Тайлер

Хоук ушел, чтобы взять ситуацию в свои руки, но велел мне ждать его в баре. Сидя на стуле, я наблюдала, как шикарного вида девушки и парни в дорогих поло или шелковых рубашках заказывали причудливые напитки всех цветов радуги. В клубах обычно пьют пиво или крепкий алкоголь, а не это разноцветное пойло. Тем не менее, все здесь отличалось поразительным лоском и смотрелось потрясающе. Понятно, почему это самый популярный клуб в городе. Я оглядывалась по сторонам, а потом подняла взгляд на второй уровень, который был закрыт и огорожен красным бархатным канатом. Перед ним стояли и беседовали несколько охранников. Очевидно, это VIP-зона. Я собралась уже отвернуться, когда встретилась взглядом с мужчиной, который стоял там. Опираясь на перила балкона в шаге от охранников, он осматривал клуб.

Я перестала двигаться, на мгновение завороженная чисто выбритым лицом мощного мужчины, фотографии которого сотни раз видела на первых полосах газет.

Маркус Борден.

Его лицо было непроницаемо. До безобразия красиво и пугающе одновременно. Он не сводил с меня пристального взгляда — смотрел так, будто знал, кто я — и не собирался отворачиваться. Господи, я представила рядом с ним Хоука, и поняла, насколько страшен этот дуэт. Неудивительно, что их все боятся. Достаточно лишь одного этого убийственного взгляда, от которого ничего невозможно скрыть.

В конце концов, я отвела взгляд и снова всем телом повернулась к бару. Мне не хотелось видеть, как он разглядывает меня. На счету этого человека столько трупов, что в ближайшее тысячелетие, скорее всего, будут находить братские могилы. И мне не хотелось бы, чтобы в одной из них нашли двадцатилетнюю идиотку, погибшую из-за попытки выиграть в гляделки у короля преступного мира. Возможно, это преувеличение, но над подобным исходом стоит задуматься.

Прошло какое-то время, прежде чем передо мной опять возникла Линда и сказала:

— Эй, лохушка, я за тобой, — она уже не выглядела такой напряженной, как раньше, но стервозное выражение лица было по-прежнему при ней.

Я сердито зыркнула на нее.

— Меня зовут Тайлер.

— Мне все равно, просто подними свою задницу и иди за мной.

— Я должна дождаться Хоука.

— Блядь, а к кому, по-твоему, я тебя веду?

— Почему он сам меня не забрал?

— Потому что он приводит себя в порядок.

Некоторое время я пристально смотрела на нее, пытаясь понять, что она под этим подразумевает. Но ее стервозная физиономия ничего не выражала.

— Ты сама пойдешь, или мне, мать твою, тащить тебя волоком?

Я неохотно сползла со стула и выпрямилась. Стрельнув в нее едким взглядом, я огрызнулась:

— Не надо передо мной выебываться, ладно? Удивительно, как это до сих пор из тебя никто не выбил твои отвратительные манеры.

— Ты забываешь, на кого я работаю.

— А, ну да. Только я из «Военных Баронов» и с трудом переношу оскорбления. Так что, если не хочешь, чтобы тебя макнули мордой в кислоту, постарайся быть со мной полюбезнее.

Линда застыла, и стервозность на ее лице сменилась удивлением. А потом она медленно улыбнулась и задумчиво произнесла:

— О, теперь я поняла. Ты — та самая девушка, о которой он рассказывал. Теперь все ясно.

Хоук рассказывал обо мне?

Мне стало любопытно. Не будь она такой сукой, я поинтересовалась бы, что он говорил, но у меня сложилось впечатление, что даже если пригрозить ей вырванным кадыком, она все равно ничего не скажет.

Линда развернулась и пошла, а я неохотно последовала за ней.

— Один раз твой клуб, типа по делу, бухал здесь до беспамятства, — сказала она, не оборачиваясь. — Они полностью все здесь изгадили.

— Новенькие в клубе не самого приличного поведения, — объяснила я.

— Они дрались друг с другом просто ради драки.

— Иногда с ними такое бывает.

— Один из них таскал с собой плачущую наркоманку.

— Ты говоришь об Элен. Она всегда рыдает, когда под кайфом.

— И даже не заводи разговор о вашем президенте. Этот парень решил, что сможет раздвинуть мне ноги.

Я подавила улыбку.

— Я слышала, Гектор очень хорош в этом. Так что, возможно, ты прогадала.

Линда бросила на меня странный взгляд.

— Ты действительно одна из них, раз знаешь все это.

Я кивнула.

— Мне известно все.

— Клубное братство.

— Да.

Я едва расслышала ее ответ:

— Да, мне это знакомо.

Пока мы пробирались через зал, мне пришло в голову, что он все еще может наблюдать за мной. Быстро бросив взгляд на балкон, я с облегчением выдохнула.

Борден давно ушел.

* * *

Линда вывела меня наружу и проводила к красному грузовику, припаркованному на стоянке для инвалидов — такой уж Хоук засранец. Остановившись, она с отвращением осмотрела развалюху.

— Почему Хоук приехал на этой помойке?

— Вероятно, чтобы выглядеть неприметно, — ответила я.

Она фыркнула.

— Он что, от кого-то скрывается?

От закона.

— Ага.

Линда скривила губы и, в противовес своему недоверчивому взгляду, сказала:

— Точно, я забыла об этом.

Я прислонилась спиной к капоту грузовика и скрестила руки.

— Честно говоря, скорее всего, это отмазка, чтобы не сажать меня на заднее сиденье своего мотоцикла.

Линда насмешливо посмотрела на меня.

— Это всего лишь гребаный байк. Не понимаю, почему для вас, сучек, столько символического значения в этом. Это охренеть как унизительно.

— Потому что это форма отказа.

— Это наивность и безумие.

— Для нас это много значит.

— Тебе что, двенадцать лет?

— Нет, мне двадцать.

Она махнула рукой в сторону клуба.

— Он привез тебя сюда, разве нет? Блядь, вот это самое главное. Хоук не приводит сюда девушек, он их обычно выпроваживает.

Я прищурилась.

— Вау, спасибо, теперь мне стало гораздо лучше.

— Ну, значит, ты идиотка и ничего замечаешь, — раздраженно возразила она. — Терпеть не могу, когда дуры, вроде тебя, изливают историю своей жизни, словно мне не похеру на все это. Но мне похер, поэтому держи при себе свои страдания по поводу того, что не оказалась на заднем сиденье его гребаного байка.

О, Боже мой, а ведь она права. Я делаю из этого трагедию.

Я превращаюсь в Шей.

— Клянусь Богом, — продолжала она, — Борден связался с гребаной самкой тарантула, и если ты хоть немного похожа на нее и мне придется иметь дело с двумя истеричными сучками, я вскрою кому-нибудь горло.

— Мне понравилась девушка Бордена, — пробормотала я себе под нос, на секунду вспоминая, как познакомилась с ней почти два года назад. У нее было сильное эмоциональное потрясение, но, тем не менее, за этим своим состоянием она смогла заметить меня. На том этапе жизни я была подростком-эмо.

— Она крутая.

Линда стиснула зубы.

— Блядь, я уже тебя ненавижу.

Сразу после этого послышались шаги, и я обернулась, чтобы увидеть приближающегося к нам Хоука. Даже не моргнув в сторону Линды, он сказал:

— Я со всем разобрался.

Ее манера поведения резко изменилась. Выражение лица смягчилось, и она, кивнув, ласково сказала:

— Спасибо, Хоук.

Я удивленно моргнула. У этой телки биполярное расстройство или что?

Она бросила на меня полный непонятной жалости взгляд.

— Береги себя, Тайлер, — после чего развернулась и направилась обратно к клубу, оставив меня в полном замешательстве.

— Все в порядке? — спросила я Хоука, когда Линда исчезла из поля зрения.

Он уже открыл водительскую дверь и мрачно ответил:

— Блядь, Тайлер, просто залезай в машину.

Я так и сделала, не переставая наблюдать за ним и размышляя, почему его лицо выглядит полностью отстраненным. Он вел машину молча, но сильно сжимал руль. Хоук слишком быстро мчался по дороге, едва не сшибая людей и матерясь себе под нос, будто это они были виноваты. Я вцепилась в края сиденья, чувствуя раздражение от его резких поворотов, и сказала:

— Напоминаю, Хоук, что мой ремень безопасности не работает, так что полегче.

Но не получила никакой реакции.

— Хоук, — прошипела я, ударившись плечом об окно, — помедленнее!

Он резко свернул с дороги и ударил по тормозам, отчего я резко дернулась на своем сиденье. Черт возьми, что с ним происходит?

С мрачным видом он шарахнул по рулевому колесу. Раздался громкий гудок. Хоук вышел из машины и так сильно хлопнул дверью, что автомобиль содрогнулся. Совершенно озадаченная, я наблюдала, как он расхаживает по узкой грунтовой дорожке рядом со скоплением закрытых офисов. Он шагал с прижатыми к бедрам кулаками, часто вздымающейся грудью и свисающими на лицо волосами. Высокий и мощный, в темноте ночи он выглядел совершенно устрашающе. Так вот почему Линда одарила меня таким сочувствующим взглядом? Потому что знала, в каком Хоук настроении?

Я вздохнула и открыла дверь. Выбравшись из машины, я направилась в его сторону и остановилась в шаге от него. Хоук стоял, безучастно глядя перед собой.

— У тебя был серьезный приступ дорожной агрессии, — прошептала я совершенно невинным тоном. — Если тебе дерьмово потому, что тот сопливый чувак подрезал тебя, то это, честно говоря, что-то вроде кармы.

Он перевел взгляд на меня, но его губы не дрогнули, потому что я не шутила.

— Тай, сейчас я не очень хорошо себя чувствую.

— Еще бы.

Он протяжно вздохнул.

— Во мне бурлит адреналин. Мои руки по-прежнему в крови.

С минуту я наблюдала за ним, взволнованная его дрожью. Он не мог успокоиться. Это напомнило мне то, как я чувствовала себя, когда он убил Юрия. Весь этот адреналин, несущийся по моему телу, а ведь я была всего лишь свидетелем. Невозможно представить, каково было Хоуку, вынужденному совершить такое, чтобы не дать кому-то причинить мне боль.

— Это из-за того человека в клубе? — спросила я.

Его взгляд ожесточился, и он, раздувая ноздри, проскрежетал:

— Он заслужил это.

Я понимающе кивнула.

Это касалось всего, что сделал Хоук, и до настоящего момента я даже не представляла, насколько сильно это его мучает. Он был близок к тому, чтобы снова слететь с катушек. Тьма в его взгляде начала сгущаться. Я быстро подошла, взяла его за руку и, прижав ее к губам, нежно поцеловала огрубевшую кожу. Он отшатнулся, удивленный моими действиями, и посмотрел на меня. Некоторое время мы молчали, но я могла точно сказать, что у меня не очень-то получилось его расслабить. В итоге он отпустил мою руку и вернулся к машине. Я последовала за ним, и мы оба, не говоря ни слова, залезли в салон.

Он не стал заводить машину, а просто барабанил пальцем по рулевому колесу.

— Это порочный круг, — пробормотал он. — Я причиняю боль плохому человеку, а потом становлюсь сам не свой, и чтобы забыть причиняю боль снова... и снова. Моя голова переполнена картинами совершенных мной поступков. Во мне течет дурная кровь. Я забираю жизни у людей — даже у хороших людей — и слишком заигрался в бога. Временами я думаю, что должен был остаться гнить в тюрьме, — сказав это, он выглянул в окно, и его тело снова начало дрожать.

Я быстро переползла со своего места к нему на колени, пока он не решил снова уйти. Хоук напрягся, удивленный тем, что я сделала, и посмотрел на меня. Оседлав его колени, я слегка ссутулилась, чтобы мы оказались лицом к лицу. В такой позе на его фоне я почувствовала себя маленькой, но такой маленькой, как мне нравилось. Он перевел взгляд на мои губы.

— Что ты делаешь, Тайлер?

— Отвлекаю тебя, — сказала я.

Его лицо немного смягчилось, а гнев сменился желанием. Он притянул меня к себе, и моя грудь прижалась к крепкой груди. Глядя на меня с любопытством, Хоук легким движением погладил мое лицо и заправил за уши пряди волос.

— Что я говорил тебе по поводу отвлечения? — понижая голос, спросил он.

— Что потом об этом сожалеешь, — я тут же замолчала, сосредоточенно глядя на него. — Будешь ли ты сожалеть, если я сейчас помогу тебе почувствовать себя лучше?

Хоук провел пальцем по моей нижней губе и тут же облизал его, словно представлял себе мой вкус. Я видела, что в глубине его глаз все еще скрывается тьма, но знала, что он хочет этого.

— Честно говоря, — пробормотал он, — в тебе есть что-то настолько притягательное, что подсказывает мне — если я попробую тебя, то не пожалею об этом ни на секунду.

Я улыбнулась, и тогда он, собрав в пригоршню мои волосы, атаковал меня своим ртом, крепко поцеловав. Вторую руку Хоук опустил на мой комбинезон, и, как в прошлый раз, расстегнув его, скользнул к моей талии, а потом, пробравшись под футболку, коснулся моей груди. Обхватив одну своей большой ладонью, Хоук сжал ее и двинулся ко второй. Выгнув спину, я всем своим телом показывала ему, как мне нравится то, что он делает. Но на этот раз все было по-другому, потому что сейчас я могла чувствовать, как он твердеет подо мной. Хоук не собирался останавливаться. Он не ждал моего следующего шага. Он сам брал меня.

Задрожав всем телом, Хоук со стоном оторвался от моего рта и прижался лицом между грудей. Он провел напряженными руками вдоль позвоночника и, прижав меня сильнее, обхватил мой сосок губами и жадно втянул его в рот. Я застонала и вцепилась ему в волосы, извиваясь над его твердым членом.

Мне хотелось его освободить.

Хотелось почувствовать его в своей руке.

Я потянулась к его джинсам, как вдруг услышала неожиданно раздавшийся вой сирены. Замерев на месте, я подняла голову, с трудом фокусируя взгляд.

И увидела мигающие огни.

Красный, затем синий.

Я замерла в крепких объятиях Хоука, когда он отстранился, чтобы взглянуть в зеркало заднего вида.

— Позади нас полицейская машина, — тихо сказала я, озвучивая очевидное.

— Да, я вижу, — ответил он.

— Нам лучше смыться от них?

— На нашей «гоночной» машине?

Я нахмурилась.

— Говорила же тебе взять машину Джонни.

— М-м-м, действительно говорила.

В это время полицейский приблизился к нашей машине и посветил внутрь своим долбаным фонариком. Зажмурившись, я отвернулась и попыталась отодвинуться, но Хоук сжал руку на моем бедре, удерживая на месте. Коп постучал фонариком в окно, и Хоук, глядя на него, медленно опустил стекло.

— Документы и права, — приказал коп.

— Зачем? — возразил Хоук.

Коп перевел взгляд с Хоука на меня.

— Здесь запрещено парковаться.

Хоук равнодушно усмехнулся.

— Здесь нет запрещающего знака.

— Он прямо перед вами, — коп указал на запрещающий парковку знак перед самым нашим носом.

Хоук хмыкнул.

— Твою ж мать.

Коп скользнул по мне взглядом.

— С вами все в порядке?

Я старалась не поворачиваться к нему, потому что мои сиськи были на виду. И в настоящий момент рука Хоука лежала на одной из них. Объективно говоря, его стояк никуда не делся, и от малейшего движения моя киска начинала пульсировать.

— Со мной все хорошо, — сказала я.

— Не могли бы вы слезть, чтобы этот человек смог достать права и документы?

— У меня нет ни того, ни другого, — небрежно сказал Хоук.

— Тогда я попрошу вас выйти из машины.

— Я не выйду, и если ты не дурак, то, для собственного блага, свалишь нахрен к своей машине и будешь играть в копов и бандитов с кем-нибудь другим.

Коп выглядел взбешенным.

— Сэр, — гневно сказал он, — я вынужден еще раз попросить вас выйти из машины...

— Мое имя Хоук, — прищурившись, резко огрызнулся он. — И, насколько я в курсе, мы платим за то, чтобы ты смотрел в другую сторону и вернулся к своей гребаной машине. Бордену донесут, что меня задержали, и к рассвету тебя уже не станет.

Лицо полицейского вытянулось, а в глазах мелькнуло узнавание.

— Черт, — отступая, пробормотал он. — Черт, я не узнал тебя, Хоук. Ты можешь ехать. Я передам остальным ребятам, что ты едешь на красном грузовике. Прошу прощения.

Он извинился раз семь или восемь, пока Хоук не прервал его, когда завел мотор. Коп отошел, и к этому моменту хватка Хоука на моем бедре ослабла. Я вернулась на свое сиденье и почувствовала, как ладонью он сжал мою задницу. Со смехом я шлепнула его по руке, и он вырулил на дорогу с широченной улыбкой на лице.

Спустя минуту я спросила:

— Борден всех здесь держит в кулаке?

— И я тоже, — ответил Хоук. — В конце концов, формально я до сих пор президент клуба.

* * *

Никаких сомнений, что Хоук трахнет меня, как только мы вернемся — в этом я была уверена. Напряжение между нами возрастало. Каждый раз, когда наши взгляды встречались, я видела жар в его глазах. Он собирается сделать это. Ощущая легкую нервозность, я гадала, как это будет. Он бросит меня на кровать и сорвет одежду? А потом опустится сверху и...

Я инстинктивно сжала бедра. Твою мать, мне же нужно в душ. Он даст мне время? Или, если пойду мыться, все нарушится? Кровь прилила ко всем частям тела, внутри все бурлило от возбуждения.

Пытаясь успокоиться, я прислонилась головой к окну. Последнее, чего я ожидала, что дорога будет ощущаться дольше, чем есть на самом деле, и что подпрыгивание машины на кочках меня убаюкает. Мои глаза закрывались, и я старалась изо всех сил держать их открытыми, но это была проигрышная битва.

Хоук не трахнет меня.

Потому что я заснула.

Мое глупое гребаное тело меня подвело.