— Гледис.

Казалось, она слышит свое имя откуда-то издалека. Кто-то зовет ее, но ей едва слышно.

— Любимая. — Теперь голос стад громче. Глед уютно свернулась калачиком в кресле, не обращая внимания на настойчивый звук. После того, как она столько часов не давала себе уснуть, мозг наконец не выдержал и отключился.

— Дорогая, если ты не проснешься, у тебя будет растяжение мышц спины.

— Крис? — Глаза у нее тут же открылись, и она увидела, что муж стоит на коленях рядом с ее креслом. Гледис выпрямилась и уставилась на него, как будто видела в первый раз.

— О, любимый, — прошептала она, обвивая руками его шею. — Я так рада, что ты дома.

— Раз так встречают, мне придется почаще задерживаться.

Глед решила не обращать внимания на это замечание.

— Сколько времени?

— Поздно, — вот все, что он сказал.

Она поцеловала мужа, испытывая огромное наслаждение от прикосновения его рук. Выглядел Кристофер ужасно. Уже больше недели он не приходил домой обедать и засиживался в офисе допоздна.

На все ее расспросы Крис отвечал одно: проект, над которым он работает, не ладится. Боже, думала она, ради этого он обращает в хаос их только начинающуюся совместную жизнь. Крис сознательно рискует их браком! Все эти потрясения почти стерли воспоминания об их непродолжительной идиллической неделе. Прошла половина месяца, как они вернулись в Портленд, а Кристофер не мог уделить жене ни одной лишней минуты своего времени.

— Хочешь есть? — Она сомневалась, поел ли он нормально хоть один раз за эти дни.

Кристофер отрицательно покачал головой, потом вялым движением провел по лицу рукой.

— Я слишком устал.

— Сколько еще это будет продолжаться? — спросила Гледис, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал ровно. Она предполагала, на что идет, когда выходила замуж. С того момента, как она встретила Криса, Гледис знала, как нелегко ей будет тягаться с его делами, сколько требований станет предъявлять его образ жизни. Как трудно будет сохранять их брак. Но она рассчитывала, что их любовь продержится хотя бы первые два-три года.

К несчастью, она ошиблась. Пожалуй, Глед недооценила его одержимость бизнесом и успехом. Несомненно, он любит ее, хоть и редко говорит ей об этом. Но ведь она не нуждалась в словах. Что ей нужно, так это его время, хоть малая толика внимания.

— Всю неделю я редко тебя вижу, — напомнила она. — По утрам ты уходишь, когда я еще сплю. Только Богу известно, когда ты приходишь домой ночью.

— Это продлится недолго, — озабоченным тоном произнес Кристофер, поднимаясь. — Обещаю.

— Разве это такая катастрофа, если проект не пойдет?

— Да, — ответил он с нажимом.

— Знаешь, одна неудача — еще не конец света.

Крис криво улыбнулся.

— Это так, — мягко произнесла она. — Разве я не рассказывала тебе, как, будучи старшеклассницей, не получила главную роль в пьесе?

Кристофер нахмурился.

— Нет. Это что — похоже на историю о твоих уроках игры на фортепьяно?

Гледис поджала под себя ноги и оперлась локтем на подлокотник кресла.

— Немного.

Кристофер опустился на кожаный диван напротив жены, откинул назад голову и закрыл глаза.

— В таком случае, почему бы тебе не перейти прямо к сути, а не рассказывать всю историю?

Он не грубит, успокаивала себя Глед, это просто говорит практичный человек. Очень уставший, отчаянно нуждающийся в отдыхе. У него нет сил выслушать ее печальную историю, пока она не дойдет до морали.

— Ну, хорошо, — дружелюбно согласилась она. — Ты, наверно, запомнил, что я не получила главную роль. Но я была уверена, что она моя. До этого я сыграла большие роли в нескольких пьесах. Вообще я играла все, на что пробовалась. Но ту роль я не только не получила, меня вообще не взяли в пьесу. Однако я до сих пор считаю, что прекрасно сыграла бы Натали Джилл.

Муж усмехнулся.

— Я тоже уверен, что сыграла бы.

— Это испытание научило меня, что не нужно бояться неудач. Я не сыграла тот персонаж и пережила это, а позже, в колледже, когда мне дали замечательную роль, я смогла лучше оценить свой успех. — Когда Кристофер ничего на это не ответил, Глед добавила: — Понимаешь, о чем я говорю, или уже спишь?

Глаза у него были закрыты, но губы изогнулись в мягкой улыбке.

— Я просто размышляю над печальным повествованием о твоей музыкальной и актерской карьере.

Гледис тоже улыбнулась.

— Знаю, это звучит смешно, но неудача дала мне свободу. Я вложила сердце и душу, когда пробовалась на эту роль. А, отвергнутая, почувствовала, что никогда больше не смогу выйти на сцену. Чтобы вернуть себе уверенность, мне потребовалось много времени — поверить в себя и отважиться еще на одну попытку, пусть даже неудачную. В конечном счете, я стала сильнее. Когда на первом курсе колледжа я решила играть в пьесе, то чувствовала себя под какой-то защитой, потому что неудача уже не выбила бы меня из колеи, как раньше.

— Так ты хотела быть актрисой?

— Нет. Это я делала для развития личности.

Кристофер задумался, тихонько постукивая пальцами по спинке дивана.

— Ты знаешь поговорку — задним умом крепок? — Глед пыталась поймать его взгляд. — Вот так и было в тот раз. Если бы неудача не научила меня ценить успех, когда он ко мне пришел, я, может быть, попала бы в ловушку.

— Какую же?

— Я стала бы думать, что заслуживаю успеха, верить, что я такая талантливая, необыкновенно одаренная, такая исключительная, что никогда не проиграю.

Кристофер сдвинул брови. Гледис подождала немного, потом прибавила:

— Мистер Гловер сказал мне кое-что… о проекте торгового центра. Я тогда тебе ничего не сказала, потому что… ну, потому что не была уверена, что он хочет этого.

Теперь Крис был само внимание. Он выпрямился и уставился на жену испытующим взглядом.

— Что он сказал?

— Он ведь не часто поддерживал тебя в строительных проектах, правда?

— Только несколько раз.

— Этому есть причина.

— Да?

— Ты никогда не терпел неудачу.

Голова мужа резко вздернулась.

— Ты о чем?

Глед поняла, что Кристоферу такое объяснение кажется нелепым. Для тех, кто вкладывал средства в его проекты, его успехи скорее служили приманкой.

— Мистер Гловер объяснил, что ему не нравится иметь дело с человеком, если тот хотя бы раз не разорялся.

— В этом нет смысла, — раздраженным тоном ввернул Кристофер.

— Может быть, и нет. Так как мой опыт в финансовых делах ограничивался проверкой чековой книжки, мне об этом ничего не известно, — признала Гледис.

— Кто же будет давать деньги тому, кто потерпел неудачу?

— Очевидно, такие, как Патрик Гловер, — усмехнулась Гледис. — Он сказал, что потерявший все в следующий раз будет гораздо осторожнее.

— Я и не знал, что вы с Патом обсуждали дела.

— Нет, мы не обсуждали дела, — Глед всячески старалась придать беседе беззаботный тон. — Мы больше говорили о тебе.

Но и это не понравилось Крису.

— Предпочитаю думать, что обязан успехом тому, что много работал, своей решительности и предусмотрительности. Без этого я, конечно, ничего не достиг бы.

— Верно, — охотно согласилась Гледис, — но…

— Всегда должно быть какое-то «но»?

Она кивнула, пытаясь удержать смех. Ей, впрочем, нравился их разговор, в то время как ее усталый муж был вынужден испытывать на себе силу ее интуиции.

— Ну что же, — отрывисто произнес Крис, — давай, разбей в пух и прах мои аргументы.

— О, дорогой, я согласна, что твой ум и самоотверженность сыграли определяющую роль в успехе, но и другие работают так же много, решительно и с такой же предусмотрительностью — и все же теряют все.

Кристофер насупился.

— Ну, уж и ободрила!

— Я просто не хочу, чтобы ты придавал такое большое значение одному проекту. Если он не пойдет, так и что? Ты же загонишь себя до смерти ради него. — Она не стала говорить, как это отразится на их браке — это подразумевалось само собой.

Несколько секунд муж раздумывал над ее словами, потом на лице у него появилось напряженное выражение.

— Я не проиграю. Я категорически отказываюсь терпеть поражение.

— Сколько же ты выдержишь в таком темпе? — спросила Глед с надеждой, что ей удалось скрыть, как она расстроена.

Крис задумался, будто что-то подсчитывая, потер голову, пытаясь снять усталость, затопившую его с головы до ног.

— Одну неделю. Это не должно продлиться дольше недели.

Неделя. Семь дней. Гледис закрыла глаза, потому что ей было невыносимо смотреть на него и видеть таким измученным. Он нуждался в ее поддержке, а не порицании.

— Хорошо, — пробормотала она.

— Мне это нравится не больше, чем тебе. — Кристофер встал и заключил ее в свои объятия, уткнувшись лицом в теплый изгиб шеи. — Я ведь новобрачный, не забывай. Я бы не хотел быть ни с кем, кроме как с моей женой.

Прерывисто вздохнув, Гледис кивнула, потому что говорить не могла.

— Я бы не хотел, чтобы ты дожидалась меня в кресле, — сказал он, поднимая ее на руки и унося в спальню. Не включая света, он положил ее на постель и лег рядом, положив голову ей на грудь. Пальцы жены легко гладили его волосы.

Гледис хотелось высказаться, но она не отважилась. Муж был измучен. Сейчас не время. Но настанет ли тот час, когда это будет вовремя?

Уже было столько вечеров, проведенных в одиночестве, столько ничем не заполненных утренних часов. Каждый вечер Глед ложилась спать одна. Она чувствовала себя живой, только когда муж укладывался рядом. Ночь за ночью она жила ожиданием нескольких драгоценных минут, зная, что это все, что он может ей уделить.

Мерное дыхание Криса подсказало ей, что он заснул. Лежащая у нее на груди голова давила все сильнее, но Гледис продолжала еще несколько минут поглаживать волосы мужа, не нарушая его покой.

…Неделя. Он обещал, что через неделю все кончится.

Так и случится — до следующего раза.

Утром Гледис проснулась рано и изумилась, увидев спящее дорогое лицо рядом. В какой-то момент ночью он отодвинулся от нее и накрыл их обоих одеялом. Он даже не потрудился раздеться.

Она придвинулась к нему и шаловливо поцеловала в ухо. Глед понимала, что следует дать ему поспать, но также знала, что он будет раздражен, если опоздает в офис.

Крис медленно раскрыл глаза, и при виде ее на лице у него появилось выражение удивления.

— Доброе утро, — прошептала она, сопровождая слова легкими прикосновениями губ.

— Сколько времени? — спросил он.

— Думаю, что-то около восьми. — Она обвила руками его шею и улыбнулась ему.

— М-м-м… Непристойный час.

— Очень непристойный.

— Мое любимое время. — Его пальцы уже живо расстегивали пуговицы ее пижамы, а в глазах загорелся хорошо знакомый жадный огонек.

— Дорогой, — прошептала Глед, слегка задыхаясь, — ты опоздаешь на работу.

На губах у него промелькнула улыбка.

— Именно это и входит в мои планы, — сказал он, притягивая ее губы к своим…

— Это уже происходит, да? — без подготовки спросила мать, навестившая Глед в субботу. Она стояла в гостиной, держа в руках китайскую чашку с блюдцем и пристально глядя в окно. Из него открывался захватывающий вид на реку.

Гледис сразу поняла, о чем идет речь. И ответила только так, как могла, — правдиво.

— Да.

Бэт повернулась, лицо ее побледнело от вновь пережитой боли прошлого, боли, отражение которой она видела теперь в жизни дочери.

— Я боялась, что так случится.

До недавнего времени Глед было трудно общаться с матерью. После смерти мужа та стала вести затворнический образ жизни, спряталась в своей печали и воспоминаниях. По сути, одновременно с отцом, будучи совсем юной, Гледис потеряла и мать.

— Мам, все в порядке, — попыталась успокоить ее Гледис. — Надо еще немного подождать. Как только наладится дело с этим проектом, все изменится.

Она не верила тому, что говорила. Не обманывала себя и искренне сомневалась, что сможет уверить в этом мать.

— Я тебя предупреждала, — сказала Бэт, направляясь к белому кожаному дивану и усаживаясь на самый край. Поставив чашку с блюдцем рядом на столик, она умоляюще посмотрела на дочь. — Говорила я тебе? В день свадьбы — я тогда уже знала.

— Да, мама, ты меня предупреждала.

— Почему ты не послушала меня?

Глед вздохнула, пытаясь не терять самообладания.

— Я люблю его, как ты любила папу.

Было несправедливо приплетать сюда отца, которого она так оплакивала, но только так она могла что-то объяснить.

— Что ты собираешься с этим делать?

— Мама, — вздохнула Гледис. — Ведь у Кристофера не интрижка какая-нибудь.

— С таким же успехом могла и быть, — гневно ответила Бэт. — Ведь сегодня суббота, а он работает. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что у него та же гонка и амбиции, та же жажда власти, что и у твоего отца.

— Мама, пожалуйста… У Криса все не так.

В глазах матери была беспредельная печаль, когда она пристально поглядела на дочь.

— Не рассчитывай на это, дорогая. Не надо на это рассчитывать.

Визит матери выбил Гледис из колеи. Позже она пыталась отвлечься с книгой в руках, но не могла сосредоточиться. Телефон зазвонил в шесть, как это происходило каждый вечер на этой неделе. Звонили секретарь или помощник мужа, чтобы сообщить, что его не будет дома к обеду.

Сделав глубокий вздох, Гледис согнула пальцы. За прошедшие две недели два раза звонил сам Кристофер. Может, и теперь это он, хочет пригласить ее пообедать. Может быть, он звонит, чтобы сообщить, что все распутал и будет дома в ближайшие полчаса. Может быть, он звонит, чтобы предложить поехать в какое-нибудь экзотическое местечко на несколько дней и отдохнуть вдвоем.

Гледис чувствовала, как на шее у нее бьется жилка. Но все-таки не стала снимать трубку.

Телефон замолк.

Когда она отвернулась и пошла в спальню, все тело у нее дрожало. Присев на кровать, она закрыла лицо обеими руками.

Телефон вновь начал звонить, его резкий звук громко отдавался в квартире. Не в силах его слышать, Гледис зажала уши руками. Каждый звонок причинял ей боль, притворно предлагая ей надежду, хотя ее не было. Это не муж, а его помощник, и он скажет то же, что сообщал каждый вечер на этой неделе.

Мгновенно приняв решение, Гледис взяла жакет и кошелек и поспешила к лифту.

Не имея каких-то конкретных намерений, она бродила по центру, пока не очутилась перед кинотеатром. Там шла какая-то второсортная комедия, но она все-таки купила билет, полная решимости забыться на пару часов.

На самом же деле фильм оказался довольно занимательным, с примитивным сюжетом, но в нем было много смешного. В данный момент, как никогда раньше, Гледис нуждалась в таком развлечении.

Когда она вышла, что-то вдруг побудило ее остановиться у закусочной, купить пару сэндвичей, потом остановить такси. Не успев передумать, она дала водителю адрес офиса Деппа.

Гледис не удалось убедить охрану пропустить ее, но после того, как дежурный переговорил с Крисом, ее впустили в здание.

— Дорогая, что-то случилось? — сухо спросил Кристофер, когда она вышла из лифта. — Где ты была?

— Нет, ничего пока не произошло. Мне приятно с тобой повидаться, — сказала она, не обращая внимания на его раздраженный тон. Она подошла и поцеловала его в щеку.

— Где ты была?

— Ходила в кино, — ответила она, улыбаясь и расхаживая по офису. Его большой письменный стол красного дерева был завален папками и бумагами. Она машинально отметила, что он один. У всех остальных — выходные, а он не мог себе позволить даже такого.

— Ты была в кино? — Он недоуменно покачал головой.

Она и не думала отвечать.

— Мне показалось, что ты голоден, — продолжала она, аккуратно укладывая в стопку папки, чтобы расчистить уголок стола. — По пути купила нам обоим перекусить.

— Я уже ел.

— А… — Вот и все. — К сожалению, я не ела. — Она приютилась в удобном кожаном кресле, вытащила из пакета ржаной сэндвич с индюшатиной и стаканчик кофе и поставила их на расчищенное место.

Кристофер Депп выглядел так, будто не знал, что ему с ней делать. Он наклонился над столом и сдвинул в сторону несколько папок.

— Я не мешаю?

— Конечно, нет, — иронично ответил Крис. — Я задержался здесь просто ради удовольствия.

— Конечно, совершенно незачем спешить домой, — в тон ему бросила она в ответ.

Кристофер потер глаза, и его плечи обмякли.

— Прости, Гледис. Эти последние две недели тебе пришлось несладко, да?

Он подошел к ней сзади и обнял за плечи. Его прикосновение всегда успокаивало Гледис. Сейчас ей захотелось воспротивиться этому, побороть свою слабость к нему.

— Любимая, — прошептал Крис. — Пойдем домой. — Потом склонился к ней и поцеловал ее под ухом в шею. Все ее тело охватила дрожь. Глед глубоко вздохнула и положила ладони ему на руки.

— Домой, — тихо повторила она, как будто это было самое прекрасное слово в английском языке.

— Глед! — вскричала Энни, вытаращив глаза, когда открыла дверь. — Что случилось?

— Случилось, — тупо повторила та.

— Ты ужасно выглядишь.

— Как любезно с твоей стороны отметить это.

— Поняла, — возбужденно сказала подруга, постукивая пальцами по губам, — ты тоже в положении.

— К сожалению, нет, — возразила Глед, проходя в кухню. Она взяла кружку и налила себе кофе. — Скажи лучше, дорогая, как ты себя чувствуешь?

— Ужасно, — признала Энни, сделав гримасу, потом с улыбкой прибавила: — Замечательно.

Глед подвинула кухонный табурет и села. Если она еще один вечер проведет в одиночестве, то сойдет с ума. Вероятно, ей следовало сначала позвонить подруге, а не заходить без предупреждения. Но заехать сюда на машине как бы по дороге было поводом для того, чтобы уехать из дома и задержаться здесь. Сегодня вечером ей очень нужен какой-нибудь предлог. Что угодно, чтобы убежать от одиночества. Она годами жила одна, но никогда не чувствовала себя такой опустошенной, такой одинокой, как в прошедшие два месяца. Даже сегодняшний разговор с Патриком Гловером только на некоторое время улучшил ее настроение.

— Где Майк?

Энни усмехнулась.

— Ты не поверишь, если скажу.

— Расскажи.

— Он обучается плотницкому делу.

— Плотницкому делу? Майк?

Энн широко улыбнулась.

— Он хочет сделать колыбельку для ребенка. Это меня просто умиляет. Ты знаешь, он совершенно беспомощен, когда дело доходит до чего-нибудь практического. Дай ему несколько томов с данными о доходах, и он проявит себя очень ловким, подскажет, как избежать лишних расходов на налоги. Но когда нужно сменить электрическую лампочку, ему требуется руководство по эксплуатации. Я ужасно его люблю, но когда он заявил, что собирается сам сделать колыбельку для ребенка, я не смогла сдержаться и засмеялась.

— Энни!

— Да, знаю. Не нужно было этого делать, и вот теперь любимый муженек пытается доказать, что я ошиблась. Сегодня его первое занятие на курсах, и я очень надеюсь, что инструктор не выставит его из класса.

Несмотря на свое ужасное состояние, Гледис улыбнулась. Как хорошо быть рядом с такой подругой, отметила Глед, хоть чуть-чуть расслабиться, иметь повод для смеха.

— Я целую вечность с тобой не болтала, — усмехнулась Энн, помешивая кофе. — Но ведь мне и не следовало этого ожидать, правда? Ведь у вас с Кристофером все это время продолжается медовый месяц?

На глаза Гледис мгновенно навернулись слезы, и все расплылось.

— Да, — солгала она, отведя взгляд и молясь, чтобы подруга, такая счастливая в супружеской жизни, не заметила, как несчастна она в своем браке.

— О, чтобы не забыть, — взволнованно сказала Энни, — я получила весточку от тети Эммы.

— О чем она пишет?

— Просила поблагодарить тебя за письмо, где ты рассказала ей о том, что познакомилась с Деппом, и обо всем остальном. Она любит романтические истории. Потом она пишет нечто странное. Она думает, что платье пригодится еще один раз.

— Да? Опять? Кому?

Энни наклонилась вперед, грея ладошки о кружку с кофе.

— Думаю, вы с Деппом были слишком заняты друг другом в день своей свадьбы, чтобы заметить, как замечательно ладят друг с другом твоя мать и мистер Гловер. Эмма, конечно, не могла знать об этом, но… вероятно, так должно быть.

— Моя мать. — Теперь, когда Глед вспомнила свой разговор с Патом на свадьбе, ей стало все понятно. Она забыла об этом за те несколько недель, что прошли со времени их возвращения с Гавайев. За это время он дважды звонил Гледис, но ни разу не упомянул Бэт, да и ее мать о нем не говорила.

— Что ты думаешь?

— Моя мать и мистер Гловер? — Глед почувствовала, что, наверное, будет справедливо, если это произойдет.

— Просто невероятно, — Энни сияла. — Разве не замечательно? — До недавнего времени — точнее, до прибытия подвенечного платья — Гледис не замечала, что подруга так склонна к романтике.

— Но мама не сказала ни слова.

— А ты ждала, что она пустится в откровения?

Глед пожала плечами. Энн, конечно, права, и по многим причинам. К новой любви и замужеству Бэт подойдет с большой осторожностью.

— Вот будет замечательно, если все кончится тем, что и твоя мать наденет это платье!

Гледис кивнула и, прижав кончики пальцев к вискам, прикрыла глаза.

— Теперь ко мне является видение…

Энни засмеялась.

— Думаю, нам нужно позвонить моей маме, — продолжала Глед, — и сказать, что мы обе ясно видели, как она стоит в этом платье рядом с почтенного вида джентльменом.

Энни лукаво захихикала.

— Да, здорово. Просто здорово. — Она с удовлетворением вздохнула. — Знаешь, платье определенно имеет отношение к твоей матери. Скоро нам нужно будет что-то с этим делать.

Гледис притворилась, что выступившие у нее слезы были слезами радости, и смахнула их тыльной стороной ладони.

Но радость вдруг ушла из глаз подруги.

— Ты сама скажешь, что случилось, или мне нужно все из тебя вытягивать?

— Я… у меня все в порядке.

— Нет, не в порядке. Не лги. Не забывай, что я тебя хорошо знаю. Сколько лет ты моя лучшая подруга. Ты и носа не показала бы, если ничего не случилось.

— Думаю, я допустила большую ошибку, надев «волшебное» платье, — призналась Гледис.

— Подвенечное платье?

— Мне не нужно было этого делать.

— Боже, что же произошло! — воскликнула Энни, озабоченно нахмурившись. — Это звучит нелепо.

— Оно затмило мой разум. Я всегда была романтически настроена, помнишь? Всегда верила в большую любовь. Когда Эмма прислала тебе платье, я подумала, что после изобретения мороженого это самое замечательное событие.

— Неправда! Помнишь, как ты меня убеждала…

— Я помню, что говорила, — перебила ее Гледис. — Но в глубине души с нетерпением ожидала, что же произойдет. Когда вы с Майклом решили пожениться, я была в восторге. Потом, когда ты прислала мне подвенечное платье на Гавайи, я вроде как забавлялась этой фантазией — до тех пор, пока не встретила Кристофера. Мне хотелось выйти замуж. Я мечтала, чтобы у меня было несколько детей.

— Дорогая, — сказала Энни с озадаченным видом, — что-то я тебя не понимаю.

— Думаю, я немного… ревновала, что ты вышла замуж раньше меня. Мне это почему-то казалось несправедливым. — Она горько заплакала, размазывая слезы по щекам.

— Успокойся, милая. Теперь и ты замужем, и твой муж безумно любит свою Глед.

— Да, любил — одну неделю, но теперь все прошло.

— Он тебя любит!

— Наверное, по-своему любит. — У Глед не было желания продолжать спор. — Но недостаточно сильно.

— Недостаточно сильно?

— Мне так кажется. Слишком трудно все объяснить, — печально сказала Гледис, проглатывая слезы, застрявшие в горле. — Я заехала, чтобы сказать тебе о своем решении. — Как ни старалась, она не смогла удержаться от рыданий. — Я решила уйти от Кристофера Деппа.