Когда Эллен отстранилась от Тома, ее щеки горели. Она взглянула ему в лицо и улыбнулась, неловко, даже застенчиво, потом со смешком произнесла:

— Я думаю, мне это было нужнее, чем тебе. Надеюсь, ты не возражаешь.

— Ну что ты, для меня это — сплошное удовольствие, — пошутил он в своей обычной манере.

Обняв Тома, она хотела его успокоить, но, оказавшись в его объятиях, поняла, насколько ей самой этого недоставало. Они простояли так довольно долго. Оба, ощутив тепло и понимая друг друга без слов, не спешили расцепить руки. Это было первое прикосновение с тех пор, как они занимались любовью, и, несмотря на явную привлекательность Тома, Эллен уже ни капли не сомневалась, что единственный ее мужчина — Майкл. Эллен тосковала без него так сильно, а некоторые дни, похожие на сегодняшний, становились просто невыносимыми.

Быстро оглядевшись, она проговорила:

— Я должна идти. У меня есть план на вечер, и я надеюсь, что он сработает.

Красивое лицо Тома осталось бесстрастным.

— Тогда желаю тебе удачи, — напутствовал он.

Когда они дошли до ее машины, она сказала:

— Почему бы тебе не позвонить Мэтти? Вы могли бы вместе подумать над ролью.

Он пожал плечами:

— Действительно, почему бы нет?

Эллен посмотрела в его серые глаза, и у нее возник соблазн снова обнять его, уж больно она разволновалась из-за своих планов на вечер. Ей казалось, что объятия Тома помогли бы успокоиться.

Выезжая со стоянки, Эллен быстро взглянула в зеркало заднего вида. Ее взгляд выхватил декорации, и она представила, что Том вернется туда и снова ощутит весь этот ужас. Вот почему она позвонила ему и попросила о встрече, она хотела быть рядом с ним, когда он впервые увидит воссозданное последнее земное пристанище Рейчел.

Хотя Том держался молодцом, Эллен чувствовала, как глубоко его потрясло увиденное, а сколько еще ему предстоит пережить во время съемок в той комнате. Они детально обсуждали эти сцены, и Том не всегда принимал участие в дискуссиях, предоставляя решение Вику Уоррену. Господи, какое трудное для него время! А она лишила его друга, который мог бы сейчас его поддержать, — Майкла.

Но она сделает все возможное, чтобы их отношения наладились.

Опустив козырек от солнца, она проехала по Сансет и добралась до «Шале гурмэ», дорогого супермаркета. Несмотря на воскресенье, свободных мест на стоянке почти не осталось, в самый бампер ей уперся какой-то парень, и был велик соблазн хлопнуть по тормозам ему назло. Он ехал за ней почти от самой студии, Эллен терпеть не могла таких штучек, но подала машину чуть левее, уступая дорогу. Когда он поравнялся с ней, ей ужасно захотелось вытянуть средний палец, но в этом городе полно сумасшедших, и кто знает, на что нарвешься, позволив себе столь оскорбительный жест.

Взглянув на наглеца, она увидела, что он похож на сотню других латиносов, которые ездят на таких вот старых рыдванах со ржавыми пятнами на боках, лысыми шинами, без всяких прав или страховок. Что, черт возьми, ему делать на стоянке возле такого места, как «Шале гурмэ»? Должно быть, он намерен прицепиться к ней.

Она попыталась испепелить его взглядом, но от улыбки, которой он ее одарил, по телу поползли мурашки. Это был оскал, развратный и отвратительный настолько, что она содрогнулась. Мужчин такого типа следует держать под замком.

Он сделал жест, чтобы она опустила стекло, и поскольку Эллен не могла двинуться ни вперед, ни назад, она подчинилась. Эллен так взбесилась, что даже страх пропал, на который этот тип, по-видимому, рассчитывал. Самым приятным голосом, какой ей удалось из себя выдавить, она произнесла:

— Проезжай, идиот. В четыре мне надо быть в клинике, провериться на СПИД.

Ухмылка стала еще шире, он изобразил непристойный мастурбирующий жест и отъехал. Он что-то ей сказал напоследок, но она не разобрала, правда, ей показалось, мелькнуло что-то знакомое, несмотря на акцент. Но может быть, это работа воображения, откуда ему знать ее имя? Да Эллен и не ассоциировала себя с «госпожой Маккен», вероятно, какое-то испанское слово, звучавшее похоже.

Через час, сделав покупки, она вошла в квартиру Мэтти. Та как раз собралась уходить.

— К обеду меня не жди, — объявила сестра. — Возникла неразбериха с костюмами. Поеду разбираться, и одному Богу известно, чем дело кончится. Да, еще я должна примерить парик, Вик хочет, чтобы вы с Томом тоже посмотрели. Пьер собирается заняться стрижкой и хочет знать, нужен ли еще какой-нибудь парикмахер. Он будет в четыре.

— Пусть поговорит с Люси, это ее епархия, — бросила Эллен, унося пакеты в кухню. — Когда примерка парика? Не забудь, что у нас встреча с прессой.

— В девять. А пресса в одиннадцать, так что времени полно. О, между прочим, звонил Майкл.

Эллен резко повернулась:

— Когда?

Мэтти пожала плечами:

— Часа два назад. Он ничего не просил передать. Только сказал, что поймает тебя позже.

Эллен почувствовала слабость.

— Он не просил меня перезвонить? — поинтересовалась она.

— М-м… — Мэтти покачала головой, засовывая в рот виноградину. — Детка, какой виноград… Позвони, если хочешь. В конце концов, он твой муж.

— А также исполнительный сопродюсер, — напомнила ей Эллен. — Может быть, он звонил по делу.

— Но ты надеешься, что нет, — заметила Мэтти. — Я вижу по твоим глазам. Знаешь, на мой взгляд, все это тянется слишком долго…

— Не трать время на лекцию, — попросила Эллен. — Я полностью согласна, вот почему я все это купила. Я собираюсь пригласить его вместе с Робби и Клодой сегодня вечером на обед. По-моему, это шаг в правильном направлении.

— Не стану спорить, — быстро ответила Мэтти. — А теперь мне надо лететь. Желаю хорошо провести время, и оставь мне чего-нибудь хотя бы на два укуса.

— Это означает, что ты больше не голодаешь? — уточнила Эллен. — А как насчет диеты ради любовных сцен?

Мэтти угрожающе нахмурилась, схватила гроздь винограда, чмокнула ее в щеку и убежала.

Эллен продолжала распаковывать пакеты, когда зазвонил телефон, она взяла трубку и прижала ее щекой к плечу. Звонила Сэнди из Нью-Йорка, она хотела знать, есть ли у Эллен самые последние прогнозы по бюджету двадцатишестисерийного проекта. В кейсе Эллен оказался экземпляр, и они в течение пятнадцати минут штудировали его, так как у Сэнди на завтра была назначена встреча.

Когда разговор закончился, Эллен почувствовала себя еще более озадаченной и раздраженной, чем обычно после общения с Сэнди. Невозможно привыкнуть к ее новому облику. Трудно держаться холодно с человеком, который к тебе столь дружески расположен, и, продолжая щебетать, Эллен утверждалась во мнении: эта женщина — сука, и, возможно, теперь еще более опасная.

Вернувшись на кухню, она закончила наконец разбирать покупки, потом, не давая себе времени испугаться или пойти на попятный, сняла трубку, чтобы позвонить Майклу. Но прежде чем Эллен набрала номер, ей снова позвонили, и целых полчаса она занималась решением проблем с фильмом. Зная, что и Майкл живет точно в таком же ненормальном ритме, она гадала, как он чувствует себя сейчас, за неделю до того, как застрекочут кинокамеры. Без сомнения, он тоже возбужден и так же, как она, опасается, что вдруг все пойдет не так.

Эллен не хотела думать об этом сейчас, она желала отодвинуть работу в сторону и посвятить этот вечер семье, как в прежние времена, ведь стартовая черта марафона уже совсем близко. Это было бы впервые за три месяца, после того как свадьба и прочее разорвали их жизнь в клочья.

— Привет, это я, — сказала она, когда Майкл подошел к телефону. Эллен ждала, слушая его молчание, но тут она напомнила себе, что это снова его гордость, и со смехом продолжила: — У меня сегодня кулинарное настроение и возникла мысль: почему бы вам не прийти ко мне в гости и не составить компанию за обедом.

Пауза, потом его голос:

— Думаю, не стоит.

Она была ошеломлена. Ей и в голову не приходило, что он может отказаться, отвергнуть ее приглашение, и она не знала, что сказать.

— Но почему? — нашлась она наконец.

— Просто нет, — ответил Майкл сухо и холодно.

— Должно быть, у тебя есть причина.

— Ты знаешь причину, — раздалось в ответ. — Мы можем водить за нос других, но пора прекратить притворяться друг перед другом.

— Что значит «притворяться»? — Эллен почувствовала, как ее голос начинает срываться. — Я люблю тебя, Майкл, какое здесь притворство?

Его слова были такими резкими, что она едва могла поверить: да он ли это говорит?

— Не знаю, какую игру ты ведешь, Эллен, — бросил он. — Но если ты считаешь, что можешь водить нас обоих за нос, пока не узнаешь, кто отец ребенка, хорошенько подумай.

— Что ты имеешь в виду? О чем ты говоришь? — закричала она.

— Ты сама все знаешь, — сказал он и, прежде чем она смогла возразить хоть что-то, бросил трубку.

Эллен огляделась, все еще пребывая в полном ошеломлении, схватила сумку и вытащила из нее записную книжку, потом принялась быстро набирать номер. Джо, дизайнера, не было дома, поэтому она начала звонить на мобильный, но, присмотревшись, обнаружила, что это телефон одного из продюсеров. Продюсеру она дала отбой, потом набрала другой номер.

Возможно, Майкл узнал, что на съемочной площадке они с Томом стояли обнявшись? Это длилось всего несколько мгновений, но кто-то увидел и сказал ему. Ей просто необходимо выяснить, кто это был. Наконец Эллен дозвонилась до Рона Хаббарда, одного из менеджеров, находившегося в павильоне с самого утра.

— Нет, я не говорил с Майклом, — услышала Эллен. — Но я его видел.

— Ты видел его? — повторила она, и ее сердце понеслось вскачь. — Где?

— Он был возле декораций, между прочим, искал тебя. Я полагаю, так и не нашел, да?

— Господи, — выдохнула Эллен, потом, вспомнив, с кем говорит, быстро попрощалась и повесила трубку. — Господи, — снова пробормотала она. — Ну надо же! Какое ужасное совпадение!

Телефон зазвонил.

— Да, — резко бросила она.

— Эллен, у меня на другой линии «Госсип шоу», — объявила старший референт по связям с общественностью. — Они спрашивают, не хочешь ли ты прокомментировать слух насчет твоего романа с Томом Чамберсом.

Глаза Эллен расширились, а голос внутри вопил, требовал, чтобы все это немедленно прекратилось.

— Ты сошла с ума? — закричала она. — Нет никакого романа у нас с Чамберсом, и я хочу знать, кто, черт возьми, распускает такие слухи!

— Журналистка не хочет раскрывать источник, — сказала ей референт. — Мне все отрицать или действовать по принципу «никаких комментариев»?

— Отрицай! — рявкнула Эллен. — Отрицай категорически! Скажи, что если они обнародуют эту сплетню, то я предъявлю иск.

Она хлопнула телефонную трубку на рычаг и уже хотела отвернуться, как телефон снова зазвонил.

— Да?

— Здравствуйте, госпожа Маккен, — произнес тихий низкий голос. — Мы с вами незнакомы, но я хочу, чтобы вы знали — я ваш друг. И как друг, я советовал бы вам отстраниться от работы над фильмом, который вы сейчас готовите…

— О, великолепно! Мне только этого и не хватало! — вскипела она, с размаху кидая трубку. Потом взяла сумочку, ключи и выбежала за дверь.

Через пятнадцать минут она уже поставила машину за машиной Майкла, подбежала к двери и громко постучала.

На стук вышла Клода. Когда она разглядела гостью, удивление на ее лице сменила улыбка.

— Как я рада тебя видеть, — сказала она, обнимая Эллен. — Мы сегодня ездили на съемочную площадку и искали тебя там, но ты уже уехала. Входи. Ты останешься на ужин?

Эллен не ответила, она увидела Майкла, сидящего на диване рядом с Робби. Его лицо вообще ничего не выражало, но она сердцем чувствовала, как в нем борются гнев и отчаяние. Робби наблюдал за ними широко открытыми глазами, в них читались сомнение и неуверенность, и на одну ужасную секунду Эллен поняла, что нервы сдают.

Но она справилась с собой и, посмотрев на Майкла, сказала:

— Мы должны поговорить.

Он, может быть, и хотел бы отказать, но, должно быть, решил не выяснять отношений при Робби. Майкл направился к их спальне, Клода одарила ее поощрительной улыбкой, и Эллен пошла за ним.

Он остановился возле кровати. Пока она закрывала за собой дверь, ее на секунду охватило легкомысленное чувство, как будто эта дверь отгородила их от реальности, оставив в каком-то месте, где слова и мысли непредсказуемы. Эллен видела враждебность в его глазах, ощутила, с каким усилием он держит себя в руках, но ее магнитом влекло к нему, крутя в водовороте гордости и муки.

Эллен вздохнула и начала свой монолог:

— Я знаю, ты видел меня с Томом, догадываюсь, о чем ты, должно быть, подумал, но ты не прав, Майкл. Между нами ничего нет. Я просто пыталась его хоть как-то успокоить, когда он оказался среди тех декораций. Не более того, клянусь. Я люблю тебя, я всегда тебя любила, и даже твоя проклятая гордыня, которая не дает нам быть вместе, не заставит меня перестать тебя любить.

Лицо Майкла не менялось, он молчал, и Эллен торопилась выговориться.

— Майкл, пожалуйста, прекрати это, — умоляла она. — Ты же любишь меня, и я знаю, как сильно тебя обидела, но мне и самой не легче. Мы должны быть вместе и покончить с этим… — Слова застряли в горле, она колебалась, сказать ли сейчас то, что узнала о ребенке. — Ты говорил, что не можешь заниматься со мной любовью, — продолжала Эллен, — но я знаю, это неправда. Я хочу тебя. Майкл… пожалуйста. Я не могу больше этого выносить, я хочу тебя так сильно… — Эллен едва понимала, что делает, руки двигались сами собой, они снимали одежду, срывали ее, словно вещи скрывали ее истинные чувства к Майклу. Наконец она оказалась перед ним совершенно обнаженная.

Его взгляд не дрогнул, глаза смотрели жестко и холодно, словно пытаясь разглядеть, что там внутри, за кожей. Она ждала, она молила, чтобы он сдвинулся с места, сказал что-то, пусть даже приказал бы уйти. Каждая следующая секунда становилась мучительнее прежней. Воздух, прикасающийся к ее коже, обжигал, маленькая выпуклость на животе, под которой жил ребенок, казалось, росла с каждой минутой. Хотя он и не смотрел туда, Эллен знала, что он видит ее живот краем глаза и каменеет от боли. Она видела свое отражение в глазах Майкла, задыхалась от его страха и гнева и возрастающего желания причинять ей боль и любить.

Стало трудно дышать. Воздух казался плотным и неподвижным, напряжение иссушало тело Эллен, она вся пылала. Ее глаза широко открылись, груди потяжелели и налились желанием. Ее безвольно опущенные по бокам руки жаждали прикоснуться к нему, почувствовать. Майкл сделал шаг, потом еще, наконец он дотянулся до нее и резко подтащил к себе. Его рот накрыл ее рот с сокрушительной силой, его язык протолкнулся меж ее губ, руки впились в ягодицы.

Она рванула его рубашку, возвращая ему поцелуи с торопливостью и страстью, они оба мгновенно воспламенились. Вот и он оказался нагим, она вжалась в него, чувствуя его силу и твердость, подчиняясь его мощи и желанию. Она ворошила ему волосы, впивалась в его рот, а он мял ее груди, месил, тискал, играл сосками, целовал их, а пальцы скользнули между ее ног.

Она задыхалась и бормотала, сжимая его что было сил, желание заполнило ее всю, не оставляя места ни для чего больше. Любовь, это она заставляла их обниматься вот так, пожирать друг друга, опьянев от голода, голода, который невозможно было утолить.

Она легла на кровать и потащила его на себя. Он повалился на нее, его плоть разрослась, затвердела от желания и любви. Их глаза не отрывались друг от друга, в них читалась неутоленная потребность, в них отражались чувства, переворачивающие их. А потом он вошел в нее, протолкнулся глубоко, заполнил до самых краев.

Он замер внутри, смотрел на нее сверху вниз и ощущал невидимую связь, сковавшую их вместе, вопреки всему, что он делал, что предпринимал, пытаясь отделиться.

Она подняла руку, коснулась его лица, потрогала губы, скользнула по подбородку. Он вырвался из нее на секунду, чтобы снова войти, еще глубже, он хрипел ей в лицо, он врезался в нее снова и снова. Мускулы на его руках напряглись, ритм ускорился, их яростные тела сплетались, устремляясь к заключительному броску.

— Боже! — закричала она, когда он внезапно остановился.

Он обнял ее, стиснул, прижал к себе так близко, словно они на самом деле стали единым целым. Его плоть внутри ее все еще была тверда, она чувствовала его пульсацию.

— Майкл… — бормотала она снова и снова, а он целовал ее, и сердце его стало освобождаться вслед за телом.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

— Я тоже тебя люблю. О, Майкл, не позволяй мне уйти!

Его объятия стали крепче, он начал целовать ее и почувствовал, как семя снова вырвалось из него, заполняя ее, напитывая ее нутро. Он ловил губами ее стон, ее ноги переплелись у него на спине, руки вдавливали в себя все сильнее и сильнее.

Они лежали так долго, очень долго, им не хотелось отпускать друг друга, разделяться вновь. Они ощущали спокойное биение двух сердец, огражденные от мира, не желавшие возвращаться к действительности.

В конце концов Эллен первая пошевелилась, откинула голову и посмотрела в его лицо.

Он поцеловал ее нежно, ее глаза закрылись, и она почувствовала, как вся наполняется надеждой. Она не была уверена, стоит ли сейчас заговорить или задать вопросы, но внезапно услышала слова, слетевшие с собственных губ:

— Пожалуйста, Майкл, скажи мне, что все будет в порядке. Скажи мне, что мы сможем это пережить.

Он отвернулся, и ее дыхание замерло.

— Изменилось что-нибудь, — начала она и в нарастающей панике закончила: — если бы выяснилось, что ребенок твой?

Он не пошевелился, но при этих словах по телу Майкла пробежала дрожь. Эллен не хотела говорить, но слова произнесены, теперь она наблюдала за его лицом и жалела, что не может прочитать его мысли. Минуты шли, Майкл молчал, интуиция со всей холодностью и беспощадностью предупреждала Эллен: она не получит ответа, на который надеялась.

— Даже если это так, — проговорил он, — я не уверен, что это изменило бы наши отношения. Да, я люблю тебя, нам это обоим известно, но сможем ли мы вернуться к тому, что было.

— Но кто говорит о возвращении к прежнему?! — воскликнула она. — Мы должны двигаться вперед, оставив прошлое позади. Мы должны жить теперь и для нашего ребенка.

Выражение лица Майкла не утешило Эллен.

— Боже, — пробормотала она, отстраняясь. — Но ты же веришь мне, да? Скажи, ты веришь, что он твой?

В его глазах стояла мука.

— Видит Бог, я хочу этому поверить, но…

— Тогда посчитай! — закричала она. — Ты можешь сам посчитать. У меня пять с половиной месяцев. Майкл, пожалуйста! Поговори с доктором, она скажет тебе, что ребенок должен родиться в декабре, значит, он твой.

Она понимала, как трудно ему принять новость, как он боится.

— Майкл! Почему ты так ведешь себя? Я не понимаю…

— Прости, — сказал он, — меньше всего я хочу мучить тебя, но я не могу жить во лжи…

— В чем ложь? Это твой ребенок, я клянусь…

Он покачал головой.

— Майкл! Не надо! Почему ты мне не веришь?

— Даже если это так, — закричал он в ответ, — ты можешь поклясться мне, что больше не хочешь Тома?

Она бросила на него изумленный взгляд.

— Конечно, не хочу, — ответила она. — Я люблю тебя. Иначе зачем же я сюда пришла?

Он встал с кровати, она вскочила следом и повернула его к себе.

— Майкл, послушай меня, — потребовала она. — Что случилось — случилось. Ты занимался любовью с Мичелл, я переспала с Томом. Мы оба совершили ошибку, и теперь мы расплачиваемся за это. Но ради Бога, не заставляй платить за это ребенка.

— Думаешь, я этого хочу?

— Хочешь или нет, но это случится, если ты не поверишь, что Том мне нужен не больше, чем тебе Мичелл. — Она отошла бы от него сейчас, но его взгляд выбил из легких весь воздух. — Господи, — пробормотала она, отступая на шаг. — Это неправда! Пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься вернуться к Мичелл. — Эллен застыла, боясь пошевелиться.

Он снова покачал головой.

— Это никак не связано с Мичелл, — произнес он. — Причина — то, что я увидел сегодня. Я не знаю, сколько раз ты с ним спала, и не хочу знать…

— Майкл, ты сумасшедший? Мы о чем только что с тобой говорили? Ты был там, в тех декорациях, неужели ты не понял? Нет никого другого, с кем я хочу быть, никого, ты меня слышишь? — Слезы катились по лицу, но она их не замечала.

Он открыл было рот, но внезапно ее прорвало.

— Нет! — завопила она. — С меня хватит! Если не можешь смириться с тем, что я спала с другим, если не можешь простить меня, ты не заслуживаешь моей любви!

Он наблюдал, как она хватает одежду и судорожно натягивает ее на себя.

— Ты дурак, Майкл Маккен, — продолжала она. — Ты так боишься поверить, что готов затрахать наши жизни. Хорошо, Мичелл ушла от тебя однажды, и она тоже была беременна, но это не должно повторяться снова и снова.

— Уже повторилось, — напомнил он.

— Потому что ты настаиваешь на этом! — Она почти кричала. — Ты не должен отпустить меня, ты продолжаешь каменеть в своей гордыне и говорить, что я хочу другого мужчину, ты даже не слушаешь! Не слышишь того, что я тебе говорю. О’кей, я сделала все, что могла. Я попыталась заставить тебя слушать. А теперь катись своей дорогой и увидишь, как далеко она тебя заведет.

— Есть еще вариант, — сказал он, когда она дошла до двери.

Она повернулась, глаза застилали слезы, щеки пылали.

— Развод, — произнес он.

Она двинулась к нему с таким видом, словно хотела ударить.

— Если для тебя это вариант, — прошипела она, — то ты не тот человек, за которого я тебя принимала. А если я ошибалась, то мы должны получить развод.