя понятная вера Чэда в то, что Господь Бог одарил его невероятным умением выводить в аут отбивающих Главной лиги, в то же время может привести и к мысли о том, что Чэд решит, будто Господь на этот раз передумал.

– Нет, – отвечает Билли. – Я тоже верующий. Я просто верю в силу подачи, которую кроме как на землю не отобьешь.

За семьдесят раз, которые Чэд Брэдфорд выходил на замену в этом году, он проиграл прогулки всего десяти отбивающим, примерно каждому тридцатому, с кем вел поединки. И Чэд открывает восьмой иннинг тем, что проигрывает прогулку Бренгу Мейну.

Пока Мейн медленно идет к первой базе, болельщики «Окленд» на трибунах волнуются и кричат. Кто-то из болельщиков с открытых трибун, которые находятся ближе к центру поля, швыряет на газон рулон туалетной бумаги. На то, чтобы ее убрать, уходит минута, во время которой Чэд остается один на один со своими мыслями. Когда наконец игра начинается снова, пятьдесят пять тысяч человек поднимаются, кричат, вероятно, считая, что это поможет успокоиться Чэду.

– Почему шум должен влиять на отбивающего меньше, чем на питчера? – замечает Билли немного раздраженно. – Если вы проигрываете, можно просто сделать вид, что они вас так подбадривают.

Чэд проигрывает прогулку следующему отбивающему, Ди Брауну. Впервые за весь год он проиграл две прогулки подряд. Телевизионные камеры показывают лицо Мигеля Тейады, а затем – защитника второй базы Марка Эллиса, которые разговаривают, прикрыв рты своими перчатками-ловушками.

– В последние десять лет игроки начали прикрывать рты ловушками, – говорит со злостью Билли. – Я никогда не встречал никого в бейсболе, кто умел читать по губам. Что-то в последнее время я ничего не слышал о том, что количество чтецов по губам возросло, или я пропустил что-то?

Следующий отбивающий, Нейфи Перез, отбивает подачу Чэда по земле. Мяч на небольшой скорости отлетает ко второй базе. Джон Мабри, который играет на первой базе, бежит и пытается его перехватить. Чэд стоит на горке и наблюдает за развитием игры. К тому моменту, как Мабри удается поймать мяч, Нейфи уже стоит на первой базе. Все базы теперь заняты, а никто из игроков противника еще не выведен в аут. Очередной рулон туалетной бумаги летит с открытых трибун в центр поля. Толпа поднимается с мест и изо всех сил шумит, считая непонятно почему, что их внимание – именно то, что требуется Чэду Брэдфорду, чтобы преодолеть возникшие трудности.

Билли смотрит на экран телевизора с отвращением, как театральный критик, которого заставили смотреть изувеченного новомодными интерпретациями шекспировского «Гамлета».

– Не могу поверить в то, что мне нужно сидеть здесь и смотреть на это дерьмо, – говорит он. Он достает маленькую белую коробочку и кладет ее на стол перед собой. Пластиковый гладкий футляр истерся и поблек. – Я бы просто умер, если бы был на стадионе, – говорит Билли.

Он пытается фантазировать: если бы я не вынудил его остаться в этом кабинете смотреть игру по телевизору, он бы ходил сейчас по парковке и поглядывал каждые пять секунд на свою белую коробочку. Он скорее согласился бы умереть там, на парковке, чем оказаться сейчас перед телевизором в кабинете.

Следующий отбивающий, Луис Ордас, – именно тот, кто исполнит предсказание Билли по поводу Мигеля Тейады. («Вот посмотрите: когда он будет играть, он сделает все, чтобы пустить пыль в глаза и сделать больше, чем надо».)

Ордас отбивает мяч, который катится и прыгает по земле справа от Тейады. Вместо того чтобы играть, как требует ситуация, и бросать мяч на третью базу, Тейада пытается сделать акробатический трюк, чтобы попасть мячом на домашнюю базу. Он бросает мяч, мяч прыгает и отскакивает в грязь, а бегущие остаются нетронутыми. Счет становится 11:6. Базы до сих пор заняты – никто не выведен в аут.

Арт Хоу в прямом смысле выпрыгивает из-под навеса, где находится с командой, чтобы вытолкать Чэда с поля. Чэд опускает глаза в землю и с деревянным лицом возвращается к своему месту на скамейке. Он вышел, когда перевес в игре составлял шесть очков. Он уходит с поля, оставляя на базах трех игроков противника, что означает: одна пробежка домой, и счет может стать равным. Мяч ни разу не покинул пределы внутреннего поля.

– Господи Иисусе, какой стыд, – восклицает Билли. Он просовывает руку под стол и достает оттуда банку с жевательным табаком «Копенгаген». Засовывает табак под верхнюю губу. – С какого перепугу я вообще смотрю это дерьмо?

Новый питчер, Рикардо Ринкон, быстро выводит в аут двух игроков и проигрывает противнику всего одну пробежку: 11:7. Два игрока уже находятся в ауте, а на первой базе и третьей – бегущие. Арт Хоу еще раз выходит из-под навеса. На этот раз он выводит на питчерскую горку Джефа Тэма, недавно прибывшего из команды ААА питчера-правшу, ему предстоит поединок с Майком Суини, отбивающим-правшой, который в данный момент занимает в Американской лиге ведущие позиции среди отбивающих.

– Елки-палки! – не выдерживает Билли. – Зачем? Они слишком близко к сердцу принимают этот бред по поводу правшей-левшей. Почему не оставить Ринкона?

Тэм провел на разминочной площадке «Эйс» два года, в течение которых играл роль, которую теперь играет Чэд Брэдфорд. Был период, когда Рон Вашингтон, тренер по защите внутреннего поля, называл Тэма «туалетной бумагой» («Потому что он всегда подтирает дерьмо, которое оставили до него»). Но что-то случилось либо в голове у Тэма, либо в его подаче, и в последние два года его словно подменили. «Питчеры замены похожи на акции, которые скачут в цене, – говорит Билли. – Это именно та часть капиталовложений, за которыми нужно внимательно наблюдать и уметь вовремя сбрасывать, чтобы получить скорую прибыль».

В то время как менеджер команды и питчер замены разговаривают, Билли Бин смотрит на меня, как бы извиняясь. Менее чем за сорок пять минут его настроение прошло несколько стадий: от отрешенности к интересу и раздражению, от раздражения к злости и сейчас приближается к ярости. Билли стыдно за свои эмоции, сдержать которые он не в силах.

– Так, ладно, – наконец говорит Билли, – извините, но мне нужно пройтись.

С этими словами он выходит и направляется в раздевалки, закрывая за собой дверь, после чего слышно, как Билли начинает бушевать. Он проходит возле тренерской, где сидит бедный Тим Хадсон, и, видно, размышляет над тем, что ему нужно для победы. Тим попадает под горячую руку Билли. Буря настигает Скотта Хаттеберга и Грега Майерса – двух отбивающих-левшей на скамейке, которые, вероятно, думают, что у них сегодня выходной: игроки быстро возвращаются через раздевалку на площадку для разминки, чтобы сделать пару отбиваний в случае, если их попросят выйти на замену. Наконец буря зависает над комнатой видеотеки, где из Пола Деподеста, который не может поверить, что мизерная вероятность все-таки воплотилась в реальность, уже медленно идет пар. Пол подсчитал вероятность того, что они выиграют двадцать игр подряд (получилось сорок на миллион). Теперь он высчитывает вероятность проигрыша с перевесом в одиннадцать очков («может быть, не четырнадцать на миллион, но что-то около того»).

В своем «Кратком очерке…» за 1993 год Билл Джеймс описал сегодняшнюю игру. Джеймс выявил в бейсболе то, что назвал «законом баланса конкуренции». «В мире существует негативный импульс, – писал Билл Джеймс, – который постоянно стремится свести к минимуму разницу между сильными и слабыми командами, командами, которые впереди, и командами, которые позади, хорошими и плохими игроками. А выводы из этого следуют такие.

1. Каждый вид преимущества покрывает один недостаток и создает еще одно преимущество. Потому каждый вид преимущества является разновидностью недостатка, а каждый недостаток – разновидностью преимущества.

2. Перевес в стратегиях всегда находится на стороне отстающей команды.

3. Психология, как правило, приводит к тому, что победители становятся слабее, а проигравшие – сильнее».

Хоть это было больше метафизикой, высказанные выводы были верны в отношении не только людей, но и бейсбольных команд. Люди, которые очень хотят победить и показать всем свою победу, имеют тактическое преимущество над людьми, которые не хотят победы. Это желание, как и необходимость, является слабостью. В Билли Бине последняя черта так сильно выражена, что практически граничила с недостатком. Это было его проклятием.

Когда игра возобновляется, Джеф Тэм и Майк Суини сходятся в жестоком поединке. На десятой подаче, после того как четыре подачи были отправлены суперменским ударом за линию фаул, Суини наконец удается взять удачный размах битой, словить слайдер от Тэма и запустить его, словно мячик для гольфа, в растяжку на ограде с левой стороны поля: 1-800-BAR-NONE.

11:10.

Что-то большое с грохотом падает в раздевалке.

На телевизионном экране над столом в кабинете Арта Хоу реальный Арт снова устремляется к горке для питчеров, чтобы заменить Джефа Тэма питчером-левшой Михейем Боуи. Майк Суини с энтузиазмом объясняет своим товарищам по команде «Канзас-Сити», которые сидят вместе с ним под навесом, как он вначале подумал, что отбил мяч за линию фаул, а не на пробежку домой. Комментаторы рассказывают о том, как жаль, что Мигель Тейада «попытался сделать больше, чем от него требовалось», а не просто подал мяч на третью базу, как обычно делают в такой ситуации. Если бы он так сделал, «Эйс» уже закончили бы иннинг. Билли с грохотом открывает дверь – щеки у него пылают, зубы черные от табака. «Гребаный Тэм, – говорит он. – Думал своим слайдером обмануть лучшего отбивающего в лиге». Он отключает у телевизора звук, берет жестяную банку с табаком и снова исчезает, оставив меня досматривать игру в тишине и одиночестве.

Кабинет менеджера погрузился в тишину. Пятьдесят пять тысяч человек за стенами шумят так, как может шуметь такое количество народа, но ни звука из внешнего мира не доносится до этой комнаты, погруженной во мрак. Жаль Арта Хоу. Как мало он предпринял для того, чтобы сделать свой офис более уютным. Все это навевает мысли о том, что восприятие Артом окружающего мира кардинально отличается от взглядов Билли. Удивительно, как ему удалось удерживаться так долго на своей должности. На стене в рамочке – афоризм: «Кредо оптимиста». Табличка с выгравированными словами Винса Ломбарди. Пустой кофейник, рядом банка с сухим заменителем сливок. На стене рядом со столом – табличка: «Спасибо за то, что не курите». Вокруг – фотографии, которые указывают на верность бейсбольным тайнам: на одной из них Арт на ступеньках под навесом, где сидит команда, на другой – Арт с Кэлом Рипкеном-младшим (с автографом Рипкена). В телевизоре Арт сохраняет на лице стоическое выражение. Внизу бежит строка, в которой говорится о том, что преимущество в 11 очков еще ни одна команда в истории бейсбола не теряла, кроме команды «Филадельфия Эйс», которая проиграла «Сент-Луис Браунс» в 1936 году. В бейсболе богатая история и традиции. Историю и традиции бейсбола можно уважать, а можно использовать для извлечения прибыли, но в любом случае история и традиции чувствуются во всем во все времена.

Михей Боуи добивается последнего аута в восьмом иннинге с «Канзас-Сити». «Эйс» переходят в нападение. В начале девятого иннинга, в поединке с Билли Кохо, «Роялс» доводят своего игрока до второй базы. Два игрока в ауте, и два страйка у достаточно слабого отбивающего, Луиса Алисиа. Исход игры, кажется, предрешен. Затем Алисиа отбивает мяч налево, в центр поля.

11:11.

Слышится, как кто-то орет в коридорах клуба, потом раздается скрежет металла о металл. Я открываю дверь, чтобы взглянуть, что происходит, и вижу, как Скотт Хаттеберг бежит со всех ног с площадки для разминки отбивающих к туннелю, который ведет к навесу, где на стадионе сидит команда «Эйс».

Хаттеберг не очень готов к игре. Он не настроился на нее как положено, и к тому же в руках у него не та бита. После того как Арт Хоу сказал Хаттебергу, что он сегодня вечером не будет выходить играть, Хаттеберг выпил чашку кофе, потом еще одну. Он посидел и поболтал с каким-то парнем, которого видел впервые в жизни и чье имя не запомнил. Парень этот хотел показать ему несколько бит, которые он сделал сам. Хаттеберг выбрал одну – блестящую черную биту из клена с белым кольцом в основании. Бита приятно лежала в руке.

Как большинство игроков, Хаттеберг, когда еще играл в низшей лиге, подписал контракт с компанией Louisville Slugger, по которому обязывался использовать биты только этой компании. Абсолютно уверенный в том, что играть сегодня не будет, он взял «контрабандную» биту с собой под навес к команде. К тому моменту, когда счет был 11:0, уверенный в том, что играть ему точно не придется, Хаттеберг сидел, зажав биту между коленей и залив четыре чашки кофе в свою систему кровообращения. Ко второй половине девятого иннинга он был с химической точки зрения совершенно другим Хаттебергом. К тому же с битой, которой он никогда до этого не отбивал.

Счет 11:11. «Канзас-Сити» совсем близко, Джейсон Гримсли – на питчерской горке, подтапливает резкие, как молния, подачи. Джермейн Дай отсылает медленный мяч вверх и выходит в аут. Телевизионная камера показывает крупным планом скамейку «Эйс», и по выражениям лиц игроков можно увидеть, что многие уже сдались. Выражение на лицах такое, как будто все, что хорошего произошло у них в жизни, осталось в прошлом.

Арт Хоу командует Скотту Хаттебергу брать биту – Скотта ставят на замене. Хаттеберг хватает биту, которую дал ему какой-то неизвепстный мастер-самоучка. Это нарушение контракта с компанией Louisville Slugger. Но кого это сейчас волнует?

Он выходил на поединок с Гримсли два дня назад, в похожей ситуации. В игре, где был равный счет, в конце девятого иннинга, к тому моменту на базах были игроки. Ему не нужно было смотреть записи игр сегодня вечером. Всегда понятно, чего ожидать от питчера типа Гримсли: подачу со скоростью 155 километров в час. Кроме того, обычно понятно и куда будет направлен мяч: вниз страйковой зоны или чуть ниже за ее границей. Два дня назад Гримсли подал ему шесть прямых быстрых мячей, которые подтапливались в конце пред страйковой зоной вниз и в сторону. Пропустив два мяча, Хаттеберг тогда размахнулся битой по последнему мячу и сделал слабое отбивание на землю на вторую базу. (Мигель Тейада сделал то же самое, заработав очко в середине игры, которое принесло им победу в конце.) Хоть опыт этот и был горьким, сейчас он ему пригодился. Он отбивал шесть подач Джейсона Гримсли. Он собрал о нем информацию. Он знал, что, если получается, он не должен рисковать и пропускать «подтопленные» мячи Гримсли.

Сегодня, когда он выходит на площадку отбивающего, он обещает себе, что не станет отбивать подачи, направленные вниз зоны страйка, до тех пор, пока у него не наберется два страйка. Он будет ждать того, что он хочет, пока у него будет оставаться выбор, пока к нему не придет то, чего он ждет от питчера. Он ждет подачу, которая пошлет мяч вверх, что даст возможность отбить мяч на вторую базу и приведет его на позицию, с которой можно будет заработать очко для команды.

Хаттеберг становится в открытую позицию и немного помахивает блестящей черной контрабандной битой вперед-назад в зоне страйка, как игрок в гольф над своей первой лункой. Когда Гримсли становится в стойку перед подачей, его лицо принимает пугающее выражение. Он, как правило, улыбается, когда подает мяч, и улыбка у него недобрая. Это улыбка человека, которому нравится отрывать у мух крылья. Даже телезрителям становится не по себе. Но Хатти не видит выражения лица Гримсли. Он внимательно всматривается в зону, откуда Гримсли выпустит мяч. Ему нужно увидеть только одну подачу для того, чтобы сориентироваться по времени отбивания. Он думает: «Если я не буду отбивать первую подачу, я, вероятно, смогу получить подачу в верхней части зоны». Он твердит про себя: «Не отбивай первую подачу». Игрок, который в этом году будет лидировать в Американской лиге по количеству первых подач, которые он проигнорировал, сегодня нуждается в дополнительной вдохновляющей речи, которая поможет не замахнуться битой по первому мячу. Должно быть, все дело в кофеине.

Он пропускает первую подачу. Питчер получает ошибку за подачу вне зоны страйка. Еще один раунд страшных улыбок на лице, и Гримсли снова готов к подаче. Вторая подача – еще один быстрый мяч, но он летит в верхнюю часть страйковой зоны. Хатти делает короткий размах, мяч сталкивается с толстой частью его биты и ракетой взмывает далеко в правую часть поля.

Хаттеберг покидает свою площадку и, полусогнувшись, бежит. Он бежит изо всех сил, когда случайно задевает покрытие возле третьей базы. Он не видит, как негодует Гримсли. Он не слышит, как орет толпа из пятидесяти пяти тысяч болельщиков. Он не замечает, как защитник первой базы поворачивается, чтобы уйти с поля. Он не знает, что парень, который делает биты, бежит за ним через базы, поднимая их, чтобы забрать биту обратно. Единственный человек на всем стадионе, который не знает, куда летит мяч, это человек, отбивший этот мяч. Скотт Хаттеберг отрешенно смотрит, как мяч прорезает темнеющее вечернее небо.

Мяч не просто вылетает за пределы поля, он падает высоко на трибунах, метрах в сорока от вывески 363 в самом центре стадиона. Когда наконец Хатти видит, что мяч точно улетел «в небеса», он поднимает обе руки вверх, выражая этим не столько триумф, сколько удивление. Огибая базы, он смотрит на скамейку своей команды. А там никого нет – все игроки выбежали на поле. Его охватывает безудержная радость. Он кричит своим товарищам по команде не «посмотрите, что я сделал», а «посмотрите, что мы только что сделали! Мы выиграли!» Пока он бежит, с каждым метром он становится моложе и моложе. К тому моменту, когда Скотт добегает до домашней базы, он уже скорее мальчишка, а не взрослый мужчина.

Не проходит и пяти минут, как Билли Бин уже снова в состоянии смотреть на меня спокойно и говорить, что это была просто очередная победа его команды.