Перес пригласил Максвела на чай.

— Есть какие-нибудь новости о Розе? — спросил он.

— Никаких.

— У меня тоже. Не беспокойтесь, она объявится как гром среди ясного неба, может быть, на этой неделе, может быть, на той, а то и через месяц. У них у всех такой склад характера. Никогда не знаешь, что от них ждать.

Максвел медленно жевал сандвич с огурцом, запивая превосходным чаем. Не было ни жены хозяина, ни любовницы. В городе, где все сильнее чувствовалось влияние немцев, стало более принятым пить кофе в четыре, то есть на час раньше, но Перес стойко придерживался старой английской традиции, отдавая, правда, дань и местному давнему обычаю не допускать к столу женщин. Предлогом для приглашения послужило то, что заместитель министра хотел обсудить кое-какие детали и спросить совета относительно своего абсурдного проекта превратить часть города в своеобразную копию Кембриджа — это была его навязчивая идея, на которую, надо думать, он желал истратить немалые деньги, полученные в виде вознаграждения за свои политические услуги. Они бегло просмотрели планы под одобрительное хмыканье Максвела.

— А это что, Гай?

— Это новый мост через реку, которая теперь называется Кем. Ну что скажете об этом?

— О проекте в целом? Это замечательно. Он привлечет тысячи туристов. У меня такое впечатление, что вы очень полюбили Кембридж.

— Это были волшебные дни. После я просто не жил.

Не успел Максвел доесть свой сандвич, как тема разговора резко изменилась, и планы были отложены в сторону.

— Джеймз, простите мой вопрос, — сказал Перес, — по мне бы хотелось знать, насколько хорошо вы себе представляете жизнь в этой стране.

— Я тут только пять лет.

— Здесь очень много подводных течений. Всевозможные закулисные интриги.

— Ну, это-то я знаю.

— Нас высасывают немцы. Они опустошают страну.

— Да, их присутствие чувствительно. Я с вами согласен.

— Многие из нас этим серьезно недовольны, — продолжил Перес.

— Вполне естественно.

— Везде чувствуется возрастающее негодование. Более того, мы обеспокоены нашим будущим, будущим пашей страны. Отец президента был немец, и несколько членов кабинета имеют родственные связи с немцами. Правительство благоволит к ним.

— Там произвел впечатление их вклад в валовой национальный продукт. Благодаря им он возрос за последние два года на пятьдесят процентов. Деньги делают свое дело.

— Но деньги — это еще не все, — произнес заместитель — министра, уйдя куда-то взглядом, будто под влиянием некоего внутреннего видения. Но ему до смешного не удалась попытка изобразить на лице благородное возмущение материальной стороной дела: его черты были мало приспособлены для выражения иного состояния, кроме расчетов.

— Но тем не менее они оказались как раз кстати Для почти развалившейся экономики.

— Эти немцы везде, их триста тысяч, — продолжал Перес. — Они начинают душить нас. Позвольте, я расскажу, что испытал на собственном опыте. Это случилось только вчера. Посмотрите на меня, Джеймз. Всмотритесь повнимательней. Ведь я наверняка могу сойти за англичанина или француза?

Максвел вгляделся в черты Переса. Они были крупные и мясистые; чуть отвислые, с легкой синевой губы; бесцветные глаза. В нем невозможно было узнать того молодого выпускника университета, что смотрел с фотографии тридцатилетней давности, стоявшей среди серебряных кубков на серванте, настолько сильно их исказил слой наросшей с годами плоти. В нем можно даже заподозрить отдаленное влияние негроидной или даже индейской крови, попавшей к его предкам три или четыре поколения назад.

— Вы бывали когда-нибудь в «Биркеллере» на улице Святого Франциска?

— Нет еще.

— Будьте осторожны, когда пойдете, — сказал Перес. — Если там заподозрят, что вы не ариец, то вас не пустят. Я впервые пошел туда вчера и не успел переступить порог, как два огромных громилы схватили меня за шиворот, посадили за длинный стол и приказали петь.

Максвел расхохотался.

— Наверное, «Trink, Brüderlein, Trink»?

— Они сказали, чтобы я либо пел, либо убирался. Я ушел.

— Вы ведь можете выучить какую-нибудь застольную песню и вернуться.

— Ерунда. Не в этом дело. Это просто уловка, чтобы не пускать тех, кто не из их фрицевого племени. Вы находите это смешным, Джеймз, а я нет.

— Простите, Гай, я просто не выдержал, как представил себе вас поддающим вместе с этой немчурой.

— Ни мои друзья, ни я не собираемся образовать низший слой общества в своей собственной стране. Я вам скажу: когда израильтянам не удалась попытка похитить отца Адлера, мы все были просто убиты. Не могу передать вам, как мы надеемся, что у них получится в следующий раз.

— Но посмотрите правде в глаза, Гай, это ведь нисколько не поможет.

— Но это приободрило бы нас. Подняло бы наш дух.

Во время паузы, когда вновь были наполнены чашки, выражение лица Переса немного изменилось, и это было неспроста. Интуиция подсказала Максвелу, что весь предшествующий разговор был лишь предварительной обработкой и сейчас, похоже, начнется сама атака.

— «Гезельшафт» владеет половиной всех богатств этой провинции, — сказал Перес, — что исключает всякую конкуренцию. Десяток или больше независимых фермерских хозяйств разорилось. Колония «Маргаритка» — единственная из оставшихся в живых, но и она еле держится. Когда ее не станет, вы будете в одиночестве. Несомненно, что и вас «Гезельшафт» намерен проглотить.

Перес наклонился к Максвелу, чтобы ободряюще похлопать по плечу.

— Но не проглотит, Джеймз, нет. Это их большая ошибка. Вы станете человеком, который спасет эту провинцию, если не всю страну.

Максвел снова рассмеялся, но на этот раз лишь для того, чтобы скрыть растущую неловкость.

— Премного польщен вашей верой в меня, Гай, но я в действительности не вижу, каким боком подхожу к этому. Я не такой уж большой человек в бизнесе, и у меня нет абсолютно никакой амбиции кого-то от чего-то там спасать.

— Позвольте объяснить вам: вы стали владельцем большого земельного участка. И дело не в его размере и ценности, а в расположении. Именно оно дает вам все преимущества. Этот участок занимает пространство между двух рек, у обеих ширина почти в километр. Вы находитесь в самом узком участке между ними, и вы перекрываете путь дальнейшей экспансии «Гезельшафта» на том направлении. Они прекрасно понимают, что у них единственный выход — выкупить его у вас или по крайней мере заключить сделку, чтобы построить дорогу через ваш участок и соединиться с шоссе № 14. Если вы ответите отказом, они не смогут сдвинуться ни на шаг.

— Почему же они не уцепились за него сами, когда не стало Каррансы? Мадам Карранса предложила мне сделку через американский банк. Цена была подходящей, и я заключил ее сразу же. Почему же она не обратилась с предложениями в «Гезельшафт»?

— Потому что мы не разрешили ей продавать землю немцам. Они в течение нескольких лет старались заполучить ее у Каррансы, а после его смерти подумали, что теперь будут в выигрыше. Но в выигрыше оказались мы. Может быть, вы этого еще не поняли, но у нас здесь действует своя маленькая мафия, правда, несколько вяло.

— Но почему выбрали именно меня для такой чести?

— Это я настоял. Вы англичанин, а я чувствую себя уверенней, когда имею дело с англичанами. К тому же вы как иностранец лучше подготовлены, чтобы противостоять «Гезельшафту». Если бы это был кто-нибудь из моих соотечественников, то он бы позволил либо подкупить себя, либо запугать.

— У меня было подозрение, что должно случиться нечто подобное, Гай. Все шло слишком хорошо.

— Джеймз, извините, что пришлось выбрать вас.

— Жаль, что вы не смогли найти более подходящей кандидатуры.

Чутье подсказывало Максвелу, что лучше потянуть время, чтобы обдумать все вытекающие последствия.

— Это пахнет политикой, — сказал он, — а я как раз стараюсь не вмешиваться в нее.

— Это не политика. Это бизнес. Вы дешево купили хороший участок земли. Вас как иностранца правительство в этом поддерживает. Вам помогают чем только могут. Вам предоставляют режим наибольшего благоприятствования.

— И что же мне теперь делать со своим приобретением?

— Пока ничего. Просто держитесь за него. Через некоторое время вы, вероятно, сможете извлечь из него большие деньги.

— Но я уже согласился продать сахарные и хлопковые плантации — разрозненные участки земли па этой стороне реки. Я бы не смог вести там дело.

— Это неважно. То, что я имею в виду — это массив леса. Рано или поздно вы, конечно, получите «добро» на его разработку, и это принесет вам целое состояние. Как только «Гезельшафт» уберется с дороги, мы начнем действовать.

— Но «Гезельшафту» это не понравится, верно?

— Да, не обрадуются. Но, может быть, они успокоят себя надеждой, что вы когда-нибудь его все-таки продадите. При условии, что вам предложат достаточную сумму.

— Они никогда не успокоятся. Ведь это они поставили нынешнего президента.

— Да, так многие говорят.

— Что же им помешает обратиться к нему, когда они увидят, что дело не двигается, и попросить его принять какой-нибудь подходящий закон?

— В конце концов это они и сделают. Сейчас мы боремся за то, чтобы оттянуть время. Если мы сможем удержать их на месте хотя бы год, то у нас будет возможность собраться с силами. Возможно, удастся переубедить президента…

— Или же удастся его убрать.

Перес ошеломленно посмотрел на него.

— Такую возможность мы никогда не обсуждали.

— Что же произойдет, если президент не изменит своих взглядов?

— Тогда изменится сама страна. Немецкие компании в союзе с эмигрантами из Родезии, Южной Африки и Голландии станут все более и более сильными и независимыми от контроля правительства. Когда они увидят, что время приспело, то совместными усилиями захватят всю полноту власти. Вас не страшит такая перспектива?

— Страшила бы, если бы я мог поверить в ее реальность, — ответил Максвел. — Но не могу.

— Все же подумайте об этом. Запомните мои слова и понаблюдайте, что будет происходить. У вас самая удобная для этого позиция. Вы теперь близко сошлись с «Гезельшафтом». У вас есть возможность посмотреть, как они действуют, и судить самому, куда они идут.

— Да, дремать я не буду. Обещаю вам.

— Я знаю. И спасибо вам за то, что вы для нас делаете. Я был уверен, что вы не откажетесь помочь своему старому другу.

Максвел хотел возразить: «За что благодарить меня? Кто это по своему желанию даст себя втянуть в подобные дела?» Но ничего не сказал, так как в этот момент ему напомнили о той привилегии, которую он получил, просмотрев карту будущего развития города. Услуга за услугу. «Следовало догадаться, что рано или поздно мне придется расплачиваться, — подумал Максвел, — и деться некуда».