Глава 1

Еще никогда за все двадцать девять лет своей жизни Шарлотта Николс не ощущала, что жизнь может быть такой прекрасной. Да, это правда, на личном фронте все та же безнадега, и у нее по-прежнему никого нет. Ромео, готовый броситься к ней по первому же зову, не просматривается на горизонте даже отдаленно. Но зато сам горизонт потрясает своим великолепием. Воистину, она живет в раю, не больше и не меньше! Достаточно лишь взглянуть на островки, лениво возвышающиеся посреди бескрайней морской глади. Вода сверкает и переливается на солнце всеми цветами радуги. А какие здесь потрясающие закаты! Просто дух захватывает. Нет, по-другому и не скажешь. Рай! Самый настоящий рай. И эта небольшая тенистая бухточка, укрывшаяся в скалах на морском берегу, где сейчас стоит Шарлотта, тоже дивный райский уголок. Просто какое-то уникальное, заповедное место, которое самым таинственным образом притаилось на южном побережье Новой Зеландии в окрестностях Бухты Изобилия. Сейчас именно здесь находится их дом – ее и трехлетней (скоро уже будет четыре!) Хло. А вокруг громко трещат на все голоса попугайчики, дружным хором звенят цикады, в прибрежных волнах кипит жизнь обитателей моря, которые то и дело выкидывают всяческие кульбиты над поверхностью воды, словно самые заправские цирковые акробаты.

Шарлотта уже почти научилась отключать картинки прошлого. Прошлое – это прошлое, ничто не должно отравлять ей радость нынешнего существования. Она снова взглянула на залив и лишний раз напомнила себе, как ей несказанно повезло. Она и раньше часто пыталась убедить себя в этом, но такой психологический трюк не всегда срабатывал. Вот и сейчас кое-какие сомнения остались, пусть и в самой глубине души. Ладно! Но коль скоро она продолжает сомневаться, так пусть взглянет на Хло. Малышка вся светится от счастья. Куда подевалась угрюмая молчаливая девочка, какой она была еще совсем недавно? Нет! Шарлотта все сделала правильно! Сейчас они обе находятся именно там, где им лучше всего. И никаких дополнительных аргументов, чтобы убедить себя в этом, ей не требуется.

Правда, предстоит еще поиск работы. Но делать это следует без особой спешки и суеты. Нужно еще сто раз подумать, где и как она сможет с пользой для дела приложить все свои умения и таланты.

Да и мама придерживается того же мнения.

– Не спеши! – повторяла она не раз. – Время терпит! Деньги ведь не главное.

Последние слова звучали для Шарлотты немного странно. Для нее деньги всегда играли большую роль, наверное, потому, что их всегда катастрофически не хватало. И вот полная материальная обеспеченность, впервые в жизни. Интересно, как долго может продлиться такое безмятежное существование?

Может, и долго, а может… В глубине души она прекрасно знала, что все может оборваться в один момент, оборваться и разбиться вдребезги.

Нет, она не позволит! Она не допустит!

Здесь они с Хло в полной безопасности. Рядом ее мать, ее отчим. Отчима зовут Боб. Они все живут в огромном доме на мысе в самом дальнем конце Бухты Изобилия. Когда наступает время отлива, то узенькая полоска песочного пляжа соединяет мыс с этой бухточкой. И тогда они с Хло шагают прямиком по берегу к охотничьему домику, с упоением месят ногами влажный теплый песок. Ну, а когда начинается прилив или погода слишком ветреная, то путь удлиняется: приходится карабкаться по склону скалы, в которой и притаилась крохотная бухточка, вниз, к дороге, туда, где Шарлотта обычно оставляет свою машину: под старым раскидистым вечнозеленым деревом пурири. И тогда в свой охотничий домик они возвращаются на машине, проезжая мимо роскошных апельсиновых рощ и виноградников.

Боб выращивает на своих виноградниках несколько винных сортов винограда: шардоне, шираз и пино-гри. Правда, по словам его сына Рика, большого шутника и ниспровергателя всех на свете авторитетов, вина отца «совершенно невыносимы на вкус». Но Боба, судя по всему, не очень волнуют непрофессиональные суждения задиристого отпрыска. Во всяком случае, постоянные набеги зайцев на сельскохозяйственные угодья тревожат его гораздо больше.

В свое время Анна, мать Шарлотты, принимала самое непосредственное участие в проектировании дома. Это она выбрала изысканный приморский стиль для будущего особняка, в духе тех традиций, которые соблюдены в архитектурном облике остальных зданий мыса Кейп-Код (его еще называют «Мысом трески»). Деревянные стены, выкрашенные в неяркий зеленый цвет, неизменно белые ставни и балюстрады. Ну, а реализовал проект, то есть непосредственно занимался возведением дома, уже сам Боб, ответственный застройщик, наполовину удалившийся от дел врач-стоматолог. И все земли вокруг, все шестьдесят акров лесных угодий, апельсиновых садов, виноградников, перемежающихся то там, то здесь с живописными горными склонами, – все это вместе составляет на сегодняшний день весьма внушительное имение, принадлежащее семье. А еще, прямо на берегу той бухточки, где сейчас гуляют Шарлотта и Хло, стоит причудливый охотничий домик, обращенный окнами на залив. Его в семье называют «холостяцкой хижиной». Именно здесь обитал Рик, когда был студентом. Сегодня он уже давно не студент, занимается рекламным бизнесом и даже возглавляет какую-то фирму в Окленде. Правда, время от времени он все же выкраивает пару свободных деньков, чтобы навестить отца в его идиллическом поместье, затерянном среди красот волшебного Залива Островов.

Шарлотта и Хло любят, когда приезжает Рик. Шарлотта вообще воспринимает его как брата, которого у нее, к большому сожалению, никогда не было. И так трогательно наблюдать, как малышка Хло тянется к нему, называет его «дядей Виком». Посмотришь на них со стороны, душа просто радуется. Да и Рик того заслуживает, душа-человек! Чего стоит одна его лучезарная улыбка, с которой он всегда их встречает.

Хорошо, что Хло общается с представителем противоположного пола, и не просто общается, но и отлично ладит с ним. Это не может не радовать. Впрочем, тяжелая душевная травма, нанесенная ей одним таким представителем, едва ли зажила полностью. Слава богу, тот страшный кошмар уже в прошлом, а Рик сегодня единственный мужчина, в обществе которого девочка может даже расслабиться. Но стоит подойти Бобу, и Хло тут же уходит в себя и снова замыкается. А ведь отчим старается говорить с девочкой ласково, да и вообще он так добр. Конечно, Боб все прекрасно понимает. Однако неприятие Хло его огорчает. Ему хочется повозиться с малышкой, потискать ее, покружить в воздухе, приласкать, как он обычно это делает с остальными своими внуками. Впрочем, он ни разу не попытался привлечь к себе ребенка силой.

Разумеется, Бобу не очень приятно, что в сознании маленькой девочки его образ ассоциируется с образом ее чудовища-отца, но чисто внешне Боб ничем не выдает своего огорчения. Он даже ни разу не обмолвился о том, что переживает из-за того, что пока никак не может наладить контакт с Хло. Во всем же остальном царит полная гармония. И сама Шарлотта, и Хло все больше и больше привязываются к своей новой семье, куда, помимо Рика, входит еще его старшая сестра Шелли, ее муж Фил и их дети, Денни и Крейг. А ведь еще каких-то семь месяцев тому назад Шарлотта даже не подозревала о том, что все эти люди вообще существуют на белом свете. Да, именно столько времени прошло с тех пор, как в ее жизнь снова вернулась мать. После двадцати шести лет разлуки! И несмотря на то, что Шарлотта общается со своими новыми родственниками всего лишь несколько месяцев, у нее такое чувство, будто она знает их всю свою жизнь.

И ей с ними даже гораздо проще, чем было в свое время с приемными родителями. Хотя, если честно, где-то в самых дальних уголках своего сердца Шарлотте все равно больно осознавать, что когда-то мама бросила ее еще совсем крохотной трехлетней девочкой. Конечно, ей понятно, почему Анне пришлось так сделать. Да и любой на месте Шарлотты понял бы и не стал осуждать, особенно зная все подробности того, что произошло. Но стоит Шарлотте взглянуть на Хло, вот и сейчас она весело плещется в прибрежных волнах, а они, накатываясь друг на друга, ударяются о ее крохотные ножки и рассыпаются фонтанами брызг, стоит только посмотреть на эту идиллию, и былые сомнения снова начинают одолевать с прежней силой. Сумеет ли она когда-нибудь простить свою мать и понять все до конца?

Впрочем, разве она имеет право судить? Пора уже зажить сегодняшним днем, забыть о прошлом. А сегодня Шарлотте больше всего на свете хочется наладить по-настоящему близкие отношения с Анной, такие, какие обычно бывают между взрослой дочерью и матерью. Конечно, для этого потребуется время, много времени. Но, слава богу, время у них теперь есть. Сейчас главное – побороть тех злых демонов, которые все еще теснятся в душе, а там все будет хорошо, Шарлотта уверена в этом. И она полюбит мать, как и должно любить близкого человека.

Кстати, свою приемную мать Шарлотта никогда не воспринимала как близкого человека. Мира Лейк, жена приходского священника, никогда не обращалась с ней плохо. Она всегда держалась ровно, была внимательна и заботлива, но девочка интуитивно чувствовала, что она ей совсем не нужна, что она лишняя в их доме и в их семье. Ведь это ее муж Дуглас настоял на том, чтобы забрать к себе ребенка после той чудовищной трагедии, которая разыгралась в родной семье Шарлотты. Сегодня уже никого из приемных родителей Шарлотты нет в живых. Зато жива их родная дочь Габби, ее сводная сестра, если так можно выразиться. Но Габби – это отдельная тема и даже в какой-то мере запретная!

Вспоминать Габби почему-то всегда больно. Шарлотта вдохнула полной грудью воздух, пахнущий соленой морской водой, напоенный теплом, ароматами разнотравья и цветов. Хватит воспоминаний! Надо сделать так, чтобы ее новая жизнь полностью вытеснила из памяти все, что было раньше. Какое-то время Шарлотта молча вслушивалась в ритмичный шум волн, в мелодичное пение цикад, а мысли ее в это время витали далеко-далеко, порхали над водной гладью залива подобно редким чайкам, хохлатым бакланам и крачкам. Во время прилива, а сейчас как раз начался прилив, потоки воды омывают их крохотную бухточку со всех сторон. Они струятся, изгибаются, словно чья-то невидимая рука, образуя ручеек пронзительно голубого цвета, который стремительно бежит между «холостяцкой хижиной» Рика и песчаной отмелью. Прямо за ручейком виднеются качели, болтающиеся на веревках. Небольшой деревянный мостик, выкрашенный в белый цвет, соединяет сад перед домом с покрытым галькой берегом. Чтобы попасть в домик, нужно подняться вверх, преодолеть целых восемнадцать каменных ступенек. Кстати, Хло уже может сосчитать десять ступенек на языке маори.

Вообще ребенок просто расцвел на глазах, когда ее отдали в детский образовательный центр Ароха в Вайпапе. Хло уже успела подружиться с несколькими девочками, у нее появились интересные занятия и новые увлечения. Словом, она с огромным удовольствием посещает центр три дня в неделю. Но всякий раз Шарлотта, когда утром отвозит ее на занятия, переживает лишь об одном. Не дай бог дитя ненароком проболтается о том, что с ними было в прошлом.

Какое-то время Шарлотта с улыбкой наблюдала за тем, как Хло упорно пытается выловить что-то своим игрушечным ведерком.

– Ну, что? Нашла что-нибудь?

Хло отрицательно покачала головой. Ее бледное личико было сосредоточенным. Легкий морской ветерок растрепал во все стороны ее мягкие кудряшки, худенькое тельце, обильно смазанное солнцезащитным кремом, сейчас все облеплено песком. На девочке – ее любимый красный купальник, на ногах – крохотные резиновые галоши-тапочки ярко-желтого цвета. Сверху на нее падает тень от дерева, которое Хло называет «поква», она еще не может выговорить его полное название – похутукава (в Новой Зеландии его еще называют рождественским деревом). Со стороны девочка похожа в эту минуту на яркую экзотическую бабочку, случайно затерявшуюся среди голых ветвей. А ведь всего лишь месяц с небольшим тому назад вся крона дерева была усыпана огромными красными цветами. И под тяжестью соцветий ветви свешивались низко-низко, почти касаясь воды, будто балерины в ярко-алых пачках, вышедшие на поклон к зрителям. Но сейчас на дереве болталось лишь несколько случайно уцелевших цветков, ветер трепал их лепестки, обрывая один за другим, и они падали на песок, похожие на кружочки праздничного конфетти.

Минувшее Рождество вся семья встречала, сидя на веранде, где был накрыт большой праздничный стол и где было поменьше солнца. Для Шарлотты и Хло это стало первым их опытом встречи Рождества в столь необычных погодных условиях. На веранде царила прохлада, и только веселый смех да перезвон бокалов нарушали безмятежную тишину, царившую над заливом. Родственники буквально завалили Шарлотту и Хло подарками – они еще никогда в своей жизни не получали столько. Донести такую груду подарков до дома самим, без посторонней помощи, было просто немыслимо, а потому Рик вызвался подвезти их на одном из стареньких джипов, стоявших в гараже. Пошутил, что, дескать, вот такие летние сани подают в Новой Зеландии на Рождество тем, кто хочет покататься. Ведь у них же сейчас лето! А потом они все вместе отправились на лодке на пляж, и Хло даже помогала грести, они плавали, резвились на воде, играли в мяч вместе со всеми остальными членами семейства до самого позднего вечера. Пока солнце не село.

В Англии они тоже жили недалеко от моря. Но там море было совсем другим: холодное, неуютное, свинцово-серое. Родители и близко не подпускали Хло к воде. И на осликах по пляжу она не каталась.

А здесь девочка быстро научилась плавать, правда, барахталась по-собачьи возле самого берега, но ей все равно очень нравилось. А еще ей нравилось отправляться на лодке вместе с Анной (которую она называла Наной) и Бобом на ловлю лобстеров и гребешков. Вместе с Шелли, Риком или Денни они должны были следить за другими лодками, чтобы те не мешали подводной охоте Наны и Боба. Домой девочка возвращалась, полная новых впечатлений, и без конца рассказывала матери всякие забавные истории о том, как они ловили раков и какие у них необычные усики, и как весело прыгают дельфины над водой. Они словно приглашают всех поиграть с ними.

– Посмотри на меня! – неожиданно громко вскрикнула Хло. Лицо ее светилось от удовольствия. Она махала ручками в такт движениям своих худеньких бедер, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, вперед – назад, вперед – назад, а потом и вовсе стала вращать ими.

– Смотрю-смотрю! – немедленно откликнулась Шарлотта, прижимая углы скатерти камешками, чтобы ветер не сорвал ее и не унес куда-нибудь. Хло собрала на берегу разноцветную гальку, а Шарлотта помогла ей нарисовать на некоторых из них забавные рожицы. – Чаю хочешь?

Не получив ответа на свой вопрос, она снова взглянула на дочь. Хло, стоя на четвереньках и упираясь руками в песок, проделывала какое-то странное упражнение. Она просто ползала по песку, но при этом еще что-то самозабвенно распевала. Слов Шарлотта не понимала, песня явно была на языке маори, из репертуара маленьких аборигенов. Наверняка всему этому Хло научили в образовательном центре. Хотя среди детей, посещающих центр, не было представителей племени маори, воспитанникам все равно рассказывали о том, что такое тиканга, на специальном курсе, знакомящем с традициями и обычаями племени маори. К тому же Хло просто обожает Майю, маори по национальности, работающую экономкой в доме Боба и Анны. Майя обитает на восточном берегу залива в доме весьма причудливой формы. Своими плавными линиями и изгибами он напоминает бумеранг. На протяжении многих лет Майя распевала песни своих предков детям и внукам Боба, а теперь охотно взялась обучить им и Хло.

А в том, что касается учебы, Хло похожа на губку, моментально впитывающую в себя все, что можно, и до тех пор, пока есть свободное место, куда впитывать. Но даже если места нет, девочка все равно старается изо всех сил втиснуть в себя новую порцию информации. Тем более здесь, в Новой Зеландии, где все так интересно и необычно. Вопросы сыплются из ее уст сплошным потоком, порой самые неожиданные. А почему у всех облаков разная форма? И по цвету они разные. Как могут дельфины прыгать, если у них нет ног? Зачем мистер Кингфишер все время взбирается на их «покву»? Зачем? Почему? Отчего? А еще она с удовольствием помогает Нане высаживать в землю овощную рассаду, печет вместе с ней пироги, сворачивает салфетки в кольцо. Ей нравится удить рыбу с Риком и кататься верхом вместе с Денни. По дороге в Ароху она охотно рассказывает Шарлотте о дикорастущих цветах, которые попадаются им навстречу, и даже правильно называет каждый цветок по имени. Вот «клюв попугая», нарядный вечнозеленый кустарник с ярко-красными остроконечными стрельчатыми цветами, а вот дерябка. У этого цветка есть и еще одно название: подмаренник золотой. А вот колокольчики. Однажды Хло явилась домой с огромной охапкой полевых цветов в подарок Шарлотте, а потом озадаченно разглядывала ее, склонив набок свою кудрявую головку, видно, не совсем понимая, почему мама так растрогалась, когда она вручила ей свой букет. Да малышка и сама похожа на цветок, такой красивый нежный цветок, настоящее украшение дома. Одно ее присутствие наполняет душу радостью. И невозможно даже представить себе, что это прелестное, доброжелательное создание, похожее на маленькую фею из волшебной сказки, могло быть чем-то иным.

Девочка к тому же очень послушная. Вот и сейчас Шарлотта абсолютно уверена в том, что Хло будет плескаться у самого берега, там, где вода еще не достает ее коленок. А потому, оставив дочь одну, она заторопилась в дом, чтобы вынуть из духовки кокосовый хлеб. Этот хлеб стал любимым лакомством Хло, особенно после занятий в Арохе. Впрочем, Шарлотта уверена, что еще большее удовольствие девочке доставляет сам процесс приготовления хлеба: просеять муку, замесить тесто, и все остальное.

Кухня в их домике небольшая, но очень светлая, наполненная воздухом и солнцем. Наверное, благодаря огромным, от пола до потолка, стеклянным дверям, которые открываются прямо в сторону залива. По центру стоит массивный квадратный стол со столешницей, покрытой мозаикой. Поверхность стола никогда не пустует: там вечно лежат самые разнообразные находки, те артефакты, которые прилежный исследователь и завзятый археолог Хло, что ни день, извлекает из недр земли в их саду или из пучин моря, копаясь на берегу. Над столом висит лампа в форме морской раковины. Ее Хло подарила маме на Рождество. Девочка украсила ее абажуром, который расписала собственными рисунками. Получилось очень красиво. Вся кухонная мебель, выстроившаяся вдоль задней стены: шкафы, буфеты, разделочный стол – все из светло-золотистой тавы, вечнозеленого дерева, растущего только в Новой Зеландии. Да и сам домик тоже построен из этого дерева. Стены, оконные переплеты, дверные рамы окрашены в кремово-белый цвет. Одна дверь из кухни ведет в ванную комнату, полы в ванной выложены натуральным камнем. Все игрушки Хло, раковины, которые она насобирала на пляже, и прочие ископаемые сокровища в беспорядке свалены в старомодную ванну в викторианском стиле с приподнятыми вверх краями. Рядом с раковиной примостился фен Шарлотты. Нет, что ни говори, а электричество в ванной комнате – это большое дело! Собственно, в доме лишь одно жилое помещение, одновременно и гостиная, и спальня для самой Шарлотты. В эту комнату тоже есть проход прямиком из кухни: несколько шагов по мощенному гранитными плитами и чисто подметенному кухонному полу, и ты уже в гостиной. Большой удобный диван, два плетеных кресла, громоздкий комод из сосны, одновременно служащий подставкой для телевизора, и сразу несколько французских окон, тоже выходящих на залив. Прямо за диваном стоит ширма, расписанная в восточном стиле, рядом с ней в керамическом горшке растет огромная пальма. Вместе они образуют некое подобие декоративной стенки, отгораживающей от остальной части комнаты своеобразный альков, спальное место для Шарлотты. Кровать не перестает восхищать Шарлотту своей подчеркнутой элегантностью. Да и все остальное тоже! Постельное белье нежнейших тонов слоновой кости и спелой сливы, встроенный в стену шкаф для одежды, изысканные декоративные светильники ручной работы, выполненные из кусков дерева, выловленных в свое время из воды. Непосредственно перед их приездом в Новую Зеландию Боб и Анна оборудовали отдельный уголок и для Хло, наполнив ее мини-комнатку всеми теми вещами, которые пришлись бы по вкусу маленькой девочке и ее любимцу – плюшевому мишке по имени Бутс. У Бутса даже есть своя кроватка. Правда, пока он продолжает спать вместе с Хло, потому что одному ему скучно засыпать. Между двумя спаленками нет дверей, только бамбуковая ширма. Перестук бамбуковых палочек – верный признак того, что кто-то прошел из одной комнаты в другую. Впрочем, в такой специальной мере предосторожности здесь, в Заливе Островов, нет особой нужды. Но все равно так Шарлотта чувствует себя увереннее. Впрочем, стоит ей услышать малейший шорох, и она тут же подхватывается с кровати. Хло часто мучат ночами кошмары, и тогда она просыпается и в страхе пробирается к матери.

Шарлотта осторожно выложила хлеб на решетку, чтобы он остыл, затем сняла рукавицы, с помощью которых вынимала противень из духовки, и, положив их на плечо, взялась за резинку, чтобы потуже перевязать свои волосы. За минувшие четыре месяца они отросли до плеч и выцвели на солнце почти добела. И загореть с Хло они успели, кожа их приобрела красивый золотистый цвет, как у поджаренных сдобных булочек с медом. Вот только все усилия Анны, потчующей их самыми разнообразными яствами, плюс те роскошные ужины, которые регулярно устраивает для них Боб во всех близлежащих ресторанах, пока пропадают втуне. Ни Шарлотта, ни Хло не прибавили в весе ни унции. Наверное, все дело в том, что здесь они ведут очень активный образ жизни: плавание, гребля, катание на велосипедах, работа в саду, игры с мячом на открытом воздухе, не говоря уже о тех гимнастических выступлениях, всякие там стойки на руках, мостики и кувыркание колесом, которые Хло регулярно устраивает перед обожающей ее аудиторией многочисленных родственников и домочадцев.

– Мамочка! Взгляни! Утки уже приплыли! – Хло вихрем ворвалась на кухню и, уцепившись за руку Шарлотты, потащила ее во внутренний дворик.

И действительно, уверенно орудуя своими лапками, словно веслами, по волнам плыл целый выводок разномастных и разнокалиберных уток, которые обитают в пруду за домом.

– Значит, уже пять часов! – заявила Хло с видом знатока. Нана ей однажды сказала, что по уткам можно сверять все часы в доме. Каждый день ровно в пять часов вечера они совершают свои оздоровительные водные процедуры в водах залива, а потом возвращаются в пруд. Конечно, такое слово, как «процедура», было еще слишком сложным для Хло, и она заменила его на «физкультуру». – А у нас есть хлебные крошки? – Она вопросительно посмотрела на мать.

– Конечно! – улыбнулась в ответ Шарлотта и, вернувшись на кухню, извлекла из шкафчика пакет с хлебными крошками, которые она весь день специально собирает для вечернего ритуала кормления водоплавающих.

– Скорее же! Они уже почти возле самого берега! – нетерпеливо выкрикнула Хло и, схватив пакет, устремилась вниз по мостику, туда, где ее уже поджидали сбившиеся в кучу утки.

– Нет! Куда лезешь! – прикрикнула она на особенно назойливого селезня по имени Эпплярд, попытавшегося сунуть свой клюв прямо в пакет. – Жди своей очереди!

Шарлотта уже сделала бесчисленное количество фотографий, запечатлевших процесс кормления уток. И даже сняла сюжет на видео. Хло стоит в центре выводка, а те, жадно раскрыв клювы, ловят каждую крошку из ее рук. Но сейчас снова вспыхнуло желание схватиться за камеру. Пришлось с большим трудом подавить порыв, бросить все и присоединиться к дочери. Но в эту минуту зазвонил телефон в доме.

– Хорошо, что я тебя застала! – услышала Шарлотта жизнерадостный голос на другом конце провода. – Как вы там? Все в порядке?

– По-моему, у нас все хорошо! – бодро отрапортовала Шарлотта, обрадовавшись звонку Шелли. Так приятно иметь настоящую сводную сестру, и даже больше, чем сестру! Хорошего друга! Шелли такая простая, общительная, безо всяких там фокусов и капризов. И почему-то вдруг сразу вспомнилась Габби.

Шарлотта еще ни разу не разговаривала с Габби после того, как они с Хло приехали в Новую Зеландию. И уверенности в том, что они вообще когда-нибудь созвонятся друг с другом, у нее не было.

«Не думай об этом! – мысленно приказала себе Шарлотта. – Менять что-либо уже поздно, а потому гони прочь все невеселые мысли».

– А ты где сейчас? – поинтересовалась она у Шелли.

– Еду в аэропорт, чтобы забрать Фила. Вообще-то он должен был задержаться еще на одну ночь в Окленде, но, кажется, барбекю, которое устраивает сегодня вечером папа, для него важнее всяких дел. Говорят, они там отловили просто шикарного лангуста. Огромного! Видела?

– Еще бы! Не лангуст, а какое-то кровожадное чудовище! – рассмеялась в ответ Шарлотта и добавила, имитируя интонации Боба: – Один вид его вызывает почтительный ужас! А твой братец тоже осчастливит нас своим присутствием?

– Рик? Точно не знаю! Забыла спросить у него. А что, он обещал вырваться на эти выходные?

– Лично мне он ничего не обещал! Я с ним вообще не общалась с тех пор, как он уехал в прошлое воскресенье. Насколько я помню, он говорил о том, что собирается в Сидней на пару дней. Так что, скорее всего, он там.

– Ну, это мы выясним чуть позже, когда встретимся с Кэти! Вы уже с ней сегодня виделись?

Всякий раз при упоминании имени невесты Рика Шарлотте становилось не по себе. Она невольно испытывала некое минутное замешательство. Вот и сейчас она ответила, слегка помедлив:

– Нет! Должна повиниться, но не виделись. Меня попросили кое с чем помочь в образовательном центре. Пришлось внести свою лепту на благо учреждения, в котором учится моя дочь.

– Готова побиться об заклад, – провоцирующим тоном проговорила Шелли, – Хло была в восторге от того, что ее любимая мамочка находится рядом с ней. Ведь она же могла похвастаться тобой перед своими новыми друзьями.

Шарлотта машинально глянула в сторону дочери. Хло внимательно наблюдала за тем, как утки, покончив с трапезой, чинным строем направились на свой ночлег в пруд. Волна нежности затопила сердце Шарлотты. Ей захотелось прямо сейчас броситься к дочери, обнять ее, прижать к своей груди. Хло – такая милая, такая славная, такая послушная девочка, она всегда на виду, никогда не позволяет себе взять и просто так отлучиться куда-то без спросу. Даже тогда, когда ей страшно хочется сопровождать своих ненаглядных уток к воде.

– Это верно! – обронила Шарлотта в трубку. – Хло очень нравится, когда я рядом с ней. Но пошла уже третья неделя, как она стала посещать образовательный центр, а там ей приходится какое-то время находиться без матери. И, знаешь, я счастлива, потому что она справляется. Хорошо ладит с другими детьми. То есть мы с ней сделали огромный шаг вперед.

– Она у тебя просто прелесть! Мы все ее обожаем! – воскликнула Шелли, и в ее голосе послышались особые ласковые интонации. – Кстати, завтра мне надо вести Молли к ветеринару, так что если ты и завтра будешь в городе, то я приглашаю тебя на ленч. Как смотришь?

– Отличная мысль! С удовольствием принимаю твое приглашение! – растроганно воскликнула Шарлотта. – Я забираю Хло часов в двенадцать. А потом у нас с ней бездна свободного времени.

– Вот и прекрасно! Значит, жду вас в половине первого в таверне «Рыбья кость». Договорились? Насколько мне известно, наша маленькая принцесса уже бывала там и ей все понравилось. Там ведь можно заказать столик и на открытом воздухе, что нас тоже устраивает. Не надо будет оставлять Молли в машине. Можем привязать ее прямо под столом. Все! До скорого! Думаю, через час с небольшим увидимся у папы. Может, по пути заехать и за вами?

– Спасибо, но не надо! Мы с Хло поедем на своей машине. Иначе как я ее доставлю домой, если она вдруг заснет в гостях? А я думаю, что если вечеринка затянется допоздна, то так оно и будет.

Сердце у Шарлотты екнуло, потому что в эту минуту она услышала, как громко вскрикнула Хло.

– Что там?.. – бросила она трубку на стол и ринулась на улицу.

– Что у вас стряслось? – крикнула в трубку Шелли.

А Шарлотта уже успела перевести вздох облегчения и поспешила обратно к телефону. Дикий ужас, охвативший ее секунду назад, плавно перешел в смех. Хло издала громкий вопль не от страха, а от восторга, увидев Денни.

– Все в порядке! – ответила Шарлотта, снова беря в руки трубку. – Тут к нам Денни прискакала на своем Дизеле.

На другом конце провода послышался тяжелый вздох.

– Вот же негодница! Стоит матери только отлучиться из дома, и она тут же за дверь! А ведь должна делать уроки, а не скакать верхом на лошадях! Но разве ее урезонишь? Ты ей там передай, что я лично проверю домашнее сочинение, когда вернусь. Так что на ее месте я бы постаралась закончить его к этому моменту. Иначе…

– Крейг с тобой? – Шарлотта дипломатично перевела стрелки на восьмилетнего сына Шелли.

– Нет, он уже у папы. Представляешь, сам пришел к ним пешком и сейчас страшно гордится тем, какой он взрослый и самостоятельный. Особенно если при нем мобильный телефон Денни. Он его всегда берет с собой на тот случай, если вдруг заблудится по дороге.

Поскольку Шелли и Филип построили себе дом на соседнем участке, то путь Крейга к деду пролегает исключительно через семейные угодья. Но все равно, нужно миновать небольшую сосновую рощицу, потом пробраться через густые виноградники, словом, действительно проявить самостоятельность. Шарлотта бы не рискнула отправлять восьмилетнего ребенка в такой путь одного. Впрочем, это все ее прежние страхи. Должно пройти немало времени, чтобы она окончательно перестала бояться. А пока же на каждом углу ей мерещатся всякие неприятности.

– Все! Я отключаюсь! – прощебетала Шелли. – Я уже в аэропорту. Бегу в терминал для встречающих. Вон и самолет вынырнул из-за облаков. Люблю тебя! До скорого!

После разговора с Шелли Шарлотта снова заторопилась на пляж. Денни лихо спрыгнула на землю со своего гнедого любимца и теперь вертелась в разные стороны перед Хло, которая взирала на нее с нескрываемым обожанием. Денни и правда была очень хороша собой. Длинные белокурые волосы рассыпались густыми локонами по плечам, еще немного угловатая фигурка, как это обычно бывает у подростков, но загар превосходный, и глаза – синие-синие.

– Приветствую тебя! – обратилась Денни к малышке, взъерошив кудри на ее головке. – Вот решила заехать, узнать, как у тебя прошел день в Арохе.

Хло радостно всплеснула ручками, затем, приблизившись к Дизелю, принялась гладить его шелковистые ноги и потянулась, чтобы взять поводья.

– Хочешь посидеть в седле? – предложила Денни, беря коня под уздцы и слегка наклонив его морду вниз, чтобы Хло смогла дотянуться до его носа и погладить.

Хло бросила умоляющий взгляд на мать.

– Хорошо! Пусть посидит пару минут! – разрешила Шарлотта и, приподняв дочь, усадила ее в седло. Нельзя было без улыбки смотреть на то, с каким гордым видом расположилась юная всадница на спине у четвероногого обитателя здешних мест.

– Можно мы с ним поплаваем? – спросила Хло у Денни.

Денни молча зыркнула глазами на Шарлотту.

Наверняка девочка захочет поскакать к дому деда прямиком по воде, да еще вместе с Хло в седле. Нет, это опасно!

– Не сейчас! – проговорила Шарлотта вслух. – Тебе же еще нужно переодеться! – напомнила она дочери.

– А мы сегодня идем к Нане и Бобу! – радостно сообщила Хло. – У них будет барбекю. Они поймали огромного морского рака. Будет весело! Мама, можно мы сейчас потанцуем «пипи»?

Девочка принялась энергично отбивать такт ногами, сидя в седле. Но Шарлотта вовремя успела подхватить ее и опустить на землю.

– Ты тоже, мамочка, можешь танцевать вместе с нами! – милостиво разрешила ей Хло и, схватив Денни за руку, потащила ее в набегающие волны.

Шарлотта гладила лошадь и молча наблюдала за тем, как обе девочки с упоением закапывают свои босые ноги в мокрую гальку, весело размахивая руками. Кто бы мог подумать, сколько всяких неприятностей было в их жизни еще совсем недавно. Глядя сейчас на Хло, в это трудно поверить. Но вот Денни перестала выделывать замысловатые па и со всего размаха рухнула на колени, и Хло тут же последовала ее примеру.

– Поймала! – издала радостный клич Хло. – Мама! Мы поймали одного пипи.

– Молодцы! – похвалила их Шарлотта и решительно повернулась к дому. Пусть девочки пока одни половят моллюсков, или «пипи», как называет их Хло. А ей надо поторопиться принять душ и вообще привести себя в порядок, перед тем как отправляться в гости. Наверняка Хло попросит развести костер на берегу, чтобы можно было отварить моллюсков в морской воде. Варить их до тех пор, пока не раскроются створки раковин. Но сегодня вечером они попросят Боба приготовить моллюсков на барбекю.

К тому моменту, как Шарлотта была готова, девочки успели насобирать целую корзину моллюсков, которую было решено отнести на кухню Нане. Причем Денни настаивала на том, что большую часть моллюсков отловила именно Хло. Сама Хло просто светилась от счастья. А Шарлотте захотелось расцеловать Денни в обе щеки. Какая славная девочка! И как она все тонко понимает, чувствует, как следует ублажить малышку, чтобы заставить ее гордиться собой.

– Но ты ведь тоже нашла несколько штук! – великодушно промолвила Хло, чем вызвала новый прилив гордости у Шарлотты. Она молча подхватила девчушку на руки и, подбросив ее в воздухе, усадила перед Денни на Дизеля.

– Надень на голову панамку! – приказала она Хло, увидев, что Денни извлекла из-под седла свою шляпу. – И не снимай ее! Пожалуйста, никакой рыси! Никакого галопа! Слышите меня? И никаких купаний вместе с конем! Я поеду на машине следом за вами. Так что мне все будет отлично видно!

Хло издала недоверчивый смешок и начала толкать Дизеля ножкой в бок, понукая его сдвинуться с места.

Но вот Денни пришпорила коня, и они поскакали вперед.

– Мы будем ждать вас на вершине холма! – крикнула она Шарлотте на прощание.

– То есть своих моллюсков вы перепоручаете мне! – не очень-то обрадовалась Шарлотта. Она вернулась в дом, чтобы забрать кокосовый хлеб, прихватила салфетку, которой закрыла корзинку с моллюсками, и, усевшись в машину, заторопилась за юными всадницами, следя восхищенным взглядом за тем, как лихо они преодолевают подъем. Девочки смотрелись очень живописно, мелькая среди зарослей цветущей лилии Канны. Но вот они взобрались на вершину и замерли в ожидании Шарлотты под деревом манука, которое еще называют новозеландским чайным деревом.

– А вы знаете, – обратилась Денни к Шарлотте, когда она наконец нагнала их, – что капитан Кук и его матросы заваривали себе чай и даже варили пиво из листьев этого дерева? Нам сегодня об этом в школе рассказывали.

– Нет, этого я не знала! – честно призналась Шарлотта и подумала: как хорошо, что у наших народов и стран есть общая история. Это так же хорошо, как вдыхать сейчас полной грудью опьяняющие ароматы, наплывающие на них с залива. – В Англии мы называем это дерево чайным. Чайное дерево, и все! Но после того, что ты рассказала, я понимаю, что его назвали «чайным» совсем не случайно.

– А я вот еще ни разу не была в Англии! – пожаловалась Денни, слегка отпуская поводья. – Хотя папа обещал в скором времени свозить всех нас на родину предков. Он хочет навестить места, где выросли его родители.

– Поехали же! – нетерпеливо перебила ее Хло. – И ты тоже поезжай! – взглянула она на мать.

Вначале Шарлотта хотела слегка пожурить дочь: невежливо перебивать других. Но ребенку так не терпелось побыстрее оказаться в гостях, что стоило ли упрекать ее за столь непосредственную реакцию? Шарлотта ласково потрепала дочь по ноге и вернулась к себе в кабину, приготовившись следовать за Дизелем, который красивой иноходью помчался через виноградники со спеющими гроздьями шираза.

Наконец все они выбрались на главную дорогу. А все же хорошо, размышляла Шарлотта, сидя за рулем, когда у детей есть возможность расти на природе и чувствовать себя единым целым с окружающим их миром. Но тут ее внимание отвлекла машина, которая вынырнула откуда-то сбоку и пристроилась за ней. Вначале она подумала, что это Шелли с мужем, и даже приготовилась поприветствовать их взмахом руки. Но, когда серебристый «БМВ» подъехал ближе, сердце ее упало.

А вдруг это английская невеста Рика? Шарлотта вовсе не горела желанием встречаться с Кэти. Все родственники без ума от избранницы Рика, это правда. Как правда и то, что Кэти не сделала ничего такого, чтобы настроить против себя Шарлотту. И тем не менее Шарлотта испытывает к ней стойкую неприязнь. Даже не то чтобы неприязнь… Это уж слишком сильно сказано. Просто ее раздражают немного напыщенные манеры Кэти и ее высокомерие. Такое впечатление, что порой она и вовсе не замечает присутствия Шарлотты. Разумеется, Шарлотта ни с кем не делилась своими соображениями на сей счет. Еще не хватало, чтобы по ее милости возникли какие-то сложности в семье.

Однако, когда в прошлый приезд Рик заявился к ним с Хло в гости и они засиделись за разговорами допоздна, осушив почти полторы бутылки вина, он был очень близок к тому, чтобы признаться в том, о чем Шарлотта и сама уже догадывалась безо всяких слов. А следовательно, в будущем осложнения неизбежны. Можно сказать, ничего хорошего ждать не приходится. Но главное, подумала Шарлотта, холодея от страха, не в их с Кэти силах что-то изменить.

 

Глава 2

Когда Боб принес блюда с дымящимися кусками лангуста на веранду и водрузил его на украшенный горящими свечами стол, в доме уже повсюду толпились гости. Хотя Шарлотта знала большинство присутствующих, но, как это обычно бывает на вечеринках у матери и ее мужа, всякий раз обязательно появляется кто-то новенький. На сей раз в роли своеобразных дебютантов оказалась супружеская чета Боуламов. Они прибыли на вечеринку на своей двухмачтовой яхте, став на якорь на берегу залива, в самом дальнем углу пирса, рядом с надувными лодками Боба. К парапету причаливали с максимальными мерами предосторожности, чтобы – не дай бог! – не повредить неповоротливые плавсредства хозяина дома. Впрочем, как выяснилось позднее, Боуламы – давние друзья Боба и Анны, обитающие в красивом курортном городке под названием Рассел. Курорт расположен на ближайшем отсюда острове, тоже раскинувшемся в Бухте Изобилия. Как и все остальные гости, супружеская чета была просто очарована тем гостеприимством, с которым встречали гостей Крейг и Хло. Дети щедрой рукой угощали их моллюсками, а Денни в это время принимала у всех заказы на спиртное.

Шелли и Фил приехали в числе первых и сейчас строго следили за тем, чтобы вино лилось рекой и чтобы не было никаких пустых фужеров в руках у гостей. Сара, старинная подруга Анны и родная тетя Кэти, хлопотала на кухне возле плиты, где запекала картофель по своему фирменному рецепту. Сейчас Сара проверяла, достаточно ли в блюде розмарина и перца. Сама Анна в этот момент взбивала лимонный сок вместе с вермутом и эстрагоновым уксусом, готовила особый соус для лангуста. Ну, а Шарлотте поручили заправить салат бальзамической заправкой, которую приготовила Кэти.

Просторная кухня с огромным обеденным столом посредине, за который можно усадить как минимум четырнадцать человек, с двумя объемными холодильниками, примостившимися возле дальней стены, поражала тем, что две стены в этом помещении были из стекла. И когда эти стены распахивались настежь, как это было сейчас, то создавалось впечатление, что дом, словно корабль, медленно вплывает в воды залива, переливающиеся на солнце всеми цветами радуги.

– У нас все готово! Поторапливайтесь! – крикнул им с веранды Боб.

– Уже идем! – отозвалась Анна. – Где мой эстрагон, который я нарезала? Ах, вот он! – Она набрала полную горсть мелко порубленной пряной травы и бросила его в уже взбитый соус.

Прекрасная, почти девичья фигура, роскошные белокурые волосы, сверкающий взгляд. Нет, этой женщине никогда не дашь ее пятьдесят один год. Анну скорее можно принять за сестру Шарлотты, чем за ее мать. Мать и дочь действительно очень похожи друг на друга, а за то короткое время, что они общаются, выяснилось, к их удивлению и вящему удовольствию, что похожи они не только внешне. Оказывается, у них много одинаковых привычек, и даже в манере поведения они во многом схожи.

Что касается хозяина дома, то Боб с его густой серебристой шевелюрой, глазами цвета яркого кобальта и добродушной улыбкой, которая постоянно озаряет его лицо, тоже никак не выглядит на свои шестьдесят. Очень красивый мужчина! Рик, бесспорно, похож на отца, но все же не так, как Шелли. Та вылитая копия Боба, настоящая папина дочь. В жизни она смотрится еще ослепительнее, чем на тех видеозаписях, с которыми ознакомилась Шарлотта до того, как приехала в Новую Зеландию. Во-первых, Шелли оказалась гораздо выше ростом и фигуристее, что ли, в сравнении со своим кинообразом. И прическу она изменила. На видео ее светлые волосы до плеч заколоты на затылке в какой-то бесформенный мышиный хвостик, а сейчас Кэти профессиональной рукой парикмахера (у нее даже собственный салон имеется в городе) сделала Шелли просто обалденную короткую стрижку, которая чрезвычайно ей идет. У самой Кэти тоже модная прическа: волосы цвета платины подстрижены ежиком. А еще у нее красивые карие глаза и пухлые губки сердечком. От ее чувственного рта даже Шарлотта не может отвести взгляд.

– Как там твоя картошка поживает? – поинтересовалась Анна у Сары.

– Уже почти готова! – откликнулась та.

– Я отнесу салат! – вызвалась Кэти и почти силой вырвала салатницу из рук Шарлотты, после чего круто развернулась и направилась на веранду, едва не сбив по пути Хло. – Не путайся под ногами, детка! – попеняла Кэти девочке с вымученной улыбкой, но в ее голосе сквозило нескрываемое раздражение.

Девочка испуганно прижалась к матери и тихо промолвила:

– Нана попросила меня принести ей лимоны.

Шарлотта погладила дочь по головке и громко крикнула:

– Мама! Зачем тебе лимоны?

– Хочу добавить свежего лимонного сока в чашки для ополаскивания пальцев после еды. Вон они стоят на подносе! – крикнула ей в ответ мать. – Наверное, для Хло поднос будет слишком тяжелым. Подай мне сама!

– Я ей помогу! – немедленно предложила свои услуги Денни, неожиданно возникнув рядом.

– А я пришел за яблочным соком! – объявил Крейг, направляясь к холодильникам.

– Еще вина? – поинтересовался у присутствующих Фил, возникнув на пороге с двумя бутылками в руках. В одной бутылке – белое вино, в другой – красное.

– Мне, пожалуйста, белое! – сказала Шарлотта, ища глазами свой бокал.

– Предлагаю отведать пино-гри! – предложил Фил, почесывая дном бутылки лысеющую голову и всем своим видом демонстрируя готовность услужить гостям во всем. На его чисто выбритом лице застыло серьезное выражение хорошо вышколенного слуги, но темно-карие глаза за стеклами круглых очков, делавших его похожим на сову, искрились от смеха. Да и уголки губ, слегка приподнятые вверх, казалось, вот-вот растянутся в веселой улыбке.

– Спасибо! Шикарный выбор! – улыбнулась в ответ Шарлотта, протягивая Филу свой пустой бокал. – Иди тихонько, Хло! Не упади!

– Все нормально! – успокоила ее Денни, сопровождая Хло, которая тащила перед собой целую груду лимонов, чтобы сгрузить их на стол.

Шарлотта взяла из рук Фила наполненный бокал и сделала глоток.

– Ну, как там Окленд? – поинтересовалась она у Фила.

– О, как всегда, отлично! Да! Я видел Рика. Встретился с ним на выставке-шоу «Лодки на воде». Кстати, ты знакома с его партнером по бизнесу? Хеймиш… как там его? До сих пор не могу запомнить его фамилию.

Шарлотта улыбнулась.

– Нет, не знакома! Но много о нем слышала.

– А у них неплохо получается вместе, надо сказать! Всего лишь шесть лет в бизнесе, а их рекламное агентство – одно из самых заметных. Недаром какое-то крупное рекламное агентство, то ли из Нью-Йорка, то ли из Лондона, проявляет к ним самый живой интерес. И даже желает перекупить их прямо на корню. Эти двое парней далеко пойдут! Помяните мое слово! Они еще себя покажут! За них!

Подобные прогнозы на будущее Шарлотта уже не раз слышала и от самого Рика. И от его отца тоже. А потому она с готовностью присоединилась к тосту.

– Что-нибудь купил себе на выставке? – спросила Шарлотта, чувствуя некоторую неловкость от своего вопроса, ибо отлично знала, что Фил чаще всего выступает в роли зрителя, а не покупателя.

Фил издал короткий смешок.

– Не с моими доходами кабинетного ученого совершать такие дорогостоящие покупки. Разве что можно помечтать. Что я и делаю!

– Пора приступать к трапезе! – зычным голосом объявил Боб, перекрывая общий шум разговоров.

– Нам еще нужны салфетки! – подала голос Кэти, уже сидя за столом. – Шарлотта! Принеси, пожалуйста! Они лежат в ящике…

– Я знаю, где! – оборвала ее Шарлотта и повернулась, чтобы снова пойти на кухню за салфетками.

– Интересно, от чего скончался твой последний раб? Тоже гоняла его туда-сюда по любому поводу? – пошутила Шелли, появившись на веранде со свежим кувшином воды.

– Ну, уж точно не из-за того, что я послала его за салфетками! – огрызнулась в ответ Кэти.

Шарлотта мельком глянула на Фила и увидела, как он удивленно вскинул брови. Взгляд его стал откровенно ироничным.

Вернувшись назад с салфетками, Шарлотта не преминула поинтересоваться у Кэти:

– Значит, Рика с нами сегодня не будет?

Кэти метнула в нее неприязненный взгляд.

– Он же сейчас в Сиднее. Полагаю, оттуда совсем непросто попасть прямиком в Бухту Изобилия.

Шарлотта уже была готова сообщить Кэти, что Фил видел сегодня Рика в Окленде, но в самый последний момент прикусила язык. Что мешало Рику зафрахтовать самолет на вторую половину дня и полететь на нем в Сидней? Вполне возможно, он действительно сейчас там.

– Детка! – слащавым голосом пропела Кэти, обращаясь к Хло, которая вскарабкалась на пустой стул, стоявший между Кэти и Денни. – Ступай-ка лучше сядь рядом с дедушкой!

Хло моментально застыла на своем месте, а взгляд Шарлотты посуровел. Зачем же она так, подумала она про себя. Ведь Кэти отлично знает, какие проблемы могут возникнуть. Ситуацию спас Боб. Он подскочил со своего места и воскликнул:

– Разве захочет столь очаровательное создание сидеть рядом со старым, провонявшим табаком дедом? Нет, нет и еще раз нет! Здесь зарезервированы места только для мальчиков! Но, если хочешь, можешь поменяться с Крейгом!

Хло отрицательно покачала головой и тихонько сползла со стула. Потом подошла к Шарлотте и прижалась к ней.

– Я сяду рядом с мамой, – едва слышно проговорила девочка.

– Конечно, мое солнышко! – подхватила ее на руки Шарлотта. Быстрее уйти от этой неприветливой злой тети!

Держа дочь на руках, она направилась к противоположному концу стола, где Анна уже приготовила места для них обеих.

– Итак, приступаем к трапезе! Приятного всем аппетита! – пожелал гостям Боб, как только Сара подала на стол блюдо с картошкой. – Моя дорогая Анна! Сегодня ты нам устроила просто королевский пир.

– Спасибо моим дорогим помощницам! – не преминула уточнить Анна и, подняв свой бокал, провозгласила: – За наших рыбаков! Боба, Рика и Фила!

– Минуточку-минуточку! – подал голос мужчина с добродушным лицом, облаченный в черную форменную рубашку полицейского и в солнцезащитных очках. Шарлотта узнала в нем офицера местной полиции. Анна и Боб дружат с ним с тех далеких пор, когда он много-много лет тому назад доставил домой Шелли, тогда еще подростка, пьяной вдрызг, с какого-то рок-концерта в городе. Как же дружно и ладно живут все эти люди здесь, в который раз мысленно восхитилась Шарлотта. Совсем не то, что в большом городе. – А про своих верных друзей забыла? Между прочим, я тоже нырял в морские пучины за лангустом. Забыла, да? – напомнил он Анне.

– Прости меня, Грант! Прости! – тут же повинилась хозяйка дома. – И за тебя, конечно, тоже! По полной!

Собравшиеся рассмеялись и стали чокаться. Грант снял очки и бросил игривый взгляд на хозяйку.

– А в эти выходные поедешь с нами? – поинтересовался у полицейского Боб, кладя себе на тарелку огромный кусок лангуста. После чего передал блюдо дальше по кругу.

– Конечно! Если моя вторая половина отпустит!

– Буду только счастлива! – подала голос жена Гранта. – Отправляйся на свою рыбалку хоть на весь день. Меньше шума будет в доме.

Шутливые разговоры за столом вспыхнули с новой силой. Гости выпивали, закусывали, смеялись, подначивая друг друга. Шарлотта повязала салфетку вокруг шеи Хло, прикрыв ее маечку, и положила на тарелку дочери небольшой кусочек морского деликатеса.

– А где мой Бутс? – шепотом спросила у нее Хло.

Шарлотта оглянулась. Медвежонок благополучно лежал там, где она его оставила: на одном из диванов, стоявших на веранде.

– Он сейчас преспокойно отдыхает на диване. Принести?

Хло молча кивнула головой.

Конечно, ребенок уже устал. Все эти вечеринки с большим скоплением народа всегда нервируют дочь. А тут еще Кэти со своим неуместным предложением сесть рядом с дедушкой. Шарлотта уже приготовилась встать из-за стола, чтобы пойти за мишкой, но Анна остановила ее:

– Сиди! Я сама принесу! Заставь ее съесть хоть кусочек чего-нибудь.

– Думаю, она уже успела насытиться своими пипи. И, может, даже объелась этими моллюсками. Как твой животик, детка? Не болит, а?

Хло слабо хихикнула, когда Шарлотта осторожно ткнула пальцем ей в живот, а потом девочка зарылась лицом в руку матери.

– Ну, вот! Сейчас ты в полной безопасности! Ни тебя никто не видит, ни ты никого не видишь. Так?

Хло согласно кивнула головой и обеими ручонками прижала к себе Бутса, которого ей вручила бабушка.

– Однако, прежде чем отправиться на покой, съешь хоть пару ломтиков лангуста, – принялась уговаривать девочку Шарлотта. – И две небольшие картошечки. А потом свернешься калачиком у меня на стуле и будешь себе дремать на здоровье.

Хло послушно открыла ротик, Шарлотта вложила ей крохотный кусочек лангуста, после чего девочка закрыла рот и принялась медленно пережевывать пищу. Вообще-то, ее ребенок умеет вести себя за столом, никаких вопросов по части манер, подумала Шарлотта. Ей бы еще немного смелости и уверенности в себе. Но тут дела обстоят гораздо сложнее. Конечно, со временем все пройдет, однако пока не прошло. Да и времени еще минуло совсем немного. Еще слишком свежи в детской памяти все эти ужасные воспоминания о прошлом. И ни за что на свете ее дочь не согласилась бы сейчас ворошить свое прошлое. А потому пусть пока все остается так, как есть. Будем старательно делать вид, что ничего плохого в ее жизни и не было, размышляла Шарлотта. Что она всегда была рядом с любящей ее мамочкой и Наной. А ужасный злодей, ее отец, никогда больше не возникнет на ее горизонте.

Интересно, думает ли она о нем? Вспоминает ли своего отца? Скучает ли, несмотря на все то, что он с ней сотворил? Хло ни разу не спросила у нее об отце, а сама Шарлотта тоже не заводила о нем речь. Трудно сказать, каково сейчас отношение ее дочери к этому негодяю.

Шарлотта встретилась глазами с матерью, которая понимающе улыбнулась ей. А вдруг Анна думает сейчас о том же? Само собой, она пришла бы в ужас, как и Шарлотта, если бы Хло вдруг объявила им, что хочет увидеть папу. Но, если такое вдруг случится в будущем, в очень далеком будущем, придется искать какой-то выход. Не пошли нам Господь подобных испытаний, мысленно взмолилась Шарлотта.

– На следующей неделе я еду на съемки на Северный остров. Съемки будут проходить в отеле «Каури Клиффс», – сказала Анна. – Кстати, мне нужен еще один ассистент. Ты как? Свободна?

– Считай, что я в деле! – обрадовалась Шарлотта. Ей было приятно, что мать обратилась к ней за помощью.

Когда лет десять или двенадцать тому назад интерьеры их с Бобом дома, который они построили в Бухте Изобилия, появились на страницах журнала «Портфолио дизайнера», Анна, совершенно неожиданно для всех, начала заниматься новым для себя делом. Стала осваивать карьеру стилиста и декоратора, выполняя заказы на рекламные проспекты предметов интерьера, выставляемых на продажу по всей стране. Она также работала с тканями, делая фотографии для различных каталогов, рекламирующих изделия из текстиля. Шарлотта уже пару раз помогала матери, и ей очень понравилась сама работа. А потому она совсем была не против помочь еще раз. Тем более съемки будут проходить в таком роскошном отеле, наверное, одном из самых дорогих в мире.

– А кто клиенты? – поинтересовалась она. – Сам отель заказал тебе съемки? Или его выбрали просто как место действия?

– Последнее! – подтвердила ее догадку Анна. – А заказчик – компания «Оуэнс Лайфстайл». Ее головной офис находится в Окленде. Хотят расширить свой бизнес за счет продаж по почтовым каталогам. У них много чего есть прорекламировать. Я тебе позже покажу их портфолио, который они мне переслали. Там есть просто офигенные вещицы! Как тебе баночка для таблеток стоимостью в двести долларов, а? Или вышитое покрывало на кровать за пятьсот долларов?

Шарлотта издала короткий смешок.

– У нас что, будет шанс прикупить все это по дешевке? – шутливо поинтересовалась она у матери.

Та лишь рассмеялась в ответ и выразительно показала глазами на Хло. Головка дочери медленно, но неуклонно стремилась к столу. Еще немного, и она упадет прямо в тарелку.

Шарлотта поспешно отодвинула свой стул.

– Пойдем со мной, мое солнышко! Я уложу тебя на диван, ладно?

– А Бутс? – сонным голосом поинтересовалась Хло, пока Шарлотта укладывала ее среди диванных подушек.

– И Бутс тоже будет спать вместе с тобой! Обними его покрепче! Вот так!

– Замечательно! Слышишь, Шарлотта? – крикнула ей с другого конца веранды Шелли. – Кэти тоже завтра свободна и согласна пообедать вместе с нами.

«Хорошо, что я в этот момент стою, повернувшись ко всем спиной», – подумала про себя Шарлотта и еще ниже склонилась над дочерью.

– Спи, моя сладенькая! – ласково прошептала Шарлотта ей на ухо. – Мамочка здесь, рядом с тобой!

Хло улыбнулась и погладила ее по лицу.

– Я тебя люблю! – едва слышно прошептала она.

– И я тебя люблю! Очень люблю! – тоже шепотом ответила ей Шарлотта, буквально чувствуя, как плавится в ее груди сердце от избытка материнской любви.

Глазки девочки смежились сами собой. Шарлотта погладила ее по головке и подумала про себя: что бы ни случилось, как бы ни сложилась жизнь, она никогда не допустит, чтобы с ее дочерью снова стряслось что-то плохое. «Клянусь! – мысленно дала она себе зарок. – Сделаю все от себя зависящее, но не допущу повторения того, что было».

В половине одиннадцатого Шарлотта отнесла Хло наверх, в комнату, где они обычно спали, когда оставались на ночь в доме Боба и Анны. Правда, Боб предлагал свои услуги. Он вызвался не только отвезти их с малышкой домой, но и помочь Шарлотте отнести девочку на руках по мосту и потом вскарабкаться вверх по ступенькам. Но Шарлотта благоразумно отказалась от его услуг. Присутствие Боба всегда очень сильно нервировало Хло. Собственно, точно так же ее пугали и все остальные мужчины, все, за исключением Рика. Все было хорошо до тех пор, пока представители сильного пола не пытались заговорить с девочкой. Ну, а уж если кто-то – не дай бог! – хотел погладить ее или потрепать по щечке, то начиналась самая настоящая трагедия. Нет, никаких истерик! Ничего подобного. Просто ребенок моментально преображался, буквально на глазах. Что-то внутри Хло щелкало, и она тут же начинала обмякать. Голова безвольно моталась на тоненькой шее, плечи опущены, взгляд исполнен ужаса. И, глядя в расширенные от страха глаза дочери, Шарлотта понимала, что все пережитое еще хранится в душе девочки и прежние страхи пока никак не отпускают ее от себя.

В такие минуты невозможно было смотреть на Хло без слез. Сердце разрывалось от боли. Вот почему для них обеих было так важно бросить Англию и уехать как можно дальше от всего, что было. Вот они и удрали в Бухту Изобилия. По крайней мере, здесь, на другом конце света, Шарлотта может дать своей дочери все то, чего не смогла дать дома: сделать ее жизнь безопасной, заботиться о ней день и ночь, любить ее всеми фибрами своей души. Шарлотта была уверена, что рано или поздно это принесет свои плоды. Хло снова начнет с доверием относиться ко всем членам семьи, успокоится, забудет прошлое и поймет, что все плохое уже позади.

Разумеется, во многом новый старт в жизни стал возможен благодаря поддержке матери и Боба, но не только! Совершенно неожиданно, уже буквально перед самым отъездом в Новую Зеландию, на нее свалилась удача. Самый настоящий подарок судьбы, означавший, что она не всецело будет зависеть от своих родственников, не превратится в докучливую иждивенку. У нее появились собственные деньги, которых вполне достаточно на то, чтобы содержать себя и Хло. Она даже умудрилась купить по приезде сюда небольшую машинку, правда, немного помятую, но вполне еще на ходу.

Удача пришла к Шарлотте в лице Габби.

– Это тебе! – сказала Габби, в день прощания извлекая из сумки пухлый конверт. Они стояли на улице напротив дома викария, в котором обе выросли. Глаза обеих блестели от слез. Обе хорошо понимали, что, скорее всего, они видятся в последний раз. – Я уже давно собиралась сказать тебе, но вот решила просто отдать, и все! Это твое! Оно принадлежит тебе по праву.

Шарлотта глянула на конверт непонимающим взглядом, даже не догадываясь, что там может быть внутри.

– Здесь деньги, которые я выручила за продажу родительского дома, – пояснила Габби, и голос ее слегка дрогнул. – Этот дом был не только моим, но и твоим. Так что будет правильно, если…

– Не надо! Прошу тебя! – торопливо перебила ее Шарлотта. – Твоя мать не одобрила бы такой шаг.

– Зато папа одобрил бы целиком и полностью! А для меня это самое важное. И потом, я сама так хочу!

Габби вручила ей очень приличную сумму денег, во всяком случае, по меркам самой Шарлотты. Этих денег должно вполне хватить на то, чтобы купить себе здесь, в Новой Зеландии, собственное жилье. Со временем, конечно.

Только когда оно наступит, это время? Вот вопрос.

– Как Хло? В порядке? – поинтересовалась у нее мать, оторвавшись на минуту от кухонного стола, который она протирала тряпкой, когда Шарлотта снова вернулась на кухню.

– Спит как убитая! – поспешила успокоить она Анну. – Какое счастье, что я не забыла про Бутса и взяла его с собой. Иначе пришлось бы ехать за ним специально.

Анна понимающе улыбнулась.

– Да уж! Они с Бутсом поистине неразлучная парочка. Она всюду таскает его за собой.

И, немного помолчав, добавила:

– Не хочешь выпить чего-нибудь крепкого на ночь? По-моему, в холодильнике еще есть немного лимончелло.

– Это тот лимонный ликер, который ты сама делала? Из тех лимонов, что растут в верхнем саду?

– Если честно, то из тех, которые растут рядом с верандой. И уверяю тебя, они ничуть не хуже!

– Ты обязательно должна меня научить, как его делать! – Шарлотта достала из холодильника бутылку и сняла с полки две небольшие ликерные рюмочки. Анна вытерла руки полотенцем и принялась втирать в кожу крем. – У нас прямо за домом тоже растут два лимонных дерева. Предполагаю, что к июлю плоды на них уже должны созреть. Ну, самое позднее, в начале августа. Хотя у вас здесь, конечно, все не так, как у нас. Все наоборот.

– Может, даже и раньше поспеют. У нас ведь есть еще и апельсиновые деревья, и мандарины. Так что можно приготовить самые разнообразные цитрусовые ликеры. А еще мармелад! Будем варить мармелад и попросим Хло помочь нам. Скажем, что Бутс обожает мармелад. Тогда она уж точно согласится поучаствовать в процессе.

Вне всякого сомнения, с улыбкой подумала про себя Шарлотта, разливая ликер по рюмкам. Она подала одну рюмку матери, а сама, прихватив свою, направилась на веранду. И моментально тучи москитов облепили лодыжки ног, готовые жалить и кусать куда только можно. Негромко звучала музыка. Записи выбирал по своему вкусу Боб. Томный джазовый мотив медленно таял в ночи. Залив утопал во тьме. Только на самом горизонте изредка вспыхивали огни курортного городка Рассел. Да кое-где мерцал свет в домах маори, обитавших неподалеку. В воздухе веяло прохладой, но стойкий запах жасмина, смешанный с ароматом курительных благовоний и соленой морской водой, плыл над окрестными садами, навевая воспоминания об ушедших летних ночах. Где-то совсем рядом раздался гортанный свист киви, и ночной бриз тут же подхватил его и разнес над гладью вод.

– Мне кажется, она уже вполне освоилась. Как думаешь? – спросила Анна, усаживаясь рядом с Шарлоттой на просторный диван с жемчужно-белой обивкой и тоже устремляя свой взгляд на залив.

Понимая, что мать спросила ее о Хло, Шарлотта подавила легкий вздох.

– Думаю, она ничем не отличается от других маленьких девочек ее возраста. Слава богу, здоровенькая… энергии хоть отбавляй! Разве что вот эта проблема с мужчинами… Она их всех боится…

– Надеюсь, с возрастом это пройдет! – не стала спорить с ней мать.

Шарлотта ничего не ответила. В глубине души она тоже очень надеялась на то, что это пройдет. Хотелось бы, правда, чтобы поскорее.

– Знаешь, о чем я иногда думаю? – снова заговорила Анна, тщательно подбирая каждое слово. – Сможешь ли ты когда-нибудь называть ее настоящим именем?

Шарлотта бросила на нее удивленный взгляд.

– Я никогда не стану делать этого, мама! В противном случае все может повториться. А я этого боюсь, очень боюсь! Но зачем? Зачем мне делать это? Скажи!

– Конечно, незачем! – согласно закивала головой Анна. – Я просто так спросила. А вообще-то, малышка, по-моему, просто счастлива, когда ее называют Хло. Ты не находишь?

Шарлотта отхлебнула немного ликера и молча уставилась на серебристый диск луны, зависший над заливом.

– Почему ты спрашиваешь об этом?

Анна слегка пожала плечами:

– Сама не знаю! Наверное, потому, что я уже настолько привыкла к ее новому имени, что уже никак не воспринимаю ее иначе. А ты? У тебя тоже так?

Шарлотта продолжала сосредоточенно разглядывать луну.

– Да, и у меня так! – медленно проговорила она и добавила: – Мы правильно поступили, что приехали сюда. У меня на этот счет никогда не возникало никаких сомнений, но если ты…

– У меня тоже! – поспешно оборвала ее мать и положила свою руку на ее ладонь. – Хотя, если честно, поначалу я действовала исключительно из собственного эгоизма. Я имею в виду, когда предложила вам переехать. Я ведь столько лет прожила с тобой в разлуке, и мне нестерпима была даже сама мысль о том, что наша разлука будет длиться вечно. Хотя, конечно, в тот момент я думала и о Хло. Искренне надеялась, что у нас ей будет лучше.

Шарлотта не стала спорить с матерью. Слишком скользкая тема для продолжения разговора.

Анна искоса бросила на нее взгляд. Кажется, она почувствовала, какие страсти сейчас бушуют в душе ее дочери.

– Ты у нас большая молодец! – проговорила мать с нескрываемой нежностью. – Я тобой очень горжусь!

Шарлотта издала горький смешок и сделала еще глоток. Может, она и молодец, и даже большая молодец. Пожалуй, самое время начать внушать это себе самой. Иначе она так и будет изводить себя всяческими мыслями о собственной вине, отравляя тем самым свое нынешнее существование. Нельзя быть счастливой, пока тебя преследуют угрызения совести.

– Не знаю, подходящий ли сейчас момент для того, чтобы начинать ворошить прошлое, – нерешительно начала Анна. – Но я чувствую… то есть мне кажется, что ты все еще таишь на меня обиду… сторонишься меня… винишь меня в том, что случилось. Нет, я имею в виду не эти последние события… Я имею в виду то, как я обошлась с тобой, когда ты была маленькой… бросила тебя…

– Ты права, мама! Сейчас не время говорить об этом! – промолвила Шарлотта, поднимаясь с дивана. – Но так, на всякий случай, сообщаю тебе, что никакой обиды я на тебя не таю! – Конечно, она солгала. Но разве правда была бы в этих обстоятельствах лучше? – И я рада, что ты нашла меня! – добавила она, сделав особое ударение на слове «ты», вот здесь она ни капельки не покривила душой. – Еще нигде и никогда я не чувствовала себя так покойно и уверенно. Как у себя дома. А сейчас… а сейчас я чувствую себя именно так. У вас я дома. Ну, или почти дома.

Анна тоже встала и взяла Шарлотту за руку.

– Как думаешь, может, нам с тобой пошли бы на пользу совместные консультации у какого-нибудь психолога, а? Всегда легче решить проблему, если выговоришься до конца и кто-то третий выслушает тебя.

– Хорошая идея! – согласилась с ней Шарлотта. – Но только не сейчас, ладно?

Анна внимательно обозрела дочь и молча кивнула.

Шарлотта мгновенно устыдилась собственной несговорчивости.

– Мама! Я хочу, чтобы ты знала, как высоко я ценю…

– Тсс! – прервала Анна, прижимая палец к ее губам. – Тебе не за что меня благодарить. Я ведь твоя мать! И я желаю тебе только добра и хочу всегда быть рядом с тобой. Ах, если бы я была рядом с тобой все минувшие годы… Но увы! Тогда все ведь могло бы сложиться совсем иначе. Однако не будем притворяться. Прошлое не воротишь! И его нельзя изменить. А потому нет смысла лукавить, особенно сегодня! – Анна слабо улыбнулась. – И потом, в данный момент будущее для всех нас гораздо, гораздо важнее!

Шарлотта молча отвела глаза в сторону.

– Тебе нечего бояться! Уверяю тебя!

Неожиданно для себя самой у Шарлотты вырвалось то, о чем она даже не смела думать.

– Ты хочешь сказать, что здесь я могу не бояться отца Хло?

– Именно! – ответила Анна с вызовом в голосе. – Он тебе ничего не сможет сделать! Он даже не посмеет приехать сюда! Чтобы начать свои поиски здесь…

Шарлотта опустила глаза. Да, сюда он точно не явится! И искать ее он не будет, слава богу! А как? Ведь он же получил пожизненный срок за то, что сотворил. Сейчас влачит жалкое существование заключенного в одной из английских тюрем. Наверняка на собственной шкуре уже успел прочувствовать «теплое» к себе отношение со стороны сокамерников. В тюрьмах ведь по-особому относятся к тем, кто надругался над маленькими детьми. А уж если речь идет о собственной дочери…

Нет, этого человека ей можно не бояться.

Он ей совсем не страшен!

Ах, если бы все было так просто!

 

Глава 3

Показательные прыжки в образовательном детском центре всегда ждут с особым нетерпением. Во-первых, большинству деток понятна суть представления, уходящего корнями в один из древних ритуалов маори, а во-вторых, для многих показательные прыжки на преодоление препятствий стали первым по-настоящему серьезным испытанием в их короткой жизни.

Так, к примеру, сегодня свое умение допрыгивать до заветной цели будет демонстрировать Биван Гринграсс.

Поскольку Биван числился среди ближайших друзей Хло, то Шарлотта получила специальное приглашение поприсутствовать на самой церемонии, наряду с родителями мальчика, его дедушками и бабушками, двумя тетями и самым важным дядей на свете – дядей Грантом. По просьбе племянника Грант явился в Ароху в полицейской форме, а его жена Полли облачилась в свой белый докторский халат, прихватив с собой игрушечный стетоскоп, которым она измеряла сердцебиение у всех юных спортсменов.

Завтра у Бивана день рождения. Ему исполняется ровно пять. Веский повод, чтобы отметить дату показательными прыжками.

Шарлотте все еще казалось немного странным, что здешние дети начинают посещать школу не с начала учебного года, как в Англии, а тогда, когда им исполняется ровно пять лет. Но так устроена система образования в Новой Зеландии, а с системой, как известно, не поспоришь. Да и зачем спорить, если первые впечатления были самыми положительными? Везде к детям самое пристальное внимание. Здешние законы по защите детства ничуть не хуже тех, которые действуют в Англии. А во многих случаях они даже лучше. Разумеется, знать культуру и ритуалы аборигенов островов Новой Зеландии – очень важно для подрастающего поколения. К тому же многие из этих ритуалов по-настоящему красивы и, что особенно важно, сопряжены с физическими упражнениями на свежем воздухе. Плюс – причем любой родитель посчитает это самым большим плюсом – все спокойно, никаких тебе сомнительных личностей поблизости, как это нередко бывает в Британии.

Какое счастье, что Хло оказалась в этом образовательном центре. И как было бы замечательно, если бы все дети, претерпевшие то, что претерпела она, смогли бы посещать такие центры, как Ароха, где заботливые педагоги и воспитатели помогают им забыть о прошлом и начать все сначала.

«Мечтай себе на здоровье и дальше, мать Тереза. Только смотри, чтобы твой нимб над головой не свалился бы куда-нибудь ненароком».

– Биван так волновался накануне! Всю минувшую ночь он глаз не сомкнул! – прошептала, наклоняясь к Шарлотте, мать мальчика, сидевшая рядом.

Шарлотта совсем не удивилась ее словам.

– Будем надеяться, что после сегодняшнего триумфа он отоспится всласть! – успокоила она женщину и добавила: – Тем более что и завтра его ждет еще один праздничный день.

Элли Гринграсс согласно кивнула головой и повернулась, чтобы услышать, что говорит ее брат.

Взрослых усадили всех вместе в одном секторе круга, который образовали вокруг ярко раскрашенного трона дети, усевшись прямо на пол и скрестив ноги. Трон установили под специальным кольцом. Само кольцо, почетный артефакт, свидетель уже многих и многих триумфов, украсили развевающимися лентами и разноцветными вымпелами, отчего оно стало похоже на огромную летнюю шляпку, и на каждом вымпеле ярлычки с указанием фамилий тех детей, которые уже успешно выступили с прыжками в прошлом.

Дети уже спели несколько песенок, которые выбрал сам победитель: «Мы идем в зоопарк», «Поездка на автобусе» и «Туфа, Тафа! Поднимаемся в небо!». Потом стали играть в любимые игры Бивана – «Фермер и его верный пес», «Собака и кость». Но вот наконец наступил самый торжественный момент. Огромный красочный зал с обилием разноцветных детских игрушек и игр, которые на время задвинули по самым дальним углам, замер в ожидании. Один из помощников ведущего церемонию широко распахивает дверь, и под громкую барабанную дробь на пороге появляется сам виновник торжества. Биван явно взволнован, но его веснушчатое лицо сияет от гордости. На голове у мальчика традиционный убор индейцев из перьев. Следом появляются мальчишки в ковбойских костюмах. Все дети мгновенно подхватываются с пола, и начинается самое настоящее светопреставление: гремят тамбурины, звучат горны, слышится дружный топот десятков ног, отбивающих ритм.

Сердце Шарлотты сжимается от умиления, когда она видит, как малышка Хло изо всех сил пытается не затеряться в этом хаосе, успеть сделать то, что делают остальные дети. Она старательно ударяет в треугольник и одновременно следит за своими ногами, чтобы их никто не оттоптал. Биван важно шествует к трону и останавливается рядом с ним. Зал снова мгновенно затихает. И в этот момент треугольник выскальзывает из рук Хло и с громким стуком падет на пол. А Шарлотта с трудом сдерживает смех, когда ее дочь начинает тихонько просить прощения, непонятно у кого, то ли у треугольника, то ли у всего зала.

Но вот наконец виновник торжества взошел на трон. Воспитательница делает знак головой, и остальные дети опять усаживаются на пол вокруг трона. Потом Селия, так зовут воспитательницу, начинает зачитывать поздравительный стих, в котором перечисляются все многочисленные достижения и достоинства сегодняшнего триумфатора. Достоинств очень много. Шарлотта видит, как округляются от изумления глаза Хло. Издали они похожи на два больших блюдца. Дочь явно под большим впечатлением от услышанного.

– Молодец! Все правильно сказала! – подытоживает речь наставницы Грант Ромни, обращаясь к Шарлотте.

Дети между тем снова поднимаются с пола.

– Да, все по существу! – несколько преувеличенно соглашается с ним Шарлотта.

– Ребята! Дорогу герою! – громко командует Селия.

Толкаясь, перемигиваясь, перешептываясь, дети разбиваются на две большие группы, освобождая проход от трона до членов семьи Бивана.

Биван поднимается со своего места.

– Итак, Биван! – обращается к нему Селия. – Кому ты посвящаешь свои прыжки? И до кого собираешься допрыгнуть сейчас?

Краска приливает к лицу мальчика.

– Своему дяде Гранту! Я допрыгну до него.

Дети бурно аплодируют. Довольный донельзя дядя Грант появляется в проходе.

– Сколько раз нам надо хлопнуть в ладоши? – спрашивает у мальчика Селия.

– Пять раз! – гордо отвечает тот и вскидывает вверх руку с растопыренными пальчиками.

Селия одобрительно кивает головой.

– Отлично! Если ты готов, можешь начинать!

– Прыгай! – кричат вокруг дети.

– Прыгай! – громко восклицает Хло, тоже срываясь на крик от переизбытка чувств.

У Шарлотты рот до ушей. Она смеется и вместе с остальными начинает отсчет хлопками. На каждый счет Биван делает прыжок, четыре прыжка плюс последний, пятый, после которого он прямиком попадает в объятия дяди.

– Прекрасное выступление! Молодец, Биван! – аплодирует победителю Селия. – Ты допрыгнул не только до своего дяди, ты допрыгнул до каждого из тех, кто сегодня собрался в этом зале. А это значит… – Она подносит руку к своему уху.

– Любовь! Мы тебя любим! – хором кричат в ответ дети.

– Да! Мы все любим тебя и желаем тебе больших успехов в новой школе. Очень надеемся на то, что и там ты не раз станешь победителем, как сегодня.

Дети окружают Бивана плотным кольцом. Кто-то гладит его по плечу, кто-то теребит за рукав, кто-то жмет его руку. Хло прямиком устремляется к матери.

– Мамочка! – Голос ее дрожит от волнения. – А я смогу так прыгать?

– Конечно, мое солнышко! – заверяет ее Шарлотта и подхватывает на руки. – Когда тебе исполнится пять лет и ты будешь готова пойти в школу, такой же праздник устроят и в твою честь. Обязательно!

На лице девочки проступает разочарование.

– Но ведь это же совсем скоро! – уговаривает ее Шарлотта. – Не забывай, через пару недель тебе уже исполнится четыре годика, а там и до пяти рукой подать. Мы устроим тебе шикарный праздник по случаю твоего дня рождения. Напечем пирожных, всяких разных, и обязательно принесем сюда, чтобы угостить всех детей.

– Селия сказала, что я могу испечь торт прямо здесь, – возразила матери Хло.

– Конечно! Мы так и сделаем!

– А свечки на торт будем ставить? Я хочу их задуть.

– А как же! Это ведь твой день рождения! В этот день ты сможешь делать все, что тебе захочется. Кучу всяких приятных вещей. И сама выберешь игры, в которые станешь играть…

– И я смогу задумать желание!

– А ты уже придумала, что именно захочешь пожелать себе в этот день? – спросила у дочери несколько заинтригованная Шарлотта.

Хло задумчиво наморщила лобик, погрузившись в раздумья.

– Хорошо! Торопиться не стоит! У тебя еще есть время обдумать все как следует. А сейчас пойдем, пожелаем всего доброго Бивану!

Девочка вернулась к детям и о чем-то стала говорить с Биваном. Шарлотта с некоторым удивлением отметила про себя, что Хло ничуть не выглядит расстроенной из-за того, что Биван покидает центр и уже завтра не придет на занятия вместе с остальными детьми. Наверное, она еще просто не осознала сей факт до конца, подумала она. Нет, здесь другое! Просто когда она, ее мать, рядом с Хло, ей никто другой не нужен.

– Ну, как чувствует себя наш избранник? – пошутила Шарлотта, когда к ней подошли Полли и Грант.

– Ой, и не спрашивай! – вскинул брови Грант. – Последний раз меня выбирали, когда я женился. Надеюсь, сегодня ставки были гораздо ниже и обошлось без излишних потрясений.

– Ты его только послушай! – делано возмутилась Полли. – Будто это не он выбирал тогда! Так и хочется отвесить ему сейчас подзатыльник!

– Предупреждаю! Оскорбление офицера полиции при исполнении чревато серьезными неприятностями.

Полли устремила возмущенный взгляд на Шарлотту.

– Что творит, а?

– Еще немного, и я буду вынужден надеть на вас наручники, мадам! Предупреждаю еще раз! – Грант тоже бросил лукавый взгляд на Шарлотту.

– А мы сейчас сделаем вид, что его тут и вовсе нет! – предложила Шарлотте Полли и, подхватив ее под руку, отвела в сторону. – Мы везем Бивана в кафе «Груша», что на въезде в город. Приглашаем вас с Хло присоединиться к нашему праздничному ленчу.

– Большое спасибо! – поблагодарила за приглашение Шарлотта. – Но дело в том, что мы с Шелли договорились сегодня вместе отобедать в таверне «Рыбья кость».

– А ты перезвони ей прямо сейчас. Уверена, она легко согласится на «Грушу».

– Но с нами будет еще и Кэти.

Полли положила свой мобильник на прежнее место, в сумочку.

– Понятно! Кэти, конечно, хорошая девушка, и я ее люблю. Но, насколько я могу судить, она не испытывает восторга от общества детворы. Значит, оставляем все как есть.

– Спасибо еще раз за приглашение! Уверена, Хло была бы счастлива!

– Так отдай ее нам! Ты же знаешь, с нами она будет в полной безопасности! Они с Биваном отлично ладят. К трем часам мы доставим ее домой в целости и сохранности. Можем попозже, если у тебя нет полной уверенности, что к этому времени ты сумеешь вернуться домой.

Шарлотта задумалась, раздираемая самыми противоречивыми чувствами. С одной стороны, она боялась отпустить от себя дочь даже на минуту. Девочка должна быть постоянно у нее на глазах. С другой, пора дочери становиться самостоятельной.

– А давай спросим у нее самой! – предложила Шарлотта. – Как она захочет, так и будет.

Хло приняла приглашение с энтузиазмом, но лишь до тех пор, пока не поняла, что мама с ней не поедет. А тут еще и Грант постарался и из самых лучших побуждений совершил большую ошибку. Наклонившись к девочке, он доверительно сообщил ей:

– Если вы с Биваном будете вести себя как следует, то обещаю после ленча покатать вас в своей полицейской машине.

Но Хло мгновенно прильнула к Шарлотте, уткнув свое лицо в ее платье.

Шарлотта осторожно погладила дочь по головке.

– Чего ты испугалась, мое солнышко? Все хорошо! Ведь с тобой поедут и тетя Полли, и мама Бивана. Да и сам Биван…

– Нет! Я хочу остаться с тобой! – прошептала Хло и бросила умоляющий взгляд на мать.

– Прошу простить нас! – расстроенно проговорила Шарлотта, обращаясь к Гранту. – Чудная была идея, но…

– Нет! Это я должен просить прощения! – возразил Грант, выпрямляясь во весь рост. – Совсем забыл, что этого не надо было делать.

Хотя Грант не был в курсе всех обстоятельств того, что случилось с маленькой Хло, и Анна, и Боб рассказали достаточно своим ближайшим друзьям, чтобы те поняли: пока у ребенка есть серьезные проблемы по части контактов со взрослыми и пока надо воспринимать ее такой, какая она есть.

В эту минуту появился Биван и со всего размаха попытался запрыгнуть на спину дяди Гранта.

– Что творишь, чемпион? – рассмеялся Грант. – Или решил пойти на рекорд? – Он подхватил племянника за плечи и принялся раскачивать его в воздухе.

Хло весело хихикнула, наблюдая за происходящим.

Полли бережно положила руку на плечо Шарлотты и отвела ее в сторону.

– Когда же ты наконец решишься показать ее специалистам? Лично я буду только счастлива дать вам и свои рекомендации.

– Спасибо тебе! Ты очень добра! – тихо обронила Шарлотта, чувствуя, что комок застревает у нее в горле.

Полли доброжелательно улыбнулась в ответ.

– Смотри! Не затягивай! Не стоит откладывать этот разговор до бесконечности. В любом случае, мы все будем рады видеть тебя.

Центр городка Керикери – это всего лишь одна-единственная, но, правда, довольно оживленная магистраль с односторонним движением. По обе стороны центральной улицы, обсаженной с двух сторон пальмами, теснятся живописные постройки, на первых этажах которых разместились всевозможные магазины, магазинчики и лавчонки. Тут и хозяйственные магазины известной торговой сети «Митра 10», магазины, торгующие всевозможными детскими товарами не менее известной фирмы «Киддикаре», различные торговые точки типа «Сделай сам» или «Умелые руки». Рядом с ними многочисленные бутики, предлагающие образчики высокой моды, цветочные лавки, ресторанчики и кафе с выплеснувшимися на широкие тротуары столиками, за которыми всегда полно клиентов. Все эта бурлящая жизнь придает небольшому старинному городку налет своеобразной праздности, царящий обычно в приличных курортных городах. Однако сугубо деловые кварталы со стандартными банковскими офисами, риелторскими конторами, аптеками и прочим несколько нивелируют эту курортную суету, формируя образ типичного современного города, и только.

Зато никаких проблем с парковкой машины. И свободный столик под тентом можно при желании легко отыскать в любом заведении общепита. Хотя в такой жаркий февральский день, как сегодня, очень скоро все столики на улице заполнятся народом.

Шарлотта медленно ехала по залитой солнцем улице и фиксировала взглядом произошедшие перемены. Вот справа новый полицейский участок, недавно открыли. Здание окружено колоннами, расписано живописными рисунками в стиле маори. Слева большой супермаркет. Шарлотта с удовольствием поприветствовала взмахом руки нескольких человек, увидев знакомые лица. Конечно, все эти люди не друзья, не такие, как, скажем, семейство Киви. Многие даже и не числятся в знакомых. Но в таком небольшом городке, как Керикери, даже простое шапочное знакомство или обычное узнавание человека на улице – уже повод поприветствовать его. А иногда и остановиться на пару минут и поболтать о том о сем. А для Хло никакое посещение города не является полноценным, если они не заедут в книжный магазин под названием «Книга плюс». В этом магазине всегда просто отличный выбор книг, как детских для Хло, так и взрослых, уже для самой Шарлотты.

Именно возле «Книги плюс» они и сделали свою первую остановку: купили альбом с раскрасками и новую книжку из серии «Лохматый Маклери» про очередные похождения пса по кличке Лохматый Маклери. Они отнесли покупки в машину, а сами направились пешком в ресторан «Рыбья кость». Кэти уже томилась в ожидании за одним из свободных столиков.

– Привет! – с несколько преувеличенным энтузиазмом воскликнула она, заметив Шарлотту и Хло. – Рада видеть вас! Какой у тебя красивый топик, Шарлотта! Он тебе очень идет. Здесь покупала?

Шарлотта обменялась с невестой Рика дежурными поцелуями в щечку. А комплимент насчет топика и вовсе пропустила мимо ушей. Ничего особенного! Обычная рубашка для игры в поло нежного кораллового цвета.

– Да нет! – ограничилась она ответом на вопрос. – С собой привезла. Рубашка уже совсем старая.

– Дай-ка мне на тебя полюбоваться, детка! – переключила Кэти свое внимание на Хло. – Да ты у нас самая настоящая красавица! Ну, как прошел ваш утренник?

Хло бросила на девушку настороженный взгляд. Судя по всему, общество Кэти доставляло ей так же мало удовольствия, как и самой Шарлотте.

Усадив дочь рядом с собой, Шарлотта уже приготовилась спросить Кэти, как провела утро она сама, но тут заметила, что Кэти сосредоточенно роется в своей сумочке.

– А у меня для тебя сюрприз, детка! – пропела она сладким голосом, извлекая наружу небольшую розовую коробочку в форме сердца и протягивая ее Хло.

Хло нерешительно взглянула на мать, словно спрашивая у нее разрешения, можно ли взять коробочку.

Шарлотта благодарно улыбнулась Кэти и, забрав из ее рук коробочку, положила подарок перед Хло.

– Хочешь, я открою? – предложила она свои услуги дочери.

Но Хло тотчас же взяла коробочку в свои руки, явно намереваясь открыть ее сама.

– Тебе точно понравится то, что там внутри! – воскликнула Кэти с неподдельным нетерпением в голосе. – Один случайный посетитель принес в салон, – пояснила она Шарлотте. – Я как только открыла, так сразу поняла, кому эти вещицы придутся по душе. Вся эта красота отныне твоя, детка!

Хло осторожно открыла коробочку, и на стол высыпался целый ворох заколок, клипс из разноцветных перьев и таких же пестрых и ярких резинок для волос. Даже Шарлотта не смогла сдержать восхищенного возгласа. Вот за это все и любят Кэти, подумала она. Умеет преподносить сюрпризы, ничего не скажешь!

– Что скажешь, Хло? – обратилась Шарлотта к дочери. Хло извлекла из кучи резинку ярко-алого цвета и протянула ее матери, чтобы показать поближе.

– Спасибо! – стеснительно прошептала Хло.

– Прелестные вещицы! – совершенно искренне восхитилась Шарлотта. – Но их здесь так много. Ты уверена, Кэти, что это все нам?

– Абсолютно! – воскликнула та и взяла шелковый ободок фиалкового цвета. Она закрепила его на головке девочки, слегка подбив ее кудряшки. – Восхитительно! – Она прижала руки к груди. – Просто настоящая принцесса! Правда, Шарлотта?

Шарлотта молча кивнула головой. Для нее Хло в любом наряде была восхитительной девочкой.

– Постой-ка! У меня же и зеркальце в сумочке имеется. Вот, взгляни на себя! – Кэти достала пудреницу, открыла ее и подала Хло, чтобы та смогла полюбоваться на собственное отражение в крохотном зеркальце.

Кажется, девочка осталась вполне довольна увиденным. Издав короткий смешок, она вдруг всплеснула руками и воскликнула:

– А про Бутса забыли!

После чего выбрала клипсу в форме бабочки и прицепила ее к одному уху мишки.

– Это все твое богатство? – поинтересовалась у девочки официантка, подходя к их столику, чтобы принять заказ.

Хло подняла на нее испуганные глаза. А вдруг эта тетя сейчас возьмет и унесет все ее сокровища прочь?

– Да! Тетя Кэти сделала ей такой шикарный подарок! – поспешила ответить за дочь Шарлотта. – Повезло девочке, правда?

– Еще как повезло! – согласилась с ней официантка. – Я в детстве и мечтать не смела о такой красоте!

Хло немедленно взяла пряжку для волос, расписанную желтыми розами, и протянула ее женщине.

– Ах, ты! Добрая душа! – рассмеялась растроганная этим щедрым жестом официантка. – Ты самый настоящий ангелочек! Но оставь ее лучше себе! Она тебе больше подходит.

Хло внимательно обозрела пряжку и попыталась заколоть ею несколько прядей своих волос. Официантка достала из кармана передника блокнот.

– Может, дождемся Шелли? – предложила Шарлотта, но Кэти с решительным видом принялась изучать меню.

– Шелли сказала, чтобы мы ее не ждали. Ей нужно вначале отвезти собаку домой. Так что она немного задержится.

Что ж, отличный случай для того, чтобы наладить с Кэти более теплые и дружеские отношения, подумала про себя Шарлотта, а вслух сказала:

– Тогда я заказываю для себя бразильскую фейжоаду из фасоли и мяса и яблочный сок.

– Может, что покрепче? – предложила Кэти.

– Я же за рулем! – напомнила ей Шарлотта.

– Мы все за рулем! – живо возразила Кэти. – К тому же не забывай! Здесь предельные нормы алкоголя значительно выше, чем в Англии. Один стаканчик вина ничего не испортит, уверяю тебя!

Хотя Шарлотта совсем не горела желанием принять на грудь стаканчик вина (ей с избытком хватило спиртного накануне), но она побоялась показаться недружелюбной, а потому не стала возражать и изменила заказ: вместо сока попросила бокал совиньона. Однако Кэти тут же предложила заменить бокал на целую бутылку, заметив, что они не должны забывать про Шелли. Наверняка она тоже не откажется от бокала хорошего вина, когда присоединится к ним.

– А что тебе принести, мой ангелочек? – обратилась официантка к Хло.

Осторожно перебирая пальчиками свои новые сокровища, Хло сказала, не отрываясь от дела:

– Пожалуйста, принесите мне флаффи.

– Принято! – ответила официантка, делая соответствующую пометку в своем блокноте. – Что-нибудь еще? Может, к флаффи подать пару шариков мороженого?

Шарлотта почти физически почувствовала, как рот ее дочери наполнился слюной.

– Да, пожалуйста! – едва слышно прошептала она.

– Пожалуйста, напомните мне, что это такое – «флаффи»? – попросила их Кэти, когда официантка удалилась.

– Взбивают охлажденное молоко в пену вместе с сахаром. Получается что-то наподобие капучино, – принялась объяснять Шарлотта. Но в этот момент у Кэти зазвонил мобильник.

– Рик! – обрадованно воскликнула та, глянув на высветившийся номер, и подхватилась со своего места. – Привет! – прощебетала она в трубку, отходя от столика. – Ты получил мое сообщение?

А Шарлотта, глядя ей вслед, уже в который раз задалась вопросом, насколько же серьезны те отношения, которые связывают Кэти и Рика. Для жениха и невесты они общаются не так уж много, видятся редко. Рик работает в другом городе, всю неделю торчит в Окленде, а когда вырывается на выходные к родителям, что тоже бывает далеко не каждую неделю, то проводит не так уж много времени в обществе Кэти. Конечно, это ничего не значит, и никто не отменял их помолвки, но просто у Шарлотты постепенно стало складываться впечатление, что в последние месяцы Рик проводит гораздо больше времени в своей «холостяцкой хижине», в их с Хло обществе, чем со своей невестой. Разумеется, с расспросами на сей счет она ни к кому не лезла. В конце концов, не ее ума это дело!

И уж тем более не стоит забивать себе голову чужими проблемами прямо сейчас! Шарлотта подавила вздох и вольготно выпростала свои ноги, подставляя их солнцу, и даже слегка высунула голову из-под солнцезащитного зонтика. Солнце приятно грело щеку, и внезапно все вдруг предстало перед Шарлоттой в самом розовом свете. А почему бы в самом деле не расслабиться и не выпить стакан хорошего вина? Ведь впереди у нее еще долгий вечер, который она собирается провести с матерью. Будут обсуждать предстоящие на следующей неделе съемки. Нет, пока все складывается на редкость хорошо. Главное, самой ничего не испортить. А то снова сказанет что-нибудь такое, что расстроит Анну. И знает же, что надо прикусить язык и промолчать, но порой словно какой-то злой демон вселяется в нее и заставляет поступать наперекор самым добрым намерениям.

Право дело, замечательно, что с каждым днем она все лучше и лучше узнает свою мать, хотя пока их отношения складываются непросто. И все так запутанно! В какой-то момент ей вдруг начинает казаться, что они очень близки с матерью и на всем белом свете у нее нет никого ближе Анны. Но уже в следующую минуту ей хочется оттолкнуть мать от себя и бежать от нее прочь. Чего она к ней пристает, эта, в сущности, совсем чужая ей женщина? Зачем лезет со своими расспросами? Шарлотта понимала, что и Анне не легко дается сближение с дочерью, но она хоть, по крайней мере, старается, ищет какие-то пути, способные помочь им наладить нормальные отношения друг с другом. И уж меньше всего на свете Анне хочется ворошить собственное прошлое. Пожалуй, погружение в прошлое страшит ее не меньше, чем Шарлотту.

Наверное, самое лучшее оставить пока все как есть. В конце концов, как справедливо заметила сама Анна, прошлого они уже не в силах изменить. Так зачем же снова и снова накручивать себя горестными воспоминаниями? Надо смотреть вперед и двигаться вперед. И прикладывать больше усилий, чтобы понять друг друга. Во всяком случае, ей точно нужно постараться, подумала про себя Шарлотта.

– Привет, Шарлотта! Привет, Хло! – услышала она женский голос. Подняла глаза и увидела проезжавшую мимо на велосипеде одну из воспитательниц детского центра Ароха. Шарлотта помахала ей рукой.

– Это же наша Синди! – подсказала ей Хло.

Шарлотта улыбнулась дочери и поцеловала ее в макушку.

– У тебя сейчас столько красивых украшений! – промолвила она, еще раз взглянув на подарок Кэти. – Может быть, стоит поделиться с Денни?

Лицо Хло мгновенно просияло, словно она только что услышала нечто грандиозное.

– Конечно! – с радостью воскликнула она. – Ведь Денни просто обожает всякие такие штучки для волос.

Едва ли девочки когда-нибудь обсуждали подобную тему, мысленно улыбнулась Шарлотта, слегка сдвинув разноцветные вещицы в сторону, освобождая место для стаканов.

– Простите, что заставила вас ждать! – повинилась Кэти, снова возникнув у столика. Она уселась на свое место и спрятала телефон в сумочку. – Мы с Риком обсуждали наши планы на предстоящую субботу. Собираемся вместе посмотреть один дом.

Шарлотта вскинула брови и уставилась на Кэти заинтересованным взглядом.

– И где именно вы собираетесь смотреть? – спросила она, довольная уже тем, что только что узнала отличную новость: Рик приедет на выходные домой.

– В заливе Опито. Это Боб нам подсказал. Ты же знаешь, у него отменный нюх на хорошую недвижимость. Он всегда в числе первых узнает о том, что приличное появляется на рынке недвижимости. Вначале Боб вообще хотел приобрести этот дом для себя, но потом передумал и решил, что это самый подходящий вариант для нас. Вот мы с Риком и собираемся в субботу съездить туда и посмотреть все на месте. Хло! Девочка моя! Смотри, не опрокинь свой коктейль на пол!

Шарлотта моментально переключила свое внимание на дочь, отодвинув стакан с флаффи на безопасное от края стола расстояние. А затем взяла свой бокал с вином.

– Предлагаю выпить за дом, который должен стать настоящим домом мечты! – проговорила она с чувством, поднимая бокал.

Кэти улыбнулась в ответ. Глаза ее сияли от счастья.

– Спасибо! Я тоже возлагаю очень большие надежды на эти смотрины. Уверена, Бобу очень хочется, чтобы мы обосновались где-то неподалеку от них с Анной! – Кэти отхлебнула из своего бокала и весело округлила глаза. – Тем более у него там тоже имеется своя земля… много земли! Знаешь, он даже предложил выделить нам в качестве свадебного подарка пять акров земли, чтобы мы смогли построить на этом участке собственный дом.

Поскольку о щедрости Боба ходили легенды, причем она изливалась не только на членов своей семьи, то Шарлотта ни капельки не удивилась предложению отчима.

– Ну, так и надо было соглашаться! Удивляюсь, что вы не клюнули! Или заподозрили некий подвох с его стороны?

Кэти согласно кивнула.

– Есть такое! Немного заподозрили. Но здесь проблема, скорее, в Рике, чем во мне. У него прекрасные отношения с отцом, но при этом он всячески демонстрирует собственную самостоятельность. Во всем! Словом, наш Рик хочет всего добиться в этой жизни сам. Что ж, надо признать, что с агентством у него пока получается совсем даже неплохо.

– Да, я наслышана о его деловых успехах, – сказала Шарлотта и снова улыбнулась, поприветствовав кивком головы маму ребенка, посещающего образовательный центр вместе с Хло, та уселась за соседний с ними столик. – Так вы уже назначили конкретную дату свадьбы?

Кэти вздохнула и задумчиво уставилась на свой бокал.

– Мы хотели все обговорить на предстоящих выходных, но едва ли что получится. У него сейчас в Окленде полнейшая запарка. Работы выше крыши! Предстоящие распродажи – раз, потом новые клиенты возникли… с ними тоже много возни. Пока все не утрясется, и разговора о свадьбе нет. – Внезапно глаза Кэти зло блеснули. – Если этот Хеймиш Синклер не перестанет давить на него и постоянно навязывать всем свою волю, мы так никогда не доберемся до собственной свадьбы!

Кэти уже и раньше не раз демонстрировала откровенную неприязнь по отношению к бизнес-партнеру своего жениха, но все же Шарлотта решилась спросить ее:

– Почему ты так считаешь?

Лицо Кэти мгновенно стало мрачным.

– Ах, пожалуйста, не заставляй меня вести разговоры об этом человеке! Он такой… ревнивый, что ли! Нет, скорее, любит всем владеть в одиночку! Честно! Мне порой кажется, что он хотел бы, чтобы Рик принадлежал только ему одному, и никому больше. Представляешь? А у самого никакой личной жизни! Никуда не выходит, ни с кем не встречается. Такой унылый тип, всецело сосредоточенный только на работе и на своем агентстве. Вот я и говорю, если он будет продолжать гнуть свою линию, так Рик и вовсе перестанет появляться у нас на выходных. Только работа, работа и еще раз одна работа на уме! От этого и свихнуться можно в два счета. Помнишь же, как в той пословице про Джека! Работа без отдыха превратила Джека в зануду. По-моему, так? – Кэти раздраженно махнула рукой, словно отгоняя прочь неприятные мысли. – Ну да хватит обо мне! – Она выдавила из себя некое подобие улыбки. – Хорошо, что у нас с тобой выпал случай поболтать вот так… обо всем. Если честно, мне все время было очень совестно, что я не могла уделить тебе достаточно времени и внимания. Не помогла тебе обустроиться на новом месте, да и со всем остальным тоже. Но и у нас в салоне работы непочатый край! Голову некогда поднять! А в выходные я собралась и сама полетела в Окленд, а Рика нет на месте… Зря, получается, летала. Вечная эта круговерть! Ни конца ей нет, ни края! Нет, лучше давай о тебе! Как тебе тут? Понравился Керикери? По-моему, все у тебя складывается неплохо! И домик этот, «холостяцкая хижина», тоже пришелся тебе по душе. Ведь правда? Мы с Риком не часто появляемся на людях, когда он приезжает к родителям. Но могу заверить тебя, светская жизнь тут бьет ключом. Всякие вечера, танцевальные вечеринки и прочее. Я побывала на нескольких таких вечеринках и убедилась во всем сама. – Кэти слегка нахмурилась. – Надеюсь, ты понимаешь, о чем я! Пожалуйста, Хло! Некрасиво перебивать взрослых, когда они разговаривают!

Хотя Шарлотта была согласна с Кэти по существу замечания, но вот форма, в которой оно было сделано, ей категорически не понравилась.

– Что тебе, мое солнышко? Хочешь пи-пи?

Хло отрицательно покачала головой.

– Я уже хочу есть! – чистосердечно признался ребенок и проводил голодным взглядом проплывший мимо поднос с гамбургером и картофелем фри.

– Тетя Шелли скоро придет! – пояснила ей Кэти. – Вот тогда мы и сделаем заказ.

Хло бросила умоляющий взгляд на мать.

– Хорошо! – сдалась та и погладила девочку по щеке. – Сейчас мы закажем тебе рыбные палочки.

– И картофель фри! – обрадовалась Хло.

– Так о чем это мы? – воскликнула Кэти, когда заказ был сделан. – Ах да! О том, как тебе живется на новом месте. Конечно, здесь все иначе, чем в Англии. Мне и самой, когда я приехала сюда, многое казалось диковинным. А сейчас… а сейчас я точно никогда не вернусь в Британию! А ты?

– Пожалуй, я тоже! – задумчиво бросила Шарлотта. – Да мне и незачем туда возвращаться.

– Конечно! Зачем? Тем более когда мать под боком! Как здорово, что вы снова обрели друг друга после стольких лет разлуки. Мы все очень радовались за Анну. Она ведь давно собиралась сама лететь в Англию, чтобы начать твои поиски. Но что-то ее удерживало все эти годы. Сама удивляюсь, что! Впрочем, она ведь всегда так занята по работе… а у тебя тоже была своя жизнь, своя семья. Ну, и все остальное тоже… Где ты жила? Насколько мне известно, где-то на побережье?

– В Кестерли, – ответила Шарлотта и почувствовала, как у нее пересохло в горле и каждое слово давалось с большим трудом. Неужели ностальгия, удивилась она самой себе.

Кэти округлила глаза от удивления.

– Не может быть! Это ведь где-то рядом с Эксмором… или Дартмором? Во всяком случае, где-то в тех краях. У меня там кузина живет. Мария Митчелл. Вряд ли ты ее знаешь… Хотя она приблизительно нашего возраста.

– Нет, я ее не знаю! А чем она занимается?

Кэти равнодушно пожала плечами.

– Понятия не имею, чем она занимается сейчас. Раньше преподавала йогу и вела занятия по лечебной физкультуре: практиковала оздоровительную методику Йозефа Пилатеса. Вполне возможно, этим она занимается и по сей день. А ты где работала?

– В местной администрации, – ответила Шарлотта, намеренно не заостряя интерес на своей персоне.

Кэти состроила смешную рожицу.

– Ишь, какие мы важные! Неудивительно, что тебе захотелось удрать от всей этой тягомотины на другой конец света! А что отец Хло? Чем он занимался… или занимается?

Какое счастье, с облегчением подумала Шарлотта, что никто из домашних не рассказал Кэти всей правды об отце Хло. И хорошо бы, чтобы прямо сейчас объявилась наконец Шелли!

– Прости, но мне не хочется говорить об этом человеке в присутствии дочери!

– Ах, прости! Я совсем забыла! – пристыженно воскликнула Кэти. – Вечно я сую нос не в свои дела! Но ты ведь ничего не слышала! Правда, крошка? – обратилась она к Хло.

К счастью, Хло действительно не сильно прислушивалась к их разговору, всецело занявшись Бутсом. Она уже успела налепить на голову медвежонка несколько ободков для волос и закрепить еще пару пряжек за ушами.

– Он у тебя тоже был занудой? – Кэти перешла на шепот.

– Пожалуй, что и так! – пробормотала в ответ Шарлотта.

– Знаешь, что меня не перестает удивлять? – продолжала приставать к ней Кэти. – Анна никогда, ни единого разу не обронила ни слова о… – Она выразительно взглянула на Хло. – Вплоть до твоего приезда в Новую Зеландию. О тебе мы были, конечно, наслышаны… и много, а вот о…

Выхватив из толпы спешащую к ним навстречу Шелли, Шарлотта подхватилась со своего места и расплылась в радостной улыбке. Слава богу! Шелли появилась очень даже вовремя.

– А вот и ты наконец! Ну, как твоя собака? С ней все в порядке?

– Все хорошо. Просто я не была готова к тому, что ее прооперируют прямо сегодня. Удалили небольшую фиброзную опухоль. Но слава богу, операция прошла удачно. Будет жить! Привет, Кэти! Как дела? Здравствуй, мой дорогой ангелочек! – Шелли наклонилась, чтобы поцеловать Хло. – Ой ты, боже мой! Сколько у тебя всего красивого! Это все твое?

– Да! – ответила Хло, удовлетворенно раскачивая ножками. – Тетя Кэти подарила! Но мы с мамой решили, что мы обязательно поделимся с Денни.

– Представляю, как она обрадуется! – воскликнула Шелли. По ее лицу было видно, что инициатива Хло пришлась ей по душе. – Но ты вначале реши, что оставишь для своих любимцев, мишки и кукол. По-моему, детка, тебе уже несут обед! – добавила она, заметив официантку с подносом, которая, подойдя к столу, принялась выставлять блюда. – Правильно сделали, что не стали томить ребенка голодом! – одобрительно проговорила Шелли, обращаясь к Шарлотте. – Малышка и так умаялась с раннего утра без крошки во рту. Кстати, я и сама умираю от голода! А вы, подруги, уже сделали заказ?

– Нет! Но готовы сделать по первому же твоему сигналу! – объявила Кэти.

После того как они все трое определились с выбором блюд, Шелли потянулась за своим бокалом вина.

– Хорошо! – проговорила она с чувством. – Именно то, что мне сейчас нужно! Ну, и о чем вы тут болтали без меня?

– Да так, обо всем понемножку, – поторопилась ответить за двоих Шарлотта.

– Я как раз говорила о том, – Кэти не преминула добавить конкретики в ответ Шарлотты, – что мне всегда казалось немного странным, что Анна никогда ничего не рассказывала нам о… – она снова выразительно посмотрела на Хло, – пока они с Шарлоттой не приехали сюда.

– Глупости! – возмутилась Шелли. – Да она только о них и говорила днями напролет! С чего бы, ты думаешь, папа занялся в срочном порядке обустройством дополнительного свободного уголка в «холостяцкой хижине»? И лично поехал выбирать дополнительную мебель, предназначенную именно для маленькой девочки.

Кэти покраснела.

– Я как-то и не сообразила, что все эти приготовления делались еще до того, как они приехали, – смущенно пробормотала она. – У меня все в голове перепуталось! Честное слово!

– Не переживай! – поспешила успокоить ее Шелли. – И потом, ты же не общаешься с Анной так часто, как я. А я вспоминаю наши с ней телефонные разговоры, пока она была в Англии. Так у нее Хло буквально с языка не сходила. Только и слышишь: Хло, Хло, Хло!

Хло оторвалась от своей тарелки и, показав на Шелли вилкой, передразнила:

– Тетя! Тетя! Тетя!

Шелли весело рассмеялась и, перегнувшись через стол, ласково ущипнула девочку за щечку.

– Ну, как там прошло выступление Бивана? – поинтересовалась Шелли. – Он был молодцом?

Хло энергично затрясла головой, вверх-вниз, снова вверх-вниз, тем самым подтверждая, что прыжки Бивана были выше всяких похвал.

– А у меня уже есть одно желание! – доверительно сообщила она Шелли.

– Даже так? – воскликнула заинтригованная Шелли.

– Хло задумает его, когда будет задувать свечи на торте в день своего рождения, – пояснила ей Шарлотта.

– Правильно! – одобрила Шелли. – Это самое подходящее время для задумывания всяких желаний. И что же ты решила пожелать себе?

Хло повернулась к матери и, отложив вилку в сторону, вскарабкалась к ней на колени и прошептала что-то на ухо.

Шарлотта весело рассмеялась.

– Ах ты, моя маленькая кокетка!

– Что она там придумала? – спросила Кэти.

– Она хочет пожелать себе успешного выступления с прыжками, когда придет ее черед, – пояснила Шарлотта. – Но до этого еще надо немного дорасти. Я уже объяснила ей, что своего вступления ей придется ждать еще целый год.

– Подумаешь, год! – недовольно нахмурилась Шелли. – Но что мешает нам уже сейчас заняться подготовкой к этому знаменательному событию? В конце концов, мы можем у себя дома устроить генеральную репетицию. Попросим дедушку, он соорудит нам трон. А у Селии позаимствуем на время кольцо, символ всей церемонии. Вот вам и все дела. Вопрос в том, до кого конкретно ты захочешь допрыгнуть в этот день? Ты уже выбрала себе подходящую кандидатуру?

Хло сложила губы трубочкой и задумалась. Но вот лицо ее прояснилось, и она выпалила:

– До дяди Вика!

Шелли одобрительно хлопнула в ладоши, а вот Кэти, как успела заметить Шарлотта, та просто в лице переменилась. Глаза ее моментально погасли, и она вымученно издала жалкое подобие смешка.

 

Глава 4

Над заливом ранним утром висел легкий туман, словно серебристая дымка. Он искрился на солнце и постепенно смещался туда, где теснились хлипкие жилища маори, похожие на хижины. Казалось, все эти постройки были воздвигнуты лишь на день. Клочья тумана повисли в живописном беспорядке на всех близлежащих деревьях. Уже начался отлив. Солнце выкатилось на молочно-белый небосвод и начало интенсивно прогревать все вокруг. На дальнем горном склоне рядом с водопоем энергично копошилось в грязи семейство болотных кур. Высмотрев их, Шарлотта даже захотела разбудить Хло, чтобы показать ей птиц. Хло их обожает! И ведь действительно писаные красавицы. Ярко-синие грудки, темно-красные клювы, белоснежные пушистые хвосты. Впрочем, эти птицы часто наведываются сюда, а Хло лучше пока не трогать. Ночью она просыпалась от какого-то кошмара, который ей приснился. Пусть лучше сейчас спокойно поспит.

Девочка свернулась калачиком на кровати Шарлотты, одной рукой крепко прижимая к себе своего ненаглядного Бутса. Лишь тоненькая простыня прикрывала ей ножки.

– Тигр! Вон он, тигр! – проснулась она среди ночи и принялась громко плакать. Шарлотта мгновенно прибежала к ней и забрала Хло к себе в кровать.

– Успокойся, мое солнышко! Никакого тигра здесь нет! – принялась успокаивать дочь Шарлотта, прижимая ее к груди. – Все хорошо! Мамочка здесь, рядом с тобой! Ничего плохого с тобой не случится. Уверяю тебя!

– Я не хочу смотреть на этого страшного тигра! – истошно кричала девочка, задыхаясь от ужаса.

– Все хорошо! Его здесь больше нет! И он никогда не придет сюда! У нас нет больше причин бояться его!

Потребовалось какое-то время, прежде чем хрупкое тельце ребенка перестало сотрясаться, словно в ознобе. Но и потом Хло еще долго не отпускала Шарлотту от себя, крепко обхватив ее руками за шею, а Шарлотта нежно гладила дочь по спинке, прижимала к груди и все никак не могла ее успокоить. Она даже прочитала ей несколько страниц из только что купленной книги про новые похождения Лохматого Маклери, наконец девочка почти пришла в себя и снова заснула. К собственному удивлению, Шарлотта тоже заснула и пробудилась всего лишь несколько минут тому назад. Обычно после таких приступов страха, которые время от времени накатывали на ее дочь, Шарлотта потом часами лежала без сна, мучительно ожидая утра и готовясь к самому худшему. Хотя одному Богу известно, что может быть хуже того, через что пришлось пройти ее дочери.

«Ах, я должна была поспешить к тебе на помощь намного раньше. Тогда бы тебе, дитя мое, не пришлось переживать все то, что ты пережила».

«Садись верхом на тигра, детка! Ну же! Садись! И давай качаться на нем!»

В глубине души Шарлотта отлично понимала, что никогда не забудет ни слов, ни тех ужасающих в своей омерзительности образов, которые ассоциируются с ними. О, как бы она хотела никогда не видеть ничего подобного! Но она видела! Видела, потому что иначе у нее не было бы достаточных доказательств для того, чтобы упрятать отца Хло туда, где он сейчас отбывает свой срок.

«Не думай о нем! Вычеркни его из своей памяти, будто его и не было вовсе. Забудь о его существовании».

Легко сказать! О, как ей хотелось бы, чтобы так оно и случилось. В первую очередь с Хло. И уже потом с нею.

Она поставила чайник на огонь, выпила немного холодной воды и все это время продолжала размышлять над событиями минувшей ночи. Все же она заснула, как и ее дочь. А это что-то да значит! Неужели прежние страхи стали постепенно отпускать ее от себя? Или все дело в том, что вчера вечером она слишком много выпила? К ним приходили Боб с Анной. Они наловили много гребешков и принесли часть улова им. Потом она, Хло и Денни развели костер прямо на берегу и варили деликатес. Чуть позже к ним присоединились Фил и Крейг. Последней подтянулась Шелли. Еще один счастливый вечер в кругу семьи. Ничего такого, что могло бы вывести ребенка из себя. Болтали обо всяких пустяках, никакого видимого напряжения, никаких угрызений совести, мрачных мыслей.

– С тобой все в порядке? Может, мне остаться с вами на ночь? – предложила мать, когда уже на обратном пути домой Шарлотта с Хло на руках вдруг покачнулась на мосту и едва не упала.

– Все нормально, мама! – неожиданно для себя вспылила Шарлотта. – Не накручивай себя по пустякам. Просто Хло уже достаточно тяжелая, вот я и споткнулась. Понятно?

Она перехватила взгляды, которыми мать обменялась с Бобом. В эту минуту ей хотелось крикнуть, чтобы они все ступали прочь и оставили ее в покое. Разумеется, ничего такого она не посмела сказать. Да и какой смысл обижать мать? Ей и так приходится совсем не сладко. Зачем же усугублять общее напряжение? У матери в жизни тоже хватило собственных переживаний. Одному богу известно, через что пришлось ей пройти. У Шарлотты только-только начало брезжить в сознании, сколько страданий выпало на долю ее матери в прошлом. А уж что это были за страдания, так она пока и вообразить себе толком не могла. Так что она не смеет будить своих злых демонов, которые все еще копошатся в душе, настраивая ее против собственной матери.

Но сегодня ни капли спиртного! Пора устроить себе безалкогольный день. Шарлотта заварила чай и вместе с кружкой снова двинулась в спальню, посмотреть, как дела у Хло. Девочка все еще спала. Дыхание ее было ровным, и это радовало. Значит, сон глубокий. Пусть еще поспит, решила Шарлотта. Сегодня же суббота. В образовательном центре выходной, а из планов на день у них значится только прогулка с Денни верхом на ее Дизеле. А потом еще занятия для самой Шарлотты. Она будет учиться стоять на водных лыжах. Трудно сказать, кто сегодня будет ее наставником и кто поведет моторку, Боб или Фил. Может, и Рик! Он ведь должен к обеду приехать. Впрочем, едет он сюда вовсе не затем, чтобы учить ее кататься на водных лыжах. Интересно, какое решение он примет касательно того дома, про который ей вчера рассказывала Кэти? Особенно если он и вправду так хорош, как на то надеется его невеста.

Рик не станет покупать этот дом! Почему-то Шарлотта была в этом абсолютно уверена. Как и в том, что она с ним сегодня обязательно встретится. Вопрос только, где? Но пока самое время сосредоточиться на других делах. Шарлотта уселась к компьютеру и включила Интернет. Пожалуй, она не заглядывала в свой почтовый ящик уже недели две, если не больше. То есть уже больше двух недель она не окуналась в свою прошлую жизнь, если так можно выразиться. Впрочем, подобные погружения в последнее время доставляли ей мало радости. Более того, всякий раз, обнаруживая в электронной почте письмо, адресованное ей, она испытывала смешанные чувства: смятение, страх, досаду. Ну, кому еще понадобилось потревожить уединение и нарушить ее покой? К счастью, по мере того как шло время, контакты становились все менее частыми и обременительными. Старые друзья, коллеги по работе, просто знакомые беспокоили ее все реже и реже. Частично, наверное, это произошло потому, что она почти никогда не писала ответных писем и не отвечала на заданные ей вопросы. Такая вынужденная самоизоляция давалась ей нелегко. Но что не сделаешь ради собственной безопасности и безопасности Хло?

Как всегда, пробегая глазами имена корреспондентов, она искала в этом списке имя Габби. Но писем от Габби по-прежнему не было. Собственно, они вообще никак не общались друг с другом с момента отъезда Шарлотты в Новую Зеландию. И хотя Шарлотта все время подозревала, что так оно, скорее всего, будет и впредь, мысль о том, что они с сестрой окончательно разошлись в разные стороны, была ей мучительна. Она не раз спрашивала себя, а переживает ли Габби из-за их разлуки. И вывод всегда напрашивался один. Переживает!

Однако сейчас не время думать о Габби, да и вообще о прошлом. Эта страница ее жизни перевернута окончательно. Пора строить планы на будущее. В той прошлой жизни у нее даже имя было другим. Все звали ее Александрой или Алекс. Это имя дали ей приемные родители. Хотя первые три года, которые Шарлотта прожила со своей родной матерью, все звали ее так, как и сейчас: Шарлоттой.

Но приемные родители не смогли сберечь ее настоящее имя. Как, впрочем, и она сама не стала сохранять прежнее имя Хло.

Бегло просмотрев корреспонденцию, она принялась стирать полученные письма: приглашения на дни рождения, которые уже давно прошли, а она даже не удосужилась поздравить этих людей, послать им открытку хотя бы в электронном виде. Точно так же она проигнорировала и рождественские праздники: не поздравила никого из друзей. Можно представить, что они о ней подумали! Наверняка обиделись. А еще хуже, если встревожились, стали гадать, что с ней и где она. Но никаких обвинительно гневных писем она ни от кого из них не получила. Следовательно, люди постепенно стали забывать о ней. У каждого ведь своя жизнь. Пожалуй, никто из ее прежних друзей даже не догадывается, что она снова вернула себе имя, данное ей при рождении. Не знают они и того, что Отилию сейчас зовут Хло.

Правда, изменить имя дочери оказалось гораздо труднее, чем поменять собственное имя. С этим у Шарлотты не возникло никаких проблем. В течение нескольких недель ей выдали все документы на имя Шарлотта: новый паспорт, копию свидетельства о рождении и прочее. С дочерью все оказалось сложнее. Для того чтобы официально изменить ей имя, требуется разрешение отца. Естественно, тот такого разрешения никогда не даст. Да она и сама не станет обращаться к нему с подобными просьбами. Никогда!

Правда, Боб заверил ее по приезде, что и эту проблему они как-то сообща решат. Нужно только время. А понаблюдав за Бобом все последние месяцы, что она прожила вместе с ними, Шарлотта поняла, что этот человек слов на ветер не бросает и всегда охотно подставляет свое плечо любому страждущему, если нужна какая помощь. Пока никаких конкретных результатов еще не было, но Шарлотта не сомневалась: Боб работает над проблемой, и рано или поздно решение будет найдено. И тогда Хло навсегда останется для всех Хло, и никем больше.

Машинально она задержала свой взгляд на письме, которое пришло еще неделю тому назад от ее прежнего босса Томи Бургеса, и почувствовала, как на нее снова накатывает тоска. Томи был для нее не просто начальником, но и хорошим добрым другом, который всегда был ее верным союзником и опорой. Он и поддерживал ее до последнего, особенно в самом конце всех разбирательств, когда местное руководство попросту умыло руки и постаралось под любым благовидным предлогом поскорее избавиться от Шарлотты.

Томи был одним из тех немногих ее друзей, которые точно знали, что Шарлотта уезжает из Англии навсегда. Она раскрыла письмо и погрузилась в чтение.

«Привет, Алекс! Моя дорогая девочка! Ну, как ты там в своем далеко, в дивной стране Киви? Я тебе страшно завидую, ей же богу! Как представлю, что у вас сейчас лето: солнце, тепло, море. Что еще нужно для хорошей жизни? А у нас здесь сплошная жуть! Зима, слякоть, плюс рецессия и общий экономический спад.

Томи и Джеки.»

Как я уже писал тебе в своем последнем письме, у нас тут сплошные реорганизации. Все социальные службы Кестерли слили в единую организацию. Местный муниципальный совет выделил нам под это дело просто шикарные помещения, в которых мы теперь и обитаем. Правда, пока еще много неразберихи и хаоса, как это всегда бывает при переездах и слияниях. Твоя любимица в кавычках, Венди, по-прежнему руководит всем департаментом, а я как был, так и остался начальником отдела. Но у меня для тебя, мой дорогой друг, есть и другие новости. Мы с Джеки решили снова вернуться к себе домой, на север. Ее мать с каждым годом – увы! – не делается моложе. Да и мой отец тоже сильно сдал. Вот мы и подумали, что пришло время, когда нашим стариком нужно уделять как можно больше внимания. Так у нас появится возможность проводить вместе с ними больше времени, пока на их головы не свалился какой-нибудь Альцгеймер или демон смерти не призвал их к себе. Само собой, будем скучать по старым друзьям, которых нажили здесь, в Кестерли, но планируем связь с ними не терять. Нас уже начали бомбардировать приглашениями провести свой предстоящий отпуск именно у них.

А теперь я плавно перевожу разговор на твою машинку, детка моя. Я помню, ты писала мне, что ничего не хочешь получить за свою крошку. Но мы тут поговорили с одним дилером, который занимается реализацией авто, и он авторитетно заявил нам, что ты за нее можешь выручить как минимум три тысячи долларов. Разреши нам переслать тебе эту сумму. Знаю, свой банковский счет в Кестерли ты закрыла, но уверен, что за это время ты успела уже обзавестись счетом в Новой Зеландии. Сделать такой банковский трансфер проще простого, но нужны реквизиты. Только и всего.

Джеки просила написать тебе, что мы вчера были в деревушке Малгроу, где ты выросла. Мы даже поднялись на холм, чтобы оттуда полюбоваться твоим старым домом. Но представляешь? На его месте – самая настоящая строительная площадка. Новый владелец, кем бы он ни был, видно, вознамерился кардинально обновить дом викария, во всяком случае изнутри, и максимально приблизить старую усадьбу по набору всевозможных удобств к современным городским домам. К счастью, внешне архитектурный облик дома остался прежним. Когда я смотрел на дом, у меня вдруг возникло странное чувство, будто ты все еще живешь там. Но я уверен, что тебе сейчас хорошо там, где ты есть… после всех этих треволнений и невзгод…

Пожалуйста, держи меня в курсе твоих планов касательно будущей работы. В своем последнем письме ты написала, что рассматриваешь самые разные возможности для приложения своих сил, только вот не уточнила, что это за возможности и в какой такой сфере деятельности они открываются. Понимаю, вернуться к прежней работе с детьми будет для тебя сложно, хотя, если честно, это твое призвание. Но помни, если тебе вдруг понадобится рекомендация, ты всегда можешь обратиться к своему верному другу. Помни, всегда!

Что ж, на сегодня я написал тебе более чем достаточно. А ведь просто хотел напомнить о своем существовании, и только. Знай, мы все тебя помним. Твои старые друзья часто спрашивают меня о тебе, но не волнуйся! Я никому не проболтался, что ты уехала из Кестерли навсегда. Эту новость я сообщу им только в том случае, если ты сама дашь мне на это зеленый свет.

Передаю самый сердечный привет твоей матери, а тебя обнимаю крепко-крепко! Пришли нам хоть пару фоток. Охота посмотреть и на вас, и на те места, где вы сейчас обитаете.

Целуем тебя оба.

Шарлотта поспешно закрыла письмо Томи, словно боялась, что один его вид еще сильнее разбередит ей душу. Она откинулась на спинку стула и тяжело вздохнула. Она не имеет права распускать нюни, начинать тосковать о той прежней жизни в Кестерли, о своем доме в деревушке Малгроу, о старой работе, о друзьях. Но разве можно забыть Томи с его мудрыми советами и надежным плечом, которое он всегда с такой готовностью подставлял ей? Нет, уговаривала она себя, это уже прошлое, все это прошло и все это следует забыть. Чем скорее, тем лучше. Да и какой смысл строить всякие несбыточные планы? Предположим, она вернется назад, и что? Ее дом продан. Томи возвращается к своим родным корням. Все изменилось. Жизнь не стоит на месте. Вот и она должна тоже двигаться вперед. Тогда откуда эта тоска? И чувство страшного одиночества? Откуда эта постоянная тяжесть в груди? Или это стыд, страх, чувство непреходящей вины? Неужели это они толкают ее, буквально понукают, вернуться, хотя бы мысленно, в то время, когда еще ничего не случилось. Ничего ужасного!

И родная мать ее еще не отыскала!

Вот и опять, спохватилась про себя Шарлотта, она пытается часть вины переложить на Анну. Пора покончить со всеми этими обвинениями. Вины Анны в том, что случилось, нет. И Хло ни в чем не виновата.

Во всем виновата только она. Она одна!

Шарлотта уже хотела встать со стула, чтобы пойти на кухню и заварить себе свежую чашку чая, но тут ее взгляд вырвал еще одно сообщение. Письмо пришло на ее адрес три дня тому назад. Оно было… Не может быть! Шарлотта почувствовала, как сильно забилось ее сердце. Неужели ей написал Энтони Гудман?

Тот самый Гудман?! Нет, этого просто не может быть! Гудман, которого она знала… у этого человека нет никаких причин искать с ней контактов. Они попрощались по телефону за день до ее отъезда в Новую Зеландию. Да, в глубине души она не раз и не два вспоминала его, но никаких иллюзий на сей счет никогда не питала. Между ними в принципе не может быть никаких личных отношений. Ведь Гудман не просто адвокат, юрист высшей пробы. Он барристер, даже старший барристер, то есть имеет право выступать в судах самой высшей инстанции. У него шикарные апартаменты в Лондоне, и вообще он ведет такой образ жизни, который ей даже трудно вообразить себе, не то чтобы мечтать о таком же. Шарлотта познакомилась с Гудманом через его старшую сестру Мэгги всего лишь шесть месяцев тому назад. При первой встрече она почувствовала себя в его присутствии совершенно раздавленной, ничтожной, мелкой букашкой рядом с внешне строгим и даже суровым человеком с властными манерами и жестким взглядом. Но стоило ему улыбнуться, и Шарлотта мгновенно поняла, что перед ней обычный мужчина, в меру дружелюбный, в меру приветливый, наделенный нормальным чувством юмора, которое он искусно прячет под маской неприступного законника. И не просто мужчина, а мужчина, один вид которого вызвал в ее сердце нечто, похожее на сладостное томление, мужчина, который пробудил в ее душе мечты, на что она не имела и не имеет никакого права.

Нельзя сказать, что они успели подружиться. Уж слишком разными были те миры, в которых они вращались, и социально, и даже географически. Однако Энтони ни минуты не колебался, согласившись помочь Шарлотте, когда она повела борьбу, отстаивая свою репутацию и свое право на работу. Разумеется, он не сопровождал ее на слушаниях, как это делают обычные адвокаты. Это ведь не его уровень. Зато он отвел ее в самую лучшую адвокатскую контору из тех, что знал, и потом самым внимательным образом следил за тем, как продвигается ее дело, вникая во все подробности этого ужасного процесса.

И он сам позвонил ей накануне отлета в Новую Зеландию, чтобы пожелать счастливого пути. Он даже хотел приехать в аэропорт, чтобы попрощаться лично, но Шарлотта, сославшись на то, что у них очень поздний рейс, отговорила его от этого шага. Дескать, не стоит тратить впустую свое драгоценное время. Конечно, она обманула его, и ложь эта далась ей непросто. Но иного выбора у нее не было. Наверное, он обиделся, почувствовал себя уязвленным. О своих уязвленных чувствах Шарлотта предпочитала не думать.

И вот он написал ей письмо. Неужели это он?

Ощущая неприятную пустоту в желудке, она щелкнула мышкой и открыла письмо. Затаив дыхание, она уставилась на первую строку.

«Дорогая Алекс! Не уверен, что у Вас сохранился старый электронный адрес. Но другого у меня нет, а потому полагаюсь на удачу. Надеюсь, у Вас все в полном порядке и Вы уже вовсю наслаждаетесь своей новой жизнью в Южном полушарии, забывая потихоньку все то плохое, что оставили здесь.

Мы с Мэгги часто вспоминаем Вас и всегда задаемся одним и тем же вопросом: а вернетесь ли Вы когда-нибудь назад в Англию? Лично я Вас отлично понял бы, если бы Вы ответили: „Нет!“ Сегодняшняя Англия – далеко не самое лучшее место в мире. А если посмотреть на то, как развиваются здесь события, то можно с уверенностью констатировать, что и в будущем всех нас здесь ждет мало приятного. Прошу прощения за такой, быть может, чрезмерный пессимизм, но, честное слово, наш крохотный островок уже давно перестал быть самым счастливым местом на земле.

Наверное, в немалой степени именно поэтому я решил временно отойти от дел, взять годичный отпуск, немного передохнуть, внести кое-какие изменения и в свою жизнь, и в свою карьеру. Не стану грузить Вас излишними подробностями, скажу лишь, что собираюсь максимально расширить свои образовательные горизонты, что, надеюсь, поможет мне обогатить ум новыми знаниями, а душу наполнить новыми впечатлениями. В конце концов, не единым же уголовным или гражданским правом жив человек, не так ли? Разумеется, я никоим образом не собираюсь уходить из профессии, но хочется попробовать себя в некоторых иных сферах деятельности. Кто знает, быть может, именно на этом новом для себя поприще я обрету не только дополнительный опыт, но и крепкий сон.

Но, прежде чем отравиться в новое плавание, я собираюсь навестить своих старых друзей и родственников в Новой Зеландии и Австралии (у нас с Мэгги есть кузина, которая живет в Крайстчерче, а в Мельбурне у нас до сих пор живет прадедушка). Очень бы хотелось встретиться и с Вами, если у Вас получится».

Шарлотта нервно сглотнула слюну. У нее даже голова пошла кругом от таких заманчивых перспектив.

«Я еще не бронировал билет на самолет и даже с конкретной датой пока не определился. Просто подумал, что мне нужно связаться с Вами, чтобы сказать, как сильно я хочу снова увидеть Вас.

Энтони».

Очень надеюсь на то, что мое письмо все же дойдет до Вас и что Вы тоже будете рады возможности встретиться со мной в ближайшем будущем.

Искренне Ваш

Все еще испытывая легкое головокружение, Шарлотта отставила свою чашку в сторону и закрыла лицо руками. Что делать? Что написать ему? Правду? Что ей больше всего на свете хочется встретиться с ним? О, если бы такое было возможно! Но нет! Нет и еще раз нет! Она прекрасно знает, что это невозможно.

Чувствуя, что ей срочно нужен глоток свежего воздуха, Шарлотта поспешила на крыльцо и сделала глубокий вдох. Потом еще один, и еще. А мысли ее между тем неслись сами собой. Как было бы здорово показать ему этот залив, вместе с ним полюбоваться красотой Бухты Изобилия, познакомить его со своей новой семьей, покатать его по Керикери, свозить на знаменитые курорты в горном массиве Каури Клиффс. Нет, еще дальше! На самую северную точку Северного острова, на мыс Реинга, туда, где Тихий океан с шумом и ревом сливается с водами Тасманова моря. Они могли бы развести костер в гроте на берегу и варить на открытом огне гребешки и мидии. А можно было бы отправиться на ужин в один из местных ресторанчиков или вместе походить по здешним галереям, широко представляющим национальное искусство, в том числе и искусство маори. А Хло стала бы обучать его языку маори и даже показала бы, как они танцуют. А еще с гордостью продемонстрировала бы, как лихо она держится в седле рядом с Денни и как они катаются верхом на Дизеле. И даже позволила бы Бобу покатать их с Крейгом по заливу на надувном матрасе, который тот цепляет на буксир к своей лодке.

А тут и сказочке конец, и все мечты вдребезги. Потому что никогда Хло не будет обучать Энтони разговаривать на языке маори. И демонстрировать ему все свои умения она тоже никогда не будет.

– Мамочка! Я здесь!

Шарлотта круто развернулась и тотчас же расплылась в улыбке, увидев заспанную мордашку Хло и сбившиеся набок кудряшки.

– А я уж стала переживать, – проговорила Шарлотта, опускаясь на колени перед дочерью. – Думаю, когда это моя маленькая соня наконец проснется?

Хло сладко зевнула и потерла кулачком один глаз.

– Как насчет завтрака, мое солнышко?

– Хочу торт-эскимо! – воскликнула Хло, проворно перебирая босыми ножками. Шарлотта развернула ее обратно и слегка подтолкнула в спинку, направляя к дверям.

– Никто мороженое на завтрак не ест! – рассмеялась она, выслушав заказ Хло.

Хло тоже улыбнулась и слегка подпрыгнула на месте.

– Тогда мне «уит-бикс», – объявила она, имея в виду популярные в Новой Зеландии бисквиты, специально предназначенные для завтрака. – А себе можешь приготовить «берри-берри-найс». Ты же любишь!

Конечно, смесь клубники с голубикой, тростниковым сахаром, винным уксусом и специями – это очень вкусно, но!

– Что-то у меня сегодня вообще нет никакого аппетита, – честно призналась Шарлотта.

– А мне «берри-берри-найс» пока еще нельзя, да? Я ведь еще маленькая.

– Все верно! Всякие мюсли, они только для взрослых. Садись же к столу!

– Нет, нет, нет! – вдруг в ужасе отпрянула Хло и моментально скрылась в спальне.

И только тут Шарлотта спохватилась, что не успела убрать со стола свой компьютер. Она быстро схватила его и спрятала с глаз ребенка.

– Все в порядке! – твердо проговорила она. – Это всего лишь мамин ноутбук. А там… ступай сюда, Хло, и сама все увидишь! Не бойся!

– Не хочу! – прокричала Хло из спальни. – Я не люблю твой ноутбук!

– Знаю, что ты не любишь. Но сегодня многие люди пользуются ноутбуками. И я – не исключение.

Шарлотта пошла в спальню и присела на кровать.

– И все равно я не люблю его! – упрямо повторила девочка, взбираясь к ней на колени.

– Все! Успокойся! Моя вина! Совсем забыла убрать его со стола. Обещаю, больше этого не повторится.

– Никогда! – сурово подытожила Хло. – Потому что я его не люблю!

Шарлотта поцеловала дочку и, подхватив ее на руки, отнесла на кухню и снова усадила за стол. Хло не всегда так нервно реагировала на присутствие компьютера, но иногда такие срывы, как сегодня, у нее случались и раньше. Лишнее напоминание ей, как матери, подумала Шарлотта, пристальнее следить за всеми реакциями дочери.

– Ну вот! Стол пуст, – жизнерадостно объявила она. – Так ты готова наброситься на свои любимые бисквиты «уит-бикс»?

Хло слегка фыркнула и кивнула головой.

– Вместе с Бутсом! – тут же напомнила она матери.

– Само собой! – откликнулась та, слегка приподняв личико девочки, чтобы убедиться, что она снова улыбается. А потом Шарлотта занялась приготовлением завтрака.

Итак, Энтони сомневался в том, дойдет ли его послание до адресата. Так, может быть, самое лучшее – стереть его письмо, будто его и не было вовсе? Пусть себе думает, что у нее изменился электронный адрес.

Рик Ривз, высокий, худощавый, спортивного телосложения парень, до недавнего времени, вопреки всем правилам дресс-кода, щеголял с копной непокорных темных кудрей на голове. Но сейчас волосы его аккуратно подстрижены почти под ежик, что делает еще более заметной его ослепительную улыбку, а бездонные глаза на фоне короткой стрижки кажутся еще синее и еще бездоннее.

Хотя Рик ревностно относился к своим деловым успехам в мире рекламного бизнеса, Шарлотта подозревала, что семья, отец, Бухта Изобилия – все это значит для него гораздо больше. Нет, никакого противоречия! И о противоборстве речи тоже нет. Отец всегда поддерживал Рика во всех его деловых начинаниях, хотя партнер Рика по бизнесу, его давний друг Хеймиш, отлично понимал, почему приятеля всегда так тянет в Залив Островов и он готов мчаться туда при первой же возможности. А кто бы не рвался на его месте? Такой необыкновенно красивый дом! Не дом, а сказка! Самая настоящая легенда. А поскольку Рик никогда не подставлял своих заказчиков и, когда случались авралы, работал засучив рукава наравне со всеми ночами напролет, то Хеймиш и не возражал против его частых отлучек домой.

Но были и другие обстоятельства. И вот те тревожили Хеймиша уже по-настоящему. Впрочем, Рик пока еще не был готов встретиться с этими обстоятельствами, что называется, лицом к лицу, а потому он почел за лучшее на время, хотя бы на выходные просто улизнуть из Окленда. Словом, он сел на самолет и полетел в Керикери. Хотя и дома проблем у него было выше крыши, и нынешние выходные сулили мало хорошего. Как говорится, из огня да в полымя.

Ясно же как божий день, что Кэти с ним несчастлива. Во всяком случае, ни о каком счастье даже не приходится толковать. Сегодня это стало особенно очевидным. Да и отец тоже не пришел в восторг, когда узнал, что его мятежный отпрыск отказался покупать дом в бухте Опито. Мятежный! А еще Кэти называет его непокорным, не признающим никаких обязательств. Впрочем, какая разница? Все верно. И Кэти абсолютно права. Он действительно терпеть не может никаких обязательств, которые посягают на него самого и на его свободу.

Рик пешком отправился на вечернюю прогулку в сторону своей «холостяцкой хижины». Солнце уже садилось за горизонт, золотя последними лучами узкую полоску прибрежного пляжа и склон, ведущий к дому. При виде Рика лицо Шарлотты осветилось радостью, что придало настроения и самому Рику. Ему сейчас крайне нужна моральная поддержка.

– Привет, затворница! – широко улыбнулся он, когда Шарлотта выбежала ему навстречу и стала поджидать на мосту. – Как дела?

Шарлотта обняла его и воскликнула:

– Вот уж не думала увидеть тебя сегодня! Как прошла ваша обзорная экскурсия в бухту Опито?

Он в ответ лишь скорчил веселую рожицу. Кажется, именно такой реакции и ожидала от него Шарлотта. Потому что она молча взяла его за руку и повела в дом.

– А Хло сегодня осталась ночевать у Шелли! – пояснила она, извлекая из холодильника бутылки холодного пива «стейни». – У тебя такой видок, что стакан пива тебе никак не помешает. Я права?

Его глаза вспыхнули благодарственным огнем.

– Ну вот! Я же всегда говорил и готов повторять это снова и снова, что ты мне самая родная душа во всей вселенной! Все понимаешь с полуслова, с полувзгляда!

– Не пытайся опробовать на мне свои знаменитые семейные чары Ривесов! Ничего не получится! – тут же остудила она его пыл. – У меня на всякую лесть стойкий иммунитет.

Рик весело рассмеялся и, шутливо чокнувшись своей бутылкой с ее, отошел к столу и вальяжно развалился на стуле, вытянув вперед ноги.

– Ты только взгляни на всю эту красоту! – вздохнул он и махнул рукой в сторону лазурно-синей глади залива. Вечернее небо подернулось нежной оранжевой дымкой. То тут, то там над волнами с шумом взмывали крачки и бакланы. – Всего лишь взгляни! Я здесь вырос, знаю каждую пядь этих мест, но по-прежнему не устаю восхищаться. Красота не может утомить, ведь правда?

– Конечно! – согласилась с ним Шарлотта, тоже присаживаясь рядом. – Здесь действительно самый настоящий рай! А разве можно устать в раю?

По лицу Рика пробежала грустная тень. Он слегка нахмурился.

– Возможно, тут и был бы рай, если бы не люди. Люди, как всегда, все портят. С другой стороны, не было бы людей, и мир превратился бы в один сплошной ад.

– Что-то тебя потянуло на философию! Лучше расскажи мне, чем занимался сегодня.

– Нет! Лучше ты мне расскажи о том, чем занималась весь день и почему у тебя такое грустное лицо.

– Грустное? – переспросила Шарлотта, удивленно вскинув брови.

– Да! От тебя веет печалью. Она расходится от тебя буквально волнами.

Шарлотта подавила тяжелый вздох.

– Наверное, это все же не печаль, а ностальгия. Просто утром проверяла свою электронную почту и… Словом, прошлое не отпускает. Как оказалось, не так-то просто забыть все, что было.

– И это тебя удивляет?

– Нет. Скорее, расстраивает. Я надеялась, что все будет гораздо проще. А тут получила письмо от одного человека, которого я… – Она встретилась с ним взглядом. – Впрочем, сейчас все это не имеет значения.

Шарлотта энергично тряхнула головой, словно пытаясь сбросить с себя наваждение.

– Судя по твоему виду, имеет! И даже очень большое! Так давай! Выговорись до конца! Тебе сразу же станет легче.

– Нет-нет! Честно! Ничего такого, о чем стоило бы говорить!

– Хорошо! Тогда скажи мне честно, ты бы вернулась назад, если бы могла?

Она ответила без тени раздумий:

– Нет! Уверена, что нет! Просто… просто кое-что осталось недоделанным, что ли, и это мучит…

– Так ищи способ, как закончить то, что еще не закончено. Наверняка такой способ есть.

– Вот как раз над этим я и ломаю сейчас голову.

– И этот умственный процесс нагнал на тебя такую тоску. Да! Как я понимаю, речь может идти либо о твоей сестре Габби, либо… либо о мужчине. Я прав?

Шарлотта попыталась улыбнуться, но улыбка получилась вымученной.

– Не уверена, что мне доставляет удовольствие та легкость, с которой ты читаешь мои мысли! – ворчливо проговорила она.

Рик бросил на нее удивленный взгляд.

– О какой легкости ты толкуешь? Да читать твои мысли – это все равно что пробираться сквозь дебри словотворчества Джеймса Джойса в его «Поминках по Финнегану». Этакий сугубо женский поток сознания!

– То есть ты хочешь сказать, что я совсем тупая, да?

В его глазах запрыгали веселые искорки.

– Нет, моя птичка! Я хочу сказать, что ты у нас вот такая вот непостижимая! Непроницаемо непробиваемая, как броня! А тут что-то случилось, и броня дала трещину.

Шарлотта издала смешок, похожий на всхлип.

– Это точно! Дала! Но если у тебя есть готовые предложения о том, как все исправить, я буду рада их выслушать. Итак, я слушаю!

– Предварительных заготовок у меня пока нет! Но я над этим поработаю. Обещаю! А пока хотелось бы получить дополнительную информацию об этом парне. У вас все серьезно? Или как?

Улыбка сбежала с ее лица, и оно снова помрачнело.

– Нет-нет! Ничего серьезного! – Она снова тряхнула головой. – Да, собственно, ничего такого и не было, если разобраться. Мы просто встретились, и случилась такая химия, ну, ты понимаешь, о чем я… Во всяком случае, так случилось со мной.

– А сегодня ты получила от него письмо и поняла, что химическая реакция затронула вас обоих, так?

– Письмо получила Алекс, – уточнила Шарлотта. – Он даже не знает, что Алекс больше нет, а есть Шарлотта. И я не хочу ничего говорить ему. Словом, все кончено! Кончилось, еще не начавшись.

– Да уж! Дела! – раздосадованно пробормотал он, глянув на свою почти пустую бутылку.

– Еще пива? – тут же предложила Шарлотта.

– Ты что, хочешь меня снова напоить? – протестующе воскликнул он и бросил на нее пристальный взгляд.

– Я тебя напоить?! – возмутилась Шарлотта. – Помилуй! Насколько я помню, на прошлой неделе все случилось с точностью до наоборот!

– Хорошо-хорошо! Виновен! Признаю! Просто у меня сегодня такое настроение… не прочь надраться снова. Так что, если Хло ночует у Шелли… кстати, это ее первый опыт ночевки в чужом доме без мамы, да?

– Да! Поэтому я готова в любой момент сорваться с места и отправиться за ней, если вдруг потребуется.

– Так Шелли сама и привезет ее. А ты просто выдумываешь предлоги, чтобы не напиться вместе со мной.

– Привезет, конечно. Но! – Шарлотта запнулась и замолчала. Ей совсем не хотелось говорить о том, что в последнее время она сильно пристрастилась к спиртному. Вот и сейчас! Стоило ей взглянуть на его хитрющую улыбку, как она мгновенно почувствовала такое же страстное желание немедленно принять на грудь. «Ну и пусть! – тут же разозлилась она на саму себя. – А что такого? Хочется – значит, надо!» Но вслух она осторожно сказала: – У меня только пара бутылок пива в запасе. Ах да! Еще могу предложить бутылку пино-гри!

– Разумеется, завод изготовления – папа! – недовольно фыркнул Рик. – Представляю себе вкус этой кислятины! – И тут же рассмеялся, заметив, что Шарлотта приготовилась запустить в него пустой бутылкой. – Нет, на самом деле папино вино не такое уж и страшное. Оно даже очень недурственное! Но ты ему об этом, пожалуйста, ни слова! Так что неси свое пино-гри, железная ты моя девочка!

Шарлотта шутливо схватила его за горло, словно собираясь начать душить, и побежала на кухню. Вскоре она вернулась с бутылкой охлажденного вина, двумя стаканами, тарелкой с чесночно-оливковым соусом айоли и буханкой свежего хрустящего белого хлеба. Выставив все это на стол, она объявила:

– Это вся еда, которая есть в доме. Надо придумать что-то еще!

– Сама делала? – поинтересовался Рик, метнув подозрительный взгляд на айоли.

– Нет! Мама вчера вечером принесла. А вот хлеб пекла сама! Кстати, совсем забыла! Хло презентовала мне два кекса, которые она самостоятельно испекла в своем образовательном центре. Представляю, как она будет счастлива, когда узнает, что я поделилась с тобой. Или даже что ты съел оба кекса.

Поскольку кулинарные способности Хло были еще, можно сказать, в зачаточном состоянии, то Рик лишь с иронией глянул на кексы, никак не оценив успехи юного пекаря, и принялся откупоривать бутылку.

– Скажи ей, что мое счастье тоже было неописуемым! – коротко обронил он и принялся разливать вино по стаканам. Потом протянул один стакан Шарлотте и сказал: – Что ж, пока ты еще не сорвалась с моего крючка, смею задать тебе следующий вопрос. Как зовут этого парня?

– Энтони! Но честное слово, Рик! Мне нечего тебе рассказывать! Я уже и не рада, что затеяла этот разговор.

– Но ты его, тем не менее, затеяла! Заметь, сама! А значит, это грызло тебя весь день. И тебе нужно было выговориться, излить свою душу любому, кто появится. А тут появляюсь я! По-моему, самый лучший вариант.

Она посмотрела на него с вызовом.

– Откуда тебе знать, что меня что-то гложет?

– Да это же ясно как божий день! Я даже вначале подумал, ты так расстроилась из-за того, что пока никак не можешь освоить водные лыжи.

Шарлотта вытаращила глаза.

– А об этом тебе откуда известно? – с деланым возмущением воскликнула она. – Тебя же там не было! Готова поспорить на что угодно, но только не от Боба. Он никогда не проболтается о моих «успехах».

– Зато Крейг проболтался! Он у нас такой мальчик! Всегда готов поделиться с другими тем, что знает сам. По его словам, ужасное было зрелище – ты на воде! Я уже точно не помню в подробностях, как он живописал всю картину. Но главное, запомнил! Ты по-прежнему не можешь стоять на воде и все время падаешь.

– Ну да! Я же не выросла в этих местах и не привыкла к такому виду спорта с раннего детства.

– Ерунда! Здесь дело в другом! Просто ты не можешь всецело сконцентрироваться на том, что делаешь. А все потому, что твои мысли постоянно витают далеко-далеко. Вот ты и падала раз за разом. Между прочим, стоит мне самому отвлечься на какие-то собственные мысли, и я тоже начинаю падать. Ну, вот видишь, я предельно честен перед тобой!

Шарлотта рассмеялась и перевела разговор на другое:

– Так все же расскажи мне! Тебе понравился дом в бухте Опито? Как понимаю, ты от него не в восторге. Иначе ты бы не появился тут.

Взгляд Рика потускнел.

– Прекрасный дом! Великолепен, и других слов не подберешь. И само место! О лучшем уголке и мечтать не приходится, но только если ты мечтаешь о таком уголке.

– Кэти мечтает. А ты, выходит, нет? А где, кстати, она сейчас?

Лицо Рика помрачнело еще больше.

– Закатила мне скандал и умчалась прочь! Но я ее ни в чем не виню! На ее месте я бы тоже устроил сцену у фонтана! – Рик тяжело вздохнул. – Она не заслуживает такого отношения к себе.

Шарлотта бросила на него пристальный взгляд.

– Тогда, пожалуй, тебе лучше рассказать ей все как есть, – мягко проговорила она.

Рик сверкнул на нее глазами и тут же отвел взгляд в сторону.

– А вот и киви пожаловали! – медленно проговорил он, уставившись на стайку весело резвящихся птиц, облюбовавших себе укромное местечко возле дома.

– Да они прилетают к нам уже целую неделю. Прилетят, порезвятся и улетают прочь. А ты не уходи от темы!

– А какая у нас с тобой тема, позвольте уточнить?

– Ты прекрасно знаешь, какая!

– Знаю! Но вижу, что и у тебя, как и у меня самого, трудности по части того, чтобы облечь эту тему в нужные слова.

– У меня нет никаких трудностей! А вот у тебя они действительно есть!

Рик снова вздохнул и вдруг взмахнул рукой, пытаясь поймать какую-то мошку.

– Я вообще не понимаю, почему ты из всего этого делаешь такую неразрешимую проблему! – честно призналась Шарлотта. – Это меня просто ставит в тупик.

Рик неопределенно пожал плечами.

– Легко говорить, когда проблема не касается тебя напрямую.

– Прости, если я невольно обидела тебя! Но пойми же! Нельзя вечно жить во лжи! – Она запнулась, увидев, как Рик удивленно вскинул брови. – Не смотри на меня так! У меня совсем другая ситуация.

– Но пока ты тоже не можешь найти из нее выход.

– Да! Но только потому, что руководствуюсь самыми благими побуждениями. Не обо мне сейчас речь!

– Лучше бы о тебе!

Шарлотта слегка подалась вперед.

– Послушай, Рик! У всех есть свои маленькие и большие тайны. И многие предпочитают, чтобы никто о них не догадывался и не знал. Но твой случай… такое впечатление, словно ты чего-то стыдишься. И напрасно! Совершенно напрасно! Сегодня этим никого не удивишь. Уверена, когда ты в Окленде…

– В Окленде все по-другому! – нетерпеливо перебил он ее. – Большой город, каждый живет своей жизнью. Никому нет дела ни до кого. А здесь… Крохотный городок, все всех знают. А тут я, сын Боба Ривеса.

Шарлотта уставилась на него в полном замешательстве.

– Ты что, серьезно считаешь, что твой отец сотворит с тобой что-то страшное… четвертует тебя… отрежет тебе голову, когда узнает, что ты…

Шарлотта замолчала, преисполнившись решимости заставить Рика самого произнести это сакраментальное слово.

– Честно, не знаю, что именно он захочет со мной сделать! Вполне возможно, желание отрубить мне голову тоже посетит его. Меня мало волнуют его желания… Нет, неправда! Они меня очень волнуют! Потому что у нас дружная семья, мы все близки друг с другом. И я представляю, как больно будет отцу принимать в отношении меня какие-то дисциплинарные меры…

– Да не станет он принимать в отношении тебя никаких мер! – убежденно воскликнула Шарлотта. – Я вообще не удивилась бы, если бы вдруг выяснилось, что он все уже давным-давно знает… или догадывается в глубине души.

– Если так, то тогда зачем, скажи на милость, он сегодня организовал для нас с Кэти эту дурацкую поездку? Чтобы мы поехали и сами взглянули на дом. Хотя… хотя какая-то логика в его поступках прослеживается. Предположим, он мечтает вернуть сына на путь истинный, а для этого надо вначале женить меня. Вот и все дела.

– Пожалуйста, не демонизируй своего отца! Ты прекрасно знаешь, что он не способен в принципе плести такие хитроумные сети. И вообще! У меня складывается впечатление, что ты часто наговариваешь на отца, словно пытаешься убедить самого себя в том, что твой отец – вот этакий и разэтакий, чего в нем и в помине нет. А все потому, что ты попросту отказываешься взглянуть правде в глаза и принять себя таким, какой ты есть.

Рик молча взглянул на Шарлотту. Взгляд был грустным, но в его глазах она с удивлением прочитала уважение.

– Для тебя отец – всего лишь предлог! – Окрыленная, она бросилась в новую атаку. – А ты подумал о Кэти? Ведь ты ведешь себя в высшей степени неблагородно по отношению к ней, неужели непонятно? И потом…

– Знаю-знаю! Я сам ненавижу себя за то, как я обошелся с ней. Конечно, она не заслуживает такого отношения! Но если я вдруг решусь разорвать нашу помолвку, то буду вынужден назвать ей истинную причину такого шага… А как только я пущусь в пространные объяснения… – Он рывком схватил со стола свой стакан и осушил его до дна. – Но у меня есть одна хорошая мысль! – Рик снова потянулся за бутылкой. – Почему бы тебе не выйти за меня замуж, а? У нас была бы очень счастливая семья: ты, я и Хло. И…

– Опомнись, Рик! Что ты несешь? Меня можно обвинить во многих грехах, это правда. Но только не в том, что я принимаю или могу принять человеческое жертвоприношение. Да и сама я не готова принести себя в жертву.

Рик расхохотался.

– Хорошо сказано! Немного жестоко, но все правильно. Хотя… взгляни на меня! Чем мы не пара! Так почему же ты отказываешься выйти за меня замуж?

Шарлотта уставилась на него сверлящим взглядом.

– Ты действительно хочешь получить от меня ответ на этот вопрос?

– Да, хочу! – с вызовом воскликнул Рик. – А что такого?

– Наверное, только потому, что хочешь заставить меня произнести слово, то самое треклятое слово, которое, по каким-то совершенно безумным причинам, никак не можешь выговорить сам.

– О’кей! Я – гей! – взорвался Рик. – Да, я – гей! Гей, гей, гей! Ну, что? Хватит с тебя? Довольна? Получила то, что хотела?

– Разве дело во мне? Дело в тебе и в тех людях, которым ты должен объявить правду. Рано или поздно, но тебе придется это сделать. Ты и сам это отлично понимаешь. Ведь ты не сможешь продолжать лгать своим близким до бесконечности. Если честно, то я в шоке, что тебе вообще удавалось так долго водить их всех за нос. Невероятно! Но, с другой стороны, если подумать… Люди ведь всегда видят только то, что хотят увидеть сами.

Осушив второй стакан вина, Рик подхватился с места и, выйдя из дома, направился к мосту. А минутой позже он уже сидел на качелях, раскачивая их.

Налив еще вина в его стакан, Шарлотта тоже поспешила на улицу. Стоя на берегу, она молча наблюдала за Риком. Вокруг стояла благостная тишина, нарушаемая только пением цикад, поскрипыванием веревок и мягким шумом набегающих волн.

– Как так случилось, – нарушил молчание Рик – что именно с тобой я обсуждаю все то, о чем столько лет был не в состоянии говорить ни с кем из близких?

Голос звучал требовательно, но в самих интонациях сквозило удивление.

Шарлотта неопределенно пожала плечами.

– Наверное, ты инстинктивно почувствовал, что можешь довериться мне.

– А я могу?

– Я сделаю вид, что не слышала этого вопроса, ладно?

Рик рассмеялся.

– Наверное, все дело в том, что у тебя, как и у меня, тоже есть свои секреты. И я их знаю. Вот я и подумал, почему бы нам…

– Пожалуйста! Не переводи стрелки на меня! – укоризненно попеняла ему Шарлотта. – Мы же не меня здесь обсуждаем! Все гораздо серьезнее. Мы говорим с тобой о вещах, которые так или иначе повлияют на всю твою оставшуюся жизнь. А потому не уходи от разговора! Не надо!

– О’кей! Не буду! Но сама-то ты не очень горишь желанием говорить о себе, не так ли?

Он соскочил с качелей и подошел к Шарлотте, чтобы взять стакан с вином, который она принесла для него.

– Так на чем вы расстались с Кэти? – спросила у него Шарлотта, подойдя к самой кромке воды.

– Сам не знаю! – Он сокрушенно покачал головой. – Она обозвала меня всякими разными словами, которых я вполне заслуживаю. Потом вскочила в свою машину и умчалась прочь. Пришлось ловить попутку, чтобы добраться до сестры.

– А Фил и Шелли, они в курсе? Я имею в виду, они знают, что ты гей?

Рик пожал плечами:

– Может, знают, может, нет. Даже если они и знают, то ни разу не заговорили со мной об этом. Хотя! – Он уставился на нее подозрительным взглядом. – А ты откуда узнала? Ведь когда мы с тобой на прошлой неделе вели наши задушевные разговоры, я ничего не сказал тебе напрямую, но у меня и тогда сложилось впечатление, что ты все отлично поняла. Тебе что, Шелли что-то нашептала? То есть она все знает?

– Ничего мне Шелли не нашептывала! Просто интуиция, и только! Меня с самого начала что-то насторожило в твоем поведении, некое отклонение от нормы, что ли… Но, коль скоро это бросилось в глаза мне… я хочу сказать, вполне возможно, что Шелли тоже все видит и понимает.

– Зато Кэти точно ничего не видит и ничего не понимает!

– Да, здесь ты, пожалуй, прав! Что ж, тем больше у тебя причин поговорить с ней начистоту.

– Знаю! И все понимаю! Но не хочу обижать ее. Я ведь ее люблю, правда, по-своему. Совсем не так, как хочется ей. – Рик опустил глаза и стал смотреть, как волны набегают на их босые ноги, увязшие почти по щиколотку в мокром песке. – Если бы ты видела ее глаза в тот момент, когда она поняла, что я не стану покупать дом. Черт! Я готов был бежать на край света и там пустить себе пулю в висок. Ее все так понравилось! И место, и сам дом… она так радовалась… Уже приготовилась звонить отцу, чтобы сообщить ему, в каком она восторге от увиденного. И тут я… и все девичьи мечты вдребезги! Скажи, каким нужно быть подонком, чтобы сотворить такое с любящей тебя девушкой?

Шарлотта не стала уходить от ответа.

– Да, это недостойный поступок! Но! Но пришло время начать вести себя по-иному. Поговорить откровенно не только с Кэти, но и с отцом. Ведь ты же прекрасно знаешь, как сильно он тебя любит! Да Боб никогда не отвернется от тебя. Никогда! У него есть сердце, он совсем не такой черствый и бездушный человек, каким ты его пытаешься представить. И карать тебя он не станет! Не выдумывай отговорки, чтобы спрятаться за ними и уйти от окончательного выяснения отношений. Это все твои дурацкие предрассудки, причем именно твои, и ничьи больше!

Рик задрал голову кверху и долго смотрел, как меняются краски на вечернем небе. Лицо его стало серьезным и сосредоточенным. Потом его взгляд устремился куда-то вдаль, выхватив там, в этой дали, нечто, видимое только ему одному.

– Ты права! – обронил он наконец. – Но я не могу отделаться от мысли, что своим признанием я его подкошу, как говорится, под корень. Ведь он искренне надеется, что в один прекрасный день я унаследую все его имение, поселюсь в его доме, стану заправлять хозяйством с тем же умением, что и он сам, а вокруг меня будет суетиться куча моих отпрысков, его внуков. Так сказать, законных наследников рода. Все это, конечно, такая чепуха! Сентиментальные фантазии. Но для него все это очень важно. Понимаешь? А раз это важно для отца, то и меня это волнует. Да еще как! Не хочу, чтобы он стыдился меня… Или чувствовал себя так, будто я постоянно нуждаюсь в каком-то снисхождении.

Шарлотта положила свою ладонь на его руку.

– Откуда тебе знать, что он будет чувствовать и как? Поговори с отцом! Дай же наконец ему возможность все сказать самому!

Рик глянул на Шарлотту сверху вниз, и на его губах заиграла ироничная улыбка.

– Ты так похожа на свою мать! – проговорил он. – Ты хоть об этом знаешь? Не волнуйся! Ты похожа на нее в хорошем смысле этого слова. Я ведь знаю, как вы, женщины, не любите, когда вас начинают сравнивать с собственными матерями. Но, признаться, Анна по всем показателям классная женщина!

Шарлотта тоже рассмеялась, но смех ее был каким-то безжизненным.

– Вообще-то, она – твоя мать больше, чем моя. То есть я хочу сказать, что она вас с Шелли вырастила…

– Да! Мне было тогда восемь лет. А Шелли – десять. Думаю, поначалу ей пришлось с нами несладко. Мы ей давали жару! Но очень скоро и сестра, и я поняли, что просто обязаны полюбить ее!

– А когда она рассказала вам обо мне?

Рик нахмурился, пытаясь вспомнить.

– Точно не помню! У меня такое чувство, что мы всегда знали, что ты есть… живешь в приемной семье и все такое. Более того, мы были абсолютно уверены в том, что когда-нибудь наступит день и мы сможем познакомиться с тобой лично.

– И вот он настал, этот счастливый день! – воскликнула Шарлотта, немного ерничая. – Вот она я! И что, знакомство со мной обернулось таким уж весельем?

– Временами ты можешь быть занудой! Но в целом ты девчонка что надо! И удар держать умеешь!

– Пожалуй! – согласно кивнула головой Шарлотта. – Твое описание очень сильно смахивает на мой настоящий портрет. Вот уж воистину, что сумел разглядеть, то и получил.

– Твоя правда! – рассмеялся Рик.

– То есть?

– То есть ты выпотрошила меня наизнанку! А теперь мой черед! Правда, мне придется действовать иначе… более осмотрительно, что ли… осторожно…

– Словом, собираешься меня потрошить? Или станешь искать скелеты в моем шкафу?

– А что? Это идея! Я имею в виду, насчет скелетов! – проговорил он после короткой паузы.

– Такое впечатление, что ты знаешь обо мне все. Но спешу разочаровать тебя, мой друг! Не заблуждайся на сей счет.

Рик взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.

– Но кое-что я все же знаю! Например, что первый муж Анны не был твоим настоящим отцом. Я знаю также истинные мотивы, побудившие тебя приехать сюда, к нам. Согласись, это уже немало.

Как? Откуда? Молнией пронеслось у нее в голове, и она попыталась вырваться и отойти от него на безопасное расстояние.

– Не волнуйся! – Рик схватил ее за запястье, не отпуская от себя, и крепко сжал его. – Все в порядке! Клянусь, больше не знает никто!

– Но как узнал ты?! Мама под страхом смерти не сказала бы тебе об этом.

– Мама – нет! А отец рассказал.

– Получается, что Боб разгласил строго конфиденциальную информацию! А что Шелли? Ей тоже все известно?

– Мы с ней на эту тему никогда не беседовали. Поэтому не могу сказать ничего конкретного. Но ты же ее знаешь! Даже если ей что-то известно, она все равно будет молчать как рыба.

Шарлотта почувствовала, как по спине пробежал холодок.

– А Кэти? Пожалуйста, скажи мне, что Кэти ничего не знает! Я не вынесу…

– Нет! – решительно оборвал он ее. – Абсолютно исключено! Кэти ничего не известно, и она ничего не знает. Не имеет ни малейшего представления! Готов поклясться в этом! Как и в том, что от меня она никогда и ничего не узнает.

Шарлотта резко развернулась и побрела назад к дому, обхватив голову руками и почти ничего не соображая.

– Да не переживай ты так! – стал успокаивать ее Рик. Он догнал ее и обнял за плечи. – Все образуется! Вот увидишь! Просто еще мало времени прошло! Да, сейчас тебе трудно, очень трудно! Но ты справишься, я знаю!

Его искренность тронула ее. Шарлотта взглянула на Рика, чувствуя, что его немудреные слова утешения странным образом успокаивают и вселяют в нее силы.

– Что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой! Помни об этом!

Губы Шарлотты тронула слабая улыбка.

– И я тоже в случае чего всегда поддержу тебя! – воскликнула она, всем своим видом давая понять, что так оно и будет.

– Не сомневаюсь в этом ни минуты! – воскликнул он с деланым пафосом и заключил ее в свои объятия. Так они и стояли какое-то время, тесно прижавшись друг к другу, а потом со смехом принялись разглядывать уток, наблюдая за их вечерним моционом на воде. Но вот утки словно по команде вынырнули из волн, отряхнулись и с важным видом направились к дому.

– Ужин строго по расписанию! – со смехом объявила Шарлотта. – Время подкрепляться!

– А нам самое время пропустить еще по стаканчику! Побежали наперегонки! Кто прибежит первым, тому и достаются кексы, которые испекла Хло.

* * *

Кэти стояла на вершине склона, и лицо ее было таким же бледным, почти белым, как и лучи заходящего солнца, пробивающиеся сквозь густые кроны деревьев пуки. Последние солнечные блики падали на водную гладь залива и тут же растворялись в его глубинах. Она не сомневалась, что Рик обязательно прибежит сюда после того, как они поссорились и она бросила его одного и уехала прочь. И вот! Она оказалась права на все сто! И это разрывало ей сердце.

Кэти ненавидела себя за то, что бегает за Риком как собачонка, что ведет себя, как самое жалкое создание, – выслеживает, ходит за ним по пятам, а собраться с храбростью и заставить его поговорить начистоту – не получается! Но она должна была проверить собственную догадку! И лучше бы не проверяла. Потому что она прекрасно знала, что сделает сейчас. Она пойдет к ним и посмотрит ему прямо в глаза.

– Ты только взгляни на эту сладкую парочку! – прошептала она срывающимся голосом своей подруге Джози, наблюдая за тем, как Рик и Шарлотта, отпихивая друг друга, пытаются проскочить по мосту первыми.

– И что ты собираешься делать? – спросила у нее Джози, тоже совершенно раздавленная увиденным.

– Во всяком случае, я не позволю им больше водить меня за нос! – несчастным голосом воскликнула Кэти. Но одновременно в ее голосе прорывались и нотки плохо скрываемой ярости. Не самое подходящее место давать волю своему гневу.

Джози отмахнула рукой какую-то мошку от лица и рассудительно заметила:

– Говорила же тебе! Не стоило сюда приезжать!

Чувствуя себя полностью раздавленной, Кэти молча развернулась и побрела через виноградники назад, к тому месту, где они оставили машину.

Джози поплелась следом, бубня себе под нос:

– По крайней мере, сейчас ты хоть знаешь всю правду!

– Да уж! Век бы мне ее не знать!

– Прости, но это была исключительно твоя инициатива. Так что пенять не на кого! Ты подозревала, ты и проверила все на месте.

– Да! Проверила! И оказалась права. Мне уже давно было яснее ясного, что этих двоих что-то связывает! Но ведь она его сводная сестра! Ужас! Меня тошнит уже от одной только мысли…

– Но они же не кровные родственники!

– Все равно меня тошнит! А еще я постоянно задаюсь одним и тем же вопросом. Уж не за этим ли Анна притащила ее сюда? Может, это такой хитроумный план, который они вот таким образом решили привести в действие?

Поскольку у Джози не было никаких определенных соображений на сей счет, она благоразумно промолчала. Усевшись в машину, она включила двигатель и коротко поинтересовалась у Кэти, занявшей место пассажира:

– Ну, и куда сейчас?

Кэти опустила голову. Ее душили слезы. А еще ей хотелось броситься к Рику, в эту дурацкую «холостяцкую хижину», и умолять его остановиться, пока не поздно. Они ведь встречаются уже целых два года! Более того, они помолвлены. И все у них было расчудесно, пока не объявилась эта противная Шарлотта Николс.

– Что он в ней нашел? – воскликнула Кэти с отчаянием в голосе. – Она ведь не такая уж редкостная красавица, от одного вида которой дух захватывает. Так, ничего особенного! Да и в остальном тоже… разве что ребенок, эта умственно отсталая девочка, но он, судя по всему, просто без ума от нее.

Джози невольно поежилась от жестоких слов, брошенных ее подругой в адрес маленькой девочки. Конечно, сейчас не время и не место для озвучивания собственного мнения. Иначе она бы не преминула заметить, что считает Шарлотту не просто привлекательной молодой женщиной, а супер-пупер-красавицей. Но вот выпад подруги в адрес Хло Джози не могла оставить без внимания.

– Никакая она не умственно отсталая! Брось выдумывать! – довольно резко возразила она. – С чего ты взяла эту ерундистику?

Кэти и сама не знала, с чего она вдруг взвилась именно по поводу ребенка. Ей уже самой было стыдно за свои опрометчиво брошенные слова.

– Так куда едем? – снова повторила свой вопрос Джози. – Хочешь, я отвезу тебя домой?

Кэти отрешенно уставилась в ветровое стекло, словно пытаясь разглядеть «холостяцкую хижину» Рика. Но отсюда не было видно даже крыши дома. Оставалось лишь догадываться о том, что там сейчас происходит внутри.

– Я должна увидеть их обоих! Сейчас же! Немедленно! – решительно объявила она, и слезы брызнули из ее глаз. – Едем туда! Надо остановить это безобразие.

– Думаю, сейчас не самый подходящий момент, – осторожно заметила Джози, пытаясь охладить воинственный пыл подруги. – Если ты только не хочешь броситься ему на шею и силой увезти прочь. Наверняка ведь бросишься!

Кэти повернулась и посмотрела ей в глаза.

– Конечно! Конечно, я попытаюсь образумить его, урезонить, уговорить! – проговорила она дрожащим от слез голосом. – Вот только если он запал на нее по-настоящему, то мало толку будет от всех моих усилий. Согласна?

– Трудно сказать! Вполне возможно, у них лишь легкая интрижка и ничего больше.

– Никакая это не интрижка! Я это знаю наверняка! С ее приездом сюда он очень переменился… стал совсем другим… – Кэти громко всхлипнула и закрыла лицо руками. – Нам надо избавиться от нее, Джози! Во что бы то ни стало! Сделать так, чтобы она умотала туда, откуда приехала.

Джози осторожно вырулила на дорогу.

– Ты все время повторяешь, что она что-то скрывает. Заметь, ты единственная, кто так думает. Ну, так вот тебе и карты в руки! Выясни, что она скрывает, а там посмотришь, как тебе распорядиться полученной информацией.

Слезы заволокли глаза Кэти. Она слепо уставилась в стекло, ничего не видя перед собой.

– Да! – рассеянно пробормотала она, словно разговаривая сама с собой. – Какую-то тайну она точно скрывает. Я знаю! Чувствую это нутром!

– Ну, так пошарь по Интернету. Авось, что-нибудь и всплывет. Я бы с большим удовольствием поехала сейчас к тебе и помогла бы с поиском, но ты же знаешь, мне нужно ехать за Куртом.

Кэти почувствовала, что вот-вот – и она снова расплачется. Как представишь себе эту веселенькую картинку… проторчать весь вечер дома одной! Искать компромат на Шарлотту Николс вместо того, чтобы развлекаться где-то в обществе Рика. Но выбора у нее нет! Сегодня он отказался покупать дом, они поссорились, а он после этого побежал прямиком к Шарлотте. Значит, надо действовать! Надо сделать все возможное и невозможное, но заставить его снова вернуться к ней.

 

Глава 5

Анна зашла на кухню в тот момент, когда Боб разговаривал по телефону. Лицо у него было встревоженным и даже расстроенным.

– Понятно! – напряженно бросил он в трубку. – Мне очень жаль! Поверь мне! Я и сам не прочь был бы узнать, что с ним творится. – Заметив жену, он слегка отодвинул трубку в сторону и сказал ей: – Это Сара!

Анна тяжело вздохнула, направилась к окнам и начала сворачивать солнцезащитные козырьки-маркизы, установленные снаружи. На горизонте зависли тяжелые свинцовые тучи, обещавшие непогоду. Правда, Боб обычно называет такие тучи «молодняком», в том смысле, что никакой штормовой угрозы они не представляют. Если только за ними не притаились идущие следом уже настоящие штормовые облака, могущие обрушить шквалистый ветер и все остальное, что он несет с собой. А потому лучше от греха подальше убрать все прямо сейчас.

– Да, понимаю! О’кей! – бросил Боб в трубку и подлил себе немного кофе в чашку. – Я обязательно перезвоню тебе! Как только поговорю с ним!

Он с раздражением швырнул трубку на рычаг и тяжело вздохнул.

– Представляешь? – обратился он к жене. – Рик отказался покупать этот дом в Опито! Ты с ним говорила со вчерашнего дня? Ты его вообще видела? Где он пропадает?

– Понятия не имею! – пожала плечами Анна. – Последний раз я видела его еще вчера, когда он заскочил сюда, чтобы забрать почту. Но это было еще до того, как они с Кэти поехали осматривать дом.

– Дела! – проговорил Боб с недовольным видом, отхлебывая кофе. – Сара говорит, что Кэти вернулась домой очень расстроенной. И я ее прекрасно понимаю, кстати. Что он все мнется и никак не решится? Что с ним вообще творится? Не понимаю! Такой прекрасный дом! На берегу залива… Место просто обалденное! Что еще надо?

– Ты же знаешь Рика! Если ему что-то не так, значит, не так! – спокойно проговорила Анна. – Он же у нас вот такой упрямец с детства! Или ты забыл?

– Но детство уже давно закончилось. И он больше не мальчик! Пора начать вести себя ответственно, как и полагается взрослому мужчине. Он помолвлен! Он собирается жениться. И уже давно пора, кстати! В следующем месяце ему стукнет тридцать пять. Я в его возрасте уже имел его и Шелли! – добавил Боб не без гордости в голосе.

И Анна невольно рассмеялась. Потом подошла к мужу и обняла его.

– Торопиться не стоит! Насколько я понимаю, Кэти еще не беременна. Так что время у них еще есть. Вот подыщут себе подходящий дом, и тогда…

– Говорю же тебе! Этот дом не просто подходящий, он… Вот сама бы увидела и все поняла!

– Может, так оно и есть! Но Рик уже взрослый парень, у него свои пристрастия и вкусы. И он уже давно все решает сам! А тебе, мой дорогой, пора понять, что нельзя командовать взрослыми детьми.

– А я и не собираюсь командовать! Я просто пытаюсь… – Внезапно он замолчал и замер на месте. – Что ты делаешь, негодница? – воскликнул он, но его глаза вспыхнули от удовольствия.

– Стараюсь переключить тебя на более приятные мысли и чувства, – игриво промолвила Анна.

– Но сейчас день на дворе! – возразил он слабеющим голосом. – Половина одиннадцатого утра. У нас на кухне все двери настежь, все видно со всех сторон. А соседи уже наверняка давно торчат на пляже.

– Ах, глупая я, глупая! – сокрушенно воскликнула Анна и отвернулась от мужа. – Про соседей-то я совсем забыла!

– Ты куда? – рявкнул на нее Боб и, отставив чашку с кофе в сторону, сжал жену в страстном объятии.

– Мм! То есть ты не против, чтобы я продолжила то, что начала? – провоцирующим тоном пропела Анна.

Боб строго посмотрел на нее сверху вниз.

– Да уж сделай, пожалуйста, такое одолжение!

– Так, может, поднимемся наверх?

Но не успел Боб ответить, как послышался громкий топот детских ног. Супруги обменялись сокрушенными взглядами. Значит, не судьба! А уже в следующее мгновение Анна, смеясь, широко распахнула руки, приготовившись принять в свои объятия Хло, которая с громким криком ворвалась в кухню.

– Нана! Нана! Мы приехали!

– Доброе утро, радость ты моя! – поздоровалась с ней Анна и, подхватив девочку на руки, запечатлела поцелуй на ее щеке. – Вот уж не думала, что увижу тебя с самого утра.

– Фу! – неодобрительно присвистнул Крейг, неожиданно возникший у них за спиной. – Девчоночьи нежности! Дедушка, мы пойдем на рыбалку?

– Эй, вы! Двое! Мне за вами не угнаться, честное слово! – проговорила Шелли, запыхавшись и открывая парадную дверь.

– А мы прыгали! Я репетировала прыжки, – первым делом доложила Хло Анне.

Анна тут же округлила глаза, всем своим видом показывая, что сообщение внучки очень впечатлило ее.

– Да! Вчера вечером тренировались, – подал голос Крейг. – Начали заранее готовиться к будущему выступлению Хло.

– И до кого ты вчера допрыгивала? – поинтересовалась Анна у Хло.

– До меня и до Денни! – ответил вместо нее Крейг. – Это же пока всего лишь тренировки. Дедушка! Так мы пойдем на рыбалку?

– Мы привезли тебе цветы, – шепотом сообщила Хло на ухо бабушке. – Насобирали в лесу.

– Как мило! – улыбнулась в ответ Анна. – И где же они?

Хло огляделась по сторонам в поисках букета и тут заметила Денни. Девочка стояла на веранде, маша рукой какому-то своему приятелю, который катался на лодке по заливу. Хло опрометью бросилась к ней, а через какое-то время вернулась назад с изрядно помятым букетом полевых цветов в руках. Несколько стебельков звездчатки, охапка белой примулы и сиреневой льнянки и пара одуванчиков.

– Я насобирала их для мамы, – доверительно сообщила Хло. – Но мама еще спит.

Анна удивленно вскинула брови.

– Еще спит? – Она бросила вопросительный взгляд на Шелли.

Но Шелли лишь молча пожала плечами и стала выгружать продукты в холодильник.

– Кому лимонад? – тут же предложил Боб.

– Мне! – радостно завопил Крейг. – А потом на рыбалку, да?

– И я хочу лимонада! – крикнула с веранды Денни.

– Вот приди и налей себе сама! – предложила ей Шелли.

Анна достала вазу для цветов и, плеснув туда немного воды, поставила цветы в вазу. Но предварительно перебрала их на столе, компонуя друг с другом. И не смогла сдержать улыбки при виде Хло, которая завороженно наблюдала за каждым ее движением, склонив набок свою кудрявую головку. От ее зоркого глаза не укрылось ни одно движение рук бабушки.

– Красивые цветы! – констатировала Анна, закончив композицию.

Личико Хло озарилось довольной улыбкой.

Почему, терялась в догадках Анна, внучка всегда так ревностно относится к тем цветам, которые приносит в дом? Или это тоже каким-то образом связано с ее отцом? И сейчас она просто проверяет, как воспринимают взрослые цветы, которые она приносит им в дар.

Даже сами мысли, обратившие ее в прошлое, вызвали у Анны сердечную боль.

Боб между тем раздал детям стаканы с лимонадом, после чего зычным голосом вопросил:

– Так кто со мной на рыбалку?

– Я! Я! – хором закричали Денни и Крейг, взметнув вверх сжатые кулачки.

– И я! – подала свой голосок Хло и тоже сжала ладошку в кулак, чтобы вскинуть его вверх, но не рассчитала и больно ударилась о край стула.

Лицо девочки тут же исказила гримаса боли, и Анна поспешно опустилась перед ней на колени, чтобы поцеловать ушибленное место. Хло почти никогда не плакала. А если и плакала, то делала это абсолютно беззвучно.

– Ну же! Дай я подую сюда! – принялась утешать ее Анна, дуя на ушибленное место. – Ах, этот противный стул! Вечно он путается у людей под ногами!

– Противный, – согласно кивнула головой девчушка. Ее нижняя губка дрожала от обиды.

– На рыбалку мы его с собой не возьмем!

– Не возьмем! – с готовностью подтвердила Хло.

– А вот ты вместе с дедушкой, Крейгом и Денни пойдешь, да?

Хло взглянула на Боба, чуть выше его колен, а потом перевела встревоженный взгляд на Анну.

– И ты тоже пойдешь с нами! – сказала она.

Анна метнула взгляд на мужа, понимая, как обижает Боба такое неприятие со стороны внучки.

– Но, мое солнышко… – нерешительно начала она. – Я вообще-то собиралась подъехать в Керикери. Мне надо кое-что подкупить на базаре…

– Не нужно бояться дедушки! – громогласно объявил Крейг. – Это он только внешне такой сердитый!

В подтверждение своих слов Крейг тут же со всего размаха наскочил на Боба и принялся метелить его кулачками со всех сторон.

– Ох, горе мне! Ой, беда! – заныл дед, пытаясь отбиться от внука. – Этот чемпион сейчас отправит меня в нокаут!

– Он пока еще не чемпион! – возмутилась Денни. – Чемпион – это я! – И тоже присоединилась к импровизированному сеансу по боксу.

– Ступай, тоже наподдай дедушке! – ласково проговорила Анна, обращаясь к Хло.

Хло глянула на деда через плечо и еще сильнее прижалась к Анне.

– Давай лучше потанцуем! – предложила она.

Анна улыбнулась и погладила девчушку по головке.

– Обязательно потанцуем! Но позже. А сейчас вы с дедушкой отправитесь на рыбалку.

Хло молча втянула голову в плечи.

– Ты не хочешь идти на рыбалку?

– Я хочу, чтобы мама поскорее проснулась! – едва слышно прошептала она.

Анна снова бросила выразительный взгляд на Шелли.

– Мама уже наверняка встала!

– И дядя Вик тоже! – не преминула уточнить Хло.

Анна с любопытством уставилась на внучку.

– Рик сегодня заночевал в своей хижине, – пояснила Шелли. – Утром мы так и не смогли дозвониться ни до него, ни до Шарлотты. Вот поэтому мы приехали к вам вместе с Хло.

Лицо Анны помрачнело. Она молча повернулась к Бобу. Мгновенно уловив настроение жены, Боб снял с аппарата трубку и набрал номер телефона, установленного в «холостяцкой хижине».

– Слушаю! – раздался после короткой паузы голос Шарлотты на другом конце провода. Она говорила слегка заплетающимся языком, что явно указывало на то, что хмельные пары, окутывавшие ее, еще не улетучились полностью. – Это ты, мама? Прости, что заставила тебя ждать! Я была в ванной. Хло у вас?

– Да, она с нами! – подтвердил Боб. – А у тебя Рик, я так понимаю? Можно мне его на пару слов?

– А он уже ушел! – объявила Шарлотта. – Думаю, он скоро появится у вас.

– Отлично! Тогда я поговорю с ним уже здесь, дома. Анна хочет сказать тебе пару слов.

Боб молча передал трубку жене, а та, прикрыв микрофон рукой, повернулась к Шелли:

– Пусть Хло побудет еще какое-то время с тобой, ладно?

– Не могу! Я сейчас еду прямиком в Стоун-Сто. Сегодня же у меня первая смена! – напомнила мачехе Шелли. – Я ведь предупреждала.

Анна тут же вспомнила, действительно, Шелли говорила им, что будет работать в эти выходные. А Фил тоже занят в своей обсерватории. Именно поэтому они договорились, что она привезет к ним детей прямо с утра.

– Через несколько минут я буду у тебя, – проговорила она в трубку, обращаясь уже к Шарлотте. – Привезу тебе Хло! Надеюсь, у тебя нет никаких планов…

– Все нормально, мама! Но я и сама могу приехать за Хло!

– Нет, не надо! Хло привезу я! До скорого! – ледяным тоном проговорила Анна и швырнула трубку на рычаг. А потом снова взглянула на мужа, стоявшего на другом конце кухни.

Супруги встретились глазами и поняли друг друга без слов. Боб энергично потер руки и обратился к детям:

– Итак, поспешите за своими удочками! А я буду ждать вас уже в лодке. Договорились? – После чего осторожно добавил, не обращаясь ни к кому конкретно: – Вы уверены, что нас будет только трое?

Хло моментально уразумела, что последняя реплика адресована ей. Она тут же отвернулась к стенке, низко опустив голову.

– Сейчас придет дядя Рик, да? – поинтересовалась у деда Денни, которая, судя по всему, не пропустила ни слова из телефонного разговора.

Боб молча глянул на дочь, потом повернулся к внучке.

– Понятия не имею, детка! – холодно проговорил он. – Я вообще не знаю, где он и чем занимается. Но надеюсь скоро узнать! Из первых уст, так сказать. Быть может, когда он здесь объявится, то соизволит наконец объяснить всем нам, зачем приехал.

Сразу же после разговора с матерью Шарлотта перезвонила на мобильник Рику.

– Я только что разговаривала с твоим отцом. И с мамой тоже! – выпалила она в трубку, как только он ответил на звонок. – Не знаю, что там у них стряслось, но они оба явно на взводе.

Рик тяжело вздохнул в трубку.

– Что меня ничуть не удивляет!

– А я и не пытаюсь тебя удивить! Я просто предупреждаю, что если ты вознамерился затеять баталии с отцом прямо сейчас, когда и сам еще ни с чем толком не определился, то можешь наговорить Бобу много лишнего. О чем потом будешь только жалеть. А потому советую тебе пока не показываться в родительском доме.

– Слушай, Шарлотта! Как это я раньше обходился без твоего мудрого руководства, а?

– Сама удивляюсь! Ты звонил Кэти утром?

– Пытался дозвониться до нее дважды, но она тут же сбрасывает мой номер. Ты права! Лучше мне пока не торопиться домой! Пока окончательно не протрезвею…

– Вот и я о том же! Ты все же вознамерился сегодня серьезно поговорить обо всем с отцом?

– Еще не уверен! В конце концов, это сугубо мое личное дело! И я не обязан отчитываться перед всеми…

– Постой-постой! Если мне не изменяет память, то минувшей ночью, где-то между второй и третьей бутылкой, мы с тобой, кажется, пришли к единому мнению. Ты сам сказал, что это следует сделать не столько ради себя самого, сколько ради Хеймиша.

– Я так сказал?

– Да! Именно так ты и сказал. А если ты на самом деле любишь его так сильно, как ты об этом рассказывал мне, то тогда…

– О боже мой! Так я тебе и о своих чувствах поведал?! Интересно, что ты там подсыпала мне в вино?

Шарлотта не сдержала улыбки. Какой он все же славный, этот Рик!

– О, ты мне много о чем поведал! Судя по твоим рассказам, Хеймиш – отличный парень, но нельзя же заставлять его…

– Хорошо-хорошо! Я понял тебя! А ты умеешь командовать людьми, сестренка! Прямо настоящий босс!

– Поверь мне на слово, я еще даже не начинала командовать! Когда ты возвращаешься в Окленд?

– Завтра утром. Первым рейсом.

– Хорошо! Я перезвоню тебе после разговора с мамой. А ты пока мог бы перезвонить Хеймишу. Обрадовать его! Что уже почти на полпути к Окленду.

– Смешная ты, Шарлотта! Честное слово!

– Ладно-ладно! Согласна! Не надо этого делать! – рассмеялась она в трубку. – Все! До связи!

Шарлотта положила мобильник на стол и немного постояла, пережидая легкое головокружение. Переизбыток алкоголя в организме все еще давал о себе знать. Потом она включила плиту и поставила на огонь чайник. Надо немедленно заварить себе новую порцию кофе!

Через какое-то время она подалась на улицу. Замешкалась на крыльце, подставляя лицо первым каплям начинающегося дождя. Мелкая морось приятно холодила и освежала. Шарлотта вдохнула в себя кисло-сладкий запах земли, с жадностью впитывающей в себя влагу. Впрочем, едва ли этого жидкого дождичка хватит, чтобы напоить пересохшую почву и смочить землю как следует. Придется Бобу и дальше заниматься искусственным орошением своих угодий, возить на поля и в виноградники цистерны с водой.

Громко хлопнула дверца подъехавшей машины. Вот сейчас по склону взбежит Хло и бросится к ней навстречу. Шарлотта уже приготовилась расплыться в улыбке при виде ее смеющейся мордашки. Как приятно заключить ее хрупкое тельце в свои объятия. Конечно, здорово, что ее дочь стала уже такой самостоятельной. Провела без нее целую ночь. Но вот только часто Шарлотта на такие отлучки Хло ни за что не будет давать своего согласия. Она очень скучает без нее. Вот и сегодня, несмотря на то что Шарлотта коротала ночь в приятной компании с Риком, ей не хватало Хло, и она все время думала о ней.

Однако вместо бегущей к ней навстречу Хло Шарлотта увидела свою мать. Анна была одна.

– Где она? – встревоженно воскликнула Шарлотта, чувствуя, как ее охватывает паника. Мама и по телефону разговаривала с ней необычно серьезным голосом. И Шелли тоже не привезла Хло сегодня утром домой, как они договаривались накануне. Наверняка с ее дочерью случилось что-то плохое!

Анна ответила только тогда, когда перешла через мост.

– Шелли уехала в Стоун-Сто. У нее сегодня первая смена. И она взяла Хло с собой на работу. Зато у меня появилась возможность поговорить с тобой наедине. Позже я съезжу за Хло и привезу ее сюда. А хочешь, сможешь поехать за своей дочерью сама.

Тон матери не оставлял никаких сомнений: Анна намеревается повести с ней разговор о чем-то очень серьезном. Шарлотта быстро метнулась на кухню, чтобы убрать с глаз пустые бутылки, оставшиеся после вчерашней попойки.

– Чашечку кофе? – предложила она, когда мать зашла на кухню. – Или лучше заварить чай?

– Спасибо! Лучше чай.

Шарлотта молча занялась приготовлением чая. Внутреннее напряжение не покидало ее: она ожидала, когда мать заговорит. Но Анна держала паузу до тех пор, пока Шарлотта не поставила перед ней чашку со свежезаваренным чаем. И лишь тогда Анна спросила ее напрямик, не став ходить вокруг да около:

– Какие отношения связывают тебя с Риком?

Глаза Шарлотты сверкнули недобрым блеском.

– Что ты имеешь в виду под словом отношения? – взвилась она.

– Он ведь провел здесь минувшую ночь…

– Да! Что, есть закон, запрещающий это? Или ты даешь мне понять, что впредь я должна советоваться с тобой касательно того, кого я могу принимать в качестве гостя, а кого нет?

Анна тяжело вздохнула. Чувствовалось, что ей уже расхотелось продолжать разговор в прежнем воинственном тоне.

– Кажется, ты забыла, что он помолвлен!

Шарлотта молча взглянула на мать. Ее раздирали смешанные чувства: злость, раздражение, осознание собственной вины. Плюс к этому общее тошнотворное состояние, какое обычно бывает с похмелья.

– Зачем же ты все усложняешь? – продолжила мать.

Шарлотта отчаянно боролась с накатывающей на нее яростью. Еще немного, и ее демоны снова вырвутся на волю, и тогда…

– А что я усложняю? Не понимаю тебя! Изволь выразиться яснее! Или ты подозреваешь меня в том, что я завела любовную интрижку с Риком?

– Нет, но я пытаюсь…

– А если бы и завела?! Что здесь такого? У тебя есть какие-то возражения?

– Рик – твой сводный брат! Или ты забыла? Рискую повториться и тем не менее напоминаю еще раз. Он помолвлен с Кэти.

Шарлотта положила обе руки на стол.

– Мама! Неужели вы все тут ослепли? Или ты хочешь сказать мне… хочешь заставить меня поверить в то, что ты в упор не видишь того, что творится у тебя под носом? Взгляни же ты наконец правде в лицо!

Анна выдержала взгляд дочери, не дрогнув, но все же в конце концов была вынуждена отвести глаза в сторону.

– Ты же все прекрасно понимаешь! Или нет? – Шарлотта уже рубила сплеча, не задумываясь о последствиях.

Анна нервно сглотнула слюну.

– Понимаю! – тихо обронила она.

Неожиданно для самой себя Шарлотта вдруг почувствовала невыразимое облегчение. Такое чувство, будто это не чья-то чужая, а ее собственная тайна вышла вдруг наружу. Она слегка отодвинула назад свой стул и впилась взглядом в мать.

– И ничего страшного в этом нет! Поверь мне! Он все такой же! Тот же самый Рик, которого все мы знаем и любим. Что это меняет?

– Знаю! Но Боб… это станет для него страшным ударом.

– Откуда тебе это известно? Мы же еще не знаем, что он скажет!

– Боб консервативен. У него традиционные представления и взгляды. Для него мужчина – это мужчина. И вдруг он узнает, что его сын… что он…

– Что он – гей! Есть такое слово, мама!

Анна бросила на дочь неодобрительный взгляд.

– А ты, как я посмотрю, всерьез вознамерилась разложить все по полочкам! – вспылила Анна. – Возомнила, что тебе одной можно решать, когда и кому говорить правду. И всем будет хорошо! И все будут счастливы! Нет, Шарлотта! Такая прямолинейность не всегда приносит тот эффект, на который мы рассчитываем. Нужно же подумать и о ближних! Пощадить их чувства, в конце концов!

– Я понимаю! Прекрасно понимаю! И согласна с тобой! Мы должны щадить чувства тех, кого мы любим. Но зачем Рику и дальше скрывать ото всех, кто он есть на самом деле? Разве ты не видишь сама? Чем дольше длятся эти притворство и ложь, тем большее количество обиженных людей вокруг него. И это число будет только нарастать и множиться!

– Послушай меня внимательно! – зло перебила ее Анна. – Ты здесь без году неделя! Но если это тебе пришла в голову столь восхитительная мысль взорвать всю нашу семью изнутри, то…

– Что за чушь! Что значит «взорвать изнутри»? Я категорически отвергаю подобные обвинения в свой адрес! Напротив! Я делала и делаю все от себя зависящее, чтобы вписаться в вашу семью, чтобы она стала и моей семьей… чтобы у нас с Хло появился наконец родной дом… и мы могли бы начать здесь новую жизнь…

– Знаю! Прости меня! Я не то говорю! Прости еще раз! Просто мне не хочется, чтобы ты оказалась замешанной в те неприятности, которые могут случиться, если все это выйдет наружу. Да и вообще! С учетом того, в каком положении ты оказалась сама, не кажется ли тебе, что будет разумнее держаться в стороне от всяких сторонних перипетий? Словом, не совать нос в чужие дела! Во всяком случае, воздержаться от любых активных действий хотя бы пару лет. Вот поживешь здесь год, два, и тогда пожалуйста! Действуй по своему усмотрению. И вот еще что! Со спиртным тоже пора завязывать! Понимаю! Тебе необходимо расслабиться и все такое. Но алкоголь – это не панацея! От него в итоге будет только хуже! Уверяю тебя!

– Хуже? Да хуже уже некуда! Пожалуйста, поясни мне, что может быть еще хуже того, что уже случилось! – с горячностью в голосе перебила Шарлотта. – Вот я приехала в твой маленький кусочек рая! И мне здесь действительно очень понравилось, как ты и говорила. Но это не значит, что прошлое уже в прошлом и я о нем забыла.

– Понятное дело! Такое сразу не забудешь. Но если прошлое возвращается или напоминает о себе снова и снова, то тогда мы начинаем искать способы, как его побороть. Принимаем ответные меры, так сказать. В нашем конкретном случае у меня пока нет оснований опасаться того, что прошлое вернется и даст о себе знать. А вот если ты не прекратишь потихоньку спиваться, то можешь кончить очень плохо, очень… Нам еще не хватало, чтобы у тебя случился нервный срыв. О Хло ты подумала? Что тогда будет с ней?

Шарлотта уже открыла рот, чтобы обрушиться на мать, и только тут сообразила, что внятного ответа на заданные ею вопросы у нее нет.

– Ты должна привести себя в норму, хотя бы ради нее! – продолжала бушевать Анна. – Ты обязана дать ей такую жизнь, какую она заслуживает. Да, ты не в силах изменить того, что уже случилось! Все мы бессильны изменить прошлое. Остается лишь наблюдать за тем, как развиваются события сегодня. Сейчас! А ты посмотри на малышку! Как она изменилась за те несколько месяцев, что провела здесь. Это же совершенно другой ребенок! Вспомни, какой мы привезли ее сюда! Да, кое-какие проблемы еще остаются. Но когда придет время, мы хорошенько поработаем и над ними. Уверена, у нас все получится. Вопрос в другом! Когда же мы наконец откроем глаза и посмотрим на то, что творится с тобой?

– Ничего со мной не творится! Я в полном порядке!

– Ах, Шарлотта, Шарлотта!

– Замолчи! Прошу тебя! – взвилась Шарлотта, замахав на мать обеими руками. – Да, с Хло все идет хорошо. И я каждый божий день, каждую минуту отслеживаю малейшие позитивные перемены в ее поведении. И буду это делать и впредь! Потому что она моя дочь… и потому что я люблю ее больше всего на свете! Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы в будущем с ней не случилось ничего плохого. И уж во всяком случае я точно не брошу ее и не смотаюсь куда-нибудь подальше, как это сделала в свое время ты, когда я была в возрасте Хло.

Шарлотта роняла безжалостные слова, не задумываясь, и они падали, словно тяжелые каменья. А потом наступила ужасная, удушающая тишина.

– Все же не удержалась! – после короткой паузы спокойно прокомментировала Анна последние слова дочери.

Шарлотта молча отвернулась от нее.

– Тебе ведь хорошо известны причины, по которым мне нужно было сделать это. Ты также прекрасно знаешь, как глубоко я сожалею о том, что поступила так, а не иначе.

– Правда? Сожалеешь? – с издевкой переспросила Шарлотта. – И что ж ты делала все эти годы, пока я росла с приемной матерью, которой была абсолютно не нужна? Впрочем, не напрягайся с ответом! Не надо! Я сделаю это вместо тебя. Ты в это время занималась воспитанием чужих детей. Вот что ты делала! Рик и Шелли заняли в твоем сердце то место, которое принадлежало мне и моему брату. Но ведь так было проще, не правда ли? Не надо было лишний раз ворошить прошлое или противостоять всему тому, что случилось с нами.

Лицо Анны сделалось смертельно белым.

– Если ты считаешь, что… – начала она безжизненным тоном.

– Ну, возрази мне! Скажи, что я не права!

Анна замолчала и оцепенело уставилась на свои руки.

– А! Не можешь! Не можешь, потому что это – правда! Ты вычеркнула нас из своей памяти, словно нас и не было вовсе!

– Шарлотта! Прошу тебя! Замолчи!

– Вот-вот! Правда, она ведь может быть и очень горькой! Что? Не по душе?

– Ты все говоришь правильно… но вот то, как ты это говоришь…

– Думаешь, можно сказать это как-то по-другому?

Анна посмотрела в глаза дочери.

– Мы уже перевернули эту страницу… раз и навсегда. Во всяком случае, так мне казалось. Но если ты хочешь повторить все снова…

Шарлотта отрицательно покачала головой.

– Ничего я не хочу! – устало бросила она. «Ну почему во мне постоянно тлеет эта жажда мести? Почему я хочу наказать мать, побольнее уязвить ее, – спросила она себя мысленно, чувствуя, как на нее снова накатывает отчаяние. – Разве она не достаточно перестрадала за свою жизнь? Мы обе перестрадали! И она любит меня! Я это знаю. Но почему же всякий раз, когда она делает попытку сблизиться со мной, выказать мне свою любовь, я тут же отталкиваю ее прочь?»

– Я знаю Рика с восьми лет, а Шелли в ту пору было уже десять, – едва слышно заговорила Анна. – Не стану отрицать! Я действительно люблю их обоих! Но они никогда не занимали в моей душе то место, которое принадлежало и принадлежит тебе и Гуго. Ты сама мать и отлично понимаешь, что никто и ничто не заставит женщину отказаться от материнской любви.

Шарлотте очень не понравилось, что Анна снова вывела их разговор на Хло. Шарлотта уже была готова разразиться очередным потоком обвинений и обидных слов, но в этот момент зазвонил телефон. Не глядя на мать, она схватила трубку и повернулась к Анне спиной.

– Слушаю!

– Привет, дорогая! Это Шелли! – услышала она знакомый голос. – Знаешь, мне кажется, наш ангелочек уже немного заскучал без тебя. К тому же здесь сегодня столько посетителей… туристов всяких… Словом, Хло хочет к маме.

– Скажи ей, что я уже выезжаю! – крикнула Шарлотта, хватая со стола ключи. – Мне надо ехать! – бросила она матери, положив трубку на рычаг.

Анна понимающе кивнула головой и поднялась со стула.

– Как ты смотришь на то, – обратилась она к дочери, стоя уже на крыльце и ожидая, пока та запрет на замок входную дверь, – что мы вместе сходим на консультацию к какому-нибудь психологу, а?

Шарлотта молча набросила на голову капюшон и заторопилась к своей машине. Может, в предложении матери и есть свой резон, размышляла она по пути. Надо же как-то понять, почему ее всегда так нервирует присутствие Анны. Почему она заводится от малейшей попытки Анны наладить с ней нормальные отношения? Ведь она же ее дочь, в конце концов! Наверное, никакого вреда в такой консультации нет, но при одном условии. Они обсудят лишь то, что было в прошлом. Настоящего они касаться не будут! Да здесь ей и бояться нечего! Так что в таком совместном посещении психолога лично для нее одни лишь плюсы. А вот мать… Она ведь тогда почти год провалялась по больницам… все никак не могла прийти в себя после той дикой резни, которая стоила ей потери всей семьи. Пожалуй, для Анны погружение в прошлое может обернуться настоящим кошмаром. И тем не менее она готова сделать это. Все ради того, чтобы наладить отношения с собственной дочерью.

Нет, она не может позволить Анне решиться на такой рискованный эксперимент. Это слишком жестоко! Какой бы эгоисткой она ни была, но не настолько же она бездушна, чтобы так издеваться над собственной матерью! А значит, они обойдутся и без психологов. Придется Шарлотте как-то самой искать пути выхода из этой тупиковой ситуации, самостоятельно налаживать отношения с матерью, находить точки соприкосновения, могущие примирить их друг с другом. Все, что угодно! Но она не допустит, чтобы мать снова погрузилась в тот ад, который уже пережила однажды.

Местная достопримечательность под названием Стоун-Сто, бывший Дом миссионеров, вне всякого сомнения, является главным архитектурным памятником Керикери, привлекая к себе толпы туристов в любое время года. Он находится в живописнейшем уголке на самой окраине города в пойме реки, неподалеку от Оздоровительного лагеря имени прославленного вождя местного племени Хонги Хика. Издали Дом миссионеров похож на красочный детский рисунок. Во всяком случае, таким он показался Шарлотте. По два окна справа и слева от парадной двери, три окна на втором этаже, красная черепичная крыша, высокая кирпичная труба. Здание считается самой старой постройкой на всем острове. Его возвели еще в начале восемнадцатого века, и строили Дом, кстати, аборигены, представители племени маори. Первоначально помещение использовалось как склад для хранения съестных запасов и прочих материальных ценностей, принадлежащих членам миссионерской общины. Здесь же хранили зерно, предназначенное уже для переселенцев. В наши дни первый этаж переоборудовали под стилизованную сувенирную лавку. Судя по всему, магазин процветал, что и не удивительно. От покупателей нет отбоя, помимо сувениров, купить можно все, начиная от обычной майки или дешевого топика и кончая дорогими ювелирными украшениями. Плюс самая разнообразная домашняя утварь, изготовленная в исконных традициях новозеландцев-киви, придумавших целую «философию жизни», которую называют кивианой. На втором этаже расположились офисные и складские помещения, а также небольшой выставочный зал, в котором представлены различные артефакты.

Оставив машину на стоянке возле реки, Шарлотта, не глядя на лужи, ринулась напрямки к Стоун-Сто. Но на входе пришлось немного помешкать, пропуская выходящую из дверей группу китайских туристов. Наконец удалось проникнуть и в само помещение. Шелли сразу же выхватила ее взглядом из толпы покупателей и кивком головы показала нужное направление, а сама продолжила обслуживать очередного клиента. Шарлотта бегом пересекла весь торговый зал и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Хло притаилась на лестничной площадке. Усевшись на корточки, она вжалась в стенку, обхватив лицо руками и уткнув голову в колени. Рядом с ней сидел Бутс.

– Привет! – ласково поздоровалась с ней Шарлотта.

Хло подняла головку, и при виде матери из ее груди вырвался облегченный вздох, похожий на всхлип. Она схватила своего ненаглядного Бутса и вместе с ним бросилась в объятия Шарлотты.

– Мамочка! – прошептала она и прижалась к ней с такой силой, будто хотела не просто припасть к груди, а залезть в самое ее нутро.

– Ну, вот видишь? Все в порядке! Я приехала! – Шарлотта ласково погладила ее по спине. – Ну что? Домой, да?

Девочка энергично затрясла головой. Шарлотта подхватила ее на руки и вернулась в торговый зал.

– Большое спасибо, что присмотрела за ней! – поблагодарила она Шелли, улучив момент, когда та осталась за прилавком одна.

– Пустяки! – махнула рукой Шелли, давая понять, что ее усилия не стоят чрезмерных благодарностей. – Как ты? Судя по твоему внешнему виду, ночка удалась, да? И на грудь приняли предостаточно!

Шарлотта скорчила смешную рожицу.

– Слава богу, я уже почти оклемалась! А как вела себя Хло? Она хорошо спала?

– Хло у нас умница! Она хорошо себя вела, она замечательно выспалась! – Шелли погладила девочку по головке. – Правда ведь, детка? С ней вообще не было никаких проблем! Но вот этот Бутс! Уж очень он любит поболтать! Так? – Шелли снова взглянула на Хло.

Но та лишь сильнее прижала к себе мишку, уткнувшись лицом в плечо Шарлотты.

– Прости! – повинилась перед ней Шелли. – Не нужно мне было брать ребенка с собой на работу. Здесь всегда столько народу толчется. Но Анна уж очень просила. Ей надо было во что бы то ни стало поговорить с тобой без свидетелей.

– Не переживай! Все в порядке! – успокоила ее Шарлотта. – А что Рик? Еще не звонил тебе? А может, заскакивал сюда?

Шелли иронично улыбнулась.

– Полагаешь, что он уже протрезвел и может вести беседы? Вот это действительно хорошая новость! Но пока он еще не объявлялся. Так сказать, вне зоны доступа. Мне сказали, что он категорически отказался покупать дом в бухте Опито. Короче, как я понимаю, у тебя он скрывался от Кэти. Или от папы. А возможно, от них обоих.

– Да, что-то вроде того! – улыбнулась Шарлотта, довольная тем, что ей не пришлось ничего объяснять. – Боб сильно гневается?

– Я думаю, он сильно раздосадован, – ответила Шелли, немного помолчав. – Это будет точнее. И, конечно, совершенно сбит с толку. Он был уверен, что дом Рику понравится. Да и я, судя по отзывам других, не сомневалась в том, что отец нашел более чем подходящий вариант. Но мой братец, он у нас такой! Ему всегда очень трудно угодить.

Заметив у себя за спиной очередного покупателя, который, переминаясь с ноги на ногу, ждал, когда они закончат разговор, чтобы можно было рассчитаться за покупку, Шарлотта торопливо попрощалась с Шелли.

– Все! Пока! Я побежала! Увидимся позднее! И еще раз огромное спасибо за все!

Вжав голову в плечи, потому что на входе замаячила большая группа громкоголосых английских туристов, она незаметно проскочила к дверям и помчалась на стоянку к машине. Сверху на них с Хло сыпался противный мелкий дождь. Конечно, маловероятно, что кто-то из англичан опознал их. Хотя еще несколько месяцев тому назад их с дочерью фотографии не сходили с первых полос всех английских газет и с экранов телевизоров. Следовательно, полностью исключать такую возможность тоже нельзя. Отголоски скандальной славы – этого ей еще не хватало! Во уж воистину, самое последнее из того, что нужно ей сейчас. Все, что угодно, но только не паблисити! Она потому и в Стоун-Сто предпочитала лишний раз не казать глаз. Вдруг действительно какой-нибудь турист из Великобритании (а их здесь пруд пруди!) узнает ее? И не просто узнает! А еще и с удовольствием по возвращении домой сообщит журналистам, что видел ее и знает то место, где она сейчас скрывается. А газетчиков хлебом не корми, дай лишь повод для очередной статейки. И снова раздуют скандал! И вот тогда это уже и правда конец! Конец всему, что она с таким трудом пытается выстроить заново, оказавшись на новом месте.

Жирный крест на всей ее жизни, подумала она, вздрогнув при одной только мысли о возможности такой перспективы. Но в этот момент зазвонил ее мобильник.

– Слушаю! – бросила она в телефон, прижимая его подбородком к груди и укладывая полусонную Хло на заднее сиденье машины. – Ты где сейчас?

– Зашел к одному своему приятелю. Гэвин Хьюм. Ты его не знаешь. Анна все еще у тебя?

– Нет! Мне пришлось поехать в город, чтобы забрать Хло.

– В город? А что она там делала?

– Долгая история. Потом расскажу. А пока же спешу сообщить тебе, что мама все про тебя знает.

– Боже! Ты все же проболталась?

– Нет! Ну, или почти нет! Я лишь заставила ее признаться, что она все знает. Но не волнуйся! Бобу она точно ничего не скажет. Судя по всему, она считает, что этот разговор касается только вас двоих. А с Кэти ты уже виделся?

– Нет! Но она сбросила на мой мобильник эсэмэску. Пишет, что ей нужно время, чтобы все хорошенько обдумать. Кстати, я заехал к ней, но ее не было дома. В общем, заварил я кашу! Куча неприятностей, и все по моей вине! Так что настроение у меня хуже некуда!

– Теми методами, которыми ты пока пользуешься, ситуацию никак не выправить! – лишний раз напомнила Рику Шарлотта. – Думай сам!

– Понятное дело! – согласился с ней Рик. – Конечно, я сам виноват, что позволил нашим с Кэти отношениям зайти столь далеко. Но, с другой стороны… помню, все были так счастливы, когда мы объявили о своей помолвке… Словно только этого все и ждали… Словно так и надо было… И потом, я действительно питал к ней какие-то чувства! Она и сейчас мне очень нравится! – Рик порывисто вздохнул. – Я был тогда идиотом… им я и остался по сей день! И если честно, то ума не приложу, как все исправить, не обидев Кэти. Моя правда только поранит ей душу, и ничего больше.

– Если она любит тебя по-настоящему, а у меня нет сомнений в том, что это так и есть, то она все поймет правильно. Уверяю тебя! Но в любом случае ты должен поговорить с ней откровенно еще до свадьбы. Не откладывай этот разговор на потом! Мой тебе совет!

– Обязательно поговорю! Но только не сегодня! Я уже заказал себе билет на вечерний рейс в Окленд. Улетаю в семь тридцать вечера. Клянусь, это не бегство! Просто совещание, которое планировалось на завтра на одиннадцать, перенесли на девять утра. А я обязан присутствовать на нем, кровь из носа!

– Раз надо – значит, надо! – миролюбиво подытожила Шарлотта. – А теперь прости, но мне надо везти Хло домой! Да тут еще мама пытается до меня дозвониться. Поговорим позже, ладно? – Шарлотта щелчком переключила телефон в режим приема нового звонка. – Привет, мама! – проговорила она, не дожидаясь ее голоса. – У нас все в порядке. Я уже выезжаю домой.

– Вообще-то это я тебя побеспокоил! – перебил ее Боб. – Уделишь мне пару минут?

Неужели он по поводу той сцены, которую она закатила матери сегодня утром? Эта мысль молнией пронеслась у нее в голове, и Шарлотта зябко поежилась.

– Что-то случилось? – испуганно спросила она.

– Да ничего не случилось! Просто у меня тут возникли кое-какие мысли по поводу предстоящего дня рождения Хло. Вот и хотел обсудить все это с тобой.

Слова Боба тронули Шарлотту. Надо же! Он уже строит какие-то планы, готовится к предстоящему торжеству. Мимо прошла еще одна группа английских туристов, и Шарлотта поспешно отвернула от них голову, бросив в трубку:

– Я вся – внимание!

– А что, если мы обсудим наши планы за чашечкой кофе завтра утром? У меня есть кое-какие дела в городе, а ты повезешь Хло в образовательный центр. Давай встретимся часов в десять утра в «Груше». Я угощаю!

Шарлотта мельком глянула в зеркало заднего обзора. Отсюда открывался прекрасный вид на ресторан «Груша», стоявший на самом берегу реки. Он переливался огнями и сверкал, словно драгоценный камень, добытый где-нибудь в копях царя Соломона. Шарлотта уже приготовилась напомнить отчиму, что ресторан находится совсем рядом с главной городской достопримечательностью Стоун-Сто, но вовремя спохватилась. Хло ведь с ней не будет! А значит, и никаких ассоциаций у посетителей ресторана, связующих молодую женщину с ребенком с той драмой, которая разыгралась далеко отсюда. Так совсем другая сцена: тридцатилетняя женщина сидит за одним столиком с пожилым джентльменом, вполне возможно, ее отцом. Вряд ли они привлекут к себе всеобщее внимание.

И потом, завтра ведь понедельник. А по понедельникам в городе всегда безлюдно.

– О’кей! Значит, до встречи завтра ровно в десять! – сказала она, улыбаясь. – За вами кофе, а за мной – пирожные.

 

Глава 6

Утром Шарлотта поднялась с постели в семь часов. Она вознамерилась немного поработать со своим ноутбуком, пока Хло еще спит. Один только вид компьютера, стоящего на столе, всегда смертельно пугал Хло. Скорее всего, он пробуждал у нее тягостные воспоминания о том, как отец заставлял ее смотреть снимки, на которых он запечатлел ее совсем голенькой. Этот мерзавец загрузил фотографии в комп, чтобы развлекать потом своих развратных дружков, таких же грязных педофилов, как и он сам. Поскольку первое соприкосновение с компьютерами в жизни Хло получилось именно таким, то стоит ли удивляться тому, что даже уже один вид этих чудовищных машин приводит девочку в неистовство. Однако ее воспитательница Селия уже добилась некоторых успехов в преодолении фобии. Хло даже согласилась посмотреть несколько видеосюжетов в образовательном центре Ароха. Делала она это, правда, неохотно, но все же смотрела вместе с другими детьми. Не пора ли, думала Шарлотта, начать приучать ее к компьютерам и дома?

Шарлотта быстро написала несколько писем, а потом зашла в свой старый почтовый ящик, отыскала там письмо Энтони Гудмана и, не читая, стерла его из памяти. Ей потребовалось два дня, чтобы принять столь непростое для себя решение, но, кажется, почти удалось убедить себя в том, что иного выхода у нее просто нет. Возобновить переписку с Гудманом означало лишь одно: она будет постоянно думать о нем, фантазировать, накручивать себя, придумывать, о чем бы ей хотелось написать ему, о чем спросить. А ничего такого она уже не может себе позволить. Не может, и все! Следовательно, для того, чтобы избавиться от соблазна, нужно уничтожить малейшие напоминания об этом человеке. Так она и сделала, так и поступила! Что ж, самое время сконцентрироваться на делах насущных, на том, чем она живет сегодня.

Закончив возиться с почтой, она быстро убрала ноутбук с глаз долой и загрузила белье в стиральную машину. Потом выгладила все вещи Хло, приготовленные на сегодня, и побежала в душ. И только когда направилась в спальню будить Хло, Шарлотта вдруг сообразила, что весь минувший час она не переставая думала об Энтони Гудмане. Ах, как все же было бы здорово, если бы она могла встретиться с ним здесь, в Новой Зеландии!

Легко стереть письмо из памяти компьютера. А вот попробуй теперь сотри все воспоминания о нем из собственной памяти, злорадствовала Шарлотта сама над собой. Не так-то просто забыть то, что не хочется забывать. Оставалось лишь надеяться, что такой решительный, похожий на самосожжение, акт поможет избавиться от всяких фантазий и почти девичьих грез, с недавних пор поселившихся в ее голове.

И на том спасибо, подумала она про себя, осторожно переворачивая Хло на спинку.

– Доброе утро, мое солнышко! – проговорила она с улыбкой, любовно вглядываясь в заспанное личико дочери. – Добрая волшебница только что сообщила мне, что у вас сегодня урок рисования. Не забыла? Ты ведь любишь рисовать, правда?

Хло согласно кивнула головкой и стала тереть кулачками заспанные глаза.

– Сегодня я нарисую картину для Наны, – объявила она еще хрипловатым от сна голоском.

И снова Шарлотта почувствовала мгновенный укол раскаяния, вспомнив о вчерашнем разговоре с матерью.

– Представляю, как она обрадуется! – воскликнула она вслух. – Наверняка поставит картину на холодильник, туда, где уже стоят и другие твои рисунки.

– Да! Я ведь уже много чего нарисовала!

– Да, моя умница! Ты у нас самая настоящая маленькая художница!

– Тебе же я тоже дарила! И они тоже стоят на нашем холодильнике.

– И не только на холодильнике! Твои рисунки развешаны по всему дому. Именно поэтому у нас здесь так уютно и красиво. Так ты уже готова к завтраку? Как насчет «вит-бикс»?

– Хорошо! – Хло сладко зевнула и потянулась на кровати, едва не сбросив на пол своего верного Бутса.

– Дядя Вик уже улетел на самолете, да? – поинтересовалась она у матери, шлепая за ней на кухню.

– Он уже даже прилетел к себе в Окленд. Забыла? Мы же с тобой его вчера провожали. Еще махали ему рукой на прощание!

– И он нам махал тоже! Я сама видела, как он машет рукой в окошке самолета. Я и ему нарисую картину! А еще одну – для тети Кэти! Чтобы поднять ей настроение!

Последние слова дочери очень удивили Шарлотту. Получается, что Хло внимательно прислушивалась к их с Риком разговору в зале ожидания аэропорта. Но вслух Шарлотта не стала комментировать последние слова дочери. Только ласково поцеловала ее в макушку. Дескать, какая добрая у нее растет девочка!

– Сегодня прыгать не буду! – вздохнула Хло, наблюдая за тем, как мать готовит ей завтрак. – Придется подождать, пока мне исполнится пять лет. Но вот уж тогда я напрыгаюсь вволю! И обязательно допрыгну до дяди Вика!

Шарлотта мысленно представила себе это зрелище и улыбнулась.

– Он будет страшно горд, я полагаю. Но нам с тобой еще надо подумать, как мы отметим твое четырехлетие. Ведь осталось всего лишь пару недель.

Шарлотта благоразумно решила пока ничего не говорить Хло о предстоящей встрече с дедушкой Бобом. Или о том, что они собираются обсуждать его план, как отпраздновать ее день рождения. Интересно, что он там понапридумывал? Но любое упоминание о Бобе сразу же повергает Хло в оцепенелое молчание. А потом ночью не раз случались и кошмарные сны. Так что лучше не будить лихо и лишний раз не напоминать ребенку о существовании Боба.

– Я сама испеку торт и отнесу его детям на занятия! – воскликнула Хло, не в силах еще выговорить полное название образовательного центра. – А потом я задую все свечи и загадаю желание.

– Ты уже решила, что хочешь загадать? – поинтересовалась у нее Шарлотта. – Надеюсь, ты помнишь, что о прыжках ты можешь мечтать только тогда, когда тебе исполнится пять лет.

Сосредоточенно размахивая ножками, Хло взяла горсть сладкой смеси и сделала вид, что кормит ею Бутса, а потом с удовольствием съела сама.

– Я хочу пи-пи! – вдруг объявила она, осторожно сползла со стула и опрометью побежала в ванную комнату.

Спустя час с небольшим Хло, крепко прижимая одной рукой Бутса и с розовым рюкзачком, болтающимся на другой руке, вприпрыжку бежала по мостику, направляясь к машине. По пути она не забыла поздороваться с мистером Кингфишером, пожелать доброго утра шумной стайке болтливых попугайчиков, понаблюдать за головокружительными кульбитами дельфина в прибрежных водах залива и даже остановиться на минутку на берегу, чтобы лично убедиться в том, что сегодня хороший день для ловли пипи. Уже сидя в машине, Шарлотта вспомнила, что забыла на кухонном столе свой мобильник. Пришлось вернуться домой. А когда она снова уселась в машину, то обнаружила, что Хло рядом нет. Дочь в этот момент прощалась с утками на пруду, твердо обещая им вернуться к вечерней трапезе.

Шарлотта всегда получала удовольствие от поездок в город. Ей нравилась сама дорога, петляющая по полуострову среди ослепительных по своей красоте пейзажей. Даже в такое хмурое утро, как сегодня, они радовали глаз сочной зеленью альпийских лугов, сбегающих по склонам гор прямо к океану. На некоторых участках, там, где дорога шла вверх, у Шарлотты и вовсе захватывало дух. Такое чувство, будто они взбираются на крышу мира. Как всегда в дороге, они с Хло повторяли всякие коротенькие детские стишки-считалки, а еще называли все, что видели, проезжая мимо. Вот пасется стадо тучных черных коров, а вот – лохматые овцы, чуть дальше – кормушки и ясли для искусственного разведения и выращивания устриц. Потом потянулись апельсиновые и лимонные рощицы, стайки детей, поджидающих на остановках школьный автобус. Вот промелькнуло здание детского спортивно-оздоровительного бассейна под названием «Маленькие ныряльщики». И, наконец, прямо посреди шоссе раздавленный опоссум.

– Лучший опоссум – это мертвый опоссум! – с энтузиазмом выкрикнула Хло при виде несчастной жертвы транспортного происшествия. Это было любимое присловье Боба и Анны, и Хло не раз слышала, как они его повторяли.

– А почему так? – с любопытством поинтересовалась у дочери Шарлотта.

– Эти грызуны поедают деревья, и деревья начинают болеть, – рассудительно пояснила ей Хло. – То есть опоссумы вредные.

– Все верно! – согласилась с ней Шарлотта и, вовремя заметив местного почтальона, едущего им навстречу, приветственно посигналила ему фарами.

– Какая-нибудь помощь сегодня нужна? – поинтересовался он у нее, когда они поравнялись и оба слегка притормозили.

– Нет, спасибо! Я собираюсь в супермаркет попозже, во второй половине дня.

Ее тронуло внимание почтальона. Впрочем, он всегда с готовностью выполнял всякие мелкие поручения.

– Хорошо! Тогда перезвоните мне вечером. Вдруг вы что-нибудь забудете купить. Я охотно подвезу вам все, что нужно, завтра утром.

Почтальон помахал рукой Хло, прощаясь с ней, и помчался дальше.

– Его зовут Грег! А его маму зовут Майя! – на всякий случай проинформировала Хло мать. – А я могу считать на языке маори. Вот послушай! Тахи, руа, тора…

«Ну и болтушка у меня растет», – с умилением подумала Шарлотта. Но заслышав звонок мобильника, переключила внимание на телефон. На дисплее высветился номер телефона Анны. Рука Шарлотты непроизвольно дрогнула, и чувство вины по поводу вчерашнего нахлынуло на нее с новой силой. Кстати, после вчерашней перепалки они с матерью еще не общались. Наверняка Анна попытается загладить их ссору и как-то помириться с дочерью.

– Привет, мама! – проговорила Шарлотта в трубку. Несмотря на все ее усилия, голос прозвучал суше, чем обычно. – У тебя все в порядке?

– Да, все хорошо! Спасибо! Надеюсь, и у тебя тоже?

– Все чудесно. Вот везу Хло на занятия в образовательный центр.

– Я так и думала, что ты где-то в дороге. Хочу перекинуться с тобой буквально парой слов. Первое. Если наша с тобой договоренность насчет работы в Каури-Клиффс остается в силе, то предупреждаю: съемки будут проходить в четверг и пятницу. Ты не передумала?

– Нет, конечно! – поспешно возразила Шарлотта. – Напротив! Я с нетерпением жду эти съемки.

– Представь себе, я тоже! – обрадованно призналась Анна. – В прошлый раз мы неплохо поработали вместе, верно? Правда, сейчас заказ носит более специфический характер… да и место, где будут проходить съемки, далеко не самое рядовое. Но, думаю, мы справимся и все у нас получится. А теперь второе. Знаю, у вас с Бобом сегодня утром намечена встреча за чашечкой кофе… поэтому я считаю своим долгом поинтересоваться у тебя… просто так, на всякий случай… Ты же не собираешься рассказывать ему о Рике?

– За кого ты меня принимаешь, мама! – сердито огрызнулась в трубку Шарлотта. – Разумеется, я ничего ему не скажу! С какой стати? Кто я такая, чтобы заводить с ним разговоры о его детях? Но, даже если бы я и имела какие-то полномочия для ведения подобных бесед, я бы никогда не стала делать этого на людях!

– Конечно-конечно! – торопливо заговорила в трубку мать. – Прости, если я обидела тебя своим вопросом. Я, как всегда, не права. Но давай сменим тему разговора. Как там сегодня Хло?

Глянув в зеркало заднего вида, Шарлотта увидела, что Хло с упоением продолжает практиковаться в счете на языке маори.

– Болтает без умолку! – бросила она в трубку и добавила, чувствуя, что обязана сделать первый шаг: – Прости за вчерашнее!

– Все нормально! Я сама виновата! Ладно, не буду тебя отвлекать, пока ты за рулем. Я сегодня встречаюсь с Сарой. Знаешь, после нашего с тобой вчерашнего разговора мне эта встреча дастся нелегко. Я все думаю вот о чем… Коль скоро тебе все известно, то, быть может, Рик решился и на разговор с Кэти? Захотел сам сообщить ей, что он…

– Гей? – снова пришла на помощь Шарлотта. – Насколько мне известно, он собирался это сделать. Но каким образом это отразится на твоей сегодняшней встрече с Сарой? Ты ведь не обязана посвящать ее во все подробности. Пусть она посвящает тебя! Я уверена, что Кэти, когда они с Риком поговорят обо всем без обиняков, обязательно поделится с теткой своей тайной.

– Сара – моя ближайшая подруга. Мы дружим с ней уже много-много лет. И все эти годы у нас не было секретов друг от друга. Если честно, мы уже как-то раз обсуждали с ней такую возможность… что Рик… что он…

Последние слова матери очень удивили Шарлотту.

– Вы обсуждали?! И ты думаешь, что она ни словом не обмолвилась о своих сомнениях Кэти?

– Но зачем делиться тем, в чем ты еще сам не уверен до конца? Не сомневаюсь, она не стала ничего говорить ей, и правильно сделала.

Обдумав слова матери, Шарлотта согласилась с тем, что Анна говорит дело.

– Пожалуй, ты права! – озвучила она свои выводы в трубку. – Лично я считаю, что Рик сам должен обо всем рассказать Кэти. Но если ты думаешь, что Сара захочет…

– Нет! Уверена, она не захочет! Но вот если я скажу ей, что наши с ней подозрения, скорее всего, верны, то тогда она, по крайней мере, будет готова к худшему. А заодно и подготовит себя морально к тому, как и чем помочь племяннице, когда все выяснится.

Шарлотта согласилась с Анной, что мысль недурна, и на этой полуоптимистической ноте они распрощались. Шарлотта бросила телефон на сиденье рядом с водительским креслом и свернула в сторону гаражей, что на углу Вайпапа-Роуд.

– Гей! Гей! Гей! Гей! – весело распевала Хло, сидя на заднем сиденье.

Шарлотта с трудом удержалась от того, чтобы не рассмеяться вслух. Прежде чем отвезти Хло в Ароху, она заправила машину, и они двинулись дальше. Шарлотта не спешила отъезжать от здания детского центра. Ей всегда нравилось немного понаблюдать за тем, как ее дочь бежит навстречу своим новым друзьям, как она общается с другими детьми. Нужно же понемногу учить ее самостоятельности. Может случиться и так, что она не сможет торчать каждое утро в городе в ожидании, пока закончатся занятия, страхуясь на тот случай, что она вдруг срочно понадобилась Хло. Такое ведь тоже может произойти в любую минуту. Но сегодня первые контакты с детьми прошли удачно. Убедившись, что с дочерью все в порядке, что настроение у нее бодрое, что любимый Бутс ожидает окончания занятий в ее запертом на замок индивидуальном шкафчике, Шарлотта распрощалась с воспитателями и поехала в Керикери. Заскочила по пути в магазин, чтобы купить несколько пар новых носков и маечек для Хло. Поколебавшись немного, присовокупила еще и пару шлепанцев для себя.

Зная, что по понедельникам салон красоты, который принадлежал Кэти, обычно не работает, Шарлотта немного расслабилась. Значит, вероятность того, что она может встретиться в городе с невестой Рика, ничтожно мала. Вот и слава богу, подумала Шарлотта. Не хотелось бы сейчас встречаться лицом к лицу с Кэти, зная то, что она знает! Другое дело, когда Рик поговорит со своей невестой и сам ей все расскажет. Вот тогда Шарлотта с радостью подставит Кэти свое плечо и поможет ей всем, чем только сможет. Наверняка для Кэти новость обернется настоящим шоком, который еще надо пережить. А уж Шарлотта на собственном опыте знает, каково это – переживать потрясения. Когда разочарование случилось с нею, она думала, что не вынесет, что не сможет дальше жить и все такое, но вот прошло время. Она выстояла, выжила, уже полгода как живет на новом месте, жизнь продолжается, и она почти никогда не вспоминает о человеке по имени Джейсон Кармайкл. А если он иногда и всплывал в ее памяти, то только в воспоминаниях о самых первых месяцах их романа, когда у них все еще было хорошо. И вся ее жизнь еще не успела перевернуться вверх дном. То был поистине счастливый, хоть и очень короткий промежуток времени. Но сейчас, оглядываясь в прошлое, Шарлотта не хотела бы, чтобы все вернулось на круги своя. Как это ни горько осознавать, но их пути с Джейсоном разошлись навсегда. И все правильно! Он вернулся в свою семью, к жене и детям, а она вот здесь, вместе с Хло. Каждый остался там и с теми, с кем он или она и должны были быть всегда.

Так что и с Кэти все в конце концов образуется! Обязательно! Ведь недаром в одной умной книге сказано, что все проходит. Остается лишь надеяться (и Шарлотта надеялась на это самым искренним образом), что Кэти найдет в себе достаточно сил и жизнелюбия, чтобы как можно скорее переключиться на что-то другое, а заодно и направит свои чувства на новый объект обожания. Конечно, девичьи мечты оказались растоптанными, но мечты мечтами, а на одном Рике свет клином не сошелся.

Кэти сидела у окна за столом в своей квартире и бездумно глазела на прохожих, снующих по тротуару внизу. Да, она смотрела, но никого и ничего не видела и не слышала. Она не услышала рев мотора отъезжающей от заправки машины, которая на полной скорости пронеслась мимо. Она не увидела, как знакомая, заметив ее в окне, приветливо помахала ей рукой.

Собственно, это было ее рабочее место, когда она садилась дома за компьютер, и ее часто можно было увидеть у окна или с чашечкой кофе в руке, или, что случалось очень редко, когда настроение было хуже некуда, с сигаретой во рту. Если кто из подруг забегал к ней на огонек, то ноутбук мгновенно убирался со стола и начиналось угощение. Но обычно по понедельникам она занималась генеральной уборкой в квартире. Однако сегодня ни один из возможных вариантов развития событий даже не значился в повестке дня. Никаких подруг! Да и с уборкой она тоже не станет возиться. Глаза бы ее ни на что не смотрели! И век бы никого не видеть! Она начисто забыла о том, что они с Джози договаривались сегодня позаниматься серфингом в заливе Матаури. А когда Джози позвонила и напомнила об их договоренности, сослалась на то, что у нее началась менструация. И вот Кэти сидит без дела у окна, тупо пялится на улицу и делает вид, что пытается сочинить письмо Рику. Но ни одной путной мысли в голове.

Конечно, она не хочет терять его. Ни за что! Сама мысль о возможном разрыве с Риком не просто пугала, она приводила Кэти в отчаяние и вселяла ужас. Она и правда готова на все, именно на все, чтобы удержать его. Удержать любой ценой. Только вот какова будет эта цена? У Кэти снова заныло под ложечкой, когда она уже в который раз представила себе, как в субботу вечером Рик обнимался с Шарлоттой на берегу залива. Мучительные воспоминания! Ей хотелось вычеркнуть эти картинки из своей памяти, забыть о том, что она видела, но вместо этого образы Рика и Шарлотты делались лишь еще более выпуклыми и яркими. И их объятия… они были такими страстными… И в то же время они вели себя так легко и непринужденно, будто подобные отношения между ними не только вполне естественны, но и закономерны.

Усилием воли Кэти проглотила подступившие к горлу слезы. Все внутри горело. Она чувствовала себя опустошенной, раздавленной, брошенной и никому не нужной. А ведь она любила Рика столько лет! Она была влюблена в него еще тогда, когда он даже не догадывался об этом. Из-за него она бросила университет, так и не получив степень, и переехала сюда. Правда, тогда ни о каких отношениях с ним не было еще и речи. Тем более что Рик встречался с какой-то девушкой по имени Урсула. Кажется, она была из Перта. Но вскоре они расстались, и Кэти, выждав положенный срок, наконец-то рискнула открыто заявить о своем присутствии. Рик и в самом деле обратил на нее внимание, впервые разглядев в девушке не только племянницу ближайшей подруги своей мачехи. Поначалу, правда, дальше дружеского общения дело не пошло. Но, по крайней мере, он перестал таскать своих подружек, когда приезжал к родителям. Было действительно нестерпимо больно наблюдать, как он веселится с другой, и при этом еще делать вид, что она страшно рада за него. Да еще нужно было искать подходы к этой другой, пытаться подружиться с разлучницей, готовой буквально из-под носа увести от нее героя всей ее жизни.

А потом они стали встречаться, и поначалу все складывалось просто великолепно. Наконец-то, радовалась она, пробил ее час! На первых порах они были без ума друг от друга. Даже ходили повсюду, держась за руки. При всем своем желании Кэти не могла вспомнить, когда все вдруг переменилось. Наверное, потому, что перемены произошли не вдруг, а постепенно.

Но страсть ведь не может длиться бесконечно, уговаривала она сама себя. Да и тетя Сара, если бы Кэти поделилась с ней своими сомнениями, наверняка привела бы ей те же самые доводы. Но она ни с кем не делилась! Даже со своими ближайшими подругами. Больше всего на свете она боялась спугнуть свое такое хрупкое счастье. Вот начнешь всем жаловаться, а худшее возьмет и случится, говорила она себе. Лишь один-единственный раз она не выдержала и затронула болезненную тему с самим Риком, когда тот три недели кряду не показывался у родителей. На четвертый понедельник она сама позвонила ему в Окленд и как бы между прочим поинтересовалась, уж не собирается ли он бросить ее. И хотя вопрос был задан почти в шутливой форме, удар попал в цель. На следующие выходные Рик приехал домой, привез ей кольцо с бриллиантом и сделал предложение.

Разумеется, она сказала ему «да»! Разве зря она столько лет ждала этого момента, молила о том, чтобы это случилось?

Обе семьи были на седьмом небе от счастья. Ее родители, уже давно состоявшие в разводе и жившие каждый своей жизнью в Англии, даже специально прилетели на торжественный прием, который устроили Боб и Анна по случаю помолвки сына. Да и в последующие несколько месяцев Кэти пригласила к себе в гости нескольких своих подруг, чтобы они своими глазами увидели, где и как она обосновалась. Само собой, все были в полном восторге и от Бухты Изобилия со всеми ее красотами, и от Рика. Да и как можно было не запасть на него, когда он был само очарование? Сама доброта и предусмотрительность во всем! Он постоянно источал доброжелательность, лучился улыбками, а уж его родители… Более радушных хозяев, которые всегда рады гостям, трудно себе даже представить. После она читала в Фейсбуке некоторые комментарии, которыми ее подружки обменивались друг с другом после посещения Новой Зеландии. Конечно, немножко сплетничали, но все в один голос хвалили ее, уважительно отмечали, что вот, дескать, она сама себя сделала и сама устроила свою судьбу. Это вселяло в нее чувство гордости. А еще тронуло, что девчонки по-настоящему радовались за нее, без тени зависти. Что ж, размышляла Кэти, она готова пригласить к себе в гости всех, кто пожелает. Пусть приезжают в Бухту Изобилия и своими глазами убедятся в том, как она счастлива.

Кэти порывисто вздохнула и снова, уже в который раз, проверила свой мобильник, отлично зная, что никаких эсэмэсок ждать не приходится. Потом она встала из-за стола и стала бесцельно ходить по просторной гостиной, равнодушно разглядывая обстановку: шикарные кожаные диваны цвета топленого молока, ковры леопардовой расцветки на полу. Гостиная плавно переходила в кухню. Кстати, это жилье для нее подыскал отец Рика. Очень удобно! Внизу, на первом этаже, находится ее салон красоты, а на втором этаже – жилое помещение, квартира с двумя спальнями. Мысль о собственном деле пришла Кэти в голову сразу же, как она решила последовать зову собственного сердца и переселиться в Новую Зеландию. Тогда же и возникла идея открыть собственную парикмахерскую. Поначалу родители были категорически против. Они мечтали об академической карьере для своей дочери, а тут какие-то стрижки и укладки, да еще на другом конце света. Но Кэти осталась непреклонной. Вопреки вся и всем она настояла на своем, переехала в другую страну, поначалу поселилась у своей тети, а та полностью поддержала племянницу во всех ее начинаниях. Тем более что у Кэти действительно были прирожденные способности к парикмахерскому делу. Правда, для начала пришлось пройти курс обучения в центре парикмахерского искусства в Нортленде, потом еще попрактиковаться какое-то время в одном из лучших салонов красоты в Окленде. Но спустя пару лет, когда их помолвка с Риком стала свершившимся фактом, Боб предложил ей перебраться в Керикери и открыть собственный салон уже здесь. Не успела она ответить согласием, как было найдено соответствующее помещение и команда специалистов занялась его перепланировкой и дизайном, в соответствии со всеми нормативами и архитектурными требованиями. Между прочим, попутно это означало и то, что отныне Боб – это не только ее будущий свекор, но и партнер по бизнесу, ибо основную часть средств, необходимых для реконструкции, вложил именно он. Хотя Боб и не любил, когда она даже в шутку называла его партнером. Его роль, скромно заявлял он в таких случаях, свелась лишь к тому, что он помог встать ей на ноги. А уж как управлять таким специфическим бизнесом, как салон красоты, – это сугубо по ее части. Что не мешало ему время от времени просматривать всю ее финансовую отчетность.

Пока дела в салоне идут хорошо, грех жаловаться! Клиентура постоянно растет. Штат тоже расширяется. У Кэти трудятся уже четыре стилиста и две ученицы на подхвате. Чего еще желать? Никаких перемен ни в чем! Да они и не нужны ей. Сейчас же главное – сохранить голову на плечах и не делать никаких резких движений. Да, действовать следует осторожно, очень осторожно! Если честно, Кэти даже не представляла себе, с чего начать и каким должен быть ее первый шаг. Наверное, разумнее всего отправить Рику эсэмэску. Прикинуть по времени, чтобы он получил ее аккурат после совещания. Или все же лучше отправить электронное письмо? А может, просто взять и позвонить? И что сказать? В какие такие слова она должна облечь то, что недавно выяснила? Поверит ли он ей? А еще хуже, станет ли он вообще ее слушать?

Станет, но только в том случае, если он уже в курсе, если он все знает и без нее.

Только откуда? Нет, это практически невозможно! Хотя…

Хотя, с другой стороны, она сама была поражена, как легко, не прикладывая никаких видимых усилий, она узнала то, что узнала. Компьютер выдал ей нужную информацию почти мгновенно. Конечно, это ужасно! Она несколько раз проверяла и перепроверяла данные, отказываясь верить тому, что прочитала. Такое ощущение, будто ей приснился кошмарный сон. И лучше бы это действительно был сон! Ужас и еще раз ужас! Но тут она вовремя вспомнила, что очередной спад в их с Риком отношениях по времени как раз совпал с приездом Шарлотты Николс в Новую Зеландию. А уж если вспомнить сцену, которую она наблюдала в минувшую субботу, когда эти двое обнимались-миловались на пляже, то поверить можно во что угодно. Видно, эта Шарлотта Николс, или Александра Лейк, как ее звали раньше, способна выкинуть и не такие штучки!

Часы показали четверть одиннадцатого. Помощник Рика, когда она дозвонилась до Окленда, сообщил ей, что шеф сейчас на совещании, но к десяти оно должно закончиться. Обычно Рик всегда быстро реагировал на ее звонки и перезванивал при первой же возможности. Вполне возможно, совещание еще не закончилось, обсуждение каких-то насущных вопросов затянулось дольше обычного. Но есть и более скверный вариант. Не было и нет никакого совещания, а Рик намеренно избегает общения с нею. Что ж, если это так, то тогда ему не мешает узнать, что ей стоит сделать всего лишь один телефонный звонок, всего лишь один короткий звонок, и в течение нескольких дней, а может быть, даже часов, Шарлотта Николс выметется отсюда вон. Отправится туда, где ей и место!

Глянув еще раз на часы, Кэти решила: буду ждать ровно до одиннадцати, а там…

Если он не перезвонит ей до этого времени, то тогда…

Она судорожно вздохнула.

Неужели у нее хватит храбрости сделать этот звонок?

Что ж, ровно в одиннадцать она узнает ответ хотя бы на один вопрос.

 

Глава 7

Шарлотта уже давно, почти сразу же по приезде в Бухту Изобилия поняла, что появляться в городе вместе с отчимом – это все равно что засветиться на людях с какой-нибудь местной знаменитостью. И действительно, Боба знают все. Стоит ему показаться в людном месте, и тут же народ наперебой бежит поздороваться с ним, поприветствовать, а если повезет, то и перекинуться парой-тройкой слов. Вот и сегодня! Хотя Шарлотта появилась в ресторане уже минут десять тому назад, хотя сам ресторан расположен не в центре, а на окраине города, они с отчимом не успели еще толком сказать друг другу и пары слов: разве что поздоровались. И это при том, что Боб специально заказал столик с видом на реку, а сам намеренно сел спиной к дверям. Все равно! Многочисленные друзья, приятели, соседи и просто знакомые отыскали его и тут. Недаром случайно забредшая в ресторан супружеская пара туристов, устроившаяся на террасе за одним из столиков в самом дальнем конце зала, просто сгорала от любопытства, видно, пытаясь понять, что это за важный господин такой.

– Прошу простить меня за то, что вытащил тебя сюда! – повинился перед падчерицей Боб, когда кто-то в очередной раз дружески похлопал его по спине. – Конечно, нужно было просто прийти к тебе домой! Там у нас было бы больше возможности поговорить спокойно.

– Не переживайте! Все в порядке! – успокоила его Шарлотта, которую вереница посетителей, немедленно потянувшихся к их с Бобом столику, впечатлила своим размахом не менее, чем заезжих туристов, все еще продолжавших пялиться в их сторону. – Но вот что вы сами тут делаете, мистер Дантист? Да еще с утра! Насколько я помню, сегодня вы обязаны быть на рабочем месте. Понедельники и вторники – это же дни, когда вы ведете прием пациентов в центре здравоохранения маори.

– Все так! Именно туда я и поспешу, когда нам наконец дадут возможность спокойно выпить наш кофе.

Зазвонил мобильник. Боб извлек его из кармана и переключил на режим записи речевых сообщений.

– Сегодня пациентов у меня не так много. По крайней мере, записалось немного, когда я утром звонил в клинику. Ты же знаешь, люди страшно не любят ходить к зубному врачу. Даже ко мне, несмотря на все мое дружелюбие и веселый нрав.

Шарлотта отлично знала, что государство щедро жалует отчима за его работу в центре маори. Но ей было известно и другое: большую часть своего жалованья он расходует на откровенный подкуп пациентов из числа аборигенов, пытаясь уговорить их таким образом не просто показаться врачу, а пройти целый курс лечения, если надо. Остальные деньги тоже расходуются на нужды племени маори. Она уже приготовилась ответить, но в этот момент официант подал им кофе, а следом возник Грант Ромни, при полном параде, в полицейской форме, но с неизменным веселым блеском в глазах.

– Приветствую вас, мои дорогие! – проговорил он одними губами и вскинул большой палец вверх в знак приветствия, а сам в это время внимательно слушал то, что ему говорили по мобильнику. – Хорошо, Джек! Все понял! К десяти часам буду у вас. А пока отбой! – Он спрятал телефон в нагрудный карман форменной рубашки, обменялся с Бобом крепким рукопожатием, потом слегка склонился, чтобы поцеловать Шарлотту в щеку. – Не буду вам мешать! Но увидел знакомую машину на улице и решил заглянуть в ресторан, чтобы лично пригласить тебя, Шарлотта, к себе домой на вечеринку с ночевкой.

В первую минуту Шарлотта даже растерялась от неожиданности.

– Большое спасибо, Грант! – нерешительно промямлила она. – Разве можно отказаться от такого заманчивого предложения? Но надо все прикинуть!

– И прикидывать нечего! – рассмеялся в ответ Грант. – Я приглашаю тебя вместе с Хло. На следующих выходных Биван будет у нас, вот мы с Полли и подумали устроить для него небольшую вечеринку. Такой детский праздник, что ли. Разрешили ему пригласить своих друзей. И он тут же скомандовал нам позвать Хло. Причем обязательно!

Шарлотта невольно умилилась. Надо же! Биван уже пошел в настоящую школу, но, молодец, не забыл о своей маленькой подружке.

– Если честно, то пока не решаюсь сказать «да». Все будет зависеть от Хло. Но я обязательно передам ей ваше приглашение… А кто еще там будет?

– В его списке гостей не много. Но среди них есть и пара девочек, если тебя это тревожит.

– Да, девочки – это неплохо. Ладно! Посмотрим, что она сама скажет! Для Хло это будет вторая вечеринка в ее жизни. А вы же знаете, какая она у нас стеснительная…

– Тем не менее мы все будем рады видеть вас на нашем празднике. Планируем барбекю на свежем воздухе. Во дворе поставим палатки для детей. Если будет тепло, то дети смогут переночевать прямо в палатках, как самые заправские туристы. Конечно, это совсем не обязательно! Такой хрупкой девочке, как Хло, еще рано…

– О, кое-какой опыт ночевок на открытом воздухе у нее уже тоже есть. Она ночевала в палатке на пляже вместе с Денни и Крейгом. И все было о’кей. Правда, потом, когда начался прилив, а он продлился где-то около трех часов, она проснулась. Так что можно сказать, что Хло у нас – уже бывалый турист.

Грант широко улыбнулся.

– Хорошо! Перезвони потом Полли и сообщи ей свое окончательное решение. Кстати, для тебя, приятель, – обратился он к Бобу, – у нас тоже есть свободное местечко! Так что приглашаю присоединиться к молодежной тусовке.

– Именно там я и буду! – проинформировал друга Боб. – К сожалению, на следующих выходных мы с Анной заняты. Приглашены на свадьбу.

– Вот так с тобой всегда! То свадьба, то похороны! – рассмеялся Грант. – Вечно у тебя найдется отговорка! Все, убегаю! Мне еще надо одного правонарушителя доставить в суд! А вам обоим удачного дня!

Грант попрощался с ними взмахом руки и снова извлек из кармана зазвонивший мобильник. Разговаривая на ходу, он скрылся из виду.

– Нет, если так дело пойдет и дальше, то поговорить нам здесь точно не дадут! – раздраженно бросил Боб, беря в руки чашечку с кофе. – Но сейчас я попытаюсь все уладить! – Он слегка привстал со своего места и жестом поманил к себе официанта. А когда тот подошел, стал что-то тихо говорить ему на ухо. Когда Боб снова уселся за столик, Шарлотта поняла, что отныне вся терраса всецело в их распоряжении, за исключением, конечно, той туристической пары, которая все еще восседала за своим столиком. Больше их беспокоить не будут.

– Самый лучший кофе в городе! – удовлетворенно объявил Боб, залпом осушив свою чашечку с двойным эспрессо.

Наверное, подумала Шарлотта, с удовольствием потягивая свой капучино и мельком глянув на туристов, которые с интересом продолжали разглядывать их с Бобом.

– Итак, у нашей крошки скоро день рождения! – объявил Боб и на всякий случай отключил свой мобильник.

Шарлотта улыбнулась. Хотя в глубине души она заметно нервничала. Меньше всего ей хотелось обижать Боба. Но что делать, если предложенный им план окажется слишком трудоемким или чересчур перегруженным всякими мероприятиями? Придется забраковать! К тому же нужно еще постоянно держать в уме то обстоятельство, что пока отношения между маленькой Хло и ее дедушкой никак не складываются.

– Как думаешь, – проговорил он, доброжелательно глядя на падчерицу своими ясными синими очами. – Ты не будешь возражать, если мы подарим ей щенка?

Шарлотта издала удивленный возглас, но при этом почувствовала внутреннее облегчение. Слава богу, никаких экстравагантностей!

– Отличная мысль! – с энтузиазмом воскликнула она. – Хло будет в полном восторге! Я знаю! Ах, Боб! Какой же вы, право, умница! Надо же придумать такое! И, разумеется, вы сами преподнесете ей свой подарок!

– Ну, тут могут быть варианты! – рассудительно заметил он. – Но мы подумаем, как это лучше сделать! Главное, чтобы Хло не отпугнула от себя щенка с самого начала и сама не испугалась его. Надо же дать этим двоим какое-то время, чтобы они познакомились и сошлись характерами. Кого выбираем? Мальчика? Девочку?

Шарлотта, полностью захваченная перспективой обзавестись в ближайшем будущем четвероногим питомцем, задумалась.

– Наверное, давайте сначала определимся с породой. Впрочем, я не против, если это будет самая обыкновенная дворняжка. Я знаю, такой вариант придется Хло особенно по душе. Ведь у бедного щеночка нет своего дома! То есть она уже изначально станет его жалеть.

Глаза у Боба заискрились от удовольствия.

– Я очень надеялся услышать от тебя именно такое предложение! – воскликнул он. – В деревне, где проживают маори, я знаю одну очень милую, ласковую собачонку. Она недавно принесела целое семейство щенят, а хозяин сказал, что тех, кого он не сумеет раздать, он просто утопит.

– О боже! Нет! Нельзя позволить ему этого! – разволновалась Шарлотта. – То есть я хочу сказать… мы же не можем забрать их всех? А сколько их?

– Пять штук! Но не волнуйся! Я пройдусь по своим знакомым и найду хозяев для всех. Но прежде нам надо выбрать одного для Хло. Мама – помесь лабрадора и спаниеля. Так, во всяком случае, уверяет меня хозяин собачки. А папа, скорее всего, соседский пес, бордер-колли. Все щеночки абсолютно черные, за исключением одной девочки. Она – карамельно-желтого цвета. Такое прелестное создание! Она не такая лохматая, как остальные. А главное, очень робкая, спокойная. Честное слово, она чем-то похожа на нашу Хло!

– Отлично! – обрадовалась Шарлотта. – Это именно то, что нам нужно. А вы не могли бы сфотографировать ее на свой мобильник, когда будете там? А потом покажете, ладно?

– Конечно! То есть ты считаешь, что мы должны предоставить право решать самой Хло? А что? Недурная идея!

– Нет! Сюрприз должен остаться сюрпризом. Мы ей ничего не станем показывать. Я сама хочу взглянуть на нее. А вы уверены, что за оставшиеся две недели этот человек не совершит ничего страшного?

– Не волнуйся! Я уже договорился забрать у него все потомство. Поживут временно на псарне у Джесси Грин, пока я подберу им новых хозяев.

– Как здорово! – еще больше обрадовалась Шарлотта. – Значит, я смогу посмотреть на нашу крошку еще до того, как мы заберем ее к себе домой!

И почему ей самой не пришла в голову такая замечательная идея подарить дочери щенка, корила она себя мысленно. Она вспомнила, как сама ребенком страстно мечтала иметь собачку, но увы! Мечты так и остались мечтами.

Судя по всему, Боб тоже остался крайне доволен реакцией Шарлотты на свое предложение. Желая скрепить соглашение, он протянул ей руку для рукопожатия, но Шарлотта вскочила со стула и обняла его.

– Вы просто гений! И как здорово, что именно вы подарите Хло щенка! Уж от такого подарка она точно не отвернется, уверяю вас! Она ведь у меня буквально помешана на всякой живности. А здесь свой щенок! Собственный! После такого подарка она наверняка будет ассоциировать вас только со щенком, а не со своим отцом, как это происходит сейчас.

Лицо Боба моментально помрачнело, улыбка сбежала. «Напрасно я упомянула про отца Хло», – испугалась Шарлотта.

– Простите, если я что не так сказала! – поспешила она извиниться. – Но на самом деле! Все так сложно! Я и представить себе не могла.

Едва ли она могла представить себе, как это обидно звучит, когда даже мельком тебя сравнивают с педофилом.

– Не переживай! – ободрил ее Боб. – Я не обиделся! И не о себе я вовсе думаю! Я думаю о том, через какие ужасы пришлось пройти нашей малышке. Я отдал бы все на свете, честное слово! Отдал бы все до последнего пенса тому, кто помог бы навсегда стереть эти мерзкие картины из ее памяти. Раз и навсегда! Чтобы они никогда не тревожили больше ее психику.

Страстность, с которой Боб сказал это, потрясла Шарлотту.

– Знаю! – тихо прошептала она. – Вы бы так и сделали! И я бы тоже так поступила, если бы могла. Но пока нам остается лишь одно: любить ее всеми силами и фибрами души и заботиться о том, чтобы она постоянно чувствовала себя в полной безопасности. Но при этом не давить на нее и одновременно не делать из нее тепличное растение. Что порой – увы! – делаю я, излишне оберегая дочь от всего на свете.

– Ну, это понятно! – сочувственно кивнул головой Боб. – Любой на твоем месте повел бы себя точно так же. Так что не вини себя ни в чем!

Последние слова прозвучали чересчур многозначительно. Шарлотта даже почувствовала, как ей в лицо бросилась легкая краска. Ведь они с Бобом еще ни разу не обсуждали напрямую, что произошло у нее там, в Англии, до того как она привезла Хло сюда, к ним. Конечно, ему были известны все подробности ее истории, и он прекрасно понимал, почему ее постоянно терзают угрызения совести. Но что он сам обо всем этом думает, Шарлотта не знала. Мать ни разу не сказала ей о том, как отнесся отчим к тому, что сделала Шарлотта. А сама она не спрашивала.

– Понимаю! Тебе пока нелегко! Не так-то просто пустить корни на новом месте! – заговорил он снова, осторожно подбирая слова. – Для этого нужно время! И чтобы обжиться в новой среде и обзавестись кругом знакомых и друзей, что у тебя, кстати, неплохо получается… Но главное – окончательно рассчитаться с прошлым и оставить его навсегда… в прошлом.

– Как вы думаете? Это возможно? – Шарлотта вперила в него умоляющий взгляд, словно от его ответа зависело сейчас ее будущее.

– Я думаю, – он бережно взял ее руку и сжал ее обеими руками, – надо отыскать в своей голове такое укромное местечко, в котором можно захоронить все дурные воспоминания, оставить их там под спудом всякого другого хлама и никогда не пытаться извлекать их снова. Понимаю, сказать просто, сделать – гораздо сложнее. Особенно когда все еще слишком свежо в нашей памяти. Но со временем мы поймем, что даже самые страшные испытания могут послужить нам во благо. Знаешь, открывается некий новый взгляд на привычные нам вещи, и мы воспринимаем их совершенно иначе, чем тогда, когда они случались с нами. Когда ты в самой гуще событий, то порой даже невозможно адекватно оценить всю сложившуюся ситуацию. А потому говорю еще раз! Время! Вот наш главный козырь и основной аргумент! Время и еще раз время!

Шарлотта устремила задумчивый взгляд вдаль, туда, поверх голов туристов, где в пойме реки зеленели сады и рощи. Перед ее глазами молнией пронеслась та страшная ночь, которая навсегда изменила ее жизнь. И жизнь Хло! Ужас, страх, оцепенение, паника, кровь… Боже мой! Море крови! Неужели это все было с нею? Такое чувство, что это происходило с кем-то другим и совсем в другой жизни. Или даже вообще не происходило, а приснилось в кошмарном сне. Но нет! Она и сегодня хорошо помнит, какой смертельный, можно сказать, запредельный ужас охватил ее, когда, подхватив ребенка на руки, она бросилась вон из дома.

– Как вы думаете, я напрасно так сделала? – прошептала она срывающимся от волнения голосом.

Боб дождался, когда она поднимет на него глаза.

– Ты сделала то, что должна была сделать в тот конкретный момент. Если бы ты этого не сделала… Впрочем, что толку говорить об этом сейчас? Зачем ворошить прошлое? Сейчас ты здесь, и здесь намереваешься остаться и жить. Вместе с Хло. Живите столько, сколько захотите! Точнее, живите у нас до тех пор, пока мы не надоедим вам окончательно.

Шарлотта невольно улыбнулась шутливым словам Боба, хотя, как всегда, в его словах скрывался двойной смысл. Он четко дал ей понять, что прекрасно осведомлен о том, как непросто выстраиваются ее отношения с матерью, видит, какой она может быть несдержанной, а при случае может даже и вспылить. С Бобом у нее таких срывов никогда не случалось. Напротив, их отношения с самого начала были ровными и дружелюбными. Хотя, с другой стороны, в их отношениях не замешано прошлое, как в случае с Анной.

– Не хочу, чтобы вы подумали, будто я какое-то черствое неблагодарное создание, – начала она и умолкла, увидев, как он жестом велел замолчать.

– Мне не нужны от тебя никакие слова благодарности! – откровенно признался он. – Все, что я делаю, я делаю ради Анны. Потому что люблю ее. А также для вас с Хло. Ибо отныне и навсегда вы тоже члены моей семьи, и я вас тоже уже успел полюбить. Хотя, не скрою, меня огорчают ваши постоянные размолвки с матерью. Думаю, она бы не сказала мне спасибо, если бы узнала, что я пустился с тобой в разговоры на эту тему. Но! Но я считаю своим долгом донести до тебя, что многое из того, что ты успела ей наговорить, сильно ее огорчает и даже ранит. Она изо всех сил пытается нащупать какие-то подходы к тебе, пока не очень успешно. Помоги ей, Шарлотта! Не отталкивай ее от себя, как ты это постоянно делаешь. Честное слово! Я был бы тебе крайне признателен за это! Порадуй же старика!

Шарлотта смутилась. Боб так искусно завуалировал свой упрек, превратив его не просто в просьбу, а почти что в мольбу. И все же в глубине души она была рада, что он решил поговорить с ней начистоту.

– Надеюсь, вы понимаете, что если я и обижаю маму, то делаю это не преднамеренно. Все происходит как-то спонтанно… иногда бывает, что слово срывается с моих губ само собой. Я и не помышляла говорить такое. А порой бывает так: я хочу обнять ее, поцеловать, и тут на меня словно что-то находит. И вместо этого я начинаю грубить, нести всякую чушь и еще больше отталкиваю ее от себя.

Боб слабо улыбнулся. Кажется, чистосердечность Шарлотты его тронула.

– Знаешь, что я думаю? – спросил он у нее.

– Что? – подалась она к нему. – Скажите, пожалуйста!

– Я думаю, что ты просто боишься довериться Анне целиком и полностью. Ты ей пока не доверяешь. Что, впрочем, вполне естественно, зная твою историю. Это вовсе не означает, что ты не хочешь доверительных отношений с матерью. Уверен, ты хочешь этого, быть может, больше всего на свете. Но что-то пока внутри тебя тормозит, не позволяет тебе сделать первый шаг навстречу. Вполне возможно, что там до сих пор сидит маленький ребенок, и он продолжает заправлять всеми твоими поступками. Наверное, Шелли точно бы согласилась с таким моим предположением! А я лишь скажу вот что. Анна – твоя мать, первые три года твоей жизни она постоянно была рядом с тобой. Она любила тебя, заботилась, по сути, она была центром твоей жизни, но потом она оставила тебя. И хотя ты знаешь, почему она это сделала, и тебе понятны все причины такого поступка, в твоей душе до сих пор тлеет обида и детский страх, что она может снова бросить, предать тебя.

В словах Боба, несомненно, была своя правда. И было бы глупо отрицать это. Более того, Шарлотта отлично знала, что ее терзает не только детский страх снова оказаться брошенной и никому не нужной.

– Возможно, я сильно удивлю вас, если скажу, что я до сих пор жажду наказать ее! – воскликнула она и, растерявшись от собственного порыва откровенности, издала короткий презрительный смешок. – Послушайте и вы меня! Я – взрослая женщина! У меня ребенок. Я – дипломированный специалист. Моя научная степень помогает мне разобраться в том, как устроен мой мозг и как работает мое сознание. Вам кажется, что все, что случилось в моей жизни много лет тому назад, все это в прошлом! Что я все пережила и преодолела… но я вижу, чувствую, осознаю, что нет! Не преодолела! Вот даже сейчас! Я сижу и разговариваю с вами и буквально чувствую, как внутри закипает злость на мать. Эта обида, она не проходит, она тлеет и тлеет. Я постоянно думаю о том времени, о тех годах, которые она прожила с вами и с вашими детьми. Я и сама до недавнего времени не понимала, даже не отдавала себе отчета в том, как это меня задевает. А на днях все, что копилось в моей душе столько лет, вдруг само вылилось наружу. Я даже обвинила маму в том, что она променяла нас с братом на Рика и Шелли. Она рассказала вам о нашей перепалке?

Боб мрачно кивнул, не сводя глаз с Шарлотты.

– Что вовсе не означает, что мне безразличны Рик и Шелли! Напротив! Я очень люблю их обоих! И я тоже очень-очень хочу влиться в вашу семью и стать ее полноправным членом. Я страстно мечтаю об этом. И порой мне кажется, что так оно и есть, что это уже почти свершившийся факт. А потом вдруг, словно ниоткуда, на меня обрушивается дикая ярость, я готова все крушить и ломать на своем пути, и тогда я срываюсь и…

– И тогда ты срываешься на своей матери. А на ком же еще?

Шарлотта уставилась на отчима беспомощным взглядом.

– Все мы время от времени даем волю своим чувствам, – наставительно заметил он. – А потом сами же и мучаемся угрызениями совести. И матерей своих все мы тоже обижали. Но, к счастью, наши матери всегда прощали нас. А как же иначе? Кто еще поймет тебя так, как родная мать? И кто готов простить тебе все и всегда? Поверь мне, Анна не исключение. Она тоже прощает тебе все. Не в этом ведь дело! А дело в том… Словом, ты должна убедить себя или то маленькое чудовище, которое сидит внутри тебя, что пришло время окончательно простить мать за прошлое. И ты прекрасно знаешь, есть лишь один-единственный способ сделать это.

– Обратиться к услугам психологов! – с тоскливым стоном выдохнула Шарлотта. – Знаю! Но как же вы все не понимаете, что это не самый лучший способ? По крайней мере, пока!

– Почему не понимаю? Отлично понимаю! И все же настоятельно рекомендую хорошенько обдумать все еще раз, прежде чем окончательно отказаться от этой идеи. Ради блага вас обеих! Ведь Анна никогда не сможет простить себя, пока ты не изменишь свое отношение к ней. Мне ли говорить тебе о том, сколько она перестрадала? Сколько вынесла горя за преступление, которого не совершала. Да, страдали вы обе! Это правда. Да, ты можешь упрекнуть ее в том, что она слишком поздно занялась твоими поисками. Но все это время она была в курсе, что ты живешь в благополучной семье, что ты счастлива со своими приемными родителями, и она просто боялась вторгаться в вашу семью. Боялась навредить тебе. Вполне возможно, она боялась не только этого. Наверное, в глубине души она страшилась того, что ты отвергнешь ее, когда она попытается занять какое-то крохотное место в твоей жизни. Тебя воспитали и вырастили хорошие люди. Я бы даже сказал, мужественные люди! Они дали тебе не только кров, но и, рискуя собственными жизнями, позаботились о твоей безопасности. Не забывай, что этот негодяй, первый муж твоей матери, который вырезал всю вашу семью, он был тогда на свободе. Скрывался в бегах. И это продолжалось много лет, и все эти годы сохранялась угроза твоей жизни. Пока наконец какие-то бандиты, такие же, как и он сам, не пристрелили его где-то в Африке. Помню, когда нам сообщили эту новость, это был поистине самый радостный день в нашей жизни. Но, пожалуй, и самый трудный для Анны! Ведь с его смертью перед ней открылась перспектива заняться полноценными поисками дочери. Больше никаких препятствий! Разве что одно-единственное. Что делать, если она отыщет тебя, а ты не захочешь общаться с нею? Ведь у нее не было даже полной уверенности в том, что приемные родители рассказали тебе о ее существовании. Да и о той трагедии, которая когда-то разыгралась в вашем доме. Впрочем, разве стоило посвящать маленького ребенка во все эти леденящие душу подробности? Несколько лет Анна терзалась, раздираемая самыми противоречивыми чувствами. Убийца уже ушел из жизни, а ее страдания только обострились. Анна и в самом деле плохо представляла себе, что нужно делать и как поступить в подобной ситуации. В конце концов она решилась связаться с одной почтенной дамой, сводной сестрой своего отца. По-моему, ее звали…

– Хелен! – подсказала Шарлотта.

– Да, Хелен! – согласно кивнул головой Боб. – На тот момент твоя мать не имела ни малейшего представления о том, знает ли вообще твоя двоюродная бабка о твоем существовании и что конкретно ей известно о тебе. Ее звонок тетке стал, по сути, таким пробным шаром… первый шаг на долгом пути поисков. Но когда Хелен сообщила ей о том, что ты однажды даже написала ей письмо, в котором интересовалась судьбой своей родной матери… О боже! Я никогда не видел таких слез! Анна рыдала как безумная. Но то, конечно же, были слезы радости. Впрочем, к радости примешивались и волнение, и тревога, и беспокойство, и надежда. А главным для нее стало то, что ты, оказывается, знаешь о ее существовании. Более того, ты даже обратилась к своей двоюродной бабке с просьбой сообщить, известно ли той что-нибудь о твоей родной матери. На тот случай, если вдруг все эти годы Хелен продолжала общаться с Анной.

Боб склонил набок свою седую голову и стал напряженно вглядываться в глаза Шарлотты.

– Я рассказываю тебе все это только затем, чтобы ты поняла: тебя никто и никогда не забывал. И уж менее всего на свете ты можешь упрекнуть мать в том, что она не желала снова воссоединиться с тобой. Она тебя не бросала! Во всяком случае, в ее душе ты всегда жила вместе с ней. В ходе той резни, которую учинил тогда ее подонок-муж, Анна была серьезно ранена. Она физически была не в состоянии помочь тебе. Почти год она провалялась по больницам. А ведь тебе, как никому другому, хорошо известно, что происходит с маленькими детьми в подобных обстоятельствах. Их могут передать на воспитание в другую семью, им могут даже изменить имя и фамилию. Как раз твой случай!

Шарлотта невольно опустила глаза в землю. Она подумала о Хло и о себе. Ведь кем она была малышке всего лишь несколько месяцев тому назад?

– Тебе действительно дали новое имя. Назвали Алекс, – продолжал Боб. – Да ты и сама стала воспринимать себя исключительно как Алекс. У тебя появилась старшая сестра, к которой ты быстро привязалась. О тебе заботилась другая женщина, которую ты называла мамой.

Шарлотта внутренне содрогнулась, представив себе, каково это было переживать Анне, и тут же отвела глаза в сторону.

– Но несмотря ни на что, твоя мать никогда не оставила бы тебя и не уехала прочь, если бы не угрозы этого маньяка, ее первого мужа. А он на деле показал, на что способен. Анна не сомневалась, что он пойдет до конца и не остановится ни перед чем. Хорошо понимая, что главная живая мишень для него – это ты, она не могла позволить ему снова совершить нападение на ребенка.

Шарлотта бросила короткий взгляд на отчима и снова безмолвно уставилась на свои руки.

– Разумеется, все это тебе прекрасно известно и без моих рассказов. Вы не раз и не два вместе с матерью прокрутили всю хронику событий. А уж сколько раз ты обдумывала все случившееся сама, так и не счесть. И вот мы снова обсуждаем с тобой то, что произошло много-много лет тому назад. В принципе, ничего плохого в этом нет. Напротив! Иногда это даже полезно! Вопреки тому, что я только что говорил тебе, советуя похоронить прошлое, скажу так. Есть такие вещи, которые не мешает время от времени извлекать наружу и перетряхивать. Для того чтобы лучше понять, что же произошло на самом деле, понять и принять произошедшее как свершившийся факт. Вот тогда прошлое действительно можно похоронить навсегда и двигаться дальше, не оглядываясь назад. А вот то, что случилось с Хло, – это уже совсем другая опера! Ничего хорошего от ее возможной встречи с отцом ждать не приходится. Нельзя также – ни в коем случае! – заставлять ребенка снова, даже в мыслях, переживать то, что с ней произошло. Вполне возможно, со временем ей тоже потребуется кое-какая психологическая помощь, но это в будущем, в весьма отдаленном будущем, и мы еще посмотрим и подумаем, нужна ли ей будет такая помощь вообще. А прямо сейчас никаких психологов и никаких консультаций! Иное дело ты и Анна. Вам обеим во что бы то ни стало нужно найти пути подхода друг к другу. Ты, Шарлотта, должна почувствовать, что в состоянии доверять своей матери, а Анне важно понять, что ты наконец простила ее, простила от чистого сердца, не затаив никакого зла в душе.

Шарлотта сделала глубокий вдох и, откинувшись на спинку стула, стала слегка раскачивать его. Конечно, она предполагала, что Боб захочет поговорить с ней о чем-то серьезном, но она и подумать не могла, что их разговор будет настолько чистосердечным и открытым. Внутренне она оказалась совершенно неподготовленной к такому повороту. И вот сейчас она мучительно соображала, что сказать отчиму. Разве что клятвенно заверить его, что она будет стараться, что сделает все от себя зависящее, ну и так далее.

– А вот и она! Легка на помине! – улыбнулся Боб, глянув на свой вибрирующий мобильник. – Но я пока не стану отвечать ей. Пусть оставляет эсэмэску.

– Может, лучше поговорить? – осторожно предложила Шарлотта.

– Да я уверен, там ничего серьезного. Просто сгорает от любопытства, хочет узнать, как ты отнеслась к моей идее насчет щенка. А такой разговор может и подождать.

Вспомнив про щенка, Шарлотта снова заулыбалась.

– Интересно, какое имя Хло выберет для своей собачки? – задумчиво обронила она, в глубине души довольная тем, что нашелся подходящий предлог сменить тему разговора. – Право выбора имени мы, естественно, предоставим имениннице, верно?

Боб хитровато прищурился.

– Когда-то, давным-давно, я допустил подобный промах в отношении Рика. Он тогда вознамерился назвать своего щенка Гордоном, в честь какого-то киногероя. Или это был телевизионный сериал? Уже и не помню. Помню только, что героя звали Гордон-Молния. Он был страшно популярен среди детворы тех лет. В итоге мы насилу уговорили ребенка отказаться от своей затеи назвать симпатичную девочку, маленькую рыженькую сучку охотничьей породы, мужским именем. Сошлись в конце концов, и то после долгих и продолжительных уговоров, на Рози.

Шарлотта весело рассмеялась.

– Такая опасность есть и у нас! Вдруг Хло захочет назвать щенка Дизелем в честь любимой лошадки Денни? Или Виком? В знак любви к своему обожаемому дяде Вику. Но многое будет зависеть и от того, кто окажется рядом в момент дарения щенка. Вполне возможно, ей захочется назвать его Бобом, уже в вашу честь.

– Будем надеяться, что такого не случится! – вполголоса пробормотал Боб, снова проверяя, от кого поступил очередной звонок. И опять переключил его на режим приема эсэмэсок. – Кстати, о моем сыне! Ты с ним, случайно, не разговаривала сегодня утром? Я накануне послал ему эсэмэску. Просил перезвонить, но звонка так и не дождался.

– У него же с утра какое-то важное совещание. Вполне возможно, оно еще не закончилось.

Боб задумчиво покачал головой, потом изучающим взглядом снова посмотрел на Шарлотту.

– Буду откровенен! – начал он после короткой паузы. – Хочу спросить у тебя кое о чем без обиняков.

– Спрашивайте! – улыбнулась Шарлотта, глянув на туристов, которые уже потянулись к выходу. Они по-прежнему упорно продолжали разглядывать их с Бобом. А когда пара поравнялась с их столиком, то взгляд женщины, обращенный на Шарлотту, буквально прожег ее. Сердце екнуло в дурном предчувствии. Наверняка эти двое – англичане! И наверняка они ее узнали…

Какое счастье, что с нею сейчас нет Хло!

– Я заметил, – продолжал между тем Боб, – что вы с Риком очень сблизились в последнее время. Не то чтобы я возражал против этого в принципиальном плане. Но если это что-то такое… то есть я хочу сказать, если вы думаете, что из этого может получиться что-то серьезное, то…

Пытаясь побороть тот неприятный осадок, который остался у нее после того, как туристы покинули террасу, Шарлотта, тем не менее, едва не расхохоталась, услышав последнюю реплику Боба.

– Даю вам честное-пречестное слово! – улыбнулась она в ответ. – Нас с Риком связывают исключительно родственные отношения. Брат – сестра, и больше ничего! Впрочем, и дружеские тоже. Честно признаюсь! На сегодняшний день он – мой самый лучший и надежный друг. Во всяком случае, раньше у меня никогда не было такого верного друга.

Боб слегка покраснел. Он полез в карман за бумажником и пробормотал вполголоса:

– Это хорошо! Потому что мне никак не хотелось обижать тебя. А с другой стороны, я искренне переживаю за бедняжку Кэти.

Шарлотта промолчала, благоразумно решив не озвучивать пока собственного мнения по столь волнующей всю семью проблеме.

– Он тебе, случайно, ничего не говорил об этом?

– Нет! Ничего такого! – бодро солгала она.

Боб вздохнул и угрюмо покачал головой.

– Клянусь, я ничего не понимаю! Что творится с парнем? Я был уверен, что он согласится купить тот дом в бухте Опито, а он вдруг выкидывает такой номер! А что, если у этих двоих дело идет к разрыву, а?

Шарлотту накрыла волна сочувствия к отчиму. Они поднялись со своих мест и направились в ресторанный зал. Неожиданно Шарлотта взяла Боба за руку.

– Помнится, наша программа включала в себя еще и пирожные.

Боб бросил на нее ошарашенный взгляд.

– Точно! – воскликнул он. – Как же это мы о них забыли! Так, может, перенесем сладкое на другой раз?

– Как вам будет угодно! В любом случае, вы знаете, где меня найти! – шутливо парировала Шарлотта.

Боб с улыбкой обнял ее за плечи, потом оплатил счет и вышел вместе с ней на улицу, чтобы проводить до машины.

– Ты собираешься с матерью на съемки в конце недели? – спросил он, слегка придерживая дверцу, пока Шарлотта устраивалась на водительском месте.

– Обязательно!

– Отлично! В прошлый раз вы неплохо поработали вместе. Здорово, что есть какое-то общее дело, которое вас сближает… если отбросить в сторону все остальное.

Вот с этим Шарлотта была согласна целиком и полностью!

Слегка привстав на цыпочки, она расцеловала Боба в обе щеки.

– Удачной работы с бормашиной! – пошутила она. – Сверлите себе в удовольствие!

– Постараюсь! – улыбнулся Боб. – А если паче чаяния мой сынок выйдет на связь с тобой раньше, чем со мной, предупреди его, что я уже изрядно подустал ждать от него звонка.

Рик позвонил уже после одиннадцати. И все в душе Кэти моментально оборвалось. В первый момент она испытала облегчение, да! Но оно тут же сменилось страхом. Она так до конца и не собралась с мыслями и не знала, что точно собирается сказать ему. Наверное, сейчас все будет зависеть от того, что скажет ей Рик.

– Привет! – спокойно проговорила она в трубку. «Надо держать себя в руках, – тут же напомнила она себе. – Если я буду любезна, невозмутима, вежлива, то, дай бог, может, и пронесет! И худшее не случится». – Я звонила тебе, но мне сказали, что ты на совещании.

– Совещание только что закончилось. Но я уже убегаю! Мне нужно срочно ехать в редакцию. У тебя все в порядке?

У Кэти неприятно кольнуло в груди. Наверное, от Шарлотты не торопился бы побыстрее убежать, подумала она.

– Не совсем! – медленно начала она. – Пожалуйста, не перебивай меня и выслушай то, что я собираюсь тебе сказать. Дело в том… я знаю, что ночь с субботы на воскресенье ты провел у Шарлотты.

На линии что-то затрещало, часть слов Рика потонула в шуме.

– …Не совсем подходящее время… такой разговор. На выходных я буду дома, тогда и обсудим все.

– Так ты все же провел эту ночь с ней? – Кэти закрыла глаза, а руки сами собой судорожно сжались в кулаки, словно она надеялась с их помощью отбиться от ужасающего в своей правде ответа.

– …Я действительно переночевал в гостевом домике… в своей «холостяцкой хижине»… но это совсем не то, о чем ты подумала…

– А о чем я, по-твоему, должна была подумать?

На другом конце линии повисла напряженная тишина, и Кэти почувствовала, что мир вокруг нее рушится, рассыпается на куски и на глазах превращается в пыль. Почему он молчит? Или их разъединили?

– Ты слышишь меня? – крикнула она в трубку. Ее охватила паника.

– …Клянусь тебе! Никогда в жизни я не хотел обидеть тебя… или причинить тебе боль.

– Словом, завел интрижку со своей сестрой, да?

– Она мне не сестра! И потом… Кэти! Ты все неправильно поняла! Между нами ничего нет!

– Тогда скажи мне, что ты не собираешься порывать со мной! Скажи, что мы скоро поженимся и что ты занят поисками подходящего дома для нас обоих.

В трубке снова повисло тяжелое молчание. И Кэти вдруг прорвало.

– Трус! У тебя даже не хватает смелости признаться мне в том, что ты меня больше не любишь! Может, ты и не любил меня никогда! Может, ты из тех типов, которым нравится играть с чувствами других людей… и им наплевать на эти чувства!

– Это неправда! Послушай, Кэти! Нам нужно встретиться… и тогда… Тогда я все тебе объясню!

– Мне не нужны твои объяснения! Я жду ответа на свой вопрос. Так мы поженимся или нет?

Прошло несколько мучительных секунд. Рик молчал.

– Рик, пожалуйста! – сквозь слезы взмолилась Кэти. – Ведь у нас все было хорошо, пока не приехала она…

– Все не так просто, Кэти! И она это… поняла. Увидела, что я не могу и далее продолжать лгать тебе. Да и самому себе тоже! Мне жаль, но понимаешь, так вышло, на самом деле я…

Кэти в отчаянии вскочила с кресла. Все что угодно, но только не это! Она не может позволить ему произнести сейчас роковые слова, которые подведут черту под их отношениями. Она не допустит, чтобы он бросил ее!

– Надеюсь, тебе известна вся правда об этой… особе! – истерично выкрикнула она в трубку. – И ты в курсе того, что она натворила там, у себя на родине!

– Кэти! Успокойся! Прошу тебя!

– Надеешься, что у вас с ней что-то получится, да? Но она совсем не та, за кого себя выдает! Они обе! И эта девочка тоже!

– Кэти! Замолчи! – угрожающе проговорил он. – Ты сама не понимаешь, что за бред ты несешь!

– Никакой это не бред! Шарлотта Николс – это не ее настоящее имя! На самом деле ее зовут Александра Лейк. Она работала в системе социальных служб и…

– Кэти! Замолчи!

– Нет, ты выслушаешь меня до конца, Рик! Она украла ребенка! Тебе хорошо слышно? Хло – не ее дочь! Она украла девочку и удрала вместе с ней сюда. Твои родители приютили у себя в доме преступницу! – Кэти замолчала, с замиранием сердца ожидая его реакции на свои откровения. Но Рик молчал. Напрасно она сказала это! Кажется, она действительно зашла слишком далеко. Но разве могла она притворяться и делать вид, что не знает того, что узнала? – Ты слушаешь меня? – просипела она в трубку осевшим от волнения голосом.

– Слушаю! – проговорил он. Но голос был чужой-чужой!

– Не знаю, – продолжил он после короткой паузы своим новым, непривычным ей, каким-то деревянным голосом, – кто надоумил тебя и как ты пришла к подобным выводам, но все это неправда! Ты слышишь меня, Кэти? Это неправда!

– Неправда?! – взвилась она в ответ. – Такая же неправда, как и то, что ты собираешься бросить меня, да?

– Это совсем другое дело! И оно не имеет никакого отношения к Шарлотте.

– Для тебя, может, и не имеет! Но только не для меня! И если ты думаешь, что я позволю тебе бросить меня ради какой-то… ради женщины, которая выдает себя совсем за другого человека, которая фактически украла чужого ребенка, то ты глубоко ошибаешься! Я не буду сидеть сложа руки! Подумай хорошенько над моими словами!

И прежде чем Рик успел ответить, она отключила свой мобильник.

А через пару секунд Кэти уже сидела за компьютером. Ее всю трясло от негодования и отвращения, но она снова принялась просматривать те веб-сайты, которые обнаружила в ходе поисков ранее. Мобильный трещал не умолкая. Стационарный телефон тоже разрывался от звонков, но она даже не подумала отреагировать на этот шквал вызовов. В эту минуту она ненавидела и презирала себя. Как же она унижалась перед ним! Как лебезила, умоляла… А он! Взял и растоптал все ее чувства. Должно быть, в его глазах она выглядела полнейшим ничтожеством. Да! Но как же она станет ненавидеть себя, если соберется с духом и позвонит по тому номеру, который высветился в эту минуту на экране ноутбука?

Наверное, в Англии еще раннее утро, можно сказать, предрассветный час. Но Кэти даже не стала прикидывать разницу по времени. Главное для нее сейчас – это определиться с главным! Хватит ли у нее решимости, силы воли, духа, чтобы, наконец, позвонить? Рика, судя по всему, ей уже не вернуть, но эту мерзкую тварь, которая называет себя Шарлоттой Николс, она заставит убраться отсюда навсегда!

И что это даст в итоге? – с отчаянием подумала Кэти. Все равно ведь останется одна и ни с чем!

Она дозвонилась на удивление быстро. Знакомый код, привычные два коротких звонка, и мужской голос на другом конце линии сказал:

– Окружная полиция Кестерли! Чем могу помочь?

Кэти вперила взгляд в дисплей ноутбука, стоявшего перед ней, и спросила хриплым голосом:

– Я могу поговорить со старшим инспектором криминальной полиции Теренсом Гулдом? У меня есть информация, которая представляет для него интерес. Но я хотела бы сообщить все ему лично.

Вот сейчас она швырнет трубку на рычаг, и никто и никогда не узнает, что она звонила!

 

Глава 8

Боб уже возвращался из поселка маори к себе домой, когда вдруг раздался непривычно резкий звонок мобильника. Звонил Рик. Боб даже не успел переключить телефон в режим громкой связи, чтобы не мешал вести машину, как Рик уже буквально закричал в трубку:

– Папа! Где тебя черти носят, право дело? Весь день я тщетно пытаюсь связаться с тобой и…

– В самом деле? – в некотором раздражении бросил в ответ Боб. – То-то последнюю эсэмэску от тебя я получил бог знает когда!

– Но я всю вторую половину дня названиваю тебе без остановки. Слушай! Ты сейчас за рулем? Тогда притормози!

– Что случилось? Что-то с Анной? – встревоженно воскликнул Боб, съезжая на обочину. – Ну, не тяни же! Говори!

– С Анной все в порядке, насколько мне известно. Не волнуйся! Я звоню тебе из-за Кэти! У нас с ней недавно был разговор. Папа! Она все знает про Шарлотту и Хло.

Боб застыл на месте. Его мозг был не в силах переварить услышанное.

– Как? Откуда? – растерянно спросил он. – Только не говори мне, что это ты все рассказал ей.

– Конечно, не я! За кого ты меня принимаешь, папа?

– За кого?! Об этом мы поговорим с тобой в другой раз. А пока изволь сообщить мне, что именно ей известно.

– Боюсь, что все! Во всяком случае, она обвинила Шарлотту в том, что та выкрала Хло.

– О боже! – выдохнул себе под нос Боб, чувствуя, как на него накатывает кромешная тьма и почва уходит из-под ног.

– Она знает настоящее имя Шарлотты.

– Шарлотта – это и есть ее настоящее имя.

– Но не по документам!

– Именно что по документам. Однако ее имя – это самое последнее, что должно волновать нас сейчас. Скажи мне, Кэти делилась с кем-нибудь еще своими откровениями?

– Понятия не имею! После нашего разговора она тут же отключила телефон, и я так и не смог дозвониться до нее повторно.

– Замечательная новость! – не удержался от колкой реплики Боб. – А с Шарлоттой на эту тему ты уже успел переговорить? Хотелось бы услышать от тебя «нет».

– Конечно, нет! Я же понимаю! Прежде всего мне нужно было поговорить с тобой, а ты столько времени не отвечал на мои звонки.

– Ты, наверное, забыл, что по понедельникам я работаю! Веду прием пациентов! – резко возразил Рику отец. – Как давно состоялся ваш разговор с Кэти?

– Где-то около одиннадцати утра… Или чуть позже.

Боб глянул на часы и чертыхнулся сквозь зубы. Почти шесть вечера!! За минувшие шесть с лишним часов Кэти могла поделиться своей новостью с кем угодно.

– О’кей! – рявкнул он в трубку. – Я хочу услышать все до последнего слова, что было сказано вами, каждым из вас в ходе этого разговора. Начинай!

Рик послушно и во всех подробностях, которые успел запомнить, пересказал отцу свой разговор с невестой, завершив рассказ следующими словами:

– Несколько минут тому назад я снова набирал ее номер. Безрезультатно! Она не берет трубку. Понятия не имею, где она может быть сейчас. Возможно, сидит дома. Или пошла к кому-нибудь из подруг. В любом случае нужно, чтобы кто-то заехал к ней на квартиру и проверил, дома ли она.

– Ты прав! – согласился с ним Боб. – Но вначале нужно попробовать разузнать через Сару. Ей ты звонил? Вполне возможно, Кэти сейчас у тетки.

– Ее там нет! Я звонил Саре. Она сказала, что понятия не имеет, где Кэти, и что та ни разу не позвонила ей за весь день.

Лихорадочно переварив эту новость, Боб сказал:

– Что ж, по крайней мере, нам известно, что Саре она еще не успела ничего сказать. В противном случае та тут же принялась бы трезвонить Анне. Остается решить следующее: кому лучше отправиться сейчас в салон? Мне или Анне? Думаю, что не ей! Оставим пока Анну в неведении. И дай бог, чтобы ей никогда не пришлось узнать об этом.

– А что, если попросить сделать это Шелли? Она в курсе всего. К тому же у нее отличные отношения с Кэти.

– Хм! – задумчиво хмыкнул Боб, оценивая предложение Рика. – Может, ты и прав! А ты знаешь, где сегодня твоя сестра? Дома? На работе?

– Понятия не имею! Скорее всего, дома. Обычно она в такое время проверяет домашние задания у детей.

– Ладно! Я почти на подъезде к их дому. Сейчас я позвоню ей, а потом перезвоню тебе, когда у меня появятся какие-то новости.

– Хорошо! Буду ждать твоего звонка! Мобильник все время при мне.

– И вот еще что! Во время нашего следующего сеанса связи будь готов ответить мне вот на какой вопрос: почему ты решил порвать с Кэти? Ведь, собственно, из-за этого и разгорелся весь сыр-бор!

Боб отключился и тут же позвонил домой.

– Приветствую тебя, мой дорогой! – услышал он в трубке голос Анны. – Ты уже едешь домой?

– Уже почти приехал. Но мне надо заскочить на пару минут к Шелли! – И только тут Боб сообразил, что пара минут может и затянуться, если Шелли согласится поехать к Кэти. Ведь надо же тогда остаться с детьми. – Впрочем, я не уверен, что это дело двух минут. Нужно утрясти кое-какие вопросы, связанные с ее правами на доверительную собственность. Пока я вникну во все бумаги…

– Хорошо! Не волнуйся! Решайте все свои вопросы столько, сколько нужно! Перезвони мне, когда выедешь от нее. Я постараюсь охладить тебе к этому времени пару банок пива. Кстати, Шарлотта сегодня была само воплощение любезности, когда я разговаривала с ней по телефону.

Бедняжка Шарлотта еще и не подозревает, какие беды могут обрушиться на ее голову в обозримом будущем, подумал он, но вслух сказал:

– А чему ты удивляешься? Она не всегда набрасывается на тебя словно цепной пес.

– Не всегда! Это правда! Но и кофе с тобой она пьет тоже далеко не каждый день! Как я понимаю, у вас с ней все же состоялся какой-то разговор?

– Само собой, молча мы не сидели! – согласился с женой Боб и тут же раздраженно крикнул: – Какого черта…

Денни вместе со своей подружкой, сидя верхом на лошадях, с ходу взяли барьер, перепрыгнув через забор прямо на дорогу.

– Что там случилось? – встревожилась Анна.

– У нашей внучки, оказывается, есть весьма своеобразный способ выводить своего Дизеля из конюшни, минуя все препоны! – прорычал в трубку разъяренный Боб. – Ладно! Я перезвоню тебе позже! И не забудь про пиво!

Прочитав Денни пространную нотацию, которая заняла у него минут десять, и сто раз повторив, что внучка ведет себя просто безрассудно, Боб милостиво отпустил обеих всадниц восвояси. И те тут же унеслись прочь, одному богу известно, куда и зачем. Хорошо хоть, что все земли вокруг принадлежат ему, подумал Боб, а сам заторопился в дом. А потом, стоя на кухне, с плохо скрываемым раздражением слушал, как Шелли пространно и долго беседует по телефону с Кэти.

Поскольку говорила в основном Кэти, Боб, сгорая одновременно от нетерпения и любопытства, мерил кухню большими шагами, сосредоточенно обдумывая, как с минимальными потерями выбраться из свалившихся на его голову неприятностей.

– Хорошо-хорошо! – затараторила Шелли в трубку. – Я все понимаю! В любом случае, нам надо увидеться! Я могу подъехать к тебе прямо сейчас. Конечно, конечно… я бы на твоем месте тоже расстроилась…

– Шелли! – сквозь зубы взмолился отец.

Но та лишь сделала рукой предупреждающий жест. Дескать, не мешай мне!

– Уверена, мы во всем сумеем разобраться! И с Риком я тоже обязательно поговорю, но позже! А сейчас мне бы хотелось поговорить с тобой о том, что тебе…

Шелли снова перевела взгляд на отца, вслушиваясь в сумбурную речь Кэти, все время прерываемую рыданиями и всхлипами.

– Послушай, Кэти! Я немедленно сажусь в машину и еду к тебе! – проговорила она ласково, но твердо. – Не думаю, что в таких растерзанных чувствах тебе сейчас стоит оставаться дома одной! И потом… О’кей! Минут через двадцать я буду у тебя!

– Так она уже успела растрезвонить кому-нибудь? – набросился на дочь Боб, как только та закончила разговор с Кэти.

– Не уверена! Она вообще сейчас невменяемая. Наверняка пила! И попросила меня привезти ей вина.

– Этого еще не хватало! – застонал Боб. – Если она сейчас валяется пьяной, то нужно немедленно привести ее в чувство! И больше ни грамма спиртного!

– Само собой! Так ты посидишь пока с Крейгом, да? Он наверху. Делает уроки. А Денни уже рассчиталась со своим домашним заданием. Вместе со своей подружкой Мелли они поскакали верхом в «холостяцкую хижину» к Шарлотте и Хло. Так что за нее не волнуйся!

По сердитому выражению лица Боба Шелли поняла, что отец с ней категорически не согласен.

– Эта девчонка не ведает, что творит! Как можно не волноваться, когда она носится верхом как угорелая?

– Она прекрасно знает, что делает! Я всецело доверяю Дизелю! – твердо возразила отцу Шелли. – Фил будет дома где-то через час. Если надумаешь забрать Крейга с собой, оставь Филу записку. Или отправь эсэмэску, чтобы он не волновался, где мы и что с нами.

– О’кей! Перезвони мне на обратном пути! Как бы ни сложился у вас разговор, прошу лишь об одном: не усугубляй ситуацию! Она и так на грани взрыва.

– Папа! Ты, наверное, забыл, с кем разговариваешь! Горячие головы – это у вас с Риком! Это вы привыкли все решать с наскока!

Боб невесело улыбнулся и заключил дочь в свои объятия.

– Спасибо тебе, что согласилась помочь! – прочувствованно проговорил он, наблюдая за тем, как Шелли снимает с крючка связку своих ключей. – Пока понятия не имею, как мы выпутаемся из этой истории. Но выпутываться придется в любом случае.

Шелли бросила на отца удивленный взгляд.

– Папа! Все не так уж страшно! Главное – убедить Кэти в том, что она не права! Ты согласен со мной?

Боб нахмурился.

– Шарлотта ведь не крала Хло! – напомнила Шелли отцу. – Она спасала ее! Только и всего!

С этими словами она схватила свою сумочку и выбежала из кухни, оставив отца стоять посредине комнаты с дурацким выражением лица, какое бывает у человека, который действительно забыл о главном. Шарлотта спасала свою дочь!

* * *

Стоя на берегу, Шарлотта весело смеялась и размахивала руками, наблюдая за тем, как Хло радостно взвизгивала всякий раз, когда Дизель погружался в воду вместе с ней и Денни. Сидя в седле, Денни крепко держала девочку, обхватив ее руками, а Мелли наблюдала за процессом омовения с берега. Ее кобылка по имени Майская Красавица в отличие от Дизеля не очень-то обожала водные процедуры. Иное дело Дизель! Ему доставляло удовольствие не просто купаться, а именно купаться вместе с Денни. Вот он становится на дыбы и тут же со всего размаха бросается в волны, с головой окуная в воду обеих своих всадниц.

Визг, смех, радостные вопли! Девочки оказываются в воде уже во второй раз, и на поверхности появляется счастливая мордашка Хло. На девчушке надувной круг и нарукавные повязки. Все как положено! Она отчаянно барахтается в воде, но мордашка выражает полный восторг. Чувствуется, что каждая секунда этого необычного купания наполняет ее сердечко гордостью. Дескать, вот какая она смелая и отважная девочка. Те же самые чувства переполняют и Шарлотту. Ее дочь действительно отважная и решительная, она любит приключения и не боится риска. И как здорово, что Денни так искусно вовлекла ее, еще совсем ребенка, в свои, можно сказать, почти взрослые забавы. Да и Мелли тоже возится с ней, как с родной! Какие славные девчушки они обе, думает Шарлотта, размягчаясь душой. Благослови их Господь и ниспошли им исполнение всех их желаний. Не так-то много девочек-подростков, которые бы с такой охотой играли с малышкой. Впрочем, со стороны кажется, что общение с Хло доставляет обеим девочкам не меньшее удовольствие, чем самой Хло, которая просто обожает находиться рядом с ними.

– Смотрите! Они снова вскарабкались на спину Дизеля! – крикнула Мелли, обращая к Шарлотте свое загорелое личико, и весело рассмеялась.

– Браво! Молодцы! – одобрительно воскликнула Шарлотта и помахала рукой Хло, которая специально повернулась в их сторону, желая удостовериться, что все ее подвиги не остались незамеченными.

– Будешь стряпать с нами ужин? – поинтересовалась Шарлотта у Мелли.

– Само собой! Мы еще хотим немного поохотиться. Привезли с собой гарпуны. Видела?

– Видела! – Шарлотта с некоторой опаской глянула на груду палок с грубо заточенными концами, сваленных рядом с рыбацкой лодкой. – Следовательно, если рыбалка получится, то тогда готовим на ужин кефаль. А в качестве гарнира… дай-ка подумать! Картофель фри или салат из картофеля? Что?

– Само собой, картофель фри! – безапелляционно заявила Мелли. – Ой, смотрите! Дизель снова пытается сбросить их в воду!

И снова смех, радостные крики, счастливый визг Хло. Но в эту минуту Шарлотта услышала, как в доме зазвонил стационарный телефон. Она опрометью бросилась по мосту, чтобы успеть ответить на звонок.

– Алло! – запыхавшись, крикнула она в трубку. Наверняка в такое время ей могут позвонить либо Шелли, либо мать. Но она услышала голос Рика.

– Привет! Это я! Откуда ты бежала? Так запыхалась!

– С пляжа! – объяснила Шарлотта и, повернувшись к холодильнику, извлекла из морозильной камеры замороженный картофель фри. – Дизель устроил для Денни и Хло показательные макания в воду. Так что в нашей части залива сейчас очень шумно и весело. Ну, как ты там? Поговорил с отцом? Он вроде бы пытался дозвониться до тебя.

– Да! Я переговорил с ним. Он как раз возвращался домой из поселка маори.

– Получил нагоняй за дом в Опито?

– Пока еще до этого дело не дошло. Но думаю, за папой не заржавеет и все мои нагоняи еще впереди. А сегодня я ему подбросил пару новых проблем. Нужно было срочно кое-что обсудить с ним, вот я и позвонил. А ты его сегодня видела?

– Утром! Мы вместе выпили по чашечке кофе. У тебя все в порядке? Голос у тебя какой-то… напряженный, что ли. Или подавленный… Случилось что?

– Ничего! Я в полном порядке! Просто день выдался очень суматошный.

– Хеймиша видел?

– Само собой! Он же тоже на работе! Правда, он сидит в своем кабинете, но в течение дня мы пересекались на паре совещаний.

– Наверное, на седьмом небе от радости, что ты решил покончить с брачными играми.

Но, к большому удивлению Шарлотты, Рик не поддержал ее шутливый тон.

– Еще успеет порадоваться, – проговорил он неожиданно серьезным тоном, – когда я доведу все до конца. Но пока я не готов со всей определенностью заявить, когда именно это случится. Надеюсь, что скоро.

Шарлотта интуитивно почувствовала, что Рик не хочет продолжать разговор на эту тему. Она включила духовку и вернулась к дверям, чтобы посмотреть, что творится на пляже.

– А мы сегодня занимаемся стряпней. Сами готовим себе ужин, – доложила она в трубку, с удовольствием наблюдая за тем, как Дизель вместе со своими всадницами погружается в волны, а потом выныривает на поверхность. Вода ручьями стекает по его шелковистым бокам, посверкивая в лучах заходящего солнца. А вот и новое зрелище! Утки чинным строем возвращаются с вечернего променада, важно прошествовав мимо распахнутых дверей к себе в пруд, на ужин. – Красная кефаль и картофель-фри. И, конечно, пару-тройку моллюсков для разнообразия. Я, кстати, уже неплохо научилась готовить рыбное филе. А вот ловить рыбу с помощью гарпунов еще не умею. Но тут у нас Денни непревзойденная мастерица! Уверена, без ужина мы не останемся.

– Рад за вас! – вяло прокомментировал Рик. – Хуже нет, чем сон на пустой желудок.

Странный он какой-то сегодня, снова мелькнуло у Шарлотты. Вроде и хочет о чем-то поговорить с ней, и не решается.

– С тобой все в порядке? – снова поинтересовалась она у него. В ее голосе засквозила тревога. – Ты же знаешь, мне ты можешь рассказать все!

– По-моему, я уже это сделал! – пошутил Рик, но как-то не очень жизнерадостно.

– И у тебя больше не осталось от меня никаких секретов? – улыбнулась Шарлотта в трубку.

И тут же издала громкое восклицание. Хло подкралась к ней сзади и прильнула своим влажным от воды тельцем к ее ногам.

– Ах ты, маленькая проказница! – рассмеялась она, глядя на дочь. – Так ведь и испугать можно до полусмерти! Ну-ка, марш в ванную. А я иду следом! Кстати, Денни это тоже касается! Где она?

– Да у тебя там жизнь бурлит вовсю! – откликнулся Рик. – Лучше я тебе потом перезвоню.

– Подожди! – крикнула Шарлотта в трубку. – Ты же не просто так звонил, да? Денни, детка моя! Немедленно в душ! – глянула она на Денни, возникшую у крыльца верхом на своем Дизеле. Девочка успела поваляться в песке, который облепил ее тонким слоем с ног до головы.

– Да нет! Просто позвонил, хотел немного поболтать с тобой. А заодно и узнать, как вы там с Хло. Все в порядке?

Шарлотта сосредоточенно нахмурила лоб. Вдруг ниоткуда, само собою, в ее памяти всплыло лицо женщины, которая сегодня утром так пристально разглядывала их с Бобом в ресторане, и Шарлотта снова почувствовала неприятную пустоту в желудке.

– Ты что-то недоговариваешь, Рик! Я права? – проговорила она с хрипотцой в голосе, потому что в горле моментально пересохло.

– Да нет! С чего ты взяла? – удивленно воскликнул Рик. – У меня все нормально. Просто устал сегодня до чертиков! Говорил же тебе, тяжелый день выдался. Наверное, надо выпить! Обними за меня свою маленькую мышку и скажи ей, что в следующие выходные я тоже рассчитываю на кефаль. Короче, жажду продолжения банкета.

– Приедешь?

– Обязательно!

– Чтобы поговорить с Кэти?

– И этот пункт значится в программе.

– Но не раньше, чем обговоришь все с отцом, да?.. Хло! Постой! Постой! Кому говорю! – крикнула она в сторону ванной комнаты, увидев, что Хло пытается самостоятельно залезть в ванну.

Хло немедленно сжалась в клубок и закрыла голову руками.

– Все в порядке! Я здесь! – крикнула Денни, обнимая девочку.

– Не тащи меня за волосы! – истошно завопила Хло. – Не тащи меня за волосы!

– Хло! Успокойся! Успокойся! Прошу тебя! – принялась уговаривать ее Шарлотта. – Прости, Рик! – бросила она в трубку. – Мне надо бежать! Пока!

И, уронив телефонную трубку на пол, она ринулась в ванную, подхватила Хло на руки и принялась шептать ей на ухо:

– Тише! Тише! Все хорошо! Я с тобой! Я рядом! – Худенькое тельце девочки сотрясалось от рыданий, она упорно закрывала голову руками. – Прости, мое солнышко, если я напугала тебя своим окриком! Я боялась, что ты начнешь прыгать, случайно поскользнешься и упадешь.

– Не тащи меня за волосы! – жалобно пролепетала Хло.

– Не буду! Что ты! Разве я когда-нибудь таскала тебя за волосы? Ты же знаешь, никогда!

– Почему она думает, что вы станете таскать за волосы? – шепотом поинтересовалась у нее Денни.

Шарлотта коротко покачала головой, давая понять, что сейчас не время говорить на эту тему, и, прижимая личико дочери к своей груди, воскликнула нарочито громким голосом:

– Я абсолютно уверена в том, что Хло Николс – смелая и умная девочка. И она много чего умеет. Она самостоятельно может поймать рыбу, а мама ее потом приготовит всем нам на ужин. Ты согласна со мной, Денни?

– Конечно! – с ходу включилась в предложенную игру Денни. – Хло у нас очень опытный рыбак! Это правда. А сегодня мы еще и станцуем пипи, чтобы наловить к ужину моллюсков. Ты как смотришь, Мелли?

Хло оторвалась от груди матери, и они обе устремили свои взгляды на Мелли, повисшую в дверях.

– Само собой! – без лишних уговоров согласилась Мелли. – Я уже насобирала всякого хвороста для костра. Но мне нужен помощник!

Глаза ребенка моментально округлились от переизбытка рвения.

– Я помогу! – вызвалась она, высвобождаясь из материнских объятий и сползая на пол. – Я умею собирать всякие палочки.

– Отлично! – обрадовалась Шарлотта. – Но вначале тебе надо ополоснуться в ванной и переодеться в сухое, – не преминула напомнить она дочери.

– Мне надо помыться! – тут же сообщила Хло Мелли.

– Пойдем! Я помогу тебе! – вызвалась Денни и стала осторожно стягивать с Хло купальник.

Внезапно Хло вырвалась из ее рук и вихрем метнулась к себе в комнату, а через минуту выскочила назад с Бутсом в руках. Она усадила Бутса на стульчик рядом с ванной и глянула на мать. Шарлотта почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Бутс! Самый верный защитник и телохранитель ее дочери. Конечно, Хло никогда не признается в этом открыто, но в присутствии своего любимого мишки она всегда чувствует себя в полной безопасности. Наверное, медвежонок помогает Хло избавиться от каких-то глубоко запрятанных страхов, подумала Шарлотта. Что ж, надо признать, что с этими обязанностями игрушечный мишка пока справляется на отлично.

– Ну вот! – проговорила она ласково, ставя девочку в ванну. – Сейчас мы тебя ополоснем дождичком. – Как вода? Теплая?

Хло кивнула и расплылась в счастливой улыбке, увидев, что следом за нею в ванну залезла и Денни.

Обрадованная Шарлотта молча наблюдала за тем, как быстро пришла в себя перепуганная до полусмерти Хло. Наверняка страшное прошлое снова коснулось ее своим крылом, но на сей раз лишь едва задело. Сейчас обеих девочек можно смело оставлять одних, без присмотра. Шарлотта снова заторопилась на кухню, где томилась в ожидании Мелли.

– Хочешь помочь мне? – спросила у нее Шарлотта, увлекая девочку за собой на улицу. – Нам нужно срочно покормить уток! Слышишь, как они раскрякались в ожидании вечерней трапезы? Хло! Ты не против, если сегодня уток покормит Мелли? – крикнула она, оборачиваясь в сторону дома.

– Пусть покормит! – милостиво разрешила Хло. – Но только пусть внимательно следит за тем, чтобы они не жадничали и не выхватывали друг у друга куски, – дала она компетентные наставления опытного специалиста по уткам.

Мелли и Шарлотта обменялись понимающими улыбками, после чего Шарлотта вручила девочке банку с кормом, а сама вернулась в дом и стала собирать посуду для вечернего застолья на берегу. Самое время пропустить стаканчик, решила Шарлотта и достала из холодильника бутылку вина. Странный какой-то звонок от Рика, прежние сомнения всплыли с новой силой. Чего звонил? Зачем? Так она ничего и не поняла! А тут еще эта истерика у Хло. Шарлотта снова представила себе согбенную фигурку дочери, притаившуюся в углу ванной, закрывая голову руками. Есть из-за чего расстроиться! Кто знает, что вытворял с малышкой отец, когда купал ее? Наверное, что-то ужасное. Иначе ее предупреждающий окрик не привел бы Хло в такое неистовство.

– Не тащи меня за волосы! Не тащи меня за волосы!

Кстати, такое с дочерью случалось не впервой. Шарлотта и раньше замечала, что стоит ей чуть-чуть повысить голос, и Хло тут же забивается в угол, закрывает голову руками и просит не трогать ее волосы. Насколько она припоминает, в прошлый раз такая сцена разыгралась тоже в ванной комнате. У ребенка какие-то стойкие ассоциации именно с этим местом.

Шарлотта отхлебнула пино-гри прямо из бутылки, сделав несколько больших глотков, а потом вышла на порог и замерла, устремив взгляд на залив. Сделав глубокий вдох, словно ей не хватало воздуха, она стала уже, наверное, в стотысячный раз убеждать саму себя, что худшее, слава богу! – уже позади, что та прежняя жизнь со всеми ее ужасами навсегда осталась в прошлом, они уехали на другой конец света, где их никто и никогда не найдет, и пока все у них идет неплохо. Конечно, плохо, что страхи, преследовавшие девочку там, перебрались вслед за ней и сюда. Но от этого никуда не деться! Ведь все демоны Хло гнездятся в ее же сознании, а, следовательно, надо запастись терпением и ждать, пока они оставят малышку в покое.

И снова перед мысленным взором Шарлотты возник образ незнакомки из ресторана. Как пристально она ее разглядывала! И с каким укором взглянула, когда проходила мимо. Сердце заныло в дурном предчувствии. Люди сегодня так легко готовы осудить любого. Пара газетных публикаций, сюжет в телевизионной программе, и все! Вердикт готов. Тебе вынесут обвинительный приговор, даже не попытавшись разобраться в том, что ты за человек и что толкнуло тебя на тот или иной поступок.

Все это Шарлотта испытала на собственном опыте: сенсация в прессе, и вот уже общественное мнение сформировано. Все отвернулись от нее. Современный обыватель предпочитает скользить по поверхности. Никто не хочет обременять себя излишним погружением в проблему. Впрочем, и проблема, если она настоящая проблема, она ведь всегда многогранна, и не все грани проступают сразу и видны с первого раза. Кто знает, быть может, пройдет время, и она поймет что-то такое, чего не видит сейчас, и это новое знание заставит ее пересмотреть свое отношение к той драме, которая случилась в ее жизни и в жизни ее дочери.

– Мамочка! – услышала она крик Хло и заторопилась в ванную комнату.

Проказливой мордашки Хло было почти не видно из-за сползшей на глаза цветастой шапочки для душа, а в придачу на носу угрожающе торчали защитные очки для плавания. В целом зрелище комичное, и Шарлотта невольно рассмеялась.

– И на кого ты похожа, хотела бы я знать? – проговорила она сквозь смех.

– На тебя! – весело хихикнула в ответ Хло.

– Понятно! – проговорила Шарлотта и, осторожно подняв со стула мишку, сама уселась на его место, а мишку посадила к себе на колени. – Кстати, загляните в пузырек. Там еще осталась хоть пара капель пены для ванны?

– Немного есть! – посмотрела на бутылочку Денни. – Дело в том, что я нечаянно уронила ее в воду.

– Тогда Бутсу тоже нужны защитные очки! – тут же вставила словечко Хло. – А где мои очки?

– Понятия не имею! – откликнулась Шарлотта. – Мы же уже с тобой обыскали весь дом, перевернули все вверх дном, но очки так и не нашли. Куда мы их засунули, ума не приложу! Придется покупать новые. В следующий наш заезд в супермаркет обязательно купим.

– Не стоит! – вмешалась в разговор Денни. – У меня дома полно таких очков. Подберем что-нибудь подходящее и для Бутса.

Хло идея пришлась по душе, и она тут же принялась засыпать Денни дополнительными вопросами. А какого цвета оправа? А как они крепятся? Шарлотта вслушивалась в ее милый щебет, и душа ее ликовала. Трудно поверить, что еще совсем недавно ее дочь с трудом выговаривала одно, максимум два слова. Интересно, о чем она разговаривала со своей родной матерью? И разговаривала ли вообще? Сама Шарлотта этого ни разу не видела. Бедная женщина была с большими странностями, а по мере усиления шизофрении она вообще потеряла способность выражать свои мысли связно. Мычала что-то нечленораздельное, а потом в жизни девочки появилась Шарлотта.

Боб вышел из машины, а навстречу ему из дома выскочила Шелли.

– Пока, дедуля! До завтра! – прокричал ему на прощание Крейг и скрылся в доме.

– До свидания, чемпион! – откликнулся Боб. Раньше он называл внука Тигром, но это было еще до того, как к ним приехали Шарлотта и Хло. Стоило ему однажды назвать Крейга Тигренком в присутствии Хло, и та разрыдалась, стала кричать: «Нет, не надо тигров! Не хочу!» Боб тогда все моментально понял. Одна невинная ошибка с его стороны, и все! Отныне и на долгие месяцы вперед его образ будет ассоциироваться в сознании девочки с образом ее ужасного отца.

– Ну, что? – почти набросился он на дочь. – Что она тебе сказала? – спросил он жадно, имея в виду Кэти.

Шелли была необычно бледна. В сгущающихся сумерках было видно, что глаза у нее заплаканы.

– Клянется, что никому ничего не говорила.

– И ты ей веришь?

Шелли подавила тяжелый вздох.

– Какая-то часть меня верит ей, а другая часть… – Она беспомощно затрясла головой. – Одно могу сказать тебе совершенно определенно! Она помешалась на Рике! Свихнулась вконец! И она убеждена, что у него с Шарлоттой любовная связь. Говорит, она их видела вдвоем на пляже в минувшую субботу, уже поздно вечером.

Боб сурово сжал челюсти.

– Думаешь, у Рика что-то есть с Шарлоттой? – рассерженно спросил он у дочери.

Шелли пожала плечами.

– Понятия не имею! Главное, что в это верит Кэти. Она даже не сомневается на их счет. И в результате мы имеем то, что имеем.

Боб бросил на дочь угрюмый взгляд.

– А как ей удалось все разузнать?

– Ты имеешь в виду насчет Шарлотты и Хло? А для чего же существует Интернет, папа? Или ты забыл о нем? Села к своему компу, вошла в сеть и нашла там нужные ей сайты, вот и все.

– Хорошо, пусть так! Но что ее толкнуло на эти поиски? Причем сразу! Предположим, она думает, что у Шарлотты с Риком интрижка. И, отталкиваясь от этого частного события, она начинает глобальные поиски чего-то там непонятного с привлечением Интернета. Что-то здесь не стыкуется!

– Кэти говорит, что она всегда подозревала неладное у Шарлотты. Что-то в прошлом Шарлотты ее смущало. И тогда она начала, по ее словам, «гуглить» в сети. Полагаю, сведения у нее о Шарлотте были весьма скудными. Единственное, что ей было известно наверняка, откуда та приехала. Вот Кэти и стала для начала рыться на веб-сайтах местной прессы. Там информации оказалось предостаточно. Думаю, Кэти даже не понадобилось обращаться к услугам общенациональных газет, хотя наверняка она просмотрела и их.

Боб зло сверкнул глазами.

– И что же ты ей сказала?

– То, что и собиралась сказать. Что она ошибается, что никакой любовной связи между Риком и Шарлоттой нет. Что вся полученная ею из Интернета информация – сплошная ерунда и все такое. Но, как мне кажется, Кэти не купилась на мои заверения. Она все время повторяла: «Дисплей перед тобой, комп включен! Пойди и взгляни сама. А потом изволь объяснить, как еще можно истолковать то, что там написано».

– А ты что?

– А я лишь сказала, что мне не надо никуда смотреть. Я и так все знаю! То есть то, что мне положено знать. Но, к большому сожалению, пока не могу рассказать ей всего.

– А дальше?

– Дальше все! Единственное, я взяла с нее обещание поговорить с Риком и постараться выяснить у него самого, что с ним происходит.

Боб раздраженно хмыкнул.

– Не густо! Кстати, в порядке информации, я сегодня утром беседовал с Шарлоттой, и она утверждает, что между ней и Риком ничего нет! Почему ты так смотришь на меня?

– Папа! Зачем тебе надо было заводить такой разговор с Шарлоттой?

– Затем, что кое в чем я тоже согласен с Кэти. Очень уж они сдружились в последнее время, эти двое, прямо не разлей вода! И этот его непонятный демарш с отказом покупать дом в Опито! Наверняка ведь после ссоры с Кэти он прямиком подался в свою «холостяцкую хижину». Словом, на месте Кэти я бы тоже пришел к аналогичным выводам.

– Но сейчас-то ты понимаешь, что это не так?

– Пожалуй! У меня нет оснований не доверять Шарлотте.

– Кэти сказала мне, что Рик тоже опроверг все ее обвинения, но она ему не поверила. Она считает, что именно Шарлотта виновна в разрыве их отношений с Риком. Других причин Кэти попросту не видит.

Лицо Боба окаменело.

– Ты думаешь, что есть и другие причины? Тогда окажи любезность, пролей мне свет на них!

– Только после того, как я сама поговорю с Риком! Впрочем, он взрослый самостоятельный мужчина и не обязан ни в чем отчитываться передо мной! Папа! Пойми же ты наконец! Он вправе сам решать, когда и с кем ему встречаться и когда и где ставить точку в тех или иных отношениях. И вообще…

– То есть ты хочешь сказать, что Кэти – это не единственный роман в его жизни? – нетерпеливо перебил ее Боб. – А на чем же вы распрощались с Кэти?

– На том, что я заеду к ней еще раз, но уже после того, как поговорю с Риком.

– И какие же шаги она намерена предпринять до того, как ты поговоришь с братом?

– Ты имеешь в виду, в отношении Шарлотты? Надеюсь, никаких! Во всяком случае, я не стала брать с нее обещание пока никому не рассказывать о своих находках. Думаю, если бы я начала давить на нее, то у нее сложилось бы впечатление, что она права и что мы все действительно скрываем что-то позорное.

Боб отвернулся от дочери и устремил свой взгляд вдаль, туда, где между деревьями светились окна его большого дома. Наверное, Анна сейчас вовсю хлопочет на кухне, торопится успеть с ужином к его приезду. А между делом смотрит одним глазом телевизор или подпевает какой-нибудь веселой песенке, звучащей по радио. Бедняжка! Она и понятия не имеет, какие неприятности, – нет, много хуже! – какие беды подстерегают их впереди. И он, только он должен найти выход из сложившейся ситуации и сделать так, чтобы ничего плохого в их жизни не случилось.

– О’кей! – тяжело вздохнул он, бросая взгляд на дочь. – Ты сделала все, что смогла! Кажется, на какое-то время нам удалось снять напряжение… Ну, а если Рик и в самом деле вознамерится порвать с Кэти… что ж, поживем – увидим! Когда это случится, тогда и будем думать, что делать дальше.

– А пока будем надеяться, что Кэти не солгала мне, когда сказала, что ни с кем не беседовала по поводу того, что узнала о Шарлотте.

Боб смерил дочь многозначительным взглядом.

– Будем надеяться! – коротко бросил он в ответ, целуя ее на прощание. После чего сел в машину и поехал домой.

Кэти отключила наконец свой ноутбук. Она лежала на кровати в полном изнеможении. Алкогольные пары еще не рассеялись, на душе было по-прежнему муторно. Она надеялась, что после разговора с Шелли Рик обязательно перезвонит ей… или напишет письмо… или хотя бы пришлет эсэмэску. Ничего подобного! Может, Шелли еще не успела поговорить с ним? Или не может дозвониться? Вот интересно! А со своей ненаглядной Шарлоттой он сегодня связывался по телефону? Кэти снова ощутила острый укол ревности, с которой никак не могла совладать.

Зарывшись лицом в подушку, она залилась слезами. «Ну позвони же мне! Позвони! – мысленно молила она Рика. – Боже Всемилостивый! Сделай так, чтобы он остался со мной! Прошу тебя! Умоляю!»

Сердце ее разрывалось от боли. Еще никогда в своей жизни Кэти не испытывала таких невыносимых душевных страданий. Ее всю крутило и буквально выворачивало наизнанку. Они не могут взять и просто так расстаться! Нет! Это немыслимо! Ведь все уже шло к свадьбе. Она выбирала приглашения, присматривалась к свадебным нарядам, продумывала сценарий торжественного приема. Правда, Рика во все эти свои приятные хлопоты она не посвящала. А, наверное, стоило бы! Тогда, быть может, он бы со всей очевидностью понял, как много для нее значит. Но ведь Рик – не бессердечный человек! Нет, в нем нет жестокости! Наверняка он не хочет, чтобы она страдала. Тем более так, как страдает сейчас. Так, может, позвонить ему самой? Сказать, что она сожалеет о том, что наговорила ему в горячке. Что она любит его больше жизни, больше всего на свете! И что она безусловно верит ему, раз он сам сказал, что у них с Шарлоттой ничего нет.

Да, он же выразился вполне ясно. «Это совсем не то, о чем ты подумала…» То есть провел ночь в своей «холостяцкой хижине», но все невинно и пристойно. А то, что она увидела своими глазами там, на пляже… Но ведь они не целовались, не лежали рядом на песке… Никаких таких интимных ласк! Все это ей привиделось в воспаленном от ревности мозгу. Напридумывала себе бог знает чего и сама же во все поверила. Стала накручивать себя, и вот результат! Нет, что-то здесь не то! Не сходятся концы с концами! «Она мне не сестра», – воскликнул он в трубку. Так? Так! «Между нами ничего нет». Его слова? Его! И тут же он сообщает ей, что Шарлотта заставила его увидеть очевидное… «Что я не могу и дальше продолжать лгать тебе и себе самому…» Из чего следует, что Шарлотта убедила его в том, что он живет во лжи. И что он не может быть с ней, с Кэти. Но почему? Зачем Шарлотта это сделала, если Рик ей безразличен и не нужен?

Кэти не стала рассказывать Шелли о своем звонке в Великобританию. Собственно, и рассказывать было нечего. Она позвонила в полицейский участок в четыре часа утра по местному времени плюс воскресный день. Разумеется, старший инспектор Гулд на рабочем месте отсутствовал. И едва ли он появится там в собственный выходной. Она оставила короткое сообщение: свое имя, номер телефона и причину, по которой позвонила к ним. Но станет ли старший инспектор выходить с ней на связь – это еще большой такой вопрос. Скорее всего, нет!

А если да? Если полиция отнесется к ее звонку со всей серьезностью? Что ж, тогда Шарлотте Николс конец. И хотя Кэти отлично понимала, что это будет означать конец и для нее самой, зато, по крайней мере, Рик не достанется никому из них. Вот так!

И что, ей от этого будет лучше?

Да ни черта! Как был раздрай в душе, так и остался. И останется еще надолго. Но, с другой стороны! Нельзя же сидеть сложа руки! Она узнала страшные вещи! Если то, что пишут газеты, правда, если Шарлотта действительно натворила все то, что натворила, то она должна ответить за содеянное!

 

Глава 9

Странная выдалась неделя. И погода оказалась ей под стать. Внезапные проливные дожди, заливающие все вокруг сплошными потоками воды, сменялись тяжелым удушающим затишьем, еще более невыносимым, чем бесконечные ливни. Рик тоже вел себя в высшей степени странно. Звонил по пустякам, рассказывал всякие забавные истории, которые случались у них в офисе, но такое чувство, будто он прежде всего жаждал узнать, что происходит у них здесь. Раньше он так себя не вел, и Шарлотта уже в который раз задавалась резонным вопросом:, а почему сейчас он ведет себя именно так?

– Ну, как вы там все? – бросает он как бы между прочим в конце разговора. – Никаких потрясений?

И по тому напряженному молчанию, которое устанавливается на другом конце линии, Шарлотта догадывается, что он ждет от нее каких-то особых новостей, которых у нее нет.

– Да, все нормально! – коротко отчитывается она. Не станет же она рассказывать ему, что во вторник они с Хло посещали детскую поликлинику, «больницу доктора Полли», как называет ее вся местная детвора. Выбрались наконец-то! Потому что Полли буквально достала ее своими требованиями немедленно привести ребенка и поставить Хло на учет, а заодно принести и все старые выписки, и медицинскую карточку девочки с их прежнего места жительства. Зачем Рику все эти ненужные подробности? Тем более что, к счастью для них, Полли с пониманием отнеслась к отсутствию некоторых бумаг. Ведь врач, который лечил Хло на родине, тоже оказался замешанным в разыгравшемся скандале, ибо был в одной компании педофилов вместе с отцом малышки. Его тут же, прямо по горячим следам, лишили практики, а кабинет закрыли. Вот отсюда и возникли проволочки с получением всех нужных бумаг.

– Бог его знает, куда они подевали весь его архив и все документы на пациентов! – тяжело вздыхала Шарлотта. – Конечно, где-то они должны быть! Но надо время, чтобы все отыскать.

К счастью для Хло, малышка не имела никаких хронических заболеваний, а потому Полли отнеслась к отсутствию медицинской карточки если не благожелательно, то с пониманием. И все же кое-какие данные были жизненно необходимы. Например, даты прививок, персональная карта учета, в которой врачи делают регулярные пометки о текущем состоянии здоровья ребенка. Ее еще называют Красной книгой в системе британского здравоохранения. Именно по таким записям и отслеживают общее физическое и психическое развитие ребенка. Конечно, Шарлотта должна была забрать персональную карту учета Хло у ее отца. Но легко сказать, а попробуй возьми!

Полли, понимая всю сложность ситуации, почти смирилась с потерей этого важного документа. Единственное, на чем она продолжала настаивать, это официальные записи лечащего врача на протяжении всех тех лет, что он наблюдал девочку.

Не только Рик вел себя чудно! Шелли тоже была явно не в своей тарелке. Это сразу же бросилось в глаза Шарлотте, когда в среду они после занятий йогой зашли выпить по чашечке кофе. Вид у Шелли был какой-то отрешенный, судя по всему, мысли ее витали далеко, а когда Шарлотта напрямую поинтересовалась, что ее тревожит, то Шелли просто отмахнулась от вопроса. Дескать, все у нее прекрасно и расчудесно, просто настроения сегодня нет.

– Почти не спала всю минувшую ночь! – слабо улыбнулась она, словно оправдываясь. – Иногда у меня случаются такие приступы бессонницы. Остается только пожалеть беднягу Фила! Ему тогда одно мученье со мной. Особенно когда надо очень рано подниматься на работу.

Объяснение показалось Шарлотте вполне убедительным, и она сменила тему разговора.

– Ты давно видела Кэти? – спросила она у Шелли.

Шелли бросила на нее удивленный взгляд.

– Пару дней тому назад. А ты?

– Уже давно не видела и ничего не слышала о ней. Впрочем, ничего удивительного! Наши пути ведь редко пересекаются.

– А Рик разве тебе ничего не рассказывал? – как бы между прочим поинтересовалась у нее Шелли, стараясь ничем не выдать свое повышенное любопытство.

Конечно же, Шарлотта не собиралась подводить Рика и нарушать данное ему слово. Но и опускаться до мелкой лжи в разговоре с его сестрой ей тоже не хотелось. Немного помедлив с ответом, она сказала обтекаемо:

– Кажется, у них там возникли какие-то сложности.

– Пожалуй, можно назвать это и сложностями, – сухо бросила Шелли, и лицо ее моментально помрачнело. – Бедняжка Кэти рвет и мечет. Во всяком случае, в понедельник, когда я видела ее в последний раз, она была сама не своя. Я пообещала ей поговорить с Риком, попытаться узнать, что происходит. Но, когда я позвонила ему вчера вечером, он ответил мне коротко и ясно. В выходные он собирается приехать домой и сам обо всем поговорит с Кэти. Вопрос лишь в том, что или кто скрывается за его определением «обо всем».

Шарлотта, поняв, что Шелли тоже, как и ее отец, прощупывает почву, пытаясь понять, какого рода отношения связывают их с Риком, не стала хитрить или увиливать.

– Я очень люблю твоего брата, ты это знаешь! Хочу надеяться, что и он платит мне взаимностью, но могу заверить тебя, что никаких романтических чувств друг к другу мы не испытываем.

Шелли слегка покраснела и виновато улыбнулась.

– Я лезу не в свое дело, да?

В глазах Шарлотты запрыгали веселые огоньки.

– Скажем так: ты проявляешь недостаточно такта.

– За что и получила по заслугам! – рассмеялась Шелли, ничуть не обидевшись на прямоту Шарлотты. Отхлебнув пару глотков кофе, она с удовлетворением констатировала: – Получается, Рик хочет порвать с Кэти не из-за тебя!

– Уж точно не из-за меня! – еще раз подтвердила Шарлотта. – Мало того что мы родня, что уже само по себе делает такие отношения не вполне приличными, так мы еще и по-разному представляем себе наших партнеров. И Рик – точно не герой моего романа. Да и я, наверное, не в его вкусе!

Шелли задумчиво хмыкнула.

– Боюсь, он пришел к выводу, что Кэти тоже не в его вкусе. А она, в полном смысле этого слова, млеет, так хочет выйти за него замуж. Не могу себе даже представить, на что она способна и что может учинить, когда он ее бросит.

– В каком смысле «учинить»? – не поняла ее Шарлотта.

Шелли вздохнула.

– На этот вопрос внятный ответ тебе может дать только сама Кэти! Пока же у меня есть для нее хоть одна неплохая новость. Надо заглянуть к ней в салон и попытаться убедить ее, что между вами с Риком ничего нет.

Шарлотта округлила глаза.

– Она что, думала, что у нас с ним любовная связь? – изумленно воскликнула она. – Боже! Но это же ужасно! Какая грязь! Как она могла додуматься до такого!

Шелли ободряюще улыбнулась.

– Что бы она там сама себе ни напридумывала, а бояться ей нечего! И это хорошая новость!

Всю вторую половину дня Шарлотта занималась подготовкой к съемкам. Она сортировала и укладывала образцы, отложенные матерью, еще раз просматривала портфолио заказов, коллекции всяких диковинных штукенций и самых разнообразных аксессуаров, которые мать заранее приготовила для работы. Потом все это было загружено в большой грузопассажирский автомобиль, который Анна обычно использовала для работы. Сама она в это время находилась уже непосредственно на месте будущих съемок в гостинице Каури-Клиффс, уточняя и обговаривая с заказчиком последние детали. Она несколько раз звонила Шарлотте, но исключительно по работе. Никаких семейных тем они в своих разговорах не касались. Шарлотта уже успела убедиться в том, что дело всегда стоит для Анны на первом месте, и по тому, как энергично и даже немного взволнованно звучит голос Анны по телефону, она понимала, что мать с головой ушла в предстоящие съемки и ничто иное ее сейчас не занимает. Анна действительно любила свою работу. Ей безумно нравился сам процесс съемок, нравилось, идя навстречу пожеланиям клиентов, создавать поистине уникальные образчики изысканного оформления и стиля, запечатленные на многочисленных фотографиях. Конечно, этому предшествовала кропотливая работа с дизайнерами, декораторами, художниками. Совместными усилиями они создавали настоящие шедевры, умело ретушируя кричащую роскошь баснословно дорогой мебели, предметов интерьера и быта, рекламу которых заказывал им очередной клиент. Шарлотта уже дважды участвовала вместе с матерью в таких съемках и своими глазами смогла убедиться, что Анна не просто хорошо знает свое дело, что она специалист экстра-класса в оформлении интерьеров и надлежащей подаче рекламируемых товаров. Недаром ее услуги так высоко ценят заказчики, к ней с уважением относятся съемочные коллективы, работающие на площадке. Потому что работать с ней действительно легко, потому что она женщина с юмором и потому что она всегда прислушивается к мнению других специалистов и охотно соглашается с их идеями, если они продуктивны. Она никогда не занимается самоутверждением, возвеличиванием собственного ego, да ей это, судя по всему, и не нужно. Анна не раз повторяла, что она – самая обычная женщина, можно сказать, рядовая домохозяйка, которая чисто случайно оказалась втянутой в творческую работу такого уровня, и она до сих пор не перестает удивляться, что при этом у нее еще что-то получается.

Итак, впереди два насыщенных работой, но очень интересных дня. После четырех Шарлотта поехала в город за Хло, потом они вместе заглянули по дороге в супермаркет, чтобы прикупить кое-какие продукты для ужина. Хло всю дорогу домой весело распевала новую песенку на языке маори, которую дети разучивали сегодня в центре. Слушателями выступили Бутс и Шарлотта. Правда, когда Хло не угомонилась и продолжила напевать песенку в супермаркете, то кассирша на выходе не удержалась от умиленного восклицания.

– Очаровательная малышка! – воскликнула она со смехом.

– Спасибо вам! – растроганно улыбнулась Шарлотта в ответ и потащила тележку с провизией на парковку. Там она усадила Хло и Бутса на заднее сиденье, потом загрузила купленные продукты в багажник и порулила домой. Но по пути решено было заглянуть к Гранту и Полли, чтобы узнать, остаются ли в силе их планы устроить на выходных вечеринку для Бивана и его друзей.

– Конечно, да! – заверил ее Грант, энергично вытирая о рабочий комбинезон руки, перемазанные маслом. Он специально вылез из-под своего трейлера, ремонтом которого занимался. – Надеемся, погода к выходным наладится. А если нет, так у нас и дома есть чем заняться! Игры всякие и прочие развлечения… Очень рад, что Хло согласилась поучаствовать в нашем мероприятии, – проговорил он нарочито громко, обращаясь к Шарлотте, но так, чтобы его слова услышала и Хло.

– О, она с большим нетерпением ждет выходных! Правда, мое солнышко? – Шарлотта повернулась к дочери, чтобы убедиться, что та все слышала.

Хло сладко зевнула и молча закивала, вверх-вниз, вверх-вниз, старательно отводя взгляд от Гранта.

– Мы постараемся поймать пару-тройку рыбок для барбекю, – пообещала Шарлотта. – Например, люциана, если повезет. А еще привезем с собой прохладительные напитки. Я какой-нибудь салатик приготовлю, а Хло испечет свои кексы.

– Вау! – издал восторженный возглас Грант. – Я наслышан о ее кексах. Говорят, вкуснотища необыкновенная! Буду с нетерпением ждать момент, когда лично отведаю это лакомство.

Дай-то бог, подумала про себя Шарлотта, чтобы только настроение у Хло не подкачало и у нее наконец хватило бы храбрости взглянуть на Гранта.

– Простите! – тихонько повинилась перед ним Шарлотта. – Надеюсь, на выходных у нас получится лучше.

Грант нетерпеливо махнул рукой. Дескать, не за что просить прощения.

– А я, кстати, сам собирался заглянуть к вам чуть попозже. Шарлотта, вы читали в нашей местной газете «Бей кроникл» заметку о том, что труппа театра Керикери ищет новые таланты? Вы как-то рассказывали мне, что занимались в Англии театром, не так ли?

– Да, верно! – страшно обрадовалась новой перспективе Шарлотта. – Правда, я участвовала только в любительских спектаклях. Но все равно, это было здорово! Обязательно свяжусь с театром в ближайшие же дни!

– Вот-вот! И я о том же! – Грант слегка похлопал по кузову ее машины. – Я, кстати, и сам подумываю, а не начать ли мне на старости лет театральную карьеру. Так, девочки мои, глядите в оба, пока за рулем. Внимание на дороге и еще раз внимание! И не хватайте руками все, что видите! Это уже касается домашних прогулок. Говорят, в наших местах объявились какие-то ядовитые гусеницы.

Шарлотта невольно содрогнулась от отвращения.

– Как? И в Керикери тоже?

– Да! Специалисты обнаружили их на ферме Старого Вилларда. Биохимическая экспертиза уже подтвердила, что этот вид гусениц ядовит. Конечно, на дороге эти твари вас подстерегать не будут, но малышка Хло должна проявлять бдительность. И не хватать руками все, что ползает.

Они распрощались, и Шарлотта выехала на шоссе, ведущее к дому.

– Нельзя брать в руки гусениц! – неожиданно подала голос Хло. – Они ядовитые.

– Все верно! – подтвердила Шарлотта. – Но мы и раньше никогда не собирали с тобой гусениц. Они нам ведь не очень нравятся.

– Совсем не нравятся! – согласилась с ней Хло. – Мне нравятся только бабочки. Бабочки ведь получаются из гусениц. Мама!

– Что, детка?

– Можно, мы посмотрим мультик «Путешествие Тики», когда приедем домой?

– Конечно, посмотрим!

– Я люблю этот мультик больше всех!

– Знаю-знаю!

– Они так смешно прыгали в грязных лужах в последней серии. Хотела бы я попрыгать вместе с ними!

– Неужели это твое желание, которое ты загадаешь на день рождения? – улыбнулась Шарлотта, оглядываясь назад.

– Нет! – засмеялась в ответ Хло. – На свой день рождения я пожелаю… пожелаю… Я пожелаю, чтобы мы вместе с Денни и Дизелем могли купаться каждый день!

– Даже в дождь?

– Да, даже в дождь! – Хло порывисто вздохнула. – Ты завтра работаешь вместе с Наной?

– Хорошо, что напомнила! Да! А потому из центра тебя заберет тетя Шелли. Она отвезет тебя к себе домой, вы там чайку попьете все вместе. Ты же не против, да?

– Не против! – послушно ответила Хло и погрузилась в молчание. – А ты приедешь за мной? – спросила она после долгой паузы.

– Конечно, приеду! Обязательно! – с жаром воскликнула Шарлотта. – Просто я немного задержусь на съемках и не успею вовремя забрать тебя из центра. Только и всего! А уж к тете Шелли я примчусь сразу же после работы. Так ты не возражаешь, если завтра тебя заберет тетя Шелли? – снова повторила свой вопрос Шарлотта.

Хло прижала Бутса к лицу.

– Мне больше нравится, когда меня забираешь ты! – едва слышно прошептала она.

У Шарлотты моментально испортилось настроение.

– Понимаю тебя, мое солнышко! – виновато проговорила она, чувствуя, как сердце разрывается от жалости к ребенку. – Но завтра никак не получится! Потерпи один-единственный раз, ладно? Зато у тебя будет отличная возможность показать тете Шелли и Денни все, чему тебя научили за день.

Зазвонил мобильник. Шарлотта взяла в руки телефон.

– Слушаю! – крикнула она в трубку.

– Шарлотта! Это Полли! Я только что разговаривала с Грантом, и он сказал мне, что тебя заинтересовала возможность поработать с труппой нашего городского театра.

Быстро же расходятся здесь новости, улыбнулась про себя Шарлотта.

– Да, определенный интерес у меня есть, и даже немалый! Собираюсь позвонить им, когда приеду домой.

– Отлично! Я ведь тоже хочу попробовать себя на сцене! Что, если нам отправиться в театр вместе?

– Хорошая мысль! – обрадовалась Шарлотта. – Но я сейчас за рулем! Можно я потом тебе перезвоню, когда обо всем договорюсь с ними?

– Не волнуйся! Я еще на работе! И я сама позвоню в театр и сама обо всем договорюсь! Какие дни на следующей неделе у тебя заняты?

– Да вроде никакие! Так что договаривайся на любой день, когда удобно! И я обязательно подъеду!

Шарлотта отключила мобильник и снова глянула через плечо на дочь. Хло задумчиво уставилась в окно, разглядывая дорогу. И Шарлотта тут же мысленно перенеслась в прошлое, в те дни, когда в ее жизни был театр. Ей действительно нравилось руководить местной самодеятельной труппой. Их репетиции всегда доставляли ей несказанное удовольствие, заряжали энергией, они всегда воспринимались ею как праздник, особенно в сопоставлении с той психологически тяжелой работой, которой она занималась изо дня в день. Да и труппа подобралась на редкость дружная, можно сказать, настоящий коллектив единомышленников. Мушкетерский девиз «Один за всех, и все за одного» – это про них. Несмотря на свой любительский статус, самодеятельные актеры жаждали экспериментов и были готовы опробовать на сцене любую театральную новинку. Шарлотте до сих пор приходят письма от многих участников той труппы, не часто, но приходят. За время совместной работы на сцене все они успели сдружиться по-настоящему, а многие были еще к тому же и соседями. Правда, в последнее время переписка с бывшими коллегами по сцене сошла на нет. Во всяком случае, в своем электронном почтовом ящике Шарлотта уже давно не обнаруживала писем ни от кого из них. Или, может, не заметила среди обилия спама? Или письмо от Энтони повергло ее в такой ступор, что она стерла остальные письма, не читая? А ведь Энтони она впервые увидела тоже в театре, на премьере одной из своих постановок. Он пришел на спектакль вместе с сестрой и ее мужем. Жаль, что тогда она отнеслась к их знакомству (а их представили друг другу сразу же после окончания спектакля) чересчур поверхностно, что ли. Внимание ее отвлекали бесконечные овации зрителей и вызовы на поклоны. К тому же в тот период она все еще была без памяти влюблена в Джейсона. Так зачем же ей было обращать внимание на другого мужчину? И тем более проявлять к нему некий романтический интерес?

Ну, и где сейчас Энтони? Чем занимается? Потерял ли он всякую надежду на то, чтобы получить от нее ответ? Или все же продолжает надеяться? Прошло уже больше двух недель с того момента, как он отправил ей свое письмо. Правда, прочитала она его всего лишь несколько дней тому назад… может, он все еще и надеется… Но скорее, его письмо – это обычная дань вежливости. Отписался и тут же забыл! А сейчас вплотную занялся подготовкой к предстоящему путешествию.

От мыслей об Энтони ее отвлекла Хло. Она громко зевнула и сладко потянулась на заднем сиденье. Шарлотта глянула на девчушку в зеркало и улыбнулась.

– Так мы будем смотреть мультик, когда приедем домой? Или сразу спать?

– Мультик! – кивнула головой Хло и начала громким шепотом повторять про себя слова новой песенки: – Пак дакеха, пак дакеха…

– А ты знаешь, что это значит? – поинтересовалась у нее Шарлотта.

Хло громко хихикнула.

– Бородатые лица!

– Хорошо! А кого маори так называли?

– Забыла!

– Они так называли англичан. Ведь англичане стали первыми переселенцами на этих землях. Есть одна любопытная особенность. Англичане, сидя в лодке, всегда гребут, повернувшись спиной, а маори, наоборот, гребут, сидя лицом вперед. И вот когда первые переселенцы высадились на берегах Новой Зеландии, они причалили к берегу, повернувшись к нему спинами. А маори, глядя на их затылки, подумали, что у них такие волосатые лица.

– Сейчас у тебя тоже бородатое лицо! – резонно заметила Хло.

Сообразив, что она сидит к дочери спиной, Шарлотта улыбнулась.

– Свое настоящее лицо я покажу тебе, когда мы приедем домой, ладно?

Хло громко рассмеялась и тут же крикнула:

– Ой, посмотри! Черника! – Прямо возле дороги примостился небольшой прилавок под навесом, с которого торговали фруктами и ягодами. – И киви! И гранаты!

– Наверное, и персики тоже есть.

– Я люблю персики!

– Знаю! А потому предлагаю притормозить и купить нам с тобою персики на ужин.

– Да! – радостно закивала головой Хло. – Бутс тоже любит персики.

Шарлотта дала задний ход и остановилась прямо напротив лотка. Под полотняным навесом ярко-синего цвета расположилась открытая витрина. Продавца за прилавком не было. Следовательно, деньги покупатели кладут самостоятельно в специальный контейнер, установленный рядом с витриной. Здесь все не так, как у них в Англии, подумала Шарлотта. Все иначе. Приятно осознавать, что с каждым прожитым в Новой Зеландии днем они с Хло чувствуют себя все увереннее в новой для них среде. Что ж, постепенно обживаются на новом месте. И процесс этот будет, судя по всему, длительным. Не стоит забывать, что всего каких-то четыре месяца тому назад все в их жизни было по-другому. Конечно, она еще скучает по Англии, боль разлуки каждый день дает о себе знать, но надо потихоньку привыкать. Прикладывать больше усилий вместо того, чтобы ностальгировать по прошлому. Пожалуй, если она займется театром, это тоже поможет ей отвлечься от грустных мыслей о том, что осталось позади. А там, глядишь, и работа стоящая подвернется, и они с Хло купят небольшой домик рядом с Керикери. Конечно, им будет не хватать залива рядом, вечерних прогулок по пляжу, их любимого грота на берегу, который Хло называет волшебным. Но не беда! Время от времени они будут навещать Анну и Боба. И вообще, впереди еще столько всего интересного и захватывающего: новые приключения, новые знакомства и встречи с новыми людьми.

А главное, самое главное – это то, что они вместе!

* * *

– Ты разговаривала сегодня с Кэти? – поинтересовался Боб у Шелли, когда она остановила свою машину, заметив отца, инспектирующего свой виноградник на берегу залива. В данный момент он опробовал на вкус сорт шираз.

– И да, и нет! Я к ней заглядывала в салон, но ее там не было. А когда позвонила домой и хотела подняться к ней наверх, то она сказала, что торопится куда-то и у нее нет времени на разговоры.

Боб слегка прищурил глаза от яркого солнечного света и задумчиво уставился вдаль. В заливе несколько дельфинов устроили забавное представление с прыжками и пируэтами в воздухе. В качестве зрителей за их выступлениями наблюдала шумная ватага бакланов и крачек, время от времени со свистом взмывающих в небо.

– У тебя не складывается впечатление, что Кэти намеренно избегает тебя? – поинтересовался он у дочери.

– Есть такое чувство! – согласилась с ним Шелли. – Она немного замялась, когда я сказала ей, что беседовала с Риком, но потом вдруг выпалила, что ей очень жаль, но все уже слишком поздно.

Боб помрачнел.

– Не нравятся мне подобные заявления! – угрюмо произнес он.

– Приятного в них мало, это точно! Но большего мне от нее не удалось добиться. Может, она Саре что рассказала? Кажется, она у нее вчера была.

– Если бы рассказала, то Сара немедленно доложила бы все Анне. Позвонила бы в ту же минуту!

– Но спросить у нее все же не помешает!

Боб бросил на дочь сердитый взгляд.

– И как ты себе это представляешь? В какие такие слова мне облечь свой запрос? Ведь ни Сара, ни Анна пока ничего не знают о наших с тобой подозрениях. О том, что мы опасаемся, что Кэти может передать информацию, которую она нарыла про Шарлотту в Интернете, прямиком в полицию.

Шелли растерянно пожала плечами, не зная, что сказать в ответ.

– Я звонила Рику несколько минут тому назад. Просила его переговорить с Кэти по телефону, но он наотрез отказался. Сказал, что на выходные приезжает домой. Вот тогда и поговорит. Спорить с ним было бесполезно. Он торопился на какую-то очередную встречу и попросту отключил свой мобильник.

Выражение лица Боба стало еще более унылым.

– Надеюсь, что он сдержит свое слово! – недовольно буркнул он. – Не станет искать всякие благовидные предлоги, чтобы избежать этого разговора. И пусть только попробует не явиться! Тогда я сам полечу за ним в Окленд и приволоку его сюда силой!

– Да нет, папа! На сей раз он не станет тянуть с выяснением отношений. И потом, – Шелли решила проявить солидарность с братом, – он действительно очень занят в последнее время. И дело здесь совсем не в Кэти и не в том, что он не волнуется за их совместное будущее, хотя пока все и не очень удачно складывается. А вот Кэти… Кэти, как мне кажется, точно ведет какую-то свою игру.

Боб сердито сверкнул глазами.

– Но играть она взялась чужими жизнями. Вот в чем беда!

Шелли лишь тяжело вздохнула.

– Ну, мне пора, папа! Прости! Если она позвонит мне или если мне перезвонит Рик, я немедленно свяжусь с тобой!

Шелли включила двигатель и тронула машину с места.

Грант все еще возился со своим автоприцепом, когда снова зазвонил его мобильник. Он раздраженно чертыхнулся и потянулся за тряпкой, чтобы протереть руки, а потом включил телефон.

– Ну, что еще ты мне забыла сказать? – сердито бросил он в трубку, не сомневаясь, что это звонит Полли.

– Грант! Это Векс! – услышал он голос своего сержанта.

– Ох, прости, дружище! А я подумал, это моя жена, как всегда, достает меня со своими наказами. – Так зачем я тебе понадобился, мил друг?

Голос Вексли Харриса прозвучал необычно серьезно и даже как-то торжественно.

– Ты ведь хорошо знаком с семейством Ривсов, не так ли?

– Да, я с ними приятельствую! – ответил Грант, немного сбитый с толку таким вопросом. – А что случилось?

– Дело касается дочери Анны Ривз, Шарлотты. С ней ты тоже знаком?

– Конечно! Она совсем недавно была у меня. Так что же случилось, Векс?! – У него похолодело в груди от неожиданной догадки. – Матерь Божья! Неужели авария?

– Нет, нет! Успокойся! Никаких аварий! Мне только что звонили из отделения службы безопасности в Окленде…

– Ты имеешь в виду отдел, который занимается расследованием уголовных преступлений? – окончательно растерялся Грант.

– Да! Именно оттуда и звонили!

– И что им нужно?

Вексли подавил тяжелый вздох.

– Знаешь, если честно, я сам ошарашен! Но поскольку я знаю тебя столько лет, то хочу предупредить заранее! Хотя и прошу держать все, что я сейчас тебе скажу, при себе. И не распространяться на эту тему! Во всяком случае до утра, пока мы с тобой не обсудим все в участке.

Чем дальше Грант слушал Вексли, тем сильнее ему хотелось сесть, плюхнуться куда угодно, но слушать сидя. Но усилием воли он заставил себя пойти в дом, там достал из холодильника банку с холодным пивом и тут же открыл ее. Грант не верил своим ушам! Отказывался понимать!

– Нет, нет и еще раз нет! – бросил он в сердцах, когда Векс наконец замолчал. – Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Ты все не так понял, Векс! Или они сильно ошибаются!

– Я лишь повторяю тебе то, что сообщили мне эти ребята из Окленда. Поверь мне, если я все неправильно истолковал, то буду только счастлив! Но если… Послушай! Я знаю, что тебе завтра заступать на дежурство с двух часов дня. Прошу! Подъезжай в участок к десяти! Нам надо обстоятельно и спокойно поговорить обо всем, обсудить… Быть может, к тому времени вскроются какие-то новые подробности, которые прольют свет на случившееся.

Стоило Шарлотте увидеть здание гостиницы Каури-Клиффс, как сердце ее в буквальном смысле слова замерло от восторга. Вот это да! Вот это красота! Наверное, одно из самых романтических мест на земле. Белоснежные стены, светло-зеленая черепичная крыша, элегантные линии здания, просторные крытые галереи, наполненные светом и солнцем, обилие роскошной тропической растительности повсюду. И, конечно, поразительной красоты ландшафт вокруг. Гостиница раскинулась на самом берегу залива Матаури. Словом, от подобного великолепия дух захватывает! Не говоря уже о роскоши, поистине первоклассной роскоши. Все, начиная от живописных полотен, развешанных на стенах особняка, построенного в усадебном стиле, и кончая коврами, антикварной мебелью ручной работы и всеми остальными элементами убранства и декора, все самое-самое, то есть наивысшего качества, что видно невооруженным глазом и понятно даже неспециалисту. Ну, а уж завораживающие своей красотой морские пейзажи, гидропланы, реющие над водой, изумрудные площадки для игры в гольф, бассейн, поражающий воображение своими колоссальными размерами, отдельные пляжи для занятий серфингом, разбросанные по всему южному побережью, граничащему с Тихим океаном… Словом, вот вам самое точное и полное описание того, что такое рай.

Наверняка Энтони тут тоже понравилось бы, подумала про себя Шарлотта, любуясь окружающей красотой. Впрочем, зачем гадать о том, чего она не узнает никогда наверняка? Но просто его легко представить вот в таком фешенебельном отеле, как этот.

Вместе с ней?

Что за ребячьи фантазии!

Итак, Золушка явилась на свой бал в Каури-Клиффс!

– Интересно, сколько стоят сутки проживания в такой гостинице? – шепотом спросила Шарлотта у матери, пока они медленно продвигались в сторону бассейна на тележке для гольфа, в которую сгрузили свои личные вещи и рабочие принадлежности Анны.

Больше никаких аналогий с Золушкой, мысленно одернула себя Шарлотта. Иначе тележка для гольфа рискует превратиться в тыкву.

– Думаю, не меньше тысячи двухсот долларов за одну ночь, – беззаботно откликнулась Анна и помахала рукой членам съемочной группы, которые уже суетились на площадке, устанавливая аппаратуру и свет. – А если захочешь снять отдельную виллу (тут есть и такие), то цена возрастет до восьми тысяч долларов, как минимум.

– Восемь тысяч долларов за одну ночь? – воскликнула изумленная Шарлотта, и голос ее непроизвольно сорвался на крик.

Анна невольно рассмеялась и, легко выпрыгнув из тележки, дружески обняла какого-то неопрятного типа, подошедшего поздороваться с нею. Она представила мужчину дочери, назвав его Вольфом. А, так это тот знаменитый фотограф, догадалась Шарлотта, у которого всяких международных наград и призов больше, чем у них с матерью долларов на счете в банке.

Вольф отсалютовал Шарлотте и с дурашливой ухмылкой махнул в самый дальний конец бассейна, где величественно возвышалась кровать на четырех массивных резных ножках. Издали это антикварное ложе напоминало престарелую гранд-даму, этакую герцогиню, облачившуюся в залежалые парадные одежды по случаю выхода в свет в связи с каким-то торжественным мероприятием.

– Как видишь, звезда наших съемок, – обратился он шутливым тоном к Анне, – уже стоит на своем законном месте.

– Отлично! – во всеуслышание объявила Анна и, подбоченившись, сделала несколько глубоких вдохов, словно желая подпитаться дополнительной энергией от солоноватого морского воздуха. – Нам еще потребуется стеганое покрывало синевато-красного цвета, белые льняные простыни и четыре подушки округлой формы, и можем начинать! – Последние слова были адресованы уже Шарлотте. – Подушки подбери либо черные, либо цвета серебристой норки. Попробуем оба варианта. Да, еще! Нужно набросить белую вуаль вон на ту большую плетеную корзину.

Шарлотта повернулась к тележке и стала распаковывать сверток с вуалью. А мать прямиком двинулась к кровати и принялась прямо на глазах энергично превращать старую рухлядь в образчик ультрасовременной мебели, само воплощение безупречной элегантности и стиля. На площадке уже топтались не менее десяти человек. Ассистенты фотографа, модели, оформители, костюмеры, осветители, визажисты и многочисленные представители фирмы-заказчика. Постоянная команда, состоявшая всего из двух человек, с которой обычно работала Анна, уже тоже с головой погрузилась в подготовительную работу в ближайшем гостевом домике. Там наглаживали туалеты для моделей, расправляли складки, поправляли оборки, убирали лишнее, подгоняя наряды по фигуре прямо на девушках, ловко манипулируя булавками или заметывая лишнее по ходу примерки на живую нить. Хеми Беннет, силач со стальными мускулами и сердцем нежным, как зефир, деловито разминался на площадке. Ведь именно этому геркулесу предстоит таскать все тяжести в процессе съемок. Он в одиночку легко поднимал с места массивную кровать и один, словно играючи, переносил ее на указанную позицию. Шарлотту, которая уже была наслышана о его легендарной силе, это совсем не удивило. Ведь в свободное от съемок время Хеми работает не просто грузчиком, а такелажником, занимается перемещением домов из одного места в другое, причем в прямом смысле этого слова. Ибо в Новой Зеландии люди часто переезжают с места на место не только со своим домашним скарбом, но и вместе с самими домами.

– Привет! Меня зовут Люциана! – представилась привлекательная блондинка средних лет в ореоле платиновых кудряшек. Она доброжелательно уставилась на Шарлотту своими ясными синими глазами. – А вы, должно быть, Шарлотта! Дочь Анны!

– Да, это я! – улыбнулась в ответ Шарлотта, затолкав сверток с вуалью себе под мышку, чтобы освободить руку и ответить на рукопожатие.

Как оказалось, Люциана является владелицей и основателем фирмы «Оуэнс Лайфстайл», их нынешнего заказчика. В прошлом она была женой знаменитого гольфиста и чемпиона мира из Америки.

– Рада с вами познакомиться! – проговорила она тоном, не оставляющим никаких сомнений в том, что она действительно рада, и энергично потрясла руку Шарлотты. – Молодцы! Выбрали совершенно фантастичный по своей красоте антураж! Лучших декораций для съемок и не придумаешь! Такие насыщенные яркие цвета, словно все вокруг только что покрасили свежей краской.

Люциана многозначительно сверкнула глазами.

– На всякий случай сообщаю вам, что их площадки для игры в гольф тоже выше всяких похвал. Но это так, к слову. А вообще-то я вам ничего не говорила!

Она отвернулась и, с томным вздохом отхлебнув из стакана, устремила свой взор вдаль, любуясь открывающейся панорамой. Ландшафт действительно завораживал своей красотой. Отсюда, с самой макушки высокой скалы, открывался просто потрясающий вид на многие десятки и десятки миль. Ничто не заслоняло прозрачную голубизну морской глади с разбросанными по ее поверхности крохотными каменистыми островками. Время от времени над водой проносились одинокие любители серфинга, и снова все замирало в неподвижности.

– Идеальное место для съемок новой коллекции! – еще раз воскликнула Люциана. – О лучшем и мечтать не приходится. Вы согласны со мной? – И, не дожидаясь ответа, продолжила: – Ваша мать… она буквально фонтанирует всякими необычными идеями. Это же надо такое придумать! Притащить кровать к бассейну!

– Между прочим, второе имя Анны означает «изворотливая, ловкая, ушлая»! – воскликнула темноволосая брюнетка, присоединяясь к ним. – Я бы еще добавила «сообразительная, с ярко выраженной индивидуальностью, которая отличает ее от всех остальных».

Догадавшись, что это одна из моделей, Шарлотта поспешно представилась и снова повернулась к своей тележке. И как раз вовремя, ибо ее тотчас же позвала к себе мать.

– Слава богу, погода сегодня безветренная, – с удовлетворением констатировала Анна, когда Шарлотта подбежала к кровати. – Ножки мы тоже задрапируем вуалью. Раз ветра нет, то ее и не сорвет. Собственно, можно опробовать и другой вариант. Обмотать ножки бинтом и оставить какую-то часть бинта просто свободно висящей в воздухе, и так сфотографировать. По-моему, получится забавно! Надо посоветоваться с Вольфом.

– Для этой серии снимков вам нужны модели? – поинтересовался у Анны подошедший к ним визажист.

Анна отрицательно покачала головой.

– Нет! Девушки нам понадобятся, когда мы начнем снимать постельное белье бирюзового цвета. А у тебя есть заказ на съемки? – обратилась она к дочери. – Не сомневаюсь, девушек должны были предупредить заранее. Но в случае чего можно связаться по электронной почте с офисом Люцианы.

– Все в порядке! – поспешила успокоить ее Шарлотта. – У меня на руках второй экземпляр заказа. – Она извлекла нужный документ из своей папки с бумагами. – Вот! Ты заказала модель ровно на одиннадцать. К этому времени она будет готова.

– Я привезла с собой еще и коробку с бижутерией, – сказала Анна. – Взяла все, что может пригодиться для съемок на фоне моря. Камни бирюзовых, зеленоватых, синих и голубых тонов. Но главное – это красиво задрапировать простыни. Наиболее важные места обозначим блестками.

– Для первой серии снимков нам потребуются прикроватные светильники? – подбежал за уточнениями Вольф.

Анна погрузилась в раздумья.

– Ну же, прояви свою знаменитую сообразительность! – шепотом подсказала матери Шарлотта. – Ведь все необычное – это твой фирменный знак! Вот и заставь позировать модель с ночной лампой в руке! По-моему, будет самое то!

– А что? – просветлела лицом Анна. – Можно попробовать! Давай сделаем так! – обратилась она к Вольфу.

Легкий на подъем фотограф тут же засеменил назад к своим ассистентам, которые хлопотали, устанавливая подсветку, регулируя линзы и размещая на должном расстоянии экраны. Люциана в это время отрывистым лающим голосом давала в телефонную трубку руководящие указания какому-то неизвестному абоненту.

И вот наконец все готово для первого сеанса. Кровать изысканно задрапирована нарочито измятыми бархатными покрывалами и хлопчатобумажными простынями. Вуаль, словно фата невесты, вьется вокруг каждой ножки, одновременно искусно драпируя их. Шарлотта и Анна безотрывно смотрят в видоискатель и в случае чего тут же бросаются поправлять и расправлять то вмятины на подушках, то ненужные складки на покрывалах, то нарочито рассыпанные из хрустального кувшина стеклянные шарики, которые переливаются на свету всеми цветами радуги, словно драгоценные каменья или огромные капли дождя. Кстати, идею со стеклянными шариками подала Шарлотта, за что тут же получила изрядную порцию похвал от Люцианы.

Съемки у бассейна были завершены как раз к ленчу. Надо перебираться на новую натуру: особняк с видом на море. Шарлотта вместе с дизайнерами заказчицы заранее отобрали нужные для съемок образцы стеганых одеял, покрывал и накидок. Съемочная группа уже приготовилась двинуться в путь, но тут из кухни принесли подносы с бутербродами и прохладительными напитками. Воспользовавшись коротким перерывом, Шарлотта набрала по мобильнику номер телефона образовательного центра. Утром, уезжая на работу, она оставила Хло на грани слез. Интересно, как она там теперь?

– По-моему, она в полном порядке! – заверила ее Селия. – Да, с утра была немножко не в настроении. Но сейчас с удовольствием играет вместе с другими детьми на улице в теньке. У них там такая игра: фермер в лесу. Может, мне позвать ее?

– Окажите любезность! – взмолилась Шарлотта и двинулась в сторону парадного входа в отель. Попутно она подозвала к себе Хеми, попросила его взять из тележки для гольфа стиральную машину и отнести ее на площадку номер восемнадцать, где будет проходить следующий сеанс съемок. Шарлотта четко понимала, что подобные мелочи, из которых складывается съемочный процесс, – это ее забота и она должна все предусмотреть заранее.

– Алло? – услышала она в трубке тоненький голос Хло.

– Здравствуй, мое солнышко! – проговорила в ответ Шарлотта, ощущая, как все внутри дрожит от переизбытка чувств. – Я не сильно оторвала тебя от игры?

– Нет! Мы уже почти закончили! – тихонько ответила ей Хло. – А после обеда мы будем печь пирожные на день рождения Мелоди. Скоро и на мой день рождения будем печь!

Шарлотту наполнило чувство гордости за свою маленькую домохозяйку.

– Мы еще с тобой даже не составили список гостей, которых ты собираешься пригласить к себе на праздник! – напомнила она дочери. – Сегодня же вечером этим и займемся!

– Да! Обязательно! А можно я приглашу всех?

Какое у малышки доброе сердце, снова мысленно умилилась Шарлотта.

– Конечно! – обронила она в трубку. – Если погода будет хорошая, мы устроим барбекю прямо на пляже.

Ну а если плохая, добавила она мысленно, то ни Анна, ни Боб не станут возражать против того, чтобы принять маленьких гостей Хло у себя в доме. Ведь более гостеприимных хозяев на всем побережье не сыщешь.

Хло сосредоточенно подышала в трубку и сказала:

– Да, лучше всего на пляже! Там можно будет потанцевать пипи, и покататься на нашей лодке, и покачаться на качелях.

– Да! Наверняка твоим гостям все эти развлечения придутся по душе.

– А потом мы будем есть пирожные, которые сами испечем.

– Само собой! А еще всякие фруктовые желе, мороженое, сладости. Кстати, у меня для тебя небольшой сюрприз! Тетя Шелли прислала мне эсэмэску, в которой написала, что забирать тебя она приедет вместе с Денни.

Хло промолчала.

– Я думала, ты обрадуешься! – огорчилась Шарлотта. А мысленно пожалела, что затеяла этот разговор. Лучше бы ничего не говорила!

– Я хочу, чтобы за мной приехала ты!

– Понимаю, мое солнышко! Очень понимаю! Но придется немного потерпеть! Всего лишь один-единственный денек! Не успеете вы допить свой чай, как я уже буду у тети Шелли. А может, даже вы в это время будете резвиться вместе с Денни и Дизелем где-нибудь в поле. Ты только представь себе, как обрадуется Дизель, когда увидит тебя! Он ведь так вас любит, тебя и Денни!

– Да! И мы его тоже любим!

– Ну вот! Такая чудная компания подбирается! Уверена, вы прекрасно проведете время. Только не забудь надеть на голову шляпку, когда отправитесь кататься верхом, ладно?

– У меня теперь есть своя шляпа!

– Я в курсе! Вот и не забудь про нее. Или ты уже отнесла ее на конюшню?

– Да! Она висит в подсобке рядом со стойлом Дизеля.

Хло сообщила эту информацию, явно гордясь тем, какая она взрослая и самостоятельная девочка: все знает, обо всем помнит!

– Ну, мне пора бежать, моя детка! – растроганно проговорила в трубку Шарлотта. – Работа не ждет. Тебе же от всей души желаю всяческих кулинарных успехов! А если что-то останется, то я совсем не против угоститься твоими вкусными кексами.

– Тогда я специально испеку для тебя один кексик с шоколадными пуговками наверху.

– Ой, как это мило с твоей стороны! С шоколадными пуговками! Это же мои самые любимые! У меня даже рот наполнился слюной в предвкушении такой вкуснотищи.

Последовала короткая пауза, после которой Хло снова повторила:

– Я хочу, чтобы за мной приехала ты!

Уже почти сожалея о том, что позвонила, Шарлотта пустила в ход последний из оставшихся у нее аргументов.

– Послушай, Хло! Если ты сегодня будешь примерной девочкой и не станешь капризничать с тетей Шелли и Денни, то обещаю тебе, что в эту же субботу мы отправимся с тобой в город лакомиться взбитыми сливками и твоим любимым флаффи. А потом еще походим вместе по тому большому магазину, где все продается за доллары. Как тебе мое предложение?

Хло очень любила посещать этот универмаг. Там столько всего интересного и занимательного, а главное – все витрины установлены на уровне ее глаз. Можно самостоятельно разглядеть даже самые крошечные игрушки.

По затянувшемуся молчанию на другом конце линии Шарлотта поняла, что ребенок уже готов произнести в очередной раз свое заклинание: «Я хочу, чтобы ты приехала за мной!», и быстро затараторила в трубку:

– Ну, все! Мне пора! Надо бежать! Будь паинькой! И помни, я тебя люблю!

– Я тоже тебя люблю! – едва слышно прошептала Хло.

Шарлотта отключила мобильник и попыталась немного успокоиться. Все будет хорошо, убеждала она сама себя. Как только Хло увидит тетю Шелли, а главное – Денни, она тут же успокоится и думать забудет о матери. Погруженная в свои мысли, Шарлотта отправилась на поиски Анны, прихватив по пути бутерброд и стакан лимонада.

– А! Вот и ты! – улыбнулась Анна, увидев дочь. Они с Люцианой устроились в укромном уголке виллы и просматривали на ноутбуке Люцианы те снимки, которые были сделаны с утра. Что-то нравилось, что-то тут же с ходу отвергалось, но в целом настроение у обеих женщин было благодушное. – Мы тут как раз с Люцианой говорили о том, что начало получилось хорошее, – прокомментировала снимки Анна, когда Шарлотта, подойдя к ним поближе, остановилась, опершись на балюстраду.

– Мне особенно понравились те фотографии со стеклянными шариками, – подала голос Люциана. – Вольф изумительно поймал в объектив солнечный луч. Я думаю, что на стадии издания проспекта художники еще подретушируют немного и усилят световой эффект. Кстати, можно сделать эти шарики сквозной темой нашего каталога. Простое стекло, никакой подсветки! Если же мы почувствуем, что нужны дополнительные краски, тогда прибегнем к фотошопу.

– Мне кажется, шарики будут хорошо сочетаться с розовыми и алыми лепестками роз, – заметила Шарлотта. – Можно попробовать, когда мы начнем снимать коллекцию винтажных кружев.

В глазах Люцианы вспыхнул интерес.

– А когда съемки? И где?

– Они запланированы на завтра, – ответила Шарлотта. – В одном из гостевых домиков. Если сегодня у нас останется время, я постараюсь все прикинуть прямо на месте. Надо же вначале проверить, как это будет смотреться.

Креативный запал дочери впечатлил и Анну.

– Надеюсь, – сказала она, обращаясь к Люциане, – она в недалеком будущем станет моим полноправным партнером.

– Пожалуй! – согласилась та. – Девочка явно унаследовала талант своей матери. А чем вы занимались, Шарлотта, до того, как переехали к нам?

Шарлотта почувствовала, как к щекам прихлынула краска. Стараясь не встретиться глазами с матерью, она обронила будничным тоном:

– Работала клерком в местной администрации. Ничего интересного. Рутинная бюрократическая работа, не имеющая никакого отношения к искусству.

– Но она обожает театр! Это ее страсть! – не преминула вставить словечко Анна. – Что все же выдает в ней натуру артистическую. Шарлотта даже выступала на сцене.

– Но это же был самодеятельный театр! – поспешила уточнить Шарлотта. – Так что для меня театр – это скорее хобби, чем призвание или тем более страсть.

Пожалуй, не стоило так бурно реагировать на слова матери, тут же виновато подумала она. И зачем она так нарочито подчеркнула, что ни о какой страсти к театру не может быть и речи? Ведь мать изо всех сил старалась продемонстрировать ей свою поддержку! Анна гордится талантами дочери. А Шарлотта снова отмахнулась от нее, как от назойливого насекомого. Вон какой у Анны сейчас обиженный и даже немного растерянный вид.

Судя по всему, Люциана тоже была сбита с толку ее непонятной реакцией. Почувствовав общую неловкость ситуации, Шарлотта почла за лучшее поскорее ретироваться.

– Ну, я пошла! Нужно еще раз проверить, все ли готово к съемкам очередного эпизода!

Схватив свой пустой стакан и папку с бумагами, она заторопилась на улицу, чтобы снова с головой погрузиться в работу.

Через час все сюжеты, съемка которых планировалась в крытой галерее, были благополучно отсняты. И вся команда приготовилась переместиться на следующую площадку – поле под номером восемнадцать для игры в гольф, где Шарлотта уже успела разместить необходимые аксессуары для съемок новой линии стиральных машин. Саму машину перенес на площадку Хеми, осторожно переступая через многочисленные провода и кабели, которые ассистенты Вольфа умудрились протянуть сюда из самого отеля. Тут же, удобно устроившись в теньке под раскидистым деревом красного жасмина, визажист наносил последние штрихи на лицо модели-мужчины, облаченного в роскошный махровый халат, естественно, тоже производства фирмы «Оуэнс Лайфстайл».

Увидев, что Анна внимательно разглядывает технику, Шарлотта подошла к ней, намереваясь извиниться за допущенную бестактность. Но не успела она открыть рот, как Анна заговорила первой:

– Вот никак не могу решить! Оставить ли эту простыню сине-красного цвета в комплекте с белым хлопчатобумажным покрывалом? Переплести их друг с другом, что ли? Или положить по отдельности? Мне кажется, так будет живее… особенно если легкий ветерок вдруг приподнимет покрывало или простыню…

– А что, трудно запечатлеть на пленке оба варианта? – удивилась Шарлотта, но по тому, как посмотрела на нее мать, поняла, что ее реплика похожа скорее на критическое замечание, чем на совет. – Прости! Я хотела сказать, – начала она, но Анна резко оборвала ее:

– Я все поняла! Мы действительно опробуем оба варианта.

Анна продефилировала мимо Шарлотты к развешенным на вешалках образцам и стала закреплять на каждой вешалке цветки белых лилий. После чего они с Вольфом принялись пространно обсуждать направление ветра и его интенсивность. Обращенная к дочери спина красноречивее всяких слов свидетельствовала о том, что у Анны нет лишнего времени на пустопорожние разговоры с нею. Все же мать обиделась на нее!

Шарлотта, крайне раздосадованная тем, что ей никак не удается выбрать правильный тон в разговорах с Анной, тем не менее решила отложить все свои извинения на потом. Когда раздражение у обеих сойдет на нет. А пока она направилась в ближайший гостевой домик. К этому времени уже должны были привезти старинные кружева, винтажную коллекцию которых они будут снимать завтра. Но подготовку к съемкам можно начинать прямо сейчас. Правильно разложить кружево на кровати, запастись лепестками роз, подобрать стеклянные шарики нужного калибра. Пока выдалась свободная минута, можно ею воспользоваться.

– Шарлотта, ты куда? – окликнула ее Анна.

Шарлотта остановилась и уже приготовилась повернуться, чтобы ответить, но в этот момент ее внимание привлекла полицейская машина, которая остановилась прямо напротив отеля. Казалось бы, остановилась себе, ну и остановилась! Ей-то что за дело! Поворачивай голову назад и отвечай на вопрос матери. Но каким-то шестым чувством Шарлотта сразу же заподозрила неладное. Уж не паранойя ли у нее разыгралась, подумала она, не отрывая взгляда от машины. Но вот из машины вылез Грант и еще какой-то офицер полиции, и от сердца тут же отлегло. Наверное, совершают регулярный инспекционный рейд по побережью, вот и заглянули по дороге в отель. И как раз вовремя! Ибо только что подали новую порцию бутербродов и прохладительных напитков.

Почему-то оба офицера направились прямиком к Шарлотте. Ей хотелось двинуться к ним навстречу, поприветствовать Гранта, но она вдруг с ужасом обнаружила, что не может сдвинуться с места. Бешено заколотилось сердце в груди, а во рту стало сухо-сухо. Что-то здесь не так! Что-то случилось! Шарлотта поняла это еще до того, как Грант подошел к ней поближе и она увидела, что в его глазах нет привычного добродушного блеска.

Внезапно Шарлотта обнаружила, что мать стоит рядом с ней. Почему? Зачем она подбежала? Шарлотта почувствовала легкое головокружение, земля закачалась у нее под ногами. Что так напугало Анну, что она бросила все и примчалась к ней? Ведь ничего же плохого нет! Так почему же они обе ведут себя так, словно случилось что-то из ряда вон?

– Какая приятная неожиданность, Грант! – в своей обычной дружелюбной манере приветствовала полицейского Анна. – Здравствуйте, Векс! Рада вас видеть! Славный денек вы выбрали для того, чтобы заглянуть сюда.

Стоя немного в стороне, Шарлотта наблюдала за всеми тремя, а страх, словно зловещий ворон, продолжал кружить над ней, опускаясь все ниже и ниже.

От ее глаз не ускользнуло, в каком подавленном настроении пребывает Грант.

Анна повернулась к ней, и Шарлотта увидела, что лицо матери тоже стало мертвенно-бледным.

Какой-то страшный сон, ужасный кошмар творился прямо на ее глазах, а она стояла в немом оцепенении, не в силах крикнуть или сдвинуться с места.

Векс слегка откашлялся и приготовился что-то сказать, но Шарлотта в дикой панике отшатнулась от него.

– Нет! – взмолилась она. – Пожалуйста, не надо!

– Все в порядке! Все в порядке! – затараторила Анна, обнимая ее за плечи. – Грант! Немедленно прекрати это… ты должен…

– Прости, Анна! – хрипло проговорил тот. – Я ничего не могу сделать!

Векс еще раз откашлялся и начал по новой:

– Шарлота Николс! Вы обвиняетесь в том, что похитили ребенка. Вы имеете право хранить молчание. Вы не обязаны делать никаких заявлений. Все, что вы скажете, может быть использовано в качестве показаний против вас в суде. Вы имеете право на безотлагательную консультацию с адвокатом, который даст вам компетентный совет, на какие вопросы вы можете отвечать и надо ли вам отвечать на них вообще.

– Хло! – растерянно прошептала Шарлотта.

– Ваши права вам понятны? – спросил у нее Векс.

– Я не могу оставить Хло! – громко всхлипнула Шарлотта. – Пожалуйста, Грант! Вы же знаете ее! Пожалуйста, Грант! – залилась она горячими слезами, но Грант лишь подавленно отвел глаза в сторону.

Векс снова повторил свой вопрос:

– Вам понятны ваши права?

Паника накатывала на нее волнами, сокрушая всякую способность к сопротивлению. Но нет! – мелькнуло в ее воспаленном мозгу. Она не позволит им вот так просто взять и отнять у нее Хло! Вырвавшись из рук матери, Шарлотта побежала вперед, ничего не видя перед собой.

И в ту же минуту была остановлена Вексом и подоспевшим ему на помощь Грантом.

– Мне надо забрать Хло! – закричала она, как безумная. – Я ей обещала! Я не могу оставить ее одну! Грант! Прошу вас! Пожалуйста! Не держите меня! Прошу! Пожалуйста!

Не в силах более выносить эту душераздирающую сцену, Грант снова отвернулся и пробормотал вполголоса:

– Прости! Если бы я только мог…

– Но ты же должен что-то сделать! – взмолилась Анна. – Ты ведь знаешь ситуацию, как никто. Хло уже достаточно пережила за свою короткую жизнь. Если вы сейчас сотворите еще и это…

– Анна! – перебил ее Векс. – Здесь решаем не мы! Англичане уже на пути сюда!

Анна бросила ошалелый взгляд на дочь, явно отказываясь понимать происходящее.

– Шарлотта! Я вынужден снова спросить вас, – упорствовал Векс, – до конца ли вы понимаете все свои права?

Шарлотта ничего не соображала. Она не могла говорить. Все, что она видела сейчас, это свою малышку Хло, которая тщетно ждет, когда мама заберет ее домой. Она ждет и ждет, а мама все не идет и не идет.

– Она ведь еще совсем ребенок! – едва слышно выдохнула она. – Я нужна ей…

Грант обнял ее за плечи и тихо промолвил:

– Пошли! Машина ждет нас.

Каждая частичка ее тела, каждая нервная клетка сопротивлялась этому короткому приказу. Шарлотте хотелось вырваться из его цепких рук, ей хотелось кричать во весь голос и бежать… бежать… бежать без оглядки, пока она не увидит своими глазами Хло. Но разве она может что-то сделать? Сбылись наяву самые страшные сны. И у нее нет ни сил, ни возможности прекратить этот леденящий душу кошмар. Эти двое приехали, чтобы арестовать ее, заключить под стражу… Это сегодня! А завтра? А завтра, вполне возможно, ее экстрадируют обратно на родину, в Англию, и тогда… А что тогда?

– О боже! – воскликнула она с невыразимой тоской в голосе. – Мама! Прошу тебя! Немедленно поезжай домой и забери Хло!

 

Глава 10

– Шелли! Где тебя черти носят? – исступленно рявкнул в трубку Боб.

– Я на сельскохозяйственном рынке в Паихии, а что? Что-то случилось?

– Шарлотту арестовали! Я…

– Что?! Как?!

– Я еду за Хло в образовательный центр. Но ты же понимаешь, что мне в одиночку с этой миссией не справиться! Срочно подъезжай! Мигом сюда!

– О господи! – растерянно пробормотала в трубку Шелли. – Но ведь Шарлотта должна была сегодня работать в Каури-Клиффс.

– Там ее и взяли под стражу! Анна уже едет домой.

– А как же съемки?

– Она была вынуждена приостановить работу. Я уже сколько времени пытаюсь связаться с Грантом Ромни, но он не отвечает. Наверняка задержание производил он. На пару с Вексом Харрисом.

– Боже Всемилостивый! Ах, папа! Что же нам делать? Ума не приложу! Я так боюсь!

– Шелли! Не время распускать нюни! Держи себя в руках!

– Прости, папочка! Буду держаться! Я уже еду! Перезвони мне, если появятся какие-то новости.

Боб отключил мобильник и медленно съехал на обочину дороги, остановился и уже в который раз набрал номер телефона Гранта Ромни. К его немалому удивлению, когда он уже почти отчаялся дозвониться до Гранта, тот наконец соизволил ответить.

– Боб! Мне очень жаль, приятель! – заговорил он первым, не дожидаясь встречных вопросов. – Но я здесь бессилен. Управление криминальной полиции, департамент по защите несовершеннолетних, соцслужбы и прочее. Именно они курируют это дело!

– Но как все произошло?

– Вчера вечером Вексу позвонили из Окленда и попросили проверить информацию, которую им переслали из Британии. Когда он сообразил, что речь идет о вашей семье, то перезвонил мне. Тебе, как ты сам понимаешь, я не имел права ничего сообщать. Вообще-то, по правилам, он и меня не должен был привлекать к этому делу, как друга вашей семьи. Но Векс сознательно пошел на это нарушение, чтобы хоть как-то облегчить для Шарлотты процедуру задержания.

Наверное, и эта малость тоже стоит отдельной благодарности, подумал Боб, но благодарить не стал, а лишь задал следующий вопрос:

– Где она сейчас?

– Вместе с нами в машине. Мы везем ее в Керикери.

– Можно мне поговорить с ней?

– Да, но только…

– Сам отключишь телефон, когда посчитаешь нужным. И что дальше?

– Ждем дальнейших указаний. Согласно инструкциям, мы должны доставить ее в участок и держать там. Наверное, пока они будут решать, кто повезет ее в Окленд. Мы, или они сами приедут за ней.

– О’кей! Дай трубку Шарлотте.

– Боб! Мне очень жаль! – пролепетала Шарлотта. – Я…

– Перестань! – грубо оборвал он ее, хотя к горлу подступил комок. – Ты не сделала ничего такого, о чем можно сожалеть! Ты поступила правильно, и мы постараемся доказать это! Разберемся, вот увидишь!

– А что с Хло? Она – единственное, что меня сейчас волнует.

– Я еду за ней. Твоя мать будет ждать меня там. И Шелли тоже. Я с минуты на минуту жду звонка от одного из лучших адвокатов Окленда. Его зовут Дон Теккерей. Он-то уж наверняка знает, что надо делать в подобной ситуации.

– Я не могу вернуться на родину! – прерывающимся голосом воскликнула Шарлотта.

Сердце его сжалось от боли. Как помочь ей? Как поддержать?

– Мы прорвемся, Шарлотта! Верь мне! Я обещаю…

– А что будет с Хло? Нельзя допустить, чтобы они забрали ее! Боб! Вы слышите меня?

– Мы и не допустим! С ней все будет в полном порядке! Уверяю тебя! Я побуду с ней, пока подъедет твоя мать или Шелли. А потом я заеду в участок, чтобы встретиться с тобой. Договорились?

– Да.

– Дай трубку Гранту.

– Я тебя слушаю! – ответил Грант.

– Пожалуйста, держи меня в курсе всего, что у вас там делается, в тех пределах, в коих это возможно, разумеется. Неприятностей тебе я не хочу, но мне надо владеть информацией, и как можно более полно!

– Ясное дело! Постараюсь!

– Когда вы появитесь в городе?

– Минут через двадцать, я думаю!

– Она ведь с вами ни о чем не говорила, да? Нельзя принуждать ее к разговорам с вами. Это понятно?

– Не беспокойся! Она тоже понимает это! У нее уже есть адвокат?

– Я позвонил Дону Теккерею и попросил секретаря передать ему, чтобы он связался со мной в наикратчайшие сроки. Вот, кстати, и сигнал пришел на мобильник. Я пока прощаюсь с тобой. Вдруг это он звонит?

Но звонила Анна. Судя по ее голосу, она все еще пребывала в той же прострации, что и во время первого звонка, когда сообщила ему об аресте Шарлотты.

– Ты где? Уже в центре?

– Подъезжаю! Я только что беседовал с Шарлоттой. Она пока держится. Хотя ей, бедняжке, сейчас очень нелегко! А что со съемками?

– Я отдала все наработки Люциане, так что они продолжат без меня. Она отнеслась к случившемуся с пониманием. Но она ведь не знает всего. Считает, что произошла какая-то ошибка. Недоразумение, которое вскоре выяснится. Интересно, кто им все же сообщил? Как думаешь?

У Боба не было сомнений на сей счет, но вслух он сказал:

– Пока не знаю, но со временем узнаем. Обязательно! Беда вот в чем! Британская полиция отнеслась к сигналу со всей серьезностью, коль скоро они летят сюда сами.

– Что вселяет в меня еще больший ужас! Господи! Что с нами будет?

– Спокойно, Анна! Давай пока сосредоточимся на том, что есть! – перебил ее Боб. – Я уже приехал! Жду тебя в центре! Подъезжай скорее! Но никаких лихачеств на дороге! Понятно?

Он припарковал машину на улице, на некотором расстоянии от здания образовательного центра, и поспешил к боковой калитке. Поднявшись по пандусу, заглянул на самую большую веранду. Странно, но детей там не было. Боб бросил встревоженный взгляд вокруг себя и только тут заметил в дверях испуганную стайку детей, жмущихся к двум воспитательницам.

Узнав Боба, Селия заторопилась ему навстречу. Лицо у нее было расстроенным.

– А где Хло? – первым делом поинтересовался он.

Воспитательница осторожно взяла Боба под руку и вывела его на улицу.

– Ее тут нет.

Впервые Боб почувствовал, что ему страшно, по-настоящему страшно.

– Приехали какие-то люди из департамента по охране детей. У них на руках был ордер с пометкой «срочно». Вы же понимаете, в подобных обстоятельствах мы бессильны как-то воспрепятствовать им. Они сказали… – Селия бросила жадный взгляд на Боба. – Они сказали, о ужас! – что настоящее имя девочки – не Хло и что ее… ее похитили из родного дома в Великобритании. Это правда, Боб? – умоляюще проговорила она. – Неужели Шарлотта? Получается, что она… она ей не родная мать. Так?

– Но вы же видели их вместе! – с яростью воскликнул Боб. – И какие у вас могут быть сомнения?

Селия в полной растерянности кивнула в сторону веранды.

– Остальные детки очень расстроились! Очень!

Но остальные детки в данный момент мало волновали Боба.

– А что Хло? Она сильно испугалась? Сопротивлялась?

В глазах Селии отразилась боль.

– Она толком и не поняла, что происходит. Но да, должна сказать, она была напугана. Очень!

Боб уже набирал какой-то номер по своему мобильнику.

– У вас есть фамилии этих людей? – нетерпеливо обратился он к Селии. – Вам известно, куда именно они ее увезли?

– Подождите! Кто-то из них оставил мне свою визитку. Сейчас принесу!

Боб между тем уже дозвонился до руководителя социальной службы города.

– Мери! – торопливо выдохнул он в трубку. – Тебя беспокоит Боб Ривз. Мне срочно нужна твоя помощь!

Коротко обрисовав ситуацию и не вдаваясь в излишние подробности, он, глянув на визитку, которую принесла ему Селия, сказал:

– Можешь ли ты выяснить, куда они ее увезли? У меня тут есть фамилия одной из тех, кто забирал ребенка. Энджи Джеффрис. Она из Фангареи, региональное отделение социальной службы. А, ты знаешь ее! Прекрасно! Перезвони мне, пожалуйста, как только тебе удастся что-то выяснить.

Боб отключил свой мобильник и, извинившись перед Селией за все доставленные неприятности, вернулся в машину. И там, набрав номер Рика, надиктовал на автоответчик:

– У нас здесь кромешный ад! Перезвони мне при первой же возможности!

И тут же отключился, откликаясь на новый звонок.

– Боб! Дон Теккерей на связи! Секретарь сказал, что у тебя ко мне что-то срочное. Что случилось?

Понимая, что в разговоре с адвокатом неразумно ходить вокруг да около, утаивая какие-то мелкие подробности, которые на самом деле могут оказаться совсем даже не мелкими, а очень важными и нужными с точки зрения защиты подсудимого, Боб изложил Теккерею всю историю от начала до конца, ничего не утаив и ничего не забыв. Он не стал скрывать от адвоката даже собственной вовлеченности во все то, что случилось.

– Да! Весьма интересный случай! – бесстрастным голосом заправского крючкотвора прокомментировал Теккерей, выслушав рассказ Боба. – Что касается твоей причастности к этому делу, то я бы не стал излишне нервничать…

– Да не обо мне же речь! – вспылил Боб. – Все, что меня сейчас волнует, это судьба Шарлотты и Хло.

– А где они на данный момент?

– Представители социальных служб уже забрали девочку. Я сейчас пытаюсь выяснить, куда они ее увезли. А Шарлотту задержали, она находится в отделении полиции здесь, в Керикери.

– Понятно! Так ты говоришь, англичане уже в пути? Вдвойне интересный случай! Они уже обратились к нашим властям за разрешением на экстрадицию?

– Понятия не имею! Но, думаю, надо исходить из того, что рано или поздно они это сделают! А может, уже и сделали.

– Все может быть! В любом случае такое решение не принималось заранее, а это уже кое-что. Из того, что ты мне рассказал, думаю, у нас есть неплохие основания для того, чтобы побороться и не допустить подобного развития событий.

Боб почувствовал невыразимое облегчение. Значит, Дон согласен! Он берется за это дело!

– Спасибо, Дон! Именно это я и хотел от тебя услышать! И что дальше? Каковы наши действия?

– Вначале я сделаю тут несколько звонков. Постараюсь разузнать по своим каналам, как далеко они продвинулись. Не исключено, что мне придется приехать в Керикери, чтобы встретиться с Шарлоттой. Но это не обязательно! Ведь скорее всего они привезут ее сюда, в Окленд.

– Хорошо! А что предпринять нам, чтобы вернуть Хло в семью?

– Вот с этим сложнее! Я вообще сомневаюсь, что в данных обстоятельствах это возможно. Ты же прекрасно знаешь: все, что касается маленьких детей, обрастает дополнительными сложностями. Твоя падчерица, сама в прошлом социальный работник, отлично осведомлена о том, что в этом вопросе власти бескомпромиссны. Но это вовсе не означает, что вы не должны пытаться! Кто знает, как все может повернуться… В любом случае заверяю тебя, что интересы ребенка здесь выступают на первый план. Стоит лишний раз напомнить им, что, пока девочка была в вашей семье, с ней не приключилось ничего плохого.

– И даже напротив! Ей стало гораздо, гораздо лучше! – воскликнул Боб и еще раз поблагодарил Теккерея за его согласие взяться за это дело. Со своей стороны он заверил, что гарантирует ему не просто достойное вознаграждение, а все, что положено, плюс специальная надбавка сверху.

После чего отключил телефон, и снова вовремя! На линии была Шелли.

– Мне только что звонил Рик! Говорит, что никак не может пробиться к тебе. Я ему рассказала то, что знала. Он, как и я, не сомневается: все случившееся – это дело рук Кэти. Хотя пока мы ничего не знаем наверняка.

Боб приложил руку ко лбу, чтобы хоть немного унять пульсирующую боль в висках.

– Вот ему и карты в руки! Пусть докапывается, узнает! Потому что я вообще отказываюсь понимать, что в последнее время творится с твоим братцем. Но если все, что случилось, каким-то образом связано с ним…

– Ты еще в центре? – торопливо перебила его Шелли, не желая еще больше обострять ситуацию.

– Да! Только что подъехала Анна. Договорим позже, при встрече!

Боб щелчком отключил мобильник и стал угрюмо наблюдать за тем, как Анна паркует свою машину рядом с его. Еще никогда в своей жизни он не чувствовал себя таким беспомощным.

– Где Хло? – был первый вопрос жены, когда она вылезла из машины.

Боб мрачно покачал головой, давая понять, что не знает.

Глаза Анны моментально округлились от ужаса.

– То есть? Ты знаешь, куда они ее забрали?

– Пока нет. Одно мне сказали точно: никакого вреда никто ей причинять не станет.

Слабое утешение, подумал он про себя, но все же…

– Можно подумать, что мы только и делали, что вредили ей! – раздраженно бросила Анна. – Да и откуда мы узнаем, как они станут обращаться с ней? Мы даже не имеем ни малейшего представления о том, кому ее сейчас могут передать на воспитание. О боже! Именно этого Шарлотта и страшилась больше всего на свете. И именно поэтому она и сотворила то, что сотворила…

– Знаю! Но у нас здесь все несколько иначе.

– Однако отличия не такие уж кардинальные, как тебе кажется. Во всяком случае, мы не можем исключить вероятность того, что ребенка передадут на воспитание в плохую семью.

– Обещаю тебе! Мы не допустим этого!

Анна отвела глаза в сторону, а потом снова взглянула на мужа затравленным взглядом.

– Как мы сообщим все это Шарлотте? – срывающимся голосом проговорила она. – И что будет с ней самой? Я боюсь, Боб, что, если они увезут ее обратно в Англию…

– Я только что беседовал с Доном Теккереем. Он считает, что у нас есть шанс, причем хороший шанс, побороться и не допустить экстрадиции.

В запавших глазах Анны вспыхнула искорка надежды, вспыхнула и тут же погасла.

– Это все моя вина! – глухо пробормотала она. – Я не должна была…

– Прекрати казнить себя! Немедленно прекрати! Ты ни в чем не виновата! Никто не виноват! За исключением этого мерзавца, отца Хло. Но он уже получил свое. И по заслугам!

Анна согласно кивнула, глянув на мужа отсутствующим взглядом.

– Ты знаешь, где сейчас Шарлотта? С ней можно увидеться?

– Полагаю, она уже в полицейском участке. И мы сейчас прямиком отправимся туда.

– А вот и наш чай! – зычным голосом объявил Грант и поставил чашку на стол прямо перед Шарлоттой, а сам грузно опустился на небольшой диванчик напротив. Помещение, в котором они оба сейчас находились, называлось комнатой предварительного собеседования при полицейском участке города Керикери. Сюда обычно приводили всяких мелких преступников и хулиганов для неформального выяснения причин того или иного правонарушения, прежде чем приступить к официальному допросу. Комната была небольшой, не более пяти-шести квадратных метров, без окон, голые стены и никаких замков на дверях, насколько успела заметить Шарлотта. Но, слава богу, здесь было чисто. – Печенье принести? – поинтересовался у нее Грант.

Шарлотта отрицательно затрясла головой. Лицо ее буквально на глазах посерело, словно его припорошило пеплом. И только воспаленные глаза горели неистовым огнем. Зато все тело сковала какая-то мертвенная неподвижность. Ужас происходящего, казалось, парализовал каждую клеточку, каждый мускул, и малейшее движение причиняло острую боль.

– Я должна увидеть Хло! – повторила она осипшим голосом. Голосовые связки тоже отказывались повиноваться ей.

– Векс сейчас звонит туда! – сказал Грант, стараясь не встречаться с ней взглядом.

Шарлотта молча глянула на чашку с чаем, понимая, что у нее нет сил оторвать ее от стола.

– Даже не знаю, что вам сказать, – взглянула она на Гранта. – Мне стыдно! Вы ведь доверяли мне… были добры к Хло… а сейчас вот это! Но даже если бы у меня была возможность повернуть время вспять…

– Предупреждаю, вы здесь в статусе арестованной, – напомнил он ей мягко, оборвав на полуслове, чтобы не дать сказать лишнего.

Она отрешенно мотнула головой и уставилась в пустую стену. Все, о чем она могла думать сейчас, – это Хло. Снова и снова Шарлотта рисовала себе мысленно картины того, как приходят люди из социальной службы и уводят Хло с собой. Боже, как же испугается малышка, если такое случится.

– У меня есть влажные салфетки! – сказал Грант, заметив, как она рукой стирает испарину со лба.

Он вышел, с громким стуком захлопнув за собой дверь, а Шарлотта в изнеможении закрыла глаза. Она всеми силами старалась побороть панику. Нельзя допустить, чтобы этот животный страх сокрушил ее. Но мысли о будущем, о том, что ждет ее впереди, ужасали своей безысходностью. От них голова шла кругом и тошнота подступала к горлу. Да, все изменилось и уже никогда не будет таким, как прежде. Она совершила страшное преступление и должна сполна заплатить за то, что сделала. И неважно, что на этот шаг ее толкнули самые благородные, самые высокие побуждения. Да, она любит эту девочку больше всего на свете. Да, у малышки нет никого из близких, за исключением отца-педофила, который вот-вот начнет отбывать свой пожизненный срок в тюрьме. Но все равно, это не предлог для того, чтобы красть ребенка и увозить его из страны.

Что ж, худо-бедно, но она как-то справится с тем, что ее ждет. Другое дело – Хло. Мысль о том, что все случившееся будет означать для ребенка, терзала душу и иссушала разум. Снова и снова Шарлотта задавала себе один и тот же вопрос: могла ли она поступить по всем правилам закона?

Был ли у нее хотя бы один шанс сделать все, как положено и спасти Хло?

Нет!

А будет ли у нее снова когда-нибудь такой шанс, особенно сейчас, когда ее открыто обвиняют в совершении преступления? Ведь она не просто украла ребенка, она скрывалась вместе с девочкой от полиции, прятала ее у себя дома до тех пор, пока страсти немного не улеглись, а потом она смогла благополучно вывезти ее из страны. Она привезла девочку сюда, в Новую Зеландию, дала ей новое имя, новую жизнь, гораздо лучшую, чем прежде. Она излила на нее всю свою любовь, то есть сделала все возможное, чтобы ребенок почувствовал себя счастливым. Впервые за всю свою короткую, но такую трагичную жизнь Хло действительно оказалась в полной безопасности. Она даже начала разговаривать и играть, как все другие дети, у нее появились новые друзья, она влилась в большую и любящую ее семью.

Разве можно называть все это преступлением?

«Господи! Пусть они делают со мной что хотят, но прошу Тебя, не попусти ничего дурного в отношении Хло. Сделай так, чтобы никто и никогда не обидел ее снова».

Самое страшное – это то, что Шарлотта вполне отдавала себе отчет в том, какова будет первая реакция Хло на разлуку с нею. Ведь девочка не просто доверяла ей, она всецело полагалась на нее и зависела от нее во всем. Как она сможет существовать без нее и дальше? Ведь она воспринимает Шарлотту как свою родную мать, да и сама Шарлотта любит ее как родную дочь. Быть может, она любит ее даже сильнее, чем любит мать свое родное дитя. Она даже дала себе зарок больше не иметь детей, исключительно ради блага Хло. Пусть она навсегда останется ее единственной и самой любимой дочерью. Нет, все же что-то мистическое случилось между ними с самого начала, с самой первой их встречи в парке Кестерли. Только тогда девочку звали Отилией. Потерянная и одинокая, она сидела на качелях, прижимая к себе своего Бутса, а ее крохотные ножки даже не доставали до земли.

– Привет! Как тебя зовут, малышка? – поинтересовалась у нее Шарлотта, и сердце сейчас больно сжалось, едва она вспомнила глубокий немигающий взгляд темно-карих глаз, который ребенок устремил на нее. Совершенно неземное создание, помнится, подумала тогда Шарлотта. Будто девочка прямиком сошла с полотен импрессионистов.

Но тут вернулся ее отец и увел девочку прочь, оставив Шарлотту переживать странное чувство пустоты от того, что ребенок ушел. Ей так не хотелось расставаться с малышкой, что-то необъяснимое и непонятное толкало ее к ней. Вполне возможно, и девочка испытывала сходные чувства. А еще, помнится, странное впечатление произвел на Шарлотту отец девочки, точнее, впечатление было откровенно нехорошим. Спустя несколько недель их пути пересеклись снова. В социальную службу поступил анонимный звонок. Неизвестный абонент выразил глубокую озабоченность судьбой ребенка, проживающего в доме сорок два по улице Норт-Хилл. Шарлотта отправилась по указанному адресу проверять достоверность информации, и стоило ей увидеть маленькую девочку, как она тут же узнала в ней ребенка из парка.

Воистину, какая-то неведомая сила толкала их навстречу друг другу. Само Провидение, что ли?

Несмотря на то что Шарлотта с самого начала заподозрила, что в доме действительно творится что-то неладное, доказать правомерность таких подозрений оказалось чрезвычайно сложно. Отец Отилии – интеллигентный, образованный специалист, заместитель директора начальной школы, уважаемый человек в городе. Но вот ее мать, как вскоре выяснилось, страдает параноидальной формой шизофрении, а потому совершенно неспособна установить с ребенком нормальные человеческие отношения и уж тем более дать ей обычную материнскую любовь. Что, впрочем, не помешало именно ей сделать последний и решающий шаг. Как выяснилось позже в ходе следствия, мать девочки отправила на электронный адрес Шарлотты сообщение, в котором перечислила все веб-сайты, где наглядно демонстрировалось все то, что творил отец Отилии со своей трехлетней дочерью.

«Ну-ка, покатайся верхом на тигре, Отилия! Ступай же ко мне! Залезай на него верхом и качайся!»

Даже сейчас Шарлотта почувствовала позывы на рвоту. Еще немного, и ее вывернет наизнанку от одних только воспоминаний о том, что она увидела на перечисленных веб-сайтах. О, если бы ненависть могла убивать! Тогда бы отец Отилии, это чудовище, этот монстр во плоти, был бы уже мертв сто тысяч раз! Но умерла его жена, ее зарезали обычным кухонным ножом, прямым ударом в сердце. Когда Шарлотта в очередной раз пришла к ним с визитом, то обнаружила женщину лежащей в луже крови, а ее муж между тем, запершись во флигеле, лихорадочно удалял из компьютера все свидетельства своих преступлений. Кошмар!

В тот момент Шарлотта даже не думала о том, хорошо или плохо она поступает. Да и времени на раздумья не было. Она вспомнила, как опрометью неслась по лестнице на второй этаж, в детскую, с замиранием сердца думая лишь об одном: только бы успеть! Только бы не опоздать! Только бы девочка осталась жива! Она обнаружила ее в шкафу. Кто запер ее там? Или она сама спряталась от разъяренного отца? Девочку трясло от страха, она была в состоянии почти полной невменяемости. Оставалось лишь просто схватить ее на руки и бежать прочь, бежать стремглав, не оглядываясь назад.

Шарлотта понимала и тогда, знает это и сейчас: нельзя забирать ребенка вот так, по собственному усмотрению, и держать его в собственном доме. По всем правилам она обязана была обратиться в полицию, вызвать для малышки «скорую помощь» и прочее и прочее. Но после всего того, что пришлось пережить этому крохотному созданию, удивительно похожему на ангела, Шарлотта просто физически не могла заставить себя сделать так, как надо, и снова отдать ребенка в чьи-то чужие руки. Конечно, если бы она была уверена, что ребенок попадет в хорошую семью (но в Кестерли, и она знала это не понаслышке, было не так-то много желающих взять себе в дом приемного ребенка), или если бы, к примеру, Отилия попала в дом к Мегги Фенн, сестре Энтони, прекрасному человеку, доброй и беспредельно чуткой к детям женщине, пожалуй, лучшей из всех, кого знала Шарлотта, то тогда, пожалуй, ей было бы проще расстаться с девочкой. Впрочем, хватит себя обманывать! И тогда она ни за что не отдала бы Отилию никому! Незримая связь, установившаяся между ними с момента их первой встречи, после всего пережитого успела настолько окрепнуть, что ее уже ничем невозможно было разорвать. Да и малышка, судя по всему, испытывала к ней ту же привязанность и любовь. Они были вместе, они были вдвоем, вопреки всем и вся! И какая им была разница, как расценивает подобные действия закон? Просто все случилось так естественно, словно так надо было с самого начала.

Словом, Шарлотта спрятала ребенка у себя дома. Отилия, как послушная девочка, привыкшая делать, что ей велено, вела себя тихо и сидела как мышка у себя в комнате наверху всякий раз, когда к ним наведывалась полиция. Те всерьез опасались, что малышку убил отец. Разумеется, никто не заподозрил Шарлотту в похищении ребенка. Как можно? Ведь она сама является сотрудником социальной службы. Вместе с тем полиция хоть и не в открытую, но все же достаточно ясно давала ей понять, что они не вполне довольны плодами ее усилий как социнспектора. Она ведь знала, что творится в доме сорок два по улице Норт-Хилл, она неоднократно бывала там. И вот вам результат! Ребенок пропал! И в этом есть немалая доля и ее вины. Ведь именно ей, как представителю государственной службы, занимающейся судьбами несовершеннолетних детей, было вменено в обязанность позаботиться о девочке, принять должные меры по обеспечению ее безопасности. А она с этой обязанностью не справилась. Но если полиция вела себя достаточно корректно и никаких прямых обвинений в ее адрес не выдвигала, то газетчики, те словно с цепи сорвались. Шарлотта стала главной мишенью для их нападок. До того момента она и не подозревала, что люди могут быть так жестоки и несправедливы в своих суждениях. Между тем следствие пришло к окончательному выводу, что Брайан Уэйд, отец Отилии, убил свою дочь и спрятал ее тело или передал ее для дальнейших утех кому-то из своего близкого круга друзей-педофилов. И Шарлотта ни разу в ходе всего следствия не сделала попытки опровергнуть эту версию. Она просто продолжала прятать Отилию у себя в доме, ожидая, когда к ней из Новой Зеландии приедет ее собственная мать. И вот все повторяется! Она снова с неменьшим нетерпением ждет мать.

– Так и не притронулась к чаю! – ласково попенял ей Грант, возвратившись в комнату с упаковкой гигиенических салфеток. – Может, заварить свежий?

Шарлотта отрицательно мотнула головой и, взяв салфетку, протерла ею воспалившиеся глаза.

– Есть какие-нибудь новости о Хло?

Грант слегка приоткрыл дверь ногой и взглянул через плечо в коридор. Из приемной доносились громкие голоса.

– Приехала Анна! – вполголоса промолвил он.

Шарлотта почувствовала, как чуть отлегло от сердца.

– Я могу с ней увидеться? – спросила она. – Это разрешается?

Грант не ответил на поставленный вопрос, а лишь попросил немного подождать, пока он все выяснит, и снова скрылся за дверью.

Через какое-то время дверь опять отворилась, и в комнату вошла Анна. Вид у нее был ужасный. Такое же серое лицо, как и у дочери, все ее тело сотрясал сильнейший озноб. При виде матери Шарлотта бросилась ей на грудь.

– А где Хло? – задыхающимся голосом прошептала она, увидев входящего следом Боба. – Умоляю! Скажите, вы забрали ее?

– Увы! – подавленно ответил Боб. – Они нас опередили.

– Нет! – истошно закричала Шарлотта. – О боже! Нет! Куда они ее забрали? Куда увезли? Вы должны вернуть ее домой! Ведь она боится всего на свете! Разве ребенок может понять, что происходит? Чего доброго, еще решит, что мы попросту от нее отказались, и тогда…

– Мы делаем все, что в наших силах! – заверила ее мать. – Боб уже переговорил кое с кем!

– А она взяла с собой Бутса? Узнайте! Это очень важно! Вы же знаете, как она дорожит своим медвежонком. Он для нее – все! Что, если они не разрешили ей взять игрушку с собой?

Боб, не мешкая, набрал номер телефона в образовательном центре. Перекинувшись парой слов с Селией, он отключил телефон и бросил мрачный взгляд на Шарлотту. Девочку увезли без мишки.

– Немедленно передайте ей Бутса! – потребовала Шарлотта. – Сделайте для нее хотя бы это! Ей будет легче, когда рядом с ней окажется ее любимый мишка.

– Обязательно отвезем! – пообещал Боб и снова включил телефон, направляясь на выход.

Шарлотта уставилась своими воспаленными глазами на мать. Та тоже молча смотрела на нее. Так они и стояли друг против друга, молча разглядывая одна другую. Да и что они могли сказать в эту минуту? Какие слова утешения найти? Сердце каждой из них переполняли ужас, неведение, чувство вины. Страх витал в воздухе этой крохотной комнатенки, и казалось, что он высасывал отсюда все живое, не давая дышать.

– Все образуется! – дрожащим голосом промолвила наконец Анна. – Боб уже договорился с лучшим адвокатом Окленда. Он будет вести твое дело. Кстати, он настроен весьма оптимистично и считает, что ему удастся добиться переноса дела сюда, в Новую Зеландию.

Переноса дела сюда…

Значит, существует реальная угроза ее экстрадиции на родину.

Впрочем, разве можно хоть на какую-то долю секунды сомневаться в том, что так оно и будет?

– А что насчет Хло? – спросила она осипшим от стресса голосом.

– Пока могу сказать тебе лишь одно. Мы сделаем все возможное, все, что в человеческих силах, чтобы оставить ребенка здесь, с нами!

Одних человеческих сил в таком деле мало, с отчаянием подумала про себя Шарлотта, чувствуя себя совершенно раздавленной последними новостями. Нужны нечеловеческие усилия! Ей ли не знать всю мощь и несокрушимость государственной машины! Это ведь каток, который раздавит любого, кто посмеет стать на его пути.

– В любом случае интересы Хло будут на первом месте, – продолжила Анна. – И уж вряд ли кто возьмется оспорить очевидное: с нами ей будет лучше всего!

– Это так! И это действительно очевидно. Но государственная система работает по-другому.

– Это у вас, в Англии, по-другому! А у нас здесь все иначе!

– Откуда тебе знать, как она работает у вас? Разве тебе приходилось сталкиваться с этой системой напрямую? И потом, не забывай! Речь идет о ребенке! Не думаю, что ваши законы по защите прав детей менее строги, чем в Британии.

– Конечно! Я все понимаю! Просто я хочу подчеркнуть еще раз. Мы постараемся найти какой-то выход. Он наверняка есть! Ах, Шарлотта! Нам всем сейчас надо верить в лучшее и надеяться на положительный исход дела.

– Я знаю, я знаю… Я знаю! Но пока я не буду точно знать, где Хло, что с нею, с кем она, я не смогу…

Шарлотта мысленно представила себе омерзительное лицо отца девочки, и ее опять затрясло от страха. Кто может гарантировать, что ребенок снова не окажется в подобной ситуации? Разве мало извращенцев вокруг?

– Ей столько всего уже пришлось пережить! – зарыдала она навзрыд. – Она больше не вынесет!

– Обещаю! С Хло не случится ничего плохого! Мы просто не допустим этого!

– А у нее ведь скоро день рождения! Я заказала ей велосипед, а Боб присмотрел в подарок щенка…

– Шарлотта! Выслушай меня, пожалуйста! – Анна с силой схватила дочь за плечи и развернула к себе. – Я понимаю твое состояние! Я знаю, как это тяжело и…

– Откуда тебе знать? Что…

– Потому что я прошла через все это! Не забывай, я потеряла тебя, когда ты была в возрасте Хло… тоже четыре года.

– А потом ты разыскивала меня целых двадцать пять лет! – язвительно хохотнула Шарлотта. – Слабое утешение! Но все равно спасибо. Хотя… ты же не теряла меня, ты отдала меня, так сказать, добровольно.

– Нет!

– Да! А потому не пытайся сейчас убедить меня в том, что ты понимаешь, каково мне. Наши с тобой истории, они совершенно разные! Лично я бы никогда не отказалась от Хло так, как это сделала со мной ты.

Взгляд Анны вдруг стал жестким.

– Послушай, Шарлотта! Я не буду извиняться перед тобой до бесконечности! Ты прекрасно знаешь, что тогда произошло. Ведь Гэврил Альбеску намеревался убить тебя и…

– Пожалуйста! Прошу тебя! Не начинай все сначала! – зло выкрикнула Шарлотта и отвернулась от матери. – Разве о нем сейчас речь? Или обо мне? Хло! Вот что волнует меня и занимает все мои мысли.

– Ты не права! И о тебе тоже! Ради бога! Подумай только, где мы все оказались! Да мы… – Анна оборвала себя на полуслове, заметив входящего Боба. Судя по выражению его лица, их разговор на повышенных тонах встревожил его.

– Все в порядке! – поспешила успокоить его Анна. – Что нового?

– Я только что разговаривал с инспектором из социальной службы, которая забирала Хло. Она сказала мне, что девочка находится в полной безопасности, что временно ее поместили в очень хорошую семью и она лично прямо сейчас отправится в Ароху, чтобы забрать Бутса.

Значит, они все правильно поняли с Бутсом, обрадовалась Шарлотта. Хоть одна хорошая новость! Насчет «очень хорошей семьи» верится слабо. Ведь все работники социальных служб просто обязаны именно в таких выражениях квалифицировать будущие условия проживания ребенка. Да и кто им позволит утверждать прямо противоположное?

– А что, если мишку ей отвезет мама? – предложила она, отчаянно цепляясь за малейший шанс. – По крайней мере, мы хоть будем знать, где Хло и что там за люди, которые сейчас несут за нее ответственность.

Лицо Боба приобрело беспомощное выражение.

– Я просил их о такой возможности, но, увы! Мне было однозначно сказано, что нам запрещены любые контакты с девочкой.

– Что значит запрещены? – взвилась Шарлотта. – Мы все любим Хло! Мы знаем, как сделать так, чтобы ребенку было хорошо! Они не могут запретить нам этой малости – видеть ее! Не могут!

Но в глубине души она не сомневалась: могут! И еще как могут!

– А что полиция? – осторожно поинтересовалась у мужа Анна.

– Ждут соответствующих распоряжений из управления криминальной полиции в Окленде. Грант посоветовал нам поехать домой и собрать кое-какие вещи для Шарлотты. Скорее всего, ее повезут в Окленд.

Боб не стал говорить, что ему также напомнили, чтобы он привез документы Шарлотты и Хло. Шарлотта снова повернулась к матери. В ее глазах застыл животный страх.

– Может, до этого дело и не дойдет! – торопливо сказала Анна. – Просто перестраховываются на всякий случай. Если бы было что-то конкретное, то…

Звонок мобильника Боба заставил ее замолчать.

– Это Шелли! – сказал он, взглянув на высветившийся номер, и снова поспешил в коридор.

– Если я попрошу тебя, – хриплым от волнения голосом обратилась Шарлотта к матери, – привезти мне несколько фотографий Хло, то это будет выглядеть как… – голос ее предательски дрогнул, – как будто я уже сдалась и отказалась от нее, да? – закончила она свистящим шепотом.

Анна крепко обхватила дочь руками и прижала ее к себе. Сейчас их обеих переполняло одно и то же чувство полнейшей потерянности и бессилия перед неизбежностью происходящего.

– Это все моя вина! – едва слышно пробормотала Анна. – Если бы только у меня тогда было больше мужества! Если бы мне хватило силы воли забрать тебя с собой и привезти сюда…

– Да! Но тогда, – вдруг перебила ее Шарлотта срывающимся голосом, – я не смогла бы спасти Хло! Кто бы еще ей помог?

– То, что ты сделала, все правильно! Никто и никогда не поставит это под сомнение. Моя ошибка и моя вина, уже после того, как я нашла тебя, вернувшись в Англию, заключается в том, что я не смогла убедить тебя отдать девочку властям, рассказать им всю правду, как было.

– Что значит «отдать»? Не смей так говорить! Я и не собиралась ее никому отдавать. Никогда! На тот момент, когда мы с тобой встретились, Хло провела в моем доме уже больше недели.

Анна тяжело вздохнула.

– Да, я помню! Я все помню! Беда, что я тогда не была готова вести с тобой такие серьезные разговоры. Ведь я только-только обрела тебя после стольких лет разлуки и панически боялась потерять тебя снова. Вот мы и придумали способ, как сделать так, чтобы мы остались все вместе навсегда!

Придуманный ими план спасения был прост и сложен одновременно. Внезапно до Шарлотты со всей ясностью дошло очевидное. Дело, раскручиваемое против нее, это ведь не только она и Хло. Это еще и Боб, и Анна. Их вовлеченность во все то, что было связано с вывозом Хло сюда, в Новую Зеландию, может обернуться…

– О боже! – в горячке воскликнула Шарлотта. – О вас-то с Бобом я и не подумала! Что, если они выдвинут обвинения и против вас? Ах, мама! Что я наделала! Прости меня! Прости!

– Прекрати! – оборвала ее Анна, грубо схватив дочь за руки. – Прекрати истерику! С нами все будет в полном порядке. За нас не волнуйся! Сейчас главное – это ты и Хло.

Шарлотта в изнеможении закрыла лицо руками. В комнату снова вошел Боб.

– Звонил Рик! – сообщил он обеим женщинам. – Вечерним рейсом он летит сюда.

Анна бросила на мужа озадаченный взгляд.

– Но мы же… – начала она, но Боб оборвал ее жестом руки.

– Шелли сейчас поехала в образовательный центр. Будет пытаться поговорить с представителями социальной службы.

– Боже мой, боже! – тяжело вздохнула Шарлотта. – Я втянула в свои неприятности всю вашу семью!

– Ну, с неприятностями всегда легче бороться сообща! – вяло отшутился Боб и добавил, повернувшись уже к Анне: – Я могу сам съездить за вещами для Шарлотты. А ты пока побудь с нею.

Анна взглянула на дочь.

– Пожалуй, я лучше знаю, что ей надо! Я поеду сама! Как ты? – спросила она у Шарлотты. – Побудешь пока без нас?

– Все нормально! – солгала Шарлотта. – Побуду! Не волнуйся. Поезжай! Может, удастся выяснить что-то новое о Хло. Вдруг у Шелли получится договориться с этой инспекторшей и та разрешит ей увидеться с Хло? Тогда пусть она передаст ей, что я люблю ее сильно-сильно и что я… я… Ах, что я несу! Она же еще совсем ребенок! Разве она поймет, почему меня нет рядом с ней и почему она оказалась там, где оказалась.

Хло сидела в игровом манеже, похожем на клетку. Все вокруг было завалено игрушками и книжками-раскрасками. На противоположной стене комнаты висел телевизор. Незнакомая дама пристроилась на диване и смотрела какую-то передачу. Эта же дама совсем недавно принесла ей немного сока и печенье. Но все так и осталось стоять нетронутым на полу возле манежа, там, где она поставила. Хло не хотела пить. И есть тоже! Она хотела лишь одного: чтобы за нею поскорее приехала мамочка. И чтобы она привезла с собой Бутса.

Мамочка, мама, мамочка.

Она никак не могла взять в толк, в чем она провинилась и что сделала не так. И почему за нею не приехали тетя Шелли и Денни? Ведь мама же говорила, что они обязательно заберут ее к себе. А может, маме не понравилось, что она раскапризничалась, все время требовала, чтобы только она забирала ее из Арохи? И вот теперь она вообще не приедет за ней! Ей не нужна такая непослушная девочка, как она, Хло.

Дама все время уговаривала ее не плакать, утешала, как могла, говорила, что все образуется и все будет хорошо, но Хло боялась чужой женщины. Ей хотелось поскорее вырваться из этой клетки и убежать домой.

– Ну, как ты? Все в порядке? – спросила у нее дама.

Хло промолчала. Она уткнулась головой в пол и даже не подняла на женщину глаз. Она будет ждать свою маму! Ах, какая жалость, что рядом с ней нет Бутса. С ним она всегда чувствует себя увереннее.

Она уже точно придумала, что загадает, когда станет задувать свечи на торте в день своего рождения. Она пожелает лишь одного. Чтобы с нею рядом всегда был Бутс. И мама! И Нана! И тетя Шелли, и Денни.

Но почему ее привезли сюда? В этот дом?

Мама, мамочка, мама.

Во входную дверь постучали. Дама подхватилась с дивана и пошла открывать.

Хло тоже вскочила на ноги. Мамочка приехала! Сейчас она заберет ее и они поедут домой.

За дверью послышались голоса, но телевизор работал на полную мощность и его звук перекрывал все. Хло не могла расслышать, кто именно говорит. Вообще-то ей было велено не вылезать из манежа, но ведь она же должна удостовериться в том, что за ней приехала мама. Хло проворно перелезла через перила манежа и побежала к двери. Но не успела она открыть ее, как дверь сама распахнулась и в комнату снова вошла дама.

– А вот и наша девочка! – улыбнулась она, взглянув на Хло, и отступила в сторону, пропуская в комнату еще одну даму. Эту женщину Хло узнала сразу. Она забирала ее из центра. Наверное, сейчас она повезет ее обратно, а там Хло уже ждут тетя Шелли и Денни.

А может быть, и мамочка приехала!

– Здравствуй, моя хорошая! – ласково поприветствовала ее вторая дама и, склонившись над ней, добавила: – Взгляни, что я тебе привезла!

Хло с некоторым напряжением следила за тем, как рука женщины нырнула в сумку, а через какое-то время снова вынырнула вместе с Бутсом.

Хло подбежала к ней и замерла в нерешительности. Ей хотелось схватить Бутса, прижать мишку к себе, но вдруг этого нельзя делать? Что, если эта дама похожа на ту, прежнюю маму, которая была в ее жизни до того, как в ней появилась настоящая мама? Та при любой возможности била ее, таскала за волосы, шпыняла, даже колотила головой об пол и все время шипела на нее, словно змея.

Девочка опустила глаза и стала молча дожидаться, когда ей скажут, что можно делать.

– Ну вот! Твой любимец снова с тобой! – почти весело проговорила женщина и вложила Бутса в руки Хло.

Хло крепко-крепко прижала к себе мишку. Должно быть, он сильно скучал без нее. Больше она никогда не станет запирать его одного в своем шкафчике. Отныне и навсегда он постоянно будет рядом с ней.

– Вот и хорошо! – сказала вторая дама, отрываясь от телевизора. – Надеюсь, теперь тебе лучше, да?

Голова Хло была по-прежнему опущена вниз. Она не хотела никого видеть. Никого! Вот сейчас она закроет глаза и притворится, что они с мамой дома, у себя в домике на берегу пляжа.

А что, если мама специально передала ей Бутса? Велела отослать его к ней, потому что она не хочет больше видеть их двоих у себя в доме. Что же она такого натворила, чем так сильно расстроила маму? Вот вопрос, на который Хло пока так и не нашла ответа.

 

Глава 11

Анна торопливо собирала вещи и туалетные принадлежности для Шарлотты, но мысли ее продолжали лихорадочно метаться вокруг того, что с ними всеми будет дальше. Конечно, она не сомневалась в профессиональных талантах Дона Теккерея. Все в один голос утверждают, что он блестящий адвокат и все такое прочее. Что ж, именно такой им и нужен! Но и его возможности – увы! – не безграничны. Он не господь бог и чуда им гарантировать не может. Да в сложившейся ситуации и трудно рассчитывать на чудо. Лишь бы не стало хуже!

А ведь во всем виновата она, и только она одна!

Да, вся ее жизнь – это сплошная цепь ошибок, за которые всегда расплачиваются те, кого она любит сильнее всего. И платят они за ее ошибки по полной. Отдают самую дорогую цену, включая собственную жизнь. Взять хотя бы ее импульсивный порыв, когда она выскочила замуж за Гэврила Альбеску! Ну, и чем закончился этот злополучный брак? Он вырезал всю ее семью! Не пощадил даже их пятилетнего сына Гуго.

Боже мой! Сердце заныло от невыразимой боли. Гуго! Гуго! Страшные картинки того, как родной отец убивает своего сына на ее глазах, будут преследовать ее всю жизнь, до самого смертного часа.

Тогда удалось спастись только им двоим, ей и Шарлотте. Вот они, непостижимые, невероятные превратности судьбы! Как жестоко посмеялся тогда рок над убийцей! Ведь Шарлотта была не его ребенком, и именно это обстоятельство и подтолкнуло Альбеску к идее устроить в доме кровавую резню. Он, конечно, хотел убить их обеих, мать и дочь, но, к счастью для малышки, ее надежно спрятали в другом месте и он так и не смог напасть на ее след. Все же остальные члены семьи, включая настоящего отца Шарлотты, Найджела Каррингтона, стали жертвами этого негодяя. Спастись не удалось никому. Разве что самой Анне. И это при том, что раны, которые нанес ей убийца, были по всем показаниям смертельными, то есть она тоже должна была умереть вместе со всеми остальными. Но каким-то чудом она выжила! Когда спустя почти год ее наконец выписали из больницы, эта была женщина, у которой нет матки, нет правой груди, а все тело испещрено такими глубокими шрамами от ножевых ранений, что даже сегодня, спустя столько лет, они, кажется, вот-вот начнут кровоточить, как кровоточит все эти годы ее сердце. К тому времени у ее дочери Шарлотты было уже другое имя, другая семья, другая жизнь. Все другое! Чтобы спасти дочь, чтобы сохранить ей жизнь, Анна приняла непростое, можно сказать, душераздирающее решение: отдать свое единственное дитя, оставшееся в живых после учиненной в доме резни, на воспитание к священнику, который, собственно, и спас Шарлотту, спрятав ее у себя дома в день убийства.

Конечно, в тот момент Анна и подумать не могла, ей и присниться не могло даже в самом страшном сне, что пройдет целых двадцать пять лет, прежде чем она снова увидит свою дочь.

Но вот встреча состоялась, они снова вернулись в жизнь друг друга и даже попытались врачевать те душевные раны, которые оставило им прошлое, медленно нащупывая дорогу от сердца к сердцу, которая помогла бы им снова стать матерью и дочерью.

– Анна! Ради бога! Прекрати немедленно! – сердито прорычал Боб, появившись в «холостяцкой хижине» сына и снова застав жену в слезах. – Все образуется! Вот увидишь! Мы сумеем выстоять!

– Нет, это только я! Я одна навлекла такую страшную трагедию на свою семью! – безутешно рыдала Анна. – Ведь это же я предложила Шарлотте увезти Хло в Новую Зеландию. Это из-за меня они обе оказались сейчас в таком ужасном положении, и мы даже не знаем, где находится Хло.

– Зато мы знаем, что она в полной безопасности и ей ничто не угрожает.

– Да она сейчас напугана до смерти! Ребенок не понимает, что происходит, где ее любимая мамочка…

– Анна! Ты должна взять себя в руки и успокоиться!

– Я пытаюсь… но как подумаю о том, что им обеим грозит…

Анна замолчала, услышав звук приближающейся машины. Вот она показалась на вершине холма.

– Пойду взгляну, кого там несет! – недовольно пробурчал Боб и, бросив на жену свирепый взгляд, который, по его разумению, должен был привести ее в чувство, пошел на улицу. Наверняка это Шелли, подумал он. Но, к своему немалому изумлению, он увидел, как из машины вышли двое полицейских. А следом прибыли и другие.

– Что происходит, Шерман? – требовательно воскликнул он, обращаясь к бывшему однокласснику Рика. Шерман уже шел по мосту навстречу к Бобу. – Зачем вы сюда явились?

– Нам приказано обыскать ваш летний домик, – ответил Шерман, заметно тушуясь в присутствии Боба. – Им нужен ноутбук Шарлотты и всякие бумаги, если они есть.

Как же он раньше не сообразил, что обыск в подобных обстоятельствах – дело обычное, укорил сам себя Боб и круто развернулся в сторону дома. Не дай бог, Анна услышала их разговор. Но, к счастью, жена осталась в доме.

– Мы вот заехали, чтобы собрать кое-какие вещи для нее и отвезти их в участок, – пояснил он. – Насколько я понимаю, вы захотите взглянуть и на содержимое сумок?

Шерман молча кивнул и устремил свой взгляд на Анну, которая появилась в дверях.

– Мне очень жаль, что все так получилось! – обратился он уже непосредственно к ней.

– Я собрала кое-какие вещи и для Хло, – сказала она мужу, который поспешил к ней.

Обняв жену за плечи, Боб пояснил:

– Им нужно провести осмотр дома, прежде чем мы уедем.

Анна молча посторонилась, пропуская внутрь Шермана и других полицейских. И пока те профессионально шарили по всем помещениям, она повернулась в сторону залива и смотрела вдаль. Как же так случилось, думала она, что в их маленьком раю вдруг внезапно разверзся самый настоящий ад? Нет ответа!

Через несколько минут они на машине Боба уже ехали назад, в город. Надо срочно позвонить Люциане, размышляла Анна дорогой, извиниться перед нею, узнать, как прошли съемки. Но Люциана наверняка захочет узнать, приедет ли она завтра на съемки, а у нее не было еще никакой ясности насчет того, что будет завтра. Сама мысль о том, что нужно все здесь бросить и ехать на какие-то там съемки, казалась просто кощунственной. Хотя кто его знает, что им всем принесет этот завтрашний день?

Зазвонил мобильник Боба. Анна взяла трубку и взглянула на высветившийся номер. Ого! Ничего себе!

– Эдди Лиман! – коротко сообщила она мужу, передавая ему трубку.

Долгие годы Эдди Лиман был неизменным партнером Боба по гольфу. Но, прежде всего, он возглавляет полицию всего Нортленда.

– Спасибо, что перезвонил мне, Эдди! – бросил в трубку Боб.

– Я бы сделал это еще раньше, но хотелось узнать как можно больше подробностей. Ты где сейчас?

– Еду в полицейский участок Керикери.

– Тогда поспеши! Поступил приказ о том, чтобы транспортировать ее в Окленд.

– Матерь божья! – со стоном проговорил Боб.

– Что?! Что там? – воскликнула Анна, хватая мужа за руку.

– Они увозят ее в Окленд, – ответил он ей и снова обратился к Эдди: – А что еще тебе удалось выяснить?

– В ближайшие несколько часов туда должны прибыть английские детективы. Но, прежде чем забрать ее к себе, они должны соблюсти все формальности по процедуре экстрадиции. На это потребуется время. Я слышал, ты договорился с Доном Теккереем и он согласился взяться за это дело?

– Именно так! Сейчас я ему перезвоню!

После того как он дозвонился до адвоката и получил от него всевозможные заверения в том, что тот будет лично встречать Шарлотту по прибытии в Окленд, Боб задумчиво бросил, глядя на жену:

– Давай прикинем, кто из нас может поехать вслед за ней в Окленд и можно ли это вообще, в принципе. Надо разузнать!

– Они не имеют права помешать нам, если мы поедем своим ходом! – резонно возразила ему Анна. – Но кто-то же должен оставаться здесь! Вдруг появятся новости о Хло? Давай так! Я останусь дома, а ты поезжай в Окленд!

– Неужели это Шелли сигналит нам фарами? – воскликнул Боб, заметив мигающие огоньки фар у идущей навстречу машины. – Так и есть! Она!

Когда машина дочери поравнялась с их машиной, он опустил боковое стекло.

– Вот везу Крейга домой! – доложила она отцу. Мальчишка радостно помахал им рукой, высунувшись из-за спины матери. – Фил тоже едет домой с работы. А Рик прилетает в Керикери где-то через полчаса. Я встречу и заберу его, когда поеду за Денни.

– Они увозят Шарлотту в Окленд! – сообщила ей Анна. – Может быть, целесообразнее, чтобы Рик остался в Окленде? Там от него будет больше пользы. Перезвони ему, ладно?

Шелли немедленно схватила свой мобильник и нажала на кнопку автоматического вызова абонента. Но в трубке послышался голос автоответчика. Она торопливо надиктовала свое сообщение на тот случай, если Рик еще не успел подняться по трапу самолета и томится в зале ожидания, а потом снова повернулась к родителям:

– Есть новости о Хло?

Анна отрицательно покачала головой, чувствуя, как зашлось от боли сердце.

– Ну, как прошла твоя встреча с этой представительницей социальной службы?

– Очень милая женщина! Но, естественно, она не имеет права разглашать информацию о местонахождении Хло. Обещала немедленно отвезти ей Бутса. Думаю, так она и поступила.

– Что ж, хоть это мы с чистой совестью можем сообщить Шарлотте! – сокрушенно вздохнула Анна, обращаясь к Бобу, когда они двинулись дальше. – Интересно, она уже в курсе того, что ее забирают в Окленд?

Шарлотта вместе с Грантом стояли уже на улице возле служебной машины со специальными опознавательными знаками, когда на парковку возле полицейского участка въехала машина Боба. В ее лице не было ни кровинки, одни воспаленные глаза горели неистовым огнем, и такой же огонь полыхал у нее в груди.

– Вы видели Хло? – был первый ее вопрос, когда она увидела выходящую из машины мать.

– К сожалению, нет! – ответила Анна, наблюдая за тем, как Боб передает Гранту сумку с вещами Шарлотты. – Но Шелли только что сказала нам, что инспекторша отвезла малышке Бутса.

Хоть что-то, подумала Шарлотта, чувствуя, что от сердца немного отлегло.

– Вы уже знаете, что меня увозят в Окленд? – спросила она у Анны.

– Да! Боб попытается договориться и поехать вместе с тобой. А я остаюсь здесь. Будем ждать новостей о Хло.

Шарлотта нервно мотнула головой.

– У них уже наверняка все спланировано, как доставить ее назад в Англию! – Она говорила, а голос ее вибрировал от страха и всего того, что пугало своей неотвратимостью. – Вот если бы узнать, каким рейсом они ее… Ах, если бы мне позволили хотя бы лететь вместе с ней! – Шарлотта бросила умоляющий взгляд на Гранта. – Но ведь не позволят, да?

Тот молча кивнул, подтверждая очевидное. А что он мог сказать?

Стараясь хоть как-то успокоить дочь, Анна торопливо сказала:

– Как только нам удастся что-то выяснить, мы постараемся тут же всеми возможными путями донести до тебя эту информацию. Обещаю тебе!

Подошел Боб и обратился к Шарлотте:

– По известным причинам мне нельзя сопровождать тебя в полицейской машине. А потому я полечу в Окленд самолетом. Постараюсь успеть на ближайший рейс. Твой адвокат Дон Теккерей будет ждать тебя в полицейском отделении Окленда, куда тебя доставят. Первое, что он попытается сделать, это вытащить тебя из-за решетки.

Шарлотта слабо улыбнулась. Неужели они не понимают?! Она ведь преступница! Она похитила ребенка, можно сказать, украла девочку, вопреки всем нормам закона. Ни одно правосудие ни в одной стране мира не прощает подобных правонарушений. И ни о какой снисходительности по отношению к ней не может быть и речи.

Она машинально взглянула на Векса. Сержант о чем-то нетерпеливо разговаривал с Грантом. Торопятся, подумала она, и все внутри оборвалось от нового приступа страха.

– Я вот все думаю, – вдруг сказала она Бобу, – о той женщине, с которой мы столкнулись в ресторане «Груша», когда пили кофе вместе с вами. Она всю дорогу так подозрительно глазела на меня. У меня такое чувство, что она меня узнала… правда, тогда со мной не было Хло… Как же она могла догадаться? Наверное, просто взяла и проследила за мной…

Боб бросил на падчерицу печальный взгляд и взял ее за руки.

– Сейчас это не столь важно! Какая разница, как они тебя нашли? Но в одном ты должна быть абсолютно уверена. Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы оказать вам с Хло необходимую юридическую защиту и моральную поддержку. Помни об этом!

– К сожалению, нам пора! – подал голос Векс и открыл заднюю дверцу машины, приглашая Шарлотту занять свое место на пассажирском сиденье.

Очередная волна страха накрыла ее с головой. Тело вдруг обмякло, руки и ноги стали ватными. Ах, как же ей хотелось сейчас бежать отсюда прочь, бежать куда глаза глядят, но только вместе с Хло. Схватить ее и унести туда, где их никто и никогда не сможет снова отыскать. Еще никогда в своей жизни она не чувствовала себя такой беспомощной, такой слабой и сломленной. И еще никогда в жизни ей не было так страшно. Она глянула на окаменевшее от горя лицо матери.

– Не переживай! – постаралась она приободрить мать. – Со мной все будет хорошо!

«Никогда мне уже не будет хорошо», – подумала она про себя, но вслух добавила:

– Постарайся разузнать о Хло! Сделай все, что можно!

– Конечно, конечно! – дрожащим голосом затараторила Анна и неуклюже обняла дочь. – Боб встретится с тобой в Окленде.

– Есть рейс на шесть часов, – проинформировал Боб обеих женщин и тоже обнял Шарлотту. – Если успею на этот рейс, то окажусь в Окленде раньше тебя. Тогда мы будем встречать тебя вместе с Доном.

Чувствуя себя виноватой перед этим благородным человеком, в чью жизнь и в жизнь его семьи она внесла столько сумятицы и неприятностей, превратив их размеренное существование в сплошной хаос, Шарлотта, запинаясь, проговорила:

– Может быть, вам не стоит…

– Я лечу в Окленд, и точка! – резко оборвал он ее на полуслове. – А ты держись и не падай духом! Все зависит от того, в какое время вы приедете в Окленд. Если слишком поздно, то, быть может, одну ночь тебе придется провести в камере. Но прямо с утра мы с Доном займемся делом всерьез и добьемся, чтобы тебя отпустили. Понятно? Ты слышишь меня?

Шарлотта молча кивнула и выдавила из себя жалкое подобие улыбки. Впереди ее ожидает ночь в тюремной камере. Первая из скольких сотен ночей? Боже мой, боже! Что будет? Как она могла допустить, чтобы с ней и с Хло случилось такое несчастье?

– Спасибо! – едва слышно прошептала она. – Надеюсь… то есть я хочу сказать, что если что-то случится с вами по моей вине, то…

– Позволь мне самому разбираться с собственными проблемами, если таковые возникнут! – резко оборвал Боб падчерицу. – Но, думаю, они не возникнут.

– Шарлотта! – негромко окликнул ее Векс, призывая поторопиться.

Пока она усаживалась в машину, Анна топталась рядом. Спешила сказать последние слова напутствия и ободрения.

– Мы тут собрали тебе кое-какие вещи, – проговорила она сквозь слезы. – Если нужно что-то еще, обязательно сообщи мне, ладно?

– Пожалуйста, не плачь! – резко перебила ее Шарлотта. – Не надо! Иначе я… я тоже не смогу… и расклеюсь окончательно.

Анна выпрямилась и сделала глубокий вдох.

– Все будет хорошо! – хрипло проговорила она. – Вот увидишь! Мы выдержим!

Понимая, что мать только что сказала ей то, что обязана была сказать, Шарлотта равнодушно кивнула и отвернулась от нее.

Боб и Анна долго смотрели вслед машине, наблюдая за тем, как Грант выруливает со стоянки, как въезжает на шоссе. Последние прощальные взмахи рукой. Они надеялись, что Шарлотта повернется и тоже помашет им. Но она не повернулась.

– Идем! – Боб мягко тронул жену за плечо и привлек ее к себе, а потом повел Анну к ее машине, которую она оставила в городе. Он помог ей сесть на водительское место и сказал: – Поезжай домой и собери вещи уже для меня.

– А ты сейчас куда?

Боб бросил мрачный взгляд в сторону аэропорта.

– Попытаюсь купить себе билет на вечерний рейс. Вполне возможно, этим же самолетом из Окленда летит Рик, тогда у меня есть шанс пересечься с ним прямо в аэропорту.

Хло забилась в уголок кресла, прижимая к себе Бутса. Она не поднимала головы, не смотрела по сторонам и старательно притворялась девочкой-невидимкой.

Дама по-прежнему восседала на диване и смотрела телевизор. Время от времени она делала глубокую затяжку, посасывая небольшую белую палочку, после чего выпускала из себя клубы дыма, и в этот момент была очень похожа на страшного дракона из сказки. Хло инстинктивно боялась женщины, хотя та и разговаривала с ней предельно ласково. Почти как тетя Шелли. И все время повторяла, что с ней все будет хорошо. Но вдруг у нее шутки такие странные, размышляла про себя Хло, уткнувшись лицом в своего ненаглядного мишку.

– Может, съешь что-нибудь, детка? – поинтересовалась у нее дама, энергичным движением затушив свою белую палочку о блюдце. – Ты ведь не ела уже целый день!

Хло не подняла головы.

– А что твой мишка? Наверняка он тоже проголодался.

Бутс тоже не хотел есть.

Они оба хотели лишь одного: поскорее вернуться домой, к маме.

Дама тяжело вздохнула и, взяв в руки пульт, переключила телевизор на другой канал.

Через пару минут она громко воскликнула:

– О боже!

И у Хло моментально напряглось все внутри.

– Так вот оно в чем дело! – слегка нараспев добавила дама. – Вау! Не удивительно, что ты пробудешь со мной всего лишь пару дней!

Хло слегка приподняла головку и приоткрыла один глаз. И в ту же минуту сердце ее екнуло. На экране она увидела большую фотографию мамы.

– Мамочка! – изумленно прошептала она и горько расплакалась. Почему ее мама сидит в телевизоре? Она видит их с Бутсом или нет? И когда же она наконец приедет за ними?

– Ну, тише! Успокойся, милая! – подбежала к ней дама и принялась утешать ее.

Но Хло опять зарылась лицом в Бутса. Ей категорически не нравился запах, который исходил от этой женщины. Ну почему, почему она не отвезет ее к маме?

– Бедняжка! – сочувственно пробормотала дама и погладила девочку по спинке. – Но не переживай! Все будет хорошо! Тебя здесь никто не найдет. Со мной ты в полной безопасности.

Рик заприметил машину отца на стоянке сразу же, как только вышел из здания аэропорта, и прямиком направился к ней.

– Что у вас тут нового? – буквально набросился он на отца, пока тот включал двигатель. – Где Шарлотта?

– Ее повезли в Окленд, – коротко обронил отец, выруливая на проезжую часть.

– А Хло? Шелли сказала, что…

– Мы пока ничего не знаем о ней. Пытаемся выяснить!

– Бедная девочка! Представляю, как она сейчас переживает, теряется в догадках… не может понять, что происходит…

Боб слегка притормозил возле завода винных изделий, пропуская вперед трейлер, загруженный стеклотарой. А потом и вовсе съехал на обочину, заглушил мотор и повернулся лицом к сыну.

– Она – не единственная, кто не понимает, что происходит! – резко бросил он.

– Что ты имеешь в виду? – моментально ощетинился Рик.

– То и имею, что сказал! Какого черта Кэти вдруг начала копать против Шарлотты, а? Только из-за тебя, я полагаю. Что бы у вас там…

– Минуточку-минуточку! – окончательно разозлился Рик. – Я не несу никакой ответственности за то, что случилось!

– Ошибаешься, мой дорогой! Несешь! И еще какую ответственность! Ты был помолвлен с этой девчонкой, вы собирались пожениться, но тут появляется Шарлотта и все…

– Между мной и Шарлоттой ничего нет!

– Зато Кэти придерживается прямо противоположного мнения! И вот результат! Можешь полюбоваться сам! И бога ради, не вздумай повторить мне снова, что ты не несешь никакой ответственности! Иначе я за себя не ручаюсь! Еще слово, и я прямо на месте сверну тебе шею. Клянусь!

Еще никогда Рик не видела отца в такой ярости. Он даже оцепенел от неожиданности.

– Если бы я знал, что задумала Кэти, – начал Рик после некоторой паузы, – неужели ты думаешь, я бы не попытался ее остановить? К тому же мы еще не знаем наверняка, что это сделала именно она! Вот я и прилетел, чтобы выяснить все на месте!

– Хорошо! Выяснишь! А что потом? Что ты собираешься делать с ней дальше? Девчонка мечтала о замужестве… строила какие-то планы. Мы все строили!

– Знаю! Мне очень жаль, что все так вышло! Но сейчас для всех нас главное – это Шарлотта. Все остальное потом!

– Изволь не расставлять мне приоритеты! Я и без твоих указаний отлично знаю, что для меня сейчас главное, а что второстепенное. Но я еще раз повторяю тебе! Если ты втемяшил в свою дурацкую башку…

– Папа! Давай пока не будем обо мне, ладно?

– Нет, будем! И еще раз будем! Пора тебе наконец услышать от домашних пару горьких слов о себе, любимом! Ты даже не представляешь, сколько неприятностей ты мне доставил!

– Доставил неприятностей? – в дикой ярости вскричал Рик. – Да они еще даже не начинались, папа! Как тебе такая информация? Я – гей! Как тебе такой поворот?

Боб стал белым как мел. Слова замерли у него на устах.

– Да, папа! Вот такие вот дела. Я – гей. Я люблю мужчин и совершенно равнодушен к женщинам. Поэтому я не могу жениться, не могу иметь серьезных отношений с девушками… Хотя я пытался! Видит бог, я делал все, что мог, старался изо всех сил, и не столько ради себя самого, сколько ради тебя. Потому что всегда смертельно боялся, переживал, что с тобой будет, когда правда всплывет наружу. Ну, вот она наконец и всплыла. Ты все знаешь! Знаешь, что я – гей, и нравится тебе или нет, но никуда от этого не деться. Да, я такой! И я не намерен более стыдиться этого или скрывать свои предпочтения!

Боб сейчас напоминал баллон, из которого вдруг выпустили весь воздух. Глаза его остекленели, дыхание сделалось тяжелым и прерывистым. Он все еще не мог до конца осознать все, что только что услышал. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, и тут же снова закрыл его. Он и вправду не знал, что сказать!

Рик откинулся на спинку сиденья и в изнеможении закрыл глаза.

– Прости, отец! – тихо обронил он. – Я не собирался заводить с тобой этот разговор прямо сейчас. Хотел как-то подготовить… тебя… я… ах, черт! Прости меня, папа! Я… я отлично понимаю, как тебе сейчас тяжело и…

Боб молча включил двигатель, и они двинулись дальше.

– Кэти в курсе? – деревянным голосом спросил Боб.

– Ей я еще ничего не говорил. Вот собирался в эти выходные поставить вас обоих в известность.

– Тогда какого черта она ополчилась на Шарлотту?

– Но ты же сам сказал! Вообразила, что у нас с Шарлоттой роман. Теперь я понимаю! Если бы я сказал ей напрямую, по какой причине я хочу расстаться с нею, то тогда бы, пожалуй, она и не сделала того, что…

– Наверняка не сделала бы!

Рик отвернулся от отца.

– Но зачем? – воскликнул Боб. – Зачем ты заставил ее поверить в серьезность твоих намерений? Какого черта ты дурачил ее столько времени, если на самом деле ты…

– Потому что я на самом деле собирался жениться на ней! Клянусь! Но потом понял, что не смогу переступить через себя. И вовсе не из-за нее я вел себя так трусливо и непоследовательно… я даже самому себе боялся честно признаться во всем… Все ты, папа! Потому что больше всего на свете я дорожу именно твоим мнением о себе. И я боялся! Боялся, что, когда ты узнаешь правду, ты попросту вычеркнешь меня из своей жизни.

– Что за чушь! Вычеркнуть тебя из своей жизни на том лишь основании, что ты – гей? Кто я, по-твоему? Средневековый отец-тиран? Все, чего я всю жизнь хотел для своих детей, это чтобы они были счастливы! Думаешь, я не понял бы тебя, если бы ты подошел ко мне и поговорил со мной начистоту? А мне всегда казалось, что ты знаешь меня, понимаешь, что я за человек!

– Я знаю лишь одно! Ты спишь и видишь, как передать свое имение в надежные руки! В руки собственного сына. А у того обязательно должен быть наследник!

– Опомнись, Рик! Ты всерьез думаешь, что я вознамерился основать здесь династию? Мы же с тобой не какие-то там Рокфеллеры! И, уж конечно, мы не королевских кровей, чтобы печься о династических отпрысках!

– Да понимаю я все! Понимаю! Но я боялся, боялся, и все тут! Сам не знаю чего! Права была Шарлотта, когда говорила мне, что я соорудил себе проблему на пустом месте. Потому что сам до конца не могу смириться с тем, кто я есть. Вместо этого я перевел стрелки на тебя и стал видеть в тебе весь корень своих проблем.

Боб бросил на сына мимолетный взгляд.

– Тебя подвезти к Кэти прямо сейчас?

Рик угрюмо кивнул головой.

– А она в курсе, что ты прилетел сегодня в Керикери? Последнее время она старательно избегает контактов с Шелли.

– Знаю! Но я постараюсь найти ее в любом случае! А ты что собираешься делать сейчас?

– Я собираюсь лететь в Окленд ближайшим же рейсом. Они везут ее туда машиной.

Рик скривился от невыразимой боли и крепко-крепко зажмурил глаза.

– Что я наделал! – в отчаянии пробормотал он. – Вот заварил кашу так заварил! Трус и подлец, вот я кто! И вот результат! Такая ужасная катастрофа…

В салоне автомобиля повисла тяжелая тишина. Боб еще был не в том состоянии, чтобы начать утешать сына. Он остановил машину напротив салона красоты.

– Если захочешь вернуться сегодня в Окленд, знай, я лечу шестичасовым рейсом. Можем полететь вместе. Да, и вот еще что! Не дави на Кэти! Не надо! Кто знает, какой еще номер она может выкинуть, если ты начнешь прессовать ее по полной.

Хуже, чем она уже выкинула, подумал про себя Рик, сделать уже невозможно. Он вышел из машины и повернулся к отцу, намереваясь что-то сказать, но Боб опередил его:

– Потом! Все потом! Позвони мне, когда освободишься!

В конце концов Рик нашел Кэти у тети Сары. Она сидела в кресле, забившись в уголок и завернувшись в плед. В руке она нервно сжимала пачку гигиенических салфеток.

– Мы только что смотрели новости! – с места в карьер обрушилась на него Сара. Ее обычно улыбчивое лицо выглядело озабоченным и подавленным. Жестом она пригласила Рика присесть. – Я только что разговаривала с Анной. Ужасно! Уму непостижимо! Боюсь даже думать о том, что сейчас будет с ними обеими!

– А вы уже знали? – спросил у нее Рик. – Я имею в виду, еще до выпуска новостей?

– Конечно! – тряхнула головой Сара. – Анна никогда и ничего от меня не скрывает!

Рик взглянул на Кэти, но та тут же отвела глаза в сторону.

– Но сейчас это подается как главная новость дня! По всем каналам! Я думала, ты тоже успел посмотреть!

– Еще нет! – откликнулся Рик, ощущая, как сжимается сердце от нехороших предчувствий. Не приходится сомневаться, что вездесущие масс-медиа серьезно осложнят и без того непростую ситуацию, в которой оказалась Шарлотта.

Сара бросила на молодых людей понимающий взгляд и поднялась со своего места.

– Хорошо! Оставляю вас наедине! Судя по всему, вам есть о чем поговорить. В случае чего я в курятнике. Занимаюсь с цыплятами.

Как только за Сарой закрылась дверь, Рик устремил свой взгляд на Кэти.

– Ты знаешь, почему я здесь!

Кэти по-прежнему не смела поднять на него глаза, отчаянно стараясь не расплакаться.

– Так это ты сообщила о Шарлотте в полицию? – спросил он без обиняков, разглядывая ее согбенную фигуру. Да она совсем раздавлена тем, что натворила, мелькнуло у него. И сердце невольно заныло при мысли о том, как жестоко он сам обошелся с Кэти.

– Если и так, то во всем виноват прежде всего ты сам! – срывающимся голосом прошептала она.

Рик вспомнил, что совсем недавно почти то же самое ему сказал отец, но сейчас ведь не о нем речь.

– И чего конкретно ты хотела добиться своим поступком?

Кэти подняла голову, глаза ее сверкнули.

– Она украла ребенка! Или ты забыл? Гражданский долг обязывал меня сообщить все куда следует.

– При том что мы оба прекрасно понимаем, что отнюдь не обостренное чувство долга толкнуло тебя на такой шаг.

– Как ты смеешь обвинять меня в чем-то, когда она… это она преступница! Это она совершила преступление!

– Ты хоть понимаешь, что натворила? – глухо промолвил он, все еще отказываясь верить тому, что слышит. – Неужели ты ни разу – ни единого разу! – не подумала о судьбе малышки Хло? О том, что с ней будет потом? А тебе ведь прекрасно известно, через что ей пришлось пройти до того, как Шарлотта привезла ее в Новую Зеландию. Следовательно, тебе должны были быть понятными и мотивы, по которым она это сделала!

– Не пытайся выставить меня крайней во всей этой истории! – вспылила Кэти. – Я сделала лишь то, что сделал бы на моем месте любой добропорядочный гражданин, если… когда… Ты куда? – крикнула она, увидев, что Рик направляется к дверям.

– Не вижу никакого смысла продолжать наш разговор! Что сделано, то сделано! Мы уже не властны что-либо изменить! Но я должен попытаться…

– Неужели ты все еще сходишь по ней с ума? После всего, что она натворила?

– Прекрати! – Рик в ярости вскинул в воздух кулаки. – Шарлотта – моя сестра, а Хло – моя племянница.

– Никакая она тебе не племянница! Она вам даже не родная!

– Она нам не просто родная, она – член нашей семьи! И если ты не в состоянии понять очевидного…

– Перестань играть на возвышенных чувствах! Шарлотта Николс – преступница. Она похитила чужого ребенка. Можно сказать, она выкрала Хло! Что ж, пусть теперь на собственной шкуре прочувствует, что бывает с людьми, которые воруют чужих детей.

Рик повернулся и подошел к Кэти. Он бросил на нее долгий изучающий взгляд и тихо обронил:

– Не твоя вина, Кэти, что все у нас пошло наперекосяк! Виноват исключительно я сам! Я знаю это, понимаю и принимаю всю ответственность за случившееся на себя. Я бы очень хотел что-то изменить в лучшую сторону, но ничего уже не изменишь! Мы с тобой, Кэти, не можем быть вместе! И не потому, что я не люблю тебя. Как раз напротив! Ты мне нравишься, очень! Но не так, как ты это себе представляешь. Потому что я на самом деле гей. Как видишь, мое равнодушие к тебе не имеет никакого отношения к Шарлотте. И уж тем более к Хло или к любой другой женщине. Мы с тобой никогда не были парой, и нужно было признать это уже тогда, в самом начале наших отношений! Видит бог, как я корю себя сейчас за то, что не сделал этого своевременно, не признался тебе, не сказал правду… Но! Что сделано, то сделано!

Рик вдруг почувствовал невыразимое облегчение, будто тяжеленный камень только что свалился с его души. Он продолжал сверлить Кэти взглядом, ожидая ее реакции на свое признание. Но она безмолвствовала, слишком ошарашенная тем, что только что услышала. Тогда он снова направился к дверям.

– Рик! – тихо окликнула она его дрожащим голоском.

Он замер, не поворачивая головы.

– Это правда? Ты действительно гей?

Рик отвернулся. Сердце его затопила волна сочувствия и жалости к этой раздавленной девушке.

– Да! – коротко ответил он. – Это правда!

Кэти подняла свои огромные, полные слез глаза и посмотрела ему прямо в лицо.

– Хеймиш?

Рик молча кивнул.

И она тоже кивнула, словно признавая очевидное, что-то такое, о чем могла догадаться и сама. Давно! Потом снова посмотрела куда-то в сторону.

Рик по-прежнему стоял у дверей, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Подойти к ней? Или не стоит?

– Я сожалею, что позвонила в полицию, – потерянно проговорила Кэти. – Клянусь! Если бы можно было, я бы забрала свой звонок назад.

«Забрала бы, – подумал он, – да вот беда! Кто ж тебе его отдаст?» Но вслух он сказал:

– Мне сейчас надо идти! Но мы можем встретиться и поговорить еще раз… если захочешь.

Она ничего не ответила, и Рик молча вышел из комнаты.

Помахав на прощание Саре, которая возилась со своим молодняком в курятнике, Рик поспешил на шоссе, чтобы поймать попутку и снова вернуться в город.

– Слушаю, папа! – ответил он на звонок мобильника.

– Ты сейчас где?

– Только что вышел из дома Сары. Это сделала Кэти.

Боб тяжело вздохнул в трубку.

– Хорошо! Хоть что-то мы знаем определенно, но сейчас у нас есть и более важные и насущные проблемы. Плохие новости!

По мере того как отец излагал ему последние новости, Рик чувствовал, как у него перехватывает дыхание.

– Неужели они пойдут на это? – негодующе воскликнул он.

– Вопрос не в том, пойдут они или нет! Они уже пошли!

– Боже праведный! – пробормотал Рик. – А Шарлотта уже знает?

– Понятия не имею! Вот пытаюсь сейчас выяснить!

Шарлотта рассеянно таращилась в окно. Было уже совсем темно. Грант сделал какой-то сложный маневренный поворот и снова выехал на запруженный машинами автобан, который плавно перетек в какую-то оживленную магистраль. Наверное, полицейское управление Окленда уже где-то рядом, подумала она. Но не все ли ей равно? И спрашивать она ни о чем не собирается. Зачем ей знать? Больше всего на свете ей сейчас хотелось одного: стряхнуть бы с себя все это страшное наваждение, очнуться от удушающего кошмара и увидеть рядом с собой прелестное личико Хло. И снова зажить вместе с ней обычной размеренной жизнью.

Где сейчас Хло, снова и снова спрашивала себя Шарлотта. Добры ли к ней те, кому вменили в обязанность заботиться о ней? Понимает ли она, что происходит и что произошло с ними? А если да, то что именно она понимает? Стоило закрыть глаза, и Шарлотта снова видела перед собой милое личико дочери, искаженное страхом, растерянный взгляд, и от этих видений душа рвалась на части. Господи, вразуми их, мысленно молилась она. Дай им понять, как важно для малышки увидеться и поговорить хотя бы с Анной.

Всю дорогу Векс и Грант постоянно интересовались, как она, все ли в порядке, и Шарлотта коротко отвечала им, да, все в порядке. А что еще она могла сказать? Да и нет их вины в случившемся. Они – полицейские, делают свою работу, и только. Предположим, ей удалось бы убедить их отпустить ее с миром, и что дальше? Куда она пойдет? Что будет делать? Все равно ведь никто и никогда не разрешит ей увидеться или тем более поговорить с Хло, даже если она и отыщет ее. Но она-то не отыщет! Это Шарлотта понимала отлично.

Хло! Хло! Хло! Беззвучные вопли, похожие на рыданья, от которых содрогалось все ее естество.

Машина остановилась. Шарлотта снова выглянула в окно и нахмурилась в полной растерянности.

– Что происходит? – спросила она у своих конвоиров. – Я думала, меня везут в полицейский участок.

– У них поменялся план, – ответил Векс, неловко щурясь на свету. – Когда мы были на автозаправке, я получил новый приказ.

– А что поменялось? – непонимающе уставилась на него Шарлотта.

Грант открыл ей дверцу, помогая выйти из машины.

– К сожалению, мы не имеем права…

Она уже приготовилась оборвать Гранта новым вопросом, но голос за ее спиной спросил:

– Шарлотта Николс?

Она повернулась и увидела двух мужчин в штатском. Они направлялись к ней.

– Центр административного управления полицией, инспектор Донахоу! – представился более высокий мужчина, протягивая свое удостоверение. – Инспектор Феликс! – представил он второго полицейского.

– Что… что происходит? – отпрянула она назад, к Гранту. – Кто вы?

– Нас откомандировало сюда полицейское управление города Кестерли! – объяснил ей мужчина. – Нам поручено сопровождать вас в Великобританию.

Ужас сковал все ее тело. Но рев реактивного самолета заглушил бессвязный поток ее слов.

– Но что… Разве я не могу? У меня ведь есть право на адвоката.

– Безусловно! – согласился с ней Донахоу, бросив взгляд на дисплей своего мобильника. – Сразу же по прилете в Англию адвокат будет вам предоставлен.

– Но ведь существует процедура экстрадиции! – протестующе воскликнула Шарлотта. – Я думала…

– Все бумаги уже согласованы и подписаны! – заверил ее Феликс в то время, как Донахоу отвлекся на телефонный звонок.

– Но как?! Как это случилось? Я не понимаю!

Она бросила умоляющий взгляд на Гранта, словно ожидая, что тот объяснит ей все.

Тот, в свою очередь, многозначительно взглянул на Феликса, прося его проявить больше снисходительности в разговоре с Шарлоттой.

Лицо Феликса действительно разгладилось, и он заговорил мягче, но слова – увы! – были жесткими и однозначными.

– Все предельно просто! Вопрос был решен на правительственном уровне. Наше правительство обо всем договорилось с правительством Новой Зеландии, и все препоны были моментально устранены.

Он бросил короткий взгляд на Гранта, будто хотел проверить, что все сделал правильно и сказал все как надо.

Шарлотта не могла совладать с охватившей ее паникой.

– Пожалуйста, позвоните Бобу! – взмолилась она, обращаясь к Гранту. – Немедленно! Расскажите ему о том, что происходит!

– Сейчас! – ответил тот, доставая из кармана мобильник.

– О боже! – выдохнула она, чувствуя, как силы покидают ее. Векс молча вручил Феликсу сумку с ее пожитками. И, следовательно, все правда! Они действительно забирают ее, чтобы переправить на родину. – А где Хло? Вы знаете? Или она летит вместе с нами?

– Нет! – коротко ответил ей Донахоу, закончив разговор по телефону. – Нам надо поторопиться на регистрацию! Самолет улетает…

– Можно мне сделать один звонок? – спросила у него Шарлотта, не скрывая своего отчаяния. – Всего лишь один звонок матери! Хочу попросить ее, чтобы она предупредила всех этих людей, чтобы никто не называл Хло Отилией. Это очень важно, очень!

– Мне жаль, мисс Николс! Но малышка отныне не имеет к вам никакого касательства, – ответил ей Донахоу и, крепко взяв за руку, повел в терминал на регистрацию.

– Увезли? Что значит «увезли»? – растерялась Анна, когда Боб сообщил ей эту новость.

– Вопрос был решен на правительственном уровне. Наши в Веллингтоне пошли навстречу всем требованиям Уайт-холла.

– Но они не могут… В конце концов, у нее же есть права… Я думала, в Окленде ее встретит Дон Теккерей.

– Он бы и встретил, если бы ему своевременно сообщили всю информацию. А так у него не было ни малейшего шанса успеть в аэропорт до того, как самолет поднимется в воздух.

Анна уставилась на мужа диким взглядом.

– То есть они схватили ее, затолкали в самолет? Они не позволили ей даже позвонить близким! Не разрешили встретиться с адвокатом! Боб! Мы не можем позволить им увезти ее просто так!

– Боюсь, они уже ее увезли! – уныло ответил он. И таким же поникшим было и выражение его лица. – Какие бы весомые аргументы ни приводил сейчас Дон, ясно одно! Англичане расшибутся в лепешку, перевернут вверх дном всю землю, но доставят ее домой.

Анна беспомощно посмотрела на Рика и Шелли, но те тоже пребывали в полнейшей растерянности.

– Тогда мне нужно немедленно лететь туда! – решительно объявила вдруг Анна. – Как я могу бросить дочь на произвол судьбы, оставить ее один на один со всей этой кутерьмой?

– Сейчас я попытаюсь выяснить через Интернет расписание рейсов до Лондона, – подхватился Боб и открыл ноутбук, стоявший на кухонном столе.

– А что будет с Хло? – вспомнила о малышке Анна. – Такое чувство, будто мы все уже забыли о ней…

– Думаю, если они так оперативно выхватили отсюда Шарлотту, – подал голос Рик, – то с Хло они поступят точно так же. И вот еще что, папа! Прежде чем вы оба отправитесь бронировать себе билеты на ближайший рейс до Лондона, нужно все хорошенько обдумать еще раз. Не дать втянуть себя во всякие юридические игры, которые могут начаться, как только вы окажетесь в Англии. Ведь Анна помогала Шарлотте вывезти Хло из страны, то есть, по сути, выступила в роли пособницы. Ты, папа, приютил беглянок в своем доме. Наши местные власти могут закрыть на это глаза, но вот за британские власти я бы ручаться не стал!

Боб слушал сына с напряженным вниманием, впервые, кажется, осознав всю уязвимость своего положения.

– Так что же нам тогда делать? – воскликнула Анна.

– Полагаю, сейчас нам надо срочно связаться с теми людьми, которые могут реально помочь Шарлотте, когда она окажется на родине.

– Да-да! – согласно закивала головой Анна. – У Шарлотты есть один знакомый. Он – барристер и даже, по-моему, королевский адвокат.

– На первичном этапе разбирательства он нам вряд ли поможет, – перебил ее Боб. – Барристеры участвуют в рассмотрении дел в высших судах. А нам нужен адвокат, который смог бы защищать интересы Шарлотты в судах низшей инстанции. Надо срочно переговорить с Теккереем. Быть может, он кого посоветует.

– А я позвоню ее сестре Габби! – сказала Анна. – Уверена, она не останется в стороне и поможет Шарлотте. Интересно, знает ли она о том, что случилось? Впрочем, наверняка знает! С некоторых пор это же новость номер один!

– Насколько я знаю, Шарлотта не общалась с Габби с тех самых пор, как приехала сюда, – нерешительно сказала Шелли. – А это что-то да значит! Вполне возможно, инициатива исходила от самой Шарлотты. Боясь навлечь неприятности на сестру, она попросту решила разорвать с ней всякие отношения и не втягивать ее в свои дела.

– Все возможно! – согласно кивнула головой Анна, хотя особой уверенности в ее голосе не было. – Тогда я свяжусь с ее бывшим боссом Томи Бургесом. Я знаю наверняка! Он согласится помочь! А поскольку он по-прежнему работает в системе социальной защиты населения, то сможет посодействовать нам и с поисками Хло.

– Хорошая мысль! Нужно только разузнать номер его телефона! Рик! Кто-то звонит по стационарному телефону. Сними трубку, послушай.

Сам Боб извлек из кармана свой мобильник и стал набирать номер Дона Теккерея. Анна тем временем шарила в Интернете в поисках номеров телефонов социальных служб города Кестерли.

– Нет, спасибо! Не сейчас! – коротко бросил в трубку Рик и повесил ее.

– Кто звонил? – спросил Боб, отрываясь на минуту от своего мобильника.

Рик бросил смущенный взгляд на Анну.

– Пожалуй, нам не помешало бы выставить охрану вокруг дома! – процедил он сквозь зубы. – Хотя бы на ближайшие несколько дней.

Боб нахмурился.

– Это звонили из газеты «Вечерние новости», – пояснил Рик. – Интересовались, в этом ли доме проживала пропавшая девочка Отилия Уэйд.

Шелли невольно вскрикнула от неожиданности.

– Они не должны называть ее Отилией! – возмутилась Анна. – Этого нельзя делать. Иначе ребенок начнет думать, что с ней снова повторится все, что было.

– Я немедленно переговорю с той инспекторшей, с которой уже встречалась! – сказала Шелли, извлекая свой мобильник. – Конечно, весь этот трам-тарарам в средствах массовой информации нам прекратить не по силам. Но попытаться предупредить тех, кто сейчас реально отвечает за Хло и за ее здоровье, мы можем.

– Кому ты звонишь? – глянула Анна на мужа.

– Старейшинам из поселка маори. Они позаботятся о нашей безопасности.

В эту минуту снова раздался звонок. Боб переключил телефон в режим автоответчика и тихо проронил:

– Цирковое представление начинается! Поприветствуем нашу прессу громкими аплодисментами.

 

Глава 12

Все происходящее напоминало Шарлотте какой-то фантасмагорический, сюрреалистический фильм в духе романов Кафки. Какое отношение имеет это странное действо, разворачивающееся вокруг, непосредственно к ней самой, спрашивала она себя. И не могла найти ответа. На протяжении всего перелета, включая пересадку в одном из аэропортов на Ближнем Востоке, она вела себя совершенно отрешенно от всего и вся. Почти не ела, совсем не спала, ни с кем не разговаривала. Иногда пыталась отвлечься от своих невеселых мыслей за просмотром глянцевых журналов или вместе с другими пассажирами смотрела какие-то фильмы, которые транслировали в салоне самолета. И все время убеждала себя в том, что матери удастся получить опеку над Хло. Надо заставить себя поверить в возможность такого варианта развития событий. Иначе ей просто не выжить.

Ах, как же неоправданно грубо вела она себя с матерью! Почти не пыталась наладить нормальные человеческие отношения с ней даже тогда, когда выпадал такой шанс. Взять хотя бы вчерашний день, когда они работали вместе в Каури-Клиффс. Все время дерзила Анне, говорила какие-то гадости, причем совершенно непреднамеренно! Бедная Анна! Богатая клиентка, скорее всего, немедленно откажется от ее услуг. Да и в остальном… Можно только представить, какая куча неприятностей свалится в ближайшее время на голову Анны. Еще бы! Ведь ее дочь арестовали. И не просто арестовали, а экстрадировали в другую страну, как опасную уголовную преступницу.

К сожалению, им так и не удалось сблизиться по-настоящему и уж тем более стать друг для друга матерью и дочерью в истинном понимании этих слов. Слишком мало времени у них было в запасе. И слишком мало общего, связующего их в прошлом. Так стоит ли теперь рассчитывать на мать? Ждать от нее каких-то невероятных подвигов и все такое прочее? Скорее всего, нет! Анна и Боб сделали все, что было в их силах, они помогли им с Хло начать строить новую жизнь. И за это она всегда будет благодарна им обоим. Но новой жизни не получилось. И все закончилось, не успев начаться. Отныне ни Анна, ни Боб не несут за нее никакой ответственности. Как не отвечают они и за судьбу Хло! Но Боже! Умоляю тебя! Сделай так, чтобы они продолжили бороться за малышку и сделали все возможное, чтобы вернуть ее в свою семью. К сожалению, для самой Шарлотты они уже не сумеют сделать ничего. Разве что держаться как можно дальше от британского правосудия. Она совершила преступление сама, и только сама! И вся ответственность лежит на ней, и только на ней. Едва в ходе разбирательства начнут всплывать подробности того, как именно Анна и ее муж помогли ей, приютили у себя и прочее, тут уже совсем недалеко и до ареста. А там, глядишь, еще и потащат в суд, заставят ответить за преступление, которое совершила она, Шарлотта. Такого поворота событий никак нельзя допустить. Во всяком случае, если такое случится, то она никогда не простит себе этого. Не говоря уже о том, чтобы потом еще и надеяться на возобновление родственных отношений.

Впрочем, кто его знает, захотят ли они вообще после всего случившегося продолжения этих самых родственных отношений? Уж слишком дорогую цену им пришлось заплатить за то, что они впустили ее в свою жизнь.

Самолет благополучно приземлился в Хитроу. Шарлотту сразу же отконвоировали куда-то в глубь терминала: душное помещение с унылыми серыми стенами, пустой стол с модемом для подключения компьютеров к сети, закрепленном на задней поверхности. По другую сторону, прямо за стеклянной перегородкой – большая комната, в которой полицейский, облаченный в офицерскую форму, о чем-то оживленно беседует по телефону. За стеклянной дверью просматривается узкий темный коридор. Должно быть, он ведет к отдельным камерам заключения. Оба детектива, сопровождавшие ее в дороге, и Донахоу, и Феликс, уже давно куда-то испарились, передав ее из рук в руки на попечение двух офицеров полиции уже непосредственно из Кестерли, которые встречали их в аэропорту. Мужчина и женщина. Они представились как Карен Поттер и Дарен Уайлд. Но старший инспектор криминальной полиции Теренс Гулд, который лично занимался поиском Хло, известной ему под именем Отилия, в Хитроу не явился. И слава богу! Это совсем не тот человек, с которым Шарлотте хотелось бы встретиться вновь.

Карен Поттер провела процедуру повторного задержания. Стандартный набор слов, который произносится в таких случаях, вызвал у Шарлотты позывы к рвоте. У нее снова сильно закружилась голова.

«…Вы можете хранить молчание, – уныло бубнила Карен. – Но если в ходе допроса вы не упомянете некие подробности, которые могут быть использованы позднее в суде для вашей защиты, то тем самым причините себе вред. Отныне все, что вы скажете или заявите, может быть использовано в качестве улики против вас в ходе судебного разбирательства. Вам понятны ваши права?»

Шарлотта кивнула в знак согласия и молча сглотнула слюну. Слова полицейского инспектора эхом отозвались где-то глубоко-глубоко, в самых недрах ее души. Конечно, надо было спросить Карен: «А те ли это будут права, которые я имела, пока не покинула Новую Зеландию?» Но что толку спрашивать?

Шарлотта устала до последней степени изнеможения. А еще страшно хотелось немедленно встать под душ и хорошенько вымыться с головы до пят. Но вряд ли ей предложат здесь такую роскошь.

И вообще неизвестно, когда ей будет предоставлено право помыться.

– У вас есть адвокат? – спросила у нее Поттер.

В остекленевших глазах Шарлотты вдруг появилось какое-то осмысленное выражение. Она сфокусировала свой взгляд на инспекторше. Карен Поттер было на вид лет сорок. Рыхлая слоистая кожа на лице, крашеная блондинка. Женщина никак не производила впечатление счастливого создания.

– Пожалуйста, ответьте на поставленный вопрос! – почти умоляющим тоном попросила ее Поттер.

– Нет, у меня нет адвоката, – медленно произнося каждый слог, ответила Шарлотта и тут же вспомнила про Энтони. Нет! Никогда! Ни за что на свете она не позвонит ему и не станет просить его о помощи.

Да и знает ли он о случившемся? Наверняка знает! Полицейские не без скрытого злорадства уже успели сообщить ей, что она стала звездой номер один всех новостных программ. Но сейчас она не будет терзаться мыслями о том, что подумают о ней люди. Подобные терзания ничем ей не помогут. Разве что усугубят и без того упадническое настроение, в котором она пребывает. Впрочем, куда уж хуже?

Никто из присутствующих и не подумал предложить ей попить или перекусить чего-нибудь. Собственно, в этом и не было нужды. Ей по-прежнему не хотелось ни пить, ни есть. Хотелось лишь одного. Чтобы ей дали телефон и разрешили позвонить, узнать хоть что-то про судьбу Хло.

Новый приступ страха случился, когда в дверях появился инспектор Уайлд и объявил, что их ждет машина.

Минут через двадцать Шарлотта, плотно закутавшись в шаль, которую Анна предусмотрительно уложила в пакет с вещами, уже сидела на заднем сиденье просторного автомобиля с закрытым кузовом. За руль сел Уайлд, а рядом с ним на пассажирском месте расположилась Поттер, всю дорогу хранившая упорное молчание.

Шарлотта тоже молчала. Она смотрела воспаленными от усталости глазами на проносящиеся за окном сельские пейзажи, но видела перед собой только Новую Зеландию. Интересно, Хло еще там? Наверняка ее еще не забрали. Внутреннее чутье подсказывало Шарлотте, что это так. Другой вопрос: как долго все продлится? А главное – где ее содержат? И кто повезет ее назад, в Англию, когда наступит урочный час. Если вдруг не случится чуда из чудес и ребенок останется в семье, где она всех знает и любит. Конечно, поначалу Хло будет трудно без нее, размышляла Шарлотта. Но ведь рядом с ней будут любящая бабушка, ее Нана, и Шелли, и Денни. И Хло сможет продолжить свои занятия в образовательном центре Ароха, где ей все так нравится. Она ведь так замечательно вписалась в детский коллектив. И все у нее образуется! Постепенно… Она напечет кексов к своему дню рождения, покатается на подаренном ей велосипеде, станет возиться со щенком. Она даже сумеет задумать все свои самые заветные желания, задувая свечи на праздничном торте. И, конечно, будет продолжать упражняться в прыжках, готовиться к выступлению. А еще она сможет вместе с Денни танцевать пипи на пляже.

«О Боже! Боже! Боже! Прошу Тебя! Сделай так ради спасения невинной души одной маленькой девочки! Неужели это не в Твоей власти?»

Наверняка муниципальные власти округа Дин-Вэлли отправит за Хло кого-нибудь из работников социальных служб. Есть и другой вариант: кто-то из представителей новозеландских властей доставит ее сюда, в Великобританию. «Только бы это был не мужчина! Господи, ты слышишь меня? Еще, чего доброго, начнет называть ее Отилией!» Шарлотта почувствовала, как все внутри нее моментально заиндевело от страха. Хло не выдержит подобного испытания! Все прежние ужасы и страхи проснутся в ней с новой силой и сломят ее окончательно.

Нет, нельзя так изводить себя дурными мыслями! Надо как-то успокоиться, привести в порядок свои чувства, попытаться сосредоточиться на чем-то другом. Но как она может не думать о Хло? Не переживать о ней? Ведь это все равно что снова взять и бросить ее на произвол судьбы.

«Возьми себя в руки, Шарлотта! – приказала она себе мысленно самым суровым тоном. – Иначе ты просто сойдешь с ума. Ты должна побороть свои страхи, должна действовать медленно и расчетливо! Только так!» Сколько раз она давала подобный совет родителям детей, оказавшимся в сходной с ней ситуации? Уж и не упомнит, как часто повторялись подобные уговоры. Но ни разу, ни единого раза она не подумала о том, что, быть может, когда-нибудь этот совет понадобится и ей самой. Что ж, теперь-то ей понятно, как легко давать советы и как трудно им следовать в реальной жизни.

Шарлотта и подумать не могла, что Англия встретит ее такой солнечной, по-весеннему радостной погодой. Будто вся природа вдруг встрепенулась и потянулась к теплу и свету, прежде чем окончательно перестроиться на весенний лад и завершить этот переход от зимы к весне роскошным цветением садов. Когда-то ей нравились такие дни, первые весенние денечки, период еще робкого пробуждения всего живого. Они не только поднимали настроение и веселили душу, они еще вселяли надежду и какое-то радостное предвкушение того, что впереди тебя ждет только хорошее. И ничего плохого в твоей жизни никогда не случится. Но сегодня солнце словно дразнило ее, издевалось над ее наивными грезами, и великолепные пейзажи больше не радовали глаз и не согревали душу. Да и чему можно радоваться в ее-то положении? Зная, что ей предстоит в ближайшие часы, дни, месяцы, а быть может, и годы.

Вот машина свернула к центру Ли Деламер Сервисиз, где путешествующему на авто люду предоставляются всевозможные услуги, включая проживание, питание и прочее, и Шарлотта вспомнила, что когда-то она останавливалась здесь на ночлег со своим приятелем Джейсоном. Интересно, где сейчас этот ее бывший ухажер? Чем занимается? В курсе ли он, что сотворила она? А если в курсе, то что думает по этому поводу?

Впрочем, какое это сейчас имеет значение? Да ничего не имеет значения, кроме Хло! А еще, как она, Шарлотта, станет выживать, когда ее посадят в тюрьму.

Но ведь до тюрьмы дело может и не дойти, тут же постаралась она отогнать от себя дурные мысли. Впереди еще долгое и нудное разбирательство, а за это время может случиться что угодно.

«Что такого может случиться лично для тебя? Ты украла ребенка, обманывала полицию, ты лгала своим друзьям и коллегам по работе… Нет, тебе не избежать наказания! Какой стыд! Какой позор!» Тяжесть содеянного давила тяжким грузом. Шарлотта вполне осознавала свою вину. Но стоило ей вспомнить заливистый смех Хло, ее озорные танцы на пляже, представить себе ее огромные глаза, которые смотрят на нее с такой верой и любовью и в которых она читает и жажду ребенка узнать что-то новое, и желание угодить ей, доставить удовольствие, как она это понимает своим детским разумом… Нет! Повторись все сначала, и Шарлотта поступила бы точно так же.

– В туалет не хотите? – бросила ей через плечо Карен Поттер.

– Нет! – ответила Шарлотта. – Не хочу.

Кажется, такой ответ вполне удовлетворил женщину, и она снова занялась какими-то манипуляциями со своим мобильником. А Дарен Уайлд в это время вышел из машины, чтобы пополнить на автозаправке запас бензина.

Интересно себе представить дом, в котором живет Карен Поттер, думала Шарлотта, заставляя себя переключиться на посторонние мысли. Замужем ли она? Есть ли у нее дети? Или просто доживает свой век, ухаживая за больным и старым отцом. Трудно даже вообразить, что их отношения со временем могут вылиться в подобные доверительные разговоры. Ведь она стала для полиции родного города самой настоящей головной болью. Еще бы! Если вспомнить, как ловко она околпачила их всех, прямо под носом у местной полиции организовав исчезновение Хло. Само собой, средства массовой информации их не пощадили. Газетчики и телевизионщики обрушились на полицейских, как стая рассвирепевших псов. А кому такое будет приятно? И уж больше всех досталось на орехи старшему инспектору криминальной полиции Гулду.

С другой стороны, можно найти и другие причины, объясняющие откровенно враждебное отношение Карен Поттер к ее персоне. Все же многолетняя служба в полиции накладывает на человека свой отпечаток, обнажая до какой-то степени все худшее, что в нем есть. Кстати, это в равной мере можно сказать и про тех, кто занят в системе социальных служб. Многие, очень многие из них со временем становятся черствее, равнодушнее, нетерпимее по отношению к тем людям, которым по долгу службы обязаны помогать. Шарлотте пришлось столкнуться по работе с несколькими такими инспекторами. Но какое счастье, что большинство ее коллег из социального центра в Норт-Кестерли были не из их числа.

Чем они все сейчас занимаются?

Она вспомнила Томи, своего бывшего начальника. Безоговорочно преданный друг, готовый всегда прибежать, прилететь на помощь по первому же зову. И чем она ему отплатила? Осознание собственной вины и острое чувство раскаяния больно ранили душу. Как бы ей хотелось обратиться сейчас к нему за помощью, попросить у него совета! Но она не имеет права впутывать его в скандальное предприятие, которое сама же и затеяла. Впрочем, поскольку он был ее непосредственным боссом, ему все равно не дадут отсидеться в сторонке. Впрочем, скорее всего, он уже успел перебраться на север и тоже начал там новую жизнь с чистого листа. «Господи! Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! Сделай так, чтобы он еще никуда не уехал!» Нет, не ради нее, Шарлотты! Ради Хло! Кому-кому, а Томи она доверяет всецело. Уж он-то позаботится о том, чтобы пристроить Хло в хорошую семью и к хорошим людям. Ради блага малышки он даже лично отправится к Мегги Фенн. Стоило Шарлотте вспомнить сестру Энтони, и у нее снова заныло сердце. И не только потому, что она сестра Энтони, а еще и потому, что можно представить себе, каково сейчас отношение Мегги к ней и что она вообще о ней думает.

Ведь Мегги – это не только ходячая доброта, это еще и воплощение порядочности. Она всегда и во всех видит только хорошее. Наверняка испытала сильнейший шок, когда узнала, как подло обманула ее Шарлотта. Конечно, для нее поступок Шарлотты стал чудовищным ударом. И как она объяснит все случившееся Софи, капризной девочке-подростку, которую, кстати, Мегги получила на воспитание благодаря немалым усилиям со стороны Шарлотты, тогда еще известной им как Алекс? Да и оставили ли у нее Софи? Вполне возможно, уже забрали и передали в другую семью, как это у них практикуется. А как отнесутся к ее поступку другие бывшие ее подопечные? Шарлотту не столько пугало их осуждение и порицание, сколько обида, которая может зародиться в детских душах. А почему она выбрала Хло, а не кого-то из них?

Да, здесь, на родине, у нее осталось столько знакомых, и мнение каждого из них чего-то да стоит. Когда она уехала в Новую Зеландию, она постаралась забыть о них, вычеркнуть их имена из своей памяти, но вот все возвращается на круги своя. И каждый вправе будет предъявить ей свой счет. Кого-то она отвергла, кого-то обидела, разочаровала и даже предала. А кто-то будет откровенно рад увидеть ее вот такой, как сейчас: раздавленной, жалкой, сломленной. И сомневаться не приходится в том, как будет злорадствовать ее бывшая начальница Венди или та мерзкая журналистка по фамилии Хетер Хэнкок. Уж они-то постараются сделать все возможное, все, что в их силах, чтобы утопить ее окончательно.

А ее сестра Габби… как, каким краем коснутся ее все эти неприятности? И что она чувствует, разглядывая ее фотографии на первых полосах газет или телевизионном экране? Что рассказывает своим близняшкам Фоби и Джексону об их любимой тетушке? Шарлотта не могла без слез даже подумать о своей племяннице и племяннике. Она обожала их с пеленок, можно сказать, с самого первого момента появления их на свет. И тем не менее ради блага Хло она порвала все отношения с семьей сестры. Как восприняли этот ее по сути предательский шаг пятилетние дети? Что они говорят о Шарлотте сейчас? И как можно было раньше не принимать в расчет их мнение? Еще две невинные жертвы ее преступления. А ведь Габби знала об этом с самого начала. Знала, но, хвала Господу, молчала и не сказала никому ни слова.

– Поезжай с богом! Все будет хорошо! – пожелала ей Габби в момент расставания, когда они обе стояли на улице возле дома викария. И уж совсем шепотом добавила: – Не забудь только переслать назад паспорт Фоби, когда все образуется.

То есть Габби с самого начала знала, что Шарлотта воспользуется для своих целей паспортом ее дочери, она догадывалась, зачем ей это надо, но не осуждала за это. Она даже расцеловала Шарлотту на прощание, потом села в свою машину и уехала прочь.

Как же теперь все прошедшее отразится на жизни сестры?

Никак! Если сама Шарлотта не даст полиции повода начать копать и против Габби. Само собой, они ведь станут допытываться, как именно ей удалось вывезти Хло из страны. Ну и что? А она ответит им, что позаимствовала «по случаю» чужой паспорт, а уж во всякие подробности – где взяла? у кого позаимствовала? – она не собирается их посвящать. Тем более что в силу своих профессиональных обязанностей ей не составило бы особого труда найти нужных людей для этой аферы, и в полиции отлично понимают это. Впрочем, вопрос ведь не в том, как именно ей удалось вывезти Хло из страны. Главное – это то, что она взяла себе чужого ребенка, долго скрывала его у себя дома, а уже потом вывезла в другую страну.

Была уже половина пятого вечера, когда Дарен Уайлд наконец доставил их в Кестерли. Они ехали по приморской набережной, вокруг теснились всевозможные развлекательные заведения, кафе, рестораны, торговые пассажи, эллинги для серферов, пляжные домики. Вечерело. Закат золотил окна в небольших старинных отелях с осыпающейся от времени лепниной. Вид знакомых мест, как ни странно, вызвал у Шарлотты неожиданный приступ ностальгии. Хотя казалось, будто бы она уехала отсюда только вчера. Все осталось на прежних местах. И даже шатер кукольного театра «Панч и Джуди» стоит на своем законном месте, там, где всегда. Видно, артисты воспользовались хорошей погодой и возобновили свои представления раньше обычного. И хорошенькие ослики выстроились в ряд, готовые катать по пляжу юных наездников. Стрелки часов на городской башне замерли на четверти девятого. Вдоль перил набережной, по которой фланировала публика, совершающая вечерний променад, висели красочные транспаранты и вымпелы, сообщающие населению о готовящемся массовом забеге всех спортсменов-любителей на полумарафонскую дистанцию.

А вот и старомодная карусель, на которой они столько раз катались вместе с Хло. Новый всплеск эмоций при мысли о том, как Хло любила эту карусель. Казалось бы, вполне себе заурядное развлечение, но всякий раз, когда они садились на деревянного пони, глаза малышки загорались от восторга. А потом они присоединялись к прогулочной группе детского сада и какое-то время гуляли вместе с ними, после чего Шарлотта снова отводила малышку в садик. Впрочем, родная мать девочки очень часто забывала о ее существовании и даже забывала забирать ее из садика домой. Зато во время этих ежедневных прогулок Хло успела обзавестись подружкой, первой в своей жизни, а еще научилась играть во всякие игры, о которых и понятия не имела, живя дома.

Воспоминания, воспоминания, воспоминания… Они теснились повсюду. Каждый уголок, каждая улочка, каждый изгиб набережной навевали картинки из прошлого. Вообще-то дом Шарлотты находился в деревне, в получасе езды от города. В деревушке под названием Малгроу она училась в местной школе, занималась спортом, ходила по магазинам, взрослела, расправляла свои крылышки, готовясь вступить в самостоятельную жизнь. Из родного дома она отлучалась только тогда, когда уехала учиться в университет, и потом еще, когда вместе со своими однокурсниками-выпускниками отправилась после вручения им дипломов на две недели на остров Ибица в Испании. Совершенно сумасшедшие две недели! Зато в Кестерли находилась ее работа, единственное место работы за всю ее жизнь. В этом городе в годы оны обитала ее родная семья и семья ее матери. У них даже был собственный дом на Темпл-Филдс. Дома, разумеется, уже давно нет, но трагедия, которая когда-то разыгралась в его стенах и вошла в местные летописи под названием «Резня на Темпл-Филдс», до сих пор не забыта.

– Надеюсь, незапланированная экскурсия по городу доставит вам некоторое удовольствие! – с некоторой издевкой в голосе изрекла Карен Поттер.

Кажется, они сворачивают на Норт-Хилл, спохватилась Шарлотта, внутренне сопротивляясь тому, что она сейчас увидит. Ведь именно здесь жила Хло вместе со своей шизофреничкой-матерью и насильником-отцом. Заброшенный дом в викторианском стиле на нечетной стороне улицы, откуда даже моря не видно. И вокруг никаких соседей, которые могли бы начать всякие разговоры. Все остальные старинные постройки на этой улице, как особняки, так и многоквартирные дома, уже давным-давно переоборудовали под отели или пансионы. А потому не удивительно, что семья, проживавшая в доме под номером сорок два, долгое время не привлекала к себе особого внимания. Брайан Уэйд, отец Хло, все просчитал заранее, выбрав именно этот дом для проживания своей семьи. Вполне возможно, содействие ему оказал его дружок, такой же педофил, как и он сам, Тимоти Эйден, по совместительству лечащий врач малышки.

Сейчас оба негодяя отбывают тюремный срок. Причем, что касается Уэйда, которого обвинили в том числе и в убийстве жены, то ему вряд ли светит когда-либо выйти на свободу.

Какая ирония судьбы, горько улыбнулась про себя Шарлотта. Ведь и для нее все в итоге должно закончиться тюремной камерой.

Уайлд свернул на гравийную дорожку, ведущую к дому. Шарлотта молчала, хотя все внутри бунтовало. Картинки тех ужасных событий, которые творились в этом доме, непроизвольно замелькали перед глазами. Сад пребывал в запустении и порос сорняками, плющ заплел практически весь фасад дома, включая окна на втором этаже, а потом с легкостью перекинулся на портик и парадную дверь. Однако кто-то все же наведывался в это пустынное место. На дверях гаража красовались надписи, сделанные кисточкой и красками: «извращенец» и «гараж для извращенца».

– Видели, как расписали? – спросила у нее Поттер. – Там есть еще и другая надпись: «детоубийца». Ведь никто здесь не сомневался, что этот негодяй разделался с дочерью точно так же, как со своей женой. Вы, должно быть, не знаете, а мы между тем намеревались предъявить ему обвинения в убийстве дочери. Потому что тоже были уверены, что это он убил ее. И как бы вы поступили, если бы узнали о таком повороте в судебном разбирательстве, а? Неужели ничто в вас не шелохнулось бы, не стало протестовать против того, что человека обвинили в преступлении, которого на самом деле он не совершал? Или все же обнаружили бы себя? Выступили бы против?

Вот вопрос, на который у Шарлотты пока не было ответа, хотя она и сама сотни раз задавала его себе. В самом деле! Позволила бы ей совесть спокойно взирать на то, как Брайана Уэйда обвиняют в убийстве, которого он не совершал?

Конечно, сейчас для полиции все эти нравственные медитации не имели никакого значения. Они теперь точно знают, что ребенок жив и в полной безопасности. Задержана и главная виновница исчезновения девочки.

– Ну что ж! Вот и наступило время расплаты! – сухо констатировала Поттер. – Пожалуй, мы сегодня немного припозднились, чтобы везти вас прямиком в городскую магистратуру. А потому будем счастливы приютить на одну ночь у себя.

Шарлотта почувствовала, как у нее свело живот. Не то чтобы она сильно надеялась, что ее минует тюремная камера. Но то, что раньше рисовалось в некоторой перспективе, вдруг обрело осязаемые черты реальности. А с учетом того, что сегодня пятница, то Поттер наверняка слукавила, когда говорила о приюте на одну ночь. Шарлотта почувствовала, как ей стало трудно дышать в замкнутом пространстве машины. Катастрофически не хватает воздуха. А что уж говорить о тюремной камере?

– А как же мой адвокат? – запекшимися губами прошептала Шарлотта.

– Адвокат будет вам предоставлен, как только мы прибудем в полицейское управление, – откликнулась Поттер и переключила свое внимание на звонок по мобильнику. Выслушав, что ей говорил неизвестный абонент, она повернулась к Уайлду: – Подъезжай с центрального входа! – скомандовала она ему.

Тот бросил на нее удивленный взгляд.

Даже Шарлотта и та знала, что обычно всех преступников доставляют в полицию с черного входа.

Но она быстро сообразила, что к чему. А как же! Видно, ее решили прессовать по полной и для начала отдадут еще и на растерзание прессы.

Не успела машина остановиться на площади перед центральным управлением городской полиции, которое занимало два старинных особняка плюс многоэтажный дом, построенный в шестидесятые годы прошлого столетия, как Шарлотта с ужасом увидела, что лужайка в центре площади запружена народом: телевизионщики со своей громоздкой аппаратурой, вездесущие репортеры, фотокорреспонденты, увешанные с ног до головы фотокамерами. Еще никогда в своей жизни Шарлотта не видела столько репортеров, собранных воедино. Не успела машина подъехать и остановиться, как они толпой ринулись к ней, окружили автомобиль со всех сторон, стали барабанить по окнам. Защелкали фотокамеры, вспышки, журналисты торопились запечатлеть на фотопленку все, что представлялось возможным. Еще никогда Шарлотта не чувствовала себя столь беспомощной и одинокой, никогда ранее ей не доводилось переживать подобного унижения и даже глумления.

– Ого! А вы у нас чрезвычайно популярная особа! – ядовито прокомментировала увиденное Поттер. – Да здесь понаехали со всех концов света! Америка, Япония, Австралия, Новая Зеландия… Ну конечно, Новая Зеландия! Эти наверняка станут приставать к вам, просить автограф.

Шарлотта низко опустила голову. Она понимала всю аморальность того, что творилось сейчас вокруг нее. Но что она могла сделать? Полиция ведь сознательно пошла на этот шаг. И Уайлд сейчас намеренно не едет, а едва тащится. Уж очень им всем хочется, чтобы она в полной мере на собственной шкуре прочувствовала, что это такое – позор бесчестия, страх перед преследованием со стороны официальных властей, ожидание неминуемой расплаты за содеянное. Наверняка над всем сценарием поработал лично инспектор Теренс Гулд. И наверняка это он звонил Поттер несколько минут тому назад, давая ей последние указания.

Возбужденная толпа стала теснить автомобиль, раскачивая его из стороны в сторону. Фотографы со всего размаха бросались прямо на капот и кузов, микрофоны прижимались к стеклам и готовы были сокрушить их, незнакомые лица выкрикивали слова, которые сливались в сплошной гул, и Шарлотта не могла понять, о чем ее спрашивают все эти люди. Но вот машина наконец-то замерла, и чудовищная какофония звуков обрушилась на Шарлотту, когда Уайлд открыл перед ней дверцу. Не успела Шарлотта ступить на тротуар, как у нее вдруг подвернулась лодыжка, и она непроизвольно скривилась от боли. В тот момент она еще не знала, что именно этот «удачный» кадр, запечатленный неизвестным фотокорреспондентом, станет хитом ближайших нескольких дней, украсив собой первые полосы всех ведущих газет. Искаженное от боли лицо, плотно закрытые глаза, сжатые губы.

– Алекс! Где Отилия?

– Она вернулась?

– Где вы ее прятали?

– Вы контактируете с ее отцом?

– Он знал, куда вы ее увезли?

Шарлотта почувствовала, что еще немного, и ее стошнит. Как можно вообразить себе, что она станет поддерживать какую-то связь с этим подонком?

– Посторонитесь! Освободите проход! – бесстрастно выкрикнул Уайлд, прокладывая им дорогу через толпу к дверям полицейского управления.

– Ей уже предъявлено официальное обвинение?

– Как они квалифицировали преступление? Похищение ребенка или насильственный увоз?

– Вы признаете себя виновной, Алекс?

Десятки голосов выкрикивали одни и те же вопросы, которые отдавались в ушах ужасающим эхом. А Шарлотта не могла ступить шагу, не скрючившись от боли. Так она и брела, прихрамывая, с трудом пробираясь через ревущую, злорадствующую, враждебную толпу, переживая высшую степень унижения и собственной никчемности. Число полицейских вокруг нее увеличилось. Вот кто-то из них бросил на нее сверху одеяло, и она буквально оцепенела от страха. Конечно же, они сделали это для того, чтобы еще больше унизить ее, она понимала это. Но стыд отступил на второй план перед ужасом и паникой, которую вызвала внезапно наступившая вокруг нее темнота. Руки невольно дернулись вперед, словно она собиралась на ощупь пробираться дальше, хватаясь за людей, напирающих на нее со всех сторон.

– Все в порядке! Не бойтесь! – услышала она чей-то голос, и чья-то сильная рука подхватила ее под руку и буквально внесла внутрь здания.

Она не знала, кто этот человек, ее спаситель, но впервые поняла и почувствовала, что и здесь, в полицейском учреждении, тоже, оказывается, есть люди. Обычные, нормальные люди.

С нее стали стаскивать одеяло, оно слегка запуталось в ее волосах, и когда его срывали, она споткнулась и едва не упала.

– Зачем? Зачем это нужно было делать? – услышала она негодующий женский голос.

Шарлотта машинально отбросила волосы с лица. Красивая молодая блондинка с аккуратной короткой стрижкой и светло-карими глазами стояла перед ней и сверлила рассерженным взглядом полицейского, который пытался отцепить одеяло от волос Шарлотты.

– Сама распутывай! – гаркнул он на Шарлотту и направился к дверям, куда вереницей потянулись и другие полицейские.

– С вами все в порядке? – спросила у нее блондинка.

– Да! – ответила Шарлотта, хотя у нее сильно кружилась голова и вело из стороны в сторону.

– Если ваша светлость уже вполне готова, то… – крикнула ей Поттер.

Но блондинка полностью проигнорировала этот призыв.

– Меня зовут Ким Джайлс! – представилась она. – Ваш отчим попросил нашу юридическую фирму представлять ваши интересы. Вы точно уверены, что с вами все в полном порядке? Может быть, я смогу чем-нибудь помочь вам? – И не успела Шарлотта раскрыть рот, чтобы ответить, как Ким обратилась уже к Карен Поттер: – Насколько мне известно, у моей клиентки была при себе сумка с личными вещами, которую она привезла из Новой Зеландии. Где же она?

– Она в целости и сохранности! – парировала Поттер. – А теперь попрошу следовать за мной.

Взяв Шарлотту под руку, Ким осторожно повела ее к дверям, пропуская вперед. Проходя мимо Поттер, она несколько замедлила шаг.

– Могу я поинтересоваться, чем была продиктована необходимость тащить мою клиентку через центральный вход? – требовательно спросила Ким.

Вопрос адвоката застал Поттер врасплох, и на ее лице отразилась такая откровенная неприязнь, что Шарлотта даже испугалась за Ким. Но та и глазом не моргнула, не покраснела, не сделала попытки отпрянуть от разгневанной полицейской дамы. Она спокойно выдержала ее взгляд и сама испепелила ее не менее враждебным взглядом, после чего они двинулись дальше.

– Мы сейчас направляемся туда, где вас возьмут под стражу, – пояснила она Шарлотте, когда они поплелись вслед за Поттер по длинному узкому коридору, по обе стороны которого выстроились в шеренгу полицейские. В самом конце коридора находилась камера заключения. – Я знаю, что формально процедура вашего ареста состоялась по прибытии самолета в Хитроу. Вы имели беседу с задержавшими вас лицами?

– Нет.

– Хорошо! Именно такой ответ я и надеялась услышать от вас. Отныне и впредь все разговоры вы будете вести только со мной. Или с ними, но в моем присутствии. Сейчас они обязаны дать нам какое-то время для того, чтобы мы могли спокойно поговорить обо всем без свидетелей. Думаю, они дадут нам столько времени, сколько потребуется для того, чтобы мы с вами обсудили все детали вашего освобождения под залог и незамедлительно начали эту процедуру.

Слова адвоката внушали надежду, от этой женщины веяло уверенностью и силой. Шарлотта даже попыталась стряхнуть с себя оцепенение, в котором она пребывала все последнее время, чтобы четко реагировать на вопросы Ким и вникать в их смысл. Но смертельная усталость все равно давала о себе знать. Интересно, сколько времени Шарлотта уже не спала? Она даже не пыталась высчитать эту цифру.

Ей казалось, что прошло уже не менее недели.

– Вы впервые оказываетесь в камере предварительного заключения? – обратилась к ней Ким Джайлс, когда Поттер распахнула тяжелую массивную дверь, предлагая им пройти внутрь.

Шарлотта отрицательно мотнула головой. Ей в свое время неоднократно приходилось забирать из этой самой камеры множество детей, а потому все здесь ей было знакомо до рези в глазах. И холодные стены, выкрашенные в унылый серый цвет, и застекленная стойка, и поцарапанная деревянная дверь. Впрочем, ведь по работе она часто бывала не только в этой камере. Доводилось бывать и в домах преступников.

И только тут Шарлотта увидела высокую фигуру мужчины, сидевшего за столом к ним спиной, и все у нее в груди оборвалось. Она узнала его сразу, еще до того, как он повернулся к ним лицом. Но вот он наконец соизволил повернуться и вперил в нее немигающий взгляд своих светлых голубых глаз. Старший инспектор Теренс Гулд. Сколько раз он приходил к ней домой, расспрашивал ее об исчезнувшей девочке, а Хло в это время сидела, притаившись как мышка, в спальне на втором этаже.

– Честно признаюсь, – саркастически проговорил он, слегка растягивая слова, – никогда не думал, что нам с вами еще придется свидеться. Тем более так!

Поскольку в его словах не было вопроса, то Шарлотта промолчала в ответ. Хотя наверняка, подумала она, на ее лице отразились и стыд, который она чувствовала, и смятение.

– Добрый вечер, старший инспектор! – приветливо поздоровалась с ним Ким Джайлс.

Гулд ответил на приветствие коротким кивком головы и повернулся к сержанту полиции, маячившему возле двери.

– Предъявляйте ей обвинение! – отрывисто проговорил Гулд и, не взглянув на Шарлотту, покинул помещение.

Десятью минутами позже Шарлотту привели в тесную, дурно пахнущую комнатенку для допросов. Там ее уже поджидала Ким Джайлс.

– Что ж, теперь нам хотя бы известно, – заговорила она, доставая бумаги из своего портфеля, – что они собираются вменить вам в вину насильственный увоз ребенка. Так, скорее всего, оно и будет! Боюсь я лишь одного. Что им под силу представить это дело в суде в таком извращенном виде, что это неминуемо повлечет за собой самый суровый приговор.

– А разве насильственный увоз ребенка – это не тяжелое преступление? – воскликнула Шарлотта, еще не вполне оправившаяся от шока. Она никак не предполагала, что обвинение будет предъявлено ей так быстро, а главное, так внезапно.

– Нет, есть преступления и пострашнее. Но поверьте мне на слово! Они могут до такой степени исказить дух и букву закона, что мало вам не покажется!

– Раз они так быстро предъявили мне обвинение, значит, они абсолютно уверены в своей правоте. Зачем им еще что-то выдумывать? Недаром ведь они так оперативно доставили меня сюда из Новой Зеландии. А значит, по их мнению, игра сыграна! И она действительно сыграна, разве не так?

– Вполне возможно, они думают именно так! – согласилась с Шарлоттой Ким. – Не берусь анализировать их логику рассуждений. И не стану вас обманывать понапрасну. Дело действительно очень и очень серьезное. Но постарайтесь взглянуть на предъявленное вам обвинение с положительной точки зрения, как это ни странно. Во-первых, мы теперь точно знаем, в чем полиция убеждена абсолютно, на все сто! И, следовательно, этой версии они и обязаны придерживаться в ходе судебного разбирательства. Что тянет за собой следующий положительный момент. Отныне пресса лишается возможности спекулировать на вашем деле, строить свои догадки и версии того, что же случилось в действительности. – Ким бросила на Шарлотту участливый взгляд и заговорила с ней ласково: – Господи! У вас такой измученный вид! Вы хоть немного поспали в самолете?

– Нет! – честно призналась Шарлотта, отчаянно борясь с усталостью. – Было не до сна. Всякие мысли лезли в голову.

– Понимаю! – сочувственно кивнула головой Ким. – Хорошо! Тогда на сегодня скоренько пробежимся по основным пунктам. Вам нужен отдых! К сожалению, первую ночь придется провести здесь. Но раньше завтрашнего утра не получится представить вас перед магистратом и начать оформление залога. Надеюсь все же, что вас выпустят под залог.

– Значит, завтра уже в суд?

– Да! С самого утра! – кивнула головой Ким.

– Но разве предусмотрен залог для людей, которые насильственно вывезли чужого ребенка в другую страну? Более того, этот человек заставил полицию думать, что ребенка уже нет в живых, что его убил собственный отец.

Ким иронично выгнула бровь.

– На вашем месте я не стала бы квалифицировать собственные правонарушения столь однозначно, – ответила она, присаживаясь к столу и извлекая из своего портфеля ноутбук. Она включила систему, приготовившись делать кое-какие пометки по ходу разговора. – О’кей! Приступим к делу. Для начала вам, само собой, захочется узнать, как именно я появилась в вашей жизни. Докладываю! Адвокат вашего отчима в Окленде Дон Теккерей ранее неоднократно пересекался с моим боссом Джулианом Крейном по служебным делам. Судя по всему, мистер Теккерей очень хотел, чтобы Джулиан лично занялся вашим делом. Но, к большому сожалению, он сейчас очень плотно занят в другом процессе, который идет в Кенте. Рассматривается какая-то финансовая афера или мошенничество, точно не знаю. Но процесс явно затягивается. Поэтому Джулиан попросил меня подхватить ваше дело. Не волнуйтесь! У меня достаточно опыта в адвокатских делах. К тому же я буду держать Джулиана в курсе всего, что будет происходить у нас с вами. Если у вас есть какие-то причины для отвода моей кандидатуры, пожалуйста, вы обязаны сделать этот отвод прямо сейчас!

Ким улыбнулась, и ее улыбка получилась такой непосредственной, что Шарлотта почувствовала желание улыбнуться самой.

– Я полагаю, вы в курсе, что кто-то именно из вашей юридической конторы защищал мои интересы, когда меня выгнали с работы?

Шарлотта благоразумно не стала упоминать имя барристера Энтони Гудмана, который и посоветовал ей в свое время обратиться за помощью в адвокатскую контору Джулиана Крейна. Да в этом и не было нужды! Но как бы то ни было, а сердце ее затрепетало, когда она услышала знакомую фамилию: Джулиан Крейн.

– Да, это была Элиза Флэк, – ответила Ким. – Правда, сейчас она в декретном отпуске. Иначе обязательно приехала бы вместе со мной. Ведь кому-кому, а ей-то хорошо известны все подробности вашей предыстории. Но у нас сохранились документы, относящиеся к этому процессу. Обещаю! Я самым внимательным образом ознакомлюсь со всеми бумагами, когда вернусь в офис. Будь у меня побольше времени, я бы уже это сделала. Но звонок поступил к нам только сегодня утром. Я как раз была в суде. Так что времени на сборы у меня не было. Надо было поворачиваться, да поживее, чтобы успеть добраться сюда из Бристоля раньше вас. К счастью, я успела! Вот только не успела помешать им эскортировать вас сюда через центральный вход. Гулд прекрасно знает, что превысил свои полномочия. Что ж, постараюсь дать ему понять, что мне это тоже известно.

Кажется, вид грозного инспектора совсем не напугал Ким, и это впечатляло.

– Спасибо, что помогли мне выпутаться из-под одеяла! – вяло пошутила Шарлотта. – Не думаю, что они специально хотели подстроить, чтобы со мной что-то случилось. Но оказаться вдруг в полной темноте… не самые приятные ощущения, ей-богу!

– Это еще мягко сказано! – недовольно фыркнула Ким. – Еще пару подобных трюков с их стороны, и я подам жалобу в высшую инстанцию! Их руководству! Уверяю вас, они не захотят связываться ни с кем из конторы Джулиана. Да, вот еще что! Пока вы еще не окончательно свалились без сил, сообщаю, что я уже имела разговор с вашей матерью.

Шарлотте захотелось схватить в охапку каждое слово, которые она только что услышала, схватить и прижать к себе, словно это сама Анна.

– С ней все в порядке?

– Все хорошо. Конечно, она сильно переживает за вас. Рвется приехать сюда, но мы пока отсоветовали ей делать это. Во всяком случае, пока мы не будем располагать точной информацией о том, что британская полиция не намерена производить по этому делу новые аресты и задержания.

Шарлотта уставилась в пол. Какой стыд! Вот сколько горя и позора она навлекла на собственную мать!

– Поговорить с ней по телефону – это же нереально, да? – хриплым от напряжения голосом спросила она у Ким.

– Как только вы выйдете отсюда, то сможете сделать это в любое удобное для вас время. Вот поэтому нам надо заняться делами незамедлительно. Во-первых, мне нужно знать, есть ли у вас в Британии адрес, по которому вы смогли бы проживать, когда вас выпустят под залог.

– Неужели они пойдут на это? – воскликнула Шарлотта, все еще отказываясь верить в то, что такой поворот в ее деле не исключен.

– Ну, гарантировать вам на все сто я, конечно, не могу! Но мы постараемся сделать все, что в наших силах, чтобы добиться такого решения суда. Итак, адрес! Кто-то из знакомых, родственников, друзей…

Первая мысль у Шарлотты была о Габби и о своих деревенских друзьях. Но она тут же отмела ее от себя! Как смеет она взваливать собственные проблемы на всех этих порядочных и в высшей степени достойных людей? Предположим, они согласятся ей помочь. Но понимают ли они, чем это будет чревато для них самих? А ведь могут еще и не согласиться!

Интересно, придет ли завтра в суд Габби? Ведь она же наверняка знает, что туда привезут ее сестру Шарлотту. Пресса, поди, уже раструбила об этом повсюду. Пожалуй, одно появление Габби в суде может стать событием.

– Если не можете вспомнить ничего подходящего, – прервала затянувшееся молчание Ким, – то ничего страшного! Мы сами что-нибудь придумаем! Еще… прокурор наверняка представит вас перед судьей в самом черном цвете, будет пугать тем, что вы снова куда-нибудь сбежите и все такое… мне нужны весомые козыри на руках, чтобы суд мне поверил.

После того, что она сотворила, подумала Шарлотта, снова погружаясь в мучительные раздумья, вряд ли найдутся такие козыри, с помощью которых можно будет склонить чашу весов правосудия в ее сторону.

– Я еще раз предлагаю вам начать процедуру освобождения под залог, – напомнила ей Ким. – Но для этого нужны деньги! Наличные или в виде ценных бумаг и акций. На худой конец, богатые друзья, которые могут выступить вашими поручителями.

– У меня есть двести пятьдесят тысяч фунтов! – живо откликнулась Шарлотта. – Это деньги, которые я получила после продажи дома, принадлежавшего моим приемным родителям.

– Отлично! – с воодушевлением воскликнула Ким. – То, что надо! Особенно с учетом того, что это все, чем вы располагаете на данный момент.

– Так оно и есть!

– Деньги хранятся здесь? Или вы открыли счет в Новой Зеландии?

– В Новой Зеландии. Но ведь их всегда можно перевести трансфером сюда.

– Само собой! Но было бы замечательно, если бы вы незамедлительно получили доступ к своим деньгам. Знаете, все эти банковские операции. На это тоже нужно время. Не хочется, чтобы они и дальше продолжали содержать вас под стражей. Но, думаю, здесь ваш отчим, посоветовавшись с Джулианом, придумает какой-нибудь ловкий ход. Если честно, то у вас сейчас такой уставший вид, что я думаю, мы вправе потребовать день для…

– А что с Хло? – перебила ее Шарлотта. – Вам что-нибудь известно о ней, о ее местонахождении?

Глаза Ким наполнились сочувствием.

– Понимаю! Мысли о девочке – это, пожалуй, самое тяжелое для вас. Пока мне не известно ничего конкретного, но я постараюсь разузнать все, что смогу. Хотя это будет непросто, предупреждаю вас заранее, очень непросто! Кстати, быть может, вы мне порекомендуете кого-нибудь из своих коллег, с кем бы я могла наладить контакт, в том числе и по этому поводу?

Шарлотта не сомневалась ни секунды в том, кого ей назвать первым. И опять те же страхи. Имеет ли она моральное право втягивать этого человека в свои проблемы?

– Не волнуйтесь! – правильно истолковала ее молчание Ким. – В случае чего они всегда могут сказать «нет». Но без такого содействия изнутри мы вряд ли сумеем продвинуться далеко. Вам ли не знать, как работают социальные службы и насколько они закрыты в плане доступа к информации. Любой информации!

Шарлотта из последних сил постаралась сфокусировать осмысленный взгляд на Ким. В конце концов, это же надо ради блага Хло, и только ради нее!

– Томи Бургес! – выпалила она. – Он был моим непосредственным руководителем. Правда, я не уверена, что он все еще здесь. В своем последнем письме он написал мне, что они с женой решили перебраться на север. Но если он все еще в Кестерли, то Томи расскажет вам все, что знает сам.

Ким записала его имя и номер мобильного телефона, который продиктовала ей Шарлотта.

– Еще кто-то, так, на всякий случай! – попросила она.

– Тогда Лизи Уолш, – сказала Шарлотта, в глубине души надеясь, что до нее дело не дойдет. – Но она работала у нас неполный рабочий день. К тому же у Лизи большие проблемы в семье, а потому я бы не хотела втягивать ее…

– О’кей! Обещаю вам, что к ней я обращусь только в случае самой крайней необходимости.

Шарлотта больно вонзила ногти в ладони и глянула на Ким.

– Они ведь привезут Хло сюда, верно? То есть я хочу сказать, у нас нет шансов добиться того, чтобы малышку оставили на попечение моей матери. Так?

Ким грустно улыбнулась.

– Все, что я могу сказать вам сейчас, так это то, что она – гражданка Великобритании, а, следовательно, нам надо исходить именно из этого. Существуют неоспоримые юридические нормы, есть законодательство, и власти никогда не пойдут на то, чтобы нарушить их. Здесь девочка родилась, здесь ей и место. И потом…

– Ее место рядом с людьми, которые любят ее! – с отчаянием в голосе выкрикнула Шарлотта.

– Согласна! – кивнула головой Ким. – Быть может, сейчас не время заводить подобные разговоры, но хочу сказать вам, что лично я не сомневаюсь в том, что вы действовали из самых лучших побуждений и исключительно в интересах Отилии-Хло. И хотя закон не на вашей стороне, увы! – но это так. А потому я постараюсь и сделаю все, что в моих силах, чтобы не повернуть закон полностью против нас с вами. Вот это моя цель на ближайшее будущее.

Искренность, с которой были произнесены последние слова, тронули Шарлотту, но одновременно пробудили и новые страхи в ее душе. Она хотела сказать что-то в ответ, но нужных слов не нашлось.

– Все! На сегодня хватит! – Ким решительно захлопнула крышку ноутбука. – Завтра утром у нас еще будет время переговорить до начала заседания в суде.

Шарлотта поднялась с места.

– Если вы будете связываться с представителями социальных служб, неважно с кем, попросите их, чтобы они отдали Хло на попечение Мегги Фенн. Она живет здесь, в Кестерли, и у нее уже есть на попечении один ребенок. Лучшей приемной матери просто не найти.

Ким записала себе в записную книжку еще одно имя и стала собирать свои бумаги.

– Очень надеюсь, – проговорила она, стоя уже в дверях, – что вы устали до такой степени, что отключитесь сразу же, как только голова коснется подушки.

Шарлотта попыталась выдавить из себя некое подобие улыбки.

– Если мне еще дадут эту подушку! – невесело пошутила она.

Ким бросила на нее быстрый взгляд.

– Будем считать, что я это сказала, выражаясь фигурально. В любом случае, постарайтесь поспать хотя бы немного! И, пожалуйста, какой бы невкусной ни была та еда, которую вам принесут, съешьте все! Понятно?

Последний совет Шарлотта оценила по достоинству. Силы действительно нужно беречь. Они ей еще понадобятся.

– А переодеться в чистое мне дадут перед тем, как везти меня в суд? – задала она последний вопрос.

– Не беспокойтесь! За этим я прослежу отдельно, как и за сохранностью ваших вещей в целом.

Они направились к дверям и остановились возле стойки. Ким снова повернулась лицом к Шарлотте. В ее красивых светло-карих глазах было столько участия и неприкрытой симпатии.

– Ваша мать и отчим ждут от меня звонка. Если вы хотите что-то передать им, то…

Шарлотта инстинктивно прижала руку ко рту, словно хотела утихомирить расходившиеся эмоции, не дать им выплеснуться наружу.

– Скажите моей матери… скажите ей, чтобы она ни в коем случае не приезжала сюда… она не должна подвергать себя опасности ареста. Я не переживу, если это случится!

Ким понимающе кивнула головой.

– А еще передайте Бобу, что он нашел для меня просто потрясающего адвоката.

Ким улыбнулась.

– Ну, пока хвалиться нам особо нечем. Впереди еще долгий путь. Но я надеюсь, что в конце его вы захотите снова повторить эти же слова.

 

Глава 13

Телефонный звонок разбудил Анну в шестом часу утра. Она тут же проснулась и схватила трубку. Боб тоже открыл глаза.

– Алло! Анна Ривз слушает!

Господи! Сделай так, чтобы это была Шарлотта или, на худой конец, ее адвокат. Или кто-то, кто может сообщить им последние новости о Хло.

– Миссис Ривс! Вас беспокоит Ким Джайлс! – услышала она голос на другом конце линии.

Адвокат! Анна почувствовала, как бешено заколотилось сердце в груди.

– Вы виделись с ней? – спросила она, вскакивая с кровати. – Как она там?

– Все в порядке! – заверила ее Ким. – Устала, конечно, смертельно, но этого и следовало ожидать. Немного взвинчена, но в целом держится отлично. Я только что от нее, минут двадцать, не более… Она буквально валится с ног от усталости. Надо хоть немного поспать. К сожалению, эту ночь ей придется провести в полиции. Но уже завтра с самого утра я начинаю процедуру оформления всех необходимых бумаг с тем, чтобы ее выпустили под залог. Надеюсь, вы мне тоже поможете в этом.

– Что за вопрос! Конечно! Все, что нужно! Только скажите! Если нужны деньги, то с этим тоже нет проблем…

– Спасибо! О деньгах мы поговорим чуть позже. А пока мне нужен адрес на территории Великобритании, желательно в самом Кестерли. На данный момент Шарлотта не готова, судя по всему, назвать мне такой адрес. Понять ее можно! Она категорически не хочет впутывать никого из своих близких, знакомых и друзей в эти судебные тяжбы. А у вас есть на примете человек, который бы позволил ей пожить у себя какое-то время?

Анна слегка нахмурилась.

– Но у нее же есть сестра. Разве она не говорила вам о ней?

– Нет, не говорила! Она живет в Кестерли?

– Нет, но где-то совсем рядом. Не понимаю, почему Шарлотта… О боже! Кажется, я догадываюсь, чего она боится. Они не контачили с Габби с тех самых пор, как мы уехали в Новую Зеландию. У Габби дети, и Шарлотта наверняка не хочет осложнять ей жизнь своими неприятностями. Жалеет ее детей! Но почему Габби сама до сих пор не объявилась? Я-то думала, что она обязательно захочет хоть как-то помочь Шарлотте.

– Может быть, вы поговорите с ней сами, а? – предложила Ким. – Знаете, для нас это очень существенный плюс, если завтра мы назовем в суде имя конкретного человека, который готов приютить Шарлотту у себя.

– Конечно! Я сейчас же перезвоню Габби. Но что, если… то есть я хочу сказать, что мы должны исходить из худшего. Вдруг Габби откажется, не захочет ввязываться в судебные разборки. Остается еще Томи Бургес, ее бывший начальник. Они были очень близкими друзьями.

– Я уже отправила ему эсэмэску, чтобы он связался со мной при первой же возможности. Но, учитывая то положение, которое он занимает в системе социальных служб, он может посчитать неразумным так откровенно подставлять себя.

Шарлотта страшно огорчилась бы, узнай она об этом, подумала про себя Анна, но вслух сказала:

– А что, если мы просто снимем для нее квартиру на какое-то время? У нее будет собственный адрес и появится крыша над головой, которая все равно ей понадобится, пока будет длиться процесс.

– В долгосрочной перспективе идея очень хорошая, но…

– А сколько у вас сейчас времени? – перебила Анна, видно, что-то вспомнив.

– Десять минут седьмого – вечера!

– Прекрасно! Сейчас я передаю трубку своему мужу, чтобы вы могли обсудить с ним финансовые вопросы, а сама постараюсь разобраться с жильем для Шарлотты.

Анна вручила трубку Бобу и тут же начала шарить в своей сумочке в поисках мобильника. Нашла и стала лихорадочно просматривать номера телефонов абонентов, хранящихся в памяти. Но вот номер найден. Анна нажала на кнопку автоматического вызова. Господи! Только бы этот человек был на месте!

Занято!

Еще одна попытка.

– Не волнуйтесь, – слышит она голос мужа, разговаривающего с Ким. – «Кивибанк» работает и по субботам, и как только он откроется, я тут же займусь оформлением срочного трансфера. При любом раскладе завтра деньги будут у вас, в любое удобное для вас время. Вы мне только скажите, на какой конкретно адрес оформлять трансфер.

– Думаю, самый надежный вариант – это счет нашей юридической конторы. Если только у Шарлотты не остались счета в здешних банках.

– Не думаю, что таковые у нее есть. Но я переговорю с ее матерью.

– Мистер Лэнг! – крикнула Анна в трубку. – Не уверена, что вы помните меня. Мы с дочерью несколько месяцев тому назад подписали с вами договор на аренду квартиры на морском побережье. К сожалению, договор пришлось аннулировать. Да, все верно! Мы решили вернуться в Новую Зеландию! Нет, нет! Я не пытаюсь вернуть задаток! Ничего подобного! Даже не думайте об этом. Я звоню вам для того, чтобы выяснить, быть может, у вас на сегодняшний день есть другие свободные апартаменты… Понятно! Да! Благодарю вас! Я подожду! – Закрыв трубку рукой, Анна обратилась к мужу: – Ким все еще на связи?

– Да! Она спрашивает, есть ли у Шарлотты хоть один банковский счет в Великобритании.

– Нет. Но в чем проблема? Мы немедленно откроем для нее такой счет!

– Мы не можем этого сделать! Счет должна открыть она сама. А для этого ей нужен адрес проживания.

– Я как раз этим занимаюсь сейчас. Но как же мы тогда перешлем ей деньги?

– Через адвокатов. Я решу этот вопрос.

– Алло! Мистер Лэнг? Да, я все еще на связи! – торопливо бросила Анна в трубку. – Так у вас все же есть… Да, это… Замечательно! – Анна бросила довольный взгляд на Боба. – Нет-нет! Второй этаж нас вполне устраивает! Конечно, я понимаю, арендная плата за второй этаж выше, чем за третий. О, балкон! Великолепно! Две спальни… Нет, нас вполне устроит, что квартира меблирована лишь частично. И когда туда можно будет въехать? – Ликующее настроение Анны моментально померкло. – Только в следующем месяце? О боже! Я надеялась… Неужели нет никакой возможности… Нет, нам вовсе не нужен освежающий ремонт! И ковры мы сами почистим! Когда съезжают нынешние жильцы? – Анна снова бросила на мужа обрадованный взгляд, скрестив пальцы на удачу. – Возможно ли будет заселиться на следующий день? Нет-нет, обещаю! Никаких претензий с нашей стороны! Нас устроит все! В следующую субботу? Спасибо! Огромное спасибо! Я могу сообщить эту новость своему адвокату? Она незамедлительно внесет задаток. Минутку! Мне нужно лишь записать кое-какие данные! – Анна схватила ручку, которую протянул ей Боб, и быстро пометила в своей записной книжке точный адрес и все остальное, что потребуется для оформления договора. Зачитала вслух и, убедившись, что все расслышала правильно, еще раз поблагодарила мистера Лэнга и отключилась. Всплеск адреналина в крови явно давал о себе знать. У нее на минуту закружилась голова. – Хорошая новость! – воскликнула Анна, обращаясь к мужу. – Правда, завтра утром Шарлотта еще не сможет назвать судье конкретного адреса своего будущего проживания, но зато адвокат представит данные, свидетельствующие о том, что мы занимаемся этим вопросом и…

– Поговори сама с Ким! – Боб снова передал ей трубку. – Вполне возможно, нам надо срочно оформить на нее доверенность с тем, чтобы она смогла заключить договор на аренду жилья от нашего имени. Ну, если, конечно, это не сделает сама Шарлотта…

– Ким! – торопливо начала Анна, схватив трубку. – Кажется, я нашла кое-что подходящее в Кестерли.

Какое-то время обе женщины скрупулезно проверяли и перепроверяли все фамилии, номера банковских счетов, другие финансовые реквизиты и адреса. Убедившись, что Ким записала все правильно, Анна поспешила со следующим вопросом:

– А что с Хло? У вас есть хоть какие-то новости о малышке?

– Увы! Пока ничего! – с сожалением в голосе констатировала Ким. – А у вас?

– Вчера нам сообщили, что ее готовятся переправить в Англию. Вроде улететь должны сегодня. Но, поскольку у нас еще очень рано, мы пока не знаем, улетели они или нет.

– О’кей! Если проясните что-нибудь, дайте мне знать, и я незамедлительно сообщу об этом Шарлотте. Со своей стороны обещаю, что если мне удастся разузнать новости о девочке, я тут же поставлю вас в известность.

– Спасибо! Передайте Шарлотте, что мы любим ее и мысленно вместе с ней. Скажите моей дочери, что при первой же возможности я прилечу к ней. Мы оба! Вместе с мужем!

– Знаю, что ей будет приятно услышать слова поддержки, но она велела мне предупредить вас, чтобы вы ни в коем случае не делали этого! Она боится, что вас тут могут арестовать.

– Понимаю! Но пусть она за нас не переживает! Мы здесь у себя делаем все возможное, чтобы не допустить такого развития событий. Скажите ей, что мы все с нетерпением ждем, когда ей разрешат пользоваться телефоном и мы сможем позвонить ей.

Окончив разговор, Анна сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Боб подошел к окну и отодвинул ночные шторы. Еще только-только забрезжил первый свет. Он был тусклым и серым, предвещая такое же тусклое, сырое и туманное утро. И никакого солнца! Осень вступила в свои права. Не то что в Англии! Где, судя по телевизионным картинкам, все цвело и благоухало весной. Вот там уже совсем скоро и лето вступит в свои права.

Тяжело ли было Шарлотте снова вернуться домой? Да не к себе домой, а прямиком в тюремную камеру! Как ей, должно быть, сейчас одиноко! И как страшно…

– Нам надо снова переговорить с Доном Теккереем! – сказала Анна, обращаясь к мужу. – Я должна ехать туда! Нельзя оставлять ее одну, без всякой поддержки и помощи.

– Я перезвоню ему, но позднее, – пообещал Боб, глянув на часы. – А ты сейчас куда? – крикнул он, увидев, что Анна направилась к дверям.

– Пойду поищу номер телефона Габби. Мне трудно понять, почему она до сих пор не позвонила сама. Вполне возможно, она просто не знает нашего номера.

Анна включила в кухне компьютер и начала поиск нужной ей информации. И уже через несколько минут она набирала номер телефона Габби. После четвертого звонка включился автоответчик.

– Габби! Говорит Анна Ривс! Мать Шарлотты, то есть, я хотела сказать Алекс, – начала она диктовать свое сообщение, а Боб в это время наливал воду в чайник. – На тот случай, если вы пытались связаться со мной, но не смогли дозвониться, сообщаю вам номера своих телефонов. – Анна несколько раз четко повторила все номера. – Не сомневаюсь, все происходящее волнует вас не меньше, чем меня, а потому прошу вас, перезвоните мне при первой же возможности. Я пойму вас и в том случае, если вы сочтете, что сделать вам это трудно, но я знаю наверняка, что Шарлотта очень обрадуется, когда узнает, что вы позвонили мне.

Когда Анна положила трубку на рычаг, к ней подошел Боб и обнял ее за плечи.

– Наверняка они отслеживают все звонки и отвечают только на те из них, которые не относятся к этому делу, – негромко проговорил он, озвучивая вслух то, о чем подумала и сама Анна. – Не сомневаюсь, пресса уже раскопала, где они живут и чем занимаются, и тоже взяла их в осаду.

Анна прижалась к мужу.

– Как это ужасно! Представляю себе, они сидят, слушают меня, но трубку не снимают! – И все же Анна решила пока не торопиться с окончательными выводами. Нужно убедиться наверняка, что Габби повернулась к ним спиной, узнав о случившемся. Бедняжка Шарлотта! Можно лишь представить себе, как расстроится дочь, если это на самом деле так. – Но знаешь, самое ужасное не это! – продолжила развивать свою мысль Анна. – Как бы нам ни было тяжело и больно, но мы найдем пути и возможности, чтобы помочь Шарлотте и поддержать ее. А вот помочь Хло мы не можем!

– Знаю! – ответил Боб. – Но, может, даст бог, что-то изменится в лучшую сторону, когда мы узнаем, где наша малышка.

Хло крепко спала, сидя в кресле возле иллюминатора. Совсем недавно точно в таком же самолете она летела вместе с мамой и Наной. Ее головка покоилась на медвежонке, который на время превратился в подушку. Рядом с ней сидела женщина, которая назвалась Трейси. Сейчас Трейси тоже крепко спала. Невысокая хрупкая женщина с загорелым лицом и приятной доброй улыбкой. Она везла Хло домой. Так она сказала, когда пришла забирать ее из того дома, где полно игрушек и где хозяйка все время извергала из себя клубы дыма, словно злой дракон. Вначале Хло решила, что маленькая дама отвезет ее в домик на пляже. Но вот они летят на самолете, и пока Хло не видела еще ни мамы, ни Наны. Больше всего на свете ей, конечно, хотелось увидеть маму. Она так соскучилась по ней! И Бутс тоже соскучился. Наверное, мама будет встречать их, когда они прилетят.

Шарлотта сидела в камере на краю койки, крепко обхватив себя руками и ритмично покачиваясь назад-вперед, воображая, что она укачивает Хло. Она так соскучилась по своей ненаглядной дочурке! Ей хотелось прикоснуться к ней, погладить ее, услышать нежный голосок, вдохнуть запах ее тельца, пройтись рукой по непослушным кудряшкам на головке, полюбоваться ее роскошными загибающимися вверх ресницами, заглянуть в огромные мечтательные глаза. Шарлотте казалось, что она явственно слышит ее переливчатый смех, похожий на мелодичный перезвон колокольчиков. А как Хло громко и непосредственно радуется, оглашая все вокруг торжествующими воплями, как тщательно произносит каждое слово, когда ее учишь читать. Как грациозно танцует среди волн свой танец пипи, вылавливая из воды моллюсков, как старательно помогает Нане замешивать тесто для пирогов, как задирает головку вверх, чтобы взглянуть на красавца Дизеля. Вот она в ванной, пахнущая шампунем и еще чем-то сладким и душистым, а вот весело прыгает на кровати или рассказывает ей о том, чем они сегодня занимались в образовательном центре. Или поливает цветы на веранде у Наны.

И где бы она ни была, везде рядом с ней ее верный Бутс.

Господи! Пожалуйста! Сделай так, чтобы он и сейчас был рядом с ней.

Из самых глубин ее естества вдруг вырвалось наружу громкое рыданье, и Шарлотта тут же испуганно закрыла рот рукой. Никаких причитаний! Не смей распускаться, скомандовала она сама себе. Конечно, дает знать о себе безмерная усталость на грани полнейшего истощения. Но что бы то ни было, надо держаться. Хотя бы ради Хло! Ведь Шарлотта любит эту девочку больше всего на свете, она для нее дороже собственной жизни. Никогда и ни к кому Шарлотта не испытывала такого сильного чувства. Какая-то незримая нить навсегда соединила ее с Хло. Шарлотта знала, что и малышка чувствует то же самое по отношению к ней, и сердце разрывалось на части от одной только мысли, что их разлучили, и скорее всего навсегда.

Как воспринимает все происходящее сама Хло? И что они ей там рассказывают?

Как же все эти люди не понимают, что они должны быть вместе, она и Хло! И какое им двоим дело до всех этих юридических норм и законов, до социальных служб, до предполагаемой реакции отца Хло на случившееся? Нет, она должна сделать все возможное и невозможное, чтобы вернуть малышку себе. Должна убедить всех этих людей, что они принадлежат друг другу, что так предначертано свыше. Кем? Богом ли, провидением, роком, судьбой… Называйте как угодно, но это так! Да, нечто свыше, то, что неподвластно человеческой воле, свело их воедино, и Шарлотта с радостью отдаст крохотному ангельскому созданию всю свою любовь и нежность. Как же мало было в жизни малышки и того и другого! Только ей, Шарлотте, под силу вернуть ребенка к полноценной нормальной жизни после всех тех страданий и ужасов, которые выпали на ее долю. Совсем немного времени они прожили вместе с Хло как мама и дочь, и девочка стала совсем другой. Хло была счастлива, она почувствовала себя в полной безопасности, поняла, что ее все любят. И сама была готова одарить всех своей любовью. Воспоминания об этих счастливых беззаботных днях разрывали сердце пополам.

Но как ей вернуть Хло? С чего начать?

«Кто-нибудь! Пожалуйста! Скажите мне, что я должна сделать, чтобы вернуть себе Хло?»

Ким Джайлс решила заночевать в Кестерли. Она заказала себе номер в небольшой гостинице на Эбботс-Роуд неподалеку от набережной и уже стояла на ресепшен, оформляя заказ, когда снова зазвонил ее мобильник. Поставив сумку рядом с лифтом, она позволила лифту двинуться вверх без нее, а сама схватила телефон.

– Вас беспокоит Томи Бургес! – услышала она мужской голос в трубке и по акценту безошибочно догадалась, что имеет дело с выходцем из Тайнсайда. – Я получил вашу эсэмэску. Хочу, чтобы вы знали, я сделаю все, что смогу, чтобы помочь Алекс.

– Здорово! – обрадовалась Ким. – Спасибо вам огромное! Шарлотта будет рада услышать это.

– Где она сейчас? В новостях сообщили, что она содержится в камере предварительного заключения. Это так?

– К сожалению! Но завтра с утра мы начнем принимать кардинальные меры, чтобы изменить ситуацию. Кстати, Шарлотта не была уверена, что вы все еще в Кестерли…

– Отрабатываю три последние недели, согласно поданному заявлению об увольнении по собственному желанию. Догадываюсь, почему вы позвонили мне. Вас интересует информация об Отилии?

– В том числе и это. Насколько я понимаю, вы пока не можете сообщить мне ничего конкретного о ее местонахождении, не так ли?

– Прямо сейчас она находится в самолете, который везет ее в Англию. За ней полетела одна из наших инспекторов. Скажите Алекс, что это Трейси Баррел. Наверняка Алекс знакомо это имя. Возможно, она даже пересекалась с ней пару раз. До слияния наших служб в единую организацию она работала в отделении Южного Кестерли. Быть может, эта кроха информации хоть немного успокоит Алекс. Что касается меня, то, боюсь, меня и на пушечный выстрел не подпустят к этому делу. Наше руководство страшно напугано всем случившимся. В их адрес раздается много критики, в том числе и за то, что они недостаточно строго контролируют работу своих сотрудников. Впрочем, не мне вам говорить! Среди наших боссов полно идиотов. Это уж как водится. Но в любом случае они постараются сделать так, чтобы в мои руки не попало ничего из того, что Алекс не должна знать. Наподобие той информации, которую я вам только что сообщил.

Ким отлично понимала, в сколь непростом положении оказался Томи. Но в ее деле интересы клиента превалируют над всеми остальными соображениями, а потому, несмотря ни на что, она стала выцарапывать из него максимум того, что он мог рассказать ей.

– Скажите, полиция уже допрашивала вас? Или кого-нибудь из ваших коллег?

– Нет. Но мне сказали, что на следующей неделе они должны появиться у нас в офисе.

– А каково ваше личное отношение к тому, что случилось? Предположим, они зададут вам такой вопрос.

– То, что она нарушила закон, это ясно как божий день. Но осуждаю ли я ее за это? Нет, не осуждаю! Потому что знаю, как она прикипела всей душой и сердцем к этой девочке и сколько всего хорошего она для нее сделала. Конечно, в этом деле все не так просто, но мое личное отношение – вот такое.

– То есть она поступила неправильно, но закон она нарушила из самых благородных побуждений?

– Да, что-то вроде этого! Конечно, она обязана была действовать согласно установленным процедурам и правилам, но, поскольку Алекс сама работала в системе социальных служб и знала весь механизм их функционирования, можно сказать, изнутри, поскольку она прекрасно понимала, что наша система может сделать с ребенком, то я совсем не удивляюсь тому, что она предпочла не связываться с нею.

Ким постаралась мысленно запротоколировать эти слова Томи. Но вслух она заговорила о другом:

– Кстати, о том, как работает ваша система. Шарлотта, это, между прочим, ее законное имя, под которым она предстанет и в суде, – так вот, Шарлотта просила меня похлопотать перед вами, чтобы вы устроили все так, чтобы Хло (или Отилия, как вы ее называете) попала в дом к приемной матери по имени Мэгги Фенн. Скажите, это возможно?

– Был бы счастлив ответить вам утвердительно, потому что и сам считаю кандидатуру Мэгги лучшей из лучших. Но, повторяю, меня практически отстранили от всего, что связано с этим делом. То есть у меня нулевые возможности для того, чтобы хоть как-то повлиять на принятие решения. Одно могу сказать: вряд ли они оставят девочку в самом городе или в его окрестностях.

– Куда же они ее отправят, по-вашему?

– Все, что я имею сказать вам по этому поводу, так это то, что место ее дальнейшего проживания уже определено и согласовано с властями соседнего графства. Но вся информация, касающаяся Отилии, не просто засекречена, она строго секретна. Там специальные пароли доступа, коих я, естественно, не знаю.

Подобный поворот в развитии событий ничуть не удивил Ким.

– О’кей! – задумчиво бросила она в трубку. – И, наконец, последнее! Быть может, вы сумеете помочь! Шарлотта очень опасается тех последствий, которые могут случиться, если новые приемные родители станут снова называть девочку прежним именем. Отилия! Вы сами прекрасно понимаете, какие ассоциации у нее связаны с этим именем.

– Отлично понимаю! И Алекс, то есть Шарлотта, абсолютно права! Приемных родителей нужно обязательно предупредить о том, чтобы они избегали называть малышку Отилией. Я обязательно перезвоню Трейси, как только самолет приземлится. Но вы тоже можете встретиться с начальником нашего департамента и сами изложить ей свою озабоченность по этому вопросу. Или вы пока не хотите таких встреч, чтобы она не поняла, что мы с вами контактировали?

– Вы правы! Пока не хочу. Но на всякий случай дайте мне ее имя.

– Венди Фрейзер. Сразу же предупреждаю: она никогда не любила Алекс. Да и та ее тоже не сильно жаловала. Но надеюсь, что Венди прежде всего профессионал своего дела, а потому отодвинет на время в сторону и свою неприязнь к Алекс, и предвзятое отношение к ней.

– Я тоже на это очень надеюсь! Кого еще вы можете порекомендовать мне для дальнейших контактов? Были ли у Шарлотты еще недоброжелатели среди коллег?

– Пожалуй, нет! Алекс отлично ладила со всеми. Во всяком случае, с большинством своих коллег. Был лишь один тип, который изрядно доставал ее. Но он лишился своей работы в ходе недавнего слияния разрозненных социальных служб Кестерли в единую структуру. Попал под сокращение.

– Хорошо! Об этом, я надеюсь, мы поговорим подробнее при встрече. Я полагаю, что увижу вас завтра утром в суде? Мы начинаем процедуру оформления залога, будем добиваться, чтобы до начала процесса Шарлотту выпустили под залог. И вот здесь нам снова может понадобиться ваша помощь. Как вы знаете, для оформления залога нужен адрес постоянного проживания и…

– Она может пожить у нас. Я знаю, что моя жена даже будет настаивать на этом. Скажите ей, что мы с Джеки будем рады помочь ей всем, чем только сможем.

Какой добрый и надежный друг у Шарлотты, невольно восхитилась Ким.

– Обязательно передам ваши слова Шарлотте! – пообещала она. – А ее сестру вы, случаем, не знаете?

– Габби? Близко – нет! Встречались пару раз, и все. Но знаю, что они с сестрой были очень дружны, хотя Шарлотта и воспитывалась как приемный ребенок.

Ким удивленно вскинула брови.

– То есть вы хотите сказать, что Анна – это не ее родная мать?

– Почему? Анна – ее родная мать! Просто по жизни случилось так, что Анна встретилась с Шарлоттой всего лишь полгода тому назад. И это большое счастье для них обеих. Я бы сказал, просто чудо! Не знаю, в курсе ли вы, что…

– Нет! Я не в курсе!

– Конечно, это не мое дело – посвящать вас в чужие семейные тайны, но там у них действительно случилась история из ряда вон. А возвращаясь к Габби, скажу так. Она тоже без колебаний пригласит Шарлотту пожить у себя. Или вы боитесь, что это может осложнить нашу с нею жизнь?

– Такие опасения тоже есть! – честно призналась Ким. – Но вот еще что! По каким-то пока непонятным мне причинам Шарлотта вообще не упомянула в разговоре со мной о том, что у нее есть сестра. Я попросила Анну связаться с Габби. Надеюсь, скоро мы будем что-то знать и о ней, и о ее позиции в этом деле. Но со всех сторон было бы лучше, если бы Шарлотта временно поселилась у Габби.

– А как сейчас Шарлотта?

– Вы же представляете, каким тяжким потрясением, и эмоциональным, и чисто физическим, стали для нее все последние события. Конечно, она подавлена, растеряна. Но я думаю, что для начала ей надо просто выспаться или хотя бы немного поспать, а там, даст бог, она снова воспрянет духом. Мне сейчас надо бежать! Еще куча дел! И все надо успеть переделать до завтрашнего утра. Спасибо, что позвонили! Вы сообщили мне много интересного и полезного. Очень надеюсь и на личную встречу. И, пожалуйста, любые новости о Хло, которыми вы сможете поделиться с нами… словом, звоните мне в любое время дня и ночи!

– Все! Я домой! – объявил Гулд, выходя из своего кабинета в общую комнату. – Матч начинается ровно в три. Так что можно еще успеть заскочить и в паб. Как смотришь, Дарен?

– Я – за! – бодро откликнулся Уайлд, отключая свой компьютер и поднимаясь из-за стола.

– А ты, Карен? Или футбол – это не по твоей части?

– Я предпочитаю регби! – откликнулась Поттер, не отрываясь от дисплея.

– Что ты там изучаешь? – поинтересовался старший инспектор, заглядывая в компьютер через ее плечо. – Или просто шастаешь по сетям в поисках стоящих знакомств?

– Именно так, сэр! Я действительно шастаю по сетям, пытаюсь накопать дополнительную информацию о Шарлотте Николс.

Лицо Гулда моментально сделалось мрачным.

– И?

– И пока ничего существенного! Правда, вот узнала, что пару недель тому назад отца Отилии Уэйд перевели в мужскую тюрьму Лонг-Лартин, категория А, что в Литлтоне.

Гулд нахмурился.

– Это имеет какое-то значение?

Женщина бросила на него недоумевающий взгляд.

– Я полагаю, что нам не следует забывать о существовании этого человека. В конце концов, он – отец ребенка!

– И?

– Конечно, после того, что он с ней сделал, ему вряд ли дадут высказаться по поводу того, что случилось. Но, в отличие от матери девочки, он-то жив!

– Этот ублюдок и близко больше не подойдет к своей дочери! К тому же у него вообще мало шансов в этой жизни подойти к кому бы то ни было. Вряд ли его когда-нибудь выпустят на свободу. Вот поэтому я никак и не врубаюсь. Чем это важно для нас?

– Пока сама не знаю! Я просто собираю дополнительную информацию, и все! Должны же мы знать, кто где! Иначе нас снова выставят…

Поттер замолчала, густо покраснев.

– Снова выставят дураками, ты хочешь сказать? – закончил Гулд фразу своей подчиненной. – Что ж, наверное, в чем-то ты права! Копай и дальше! Но на этого мерзавца времени не трать! Уверяю тебя, там, где он сейчас находится, его стерегут надлежащим образом! Никуда он не сбежит! А вот Алекс Лейк меня действительно волнует. По опыту мы уже знаем, какой она может быть хитрой и изворотливой. Меньше всего на свете мне бы хотелось, чтобы завтра она вышла от мирового судьи с видом победителя, опять оставив всех нас в дураках. А поскольку на нее работают люди Джулиана Крейна, то такой исход дела совсем даже не исключен.

– Не переживайте, сэр! – поспешила возразить ему Поттер. – Обвинителем по этому делу выступает Энди Фиппс, а он с нами заодно и все время был заодно. Так что у нашей общей подруги Шарлотты нет ни малейшего шанса выйти на свободу под залог. Тем более после того, как она уже однажды благополучно удрала из страны.

Гулд прищурился и бросил на Поттер скептический взгляд.

– Дай-то бог, чтобы ты оказалась права! – неопределенно пробурчал он. – Дай-то бог!

После чего оставил Поттер гадать, что именно шеф имел в виду, а сам решительным шагом направился к лифту.

 

Глава 14

Шарлотта прекрасно понимала: вряд ли в рядах местной полиции есть хоть один человек, который не испытывает к ней стойкой неприязни, не говоря уже о том, чтобы иметь сочувствие ко всем ее невзгодам. И уж тем более такому полицейскому, если он даже и отыщется, никогда не поручат утром следующего дня сопровождать ее в магистрат к мировому судье. Впрочем, для начала ей позволили принять душ и переодеться в чистое. Благо сумку с ее вещами Ким привезла в полицейский участок вчера поздно ночью. После водных процедур Шарлотту под охраной препроводили в закрытый полицейский фургон без окон, где уже и без нее было тесно, как в бочке. В ночь с пятницы на субботу местные служители порядка потрудились на славу и задержали тьму народа, всяких там выпивох и прочих подгулявших граждан, покушавшихся на разные мелкие правонарушения. Вся эта куча мала с нетерпением ожидала, когда их доставят в суд, а потом отпустят восвояси, приговорив к различным административным штрафам.

Зажатая со всех сторон этим харкающим, плюющим и кашляющим контингентом правонарушителей, ругающим почем зря весь белый свет, Шарлотта молча тряслась вместе со всеми остальными бедолагами в наглухо законопаченном металлическом ящике, где у каждого была своя мини-клетка, в которой невозможно было не только сидеть, но и стоять по-человечески, и внутренне готовилась к худшему. Наверняка сейчас их фургон следует в суд в сопровождении вездесущей прессы. Увидеть этого не представлялось возможным, но по звукам, доносившимся извне, Шарлотта понимала, что волнение нарастает по мере их приближения к магистратуре. Вот полицейский фургон медленно повернул на Виктория-сквер, и оживленный шум многократно усилился. Значит, их снова поджидают толпы репортеров, телевизионные бригады, фотои кинокорреспонденты, причем числом не менее, чем это было вчера возле полицейского управления. А скорее всего, сегодня на встречу с ней собралось гораздо больше пишущей и снимающей братии.

Наконец за ними с лязгом опустились металлические ставни-роллы, и фургон въехал в глухое полуподвальное помещение, похожее на пещеру, расположенное уже непосредственно в здании суда. Шарлотта стала напряженно ожидать, когда ее выпустят из железного ящика. Судя по всему, ее очередь была в самом конце. Что одновременно было и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что оттягивался момент, когда она должна предстать перед мировым судьей, а у самой Шарлотты не было ни малейшего желания встречаться с ним, плохо – потому что замкнутое пространство фургона, напоминавшее ей железный гроб, чем дольше длилось ожидание, тем все сильнее давило на психику.

Но вот наконец наступил и ее черед. Охранник отомкнул замок на ее клетке и с издевательским полупоклоном знаком велел выходить.

– Вот уж не предполагал, что мы везем такую знаменитость! – ернически прокомментировал он ее появление на выходе.

Шарлотта, вперив глаза в землю, молча протиснулась по узкому проходу между клетками туда, где уже толпились остальные ее товарищи по несчастью. Каждого из них еще раз обыскали, потом пометили в каких-то списках, и наконец всех препроводили в камеру. Поскольку Шарлотта была единственной женщиной, то ее поместили в отдельную камеру: унылое помещение с облупившейся краской на каменных стенах. Такое впечатление, что их красили в последний раз лет пятьдесят тому назад.

Шарлотта снова почувствовала острый приступ клаустрофобии, усиливая ужас перед неизвестностью, который вот-вот грозил перерасти в откровенный животный страх. Но железная дверь неожиданно быстро распахнулась, и Шарлотте велели следовать за охранником.

В самом дальнем конце коридора перед ней раскрыли еще одну дверь и ввели в большую полупустую комнату с такими же унылыми серыми стенами, особенно унылыми на фоне резкого пульсирующего освещения. Там ее уже поджидала Ким Джайлс. В первую минуту Шарлотту даже повело в сторону от неожиданности. Какое счастье просто увидеть знакомое лицо, подумала она, испытывая невыразимое облегчение.

– С вами все в порядке? – От зорких глаз Ким не укрылось нервное возбуждение, в котором пребывала Шарлотта. Все тело ее сотрясал мелкий озноб.

– Да! Все хорошо! – солгала Шарлотта. – Просто я… я не ожидала… думала, меня уже ведут… Простите! Сейчас я окончательно приду в себя!

Ким бережно усадила ее на стул.

– Я тут прихватила с собой немного кофе и печенье. Предлагаю позавтракать вместе.

Шарлотта слабо улыбнулась.

– Спасибо! Замечательное предложение!

– Я тоже думаю, что это не только подкрепит вас, но и поможет встать на путь истинный. Причем гораздо скорее, чем с помощью того, что предлагали вам они! – с легкой иронией воскликнула Ким. – Вы что-нибудь ели со вчерашнего вечера?

Шарлотта слегка скривилась.

– Полмиски какой-то бурды с лапшой. И бутерброд с ветчиной. Не самые вкусные яства их тех, что мне пришлось пробовать, но в целом обслуживание было не худшее.

Ким улыбнулась и протянула ей стаканчик с дымящимся кофе.

– Как спалось? Удалось хоть немного вздремнуть?

– Представьте себе, спала как убитая!

Шарлотта закрыла глаза, с наслаждением вдыхая в себя аромат кофе. Горячий капучино уже возымел свое волшебное действие: кровь быстрее побежала по жилам. Господи, как хорошо, подумала она. Как же ей не хватало чашечки хорошего кофе!

– И выглядите вы сегодня гораздо лучше, чем вчера, – с предельной откровенностью констатировала Ким. – А как насчет ощущений?

– Тоже лучше! Гораздо лучше! – уверенно подтвердила Шарлотта. – Вы знали, что это мой любимый кофе? Или угадали случайно?

– Нет, я поинтересовалась у вашей матери.

При упоминании о матери Шарлотта немедленно подумала о Хло. Как же ее малышка любит взбитые сливки! Почему-то вдруг расхотелось пить кофе. Если у Хло нет возможности лакомиться сейчас своими любимыми сливками или не менее любимым флаффи, с какой стати Шарлотта должна наслаждаться капучино?

Ким между тем открыла свой ноутбук и попутно взяла одно печенье.

– Пока мы тут с вами дрыхли, ваша мать и отчим трудились на другом конце света не покладая рук. Они уже организовали пересылку банковских трансферов, сняли вам квартиру, успели переговорить с вашими друзьями.

– Что еще за друзья? – недовольно поморщилась Шарлотта, старательно делая вид, что у нее вообще нет и никогда не было никаких друзей.

Но Ким ничуть не обескуражил вопрос ее подзащитной.

– Думаю, ваша мать тоже переговорила с Томи Бургесом, уже после того, как это сделала я. Наверное, интересовалась, как ему переслать деньги на ваше содержание, пока вы будете у него и…

– Минуточку! Минуточку! – взорвалась Шарлотта. – Что значит «у него»?

Ким улыбнулась.

– Если сегодня нам удастся добиться вашего освобождения под залог, на что я лично очень надеюсь, то тогда какое-то время вы поживете у Томи. Они с женой приглашают вас от всего сердца, и я рекомендую, причем настоятельно, воспользоваться этим приглашением. Тем более что на данный момент другого постоянного адреса вашего проживания мы не имеем.

Шарлотта снова почувствовала легкое головокружение.

– Но я же лгала ему! Бессовестно обманывала его, как и всех остальных!

– Пожалуйста, забудьте на время об этом! Все ваши муки совести, душевные терзания и прочее не имеют сейчас ровным счетом никакого значения, особенно в глазах мирового судьи, перед которым вам вскоре предстоит предстать. И уж менее всего все эти сопли помогут нам добиться тех целей, которые мы поставили перед собой на сегодня. Вам ясно? Кстати, сегодня вы предстанете перед ясными очами самого Чарльза Эдмора, окружного судьи. Вы, случайно, с ним не знакомы?

Шарлотта отрицательно покачала головой.

– Я в основном имела дело с судьями, занимающимися проблемами семьи и детей. А какой он, этот Чарльз Эдмор?

– Я тоже пока еще не сталкивалась с ним на процессах, но Джулиан говорит, что он – приличный человек. Правда, внешне суровый, и с чувством юмора у него не совсем, но при рассмотрении дел всегда тяготеет к более мягким приговорам, что в нашем с вами случае есть большой козырь. Очевидно, наше дело будут рассматривать последним. Что тоже хорошо! Больше времени на подготовку. Берите еще печенье! Не стесняйтесь!

Шарлотта с удивлением обнаружила, что она дожевывает печенье.

– Нет, спасибо! Хватит! Я уже сыта! А что… – спросила она, и голос предательски дрогнул. Шарлотта чувствовала, что не сумеет ступить и шага, пока не узнает последние новости о своей малышке.

Ким без лишних слов догадалась, о ком идет речь. Она посмотрела Шарлотте прямо в глаза, и от этого прямолинейного взгляда все в душе Шарлотты перевернулось.

– Что… как она? – пролепетала она, обмирая от страха. – С ней все в порядке?

– Ее уже доставили в Англию.

Шарлотте захотелось вскочить с места и бежать. Ей нужно немедленно увидеть Хло, убедиться в том, что малышка все понимает правильно. Ее по-прежнему любят, и ей не надо ничего бояться.

– Томи решил, что вам будет интересно узнать, что назад ее привезла Трейси Баррел, – негромко сказала Ким.

– Трейси? – эхом повторила за ней Шарлотта.

– Ну да! Вроде она работала в структуре социальных служб Южного Кестерли, когда вы…

– Ах да! Конечно! – пробормотала Шарлотта, видно, что-то вспомнив. – Это хорошая новость. Трейси добрый человек, она и с девочкой будет добра. Ах, боже мой! Представляю, как ей сейчас страшно… все чужое… все непонятное.

– Шарлотта! Не вгоняйте себя снова в состояние ступора! – строго предупредила ее Ким. – Надо смириться и принять как данность, что да! – какое-то время малышка будет находиться на попечении социальных служб, и мы тут бессильны что-нибудь изменить. Пусть мои слова покажутся вам жестокими, но правда такова, что сейчас вам следует больше волноваться о себе самой. О том, как выпутаться из той невероятно сложной ситуации, в которой вы оказались.

Шарлотта сглотнула ком, стоявший в горле, и хрипло проговорила:

– Простите! Не сдержалась! Как подумаю, что ее сейчас таскают по всему миру чужие люди, что она уже где-то рядом, а я не могу увидеть ее… Они оставят ее здесь? Наверное! Коль скоро они послали за ней Трейси.

– Их дальнейших планов я не знаю. Томи ведь полностью отстранили от этого дела. Поэтому сообщить нам он может не многое. Но ему точно известно, что сегодня около восьми утра самолет с Хло на борту приземлится в Хитроу.

Шарлотта представила себе растерянное личико дочери, мысленно увидела, как ее сажают в чужую, незнакомую ей машину, на заднее сиденье, как она не может дотянуться до окна, чтобы увидеть, куда ее везут, как она гадает, что ее ждет там, куда ее везут, и снова заныло в груди. «Боже! Помоги мне, – взмолилась она мысленно. – Внуши ребенку, чтобы она не настраивалась на встречу с мамой. Ибо можно только догадываться, каким сокрушительным будет отчаяние Хло, когда в конце своего путешествия она не обнаружит среди встречающих своей любимой мамочки».

– Как вы думаете, может, мне разрешат написать ей коротенькую записку? – Шарлотта устремила на Ким исполненный мольбы взгляд. И зачем она спрашивает, если ответ известен заранее?

Пристально глядя ей в глаза, Ким медленно отчеканила каждое слово:

– Надеюсь, вам понятно, что если они решатся выпустить вас под залог, то вы будете обязаны соблюдать ряд условий, и одно из них…

– …И близко не подходить к ней! – сдавленно перебила ее Шарлотта. – Я знаю! Я… просто… это… – Глаза наполнились слезами, и она прижала пальцы к губам. – Простите! – прошептала она едва слышно. – Что-то я опять совсем расклеилась!

– Да у вас еще и времени-то не было привести себя в порядок! – сочувственно напомнила ей Ким. – Когда? Длительный перелет, ночь, проведенная в камере, психологический шок… Есть от чего расклеиться! Поэтому не корите себя понапрасну, а лучше налегайте на печенье. А я пока расскажу вам, что делают ваши родные в Новой Зеландии. И что они уже, кстати, сделали!

Шарлотте кусок не лез в горло, но она послушно взяла печенье и откусила кусочек. Ах, сейчас она бы отдала все на свете, чтобы снова очутиться в Новой Зеландии, снова стать той, кем она была там… А кем стала? Раздавленная, сломленная, никчемная! Но нельзя и дальше растравливать себя. Как говорится, слезами горю не поможешь! Усилием воли она постаралась отогнать от себя невеселые мысли.

Глянув на часы, Ким сказала:

– Вот жду звонка, подтверждающего, что трансфер, который ваш отчим оформил вчера, поступил уже на счет в нашем банке. Эти деньги нам потребуются, если они решат выпустить вас под залог.

Шарлотта немного растерялась от неожиданности. Какую щедрость и благородство проявил Боб, подумала она, но вслух сказала:

– Надеюсь, он понимает, что, как только я буду иметь доступ к собственному счету…

– Само собой! Но позже вы сами разберетесь со всем. А сейчас нам важно другое. Что мы можем наглядно продемонстрировать суду, сколь серьезны ваши намеренья не покидать страну. Ведь, собственно, вы ставите на карту все свое имущество. Значит, ни о каком побеге вы и не помышляете! – Ким продолжала быстро просматривать свои записи. – Итак, что у нас по жилью? Есть предложение Томи пожить у него. Но еще ваша мать арендовала для вас квартиру здесь, в Кестерли, у мистера Лэнга. Вы уже обращались к нему однажды, но тогда вам пришлось расторгнуть договор с ним, потому что вы решили уехать в Новую Зеландию.

– Все так! – подтвердила Шарлотта. – Он сдает внаем много квартир по всему Кестерли.

– Да, верно! Но квартира, которую сняла для вас ваша мать, располагается в том же доме, где вы собирались арендовать жилье и в прошлый раз. На Променад-стрит. Мы встречаемся с ним в понедельник, чтобы подписать договор и внести задаток. Сама же квартира будет готова к заселению ровно через неделю.

Однако надо же, как все быстро закрутилось и завертелось, подумала про себя Шарлотта, снова почувствовав головокружение от той калейдоскопической быстроты, с какой в последние несколько дней развивались события в ее жизни. Особенно угнетала собственная беспомощность, полная неспособность повлиять на ход и развитие всех этих событий. Шарлотта положила печенье на стол, зная, что никакими силами она не сможет затолкать его себе в горло.

– Это хорошо! – задумчиво проронила она. – Я имею в виду, что не слишком долго буду надоедать Томи и Джеки. Собственное жилье… Это хорошо! – снова повторила она. – Появляется какая-то определенность. Такое чувство, будто ты собираешься остаться здесь навсегда.

Ким бросила на нее задумчивый взгляд, и Шарлотта невольно покраснела. Что за чушь она городит! Вот засадят в тюрьму, и будет тебе определенность! И постоянное место жительства тоже.

– Но, может, вы хотите остановиться у своей сестры? – спросила у нее Ким.

Шарлотта внутренне напряглась, но в глазах блеснула надежда.

– Вы говорили с Габби? Нашли ее?

– Пока еще нет. Ваша мать тоже безрезультатно пытается дозвониться до нее. У меня такое чувство, что пресса добралась и до вашей сестры, а потому она вместе с семьей просто временно съехала куда-нибудь в другое место.

Сама мысль о том, что журналисты атакуют Габби и ее семью с той же яростью, что и ее саму, была нестерпима. Немного помолчав, словно обдумывая услышанное, Шарлотта сказала:

– Скорее всего, они переехали к нашей тете Шелли. Она живет неподалеку от них. Или к родителям Мартина…

Ким взяла в руки свой мобильник.

– Не хотите, чтобы я позвонила вашей тете?

Шарлотта колебалась. Яснее ясного, если бы Габби и Шелли хотели выйти с ней на связь, они бы нашли возможность, как это сделать. А потому их молчание можно расценивать и как самое обычное нежелание взваливать часть ее проблем на свои плечи.

– Вы помните номер? – продолжала упорствовать Ким.

Шарлотта молча кивнула. Больше всего ее пугало, что с ней попросту не захотят иметь дела.

– Я не считаю, что нам стоит звонить тете. Зачем их втягивать в эту тяжбу, к которой они не имеют никакого касательства? Это просто нечестно!

– Томи говорил, что вы с сестрой были очень близки.

Глаза Шарлотты затуманились. Она действительно очень переживала разлуку с Габби, и чем дальше, тем сильнее. Она любила сестру. Ее связывали с Габби узы, более крепкие и прочные, чем с кем бы то ни было еще. Пожалуй, Габби – это единственный человек, которого она хотела бы сейчас увидеть.

Не считая Хло, конечно!

– Нет! Мы не станем звонить! – снова повторила Шарлотта. – Говорю же вам, это нечестно! У Габби дети, семья! Зачем еще и их впутывать в мои неприятности?

– Что ж, это ваше решение! – задумчиво бросила Ким. – Но если вы передумаете, тогда… Тогда вы и сами сможете позвонить ей. Надеюсь, что к тому времени они уже вернут вам ваш телефон.

По губам Шарлотты скользнуло слабое подобие улыбки. Она по достоинству оценила оптимизм Ким. В конце концов, именно он, и только он помогает Шарлотте пока держаться на плаву и не утонуть окончательно в том омуте отчаяния, в котором она сейчас барахтается.

Уже был двенадцатый час дня, когда в дверь постучали, приглашая их проследовать в зал судебных заседаний.

– Все будет хорошо! – еще раз повторила Ким последние свои напутствия, поднимаясь с места. – Смотрите только на судью. Четко назовите свое имя, когда вас спросят, и на этом все! Предполагается, что больше к вам не будет вопросов.

Шарлотта молча кивнула. Внутреннее напряжение снова сковало все ее тело, мешая не только говорить, но и двигаться.

Ким уже была на выходе, когда Шарлотта неожиданно спросила у нее:

– Все эти газетчики… они действительно так настроены против меня? Пишут всякие гадости, да? Как тогда, когда они считали, что Хло пропала и это я виновата в том, что раньше не вырвала девочку из рук этого монстра, ее отца…

– Если честно, то мнения разделились, причем практически поровну. Но сейчас они не имеют права писать о вас ничего негативного, ибо такие действия могут быть расценены как неуважение к правосудию со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Шарлотта обдумывала последние слова Ким всю дорогу, пока охранник вел по крутым каменным ступенькам лестницы туда, где был расположен зал заседаний. Она уже явственно слышала шум голосов, доносившийся из залы. Преобладали громкие мужские голоса. Казалось, они заполняли собой все пространство лестничного проема, смешиваясь с острым запахом пота и немытых тел, который все еще витал в воздухе, как напоминание о тех людях, с которыми разбирались до нее. Она шла, затаив дыхание и сцепив пальцы рук с такой силой, что еще немного, и они сломаются. Хоть бы одно родное лицо в зале, подумала она с отчаянием. Как было бы здорово, если бы это было лицо матери. Или Боба. Или Рика…

Или Габби!

«Перестань распускать нюни и начинать жалеть себя прямо сейчас! Помни! Ты должна быть сильной ради Хло!»

Зря она не спросила у Ким, собирается ли Томи присутствовать на сегодняшнем заседании. Вряд ли она отыскала бы его глазами в переполненном зале, но знать, что он сейчас здесь, было бы для нее огромным облегчением. А может быть, кто-нибудь из ее бывших деревенских соседей приехал? А что такого? Не поленился, взял и приехал! Артисты из самодеятельной труппы, которой она руководила столько лет. Или бывшие прихожане ее приемного отца… завсегдатаи деревенского паба… Да мало ли кто еще? Она вспомнила славную старушку по имени Милли, которая жила по соседству и которую она знала всю свою жизнь. Милая, добрая Милли! Уж она бы, конечно, точно приехала и поддержала ее своим участием, если бы не проклятый Альцгеймер! Болезнь сделала из нее полного инвалида. Но Шарлотту она все равно помнила и узнавала. Всякий раз, когда Шарлотта навещала старушку, ее сморщенное лицо освещалось радостью. Да, она несла чушь, но при этом четко понимала, с кем она разговаривает. Но Милли уже нет в деревне, ее перевезли куда-то в Йорк, поближе к племяннице и племяннику. Дай-то бог, чтобы они обеспечили надлежащий уход за нею.

Чем выше поднималась Шарлотта по лестнице, тем сильнее ей хотелось одного: развернуться и убежать прочь. А вдруг на заседание явился ее бывший? Джексон со своей женой и в сопровождении своей давней приятельницы Хетер Хэнкок. Хэнкок ведь подвизается репортером в местной газете. Уж она-то постарается извлечь максимум пользы из этого дела, чтобы продвинуться по службе. Не поленится расписать все ее художества. Наверняка ведь не забыла, что в прошлом социальный работник Алекс Лейк никогда не шла у нее на поводу и не позволяла ей запугивать себя своим мнимым авторитетом среди населения города. А явится ли на суд ее бывший коллега Бен? Тому дважды звонили, предупреждая о том, что в доме, где живет Отилия, творится что-то неладное, но он проигнорировал эти сигналы и продолжал оставаться безучастным ко всему происходящему, пока за дело не взялась Шарлотта. Будь его воля, то малышку до сих пор продолжал бы насиловать ее негодяй отец и избивать обезумевшая мать.

Боже мой! Боже! Где же сейчас ее малышка Хло?

Где она?

Как было бы здорово, если бы ее отдали Мэгги Фенн. Но несмотря на то что Шарлотта сама просила Ким поговорить с Томи на эту тему, она прекрасно понимала, что начальство никогда не пойдет на такой шаг. Девочку не отдадут в руки того, кого знает она, Шарлотта. Будет ли сегодня в зале суда сама Мэгги Фенн? А вдруг она появится там вместе со своим братом Энтони? Ну, он-то, такой важный человек, вряд ли снизойдет до того, чтобы почтить судебное разбирательство своим личным присутствием. Чему Шарлотта, чувствуя весь позор своего положения и стыд за содеянное, была только рада.

Не успела она войти в зал заседания, как шум толпы накрыл ее пеленой, похожей на густой туман. Зал был забит до отказа, и Шарлотта мгновенно почувствовала себя зверем, попавшим в западню. Ее преследователи, судя по всему, уже не только поймали ее, но и приговорили. Но вот все стихло, и десятки глаз устремились на Шарлотту, пока охранник вел ее к скамье подсудимых. Скамья располагалась на одном уровне с местом судей, возвышаясь над остальным залом. Скамья была старой, выщербленной и даже слегка согбенной, словно она была готова в любой момент развалиться на части под грузом всех тех трагических событий и историй, свидетелем которых ей довелось быть.

Опустив голову, Шарлотта медленно поднялась по трем ступенькам, ведущим к скамье, и, следуя указаниям охранника, заняла свое место на одном из сидений. Солнечный свет широкими потоками вливался в зал через высокие сводчатые окна. Но окна были расположены высоко, и через них нельзя было выглянуть и посмотреть на то, что творится в этот час на улице. Как и зевакам не представлялось возможным поглазеть на происходящее в зале суда. Солнечный луч скользнул по темным деревянным скамьям, на которых уже восседали представители защиты и обвинения, выхватив на мгновенье столпы пыли, крутящиеся в воздухе. Ким уже была на месте. Она со своей привычно непроницаемой миной на лице сидела рядом с мужчиной с аскетично строгим узким лицом, впрочем, нимало не смущаясь его внешней суровостью. Мужчина, жилистый коротышка, время от времени окидывал зал своим орлиным взором. На его лице Шарлотта ясно прочитала все то, что он думает о ней. Эта особа удрала из страны, похитив чужого ребенка. Так с какой же стати доверять ей? Она может так же ловко удрать и во второй раз.

Само собой, она не собиралась никуда убегать. Но все ее заверения и обещания, как и все слова ее адвоката, едва ли разубедят этого человека в его мнении. Безусловно, право решать ее судьбу остается за судьей. Он один может определить, что перед ним благонадежная и порядочная женщина, которой можно поверить. Как и поверить в ее обещание, что она никуда не денется и будет терпеливо дожидаться судебного процесса, находясь на свободе и проживая в самом Кестерли. Но полицию-то она ловко обвела вокруг пальца, блеснул своим орлиным глазом прокурор. Продемонстрировала просто виртуозные способности к обману. А коли так, размышляла про себя Шарлотта, то кто же ей поверит? Нет, она решительно не видела ни одного весомого аргумента в пользу того, чтобы ее выпустили из зала суда под залог.

– Всем встать! Суд идет!

Почти сгибаясь под тяжестью изучающих ее взглядов публики, Шарлотта медленно встала и взглянула на дверь, расположенную прямо за местом судей. Из-за двери появился судья, в темном костюме, с красным галстуком-бабочкой. Был он какой-то нервически взвинченный, как ей показалось. А может, просто сердитый. Или же это его обычное выражение лица, которое может измениться, когда он улыбнется. Едва ли, впрочем, такое случится сегодня. Уж слишком мало поводов для улыбок.

Когда все снова расселись по своим местам, секретарь о чем-то тихо переговорил с судьей, а потом повернулся к скамье подсудимых, прося Шарлотту назвать себя.

– Меня зовут Шарлотта Николс, – сказала она, и недовольный гул прокатился по рядам, на которых сидели представители прессы, и на галерее, где находились места для публики. Наверное, решили, что она лжет, подумала она. Но ничего! Скоро все они узнают, что Алекс Лейк – это ее ненастоящее имя.

Не обращая внимания на воцарившийся в зале шум, судья погрузился в изучение бумаг, предоставив секретарю зачитывать обвинение. Потом были представлены стороны защиты и обвинения. Наконец слово дали стороне обвинения, и прокурор Энди Фиппс начал экспансивно объяснять всем присутствующим, почему, с его точки зрения, прошение об освобождении под залог является не только недопустимым, но и в высшей степени возмутительным, попирающим все нормы права и здравого смысла.

– Обвиняемая уже наглядно продемонстрировала своим вызывающим поступком полное неуважение к закону. Она забрала чужого ребенка и вывезла его в Новую Зеландию. Более того, там ей удалось изменить не только собственное имя, но и имя ребенка! Как можно после этого…

– Сэр! – твердым голосом перебила прокурора Ким. – Напоминаю вам, что сегодня слушается дело о поручительстве под залог.

– Полагаю, – ничуть не смутился прокурор, совсем не обескураженный бесцеремонной репликой Ким, – что обвиняемая, уже единожды совершившая побег из страны туда, где обитает ее семья, едва ли может рассчитывать на такое снисхождение со стороны суда, как освобождение под залог. Призываю, ваша честь, воздержаться от того, чтобы предоставлять обвиняемой право на свободу передвижения.

Судья нахмурился и взглянул на Ким.

– Ваша честь! – начала она. – Хочу напомнить всем присутствующим, что моя подзащитная не оказала никакого сопротивления при аресте, что она добровольно вернулась в этот…

– Положим, не совсем добровольно, коль скоро ее все же арестовали, – заметил судья.

Шарлотта почувствовала тошнотворную пустоту в желудке, а Ким между тем продолжала развивать свою мысль.

– С момента заключения под стражу она ни в чем не выразила своего несогласия, полностью подчиняясь всем требованиям полиции. И впредь она тоже будет…

– Как мы можем быть в этом уверены… – Судья погрузился в бумаги, выискивая в них имя адвоката. – Мисс Джайлс? Разве у нее есть дом в Великобритании или другое постоянное местожительство? Спрашиваю я на тот случай, если суд, предположим, решит удовлетворить ваше ходатайство.

– Да! Ваша честь! Все это у нас есть. Адрес указан в поданных вам документах.

Судья нашел адрес, прочитал его и задал свой следующий вопрос:

– А кто такой Томи Бургес?

– Бывший руководитель в бытность работы моей подзащитной в системе социальных служб. И он, и его жена – ее хорошие друзья, и оба они законопослушные граждане нашей страны.

Пафос последней реплики, казалось, не произвел никакого впечатления на судью.

– М-м-да! – протянул он неопределенным тоном. – Есть ли у нас данные о том, что мистер Бургес оказывал содействие обвиняемой, помогая ей организовать отъезд из страны?

– Нет, ваша честь! Он не оказывал ей в этом никакой помощи.

– Пока у нас только ваше слово, и все! – подал голос прокурор.

– И мое слово чего-то да стоит! – с ходу отрезала Ким. – Повторяю еще раз! Мистер Бургес не оказывал ни малейшего содействия моей подзащитной в реализации ее планов. Не говоря уже о том, что сегодня не он является объектом данных слушаний.

– Это правда! – вполголоса, словно размышляя вслух, согласился с ней судья. – Но он имеет прямое отношение к предмету нашего разговора. Ведь именно на его попечительство будет отпущена обвиняемая в случае положительного исхода дела.

– Ваша честь! Хочу добавить, что моя подзащитная готова внести денежный залог в сумме двести пятьдесят тысяч фунтов.

И снова по рядам прокатилась волна гула. Шарлотта даже явственно расслышала вопрос, повисший в воздухе.

Откуда у рядового социального работника двести пятьдесят тысяч фунтов?

Судья тоже удивленно вскинул брови.

– Данная сумма, – продолжила Ким, – складывается исключительно из личных сбережений моей подзащитной, полученных в том числе и от продажи дома ее приемных родителей. На данный момент они оба уже умерли.

– Понятно! И где конкретно находятся данные средства?

– Можно сказать, что в пути! Они перечисляются трансфером из банка в Новой Зеландии сюда. Я надеялась на то, что смогу предоставить суду весомые доказательства того, что деньги уже перечислены, но, к сожалению, конец недели… выходные… Однако я располагаю кое-какими подробностями этой финансовой операции, осуществленной «Кивибанком» в Окленде.

Слегка подавшись вперед, Ким передала секретарю копию какого-то документа. Секретарь просмотрел бумагу и вручил ее судье.

– Как видно из данного документа, – пояснила Ким, – трансфер осуществлен на означенную сумму в двести пятьдесят тысяч фунтов и деньги уже покинули Новую Зеландию. Думаю, что уже сегодня к полудню деньги поступят на клиентский счет нашей юридической конторы. А уже в понедельник мы перечислим всю заявленную сумму в суд.

– То есть у обвиняемой будет достаточно времени, чтобы повторно сбежать из страны! – снова вмешался прокурор. – Не забывайте! Ее семья по-прежнему находится в Новой Зеландии. Так что у нее есть все основания для такого побега.

Судья сделал глубокий вдох и погрузился в изучение копии трансфера. Он долго и въедливо изучал финансовый документ, содержащий всего лишь несколько строк.

– Полагаю, что паспорт у обвиняемой уже изъяли? – поинтересовался он, бросив взгляд поверх головы прокурора, туда, где сидела Карен Поттер.

– Да, ваша честь! – с готовностью подтвердил Фиппс.

– М-м-да! – снова неопределенно хмыкнул судья. – А где ребенок?

Фиппс коротко посовещался с Карен.

– Представитель полиции сообщила мне, что девочка уже возвращена в страну и сейчас находится под защитой государства.

Шарлотту буквально перевернуло от этих казенных слов. Она всегда ненавидела казенщину! Каким холодом повеяло от озвученной формулировки. «Под защитой государства»! Какое отношение это имеет к заботе о ребенке, к самой обычной заботе? Сама мысль о том, что Хло поступила под покровительство некой бездушной машины, именуемой «государством»…

Но сейчас не время думать об этом! Соберись! Следи за тем, что происходит в зале суда!

– Мы вполне отдаем себе отчет, – продолжала свое выступление Ким, – что если суд согласится выпустить нашу подзащитную под залог, то она обязана будет соблюдать ряд условий. И она обязуется неукоснительно…

– Да-да-да! – нетерпеливо перебил ее судья. – Не сомневаюсь в том, что она будет, если суд примет положительное решение по данному вопросу. Однако, мисс Джайлс, предыдущие поступки вашей подзащитной вынуждают меня продлить срок ее пребывания под стражей до тех пор, пока…

Судья говорил что-то еще, но Шарлотта уже не слышала его слов. В зале воцарился шум, заглушивший его слова. Ужас предстоящего возвращения в камеру был настолько сокрушительным, что Шарлотту невольно затрясло.

– Нет! Вы не можете так поступить с ней! – вдруг раздался женский голос. – Так нельзя! Это бесчестно! Вы слышите меня?

С трудом осознавая смысл этих слов, Шарлотта подняла затуманенный взор и глянула на зал. И вдруг увидела Габби, вскочившую со своего места. По ее лицу, искаженному гримасой страдания, текли слезы.

Так, значит, Габби здесь.

Кто-то громким голосом тщетно призывал к порядку, но судья уже покинул зал. Пресса тоже ринулась на выход. Шарлотта в сопровождении охраны спустилась со своего возвышения.

– Дайте же мне увидеть ее! – кричала Габби, пытаясь локтями растолкать толпу и пробиться поближе к Шарлотте. – Пожалуйста! Прошу вас!

– Габби! – проговорила Шарлотта, глянув через плечо на зал, когда охранник повел ее вниз.

Через несколько минут она снова очутилась в железной камере.

– Фургон приедет за вами только через час, – объявил охранник, запирая дверь на замок. – Придется подождать здесь.

– Можно мне увидеться с сестрой? – умоляющим голосом проговорила Шарлотта. – Пожалуйста! Хотя бы одну минуту!

– Сюда позволено входить только вашему адвокату! – строго ответствовал он и, спрятав ключи в карман, отошел от камеры.

Глядя в его широкую неприветливую спину, Шарлотта как никогда остро почувствовала всю безысходность своего положения. И сделать ничего нельзя! Вот посадили в клетку, словно она дикий зверь. Хорошо еще, хоть не на цепь. Сердце бешено колотилось в груди, не давая возможности сделать полный вдох. Нет, ей не совладать со всем тем, что ждет ее впереди. Но надо стараться не думать об этом… пока… Иначе… иначе она действительно завоет сейчас, как зверь.

– Пожалуйста! – прокричала она вдогонку удаляющейся фигуре охранника. – Пришлите ко мне моего адвоката! Мне нужно переговорить с ней!

Охранник никак не отреагировал на ее слова. Подойдя к выходу, он нажал на какую-то кнопку, роллы поднялись вверх, и в полуподвальное помещение, куда ее привели, хлынул яркий солнечный свет. Через проем вошел еще один часовой, и роллы тут же опустили вниз.

– Пожалуйста! – снова жалобно позвала Шарлотта. – Мне нужно срочно переговорить со своим адвокатом.

– Ты! Дура набитая! Заткнись! Слышишь? – раздался недовольный мужской голос из другой клетки. – Мешаешь спать! А кое-кому из нас надо и покемарить немного.

В панике Шарлотта не переставая принялась звать охранника, но тот даже не удосужился посмотреть в ее сторону. Он спокойно разговаривал с кем-то по телефону. Его напарник устроился возле компьютера и тоже не обращал ровным счетом никакого внимания на ее крики. Такое впечатление, что ее тут и нет вовсе!

Что ж, их, наверно, можно понять, принялась она уговаривать себя. Изо дня в день всю неделю подряд эти люди имеют дело исключительно с преступным элементом. А сколько среди этого элемента неуравновешенных лиц и даже душевнобольных. Вот и она для них такая же, как все остальные. Ничем не лучше других. Шарлотта оторвалась от решетки и бессильно опустилась на каменную скамью позади. Мелкая дрожь, сотрясавшая все тело, уже давно перешла в конвульсивные содрогания, мысли в голове путались, в глазах стоял туман. Но не это главное! Главное – это то, что Габби пришла! Она не отвернулась от нее! Не отказалась…

– Мисс Звезда! Ваш адвокат ждет вас! – насмешливо объявил подошедший к клетке охранник и отпер дверь.

Не веря своему счастью, Шарлотта поспешно поднялась на ноги, и ее тут же качнуло и повело в сторону.

– С вами все в порядке? – грубовато поинтересовался у нее мужчина.

– Все хорошо! – поспешила заверить его она, и ее снова повели в ту комнату, где она утром беседовала с Ким.

Ким уже дожидалась ее, и не одна, а вместе с Габби!

– Алекс! – заплакала Габби, подбегая к ней. – Как ты? Все это ужасно, недостойно, низко! Я не вынесу этого!

Шарлотта схватила ее руку и прижала к своей груди.

– Все будет хорошо! Вот увидишь! – проговорила она дрожащим от волнения голосом. – Боже мой! Как же я рада видеть тебя!

Габби слегка отстранилась от сестры и принялась внимательно разглядывать ее лицо своими красными от слез глазами. Она была гораздо выше Шарлотты. Настоящая красавица! Роскошные, черные как смоль волосы, нежная улыбка на красивых губах. Впрочем, сейчас губы не улыбались, а дрожали от переполнявших ее эмоций.

– Я хотела прийти раньше, – начала она срывающимся голосом. – Сразу после того, как узнала, что тебя привезли в Кестерли. Но я боялась… боялась, что они могут арестовать и меня. Как ты думаешь, они могут? Я этого просто не переживу! Я ведь не такая сильная, как ты. Я не смогу постоять за себя. А дети? Что станет с ними?

Шарлотта обняла Габби за плечи и привлекла к себе.

– У них нет никаких причин для твоего ареста. Выбрось дурные мысли из головы! Ты ведь не сделала ничего предосудительного!

– Но я ведь знаю, что ты взяла…

– Замолчи! Ничего ты не знаешь! – прикрикнула на сестру Шарлотта.

– Нет, знаю! Как только я обнаружила, что куда-то запропастился паспорт Фоби, я тут же обо всем догадалась и…

– Габби! Послушай меня! – сбивчиво начала Шарлотта. – Ты ничего и ни о чем не знаешь! Договорились? Ты не заметила исчезновения паспорта Фоби до тех пор, пока я не прислала его тебе обратно. А в тот день, когда мы прощались, ты вручила мне только чек, и на этом все! Больше никаких разговоров не было! И ты понятия не имела, что в машине сидит Хло.

– Хло? Какая Хло?

– Отилия! Ты же ведь не подозревала, что она там! Верно?

Габби согласно кивнула, но как-то не очень уверенно.

– Конечно, ты ничего не подозревала! Надеюсь, ты ни с кем больше не делилась своими сомнениями?

– Только с Мартином и тетей Шелли! – виновато призналась Габби. – Они сказали, что у меня могут возникнуть проблемы, как у соучастницы… Уговаривали не приходить сегодня в суд. Но как я могла? Я и так вся извелась за эти дни! Все думала о тебе, как ты там одна, что с тобой… Нет, я не могу! Просто так взять и бросить тебя! Ты – моя сестра! Я люблю тебя. К тому же я прекрасно знаю, что ты ничем и никогда не обидела малышку. Ты не способна на такое!

– Конечно, не обидела! Что за чушь! Но почему ты вдруг подумала об этом? Или так говорят обо мне все эти люди? – Шарлотта повернулась к Ким: – Это пресса так пишет, да?

– Пара писак действительно подала дело именно в таком свете. Самые обыкновенные инсинуации! – ответила та. – Но вы же знаете этих щелкоперов! К тому же у них нет никаких доказательств…

– Но какие им нужны доказательства, если такого в принципе не могло быть? – ужаснулась Шарлотта от одной только мысли, что ее могут еще обвинить и в том, что она причиняла вред Хло. Какая нелепость! Какая подлая и гнусная ложь!

– Я тоже сказала журналистам, что ты – хороший и порядочный человек! – сказала Габби.

– Ты имела дело с прессой? – Пораженная Шарлотта даже слегка отшатнулась от сестры.

Габби мгновенно съежилась.

– Только по пути в зал суда! – попыталась оправдаться она. – И больше я им ничего не сказала! Только, что ты – хороший и порядочный человек. Что является чистой правдой! Если бы они познакомились с тобой поближе, они и сами это поняли бы.

Шарлотта представила себе на секунду, как дорого далось Габби ее мимолетное общение с прессой. Несмотря на свою красоту, сестра никогда не отличалась излишней самоуверенностью. Она была робка и даже застенчива.

– Обещай мне, Габби, две вещи! – медленно начала Шарлотта. – Первое! Что впредь ты не станешь больше раздавать никаких интервью. Никому!

– Клянусь! Да и Мартин мне этого не позволит. Он говорит, что все эти журналюги вывернут любое твое слово наизнанку. Что бы ты ни сказала, все равно напишут так, как им надо.

– Но теперь-то, после вашего заявления, они хоть от вас отлипнут! Что тоже неплохо! – поспешила успокоить ее Ким.

– И второе! – продолжила Шарлотта. – Что ты никогда, повторяю, никогда и ни при каких обстоятельствах не признаешься никому, что догадалась о том, что я увожу с собой Хло, и не заявила об этом в полицию.

Габби опасливо взглянула на Ким.

– Ее ты можешь не бояться! – заверила сестру Шарлотта. – Это мой адвокат, и она всецело на моей стороне.

Габби бросила взволнованный взгляд на сестру.

– Все это время я так мучилась! – честно призналась она. – Может, сознайся я во всем с самого начала, и ты бы не была там, где находишься сейчас.

– Была бы! Ведь я спрятала малышку и держала ее у себя больше месяца до того, как ты обо всем догадалась. Но, как известно, время нельзя отмотать вспять! Что было, то прошло. Для всех нас важно то, что происходит сейчас. И я заклинаю тебя! Не усложняй себе жизнь! Твоей вины нет ни в чем! Ты слышишь меня, Габби? Я во всем виновата. Только я одна! Мне и отвечать за содеянное.

Габби нервно сглотнула ком, подступивший к горлу, и глянула на свои руки, машинально теребящие изорванный в клочья носовой платок.

– Они увезут тебя в тюрьму, да? – спросила она несчастным голоском. – Я не вынесу этого! Как представлю себе, каково это – оказаться в запертой камере! Я бы не смогла там ни спать, ни пить, ни есть… ни жить!

Зная о привычке сестры все жизненные обстоятельства примерять вначале на себя, Шарлотта поспешно перебила ее:

– Не волнуйся за меня, ладно? У тебя есть дети, семья! Позаботься прежде всего о них. Ну, и ко мне станешь изредка приезжать, если… – Она повернулась к Ким: – Если мне разрешат свидания до начала судебного процесса. Как думаете?

Ким утвердительно кивнула.

– Думаю, да! Но мы обязательно подготовим еще одно прошение об освобождении вас под залог. С ним мы обратимся непосредственно в Суд короны, когда предстанем перед ним в следующую среду. Не понимаю! Все складывалось весьма обнадеживающе. Я была почти уверена, что судья удовлетворит наше ходатайство. И вдруг такое неожиданное, я бы даже сказала, импульсивное решение в самом конце заседания. Ума не приложу, что с ним случилось. Даже прокурор и тот, судя по его шокированному лицу, был удивлен таким поворотом.

Шарлотта старательно загнала страх, снова вспыхнувший в ней, куда-то поглубже, в самые недра своей души. Она взглянула на Габби.

– Бог с ним, со всем остальным! Главное – ты пришла! Я боялась, что уже никогда не увижу тебя!

– Говорю же тебе! – Глаза Габби снова наполнились слезами. – Я не допущу, чтобы ты боролась со всем этим одна! Я никогда не оставлю тебя!

– Спасибо! – растроганно проговорила Шарлотта и обняла сестру. – Ты даже не представляешь, как для меня важно, что ты здесь, рядом со мной.

– Томи тоже присутствовал на заседании! – не преминула сообщить ей Габби. – И многие из наших деревенских друзей приехали. Все они на твоей стороне.

– Поблагодари их от меня, ладно? – Голос Шарлотты дрогнул. – Не уверена, что я заслуживаю их поддержки.

– Еще как заслуживаешь! И все это понимают! Даже Джейсон явился в суд! А это о многом говорит. Ведь вы уже давно не вместе. Мне кажется, он жалеет, что вернулся к жене…

– Если это так, тогда уже мне жаль его! – тихо проронила Шарлотта. – Он ведь пошел на этот шаг ради детей. Было бы ужасно, если бы он снова бросил их.

– Согласна! Но если вы вдруг…

– Никакого «вдруг»! – убежденно отрезала Шарлотта. – Наши отношения с Джейсоном уже в прошлом. Там им и место!

Она увидела, как задрожали губы Габби, когда она кивком головы согласилась с сестрой.

– Жаль, что у тебя пока никого нет! – сказала Габби. – Было бы так…

– У меня есть ты! – напомнила ей Шарлотта. – А еще у меня есть мать и ее муж, Боб.

– Но они же сейчас так далеко!

– Да, потому что пока они не могут приехать сюда. Так уж все сложилось, и ничего с этим не поделаешь. Надеюсь, у меня хватит сил все претерпеть и через все пройти, с помощью Ким, конечно. А сейчас, когда я точно знаю, что у меня есть еще и ты, и кое-какие друзья тоже на моей стороне… это очень воодушевляет! И придает силы! Спасибо тебе!

Габби схватила Шарлотту за руки.

– Я всегда буду рядом с тобой! Ты же знаешь меня! Уверена, и твоя мать скоро приедет. Она звонила мне. Но я пока еще ей не перезванивала. Позвоню сейчас, после свидания с тобой.

– Она будет очень рада! Но все же отложи свой разговор с ней до завтрашнего утра. У них там теперь глухая ночь.

– Хорошо! – Габби бросила на Ким встревоженный взгляд, услышав стук в дверь.

– Нам пора! – пояснила ей та и повернулась к Шарлотте: – Жаль, что сегодня все сорвалось. Я почти не сомневалась, что все пойдет по нашему сценарию…

– Все нормально! – заверила ее Шарлотта, хотя ничего хорошего в том, что случилось сегодня в суде, не было. – Мы ведь с самого начала знали, что я представляю потенциальную угрозу для следствия, ибо могу в любой момент сбежать.

– Тогда держитесь! А я, со своей стороны, незамедлительно свяжусь с Джулианом, и мы… – Ким оборвала себя на полуслове, так как дверь в этот момент широко распахнулась.

– Приехал фургон! – коротко сообщил охранник.

И в тот же миг Шарлотта почувствовала, как все ее тело покрылось противным холодным потом. И прежние позывы к тошноте! И тот же ужас перед неизбежным, и та же слепая паника и дикий страх.

– Ах, боже мой! – заплакала навзрыд Габби.

Она подошла к Шарлотте. Ким взяла ее за руку, но Габби вырвала руку и крепко обняла сестру, прижимая ее к себе.

– Я знаю, ты боишься! – прошептала она ей на ухо. – Тебе сейчас страшно! Очень! Но ты справишься! Ты обязательно со всем справишься! Вот увидишь!

– Конечно, справлюсь! – попыталась улыбнуться в ответ Шарлотта. – Мы все справимся! – Потом она повернулась к Ким: – Понимаю, у вас сейчас много работы. Но прошу! Пожалуйста! Вдруг вам удастся узнать что-то новое о Хло?

– Сделаю все, что смогу! – пообещала Ким и, снова взяв Габби за руку, крепко сжала ее, удерживая молодую женщину подле себя, пока Шарлотта в сопровождении охранника не покинула комнату свиданий, направляясь к фургону.

– Итак, – бойко тараторил диктор новостной программы, которая шла по одному из новозеландских каналов телевидения, – мы вплотную приблизились к дате начала слушаний по делу Отилии Уэйд, которое, как известно, пройдет в Англии. Сейчас мы свяжемся с нашим зарубежным корреспондентом Гамильтоном Терри, который в данный момент находится рядом с женской тюрьмой в Дин-Вэлли. Хэм! Какие новости? Чем можешь поделиться с нами?

– Марк! Буквально несколько минут тому назад сюда доставили Шарлотту Николс. Чуть раньше мировой судья отклонил прошение ее адвоката об освобождении под залог. Довольно неожиданное решение, по правде говоря. Ибо у всех нас, кто присутствовал в зале суда, сложилось впечатление, что суд согласится с доводами адвоката и примет положительное решение по данному вопросу. Однако этого не случилось. Нам сказали, что, скорее всего, обвиняемая при переводе в тюрьму будет требовать защиты собственной безопасности на основании статьи сорок три, согласно которой заключенный может рассчитывать на помещение его в одиночную камеру, опять же в целях его личной безопасности. Обычно подобные решения принимаются в отношении лиц, обвиняемых в совершении злодеяний над детьми. А как известно…

– То есть вы хотите сказать, что подсудимая опасается за собственную жизнь?

– Ну, если она согласится воспользоваться этой законодательной нормой, то тогда у нас есть все основания так думать. Да, она вполне может бояться того, как отнесутся к ней другие сокамерницы. Не забывайте! До того как она похитила чужого ребенка, она была социальным работником. То есть она сама могла быть причастна ко многим разбирательствам, в ходе которых ту или иную мать лишали родительских прав и забирали ребенка из семьи, пусть и на вполне законных основаниях. Может статься, что в тюрьме она носом к носу столкнется с некоторыми из этих мамаш, отбывающими срок за то или иное правонарушение. Уж они-то наверняка затаили не просто обиду, а ненависть к…

– О боже! – в ужасе пробормотала Анна, прижимая руку ко рту. – Я и думать об этом забыла! Ведь она же действительно живая мишень для всех этих женщин!

– И перестанет быть ею, если обратится за помощью, как рассказывает этот корреспондент! – напомнил жене Боб. Выглядел он таким же уставшим, осунувшимся, замотанным донельзя, как и его жена. Но ни о каком сне пока не шло и речи. Оба продолжали бодрствовать. – К тому же Ким сообщила мне, что они собираются подавать второе прошение об освобождении под залог, но уже в Суд короны. Слушанья там состоятся в среду. Может быть, в тот же день ее и выпустят.

– Да, но пока ей предстоит томиться в камере, в железной клетке, быть может!

– Если там для нее будет безопасно, то возблагодарим Господа за то, что на свете существует и такие железные клетки.

– Тише! – оборвал их разговор Рик. – По-моему, они говорят о Хло!

– …Пока у нас нет никаких официальных подтверждений, что ребенок тоже доставлен в Кестерли. Едва ли мы вообще получим такие подтверждения, – продолжал вещать Гамильтон Терри. – Но, согласно циркулирующим слухам, она должна быть здесь. Или же ее передали под защиту других властных структур, что тоже возможно. На данный момент нам лишь известно, что у девочки нет семьи, нет родственников, которым можно было бы отдать ее на попечение, а потому…

– У нее есть мы! – заплакала Анна. – Мы ее семья!

– …Скорее всего, ее определят либо в сиротский приют, либо передадут приемным родителям, но под самым строгим наблюдением и контролем со стороны властей.

Взяв в руки пульт управления, Анна отключила телевизор и опрометью бросилась вон из комнаты.

В комнате повисла напряженная тишина. Первым нарушил молчание Боб.

– Ты, когда ехал сюда, не заметил на дороге никого из этих газетчиков? – обратился он к сыну.

– Нет, не видно! Дон Теккерей прав. Он ведь сказал, что как только Шарлотте предъявят обвинение, страсти вокруг ее имени постепенно начнут утихать.

– И на том спасибо! – невесело пошутил Боб. – Не то чтобы я хотел, чтобы ее обвинили. Но это все равно лучше, чем и дальше продолжать играть на общественном мнении, разжигая к ней ненависть и презрение.

– Знаешь, в эпоху Интернета общественное мнение имеет множество способов для самовыражения, – резонно заметил ему Рик. – Впрочем, нас это не должно волновать. Самое лучшее – это вообще перестать обращать внимание на подобные разговоры вокруг да около.

– Кому бренди? – спросила Анна, входя в комнату с графином бренди и тремя стаканами.

Боб привстал со своего места, приветствуя появление жены, потом снова сел и задумался.

– Что меня тревожит по-настоящему, так это то, что мы не сумели раздобыть для Шарлотты самого лучшего адвоката. По-моему, и Дон Теккерей тоже на это рассчитывал. Завтра же переговорю с ним! Что там у тебя? – бросил он взгляд на сына, который внимательно изучал входящие, поступившие на его мобильник.

– Все в порядке! – поднял глаза Рик. – Это Хеймиш ответил мне на эсэмэску, которую я отправил ему ранее.

Боб кивнул головой. В комнате повисло неловкое молчание.

– Как я понимаю, Хеймиш – это и есть…

– Да, это он!

Анна осталась безучастной к этому короткому обмену репликами. Скорее всего, она даже не обратила на них внимания.

– Когда будешь разговаривать с Доном, – начала она, всецело занятая собственными проблемами, – попроси его узнать, можно ли мне отправиться к ней прямо сейчас.

– Хорошо! Обязательно! – откликнулся Боб и повернулся к Рику: – Сынок! Тебе совсем не обязательно торчать здесь с нами! Мы как-нибудь управимся и без тебя!

– Нет! Я хочу остаться! – живо возразил Рик. Я кашу заварил, мне и нести всю ответственность! Мне нужно постараться…

Анна нахмурилась.

– О чем ты толкуешь, Рик? Какая ответственность?

Рик мельком глянул на отца.

– Я виноват в том, что не был до конца честен с Кэти. И поэтому она начала копать под Шарлотту.

– Да! Знаю! Ты говорил мне! Но никакой твоей вины в случившемся нет. Не ты заварил, как ты выразился, эту кашу. Ее вообще никто не заваривал. А потому и никто ни в чем не виноват. Разве что Кэти. Но представляю, как она сейчас, бедняжка, мучается. Если уж кто и виноват, так это я, и только я. Ну почему, спрашиваю я себя снова и снова, почему я решила, что все сойдет нам с рук? Почему не запретила Шарлотте? Почему согласилась? Наверное, бог лишил меня на тот момент разума, и вот результат!

Анна тяжело вздохнула.

– Да, наверное, у всех у нас тут помутился разум, – уныло согласился с женой Боб. – Но что толку говорить об этом сейчас? Что сделано, то сделано! И давайте не будем забывать о том, что все это делалось из самых лучших побуждений и никто из нас не помышлял о том, чтобы обидеть Хло или тем более причинить ей вред. Все мы желали только одного! Чтобы у малышки появилась наконец настоящая семья, где все ее любят. И ведь мы вполне преуспели в этом. Во всяком случае ты, Рик, точно завоевал ее маленькое сердечко. Она была счастлива с нами! Вне всякого сомнения, это так. И все, чего мы хотим на самом деле, так это чтобы девочка снова была с нами.

Лицо Рика приняло скептическое выражение.

– Неужели ты считаешь это возможным, папа?

Боб молча глянул на жену, но Анна отвернулась от него.

– Мы ведь еще в самом начале пути, – проговорил он задумчиво. – А потому сегодня очень трудно прогнозировать, что будет завтра или послезавтра. Или тем более гадать, что в конце концов случится с ними обеими.

 

Глава 15

Трейси Баррел, как никто, понимала, что это такое – вырасти в приемной семье. С пяти лет, когда инспектор социальной службы явилась за ней в школу, чтобы забрать с уроков и отвести к постели умирающей матери, Трейси находилась на попечении государства и под его защитой. Мать избил до смерти ее последний кавалер, который даже не был отцом Трейси. Она не знала, кто ее родной отец. Этого не знал никто, и она так и не смогла впоследствии выяснить правду о нем. Потом в ее жизни была целая череда приемных отцов и матерей, и некоторых из них она даже любила. Но стоило девочке привязаться к ним по-настоящему, как ее тут же переводили в очередную семью. Среди приемных матерей попадались совсем даже неплохие женщины. Да и вообще, кочуя из семьи в семью, она обзавелась кучей родственников: братья, сестры, тети и дяди, бабушки и дедушки. Всех и не упомнишь! Вот только семьи, по-настоящему своей семьи у нее не было.

Семья в ее жизни появилась много позже, когда она познакомилась с Нельсоном Баррелом, а потом вышла за него замуж и принялась наконец вить собственное семейное гнездо. Всю свою раннюю юность, да и большую часть молодости, она провела на улице, путаясь с разными дурными компаниями и время от времени попадая за решетку за всякие мелкие хулиганские выходки. Друзей, настоящих друзей у нее было мало, денег не было вовсе, как и никаких перспектив или планов на будущее. Господи! Как же она ненавидела себя в то время! Пожалуй, никто бы не смог ненавидеть ее больше. И так продолжалось до тех пор, пока в ее жизни не появился Нельсон, под надзор которого она поступила при очередном освобождении, получив условный срок с отсрочкой исполнения. Именно он терпеливо, шаг за шагом, медленно, но неуклонно приучал ее к пониманию того, что значит быть любимой.

Они вместе уже почти десять лет, последние шесть – они не только муж и жена, но и родители Тайлера и Мари. И все равно Трейси не оставляет чувство удивления и даже некоторого изумления при виде собственного счастья. Ведь она сумела не только выкарабкаться из глубокой пропасти, в которой оказалась в самом начале своей жизни. Она еще стала женой такого умного и привлекательного мужчины, как Нельсон, и матерью двух потрясающих ребятишек. Но и это еще не все! Благодаря поддержке мужа она выучилась, получила степень, и сейчас у нее просто отличная работа.

Ведь заниматься решением социальных проблем – это действительно интересно и нужно. Особенно когда ты в свое время пережил и перечувствовал многие из этих проблем на собственном опыте.

Зато сейчас она, Трейси, может помочь многим детям изменить свою жизнь в лучшую сторону. Она хорошо помнит, каково это ребенку, когда его не замечают, обижают, перебрасывают из одной семьи в другую, словно вещь. Вот почему сейчас она изо всех сил старается по максимуму сделать добро для каждого ребенка, которым занимается по долгу службы. Внешне очень привлекательная, с веселым, жизнерадостным характером, добрая и щедрая до невозможности. Неудивительно, что Трейси любят все ее подопечные. И не только они! Ее любят и ценят коллеги по работе, и даже ее босс Венди Фрейзер, которая и отправила ее в командировку в Новую Зеландию за малышкой Отилией Уэйд.

– Постарайся не называть ее впредь Отилией, – посоветовал ей Томи Бургес, когда сегодня рано утром они беседовали по телефону. – У малышки связаны с этим именем слишком тяжелые воспоминания. Зови ее Хло!

Трейси все поняла правильно, тем более что история девочки была знакома ей во всех подробностях. И несмотря на то, что красивое имя Отилия лично ей очень нравилось, она тут же перестала его использовать. Более того, когда приступила к написанию отчета о командировке, то даже указала и обосновала причину, по которой ребенку необходимо изменить имя. Правда, то, что первоначально совет был получен ею от Томи, Трейси благоразумно не стала упоминать. В качестве обоснования она сослалась на нежелание Хло откликаться на прежнее имя, а также на контакты с представителями социальных служб Новой Зеландии. Дескать, одна из местных инспекторш рассказала ей об этом. Томи она никак не хотела подставлять, зная, что его и близко не подпускают к расследуемому делу. Надо сказать, что сама Трейси не была железобетонной в том, что касается неукоснительного соблюдения всех правил и инструкций. Особенно если речь шла о детях. Разумеется, сама она никогда не зашла бы в своей любви к ним так далеко, как Шарлотта (у нее для этого просто не хватило бы храбрости), но то, что подобные желания возникали у нее не раз и не два, – это факт.

И это при том, что она была отлично осведомлена о семьях, приемных семьях, где взятых на воспитание детей действительно любят и холят, окружают их теплом и заботой, словом, обращаются с ребенком, как с родным. Правда, таких семей было до обидного мало. И не всякий ребенок, даже попадая в такую любящую его семью, мог быстро и скоро залечить те душевные травмы и забыть те страдания, которые перенес в прошлом.

В случае с Хло это проявилось особенно наглядно, ибо девочка вообще перестала разговаривать. Трейси ни секунды не сомневалась в том, что Шарлотта Николс обращалась с малышкой как положено, была добра к ней и не причинила Хло никакого вреда. Более того, Трейси была уверена в том, что именно в Новой Зеландии девочка пережила самые счастливые мгновения своей такой короткой, но такой трагичной жизни. То, что сотворил с ней ее собственный отец, этот монстр и чудовище, трудно забыть, и нужно время, чтобы залечить глубокие психологические раны. На это уйдут месяцы и недели, а может быть, и годы. Но, слава богу, время пока еще есть. Сейчас же важнее другое. Доставить ребенка вместе с ее любимым, таким забавным старым мишкой в новый дом, который находится на границе с графством Девоншир. Речь идет о семействе Максин и Стива Коуси. У супругов Коуси отличная репутация хороших и любящих приемных родителей. Они действительно обладают особым даром расположить к себе любого. Трейси не сомневалась в том, что уж кто-кто, а Коуси в считаные дни сумеют разговорить Хло. Вот и сейчас, сидя в их новой, роскошной, элегантной оранжерее, потягивая вкуснейший чай «Эрл Грей» и любуясь красивым закатом, Трейси пребывала в самом благодушном настроении.

– Ах, Новая Зеландия – это определенно та страна, в которой хочется жить, – вздохнула она с легкой грустью, еще не вполне оправившись от шума реактивных двигателей во время столь длительного перелета. – Во всяком случае то немногое, что мне удалось увидеть там, располагает к таким выводам. А почему ты не пьешь свой яблочный сок? – поинтересовалась она у Хло, которую посадили рядом с Максин Коуси на плетеном диване-качалке, – тот слегка поскрипывал всякий раз, когда Максин тормозила его движение, упираясь ногой в землю.

Глаза всех взрослых тут же устремились на Хло, но она лишь еще ниже опустила голову и еще крепче прижалась к своему мишке.

– Ничего! Она выпьет попозже, когда захочет пить. Правда, детка? – ласково обратилась к девочке Максин.

Максин Коуси принадлежала к тому типу женщин, на которых в свое время очень хотела быть похожей сама Трейси: пухленькая бело-розовая блондиночка с огромными голубыми глазами и нежным голоском, одетая в элегантное платье для коктейля, в котором пристало щеголять где-нибудь на скачках или на светском пати. Правда, ассоциация с лошадьми все же показалась Трейси немного натянутой, поскольку никаких лошадей в окрестных полях, раскинувшихся вокруг дома, не просматривалось. Разве что несколько маленьких осликов, на которых обычно катают детей на морском побережье, паслись неподалеку. Хотя где побережье, а где ослики, подумала Трейси. Все же сорок с лишним миль пути. Но, может, они здесь находятся под охраной общества животных, кто его знает.

– Шоколадный торт просто восхитителен! – проговорил Стив Коуси, протягивая Хло тарелку с кусочком торта. – Поторопись! Иначе я скоро съем его целиком.

Но Хло даже не взглянула в его сторону.

Максин ласково погладила девочку по волосам.

– Да она еще просто не отошла от такого долгого и утомительного путешествия. Правда, моя милая?

Хло еще крепче обхватила руками мишку.

– А как зовут этого замечательного медведя? – поинтересовался Стив у Трейси.

– О, это пока большой секрет! – честно призналась Трейси. – Но надеюсь, скоро мы это узнаем. Вполне возможно, мишка сам расскажет нам о себе. Он ведь умеет разговаривать, правда, Хло?

Хло молчала.

Максин улыбнулась улыбкой любящей мамаши и пригладила волосы Хло.

– Надеюсь, тебе у нас понравится! – сказала она, обращаясь к девочке. – Потому что ты нам уже очень нравишься. Правда, Стив?

– Конечно! Как может не понравиться такой дивный ангелочек?

Упорное молчание Хло немного расстроило Трейси. Она молча поставила изящную фарфоровую чашечку на блюдце и встала из-за стола.

– К сожалению, мне пора! Время, знаете ли…

Она замолчала, увидев, что Хло моментально сползла с дивана.

– Нет, моя детка! Ты останешься здесь!

Но Хло лишь отрицательно покачала головой, подошла к ней и взяла ее за руку.

– Но тебе нужно остаться здесь, мое солнышко! – растерялась от неожиданности Трейси. – Максин и Стив позаботятся о тебе. Они хорошие!

– Поедем сейчас к мамочке! – едва слышно прошептала Хло.

Обрадовавшись, что ребенок наконец-то заговорил, хотя и сказал не совсем то, что ей хотелось бы услышать, Трейси опустилась перед Хло на корточки.

– У тебя будет своя комната! – принялась она уговаривать ее. – Там столько всяких игрушек. А скоро ты познакомишься с другими детками, у тебя появятся новые друзья.

Одинокая слезинка медленно покатилась по щеке Хло.

– Ах ты, боже мой! – взмолилась Трейси. – Не плачь! Не надо расстраиваться! Тебе очень повезло, Хло! Честное слово! Максин и Стив – такие добрые и хорошие люди.

– Хочу к мамочке! – срывающимся голоском проговорила Хло.

– Я понимаю тебя! – сказала Максин, подхватывая девочку на руки. – Пойдем, я покажу тебе твою комнату. Думаю, твой медвежонок тоже очень устал после такого долгого перелета. Ему, наверное, хочется немного вздремнуть. Почему бы вам обоим не поспать пару часиков?

– Хочу к мамочке! – заплакала Хло, когда Максин, не спуская ее с рук, направилась в сторону дома. – Хочу к мамочке! – стала она кричать, вырываясь из рук женщины, чтобы вернуться к Трейси.

Трейси почувствовала себя хуже некуда. Она бросила несчастный взгляд на Максин, которая уже скрылась в доме, и повернулась к Стиву:

– Надеюсь, вы в курсе. Случай непростой!

– С этими детьми все случаи непростые, – грустно улыбнулся он, беря в руки небольшую сумку с личными вещами Хло. – Но вы не переживайте! Все будет хорошо! – уверенно добавил он.

Собственно, можно было бы уже и привыкнуть к тому, что ребенок, попадая в чужой дом, всегда испытывает стресс. И почти всегда приходится оставлять его в слезах или даже в истерике. Сегодняшний случай – не исключение, пыталась уговорить себя Трейси, покидая дом Коуси в крайне расстроенных чувствах. От прежнего благодушного настроения не осталось и следа. Напротив! Все оказалось намного сложнее, чем она предполагала, и сама она распереживалась намного сильнее, чем обычно, даже непонятно, почему. Ни о какой такой особой внутренней связи между ней и девочкой не могло быть и речи. Ребенок даже не успел присмотреться к ней, не то чтобы привязаться! К тому же всю дорогу Хло хранила упорное молчание. И в благонадежности супругов Коуси Трейси не сомневалась. Хотя, по правде говоря, ей было бы гораздо спокойнее, если бы она вручила девочку какой-нибудь одинокой женщине. Но, видно, в отделе, который занимается размещением детей-сирот по приемным семьям, подходящей кандидатуры не нашлось. Хотя, насколько ей известно, такие поиски велись, обстоятельные поиски. Даже Венди подключилась. Но все произошло так стремительно! За столь короткий срок трудно найти что-то стоящее. С другой стороны, у супругов Коуси безупречный послужной список в том, что касается сотрудничества с социальными службами. И Трейси знала наверняка, что ничего дурного с малышкой не случится, пока она будет находиться в их доме. Может быть, сегодняшний случай зацепил ее сильнее всех остальных, потому что Хло представлялась ей почти ребенком близкой подруги. Что тоже удивительно, ибо Трейси даже не была близко знакома с Шарлоттой. Так, редкие служебные контакты: пересекались несколько раз по делам, и все. Наверное, думала Трейси, ей так тяжело потому, что в истории с Хло все с самого начала пошло не так, как всегда. Она ведь увезла ребенка не из дома, где девочку обижали, издевались над ней и прочее. Она выхватила Хло из семьи, где все ее любили. И она любила всех.

И это представлялось Трейси неправильным.

Очень неправильным!

Однако не следует забывать о том, что закон есть закон. И никому, какое бы положение человек ни занимал, не позволительно красть ребенка и увозить его на другой конец света. Тем более когда ты сама работаешь в этой же системе! Ведь люди доверяют тем, кто занимается брошенными детьми или сиротами. Предполагается, что уж кто-кто, а инспектор социальной службы никогда не нарушит закон.

– Хотя лично я абсолютно понимаю Шарлотту и понимаю мотивы ее поступка, – призналась Трейси в разговоре с Томи Бургесом. Томи позвонил ей, когда она была еще в пути, возвращаясь домой. – Впрочем, она должна была с самого начала предвидеть все, чем в итоге закончится.

– Думаю, она все это понимала и даже отдавала себе отчет в том, что делает, – согласился с ней Томи. – Беда в том, что она привязалась к девочке настолько сильно, что полностью утратила способность размышлять рационально. Мы же знаем, как часто чувства у людей преобладают над разумом. И случай с Шарлоттой – верное тому доказательство. Впрочем, это далеко не худший пример из всех возможных. Отнюдь не худший! Однако… Ты уже, наверное, слышала, что суд не выпустил ее под залог?

– Нет, не слышала! Я не включала новости, пока отвозила Отилию-Хло. Бедная Шарлотта! У меня такое чувство, что они и не собираются выпускать ее под залог! Никогда! А ты как думаешь?

– Может, и так! Хотя ее адвокат настроена вполне оптимистично.

– И что дальше?

– В среду она предстанет перед Судом короны. Адвокат собирается вторично подавать прошение об освобождении своей подзащитной под залог. Во всяком случае, так говорят, хотя я и не уверен, что так будет.

– Как ты думаешь, что ей грозит, когда дело дойдет до приговора? Полагаю, никакому адвокату будет не под силу доказать ее невиновность. С учетом того, что власти буквально притащили ее силком аж из Новой Зеландии.

– Пока трудно что-либо предполагать. Сам я еще ни разу не переговорил с Шарлоттой. Я ее даже не видел. Все контакты пока исключительно через адвоката.

– Полагаю, ты звонишь, чтобы узнать последние новости о Хло?

– Только для того, чтобы подбодрить Шарлотту, сказать ей, что с девочкой все в порядке.

– Можешь так и сказать! Скажи ей, что девочка чувствует себя прекрасно. И даже если бы это было не так, все равно ты обязан поддержать ее морально. Зачем понапрасну расстраивать человека?

– А вот сейчас ты начинаешь пугать уже меня! Так что там происходит на самом деле?

– Девочка молчит! – неохотно призналась Трейси. – Она совсем перестала разговаривать. Точно в таком же состоянии ее в свое время обнаружила и Шарлотта. О чем она сама изложила в своих отчетах. За все время общения с малышкой мне удалось добиться от нее лишь пары слов. Она попросила, чтобы ее отвезли к мамочке. Как я понимаю, под мамочкой она имела в виду Шарлотту.

– Ах ты, боже мой! – расстроенно воскликнул Томи. – Нет! Этого я ей рассказывать не стану! Правильно ты сказала! Не в ее силах что-то изменить! Так что толку еще больше усугублять ее отчаяние? На нее и так валится со всех сторон.

Внезапно Трейси почувствовала страшную усталость. Пообещав Томи, что она и впредь будет держать его в курсе тех новостей, которые позволительно сообщать ему, она отключила свой телефон и погрузилась в унылые размышления. Да уж, думала она, будущее Шарлотты и Хло исключительно в руках Всевышнего. Или в руках очень хороших адвокатов. Впрочем, даже если Шарлотте удастся избежать серьезного наказания за похищение ребенка, шансы на то, что ей позволят хотя бы издалека взглянуть на Хло, практически равны нулю. И скорее всего Шарлотта и сама отлично понимает это.

Шарлотта сидела на грубой железной кровати, обхватив руками колени и низко опустив голову, чтобы не видеть грязно-зеленых стен камеры. Уже от одного их цвета становилось трудно дышать. Через крохотное оконце, похожее на почтовый ящик, расположенное под самым потолком, пробивался узкий луч солнечного света. На выщербленном от времени комоде со сломанными ящиками, куда она сложила свои скромные пожитки, стоял телевизор. Шла какая-то развлекательная программа, которая совсем ее не интересовала. Главное сейчас, думала Шарлотта, это побороть почти животный страх, который овладел ею, стоило переступить порог камеры, страх, что она никогда больше не выйдет на свободу.

Конечно, выйдет, убеждала она себя. Рано или поздно, но ее снова выпустят на волю. Насколько ей известно, максимальный срок за похищение ребенка – семь лет. Целых семь лет жизни будет выброшено вон. Все это время она не будет видеть ни Хло, ни своей матери, ни остальных близких, оставшихся в Новой Зеландии. От одной мысли об этом ее отчаяние усиливалось до такой степени, что она даже не могла пошевелиться. Казалось, будто все ее тело испытывало столь запредельные нагрузки, что малейшее движение вызывало сильнейшую боль каждого мускула, скованного ужасом и страхом перед грядущим. Ее все еще трясло от омерзения при воспоминании о том, как ее заставили раздеться догола при обыске, последовавшем по прибытии в тюрьму. А вид влажных и грязных стен камеры, в которую ее привели, вызывал тошноту и не давал вдохнуть полной грудью.

Работающий телевизор хоть немного перебивал шум, доносящийся из коридора: громкое лязганье дверями, какие-то непонятные шорохи и внезапные звуки музыки, доносящиеся бог весть откуда. Время от времени слышались шаги. Иногда они замирали за ее дверью, а потом следовали далее. Неужели она совершила ошибку, обратившись за помощью к законодательной норме сорок три? Избрав такой способ самозащиты, она тем самым добровольно признала, что действительно причиняла вред детям. Получается, так! Но самое страшное – это то, что в тюрьме, в которую ее привезли, в настоящее время находится как минимум две женщины, которых она в свое время лишила права материнства, забрав у них детей и передав их в приемные семьи. Если эти женщины все еще здесь, то лучше не думать о том, какой изощренной и жестокой может быть их месть, когда им представится удобный случай сойтись с ней накоротке. Обе они получили длительные сроки заключения за серьезные уголовные преступления, одна – за попытку убийства, вторая – за нападение с тяжелыми телесными повреждениями. Таким особам вряд ли объяснишь, что все ее действия по изъятию детей осуществлялись исключительно в рамках закона. Даже не стоит питать иллюзий на сей счет. Они рассмеются тебе прямо в лицо.

Шарлотта машинально прошлась рукой по лицу. «Гони прочь дурные мысли», – скомандовала она себе. Надо сосредоточиться на чем-то положительном, начать думать о том, как она станет выбираться из того угла, в который сама же себя и загнала. Правда, при всем желании обнаружить что-то положительное в нынешней ее ситуации просто невозможно. Ах да! Ким же пообещала ей, что подготовит новое прошение об освобождении под залог. Вдруг на сей раз им повезет? И тогда уже в среду она может выйти на свободу. Да, но до среды еще целых пять ночей, которые ей предстоит провести в этой крохотной каморке. Добро пожаловать в ад, мисс Шарлотта!

Она вскочила с кровати, не давая новому приступу паранойи овладеть собой, и пошла в уборную, железный унитаз из нержавеющей стали. Потом вернулась назад и попыталась сконцентрироваться на каком-то художественном фильме, который начался по телевизору. Тщетно! Она знала, то же самое будет, если возьмется за чтение журналов, оставленных в ящике комода кем-то из прежних обитателей камеры. Журналы уже успели даже напитаться камерной сыростью и были влажными на ощупь. Нет, читать она точно не будет! Даже не станет их пролистывать. Страх засел в ее голове и трубил уже изнутри своим диким голосом, от которого путались мысли, угасала надежда, терялась способность рассуждать здраво. Но самое ужасное – это знать, что больше она никогда не увидит Хло. И это была та реальность во всей пугающей ее правде и безысходности, с которой надо смириться. Во всяком случае, начать приучать себя к этому смирению. Но стоило Шарлотте подумать о столь ужасной перспективе, и все внутри начинало бунтовать, все противилось неизбежному, и тогда она гнала от себя прочь мысли о возможности подобной развязки.

Но что плохого сделала она для своей ненаглядной малышки? «Ты обязана была передать ребенка после того, как спасла его, соответствующим властям, которые и позаботились бы о ее будущем», – услужливо напоминал ей разум. Так что же заставило Шарлотту поступить так, как она поступила? Что изначально толкнуло ее на путь преступления?

Ответ был один. Любовь! Но любовь к ребенку – это еще не аргумент в пользу того, чтобы воровать чужих детей. Ни один суд никогда и нигде не сочтет это уважительной причиной. Если ее признают виновной и приговорят к семи годам заключения, то, когда она выйдет на свободу, Хло уже будет одиннадцать. Все эти годы она проведет, быть может, в одной или в разных семьях и вырастет совсем не такой девочкой, какой могла бы вырасти, если бы они остались в Новой Зеландии. Самое страшное – это то, что бездушная государственная машина в лице всех этих социальных служб и их служащих – и этого Шарлотта боялась больше всего – может лишь усугубить те душевные раны, которые нанес Хло ее отец, что окончательно расстроит ее психику. «Но разве ты сама, – спрашивала она себя, – не проявила такое же бездушие и черствость по отношению к ребенку? Чем ты, в сущности, лучше ее отца? Ты похитила девочку, когда ей едва минуло три годика. Да, ты любила ее, холила, окружила всеми мыслимыми благами, наглядно демонстрировала, что это такое – быть счастливой, кормила ее всякими обещаниями, а потом в один прекрасный день взяла и исчезла из ее жизни».

Разве можно объяснить маленькому ребенку, что произошло на самом деле? Не вырастет ли она после всего того, что случилось с нею, жестоким, озлобленным существом, готовым мстить целому миру за свои обиды и потери?

Ответов на все эти вопросы у Шарлотты не было. Она бессильна в своем нынешнем положении повлиять на будущее, а прошлое… прошлого, к сожалению, уже тоже нельзя изменить. Что толку убеждать сейчас кого-то, что тогда она не была до конца уверена в том, что Хло отдадут в хорошие руки? Да и нынче такой уверенности у нее тоже нет. Но кто станет слушать ее советы или принимать в расчет ее аргументы? Одно она знала точно. Несмотря на всю свою недоброжелательность, которую питала к ней ее бывшая босс Венди, эта женщина никогда не опустится до того, чтобы отыграться на ребенке за все те неприятности, которые свалились на ее голову по вине Шарлотты. Саму Шарлотту, да, она, быть может, с большим удовольствием отправила бы прямо в пасть к тигру, но! Хло – это совсем другое. В свое время, когда Хло считалась пропавшей, на их службу обрушился шквал жесточайшей критики. Почему медлили? Почему не забирали ребенка из столь неблагополучной семьи раньше? Почему… почему… Венди тогда держалась стойко, с ее уст ни разу не сорвалась правда, что, дескать, «вся вина лежит на том инспекторе, которая занималась данным случаем». Нет, вслух она так не говорила, зато сделала все возможное, чтобы незаметно, но вполне определенно переложить всю ответственность за случившееся на плечи своей подчиненной.

Хорошо хоть Томи не стала цеплять! Но она ведь не дура, прекрасно понимала, что если она впутает в это дело еще и Томи, одного из самых квалифицированных начальников отделов, пользующегося безграничным уважением и любовью своих подчиненных, то это вызовет целую бурю возмущения в руководимом ею коллективе.

Томи боролся за Алекс Лейк до последнего, защищал ее, как лев, во время дисциплинарных слушаний, оказывал ей всяческую моральную поддержку, когда ее бесчестили и поносили. Вот и сейчас он снова в первых рядах ее защитников. Милый, дорогой Томи! Тут же с готовностью предложил ей свой дом в случае, если ее выпустят под залог. А она! Она ведь доставила и ему кучу неприятностей. Но уж кто-кто, а Томи такой человек, что он может справиться со всем. Буквально только что передал на словах через Ким, чтобы Шарлотта ни о чем не волновалась, пообещав сделать все возможное и для нее, и для Хло.

Хорошо, когда рядом есть такой надежный друг. И верная сестра. И все понимающий, умный адвокат. Но что это даст в итоге?

И снова вопрос повис в ее сознании без ответа. А раз нет ответа, то надо гнать его прочь. Может, лучше переключиться на новостной канал и послушать, что там говорят про нее? Нет, не хочется! Ничего не хочется! Даже в душ идти не хочется!

* * *

Мэгги Фенн отключила новости и взглянула на брата. Крупная женщина с добрыми серыми глазами, краснощекая, с улыбкой, которая, казалось, отражалась в каждой черте ее лица. В свои пятьдесят три года она была на двенадцать лет старше брата Энтони, строгий, почти угрюмый вид которого мог напугать любого. Но стоило ему улыбнуться, и его лицо тотчас же делалось таким же дружелюбным и располагающим к себе, как и лицо его старшей сестры.

Впрочем, сейчас оба они сидели с самыми мрачными физиономиями. Как говорится, не до улыбок!

– Ей нужна твоя помощь! – безапелляционно заявила Мэгги, не привыкшая ходить вокруг да около.

Энтони и не подумал спорить.

– То, что ты временно отошел от дел, ничего не меняет. Прежде всего ты – юрист!

Брат бросил на нее ироничный взгляд.

– Итак, что ты намереваешься предпринять? – продолжала прессовать его Мэгги.

Энтони взял из вазы яблоко, откусил его и стал медленно жевать, вперив взгляд в сестру.

Она молча смотрела на него, зная, какая непростая работа сейчас протекает в его мозгу. Само собой, он наверняка вспомнил, как однажды уже помог Шарлотте. И как раз в тот самый момент, когда Хло уже числилась пропавшей, а Шарлотта была на грани увольнения. Их знакомство тогда было весьма поверхностным, но Мэгги не без интереса наблюдала за тем, как этих двоих вдруг потянуло друг к другу. Она любила их обоих, а потому в глубинах своего сердца даже стала лелеять некоторые надежды на будущее развитие этих спонтанно возникших отношений. А потом Шарлотта отбыла в Новую Зеландию и, к огромному разочарованию Мэгги, разорвала с нею всяческие отношения.

Теперь и она, и Энтони понимали, почему она это сделала.

– Итак? – снова спросила она у брата.

Тот в очередной раз молча откусил яблоко, потом подошел к сестре и запечатлел поцелуй на ее румяной щеке. После чего, не говоря ни слова, вышел в сад.

* * *

Ким сидела за письменным столом в офисе своей юридической конторы в Бристоле и штудировала прецедентное право, стараясь отыскать в прошлом схожие случаи, связанные с похищением детей. Ее ничуть не смущало, что сегодня воскресенье, что она пообещала своему коллеге и другу Курту пойти вместе с ним и его полоумным псом Бертом на прогулку в Эштон-Корт. Но поскольку Курт сам юрист, то он отлично понимает, когда для адвоката работа выходит на первое место. А так как обитает он не на Луне и не на Марсе, то прекрасно осведомлен о том, какой грандиозный процесс затевается вокруг Шарлотты Николс. И как много все это дело значит для Ким, особенно с учетом ее первой неудачи, когда мировой судья так и не прислушался к ее доводам и не выпустил ее подзащитную под залог.

А ведь она была убеждена в этом на все сто. Даже сегодня она все еще продолжала гадать, недоумевая, почему судья, можно сказать, в самый последний момент вырулил именно на такое решение. Или он просто решил испытать их, словно перед ним какие-то подопытные кролики?

И почему вдруг стал так беспричинно торопиться в самом конце слушаний? Впрочем, сегодня это уже не имело никакого принципиального значения для ее подопечной. Шарлотту Николс отконвоировали в женскую тюрьму, где она наверняка сходит с ума от всего того, что на нее свалилось. Вполне возможно, она уже даже жалеет о том, что вверила свою судьбу такому адвокату, как Ким.

Слава богу, Джулиан уже на пути домой. А значит, у нее будет с кем обсудить дело во всех подробностях и подготовиться как следует к следующим слушаниям. Не то чтобы она боялась нагоняя с его стороны. Судя по телефонным разговорам с ним, босс не считает, что она допустила какие-то ошибки или что-то сделала не так. И все же, когда он рядом, Ким чувствует себя гораздо, гораздо увереннее. Итак, новое прошение об освобождении под залог должно быть отправлено по инстанциям завтра с самого утра. И тогда они успеют предстать в среду перед Судом короны, где будут разбираться всякого рода жалобы, прошения, ходатайства и прочие, уже сугубо процедурные вопросы, касающиеся предстоящего процесса.

Но до самого процесса еще надо дожить! Целых шестнадцать недель, как минимум. И с самого начала эта нашумевшая история рискует превратиться в бурлеск или в глупую пародию. Но может стать и трагедией, особенно если все это время Шарлотта проведет в тюремном заключении. Конечно, никуда она не убежит, если ее отпустят под залог. Ким была уверена в этом. И любые ограничения, налагаемые на нее условиями освобождения под залог, она тоже примет безропотно. Правда, тут кое-какие сомнения у Ким все же оставались. Но пока Шарлотта не будет знать, где конкретно находится Хло, нет опасности, что она начнет искать возможность увидеться с ней.

Ким снова глянула на дисплей своего ноутбука. Ага! На ее электронную почту пришло очередное письмо. Она кликнула по клавиатуре, и письмо открылось. Оно было от Курта.

«Думаю, тебе это будет интересно. Речь идет о твоей девушке», – написал он коротко, предваряя какие-то приложенные к письму файлы.

Ким, забыв на время о том, чем только что занималась, стала бегло просматривать присланные файлы. В этот момент в комнату вошел Джулиан, высокий представительный мужчина, седовласый, импозантный, с острым проницательным взглядом и строгим выражением лица. Все, кто знаком с Джулианом, отлично осведомлены, что в гневе он страшен. Порой один его рык может быть не менее смертельным, чем укус.

– Приветствую вас! Кофе уже готов! – поздоровалась с ним Ким, не отрываясь от экрана, в то время как он неторопливо снял свой пиджак. А уже в следующую минуту Ким издала изумленный возглас: – О боже! Вы знали об этом?

– Знал о чем? – спросил у нее Джулиан.

– О том, что наша клиентка – это та самая девочка, которая уцелела в страшной резне, учиненной маньяком в восьмидесятые годы на Темпл-Филдс. Девочка тогда, кстати, тоже исчезла.

Джулиан уставился на Ким непонимающим взглядом.

– Что ты там такое читаешь? – Он подошел к ней и уставился через ее плечо на дисплей.

– Какой-то иностранный веб-сайт, точно не знаю, откуда. То ли из Скандинавии, то ли из Германии. Но послушайте, что они пишут.

«В возрасте четырех лет Александру Лейк удочерила семья приходского священника, преподобный Дуглас Лейк и его жена Мира. Александра – младшая дочь Гэврила Альбеску, маньяка, учинившего массовую резню в своем доме и зарезавшего всех своих близких, включая собственного старшего сына Гуго. Это зверское преступление, потрясшее своей жестокостью всю страну, вошло в историю криминалистики под названием „Резня на Темпл-Филдс“. Уцелели двое: его жена Ангела Альбеску, получившая множество страшных ножевых ранений, но все же выжившая, и трехлетняя дочь Альбеску Шарлотта. Судя по всему, ребенок успел спрятаться в шкафу в мансарде, когда убийца ворвался в дом и стал убивать всех подряд. Жертвами этой резни стали бабушка и дедушка Шарлотты – Пегги и Энди Николс, их дочь Ивонна, ее жених Найджел Каррингтон и пятилетний брат девочки Гуго».

Ким подняла глаза на Джулиана.

– Вы что-либо помните об этом?

– Еще бы! – кивнул головой тот. – Этот Альбеску… он то ли из Албании, то ли из Румынии… Позднее выяснилось, что он входил в банду таких же головорезов, как и сам, которые пытались проникнуть в нашу страну на законных основаниях. Собственно, именно для того, чтобы легализовать свое положение в Великобритании, он и женился на Ангеле. Но когда Ангела узнала, чем занимается ее муж, она незамедлительно поставила в известность полицию. За этим последовала кровавая месть с его стороны. Он вырезал всю ее семью. Спаслась лишь маленькая девочка, которая успела спрятаться то ли на чердаке, то ли в мансарде. Ее нашли на следующий день.

– Какой ужас! – тихо прошептала Ким. – А ведь может статься, что подлец, который выложил все эти материалы в Интернет, будет пытаться использовать их против Шарлотты. Вполне возможно, они уже начали это делать.

– Поясни, что ты имеешь в виду!

– Они намекают на то, что Шарлотта вполне могла унаследовать буйные гены своего отца, и тогда… Вот послушайте! «Остается лишь пожелать удачи и везения тем людям, которые нашли в себе мужество сообщить полиции о местонахождении Отилии Уэйд».

Лицо Джулиана помрачнело.

– Проклятый Интернет! От него сплошная головная боль! Наверняка подонок, разместивший в Интернете эти материалы, сознательно воспользовался иностранными сайтами, дабы избежать порицания суда.

– Может, я попытаюсь выяснить, кто стоит за всем этим?

– Предоставь это дело полиции! У них для этого есть все ресурсы и возможности. К тому же подобного рода информация для них так же вредна, как и для нас. Но вначале перешли все эти файлы родителям Шарлотты в Новую Зеландию. Думаю, им следует ознакомиться с материалами. Кстати, и Шарлотте тоже! Распечатайте информацию и немедленно отошлите в тюрьму. Нам требуется ее подтверждение, что она и есть та девочка, о которой идет речь. Джулиан Крейн слушает! – бросил он в трубку своего мобильника, отвечая на звонок.

В глазах его вспыхнуло радостное удивление.

– Как поживаешь, мой друг? – поинтересовался он с теплотой в голосе. – Давненько не слышал тебя! Да, у меня все в порядке! Если ты имеешь в виду это дело о мошенничестве, в котором я сейчас увяз по уши. Но что поделаешь! Ты прав! Самый вредный судья из всех! Ему бы не на скамье для судей восседать, а сидеть на скамейке где-нибудь в парке, причем в полном одиночестве! – Джулиан издал короткий смешок, оценив по достоинству собственную остроту. – Итак, чем могу быть тебе полезен, мой друг, в такое замечательное воскресное утро? Я-то вообразил, что ты где-то рассекаешь волны под парусом или на худой конец сидишь с удочкой в укромном уголке…

Выслушав ответ, Джулиан нахмурился, но потом в его глазах запрыгали лукавые огоньки.

– А она, между прочим, сейчас рядом со мной! Передаю ей трубку!

Оторвавшись от компьютера, Ким бросила выжидательный взгляд на шефа и взяла трубку.

Джулиан ухмыльнулся во весь рот и назвал ей имя абонента. У Ким даже рот раскрылся от удивления.

– Чтоб мне провалиться на этом месте! – встревоженно пробормотала она. – А ему чего от меня надо?

– Предполагаю, хочет побеседовать о твоей клиентке! – бросил он с сардонической улыбкой на лице, направляясь к двери своего кабинета. И уже в следующую минуту скрылся за дверью и включил собственный компьютер.

 

Глава 16

– Солнышко мое! Тебе обязательно надо поесть! – упрашивала Максин Коуси свою подопечную. – Если не будешь кушать, то заболеешь!

Хло сосредоточенно разглядывала своими огромными, такими печальными карими глазами середину стола и продолжала хранить упорное молчание. Она даже не шелохнулась при последних словах Максин. На коленях у нее сидел Бутс, изо всех сил пытаясь придать ей храбрости. Но ему это удавалось плохо, что и понятно. Он ведь тоже успел соскучиться по маме.

– Мм! Какой вкусный этот картофель фри! – ласково пропела Максин. Наколола вилкой один ломтик и поднесла его ко рту. – Вкуснотища! Правда, Стив?

Муж подавил тяжелый вздох.

– Да, вкусно! – проговорил он без особого настроения и, потянувшись к бутылке с вином, вылил все, что там было, себе в бокал. Потом поднялся и принес из холодильника непочатую бутылку. – Тебе налить? – спросил он у жены. – Для поднятия духа!

– Нет, не надо! Я в полном порядке! – ответила Максин, тревожно перебегая взглядом от Стива к Хло и обратно.

– Она не будет есть твой картофель! – сдержанно прокомментировал происходящее Стив.

– Но она еще не съела ни крошки с того момента, как переступила порог нашего дома. А ведь прошло уже более суток. Детка моя! – взмолилась Максин, глядя на Хло. – Я не хочу, чтобы ты умирала от голода. Ну пожалуйста! Съешь хотя бы ломтик! Ради меня!

Хло даже не взглянула в ее сторону. Она боялась расплакаться, потому что видела, что мужчина сердится. А она всегда страшно боялась, когда мужчины начинали сердиться. Папа часто сердился на нее.

А может, они собираются вернуть ее папе?

Но ей совсем не хочется кататься верхом на тигре! Она хочет домой, к мамочке!

– Я знаю, чего мы хотим! – жизнерадостно воскликнула Максин. – Мы хотим мороженого! Угадала?

У Хло предательски задрожала нижняя губка.

– Хорошо-хорошо! – испугалась Максин. – Не хочешь мороженого, и не надо! Но скажи мне, чего ты хочешь?

– Хочу к мамочке! – едва слышно прошептала Хло.

– Ах, моя милая! Понимаю тебя! Но ведь мы тоже будем заботиться о тебе. Хорошо заботиться! Правда, Стив?

Отставив свой бокал в сторону, Стив молча вышел из кухни.

Максин испуганно взглянула на Хло и заторопилась за мужем.

– В чем дело? – спросила она у мужа уже за дверью, наблюдая за тем, как он достает из шкафа пиджак. – Куда ты собрался? – Максин попыталась схватить его за руку, но он оттолкнул ее. – Стив! Все образуется! Вот увидишь!

– Ничего не образуется! – прорычал он в ответ. – Перестань дурачить себя!

– Но доктор сказал…

– Знаю я, что он сказал! Он и дальше будет впаривать нам свою чушь! Еще бы! За такие деньги, которые мы ему платим!

– Нет, он не такой! Он хочет помочь нам!

– Мне не нужна его помощь! Благодарю великодушно! Но весь остальной театр мне тоже не нужен!

Лицо Максин стало белым как мел.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду всех этих деток, которых ты тащишь к себе в дом и притворяешься, что это наши родные дети. Будто мы способны дать им…

– Но мы действительно можем дать им многое! Стив! Прошу тебя! Не надо так говорить!

– Послушай меня внимательно! – заговорил он на полтона ниже. – У этого ребенка серьезные проблемы с психикой. Ее эмоционально искалечили!

– Откуда тебе это ведомо?

– После того, через что она прошла, удивляться ничему не стоит! Еще раз повторяю тебе. У нее эмоциональный шок. Пока он проявляется лишь в том, что она не говорит и ничего не ест. Но дальше будет только хуже! Помяни мое слово! И лично я совершенно не готов заниматься этими проблемами и не хочу ими заниматься! Чего я хочу – так это обзавестись собственным ребенком и…

– И я этого тоже очень хочу! Разве мы не делаем все возможное, чтобы это случилось?

– По всей видимости, нет! Коль скоро собственного ребенка у нас тоже пока нет! Всякий раз, когда тебе в дом привозят очередного подопечного, ты привязываешься к нему всеми фибрами души, потом долго переживаешь, когда его у тебя забирают. В результате каждые месячные у тебя сопровождаются то депрессией, то болезнями. Пора прекратить обсуждать вопрос о том, как нам кого-то усыновить или удочерить…

– Вот и прекрати!

Стив бросил на жену тяжелый взгляд.

– Стив! Прошу тебя!

– Прости! – Он рывком открыл парадную дверь и вышел на улицу.

Боясь расплакаться, Максин сделала несколько глубоких вдохов, стараясь совладать с расходившимися чувствами и только потом снова вернуться на кухню. Она понимала, что нельзя оставлять девочку одну, но и Стив… он не должен так вести себя с нею! Надо немедленно позвонить ему, напомнить, что его родители приходят к ним сегодня в гости. И его сестра со своими ребятишками. Общими усилиями они постараются дать почувствовать Хло, что она тоже стала частью их большой семьи. Для девочки это очень важно, говорила ей представительница социальных служб. А у них ведь не просто большая семья, у них дружная семья, где все любят всех.

И что ей сейчас делать? Как заставить мужа перестать злиться? Да, пока у них не получается обзавестись собственным ребенком, даже путем искусственного оплодотворения, так сказать, «из пробирки». Но ведь время же еще есть, и не все потеряно.

И потом, разве он сам не хотел стать приемным отцом? Так что же изменилось сейчас? Нет, им следует еще раз поговорить обо всем обстоятельно и без нервов. Со своей стороны она тоже должна наконец решить, стоит ли продолжать лечение или пора оставить всякие надежды на то, чтобы родить собственное дитя. От одной мысли об этом ей захотелось завыть белугой. Нет, нельзя было брать к себе в дом Хло, когда она сама находится в таком взвинченном состоянии. Но инспектор из социальной службы, которая беседовала с нею по поводу Хло, была так настойчива, так просила, вернее, даже умоляла… И Максин сдалась.

– Ну, как ты, моя хорошая? – проговорила она, возвращаясь на кухню и беря в руки мобильник. – Все в порядке? Съела что-нибудь?

Хло взглянула на нее широко распахнутыми глазами, в которых застыл страх.

Максин выдавила из себя жалкую улыбку и быстро набрала текст эсэмэски.

«Нам надо поговорить. Пожалуйста, возвращайся, и поскорее».

– Ну вот! Дело сделано! – проговорила она, обращаясь к Хло и откладывая телефон в сторону. – А сейчас вернемся к нашим делам. Так как мы будем с тобой поступать? Скушаем что-нибудь, а?

Раздался звуковой сигнал мобильника, и Максин поспешно схватила телефон и нажала на кнопку дисплея. Там высветился следующий текст: «Ваш оператор связи Водафон выставляет счет в режиме онлайн».

Максин подавила разочарованный вздох и, округлив глаза, постаралась весело взглянуть на малышку.

– Это не он, – проговорила она, обращаясь к Хло. – Но не беда! Он скоро вернется. Погуляет и вернется. Знаешь, он очень обрадуется, если я скажу ему, что ты выпила немного чая.

Хло молча наблюдала за тем, как Максин присела к столу.

Женщина торопливо смахнула рукой набежавшую слезу и отхлебнула из своего бокала с вином.

– Скажи же мне что-нибудь! – взмолилась Максин. – Или съешь хоть кусочек! Поговори со мною, солнышко! Покажи мне, какая ты умная и славная девочка!

Голос Максин дрогнул.

– Хочу к мамочке! – едва слышно пролепетала Хло.

Максин больно прикусила нижнюю губу и ласково погладила девочку по волосам. Конечно, ребенок имеет в виду Шарлотту Николс. И как объяснить ей, что ее мамочка сейчас находится в тюрьме и что вряд ли она когда-нибудь увидит ее снова?

Очередной звуковой сигнал мобильника оторвал ее от невеселых мыслей. Она снова включила экран и прочитала ответ от мужа.

«Несколько дней поживу у Гая. Хочу привести в порядок расходившиеся нервы».

Из груди Максин непроизвольно вырвался стон. Как же это подло, как низко возвращать Хло прямо сейчас туда, откуда ее привезли к ним. Словно она вещь, которую они купили в магазине, а потом пришли домой, и оказалось, что она им совсем не подходит. Но и продолжать держать ребенка в доме, где начались семейные разборки, тоже никак нельзя. Максин глянула на девочку, и ее глаза снова наполнились слезами. Куда ее заберут? Куда повезут после них? Наверняка Стив скажет, что их это не касается. И, в сущности, это действительно их не касается. Одно лишь беспокоит. После инцидента с возвращением девочки социальные службы могут пересмотреть свое отношение к ней как к надежному партнеру, которому можно вверять чужих детей. Детей ей перестанут давать, и чем она тогда займется?

– Ах, Трейси! Вот и вы наконец-то! – громогласно провозгласила Венди Фрейзер, пока Трейси неловко просачивалась через вращающиеся двери в здание, где располагаются головные офисы департамента по защите детей города Кестерли. – У вас есть минутка для разговора?

– Конечно! – солгала Трейси. – Я загляну к вам буквально через минуту.

Она редко вступала в споры с Венди. Частично потому, что уже давным-давно остались в прошлом все ее прежние баталии за справедливость, чье-то попранное достоинство и прочие благородные порывы. И слава богу! А спорить только ради того, чтобы поспорить, что за бессмыслица! Впрочем, ее воинственный характер передался в полном объеме восьмилетнему сыну Тайлеру. Тот превратил собственную комнату в настоящий склад боеприпасов, всегда готовый пустить их в ход при первом же удобном случае. Вот и сегодня, стоило отцу уйти на работу, и он тотчас начал шпынять сестренку и довел-таки ее до слез.

Но у кого нет в семье подобных проблем? Все это – увы! – рутинные моменты, связанные с воспитанием детей и доведением их до ума. Да, порой бывает непросто, но Трейси втайне гордилась тем, что сегодня она хорошо понимает, что в детском поведении является нормой, а что – уже отклонением от этой самой нормы. Вот взять, к примеру, одиннадцатилетнего мальчика, которого она сегодня навестила по пути на работу. Когда-то она занималась им весьма плотно, да и сегодня он числится среди ее подопечных. Но вплоть до сегодняшнего утра она и понятия не имела о том, что этот еще совсем ребенок подсел на самые грязные и одиозные порносайты, которые с удовольствием просматривает в компании с приятелем матери. Крайне несимпатичный тип, надо сказать!

– Я вам раньше не говорила об этом, – призналась в разговоре с нею мать мальчика, – только потому, что боялась, что вы заберете от меня сына. Но вижу, что добром это и так не кончится! Разве можно в его-то возрасте интересоваться всей этой гадостью?

Конечно, нельзя! – уныло размышляла про себя Трейси. А кормить ребенка всякой бурдой можно? А смотреть сквозь пальцы на то, как мальчик уже начинает экспериментировать со спиртным, это как? Можно? Собственно, именно из-за проблем с алкоголем Трейси и начала предпринимать некоторые шаги, направленные на то, чтобы изъять ребенка из семьи. Ну, а уж последней каплей стала информация, которую сообщила ей сегодня утром мать. Порнография! Это уже ни в какие ворота не лезет! Надо немедленно оформлять опеку над мальчиком и передавать его в другую семью. Конечно, можно посочувствовать бедняжке Лини, как зовут мать ребенка. Но это необходимо сделать в интересах ее же сына. К сожалению, слабохарактерная и во многом опустившаяся женщина, она даже с собственными проблемами не может толком справиться. Что уж тут говорить о воспитании сына? Спасибо, что у нее хоть хватило духу признаться во всем и почти в открытую попросить о помощи. Ребенка, кстати, они могут забрать у нее всего лишь на время. Пока она сама не образумится и не станет вести нормальный образ жизни. А главное – пока не разорвет всяческие отношения со своим развратным сожителем.

– Привет, Трейси! Как дела? – приветствовала ее коллега Сэффи Дайер, наблюдая за тем, как Трейси водружает на соседний стол тяжеленную сумку.

– Все прекрасно, как всегда! – язвительно пошутила Трейси. – Ты никуда не уходишь?

– Ухожу минут через двадцать. А что тебе надо?

– Да вот хотела, чтобы ты вместе со мной прогулялась к Джейлсам. Хочу забрать у матери не такого уж и несмышленыша по имени Фредди.

Сэффи глянула в свой ежедневник.

– Тогда давай после обеда, ладно? А что случилось? И куда ты его собираешься определить?

– Вот жду соответствующей информации из отдела по размещению детей в приемных семьях. А что это у нас тут за столпотворение? – Трейси кивнула в сторону холла, где толпилось человек десять ее коллег и все что-то бурно обсуждали.

Сэффи многозначительно округлила глаза.

– Полиция явилась, опрашивает всех сотрудников. А еще в Интернете появилась информация о том, что отец Шарлотты Николс – это тот самый маньяк-убийца, который четверть века тому назад устроил резню в доме на Темпл-Филдс. Это многое объясняет, кстати. В том числе и выбор профессии. Она такая же, как и мы! Тоже прошла через многое. Как-то эта новость меня сильно зацепила, сама не знаю почему. Говорят, уже и дома этого нет в помине. Не потому ли она так всегда возилась с ребятней? Всем хотела помочь! Ой, Томи! Задержись на пару минут! – крикнула она, заметив в дальнем конце комнаты Томи, который с самым решительным видом направлялся прямиком в кабинет Венди. – Мне надо срочно переговорить с тобой! Я через полчаса ухожу в суд, а у меня по-прежнему нет на руках никаких бумаг по делу Бруклина Проссера. Если я не предоставлю суду веские аргументы, то кончится тем, что его полубезумная мамаша будет восстановлена во всех своих материнских правах. Это с такой-то психикой!

Томи подошел к обеим женщинам. Высокая статная фигура и прическа в стиле хиппи делали его весьма колоритной личностью.

– Не торопись! Сейчас я помогу тебе найти все нужные документы, – пообещал он. – А полиция тебя уже допрашивала?

– Пока еще нет! Вот жду своей очереди. Но им бы не мешало поторопиться. Иначе я скоро уйду. А как прошло твое собеседование?

По напряженному взгляду Томи было понятно, что он еще не вполне отошел от недавних контактов с полицией.

– Так, задавали всякие дежурные вопросы. Но у меня такое чувство, что этим дело не закончится. Они явно намереваются побеседовать со мной еще раз. Ну и пусть! Правда, удовольствие так себе, ниже среднего. Трейси, ты уже виделась сегодня с Венди?

– Вот сейчас собираюсь к ней. А что случилось?

– Понятия не имею! Просто она предупредила меня, что если я увижу тебя, чтобы тут же отправил к ней. Но позволь мне все же опередить тебя! Мне тоже нужно срочно перекинуться с ней парой слов. Дожили! Скромный социальный инспектор не сходит с новостных лент. Кто бы мог подумать, что такое вообще возможно в принципе!

– Вот такие социальные инспекторы, как она, и позорят всех нас, остальных! – ворчливо заметил из-за полупрозрачной перегородки Дастин Коуби. – И о чем она только думала, когда решилась украсть ребенка!

– Это вопрос, Дастин? Если это вопрос, то скажу тебе так: я не уверен, что ты сейчас сидишь на своем законном месте! – сказал Томи и, круто развернувшись, пошагал к кабинету Венди, с громким стуком захлопнув за собой дверь.

Дастин обиженно вскинул брови.

– И чего взвился? – буркнул он, обращаясь к обеим женщинам. – Будто я сказал что-то не так! Но, согласитесь, если кто в этой истории и пострадал по-настоящему, так это мы! А с какой стати мы должны страдать за то, что сделала она?

– Только не вздумай говорить, что ты у нас здесь главный страдалец! – иронично бросила ему Сэффи и, повернувшись к Дастину спиной, спросила у Трейси почти шепотом: – Как там малышка Отилия себя чувствует?

– Мы все теперь зовем ее Хло. Что тебе сказать? Выплакала все глаза и слезы. Все просится к своей мамочке.

Сэффи тяжело вздохнула.

– Бедняжка! – сочувственно пробормотала она. – И бедная, бедная Шарлотта! Представляю, каково им обеим сейчас. Особенно Шарлотте. Ее же поместили в женскую тюрьму Уэлворт. А я вчера вспомнила, что там отбывает сейчас свой срок Молли Бак за попытку убийства мужа.

Трейси бросила на нее встревоженный взгляд.

– Будем надеяться, что ее уже перевели куда-нибудь в другое место. Ведь именно Шарлотта занималась лишением ее прав материнства и оформляла ее ребятишек для передачи в другие семьи. Кстати, именно это обстоятельство и послужило причиной преступления. Молли напала на мужа, потому что была уверена, что это он вызвал представителей социальных служб.

– Так оно и было! Он вызвал, и он же остался опекуном своих детей. Представляю, в каком бешенстве была Молли, когда узнала об этом.

Сэффи взглянула на Трейси. Обе они прекрасно знали буйный нрав Молли Бак, что лишь усиливало их тревогу и страх за безопасность Шарлотты.

– Но вернемся к Отилии, то есть к Хло! Ты ведь, разумеется, не скажешь мне, у кого она сейчас?

Трейси кивком головы подтвердила, что не скажет. Но вслух ответила:

– По-моему, очень хорошая супружеская пара. Плюс самые лестные рекомендации от местных властей.

Кажется, слова Трейси обрадовали Сэффи. Глянув на дверь кабинета начальницы, она сказала:

– А вон и наш Томи показался! Поторопись к Венди! Что она там от тебя хочет?

Трейси побежала к дверям, но, оглянувшись назад через плечо, бросила Сэффи:

– Я тебе эсэмэской сообщу, куда именно нам предстоит отвезти Фредди Джайлса, когда мне самой скажут это в отделе опеки.

А уж через пару минут она сидела, уронив голову на руки, совершенно раздавленная тем, что ей только что сообщила Венди.

– Поверить не могу! – воскликнула Трейси с тяжелым стоном. – Неужели это правда?

– Увы-увы! – коротко ответствовала Венди, сдвинув очки в массивной роговой оправе на свой изящный маленький носик с легкой горбинкой. Ее светло-карие глаза были сейчас плотно зажмурены, на тонких губах блуждала легкая непонятная улыбка, которая, пожалуй, могла бы и украсить это бледное некрасивое лицо, если бы озарила его при других обстоятельствах и по другому поводу. Но общее выражение лица однозначно свидетельствовало о том, что, несмотря на всю свою колоссальную занятость, ничто человеческое этой бизнес-леди не чуждо, особенно когда речь заходит о детях.

– И когда же она вам позвонила? Почему не связалась со мной, коль скоро у них возникли проблемы? – поинтересовалась Трейси, несколько задетая тем, что последние события уже развивались без ее непосредственного участия в них.

– Почему Максин Коуси не позвонила вам, сказать не берусь. Мне же она позвонила где-то полчаса тому назад. И, судя по ее голосу, она очень расстроена. Говорит, что и сама чувствует себя ужасно, возвращая Отилию обратно после такого короткого пребывания у них в доме. Но иного выхода у нее нет. Как я поняла, у нее там возникли серьезные трения с мужем.

Трейси печально кивнула в знак согласия.

– Похоже на то! Пара долго и тщетно пытается обзавестись собственным ребенком, но пока ничего не получается. А все эти искусственные оплодотворения и прочее – это серьезная угроза для любого брака. Жаль, что она сразу не поделилась с нами своими сомнениями. Еще до того, как мы отвезли им Хло. В конце концов, для нас главное – это Хло. Кстати, теперь мы так зовем девочку. Свое прежнее имя Отилия она связывает с отцом, а нам совершенно не нужны такие ассоциации.

Венди согласно кивнула. Да, действительно, не нужны!

– Я уже беседовала с коллегами из отдела по размещению приемных детей. Они в срочном порядке пытаются найти что-то подходящее в Западном Сомерсете, но дело непростое. Нам мало найти подходящую семью. Надо еще, чтобы в этой семье не было своих детей. Хорошо бы, чтобы и представителей мужского пола тоже. А такой вариант подобрать крайне сложно. Но мы должны сделать все от нас зависящее! Девочка требует не просто пристального внимания и заботы. Приемная семья будет обязана тщательнейшим образом отслеживать состояние ее здоровья. И только после получения всех исчерпывающих данных по результатам длительного и всестороннего мониторинга мы будем принимать окончательное решение касательно будущего девочки.

– Да, конечно! – выдавила из себя Трейси, как будто только что начальница сообщила ей нечто новое. – И когда Максин хочет отдать нам малышку?

– Как можно скорее. Лучше всего сегодня!

– Вы шутите!

– Ничуть!

– Но что мы станем делать, если я привезу ее обратно, а коллеги не смогут подыскать что-то подходящее для ее размещения? Мы же не можем отправить Хло в сиротский приют или в инвалидный дом для дальнейшего присмотра за ней. Это приведет ребенка на грань эмоционального и психологического коллапса.

Венди бросила рассеянный взгляд на часы.

– Давайте отложим наш разговор до двух часов дня. Вдруг к этому времени уже будет найден подходящий вариант. А если нет, что ж, тогда продолжим наши поиски.

Ну, хоть что-то! – мысленно обрадовалась Трейси небольшой отсрочке.

– А как вам кандидатура Мэгги Фенн? Уверена, она с готовностью примет девочку под свое крыло. И нам не надо будет…

Венди отрицательно покачала головой.

– Нет и еще раз нет! Разве вы забыли, что Алекс Лейк дружила с Мэгги Фенн?

– Но ведь мы сейчас ведем речь не о Шарлотте!

– Боюсь, что и о ней тоже! Ведь если ей удастся выйти на волю под залог, то тогда мы будем обязаны позаботиться еще и о том, чтобы лишить ее малейшей возможности найти девочку или тем более видеться с нею.

– Но вдруг такая возможность все же представится? – В голосе Трейси прорвались нотки возмущения. – Так что тут плохого? Они очень привязаны друг к другу. Хло называет ее мамочкой…

Венди бросила на нее изумленный взгляд.

– Вы что, хотите, чтобы она снова сбежала с ребенком куда подальше? – воскликнула она строгим тоном начальника.

«Хочу», – подумала про себя Трейси, не рискуя, впрочем, озвучить подобную крамолу вслух.

– Просто я хочу еще раз подчеркнуть, что для нас интересы ребенка всегда стоят на первом месте и потому…

– Именно так! На первом месте! И я прикладываю все свои усилия, чтобы так оно и было! – сухо перебила ее Венди. – Так, завтра утром я встречаюсь с представителями службы усыновления. С учетом возраста малышки и ее этнических корней, не думаю, что у нас возникнут проблемы с ее удочерением. Наверняка найдется приличная семья, которая захочет не просто взять малышку на какое-то время в свой дом, а принять ее на равных, как свою родную дочь. И чем быстрее мы сделаем это, тем лучше будет для всех. И в первую очередь, конечно, для Хло.

Шарлотта снова вернулась в свою камеру, все еще дрожа от холода и страха, даже не успев обсохнуть как следует после весьма прохладного душа, куда ее сводили в сопровождении охранницы Нолы. Охранница караулила ее и в душевой, не сводя с нее глаз, пока она торопливо намыливала тело крохотным кусочком мыла «Палмолив», а за дверями в это время звучали гневные возгласы и презрительные восклицания других обитательниц тюрьмы, встретивших новенькую возмущенными криками и гиканьем. Для них она всего лишь свежее развлечение, как и для самой Нолы. Все какое-то разнообразие в монотонном потоке похожих друг на друга дней. Однако никого из заключенных не пустили в душ вместе с ней. Она мылась уже последней, а потому горячей воды хватило ей лишь на пару минут. Но уж лучше так, ибо эти совместные омовения – ужас! Все внутри Шарлотты индевело от страха при одной мысли о том, что могли бы сотворить с ней ее нынешние товарки.

Значит, вот что ждет ее в ближайшей перспективе. Никакого права на личную жизнь хотя бы в самых минимальных пределах: даже гигиенические процедуры только под строгим оком надзирателя. Никаких друзей и никаких возможностей для того, чтобы переломить ситуацию, изменить то положение, в котором она оказалась.

Интересно, размышляла Шарлотта, неужели она единственная обитательница тюрьмы, кто находится под особой опекой во избежание потенциальной угрозы нападения на нее. Разумеется, она не рискнула спросить об этом свою надзирательницу. Да та бы и не ответила. Не станет Шарлотта ни о чем их расспрашивать. Надо постараться максимально замкнуться на себе самой, уйти в себя и не обращать внимания на все внешние обстоятельства. Думать о своем, молиться и верить в то, что когда-нибудь наступит день и ее выпустят из этого мрачного заточения.

Она насухо вытерла волосы полотенцем, которое прихватила с собой из душа, потом порылась в ящике комода в поисках расчески, которая, она точно помнила это, была где-то среди ее вещей. Внезапно она ощутила сильный голод. Удивительно, но ей действительно захотелось есть, хотя еще не факт, что она сумеет протолкнуть себе в горло хотя бы кусок. К счастью, завтрак еще не успели отнести обратно. На столе стояла миска с холодной овсянкой, липкой и неприглядной на вид, рядом лежал тост.

Утром Нола принесла ей завтрак в камеру, издевательски фыркнула и сказала:

– С доставкой на дом! Прямо королева испанская! Привыкнешь, чего доброго, так потом и не отучишь от таких барских замашек.

Шарлотта натянула на себя спортивный костюм, который ей выдали, наслаждаясь приятной свежестью чистого белья, пусть грубого и самого простого. Ей хотелось спросить, можно ли воспользоваться телефоном. Хотя, кажется, на балансе ее мобильника совсем мало денег. Не хватит, чтобы дозвониться до Новой Зеландии. Да и вряд ли заключенным разрешают звонить в другие страны.

Так что нечего и думать о том, чтобы позвонить матери. Да и что мама может в сложившихся обстоятельствах? Станет утешать ее, говорить, что все образуется, и прочее и прочее. Но ничего не образуется! И они обе отлично понимают это. Просто ей нужно услышать хоть одно доброе слово, слово утешения и поддержки. Ах, если бы Анна была сейчас в Англии, думала Шарлотта и тут же пугалась собственных желаний. Ни за что! Матери ни в коем случае нельзя появляться здесь. Хватит того, что Шарлотта уже за решеткой. Одного заключенного на семью более чем достаточно.

Возможно, ей все же разрешат позвонить Габби. Ночью Шарлотте пришла в голову почти дикая мысль, но такая притягательная! Или это был сон? Яркий, образный, похожий на явь. Хло в доме Габби, резвится вместе с близнецами, и вид у нее самый счастливый. Такое впечатление, что она всегда жила в этой семье. И близнецы с ней возятся так, словно она выросла вместе с ними. Дети ведь всегда легко находят друг с другом общий язык, им в этом смысле гораздо проще, чем взрослым. Увы-увы! Ни Габби, ни Мартин не числятся в списках потенциальных кандидатов-опекунов. Да если бы даже они и состояли на учете в социальных службах в этом качестве, кто бы им отдал Хло? Ведь Габби – сестра преступницы, похитившей ребенка.

Усевшись на кровати, Шарлотта сунула босые ноги в шлепанцы явно местного изготовления и взяла в руки тост. Откусила немного, крошки посыпались на костюм, она наклонила голову, чтобы стряхнуть их на пол, но тут же непроизвольно подняла глаза. Дверь широко распахнулась, и в камеру вошла Нола.

У Шарлотты моментально пропало всякое желание есть. Что-то в манере Нолы, в том, как она пристально буравила ее своим колючим взглядом, что-то во всем этом было неприятное и пугающее. К счастью, сейчас она возникла не одна. За ее спиной маячила Пенни. Эта надзирательница хотя бы обращалась с Шарлоттой вежливо.

Бросив короткий взгляд на Нолу, Пенни, не говоря ни слова, швырнула на кровать какой-то конверт и молча вышла из камеры. Зато Нола продолжала пялиться на заключенную, от чего смятение Шарлотты лишь усиливалось. Так они разглядывали друг друга какое-то время, каждая неподвижно на своем месте. Шарлотта понятия не имела, что происходит и происходит ли вообще, и как ей следует реагировать на то, что происходит. Нет, лучше она будет молчать и сидеть, не шевелясь. Посмотрим, что будет дальше, решила она про себя.

Нола еще потопталась несколько минут у двери, пожирая Шарлотту глазами, а потом, не проронив ни слова, повернулась к ней спиной и вышла из камеры. Шарлотта затравленно глянула на открывшуюся дверь, понимая, что только что ей чем-то угрожали, пытались как-то воздействовать на ее психику, чтобы запугать, вызвать приступ страха. И впервые после того, как ее привезли в тюрьму, она в полной мере ощутила, что это такое – оказаться в заточении. Когда нет выхода. И спасения тоже нет.

– Томи! Можно перекинуться с тобой парой слов? – просунула голову в дверь Трейси.

– Само собой! Заходи! – Томи оторвался от экрана компьютера. – Я думал, ты сегодня после обеда занялась Фредди Джайлсом.

Трейси возбужденно всплеснула руками.

– А! Весь день коту под хвост! – воскликнула она, плотно прикрывая за собой дверь. – Я собираюсь ехать за Хло. Только, пожалуйста, молчок! Никому ни слова, ладно? Это я только тебе говорю! – торопливо добавила она.

Лицо Томи моментально приняло озабоченное выражение.

– Конечно, я буду молчать! Но что стряслось?

Трейси тяжело вздохнула.

– Судя по всему, у супружеской пары, которая взяла ее к себе, возник разлад. Больше она не может находиться у них в доме.

– А что, семейные распри нельзя было урегулировать до того, как ты привезла к ним девочку?

– Скорее всего, проблемы возникли именно из-за Хло. Они допустили ошибку, взяв ее к себе. И вот сейчас мне надо срочно забрать ее у них.

– Есть уже новые кандидатуры?

– Да. Мне только что переслали материалы из Западного Сомерсета.

– Тогда зачем ты мне все это рассказываешь?

Трейси глянула на дверь и, убедившись в том, что она по-прежнему плотно прикрыта, проговорила заговорщицким тоном:

– Венди вознамерилась начать процедуру по ее официальному удочерению.

Томи сузил глаза и бросил на Трейси внимательный взгляд.

– Что ж, должен признать, что в долгосрочной перспективе это наилучший вариант для ребенка.

– Конечно, ты абсолютно прав! Но у меня такое чувство, что Венди гонит лошадей во всю прыть. Как думаешь, тут замешана ее личная неприязнь к Шарлотте?

Томи вздохнул и отрицательно покачал головой.

– Думаю, что нет. Но вот Шарлотта, скорее всего, решит наоборот, когда узнает об этом.

– А на чем они обе споткнулись? Из-за чего эта взаимная неприязнь? Ведь она же началась много раньше, чем Шарлотта замыслила свой побег с чужим ребенком.

– Да никаких особых ссор или перепалок между ними никогда не было! Ну, какие-то шероховатости в отношениях были постоянно, это правда. Но, должен тебе сказать, несмотря на то что я, как ты знаешь, искренне люблю Шарлотту, характер у нее еще тот! С ней порой бывает очень непросто. Да и Венди тоже не подарок! Мне ли тебе об этом говорить? Ну, а потом на нас посыпались эти неприятности, когда все думали, что Хло пропала. Многие ведь считали, что ее убил отец. Тогда все шишки, если помнишь, посыпались на Шарлотту. А Венди, несмотря на то, что она была ее непосредственным руководителем, оказалась как бы в стороне. Ее имя не склоняли в прессе, никаких публичных обвинений в ее адрес не было, хотя девочка исчезла, можно сказать, под ее непосредственным наблюдением. Видеоматериалы, изъятые в ходе следствия, показали, что ребенок в течение длительного времени систематически подвергался насилию. Разумеется, эти материалы никто не собирался обнародовать, но о том, что они есть, знали все. Пресса моментально раструбила, что социальные службы опять завалили свою работу. И всех собак повесили на Шарлотту. Хотя Венди в глубине души прекрасно понимала, что ее ответственность за случившееся ничуть не меньше. И что, по всем правилам, она должна была бы испить сию горькую чашу вместе с Шарлоттой. Но все это было еще до того, как мы узнали, что Шарлотта забрала к себе Хло.

– Однако вот ты же не побоялся, поддерживал Шарлотту до последнего!

Томи никак не отреагировал на эту реплику Трейси. Не станет же он рассказывать ей, сколько он вытерпел в те дни от вышестоящего руководства, которое буквально сживало его со света за ту принципиальную позицию, которую он занял в деле Шарлотты. Одно время ему даже казалось, что он на грани увольнения.

– Прямой вины Шарлотты в том, что она своевременно не обратилась в полицию за помощью, чтобы те помогли ей доказать, что в доме Уэйдов действительно творится что-то неладное, нет, – задумчиво обронил он. – Такого рода преступления вообще очень трудно доказуемы, если только они не очевидны всем или не совершаются на людях. Так что и любой другой на ее месте столкнулся бы с теми же проблемами. А чтобы получить ордер на срочное изъятие ребенка из семьи, нужны не просто улики, а весомые доказательства. Обычная же процедура, как ты прекрасно знаешь, растягивается на недели и даже месяцы. К тому же Шарлотте противостоял очень умный и изобретательный преступник. Такого, как отец Хло, голыми руками не возьмешь. Но вернемся в день сегодняшний! В чем-то ты права. Скорее всего, Венди все еще точит зуб на Шарлотту, но это вовсе не значит, что потенциальное удочерение девочки – это неверный шаг.

– Но что, если суд признает невиновность Шарлотты? Более того, если ей разрешат забрать девочку? Понимаю, звучит неправдоподобно! Но в жизни случаются и большие чудеса. Вот и прикинь тогда, каково это будет супружеской паре, которая уже дала согласие на то, чтобы стать приемными родителями Хло. Это может стать крушением всех их надежд. А с другой стороны, такая поспешность в деле усыновления-удочерения лишает Шарлотту всякой надежды на то… Я чувствую, что в этой торопливости, в этой спешке что-то не так! Мне жаль Шарлотту!

Томи промолчал. В глубине души он был полностью согласен с Трейси. Но обсуждать эту щекотливую тему с Венди означало бы нарушить слово, которое он дал Трейси, пообещав молчать. А потому он лишь неопределенно пожал плечами и сказал:

– Знаешь что? Дай мне немного времени пораскинуть мозгами, подумать, что можно сделать в этой ситуации. Я позвоню кое-кому, переговорю, а там посмотрим! Может, удастся максимально замедлить этот процесс.

 

Глава 17

Стоило Шарлотте закрыть глаза и заткнуть уши, и она мысленно переносилась в Бухту Изобилия. Вот она плавает в прозрачных водах залива или запускает вместе с Хло воздушного змея. Потом мысли ее переносились в те времена, когда она руководила самодеятельным театром. Она начинала медленно вспоминать, как они готовились к спектаклям, как репетировали, как проходило то или иное представление. Но стоило ей открыть глаза, стоило вынуть ватные тампоны из ушей, все возвращалось на круги своя! Сомнений в том, где она и что она, не оставалось. Она снова сидит в камере-одиночке, и никто не собирается выпускать ее из заточения. Впрочем, сама камера находится не в самой тюрьме, а располагается непосредственно в здании Суда короны города Кестерли.

Сюда ее доставили под охраной в специальном фургоне рано утром в среду. Хотя слушания по ее делу начнутся не раньше трех пополудни. Но в тюрьме ей было сказано, что спецфургон – это не рейсовый автобус, который курсирует туда-сюда по расписанию. Он совершает лишь один рейс в день, а следовательно, это она должна подстроиться под его график, а не наоборот.

Шарлотта и не возражала. Вырваться за стены тюрьмы, пусть даже так, это все равно некая перемена, пусть и минимальная: из одной камеры ее переместили в другую. По крайней мере, какое-то время хоть Нола не будет маячить перед глазами. Правда, никаких откровенно враждебных выпадов против нее надзирательница пока не предпринимала, но она постоянно околачивалась рядом, все время наблюдала за ней. Словом, давила на психику, давая понять, что в любой момент с арестанткой может случиться все, что угодно.

«Мужайтесь! Надо пройти и через это тоже! – написала ей Ким в письме, которое Шарлотте передали в воскресенье. – Понимаю, сейчас вам трудно, очень трудно, и, быть может, вы даже не видите выхода из того тупика, в который загнала вас жизнь, но поверьте мне! Все не так плохо! И кое-что уже делается, причем на очень влиятельном уровне. Но все это мы обсудим с вами уже при личной встрече. Надеюсь, к тому времени у меня появятся и какие-то новости о Хло. Понимаю, что она постоянно в ваших мыслях. С уважением, Ким».

Ким права. Все мысли Шарлотты всегда были только о Хло, и в сердце ее тоже была только она одна. Шарлотта даже и думать не хотела о том, что когда-то может быть по-другому. Да если честно, то именно мысли о Хло и счастливые воспоминания о тех днях, которые они вместе провели в Бухте Изобилия, и помогли ей выжить в том страшном жестоком мире, где она сейчас находилась. И хотя сердце ее разрывалось от боли, хотя она тосковала и страдала в разлуке с Хло, стоило представить ее веселый переливистый смех, мысленно увидеть ее счастливое личико, когда они с Денни верхом на Дизеле плещутся в водах залива или когда она рассказывает всем окружающим о своем очередном триумфе, и у Шарлотты возникало странное чувство близости с девочкой. Будто она где-то рядом, совсем рядом, просто вышла в другую комнату. Порой воображение Шарлотты работало с такой интенсивностью, что ей казалось, она слышит на своей щеке легкое дыхание ребенка, чувствует, как та сжимает своей ручонкой ее руку, ощущает приятную тяжесть ее хрупкого тельца в своих руках. Она слышала, как Хло весело щебечет о чем-то, или просто поет, или дышит, запыхавшись от бега. Вот ее крохотные башмачки замерли на своем привычном месте у дверей, а вот она приложилась своим липким после взбитых сливок поцелуем к ее щеке. Все в этой девочке, похожей на ангела, – сама невинность, сама чистота. Когда Шарлотта думает о Хло, то ей не страшны все зловещие выпады надзирательницы или дикие выкрики с угрозами в свой адрес со стороны других заключенных.

Ким также вложила в конверт коротенькую распечатку, сделанную с какого-то иностранного веб-сайта.

«Это правда? – спрашивала она в письме. – И если да, то есть ли у вас какие-нибудь предположения о том, кто мог разместить эти материалы в Интернете?»

Доказательств у Шарлотты не было, но вот предположение было. Вернее, даже полная уверенность в том, что источник информации прежний: ее застарелый враг Хетер Хэнкок, журналистка, подвизающаяся в местной газете «Кестерли Газет». Саму же информацию, скорее всего, Хетер выудила у Джейсона, бывшего приятеля Шарлотты. Ведь только ему одному она в свое время рассказала о тех страшных событиях, которые случились в самом начале ее жизни. Зачем он это сделал, недоумевала Шарлотта, ошарашенная вероломством этого некогда близкого ей человека. Ведь никогда за ним не водилось страсти посплетничать на чужой счет или сделать какой-то враждебный выпад в адрес кого бы то ни было. Впрочем, сегодня Джейсон – это уже часть ее прошлого, и только. А следовательно, ей придется смириться с тем, что он не считает более нужным хранить чужие тайны.

Что же до самой Хетер, которую Шарлотта в прошлом не раз и не два подлавливала на ее непрофессионализме, на подтасовке и искажении фактов, на что указывала ей публично и прилюдно, то можно лишь догадываться, как обрадовалась эта, с позволения сказать, «акула пера», получив в свои руки такой сенсационный материал для мести. Конечно, местная пресса, включая и ее собственную газету, не станет публиковать такое. Тем лучше для Хетер. Она-то уж сумеет раздуть пожар всеобщего негодования до мирового масштаба. Для этого-то и делать ничего особо не надо. Просто разместить материалы на зарубежных веб-сайтах. Там ведь даже не станут проверять, насколько точна опубликованная информация, насколько она соответствует действительным фактам. Вполне возможно, Хетер просто поймала Джейсона на слове, а потом уже сама доплела весь этот бред о том, что в венах Шарлотты Николс струится кровь ее убийцы-отца, повинного в массовой резне людей.

Ничего! Со временем Шарлотта найдет способ раздавить эту гадину. Можно лишь представить себе, каким громом среди ясного неба станет для нее известие о том, что Шарлотта не является дочерью Альбеску.

Шарлотта пока слабо представляла себе, какой резонанс возымела эта фальшивка, появившаяся в Интернете. Наверняка уважающие себя средства массовой информации, солидные газеты или ТВи радиоканалы не рискнут проявлять неуважение к суду или тем более оскорблять его, распространяя непроверенные данные. Но в сети подобная утка может наделать много шума. Если уже не наделала… Вполне возможно, информация докатилась уже и до матери, и сейчас Боб из последних сил пытается оградить ее от страшных теней прошлого, которое так грубо и бесцеремонно снова ворвалось в ее жизнь. Заново пережить весь ужас былого, обнажить миру свои незаживающие раны на сердце и многочисленные рубцы на теле. Бедная мама! Шарлотта вдруг явственно представила себе, каково это было Анне: потерять все и всех. И в довершение трагедии вынужденно отказаться от всяких прав на свою маленькую дочь. Какие причудливые зигзаги совершает порой наша жизнь. И вот уже Шарлотта попадает почти в сходные обстоятельства, еще более роднящие ее с матерью. Может быть, таким изощренным способом судьба дает ей возможность понять наконец свою родную мать, в полной мере осознать всю мотивацию ее поступков и невозможность иного решения участи ее маленькой дочери. Как будто раньше она этого не понимала! Все она прекрасно понимала! Умом. А вот сердце отказывалось смириться с тем, что мать бросила ее и уехала прочь.

А ведь сколько мужества потребовалось Анне, чтобы дать наконец свое согласие на удочерение Шарлотты другими людьми. Об этом Шарлотта как-то раньше не задумывалась. И Анна пошла на этот шаг только ради того, чтобы обезопасить свою дочь, сохранить ей жизнь. Нет, история с Хло, она совсем другая. Никто им не угрожал, никто их не преследовал. Единственной угрозой для них выступило само государство, которое в лице полиции, судей и прокуроров будет теперь добиваться того, чтобы Шарлотта сполна заплатила за содеянное. Но ведь они же никому не угрожали, не причиняли зла. Так зачем же ей было отпускать от себя Хло, когда малышка была так счастлива с ней? Когда она обрела настоящую семью, в которой все ее так любят.

– Пора! – сухо обронил надзиратель, отпирая дверь камеры. – Велено передать, что ваш адвокат уже поджидает вас в зале суда.

Странно, думала Шарлотта, заметно нервничая. Почему Ким даже не появилась у нее в камере перед началом заседания? Но сейчас не время раскисать. Надо собрать всю свою волю в кулак и вести себя достойно, размышляла она, проходя мимо охраны по направлению к залу суда. Скорее всего, Ким так закопалась с бумагами, что работала до последнего. Вот и не успела на свидание с Шарлоттой до начала слушаний. «А потому перестань себя накручивать понапрасну!»

Шарлотта медленно поднималась по ступенькам лестницы и пыталась думать о чем угодно. Например, о том, что все тюремные камеры одинаковы: что эта, что та, в которой ее держали во время первых слушаний в зале городского суда. Разве что эта камера, из которой ее только что вывели, немного поновее. И стены, судя по всему, покрашены недавно: такой веселенький зеленый цвет, почему-то вызывающий ассоциации с зеленым горошком. А в той, прежней камере стены были грязно-белыми или темно-серыми, трудно было понять и определить их исходный цвет. Ступеньки вымощены плиткой, широкие перила, чтобы держаться, но воздух такой же тяжелый, спертый, что там, что здесь. Пахло застарелым потом, дешевым парфюмом и еще чем-то тошнотворным и вязким.

Шарлотта немедленно приободрилась, когда узнала, что прессы на слушаниях не будет. Это было особо оговорено в исковом заявлении в Суд короны, в котором адвокат потребовала, чтобы представители прессы допускались в зал суда только в ходе самого процесса по делу ее подзащитной, и то лишь те из них, кто имеет прямое касательство к криминальной хронике. Обо всем этом Ким написала Шарлотте в своем письме. Но что мешает этим писакам караулить ее возле здания суда, подобно стае хищных волков, размышляла она уныло, все еще не веря тому, что от современной прессы можно так легко отделаться. Тем более сейчас, когда у них на руках появились дополнительные жареные факты. Ведь отныне она не просто Шарлотта Николс, похитившая чужого ребенка. Она – Шарлотта Альбеску, дочь того самого маньяка-убийцы, который четверть века тому назад вырезал всю свою семью.

Поднимаясь уже на верхнюю ступеньку лестницы, она вдруг услышала чей-то смех, который подействовал на нее словно камень, упавший с горы. Она невольно замедлила шаг, пытаясь вспомнить, когда она смеялась в последний раз. Наверное, во время съемок для рекламного проспекта в отеле Каури-Клиффс. Господи! Как же давно это было! Можно сказать, совсем в другой жизни.

Ее появление в зале суда, строгом помещении без окон, с деревянными панелями из бука, такими же скамьями и тремя световыми люками на стеклянной крыше, покрытой каплями дождя, осталось практически незамеченным. В зале продолжал царить все тот же мерный гул. Юристы негромко обсуждали какие-то только им ведомые проблемы, согласовывали спорные моменты, решали сиюминутные вопросы, судебные клерки тоже занимались своими делами. Шарлотта выхватила взглядом белокурую головку Ким. Она что-то сосредоточенно помечала в бумагах, лежавших перед нею в скоросшивателе. Шарлотта также узнала Карен Поттер из местного отделения полиции. Судя по всему, два ее спутника тоже были полицейскими детективами. А вот Теренса Гулда в зале не было. Интересно, как он распорядится ее новым обликом? Дочь убийцы-маньяка. Захочет ли он сделать эту информацию фактом общественного значения или постарается выследить того, кто разместил в Интернете эту новость? Выследить для того, чтобы наказать.

Стоило Шарлотте подойти к скамье подсудимых, и прежние страхи овладели ею с новой силой. Если и эти слушания не дадут желаемого результата, Шарлотту снова загрузят в спецфургон и доставят в железной клетке обратно в Уэлворт. И больше у них уже не будет возможности подать прошение об освобождении под залог до самого начала судебного процесса. А он может начаться еще очень нескоро! Пройдут еще месяцы и месяцы подготовительной работы, прежде чем ее дело поступит в суд.

И снова она почувствовала приступ дикой паники. Захотелось сорваться с места и бежать прочь, бежать куда глаза глядят. Усилием воли Шарлотта сделала глубокий вдох, потом еще один, и еще один. Надо успокоиться, взять себя в руки, надо совладать со всеми своими страхами и фобиями.

– Шарлотта! Я здесь! – услышала она громкий шепот и повернулась на звук такого знакомого и родного голоса. Она узнала его сразу, и от сердца немного отлегло. Габби сидела на боковой скамейке.

Какая же она молодец, подумала Шарлотта, пытаясь выдавить из себя улыбку. Пришла, не побоялась ничего. В этот момент охранник строгим голосом предложил ей занять свое место на скамье подсудимых. Но едва он отошел в сторону, как Шарлотта снова повернулась к сестре и одними губами прошептала: «спасибо!»

– Люблю тебя! – тоже губами ответила ей Габби. И Шарлотта почувствовала, что еще немного, и она расплачется.

Она отвернулась от сестры и встретилась глазами со взглядом Ким. Взгляд был сосредоточенным, но ласковым.

Шарлотта поздоровалась с ней коротким кивком головы. Она была слишком напряжена, слишком подавлена. Перспектива снова оказаться в одиночной камере Уэлворта ужасала.

Но вот секретарь предложил всем присутствующим встать, объявляя, что суд идет. В зале появился судья, грузный и абсолютно лысый мужчина. Выражение его лица было мрачным, но стоило ему бросить взгляд на адвокатскую скамью, как лицо его просветлело и на нем отразилось явное изумление, что сразу же придало ему более человеколюбивый вид. Он коротко обменялся несколькими репликами с адвокатами. До Шарлотты долетали лишь отдельные обрывки слов.

– Так это все же вы… такая честь для нас… в нашей глубинке…

Адвокат что-то негромко ответил ему, и судья добродушно хихикнул. Слава богу, мелькнуло у Шарлотты. Судья, оказывается, в хорошем расположении духа. Но вот лицо его снова стало строгим, он поджал свои тонкие губы в одну прямую линию, и Шарлотта непроизвольно задрожала от страха. Как ни верти, а ее судьба нынче всецело в руках этого человека, и она уже инстинктивно боялась его. Ведь он же не знает ее, он ни разу в жизни не видел ее. Так почему же он наделен властью решать, законопослушный ли она гражданин общества или нет?

Да и о каком послушании можно вести тут речь, когда она украла чужого ребенка? Какой судья после этого признает ее благонадежным членом общества?

Но ей все равно захотелось встретиться с ним взглядом, будто это помогло бы ей каким-то таинственным образом сообщить ему, что она – человек, которому можно доверять. Но судья уже погрузился в изучение документов, разложенных перед ним на столе, и за все то время, пока секретарь зачитывал обвинение, он даже не оторвался от бумаг.

Первым получил слово прокурор Энди Фиппс. Он говорил напыщенно, внося в свою речь почти трагическое звучание, но все его аргументы, по которым он считал недопустимым выход Шарлотты на свободу под залог, были прежними.

– Ничего ведь не изменилось с субботы, ваша честь! – обратился он напрямую к судье. – И угроза побега как была, так и осталась. Так зачем же мы станем тратить деньги британского налогоплательщика, разыскивая беглянку по всему свету, чтобы снова доставить ее на родину? Более того, рискну пойти еще дальше, ваша честь! Ибо, с моей точки зрения, сегодняшние слушания – это пустая трата времени для Суда короны. Обвиняемая уже продемонстрировала во всей красе свои крайне низкие моральные принципы тогда, когда выкрала чужого ребенка, не говоря уже о том, что потом еще и вывезла его из страны. А потому я прошу, ваша честь, продлить для обвиняемой содержание под стражей, дабы у нее не появился соблазн снова совершить побег в Новую Зеландию, с чужим ребенком или без оного.

Лицо судьи осталась бесстрастным. Судя по всему, прочувствованная речь обвинителя никак его не взволновала.

Шарлотта нервно сглотнула слюну, но ком застрял у нее в горле. Так ужасно слышать, когда тебя называют «обвиняемой», как будто речь идет о какой-то опустившейся особе безо всяких моральных принципов. Но она же не такая! А самое ужасное – это знать, что люди, сейчас присутствующие в этом зале, да и за его пределами тоже, вполне согласны с прокурором. Они тоже хотят, чтобы ее изолировали от общества, словно какую-то парию.

Но вот поднялся и начал говорить еще какой-то мужчина. Вначале Шарлотта даже не поняла, кто он и почему выступает вместо Ким. Или Ким уже отказалась от ведения ее дела? Но она же пришла на слушания, вон, сидит на своем месте и спокойно слушает, что говорит высокий темноволосый мужчина, обращаясь к судье.

Внезапно Шарлотта почувствовала сильный толчок в груди. На какую-то долю секунды стало трудно дышать от резкой боли. Она узнала! Это же Энтони Гудман! Да, но кто попросил его выступить в качестве ее защитника? Кто обратился к нему за помощью? И почему никто не поставил ее в известность об этом? Она была настолько ошарашена своим открытием, что с трудом понимала, о чем он сейчас говорит.

Но голос Энтони, властный и спокойный, голос человека, уверенного в себе и в своей правоте, продолжал вещать, заставляя всех присутствующих ловить каждое его слово.

– Как известно, ранее мисс Николс не имела приводов в полицию и не была замечена в каких-либо правонарушениях… Она и сегодня не представляет никакой угрозы для общественного порядка. Она не собирается причинять вред ни себе, ни ребенку, которого вы стараетесь отнять у нее.

– Ваша честь! – подскочил со своего места прокурор. – Она уже однажды вывезла ребенка из страны!

– Туда, где девочке никто не причинил никакого вреда! – парировал Энтони и, помолчав немного, на тот случай, если у Фиппса есть еще какие-то комментарии, он продолжил: – Ваша честь! Семья мисс Николс предприняла определенные усилия за последние несколько дней. Они сняли моей подзащитной квартиру в Кестерли, чтобы у нее была собственная крыша над головой и было место, где она смогла бы дожидаться начала судебного процесса по ее делу. Согласитесь, это мало похоже на вынашивание планов об организации побега. Не говоря уже о том, что под залог мы получили трансфером двести пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, практически все сбережения мисс Николс. Мы готовы перечислить эти деньги по первому же требованию суда. В настоящее время они находятся на клиентском счете у адвоката мисс Николс.

Энтони снова сделал паузу, пока Ким передавала ему соответствующие бумаги. Мельком глянув на них, он передал бумаги секретарю, коротко пояснив судье:

– Здесь указаны все реквизиты счета. Мне также только что напомнили, что квартира, арендованная на имя мисс Николс, будет готова к заселению только в субботу. Но оставшиеся три дня мисс Николс может пожить у своих друзей здесь же, в Кестерли, у Мэгги и Рона Фенн.

Шарлота с трудом удержалась от громкого восклицания. Невероятно! Мэгги и Рон приглашают ее пожить у себя. Но знают ли присутствующие, что Мэгги – родная сестра Энтони? Имеет ли это какое-то принципиальное значение? Наверное, нет, коль скоро Энтони предлагает такой вариант.

– Хочу также отметить, – продолжал он, – что мистер Томи Бургес тоже был готов приютить у себя мисс Николс, однако в прошлом он был ее непосредственным руководителем на работе. А потому защита отклонила его кандидатуру, понимая, что суд наверняка захочет свести к минимуму всяческие контакты нашей подзащитной с ее бывшими коллегами по работе, особенно теми из них, у кого может появиться возможность выйти на девочку.

Хотя Энтони только что сказал ужасные вещи, как будто они с Томи намереваются угрожать Хло, но умом Шарлотта понимала, что в его словах, какими бы жестокими они ей ни казались, есть свой резон, и немалый. Жаль только, что эти слова озвучил именно он!

– Ваша честь! Обращаю ваше особое внимание, – снова подал голос прокурор, – что семья обвиняемой до сих пор находится на территории Новой Зеландии, где они уже…

– Вообще-то, – решительно перебил его Энтони, – у моей подзащитной имеются родственники и здесь, на территории Королевства Великобритании. Ее сестра даже присутствует сегодня в зале суда. И она тоже готова предоставить мисс Николс жилье в случае, если суд сочтет возможным выпустить ее под залог. Но она также понимает, что суд может и отклонить конкретно ее кандидатуру, так как она проживает не в Кестерли, а в другом месте, хотя и неподалеку. Тем не менее они с моей подзащитной и есть то, что называют семьей. К тому же сестры очень близки друг с другом.

Шарлотта взглянула на Габби. Та сидела, разрумянившись от похвал, явно польщенная словами Энтони.

– Не вижу никаких причин для отказа в удовлетворении вашей просьбы, – заговорил судья. – Само собой, наше решение будет сопровождаться рядом условий, но…

Остальные слова Шарлотта уже не слышала. Ее настолько потрясло, что судья так скоро согласился удовлетворить ходатайство защиты, что все в ее душе вдруг огласилось ликующими криками. Ей не нужно более возвращаться в Уэлворт! Ей не нужно более возвращаться в Уэлворт! Она все еще не верила своим ушам, а между тем судья уже огласил и свое следующее решение. Она может временно остановиться у Мэгги и Рона, а потом переехать на съемную квартиру. Условия, ограничивающие свободу ее передвижения на воле, Шарлотта и вовсе не стала слушать, все еще пребывая в состоянии эйфории от главного. Да и какая, в конце концов, разница, что ей можно делать, а чего нельзя? Главное – ей не надо возвращаться в тюрьму.

Она снова оглянулась через плечо на Габби. Рядом с ней уже сидел Томи, и они оба возбужденно сжимали кулаки, словно вторя судье жестами. Да и еще раз да! Шарлотту выпускают под залог.

Она отвернулась от них. Судья все еще продолжал говорить, но теперь она уже смотрела на Энтони. Тот внимательно наблюдал за тем, как Ким делает какие-то пометки у себя в блокноте. Вот он удивленно вскинул брови, и лицо его озарила почти шутливая улыбка. В душе Шарлотты все перевернулось. Невероятно! Немыслимо! Барристер, имеющий право выступать в судах высшей инстанции, опустился до почти рядовых слушаний об освобождении под залог. И тем не менее это так! Он здесь! И он защищает ее!

И как это расценить? Как понять?

– Полагаю, – судья еще раз стал бегло просматривать бумаги, лежавшие перед ним, – мы эффективно используем время, отпущенное на совершение правосудия, прибегнув, в частности, и к статье пятьдесят один по защите обвиняемой.

– Ваша честь! – обратился к нему Энтони. – Пока еще не назначен срок начала судебного разбирательства по делу моей подзащитной, могу ли я выйти с просьбой подготовить все бумаги, необходимые для судопроизводства, в течение четырех недель?

У Фиппса не было при себе никаких готовых документов, и это было видно невооруженным глазом.

– Но ваша честь! – растерянно воскликнул он. – В столь короткий срок нам представляется невозможным подготовить все необходимые документы…

– Очень даже возможно! – рассерженно оборвал его судья. – Современное крючкотворство просто не знает цены времени. Все делается крайне медленно! Даю вам три недели, начиная с сегодняшнего дня, для исполнения постановления суда и подготовки судебного извещения и еще четыре недели сверх того для подачи прошения об обжаловании приговора или возражений, касающихся самого судопроизводства.

Судья строго глянул на секретаря, который послушно занес в протокол слова судьи.

– Ваша честь! Совершенно беспрецедентное решение! – возмутился в свою очередь прокурор.

Судья бросил на него удивленный взгляд.

– Не разделяю вашего мнения, мистер Фиппс! – коротко отчеканил он и добавил: – До момента перечисления суммы залога на соответствующий счет в пользу суда обвиняемая продолжает находиться под стражей. Благодарю вас, леди и джентльмены! Суд завершил свое заседание.

Где-то через час с лишним все сбережения Шарлотты до последнего пенса поступили в распоряжение суда. Прошло еще несколько часов, и на нее надели электронный браслет, фиксирующий местонахождение. И, наконец, вывели в коридор, откуда нужно было совершить последний марш-бросок от здания суда до машины, прорываясь сквозь толпы репортеров, сгрудившихся на крыльце в ожидании ее выхода.

– Молчите! Никому ни слова! – предупредил ее Энтони, беря за руку. – Постарайтесь ни на кого не смотреть.

– Им разрешено только сфотографировать вас и сообщить о том, что суд принял решение о вашем освобождении под залог, – добавила Ким и встала рядом с Шарлоттой, приготовившись отбивать атаки с другой стороны. – Надеюсь, все будет более терпимо в сравнении с прошлым разом. Итак, вы готовы?

Стараясь не обращать внимания на руку Энтони, крепко сжимавшую ее запястье, Шарлотта тихо прошептала:

– Да! – И тут же оглянулась, чтобы проверить, где Габби.

Улыбающаяся Габби стояла сзади, держа большой палец вверх. Победа!

– Ты с нами? – спросила у нее Шарлотта.

– Само собой!

– А где Томи?

– Побежал к своей машине.

– О’кей! Вперед! – скомандовал Энтони, широко распахивая дверь. И в ту же минуту десятки вспышек ослепили их всех. Но Энтони не дрогнул и твердой походкой устремился в толпу. На пару с Ким они образовали узкий проход, через который и потащили Шарлотту к машине, отбиваясь свободными руками от наседавших со всех сторон репортеров.

Шарлотту быстро затолкали на заднее сиденье огромного лимузина, Габби торопливо заняла место рядом с ней, впереди села Ким, а за рулем Энтони. Заняв место водителя, он тут же заблокировал все дверцы, включил двигатель, и машина плавно тронулась с места.

– Ну, как вы? Все в порядке? – повернулась к Шарлотте Ким, пока Энтони, миновав центральную площадь, выруливал на морскую набережную.

– Все хорошо! – проговорила Шарлотта, слегка задыхаясь от пережитого напряжения. Она посмотрела на сестру: – А ты, Габби, как?

– Чудесно! – бодро отрапортовала та, хотя у нее тоже слегка кружилась голова после всех пережитых треволнений сегодняшнего дня.

– Скорее всего, эти ребята сейчас увяжутся за нами! – бросил Энтони, словно размышляя вслух. – Но у нас есть фора. Мы-то знаем, куда нам ехать. А они пока нет. Но именно пока!

Ким снова взглянула на Шарлотту и широко улыбнулась.

– Ну, на сей раз у нас все получилось! – сказала она довольным голосом. – Жаль, что в прошлый раз сорвалось!

– Все нормально! – поспешила успокоить ее Шарлотта, внимательно следя за выражением лица Энтони в зеркальце заднего обзора. О чем он сейчас думает? И что ей сказать ему? Ведь Ким уже успела сообщить ей, пока они маялись несколько часов в ожидании исполнения всех формальностей, что в минувшую субботу он сам позвонил им в контору и предложил свои услуги по ее защите. Почему он сделал это, Ким не знала, так как до сего дня еще не имела возможности обстоятельно поговорить с ним.

– Не расстраивайтесь! – прокомментировал он последнюю реплику Ким, не отрывая глаз от дороги. – Просто старина Эдмор был не в духе в минувшую субботу. Только и всего! Других причин я тут не вижу. Дело-то ведь самое простое, как говорят, выеденного яйца не стоит.

– Надеюсь, выходные, проведенные в Уэлворте, не стали для вас слишком тяжелыми! – скорчила рожицу Ким.

– Все терпимо! – ответила Шарлотта, внутренне сжимаясь при мысли о том, что Энтони знает, в каком месте она провела последние дни. И добавила нарочито ироничным тоном: – Хотя в моей жизни случались и более приятные выходные.

Ким весело рассмеялась, Энтони иронично вскинул бровь, а Габби незаметно толкнула Шарлотту в бок и, слегка кивнув в сторону Энтони, проговорила одними губами:

– Кто он? Откуда взялся?

– Потом! – тем же манером ответила ей Шарлотта.

– Класс! – прошептала Габби. – Железная хватка!

И глаза ее вспыхнули таким многозначительным огнем, что Шарлотта смутилась и вынуждена была отвернуться от сестры.

– Мне надо проверить расписание поездов! – промолвила Ким, извлекая из сумочки свой айфон.

– Вы сможете позвонить от моей сестры в Новую Зеландию, – обратился к Шарлотте Энтони. – Они ведь с таким нетерпением ждут весточки от вас.

Шарлотта издала радостное восклицание.

– Большое спасибо! – проговорила она и улыбнулась, несмотря на подступившие к горлу слезы.

Габби снова толкнула ее в бок и тихо прошептала:

– Держись, сестричка!

А Шарлотта с трудом реагировала на то, что делается вокруг. Она была слишком поглощена собственными переживаниями и мыслями. Она все еще не могла понять, как так случилось, что она едет в машине Энтони, что она уже почти свободный человек и может даже позвонить по телефону и что совсем скоро она услышит родные голоса. Мама, Боб, Шелли, Рик… Вот только Хло! И снова больно заныло сердце. А Хло там нет! Как было бы здорово, если бы она тоже сейчас была вместе с ними. Но стоп! Она же дала себе слово пока не думать о Хло. Во всяком случае, сейчас. Энтони только что буквально вытащил ее из застенков этой ужасной тюрьмы, он везет ее к своей сестре, которая согласилась приютить Шарлотту у себя дома. Вот что сейчас важно! И она будет думать об этом.

Дом Мэгги расположился в зеленой зоне южного побережья бухты Кестерли. К тому моменту, как они подъехали к дому, и Ким, и Энтони были заняты своими служебными телефонными разговорами. Шарлотта, в свою очередь, пыталась сконцентрировать внимание на том, что рассказывала ей Габби о своих близнецах. Не то чтобы ей это было неинтересно. О нет! Напротив! Шарлотта нежно любила своих племянников. Можно даже сказать, обожала их. Но просто в голове царил такой сумбур, что она не могла заставить себя сосредоточиться ни на чем.

Лицо Мэгги Фенн, испещренное мягкими морщинами, озарилось радостью при виде гостей. Она сама подбежала к дверце заднего сиденья, открыла ее, помогая Шарлотте выбраться наружу.

– Ну, слава богу! Наконец-то! – объявила она с торжествующей улыбкой на губах. – Я так рада видеть вас, Шарлотта! Проходите же! Прошу вас!

– Даже не знаю, что сказать! – честно призналась Шарлотта, когда Мэгги разжала кольцо своих объятий. – И с чего начать? Со слов благодарности? Или, напротив, просить прощения?

– Начните с того, что познакомьте меня с этой очаровательной молодой леди. Догадываюсь, что это ваша сестра.

«Лучше бы я в ту страшную роковую ночь привезла малышку Хло в этот дом, сюда, к Мэгги», – уже в который раз подумала Шарлотта, но снова отогнала прочь мысли о ребенке и повернулась лицом к Габби, которая подошла к ним поближе.

– Габби! – Шарлотта взяла сестру за руку и притянула к себе. – Познакомься с Мэгги Фенн, самой замечательной женщиной на свете. И не только потому, что она согласилась пустить меня в свой дом. А потому, что она действительно самая добрая и замечательная женщина из всех, кого я знаю.

– Я так рада познакомиться с вами, Мэгги! – обрадованно воскликнула Габби, немного смущенная и одновременно довольная тем, что и ее Мэгги тоже заключила в свои дружеские объятия. – Спасибо за то, что помогли моей сестре выйти на свободу. Вы очень добры!

– Шарлотта всегда желанный гость в моем доме. И я рада видеть ее сейчас у себя! – воскликнула Мэгги и добавила с легкой улыбкой: – Из чего следует, что мой младший брат не подвел и все сделал как положено.

Шарлотта невольно рассмеялась, увидев, как картинно Энтони округлил глаза. Но вот он подвел к сестре Ким и представил ее, и Шарлотта вдруг почувствовала, что снова находится на грани слез. Эмоции переполняли ее через край. Столько всего произошло только за один прошедший час. События сменяли друг друга с калейдоскопической быстротой. Вот они прорываются сквозь толпу репортеров, и вот она уже у Мэгги. Элегантный особняк в стиле короля Георга, вокруг добрые, понимающие, порядочные люди. Все это похоже на сон, особенно если вспомнить, где Шарлотта проснулась сегодня утром.

– Заходите же быстрее в дом! – крикнул им Рон Фенн, стоя в дверях. Лысый, с окладистой белой бородой, он в этот момент был очень похож на жизнерадостного Санта-Клауса. – Что столпились на улице? Эти ребята с минуты на минуту появятся здесь и возобновят свою охоту. Совсем не хочется, чтобы нас так скоро обнаружили.

Энтони направился в сторону дома, и в ту же минуту всех напугал резкий визг тормозов. Какая-то машина на полной скорости влетела на стоянку перед домом и замерла там. К счастью, это оказался Томи, и Шарлотта бросилась к нему навстречу, чтобы поздороваться.

– Спасибо, что приехал! – проговорила она, утопая в его неуклюжих медвежьих объятиях. – Спасибо за то, что предложил мне свою крышу над головой. Но ты же понимаешь! Твоя работа… твое положение… мы не могли рисковать и потому…

– Перестань! – полушутливо, полустрого оборвал он ее, все еще не выпуская из своих объятий. – Я вон какой верзила! Могу за себя постоять в любых обстоятельствах. А вот за тебя я действительно волновался и переживал. Очень! Но ты выглядишь отлично! Супер! Намного лучше, чем я ожидал.

– Я привезла ей кое-что из косметики, – доверительно сообщила ему Габби. – И немного парфюма. И одежду домашнюю… О боже! Но все это осталось в моей машине, которую я поставила на стоянке возле суда.

– Не переживай! – успокоил ее Томи. – Там немного страсти поулягут, разъедутся ребята по своим редакциям и офисам, тогда мы съездим и заберем все, что надо. А пока, я думаю, нам стоит всецело поступить в распоряжение Мэгги и сполна воспользоваться ее гостеприимством. Я, во всяком случае, так и сделаю!

Вскоре все они дружной компанией расселись на огромной кухне, интерьер которой был выдержан в старинных фермерских традициях. На плите призывно кипел чайник, на столе стояло шампанское, которым почему-то никто не торопился угоститься.

Все говорили одновременно. Делились своими впечатлениями о заседании суда, вспоминали, как достойно справились с насевшей на них прессой, обсуждали условия освобождения под залог, многие из которых Шарлотта попросту прослушала там, в суде. Она уже приготовилась спросить у Энтони, какие именно обязательства налагаются на нее в нынешних условиях, но в эту минуту Энтони положил свою руку на ее руку и тихо спросил:

– Можно вас на пару слов?

Стараясь спрятать свое смущение, Шарлотта кивком подтвердила, что можно, и они, пытаясь не привлекать к себе излишнего внимания, укрылись в гостиной. Энтони плотно прикрыл за собой дверь и бросил на нее ироничный взгляд.

– Признаюсь сразу! – начал он, нарочито растягивая каждое слово. – Очень хочется получить от вас ответы на те вопросы, которые волновали меня в последнее время. Например! Почему я так и не дождался ответа на свое электронное письмо, которое послал вам в Новую Зеландию?

Шарлотта сделалась пунцовой от смущения.

– Простите… просто… – промямлила она и сконфуженно умолкла. – Но вы же и сами все понимаете сейчас, верно? Так стоит ли мне начинать объяснять вам все еще раз?

– Хорошо! С этим проехали! – милостиво махнул он рукой. – Важно, чтобы вы сами понимали, что за содеянное придется заплатить дорогую цену. Я бы даже сказал, очень дорогую!

Чувствуя неприятный холодок внутри, Шарлотта бросила на него испуганный взгляд.

– То есть вы так полагаете, да?

– Да! Хотя мы постараемся сделать все возможное, чтобы сбить эту цену до минимума.

– Но разве такое возможно? Ведь все же знают, что я незаконно забрала себе ребенка и увезла его в другую страну.

– О, юриспруденция – это такая наука, где, в принципе, возможно все. Вопрос лишь в том, чтобы правильно нащупать ту дорогу, по которой нам следует двинуться в путь в поисках правосудия. И начнем вот с чего! Перестанем повторять направо и налево, что мы виновны, что мы преступники и все такое. Ибо в нашем заявлении от имени ответчика ничего подобного не будет.

Шарлотта растерялась, хотя ее и тронуло это «мы», «нам», «наше», то есть для Энтони ее дело уже стало своим. Он медленно подошел к окну, выходящему на залив, и стал внимательно обозревать территорию перед домом. Не появились ли уже досужие фоторепортеры?

– Спасибо вам! – тихо проронила Шарлотта. – Спасибо за то, что вы сделали для меня сегодня. Я ведь прекрасно понимаю, что юристы такой высочайшей квалификации и с таким положением, как у вас, не опускаются до рядовых слушаний, когда рассматривается вопрос о залоге.

– Ничего себе рядовой случай! – возмутился Энтони. – Вас бросили в Уэлворт, и вы считаете, что это рядовой случай?

В его голосе звучало неподдельное негодование, и, как ни странно, ей вдруг стало почти весело.

– Видите ли, – продолжил он, слегка насупившись, – у меня было такое чувство, что вы сами вряд ли обратитесь ко мне за помощью. Вот я и решил, так сказать, перехватить инициативу, пока дела не зашли слишком далеко. При этом заверяю вас, что у меня нет никаких сомнений насчет способностей Ким. Ваш субботний провал всецело на совести старика Эдмора. Всем известен его капризный и непредсказуемый нрав. А вины Ким тут нет. Собственно, сегодня я сделал ровно то же самое, что она делала в минувшую субботу. Но мне повезло больше, чем ей! Попался сговорчивый судья.

– Кажется, он ваш друг?

– О, я не стал бы квалифицировать наши отношения таким специфическим словом.

И все же, как бы он ни умалял свои успехи, а он сделал то, что сделал, размышляла Шарлотта, стоя рядом с ним. Она сделала над собой еще одно усилие, стараясь говорить спокойно.

– Но почему вы… то есть, я хочу сказать… Вы же сами написали мне, что решили временно отойти от дел…

– А я и отошел! – Энтони жестом пригласил ее присесть на один диван, а сам уселся на второй. – Я еще в конце прошлой недели повесил у себя на дверях табличку с надписью: «Уехал на рыбалку». И намеревался уже в этом месяце отбыть на поиски приключений. Но, кажется, с этим пока придется немного повременить.

– Но зачем вы это сделали?! – взмолилась она. – Зачем отложили свое путешествие?

Кажется, ее бурная реакция доставила ему откровенное удовольствие.

– Решение уже принято, а потому давайте не станем и далее дебатировать по этому вопросу. Лучше порадуйтесь тому, что я все еще здесь и никуда не уехал. И к тому же совершенно свободен, что позволяет мне с легкой душой и чистым сердцем взяться за ваше дело.

Все еще отказываясь понимать истинные мотивы, которые двигали Энтони при принятии им окончательного решения, и вместе с тем действительно радуясь тому, более того, испытывая глубочайшее облегчение от того, что дело оказалось в его руках, Шарлотта лишь виновато выдавила из себя:

– Кто знает, как долго все это продлится…

– А я никуда особо и не тороплюсь. Но вместе с тем мы постараемся не допустить неоправданного затягивания процесса. И начало уже положено. Неплохое начало, кстати! Даже меня судья сегодня несказанно удивил, когда отвел стороне обвинения всего лишь три недели на подготовку всех бумаг, необходимых по статье пятьдесят один.

– А мое присутствие в суде обязательно?

– Нет! Вас пригласят туда лишь через семь недель, когда будет рассматриваться наше прошение об обжаловании приговора или возражения, касающиеся уже непосредственно самого судопроизводства.

– Целых семь недель! – эхом повторила она, и эта короткая реплика прозвучала как стон. Шарлотта представила себе, какой это огромный срок, с точки зрения маленькой Хло.

– Скажите спасибо, что не двадцать семь! – пошутил Энтони. – Нет, сегодня наш судья был просто молодцом, когда установил для всех нас такие жесткие сроки. Впрочем, у него уже давно репутация судьи, не любящего откладывать дела в долгий ящик. Но времени у нас с вами предостаточно, чтобы обстоятельно поработать над вашим заявлением, в котором вы во всех мельчайших подробностях изложите суду все, что случилось с того дня, когда вы впервые встретили Отилию Уэйд, или Хло, как все мы называем ее сейчас, и до того момента, как вы ступили на борт самолета, увозящего вас в Новую Зеландию. Затем мне нужны все подробности того, где и как вы жили уже в самой Новой Зеландии, а также свидетельства того, что с Хло произошли кардинальные изменения в лучшую сторону, если таковые действительно имели место, по всем направлениям: психически, физически, эмоционально. Последнее особенно важно, крайне важно! Ибо на основании этих объективных фактов мы можем потребовать, исходя из наилучших интересов самого ребенка, чтобы нам позволили вернуть Хло туда, откуда ее забрали.

Шарлотта сделала глубокий вдох, похожий на всхлип.

– Неужели вы считаете, что такое возможно? – прошептала она, прижимая руки ко рту. – Неужели у меня есть крохотный шанс снова заполучить себе Хло?

Энтони строго посмотрел ей в глаза.

– Повторяю еще раз! Это – наша цель! Удастся ли нам добиться ее или нет – это уже другой вопрос. В любом судебном процессе задействовано множество самых разнообразных составляющих, иногда взаимоисключающих друг друга. Да вам и ни к чему знать об их существовании! Но мы должны преодолеть все барьеры! Пока их не так уж и много, во всяком случае таких, которые бы представлялись мне непреодолимыми. Надеюсь, это звучит не слишком самонадеянно!

Шарлотта закрыла лицо руками и стала медленно раскачиваться из стороны в сторону, сидя на диване.

– Простите меня! – заговорила она наконец срывающимся от волнения голосом. – Я даже не знаю, что вам сказать! Сегодня утром я проснулась в тюремной камере, и это было ужасно. И вот я уже здесь, в доме вашей сестры, и вы рядом… и вы говорите мне… и все равно я ничего не понимаю! Зачем! Зачем такому важному человеку, как вы, связываться с преступницей? С такой особой, как я? И это после всего того, что я сделала…

Энтони подошел к дивану, на котором сидела Шарлотта, и рывком поставил ее на ноги.

– Вот я и говорю! – бросил он с откровенной иронией в голосе. – Знали бы вы только, с какого рода особами мне приходится иметь дело в силу своих профессиональных обязанностей! А потому перестаньте себя накручивать, воображая, что вы – какое-то исчадие ада. Или вы уже забыли всех тех, с кем общались еще сегодня утром? Вот о них вам надо помнить и их надо бояться. Это правда! Вам понятно, о чем я толкую?

Шарлотта издала короткий смешок и слегка склонила голову, боясь встречаться глазами с Энтони.

– Все правильно! В тюрьме я находилась под особой защитой со стороны государства во избежание самосуда со стороны некоторых из этих женщин. Ведь среди них были те, с которыми я сталкивалась раньше по работе, тоже в силу своих профессиональных обязанностей. Некоторым из них я, в прямом смысле этого слова, перешла дорожку: способствовала лишению их материнских прав и все такое прочее. Такие обиды легко не забываются.

– То есть, думаете, нам грозит преследование не только со стороны журналистов?

Шарлотта снова рассмеялась, старательно избегая его взгляда.

– И все же не понимаю, зачем это делаете! Вы же совсем не знаете меня.

Взгляд Энтони, который неотрывно изучал ее, стал еще более проникновенным и задушевным.

– Вас хорошо знает Мэгги. Она любит вас и полностью доверяет. А потому гарантий с ее стороны мне вполне достаточно.

Шарлотта сглотнула подступивший к горлу ком и опустила голову.

– Если вы помните, – продолжил Энтони, – я пытался узнать вас получше до того, как вы уехали из страны. Теперь я понимаю, почему вы категорически не пошли на контакт со мной. Вы уже в это время прятали у себя дома ребенка, которого повсюду разыскивала полиция. Я прав?

Шарлотта неловко кивнула головой в знак согласия.

– Да, это так. Хло сидела у себя в комнате тихо, как мышка. Она вообще такая послушная девочка! Если ей скажешь не шуметь, она не проронит ни звука. Она совсем не похожа на других детей ее возраста. Никаких капризов или непослушания. Все это из нее просто начисто выбили родители: мать избивала, отец издевался. Но мы попытались все вместе поднять ей дух, заставить ее снова смеяться, радоваться…

– И каковы успехи?

– Представьте себе, успехи были, и очень существенные. Что лишний раз доказывает, как это важно для такого ребенка, как она, с искалеченной психикой, попасть в среду нормальных людей, которым она к тому же доверяет. Хло доверяет мне, она доверяет моей матери… Во всяком случае доверяла, пока все это не случилось. Мне сейчас даже трудно представить, о чем она думает, какие мысли бороздят ее крохотную головку. Наверное, она сейчас в страшной панике, всего боится. Я хочу спросить Томи, знает ли он хоть что-то о Хло, но боюсь и его поставить в неловкое положение.

– Напоминаю вам! Одно из условий вашего освобождения под залог – никаких контактов с девочкой. Как вы считаете, вы сможете выполнить это условие?

Шарлотта представила себе весь ужас своего пребывания в Уэлворте. А на другой чаше весов – страстное желание снова увидеть Хло и обнять ее.

– У меня просто нет иного выбора, как только смириться и подчиниться, – тихо обронила Шарлотта. – Но с другой стороны, а что плохого в том, что я хочу знать, что девочке сейчас хорошо, что с ней все в порядке?

– Ничего плохого! Согласен с вами. Но закон трактует сложившуюся ситуацию несколько под другим углом, а закон есть закон.

Шарлотта кивнула.

– Я еще сама не до конца знаю все условия моего освобождения, – сменила она тему разговора. – Вот электронный браслет для наружного наблюдения. А что еще?

– Вы должны ежедневно в час дня отмечаться в полиции. Для вас также вводится своеобразный комендантский час: с девяти вечера до восьми утра вы обязаны находиться в пределах своего дома и не покидать жилья. У вас также изъяли все ваши деньги, но думаю, вы уже в курсе этого.

– Ах! – мрачно воскликнула она. – Если бы за деньги можно было вернуть Хло, я бы отдала им их все без остатка. И навсегда! Оставила бы себе самые крохи, чтобы рассчитаться по налогам.

Энтони улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.

– К разговору о налогах мы еще вернемся, но попозже. А пока вынужден откланяться. Мне пора! Сегодня вечером я должен быть в Лондоне и…

Энтони замолчал, так как дверь отворилась и в проем просунулась голова Мэгги.

– Простите, что прерываю ваш разговор, но Ким собирается уезжать. Хочет попрощаться с вами и перекинуться еще парой слов по делу.

– Идем! – подхватился со своего места Энтони и, пропустив Шарлотту вперед, вместе с ней вернулся на кухню.

Ким сидела за столом, перед ней стоял открытый ноутбук. Габби и Томи сгрудились вокруг нее.

– Мы сейчас работаем над текстом заявления Шарлотты, которое хотим разместить на ее страничке в Фейсбуке, – пояснила она подошедшим к ним Шарлотте и Энтони. – Заявление должно быть кратким и по существу. Никаких лишних сантиментов.

– Но мы полагаем, что очень важно, – перебила ее Габби, – чтобы народ смог прочитать в Интернете, что Гэврил Альбеску не был родным отцом Шарлотты.

И зачем Энтони знать всю эту грязь, мелькнуло у Шарлотты. Для чего ему нужны все эти ужасные факты двадцатипятилетней давности?

– Если это так, – ответил он, – то все правильно! Нужно незамедлительно оповестить об этом всех пользователей социальных сетей.

Воодушевленная полученной от Энтони одобрительной оценкой, Габби продолжила:

– У нас тут только возник небольшой спор, указывать ли имя твоего настоящего отца или нет. Томи считает, что решать должна ты сама! – обратилась она к Шарлотте.

Шарлотта почувствовала на себе взгляд Энтони и посмотрела на него.

– Моим настоящим отцом был Найджел Каррингтон, тоже ставший жертвой той страшной резни. Все тогда полагали, что он приятель моей тети, а на самом деле он был любовником мамы. Когда Альбеску узнал, что я не его родная дочь, он и вознамерился отомстить всем нам, свести счеты с семейством своей жены… и сделал то, что сделал…

– Понятно! – мрачно констатировал Энтони. – А родственники у Каррингтона остались? Я имею в виду здесь, на территории Великобритании. Такие, с кем вы поддерживали связь.

Шарлотта отрицательно покачала головой.

– Ни мне, ни маме не удалось разыскать никого. Его родители умерли вскоре после разыгравшейся трагедии. А Найджел был их единственным ребенком.

Все еще не сводя глаз с Шарлотты, Энтони обратился к Ким:

– Нужно кое-что подправить в тексте, чтобы это сработало в правильном направлении. Вы не в курсе, полиция занимается поисками тех, кто разместил эту информацию в сети?

– Когда я беседовала с ними в последний раз, они пообещали, что займутся. Но далеко ли они продвинулись в этих поисках, мне пока неизвестно.

– Я и без всяких поисков знаю, кто это сделал! – вмешалась в их разговор Шарлотта. – Здесь в Кестерли есть одна весьма одиозная журналистка Хетер Хэнкок…

– О боже! – с деланым ужасом воскликнул Энтони. – Все, что угодно, но только не она! Припоминаю, как она вас прессовала, когда Хло числилась пропавшей без вести. Она же буквально сживала вас тогда со свету.

– Да, это именно она! – подтвердила Шарлотта. – О своей настоящей семье я рассказала лишь одному человеку, а он с этой журналисткой состоит в приятельских отношениях.

– Дайте-ка мне кое-какие подробности о ней, – затребовала Ким, – чтобы я смогла подать официальное заявление в полицию. Впрочем, я еще не уверена, что они примут от меня такое заявление. Ведь информация была размещена на зарубежных веб-сайтах.

– Мне пора! – обратился Энтони к сестре. – Увидимся на выходных!

Мэгги обняла брата.

– Само собой, увидимся, если ты снова приедешь сюда, – резонно заметила она.

При последних словах сестры Энтони скорчил смешливую рожицу, вызвавшую веселый смех Шарлотты. Потом чинно поблагодарил Мэгги за угощение и повернулся к Томи:

– Спасибо за все! Из нашего с вами разговора я почерпнул много полезного. У вас есть мой номер телефона. Так что в случае чего звоните незамедлительно!

У Шарлотты моментально пересохло во рту. Наверняка они говорили о Хло, подумала она, наблюдая за тем, как мужчины обмениваются крепким рукопожатием. Могли бы и ей кое-что сказать. Или не могли? А не могли, видно, потому, что новости совсем не радужные. Что же там происходит?

Попрощавшись с Ким и Габби, Энтони перекинулся еще парой слов с деверем, а потом повернулся к Шарлотте.

– Проводите меня до дверей, – попросил он.

Они вышли в холл, и Шарлотта немедленно озвучила свой вопрос, уже вертевшийся у нее на языке:

– О чем вы там беседовали с Томи?

– Его, мягко говоря, озадачивают те вопросы, которые задает полиция, беседуя с вашими бывшими коллегами по работе. Судя по всему, они настроены по отношению к вам более чем предвзято. Так что на вашем месте я не стал бы ждать от них приглашения на ближайший полицейский бал, который они устраивают у себя в управлении. Я так думаю!

– Я и не жду! А что за вопросы они задают?

– Ничего такого, что лично меня сильно бы удивило на данной стадии дела. Но мне и в самом деле пора! Надеюсь, Мэгги и Рон позаботятся о вас должным образом. Жаль, что не могу задержаться подольше.

– Мне тоже жаль! – тихо обронила Шарлотта. – Вся эта история с Альбеску… должно быть, вы сейчас задаетесь вопросом, сколько еще скелетов прячется в моем шкафу.

Энтони улыбнулся.

– А у кого из нас их нет, этих скелетов? Но, должен признать, ваши скелеты действительно очень уж, как бы это выразиться? – живописные, что ли!

– Я бы предпочла, чтобы они были не такими заметными, – сухо ответила Шарлотта. – А еще лучше, чтобы их и вовсе не было. Но спасибо вам за понимание и в этом щекотливом вопросе! И вообще, спасибо вам за все, что вы сегодня для меня сделали!

Энтони взял ее за руку.

– Будете благодарить меня тогда, когда все останется позади и мы с вами добьемся нужных нам результатов.

Неужели такое будет, подумала она, чувствуя, как робкое пламя надежды разгорается у нее в душе с новой силой. Прощальная улыбка не смогла скрыть охватившего ее волнения. Шарлотта неловко кивнула головой, прощаясь, а он вдруг сказал:

– У Мэгги есть номер моего мобильного. Если что, звоните. В выходные увидимся!

Проводив Энтони, Шарлотта снова вернулась на кухню, где Мэгги уже заварила новую порцию свежего чая. Прямо по центру стола стояло огромное блюдо со сдобными булочками с начинкой из взбитого крема и варенья. Булочки выглядели такими аппетитными, что рот Шарлотты сам собой наполнился слюной. Ведь уже больше недели она не вкушала приличной пищи. Внезапно радостная эйфория, в которой она пребывала все последние часы, отступила куда-то прочь, и Шарлотта вдруг почувствовала страшную усталость, почти изнеможение.

– Садись! – Томи услужливо подвинул ей стул рядом с собой. – У тебя такой вид, будто еще немного, и ты рухнешь прямо на нас!

Шарлотта безвольно опустилась на предложенный ей стул, взяла булочку, Мэгги придвинула к ней чашку с чаем.

– Спасибо! – пробормотала она, все еще не уверенная в том, что сможет проглотить кусок. – Ой, мне же надо позвонить маме! – вспомнила она.

– Анна уже в курсе, что вас выпустили под залог, – сказала Мэгги. – Я сама позвонила ей, как только узнала об итогах слушаний.

Шарлотту тронуло это проявление заботы и участия со стороны Мэгги Фенн.

– Как вы добры, Мэгги! – с благодарностью воскликнула она. – Ну, как она там? Все в порядке?

– Очень обрадовалась, когда узнала, что вы уже на пути ко мне. Телефон в той комнате. Звоните в любое время, когда вам нужно.

Шарлотта глянула на часы.

– У них там сейчас полночь. Надо немного подождать.

– Съешь хоть что-нибудь! – скомандовала Габби. – Ты такая бледная! А после всего пережитого…

– Со мной все о’кей! – возразила Шарлотта и откусила кусочек булочки, стараясь не думать о том, как бы понравилась выпечка Хло. Уж она бы с большим удовольствием впилась в булочку своими беленькими зубками. – А можно мне прочитать заявление, которое вы подготовили для Фейсбука? – спросила она у Ким, увидев, что та закрывает свой ноутбук, готовясь спрятать его в сумку.

– Конечно! – Ким снова включила ноутбук и подвинула его к Шарлотте. – Там всего лишь несколько строк, но все вещи названы своими именами.

– Я тоже уверена, что за этой провокацией стоит Хетер Хэнкок, – сказала Габби, обращаясь к сестре. – Она всегда на тебя зуб точила. Особенно после того, как вы заставили ее публично, через газету, извиниться перед тобой за преднамеренное искажение фактов в том деле об установлении опеки над ребенком. Ну, ты помнишь эту историю, да?

Ким слушала Габби самым внимательным образом.

– А тут еще кое-что присовокупилось, уже личное! – Габби повернулась к Ким. – Хетер всегда была без ума от Джейсона, бывшего поклонника нашей Шарлотты. И это при том, что он был женат на ее лучшей подруге. Но случилось непредвиденное. Жена выгнала Джейсона из дому, и каждый из супругов зажил своей жизнью. У той появился приятель, и Джейсон тоже стал встречаться, но не с Хетер, а с Шарлоттой. И уж этого она точно не простит тебе никогда! – Габби снова взглянула на сестру.

– Все это такая ерунда! Мелочи, которые остались в далеком прошлом, – отмахнулась от нее Шарлотта, но в глубине души она была рада, что Энтони не услышал этих откровений Габби.

– Ерунда, не ерунда! А скоро ей предстоит узнать, что она снова ошиблась и сведения об Альбеску, которые она предала гласности, неверны, – напомнила присутствующим Ким. – Но вы сами, Шарлотта, должны решить, станете ли вы привлекать полицию к расследованию этого случая именно с ее участием.

– Смогут ли они доказать, что это именно она?

– Вполне возможно. Все зависит от того, каким компьютером она воспользовалась. Если своим, то сделать это будет проще.

– Но даже если они докажут ее причастность, что дальше? Материалы ведь размещены на зарубежных веб-сайтах.

– Это правда!

– Нет уж! Пусть полиция занимается расследованием без моего участия! Не хватало еще тратить свое время на такую ничтожную особу, как Хетер Хэнкок!

– Хорошо сказано! – весело прокомментировала слова Шарлотты Мэгги.

– Но она уже практически развернула кампанию по вашей дискредитации на этом веб-сайте, – резонно заметила Ким. – А потому за ней нужен глаз да глаз! Но я убегаю! Иначе не успею на пятичасовой поезд до Бристоля. Как вам текст? – спросила она у Шарлотты.

Шарлотта быстро пробежала глазами несколько строчек.

«В интересах соблюдения точности информации семья Шарлотты Николс желает уточнить следующее: Шарлотта Николс не является родной дочерью Гэврила Альбеску. Она не связана с ним не только родственными, но и какими бы то ни было иными узами».

– Мы все же решили пока не упоминать имя твоего настоящего отца, – заметила Габби. – Подумали, что это может вызвать нездоровый интерес к истории и привлечет ненужное внимание к твоей матери, что ей совсем не нужно.

– Спасибо, что подумали о ней! – ответила Шарлотта. – Уверена, мама по достоинству оценит вашу деликатность. А я уже оценила! – Она поднялась со стула, намереваясь проводить Ким. – И когда мы увидимся в следующий раз?

– Не могу сказать точно! Всю оставшуюся неделю я занята под завязку! А Энтони ничего не говорил вам о том, как мы будем работать над нашим посланием обвиняемого?

– Да, он сказал, что мне нужно сделать. Я напишу все, что вспомню.

– Вот и отлично! Если потребуется помощь, только свистните! На первоначальном этапе даже лучше, если исходный черновик вы подготовите сами. А затем мы уже все вместе доработаем документ и доведем его до нужного уровня.

– Выше голову! Ровней дыхание! Всем! – объявил Рон, входя на кухню. – Кажется, нас уже обнаружили.

– Этого еще не хватало! – со стоном воскликнула Ким. – Но надеюсь, у меня получится прорваться через эту толпу на такси. Иначе я точно опоздаю на поезд.

– Ну, пока еще толпы не наблюдается! – поспешил успокоить ее Рон. – Вертится возле дома какой-то один подозрительный субъект. Внимательно рассматривает мою зеленую изгородь, но дальше не лезет. Думаю, с ним у нас не будет проблем. Но я вас провожу до такси.

– Кажется, он намеревается спросить у нас, в этом ли доме остановилась Шарлотта, – вполголоса сказала Ким, обращаясь к Рону, когда они уже вышли на улицу. – Самый лучший выход, по-моему, сказать ему «нет». Он, конечно же, не поверит, ибо наверняка уже разжился у судейских клерков адресом, который указан в постановлении суда. Но, поскольку никто в этом доме не собирается вступать с ним в пространные разговоры, он поотирается здесь пару часов и уберется восвояси.

Вслед за Ким засобирались и Габби с Томи.

– Томи пообещал подвезти меня к стоянке, где я оставила свою машину, – пояснила Габби, обнимая сестру. – Хотелось бы побыть с тобой подольше, но не могу! Обещала свекрови забрать у нее детей ровно в шесть. Ты в порядке?

Шарлотта глянула на Мэгги и улыбнулась.

– Не волнуйся! Я в полном порядке!

– Звони мне, если что! А на выходные я снова приеду. Помогу тебе перебраться на квартиру.

Ах да, вспомнила Шарлотта.

Квартира! У нее же есть квартира, можно сказать, свой дом, которого она еще не видела, в котором она совсем не хочет жить, а жить придется. Потому что другого выбора у нее нет.

– Я загляну к тебе на обратном пути, завезу вещи, которые приготовила тебе Габби, – пообещал Томи. – Мэгги любезно пригласила меня на обед.

Шарлотта снова бросила на Мэгги благодарственный взгляд и крепко вцепилась в руку сестры, прощаясь с нею, но глаза ее при этом были устремлены на Томи.

Он прекрасно понимал, о чем ей хочется спросить его и что она не смеет облечь в обычные слова. Коротким кивком головы он дал ей понять, что все под контролем и развивается в нужном направлении, и Шарлотта почувствовала, как на глазах выступили слезы.

 

Глава 18

– Понятия не имею, что нам делать дальше! – пожаловался Томи в телефонном разговоре с Энтони, который состоялся у него на следующий день. – Умом я понимаю, что мне вообще не стоит ввязываться во все это. Но как вспомню, какими глазами смотрела на меня Шарлотта! Сколько в этом взгляде было мольбы и страдания… Ей так хочется узнать хотя бы что-то!

– Нет, вы все делаете абсолютно правильно! – поспешил поддержать его Энтони. – Давайте будем исходить из худшего! У нас нет оснований полагать, что Хло освоится в новом доме. Кстати, где он, этот ее новый дом?

– Пока ничего не знаю! Все, что мне известно, я вам уже сообщил вчера накануне суда. Трейси должна была забрать девочку из прежней семьи. Судя по всему, у супружеской пары возникли какие-то разногласия.

– О’кей! А вы не в курсе, как прошла встреча Венди с представителями службы усыновления детей?

Томи глянул через стеклянную перегородку в соседнюю комнату. Несколько сотрудников сидели за своими рабочими столами. Другие ушли по делам. Все как всегда.

– Ничего конкретно сказать не могу. Знаю лишь, что такая встреча состоялась, но к какому они там пришли решению, понятия не имею. Думаю, и Трейси они вряд ли поставят в известность о своих дальнейших планах. Если бы ей что-то сообщили, она наверняка уже поделилась бы со мной.

– А как быстро решаются такие дела?

– В данном конкретном случае все может решиться очень быстро, ведь сегодня Хло у нас – это кандидатура номер один. Кстати, если отбросить в сторону всякие личные мотивы, то на месте наших начальников я бы повел себя точно так же.

– То есть тоже максимально бы ускорили всю процедуру?

– Конечно! Ведь у девочки нет семьи. Едва ли таковой можно считать ее отца, который никогда и ни при каких условиях не получит родительских прав на нее. А она ведь еще совсем крошка… Думаю, у нас полно людей, которые захотели бы стать ее приемными родителями.

– Хорошо! Я тоже буду предельно откровенен с вами! Мои шансы выцарапать Хло из рук социальных служб до того, как начнется судебное разбирательство по делу Шарлотты, тоже невелики. Практически они равны нулю. Но это означает, что Хло должна находиться на временном попечении как минимум шесть месяцев. А уже потом, по истечении этого срока, можно будет начинать процедуру ее передачи приемным родителям на постоянной основе. А из ваших слов я понимаю, что она уже может проживать в доме своих будущих приемных родителей.

– Может, очень даже может! И, поскольку процесс пошел, остановить его будет чрезвычайно трудно. Тем более вытащить Хло из семьи, куда ее поместили. Если, конечно, у нас не появятся на руках доказательства того, что приемные родители не отвечают всем требованиям, предъявляемым к таким гражданам.

– Хорошо! То есть, я хочу сказать, хорошо, что мы знаем, как обстоят дела на самом деле. Боюсь, рано или поздно Шарлотта тоже узнает об этом. Тем более что она прекрасно знает всю вашу систему изнутри. Сейчас она надеется, что в отношении Хло не станут предпринимать никаких радикальных мер, пока не будет решена ее собственная судьба. Нам надо всячески поддерживать именно такую версию возможного развития событий. Пусть остается в неведении хотя бы короткое время! Сейчас! А я тут собираюсь переговорить с коллегой, который специализируется по семейному праву. Может, он подскажет что-то дельное и поможет притормозить до поры до времени процесс передачи девочки приемным родителям. А еще лучше и вовсе положить дело на полку.

Томи не сдержал вздох облегчения.

– Именно такой ответ я и надеялся услышать от вас! Но меня сейчас тревожит другое. Как бы Венди и вышестоящее руководство не пронюхало, что я контактировал с вами. Или кто-то другой из нашего ведомства. За себя я не боюсь. Мне тут осталось отработать всего лишь две недели, а там я уезжаю в другой город. Но я волнуюсь за Трейси. Ей здесь еще работать и работать!

– Понятно! Ваши страхи вполне обоснованны. Я попрошу своего коллегу зайти с самого верха. То есть, чтобы он переговорил непосредственно с руководителем всех ваших социальных служб, а может быть, вышел бы даже на уровень министра. С тем чтобы именно на таком высоком уровне было принято решение о приостановке процедуры передачи Хло приемным родителям, пока не завершится судебный процесс над Шарлоттой.

Томи еще раз в самых прочувствованных выражениях поблагодарил Энтони и отправился на поиски Трейси. Судя по ее передвижениям, обозначенным на маркерной доске в холле головного офиса, получалось, что либо она все еще здесь, в здании, либо уже уехала куда-то, скорее всего, проведать Хло. Потому что если бы она навещала кого-то другого, то это было бы помечено на маркерной доске. На ней сотрудники отмечают все свои деловые встречи за пределами офиса, посещение суда, выходные и праздничные дни. Но в расписании Трейси на вторую половину дня зиял пробел, то есть вся информация о ее перемещениях была засекречена.

– Кто-нибудь видел сегодня Трейси? – поинтересовался Томи у нескольких сотрудников, которых встретил по пути. Но коллеги лишь пожимали плечами в ответ, давая понять, что о местонахождении Трейси им ничего не известно.

Томи вернулся к себе в кабинет и набрал номер мобильного телефона Трейси.

– Трейси, ты где? – спросил он, когда услышал ее голос в трубке.

– Навещаю подругу, – ответила она.

По ее тону Томи понял, что она сейчас у Хло.

– Есть какие-то новости по нашему делу? Как прошла вчерашняя встреча Венди? Она что-нибудь тебе говорила?

– Ни слова! Но, с другой стороны, встреча ведь была только вчера!

– Ты права! Если что услышишь, дай мне знать!

– Само собой! Знаешь, я тут тоже размышляла над всем этим… и пришла к выводу, что это действительно наилучший путь для того, чтобы двигаться вперед. Прости, но я пока не могу говорить. Я загляну к тебе, когда вернусь в офис. Договорились?

– Сэр! – обратилась Карен Поттер к старшему инспектору Гулду, когда тот величавой походкой проплыл мимо ее стола.

Не останавливаясь, Гулд бросил через плечо:

– Что там у вас? Но только быстро!

– Это касается Шарлотты Николс и ее причастности к кровавой резне на Темпл-Филдс. Нам пока так и не удалось выйти на след тех, кто разместил информацию в сети. Как долго мы должны заниматься этими поисками?

Гулд глянул на часы.

– Есть еще какие-нибудь новости по теме?

– Да. Но информация появилась не на зарубежном сайте, а на ее страничке в Фейсбуке. Короткое сообщение, согласно которому она не является родной дочерью Альбеску. Если хотите, можете сами взглянуть!

Гулд подошел к Карен и приготовился читать текст через ее плечо. Но в этот момент зазвонил его мобильник, Гулд проверил номер и рявкнул в ответ, что скоро будет.

– Представитель службы уголовного преследования остался недоволен! – поспешила сообщить шефу Поттер, пока тот вчитывался в текст на дисплее. – Говорит, это может крайне осложнить процесс и что вообще…

– Да знаю я, что он там говорит! – резко перебил ее Гулд. – Лучше бы подумали о том, как увеличить нам ассигнования. Ведь если бы мы располагали достаточными материальными ресурсами, то и возможностей у нас было бы поболее. Наверное, тогда было бы проще отследить, кто скрывается за всеми этими интернет-играми. Но если по большому счету, так это вообще не нашего ума дело. К тому же лично я не вижу во всей этой писанине ничего такого, что смогло бы настроить суд присяжных против нас. Словом, меня все это мало волнует. Но вы продолжайте следить за развитием событий, не более того!

В эту минуту мобильник Гулда снова зазвонил, и он, схватив трубку, выскочил из комнаты.

– А наша принцесса совсем даже не болтушка, не правда ли, милая? – с лукавой улыбкой поинтересовалась у Хло Кэрри Джоунз. – Но наверняка ей здесь понравилось! А почему нет? У нее же своя комната, полная игрушек. Там даже телевизор есть! Но мы пока не разрешаем ей включать телевизор самостоятельно! – Последние слова уже были адресованы Трейси. – Полчаса на детскую передачу, и обязательно в моем присутствии. И еще немного по каналу «Дикая природа». Дети ведь любят смотреть про животных, особенно про диких животных. Такие программы не только интересны, они еще и познавательны. Надеюсь, вы согласитесь со мной! И никаких старых программ или кинофильмов, как и договаривались.

Всякий раз, когда Кэрри Джоунз улыбалась, обнажалось такое немереное количество зубов, что Трейси даже заподозрила, что хозяйка сама может с успехом соперничать с любым диким животным в любой из ее любимых программ про них. Впрочем, из биографических данных Трейси узнала, что в девяностые годы прошлого века Кэрри вела на телевидении популярную серию передач о приключениях в мире дикой природы. На что косвенно указывали и многочисленные фотоснимки и картины, изображающие диких животных, коими был увешан весь ее довольно хаотичный дом с широкими террасами вокруг. Дом находился в Майнхеде.

Майнхед! Спасибо, Венди, что постаралась найти прибежище для ребенка в семидесяти милях от Кестерли. Как говорится, не наездишься и не насмотришься!

Сама Трейси не видела ни одной из передач Кэрри, но из бумаг, приложенных к ее досье, следовало, что каждый ребенок, попадая под опеку Кэрри, в обязательном порядке просматривал ежедневно по одному эпизоду из этих программ, обычно на ночь, перед тем как отправиться спать. Некоторые дети настолько привыкали к этим ежевечерним просмотрам, что когда их забирали от Кэрри Джоунз, то они могли цитировать некоторые фрагменты передач буквально наизусть. Или даже разыгрывали их в лицах. Что иногда бывало очень забавным, и многие инспекторы по делам несовершеннолетних отмечали эти подробности в своих отчетах.

Но, пожалуй, заставить Хло делать то же самое будет трудно, если вообще возможно. Скорее всего, ей и сами программы едва ли придутся по вкусу. Вид забившейся в дальний угол кресла девочки с опущенной головкой, прижимающейся к своему драгоценному мишке, такой хрупкой, такой худенькой, заставлял сжиматься сердце. Трудно было себе вообразить более полную картину одиночества и оставленности всеми и вся. Всякий раз, когда к ней обращались, Хло сжималась и, казалось, еще больше уменьшалась в размерах, явно желая исчезнуть насовсем. Можно лишь догадываться, что творилось в эти минуты в ее головке.

Хотя зачем догадываться? Она, Трейси, прекрасно знала и понимала, что там творится.

– Как девочка кушает? – поинтересовалась она у Кэрри.

Кэрри опять обнажила свои зубы в широкой улыбке.

– На завтрак у нас сегодня были крабы и яйца всмятку, верно? – обратилась она к Хло нарочито приподнятым тоном и почему-то в этот момент показалась Трейси очень похожей на непонятно почему веселящуюся кенгуру. – И мы съели два кусочка хлеба и пол-яйца.

Хло сидела молча.

– А как насчет ленча? – поинтересовалась Трейси.

– С ленчем у нас вышло похуже. Правда, моя прелесть? Но зато к чаю у нас еще осталось несколько аппетитных кусочков курочки и жареный картофель. А на десерт – вкуснейший пудинг-желе, перевернутый вверх дном. Ты когда-нибудь пробовала, детка, пудинг, перевернутый вверх дном, а?

Хло вздрогнула от неожиданности и еще теснее прижалась к мордочке Бутса.

– Уверена, пудинг придется ей по вкусу! – жизнерадостно пообещала Кэрри, обращаясь к Трейси. – Все дети, которые раньше гостили у меня, сметали его без остатка и всегда просили добавки. Хочешь, мы приготовим пудинг вместе? – обернулась она к Хло. – Это так интересно! Ты когда-нибудь пекла что-нибудь?

Одинокая слезинка выкатилась из-под ресницы и упала на колени Хло.

– Ну же! Моя золотая! – спохватилась Трейси, подходя к девочке. – Не надо плакать! Все будет хорошо! Вот увидишь! Кэрри позаботится о тебе самым наилучшим образом. А со следующего понедельника ты снова начнешь ходить в детский сад. Познакомишься с другими ребятишками. Правда, здорово? Хорошо ведь, когда много друзей и есть с кем поиграть в разные игры.

Хло затрясла головкой, и из ее груди вырвались беззвучные рыданья. Трейси молча обняла ее и прижала к себе.

– Тише, тише, моя родная! – уговаривала она девочку, баюкая ее в своих объятиях. – Конечно, здесь все для тебя пока новое, непривычное. Тебе немножко страшно… но бояться не надо! Все будет хорошо! Обещаю тебе!

– Уж меня-то она точно бояться не станет! – с веселой уверенностью заявила Кэрри. – Разве меня можно бояться? Да я, можно сказать, самый добрый человек на свете!

«Вот только зубы твои очень уж пугают», – подумала про себя Трейси, но вслух, обращаясь к Хло, сказала:

– Это правда! Все любят Кэрри. В свое время она была очень популярной телеведущей. Все детишки, побывавшие здесь, потом с удовольствием вспоминают, как им было хорошо с Кэрри.

Кэрри буквально расцвела от обилия комплиментов.

– Я и по себе знаю, что для того, чтобы обжиться на новом месте, нужно время. Но я постараюсь сделать все, чтобы тебе было хорошо в моем доме. Мы вместе будем ходить с тобой на пляж, гулять по парку, посетим зверинец…

Хло еще сильнее затрясла головкой.

– Хочу к мамочке! – запричитала она сквозь слезы. – Поехали к ней прямо сейчас!

Трейси ласковым движением руки расправила сбившиеся кудряшки на ее головке и поцеловала в макушку.

– А ты помнишь, какой завтра день? Завтра твой день рождения. Тебе исполняется целых четыре года. Уже совсем взрослая девочка, да?

– День рождения завтра? – с волнением воскликнула Кэрри. – Надо срочно придумать что-то необычное! Хочешь, испечем праздничный торт и поставим в него четыре свечки?

Но рыдания стали душить Хло с новой силой. Хватая открытым ртом воздух, она выкрикнула сквозь слезы:

– К маме! Хочу к маме!

– Хорошо-хорошо! – пробормотала растерянная Трейси, прижимая девочку к груди. – Но вначале надо успокоиться, Хло! Будь умницей! Перестань плакать!

Но Хло вдруг оттолкнула ее с такой силой, что от неожиданности Трейси разжала руки и девочка вырвалась на волю. Подхватив с пола Бутса, она стремительно метнулась к дверям. Но она была еще слишком мала, даже не дотягивалась до дверной ручки, чтобы открыть дверь. Тогда она круто развернулась и уставилась на Трейси таким затравленным взглядом, что у женщины подкосились ноги от жалости.

– Поехали! – воскликнула девочка, хватая ее за руку. – Поехали прямо сейчас!

– Послушай, Хло! – Трейси опустилась перед ней на колени. – Ты же не хуже меня знаешь, что тебе нужно пока оставаться здесь.

Хло стала трясти головой с такой силой, что Трейси испугалась, что у ребенка сейчас закружится голова и она лишится чувств. Трейси схватила ее головку и сжала с обеих сторон руками.

– Послушай меня! – ласково начала она. – Послушай меня внимательно! Знаю, тебе сейчас трудно. Очень трудно! Но я обещаю тебе… даю слово! Все у тебя будет хорошо. И даже прекрасно! И день рождения твой мы отметим как положено! Я тоже приеду и привезу тебе подарок. Сюрприз! Правда, интересно будет?

Хло все еще отчаянно пыталась вырваться из цепких рук Трейси, чтобы снова начать вертеть головой.

– Интересно, конечно, что там за сюрприз вы для нее приготовили! – подала голос Кэрри у них за спиной.

Хло пробормотала что-то нечленораздельное. Трейси не поняла.

– Что ты сказала? – спросила она.

– Хочу задумать желание! – выпалила девочка.

Бедное дитя, подумала Трейси. Уж что-что, а желание Хло было ей известно доподлинно.

– Конечно, задумаешь! Обязательно! – твердо пообещала она. – Но имей в виду, не всякие желания осуществляются сразу. Иногда приходится подождать.

Хло посмотрела на нее таким умоляющим взглядом, в ее глазах было столько отчаяния и боли, что в эту минуту, будь ее воля, Трейси исполнила бы любое желание этой несчастной девочки. Но такой воли ей никто не давал, а потому на время о желаниях Хло надо постараться забыть.

Хетер Хэнкок почувствовала неприятную пустоту в желудке, когда увидела, что дверь ресторана отворилась и в зал вошла Шарлотта Николс в сопровождении пожилой пары и мужчины, немного смахивающего на великовозрастного хиппи.

– Вот так да! – поморщилась она. – Не ожидала, что она рискнет так скоро появиться на людях! – обратилась она к своему спутнику. – Есть все же какие-то нормы приличия, в конце концов!

– Что ты имеешь в виду? – переспросил у нее Джейсон, тоже чувствуя некоторую неловкость и наблюдая за тем, как вновь прибывших посетителей усаживают за отдельный столик в центре зала.

– То и имею! Что нельзя так откровенно эпатировать публику. Все же Кестерли совсем крохотный городок. Это тебе не Нью-Йорк. Впрочем, она всегда производила на меня впечатление особы, не отягощенной никакими комплексами.

Красивое лицо Джейсона исказила недовольная гримаса.

– Откуда тебе знать, какая она на самом деле? – бросил он с некоторой издевкой в голосе.

Хетер бросила на него удивленный взгляд.

– Благодаря тебе я знаю твою бывшую подружку гораздо, гораздо лучше! – язвительно заметила она, а в глазах полыхнул недобрый огонь.

Они сидели в небольшой нише у окна, из которого открывался просто фантастический по своей красоте вид на побережье. Ведь ресторан под названием «Дары моря» располагался на самом верху скалы, откуда были далеко видны свинцовые воды залива. Из даров моря посетителям предлагали живых лобстеров и крабов, которые плескались в специальном аквариуме прямо тут же, в зале. Ресторан пользовался популярностью, и по вечерам сюда было не попасть. Но сейчас, в разгар рабочего дня, особого наплыва посетителей не наблюдалось. Именно поэтому Хетер и удалось занять столик, можно сказать, в ВИП-зоне. Впрочем, профессия тоже сыграла свою роль. Владельцы ресторана с пониманием относятся к пишущей братии. Ведь кому помешает лишняя хвалебная статейка, опубликованная в местной прессе? А Хетер, в свою очередь, тоже не видела ничего зазорного в том, чтобы надлежащим образом отблагодарить рестораторов за хорошее обслуживание.

– Ни за что не угадаешь, кто сейчас сюда пришел! – с придыханием в голосе сообщила она своей лучшей подруге Джине и по совместительству жене Джейсона, которая отлучалась на время в дамскую комнату. – Фантастика, да и только!

Джина, питавшаяся всякими гламурными сплетнями из самых разных иллюстрированных изданий, мгновенно впечатлилась.

– Кто-то из знаменитостей? – поинтересовалась она, окидывая внимательным взглядом зал.

– Можно сказать и так! – хрипловато рассмеялась Хетер. – Наша общая старая подруга! Похитительница чужих детей!

Лицо Джины недовольно вытянулось.

– Ради бога, Хетер! – неожиданно для себя вспылил Джейсон. – Оставь ты эту женщину в покое! Это дело слишком серьезное, чтобы делать из него повод для шуток. А ты носишься с ней, как дитя с новой игрушкой…

– Придержи язык за зубами! – категорично ответила ему Хетер. – И не думай, что я не понимаю всей серьезности происходящего! Понимаю не хуже твоего! И даже наверняка лучше! Это – во-первых! А во-вторых, с каких это пор ты стал ее защитником?

– Хороший вопрос! – одобрительно кивнула головой Джина. – В самое яблочко! – А сама принялась высматривать бывшую любовницу мужа среди публики, заполнившей зал. – Где же она? – требовательно спросила она.

– Когда ты научишься элементарной осторожности? – набросилась на нее подруга.

Джина зло сверкнула глазами.

– Ой, кто бы учил! Это не ты ли разместила в Интернете леденящую кровь информацию о том, что в жилах нашей подруги течет кровь маньяка-убийцы? А потом выяснилось, что все это туфта!

У Хетер раздулись ноздри от возмущения.

– Я повторила лишь то, что мне сообщили. Думала, у меня надежный источник информации! – При этих словах она бросила испепеляющий взгляд на Джейсона, не суливший тому ничего хорошего. И как она могла столько лет сходить с ума по этому болвану, подумала она про себя. Ну да! Он хорош собой. И с детишками любит возиться. Но во всем остальном… Совершенно не ее тип мужчины!

– Я поделился с тобой на условиях конфиденциальности, – вдруг резко начал он. – И ты поклялась мне сохранить наш разговор в секрете. И тут же раструбила о нем на весь белый свет. Хотя лично я даже рад такому повороту! Хорошо, что Альбеску не ее родной отец. А вот тебе, судя по всему, снова придется извиняться. Но тебе ведь не привыкать!

– И не подумаю! – взвилась Хетер. – С какой такой стати я стану извиняться перед ней? Вы только посмотрите на эту нахалку! Явилась, не запылилась! А эти… ну, они же просто пригласили ее пожить у себя. А сами, поди, отправляются в аэропорт. Наверняка хотят пережить еще один медовый месяц. Чудненько! Хотя… Если честно, все равно очень хочется узнать, кто же ее настоящий отец.

Последние слова Хетер пробормотала едва слышно, словно разговаривая сама с собой.

– Оставь ты ее в покое! – посоветовал ей Джейсон.

Джина наконец обнаружила Шарлотту.

– Ничего себе! Да, видок у нее не очень… А кто это рядом с ней? Ты знаешь этих людей?

– Никогда их раньше не видела! – ответила Хетер и продолжила: – А еще меня занимает, какого рода отношения связывают ее с этим адвокатом… ну, тем самым, который вдруг неожиданно появился в суде в минувшую среду. Ведь это же тот самый тип, который уже однажды взял ее под свое крыло, когда разразился скандал по поводу моей публикации осенью прошлого года. Помните?

– То, что ты там насочиняла, было просто возмутительно! И в высшей степени несправедливо! – без обиняков заявил Джейсон.

Обе женщины воззрились на него, как по команде, ошарашенные такой прямотой.

– Ты только послушай его! – язвительно пропела Хетер, обращаясь к Джине.

– Да, именно так! Возмутительно и несправедливо! – продолжал стоять на своем Джейсон.

– Знаешь, – снова посмотрела на подругу Хетер, – а я совсем даже не уверена, что у него там все кончено с этой уголовницей!

– Да заткнись ты! – не выдержал Джейсон. – Это вообще к делу не относится!

– Но в чем-то Хетер права! – не преминула уточнить Джина. – Уж слишком ты печешься об этой особе! А ведь она самая настоящая преступница! Украла чужого ребенка! Неужели снова будешь выгораживать ее? Или искать какие-то оправдания?

Не желая продолжать разговор, который в любую минуту грозил перерасти в крупномасштабную семейную ссору, Джейсон раздраженным движением схватил свой бокал вина. В глубине души он точно знал, что если бы не дети, то он никогда бы не бросил Алекс, или Шарлотту, как ее сейчас величают. Стоило ему увидеть ее снова, входящей в зал ресторана, и прежние воспоминания нахлынули на него с новой силой. Да, он был счастлив с этой женщиной. Ему и по сей день не хватает ее. Более того, он бы отдал все, чтобы снова быть с нею.

– Боже правый! Кажется, она идет к нам! – почти взвизгнула Джина.

У Хетер тоже в первый момент душа ушла в пятки, но она тут же вспомнила о своих высоких моральных принципах, отгородившись ими от незваной противницы как щитом. В конце концов, кто она такая? Преступница, которую вскоре будут судить за похищение ребенка! А что же до Алекс Лейк, за которой в прошлом слишком часто оставалось последнее слово, когда дело доходило до взаимных распрей, ну так что ж! Алекс Лейк больше нет! Наконец-то пробил ее звездный час!

Шарлотта остановилась возле столика. На ее лице застыло некоторое смятение, но взгляд, обращенный на Джейсона, был неожиданно тверд и даже суров. Обе женщины принялись рассматривать ее в упор, не скрывая своего презрения. Джейсон благоразумно отвел глаза в сторону.

– Здравствуй, Джейсон! – поздоровалась она с ним, полностью игнорируя его спутниц.

Он бросил на нее короткий взгляд.

– Привет! Как дела?

Но взгляд Шарлотты не стал мягче.

– Я вот все думаю, – начала она ровным голосом, ничуть не смущаясь обращенных на нее глаз. – Какая такая причина могла тебя побудить нарушить данное когда-то мне слово и рассказать первой встречной о том, что случилось в моей семье, когда я была еще ребенком.

Внешне Шарлотта казалась совершенно бесстрастной, и только руки, повисшие словно плети по обе стороны туловища, выдавали ее внутреннее напряжение.

– Надо же! Держится, как пуленепробиваемый жилет! – фыркнула Джина, бросив взгляд на Хетер.

А Шарлотта между тем продолжала буравить глазами Джейсона.

– Я вот тоже удивляюсь, – подала голос Хетер, – какая такая причина заставила вас украсть чужого ребенка?

Шарлотта, полностью проигнорировав реплику Хетер, медленно проговорила, обращаясь к Джейсону:

– Жаль, что ты не был в курсе всех подробностей. Иначе не поспособствовал бы тому, чтобы твоя подружка снова выставила себя перед людьми полной дурочкой. Совсем уж изолгалась! Интересно, сколько еще подобных фальшивок она успеет опубликовать, прежде чем полиция привлечет ее к ответственности за оскорбление правосудия? Кажется, за такое правонарушение даже дают срок. До двух лет!

Шарлотта круто развернулась и пошла прочь, оставив всю компанию в состоянии полнейшей растерянности. Ибо угроза, прозвучавшая в ее словах, была вполне реальной, и она сознательно не стала маскировать ее.

Рон Фенн снова наполнил ее бокал, когда она уселась за столик.

– Ну, как ты? – спросил у нее Томи, стараясь говорить как можно спокойнее. – Выдержала?

– Да, все в порядке! Все отлично! Мне жаль, что так получилось. Но я должна была сказать им все это прямо в глаза.

– И правильно сделала! – поддержала ее Мэгги. – Очень мужественный поступок. У меня, наверное, духу бы не хватило.

Томи иронично улыбнулся.

– Зато за Шарлоттой не заржавеет! Уж кто-кто, а она не станет робеть или теряться в поисках подходящих выражений. Выскажется начистоту и по существу.

– За эту свою дурацкую прямолинейность и попадала вечно во всякие неприятности! – обронила Шарлотта и добавила: – Но я не могла позволить этой троице наслаждаться трапезой. Еще, чего доброго, подумают, что я их боюсь. Или что я не догадываюсь о том, кто именно разместил эту гнусную информацию в Интернете.

– Вот пусть теперь красотка и пораскинет мозгами! – злорадно воскликнул Рон. – Лично я вообще удивляюсь, как можно принимать на работу такую непрофессиональную журналистку. Вечно она питается всякими непроверенными слухами. Таких гнать надо взашей!

– Терпят ее в редакции только потому, что в нашей глуши-то и писать особо не о чем! – откликнулся Томи. – Да и других подходящих кандидатов у них нет. Вот и приходится прибегать к услугам тех, кто вертится под рукой. Но все же, детка! Ты в порядке?

Шарлотта слабо улыбнулась и молча кивнула головой. На самом деле ей хотелось поскорее встать и уйти из ресторана. И не потому, что ее разозлила встреча с Джейсоном или с Хетер. Просто единственное место на земле, где ей хотелось бы быть в эту минуту, – это Бухта Изобилия. И праздничное застолье по случаю четырехлетия Хло.

Но ничего этого нет, и все ее желания невыполнимы в принципе, а потому надо гнать их прочь и не отравлять трапезу людям, проявившим столько доброты по отношению к ней.

Официант уже принял у них заказ, а Шарлотта продолжала между тем исподтишка любоваться Мэгги и Роном. Ей хотелось обнять их, расцеловать, наговорить кучу добрых слов, сказать им, как она благодарна за те два дня, которые провела под их крышей. Они совершенно не давили на нее, не задавали никаких вопросов, ничего не требовали взамен за свою заботу о ней. Они продолжали жить своей обычной жизнью, позволяя и ей делать все, что хочется: звонить матери в любое время дня и ночи, спать хоть средь бела дня, хоть до обеда, когда есть желание. Никакого принуждения по части еды: хочешь – ешь, хочешь – не ешь. Они даже были столь любезны, что днем свозили ее в полицию, где ей вручили на руки документ, в котором были четко прописаны все условия ее освобождения под залог.

Разве могла она рассчитывать на такую всеобъемлющую помощь и поддержку со стороны этих людей? Ведь она их едва знала. До своего отъезда в Новую Зеландию она и виделась с ними всего ничего!

– Знаешь, порой я думаю, – обронила вчера вечером Анна, когда Шарлотта позвонила ей в очередной раз, – что ангелы – это на самом деле люди. И они появляются в нашей жизни тогда, когда особенно нужны нам, а потом, когда трудная полоса минует, снова уходят, исчезают.

Шарлотте понравилось такое неожиданное сравнение матери. Но, с другой стороны, ей бы очень хотелось надеяться на то, что и Рон, и Мэгги будут постоянно присутствовать в ее жизни. И Томи тоже, с его грубоватыми нежностями и безмерной преданностью. Она будет очень сильно скучать, когда Томи уедет к жене на север. Джеки уже перебралась на новое местожительство. Конечно, они будут перезваниваться и все такое. Наверняка Томи приедет на процесс, когда он начнется. Но все это совсем не то же самое, когда знаешь, что он где-то рядом и всегда готов подставить тебе свое плечо. Не говоря уже о том, как тактично и ненавязчиво он успокаивает ее насчет Хло, без слов вселяя и веру, и даже капельку надежды.

Где сейчас ее солнышко? Ее драгоценная маленькая девочка? Знают ли эти люди, у которых сейчас живет Хло, о том, что сегодня у малышки день рождения? Приготовили ли они для нее что-то праздничное? Необычное? И чем больше вопросов роилось в голове, тем сильнее ныло сердце и давило в груди. Ах, каким чудесным мог бы стать этот праздник для ее маленькой принцессы! Ведь Шарлотта обещала подарить ей новый велосипед! А еще торт, который Хло испекла бы сама в образовательном центре. Потом вечер у Наны с обязательным праздничным застольем. После – тренировка в прыжках. Но главное – желания, которые она хотела загадать, задувая свечи на торте. А еще щенок в подарок, щенок, о существовании которого она даже не подозревала.

Вчера вечером Боб сказал ей, что, скорее всего, придется отдать щенка в чужие руки. Ведь пока неизвестно, когда Хло снова вернется домой.

– Не то чтобы мы потеряли всякую надежду на такой исход дела, – поспешил успокоить ее отчим. – Мы верим и будем верить до конца, что в один прекрасный день Хло снова будет вместе с нами. Но если сейчас забрать щенка к себе в дом, то он привяжется к нам. А мы хотим, чтобы собачка была привязана в первую очередь к ней.

И хотя умом Шарлотта понимала, что Боб прав, она страшно расстроилась. Вот и сегодня! Стоило ей вспомнить вчерашний разговор, и настроение тут же испортилось. Нет! Надо решительно гнать прочь дурные мысли. Она не имеет права распускаться.

– Отлично! – одобрительно воскликнул Рон, наблюдая за тем, как Томи снова наполняет их бокалы вином. – Думаю, самое время поднять тост за Шарлотту и ее новую квартиру. И за то, чтобы завтрашний переезд прошел безо всяких неожиданностей.

– Но мы же ей поможем! – напомнила мужу Мэгги. – Если только у вас с Энтони нет отдельной договоренности насчет рыбалки. Или он тебя уже ангажировал?

– Да он мне даже не позвонил! – воскликнул Рон, чокаясь с Шарлоттой. – За вас, моя дорогая! И пусть сбудутся все ваши желания!

Боясь расплакаться, ибо в это мгновение она особенно явственно представила себе личико Хло, Шарлотта выдавила из себя жалкую улыбку и, поблагодарив, сделала глоток.

– Расскажи, что нового у твоей матери? – спросил у нее Томи, отставляя свой бокал в сторону.

Шарлотта тяжко вздохнула.

– Их адвокат все еще пытается выяснить у нашей полиции, есть ли для нее риск быть арестованной, если она приедет сюда, ко мне. Пока они не получат вразумительного ответа, мама должна оставаться в Новой Зеландии.

– Представляю, как она переживает! – вздохнула Мэгги. – Но кому и зачем нужно ее здесь арестовывать? Не понимаю!

Шарлотта начала объяснять, но в эту минуту к их столику подошла молодая женщина, приблизительно одного возраста с ней.

– Простите! – обратилась она к Шарлотте. – Вы вряд ли меня помните. Но мы с вами учились в одной школе. Правда, я классом ниже.

Шарлотта изобразила на лице вежливую улыбку. Она действительно не помнила женщину, но и признаваться в этом ей тоже не хотелось.

– Вы имеете в виду Эбботс-Хаус? – спросила она наугад.

– Нет! Я имею в виду школу в Мэнфилде, – ответила женщина. – Но в любом случае я хотела лишь сказать вам, что многие ваши одноклассники и просто соученики зашли на вашу страничку в Фейсбуке и оставили там слова поддержки. Все мы считаем, что вы совершили подвиг, спасая малышку из рук этого чудовища. И что недопустимо, чтобы вы оказались в таком положении, как сейчас. Вот, собственно, и все! Извините, что помешала вам трапезничать.

Женщина зашагала прочь, а Шарлотта была уже готова броситься за ней вдогонку. Но вовремя спохватилась, понимая, что поставит в неловкое положение их обеих.

– Какая милая молодая особа! – умилилась Мэгги, и глаза ее наполнились слезами.

– Именно так! – согласился с женой Рон.

– Надо самой заглянуть на свою страничку и посмотреть, что там пишут, – задумчиво бросила Шарлотта и, перехватив настороженный взгляд Томи, добавила: – Понимаю, не все из тех, кто пишет, настроены столь же благожелательно. Но, думаю, у меня хватит присутствия духа прочитать все без исключения.

– Утром мне сказали, что муниципальный совет округа Дин-Вэлли инициирует внутреннее расследование на предмет того, кто конкретно из департамента социальных служб помог тебе вывезти Хло из страны.

– О господи! – простонала Шарлотта. – Все никак не успокоятся! Никто не помог! Так что ничего все их внутренние расследования не дадут! Не смогут они выдвинуть обвинения ни против кого!

– Это уж точно! – согласился с ней Томи.

– Думаю, им просто надо показать, что они тоже что-то делают и как-то участвуют в общем ажиотаже, – предположил Рон. – Хотя лично мне их инициатива представляется пустой тратой времени и денег.

– Вот-вот! И я о том же! – поддержал его Томи. – Лучше бы отдали эти средства на нужды социальной службы.

– А как сами работники реагируют на все происходящее? – поинтересовалась у него Шарлотта.

Томи неопределенно пожал плечами.

– По-разному! Те, кто давно работает, относятся с пониманием. Ибо не понаслышке знают, что бывает с детьми, которых отдают под чью-то опеку. Молодые, те настроены более критично, особенно те, кто тебя не знает. Но с молодыми ведь всегда так! Они скоры на вынесение своего вердикта, даже если не очень четко представляют себе, о чем идет речь.

Мэгги глубокомысленно улыбнулась.

– Не понимаю, о чем вообще беспокоиться! Ведь главный судья – это твоя совесть, правда? Если человек уверен, что не совершил ничего противоправного или не поступил вопреки собственной совести, а вы, Шарлотта, и отдаленно не сделали ничего подобного, то незачем и предаваться мрачным мыслям или терзаться ненужными угрызениями совести. Еще раз повторяю! Вы ни в чем не виноваты!

Шарлотта снова перевела взгляд на Томи.

– Мне не по себе, что я доставляю тебе столько хлопот! Да и вам я уже изрядно надоела! – повернулась она к Рону и Мэгги. – А сколько неприятностей из-за меня у моих родителей! Да и власти тоже изрядно перенервничали… и полиция… вот почему у меня такое чувство, будто я совершила что-то ужасное, что-то вопиющее, что-то такое, что не укладывается ни в какие рамки. А ведь на самом деле речь идет об одной маленькой девочке, такой милой, такой нежной, такой славной… И этой девочке сегодня исполняется четыре годика.

Кэрри Джоунз взволнованно прижала обе руки к груди.

– Ну, ты готова, Хло?

Девочка молча кивнула, глаза ее были устремлены на свечи. Она стояла на стуле перед тортом, ухватившись одной рукой за спинку, чтобы не потерять равновесие. Другой она крепко прижимала к себе Бутса, внутренне собираясь с силами, чтобы задуть свечи.

– Помни! – сказала ей Кэрри. – Для того чтобы твое желание исполнилось, надо задуть все четыре свечи одновременно.

Трейси непонимающим взглядом уставилась на Кэрри. Зачем, интересно, она говорит это ребенку? Уж не затем ли, что и сама задумала желание? Или просто хочет предугадать желание маленькой Хло?

– Хорошо! Вот так! – продолжала инструктировать именинницу Кэрри. – А теперь закрой глазки!

Хло задрожала от страха, но плотно смежила веки.

– Вот теперь задумывай!

Лицо ребенка порозовело от напряжения. Трейси не могла без слез смотреть на эту картину. Вот Хло сосредоточенно задумалась, явно мысленно облекая свои желания в понятные всем слова. Она сконцентрировалась над этим действом с таким старанием, с таким вниманием и надеждой, вкладывая всю свою душу в то, от чего зависело исполнение ее желаний. Наконец все желания задуманы. Она открыла глаза и выжидательно уставилась на Кэрри.

– Дуй! – прошептала ей Кэрри.

Трейси слабо улыбнулась, наблюдая за тем, с какой недюжинной силой начала дуть Хло. Пожалуй, она смогла бы погасить сразу не четыре, а целых десять свечей, если бы они там стояли.

– Вау! – восторженно выкрикнула Кэрри, умиленно всплеснув руками. – Какая умница! Ты задула все четыре свечи с первой же попытки!

Все еще дрожа от пережитого напряжения, Хло медленно сползла со стула и взяла за руку Трейси.

– А теперь поехали к маме! – проговорила она, глядя на нее. И тут Трейси дала волю слезам.

 

Глава 19

– Вот это да! Какое красивое место! И квартира просто шикарная! – восторженно восклицала Габби, следуя за Шарлоттой из просторного холла в такую же просторную гостиную, выдержанную в белых тонах. Высокие потолки, сводчатые французские окна. В этом огромном пространстве как-то совсем затерялась скудная мебель: один диван и небольшой обеденный стол. Но массивный камин, отделанный гранитом, и полированный деревянный пол из светлой сосны вполне компенсировали скудность интерьера, создавая по-домашнему уютную обстановку.

– А какой потрясающий вид открывается из окон! Чудо! – продолжала восхищаться Габби, подходя к одному из окон, откуда великолепно была видна вся бухта. День был пасмурным, солнце лишь изредка показывалось из-за туч, но несколько смельчаков все же рискнули заняться серфингом и даже сумели обуздать неприветливые холодно-серые волны. Зато на пляже вдоль кромки моря царило оживление. Толпы отдыхающих вышли на свой обязательный променад подышать свежим морским воздухом.

– Вы здесь будете жить, да, тетя Лотти? – первым делом поинтересовался у нее пятилетний Джексон, врываясь вместе с сестрой в комнату.

Шарлотта удивленно взглянула на сестру, и та скорчила виноватую рожицу.

– Ну да! Мы потихоньку привыкаем к твоему новому имени. Дети практикуются в его произношении. Но пока, как видишь, освоили только укороченный вариант. Ты не возражаешь?

– Нисколечко! – рассмеялась в ответ Шарлотта, обхватывая руками симпатичную веснушчатую мордашку маленького племянника. – Как же я рада тебя видеть! Я так соскучилась по тебе!

– И мы тоже соскучились! – откликнулась Фоби. Она подбежала к Шарлотте и обхватила ее ручонками за талию. – Но зачем вы взяли себе другое имя? Мама! Можно я тоже поменяю свое имя?

– По таким серьезным вопросам обращайся к папе! – посоветовала ей Габби, заметив в холле Мартина.

– Ответ однозначный: нет! – объявил он, входя в гостиную и не дав дочери даже рта раскрыть, чтобы вторично озвучить свою просьбу. Распахнув руки, он по-дружески обнял Шарлотту. – Даже не знаю, с чего начать! – честно признался он. – А потому начну с главного! Я чертовски рад видеть тебя!

– И я тоже! – откликнулась Шарлотта, сама удившись тому, как она, оказывается, успела соскучиться и по Мартину. Внешне суровое выражение его лица оживляли лишь веселые смешинки, которые постоянно искрились в ярко-синих бархатистых глазах. В прошлом у них с Шарлоттой случались и стычки, но они оба очень любят Габби. А с появлением на свет близнецов родственная приязнь затмила все остальные чувства, и сейчас Шарлотта любила Мартина действительно как брата, горячо и нежно. – Хотя мне сейчас самое время извиниться перед всеми вами за те неприятности, которые по моей вине свалились на ваши головы. Простите, что доставила вам столько хлопот!

– С неприятностями мы как-то справились! – с прямолинейностью врача объявил ей Мартин. – А вот твой внешний вид мне, мягко говоря, не очень нравится. Догадываюсь, что спишь ты плохо… и, видно, ничего не ешь.

– Вы абсолютно правы! – подтвердила догадку Мартина Мэгги Фенн, выходя из спальни, где она приводила в порядок постель. – Здравствуйте! – протянула она ему руку. – Меня зовут Мэгги Фенн. Тут где-то рядом и мой муж…

– Вообще-то они с Томи подались в мебельный магазин, решили прицениться и, быть может, кое-что прикупить из мебели, – сообщила ей Шарлотта. – Кто желает выпить? Могу предложить чай, кофе, фруктовый лимонад, диетическую кока-колу, белое вино.

– Мы тоже купили колу! И лимонад! И вино! – радостно защебетала Фоби. – Правда, мамочка? Мы заехали по пути сюда в супермаркет и накупили там для вас горы продуктов.

Шарлотта растерянно повернулась к сестре:

– Габби! Зачем ты? Не нужно было этого делать!

Габби нетерпеливо отмахнулась от нее.

– Хорошо-хорошо! Будь по-твоему! Все, что тебе не нужно, мы заберем домой! – Она огляделась вокруг. – А ты принес пакеты? – набросилась она на Мартина.

– Еще нет! Ну-ка, помощнички! За мной!

Близнецы дружной ватагой бросились вслед за отцом, чтобы помочь ему принести в дом все покупки. Шарлотта вдруг явственно представила себе в этой компании Хло. Уж она наверняка бы бросилась помогать в первых рядах, гордая тем, что ей поручили сделать что-то важное.

Перехватив внимательный взгляд Габби, устремленный на нее, Шарлотта с улыбкой воскликнула:

– Но пойдем же! Я покажу тебе всю квартиру!

– А я в это время заварю вам чай! – предложила свои услуги Мэгги. – Только напомните мне, Габби! Вы любите с молоком и сахаром, да?

– Нет, только молоко! Спасибо! – через плечо отозвалась Габби, увлекаемая Шарлоттой в те комнаты, которых она еще не видела. – Прекрасная комната! – констатировала она с громким восхищенным восклицанием, обозревая еще одно помещение с высокими потолками, декоративным карнизом и высоким окном, оплетенным в створчатый переплет. Снова бросалось в глаза отсутствие мебели, разве что огромных размеров кровать без спинки, поистине королевское ложе, две небольшие прикроватные тумбочки по обе стороны, а также большое зеркало в углу без оправы, но на подвижной раме.

– По-моему, не хватает шкафов для хранения одежды, – задумчиво обронила Габби. Она распахнула дверцу встроенного в стену платяного шкафа, явив взору целую батарею сиротливо повисших на железной перекладине пустых вешалок и три ящика для белья.

– Мне хватит! – возразила ей Шарлотта. – Ведь из одежды у меня только то, что дала мне ты! Спасибо! И больше я ничего не хочу!

– Ну, наверняка со временем ты прикупишь себе что-нибудь еще! Мало ли что понравится! Можно ведь заказать и по каталогу. А эта дверь куда ведет?

– Небольшая душевая комната, – пояснила Шарлотта, жестом приглашая зайти и посмотреть. Она старалась держаться свободно, как и полагается хозяйке. Конечно, ей страшно повезло! Поселиться в такой чудесной квартире. Но каким бы замечательным ни было ее новое жилье, в нем не было главного. Рядом с ней не было Хло.

– С тобой все в порядке? – спросила Габби, бросив на нее встревоженный взгляд.

Шарлотта жалко улыбнулась.

– Все о’кей! Не переживай!

Кажется, столь оптимистичный ответ совсем не успокоил Габби.

– Ты постоянно носишь на ноге электронный браслет? – поинтересовалась она.

Шарлотта слегка приподняла одну штанину брюк и показала сестре черный браслет с передатчиком, закрепленный у нее на лодыжке.

– Хорошо смотрится, да? – пошутила она без тени юмора в голосе.

– Но это все равно лучше, чем таскать эту штуковину на руке, – возразила ей Габби. – Тут хоть можно спрятать под брюки. И как долго ты будешь носить его?

– Думаю, до окончания судебного процесса.

– А когда он точно начнется, ты пока не знаешь?

Шарлотта почувствовала, как моментально напряглись ее нервы.

– Нет! Все, что я знаю, так это то, что в течение ближайших семи недель я должна подать заявление или прошение, как они это называют. И только после этого назначается дата начала судебных слушаний. Надеюсь, все это не затянется на бесконечно долгий срок. Иначе я сойду с ума.

– А что по этому поводу говорят твои адвокаты? Они приблизительно обозначили для тебя временные рамки всего процесса?

– Нет! У меня с ними и не было такого разговора. Сказать по правде, просто духу не хватило спросить об этом напрямую. Но я обязательно спрошу! В ближайший понедельник мы встречаемся с Ким.

«А может, еще раньше я спрошу об этом у Энтони, если он приедет из Лондона», – подумала она, но не стала говорить об этом вслух. Тем более что ни Мэгги, ни Рон ни разу не упомянули сегодня о том, что Энтони собирается нагрянуть на выходные в Кестерли. Всякий раз, когда у Мэгги звонил мобильник, Шарлотта чувствовала себя самой последней дурочкой, которая все еще надеется бог его знает на что. У Энтони в Лондоне своя жизнь, тщетно убеждала она себя, совсем не такая, как здесь. Вообще-то ее знания о личной жизни Энтони были мизерными, только то немногое, что ей рассказала Мэгги. Но и эти крохи знаний были для нее крайне важны. Так, Мэгги сообщила ей, что пару лет тому назад невеста ее младшего брата трагически погибла в катастрофе. Но Шарлотта и понятия не имела, как сейчас обстоят у Энтони дела на любовном фронте.

– А вот здесь, – проговорила она тоном заправского экскурсовода, снова увлекая Габби в холл, – здесь еще одна спальня. – Шарлотта указала рукой на закрытую дверь. – Она немного поменьше, чем та, которую ты только что видела. И там нет кровати и встроенного шкафа. Но такие же высокие потолки, а вход в ванную комнату не из спальни, а через небольшой коридорчик, напротив.

– Прекрасная квартира! – подытожила все свои впечатления от увиденного Габби и снова подошла к окну, чтобы полюбоваться открывающимся видом.

Дом утопал в зелени. Кругом сады и сады, на заднем плане виднелись гаражи. Еще дальше чернели торцы других жилых зданий.

– Я бы и сама здесь с удовольствием пожила какое-то время! – Габби отвернулась от окна и взглянула на сестру. – Честное слово! Уверена, тебе здесь тоже понравится! Правда? – добавила она без прежней уверенности в голосе.

– Не такая уж я и привереда, чтобы сказать тебе «нет». Особенно с учетом того, сколько стоят эти апартаменты. Само собой, я обязательно компенсирую все затраты маме и отчиму, когда это станет возможным. Ведь благодаря тебе… если бы не ты…

– Прекрати! Немедленно прекрати! – воскликнула Габби и, подбежав к сестре, крепко обняла ее. – Мы же с тобой сестры! Или ты забыла об этом? А раз так, то, значит, все пополам!

Наверное, ее приемная мать не согласилась бы с такой уравниловкой, подумала про себя Шарлотта, тоже обнимая Габби. Они с Габби такие разные. Кажется, не похожи ни в чем. Но, быть может, именно поэтому она и любит сестру так сильно.

– Насколько мне известно, все твои личные сбережения поступили в распоряжение суда под залог. Но если тебе нужен небольшой заем или просто немного денег, чтобы чувствовать себя свободно, то ты только скжи, и…

– Ах, перестань, Габби! Ты и так для меня столько уже всего сделала!

– Нет! Я действительно предлагаю тебе свою помощь!

– Пока ничего не надо! Честно! Мама кое-что выслала мне. Этого должно хватить на первое время.

– Хорошо! Но если вдруг не хватит, то обещай сразу же поставить меня в известность о своих финансовых затруднениях, ладно?

– Спасибо! – растроганно прошептала Шарлотта, обнимая сестру.

Габби слегка отстранилась и посмотрела ей прямо в глаза.

– Какие-то новости о Хло есть?

Какая Габби умница, что спросила о Хло, подумала Шарлотта, хотя от одного лишь имени у нее мурашки побежали по телу. Она беспомощно покачала головой.

– Никаких! Но вчера ей исполнилось четыре годика, – проговорила она, стараясь не допустить дрожи в голосе.

На лице Габби мгновенно отразилось смятение.

– Боже мой! Почему же ты ничего не сказала? Представляю, каково было тебе пережить вчерашний день! Не знать, где она, с кем! Как это низко, как подло и недостойно с их стороны! Неужели нельзя ничего сделать?

Шарлотта прижала руку ко лбу, словно пытаясь унять расходившуюся боль.

– Нельзя! Во всяком случае, не сейчас!

– А что Томи?

– Он ничего не может, ты же знаешь.

– Тогда Энтони! Он ведь такой влиятельный…

– Одно из условий моего освобождения под залог, – нетерпеливо перебила сестру Шарлотта, – и близко не подходить к ребенку, даже если нам удастся отыскать ее местонахождение.

– Да! Но я о другом! Ничто не мешает вам знать, как чувствует себя малышка.

– Наверное, ты права. Но полиция на сей счет придерживается иного мнения. Однако Томи изо всех сил старается выяснить хотя бы что-то.

Шарлота тяжело вздохнула.

– Давай сменим тему разговора! Прости, но я больше не могу! – виновато призналась она. – Еще немного, и я расплачусь.

Габби тоже сочувственно вздохнула и, взяв Шарлотту за руку, повела ее в холл.

– А кухню свою ты мне покажешь? – проговорила она с нарочитым весельем. – Как-никак, самое важное помещение в доме!

Шарлотта невольно рассмеялась.

– Ну, предположим, моя кухня тебя совсем не впечатлит! – предупредила она заранее. – Но мне вполне сгодится. Идем!

Она подвела сестру к небольшой кухоньке и отступила в сторону, давая Габби возможность все обозреть собственными глазами. Крохотное помещение, похожее на камбуз.

– Плита и кран с одной стороны, – принялась пояснять Шарлотта. – Посудомоечная машина и холодильник – с другой. А по центру Мэгги Фенн, собственноручно заваривает чай.

– А вот и мы! А вот и мы! – радостным голосом оповестила всех присутствующих Фоби, возникнув на пороге. – Эти пакеты… они действительно очень тяжелые. Взгляните сами, тетя Лотти! – Девчушка тут же повернулась к матери. – Я все правильно сказала? – шепотом спросила она у нее.

Шарлотта весело рассмеялась. Подхватив пакеты, она поставила их на стол и заключила племянницу в свои объятия.

– Все правильно! – успокоила она ее. – А вообще-то, ты можешь называть меня тем именем, которое тебе больше нравится. Ведь неважно, как меня зовут. Главное – я люблю тебя крепко-крепко!

– Нет, важно! – возразил у нее за спиной Джексон. – А что, если бы вас назвали Вонючкой?

Шарлотта испуганно округлила глаза.

– Что он говорит, этот мальчишка? – обратилась она к Фоби.

– Сам он вонючка! – отмахнулась та.

– Нет, это ты у нас – вонючка! – взъерепенился брат.

– Все! Хватит спорить! – прикрикнул на детей отец, появившись следом. – Лучше возьми у меня, Джексон, пакеты и сгрузи их где-то в одном месте. И марш отсюда! Нечего тут путаться под ногами.

Габби подхватила у Мэгги поднос с чайными принадлежностями и понесла его в гостиную, принявшись хлопотать у стола.

– А солнце-то наконец выглянуло из-за туч! – прокомментировала она, снова глянув в окно.

Шарлотта тоже подошла к столу с блюдом, на котором красовалась домашняя выпечка Мэгги. Поставила блюдо по центру стола и прижалась к сестре.

– Спасибо, что сегодня вы рядом со мной! – тихо прошептала она.

Габби слегка повернулась и улыбнулась ей.

– Конечно, мы рядом! А где же нам еще всем быть в такой важный день?

Шарлотта благодарственно сжала ей руку.

– Как жаль, что здесь сейчас нет мамы, – тихо обронила Шарлотта.

– Да, ты права! Но у меня такое чувство, что она сейчас смотрит на нас сверху и… – начала Габби и вдруг сконфуженно умолкла, осознав свою ошибку. – Ой, прости! Я подумала… А ты ведь имела в виду Анну.

– Да! – не стала кривить душой Шарлотта. – Но ты тоже права. Твоя мать наверняка видит нас сейчас с тех высот, на которых пребывает.

– И папа тоже! – вздохнула Габби. – Представляю, как бы он сейчас переживал за тебя, если бы был жив. Я все время мысленно разговариваю с ним, спрашиваю у него, как мне лучше помочь тебе… Думаю, он очень хотел бы, чтобы я максимально поддержала тебя во всем.

Пожалуй, тут Габби не ошиблась, подумала Шарлотта. Ее приемный отец был действительно необыкновенно добрым и сердечным человеком.

– Он был необыкновенным человеком, – грустно улыбнулась она.

– Кто? – спросил Джексон, влетая в комнату.

– Твой покойный дедушка, – ответила ему Шарлотта. – И знаешь, порой мне кажется, что кое-что необыкновенное ты от него унаследовал.

Джексон мгновенно просиял и даже сделал пируэт на одной ножке, но тут Фоби громко позвала его из кухни забрать свой лимонад.

– Хорошо, что ты привезла с собой ребятишек! – сказала Шарлотта.

Кажется, у Габби отлегло от сердца после этих слов.

– Они так хотели тебя увидеть! Но я все время боялась… вдруг тебе это будет трудно…

– Все замечательно! И я просто счастлива, что снова увидела их.

– Тетя Мэгги разрешила нам взять бисквиты! – объявила Фоби, скользя по полу в одних носочках, преследуемая сзади Джексоном.

– Тетя Мэгги сказала «по одному бисквиту»! – напомнил дочери Мартин, входя в гостиную с бутылкой лимонада в руке. – Кружку мне! Сей же миг! Иначе убью!

– Вот тебе кружка! – поспешила успокоить зятя Шарлотта, передавая ему кружку со стола. – Мэгги! Прихватите с собой еще одну кружку! – крикнула она в сторону кухни.

– Уже несу! – отозвалась Мэгги.

– За тебя, Шарлотта! И за то, чтобы тебе здесь было хорошо! – провозгласил Мартин, поднимая свою чашку с лимонадом. – Будем надеяться, что все твои нынешние неприятности благополучно разрешатся. К нашему всеобщему удовольствию!

Последние слова были сказаны таким будничным тоном, что Шарлотта невольно улыбнулась. Мартин есть Мартин! Эмоциями он не привык разбрасываться. Она чокнулась своей чашкой с его чашкой и еще раз благодарственно улыбнулась, уже непосредственно ему. Хотя вся она внутри была один сплошной комок нервов, но это никого не касается. Тем более дети рядом!

– И что дальше? – поинтересовался Мартин, усаживаясь на диван и вальяжно раскинув руки по обе стороны спинки. – На какое время ты сняла эту квартиру?

– На шесть месяцев, с правом продления срока аренды еще на шесть месяцев. Но молю бога, чтобы все закончилось раньше. Надеюсь на это!

«Надеешься, – мысленно подначила она себя. – А в тюрьму не хочешь после того, как процесс будет закончен?»

И где к этому времени будет ее ненаглядная малышка Хло?

Она пропустила мимо ушей следующую реплику Мартина, но сердце екнуло, когда она расслышала ответ Мэгги:

– Мы сами спросим об этом у моего брата, когда он здесь появится.

– Разве он сегодня приедет? – невольно вырвалось у Шарлотты, и она тут же почувствовала на себе пристальный взгляд Габби.

Мэгги неопределенно пожала плечами:

– Говорил, что на выходные будет. Правда, ни разу не позвонил мне. Вполне возможно, планы у него поменялись. В любом случае, скоро узнаем. Это не мой ли телефон звонит? Или ваш? – обратилась она к Габби.

– Не мой! – ответила та.

– И не мой! – сказал Мартин.

– Значит, все же мой! – издала короткий смешок Мэгги. – Вполне возможно, это как раз Энтони и звонит. От него же всего можно ждать! – Прихватив с собой еще один бисквит, Мэгги устремилась на кухню.

– Надо и тебе обязательно купить мобильник! – обратилась Габби к Шарлотте.

– Да! И компьютер! – добавила Шарлотта. – Мне надо начинать работать над своим заявлением. Боюсь, что от руки у меня ничего не получится.

– А где твой старый ноутбук? – спросил у нее Мартин.

Шарлотта представила себе, как полиция обыскивает их пляжный домик. И в ту же минуту воспоминания о том райском уголке, в котором они обитали вместе с Хло, нахлынули на нее с новой силой.

– Скорее всего, полиция изъяла его в ходе обыска, – проговорила она, стараясь держаться спокойно. – Думаю, они уже переправили его сюда, в распоряжение местной полиции. А те едва ли в обозримом будущем собираются возвращать мне ноутбук.

– Звонил Рон! – объявила Мэгги, входя в комнату с мобильником в руке. – Кто хочет на обед рыбу и жареный картофель фри?

– Я! Я! – взметнулись вверх руки близнецов.

– Ужас! – только и нашлась Габби.

Мартин удивленно вскинул брови на жену.

– Я тоже в игре! – сказал он, обращаясь к Мэгги. – И ты, Шарлотта! Уж больно ты худая, на мой вкус! А я все же и впредь хочу остаться для тебя деверем, а не лечащим врачом.

– Хорошо-хорошо! Я – за! – согласилась она.

– Короче, хотят все! – провозгласила Мэгги в трубку. – И прихвати еще пару сарделек и рыбный пирог. Вдруг детям захочется именно сарделек?

– Захочется! – тут же подала голос Фоби.

Шарлотта встретилась глазами с Габби, и обе улыбнулись. В детстве они тоже обожали рыбный пирог и сардельки. Габби осторожно погладила ее руку и тихо спросила:

– Если мне завтра удастся вырваться, хочешь, я приеду и помогу тебе начать работать над заявлением?

Шарлотту тронуло предложение сестры, готовой пожертвовать ради нее даже семейными выходными.

– Особой спешки пока нет! – успокоила она ее. – Спасибо тебе! Но все же в воскресный день оставайся лучше с детьми!

– Хорошо! Но ведь ты сама можешь приехать к нам в любой момент! Приезжай! Боюсь, когда мы все разъедемся, тебе здесь будет немного одиноко.

Немного одиноко – это еще мягко сказано, подумала Шарлотта. Но разве о таком скажешь прилюдно?

– Не забывай, электронный браслет не позволяет мне передвигаться на большие расстояния. Но ты, Габби, сильно не переживай за меня. Эта квартира, – Шарлотта обвела глазами комнату, – такой огромный шаг вперед в сравнении с тем, где я встретила минувший понедельник, что, думаю, я как-нибудь совладаю с собственным одиночеством.

В первую минуту Габби смотрела на нее озадаченным взглядом, но потом, вспомнив о тюрьме, издала возмущенное восклицание.

– Как я счастлива, что тебя вытащили из этого ужасного места! – воскликнула она. – Я практически не спала все ночи, пока ты была там! Все думала о тебе!

– Что за ужасное место? – немедленно поинтересовалась Фоби.

Шарлотта тут же напустила на себя зловещий вид сказочной феи зла.

– Мне довелось побывать в одном страшном замке, где полно всяких гремлинов и злых духов. По ночам они там все время шумят, кричат, просто проходу не дают!

– Круто! – не без зависти в голосе воскликнул Джексон. – А нам туда можно?

Шарлотта со смехом поставила свою чашку на стол.

– Не думаю, малыш, что тебе там сильно понравилось бы. Пока же я приглашаю тебя за покупками. Хочу, чтобы ты помог мне выбрать новый компьютер. Согласен?

Шопинг в любом случае может состояться лишь после того, как она уведомит о своем намерении полицию, но все равно предложение было заманчивым.

– Я тоже хочу! Я тоже хочу! – закричала Фоби, подпрыгивая на одном месте.

– Хорошо! Поедем все вместе! – твердо пообещала Шарлотта. – Если мама с папой вас отпустят!

И только тут до нее дошло, что она городит чушь собачью, обещая детям то, что она не имеет права делать. Она не может таскать за собой ребятишек! Вдруг кто-то из тех покупателей, кто опознает в ней великую преступницу, захочет высказать прямо в глаза все, что он думает о ней? Как это уже однажды случилось в супермаркете? Зачем же близнецам становиться свидетелями очередной безобразной сцены?

– Вы самое настоящее чудовище! Позор для всего нашего города! – брызгал тогда на нее слюной какой-то старикашка. – Мы не за тем платим свои налоги, чтобы такие негодяйки, как вы, безнаказанно увозили наших детей бог знает куда! Надеюсь, они устроят над вами показательный процесс и упрячут вас за решетку на максимально возможный срок! Иначе любой может вообразить себе, что он волен сотворить с чужим ребенком все, что угодно!

– Послушайте, вы! – шипела женщина у него за спиной. – Стыдитесь! Как вам не совестно!

Нет, подвергать близнецов подобному испытанию Шарлотта не может и не имеет права!

– Знаете что, ребята! – обратилась она к ним со встречным предложением. – Мне ведь еще и телевизор нужен. А времени, чтобы купить и то, и то, у меня нет. Поэтому давайте решим так. Вы вместе с мамой и папой занимаетесь покупкой телевизора, а я в это время подберу себе какой-нибудь ноутбук. Довольно скучное занятие, кстати, проверять все эти ноутбуки.

– Согласны! Согласны! – хором закричала детвора.

– Мы в телевизорах хорошо разбираемся! Правда, Джек? – не преминула похвалиться Фоби. – Для нашей детской мы сами выбирали себе телевизор, и папа говорит, что он гораздо лучше, чем тот, который смотрят взрослые.

Как легко переориентировать малышей на что-то новое, подумала Шарлотта. Ах, какая бы это была чудная компания для Хло.

– Все! Заказы сделаны! – объявила Мэгги, снова возникая из кухни. – А я только что… – Она буквально подпрыгнула от неожиданности, услышав громкий звонок, прозвучавший над ее головой. – Что это такое? – растерянно огляделась она по сторонам.

– По-моему, кто-то звонит в дверь! – с улыбкой пояснила ей Шарлотта.

– Ничего себе! – округлила глаза от удивления Мэгги. – А я уже решила, что это воет пожарная сирена. И что дальше? В квартире есть домофон? Или надо спускаться вниз и самому открывать парадную дверь?

– Пожалуй, лучше это сделать мне! – вызвался Мартин. – Заодно и проверю, как все работает.

Шарлотта подошла к окну, чтобы взглянуть на парадное крыльцо. Но из окна его не было видно. Зато хорошо просматривалась карусель на другой стороне улицы, на которой так любила кататься Хло. А еще видны были ослики, которые мерно прогуливались по пляжу вместе с детворой. На осликах Хло тоже любила кататься.

– В холле имеется домофон! – проинформировал собравшихся Мартин, возвратившись назад. – А к нам пожаловал посыльный с цветами. Прошу любить и жаловать!

У Габби загорелись глаза.

– Интересно, от кого же цветы? – заинтригованно проговорила она.

– От тебя! От тебя! – хором завопили Фоби и Джек.

– Мы их еще вчера заказали! – поспешила Фоби ввести Шарлотту в курс дела. – Я помогала выбирать.

Мартин обреченно покачал головой. Легонько шлепнув обоих близнецов по попе за неумение держать язык за зубами, он снова поспешил в холл, чтобы открыть дверь посыльному.

– У нас еще и вазы нет! – расстроилась Мэгги. – Но не беда! Супермаркет здесь рядом, за углом. Сейчас я сбегаю и куплю что-нибудь подходящее!

– Мы заказали цветы вместе с вазой! – сказала Габби и бросила озадаченный взгляд на Шарлотту. – С тобой все в порядке?

Шарлотта поспешила улыбкой успокоить сестру.

– Все хорошо! – бодро солгала она. – Просто переизбыток чувств… все нервы…

Вот именно! Нервы, размышляла она в ярости на саму себя. Как можно было вообразить себе, что цветы ей прислал Энтони?

Нет, она совсем распустилась! И полностью утратила контроль над собственными чувствами. Пора брать себя в руки!

– Давайте поставим цветы над камином, – предложила она. – Это сразу же оживит весь интерьер.

– Ах да! Совсем забыла! – воскликнула Габби, беря в руки свою сумочку. – Я тут прихватила с собой несколько фотографий, тоже для придания домашнего уюта. Приятно же видеть вокруг родные лица! – Покопавшись в сумочке, она протянула небольшой сверток Шарлотте. – Тут главным образом близнецы. Но есть и мы, маленькие, – добавила она, увидев, что Шарлотта принялась просматривать фотографии. – Я даже взяла одну фотографию, где ты вместе с Милли. Решила, что тебе будет приятно вспомнить ее.

– А кто такая Милли? – спросила у матери Фоби.

– Одна пожилая дама, которая жила с нами по соседству, когда мы с тетей Лотти были еще детьми. Тетя Лотти была ее любимицей!

Шарлотта взглянула на фото, и картинки прошлого замелькали у нее перед глазами, подобно старым открыткам. Такие открытки она сама посылала дорогой Милли, пока она находилась в доме для престарелых здесь, в Кестерли.

– Ты поддерживаешь какую-нибудь связь с ее родственниками, которые забрали ее к себе в Йорк? – спросила у нее Габби. – Она еще жива?

– Давно не связывалась ни с кем из них. Надо бы выяснить! – ответила Шарлотта. И вспомнила тот день, когда за Милли приехала карета «Скорой помощи», чтобы перевезти ее в Йорк. А Милли была уверена, что едет в Мексику. Почему в Мексику? В тот момент, глядя вслед отъезжающей машине, Шарлотта почему-то знала, что больше она уже никогда не увидит Милли.

Конечно, она надеялась на лучшее. Она даже молилась, чтобы Бог продлил годы Милли. Ведь Шарлотта всегда была так привязана к этой славной женщине и любила ее искренне, всем сердцем. Позднее точно такие же чувства вспыхнули в ней и по отношению к Хло. Что, если и ее она тоже больше не увидит?

К восьми вечера Шарлотта осталась в своей новой квартире одна в окружении подарков и покупок, сделанных в течение дня. Окна были открыты настежь. С залива доносились крики чаек, где-то вдалеке звучала веселая музыка и слышались голоса шумной компании, как и положено в субботний вечер. По проезжей части улицы безостановочно сновали вереницы машин, водители лихо сигналили на перекрестках, вплетая новые оттенки в какофонию звуков вечернего города. Мэгги и Рон предложили съездить всем вместе в какой-нибудь бар и пропустить по стаканчику виски или посидеть у нее чуть подольше, но Шарлотта отказалась. Ей было совестно задерживать их. Она и так им изрядно надоела за последние несколько дней. Само собой, остаться в одиночестве в пустой квартире – не самое лучшее занятие, но нужно начинать привыкать к своему новому положению и учиться быть одной.

Интернет ей подключат только в понедельник, так что доступа в сеть у нее пока нет. Остается лишь мобильник, который Габби предусмотрительно зарегистрировала на свое имя, полагая, что так Шарлотте будет проще позвонить лишний раз матери без страха быть отслеженной и учтенной.

– У меня такое чувство, – призналась Шарлотта Анне, описав ей все события минувшего дня, – что я начинаю жить заново. Хотя я всячески пытаюсь убедить себя, что все это временно и скоро закончится.

– Так оно и есть! – воскликнула Анна. – Вот увидишь! Ты очень скоро вернешься домой вместе с Хло. Сама удивишься, как скоро! Только немножко потерпи!

Цепляясь за слова утешения матери, которая тоже, как и она сама, весьма смутно представляла себе перспективы развития дальнейших событий, Шарлотта тем не менее в ту минуту была готова поверить, что так оно и будет.

– Габби тут привезла мне несколько наших общих фотографий. Все очень славные! Но мне бы хотелось иметь еще и фотографию Хло. Ту, на которой ты нас с ней запечатлела в венках из маргариток. Помнишь?

– Конечно, помню! Я немедленно отправлю ее тебе по электронной почте. Сразу же после нашего разговора. И еще несколько штук вышлю, на свой вкус. Только не сильно расстраивайся, когда будешь смотреть на них.

– Расстраиваться буду, но постараюсь держать себя в руках. Но в любом случае фотографии Хло мне очень нужны. А то как-то странно: в доме ничто не напоминает о ней.

– Согласна! Может, есть о ней какие новости?

– Ничего существенного! Но Томи всячески дает мне понять, что с ней все в порядке. Впрочем, если бы это было и не так, он бы тоже делал вид, что все хорошо, чтобы не расстраивать меня. Во всяком случае, про вчерашний день рождения он не обмолвился ни словом. Сама не знаю, хорошо это или плохо. Неужели те люди, с которыми она сейчас живет, пропустили это событие? Забыли? Не заметили? Но Хло уж точно не забыла о тех своих планах, которые она строила на этот день. У меня сердце разрывается на части, как подумаю о том, как она переживает, бедняжка, что ничего этого не случилось.

– Да! Я тоже весь вчерашний день провела в переживаниях, – вздохнула Анна. – Хоть бы разрешили послать ей какую поздравительную открытку или небольшой подарок! Впрочем, быть может, ей было бы еще тяжелее получить от нас весточку.

– Наверное, она была бы сбита с толку, это точно! – согласилась с матерью Шарлотта. – Но, к счастью, нам не дано узнать, как все было на самом деле…

И снова на нее нахлынула невыразимая тоска, и Шарлотта с обреченностью подумала о том, что, скорее всего, уже больше никогда не увидит Хло. Нет, она не сможет вынести разлуки! Она не сможет жить без нее!

– А может, она где-то совсем рядом с тобой! – предположила Анна.

– Не думаю! – возразила Шарлотта, подходя к окну и стараясь проглотить ком, подступивший к горлу. – Да, она по-прежнему под защитой социальных служб города Кестерли, но они наверняка постарались разместить ее где-нибудь уже за пределами нашего графства. Работники соцслужбы обязаны сделать все от них зависящее, чтобы не допустить даже нашего случайного пересечения с Хло.

Невыносимо думать о том, что кто-то сознательно пытается разлучить ее с малышкой, но такова система, неумолимая, не знающая жалости или сочувствия, непоколебимо стоящая на защите своих принципов. Ее не прошибить лбом!

– Ты слышишь меня? – крикнула в трубку Анна.

– Слышу-слышу! – откликнулась Шарлотта, задумчиво глядя на карусель и на шатер кукольного театра, который раскинулся неподалеку. Воспоминания кружили вокруг, словно незримые духи. Подобно сказочным героям, они разъезжали в золоченых каретах, передвигались на красных двухэтажных автобусах. Воспоминания возвращали ее в детсад, из которого она забирала Хло, а потом усаживала ее в свою машину и они уезжали куда-нибудь далеко-далеко, где могли побыть вдвоем и им никто не мешал. – Прости! Задумалась о своем! Что ты сказала?

– То и сказала, что настроение у тебя на нуле. Пригласи к себе кого-нибудь в гости на вечер! Пусть составят тебе компанию.

– Все в порядке, мама! Не переживай! – заверила ее Шарлотта. – К тому же у меня куча дел. Надо разобраться с покупками, настроить телевизор, еще кое-что по мелочам. Как у вас там с погодой?

Анна тяжело вздохнула.

– Прямо сейчас штормит. И сильно! Боб пошел взглянуть, как там наши лодки на пирсе. Не унесло ли их в открытое море, надежно ли они закреплены. А потом мы поедем в Керикери, надо сделать кое-какие покупки.

И снова незримые призраки из прошлого окружили Шарлотту. Она вдруг представила себе, как они вместе с Хло гуляют по Керикери, заходят в супермаркет, радуются тому, что им вручают несколько призовых купонов на будущие покупки, потом долго и старательно выбирают книжку в местном книжном магазине, и, наконец, финал всей поездки: они заказывают взбитые сливки или флаффи в ресторане «Рыбья кость». Усилием воли она стряхивает с себя это наваждение.

– Как там дела у Рика? Он приехал на выходные?

– Нет. Остался в Окленде. Как всегда, много работы. Грядет какая-то там грандиозная презентация, и его рекламное агентство задействовано в предстоящем мероприятии по полной. Пока у них с Бобом отношения достаточно натянутые. Правда, Боб не устает повторять, что ему без разницы, что его сын гей, но на самом деле Рик чувствует, что отец страшно разочарован, а потому тоже пытается отгородиться ото всех нас. Шелли говорит, стукнуть бы их обоих лбами, быстро бы разобрались со всеми своими проблемами. Думаю, она права.

Что у них за проблемы, с легкой грустью подумала Шарлотта. Так, мелочевка, не более того. Вот у нее проблемы так проблемы! Есть над чем поломать себе голову. Но не станет же она устраивать семейные соревнования под девизом «Кому хуже»! Ей жаль и Рика, и Боба. Им действительно сейчас непросто.

– Передавай им всем приветы от меня! – попросила она мать. – Я всех вас люблю! И сильно скучаю…

– Ах, моя родная! И мы тоже очень скучаем по тебе! Рик и Шелли просили при первой же возможности сообщить им твой новый номер мобильника. Ты не возражаешь?

– Конечно, нет! Я буду рада услышать их голоса. А с понедельника мы сможем связываться по скайпу, если, конечно, успеем подключить Интернет. Да, мама! Квартира просто замечательная! Даже гораздо лучше, чем та, что мы арендовали этажом выше. Вот когда я подключусь к сети, то смогу устроить для тебя небольшую экскурсию, правда, виртуально.

– Чудесно! Хотя, видит бог, как бы мне хотелось увидеть все это воочию. Боб встречается в понедельник с Доном Теккереем. Может, у него уже появились какие-то обнадеживающие новости для нас. Но если дело будет затягиваться и дальше, то Боб сказал, что он сам полетит в Англию. Говорит, рискнет! Дескать, английская полиция меньше заинтересована в нем, поскольку в момент похищения Хло его на территории Великобритании не было и он не принимал непосредственного участия в разработке нашего плана, когда мы решили вывезти малышку в Новую Зеландию.

– Нет, мама, нет! Скажи ему, пусть не испытывает судьбу!

– Да я пытаюсь его уговорить! Но ты же знаешь, какой он упрямый! Говорит, что не допустит, чтобы рядом с тобой во время процесса не было никого из нас. Впрочем, я и сама тоже так думаю. А как твои адвокаты? Когда у тебя намечена очередная встреча с ними?

Шарлотта медленно подошла к дивану и села.

– Пока еще ничего не решено конкретно, но, думаю, на неделе я обязательно встречусь с кем-нибудь из них.

Судя по всему, Энтони так и не собрался на выходные в Кестерли. И хотя он сам говорил ей, что она может звонить ему в любое время, Шарлотта не рискнула бы сделать это без веской на то причины.

– Какие планы у тебя на ближайшие дни? – продолжала выспрашивать Анна.

Шарлотта нахмурилась.

– Пытаюсь вот придумать себе какое-то занятие, но электронный браслет сильно сковывает свободу передвижений. Далеко мне нельзя отлучаться. Но я все равно планирую навестить Габби, а потом съездить в нашу деревню, если разрешат. Как ни верти, а я все равно остаюсь на положении заключенной, хотя, конечно, и сравнивать нельзя то, что было в тюрьме, и то, что сейчас. Я вот часто задумываюсь: а что, если меня осудят и приговорят к тюремному сроку? Снова вернуться туда! Это ужасно! Стараюсь гнать от себя все эти невеселые мысли, но не всегда получается… Впрочем, давай лучше о другом! Расскажи мне о Кэти. Как она там? Все еще сильно переживает, что настучала на меня полиции?

– Переживает! Сара сказала мне, что она собирается закрывать свой салон красоты и перебираться в Сидней, чтобы больше не встречаться ни с кем из нас. Честно скажу, скатертью дорожка. В нашей семье никто особо не станет горевать о том, что она уехала. Думаю, она и торчала здесь только из-за Рика, а когда все расстроилось и она поняла, что Рика ей не заполучить никогда, пропал смысл держаться за Керикери. Что у тебя там за шум?

– Это домофон, – пояснила Шарлотта, снова почувствовав приятное волнение в груди. А вдруг это он? «Нет, это невозможно! Это не может быть Энтони! Не будь дурочкой!» – Мама! Не отключайся! Я пойду проверю, кто звонит.

Сняв трубку домофона, она проговорила:

– Слушаю вас. Чем могу быть полезна?

– Простите, что беспокою вас, – услышала она мужской голос. – Мне нужен Макс Уилтон. Он просил меня подъехать к нему, но я забыл номер его квартиры.

Утром Шарлотта уже успела заметить эту фамилию на почтовом ящике внизу, а потому без тени колебания ответила:

– Квартира номер четыре.

– Огромное спасибо! Кстати, я не против познакомиться и с вами. Голос у вас очень приятный.

Но Шарлотта уже отключила домофон и вернулась в гостиную, продолжив разговор с матерью.

– Мама! А вы уже давали свои показания в полиции?

– Пока еще нет! Но Дон Теккерей говорит, что, возможно, на следующей неделе нас пригласят. Все будет зависеть от того, успеет ли сторона обвинения вовремя подготовить все необходимые бумаги. Мне ненавистна сама мысль, что они будут стараться использовать меня как свидетеля против тебя. Конечно, я не стану свидетельствовать против! Если будет нужно, то я скажу, что это была исключительно моя инициатива! Это я настояла на том, чтобы увезти Хло в Новую Зеландию!

– Нет, мама! Так нельзя! Ты обязана говорить правду. Мы обе должны держаться за правду. Это единственное, что поможет нам выбраться из этой грязи, в которой мы очутились. А если начнем лгать, изворачиваться, то можем обе оказаться за решеткой.

– Но ведь это же я предложила тебе переехать вместе с малышкой к нам!

– Поверь мне на слово, мама! Я сама давным-давно обдумывала именно этот план. И, пожалуйста, не спорь со мной! Кто прав, кто виноват, кто что предложил… Мне уже предъявлено обвинение, вот-вот начнется судебный процесс, сейчас все наши надежды, нравится нам это или нет, мы должны связывать только с нашими адвокатами. Без них у меня нет ни малейшего шанса!

– Согласна! Знаешь, я так обрадовалась, когда узнала, что брат Мэгги взялся за твое дело. Мы с Бобом изучили по Интернету его послужной список. Очень впечатляет! Он участвовал в таких громких и значительных процессах. Ясное дело, опыт у него огромный!

– Еще бы! Он ведь не просто адвокат, а барристер! Имеет право выступать в судах высшей инстанции.

– Конечно-конечно! Я была просто поражена. Такой молодой, и уже такое положение! То есть я хочу сказать, что для сорокалетнего мужчины это просто блистательная карьера. Вне всякого сомнения, он очень умный и способный человек. И хорош собой, кстати! Я, между прочим, не нашла никаких отсылок на его семейное положение в биограф…

– Мама! Его семейное положение нас не касается! Поверь мне!

– Понимаю! Но я тут подумала, а вдруг между вами действительно что-то завязалось… или еще завяжется…

– Ничего у нас с ним не завяжется! Не мечтай понапрасну!

– Прости! Наверное, я действительно лезу не в свое дело… Но я подумала… вдруг после всего ты решишь остаться в Англии…

– Ради бога, мама! Я едва знаю этого человека! А учитывая ситуацию, в которой я нахожусь сейчас, едва ли уместно строить планы о том, как нас с ним поженить! Не могу поверить, что ты забиваешь себе голову подобной чушью! И когда? Сейчас! Поэтому давай либо прощаться, либо менять пластинку!

– Хорошо! Будь по-твоему! Но прежде чем сменить пластинку, как ты выразилась, я хочу сказать тебе кое-что такое, что, возможно, тебе не очень и понравится. Но я все равно скажу! Послушай меня, Шарлотта! Нельзя замыкать всю свою жизнь только на Хло. Я понимаю, ты любишь ее! И я тоже люблю! Видит бог, как я люблю эту девчушку. Я бы отдала все на свете, чтобы она снова вернулась к нам. Но мы должны признать очевидное: никаких юридических прав на этого ребенка у нас нет. Она для нас – чужой ребенок. Конечно, мы постараемся, мы сделаем все возможное, чтобы переломить ситуацию. Но исходные данные – увы! – таковы: девочка родилась в другой семье и, хотя она считает нас родной семьей, в глазах закона мы для нее посторонние люди.

Шарлотта плотно зажмурила глаза. Сердце ее вдруг превратилось в камень. Оно почти перестало биться. Как может мать, ее родная мать, говорить такие страшные вещи? Разве она не понимает, как убийственно звучит каждое ее слово, лишая дочь всякой воли жить и бороться?

– Я хочу, чтобы ты поняла! Чтобы ты осознала! – ласково продолжила Анна. – Пройдут многие месяцы, быть может, даже годы, прежде чем ты снова увидишь ее. За это время, вполне возможно, она привяжется к какому-то другому человеку, вольется в другую семью, где ее будут любить так же нежно, как любим ее мы. Ведь маленькие дети легко привыкают к новой обстановке, легко привязываются к новым людям… Представляю, как тебе сейчас невыносимо больно слышать то, что я говорю. Но ты должна найти в себе мужество и признать. Да! Так будет лучше для Хло, если она сможет полюбить кого-то еще, если она обретет хорошую семью…

Слушать и дальше медитации матери было действительно невыносимо. Шарлотта молча нажала на кнопку отключения разговора и положила мобильник рядом с собой на диван. Она не может просто так взять и забыть Хло! Вычеркнуть ее из своего сердца, как будто малышки и не было вовсе в ее жизни. Да она и не будет пытаться делать это. Странно, что все эти вещи говорит ей мать. Уж кто-кто, а она-то ведь на собственной шкуре испытала, что это такое, когда невозможно жить вместе со своим ребенком. Ведь столько лет она лелеяла в своем сердце надежду отыскать дочь, снова встретиться с ней. Да, не все просто складывается в их отношениях, это правда. Но незримая связь между ними есть! И она никогда не рвалась. Конечно, скажет кто-то, голос крови: родная мать, родная дочь. Но то, что Шарлотта чувствует к Хло, выше и сильнее голоса крови. Особенно учитывая те страшные обстоятельства, которые бросили их в объятия друг к другу. Не говоря уже о том, что до того момента, как в жизни маленькой девочки появилась она, Шарлотта, ее ведь, по существу, никто и не любил.

И вот все может повториться! Вернуться на круги своя. Хло будут передавать из одной приемной семьи в другую, словно какую-то вещь. Вполне возможно, найдется семья, которая захочет удочерить ее. А если нет? Если она будет просто скитаться из дома в дом, отвергнутая всеми? За годы своей работы в социальных службах Шарлотта насмотрелась на всякое, и такие примеры у нее тоже стоят перед глазами. Ах, как же разрывалось всякий раз ее сердце, когда она видела перед собой никому не нужного, никем не востребованного ребенка. Да она была готова рыдать, обливаться горючими слезами вместе с ним. Нет, она не может допустить, чтобы такое случилось и с Хло. Да и зачем испытывать судьбу, когда есть человек, который любит малышку больше всего на свете? Ведь она – такое желанное, такое дорогое сердцу дитя!

Хло тихонько сидела на мокром песке, вытянув вперед ножки. Бутс уютно пристроился у нее на коленях. Она смотрела на пенистые волны, накатывающиеся на берег, – еще чуть-чуть, и они коснутся ее башмачков – и мечтала о том, как хорошо, если бы рядом с ней была сейчас Денни. Они могли бы вместе побегать по берегу, удирая от набегающего прибоя, как они это часто делали там, далеко, в бухте. А еще ей хотелось станцевать пипи или поймать рыбину остро заточенной палкой. А потом мамочка развела бы большой костер прямо на пляже и приготовила бы рыбу на открытом огне.

Прогуливаясь сегодня по берегу, Хло видела кое-где следы, оставленные лошадьми, но самих лошадей нигде не было видно. Неужели их всех смыло волной и унесло в открытое море? Или просто кто-то увел их покупаться в другое место? Как хорошо было бы сейчас оседлать волну вместе с Дизелем и Денни, окунуться вместе с ними в море, потом снова вынырнуть и снова погрузиться в водные пучины. Или просто помочь маме грести, когда они на веслах отправляются в гости к Нане. Обычно их всегда на берегу встречает дедушка, помогает им вытащить лодку на сушу. Он всегда отдельно здоровается и с ней, а вот она ни разу не поздоровалась с ним.

Может, поэтому ее и отослали прочь? Потому что она не хотела здороваться с дедушкой?

Кэрри Джоунз, сидя в нескольких ярдах от своей подопечной, молча наблюдала за Хло. Ей было жаль малышку, хотелось подойти к ней, сесть рядом, обнять, но она знала, что стоит ей приблизиться к Хло, и та моментально подхватится со своего места и пересядет на новое, подальше от нее.

– Уверена, девчушка уже давно бы убежала прочь, если бы только знала, как это сделать, – поделилась она своими соображениями с психологом, которая навестила их сегодня утром.

– Как часто она вспоминает Шарлотту Николс и их дом в Новой Зеландии? – спросила у нее психолог.

– Она все время твердит, что хочет обратно, к своей мамочке! – не стала врать Кэрри.

Она надеялась, что психолог даст ей какой-нибудь разумный совет, как разговорить ребенка, сделать Хло более общительной, но женщина пояснила ей, что ее нынешний визит – это всего лишь начало установления контактов, некое предварительное ознакомление с маленькой пациенткой, и что вскоре она снова навестит их. Прощаясь, она оставила ей целый ворох всяких бланков, которые надо заполнить, и инструкций, как это следует делать. Но ничего полезного для себя, могущего облегчить ее ежедневное общение с малышкой, Кэрри из этого визита не почерпнула. Например, как заставить Хло есть хотя бы чуточку больше. Или как вступить с ней в разговор. Не то чтобы у Кэрри опустились руки от того, что она так и не сумела найти подход к этому милому крохотному созданию, но все же какие-то дельные рекомендации, могущие сделать более эффективными ее собственные методы работы с проблемными детьми, совсем не были бы лишними.

Может, в общении с Хло ей помогут всякого рода уловки и хитрости? Кое-что ведь сработало! Так, однажды, когда Хло заснула, она вытащила из ее кровати мишку и положила его рядом с постелью на полу. Паника, которую пережила Хло, когда, проснувшись поутру, не обнаружила рядом с собой своего любимца, была страшна. Невозможно было без боли смотреть на ее личико, искаженное гримасой страдания. Однако радость от того, что мишка был в конце концов обнаружен, была столь велика, что девочка даже сообщила ей его имя.

Бутс!

Наверняка Хло могла бы порассказать кучу историй о своем Бутсе. Ведь он тоже часть ее небольшого прошлого. Но это в данном случае и неважно! Главное – что впервые из уст ребенка вырвалось что-то другое, помимо сакраментального «Хочу к мамочке!». Плюс теперь Кэрри тоже может называть любимую игрушку Хло по имени.

Второй маленький эксперимент, который она учинила, пока не закончился. Он еще длился и на сей момент не принес никаких обнадеживающих результатов. Но недаром любимый девиз Кэрри: Всему свое время. А с учетом того, что девочка пробудет у нее еще довольно долгое время, торопиться она не станет. В таком деликатном деле спешка не нужна.

 

Глава 20

– М-м-да! – задумчиво прокомментировал Энтони, закончив чтение с таким выражением лица, что Шарлотте даже захотелось рассмеяться. Экая же она, право, тупица, ни на что не годная! – И это все?

– Пока все! – ответила она, стараясь говорить как можно многозначительнее. Дескать, у нее в запасе есть еще много всякого, что при желании она может сказать и рассказать. Впрочем, работая над текстом заявления, она и правда старалась не пропустить ни одной существенной детали, могущей помочь потенциальному читателю сего документа понять ее мотивы. Ей хотелось, чтобы ее не просто поняли, но и простили за то, что она забрала Хло. Надо сказать, что изложить все внятно на бумаге оказалось совсем не так просто, как это ей рисовалось поначалу.

Она принялась путано объяснять свои проблемы Энтони. Тот, внимательно выслушав ее, коротко обронил:

– Понятно! То есть вы решили сделать за меня мою работу. Очень мило с вашей стороны! Но это совсем не обязательно!

– Просто я хотела, чтобы мое заявление было искренним. Важно, чтобы в нем чувствовалось биение человеческого сердца.

Он бросил на нее многозначительный взгляд.

– То есть вы полагаете, что такое явление, как биение человеческого сердца, лично мне не знакомо, да? – саркастически спросил он.

На сей раз Шарлотта уже не смогла удержаться от смеха.

– Что вы! Я совсем не это имела в виду! – горячо заверила она его. – Я только хотела донести до вас как можно полнее, честнее и откровеннее все, что было на самом деле. Думала, это поможет вам лучше понять мои мотивы, все то, что толкнуло меня на преступление. Но в любом случае для вас это совсем не тот уровень проблемы! Пусть моим заявлением лучше займется Ким.

– Что ж, если вы так считаете, то я с превеликим удовольствием уступлю эту честь ей! Но поскольку я уже здесь, а весь ваш текст пока укладывается всего лишь в каких-то десять строк, то предлагаю вам свою помощь. На совершенно бескорыстных началах. Ну, так как?

Кто же в здравом уме и в твердой памяти станет отказываться от такой высококвалифицированной помощи? Шарлотта прекрасно понимала, как ей крупно повезло. Но понимала она и другое. И это другое пугало, от него голова шла кругом. Энтони свалился как снег на голову где-то около часа тому назад, но не прошло и пяти минут, как у нее возникло стойкое чувство, что он все время был рядом с ней. Просто отлучался куда-то на время, а потом снова возвращался. Дай бог, чтобы это не было самообманом, думала она, но нет! Не похоже! Всю неделю она чувствовала себя страшно одинокой. И по мере того как все острее ощущалось собственное одиночество, все реальнее становилась в ее воображении перспектива закончить свои дни в тюрьме. И никогда больше не увидеть Хло!

– Так я жду ответа! – требовательно повторил Энтони.

– Я не смогу написать и слова, если вы станете контролировать меня и все время заглядывать через плечо, – честно призналась Шарлотта.

– Хорошо! Не хотите писать, так расскажите мне! Расскажите, как все было на самом деле. Я запишу все на диктофон, а позднее мы воспроизведем ваш рассказ на бумаге. Только и всего.

Шарлотта нахмурилась. Но Энтони уже уселся в кресло, вытянул перед собой длинные ноги, потом сложил на груди руки, всем своим видом демонстрируя, что вот теперь он готов слушать до бесконечности.

– С вами не так просто говорить о личном, – начала она.

– Глупости! Я самый лучший и самый внимательный слушатель на свете. Скоро вы в этом сами убедитесь!

И она снова рассмеялась. Ну как не рассмеяться таким шуточкам, произносимым на полном серьезе?

– Хорошо! Но только я пойду приготовлю нам по чашечке кофе. Заодно и с мыслями соберусь! – заторопилась она на кухню, опасаясь, что Энтони начнет возражать.

Но он лишь согласно кивнул головой.

– О’кей! Вполне разумное предложение! Вообще-то я умираю с голоду. Что, если я схожу в магазин и прикуплю кое-что на бутерброды? Ветчина, сыр, яйца, цыпленок… Что еще?

– Если вы пойдете в тот гастроном, который на углу, то прихватите еще пачку моцареллы и помидоры.

– Хорошо! Туда я и пойду! Что-нибудь еще?

– Нет, больше ничего не надо! Спасибо!

Какое-то время после того, как за Энтони захлопнулась входная дверь, Шарлотта молча стояла посреди комнаты, словно привыкая к новому для себя состоянию. Ей хотелось как можно полнее насладиться той радостью, можно сказать, тем счастьем, которыми обернулось его появление у нее в квартире. С той самой минуты, как она услышала его голос по домофону, все ее прежние страхи, истерзавшие душу, измотавшие физически, преследовавшие ее постоянно и везде, вдруг мгновенно ужались в своих размерах и превратились в тени, случайно забредшие в ее жилище. Рядом с Энтони Шарлотта снова почувствовала себя сильным, уверенным в себе человеком, готовым к любым испытаниям. Нет, все эти зловещие тени не посмеют вернуться к ней вновь, размышляла она, отправляясь на кухню. Что из того, что его пока здесь нет? Да он уже давно незримо присутствует в ее мыслях, в ее сердце, в ее жизни наконец.

А вообще-то минувшая неделя была во многих отношениях странной. Время то летело как стрела, пущенная чьей-то неведомой рукой, то едва тащилось, цепляясь за каждую минуту. А порой казалось, что оно и вовсе стоит на месте. Удивительно, но факт! Самым ярким событием дня стали ее ежедневные пешие прогулки до полицейского участка и обратно, где она обязана была отмечаться, в соответствии с условиями своего освобождения под залог. Двадцать минут туда, двадцать минут назад. Красота! По дороге встречались и знакомые, но она всегда старательно делала вид, что не замечает их. Не хотелось ставить людей в неудобное положение. Хотят, пусть сами подходят и заговаривают первыми. Некоторые так и делали. Одни желали ей всего доброго, вызывались помочь, предлагали свои номера телефонов, чтобы она в случае чего могла позвонить им. Другие старательно отводили глаза в сторону, тоже делая вид, что они ее не заметили. Третьи же, заметив ее, демонстративно переходили на другую сторону улицы, чтобы не столкнуться носом к носу.

«Неужели эта женщина с коляской, торопливо перебегающая улицу, думает, что я сейчас украду ее младенца», – уныло размышляла Шарлотта.

Самая неприятная встреча произошла вчера утром. Женщина с Темпл-Филдс, семейными проблемами которой она занималась когда-то давно, заявила, глядя ей прямо в глаза, что самое лучшее для такой твари, как она, «сдохнуть и не позорить белый свет своим присутствием».

По странной иронии судьбы тот же самый совет, буквально слово в слово, озвучила в тот же день покупательница в супермаркете, даже не вдаваясь в подробности, виновата Шарлотта в похищении ребенка или нет. Собравшийся вокруг них народ тоже не знал этого. Все, что им было известно, они почерпнули из прошлых публикаций в прессе. Некая представительница социальных служб по имени Алекс Лейк, похитившая чужого ребенка… ну и так далее. И вот эта самая Алекс Лейк ходит себе по торговому залу супермаркета как ни в чем не бывало. Будто она такая же, как они все!

– Стыдилась бы всего того, что натворила! – назидательно воскликнула одна из покупательниц. – Подумать только! Лгать полиции! Те сбивались с ног в поисках ребенка, а она все это время прятала девочку у себя. А я, между прочим, тоже участвовала в тех поисках. Наряду со многими и многими десятками добровольцев. И вот что я вам скажу! У меня было чем заняться в свободное время. Гораздо более приятные занятия, чем рыскать по окрестностям. А все из-за такой подлой обманщицы, как вы!

– Вот на что идут денежки налогоплательщиков! – злобно выкрикнул ее спутник. – Кому же, как не полиции, даны все права разбираться с подобными негодяйками?

– Позор!

– Бесстыжая! Она еще смеет показываться на людях!

– Бедная девочка! Представляю, что она с ней сотворила!

– Терпи, моя дорогая, терпи! – участливо сказала ей кассирша, протягивая сдачу. – И не обращай внимания на их крики. Ты сделала то, что подсказывало тебе собственное сердце. А значит, ты поступила правильно!

То, что произошло с ней в супермаркете, зеркально повторялось и на всех сайтах в социальных сетях, которые она нашла. Казалось, все пользователи Интернета решились высказаться по столь животрепещущему вопросу, причем у каждого, разумеется, было свое мнение на сей счет. В выражениях тоже особо не стеснялись, зачастую переступая все рамки закона. Иногда писали и такое, что Шарлотте хотелось удрать на край света, спрятаться там и больше никого и никогда не видеть. Но кое-кто доставал так, что в душе вдруг вспыхивала ярость, хотелось ответить в не менее хлестких выражениях, чтобы не совали нос не в свое дело. Или просто посоветовать получше разобраться в том, что пишут в Интернете. Ведь на страницах многих сайтов гуляет столько лжи и откровенной чернухи. Так почему же так легко верят любой небылице? Утешало лишь одно. Хетер Хэнкок более не светилась в сети. Наверняка угроза Шарлотты подействовала и Хетер действительно испугалась, что ее могут привлечь к ответственности за оскорбление суда.

В конце концов Шарлотта почла за лучшее прислушаться к совету, который дала ей Ким, и закрыла обе свои странички и в Твиттере, и в Фейсбуке. В самом деле! Зачем загонять себя в сплин, читая ругательные отзывы о себе самой? Да даже и слова поддержки от незнакомых людей, что они ей дают по большому счету? Ничего! Никто из них не знает, что произошло на самом деле. И не узнают, пока не начнется сам судебный процесс.

– Лучше всего, – сказала ей тогда Ким, – держаться тех, кого вы знаете и кому полностью доверяете. Ваша сестра, ваша подруга Мэгги! А все эти копания в социальных сетях, зачем они вам нужны? Что вы там предполагаете найти? Новые обвинения в свой адрес? И вот еще что! Не ройтесь в судебных процессах прошлого, не пытайтесь искать какие-то параллели и прочее. Каждый случай, каждое судебное дело индивидуальны. Нет двух похожих дел. Так зачем же понапрасну запугивать себя всякими жуткими историями о том, что было когда-то с другими людьми и совсем при иных обстоятельствах?

Умом Шарлотта понимала, что Ким говорит дело. Но она не могла отбросить в сторону и тот факт, что за совершенное уголовное преступление ей может грозить тюремный срок до семи лет. Но даже если она окажется в числе тех счастливчиков, которым вынесли приговор с отсрочкой его исполнения или дали условный срок, все равно клеймо преступника останется при ней навсегда. Что полностью исключает всякую возможность обращения во властные структуры с просьбой об опеке над Хло. Вполне возможно, ей будет также запрещен въезд в Новую Зеландию.

Нет! Ей необходимо лишь одно: полное оправдание по суду. А поскольку все улики совершенного ею преступления были столь неопровержимыми, рассчитывать на такой исход дела было бы сущим безумием.

– Главное – не терять веру! – сказал ей Энтони, когда она поделилась с ним всеми своими сомнениями. Они пили кофе, ели бутерброды, а она рассказывала ему, какая страшная безнадега мучает ее что ни день.

– Веру во что? – резонно спросила она. – Все знают, что я скрывала малышку от полиции, а потом и вовсе вывезла из страны…

Он вскинул руку вверх.

– Поверьте мне, Шарлотта! Мы вполне можем получить оправдательный приговор. Да, это будет непросто! И стопроцентной гарантии я вам дать не могу!

– Клянусь, я верю вам! Я верю вам всеми фибрами души! Но я не понимаю, как вы собираетесь вытаскивать это абсолютно безнадежное дело! Ведь все знают о том, что я украла чужого ребенка.

– Поверьте мне на слово, Шарлотта! Не вы первая предстанете перед судом присяжных, когда все вокруг заранее уверены в том, что приговор будет обвинительным, и только обвинительным. Вы слышали что-нибудь о Клайве Понтинге?

Она сосредоточенно нахмурилась, пытаясь вспомнить.

– Имя вроде как знакомое!

– Поройтесь на досуге в Интернете! Прелюбопытный случай! И лишний пример, подтверждающий правоту моих слов. Все вокруг знали, что он сделал, никто не отрицал этого и на суде, но жюри присяжных единогласно вынесло свой вердикт: не виновен.

– Но он же не похищал чужого ребенка, не так ли? Я припоминаю этот случай. Там что-то связано с разглашением государственных тайн, да?

– Да, именно! Понимаю! Вы хотите сказать, что общественное мнение относится строже к похитителям детей, чем к тем, кто по каким-то причинам разгласил государственные секреты. Я же хочу убедить вас в другом. Если у нас получится привлечь жюри присяжных на свою сторону, то они могут вынести оправдательный приговор вопреки всем требованиям стороны обвинения. И даже вопреки указаниям самого судьи.

Шарлотта грустно вздохнула и отодвинула от себя недоеденную слойку с сыром. Какое-то время она сосредоточенно разглядывала ее, а потом сказала:

– То есть сейчас я должна постараться убедить вас, что все, что я сделала, все это исключительно в интересах Хло, в самых лучших ее интересах!

– Именно! Я убежден, что так оно и было на самом деле, то есть фактически вам не надо ни в чем меня убеждать. Но я хотел бы послушать, как эту историю рассказываете вы, чтобы потом изложить ее суду уже в собственной интерпретации.

Сама мысль о таком сотрудничестве понравилась Шарлотте. Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

– О’кей! С чего прикажете начинать?

Он иронично выгнул бровь.

– Начнем с самого начала! Опишите мне момент вашей самой первой встречи с Хло. Где вы встретились? Как это произошло? Что вы сказали друг другу?

Шарлотта помнила тот день так отчетливо, словно все это случилось только вчера. Она задумчиво глянула в окно. Тяжелые капли дождя скользили вниз, оставляя неровные дорожки на стекле. Они с Хло иногда любили посидеть в машине, вдвоем на переднем сиденье. А если случалось пережидать дождь в машине, то тогда они начинали разглядывать, как дождинки медленно прокладывают себе путь по ветровому стеклу. Каждая выбирала свою дождинку и внимательно следила за тем, как она продвигается вниз. И обе радовались, если какой-то капельке удавалось благополучно миновать дворники и скатиться до самого низа.

Но в тот самый первый день, когда они встретились, дождя не было. Напротив! Было тепло и солнечно. И безоблачно синее небо в придачу.

– Здравствуй! Как тебя зовут? – спросила Шарлотта малышку, одиноко сидевшую на качелях. Картинки прошлого стали стремительно отматываться назад, словно кадры старой кинопленки. Она вдруг вспомнила, какой неприятный осадок у нее остался от знакомства с отцом Хло, когда она впервые посетила их дом на Норт-Хилл. А сколько раз Хло забивалась на заднее сиденье машины Шарлотты. Все, что угодно, но только чтобы не оставаться с отцом! А потом эта кошмарная, страшная ночь, когда Шарлотта буквально выхватила Хло из ее родного дома. А в это время на кухне в луже крови лежала ее убитая мать. Итак, день за днем Шарлотта вспоминала все прошедшее, вплоть до того самого дня, когда они все вместе благополучно улетели в Новую Зеландию. Она, кажется, выплеснула все свои эмоции, все свои переживания. Сколько всего было передумано, ведь каждое решение давалось с трудом. Шарлотта рассказывала, и ее не оставляло чувство, что все это происходит сейчас, сегодня.

Когда она наконец закончила свой рассказ, солнце уже клонилось к закату. Энтони успел переместиться от стола в дальний угол дивана. Она чувствовала страшное опустошение, но на душе у нее стало легко. Она спотыкалась, запиналась, порой повторялась, и все же она впервые выговорилась по-настоящему и рассказала свою историю вслух, с начала и до конца.

В темных глазах Энтони она прочитала некое напряжение, он разглядывал ее с каким-то особым, настойчивым интересом, смахивающим на удивление.

– С вами все в порядке? – участливо спросил он.

– Все нормально! – кивнула она в ответ.

– Вы только что рассказали мне совершенно удивительную историю, – начал он, задумчиво глядя на нее, – и она полностью подтверждает мою первоначальную догадку. Я с самого начала, можно сказать, интуитивно, на уровне ощущений, все понял именно так, как вы и рассказали. А это означает, что я в вас не ошибся.

Шарлотта с озадаченным видом посмотрела на него.

– То есть вы считаете, что поняли меня? – спросила она несколько провоцирующим тоном, явно желая скрыть охватившее ее волнение.

Энтони улыбнулся.

– Пожалуй, что и так. Ведь я уже давно определился с главным. Вы – тот человек, которого мне действительно хотелось бы узнать получше.

Чувствуя, как краска прилила к лицу, Шарлотта сказала:

– Наверное, вам в память запала моя шутка про рыбу. Не совсем уместная, да?

Он нахмурился, пытаясь вспомнить, а потом со смехом воскликнул:

– Напомните, пожалуйста, о чем речь.

– О том, почему я не занимаюсь самоуничижением и почему это претит мне.

– Что-то такое смутно припоминаю! – проговорил он, проверяя качество записи на своем айфоне. И веселые искорки снова запрыгали в его глазах. Но вот он положил айфон рядом с собой на диване и сказал: – Мы переведем ваш устный рассказ в письменный вид, потом еще оба почитаем, кое-что доработаем, так, чтобы успеть к началу процесса. Полагаю, у вас не возникнет проблем по части дачи показаний.

– Возможно! – с сомнением покачала она головой. – Хотя лично я предпочла бы стоять не за стойкой в суде, а хотя бы за прилавком, скажем, в универмаге «Палладиум». Но если, как вы полагаете, это для меня единственно подходящее место, то…

Он снова рассмеялся и, глянув на часы, сказал:

– За вас решать не берусь. А вот лично я с удовольствием пропустил бы стаканчик-другой в каком-нибудь баре. Так как вы смотрите, если мы сейчас разомнем немного свои конечности, подышим морским воздухом, а потом навестим какое-нибудь питейное заведение на пристани?

Каждую ночь, засыпая, Хло делилась своими секретами с Бутсом.

– Мы должны ласково обращаться с дедушкой, и тогда мама снова заберет нас к себе, – наставительно сообщала она ему. Хло и понятия не имела, как, каким образом она может встретиться с дедушкой, но при этом была абсолютно уверена, что если она выполнит свое обещание, будет вести себя с дедушкой подобающим образом, то мамочка снова полюбит ее так, как прежде.

– Если он захочет, мы покатаемся на его тигре, – продолжала рассуждать вслух малышка, но выражение ее лица при этом делалось мрачным. – И вообще, мы будем делать все, что он захочет! Только бы ему было хорошо!

Бутс всегда молчал! К счастью, он не умел разговаривать, а потому не вмешивался в обсуждение всяких щекотливых тем. Но Хло интуитивно чувствовала, что ему совсем не нравится, что Хло снова начнет кататься на тигре. «Ничего страшного, – думала она. – Если надо, то мы можем и вместе с ним покататься. Что решено, то решено».

Кэрри, стоя за дверью детской, вслушивалась в тихий шепот девочки, пытаясь понять, о чем она говорит. Но она говорила так тихо, роняя слова после долгих пауз, что ничего разобрать было невозможно. Разве что часто повторяющиеся «мамочка» и «дедушка». Из чего сам собой напрашивался однозначный вывод: ее маленькая воспитанница по-прежнему страдает в разлуке с той женщиной, которая спасла ее от негодяя отца и увезла к своим родным в Новую Зеландию. И там, похоже, Хло наконец обрела настоящую семью, которой у нее никогда не было.

Как жесток наш мир, и сколько в нем жестокости именно по отношению к детям, уныло размышляла Кэрри, сидя перед телевизором или нежась среди пышной пены в ванной. Она начинала вспоминать, сколько вот таких же обездоленных, несчастных детишек прошло через ее дом. И, хотя ей хотелось верить, что у нее они получали хоть малую толику тепла и ласки, которой были лишены в своей прежней жизни, и уходили из ее дома в гораздо более хорошей физической форме, психологически более устойчивые, по-своему счастливые, умом она понимала, что процесс реабилитации искалеченных душ и тел – это дело не одного дня или месяца. На это уходят годы и годы, а то, что делала она, можно было с полным основанием назвать косметическим ремонтом, не более того. Не говоря уже о том, что есть такие раны и душевные травмы, которые не залечиваются никогда.

Вот и с Хло! Кэрри понятия не имела, сколько времени потребуется девочке, чтобы приспособиться к новым обстоятельствам. Минуло уже почти три недели, как ее привезли к ней в дом, а малышка до сих пор не произнесла ни слова. Разве что при виде Трейси начинала просить отвезти ее к мамочке. Согласно имеющимся отчетам, именно так Хло вела себя и тогда, когда впервые попала в поле зрения социальных служб. И тогда только Шарлотте Николс удалось разговорить девочку, преодолеть ту полосу отчуждения, которой она оградила себя со всех сторон.

Кэрри хотелось повторить этот успех. Она надеялась, что в этом ей поможет и врач, специализирующийся на проблемах детской речи. А если присовокупить к этому еще и те маленькие хитрости, которые она практиковала в отношениях с детьми, то должно сработать, думала она.

– Если честно, то мне очень жаль, что ты уходишь от нас! – призналась Венди, когда они вместе с Томи вышли из вестибюля и направились на заполненную до отказа машинами служебную парковку возле нового офисного здания, в котором размещались все социальные службы. Остальные коллеги все еще продолжали топить горечь разлуки с любимым шефом в вине. Проставлялись и провожали всем отделом, и гулянка была еще, можно сказать, в самом разгаре. Но Томи нужно было срочно уехать куда-то уже по своим новым делам, вот он и ушел пораньше.

– С тобой было приятно работать, это правда! – продолжала откровенничать Венди, когда они подошли к его машине. – Тебя будет очень не хватать всем нам. Поверь мне! Да ты и сам мог в этом убедиться сегодня. Ведь коллеги просто не хотели тебя отпускать!

Томи вспомнил, как некоторые молодые девчушки буквально рыдали навзрыд, столь велико было их отчаяние из-за предстоящей разлуки с начальником. Вспомнил и улыбнулся, потом слегка потеребил ленту на своей шее и сказал:

– Обычное дело! Люди приходят и уходят. Это – жизнь! А уж в нашей-то работе расставания и встречи просто неизбежны. Нам ли не знать этого?

– Это правда! – с тяжелым вздохом согласилась с ним Венди и уставилась на небо, разглядывая плывущие облака. А Томи в это время принялся укладывать в багажник прощальные дары от сотрудников. – Представляю, как обрадуется твоя жена, что вы наконец снова вместе. А как с жильем? Подобрали себе что-то подходящее?

– Не только подобрали, но и готовимся на следующей неделе въехать в новый дом. А пока живем у моего брата.

Томи неловко усмехнулся. Он знал эту женщину много лет, и не всегда их отношения складывались гладко. Случались и встряски, и разговоры на повышенных тонах. Все было! Они, подобно капризным супругам, долго притирались друг к другу. И в результате между ними возникло некое чувство, отдаленно напоминающее взаимную симпатию и приязнь. Словом, они достигли гармонии.

– Ну, вот и все! – промолвил он, не зная, что ему делать дальше. Может, обнять ее на прощание?

– Да! – снова вздохнула Венди и отвернулась в сторону, явно пытаясь скрыть выступившие на глаза слезы. – Не пропадай окончательно, ладно? Мне будет приятно узнать, как ты там устроился на новом месте.

– Спасибо! Обязательно позвоню! – пообещал он. – А тебе успехов по службе! Уверен, у тебя намечается очередной карьерный взлет.

Она издала довольный смешок.

– Мы-то с тобой хорошо понимаем, что если бы ты остался, то ни о каком продвижении по службе мне и мечтать не стоило бы. Вот у тебя действительно были самые блестящие перспективы – стать во главе всех социальных служб округа Дин-Вэлли.

– Спаси и сохрани! – Томи даже содрогнулся от подобной перспективы. – Вся эта бюрократическая машина… эти тупоголовые чиновники… Нет уж, уволь! Эта шапка не по мне! Вот ты гораздо лучше справляешься с этой работой. У тебя даже получается налаживать с чиновниками какие-то полезные связи. Не то что я!

Она молча кивнула, то ли в знак согласия, то ли констатируя то, что ей было сказано.

– А можно на прощание один вопрос?

– Валяй!

– Ты в последнее время предпринимал какие-то шаги в обход меня?

Он уставился на нее непонимающим взглядом.

– Я имею в виду Отилию Уэйд.

– А, это! – облегченно выдохнул он. – Если ты спрашиваешь меня о том, влиял ли я каким-то образом на твои планы отдать девочку на попечение приемным родителям, ответ однозначный. Нет! А то, что этот процесс притормозили, думаю, заслуга здесь прежде всего адвокатов Шарлотты.

Она снова кивнула головой, явно удовлетворенная тем, что получила ответ, который и хотела услышать.

– То есть ты в курсе, что дело об удочерении малышки временно приостановили? До вынесения приговора суда уже по делу самой Алекс.

Томи слегка прищурился и бросил на Венди внимательный взгляд.

– Не то чтобы я в курсе, но такой поворот в этом деле я предполагал и очень рад, что не ошибся. Понимаю, у нее практически нет шансов доказать в суде свою невиновность. И уж тем более нет никаких шансов снова заполучить малышку к себе. Но все равно! Такая спешка с передачей девочки неким приемным родителям мне кажется неоправданной. Не стоит гнать лошадей, ей-богу!

Венди промолчала, но чувствовалось, что его слова задели ее за живое.

– И вот еще что! – продолжил Томи. – Раньше я бы тебе этого не сказал. Все же ты была моим боссом. Но теперь скажу! Собственно, я и прежде развивал эту мысль, но ты не прислушивалась к моим словам. Так вот, я хочу тебе сказать, что ты глубоко заблуждаешься в том, что касается Шарлотты Николс. Порой мне кажется, что ты слепа и не видишь очевидного.

– Послушай, Томи!

– Нет, это ты меня выслушай! Я все понимаю! Есть порядок! Есть инструкции. И ты повязана ими по рукам и ногам. Наконец, есть вышестоящие инстанции, которые внимательно отслеживают каждый твой шаг. И все же это не основание для того, чтобы руководствоваться в этом деле исключительно доводами разума. Постарайся хотя бы изредка подключать и сердце. Знаю, ты тоже переживаешь за девочку, стараешься изо всех сил устроить ее будущее так, как это представляется тебе наилучшим образом. И все же мой тебе совет, уже повторный! Не гони ты лошадей! О’кей?

Венди молча смотрела на него.

Томи глянул на часы.

– Мне пора! Иначе не успею принять душ перед тем, как двигаться на ужин в гости.

Он неловко обнял Венди на прощание, и она ответила ему тем же неуклюжим объятием, а потом молча смотрела, как он садится в машину.

– Ты увидишь сегодня за ужином Шарлотту? – неожиданно спросила Венди.

– Да! – коротко ответил он.

Ее лицо сделалось каменным, но все же она улыбнулась.

– Тогда прошу тебя! Пожалуйста, передай ей, что я никогда не испытывала к ней личной неприязни. А все эти стычки по работе…

Она круто развернулась и, не дожидаясь его ответа, заторопилась обратно в здание.

– Ну, вы готовы? – крикнул Энтони, вытирая руки о кухонное полотенце.

– Уже-уже! – крикнула в ответ Шарлотта. – Вот только никак не могу справиться с застежкой на цепочке.

Она выскочила из спальни и чуть не столкнулась с Энтони, который направлялся из кухни в гостиную.

– Дайте-ка я помогу! – предложил он свои услуги и, взяв в руки цепочку и кулон из перидота, развернул Шарлотту к себе спиной и велел поднять волосы.

– Вам вовсе не нужно приходить ко мне и оказывать услуги психолога, поднимать мне настроение и все такое, – торопливо затараторила она, стараясь держаться хладнокровно и не трепетать от прикосновения его пальцев к своей шее. – Я уже вполне взрослая и самостоятельная девочка! Могу наведаться в ресторан и без вас.

– Ну вот! Наконец-то! Застегнул! – удовлетворенно констатировал он, расправляя цепочку. – Хотите гулять одна, пожалуйста! Я буду счастлив плестись за вами следом, соблюдая дистанцию в три шага.

– В хиджабе?

– Очень смешно! Ну, теперь-то вы готовы, я полагаю?

– А туфли? – Она показала на свои босые ноги и снова метнулась в спальню, вытрясла там из коробки пару босоножек с открытым задником, быстро сунула в них ноги и оглядела себя в зеркале. Все новенькое, ни разу не надеванное: стильный жакет цвета кофе с молоком, кремовые льняные брючки, ослепительно-яркий шелковый топик, босоножки, цепочка с кулоном и даже сумочка от какого-то известного – будь он неладен! – дизайнера в области высокой моды. Даже духи, которыми она сейчас надушилась, куплены только сегодня, как и вся остальная косметика, лак для ногтей и прочее. Как ни странно, случайно заглянув в первую подвернувшуюся на пути парикмахерскую и подсев наугад к первому пригласившему ее мастеру, она в итоге получила отличный результат. Стильная стрижка с водопадом свободно падающих и рассыпающихся по спине кудрей.

Как бы радовалась сейчас Хло, если бы они отправлялись на прогулку вместе. Все минувшие дни Шарлотта гнала от себя мысли о Хло. Она старалась не думать о том, как малышка проводит время, с кем она сейчас, что это за люди. Но мысли все равно кружились по кругу и снова возвращались к Хло. Разве она может не думать о Хло? Любовь к дочери, страх за нее, тоска, страстное желание снова увидеть ее, все эти чувства постоянно в ее сердце. Они причиняли ей страдания, от них сам по себе угасал ее дух, а вместе с ним таяли и ее надежды на лучшее. Что, если и Хло испытывает сходные чувства? Вот это было для Шарлотты самым страшным. Но пока не думать об этом!

– Так мы идем? – вопросила она почти беззаботным тоном, снова входя в гостиную.

Энтони вскинул руку вместе с зажатым в нем мобильником, подтверждая, да, идем!

– Да-да! – говорил он кому-то в трубку. – Мне уже звонили по этому вопросу чуть ранее. Спасибо! Нет! Электронную почту я еще не открывал. Но… Хорошо! Я просмотрю это завтра. А что по другому вопросу? Отлично! Я постараюсь отыскать его в понедельник. Приятных выходных! Спасибо! Мне хороший отдых уже гарантирован. Всего доброго!

Отключив мобильник, он уже приготовился сунуть его в карман, но телефон зазвонил снова.

– А вот с этим можно и повременить! – решительно сказал он, переключая телефон в режим автоответчика. После чего слегка прищурил свои полусонные глаза и стал внимательно разглядывать Шарлотту. – Наконец-то я смог разглядеть вас во всей красе! Выглядите просто потрясающе!

Чувствуя приятное волнение от такого искреннего комплимента, она слегка крутанулась перед ним.

– Это я ради Томи так постаралась. Как-никак, а сегодня прощальный ужин. Но вот позволять ему платить за нас не стоит! Как считаете?

– Само собой! Платим мы!

– Он, правда, настаивал, что банкет за его счет, но Мэгги и Рон тоже на нашей стороне. Так что нас большинство! И у него нет никаких шансов потратить собственную денежку! Итак, в путь?

Энтони бросил на нее ироничный взгляд.

– Пора! – И жестом пригласил ее на выход первой. При этом не забыл взять ключи в холле, прежде чем захлопнуть за собой парадную дверь.

Вскоре они уже слились с толпой гуляющих по набережной горожан и отдыхающих и направились в сторону старого города. Шарлотта была благодарна Энтони за то удивительное чувство свободы, которое давало ей его присутствие. Слава богу, представители прессы наконец-то оставили ее в покое, поскольку дело ее, выражаясь юридическим языком, было еще sub judice, то есть в стадии обсуждения. И раз Энтони сам не возражает против того, чтобы их видели вместе, то с какой стати переживать ей? Пожалуй, впервые за долгие месяцы Шарлотта почувствовала себя по-настоящему беззаботной. Ну, или почти беззаботной, с учетом той ситуации, в которой она оказалась.

Темные дождевые облака, висевшие на горизонте, куда-то исчезли. Видно, ветер угнал их прочь, полностью очистив бледно-голубое небо, повисшее над акваторией бухты. Солнечные блики искрились в лужицах воды на полосе прибрежных пляжей, еще не успевших просохнуть после дождя. К счастью, ветер тоже стих и ничто не угрожало роскошной прическе Шарлотты. А поскольку в последние дни дождей почти не было, то и в воздухе не ощущалось переизбытка влаги, которая могла бы моментально распрямить все ее кудри. Тепло, солнечно, сухо! Можно сказать, идеальный весенний вечер для прогулок. Огорчало лишь одно. Предстоящая разлука с Томи. Шарлотта чувствовала, что с его отъездом будет порвана еще одна жизненно важная ниточка, связующая ее с Хло.

Впрочем, нельзя так драматизировать происходящее, уговаривала она себя. В конце концов, учитывая всю пикантность ситуации, от Томи пользы было немного. Его фактически отстранили от дела, он мало что знал и еще меньше мог сообщить ей. И потом, сегодня вечером они собираются вовсе не для того, чтобы обсуждать ее проблемы. Сегодня они тесной компанией провожают Томи, желают ему всяческих успехов на новом месте и прочее и прочее. Шарлотта не сомневалась в том, что все подчиненные и коллеги Томи очень горюют в связи с его отъездом на север. Наверняка они расстроены гораздо сильнее, чем он сам. Впрочем, за годы работы в Кестерли Томи успел обзавестись друзьями, по которым тоже будет скучать, когда уедет отсюда. Интересно, будет ли он скучать по Венди? Ясное дело, спрашивать его об этом она не станет. Они всегда избегали затрагивать в своих разговорах тему Венди.

Понимая, что Энтони намеренно замедляет свой шаг, подстраиваясь под ее высокие каблуки, Шарлотте вдруг захотелось опереться на его руку или даже идти, взявшись за руки. Но, конечно, она не рискнет брать его за руку. Можно представить, с каким изумлением он посмотрит на нее. Или, что еще хуже, вежливо, но твердо высвободит свою руку. Правда, изредка, например, когда они переходили дорогу, он брал ее под руку. А еще, вчера, когда они вместе отправились в полицейский участок на процедуру ежедневной сверки, он так же решительно взял ее под руку, как только заметил человека, который подошел к ним с явным намерением высказать свое мнение. К счастью, мнение было дружественным, никаких оскорблений или уничижительных выпадов в ее адрес. И все равно Энтони крепко держал ее за локоть все время, пока молодой человек довольно экзотичной наружности – весь в тату и с пирсингом – не отошел от них, сказав все, что считал нужным.

Ей вообще казалось невероятным, что они почти каждый день проводят вместе. Во всяком случае, все послеобеденные часы, да и вечера тоже. Как правило, он безо всяких предупреждений появлялся у нее, когда наступало время идти отмечаться в полицию, а потом они либо забредали в какое-нибудь кафе, либо, купив на ленч жареной картошки и рыбы, возвращались домой. Оказывается, у них было о чем поговорить, сотни самых разнообразных тем и помимо ее уголовного дела. Они легко переходили с одного предмета разговора на другой, и ни с кем ранее Шарлотта не чувствовала себя столь непринужденно и раскованно.

– Да нет! Ничего у нас нет! – убеждала она Габби, разговаривая с ней по телефону еще сегодня утром и втайне желая, чтобы это было не так. – Это совсем не то, о чем ты думаешь! Просто мы действительно отлично ладим друг с другом, а все время, ну, или почти все время у нас уходит на подготовку к судебному процессу.

– Интересно, а о себе он что-нибудь тебе рассказывает?

– Да. Вспоминает всякие случаи из тех дел, которые ему довелось вести. Мне так нравится слушать, как он рассказывает! Так увлекательно! И с таким чувством юмора!

Шарлотта немедленно поделилась с сестрой несколькими примерами из практики Энтони, и Габби тоже сочла, что все это весьма забавно. Кстати, как и Анна, которой Шарлотта звонила накануне вечером.

– А еще он однажды признался, что в детстве хотел быть музыкантом или плотником. Или даже фермером! То есть кем угодно, но только не юристом. А все в семье хотели, чтобы он стал юристом, и это обстоятельство вызывало у него протест и неприятие. Я ему не стала рассказывать, что мой отец, мой настоящий отец, тоже был плотником. Любопытное совпадение, да? В любом случае он, по его словам, изрядно подустал от своей юриспруденции. Вот и решил временно удалиться от дел. Говорит, хочет оглядеться, подумать, а стоит ли ему и дальше заниматься адвокатской деятельностью.

– А что его личная жизнь? Что-нибудь он рассказывал о себе?

– Немного! Совсем чуть-чуть! Знаю, что у него есть дом в Холланд-Парк, что он состоит членом в паре клубов, по-моему, спортивного направления. Играет в теннис, любит рыбачить, яхтсмен, хорошо разбирается в винах.

– У него кто-то есть?

– Если и есть, то он при мне ни разу не упомянул о ней. И потом, он столько времени проводит в Кестерли, что…

– Потому что он положил глаз на тебя! Вот что!

– Ах, Габби! Не говори ерунды! Он проводит со мной время, потому что так случилось, что оба мы сейчас не работаем, то есть свободны. Ну и, само собой, он всячески пытается вытащить меня из того дерьма, в которое я попала.

– А ему-то что за резон?

– Потому что он очень любит свою сестру, и вообще… доброта – это у них фамильное! Он очень добрый человек! Очень!

– И к тому же красивый! Предполагаю, что и богатый тоже!

– Понятия не имею!

– Ну, знаешь ли, на такой работе бедных не бывает. В любом случае для меня важно другое. Наконец появился человек, в обществе которого тебе комфортно, с которым ты охотно проводишь время и который наверняка поможет тебе выпутаться (а кто лучше него сумеет это сделать?) из всех твоих неприятностей. Потому что лично я стала уже опасаться за тебя: ты постоянно сидела одна в четырех стенах, что-то там писала, сочиняла. А сейчас совсем другое дело! И я могу спокойно спать по ночам.

Шарлотте хотелось возразить, сказать сестре, что она все равно очень много времени проводит в одиночестве, но, подумав, она промолчала. Ведь если разобраться, то Энтони действительно торчит у нее днями напролет, за исключением утренних часов. В первой половине дня он занимается разбором своей корреспонденции, ведет переписку по электронной почте, занимается другими делами. Они даже взяли напрокат велосипеды, чтобы иметь возможность кататься по окрестностям в пределах тех границ, которые были для нее установлены судом. А в следующий понедельник они собираются на концерт в Брестон-Холл, где будет выступать одна из его любимых рок-групп. Правда, после антракта им придется уехать, чтобы не нарушать условия ее пребывания на свободе. Ведь после десяти часов вечера она обязана быть дома. Но про себя Шарлотта твердо решила, что, когда они приедут на концерт, она уговорит его остаться и на второе отделение, а домой вернется одна. Зачем же ему пропускать выступление своих любимцев из-за нее? Пусть послушает все их песни.

– Кажется, мы последние! – пробормотал Энтони, когда они подошли к любимому гриль-бару Томи под названием «Гудзон». Все остальные гости уже сидели за большим круглым столом у окна.

Шарлотта издали поприветствовала их взмахом руки.

– Не рано ли они начали трапезничать?

– Полагаю, Шарлотта, ваше присутствие для них – это не самый главный фактор. Все только счастливы, что могут начать вечернюю трапезу не в восемь, как положено, а ровно в шесть, – откликнулся Энтони, открывая дверь ресторана и пропуская ее вперед.

Умеет он сказать меткое слово, и всегда к месту, подумала она, оглядываясь на него с веселой усмешкой. И сразу же подбежала к Томи и обняла его. А потом проделала то же самое с Мэгги и Роном.

– Ну, ты прямо как картинка! – с восхищением воскликнул Тони, придвигая ей стул рядом с собой.

– Великолепно выглядите! – подтвердила Мэгги.

– А как насчет меня? – немедленно обиделся Энтони. – По-моему, я тоже совсем неплох!

– Еще бы! – сверкнула глазами Шарлотта. – Всю дорогу люди пялились только на вас!

Мэгги состроила такую комичную рожицу, что даже сам Энтони был вынужден расхохотаться. А Шарлотта уже не в первый раз подумала о том, что в его присутствии она тоже может быть остроумной и шутит почти так же хорошо, как он. Неужели чувство юмора может передаваться от одного человека к другому, будто какой-то вирус?

– Итак, все в сборе! – радостно объявил Рон, потирая руки, пока официант доставлял фужеры и ставил непочатую бутылку вина на стол. – Какая жалость, что рядом с вами, Томи, нет вашей жены! Чтобы мы могли провозгласить тост за вас обоих и пожелать вам всего самого доброго. Приятно было бы с ней познакомиться!

– Уверен, такое знакомство у нас еще впереди! – улыбнулся Томи. – У нас здесь остается много друзей. Будем приезжать, будем навещать.

– А чем вы собираетесь заняться на новом месте? – поинтересовалась у него Мэгги, придерживая свой фужер, пока официант наполнял его вином.

– Мне поступило уже несколько предложений. Пока изучаю, рассматриваю, но, скорее всего, сделаю выбор в пользу работы в местной администрации.

– Представляю, какая вы для них находка! – откликнулся Рон. – С вашим-то опытом! Уж они постараются из вас все соки выжать.

– Как же повезет тем людям, которые станут работать под его началом! – воскликнула Шарлотта. – Если честно, то Томи – самый лучший начальник из всех, с кем мне довелось поработать.

– Да я у тебя только один и был! – шутливо отозвался Томи, вызвав всеобщий смех.

– За здоровье Томи! – провозгласил первый тост Энтони, когда все фужеры были наполнены. – Желаем вам большого будущего на севере. И почаще навещайте нас здесь, на юге.

В том числе и в тюрьме, если получится, подумала про себя Шарлотта, но улыбнулась своей ослепительной улыбкой, чокаясь с Томи и пригубив восхитительное французское вино «Шираз-Мурведр».

– Как прошли проводы на работе? – небрежно поинтересовалась она. – Поди, без слез не обошлось.

– Кое-кто действительно пустил слезу, – сознался Томи. – И подарки сделали щедрые, от души: кожаный «дипломат» и фирменная рубашка с эмблемой клуба «Ньюкасл Юнайтед».

– А, так вы футбольный фанат! – воскликнул Рон. – Я сам такой. Но только болею за «Арсенал». А мой деверь дерет глотку за «Ливерпуль».

– Кстати, моя мама родом из Ливерпуля! – подала голос Шарлотта.

– Наши родители тоже! – воскликнула Мэгги. – Правда, к тому моменту, как я появилась на свет, они уже перебрались в Лондон.

– Они еще живы? – поинтересовался Томи.

– К сожалению, нет! Они умерли совсем молодыми. Нас, в частности Энтони (он ведь младше меня), вырастили наши бабушки и дедушки. А я уже училась в колледже, когда умерла мама.

– А вам в то время сколько лет было? – спросила Шарлотта у Энтони, мгновенно преисполнившись к нему сочувствием. Можно только представить, какую страшную драму пережил ребенок, потеряв мать.

– Восемь! Но кое-что о маме в моей памяти сохранилось. Очень светлые воспоминания. А вот отца, к сожалению, совсем не помню. Мне было только три года, когда он умер.

– Боже мой! Такая кроха!

Энтони помрачнел.

– Но как-то мы пережили все и выкарабкались! – холодно проговорил он. – Да и не обо мне сегодня речь! Ведь мы собрались поговорить о Томи, не так ли? А потому предлагаю…

– Нет, нет и еще раз нет! – замахал руками Томи. – Категорически запрещаю вам вести какие бы то ни было разговоры обо мне! Ну, хорошо! Если уж вы так настаиваете!

Шарлотта рассмеялась и взяла в руки меню, которое ей протянул официант. Она уже приготовилась открыть его и погрузиться в изучение предлагаемых блюд, но ее отвлек шум. В зал вошли новые посетители: молодая семья с прогулочной коляской и маленьким ребенком в ходунках. А следом за ними вбежала девочка лет четырех, и сердце Шарлотты непроизвольно сжалось при ее появлении. Нет, она совсем не была похожа на Хло. Разве что волосы такие же темные. А еще возраст! Что подтверждала и надпись, сделанная на воздушном шарике: Мне четыре!

Возвратив меню, она низко опустила голову, стараясь побороть охватившее ее волнение. С некоторых пор при виде маленьких деток такое случалось с ней постоянно. Она мгновенно вспоминала Хло. И даже мальчики, даже грудные детки или, напротив, дети постарше, все они заставляли ее заново переживать свою разлуку с Хло. Боже! Как же ей хочется обнять ее и прижать к своей груди. Стоит завидеть витрину магазина игрушек или детской одежды, стоит оказаться возле прилавка с конфетами, и в ней тут же просыпается страстное желание купить что-то очень необычное или вкусное для своей ненаглядной девочки. А когда она идет по улице, то все время ловит себя на мысли, что хочет взять Хло за руку. И когда переходит дорогу, то тоже машинально оглядывается по сторонам, словно желая убедиться, что с Хло все в порядке и она рядом с ней.

Где сейчас ее любимая дочь? Кто заботится о ней?

К тому времени как официант принял у них заказы, а молодое семейство вместе со своими детишками переместилось наверх, туда, где располагались отдельные семейные кабинки, Шарлотте удалось совладать со своими расходившимися чувствами и даже поучаствовать в шутливой перепалке Энтони и Рона, заспоривших о том, какое вино заказать следующим. Какое счастье, что у нее есть такие верные и надежные друзья. Без них, одна, когда мать осталась на другом конце света, сестра – в Девоне, а Хло, можно сказать, потеряна навсегда, так вот, без этих добрых и всегда готовых прийти на помощь людей она бы совсем пропала.

Нет, Хло для нее не потеряна, она не может просто так взять и исчезнуть из ее жизни. Ее лишь забрали от нее на какое-то короткое время, и сейчас о ней заботится кто-то другой. И этот кто-то тоже любит ее и делает все от себя зависящее, чтобы девочке было хорошо и спокойно. До тех пор, пока она, Шарлотта, не заберет ее к себе. Она снова и снова повторяла себе все это, словно мантру, она должна была повторять, чтобы не сойти с ума от страхов за судьбу малышки. И потом, ведь это же вполне реально и на самом деле! Зачем всегда и во всем видеть только худшее?

– Что это вы сегодня все молчите да молчите? – поинтересовался у нее Энтони после первой смены блюд.

– Я? – с притворным изумлением воскликнула Шарлотта. – Да я просто слушаю вас! Я всегда слушаю вас с предельным вниманием, можно сказать, внемлю вам со священным трепетом и замираю от восхищения, а еще задаюсь вопросом. – Она шутливо прикрылась руками, когда Энтони сделал вид, что хочет метнуть в нее пробкой от вина. – Да, я вот хочу спросить, – снова повторила, – есть ли у Мэгги и Рона сейчас на примете дети, которых они хотят взять под свою опеку?

К своему удивлению, Шарлотта увидела замешательство на лице Мэгги. Та поспешно схватила бокал с вином и пробормотала что-то нечленораздельное.

– Мы решили сделать небольшой перерыв в нашей воспитательной практике, – пояснил ей Рон.

Шарлотта непонимающе заморгала.

– Да? – растерянно переспросила она. – Конечно, все это сопряжено с немалыми расходами. – Она сконфуженно умолкла, как это всегда бывает, когда речь заходит о деньгах. – Или… или дело в другом? Это связано со мной, да?

Она почувствовала, как мурашки побежали по всему телу.

Мэгги вопросительно взглянула на брата, словно советуясь с ним мысленно, что и как ей ответить.

Но не успел Энтони раскрыть рот, как в разговор вмешался Томи:

– Наше руководство в курсе, что ты дружна с Мэгги и Роном, а потому было принято решение временно не отдавать им детей под опеку… пока… все не разрешится с тобой.

Ужас сковал ее грудь.

– То есть они считают, что я представляю угрозу для чужих детей, так?

– Ну, не совсем так! – не согласился с ней Томи. – Но ты же знаешь наших бюрократов! У них всегда бумажка идет впереди дела.

– Но зачем же лишать детей такого счастья, как общение с Мэгги и Роном? – возмущенно воскликнула Шарлотта. – Они-то тут при чем? А что, если я сделаю официальное заявление, что больше никогда не переступлю порог их дома? Это что-то изменит?

– Боюсь, что нет, – ответил Энтони. – Проблема ведь не только в вас, но и во мне. Я ваш адвокат. К тому же я часто наезжаю сюда и останавливаюсь у них на ночлег.

– Ну, вот мы с Мэгги и решили взять небольшой тайм-аут, – сказал Рон. – Сами попросили удалить нас из списков потенциальных опекунов. Будем пока наслаждаться обществом Энтони, вашим обществом, Шарлотта, обществом наших гостей.

Шарлотта растерянно молчала, не зная, что сказать. С одной стороны, ей льстило, что Мэгги и Рон не просто подставили ей плечо, но и ради нее пошли на определенные жертвы. С другой… с другой, как подумаешь обо всех этих обездоленных детях, которым тоже нужны поддержка и помощь таких людей, как Мэгги и ее муж, а они лишились всего этого исключительно по ее вине, то сразу же делается не по себе. Как же она раньше не подумала обо всех последствиях, корила она себя. Ведь Мэгги и Рон – это лучшие опекуны в их регионе, а она лишила стольких деток, да каких деток! – травмированных нравственно и физически, беззащитных, беспомощных, заброшенных всеми и вся, и она лишила их возможности общаться с такими замечательными людьми, возможности хотя бы какое-то время пожить в их гостеприимном доме. А ведь интересы сирот и брошенных детей всегда были для нее на первом месте. Во всяком случае, раньше!

– Давайте вернемся к этой теме позже! – попытался разрядить обстановку Энтони. – Но и вы, Шарлотта, постарайтесь понять, что ваше будущее, ваши интересы для нас тоже очень важны.

– Вот что я вам скажу! – объявил Томи, поднимая свой бокал. – Никто из нас не может и никогда не сможет переделать этот мир по своему усмотрению или хотению. А ты, Шарлотта, действительно попытайся вникнуть в то, что сказал тебе Энтони. На данном этапе твои интересы не менее важны, чем интересы всех этих детишек. Особенно учитывая, что твоя цель – это вернуть себе Хло.

Возразить Томи было трудно. Шарлотта молча опустила глаза на свою тарелку, мысленно привыкая к своему новому статусу: лишенная всяких прав, бывший социнспектор, причиняющая сплошные неудобства близким людям, нарушающая их привычную жизнь, вносящая смуту в их повседневное существование. И все же в главном Томи прав. На первом месте для нее должна стоять Хло! И спасибо всем этим добрым и бескорыстным людям за то, что они самоотверженно помогают ей добиться своей цели.

Разрядив обстановку и вернув застольную беседу в привычное русло, Энтони принялся с воодушевлением нахваливать непревзойденные достоинства той марки шираза, которую он выбрал, в то время как Рон кипятился, уверяя всех, что бутылка, которую выбрал он, ничуть не уступает по качеству, а, напротив, превосходит выбор Энтони. Мэгги при этом довольно неуклюже пыталась сыграть роль третейского судьи. В спор вмешался и Томи, а к тому времени, как тема оказалась исчерпанной, Шарлотта снова вовлеклась в общую беседу.

– Итак, когда мы снова увидим вас в Кестерли? – спросил Рон у Томи, когда им подали меню с десертом.

Томи глянул на Энтони и Шарлотту.

– Зависит вот от них двоих! – сказал он. – Уже назначена дата начала слушаний?

Шарлотта почувствовала неприятную пустоту в желудке.

– Бумаги обещают подготовить через неделю, к следующей пятнице, – сказал Энтони. – Затем пройдут слушания по нашему заявлению от имени ответчика и по некоторым процедурным вопросам, связанным с организацией самого процесса. Надеюсь, где-то через месяц после этого начнется и процесс.

Томи жестом подозвал к себе официанта.

– Хорошо! Как будет, так будет! Когда бы он ни начался, я приеду! Можете не сомневаться!

– А мы с удовольствием примем вас у себя! – подала голос Мэгги. – Так что о ночлеге можете не беспокоиться.

Энтони легко подхватился со своего места и перехватил счет первым.

– Приглашаю к нам пропустить еще по рюмочке на сон грядущий! – снова предложила Мэгги уже на улице, но, оглянувшись на Шарлотту, спохватилась, что сказала не совсем то.

– Все нормально! – поспешила успокоить ее Шарлотта. – Я только за! Но мне надо срочно позвонить маме!

Дурацкое положение, подумала она про себя, но сейчас, когда наступила действительно последняя минута прощания с Томи, мысль о том, что она остается в этом городе совсем одна, показалась ей особенно нестерпимой. Ах, какое это было бы неописуемое счастье вернуться сейчас домой и застать там маму. Шарлотте казалось, что прошла уже целая вечность с тех пор, как они виделись в последний раз. Как же нужна ей мать именно сейчас, когда все эмоции перехлестывают через край и буквально зашкаливают.

– В любом случае я не собираюсь терять с тобой связь! – сказал Томи, когда они вышли на запруженную народом улицу. – Через несколько недель наведаюсь лично, а в остальное время будем контактировать по скайпу или по телефону. Для тебя я доступен в любое время дня и ночи, когда захочешь поболтать со мной. Иди же ко мне! Крепко обнимемся на прощание! И чтобы никаких слез! Страсть как не люблю всей этой сентиментальщины!

– Ну, уж я-то никогда не была сентиментальной! – воскликнула Шарлотта, силясь улыбнуться сквозь слезы. – Будто ты меня не знаешь!

Томи молча заключил ее в свои объятия и прочувствованно прижал к своей груди, вкладывая в этот акт прощания всю свою любовь и привязанность к ней.

– Все будет хорошо! Вот увидишь! – проговорил он хрипловатым от волнения голосом. – И за Хло не волнуйся! Она сейчас в хороших руках, возможно, ручки не такие нежные, как твои, но в остальном все в порядке. Я доверяю Трейси и знаю, что, если бы что-то пошло не так, она бы разбилась в лепешку, но сделала бы так, чтобы Хло было хорошо.

Уже давно миновал урочный час, когда Хло должна была лежать в своей постели, а она между тем продолжала бегать по дому Кэрри в поисках Бутса. Кэрри спрятала его где-то, а потом заставила ее искать мишку по принципу игры «холодно – горячо». Но куда бы Хло ни тыкалась носом, везде слышала у себя за спиной возглас Кэрри:

– Холодно!

Правда, она пообещала, что в конце игры Бутс обязательно отыщется.

Хло снова прибежала в гостиную, кудряшки ее стали влажными от пота, в глазах застыл страх. Она стала лихорадочно переворачивать подушки на диване, швыряя их прямо на пол. Потом еще раз пошарила рукой за спинками кресел и дивана. Нигде нет! Она повернулась к Кэрри и уставилась на нее в немом отчаянии. Слезы градом катились по ее щекам.

Кэрри молча посмотрела на девочку.

Хло ничего не понимала. Она ведь вела себя послушно, не капризничала. Так почему же Кэрри поступает с ней так жестоко?

Кэрри снова посмотрела на Хло, потом подняла глаза вверх и малышка догадалась, что она предлагает ей сделать то же самое. Она задрала голову, и из ее груди вырвался радостный вопль. Бутс гордо восседал на верхней полке книжного шкафа среди других мягких игрушек, главным образом животных.

– Ну вот! Что я тебе говорила? Что ты его обязательно отыщешь! – улыбнулась Кэрри, довольная собой и своей задумкой. – А сейчас попроси меня: «Пожалуйста, достаньте мне Бутса!»

– Пожалуйста, достаньте мне Бутса! – не колеблясь ни секунды, прошептала Хло.

– Умница! – восхищенно всплеснула руками Кэрри. – Так ты, оказывается, умеешь разговаривать! Чудная девочка!

Хло бросила на нее умоляющий взгляд.

– Хорошо-хорошо! – издала короткий смешок Кэрри. – Сейчас я его достану. А потом я уложу тебя в постель, и мы немного поболтаем перед сном, ладно?

Хло все еще никак не могла отдышаться после своей беготни по дому в поисках Бутса. Тяжело дыша, она молча наблюдала за тем, как Кэрри приставила лестницу к полкам и стала карабкаться вверх. Она подняла обе руки, чтобы подстраховаться на тот случай, если Бутс вдруг начнет падать.

– Ну, вот и твой любимчик! – проговорила она, снимая Бутса с полки и протягивая его Хло. – Подожди! Не хватай его! Ты же у меня умница!

Хло быстро отдернула руки, не отрывая глаз от Бутса. Ей так хотелось заполучить его обратно, что внутри у нее все горело огнем.

Она не заметила, как лестница слегка сдвинулась со своего места, теряя свою устойчивость. Она не видела, как Кэрри отчаянно пытается ухватиться за что-то. Все, что она увидела, – это Бутса, который свалился прямо ей в руки. Она схватила его и прижала к себе. А потом сверху на нее вдруг упала книга, и еще одна, и еще… Кэрри громко вскрикнула, а уже в следующее мгновение она вместе с лестницей рухнула на пол. Хло поднесла мишку к лицу и закрылась им от всего на свете.

Когда Шарлотта в сопровождении Энтони приехала наконец к себе, почти пробил комендантский час для нее. Солоноватый морской воздух приятно холодил одежду, разудалые ритмы диско, доносившиеся из баров и ресторанов, все еще звенели у них в ушах.

– О нет! Только не это! – воскликнула она в панике, понимая, что забыла взять с собой ключи.

Он молча протянул ей связку ключей.

– С вами все в порядке?

Она неловко кивнула головой. О боже! Еще немного, и она расплачется. Что с ней происходит сегодня?

Энтони осторожно взял ее за подбородок и развернул лицом к себе.

– Если вы пригласите меня, то я не стану возражать!

Шарлотта смущенно рассмеялась и, открыв парадную дверь, быстро вошла в холл на первом этаже.

– Заранее предупреждаю! У меня нет ни виски, ни бренди! Могу предложить только вино.

– Мне еще рулить домой, – напомнил он ей. – Поэтому ограничимся кофе.

Через несколько минут она вошла в гостиную с двумя чашечками кофе. Энтони стоял возле окна и с отсутствующим видом разглядывал палубные огни на корабле, медленно скользившем по водной глади бухты почти у самой кромки горизонта. Наверное, держит путь в ремонтные доки Эйвонмаута, подумала Шарлотта.

– Спасибо! – проговорил Энтони, беря свою чашку и делая глоток. – У меня для вас кое-какие новости, которыми, думаю, я просто обязан поделиться с вами.

Она в ужасе уставилась на него. Самые страшные мысли вихрем пронеслись в голове. Неужели что-то случилось с Хло? Нет, наверное, они снова хотят посадить ее в камеру. Отзывают назад свое решение об освобождении ее под залог. Или против нее выдвинуты еще какие-то дополнительные обвинения?

– Не смотрите на меня так! Ничего страшного! – поспешил он успокоить ее. – Просто я пытался добиться приостановки процесса над вами на том основании, что вы не руководствовались никаким злым умыслом, увозя девочку из страны. К тому же у нее нет никого из близких, могущих предъявить права на нее, а ее родной отец потерял это право навсегда. – Энтони тяжело вздохнул. – Все это достаточно хлопотное и трудоемкое занятие, на которое требуется время и время. Много времени! Но, боюсь, у меня ничего не получилось! – признался он и снова вздохнул.

Она судорожно втянула в себя воздух и молча кивнула. Ей хотелось ответить ему, но голос не повиновался.

Он взял у нее из рук чашку с кофе, поставил ее на стол, а потом обвил Шарлотту руками, привлекая к себе.

– Мне очень жаль! – прошептал он ей в волосы. – Хотелось порадовать вас чем-то хорошим, но увы! Однако впереди у нас еще долгая дорога, а потому будем надеяться на лучшее.

Она молчала. А потом вдруг разрыдалась так бурно, что уже не могла остановить себя.

– Вот и хорошо! – ласково проговорил он. – Иногда надо и выплакаться всласть. Это тоже помогает. А вы сегодня весь вечер были сама не своя. Это из-за той маленькой девочки, которая появилась в ресторане вместе с родителями?

– Да! – пробормотала она сквозь слезы. – И потом, прощание с Томи… и все, вместе взятое… Простите! Совсем расклеилась!

– Какие тут могут быть извинения? Бог с вами! – Он обхватил ее лицо руками и заглянул прямо в глаза.

Она тоже посмотрела на него и вдруг почувствовала такую необъяснимую тягу к этому мужчине, что все остальные эмоции отодвинулись куда-то в сторону. О чем он думает сейчас, мелькнуло у нее? Чувствует ли он, что именно ощущает она в эту минуту? «Господи, – взмолилась она мысленно, – не дай мне пасть, не дай ни словом, ни жестом выдать обуревающие меня чувства. Не дай пасть еще ниже, чем я уже пала». Но она ведь хочет его! Она хочет его больше всего на свете! Сейчас! Сию же минуту!

Кажется, пространство вдруг сжалось и поглотило их без остатка, ибо она вдруг почувствовала вкус его губ на своих губах. Неужели это правда? Или ей это только снится? Но вот он еще сильнее притянул ее к себе, и она поняла, что он тоже хочет ее. И в то же мгновенье ее пронзило такое острое желание, что все остальное просто перестало существовать.

 

Глава 21

– И где она сейчас? – воскликнула Трейси, чувствуя, как от волнения кровь приливает к лицу.

– Кто именно? Хло или Кэрри? – спросила у нее Венди, не отрывая глаз от компьютера.

– Хло! – крикнула Трейси. – И Кэрри, конечно, тоже! Но в первую очередь Хло!

Щелкнула мышка. Венди открыла следующее письмо в своей электронной почте.

– Сама жду новостей! Пока же могу сказать следующее: никто не знает, где она пряталась в доме все то время, пока они не приехали поздно ночью уже за ней. Она не назвала своего имени и вообще не проронила ни слова, а потому полицейские немедленно отдали ее на попечение местной социальной службы.

– А вы уже беседовали с кем-нибудь из тамошних работников? – поинтересовалась у нее Трейси.

– Но сегодня же суббота! До них не дозвониться! Надеюсь, кто-то из них сам позвонит мне.

– Так откуда вы узнали про несчастный случай с Кэрри Джоунз?

– Она сама позвонила мне из больницы сегодня утром. Хотела убедиться, что с девочкой все в порядке.

– Почему же она мне не позвонила?

– Понятия не имею! Возможно, у нее не было вашего номера телефона. Во всяком случае, она рассказала мне, как это все случилось, после чего я связалась с нашей полицией, а они дали мне координаты тамошней полиции в Западном Сомерсете.

Итак, постепенно картина стала проясняться.

– Так, а что там стряслось с Кэрри?

– Упала с лестницы. Перелом плечевого сустава. Растяжение связок кисти руки. Словом, на данный момент она совершенно непригодна для того, чтобы ухаживать за ребенком.

– Следовательно, девочка сейчас тоже на попечении чрезвычайных служб. А они хоть понимают, кто она, откуда? И как осторожно надо с ней обращаться!

– Что я могу ответить? Пока ничего! Пока не переговорю с кем-то из тамошних официальных лиц, мне сказать нечего! – взорвалась Венди. – И что она у нас такая за цаца? Такая же, как все остальные дети, которые поступают на наше попечение.

– Из чего сам собой напрашивается вывод, что никто из тех людей, с которыми она сейчас находится, и понятия не имеет, что это за девочка, почему она ведет себя так, а не иначе, и через что пришлось пройти этой бедняжке в недалеком прошлом. Эти люди даже не знают, как установить с ней хотя бы самый первичный контакт.

– Но вы же не хуже меня знаете, что опекуны отбираются очень тщательно. Мы же их не на улице находим! – снова вспылила Венди. – А сейчас, если вы не возражаете…

– В таких чрезвычайных ситуациях, как эта, ребенка могут сунуть в первые же подвернувшиеся руки! – взволнованно перебила ее Трейси. – У вас есть номер телефона Кэрри? В какой она больнице?

– Ее положили в Центральный госпиталь Вестона. А номер ее мобильника вон там, записан в блокноте.

Трейси быстро набрала номер телефона.

– Пожалуй, я сама сгоняю в Западный Сомерсет и прямо на месте узнаю, что с Хло и где она сейчас.

Она подбежала к первому же свободному столу и стала лихорадочно сгружать на него свои пакеты, одной рукой придерживая мобильник.

– Кэрри! Вас беспокоит Трейси Баррел! Примите мои слова сочувствия! Мне очень жаль, что все так произошло.

– А уж как мне жаль! – слабым голосом простонала Кэрри. – Но сама виновата! Надо было лишний раз проверить, что лестница закреплена. Слава богу, что еще так! Что я не рухнула вместе с ней прямо на малышку Хло! Вы знаете, где она сейчас?

– Как раз сейчас я и займусь выяснением того, где девочка и что с ней. А что было после того, как вы упали? Кто вызвал вам «Скорую»?

– Представьте себе, это сделала Хло! – издала короткий смешок Кэрри. – Правда, я ей все объяснила, что и как делать, и она, мое золотце, взяла телефон, набрала номер девять-девять-девять и даже прошептала в трубку, что нужна «Скорая». Не знаю, что они там расслышали, но тут уже и я подключилась и стала кричать во все горло. И минут через десять в доме началось столпотворение. Приехали все! Полиция, карета «Скорой помощи» и даже целый расчет пожарников. Видно, на тот случай, если меня надо было бы извлекать откуда-то. «Скорая помощь» помчала меня прямиком в больницу, а кто-то из полицейских оставался с Хло до тех пор, пока за ней не приехали люди из социальной службы.

– Почему же вы не дали им мой номер? Я бы сама примчалась и забрала девочку.

– Ах, Трейси! В тот момент мне было так плохо, что я просто не сообразила это сделать. Только потом спохватилась! Но с ней же все будет в порядке, правда? То есть я хочу сказать, что полиция хорошо знает, что надо делать в таких случаях.

– Конечно, знает! Но у меня сейчас ушло бы гораздо меньше времени на ее поиски. Может, вам хоть известно имя инспектора, который забирал ее? Вы никого не видели. Понятно! А имена и фамилии полицейских?

– Тоже не знаю! Но вы позвоните им. Они наверняка скажут, кто приезжал ко мне.

– Сейчас же этим и займусь!

– Перезвоните мне потом, ладно? Когда что-то выясните, – на прощание прокричала Кэрри в трубку.

– Обязательно! – пообещала Трейси и, включив свой компьютер, быстро стала вводить запрос на поиск информации о властных структурах муниципалитета Западного Сомерсета и Эйвона, в том числе и о местном отделении полиции.

Шарлотта лежала на кровати, разглядывая лицо спящего Энтони. Оно было спокойным, умиротворенным и даже, судя по выражению, вполне довольным тем, где он находится. Его дыхание было глубоким и ровным, а сон – безмятежным и мирным. Тоненькая белая простынка покрывала его обнаженное тело. Впрочем, и сама Шарлотта тоже лежала абсолютно голая. Приятная ноющая боль разлилась по всему ее телу. Интересно, а у него тоже будут ныть все члены, когда он проснется?

Даже простые воспоминания о том, как неистово он занимался с ней любовью, с какой страстью и одновременно с какой нежностью набросился на нее, заставляли краснеть и одновременно жаждать продолжения любовных утех. Она почувствовала, как встрепенулось сердце, столь велико было ее желание начать все сначала. Снова почувствовать на себе приятную тяжесть его тела, ощутить прикосновение его ног и рук, дождаться того сладостного мига, когда он раздвинет ее ноги и войдет в нее, медленно, с чувством, с наслаждением. Еще ни один мужчина не доводил ее до такого острого пика наслаждения, а сегодня ночью она испытала сразу несколько оргазмов. Он заставлял ее кричать, прижиматься к нему всем телом в безвольном экстазе, ощущая, как с содроганием он кончает сам, молча, сосредоточенно, превращая финальную точку соития в настоящий взрыв.

Что будет, когда он сейчас проснется и поймет, где он, а потом вспомнит, чем они занимались всю ночь, размышляла она, лежа на своей половине кровати и не смея пошевелиться. Что он сделает? Какова будет его первая реакция? Он пожалеет? Или рассердится на самого себя? Станет раскаиваться в том, что повел себя так импульсивно? И так опрометчиво!

Но таким ли импульсивным был его вчерашний порыв?

Ведь он же сам признался после их первого поцелуя:

– Как же я давно хотел этого!

– Тогда поцелуй меня еще раз! – прошептала она в ответ, подставляя свои губы для нового поцелуя.

И тогда он буквально набросился на нее, раздвинул ее губы своим языком и стал целовать грубо и с таким неистовством, чтобы она в полной мере прочувствовала всю силу его желания.

Но все это было так естественно, словно само собой разумеющимся. Да, так надо! Их тела должны слиться воедино! Сейчас же! Немедленно! И всякая секунда промедления казалась обоим вечностью. Они срывали с себя одежду и бросали себе под ноги, устремляясь к спальне. Так она и валялась на полу до сих пор. А то вино, которое он разлил по бокалам, тоже стояло нетронутым на прикроватной тумбочке. Какое вино? Им было не до него! Некогда! Хотелось снова и снова заниматься любовью, погружаясь с головой в омут наслаждений.

Вот и сейчас Шарлотте хотелось положить руку ему на грудь, прижаться рукой к щетине, проступившей на его подбородке, обхватить его бедра свои ногами и снова, уже в который раз, пережить то сладостное мгновенье, когда он входит в нее.

А почему бы и нет?

Хотя… хотя, с другой стороны, что, если наступившее утро отрезвит пылких любовников и превратит их в чужих людей? Что, если с первыми лучами солнца безвозвратно исчезнет их бесшабашность и смелость, их уверенность в том, что они поступили правильно?

Осторожно откинув простынку в сторону, она тихонько поднялась с кровати, стараясь не потревожить спящего Энтони. Сняла халат, висевший за дверью, и на цыпочках пересекла холл, направляясь в ванную комнату. Там еще было мало всяких туалетных принадлежностей, но для нее сейчас вполне достаточно: прополоскать рот, почистить зубы, пройтись расческой по сбившимся в ком волосам. Она взглянула на себя в зеркало: глаза горят, на щеках играет легкий румянец. Кожа на лице словно светится изнутри. Такое впечатление, будто все чувства, которые бушуют сейчас внутри, медленно, но неуклонно просачиваются наружу через кожные покровы. Она снова вспомнила, как его руки скользили по ее телу, и из ее груди невольно вырвался слабый стон. И все ее тело непроизвольно содрогнулось от пережитого удовольствия.

«Пожалуйста, Господи! Сделай так, чтобы он ни о чем не жалел. Пожалуйста, Господи! Не допусти, чтобы эта ночь стала моей самой большой ошибкой в жизни!»

Ведь, в сущности, она не сделала ничего плохого! Напротив! Это стало самым красивым, самым ярким событием в ее жизни. Но что будет дальше? В каком направлении станут развиваться их отношения теперь? Сможет ли он остаться ее адвокатом после того, как стал ее любовником? Ведь только он один в состоянии вытащить ее из тюрьмы. Быть может, даже вернуть ей Хло.

Хло!

Сердце оборвалось, стоило мысленно произнести имя девочки. С ужасом она поняла, что за всю ночь ни разу не подумала о своей малышке. Как такое может быть с ней, Шарлоттой?

«Господи! Надеюсь, что она провела эту ночь в безмятежном сне и никогда не узнает, что была такая минута, когда ее мамочка полностью забыла о ее существовании».

– Ты же не сможешь всю свою дальнейшую жизнь сконцентрировать только вокруг Хло, – вдруг всплыли в памяти слова матери, отозвавшись далеким эхом в полупустых комнатах.

Шарлотта направилась на кухню, сварила кофе и, осторожно прихватив кружку с ароматным напитком, вернулась в гостиную. Подошла к окну и стала сосредоточенно разглядывать пустую карусель. В эту минуту она чувствовала себя несчастной матерью, у которой отняли любимое дитя. Утешало лишь одно. Хло, слава богу, жива. Слабое утешение, конечно, но все же… Неужели она предала свою малышку минувшей ночью, когда с таким неистовством снова и снова отдавалась Энтони? Неужели элементарная жажда физических наслаждений перечеркнула их будущее, поставила под угрозу саму идею того, что они могут и должны быть вместе?

Можно сказать, минутная слабость, связь, которая, скорее всего, никогда не выльется во что-то серьезное. Так чего же она ждет? На что надеется? Какое будущее рисует себе в своем воображении? Шарлотта размышляла и чувствовала, как тает ее эйфория и прежние страхи снова начинают заполнять душу. Ах, как ей хотелось, чтобы сейчас подошел Энтони, обнял ее за плечи и сказал, что ничего в их отношениях не изменилось, что все осталось по-прежнему. Но разве он может сказать такое, когда изменилось буквально все?

Она услышала шаги у себя за спиной и оглянулась. И застыла от неожиданности. Он стоял совершенно голый, демонстрируя ей свою полную боевую готовность. И при этом смотрел на нее таким манящим взглядом, от которого кровь начинала пульсировать в жилах.

Но вот он подошел к ней, взял кружку из ее рук, а потом стал расстегивать ее халат, медленно, пуговичка за пуговичкой.

– О чем ты думаешь? – спросил он ее хрипловатым от возбуждения голосом, обхватывая своей рукой ее нагие бедра.

Прежнее желание снова вспыхнуло в ней с такой силой, что она задохнулась, не в силах вымолвить ни слова.

– Сама не знаю, с чего начать! – дрожащим голосом проговорила она.

– Ты жалеешь о том, что случилось? Расстроена?

– Нет! – покачала она головой. – Но я боюсь, что после всего этого ты не сможешь быть моим адвокатом. И тогда я…

– Такого не случится! Никогда! Все, что есть между нами, между нами и должно остаться. Но об этом мы поговорим позднее! Сейчас не время!

Он рывком сорвал халат с ее плеч и, прижавшись губами к ее губам, стремительно вошел в нее и неистово задвигался внутри.

Хло свернулась калачиком на своей постели, крепко прижимая к себе Бутса. Прямо перед ее глазами была стена в огромных цветах, разбросанных по всей поверхности. На каждом цветке стояла какая-то надпись: слова, которых она не понимала. Возможно, слова были написаны шариковой ручкой или карандашом, но вот сами цветы – это всего лишь рисунок на обоях. Обои явно старые, кое-где свисают лохмотьями с потолка, замусолены по углам, порваны внизу.

Постель тоже пахла неприятно. Совсем не такой запах стоял в ее кроватке в их с мамой домике на берегу бухты. Там пахло душистым мылом, мамой и другими приятными вещами.

Неужели это она виновата в том, что Кэрри свалилась с лестницы?

Хло так испугалась, что в первую минуту убежала прочь и спряталась под лестницей, а потом Кэрри попросила ее помочь. И Хло помогла: нажала нужные циферки на телефоне, те, на которые ей показала сама Кэрри.

А потом в дом понаехало столько людей, и Хло снова испугалась. Вначале она искала глазами маму. Вдруг она приехала за ней? Но мамы в этой толпе не было. А Кэрри плакала, потому что ей было очень больно.

Вот если бы Кэрри не усадила Бутса на верхнюю полку книжного шкафа, то ничего бы этого не было. Но Хло ни с кем не поделилась своими соображениями на сей счет. Зачем доставлять Кэрри или Бутсу лишние неприятности? Да и говорить ей ни с кем не хотелось. Вот если бы здесь была мама! Или Нана… Или даже дедушка! Ведь она же твердо пообещала себе, что впредь будет вести себя с ним послушно.

Женщину, которая привела ее в этот дом, звали Алисой. Она сказала, что не очень любит, когда ее поднимают с постели посреди ночи и заставляют ехать бог знает куда. Но кто-то же должен делать эту работу, а сейчас ее очередь.

– Мы нашли для тебя одно местечко, чтобы перекантоваться до утра, – сообщила она Хло по дороге. – Надеюсь, ты у нас недолго пробудешь!

Хло снова понурила голову. Ей никуда не хотелось ехать вместе с этой женщиной по имени Алиса. И разговаривать с ней Хло не стала! И вообще! Она ничего не хочет делать с ней вместе. Разве что если она вдруг предложит отправиться вместе на поиски мамы. Но ее любимая мамочка сейчас была так далеко, далеко-далеко! Порой Хло начинала думать, что мама никогда не приедет за ней и они больше не увидятся.

– Опять болбочешь себе что-то под нос? – рявкнула на нее девочка, лежавшая на соседней кровати. – Можешь заткнуться хотя бы на пару минут?

Девочку звали Карла, и она была уже совсем взрослой: «целых четырнадцать лет, не сойти мне с этого места!»

Именно это Карла прокричала, стоя на верхней ступени лестницы и обращаясь к мужчине и женщине, которые жили в этом доме. Их звали Дейв и Мел. А еще с ними живет мальчик, которого зовут Эшли. Он примерно такого же возраста, как Денни, но у него темный цвет кожи, и говорит он так, что Хло не разобрала ни единого слова. У него отдельная спальня прямо на лестничной площадке. Карла говорит, что он очень редко выходит из нее.

– И слава богу! – ворчливо добавила она. – Кусок дерьма! Вот кто он!

Хло тоже не рвалась вниз. Потому что там, в большой комнате, сидел за своим компьютером Дейв, и он был очень похож на папу. А ей совсем не хотелось снова кататься на тигре. Разве что с дедушкой она согласится поиграть в эту игру, и то при условии, что мама снова полюбит ее и заберет отсюда, а потом они вместе уедут в свой домик на берегу залива.

Мел строго наказала ей сидеть в спальне до тех пор, пока она не научится вести себя, как послушная девочка, и не скажет им, как ее зовут.

– В следующий раз, когда она придет и начнет здесь командовать, пошли ты ее ко всем чертям! – наставительно посоветовала ей Карла. – Старая, толстая корова! А корчит тут из себя! Да она и занимается всем этим только ради денег, потому что эта ленивая тупорылая задница, за которого она вышла замуж, не может оторваться от стула, чтобы поискать себе работу.

Хло понимала далеко не все из того, о чем говорила ей Карла. Зато она понимала другое. Лучше на Карлу не пялиться и лишний раз ничего у нее не переспрашивать. И вот Хло лежала молча, как ей и было велено, отвернувшись лицом к стене, а Карла в это время накрасила себе глаза и принялась наносить что-то на кожу лица, явно вознамерившись стать такой же мулаткой, как и Эшли.

– Плевать я хотела на все их разговорчики! – выкрикнула она вдруг с неожиданной злобой. – Как встречалась со своими хахалями, так и буду встречаться! Ни фига они мне не сделают! Деньги у тебя есть?

Хло не была уверена в том, что вопрос Карлы адресован ей, а потому она промолчала и лишь сильнее обняла своего Бутса.

– Эй, ты! Дурочка малолетняя! Кого спрашиваю! – завопила Карла. – Есть деньги? – Она рывком схватила Хло за плечо и перевернула ее на спину, проворно обыскала карманы джинсов. Карманы были пусты. – Имей в виду! – разразилась она очередной порцией наставлений. – Если тебя оставят у них, то черта с два ты здесь что-нибудь получишь! Ничего тут нет! Запомни это!

Она схватила пилочку и стала обрабатывать ею свои ногти, как это когда-то делали мама и Нана.

Хло почувствовала комок в горле. Еще немного, и она расплачется. Она снова поспешно отвернулась к стене. Плакать нельзя! Иначе Карла снова начнет кричать на нее.

– Так куда подевалась твоя старушенция? – задала свой следующий вопрос Карла. – Или это тебя папашка выставил вон на улицу? Мой именно так и сделал! Ублюдок! Я ему еще морду-то разукрашу, когда вернусь домой! Вишь, взъерепенился! А все потому, что моя старуха сбежала от него с каким-то чудиком из Бирмингема. И я ее очень даже хорошо понимаю! И ни капельки не осуждаю. Этот же подонок, мой папаша, вечно бил ее, колотил, как грушу, и отбирал все деньги. Вот что я тебе скажу! Все мужики сволочи! Ненавижу их! Ни на что они не годны! Пустое место, да и только! Меня спроси, я тебе правду скажу!

Хло продолжала молча лежать, отвернувшись к стене. Но вот громко хлопнула дверь, так громко, что Хло даже вздрогнула от неожиданности. Карла выскочила вон из комнаты и вихрем понеслась по лестнице.

– Аиньки! – услышала Хло чей-то голос внизу. – Ты куда это намылилась? – Голос сорвался на крик.

– Не твое собачье дело! – рявкнула в ответ Карла.

Снова громко хлопнула дверь, на сей раз входная, и в доме стало тихо. Разве что звук работающего телевизора нарушал эту тишину да шум транспорта на улице.

Хло уже успела проголодаться, но не станет же она просить всех этих людей дать ей поесть. Ведь это значит, что ей надо начинать разговаривать с ними. А вдруг она скажет что-нибудь не так, как это часто у нее случалось с папой? И тогда ее накажут, быть может, даже отшлепают по попе, а она возьмет и напрудит лужу от боли. И тогда ее снова накажут. Нет уж! Лучше она свернется в клубок и будет лежать себе тихонько вместе с Бутсом. Вдруг Мел и Дейв забыли о ее существовании? А Карла вернется домой в хорошем настроении и, быть может, даже угостит ее конфеткой или печеньем.

Но лучше всего, если мама все же отыщет Хло и заберет с собой.

А потом ей вдруг захотелось в туалет. Очень-очень захотелось! Просто терпеть больше было невозможно! Она тихонько встала с постели и крадучись вышла на лестницу, по-прежнему прижимая к себе Бутса. Он же храбрый! С Бутсом ей ничего не страшно! В коридоре Хло попыталась вспомнить, какая именно дверь ведет в ванную комнату. Наконец нашла то, что ей было нужно, и вошла в комнату. Аккуратно стянула с себя джинсы, потом трусики и попыталась вскарабкаться на стульчак. Но он оказался чересчур высоким для ее роста, и она все время соскальзывала с него. Сделав несколько безуспешных попыток, она вдруг почувствовала, что писает уже себе прямо на ноги. Тогда она слегка раздвинула их и стала писать на пол, и все никак не могла остановиться.

– Что ты здесь творишь, безобразница ты эдакая? – Мел схватила Хло за грудь и слегка встряхнула и тут же сама зашлась в приступе сильного кашля. Она кашляла с таким надрывом, как это бывает, когда человек сильно болен. – Ты только посмотри, что ты наделала! – прохрипела она, тяжело дыша, и, взяв ее за руку, с силой перетащила через лужицу.

– Только не надо, пожалуйста, за волосы! – заплакала Хло, холодея от страха. – Не надо таскать меня за волосы!

– Что?! – крикнула в ответ Мел. – Да что с тобой происходит? Я и не собиралась таскать тебя за волосы! Глупая девчонка! Ты только посмотри на себя! Обоссалась вся, с головы да ног! А ведь ты уже большая девочка! Должна понимать, что так нельзя делать! Сколько тебе лет?

Хло молча опустила голову и стала натягивать на себя джинсы.

– Нет-нет! Так дело не пойдет! Их нужно отправить в стирку! – воскликнула Мел. – Снимай! Интересно, в том пакете, с которым ты приехала, есть чистые штанишки? Иначе придется ходить так, пока эти не высохнут. Господи! Кто это там барабанит в дверь как оглашенный? Дейв! Неужели ты не слышишь? Пойди, посмотри, кто там!

Мел усадила Хло на холодный кафельный пол и стала стягивать с нее мокрые джинсы.

Через пару минут Дейв прокричал жене с нижней ступеньки лестницы:

– Тут приехали из социальных служб. Насчет новой девочки!

– Они-то нам и нужны! – снова зашлась кашлем Мел. – Это Алиса? Скажи ей, пусть поднимется сюда!

Когда отворилась дверь в ванную комнату, Хло стояла в пустой ванной в одной только маечке, обливаясь горючими слезами.

– Что случилось, мое солнышко? – прямо с порога крикнула Трейси, подбегая к Хло. – Случилась неприятность, да?

Хло молча кивнула головой.

– Моя дорогая! Не беда! Сейчас все уладим!

Между тем Мел с подозрением уставилась на женщину.

– Вы новенькая? Что-то я вас не видела раньше!

– Потому что я приехала из Кестерли. А Хло – одна из моих подопечных. Правда, солнышко? Все-все! Утри слезки! Сейчас мы все приведем в порядок.

– Так если она ваша подопечная, почему она торчит у меня в доме? – взвилась Мел, не скрывая своей досады.

Трейси отерла лицо девочки сухим полотенцем.

– Давайте вначале помоем ребенка, а потом спокойно поговорим, – предложила она хозяйке. – Чистая одежда у нее есть с собой?

– Очень на это надеюсь! Пойду проверю, что они там привезли в ее пакете.

Оставшись наедине с Хло, Трейси сочувственно проговорила:

– Бедняжка! Ну и выходные у тебя выдались! Сплошной ужас! Кэрри упала с лестницы. В дом понаехала полиция, врачи, спасатели… Тебя тоже забрал незнакомый человек и куда-то повез. Так уж получилось, детка моя! Всегда, когда случается что-то чрезвычайное, происходят всякие накладки и несостыковки. Но ты не переживай! Я нашла для тебя просто чудесное местечко! Кстати, недалеко отсюда! Хозяйку дома зовут Джейн. К сожалению, туда мы сможем поехать только через три дня, то есть не раньше четверга. Джейн должна как следует подготовиться к твоему приезду. Поэтому пока придется пожить здесь. Но там у тебя будет своя комната и много-много игрушек. А еще свои качели в саду перед домом. Тебе ведь нравится качаться на качелях, да?

– Поехали к маме! – тяжело всхлипывая, проговорила Хло.

– Тише, моя девочка! Успокойся! – Трейси подхватила Хло на руки и стала ее слегка покачивать. – Сейчас мы с тобой помоемся, а потом, когда ты оденешься, я угощу тебя пирожными и апельсиновым соком. Я специально привезла их для тебя.

Очередной приступ кашля, который случился у Мел, когда Хло уже после душа в чистом белье сидела на кровати с пачкой сока и пирожным в руке, серьезно напугал Трейси.

– С вами все в порядке? – спросила она у хозяйки дома, наблюдая за тем, с каким усилием та преодолевает каждую ступеньку, поднимаясь по лестнице.

– Да! Все нормально! – ответила Мел, отирая рукой слезы, выступившие из глаз. – Ну, что тут у вас? Сколько еще она пробудет у меня?

– До четверга, если вас это устраивает. Так уж получилось, что в силу непредвиденных обстоятельств ребенка привезли к вам. А вообще-то малышку должны были отдать одинокой женщине, в доме которой больше нет детей. Но ваши местные власти не знали всех этих подробностей, ведь девочка находится под нашим наблюдением и мы отвечаем за нее.

Мел нетерпеливо отмахнулась от Трейси и снова разразилась кашлем.

– Все эти ваши подробности мне по барабану! – с трудом проговорила она, слегка отдышавшись. – Но пока девчонка будет у меня, я обязана…

– Вот именно! Вы обязаны! Мне очень жаль, что я не могу забрать малышку уже сегодня, но в четверг я буду у вас с самого утра. А пока вот что! Нужно детское сиденье для стульчака в туалете и небольшая скамеечка или подставка, чтобы ребенку было легче взбираться на стульчак. У вас все это есть в наличии?

– Должно где-то быть! – Мел равнодушным взором обвела тот бедлам, который царил в доме. Мрак, подумала про себя Трейси, мысленно содрогаясь, представив себе, что может скрываться во всех этих темных углах. Проверяли ли дом службы санэпидстанции? Кто сказал, что он отвечает всем гигиеническим требованиям, предъявляемым к тем домам, в которых размещают детей, взятых под опеку государством? Можно даже не сомневаться, что никаких проверок здесь отродясь не было и никаких разрешений хозяева этого дома тоже не получали.

– Пожалуйста, позаботьтесь обо всех этих вещах! – строго наказала Трейси. – Это поможет всем нам впредь обойтись без неприятных сюрпризов. Если же потребуется купить все новое, покупайте! Алиса незамедлительно возместит вам все расходы.

На самом деле Трейси даже не была знакома с местной инспекторшей, которую звали Алисой. И не горела особым желанием знакомиться, ибо по телефону та едва удостоила ее пары слов. Но что делать? Такая у них работа! Платят мало, а требуют много! Неудивительно, что у многих просто нервы не выдерживают от всех этих перегрузок.

– Ну, мне пора! Пойду попрощаюсь с Хло! С ней еще кто-то спит в комнате?

– Можно сказать и так! – воскликнула Мел, слегка выкатив глаза на лоб. – Во всяком случае, час тому назад было так. А вернется ли эта девчонка обратно, сказать не берусь. Ну, если только сильно проголодается. Или не найдет себе другого местечка, где сможет провести ночь. Обычно если она отправляется на свои гули при параде, то раньше следующего утра вряд ли появится.

Типичная история, со вздохом подумала про себя Трейси. Со службами экстренной помощи всегда так! Лишь бы сунуть ребенка в первый же попавшийся дом.

– А сколько этой девочке лет? И как давно она у вас?

– Этой оторве уже четырнадцать, Алиса привела ее к нам пару дней тому назад. Кстати, уже не в первый раз. Шляется туда-сюда, самая настоящая бродяжка, но, если честно, не ее вина, что она выросла такой. Во всем виноваты ее родители. Предки, как их теперь называют молодые. Да и мальчонка, который тоже живет с нами, не лучше! Ему всего лишь десять лет, а он в любую минуту может наброситься на тебя, хоть с ножом, хоть с палкой. Совсем дикий! Только посмотрит на тебя и тут же кидается, как ненормальный. Его старику тоже впаяли за буйный нрав. Сидит сейчас в полицейском участке под арестом. Так отколошматил свою вторую половину, что она до сих пор валяется на больничной койке. Все никак не может оправиться. Но старикана на днях выпускают на волю. Так что и этот изверг, надеюсь, уберется к себе домой. А что ваша подопечная? Что у нее за история? Чего мне надо бояться с ней?

– О, у Хло все очень сложно и запутанно! – уклончиво ответила Трейси. – Одно могу сказать точно! Ножами она в вас бросаться не будет. И удирать из дому на ночь глядя тоже не станет.

Мел кивнула головой и опять закашлялась.

– Ну, она для этого еще слишком мала. Диковатая девочка! Все молчит и молчит! Дейв называет ее «глухонемой». Все, что я слышала от нее, – это: «Не таскайте меня за волосы!»

– А с чего это вдруг она стала просить вас об этом? – мгновенно насторожилась Трейси.

– Понятия не имею! Сами расспросите ее, что да как!

Неужели Хло снова вспомнила про все те издевательства, которым подвергалась в родительском доме, испугалась Трейси.

– Знаете, сравнительно недавно она пережила тяжелую психологическую и физическую травму. А потому будьте с ней поласковее! И, пожалуйста, не принуждайте к разговорам! Психологи и врачи в курсе всех ее проблем, и они начнут обстоятельно заниматься с нею, как только для этого созреют все необходимые условия.

С этими словами Трейси оставила Мел бороться с очередным приступом бронхиального кашля, а сама поспешила в спальню к Хло. Хло сидела на постели, вся обсыпанная крошками от пирожного, сжимая ручкой пустую картонку из-под сока.

– Вкусно, да? – поинтересовалась Трейси, забирая у нее пакет. – Еще хочешь?

Хотя Трейси намеревалась на обратном пути в Кестерли отвезти гостинцы еще одному маленькому мальчику, но стоило Хло кивнуть головой в знак согласия, и она тут же отдала ей непочатую пачку сока и еще одно пирожное. Пусть себе кушает на здоровье! А она по дороге домой остановится где-нибудь на трассе и купит вкусненькое для второго малыша.

Трейси распечатала упаковку с пирожным и вручила его Хло.

– Вот сейчас ты в полном порядке, правда? А я, как и обещала, ровно через три дня приеду за тобой! В четверг с самого утра!

Все обойдется, уговаривала себя Трейси, когда уже у самой двери остановилась и помахала девочке рукой на прощание. Должно обойтись! Каких-то там три дня! А потом она снова заберет ее… и куда потащит? К какой-то очередной незнакомой женщине, про которую Трейси знала лишь то, что ее зовут Джейн. Что ж, так у них часто бывает, когда приходится размещать детишек в соседних графствах, не на подведомственной им территории.

И что будет с процессом, который уже запустила Венди? Подыскали ли они уже для Хло приемных родителей, размышляла она, садясь в машину. Или все же Томи сумел пустить в ход свои связи и приостановить до поры до времени все, что связано с Хло? Трейси так и не удалось перекинуться с Томи хотя бы парой слов до его отъезда. Но, если бы такая беседа у них все же состоялась, Трейси бы однозначно высказалась в пользу ускорения всех процедур. Глядя на все последние мытарства Хло, Трейси неожиданно для себя пришла к выводу, что Венди права. Действительно, самое лучшее для малышки – это обрести постоянную семью и постоянных родителей. И как можно скорее!

Нужно обязательно перекинуться парой слов с Венди. При первой же возможности! Быть может, совместными усилиями они сумеют убедить всех этих чинуш наверху, что в данном конкретном случае всякое промедление смерти подобно. Руководствуясь наилучшими интересами ребенка, они обязаны позаботиться о том, чтобы Хло в кратчайшие сроки обрела постоянную семью.

Энтони незаметно подкрался сзади, когда Шарлотта, стоя у кухонной раковины, мыла посуду. Обнял ее и нежно поцеловал в шею.

– Мм! – довольно промурлыкала она, слегка откидываясь назад. – Ты уверен, что хочешь заняться этим прямо сейчас? Помнишь, что вышло в прошлый раз? А ведь ты собираешься успеть на четырехчасовой поезд.

Энтони рассмеялся, потом потянулся и развернул Шарлотту к себе лицом.

– Напоминаю! Завтра вечером вернусь! Самое позднее – в субботу утром.

– Но у тебя же запланирована рыбалка с Роном и еще с парой приятелей. Фактически я увижу тебя только в воскресенье. Но ничего! Как-нибудь переживу!

– А я вот за себя не ручаюсь! – пошутил Энтони, закрывая ее рот поцелуем.

По мере того как длился поцелуй, взаимное желание тоже разгоралось все сильнее и сильнее. Казалось, его уже нельзя утолить никакими поцелуями.

– Ты знаешь, – пробормотал он хрипловатым от возбуждения голосом, – с тобой очень трудно расстаться. Почти невозможно!

– Правда? – притворно удивилась она, не скрывая легкой иронии в голосе. – А мне вот хоть бы что!

Он с деланым возмущением сверкнул глазами и разжал кольцо своих рук, заторопившись назад в гостиную. Быстро упаковал в «дипломат» ноутбук, собрал бумаги, разбросанные по всему столу. Хоть они и купили на минувшей неделе новый стол, гораздо больше прежнего, все равно его поверхности оказалось мало для того, чтобы разложить на ней все документы, могущие им потребоваться в процессе работы над заявлением. И стульев по-прежнему было только два. Правда, они заказали еще четыре. Обещали доставить в следующий вторник. Как раз вовремя! В этот день они пригласили на ужин Рона и Мэгги.

– От сестры у меня секретов нет! – сказал он Шарлотте, сообщив, что пригласил ее с мужем к ним в гости. – Предполагаю, что она и так уже обо всем догадалась и страшно рада такому развитию событий, насколько я могу судить. После первого появления на людях вместе, – шутливо продолжил он, – при условии, что мы будем вести себя достойно, предлагаю, не откладывая дело в долгий ящик, следом же пригласить твою сестру Габби с мужем. Ты им уже рассказала о нас?

Вопрос Энтони застал Шарлотту врасплох. Целый ворох самых разнообразных чувств всколыхнулся у нее в груди. Конечно, она волнуется, переживает, но продолжает на что-то надеяться и даже мечтает. И вдруг все эти эмоции снова перемешались в один сплошной хаос. Хорошо ему говорить об их связи с такой непринужденной раскованностью и легкостью, подумала она. Он человек дела, уверенный в себе, знающий себе цену. Да, несмотря на то, что он пока не спешит распространяться о своем романе на людях, кажется, в главном он все для себя решил. Он абсолютно уверен в том, что это сознательный выбор их обоих, и Шарлотта отлично понимала, что с его аргументами «за» трудно поспорить. Особенно сейчас, когда она, можно сказать, полностью потеряла голову и влюблена в него по уши, словно молоденькая девчонка. И все же, и все же… если посмотреть на их роман в долгосрочной перспективе, то сразу же делается понятным, что шансов сохранить свои отношения в будущем у них практически нет. Разумеется, Энтони тоже не слеп и тоже прекрасно видит все многочисленные препятствия на их пути, но, несмотря на все ее попытки принудить его к серьезному разговору, он пока под любым благовидным предлогом категорически не желает обсуждать аргументы «против».

– Я просто сошла с ума! – честно призналась она Габби еще вчера, разговаривая с сестрой по телефону, пока Энтони отлучился в город купить свежие газеты. – Нельзя было делать этого! А сейчас я живу бездумно, словно в бреду. Такое впечатление, что прикажи он мне: «Перестань думать!», и я тут же с готовностью соглашусь на все его условия.

– Знаешь, а мне нравится, что он посадил тебя на короткий поводок! – рассмеялась в трубку Габби. – Наконец-то и на тебя нашлась управа! С другой стороны, тебе сейчас просто необходимо расслабиться. Так что все хорошо! Просто в своей нынешней ситуации ты все воспринимаешь исключительно в черных тонах…

– А как же иначе? Ведь на кон поставлена моя личная свобода и жизнь маленькой девочки!

– Ну, положим, жизни Хло ничто не угрожает! Пока она находится под защитой государства, никто не посмеет обидеть ее, пренебречь ее нуждами или уж тем более убить.

– Много ты знаешь о том, что это такое, когда о тебе заботится государство! – с негодованием выкрикнула Шарлотта. – А я-то уж насмотрелась на всякое! Поверь моему опыту! О боже! Как подумаю о своей малышке, так кровь стынет в жилах. Что мне делать? Ума не приложу! Измучилась я от всех этих мыслей. Точно, скоро тронусь! Даже если меня закуют в тяжеленные кандалы, я буду днями и ночами напролет думать о ней. И все прикидывать, а тот ли я человек, с кем должна остаться Хло? Быть может, с кем-то другим ей будет лучше? Все ли я знаю о детях, чтобы стать хорошей матерью?

– Перестань себя накручивать! – прервала поток ее излияний Анна, когда они разговаривали с ней по телефону в последний раз. Энтони как раз был в ванной, дверь туда было плотно закрыта, и он был всецело поглощен последними известиями, которые передавались по радио. – Я понимаю, как ты переживаешь за Хло, но нельзя же…

– Дело не только в Хло, мама! Что, если мне придется закончить свои дни в тюрьме? Думаешь, он станет дожидаться моего выхода на свободу? Или будет навещать меня там, за решеткой? О боже! Как подумаю обо всем этом…

– Он ведь не мальчик! И все отлично понимает сам! – резонно возразила ей мать. – Постарайся все же успокоиться и мыслить более рационально. Твои самые худшие страхи пока так и остались только страхами. Возможно, и в будущем ничего из того, чего ты так боишься, не случится. А потому наслаждайся сегодняшним днем, извлекай максимум удовольствия из того, что посылает тебе жизнь. Ведь ничто в нашей жизни не бывает случайным. Если мы приучим себя именно так смотреть на все то, что происходит с нами, то тогда нам яснее станут и многие причины того, почему случилось так, а не иначе. Поверь мне! Это работает, и очень эффективно.

Любимая мамина песенка! «Ничто в нашей жизни не бывает случайным». Но появилось и что-то новенькое. «Поверь мне! Это работает, и очень эффективно».

К своему немалому удивлению, Шарлотта обнаружила, что это действительно работает. После разговора с матерью она стала гораздо спокойнее. Мучило лишь одно!

Она тут безумно счастлива с Энтони, в то время как Хло где-то томится в одиночестве, тоскует по ней, ждет, когда мама снова заберет ее к себе, а она ничего не может поделать.

– О чем грустим? – поинтересовался у Шарлотты Энтони, прислонившись к дверному косяку и внимательно разглядывая ее нахмуренное лицо.

Она оглянулась на него и почувствовала, как сильнее забилось в груди сердце. Даже один его вид сводит ее с ума.

– Да вот размышляю, как я стану скучать по тебе, – вздохнула она и, подойдя ближе, обняла его за шею. – А еще прикидываю, чем буду заниматься все эти часы без тебя.

Он тоже обхватил ее руками за спину и притянул к себе.

– Ты же говорила, что завтра к тебе приедет Габби.

– Да. А в субботу я встречаюсь с Мэгги, пока вы будете сидеть на бережку с удочкой. А пока надо бы еще разок перечитать свое заявление. Как считаешь?

– Хорошая мысль! – одобрил Энтони, целуя ее в лоб. – Будет неплохо, если текст заявления ты выучишь почти наизусть.

– Все бумаги будут уже готовы к следующей пятнице, – бесстрастно проговорила она, будто бы он сам не знает.

– Именно так! И мы наконец получим возможность ознакомиться с тем, как формулирует произошедшее сторона обвинения. Пока я не очень беспокоюсь на сей счет. И тебе не рекомендую забивать себе голову всякими вздорными мыслями. Если только… если только нет чего-то такого, о чем ты мне не сообщила.

Шарлотта слабо улыбнулась, поняв, что Энтони просто подшучивает над ней.

– По-моему, ты знаешь обо мне все! – проговорила она и добавила, стараясь поддержать шутливый тон беседы: – Зато я знаю о тебе очень мало!

– Который час? – отрывисто спросил он, глянув на часы. – Вау! Мне пора!

Она бросила на него многозначительный взгляд.

– Пожалуйста, не буравь меня своими глазками! Я не большой любитель рассказывать о себе! – честно признался он. – Но, уверен, Мэгги с радостью восполнит все пробелы в твоих знаниях и сообщит всю недостающую тебе информацию.

– Возможно, ей тоже известны далеко не все тайны, которые ты скрываешь в самых затаенных уголках своей души.

Энтони удивленно вскинул брови.

– Нет, ты определенно шутишь. Какие такие роковые тайны я могу скрывать от тебя? Разве что одну! Я очень хочу, чтобы ты втюрилась в меня по полной, полюбила до потери пульса и не убегала бы от меня больше на другой конец света.

И прежде чем она успела ответить, Энтони поцеловал ее прямо в открытый рот, а потом рывком подхватил свой кейс и скрылся за дверью.

– Мама! Извини, что разбудила тебя! – прошептала Шарлотта в трубку. – Хочу спросить у тебя. Как думаешь, можно ли по-настоящему влюбиться в человека меньше чем за неделю?

Анна рассмеялась сонным голосом.

– Дорогая моя! Влюбиться можно даже за одну секунду! И тебе это известно не хуже, чем мне. Но что случилось?

– Ничего такого! Просто меня немного озадачили слова Энтони. Он уехал сейчас в Лондон, но, прощаясь, кое-что сказал мне, а я вот теперь ломаю себе голову.

– И что же он тебе такого сказал?

Шарлотта пересказала матери их прощальный разговор с Энтони.

– Получается, что он не хочет, чтобы я возвращалась назад в Новую Зеландию после того, как все будет окончено. Если меня, конечно, не посадят.

– Не уверена! – задумчиво бросила Анна в трубку. – Вполне возможно, он просто подшучивает над тобой. Слегка. Намекает на то, что, стоило ему проявить к тебе интерес в прошлый раз, и ты тут же удрала от него на другой конец света.

– Да, так оно и было! Но ведь обстоятельства тоже были совсем другими.

– Это правда. Но зачем изводить себя неизвестностью? Спроси у него напрямую!

– Нет! Что ты! Никогда! Такая прямолинейность, она лишь засвидетельствует всю серьезность моих намерений, а кто знает, что у него на уме? Вполне возможно, никаких серьезных отношений со мной он в будущем не планирует.

– Но ведь у тебя к нему все серьезно!

– Ты так считаешь?

– А ты разве нет?

– Да, ты права! У меня к нему все серьезно. А вот он…

– Дорогая! Ради тебя Энтони даже отложил свое кругосветное путешествие! Он взялся лично вести твое дело! Какие тебе еще нужны доказательства? По-моему, он очень сильно увлечен тобой и у него тоже все более чем серьезно.

Шарлотта почувствовала, как у нее мгновенно отлегло от сердца. Она даже улыбнулась сама себе.

– Да, когда ты начинаешь подавать все в таком свете, то получается, что…

– Ни в каком особом свете я ничего не подаю! Просто излагаю факты, как есть! Но с твоим самоедством ты обязательно откопаешь себе проблему еще в чем-нибудь!

– Да проблема у меня лишь одна, и она лежит на поверхности. Что будет потом, когда процесс завершится? И мне вынесут обвинительный приговор и впаяют срок в семь лет! Хороша пара, да? Уголовная преступница, свидания с которой разрешены лишь два раза в месяц по воскресеньям.

– Ну вот! Ты снова за старое! Рисуешь собственное будущее исключительно в черных тонах, когда жизнь, быть может, подготовила тебе совсем иные сценарии. И совсем в других красках. Пусть все идет как идет, дорогая! Не в твоей власти что-то изменить. К сожалению, не ты сейчас рулишь машиной. А потому вот тебе мой совет, нравится он тебе или нет! Сделай глубокий вдох и будь счастлива тем, что у тебя есть сейчас. Подумай о том, какой счастливой делает тебя Энтони, как тебе хорошо с ним, и позволь ему делать свое дело так, как он считает нужным. Уверена, он тебя вытащит! Ведь он не меньше твоего заинтересован в положительном исходе дела!

Ах, какая же кудесница ее мать! Умеет убеждать кого угодно и в чем угодно. У Шарлотты даже голова слегка закружилась от столь радужных перспектив, которые нарисовала ей Анна.

– Ты права, мама! Энтони тоже все время твердит мне, что он ни о чем не беспокоится. И у меня, по его словам, тоже нет веских причин для беспокойства. Он, наверное, не отдает себе отчета, что на кон поставлена моя свобода. Моя жизнь! И жизнь Хло. Вот что для меня имеет первостепенное значение! А сейчас, за всей этой кутерьмой, она как бы потерялась, отошла на второй план… и это мучает меня.

– То, что ты не думаешь о ней каждую минуту, вовсе не означает, что малышка переместилась на второй план.

– Да, я понимаю! Но если бы ты знала, как это тяжело – не видеть ее столько времени, ничего не знать о ней! Я даже не могу выразить словами…

– И не пытайся! – ласково перебила ее мать. – И помни! У Хло – своя жизнь! И она пойдет по ней своим путем. Знаю, тебе с этим трудно смириться, особенно когда все ваши связи были разорваны так внезапно и так грубо. Мне тоже тяжело! Но у нее своя судьба. Такова ее карма, как говорят индусы. У каждого, кто пришел на эту землю, своя карма. Вот мне, к примеру, было суждено потерять всех своих близких так, как я их потеряла. А тебе выпало быть воспитанной в семье священника. Я не знаю, как, по какому принципу все устраивается в этой жизни и складывается заново, но знаю одно. Если бы я не лишилась всего, если бы не потеряла в одночасье всех, кого любила, не осталась бы одна-одинешенька на всем белом свете, то никогда бы не встретила Боба. А если бы тебя воспитывала я, а не этот сельский священник, то, вполне возможно, тебя бы никогда не потянуло заняться социальной работой. А не стань ты заниматься проблемными детьми, в твоей жизни никогда бы не появилась Хло.

– Но коль скоро она появилась в моей жизни, значит, на то была какая-то своя, особая причина. Неужели только за тем, чтобы на какой-то короткий миг ребенок почувствовал, что он в полной безопасности, что его любят, а потом снова силой отнять его и увезти прочь? Нет, это слишком жестоко! Хло не заслужила такого наказания от судьбы.

– Насчет того, заслужила или не заслужила, спорить не берусь. Но ведь многие полагают, что мы все расплачиваемся за те грехи, которые совершили в нашей прошлой жизни. Если это правда, то тогда иным людям приходится платить большую цену, чем другим.

– То есть ты абсолютно не веришь в то, что мы хозяева своей судьбы? По-твоему получается, что бы мы ни сделали или ни сказали, есть некая высшая сила, которая отвечает за все. Она рисует линии наших судеб, она предопределяет наше будущее, а нам остается лишь смириться и перестать притворяться, что мы можем что-то решить самостоятельно. Не можем и не решаем! Так, по-твоему? – В голосе Шарлотты помимо воли прорвался скепсис.

– Боюсь, у меня нет ответов на столь глобальные вопросы. Но повторяю еще раз! Если мы не можем изменить порядок вещей, то изменить свое отношение к ним нам вполне под силу. Мы также можем изменить себя применительно к той или иной ситуации. Ведь один из самых страшных человеческих пороков – это упрямство, страсть к сопротивлению. Это не значит, что я призываю тебя «лапки кверху!», и все дела. Нет! Бывают ситуации, когда надо не лежать на боку, а бороться, пытаться активно изменить что-то. Но случается и другое, такое, что нам неподвластно, что мы не в силах изменить или отринуть. И чем сильнее мы сопротивляемся, чем больше барахтаемся в тине событий, тем сильнее наши боль, отчаяние, злоба. И вот уже наше воображение рисует нам апокалипсические картины того, что будет с нами, одну страшнее другой. Не так ли у тебя происходит с Хло?

– А ты разве мало страдала, когда была вынуждена отдать меня в чужие руки?

– Еще как страдала! И мучилась, и плакала… Все, о чем я говорю тебе сейчас, все это пережито и прочувствовано на собственном опыте. Жизнь, сама жизнь научила меня принимать ее такой, какая она есть, и продолжать жить дальше. Лучше уж идти по долгой дороге жизни, какой бы трудной она ни была, не заглядывая в ее конец и не пытаясь искать препятствия на своем пути даже там, где их нет.

– Как бы я хотела, чтобы ты была рядом со мной! – вздохнула Шарлотта. И в этом вздохе было все: и осознание правоты слов матери, и тоска по ней. – Мне так тебя не хватает! Правда!

– Я тоже по тебе страшно скучаю! Но вот снова подумай! Если бы я смогла приехать к тебе с самого начала, то случился ли у тебя этот бешеный роман с Энтони?

– Пожалуй, нет! – после короткого раздумья ответила Шарлотта. – То есть ты хочешь сказать, что это хорошо, что тебя нет рядом со мной? Нет, я пока еще не привыкла смотреть на все происходящее твоими глазами, хотя твоя точка зрения мне понятна. Я подумаю над твоими словами! А что ваш адвокат? Он уже выяснил, можешь ли ты приехать в Кестерли?

– Да, выяснил! Но он ждет еще каких-то стопроцентных гарантий, а их он пока еще не получил.

– Может, Энтони чем-то сумеет помочь?

– Как я понимаю, он поддерживает контакты с Доном Теккереем. И если Энтони что-то может, то наверняка уже занимается этим вопросом.

– Интересная новость! – с удивлением воскликнула Шарлотта. – А он даже ни разу не упомянул о том, что знает Дона Теккерея.

– Наверное, не хочет раньше времени обнадеживать тебя. Когда у него будет на руках что-то определенное, он обязательно скажет! – сладко зевнула Анна. – Знаешь, у нас здесь еще только половина четвертого! Надеюсь, ты еще помнишь!

– Ой, прости, мама! Конечно, конечно, ложись снова спать! Извини, что разбудила тебя! Но за разговор большое спасибо. И у Боба попроси прощения за то, что я и его растолкала.

– О, он спит как убитый.

Какую-то долю секунды никто из них не решался отключить свой телефон первой. И неожиданно Шарлотта выдохнула в трубку:

– Но с ней же все будет хорошо, правда?

– Не сомневаюсь в этом! – мягко ответила Анна. – И с тобой тоже все будет хорошо.

Слова матери, как всегда, вселяли надежду. После разговора с ней Шарлотта почувствовала себя гораздо увереннее. Она положила мобильник на стол и пошла взглянуть на те фотографии Хло, которые мать переслала ей по электронной почте. Одну из них, самую большую, Шарлотта уже даже успела распечатать и поместить в рамочку. На снимке был запечатлен момент, когда Хло уже заканчивала смеяться. На ее щеках виднелись влажные песчинки, прилипшие к коже, а в глазах застыло выражение такого неописуемого счастья, что было больно смотреть. Шарлотта хорошо помнила тот момент, когда был сделан этот снимок. Они катались на качелях, установленных прямо на берегу пляжа, а потом Хло наконец набралась храбрости и первый раз зашла в воду. Было время прибоя, и первой волной ее накрыло с головой. Малышка даже испугалась, она тут же выбежала на берег, хватая ртом воздух и стараясь обрести твердую почву под ногами. Но в ту же минуту ее затопила полнейшая эйфория от пережитых ощущений. А главное – от того, что она рискнула и не испугалась!

Она сделала это!

Они проторчали тогда на берегу почти весь день. Свидетелями ее потрясающих успехов вынуждены были стать все домашние: Нана, Денни, Крейг, тетя Шелли. Даже дедушку пригласили полюбоваться на ее кувыркания в прибрежных волнах. Во всяком случае, когда Шарлотта робко предложила, чтобы Боб тоже пришел и посмотрел, как она привыкает к воде, Хло не стала возражать.

То был поистине счастливый, незабываемый день в жизни Хло, один из тех дней, который был отмечен очередным ее, пусть и маленьким, но свершением. Потом были и другие такие же счастливые дни. День, когда она впервые покаталась на Дизеле вместе с Денни; день, когда она обрела в себе уверенность и начала разговаривать с другими детьми в образовательном центре Ароха, куда ее стала водить Шарлотта. Небольшая роль, сыгранная на театрализованном рождественском утреннике для детей. А первые кексы, которые она испекла самостоятельно? А то, как она начала различать голоса птиц, безошибочно узнавая голос киви? А названия диких цветов и трав, которые они собирали по дороге домой, с какой легкостью она запоминала все!

Столько воспоминаний промелькнуло перед глазами Шарлотты за один короткий миг. Счастливых воспоминаний! Они кружились в ее голове подобно опадающей листве, и в каждом отдельном листике, словно в капле воды, отражался целый мир прекрасной девочки по имени Хло. Взять бы и собрать все эти воспоминания воедино. А еще лучше снова трансформировать их каким-нибудь таинственным образом в реальную жизнь.

– Где ты сейчас, мой ангел? – прошептала Шарлотта с отчаянием в голосе, разглядывая фотографию, и слезы выступили у нее на глазах. – Но где бы ты ни была, прислушайся к своему маленькому сердечку, и оно скажет тебе, что я по-прежнему люблю тебя, скучаю по тебе и мечтаю вернуть тебя к себе. Но пока у меня не получается. Придется запастись терпением и немного подождать. Но ты знай, что весь мир для меня заключен в тебе, моя радость. И самое величайшее счастье – это снова услышать твой нежный голосок, увидеть твое милое личико. А сейчас, – Шарлотта заговорила тише, едва слышно, – я встречаюсь с одним человеком, с которым очень хочу тебя познакомить. Надеюсь, так оно и будет в свое время. Я знаю, он полюбит тебя так же сильно, как люблю тебя я!

 

Глава 22

Удивительно, как быстро промелькнули оставшиеся несколько недель. Сразу же после того, как обвинение предоставило суду все необходимые бумаги, состоялись слушания по процедурным вопросам и по рассмотрению ходатайства со стороны защиты. И Шарлотта, стоя перед судьей, заявила о своей невиновности в совершении того преступления, о котором было известно всему свету.

– В суде такие вещи происходят постоянно! – успокаивал ее после Энтони. – Ты не под присягой! А потому не заморачивай себе голову насчет того, что ты поступила не богоугодно и вопреки воле небес, расстроив там, наверху, все божественные силы одновременно и сразу.

– Знаешь, меня сейчас больше волнует собственная совесть, а еще взаимоотношения с прессой.

– Ты для них уже вчерашний день! Прошлогодний снег! Они тебя пожамкали-пожамкали и благополучно забыли. Вот кого нам действительно стоит опасаться – так это двенадцати человек присяжных. Помни, они примут свое решение лишь после того, как выслушают тебя, когда ты сама, своими словами, изложишь им всю историю. Вот такая у них привилегия, которой больше нет ни у кого!

Это правда! Но что ей толку со всех их привилегий? Об этом она узнает лишь тогда, когда наступит сей роковой для нее день, не раньше. Зато ей стало известно другое, и это пугало! В сети пошли разговоры об их связи с Энтони.

– За нами явно следят! – сказала она ему, пугаясь самой мысли о том, что за ними велась слежка. – Наверное, это все подлые происки Хетер Хэнкок. Впрочем, следить мог кто угодно. Господи! Я не вынесу, если судья потребует назначить мне другого барристера.

– Не переживай! Такого развития событий я не допущу! Может, мы вели себя и не очень осмотрительно, но прямых доказательств того, что у нас с тобой связь, тоже ни у кого нет. А то, что мы проводим много времени вместе, и что такого? Я – твой защитник и имею право общаться со своей подопечной столько, сколько считаю нужным.

– Но кто-то из пишущих в сети уже успел отметить и тот факт, что ты взялся вести мое дело после того, как официально взял отпуск и формально отошел от дел.

– Какие они молодцы, что выследили даже такую подробность! – с раздражением бросил он. – Но в любом случае мы не обязаны отчитываться ни перед кем. И не будем этого делать! Пусть и не надеются! Если кто спросит нас об этом напрямую, будем отрицать, а все заочные инсинуации станем просто игнорировать. А теперь, дорогая, любовь моя! – Именно так Энтони обращался к ней в последнее время, и Шарлотта с нескрываемым удовольствием отзывалась на оба эти обращения, ибо они ей не только нравились, они ей очень-очень нравились. – Так вот, у меня для тебя хорошие новости, любовь моя!

Сердце екнуло в груди, и сотни самых разных мыслей вихрем пронеслись в голове. Что? Что за новость? Тем более хорошая! Дело прекращено. Обвинение отказалось от своих претензий к ней. Энтони разузнал что-то конкретное о Хло.

– Мы получили официальное подтверждение от полиции, что она не собирается проводить дополнительные аресты по нашему делу. Это означает, что твоя мать может приехать сюда к началу судебного процесса.

Шарлотта слабо вскрикнула, и слезы брызнули у нее из глаз.

– Ах, Энтони! – растроганно воскликнула она и, подбежав к нему, обвила руками за шею. – Какое чудо! Замечательная новость! Значит, процесс все же состоится, да?

– Увы, да! Но присутствие на процессе твоей матери и отчима – это не только весомая поддержка лично для тебя. Присяжные своими глазами смогут увидеть ту семью, частью которой стала Хло, пока она была с тобой. А это может произвести на них сильное и к тому же позитивное впечатление. Само собой, о дальнейшей судьбе Хло разговоров в ходе процесса не будет. Все же слушается уголовное дело, а не дело об опеке или усыновлении. Но для защиты крайне важно, чтобы коллегия присяжных поняла и воочию убедилась в том, что, живя с тобой, девочка попала в гораздо лучшие условия, чем тогда, когда жила вместе со своими родителями.

– Всегда легко убеждать в том, что является правдой! – пробормотала вполголоса Шарлотта и мысленно представила себе Хло рядом с ее насильником-отцом и душевнобольной матерью. От этих невеселых картин настроение сразу же испортилось. Но, с другой стороны, есть и радость! Мама приезжает! И ничто не в силах омрачить эту радость.

– Надо срочно купить кровать во вторую спальню! – объявила Шарлотта тоном заботливой хозяйки. – И еще несколько комплектов постельного белья. И посуду тоже! И…

– Сбавь обороты! Прошу тебя! – рассмеялся Энтони. – Все это мы обязательно купим! Но когда я совсем недавно разговаривал с Бобом…

– Ты разговаривал с Бобом?

– Где-то около часа тому назад.

– Но там же сейчас глухая ночь!

– Мне было велено звонить им в любое время дня и ночи, как только у меня появится что-то определенное, и я с полной уверенностью смогу сказать им, что путь свободен.

– То есть им ты сообщил об этом даже раньше, чем мне?

– Потому что тебе я хотел рассказать все уже при личной встрече!

Шарлотта улыбнулась и посмотрела на него с нескрываемым обожанием.

– Ты все правильно сделал! – едва слышно проговорила она.

– Если ты и дальше будешь смотреть на меня такими глазами, то с остальными новостями придется повременить! – строго предупредил он ее.

Шарлотта моментально напустила на себя серьезное выражение лица, но всем телом прижалась к Энтони, ожидая продолжения его рассказа.

– Боб и твоя мать прилетают уже в эти выходные!

– В эти выходные? – ахнула Шарлотта.

– Да! И по их словам, наша нынешняя квартирка маловата для четверых. Я предложил им остановиться у Мэгги. На худой конец, я сам могу переехать к Мэгги!

В глазах Шарлотты ясно обозначился протест. Судя по всему, последний вариант ее совсем не устраивал.

– Но они настояли на том, чтобы мы зарезервировали для них номер в отеле. А потому предлагаю прямо сейчас, не откладывая дело в долгий ящик, прогуляться по Гранд-стрит и проверить в отеле, принят ли наш заказ к исполнению.

– Твое предложение принято!

– Боже мой! Как же я по тебе соскучился! – рассмеялся он и, целуя в губы, стал увлекать Шарлотту за собой в спальню.

Просто невероятно, неправдоподобно, невозможно, наконец, быть такой счастливой. И когда? Тогда, когда вплотную подошло все то, чего она так боялась. Но с появлением Энтони ее жизнь так круто изменилась. Воистину, он стал центром ее вселенной. Кажется, и она сама тоже многое значила для него. Лично она и подумать не могла о том, чтобы расстаться с ним. И думать она не станет о таких вещах! Когда она украдкой смотрела в окно, наблюдая за тем, как он переходит улицу или садится в свою машину, или когда она разглядывала его спящим рядом с собой, ее сердце переполнялось такой нежностью к нему, такой любовью, что, казалось, еще немного, и все ее чувства вырвутся наружу и затопят их с головой. Последние дни они были неразлучны. Разве что когда Энтони на короткое время отлучался в Лондон или Бристоль, где встречался с другими юристами, советуясь с ними по ее делу. Но даже во время этих непродолжительных отлучек не проходило и часа, чтобы они не обменивались эсэмэсками или письмами по электронной почте.

За последние два месяца они столько пережили и перечувствовали вместе, что Шарлотта даже обзавелась дневником, куда стала записывать основные вехи того, что уже сделано. Ведь каждое мгновенье, проведенное рядом с Энтони, было для нее драгоценным даром небес. Когда-нибудь, размышляла она, я буду перечитывать свой дневник и заново наслаждаться каждым драгоценным мгновением, которое провела рядом с ним. Она благоразумно старалась не думать о том, где и когда она станет перечитывать свои хаотичные записи. Не это сейчас главное! Шарлотта вполне понимала и принимала план Энтони. Ведь он изо всех сил старался отвлечь ее от всяких мыслей и о предстоящем процессе, и о Хло, и о том, что уготовано им двоим в будущем. Чаще всего это срабатывало. Например, во время их ежедневных прогулок по побережью, которые они совершали в любую погоду и когда они вели разговоры обо всем на свете: о том, как проводили школьные каникулы, когда были детьми, о его увлечении рыбалкой, пристрастии к хорошим винам и гонках под парусами. А она рассказывала о своем самодеятельном театре, о том, как работала с детьми, как помогала матери в оформлении интерьеров. Впрочем, что касается последнего, то Шарлотта, можно сказать, лишь прикоснулась к азам профессии, но новое занятие ей очень понравилось, и она серьезно подумывала о том, чтобы заняться дизайном уже вполне профессионально после того, как все будет закончено. Вопрос лишь в том, как долго продлится это «все»: семь недель или семь лет. На него пока ответа не было ни у кого.

Разве что Энтони продолжал непрестанно убеждать ее:

– Тебе никогда не дадут максимальный срок! Ведь нет никаких отягощающих обстоятельств. Ты не причинила вреда Хло, пока девочка была с тобой. Напротив! Пребывание в Новой Зеландии пошло ей лишь на пользу. Ты фактически не отняла ребенка у его родителей или у кого-то из близких, особенно с учетом того, что папаша девочки уже отбывает пожизненный срок. К тому же то, как он грязно надругался над собственной дочерью… вряд ли здесь вообще уместно вести речь о возвращении девочки в лоно родной семьи. А потому, о каких семи годах тюремного заключения ты толкуешь? Выброси эти глупости из головы!

– Хорошо! Семь лет выбрасываю! А что прикажешь вбросить в эту голову?

– Доверие к суду! А теперь давай сменим тему разговора и подумаем о предстоящем ужине!

Последний аргумент варьировался в зависимости от того, в какое время дня они вели разговор: это мог быть и завтрак, и ленч, если они прогуливались днем.

Энтони решительно отказывался участвовать во всяких «угадайках» и разговорах по принципу «а что, если». Так же неохотно он говорил о прецедентах, имевших место в судебной практике прошлых лет, и об итогах тех былых процессов. Со своей стороны он чувствовал себя вооруженным с головы до пят: команда квалифицированных юристов, работавших вместе с ним, постоянно снабжала его всей необходимой информацией, а потому его знание всех перипетий дела в аспекте предстоящих судебных слушаний было не просто полным, оно было абсолютным.

Итак, их совместное времяпрепровождение было по большей части весьма приятным. И чем активнее старался Энтони отвлечь свою любимую от мрачных мыслей, чем более изощренными становились его попытки предугадать ее малейшее желание, тем сильнее Шарлотта влюблялась в него. Ей и в голову раньше не приходило, что посещение семейной могилы на кладбище Святого Марка, расположенном рядом с Темпл-Филдс, вызовет у нее такой глубокий душевный отклик. Но именно так и произошло! Скорее всего, не в последнюю очередь потому, что рядом с ней в тот момент был Энтони. С каким вниманием выслушал он все те скудные воспоминания, которые сохранила ее детская память о бабушке, дедушке, о сводном брате Гуго. Ее родной отец был похоронен в другом месте, далеко от Кестерли. Туда они сейчас не могли попасть в силу тех ограничений свободы передвижения, которыми было обусловлено ее пребывание на воле. Но в своих разговорах с Энтони Шарлотта часто вспоминала отца, хотя ее воспоминания были смутными, расплывчатыми, похожими на сон. Вот высокий светловолосый мужчина подхватывает ее на руки и начинает кружить по комнате все быстрее и быстрее, пока у нее самой не начинает рябить в глазах.

Спустя неделю после посещения кладбища Энтони выхлопотал для нее пропуск на один день и свозил ее к Милли, доживающей свои дни в доме престарелых в Йорке. Шарлотта пролила там море слез, да и на обратном пути домой проплакала всю дорогу. Милая добрая старушка Милли ее даже не узнала. Впрочем, она не узнавала никого. Ее выцветшие голубые глаза были пусты и бездумны, сухонькие ручки, похожие на клешни, шарили по мертвенно-бледному лицу. Какое жестокое, какое долгое ожидание смерти уготовила жизнь для ее дорогой Милли, с отчаянием размышляла Шарлотта. Вот уж воистину тот случай, когда хочется пожелать скорейшего ухода в мир иной! Что осталось от той доброй, любящей, иногда сварливой, но всегда справедливой, до крайности независимой и свободолюбивой Милли, какой она знала ее в детстве? Разве хотелось ей умирать именно так? Разве о таком конце для себя она думала? Но все же, утешала себя Шарлотта, лично она выполнила свой долг: попрощалась с Милли, поцеловала ее в последний раз и тем самым как бы сняла грех со своей души. Ведь в тот день, когда Милли увозили в Йорк, Шарлотта была искренне уверена, что уже никогда больше не увидится с нею.

Господи! Сделай так, чтобы еще одно предчувствие тоже обмануло ее и она снова увидела Хло.

* * *

– Ну, наконец-то! Я уже не чаяла вас дождаться! – неприветливо обронила Мел Бичер, впуская в дом промокшую от дождя Трейси. – По-моему, вы в прошлый раз толковали мне всего лишь о каких-то трех днях.

– Да, но так получилось! Простите! Во-первых, у той женщины, у которой, как предполагалось, будет жить Хло, возникли проблемы по части здоровья. Что-то случилось с желудком. Потом я сама заболела гриппом, а свободных людей, чтобы приехать за Хло, не было, вот так и затянули! Ну, а как малышка?

– Молчит, как всегда! А еще наказана! Если это вам интересно!

На лице Трейси отразилась тревога. Хло не была капризной девочкой. Во всяком случае, та Хло, которую она знала, никогда не позволяла себе никакого своеволия.

– Представляете себе! Удрала посреди ночи вместе с этой прохиндейкой Карлой! – с негодованием в голосе воскликнула Мел и тут же зашлась приступом кашля.

В первую минуту Трейси решила, что она ослышалась.

– Удрала ночью? С Карлой? А кто такая Карла?

– Та девочка, которая жила у меня и раньше. Она и сейчас тут еще околачивается. Скажу прямо! Достала она меня по полной! Терпение мое на исходе. Скоро я ей такую взбучку устрою! И пусть меня за это повесят!

Глаза Трейси наполнились ужасом.

– Не переживайте вы так! – перехватила ее испуганный взгляд Мел. – Пока я их еще и пальцем не тронула. Хотя пару хороших затрещин каждой совсем не помешали бы.

– То есть вы хотите мне сказать, что Хло убежала посреди ночи из дому? – Трейси вернула разговор к своей подопечной.

– Так вот о чем же я и толкую! Я уложила ее в кровать вместе с этим ее ободранным мишкой, была с ними добра, как ангел, а потом обнаруживаю, что ребенка нет! Понятия не имею, куда эта дылда потащила крошку четырех лет. Наверное, вместе шлялись по улицам. Куда им еще податься? Да я тут чуть с ума не сошла, когда полиция приволокла мне их обратно.

У Трейси зазвенело в ушах.

– Почему? Почему никто не сообщил мне об этом? – крикнула она, понимая, что надо забирать Хло из этого дома немедленно, сию же минуту, невзирая на те кары, которые могут грозить лично ей. Да если бы она знала, что здесь творится такое, она примчалась бы сюда быстрее ветра. Пусть даже придется временно поместить Хло в приют! Все лучше, чем тут!

– Откуда мне знать? – рявкнула в ответ Мел. – Наверняка социальные службы были проинформированы полицией. Ведь обе девочки еще несовершеннолетние. Но там, наверное, решили, что раз они пока под моей опекой, так чего там еще суетиться? Но повторяю вам еще раз! Кто-то должен найти на эту Карлу управу! Она совсем распоясалась. Каждую ночь куда-то сбегает. Как я могу с ней справиться? Да еще такая больная! Пусть ищут для нее нового опекуна! А они лишь тянут время и ничего не делают. Может, вы там замолвите за меня словечко?

– Вообще-то, здесь я человек посторонний, – напомнила ей Трейси. – Но переговорить с вашими чиновниками обязательно переговорю. Я с ними созвонюсь буквально сегодня. А Хло я сейчас могу увидеть? Ее вещи уже сложены?

– Да, она готова к отъезду! Не обращайте внимания на синяки на ее лице. Один маленький негодник толкнул ее лицом вниз на детской площадке. Не переживайте! Я показывала ее доктору! Никаких трещин на черепе не обнаружено. Доктор сказал, что с ней все в порядке.

Трейси опрометью бросилась на поиски Хло. Она нашла девочку в гостиной. Та стояла, вжавшись в спинку дивана, на котором вальяжно развалился Дейв, муж Мел. Целая гора жира! Дейв созерцал какое-то шоу по телевизору.

– Здравствуй, моя радость! – воскликнула Трейси, подбегая к девочке и заключая ее в свои объятья. – Прости! Я не смогла приехать, как обещала, в тот четверг. Но вот я наконец здесь и забираю тебя с собой. Здорово, правда?

В ответ – молчание.

Трейси напугало, каким вялым было на ощупь все тело девочки. Она стояла с низко опущенной головкой. Она не кивнула Трейси, не сделала ни малейшего движения ей навстречу.

– А как там Бутс поживает? С ним все в порядке? Как у него аппетит?

Хло ничего не ответила, хотя мишка безвольно болтался в ее правой руке.

Трейси повернулась в сторону Мел, которая уже успела подойти к ним.

– Когда ее последний раз осматривал психолог?

– Пару недель тому назад! – проговорила Мел, стараясь подавить очередной приступ кашля. – Один прием нам отменили, позвонили из клиники. А в прошлый четверг я не смогла отвести ее на прием, потому что у меня у самой так сдавило грудь, что было просто не продохнуть.

– А когда назначен очередной прием?

– По-моему, на завтра. Или на послезавтра. Сейчас загляну в ее бумаги. А она остается в нашем районе? Если нет, то, наверное, и врачи станут наблюдать ее другие.

К сожалению, именно так и будет, подумала про себя Трейси. Но этим она займется позднее. Пока же надо сфокусироваться на главном. Немедленно забрать Хло из этого дома и отвезти ее к новой опекунше. На сей раз таковую отыскали в самом Кестерли. К сожалению, социальные службы так и не смогли найти что-то подходящее за пределами графства. А еще большее сожаление вызывало то обстоятельство, что опекунша проживает на пресловутой улице Темпл-Филдс. Впрочем, рекомендации были самыми лестными, и Трейси от души надеялась, что Хло наконец повезет и она попадет в хороший дом. Во всяком случае получше, чем тот, в котором она проживала сейчас.

Только когда обе они уселись в машину и Трейси вырулила на основную трассу, она спохватилась. До нее вдруг дошло, что Хло ни разу не попросила ее сегодня отвезти к мамочке. И это ее почему-то страшно расстроило. Само собой, время берет свое и дети постепенно начинают забывать тех, кто был с ними рядом. Такую же картину Трейси наблюдала у всех брошенных детей или у тех из них, кого изымали у неблагополучных родителей. Поначалу все дети очень скучали, даже те, кого родители постоянно избивали, а потом проходили дни, месяцы, и все забывалось. Грустно, но это так, и с этим необходимо смириться. Надо пережить и это горе, как и очередной переезд, размышляла про себя Трейси, но к унылым мыслям присовокуплялся еще и страх. Одному богу известно, что случилось с малышкой на улице, куда уволокли ее за собой девочки-подростки. Ведь наверняка в этой компании были и мальчишки! Лучше не думать об этом! Ей ли не знать, как маленькие дети, попадающие под опеку социальных служб, развращаются старшими детьми, которые уже давно крутятся в их системе и хорошо изучили все ее винтики и колесики. И помешать или воспрепятствовать этому почти невозможно.

Надо немедленно переговорить с Венди. Как только Трейси устроит Хло на новом месте, она позвонит Венди и обсудит с ней, что можно сделать для того, чтобы возобновить процесс поисков приемлемой семьи, которая согласилась бы удочерить Хло. Слишком долго она тянула с этим разговором. То времени не было, то еще что-то. Но медлить больше нельзя! Последние события изрядно напугали Трейси. Если дело и дальше пойдет так, размышляла она, то тогда действительно, действительно! – о передаче Хло в приемную семью придется забыть на долгое время.

Но вот все волнения, связанные с приездом матери и отчима, позади. Лично проверен и перепроверен номер с видом на море, забронированный в Гранд-отеле. Словом, можно и расслабиться. Тем более что никаких особых торжеств по случаю своего грядущего тридцатилетия Шарлотта не собиралась устраивать. В нынешней ситуации совершенно неуместный праздник! И тем не менее она стоит с завязанными глазами посреди холла, удерживаемая с обеих сторон матерью и Энтони, которые требуют, чтобы она вела себя как следует и не подглядывала, вокруг нее с веселым смехом носятся близнецы, все время норовя ухватить за вытянутые вперед руки. Она уже знает, что вопреки всем ее запретам собирается большая компания. Энтони сказал, что приедут все. Габби, Мартин, ее мать с Бобом, Мэгги и Рон. И вот все гости уже в сборе, ждут ее в гостиной, а близнецы носятся как угорелые туда-сюда, еще более усиливая атмосферу ожидания грядущего торжества. Ей явно готовят какой-то грандиозный сюрприз, о котором она даже не догадывается. Пока! Ведь все утро ее даже не пускали на порог собственной квартиры. Энтони пояснил, что столь строгий запрет связан с тем, что ему нужна помощь Боба для того, чтобы поднять подарок на второй этаж, а он не хочет, чтобы Шарлотта увидела его подарок раньше времени. Вот когда все будет готово, тогда пожалуйста! Сама Шарлотта пока еще не знала, как ей реагировать на происходящее. Восторгаться? Поражаться? Изумляться? А вдруг никакого сюрприза и нет? И все происходящее – это такой мелкий обман и самое настоящее мошенничество.

Но как бы то ни было, а сразу же после завтрака у них в квартире возникли Анна и Мэгги и предложили немедленно прогуляться по местному торговому центру, а уже в самом крытом комплексе стали почти силой принуждать Шарлотту купить то одну вещь, то другую, и даже вполне преуспели в своем намерении погрузить ее в мир шопинга. Но тут мать вовремя спохватилась, вспомнив, как ей, должно быть, тяжело сейчас ходить по торговым рядам, где выставлено столько детских вещей, и не иметь возможности купить хоть что-то для Хло. Когда пришло время отмечаться в полицейском участке, Шарлотта направилась туда в сопровождении матери (Энтони по-прежнему был занят организацией сюрприза). Мэгги же поспешила к ним домой, чтобы лично проконтролировать, как движется процесс подготовки к торжеству.

И вот сейчас, стоя с завязанными глазами, Шарлотта продолжала гадать, какой такой сюрприз устроили ей все эти дорогие ее сердцу люди. Конечно, при всем своем желании они не смогут организовать для нее встречу с Хло. Такой сюрприз невозможен в принципе. Тем более сейчас, когда до начала слушаний по ее делу осталась всего лишь неделя. К тому же, чтобы поднять такую крохотную девочку, как ее Хло, на второй этаж, совсем не нужны усилия двух крепких мужчин. Или они просто хотят сбить ее со следа? Словом, полнейшая неизвестность и ни малейшей догадки о том, что бы это могло быть.

– Не волнуйся! Тебе наверняка понравится! – заверил ее Энтони минувшей ночью, когда попросил, чтобы она на какое-то время исчезла из дома и не попадалась ему на глаза, пока он будет заниматься доставкой сюрприза на место.

– Ты даже представить себе не можешь, что тебя ждет! – взволнованно оповестила ее Габби по телефону.

– Уверена, этим подарком ты будешь дорожить всю оставшуюся жизнь, – сказала мать, и при этом глаза ее увлажнились. – Сама не могу дождаться, когда увижу!

– Великолепно! – вздохнула Мэгги. – И так изысканно. Мой брат всегда умел выбирать подарки. Впрочем, на этот раз он превзошел самого себя.

Быстро же они все собрали и со всем управились. Значит, ничего грандиозного, размышляла Шарлотта, пока Энтони уверенной рукой вел ее по направлению к гостиной. А что прикажете делать, если вид сюрприза не ослепит ее и не вызовет такой бури эмоций, как у всех остальных?

Конечно, можно притвориться. Но зачем ей притворяться, когда она и так счастлива? Вот оно, величайшее преимущество состояния влюбленности и одновременно доказательство того, что ты любишь! Это радость от того, что ты можешь сделать любимого человека счастливым. А Энтони сейчас счастлив. Она слышит это по его голосу, она чувствует это по тому, как он держит ее руку. А раз он счастлив, раз подарок, который он приготовил ей, так много значит для него, значит, и она тоже счастлива. И для нее его подарок станет всем!

Но ведь так и случилось. Именно так!

– Готова? – прошептал он ей на ухо.

На какую-то долю секунды Шарлотте захотелось, чтобы сейчас они с Энтони остались вдвоем, только он и она. Но резвый топот детских ножек, напряженный момент ожидания, нетерпение всех собравшихся, буквально витающее в воздухе.

Она изобразила широкую улыбку, самую широкую из тех, что смогла из себя выдавить, и сказала:

– Да, готова.

Под дружный смех присутствующих Энтони сдернул с ее глаз повязку. Боковым зрением она зафиксировала напряжение на лицах гостей, которые замерли в ожидании ее реакции на сюрприз. А сюрприз, точнее, подарок Энтони стоял прямо перед ней… скамейка! Прелестная, красивая, с резными подлокотниками и такими же резными ножками, со спинкой, украшенной резным цветочным орнаментом. Но все же, если вдуматься, самая обычная скамейка! Красивая вещь, подумала про себя Шарлотта, и она ей очень нравится. Но все равно, ей непонятен тот неописуемый восторг, который застыл в глазах собравшихся.

– Эту скамейку сделал твой отец, – тихо обронил Энтони.

Шарлотта непроизвольно вскрикнула и закрыла лицо руками.

– Боже мой! Боже мой! – воскликнула она, задыхаясь от волнения. – Ах, Энтони! Но как ты отыскал ее?

– Небольшой поиск в Интернете, и все дела! Очень скоро я нашел человека, который хотел продать эту вещь. Коллекционный экземпляр, между прочим.

– Да, сегодня все его работы стали предметами коллекций, – подтвердила Анна и бережно прошлась рукой по дереву, словно желая, чтобы тот, кто когда-то вырезал замысловатые узоры на его поверхности, почувствовал всю ее былую любовь и нежность к нему. Несколько слезинок выкатилось из ее глаз и покатилось по щекам. Близнецы озадаченно смотрели на взрослых, не в силах уразуметь, что вызвало у них такой взрыв чувств. Всего лишь скамейка!

Шарлотта повернулась к Энтони и, обвив руками за шею, тихо прошептала ему на ухо так, чтобы остальные не слышали:

– Самый подходящий момент для того, чтобы сказать, что я люблю тебя. Люблю за сей чудесный подарок и за все остальное тоже. А вообще-то, я люблю тебя за то, что ты есть, и ты – это ты!

Он бросил на нее задорный взгляд. Глаза его сияли.

– Что ж, тогда и я тебе признаюсь, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы сообщить, что завтра мы с Бобом отправляемся на рыбалку.

Снова раздался дружный смех всех гостей. Шарлотта подошла к матери и обняла ее. Наверняка для нее подарок Энтони значил ничуть не меньше, чем для дочери. А вполне возможно, он значил для нее гораздо больше.

– Ты помнишь, как отец мастерил эту скамью? – вполголоса спросила Шарлотта.

Анна кивнула.

– Да! Я как раз тогда была беременна тобой, а Гуго так старался помочь ему! – Улыбка сбежала с лица Анны, когда она заговорила о сыне, которого потеряла. – Когда Энтони сказал мне, что напал на след этой вещи… – Анна задохнулась от волнения и была вынуждена на миг замолчать. – Энтони сказал мне, что твой отец как-то затерялся в нашей с тобой жизни, вот ему и захотелось напомнить о том, что был такой человек и память о нем жива до сих пор. – Анна поднесла свою руку к лицу дочери и тихо добавила: – Твой Энтони – необыкновенный человек! Я так рада, что ты повстречала его на своем жизненном пути. Уверена, твой отец тоже был бы счастлив, как и я.

Шарлотта взглянула туда, где Энтони помогал Мартину и Бобу откупоривать бутылки с шампанским. Мэгги на кухне хлопотала возле духовки, в которой подрумянивались фокачча, итальянские лепешки из маиса. И только Габби выпадала из общей картины, явно чувствуя себя немного не в своей тарелке. Ведь всю свою жизнь она привыкла считать, что ее родной отец является отцом и для Шарлотты. Заметив растерянность на лице сестры, Шарлотта протянула ей обе руки.

– Габби! Его преподобие навсегда остался в моем сердце! Ты же знаешь, как я любила его! Да и как можно было не любить такого замечательного человека?

Габби улыбнулась благодарной улыбкой. Наверняка от сердца у нее отлегло.

– Это правда! – подтвердила она. – Папа был замечательным человеком. Уверена, ему бы тоже очень понравилась эта скамейка. Она такая красивая. А где ты ее собираешься поставить?

На минуту Шарлотта подумала о том, как замечательно вписалась бы скамейка в тот пейзаж рядом с их пляжным домиком на берегу Бухты Изобилия. Она машинально глянула на Энтони, уже спешившего к ним с фужерами шампанского в руке.

– Пока я буду жить здесь, скамейка тоже останется здесь, прямо в этой комнате. Как считаешь, Энтони?

– Полностью согласен! – кивнул тот.

– Тетя Лотти! А кто это? – спросила у нее Фоби.

Сердце Шарлотты сжалось, когда она увидела, что племянница держит в руке фотографию Хло. Шарлотта растерянно глянула на мать, потом перевела взгляд на Габби, словно советуясь с ними, что ей ответить маленькой девочке. Но те тоже растерялись от неожиданности. И снова инициативу взял в свои руки Энтони.

Он подошел к Шарлотте и стал тоже разглядывать фотографию.

– Это одна девочка, о которой твоя тетя Лотти заботилась, когда работала с детьми. Ты же знаешь! Правда, эта малышка особенная. В чем-то она похожа на тебя!

Фоби посмотрела на Энтони внимательным взглядом. Пока этот чужой дядя был ей совсем незнаком.

– А как ее зовут? – стеснительно прошептала она.

– Ее зовут Хло.

Фоби снова посмотрела на фотографию.

– Получается, что она моя двоюродная сестричка, да?

– Не совсем так! Но по твоему голосу я чувствую, что ты совсем даже не против обзавестись кузиной.

Девочка энергично затрясла головой в знак согласия.

– Да! Очень не против! У меня нет ни одной кузины! И сестренки тоже нет. Мне совсем не нравится быть единственной девочкой в семье. Мальчишки… они все такие шумные… и глупые! Вечно их тянет на всякие глупости!

– Понимаю! – сочувственно вздохнул Энтони. – Самое печальное, что многие из нас, даже став взрослыми, все равно продолжают делать глупости. Но, видит бог, все мы стараемся стать лучше.

Фоби бросила на него одобрительный взгляд и, поставив фотокарточку обратно на каминную полку, заторопилась на кухню. Надо же убедиться в том, что ее любезный братец не натворил снова глупостей и не перевернул все вверх дном, прежде чем остальные гости успели полюбоваться сервировкой блюд.

– И где ты только научился так хорошо обращаться с детьми? Просто удивительно! – негромко обронила Шарлотта, снова оказываясь в кольце его рук.

– Да сам удивляюсь! – пробормотал он в ответ. – Наверное, меня просто осенило! Сошло, так сказать, минутное вдохновение. Так тебе понравилась скамейка?

Шарлотта снова взглянула на подарок.

– Очень! Можно сказать, я уже в нее влюбилась. Ведь это первая вещь за всю мою жизнь, которая досталась мне от отца. А то, что именно ты подарил мне ее, делает подарок особенно дорогим. Я бы даже сказала, бесценным!

Она подняла лицо и заглянула ему прямо в глаза.

– Спасибо тебе! – растроганно прошептала она.

– Да пожалуйста! – великодушно прошептал Энтони в ответ и поцеловал ее, но в этот момент его взгляд выхватил Мэгги, появившуюся на пороге гостиной с подносом, уставленным закусками. – Остальные благодарности отложим на потом, ладно? – предложил он провоцирующим тоном. – Но с самого вечера будет повод продолжить праздник в более интимной, так сказать, обстановке. С учетом того, что мне завтра на зорьке вставать на рыбалку.

– Неужели ты и правда собрался рыбачить? – недоверчиво переспросила она его.

– Чистая-пречистая правда! – кивнул он в ответ. – Вместе с Бобом и Роном. Хочешь, пойдем вместе с нами?

Зябко поежившись при одной только мысли, в какую несусветную рань нужно будет подниматься, чтобы воспользоваться любезным приглашением рыболовов, Шарлотта воскликнула:

– Нет уж! Благодарю покорно! Лучше я проведу этот день вместе с мамой! Она именно тот человек, который квалифицированно посоветует, какие подушки и из какого шелка лучше всего выбрать для моей новой скамейки.

Шарлотта намеренно не стала ничего говорить Энтони о том, что, вполне возможно, завтрашний день – это их последний шанс побыть вдвоем и всецело насладиться обществом друг друга. Не стоит портить ему праздник, подумала она. Но сама мысль о том, что так вполне может случиться, продолжала сверлить мозг, и она, наблюдая за тем, как гости с радостью обрушились на угощение Мэгги, почувствовала, что ее собственный аппетит исчез бесследно.

Шарлотта лежала на диване вместе с Энтони, который с упоением слушал какие-то старые джазовые мелодии по своему айподу, а она в это время прислушивалась к шуму дождя за окнами, чувствуя, как страх постепенно переполняет ее душу. Завтра начинается судебный процесс. Возможно, уже к концу дня она будет знать свою судьбу. Хватит ли у нее сил спокойно выслушать приговор? Особенно если он будет всецело обвинительным. Ведь она так многое теряет. Можно даже сказать, что она теряет все.

Вчера прилетели Рик и Шелли. Они посчитали важным личное присутствие на процессе, выказав тем самым поддержку своей сводной сестре. Хотя формально их письменные показания, так же, как и показания Анны и Боба, могли быть зачитаны и кем-то другим, и их отсутствие никому бы не инкриминировалось в вину. Разумеется, всех их расстроил тот факт, что они выступают свидетелями со стороны обвинения. Но Энтони тут же развеял все их страхи, сказав, что это – обычная практика в подобных обстоятельствах. А поскольку никто из них не смог сообщить ему ничего принципиально нового или чего-то такого, что вызывало бы озабоченность у защиты, то нет никаких причин расстраиваться или волноваться по этому поводу.

Энтони потратил кучу времени, подготавливая Шарлотту к тому моменту, когда она займет свое место на скамье подсудимых, но почти весь сегодняшний день он провел в консультациях с Ким и Джулианом Крейном, который в ближайшие два дня выступит в качестве его помощника. Как сказала Шарлотте Ким в телефонном разговоре:

– Вас защищает команда первоклассных юристов, а судья, который будет вести процесс, известен своей мягкостью в вынесении приговоров. Но, наверное, Энтони уже сообщил вам об этом.

Энтони действительно рассказал ей о том, что их судья не зловреден и не кровожаден. Но в ее случае любой, даже самый мягкий приговор означал для Шарлотты крах многих ее надежд, особенно тех, что были связаны с Хло. Еще страшнее были для нее мысли о том, как станет переживать Энтони, если дело примет совсем не тот оборот, на который он рассчитывает. Он вполне понимает бремя ответственности, возложенное на его плечи, это видно даже невооруженным глазом. И тем не менее до последнего категорически отказывается обсуждать с ней все альтернативные сценарии развития событий или тем более вести разговоры о том, что будет после того, как процесс завершится. Сегодня вечером за ужином, на котором собрались обе их семьи, он прямо так и заявил ее матери:

– Вариантов того, как будут складываться наши дела, великое множество, а потому я не считаю целесообразным посвящать вас всех в мои планы. Ведь они тоже будут корректироваться уже прямо по ходу процесса, в зависимости от того, как станут развиваться события.

– А у тебя уже есть готовый план? – не удержалась от вопроса Шарлотта.

– Я бы даже сказал, планы! – Он с улыбкой посмотрел на нее, но ограничился лишь этой короткой репликой, не став распространяться о сути самих планов.

– Не переживай! – успокаивал ее Рик, когда они после ужина вышли все вместе на улицу и, оторвавшись от остальных гостей, ушли вперед. – Уверен, любой из планов Энтони придется тебе по душе, когда наступит время озвучить его.

– То есть ты хочешь сказать, что с тобой Энтони поделился всеми своими секретами, да? – спросила у него заинтригованная Шарлотта.

– Нет, что ты! – рассмеялся он в ответ. – Но мне почему-то кажется, что отец уже догадывается о том, что собирается предпринять Энтони. И это тоже вселяет в меня уверенность в благополучном исходе дела. Только, пожалуйста, не ссылайся на меня, ладно? Потому что лично мне он ничего не говорил. Но у меня сложилось такое впечатление, когда я увидел их обоих, занятых каким-то серьезным разговором. Ты же знаешь, какой дотошный наш отец! Он во всем хочет докопаться до самого конца и разобраться досконально в каждой мелочи. А вообще-то они с Энтони отлично ладят, как я посмотрю.

– А как ладите вы? – поинтересовалась она, беря Рика за обе руки.

– Грех жаловаться! Отец уже пару раз встречался с Хеймишем и даже пригласил его к нам в Бухту Изобилия погостить. Но это уже будет после того, как мы вернемся.

Как же она соскучилась по благословенной красоте тех мест, подумала Шарлотта и, поднявшись на цыпочки, поцеловала Рика на прощание.

– Спасибо, что приехал! – сказала она шепотом. – Это очень многое значит для меня.

– Разве могло быть иначе? – Он по-дружески обнял ее. – Постарайся хоть немного поспать сегодня. А завтра с утра – хоть немного поесть. Я видел, какие титанические усилия ты прикладывала сегодня за ужином, чтобы проглотить хотя бы кусок. Конечно, мне хорошо понятно твое состояние. Но еще не хватало, чтобы ты завтра прямо в зале суда свалилась в голодный обморок! Не пугай нас! Договорились?

Шарлотта подумала, что, пожалуй, меньше всего ее сейчас волнует, потеряет она завтра сознание или нет. Лучше бы он вообще никогда не наступал, этот завтрашний день! Она обвила своими пальцами пальцы Энтони.

– Если меня все же приговорят к какому-то сроку тюремного заключения, как ты распорядишься своими планами насчет кругосветного путешествия? То есть я хочу сказать, что я совсем не возражаю… просто мне интересно…

Он молча приложил свой палец к ее губам, а потом накрыл губы своим ртом. Но Шарлотте было не до поцелуев, она молча оттолкнула его от себя.

– Прошу тебя! Перестань! – раздраженно воскликнула она и села. – Должна же я знать, что у тебя сейчас творится в голове! Хотя бы крохи информации! А ты – само спокойствие и невозмутимость! Плюс неразговорчив! Твое молчание сводит меня с ума! Ты хоть немножко волнуешься? Или тебе все равно? Вот я очень волнуюсь! И не собираюсь этого скрывать!

– И я волнуюсь! Но волнуюсь несколько иначе, чем ты. И потом, все свои переживания я привык держать в себе. Наверное, это действительно крайне раздражает тех, кто рядом со мной. Но такой уж я человек! Так устроен!

– Хорошо! Тогда скажи мне, что тебя волнует больше всего? То, что я попаду в тюрьму? То, что навсегда лишусь всяких прав на Хло? Или то, что тебе придется возиться со мной и впредь, если я выйду на свободу? Если ты вытащишь меня на свободу. Получается, что ты как бы со мною повязан.

– Повязан? – рассмеялся Энтони. – Лично я не стал бы так уничижать наши отношения, дорогая!

– Хорошо! Называй их как хочешь! Но что у тебя на уме, Энтони? Пожалуйста! Ради всех святых! Скажи мне, о чем ты сейчас думаешь!

– О’кей! Будь по-твоему! – медленно начал он. – Я думаю о том, что каким бы ни был завтрашний исход нашего дела, мы встретим результат вместе. И вместе будем продолжать бороться, если придется. А отвечая на твой первый вопрос, скажу так! Нет, я не поеду ни в какое кругосветное путешествие, пока ты не сможешь поехать вместе со мной. Лично я не верю в то, что ты получишь срок. Но не стану распространяться о том, – продолжил он, прочитав в ее глазах панику, – что завтрашними слушаниями дело наше не ограничится. Нам еще предстоит пройти несколько судов для решения проблем, связанных с Хло. Ведь для того, чтобы заполучить Хло обратно, нам придется апеллировать к судам, рассматривающим вопросы уже семейного права.

Даже услышать имя Хло, узнать, что он тоже думает о ней и что-то там прикидывает на будущее, было отрадно. Шарлотта в волнении закрыла лицо руками, боясь спугнуть слабую надежду, затеплившуюся в ее сердце, и стала беззвучно молиться. Так многое поставлено на карту! Так многое, что оба они даже не посмели коснуться вопроса о том, что станут делать, если вердикт присяжных будет обвинительным. Что автоматически означает потерю ею всяких прав на Хло. Не говоря уже о том, что ее не выпустят в Новую Зеландию. Или, может, разрешат отъезд, но только без Хло. А как станет переживать в этой ситуации Анна? Столько лет ожидания! Только-только они наладили отношения, как мать и дочь, и вот им грозит очередная разлука.

А Энтони? Она и в мыслях не могла себе представить, что надо будет расстаться с ним, но ведь у него – своя жизнь, и она не должна зависеть от того, как закон распорядится уже ее жизнью. Сам же Энтони, кстати, ни разу не говорил о том, что хочет уехать из Британии навсегда. Попутешествовать, постранствовать по миру – это да! А все остальное… Да и зачем ему эмигрировать куда-то еще? У него здесь семья, близкие, друзья, дом в Лондоне, работа, обширные связи.

– Вполне отдаю себе отчет в том, что все будет непросто, – продолжил он размышлять вслух. – Но сейчас давай все же сменим пластинку. Давай поговорим о чем угодно, но только не о том, что будет завтра. Надо отвлечь тебя от того кошмара, который творится сейчас в твоей голове.

И что ее может отвлечь от невеселых дум, с отчаянием подумала она. Любовью заниматься не хочется, совершенно необычное для нее состояние. Впрочем, кажется, и Энтони сегодня не в том настроении, чтобы предаваться любовным утехам.

– Давай еще раз пройдемся по моему завтрашнему заявлению! – предложила она первое, что пришло в голову.

– Нет! Этим мы займемся завтра вечером, если возникнет необходимость как-то подправить или отредактировать его.

Понимая, что Энтони говорит дело, Шарлотта кивнула в знак согласия.

– Хорошо! А чем ты обычно занимаешься накануне очередного судебного процесса? Как расслабляешься? Как приводишь себя в форму?

Энтони задумался, а потом сказал после короткой паузы:

– Если честно, то никаких особых рецептов у меня нет. Частично, наверное, потому, что каждый процесс отличается от другого. Одно дело требует больших усилий и подготовки, другое – меньших.

Она печально улыбнулась.

– Какая ирония судьбы! Мне так хотелось бы взглянуть на тебя в деле! Споришь, выдвигаешь свои аргументы, умело парируешь реплики обвинения… В парике, в мантии ты наверняка смотришься очень внушительно. Но вот беда! Завтра будут судить меня, и едва ли у меня хватит сил разглядывать тебя.

– Это все картинки американского правосудия! – напомнил он ей.

– Но все равно! Я буду тобой гордиться! – Шарлотта повернулась к Энтони и заглянула ему в глаза. Как же много значит для нее этот мужчина, подумала она и почувствовала радость от того, что он есть в ее жизни. – Будь ты хоть в парике, хоть без оного, хоть в мантии, хоть в обычном цивильном костюме, – проронила она с нежностью, – ты – это ты! Не представляю никого лучше тебя в этой роли.

– Смотри не перехвали! – несколько напряженно воскликнул он.

– У тебя есть чувство юмора, ты не зануда. При этом не важничаешь, никакого снобизма, высокомерия, напыщенности. Нет, ты действительно добрейшей души человек. Внимательный, думающий, все понимающий. Хотя, ей-богу, раньше я представляла людей твоей профессии совсем иными. Никогда не думала, что барристер может быть таким простым и доступным человеком.

– Все мы иногда попадаем в плен к стереотипам нашего мышления.

– Наверняка я попала! Хотя, с другой стороны, много ли ты знаешь барристеров, имеющих право выступать в судах высшей инстанции, которые бы снизошли со своего пьедестала и взялись защищать простого социнспектора?

Он состроил смешливую рожицу.

– Лично мне такие персоналии неизвестны! Но наверняка если поискать хорошенько, то они обязательно отыщутся.

– Возможно, возможно! Но ты ведь общаешься не только с юристами. Круг твоих знакомых гораздо шире, верно? Воротилы финансового рынка, крупные бизнесмены, магнаты и прочие знаменитости и успешные люди. Я как раз сегодня говорила маме о том, что в Лондоне ты ведешь очень даже гламурную жизнь. Наверняка бесконечная череда всевозможных пати, приемов, коктейль-вечеринок, благотворительных балов, увеселительных обедов и прочих светских мероприятий, на которых барристеры появляются в обязательном порядке. В этом списке и Уимблдон, и оперный фестиваль в Глайндборне, и бог знает что еще!

– Уимблдон – да! Конечно! А еще ежегодная ловля лосося в Шотландии. А что же до всего остального, то я не большой любитель светских тусовок.

– А когда была жива Антея, ты тоже сторонился всех этих развлечений?

Впервые в их разговоре прозвучало имя его покойной невесты, и Шарлотта с замиранием сердца ожидала, как он отреагирует на это.

– Приглашали нас часто, это правда! – после короткой паузы ответил Энтони. – Но мы появлялись далеко не на всех мероприятиях.

Странно, но Шарлотта вдруг почувствовала укол ревности по отношению к той, кто уже ныне не представляла для нее никакой угрозы. Стараясь подавить в себе недоброе чувство, она спросила:

– А какая она была, твоя Антея? Расскажи мне о ней!

Повисло напряженное молчание. Наконец он сказал:

– О’кей! Она была дизайнером по профессии, моделировала фасоны шляпок. Нечто вроде модистки, – кажется, так звали этих женщин в прошлом. Отлично играла в теннис. Антея была человеком, страстно влюбленным в жизнь. И она жила полной жизнью. Вот почему ее гибель стала таким потрясением для всех, кто знал ее близко. Невозможно было поверить, что смерть так внезапно оборвала эту цветущую, полную планов и надежд жизнь.

– Сколько ей тогда было лет?

– Тридцать пять. Только-только отметила свой день рождения. Я, кстати, давал ей уроки воздухоплавания. Ей так хотелось научиться летать. Она говорила, что с детства грезила самолетами и всегда мечтала стать летчицей.

Шарлотта знала, что Антея разбилась именно во время тренировочного полета. Она сочувственно сжала руку Энтони, словно пытаясь смягчить горечь утраты. Можно представить себе, как потрясла его эта трагедия, перевернувшая всю его жизнь. Вполне возможно, его долго преследовало чувство вины, что он и сам как-то причастен к гибели своей невесты. Чего-то недосмотрел, чему-то недоучил.

– Мы собирались пожениться в ближайшие пару месяцев, – продолжил он негромко, словно разговаривая сам с собой. – Антея уже все спланировала. Были готовы даже приглашения на свадьбу, флористам были заказаны цветы, сшито свадебное платье. Предполагалась тьма народа, более трехсот гостей, прием в саду «Иннер Темпл» и все прочее. За мной оставалась организация медового месяца, а я все никак не мог сделать окончательный выбор в пользу того или иного места. Известие о гибели Антеи застало меня как раз за этими размышлениями. Потом я не раз думал, что если бы не тянул, если бы своевременно забронировал номер в каком-нибудь курортном отеле, то и этой трагической аварии могло бы не быть. Какие только глупости не лезут в голову, когда человек переживает горе, не правда ли? На себе самом убедился!

– Просто ты ее очень сильно любил.

– Да, я ее любил. Да, я любил ее сильно, быть может, даже слишком сильно. Ведь я готов был жениться на ней, даже несмотря на то, что она не хотела иметь детей. Наверное, я надеялся, что мне удастся потом переубедить ее. Хотя Антея высказалась на сей счет очень четко, когда я делал ей предложение, и заявила, что никогда не переменит своего решения.

Шарлотте захотелось поскорее отвлечь Энтони от его невеселых мыслей.

– И ты, пережив такую трагедию, решил временно удалиться от дел, да?

Он печально улыбнулся.

– Да! Но это всего лишь одна из причин. Я уже давно начал ощущать какую-то внутреннюю неудовлетворенность, будто чего-то в моей жизни не хватает, хочется чего-то большего… Трудно выразить словами все эти настроения. Но я чувствовал их нутром. Кстати, Антея никогда не разделяла всех моих сомнений. Ведь я успешный юрист, у нас с ней была яркая и насыщенная событиями жизнь. Так зачем же что-то менять? Ей очень нравилась вся эта светская суета, льстило завидное положение в обществе, а меня все это мало трогало. С другой стороны, она выросла в таком окружении, ей все это было привычно с детства. А мне великосветская жизнь всегда казалась пустой и бессмысленной, наполненной всякими глупыми предрассудками и условностями. Я всегда считал, что в жизни есть вещи и поважнее, чем постоянно оказываться в нужное время в нужном месте и среди нужных людей (вопрос еще, зачем они нужны тебе, все эти люди). А главное – чтобы все видели тебя, зафиксировали, так сказать, факт твоего присутствия на том или ином мероприятии. Ну, а если присовокупить к этому еще весьма неприглядную изнанку нашей профессии со всеми ее мошенническими трюками и откровенным надувательством! Нет уж! Лучше на эту тему даже не начинать распространяться! Скажу лишь, что порой приходится заниматься очень грязными делами. Грязными и подлыми! А потому я ни минуты не пожалею о том, что ухожу из профессии, разумеется, после того, как завершится наш процесс.

Она уставилась на него непонимающим взглядом.

– Ты хочешь сказать «временно уходишь»?

Энтони тяжело вздохнул и потянулся.

– Там посмотрим! Время покажет! Время все расставляет по своим местам! Разве я мог подумать о том, что так скоро после гибели Антеи влюблюсь в другую женщину? Да никогда на свете! – Он медленно прошелся рукой по ее лицу и посмотрел ей в глаза. – Но я, как видишь, влюбился! И страшно счастлив! Хотя мне пришлось приложить изрядные усилия, чтобы заполучить тебя!

 

Глава 23

– Шарлотта Николс! Вы обвиняетесь в похищении Отилии Уэйд, известной еще под именем Хло, согласно статье второй Акта о похищении детей. Вам инкриминируется следующее: вечером 6 октября 2011 года вы забрали Отилию Уэйд, известную также под именем Хло, из ее дома на улице Норт-Хилл, город Кестерли, и перевезли ее в собственное жилище в деревне Малгроу. Вы продолжали удерживать ее в своем доме на протяжении пяти недель, после чего вывезли девочку в Новую Зеландию. Признаете ли вы себя виновной?

В зале установилась мертвая тишина. Шарлотта отчетливо слышала собственное дыхание. Она ответила тихо, но четко:

– Нет!

По рядам прокатился шум. Недоверие, изумление, осуждение, удивление…

Интересно, что в эту минуту подумали члены присяжного жюри? И что они знают о ней и о том, что случилось на самом деле? Она наблюдала за тем, как они вошли в зал, цепочкой проследовали к своим местам, но никто из них не посмел даже взглянуть в ее сторону. О чем это свидетельствует? О том, что для себя они уже все решили?

– Хочу предупредить тебя заранее! – сказал ей Энтони, когда сегодня утром она прибыла в здание суда. Он уже был в парике и в мантии и потому показался ей слишком официальным, почти недосягаемым, и это сильно расстроило ее. – Я только что разговаривал с судьей. Она намеревается дать тебе условное наказание, удовлетворив ходатайство обвинения о признании тебя виновной.

Взгляд его темных глаз был строг и напряжен, что еще больше увеличило ее нервозность, грозящую вот-вот перерасти в панику.

– Условное наказание означает, что тюремного срока не будет, – зачем-то стала пояснять ей Ким, как будто она и сама этого не понимала. – И судебного процесса, как такового, не будет. После вынесения приговора вы сможете сразу же отправиться домой.

Домой! Само это слово уже обещало радость без конца и края. Благословенное слово «домой»!

Шарлотта вперила внимательный взгляд в Энтони. Этого ли он хотел? Или просто решил разменять ее на возможность получить обратно Хло. Дескать, вы мне отдаете Шарлотту, а я уступаю вам Хло. Итак, она обретет свободу. И отныне никаких препятствий для того, чтобы им быть вместе. Они смогут начать новую жизнь вдалеке отсюда и, возможно, в один прекрасный день она сможет забыть все случившееся с ней, перевернуть эту драматичную страницу своей жизни.

Нет, ни за что! Никогда на свете!

Слегка отодвинув ее от себя, Энтони сказал:

– Решение за тобой! Но каким бы оно ни было, знай! Я поддержу тебя!

Ответная фраза далась ей нелегко. Ком застрял в горле, мешая говорить. Но она все же кое-как вымолвила хриплым от напряжения голосом:

– Я отказываюсь от условного наказания! Во всяком случае, так я буду знать, что сделала все, что смогла. Я хочу, чтобы процесс состоялся. Ради Хло! И ради себя самой.

Черты его лица моментально разгладились, словно именно такой ответ он и ожидал услышать из уст своей любимой. Он взглянул на Ким поверх головы Шарлотты и слегка кивнул.

И Шарлотта поняла: они будут сражаться за то, чтобы ее признали невиновной.

И вот она одна на скамье подсудимых. В проеме между нею и достопочтенной судьей миссис Джастис Каролиной Освальд разместились несколько рядов юристов: все в черных мантиях и завитых париках. Судью Джастис Освальд назначили вести процесс сегодня утром. Воистину, гром среди ясного неба. Никто толком не знал, что стряслось с тем судьей, который был утвержден на эти слушания ранее. Да это уже было и не столь важно, ибо миссис Освальд уже восседает на своем законном месте в красной мантии, в плохо сидящем парике и окидывает зал суда строгим, нелицеприятным взглядом. А о чем она думает? Ведь она наверняка уже успела составить собственное мнение по данному делу.

Шарлотта вдруг неожиданно вспомнила слова старого священника, своего приемного отца, которые он часто любил повторять. Все люди имеют прошлое, и оно всегда проступает в нас, независимо от того, хотим мы этого или нет.

Неужели и у судей тоже есть прошлое? Они ведь кажутся такими безгрешными созданиями, словно сошедшими с небес.

Но почему в ее памяти вдруг всплыли именно эти слова? Наверное, потому, что он сам был человеком необыкновенной святости. Если есть Бог, то Дуглас наверняка где-то рядом с Ним. Быть может, хоть он замолвит за Шарлотту словечко Всевышнему.

Энтони восседал рядом с Джулианом Крейном в первом ряду. Сидели и еще какие-то люди, все в мантиях. За ними расположилась Ким вместе с целой командой юристов-экспертов. Чуть дальше несколько полицейских в обычной форме. Теренс Гулд среди них не просматривался. Да он и не может быть там. Ведь его вызовут в качестве свидетеля.

Места для прессы были забиты до отказа, так же, как и галерея для публики. Со своего места Шарлотте было плохо видно, кто где сидит. Нужно было поворачиваться назад, а такого желания у нее пока не возникало. Да и какая разница, в конце концов? Она знала, что в зале находятся Мартин, Габби, Мэгги, Рон. Заняли всю боковую скамью под длинным узким окном, напоминающим церковный витраж. Шарлотта не просто знала, что они есть, она буквально ощущала их присутствие и поддержку. Она, эта поддержка, незримыми волнами накатывалась на нее, помогая сохранять душевное равновесие. Анна, Боб, Рик, Шелли, Томи, все томились пока в коридоре вместе с другими свидетелями, ожидая, когда их вызовут для дачи показаний.

Шарлотте очень хотелось пристальнее разглядеть членов присяжной коллегии, но она боялась, что это может как-то задеть их или даже обидеть. Пять женщин. Причем одна из них такого же возраста, как она сама. Семь мужчин, все в возрасте от пятидесяти до шестидесяти. Полный этнический микс: представлены все расы и национальности.

Что лично ей показалось хорошим признаком. С другой стороны, откуда ей знать, как этническая принадлежность того или иного присяжного повлияет на их окончательное решение?

Смотрят ли они на нее сейчас, пока секретарь знакомит всех присутствующих с процедурой слушаний? А если да, то что они видят перед собой? Точнее, кого? Тридцатилетнюю женщину, преступившую закон из самых благих побуждений? Или недобросовестную служащую, подвизавшуюся ранее в системе социальной защиты населения, которая вместо того, чтобы надлежащим образом исполнять свой профессиональный долг, взяла и украла чужого ребенка. И тем самым не только навлекла позор на себя и все социальные службы, вместе взятые, но и подорвала доверие общества к этим институтам власти. Наверняка они ведь наслышаны о ее громком деле. Кто в Британии или в Новой Зеландии не слышал о нем? Шарлотте очень хотелось, чтобы каким-то образом присяжные все же сумели разглядеть в ней то, что она представляет собой на самом деле.

Глядя на Энтони, склонившегося к Джулиану Крейну, который что-то нашептывал ему на ухо, Шарлотта лишний раз удивилась его самообладанию. Он вел себя так, будто находится не в зале суда, а где-нибудь на пленэре беседует со старым добрым приятелем. По отношению к ней он вел себя отстраненно и был так же величественно недоступен, как и те люди в мантиях, которые представляли сторону обвинения.

Еще никогда Шарлотта не чувствовала себя такой одинокой. Словно какая-то невидимая причудливая грань отделила ее от всего остального мира. Там они, а здесь она. И она – одна!

– Ваша честь! Достопочтенные члены коллегии присяжных! – начал свою речь Сайман Кентли, главный обвинитель на процессе, поднимаясь со своего места. Невысокий, непредставительный внешне, но держаться умеет. И голос хорошо поставлен. Сразу видно человека, облеченного властью. Шарлотта почувствовала, как при первых же словах прокурора ее внутреннее напряжение достигло своего апогея. И вдруг вспомнила, как помрачнел Энтони, когда узнал, что его противником в ходе слушаний станет именно Кентли. Помнится, он тогда еще обронил:

– А они не очень-то уверены в успешном для них исходе дела, коль скоро прибегли к услугам старины Кентли. Это называется пустить в ход тяжелую артиллерию.

Видно, Энтони пытался как-то успокоить ее и обнадежить, но в данном конкретном случае получилось у него не то чтобы очень хорошо.

– В ближайшие два дня вам предстоит выслушать много самых разных душещипательных историй, – продолжал развивать свою мысль главный обвинитель, – о том, как обвиняемая сумела создать настоящий семейный очаг, полный любви и внимания, для маленькой Отилии Уэйд, известной еще и как Хло. Более того, ни секунды не сомневаюсь в том, что так оно и было на самом деле. И все вы убедитесь в том, что у малышки действительно появился дом, где ее любят. У той самой малышки, которая ранее жила на Норт-Хилл вместе с отцом-педофилом и душевнобольной матерью.

Должны же члены жюри, размышляла Шарлотта, осознать и понять, что прокурор полностью отдает себе отчет в том, какую трагедию пережила маленькая Хло. Кстати, Энтони тоже предупреждал ее о том, что сторона обвинения обязательно воспользуется этим приемом. И вот вам, пожалуйста! Уже в самом начале своей речи прокурор недвусмысленно дал понять всем присутствующим, что он всецело осознает трагедию маленькой девочки.

– Отец уже понес наказание за совершенные им тяжкие преступления, в том числе и за убийство своей жены, матери Хло. За все свои злодеяния он получил два пожизненных срока и в настоящее время находится в тюремном заключении. Считаю важным напомнить суду эту подробность, ибо она объясняет, почему в зале суда отсутствуют родственники Хло. У нее нет семьи и нет родственников: и ее отец, и ее мать были единственными детьми в своих семьях, как и она сама.

Не стану и далее распространяться на тему об ужасных злодеяниях отца малышки, ибо в отношении этого человека справедливость уже восторжествовала. Мы здесь собрались для того, чтобы дать свою оценку действиям Шарлотты Николс, бывшего инспектора социальной службы, которая по долгу своей профессиональной деятельности обязана была защитить маленькую девочку от сексуальных домогательств со стороны отца и изолировать ее от таких родителей. В конечном счете это и было сделано, но, подчеркиваю, именно в конечном счете, то есть в самом конце. А потому мы должны внимательно проанализировать все обстоятельства того, как долго длилась эта история, почему инспектор тянула с тем, чтобы изъять ребенка из семьи, и как она сделала это, в конце концов. Ведь уже в своем самом первом отчете о посещении семьи Отилии Уэйд обвиняемая указывает на тот факт, что мать девочки нуждается в медицинском освидетельствовании, как человек, страдающий явным душевным расстройством, а отец, цитирую буквально, оставил при первом знакомстве тягостное и неприятное чувство. Тогда почему тянули с принятием решения по судьбе девочки?

Шарлотта почувствовала, как глаза всех членов присяжной комиссии устремились на нее. Они буквально буравили ее своими взглядами. Ей захотелось вскочить со своего места и крикнуть, что все это было не так, то есть не совсем так. Что те несколько слов, которые как бы мимоходом обронил ее обвинитель, даже близко не отражают действительность. Но о такой перепалке со стороной обвинения прямо сейчас не могло быть и речи. Прокурор всегда первым излагает свою версию того, как развивались события, и излагает так, как этот видится лично ему. А уж ей право голоса для того, чтобы согласиться с его версией или оспорить ее, будет дано позже, гораздо, гораздо позже.

Можно не сомневаться, к тому времени про нее уже наговорят такого!

– Наверняка коллеги мисс Николс расскажут нам, что на начальном этапе обвиняемая придерживалась инструкций и делала все, что предполагается делать в подобных случаях: консультации с педиатрами, психологами, психотерапевтами, подробные отчеты о проделанной работе. Неясно лишь одно! Почему все это тянулось так долго? Почему обвиняемой потребовалось столько времени, чтобы вытащить ребенка из беды? Конечно, все работники социальных служб загружены и перегружены работой. Конечно, вся система функционирует в очень напряженном режиме. Не сомневаюсь ни минуты, что мой достопочтенный друг, мистер Гудман, во всех подробностях расскажет нам, когда наступит его черед, о том, сколь велики нагрузки любого инспектора и сколь интенсивна работа специалистов, занятых в сфере социальной защиты населения. Однако есть чрезвычайные обстоятельства! И в этих случаях меры по изъятию ребенка из дома, где ему грозит опасность, должны приниматься незамедлительно. Полагаю, что в ходе слушаний ни у кого из присутствующих не возникнет и тени разумных сомнений по поводу того, что ситуацию с Хло можно было с самого начала квалифицировать именно как чрезвычайное происшествие. Однако мисс Николс не воспрепятствовала и дальнейшему пребыванию девочки под одной крышей вместе с отцом-насильником, который продолжал регулярно насиловать собственную дочь. Не говоря уже о том, каким издевательствам подвергалось бедное дитя и со стороны матери! Ведь из отчетов мисс Николс следует, что между матерью и дочерью не было нормальных, здоровых отношений.

Полагаю, мы сумеем убедить аудиторию в том, что свое похищение ребенка мисс Николс спланировала гораздо раньше, чем оно случилось в действительности. Более того, я уверен, что если бы не трагические события, которые разыгрались в доме Уэйдов в ночь на 6 октября 2011 года, вынудившие обвиняемую действовать быстро и, я бы сказал, в высшей степени иррационально, то она бы продолжала удерживать ребенка в этом доме до тех пор, пока полностью не подготовилась бы к тому, чтобы забрать девочку и вывезти ее из страны в Новую Зеландию.

Иными словами, мы можем квалифицировать данное преступление как предумышленное, заранее спланированное, в ходе подготовки которого вплоть до самого момента похищения девочки вопросам безопасности ребенка уделялось минимальное внимание. Не говоря уже о вопиющем нарушении закона, которое допустила мисс Николс, и о том уроне, который был нанесен моральному авторитету всей социальной системы вследствие преступных действий подсудимой. Сторона обвинения со всей очевидностью продемонстрирует суду, что мисс Николс забрала ребенка, скрывала его у себя во время масштабных поисков, организованных полицией, а затем тайно вывезла девочку из страны. И все это делалось с одной целью: заполучить Хло себе.

Глубокоуважаемые члены присяжной коллегии! Основная цель моей работы – предметно доказать, что преступление было совершено, не оставив при этом никаких разумных сомнений ни у кого из присутствующих. Думаю, в данном конкретном случае таковые сомнения и не возникнут. Однако вам решать судьбу обвиняемой, уже с учетом тех свидетельских показаний, которые вы заслушаете в ходе процесса. Их дадут руководители отдела защиты детей социальной службы Кестерли, включая и непосредственного руководителя мисс Николс, на имя которой ею писались все отчеты на момент совершения данного преступления. Перед вами также выступит Джанет Гордон, заведующая детским садом, в который мисс Николс регулярно приводила маленькую Хло. Вы услышите показания офицеров полиции, которые занимались организацией поисков девочки после того, как она исчезла из дома своих родителей. Мать и отчим обвиняемой тоже предстанут перед судом в качестве свидетелей вместе с их собственным адвокатом, представляющим их интересы на процессе. Перед вами выступят сводный брат и сводная сестра мисс Николс. Свидетельские показания тех людей, кто по каким-либо причинам не может присутствовать на суде лично, будут зачитаны секретарем суда.

Я уверен, господа присяжные заседатели, что моим коллегам и мне удастся с полным основанием доказать правомерность выдвинутых обвинений против мисс Николс, не оставив никаких разумных сомнений на сей счет. А сейчас, с разрешения суда, я вызываю для дачи показаний первого свидетеля.

Первой к присяге была приведена Венди Фрейзер. Наблюдая за своей бывшей начальницей, слушая то, что она говорит, Шарлотта все время ловила себя на мысли: «Интересно, что она чувствует в этот момент?» С учетом того, как непросто складывались их отношения, с учетом той взаимной неприязни, которую они всегда питали друг к другу, наверняка в этот момент она должна испытывать удовлетворение. Быть может, даже радость. Хотя уж кому-кому, как не ей, не знать того, что Шарлотта никогда не помышляла о том, чтобы причинить вред Хло. Так неужели она считает, что ее бывшая подчиненная заслуживает тюремного срока?

Вначале Венди было задано множество вопросов, не относящихся напрямую к рассматриваемому делу. Как долго она занимает свою должность? Принимала ли она непосредственное участие в найме Шарлотты на работу? Еще в самом начале, когда она только-только пришла в систему социальных служб. Потом Кентли спросил:

– У вас случались беседы с мисс Николс касательно ее поведения на работе?

– Да, довольно часто! – ответила Венди, глядя прямо на прокурора.

– Вы можете сейчас привести пару конкретных примеров, иллюстрирующих, зачем были нужны такие разговоры? – подсказал ей Кентли.

Венди отвечала без малейших колебаний, что, несомненно, указывало на ее предварительную подготовку к выступлению в суде.

– Ее всегда отличало некоторое своеволие, я бы даже сказала, упрямство. У нее на все и про все было собственное мнение. Любила поспорить. Не могу утверждать со всем основанием, что такие дискуссии были всегда полезны и конструктивны для остальных сотрудников департамента. Хотя именно такими должны быть все производственные споры, не так ли?

Кентли молча кивнул, давая знак продолжать.

– Если честно, то у меня всегда складывалось впечатление, что она ставит себя над коллективом, считает себя на голову выше всех остальных членов своей команды, да и всех нас, руководителей, тоже. Ей, как говорится, закон был не писан. Любила все и всегда делать по-своему. Однако я не хочу сказать, что она плохо обращалась с детьми или пренебрегала ими. Хотя у нее были всякие увлечения вне служебного времени. Например, самодеятельный театр, которым она руководила. Иногда у меня даже складывалось впечатление, что театр для нее стоит на первом месте и даже несколько отвлекает от основной работы.

Кровь отхлынула от лица Шарлотты, когда она услышала последнюю реплику Венди. Вполне возможно, та вовсе не собиралась лгать, но при этом так беспардонно извратила и исказила всю правду, что можно было только догадываться, как именно воспримут эту информацию присяжные.

Но вот Кентли сел, и тогда поднялся со своего места Джулиан Крейн.

– Могу я поинтересоваться у вас, мисс Фрейзер, – неторопливо начал он, – насколько пристально вы отслеживали в ежедневном режиме контакты обвиняемой с Хло, а также, в целом, как развивались события в данном конкретном случае?

Венди моментально покраснела.

– Как руководитель целого отделения, я не обязана вникать во все подробности того или иного случая. Моя задача – отслеживать соблюдение всех инструкций и положений, которыми обязаны руководствоваться наши служащие…

– Спасибо! – оборвал ее почти на полуслове Джулиан. – Но вы были в курсе того, что контролировать ситуацию в семействе Уэйдов было поручено именно мисс Николс?

И снова Венди растерялась.

– Не совсем! – промямлила она наконец. – Но я слышала…

– Простого «да» или «нет» будет достаточно!

– Нет, – ответила Венди напряженным голосом, интонации которого так были хорошо знакомы Шарлотте.

Но Джулиан еще не закончил свой разговор со свидетельницей.

– С учетом тех обстоятельств, которые вынудили вас провести беседу с мисс Николс в части соблюдения, как вы сказали, всех инструкций и положений, мы бы хотели услышать от вас, что конкретно подразумевается под этой формулировкой. Каковы они, эти правила, и нарушала ли их мисс Николс? Возможно, у вас есть пример в качестве ответа на поставленный вопрос?

Венди занервничала. Это было видно невооруженным глазом.

– Я постоянно напоминала ей о том, что она несвоевременно приводит в порядок все свои бумаги! – твердо отчеканила она. – А она вела себя так, будто бумаги – это суть не столь важно. Дескать, вся эта писанина мешает ей работать. Я понимаю! Отлично понимаю! Бумажная работа скучна! Ее никто не любит! Но именно скрупулезная и всесторонняя отчетность позволяет нам четко отслеживать все то, что происходит в отделении. И правила здесь для всех одинаковы, а она – не лучше других!

Джулиан согласно кивнул головой.

– Можете ли вы утверждать со всем основанием, что в вашей отчетности есть пробелы именно в той части, которые непосредственно касаются семейства Уэйдов? Регулярно ли мисс Николс сдавала вам свои отчеты с тех пор, как ей поручили вести это дело?

Венди бросила беспомощный взгляд на Кентли.

– Я… я… я не проверяла, но…

Она умолкла, увидев, что Джулиан о чем-то тихо переговаривается с Энтони.

– Мисс Фрейзер! – Джулиан снова встал со своего места. – Скажите прямо, у вас есть какие-то личные мотивы для неприязни к мисс Николс?

– Вопрос не относится к делу! – подал голос Кентли.

Судья взглянула на Джулиана. Он не удосужился ответить на реплику прокурора, а лишь поблагодарил Венди и снова уселся на свое место.

Его точка зрения на вопрос, оставшийся без ответа, была ясна и понятна.

Следующим для дачи показаний пригласили Томи. Кардиган в морском стиле, шикарный галстук огненно-красного цвета. Шарлотта понимала, что он крайне раздосадован тем, что выступает в качестве свидетеля от стороны обвинения. Не отсюда ли его откровенно эпатажный вид? И даже некоторая растерянность. А ведь Томи не новичок в судейских коридорах. Ему и ранее неоднократно приходилось участвовать в самых разных процессах, а сегодня от него требуется лишь одно, о чем ему неоднократно напоминали в последние дни и Энтони, и сама Шарлотта. Говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.

Именно так он и говорил! Правда, обвинитель из кожи лез, чтобы интерпретировать его ответы в более критическом ключе, чем они прозвучали на самом деле. Во всяком случае, все позитивные комментарии Томи умело смазывались репликами прокурора, либо как не относящиеся к делу, либо с намеренным искажением их смысла.

К тому моменту, как наступила очередь Джулиана задавать свои вопросы, Томи весь взмок от напряжения, а на его лице читалась откровенная неприязнь по отношению к Кентли.

– Как непосредственный руководитель мисс Николс, – начал Джулиан в своей обычной неспешной манере, – замечали ли вы, что ваша подчиненная привязалась к девочке сильнее, чем к другим детям?

– Да, замечал!

– И вас это встревожило?

– Конечно! Впрочем, как руководитель, я всегда начинаю тревожиться, когда кто-то из моих подчиненных начинает слишком эмоционально реагировать на исполнение своих служебных обязанностей.

– И часто такое случается?

– Постоянно! Такова уж специфика нашей работы!

– Как вы оцениваете профессиональные качества мисс Николс?

– Она была одной из лучших в нашем отделе.

– Проявляла ли она недобросовестность к исполнению своих служебных обязанностей?

– Никогда!

– Что-нибудь в поведении мисс Николс, что-то необычное, особенно в последнее время, указывало на то, что она замыслила похитить маленькую девочку, к которой так привязалась?

– Ничего и никогда!

– Спасибо, мистер Бургес!

Затем вызвали Джанет Гордон. Она подробно рассказала, как Шарлотта приводила Хло в детский сад, потом водила ее на детскую площадку для игр. И всегда это делала именно она, а не отец или мать девочки.

– Можете ли вы охарактеризовать нам, – спросил у нее Кентли, – какие отношения сложились между обвиняемой и Хло?

– Очень доверительные и близкие.

– Такие, какие обычно складываются у инспектора и подопечного ему ребенка, или ближе?

– Ближе, гораздо ближе! Что и понятно! Ведь о малышке больше некому было позаботиться, а потому Шарлотта чувствовала свою особую ответственность за Хло.

– И эта ответственность стала столь всеобъемлющей, что она захотела заполучить эту девочку себе?

– Вы намеренно задаете наводящий вопрос! – перебил Джулиан.

Прокурор был вынужден снять свой вопрос и задать следующий:

– Есть ли у вас какие-то основания полагать, что отношения, которые связывали мисс Николс с этой девочкой, выходили, так сказать, за рамки ее профессиональных обязанностей?

Джанет Гордон уставилась на Кентли непонимающим взглядом.

– Например, слышали ли вы, как девочка обращается к мисс Николс? Быть может, она называла мисс Николс мамой?

– Ваша честь! – рявкнул Джулиан, обращаясь к судье. – Можем ли мы вывести из зала суда коллегию присяжных?

– В этом нет необходимости, мистер Крейн! – ответила ему судья. И добавила, обращаясь уже непосредственно к присяжным: – Не обращайте внимания на последний вопрос! – Потом она устремила стальной взгляд непосредственно на прокурора. Но прежде чем она успела открыть рот, чтобы выразить ему порицание за такой откровенно наводящий вопрос, тот торопливо постарался разрядить обстановку.

– Прошу простить меня, ваша честь! – И, повернувшись к Джанет, спросил у нее: – Когда мисс Николс приводила Хло в группу, она задерживалась на какое-то время или сразу же уходила? И потом возвращалась только тогда, когда нужно было забирать ее?

– Первое время она оставалась вместе с Хло, но постепенно девочка привыкла к обстановке, обрела некоторую уверенность в общении с другими детьми, и тогда мисс Николс действительно стала уходить сразу же после того, как приводила к нам Хло. Собственно, так и другие родители ведут себя со своими детьми.

Кентли понимающе кивнул головой.

– Другие родители, говорите? – повторил он нарочито громко, чтобы его хорошо расслышали присяжные на тот случай, если они не обратили внимания на реплику Джанет. – То есть, по-вашему, поведение мисс Николс ничем не отличалось от поведения любой другой матери?

Джанет снова растерялась.

– Я не это имела в виду… я не совсем…

– Спасибо, миссис Гордон! – отрезал Кентли и сел, уступая свидетельницу стороне защиты.

– У меня к вам всего лишь один вопрос! – сказал Джулиан. – Исходя из вашего личного опыта, можете ли вы сказать, что поведение инспектора социальной службы, временно возлагающего на себя роль родителя или опекуна, является нетипичным, чем-то из ряда вон выходящим?

– Напротив. Это происходит сплошь и рядом. Ведь зачастую социнспектор – это единственно близкий человек, к которому может обратиться ребенок.

– Спасибо! На этом у меня все! – поблагодарил свидетельницу Джулиан и, пока она отходила от стойки, снова о чем-то негромко заговорил с Энтони.

– Полагаю, – подала голос судья, – самое время сделать перерыв на ленч.

Еще раз напомнив присяжным некоторые процессуальные нормы, согласно которым они не имеют права ни с кем обсуждать подробности рассматриваемого дела, даже друг с другом, судья объявила перерыв до без пятнадцати двух, после чего покинула зал заседания.

– Могу я поинтересоваться, как развиваются события? – спросила Шарлотта у Энтони, когда он подошел к ней и всем остальным, собравшимся в фойе.

– Пожалуй, так, как мы и предполагали, – ответил он. – Не хуже и не лучше. – Энтони кивнул головой какому-то юристу, проходившему мимо. – Пока ни один из свидетелей не заявил напрямую и не представил никаких доказательств того, что ты заранее планировала похищение ребенка. Судя по всему, именно это является главным козырем нашего обвинителя.

– После обеда станет погорячее! – сказала Ким.

От Шарлотты не укрылось раздражение, которое мелькнуло в глазах Энтони.

– Почему? – тут же встревожилась Шелли.

– Потому что показания будут давать полицейские, – пояснила ей Шарлотта. – А когда вызовут маму и Боба? – повернулась она к Энтони.

– Скорее всего, сразу же за ними! – ответил тот, рассеянно глянув на часы. – Ты уже поела?

У Шарлотты моментально свело желудок от одной только мысли о еде.

– Пошлите кого-нибудь за бутербродами! – скомандовал Энтони, обращаясь к Ким, и, взяв Шарлотту за руку, отвел ее в сторону. – Мне сейчас надо еще кое о чем переговорить с Джулианом, – начал он тихо, чтобы их никто не услышал. – Заверяю тебя! Пока все идет просто превосходно!

– А когда ты вступишь в дело?

– Пока в этом нет необходимости. Джулиан отлично владеет техникой перекрестных допросов. Он и продолжит, если не случится чего-то непредвиденного.

– Чего именно?

– Я имею в виду ситуацию с полицией. Но пока рано об этом рассуждать. Может, случится, может, нет! По моим прикидкам, у них нет в запасе никаких неприятных сюрпризов для нас. А потому я спокоен.

– Раз ты спокоен, я тоже спокойна! Да? – шутливо воскликнула Шарлотта.

– Именно так! – Энтони еще раз сильно сжал ее руку и исчез в судейских коридорах.

Уже в первые минуты после возобновления заседания стало ясно, что атмосфера в зале суда стала неуловимо меняться. Если поначалу превалировало обычное любопытство и желание вникнуть во все процессуальные формальности разворачивающегося действа, то сейчас над рядами публики стала витать тень сомнений. Чувствовалось, что многим присутствующим уже просто неловко наблюдать за происходящим. Тем более что прояснялись все новые и новые обстоятельства случившегося. Так, выяснилось, что Шарлотта сама позвонила по номеру девять-девять-девять и вызвала полицию в дом Уэйдов на Норт-Хилл, когда там произошло убийство. А это круто меняло всю картину произошедшего.

– В какое время поступил звонок на пульт? – спросил Кентли у полицейского, который первым занял место у свидетельской стойки.

– В восьмом часу вечера, – бодро отрапортовал тот. Круглое румяное лицо молодого человека светилось здоровьем, и весь он излучал надежность, честность и прямодушие.

– К этому моменту она уже успела изъять ребенка из дома, да? – предположил прокурор.

– Наверное, – согласился с ним полицейский. – Когда я прибыл на место, девочки я не видел.

– Откуда вам известно, что звонила именно мисс Николс?

– На следующий день ее допрашивал констебль Филдс.

– И мисс Николс сообщила ему, что это она подняла тревогу?

– Да.

– Но о ребенке она не упомянула?

– Насколько мне известно, нет.

– Она звонила из дома?

– Не знаю.

– Вы не в курсе, рассказывала ли она кому-нибудь, почему она оказалась в доме в тот вечер? Ведь мы исходим из того, что она там была, не так ли? – Последний вопрос был адресован Энтони, который молча кивнул головой.

Тогда Кентли снова повернулся к констеблю.

– Я думаю, инспектор Филдс лучше ответит на этот вопрос, – простодушно сознался юноша.

– Конечно-конечно! А вы сами допрашивали мисс Николс? Беседовали с ней хоть раз?

– Нет.

Кентли перевернул следующую страницу и продолжил:

– Расскажите нам, что случилось, когда вы приехали в дом Уэйдов?

– Во всех окнах дома горел свет. Парадная дверь была распахнута настежь. Когда я вышел из машины, ко мне навстречу бросился мужчина. Он кричал, что нигде не может найти своей дочери.

– Позже вы узнали, что мужчина был Брайан Уэйд?

– Да! Он был в состоянии полной прострации. Продолжал требовать, чтобы я нашел его маленькую дочь. Я попытался успокоить его, но он кричал, что девочка сбежала и ему надо срочно найти ее. Я спросил его, когда он видел ее в последний раз, и мужчина явно растерялся. Тогда я поинтересовался, где его жена, или мать ребенка. Тут он обхватил голову руками и начал громко выть, что-то причитая при этом. Я повел его в дом, уже поняв из его бессвязных слов, что жена покончила жизнь самоубийством. Это произошло какое-то время тому назад. Он отвел меня на кухню, я немедленно вызвал по рации подкрепление.

– Его жена была там?

– Да. Она была заколота ножом, но мистер Уэйд настаивал, что жена зарезала себя сама. Однако позднее, когда его доставили в участок, он сознался, что это он заколол ее.

– Понятно. Говорил ли он вам о том, что видел в этот вечер в своем доме мисс Николс?

– Он ни разу даже не упомянул ее имени.

– Поиски девочки начались в тот же вечер?

– Да.

– Спасибо, констебль Поллок! Вы нам очень помогли.

К удивлению Шарлотты, Джулиан не задал Поллоку ни одного вопроса. Не участвовал он в перекрестном допросе и двух следующих свидетелей, тоже облаченных в полицейскую форму. Впрочем, никто из них не добавил ничего существенного к словам Поллока, иначе ни Энтони, ни Джулиан не остались бы столь безучастными к их показаниям. Но вот на членов присяжной коллегии выступления полицейских произвели впечатление. Некоторые от волнения даже заерзали на своих местах. Когда для дачи показаний стали вызывать инспекторов полиции, никто из присутствующих в зале уже не сомневался, что те обрисуют еще более мрачную картину случившегося.

Само собой, самым зловещим стало выступление старшего инспектора Гулда. В принципе, Шарлотта, имевшая возможность ознакомиться с его письменным заявлением, знала, чего от него можно ожидать. Однако когда он стал красочно и в подробностях описывать суду, как именно она лгала, изворачивалась и хитрила, бесчестным путем пытаясь приобрести себе право стать матерью, ей стало просто нехорошо.

– Скажите, сколько раз вы беседовали с мисс Николс в ходе поисков ребенка? – поинтересовался у него Кентли.

– Не менее десяти раз! – уверенно ответил Гулд. Осознание своего высокого ранга так и выпирало у него изо всех пор.

– Она чем-то пыталась вам помочь?

– Делала вид, что да.

– Но теперь вы знаете наверняка, что все это время она откровенно лгала вам?

– Да.

– Где проходили эти беседы?

– И у нее дома, и в полицейском участке.

– То есть вы полагаете, что когда вы беседовали с мисс Николс у нее дома, она в это же самое время прятала ребенка где-то наверху. Где именно? На чердаке? В буфете?

– Наводящий вопрос! – крикнул с места Джулиан.

– Как по-вашему, где мог находиться ребенок, пока вы беседовали с обвиняемой у нее дома? – переформулировал свой вопрос прокурор.

– На тот момент я вообще не предполагал, что девочка находится в доме. Но теперь думаю, она прятала ее где-то наверху. Может, в мансарде или в каком чулане.

– Наверное, предварительно строго наказав сидеть тихо, как мышка?

– Наверняка!

Цветы в мансарде, вспомнила вдруг Шарлотта название какого-то старого романа. Что за чушь лезет в голову!

– А как вы думаете, что было с ребенком, когда мисс Николс отлучалась в полицейский участок? Может, кто-то присматривал за ней?

– Мне это неизвестно. Я не видел в доме никого из посторонних, когда бывал там. А потом к мисс Николс приехала ее мать из Новой Зеландии. Это случилось где-то спустя неделю после исчезновения девочки.

– Иными словами, в течение недели или даже более того, когда она по вашему требованию являлась в полицейский участок для того, чтобы якобы помочь вам в поисках ребенка, она оставляла его, того самого ребенка, которого вы искали, дома одного?

– Получается, что так.

– Девочке на тот момент было чуть больше трех лет?

– Да.

Кентли помолчал, давая время всем присутствующим в полной мере оценить услышанное, а потом задал свой следующий вопрос:

– Сколько в среднем мисс Николс отсутствовала дома, когда приезжала к вам в участок?

– Думаю, часа три-четыре.

По галерее, где сидела публика, прокатился ропот возмущения, и Шарлотта невольно зажмурилась, услышав рассерженные возгласы.

– Говорила ли вам когда-нибудь мисс Николс в ходе ваших контактов, что девочка может быть жива и находится где-то в безопасном месте?

– Нет, никогда!

– А вы можете припомнить что-то конкретное из того, что она говорила о девочке?

– Что она очень переживает за нее. Что ее потрясло, как и всех нас, что отец насиловал малышку.

– То есть на тот момент эти вопиющие факты уже стали достоянием общественности?

– Да.

– Каким образом?

– Мисс Николс скачала на свой компьютер видеозапись акта насилия, которую затем переслала нам в полицию.

– Вы знаете, каким образом попала ей в руки эта видеозапись?

– Скорее всего, она получила ее по электронной почте от матери девочки Эрики Уэйд.

– Понятно! А когда именно мисс Николс направила вам эту видеозапись?

– На следующий день после предполагаемого исчезновения ребенка.

– Вы не знаете, как долго находилась в ее распоряжении данная видеозапись, прежде чем она переслала ее вам?

– Нет, такой информацией я не располагаю.

– Иными словами, она могла хранить у себя видеозапись на протяжении нескольких дней, возможно, неделю. Или еще дольше?

– Свидетель уже сказал, что он не знает! – ответил за инспектора Гулда Джулиан Крейн.

Судья бросила на Кентли многозначительный взгляд и кивком головы разрешила продолжить допрос свидетеля.

– Но ведь наверняка в электронной почте мисс Николс имелась дата поступления на ее адрес данной видеозаписи, не так ли? – продолжил прессовать инспектора прокурор.

– Даже если она и была, то вряд ли сохранилась там до сих пор. Вы же понимаете, мисс Николс как представитель социальной службы никогда не подозревалась нами, а потому ее компьютер не был изъят полицией на самом начальном этапе расследования.

Грубейшая ошибка! Именно так Энтони охарактеризовал этот вопиющий промах полицейских. А сколько еще вот таких же грубейших ошибок они допустили в ходе следствия! Кто возьмется оспорить этот бесспорный факт? Впрочем, Кентли интересовали только даты. Судя по всему, ему не было дела до промахов в работе полиции.

– То есть вы и понятия не имеете, сколь долгое время обвиняемая могла хранить у себя эту видеозапись?

– Ни малейшего!

– Ваша честь! – раздался возмущенный голос Джулиана.

– Согласна с вами! – отреагировала судья на его протест и обратилась к прокурору: – Переходите к следующему вопросу, мистер Кентли!

Кентли послушно кивнул.

– Когда начались поиски Хло, была ли мисс Николс в курсе происходящего?

– Да.

– То есть она понимала всю степень озабоченности полиции, видела, какие усилия вы вместе со своими коллегами прилагаете к тому, чтобы обнаружить ребенка живым и невредимым?

– Наверняка понимала и все видела.

– Знала ли она о том, что к поискам девочки подключились представители общественности?

– Да, знала.

– Она что-нибудь говорила вам по этому поводу?

– По-моему, пару раз она сказала что-то вроде того, как трогательно видеть, что люди так неравнодушно реагируют на случившееся.

– Выглядела ли она расстроенной из-за того, что десятки людей жертвуют своим свободным временем, отправляясь на поиски девочки, которая – и она отлично знала это! – находится в полной безопасности и ей ничто не угрожает?

– Нет, расстроенной она не выглядела.

– А сама она, кстати, принимала участие в поисках?

– Нет.

– Вам не показалось это несколько странным?

– Нет! Она тогда попала под шквальный огонь прессы. Ей невозможно было даже на улице показаться. Сразу же все обрушивались на нее с обвинениями за то, что она недобросовестно выполняла свою работу.

Кентли повернулся в сторону присяжных. На его лице застыло выражение, которое было красноречивее всяких слов, оставшихся невысказанными. Да, пресса была права! Мисс Николс действительно из рук вон плохо справилась со своими профессиональными обязанностями. Точнее, она завалила их.

– И последний вопрос к вам, старший инспектор Гулд! – Он снова взглянул на полицейского. – Можете ли вы назвать хотя бы приблизительную сумму тех затрат, которые пошли на эти поиски? Во что это вылилось нашему налогоплательщику?

Гулд слегка откашлялся.

– На сегодняшний день эта сумма приближается к двум миллионам фунтов стерлингов. И это помимо тех расходов, которые были связаны с транспортировкой мисс Николс и девочки из Новой Зеландии и дальнейшими расследованиями по данному делу.

– Бог мой! – с деланым пафосом воскликнул Кентли. – Остается только гадать, сколько рабочих мест можно было бы сохранить в полиции на фоне всех этих массовых сокращений и обвала в экономике, если бы такая огромная сумма была использована рачительно и по назначению, а не растрачена впустую! Благодарю вас, старший инспектор Гулд! Полагаю, у мистера Крейна тоже есть к вам несколько вопросов.

Если Кентли и хотел устыдить Шарлотту, то ему это вполне удалось. После его заключительных слов ей стало нестерпимо стыдно. Она подавленно наблюдала за тем, как поднимается со своего места Джулиан. В глубине души она до последнего надеялась, что Гулдом займется сам Энтони. Но коль скоро и этого свидетеля он перепоручил своему коллеге, то, следовательно, не считает, что происходит что-то серьезное. Получается, что она может перевести дух. Или все же пока рано?

Пока!

– Возвращаясь к видеозаписи, которую миссис Уэйд переслала мисс Николс, – начал Джулиан, заглядывая в свои записи, разложенные перед ним, – можем ли мы понимать данные вами показания однозначно как то, что вы не знаете, сколь долго данная запись находилась в распоряжении мисс Николс? Я правильно вас понял?

– Да, правильно!

– Но ведь она могла отправить ее в полицию немедленно после получения, не так ли?

Гулд молчал.

– Так все же могла или нет? – повторил свой вопрос Крейн.

– Да, могла! – выдавил из себя Гулд.

– Есть ли у вас основания думать, что она не поступила так?

– Нет! Таких оснований у меня нет.

– А компьютер миссис Уэйд вы проверяли? Ведь там могла сохраниться дата отправки видеозаписи на адрес мисс Николс.

Лицо Гулда сделалось пунцовым.

– К сожалению, я не располагаю такой информацией.

Джулиан безмолвно воздел руки к небесам, словно вопрошая их, когда же наконец наши полицейские научатся работать как следует. Вот вам и еще один пример полнейшей, можно сказать, вопиющей некомпетентности следственных органов.

– Но я надеюсь, компьютер все же проверили в установленном порядке? Ведь, в конце концов, женщину убили. Вполне возможно, ваши люди анализировали информацию, содержащуюся в компьютере, пытаясь таким образом найти некие дополнительные мотивы преступления?

– Ее муж во всем сознался! – напомнил Крейну Гулд. – А коль скоро он сознался в совершенном преступлении, то зачем было копать дальше?

– Невероятно! Ведь пропала ее дочь! – воскликнул Джулиан, отказываясь верить тому, что услышал. – Вполне возможно, там могла содержаться информация, которая подсказала бы вам, где именно следует искать девочку.

Да, явно после таких показаний многим в полиции несдобровать, подумала Шарлотта. Полетят головы, ой полетят! И как бы голова самого Гулда не оказалась в числе первых.

– К сожалению, я снова вынужден констатировать, что не располагаю никакой информацией по этому вопросу, – напряженно откликнулся Гулд.

Джулиан разочарованно пожал плечами и снова глянул в свои записи.

– Старший инспектор! Если глянуть на все случившееся уже в ретроспективе, вам не кажется, что вы просто проглядели мисс Николс? Как можно было оставить ее за рамками подозреваемых, когда речь шла об исчезновении ребенка, которого она опекала?

Гулд снова покраснел и бросил озлобленный взгляд на Джулиана.

– С учетом тех знаний, которыми я располагаю ныне, кажется! – сердито бросил он.

– Иными словами, вы не станете утверждать, что тогда, на начальном этапе поисков девочки, использовали все возможные средства для того, чтобы установить ее местонахождение?

– Нет, не стану!

– Правильно ли будет сказать, что, если бы вы в полной мере задействовали все свои ресурсы, ребенок бы нашелся гораздо раньше?

– Наверное, правильно!

– И тогда затраты на сам поиск существенно сократились бы, не так ли?

Гулд застыл в позе, готовый вот-вот обрушить свой кулак на стойку. А подойди Джулиан поближе, то, вполне возможно, и на него самого. Усилием воли Гулд взял себя в руки и коротко ответил:

– Да, вы правы!

– Что ж, тогда мне остается констатировать, что именно нерасторопность полицейских и даже их откровенная леность и привела к тому, что суммы, потраченные на поиски девочки, оказались столь внушительными. Вы согласны с этим, мистер Гулд?

Гулд уже перестал контролировать себя.

– Если вы пытаетесь обвинить… – начал он.

– У меня на этом все! Благодарю вас! – перебил его Джулиан и, бросив взгляд в сторону присяжных, вернулся на свое место.

Глядя на происходящее как бы со стороны, Шарлотта понимала, она чувствовала это нутром, что пока переломить настроение зала в ее пользу не удалось. Если кто-то из присутствующих и испытывал к ней в глубине души симпатию, сочувствовал ей или сострадал ее горю, то внешне это никак не проявлялось. Шарлотта надеялась, что ситуация начнет меняться после того, как со своими свидетельскими показаниями выступят ее мать и Боб.

Но их личный адвокат Ларри Кларк ограничил выступления своих клиентов таким частоколом отказов отвечать на те или иные вопросы под тем предлогом, что они могут косвенно или напрямую изобличать самих себя, что их показания только усугубили положение. Та же картина повторилась и с Риком, и с Шелли.

– Дела наши отнюдь не блестящи, да? – поинтересовалась у Энтони Шарлотта, когда они уже поздно вечером вернулись к себе домой.

– Так всегда бывает, когда заслушивают сторону обвинения, – ответил Энтони, взъерошив волосы у себя на голове. Вид у него был уставший. Такое впечатление, что его все раздражало и больше всего на свете ему хотелось, чтобы его оставили в покое. Причем все!

– Какая жалость, что мне не позволили сказать больше! – недовольно стонала Анна. – Мне так хотелось рассказать суду, какая ты необыкновенная женщина и мать, как замечательно было с нами Хло… но этот чертов адвокат! Он же рта не дал раскрыть!

– Он очень профессионально делал свою работу! – возразил ей Энтони. – А учитывая ту встряску, которую получила полиция в ходе перекрестных допросов, они бы арестовали прямо в зале любого, если бы заподозрили его непосредственную причастность к делу.

– А надо ли было публично так унижать Гулда? – спросила у него Шарлотта, беря стакан со спиртным, который передал ей Боб.

– Боюсь, иного выхода у нас не было! – ответил ей Энтони и тоже взял стакан с виски. – И мы просто должны были устроить ему публичную порку. Ведь та работа, которую проделали полицейские под его руководством, она ни на что не годится. Ужасающий непрофессионализм! И он, в общем-то, прилюдно, при полном зале, сам признал, что так оно и есть!

– Думаю, присяжным не понравилась эта сцена, – осторожно заметила Шарлотта.

Энтони не согласился с ней. Лицо его еще больше помрачнело, когда он, услышав звонок своего мобильника, проверил, кто ему звонит. Нервы Шарлотты тоже были напряжены до предела.

Нет, что ни говори, а слушания пошли совсем не по тому сценарию, на который рассчитывал Энтони.

– Ничего! Завтра мы все отыграем! – попытался успокоить ее Рик. – Завтра твоя очередь давать показания. После твоего выступления все будут воспринимать дело совершенно иначе! Вот увидишь!

– Да! Все эти люди поймут, как хорошо было малышке Хло с тобой! – поддержала брата Шелли.

– А заодно и узнают, что я действительно самовольно забрала ее! – возразила им Шарлотта. – А потому мое ходатайство перед судом о признании своей невиновности – это просто нонсенс! Пустая трата времени и денег налогоплательщиков! Уж Кентли постарается обыграть это обстоятельство во всех красках…

– Ты имеешь право на честный и непредвзятый суд, – напомнил ей Боб. – У каждого из нас есть право требовать справедливости в отношении себя.

– А разве это честно – просить признать меня невиновной, хотя сама я понимаю, что совершила преступление и должна понести за него справедливое наказание?

Шарлотта мельком взглянула на Энтони, вернувшегося в комнату после телефонного разговора с кем-то. Сердце у нее упало, когда она увидела, что лицо его сделалось еще мрачнее. Шарлотта понимала, что он хочет, чтобы она всецело доверяла ему. Но чувствует ли он себя достаточно уверенно после первого дня заседания суда?

– Предложение судьи все еще остается в силе! – спокойно проговорил он. – Условное наказание и признание виновной.

Шарлотта с силой зажмурила глаза и отвернулась. Но она кожей чувствовала, что в эту минуту взгляды всех собравшихся устремлены на нее. И, наверное, каждый в глубине души благодарит Бога за то, что перед ним самим не стоит такой непростой выбор. Конечно, все с радостью помогли бы ей советом. Но вот только что они могут посоветовать ей в подобной ситуации? Шарлотта знала: близкие поддержат любое ее решение. Но как же они не понимают, что решать ей сейчас приходится за двоих. За себя и за Хло! Даже если все забудут о ее существовании, Шарлотта никогда не забудет свою малышку!

Тем не менее прошло уже почти полгода с тех пор, как они виделись в последний раз. Вполне возможно, за эти долгие шесть месяцев Хло уже успела привязаться к кому-то другому. И ей теперь хорошо и покойно с этими людьми. Может, это даже жестоко снова вырывать ее из среды, в которой она обжилась и даже начала пускать корни?

– А вот эти крохотные желтенькие создания называются бабочками, – объясняла Салли Рейнс малышке Хло. – Если посадишь такую бабочку себе на подбородок и почувствуешь на своей коже жар, значит, ты любишь масло.

Хло молча посмотрела на женщину. Потом снова опустила голову и, прижимая Бутса одной рукой, продолжила собирать маргаритки.

В этот момент девчушка была похожа на маленькую сказочную фею, затерявшуюся в лесу в лучах предзакатного солнца. Салли невольно залюбовалась этим прелестным видением. А потом с тяжелым вздохом взгромоздилась на валун, чтобы лучше видеть ребенка. Кажется, нет такой силы на свете, которая вынудила бы Хло расстаться со своим любимой мишкой. Вот и сейчас! Насколько проще было бы собирать цветы обеими руками, а не одной, как она это делает.

А вообще-то, Хло – такая красавица! Чудо, а не девочка! Вьющиеся темные кудряшки, милое личико, напоминающее по форме сердечко… Все в ней хорошо, вот только она категорически отказывается говорить. И никогда не смеется. Трудно сказать, хорошо ли ей с ними, счастлива ли она тут. А ведь Салли готова разбиться в лепешку, только бы угодить ей. А как иначе? Ведь она уже влюблена в девочку по уши.

Но, наверное, ей все же у них не так уж и плохо, уговаривала себя Салли.

– Не торопите события! – сказала ей Трейси, когда навещала их в последний раз. – Девочка обязательно заговорит, но со временем. Как вы знаете, психолог просто уверена в этом.

– Но, может, я как-то сумею ускорить этот процесс? Что мне для этого нужно делать? – Этот вопрос Салли задала и врачу, и Трейси.

– Ничего особенного! Продолжайте разговаривать с ней. И все время внушайте, что у вас она может чувствовать себя в полной безопасности, – ответили ей.

– Должна ли я напоминать ей о той семье, в которой она жила раньше? Нужно ли мне заводить разговор на подобную тему?

– Пожалуй, нет! Разве что она сама заговорит о них, что-то вспомнит и так далее, – сказала психолог. – Я сама сейчас пытаюсь разговорить ее на эту тему. Но помните! У малышки было две семьи. Ее настоящие родители и социальный работник, которая забрала ее к себе. Судя по всему, она очень привязалась к этой женщине. Насколько нам известно, ей единственной удалось вывести Хло из состояния молчания. С ней она говорила.

В глубине души Салли не сомневалась, что ей удастся добиться неменьших успехов. Но в положенный срок. Ведь дети любят ее, да и она сама обожает их, особенно малышей. Ребята постарше, к сожалению, очень часто поступали в ее распоряжение с такими искалеченными душами, что ей уже трудно с ними справиться. Двадцатишестилетний брат Бобби тоже ей не помощник в этом деле. Не раз и не два она наблюдала за тем, как старшие дети попросту обижают брата, откровенно издеваются над ним. Как будто это так весело – подшучивать над больным, а потому очень толстым человеком, у которого и с головой не все в порядке. Вся эта шумная и своенравная детвора даже не удосуживалась задуматься и понять, что за круглым одутловатым лицом человека не от мира сего с его спонтанными взрывами веселья и прочими странностями скрывается добрейшая душа, быть может, самая добрая и преданная на свете.

Салли любила брата, а тот любил ее. Они всегда были близки друг с другом, еще тогда, когда была жива их мать. А уж после ее смерти весь мир для них сосредоточился в привязанности друг к другу. Но у каждого из них был такой огромный запас нерастраченной любви, что и брат, и сестра с радостью были готовы поделиться своей любовью с каждым, кому она нужна. Бобби особенно нравилось возиться с больными малышами, теми, кто родился с какими-то отклонениями и от которых отказались их мамаши. Он обращался с этими слабыми детками с такой нежностью, готов был часами просиживать у их постелей, наблюдая как зачарованный за тем, как двигаются их крохотные ручки, как потягиваются их тельца. А уж стоило ему заметить улыбку на личике ребенка, и он тут же разражался веселым смехом и поворачивался к Салли, всем своим видом демонстрируя, как он сам счастлив в эту минуту. Вне всякого сомнения, у Бобби был врожденный дар общения с детьми. Впрочем, он ведь и сам все еще оставался ребенком.

Сегодня Бобби не пошел с ними на прогулку. Остался дома, чтобы нарисовать для Хло картину. Хло тоже нарисовала для него картину и днем вручила ее Бобби. Она не улыбнулась, вручая ему свой подарок, а вместо этого с серьезным видом положила руки себе на колени и взглянула на Бобби с таким видом, словно сама она взрослая женщина, а он перед ней – ребенок. У Бобби страсть к рисованию. Возможно, со временем он обучит и Хло кое-каким живописным приемам. Обучал же он других деток, которые жили у них дома. В качестве наставника он был терпелив и добр, ни единым словом или жестом не намекая кому-то из них на то, что пока получается плоховато или способностей у ученика нет. Все же ее Бобби – замечательный человек! К тому же абсолютно безвредный!

Как было бы здорово, если бы все люди понимали это!

Господи! Не допусти, чтобы соседи снова избили его!

Именно эта беда стряслась с ним, когда они перебрались жить в дом на Темпл-Филдс. Публика здесь собралась всякая, народ грубый, привыкший к жестокостям. Многие прошли через тюрьмы. Брат с сестрой выросли в более благополучных районах города. Но вот пришлось поселиться в этом непрестижном районе, в заброшенном доме, куда редко заглядывают посторонние.

Какая ирония судьбы, размышляла порой Салли. Шарлотта Николс первые годы своей жизни тоже провела на Темпл-Филдс, а теперь здесь живет Хло. Нет, Шарлотта не родилась в этом доме. Он еще только строился, когда она была ребенком. Из той информации, которую Салли почерпнула из Интернета, она представляла себе, какая кровавая драма разыгралась на этой улице много-много лет тому назад. Сердце замирает от ужаса при одной только мысли, через что пришлось пройти всем этим несчастным людям.

Впрочем, у каждой истории есть свой счастливый конец. Во всяком случае, Салли хотелось верить в это. Встретились же в конце концов Шарлотта и ее мать, нашли друг друга. И даже если сейчас Шарлотту приговорят к какому-то сроку тюремного заключения, мать никогда не бросит свою дочь. Салли была в этом абсолютно уверена.

Жаль, если все же Шарлотту признают виновной. Хотя разве можно требовать от присяжных иного вердикта, когда всем известно, что она похитила чужого ребенка? Что за безумие! Ведь в силу своей служебной деятельности Шарлотта вполне могла изменить жизнь Хло и без всех этих громких скандалов. Порой Салли вообще отказывалась понимать, чем руководствуются люди, совершая тот или иной глупейший поступок. Да лучше и не пытаться, пожалуй! Таких, как она с Бобби, вообще немного. Большинством людей движет обычная жалость. Но и жалости тоже не так уж много. В противном случае не было бы столько брошенных детей, нуждающихся в любви, ласке и в элементарном уходе, которого они начисто были лишены в своих семьях.

– Ах, милая! Какой же замечательный букет у тебя получился! – улыбнулась она, наблюдая за тем, как Хло движется в ее сторону, раздвигая густую траву. Не девочка, а маленький ангел с сияющим розовым нимбом, который образовал над головой солнечный закат. Такое трогательное, такое совершенное создание! И так естественно ее присутствие здесь, на лесной поляне, словно сама она часть этого леса и окружающей ее природы. Салли сделала глубокий вдох, с наслаждением втягивая в себя запах свежей травы. Эти запахи, словно осколки счастливых воспоминаний детства, плыли в воздухе, подгоняемые легким ветерком. Великолепный вечер, умиротворение и покой витают вокруг. Никто не мешает им наслаждаться первозданной красотой природы во всем многообразии ее красок и звуков.

– Эти цветы ты собрала для меня? – спросила она у Хло, когда девочка подошла к ней.

Хло глянула на сорванные цветы, которые она крепко сжимала своей ручонкой. Потом подняла головку на Салли и тихо прошептала:

– Для мамочки!

Улыбка застыла на губах Салли. Наверняка она ослышалась!

Она наклонилась и осторожно взяла Хло за руку.

– Но у тебя нет мамочки, мое солнышко! Она умерла!

Глаза Хло расширились и заполнили все ее личико. Она молча смотрела на Салли.

– Ты понимаешь, что такое умереть? – спросила у нее Салли.

Хло ничего не ответила.

– Умереть, – начала Салли, напоминая самой себе, что она не лжет. Ведь родная мать девочки действительно умерла. – Умереть – это значит улететь на небеса. А оттуда люди никогда не возвращаются на землю.

Глаза Хло наполнились слезами.

– Но ты не переживай! – принялась успокаивать ее Салли, памятуя о том, что, возможно, уже завтра вот в такое же самое время Шарлотта Николс будет в тюрьме. – Я позабочусь о тебе! Хорошо, что я оказалась рядом, правда? И у нас есть Бобби. И знаешь, скажу тебе по секрету, я хочу поговорить с Трейси, чтобы ты осталась у нас навсегда!

 

Глава 24

Шарлотта заняла свое место на скамье подсудимых и в то же мгновение почувствовала острый приступ тошноты. Почти всю ночь она промучилась без сна. За завтраком Энтони и мать наперебой уговаривали ее съесть хоть что-нибудь, но кусок не лез в горло и завтрак благополучно остался на столе. Еще никогда в своей жизни она так не боялась, не чувствовала себя так неуверенно. Но выбор сделан и пути назад нет! А ведь прими она предложение судьи, и уже сегодня вечером могла бы благополучно вернуться к себе домой.

Почему-то вид Энтони, облаченного в мантию и парик и уже занявшего свое привычное место в зале суда, вызвал у нее такую бурю чувств, что она даже зажмурилась и затаила дыхание. Что он на самом деле думает о ее выборе? Что она безумна? Поставить на карту все ради одного призрачного шанса вернуть себе Хло? Или что Шарлотта сильнее, мужественнее большинства людей, которых он знает? И уж наверняка заслуживает ребенка более, чем кто-либо! Единственный шанс, и она воспользуется им. Во всяком случае, так он рассуждал прошлой ночью, убеждал ее, утешал. И у нее нет основания не верить его словам. Хотя наверняка, утешая ее, Энтони не раз и не два задался мысленно вопросом: а какое место лично он занимает в жизненных приоритетах Шарлотты? Вслух он не стал об этом спрашивать, а она тоже предпочла не распространяться на столь щекотливую тему. Одно она знала точно! Ей трудно даже представить себе свою дальнейшую жизнь без Энтони. Но и без Хло жизни для нее нет.

Шарлотта видела, как взгляды всех присутствующих устремились на него, когда он подошел к ней с последними словами напутствия. Она старалась смотреть только на него и ни на кого больше.

– Все будет хорошо! Я тут, рядом с тобой! Мы прорвемся, вот увидишь!

Ей хотелось коснуться его лица, погладить по щеке, но она лишь молча кивнула головой, не в силах вымолвить ни слова.

А уже в следующую минуту их всех заставили подняться со своих мест.

– Встать! Суд идет!

И следом в зал вошла судья. На Шарлотту обрушился очередной приступ тошноты. Она почувствовала, как вся покрылась холодным потом. В голове что-то щелкнуло и закружилось все быстрее и быстрее. Она поняла, что еще немного, и потеряет сознание.

Стараясь обрести самообладание, она медленно опустилась на скамью, больно вонзив ногти себе в ладони. Шум зала вдруг отступил прочь, лишь слабые звуки долетали откуда-то издалека. Неожиданно она увидела рядом с собой Ким. Она поддерживала ее одной рукой, а в другой держала стакан с водой.

Шарлотта взяла протянутый стакан и стала жадно пить, словно пытаясь потушить водой пожар, бушующий внутри.

– Вы в порядке? – шепотом спросила у нее Ким.

Шарлотта молча кивнула, хотя полной уверенности в том, что это так, у нее не было. Когда она подняла глаза, то увидела, что судья внимательно смотрит на нее, и тогда она снова кивнула, давая знак, что готова к началу работы. Конечно, она не была готова! Да и как можно быть готовой к тому, что ее ждет впереди? Но это ее выбор! Ее осознанный выбор! И она должна идти вперед и молиться. Молить Бога о том, чтобы ее вторичный отказ согласиться с предложением судьи об условном сроке не стал самой роковой ошибкой всей ее жизни.

Когда Энтони поднялся со своего места, публика замерла в напряжении. В зале установилась мертвая тишина. Чего они ждут, все эти люди, невольно удивилась Шарлотта. Представители прессы, просто зрители, пришедшие на спектакль. Наверняка Хетер Хэнкок в первых рядах. Уж от ее зоркого глаза не ускользнет ни одна мелочь, она проследит за каждым шагом Энтони, за каждым его движением. А уж потом, когда суд будет завершен, разразится очередной порцией своей писанины, сплетя воедино скандальные сплетни, домыслы, факты.

Энтони же сейчас всецело сосредоточился на своем кратком вступительном слове. Идея обратиться с таким словом к суду пришла ему в голову сегодня рано утром.

– Ваша честь! Глубокоуважаемые члены коллегии присяжных! – начал он свою речь, повернувшись в сторону присяжных. – Уверен, все вы уже не раз и не два удивленно вопрошали самих себя, как могла моя подзащитная ходатайствовать перед судом о признании своей невиновности, когда каждому известно, что вечером 6 октября 2011 года она увела чужого ребенка из дома по Норт-Хилл. Впрочем, она и сама этого никогда не отрицала. Не собираюсь отрицать и я. Но хочу заострить, глубокоуважаемые члены коллегии присяжных, ваше внимание на другом. На том, что она именно увела или забрала ребенка с собой. А еще точнее, спасла его! Ибо девочка на тот момент находилась в столь ужасной ситуации, что большинство из нас даже отказывается мысленно воспроизводить эту ситуацию.

На самом деле никакого похищения не было, потому что не было достойных и любящих родителей, у которых похитили их дитя. Как вам хорошо известно, мать на тот момент уже была мертва, а отец чуть позже предстал перед судом за совершение тяжких и серийных преступлений, в том числе и по обвинению в многократном изнасиловании собственной дочери. А потому лично я, например, категорически не вижу состава преступления, якобы совершенного моей подзащитной. Никто, ни единый человек не предъявил свои права на девочку. Если, конечно, не считать государства. Но поскольку моя подзащитная находилась на государственной службе и тем самым олицетворяла это самое государство, то скажите мне, что плохого в том, что она буквально выхватила ребенка из беды, в какую он попал?

Кто-то может возразить мне и сказать, что, дескать, мисс Николс должна была передать девочку соответствующим властям, но опять же! – на тот момент, когда все это случилось, она и была той властью, которая могла компетентно разрулить всю ситуацию. К тому же ребенок знал ее, чувствовал себя рядом с ней в полной безопасности и был уверен в том, что рядом с ней впредь никогда не случится ничего дурного. И ведь так оно и было! За все то время, что девочка прожила вместе с мисс Николс, с ней действительно не случилось ничего дурного. Полная противоположность тому, что вытворяли с ней ранее. О чем вскоре вы сможете узнать сами, выслушав показания мисс Николс. Она расскажет вам, как познакомилась с Хло, как между ними возникла взаимная привязанность и что на самом деле случилось в тот роковой вечер в доме на Норт-Хилл.

Но прежде чем моя подзащитная начнет свое выступление, хочу обратить внимание всех присутствующих на следующее. Этой женщиной сейчас движет лишь одно стремление, могучая сила, которая побудила ее рискнуть всем и, быть может, получить в итоге обвинительный приговор со всеми вытекающими из него последствиями. Хотя были и другие варианты, позволившие бы ей избежать сурового наказания. Но они были отвергнуты ею, потому что ее, повторюсь еще раз, толкает вперед сила, название которой «любовь к этому ребенку».

Хотя Энтони говорил в своей спокойной размеренной манере, его короткое выступление произвело колоссальное впечатление на публику. Казалось, каждое произнесенное им слово все еще продолжало резонировать в воздухе, когда Шарлотту препроводили со скамьи подсудимых к свидетельской стойке. Она чувствовала, как буквально замер зал, как затихла галерка. Ловила на себе изучающие взгляды членов коллегии присяжных, и от столь повышенного внимания к собственной персоне у нее кружилась голова и звенело в ушах.

После произнесения клятвы она взглянула на Энтони, и сердце у нее зашлось от переизбытка чувств, когда она встретилась с ним глазами. В этот момент ей было абсолютно безразлично, заметил ли кто-нибудь из присутствующих этот мимолетный обмен взглядами. Главное, и она это знала наверняка, в столь судьбоносный, быть может, поворотный момент всей ее жизни они вместе. А все остальное не имеет значения.

Шарлотта знала, каков будет первый вопрос Энтони. Дома они много раз репетировали его. Но когда вопрос прозвучал здесь, в строгой официальной обстановке, то все происходящее показалось ей похожим на кадры из какого-то сюрреалистического фильма. А может, это вообще сон?

– Шарлотта, можете ли вы рассказать нам, когда и при каких обстоятельствах вы впервые увидели Хло?

Но не успела Шарлотта начать отвечать, как вмешался Кентли и потребовал снять вопрос как не относящийся к делу.

– Ваша честь! – обратился Энтони к судье. – Взаимоотношения моей подзащитной и девочки очень важны для понимания всей ситуации в целом и потому…

– Согласна с вами, мистер Гудман! – кивнула судья и, бросив укоризненный взгляд на Кентли, повернулась к Шарлотте: – Продолжайте!

– Впервые я увидела ее в парке, здесь, в Кестерли, – тихо начала Шарлотта. – Я пришла в парк вместе со своей сестрой и племянниками. Дети весело катались с горки, и тут я заметила одиноко сидящую на качелях маленькую девочку. Она внимательно смотрела на меня. Было непонятно, кто из взрослых привел ее сюда, а потому я подошла к девочке, желая убедиться, что с ней все в порядке. Когда я заговорила с ней, то она совсем не испугалась. Я спросила, как ее зовут, но она ничего мне не ответила. Она просто продолжала внимательно смотреть на меня. Помню, я даже тогда задалась вопросом: «А вдруг она знает меня?» Попыталась вспомнить, не встречала ли я девочку где-нибудь раньше. Ведь по работе мне приходилось сталкиваться с таким большим количеством детей. Но, с другой стороны, уже тогда, в самый первый раз, я точно знала, что если бы мы где-то виделись, то я бы уже никогда не смогла забыть ее.

– А где на тот момент были ее родители? Вы знали?

– Поначалу девочка была одна. Но, когда я заговорила с ней, неожиданно возле нас возник какой-то мужчина. Он сказал, что его дочь очень стеснительная девочка, и быстро потащил ее прочь с качелей, как будто куда-то очень спешил. Малышка не назвала его «папой», и, судя по их реакции друг на друга, между ними не было особой близости. Но, с другой стороны, девочка вела себя с этим мужчиной как с человеком, которого знает. Она не сопротивлялась, когда он снял ее с качелей, и сама пошла за ним. И все же у меня осталось какое-то чувство неловкости от этой встречи. Что-то во всем этом было не так! Я просто нутром это чувствовала, хотя отец вроде бы сделал все, как положено. Ничего предосудительного! Помню, я долго стояла и смотрела им вслед.

– Вы снова увиделись с ней в тот же день?

– Нет. Прошло несколько недель, прежде чем наши пути снова пересеклись. Впрочем, все это время я не могла выбросить ребенка из головы. Я все размышляла о том, почему мне вдруг стало так тревожно, когда девочку забрали и повели прочь. Вспомнила, как она вдруг оглянулась и посмотрела на меня такими глазами, словно хотела убедиться, что я все еще там, стою на прежнем месте. И неожиданно для себя самой вдруг вспомнила, как сама приблизительно в таком же возрасте, как эта малышка, все ждала, когда за мной придет мама и заберет меня с собой. А мама все не шла и не шла… Я была тогда слишком мала, чтобы осознать весь ужас случившегося с нею. Маму тяжело ранили, она даже не могла ходить, не говоря уже о том, чтобы навещать меня. Но я помню, как я тянулась ручонками к дверной ручке, чтобы открыть дверь, выйти на улицу и отправиться на самостоятельные поиски мамы. Но ручка никак не поддавалась мне, она была слишком высоко для моего роста. Не могу объяснить, почему, но я почему-то была уверена, что с девочкой творится что-то похожее. Ей нужна помощь, но никто не торопится помочь ей.

– И когда же вы увидели ее повторно?

– К нам на линию в офис поступил анонимный звонок. Неизвестный абонент попросил проверить, как живется ребенку в доме на Норт-Хилл. В тот момент я и понятия не имела, что речь идет о той маленькой девчушке, с которой я встретилась в парке. Но когда я наконец договорилась с ее родителями о встрече, поначалу отец категорически отказывался встречаться, а мать вообще не подходила к телефону, и когда пришла к ним в дом, то моментально узнала девочку.

– Кто из родителей присутствовал на этой встрече?

– Оба. Скорее всего, отец девочки меня не вспомнил, а вот сама девочка, я почувствовала это сразу, узнала меня. Конечно, она ничего такого не сказала вслух. Она вообще не разговаривала. Но зато, сколько я была у них, она не сводила с меня глаз. Отец уверял меня, что его дочь – настоящая болтушка, но только тогда, когда вокруг нет посторонних. Помнится, я с трудом поверила его словам. Болтливые дети одинаково разговорчивы со всеми. А эта малышка все время молчала и не разговаривала даже со своей матерью.

– А что вы можете сказать о ее матери? Каковы были ваши первые впечатления об этой женщине?

– Что она очень замкнута, ведет себя отстраненно и что у нее нет ни капли материнского тепла и ласки по отношению к собственному чаду. Видеть это было грустно! Ведь девочка прелестна! Такое крохотное ангельское создание. Все увиденное меня очень насторожило. И уже в своем первом отчете по результатам посещения семьи Уэйдов я особо подчеркнула, что, по моему мнению, мать нуждается в скорейшем медицинском освидетельствовании на предмет ее вменяемости. С этой женщиной явно что-то было не так!

– Она прошла освидетельствование?

– Нет! Ее муж все тянул время, откладывал на потом… пока… пока не стало слишком поздно.

Энтони понимающе кивнул головой.

– Мы вернемся к этой теме чуть позже. А пока я хотел бы, чтобы вы продолжили свой рассказ о том, как впервые посетили дом на Норт-Хилл. Может, во время своего визита вы заметили что-то такое, что навело вас на мысли о том, что девочка находится в опасности?

– Нет, ничего определенного! Хотя отец девочки по-прежнему вызывал у меня какую-то настороженность. Даже еще большую, чем в момент нашей первой встречи в парке. Наблюдая за тем, как он ведет себя в домашней обстановке, я испытала еще большее чувство неловкости и дискомфорта. Я видела, как Хло, или Отилия, как звали ее в то время, кусала свои губки, и догадывалась, что это отец настроил ее против меня. Наверняка сказал, что я злая ведьма и обязательно отрежу ей язык, если она промолвит хоть слово. Кстати, это типичная угроза, которой запугивают детей те взрослые, которые занимаются насилием над ними. Как и кусать губы или сосать их между зубами – тоже весьма распространенная детская реакция, особенно у очень маленьких детей.

По залу прокатился шум. Публика с отвращением отреагировала на последние слова Шарлотты. Энтони немного помолчал, давая время присутствующим, чтобы успокоиться, а потом снова глянул на Шарлотту.

– Прошу вас, продолжайте!

– Вот так она то закусывала губы, то сосала их, но при этом с готовностью продемонстрировала мне, что она умеет хорошо справляться с шарадами. И действительно, хорошо! Особенно с учетом ее возраста. Зная, что ее отец преподает в начальной школе, я была уверена, что она наверняка уже умеет и читать, и даже немного писать. Хотя отец и заявил мне, что девочка не ходит в детский сад. Других родственников в доме не было. Соседей поблизости тоже. Друзей ее возраста у девочки, скорее всего, не было. И это снова сильно встревожило меня. Я представила себе, каково это маленькому ребенку сидеть днями напролет в четырех стенах и видеть только своих родителей. А в качестве друга иметь только игрушечного мишку, которого, как она сама сказала мне, зовут Бутс.

– Так она все же заговорила в тот день?

– Проронила только одно это слово, и все! Но я была уверена, что Хло могла бы рассказать мне много больше, но не представилось возможности. Я просто не успела разговорить малышку, а тут в комнату вернулся отец, и она сразу же замкнулась.

Легкое разочарование скользнуло по лицу Энтони, скользнуло и тут же исчезло.

– И каковы были результаты вашего первого визита в дом Уэйдов?

– Само собой, я написала подробный отчет по результатам своего посещения (это был мой первый отчет по данной семье), включая и рекомендации, касающиеся непосредственно ребенка. Так, я рекомендовала незамедлительно определить девочку в подготовительную группу детского сада, а также показать ее врачу, который занимается проблемами развития детской речи. Я сама договорилась о таком осмотре, позвонила логопеду и согласовала с ним время визита. Я также договорилась в муниципальной клинике, чтобы девочку осмотрел наш районный педиатр.

– Иными словами, на том этапе вы сделали все от вас зависящее, все, что обязан был сделать специалист вашего уровня, когда у него возникают подозрения, что ребенок подвергается опасности?

– Да, это так.

– И что было потом?

– Вначале мистер Уэйд был взбешен тем, что я считаю, будто бы его ребенок подвергается какой-то опасности, живя в родительском доме. Но потом он согласился и на осмотр терапевта, и на прием у логопеда. Что ему никак не удавалось, так это найти подходящее место в детском саду. Либо слишком дорого, либо сам садик его почему-то не устраивал, либо все хорошо, но свободных мест в группах нет. Тогда я сама подключилась к поискам и нашла подходящий вариант и сама же отвела туда девочку. Потому что на тот момент я была уже в курсе, что ее мать никогда не покидает дом.

– Она страдала агорафобией? То есть боялась людных мест, открытых пространств?

– Полагаю, да.

– А отец в это время был на работе?

– Да.

– Мать была довольна, что вы сняли такую обузу с ее плеч и сами стали заниматься девочкой?

– Не уверена, что я вообще видела когда-то Эрику Уэйд довольной чем-то. Но как бы то ни было, а к моменту моего прихода девочка всегда была уже готова, одета и все такое. Эрика даже предложила оставить в моей машине детское сиденье, чтобы не таскать его туда-сюда из гаража всякий раз, когда я отвозила девочку в садик.

– Иными словами, водить Хло в детский сад стало вашей обязанностью?

– Получается, что так. Хотя лично я ничуть не возражала. Я очень боялась, что, если Хло вовремя не определить в детский коллектив, она никогда не сможет адаптироваться потом в детской среде. И у нее вообще могут возникнуть серьезные проблемы по части социализации в обществе.

– А что вы там говорили о том, чтобы показать девочку муниципальному педиатру?

– Я говорила, что такая встреча была назначена, но ждать нужно было целых девять недель. А поскольку Хло регулярно осматривал ее лечащий врач и всякий раз давал заключение, что со здоровьем у нее все в порядке, то я не могла потребовать, чтобы девочку осмотрели в экстренном порядке, так сказать, вне очереди.

– Понятно! И как дальше развивались ваши отношения с Хло?

– Я с самого начала почувствовала, что девочка тянется ко мне. Впрочем, я и сама очень быстро привязалась к ней и полюбила. Да и как можно было не полюбить это милое, нежное создание, такое трогательное, такое хрупкое? Хло нравилось проводить время со мной, независимо от того, чем мы занимались или куда шли по делам. Несмотря на то, что она по-прежнему не разговаривала с другими посторонними людьми, со мной, хоть и изредка, хоть и в небольших порциях, но она заговаривала, постепенно открывая свой внутренний мир. И чем глубже я в него погружалась, тем острее понимала, что девочка отчаянно нуждается в том, чтобы рядом с ней был человек, который бы просто любил ее и ничего более. На тот момент таким человеком оказалась я.

Итак, я стала водить ее три раза в неделю в детский сад Памкин, работающий на общественных началах. В прогулочной группе у нее даже появилась первая в ее жизни подружка, и я видела, что Хло делается все более и более уверенной, общаясь с другими детьми. Чего она категорически не любила, так это когда я оставляла ее в группе и уезжала. Она всегда страшно расстраивалась, но со временем Хло поняла, что я обязательно вернусь за ней. Она стала доверять мне. Было так трогательно видеть, как вспыхивало от радости ее милое личико всякий раз, когда она бежала мне навстречу и хватала меня за руку. Высшая степень ее доверия ко мне проявлялась и в том, что изредка она даже давала мне подержать своего драгоценного мишку. Что можно было расценить как очень высокую честь!

Шарлотта проглотила комок, подступивший к горлу, и замолчала.

– Был ли детский сад тем единственным местом, куда вы возили девочку? – мягко подсказал ей Энтони.

– Нет! Мы еще часто ездили кататься на карусели неподалеку от детского сада. А потом я отвозила Хло домой. Само собой, раньше ее никто не катал на карусели, и ей очень нравилось это развлечение. Вот так мы с ней кружились и кружились, и, глядя на ее раскрасневшееся от удовольствия, счастливое личико, невозможно было отказать ребенку покататься еще. Самое удивительное – она сама никогда не просила об этом. Для этого у нее просто не хватало смелости. Но я чувствовала, видела по ее глазам, как ей хочется. И тогда мы снова садились на карусель и кружились до тех пор, пока я наконец не говорила ей, что все! Пора домой. И сразу же свет в ее глазах гас, и Хло моментально преображалась, замыкалась, уходила в себя. Тогда я стала удлинять время наших прогулок. Помимо карусели мы зачастили в одно приморское кафе. Там я заказывала ей стакан молока и пирожное, а потом, если погода была хорошей, мы еще катались по пляжу на ослике. Постепенно мы стали наведываться во многие места в нашем городе. Ходили в зоопарк, посещали аквариум, просто гуляли по пирсу или в парке. И везде, где бы ни были с ней вдвоем, я видела, как ей нравится быть со мной, как многое значат для нее те часы, что мы проводили вместе. Дело дошло до того, что однажды она тайком прокралась в мою машину и спряталась на заднем сиденье, и я обнаружила ее только тогда, когда вернулась домой.

Энтони дал знак остановться, чтобы переждать очередной эмоциональный всплеск зала. Но вот приглушенный гул голосов затих, и Шарлотта продолжила свой рассказ:

– Я еще никогда не видела, чтобы она так горько плакала, как тогда, когда я стала пытаться объяснять ей, что обязана отвезти ее обратно к родителям. Как раз в это время у меня гостила мама, и она стала свидетелем того, как отчаянно сопротивлялась Хло, как она не хотела уезжать. Мы обе тогда очень сильно расстроились, но делать было нечего. Я обязана была вернуть девочку ее родителям. Тем более что уже позвонил отец и в самых строгих выражениях потребовал у меня объяснений. Дескать, где его дочь и что с ней. Делать было нечего. Я посадила малышку обратно в машину и повезла ее домой. Помнится, тогдашняя моя поездка на Норт-Хилл стала одним из самых трудных испытаний в моей жизни. Хло проплакала всю дорогу, пока я ее везла, а я сама изрыдалась уже на обратном пути.

– Но вам ведь и раньше приходилось иметь дело с психологически травмированными детьми, не так ли? То есть вам не в новинку были все эти тяжелые моменты в вашей работе?

– Да, хотя такие вещи никогда не даются просто. Но здесь… здесь было несколько иное! Наверное, потому, что я сильно привязалась к Хло. Сама не могу объяснить, в чем состояла эта разница. Но она была, это точно! Девочка все время хотела быть только со мной, а я… я хотела быть с ней. И дело вовсе не в том, что я считала себя единственным человеком, кто мог бы помочь ей. Просто между нами уже установилась незримая, но прочная связь. По сути, я стала для Хло единственным человеком, которому она доверяла. В этих условиях передать девочку на попечение другому инспектору было бы актом невероятной жестокости, ибо я понимала, как сильно станет переживать Хло.

– Когда вы обсуждали эту ситуацию с Томи Бургесом, вашим непосредственным руководителем, он согласился с вашими аргументами в пользу того, чтобы оставить ребенка на вашем попечении?

– Да, согласился! Тем более что в ближайшие дни Хло предстоял осмотр у местного педиатра, и Томи посчитал, что мне, инициировавшей этот визит, лучше всего довести дело до конца.

– Замечали ли вы к тому времени какие-нибудь следы насилия на теле девочки?

– Да, замечала. Но у Брайана Уэйда всегда были наготове исчерпывающие объяснения. То она упала с кровати, то их лечащий врач диагностировал у Хло какую-нибудь инфекцию…

Энтони вскинул руку вверх, снова призывая Шарлотту сделать паузу.

– Хочу обратиться к коллегии присяжных! Думаю, вам будет интересно узнать, что лечащий врач, на которого уже несколько раз сослалась моя подзащитная, тоже состоял в той компании педофилов, что и сам Брайан Уэйд. Можно сказать, они совместно растлевали маленьких детей. Но на тот момент мисс Николс ничего не подозревала о его извращенных наклонностях, а потому у нее не было причин не доверять его диагнозам. Прошу вас, продолжайте! – кивнул он Шарлотте.

– Сказать честно, заявления лечащего врача Хло не очень меня впечатлили, но, поскольку визит к муниципальному педиатру должен был состояться уже в ближайшие дни, я решила запастись терпением и подождать результатов его осмотра.

– Каких результатов вы ожидали в первую очередь?

– Я надеялась, что он скажет мне, что ребенок не подвергался сексуальному насилию.

– И?

– Но осмотр выявил прямо противоположное!

– То есть девочка подвергалась насилию?

– Да!

– То есть она лишилась девственности в возрасте трех лет?

Шарлотта закрыла глаза, не в силах видеть никого, и тихо проронила:

– Да.

Ужас от того, что в столь раннем возрасте ребенок подвергся такому вопиющему надругательству, омерзение, негодование, гнев. Очередной всплеск эмоций вызвал сильный шум в зале.

– И что потом? – спросил у Шарлотты Энтони, словно подталкивая ее не обращать внимания на реакцию публики.

Шарлотта порывисто вздохнула.

– Брайан Уэйд настаивал, что девственная плева у дочери была повреждена при падении с качелей на шину от колеса. Опровергнуть его заявление было практически невозможно. Тем более что сама Хло не раз и не два шептала мне: «Не хочу качаться на тигре! Не хочу качаться!» Лишь много позже я поняла, что под словом «тигр» ее отец имел в виду свои гениталии. Всякий раз, когда он хотел изнасиловать девочку, он командовал ей: «Садись верхом на тигра и начинай качаться!»

И снова громкие возгласы отвращения и негодования заполнили зал. Даже судья переменилась в лице и заметно побледнела.

– А когда для вас все стало абсолютно ясно? – осторожно спросил у Шарлотты Энтони.

Она снова крепко зажмурилась, словно хотела навсегда вычеркнуть из своей памяти страшные картинки того, что творилось с Хло.

– Когда я увидела видеозапись, присланную мне Эрикой Уэйд.

– То есть на видеозаписи…

– Да, там запечатлены и сами сцены насилия, и слышно, что говорит девочке ее отец.

– То есть он так и говорит: «Садись верхом на тигра и покачайся»?

Шарлотта вспомнила искаженное гримасой страха и боли личико Хло, ее рыдания, то, как отец буквально силой затаскивал дочь на себя, и лишь беззвучно кивнула в знак согласия. Она не могла говорить, ее душили слезы.

Энтони молча опустил голову.

В зале установилась мертвая тишина. Казалось, все присутствующие даже перестали дышать.

Но вот Энтони снова поднял глаза на свою подзащитную.

– А когда именно Эрика Уэйд переслала вам эту видеозапись?

– Вечером шестого октября. Но поскольку день был воскресный, то я открыла почту только на следующее утро, в понедельник, когда пришла на работу.

– Как вы думаете, почему она послала видеозапись именно вам?

– Потому что она хотела, чтобы я помогла ее дочери.

– Она оставила какое-то сопроводительное письмо?

– Да.

– И что было в нем?

– Она просила меня, чтобы я забрала девочку у ее отца.

– Что-то еще?

– Она написала буквально следующее:

«Моей дочери нужна мать. Я не смогу стать ей матерью, а вы сможете. Просмотрите видеозапись, которую я вам посылаю, и помогите девочке».

– А где сейчас это письмо?

– Я стерла его вместе с этой чудовищной видеозаписью.

– Но лишь после того, как переправили видеозапись в полицию?

– Да.

– То есть впервые вы прочитали письмо и увидели видеозапись лишь в понедельник утром седьмого октября?

– Да.

– Получается, что шестого октября вы явились в дом Уэйдов совсем не потому, что вас об этом попросила миссис Уэйд? И не видеозапись спровоцировала вас на столь решительный поступок – взять Хло и увести ее прочь из дома?

– Нет, не это!

– Тогда почему вы поступили так, а не иначе? Расскажите суду, что именно случилось в тот вечер в доме Уэйдов, чему вы сами стали свидетельницей?

Энтони сделал шаг в сторону, чтобы не загораживать вид и не мешать присяжным всецело сосредоточиться на том, что станет сейчас говорить Шарлотта. А она вдруг почувствовала, что ее всю трясет, столь велико было нервное напряжение. Но неимоверным усилием воли она заставила вернуться к тем ужасным, можно сказать, роковым событиям воскресного вечера шестого октября.

– Моя мама уже вернулась к себе в Новую Зеландию, – начала она хриплым от перевозбуждения голосом. Замолчала, чтобы откашляться, и продолжила: – Мы провели вместе чуть более двух недель. Наша первая встреча после двадцати пяти лет разлуки. Неудивительно, что я была сильно расстроена после ее отъезда. А тут еще все эти страхи и переживания за Хло! С некоторых пор Хло постоянно была в моих мыслях. Я села в машину и поехала к морскому побережью, чтобы немного успокоиться, привести себя в порядок накануне новой рабочей недели. Как правило, морские пейзажи, вид бушующих волн всегда действуют на меня умиротворяюще. Но почему-то в тот день я места себе не находила. Все вокруг навевало на меня грусть. Не знаю, что было причиной моего тогдашнего уныния. То ли отъезд матери на меня так подействовал и мне хотелось, чтобы она снова оказалась со мной. То ли Хло… Мысль о том, что над ней так жестоко надругались… У меня сердце разрывалось от боли и от жалости к девочке. Особенно сейчас, когда я точно знала, что во всем повинен ее отец. Но как доказать это? У меня не было на руках никаких доказательств. Никаких фактов, могущих изобличить его. Он был умным человеком, умел манипулировать людьми. Учитель средней школы! Кто в здравом уме и твердой памяти поверит, что он способен на такое? Что он может творить подобное с собственным ребенком? И это с учетом того, что в его ведении находится столько ребятишек из района Южного Кестерли! И все же я понимала, что докапываться до правды придется любой ценой. Иначе мне не вытащить Хло из этого проклятого дома. В последние дни для меня стало настоящей мукой оставлять девочку после того, как я привозила ее домой из детского садика. Каждый раз я забирала ее из группы с таким страхом, можно сказать, с ужасом, но и тогда я ни секунды не сомневалась в том, что не брошу этого ребенка на произвол судьбы. Никогда!

Мне нужны были весомые аргументы, а их пока у меня не было. Ведь в тот вечер я и понятия не имела, что Эрика Уэйд уже отправила на мой рабочий почтовый ящик свое электронное письмо, содержащее эту душераздирающую видеозапись. Но когда после прогулки по побережью я снова села в машину, то вдруг почувствовала такое непреодолимое желание поехать на Норт-Хилл. Что толкало меня туда, сама не знаю. А вдруг я увижу личико Хло, сидящей у окошка, думала я. Она часто так делала, особенно когда я уезжала. Помашет мне ручкой, а у меня сердце кровью обливается при виде этого почти вселенского одиночества.

Когда я подъехала к дому, во всех окнах горел свет. Сама не знаю почему, но я вдруг страшно испугалась. Я немедленно притормозила машину на стоянке перед домом, вскочила на тротуар и помчалась к парадной двери. Дверь была открыта, и я вошла в холл. Окликнула хозяев, но никто не отозвался. Тогда я двинулась в сторону кухни и увидела, что дверь черного входа открыта и горит свет в сарае, который Брайан Уэйд использовал как свою студию. Помню, я инстинктивно замедлила шаг, стараясь двигаться бесшумно. Больше всего я боялась, что сейчас застану его вместе с Хло. И хотя сама мысль о том, что я могу увидеть, вызывала у меня отвращение, я понимала, что если застигну его непосредственно на месте преступления, то смогу вырвать девочку из его лап и сделать так, чтобы он более никогда и близко не подходил к ней. Словом, я тихонько пересекла сад и подошла к сараю. В окно мне была видна спина Уэйда. Он даже не повернулся в мою сторону. Я заглянула в окно и увидела, что он лихорадочно работает со своим компьютером и явно чем-то очень напуган. Естественно, он даже не заметил меня и не почувствовал присутствия постороннего человека рядом. Я поняла, что случилось что-то ужасное. Я увидела, что в саду вырыта огромная яма, но она была пуста. Неужели он выкопал ее для Хло, ужаснулась я своим самым страшным подозрениям и ринулась обратно в дом. Я вбежала на кухню и увидела огромную лужу крови, кровь сочилась в разные стороны из того, что лежало в центре кухни. Господи! – взмолилась я. – Только бы это была не Хло! Несмотря на ужас, сковавший все мои члены, я заставила посмотреть себя на лежащее тело. Это была Эрика Уэйд. Она была заколота ножом. И по обилию крови вокруг, и по ее широко распахнутым глазам я сразу же поняла, что женщина мертва.

Тогда, подгоняемая страхом, я бросилась наверх в комнату Хло. Звать ее по имени я боялась, чтобы, не дай бог, не услышал ее отец. Комната была пуста. Вначале мне показалось, что там вообще никого нет, но в этот момент я услышала, как кто-то тихонько царапается в дверцу шкафа, стоявшего в детской. Я попыталась открыть дверцу и не смогла. Кто-то намеренно запер шкаф на ключ. Я стала озираться по сторонам и увидела ключ, который валялся на полу… Схватила его, открыла дверцу шкафа и увидела Хло… Девочка вся тряслась от страха. Не знаю, что она увидела из того, что случилось на кухне. В тот момент я понимала лишь одно: нужно немедленно спасать ребенка, уносить его прочь из этого дома. Я схватила ее на руки, а она прижалась ко мне всем своим трясущимся тельцем и обхватила руками и ногами с такой силой, что в первую минуту я не могла пошевелиться. И все же какая-то непреодолимая сила толкала меня вперед, и я побежала. Я бежала, а в моем воспаленном сознании мелькали страшные картинки, которые сохранила моя детская память. Ведь тогда мне было приблизительно столько же лет, сколько и Хло. Я сижу запертой в чулане, тоже трясусь от страха и жду, когда за мной придет мама… В эту минуту все смешалось в моем сознании. Кем была я, кем была эта девочка? Каким-то причудливым образом она вдруг стала мною, той маленькой девочкой, которой я была четверть века тому назад, а я сама превратилась в свою мать, которая пришла мне на помощь. Понимаю! Звучит дико, неправдоподобно… но это именно то самое, что я чувствовала в тот момент.

Мне показалось, что прошла целая вечность, пока мы добежали до моей машины. Но тут Хло вспомнила, что она забыла Бутса, своего любимого мишку. Я усадила ее в машину, а сама бросилась назад за игрушкой. Брайан Уэйд мог появиться в доме в любую минуту, и, честно говоря, я и понятия не имела, что стану делать, когда увижу его. Но, слава богу, обошлось! Он все еще возился со своим компьютером.

Где-то спустя полчаса мы подъехали к моему дому, и только тут я поняла, куда я привезла Хло. Впрочем, в тот момент главное, что волновало меня, уехать как можно дальше от Брайана Уэйда, спасти от него Хло. Девочка все еще находилась в состоянии сильнейшего шока. Я вынула ее из машины и на руках отнесла в дом. Но и дома она не хотела, чтобы я опустила ее на пол. А я и не возражала. Ведь когда я держала ее на руках, то и сама чувствовала, что все как-то обошлось, что с Хло все в порядке, что мы живы. Обе живы! То, что случилось с ее матерью, то, что сотворил ее обезумевший отец, в эту минуту казалось мне кошмарным сном. Нет, это неправда! Такого не может быть, уговаривала я себя.

Шарлотта снова замолчала. Она поднесла руку ко рту, не в силах далее продолжать свой рассказ. Видно, пережитое снова нахлынуло на нее со страшной силой, заставляя переживать заново все кровавые события того вечера.

– И тогда вы решили позвонить в полицию? – мягко напомнил ей Энтони, возвращая к действительности.

– Да! – выдохнула Шарлотта. – Я позвонила им и сказала, что волнуюсь, потому что в доме Уэйдов никто не подходит к телефону, и что надо бы поехать и проверить, все ли там у них в порядке.

– К этому моменту вы уже решили оставить ребенка у себя?

– Боюсь, в тот момент я плохо соображала, что делаю и что буду делать дальше. Но, скорее всего, да, я решила оставить Хло у себя, по крайней мере на ночь. Мне не хотелось еще сильнее травмировать ее психику, что неизбежно бы случилось, если бы пришлось передавать Хло в руки незнакомых людей из полиции.

Спустя час с небольшим в дверь моего дома постучала полиция. Хло в это время уже благополучно спала наверху у меня в спальне. Я знала, что, как только они увидят девочку, все немедленно закрутится, завертится и придет в движение. Ребенка у меня изымут и отвезут его, чтобы передать на попечение службам экстренной помощи. И тогда я решила ничего не говорить полиции и оставить Хло у себя.

– Полицейские спрашивали вас о девочке?

– Нет, не спрашивали. Они лишь сообщили мне, что оперативно отреагировали на мой звонок, что миссис Уэйд убита, а мистер Уэйд арестован по подозрению в убийстве.

– То есть про ребенка вообще никто не упоминал?

– Нет, кто-то из полицейских сказал, что девочка пропала, но сам Уэйд клянется, что не знает, где его дочь. Хотя веры его словам мало, и они боятся, что ему прекрасно известно, где его дочь.

– То есть они вам дали четко понять, что опасаются того, что он расправился со своей дочерью так же, как со своей женой?

– Да.

– Как вы полагаете, подозревала ли полиция на тот момент, что предполагаемое убийство девочки как-то связано с насилием над ней?

– Не знаю. Хотя позднее мне говорили, что в ходе обыска полиция обнаружила в сарае фотографии, на которых он был запечатлен вместе со своей дочерью, и эти скабрезные снимки… Как я понимаю, после их просмотра полиции все стало ясно.

Энтони понимающе кивнул головой. И вдруг спросил напрямик:

– И все же, когда конкретно вы решили для себя, что не отдадите Хло никому? Был ли такой определенный момент, когда вы четко сказали себе: «Нет, я ее не отдам!»?

Шарлотта отрицательно покачала головой.

– Такого конкретного момента у меня не было. Просто шло время, и я все отчетливее понимала, как мне будет трудно оторвать Хло от себя. Я знала, что девочка придет в отчаяние, еще один шок для нее. Тем более что она была просто счастлива быть рядом со мной. Знаете, как это говорят? Мечты сбываются! Так как же я могла своими собственными руками разрушить хрупкую мечту Хло?

– Но что вы собирались предпринять в дальнейшем? Ваш статус одинокой бездетной женщины общеизвестен. Как вы представляли себе вашу дальнейшую совместную жизнь? Выдать Хло за собственную дочь? Вы этого хотели с самого начала?

Шарлотта нервно сглотнула слюну и, помолчав немного, ответила:

– Моя мать пригласила меня приехать к ним в гости в Новую Зеландию. Она даже завела речь о том, чтобы я переехала туда на постоянное местожительство. По ее рассказам получалось, что о лучшем месте для Хло и мечтать не приходится. Особенно после всего, что она пережила. Конечно, мамино предложение звучало очень заманчиво. Мне хотелось быть вместе с ней, после стольких лет разлуки. Но я чувствовала, что не смогу быть счастливой даже там, рядом со своими родными, если уеду одна, без Хло. Да, мне хотелось немного счастья для себя. Но и для Хло тоже! Я не могла заставить себя даже думать, что можно взять и уехать, а ее бросить одну. Ведь у Хло на всем белом свете нет ни одной родной души! А я смогу дать ей все, думала я. Любящую семью, родной дом, двоюродных братьев и сестер, друзей… Но самое главное – так это то, что все то страшное, что было в ее жизни здесь, издевательства, насилие, страх, все это отодвинется далеко-далеко. И со временем ребенок забудет это как кошмарный сон и навсегда вычеркнет все произошедшее из своей памяти.

– И вы считали, что, кроме вас, никто другой не способен дать все это Хло?

– Нет, я так не считала! Наверняка есть люди, которые привязались бы к малышке не менее горячо, чем я. Но я хорошо знаю изнутри нашу систему опеки над детьми. И знаю, что может наша система сотворить с ребенком, особенно если его начнут перебрасывать из одной семьи в другую, от одного опекуна к другому. Проходят месяцы, а иногда и годы, прежде чем удается найти подходящих приемных родителей для той или иной сироты. Но и тогда нет никаких гарантий, что у приемных родителей все получится. Я не раз видела, как ломают детскую психику, отказываясь от детей в течение одиннадцати часов после их усыновления. Я не могла допустить, чтобы подобное случилось и с Хло. Я слишком хорошо представляла себе все последствия такого развития событий, во что она могла превратиться, пережив еще одно потрясение, а потому, думала я, зачем рисковать ее здоровьем? Тем более я так люблю ее и она счастлива быть со мной.

– Однако же сами вы выросли в приемной семье. И у вас были любящие родители, дом, в котором вам всегда были рады, не так ли?

Если бы Габби не присутствовала в зале суда, Шарлотта бы нашлась что ответить. Она бы рассказала о том, как одиноко ей было в этом доме все детские годы, как тяжело было осознавать, что ты не являешься настоящей частью семьи, а твоя сестра всегда занимает главенствующее место во всем, в том числе и в сердцах своих родителей. Но здесь была Габби, а потому Шарлотта ограничилась лишь короткой констатацией:

– Да, вы правы! Но такие счастливые истории случаются далеко не со всеми приемными детьми. К тому же мы с Хло уже успели так сродниться, что я не видела смысла искать для нее лучшей доли. По моему разумению, мы должны были остаться вместе.

– Итак, вы скрывали девочку у себя дома, а в это время велись полномасштабные поиски пропавшего ребенка?

– Да, и это было ужасно! Но я понимала, что интересы Хло должны стоять для меня на первом месте. К тому же я вполне отдавала себе отчет в том, что сделала. Ведь если бы в те самые первые дни полиция обнаружила Хло у меня дома, они наверняка тут же предъявили бы мне обвинение в совершении уголовного преступления и даже могли бы сразу заключить в тюрьму. Само собой, Хло от меня бы забрали, меня бы выгнали с работы, навсегда лишив права и далее работать с детьми. Ну, и кому от этого была бы польза, думала я, пытаясь оправдать себя.

– После чего вы увезли Хло в Новую Зеландию. И там для нее началась совершенно другая жизнь, дополнительные подробности о которой мы узнаем из письменных показаний представителя местной полиции Гранта Ромни и владелицы центра по дошкольному воспитанию «Ароха». Пока же я благодарю вас за столь подробный и честный рассказ о том, как вы спасли маленькую Хло из дома, в котором ее регулярно подвергали насилию, отчего первые годы ее жизни превратились в невыносимый кошмар.

Энтони занял свое место, а в голове у Шарлотты застучала барабанная дробь. Сотни незримых барабанных палочек стучали по черепу, словно предупреждая ее собраться и быть наготове. Сейчас в дело вступит Кентли. Начнется перекрестный допрос. И хотя Энтони и Джулиан потратили много времени и сил для того, чтобы подготовить ее к этому непростому испытанию, Шарлотта все равно боялась, зная, что впереди, быть может, самый тяжелый и ответственный момент всего процесса. И надо все выдержать! Нет, она не боялась, что прокурор поймает ее на лжи. Она говорила правду, и только правду. Вопрос в другом! Как он в своей изощренной манере постарается вывернуть все ее показания наизнанку, исказив при этом их смысл до неузнаваемости. Ведь такое ему вполне под силу.

– Мистер Кентли! – напомнила судья, что наступила его очередь задавать вопросы.

Продолжая слушать что-то, что негромко говорил ему коллега, сидевший рядом с ним, Кентли встал, слегка откашлялся и сказал:

– Благодарю вас, ваша честь! Но у меня нет вопросов.

Энтони бросил на своего оппонента удивленный взгляд. А у Шарлотты от неожиданности все завертелось и поплыло перед глазами.

Кажется, судья была поражена не меньше. Слегка оправившись от удивления, она повернулась к Шарлотте.

– Что ж, мисс Николс, судя по всему, вы можете покинуть свидетельскую стойку! – И глянув на присяжных, добавила: – Леди и джентльмены! Думаю, самое время сделать перерыв на ленч.

– Невероятно! Он не стал вас допрашивать! – воскликнула Ким, обращаясь к Шарлотте, когда та подошла к адвокатам. – Чего он добивается? – Она повернулась к Энтони: – Или он знает что-то такое, чего не знаем мы?

Энтони был мрачен.

– Он явно что-то затевает! – откликнулся Джулиан. – Тут двух мнений быть не может! Но вот вызвать новых свидетелей он имеет право, лишь предварительно уведомив об этом нас. Неужели он сейчас поставит нас в известность о своем намерении?

– Пусть себе вызывает! На здоровье! – устало отмахнулась Шарлотта. – Никто не сможет опровергнуть мои свидетельские показания. Я не солгала ни полслова. Я не исказила правды даже в мелочах! Так оно все и было! Именно так! – Но вдруг она замолчала, похолодев от внезапной догадки. – О боже! Неужели он собирается вызвать Брайана Уэйда? Как думаете? – проговорила она, задыхаясь от волнения.

Энтони отрицательно покачал головой.

– Не похоже на то! Если бы они собирались это сделать, то наверняка сообщили бы нам. Но даже если это и так, то что это меняет?

– Он может опровергнуть все мои показания, если начнет лгать!

– Ну, знаешь ли! Прибегать к помощи педофила, приговоренного к пожизненному сроку за убийство, только для того, чтобы выиграть процесс, – это уже, по-моему, за гранью безумия! – прокомментировал он ее заявление и снова с сомнением покачал головой.

– Тогда что происходит? – уставилась на него Ким.

– Как мне кажется, – Энтони бросил короткий взгляд на Джулиана, – Кентли почувствовал, что может лишиться поддержки присяжных, если начнет рвать Шарлотту на части.

Джулиан прищурился и впал в глубокую задумчивость.

– Пожалуй, что и так! – проговорил он после некоторой паузы. – Шарлотта смотрелась очень достойно! Ее показания вызывали доверие. Присяжные увидели перед собой женщину, которая, вне всякого сомнения, любит девочку всем сердцем. Так кто же станет ее упрекать или осуждать за это?

– Особенно с учетом тех сцен насилия, о которых она рассказала, – добавила Ким.

Шарлотта молча смотрела на Энтони, ожидая, что скажет он.

– Я вот думаю о тех свидетельских показаниях из Новой Зеландии, – начал он, – которые нам собираются зачитывать сразу же после ленча.

– Вот-вот! – подхватил Джулиан, мгновенно просияв лицом. – Когда присяжные услышат о том, как прекрасно адаптировалась девочка к тамошним условиям, как ей там было хорошо и комфортно, то – ей же богу! – они еще скинутся на обратный билет для Хло, чтобы снова отвезти ее в Новую Зеландию.

К разочарованию Шарлотты, Энтони не поддержал этот бравурный настрой.

– Наверное, вы правы, Джулиан! – негромко обронил он. – Но я все не перестаю размышлять над тем, а что бы лично я сделал на месте Кентли. И я отлично знаю, что я сделал бы! Я бы выстроил свою заключительную речь таким образом, чтобы с самого начала напомнить присяжным, что сегодня суд не рассматривает дело, связанное с судьбой самого ребенка. Сегодня суд разбирается в том, что сделала Шарлотта. А факты таковы, что, исходя из буквы закона, она совершила преступление.

И снова у Шарлотты все поплыло перед глазами.

– Но ведь вы же тоже будете выступать с заключительным словом! – напомнила ему Ким. – И, кстати, вы будете выступать последним, уже после Кентли. А затем присяжные удалятся для совещания.

Энтони мельком взглянул на Шарлотту. Ей показалось, что в его глазах блеснула легкая, едва заметная ирония.

– Что ж, тогда придется сильно постараться, чтобы сделать выступление эпохальным!

 

Глава 25

Сразу же после ленча зачитали письменные показания Гранта Ромни и Селии Брэдли. Это не заняло много времени. Оба документа были насыщены нескрываемым восхищением того, как именно Шарлотте удалось обустроить жизнь Хло на новом месте и какие разительные перемены буквально на глазах стали происходить с самой девочкой. Разумеется, Джулиан оказался прав. Присяжные, вне всякого сомнения, впечатлились услышанным.

Но Шарлотта прекрасно понимала: главным событием послеобеденного заседания суда станут не эти восторженные отзывы, смахивающие на развернутую характеристику всех ее достоинств, а заключительное слово Кентли. Она видела, что и Энтони настроен очень серьезно, и это добавляло ей страхов. А уж когда Кентли поднялся со своего места, чтобы произнести обвинительную речь, она и вовсе почувствовала приступ жутчайшей паники.

– Ваша честь! Глубокоуважаемые члены коллегии присяжных! – начал он и сделал тяжелый вздох. – Сегодня мы выслушали очень искреннее и трогательное выступление обвиняемой. Мы также с интересом прослушали показания ее друзей из Новой Зеландии. Уверен, вряд ли в этом зале найдется хоть один человек, кто посмел бы упрекнуть или осудить эту женщину за ее любовь к ребенку. Напротив! Именно такого отношения к детям мы и ждем от всех тех, кто по долгу службы обязан защищать детей от всевозможных угроз. И все мы надеемся, что делают они это не столько в силу своего профессионального долга, а потому, что безопасность ребенка, особенно такого маленького, как Хло, для них не пустой звук. Они действительно переживают за своих подопечных и делают все от них зависящее, чтобы помочь им. Мы понимаем, отлично понимаем, как много значила Хло для мисс Николс. И все же невольно возникает вопрос. Можем ли мы однозначно сказать, что социнспектор поступила правильно, забрав ребенка из чужого дома и скрывая девочку у себя, словно это ее собственный ребенок?

И вы, и я, и сама обвиняемая, все мы прекрасно понимаем. Нет! Так серьезные дела не делаются! Более того, они никогда и никоим образом не должны делаться так! Вообразите себе, что творилось бы на ниве нашей социальной службы, если бы все, кто работает в этой системе, стали руководствоваться исключительно личными привязанностями к тому или иному ребенку. Дескать, этот малыш мне нравится, и я забираю его себе, а если разонравится, так я верну его обратно. И что станет с искалеченными душами этих крох? А что будут чувствовать те детки, которые по каким-то причинам не понравились ни одному инспектору?

Нет и еще раз нет! Мы не можем позволить никому, тем более тем людям, облеченным полномочиями и властью и которым мы от лица государства вверяем наших детей, выбирать себе ребенка по собственному вкусу и воспитывать его, как своего собственного. Есть система! Да, она, быть может, не вполне совершенна! Но это – система, и она защищает наших детей от тех нерадивых родителей, кто пренебрегает собственными отпрысками, а также от всякого рода насильников и прочих мерзавцев. Но одновременно и от тех, кто пытается украсть чужого ребенка и выдать его за своего собственного. Самое страшное, что мисс Николс сама была частью этой системы, и тем не менее она проигнорировала все требования и правила, нанеся огромный моральный урон авторитету власти, когда сознательно пошла на совершение – не побоюсь этого слова – серьезного уголовного преступления.

Мой достопочтенный друг мистер Гудман пытается, как все мы слышали, квалифицировать содеянное его подзащитной как спасение ребенка. Наверняка в ту страшную ночь, когда мисс Николс забрала девочку из родительского дома, так оно и было! Надеемся, что никто и никогда, во всяком случае из тех, кто работает в системе социальной защиты детей, не бросит ребенка в доме, где было только что совершено убийство. Но меня, глубокоуважаемые члены коллегии присяжных, волнуют отнюдь не события той трагичной ночи. Меня волнует то, что произошло потом. Мисс Николс могла в любой момент после описанных ею событий передать девочку в приемную семью или детский дом для несовершеннолетних. Она могла даже перекинуться парой слов с теми людьми, которые взяли бы девочку на свое попечение, объяснила бы им ситуацию, рассказала бы о ребенке. Но вместо того чтобы действовать и поступать согласно инструкции, то есть как положено, а она отлично осведомлена о том, как положено, мисс Николс забирает ребенка себе, полиция в это время организует крупномасштабные поиски, все сбиваются с ног. А уж ей-то известно, как никому, сколько драгоценного времени было потрачено впустую. Не говоря уже о денежных расходах.

Уверен, вы, как и я, желаете малышке Хло только счастливого будущего. Кстати, и обвиняемой мы тоже желаем того же! У мисс Николс действительно не было никакого злого умысла в отношении девочки, а из зачитанных сегодня показаний мы узнали, как хорошо она заботилась о ней. Но ничто не способно затенить главное! В нашей стране есть закон, и все мы, граждане страны, обязаны ему подчиняться. Сие положение распространяется и на представителей социальных служб. А коль скоро мы нарушаем закон, преступаем его действующие нормы, то должны быть готовы и к тому, чтобы в полной мере пожать плоды своего небрежения. Понимаю! Трудно наказать женщину за то, что она любит ребенка. Но я прошу вас, глубокоуважаемые члены присяжной коллегии, отодвинуть на время свои эмоции в сторону и сосредоточиться исключительно на том преступлении, которое совершила мисс Николс. Еще раз напоминаю! Совершенное ею преступление очень серьезное. Позвольте мне зачитать вам некоторые выдержки из нашего законодательства. Под похищением ребенка согласно параграфу два Акта о похищении детей от 1984 года подразумевается следующее. Когда человек, не облеченный законными полномочиями или не имеющий веских на то оснований, забирает или удерживает ребенка в возрасте до шестнадцати лет, воспрепятствуя тем самым всякому законному контролю за ребенком со стороны любого лица, имеющего законное право осуществлять такой контроль, или лица, кому вменено законом обеспечивать контроль за детьми.

Наверняка сторона защиты попытается оспорить мою аргументацию, доказать, что у мисс Николс были все законные права плюс самые веские основания для того, чтобы забрать девочку из дома на Норт-Хилл в ночь на шестое октября. Но у нее не было никаких законных прав и никаких веских оснований в пользу того, чтобы и далее удерживать ребенка у себя. И уж тем более у нее не было никаких властных полномочий для того, чтобы вывозить ребенка из страны и тащить ее на другой конец света.

А потому, глубокоуважаемые члены коллегии присяжных, скажу так! К моему глубокому сожалению, какие бы аргументы мы ни выдвигали, пытаясь обелить мисс Николс, а я понимаю, как трудно дается любое решение на волне эмоций, но закон предельно ясен и однозначен. Мисс Николс сознательно нарушила закон, и она должна ответить за содеянное. Я прошу вас вынести вердикт о ее виновности не только во имя торжества высшей справедливости, но и для того, чтобы нигде и никому было впредь неповадно думать, что они могут, руководствуясь, по их мнению, какими-то благородными порывами, увести из семьи чужого ребенка и попытаться сделать его своим собственным.

Кентли сел, а Шарлотта даже не посмела взглянуть в сторону присяжных. Несмотря на то что речь прокурора была короткой, его аргументация прозвучала убийственно. Но главное – в ней все было правдой! Шарлотте даже показалось на мгновение, что она чувствует и даже видит, как зреет в голове каждого члена коллегии его решение. Даже сама атмосфера в зале стала иной, и воздух сделался тяжелым и удушливым.

Но, к ее немалому удивлению, на Энтони, судя по выражению его лица, речь Кентли не произвела особого впечатления. Во всяком случае, он легко и непринужденно поднялся со своего места и так же раскованно произнес весь вступительный набор обращений.

– Хочу, чтобы каждый из вас вспомнил, хоть и на короткий миг, – начал он основную часть своего выступления, – сколько сильных привязанностей случилось в вашей жизни. Наверное, самая первая – это школьный учитель, или друг, или мальчишка постарше, или девочка-одноклассница. Многие уже в подростковом возрасте пережили первую любовь, не так ли? Потом за ней последовала вторая, третья, четвертая…

Многие присяжные улыбнулись. Улыбнулся и сам Энтони.

– Любовь – это самое сильное, самое глубокое и эмоционально насыщенное переживание из числа тех, что выпадают нам в жизни. И тем не менее абсолютное большинство из нас затрудняется объяснить, а что это такое – влюбиться. И какие переживания вызывает любовь в душе, что чувствует человек, находящийся в состоянии влюбленности. И уж совсем единицы могут вполне определенно ответить на вопрос, где и когда он или она влюбились, когда и при каких обстоятельствах их поразило молнией любви. Пожалуй, все мы так же бессильны объяснить, почему нам так нравится тот или иной человек, почему я, к примеру, схожу с ума по женщине, а мой приятель в упор не видит в ней ничего привлекательного. Или, будем надеяться, просто не желает увидеть.

И снова улыбки озарили лица многих присутствующих, и снова Энтони помолчал немного, ожидая, пока зал опять станет серьезным.

– Любовь всегда приходит нежданно-негаданно и всегда приносит с собой много радости. Но иногда и много боли и горя. Все мы знаем, как иррационально ведут себя порой люди, оказавшиеся в плену собственных чувств. Как часто они совершают поступки, на которые бы никогда не решились в других обстоятельствах и в другое время. Ну, а другие, большинство из нас, просто сидят и ждут, когда минует сие наваждение и к нам вернется обыкновенный здравый смысл. Разумеется, я толкую о взрослой любви, но уверен, все вы понимаете, к чему я клоню. Привязанности возникают инстинктивно, неожиданно, спонтанно, и в большинстве случаев мы даже не можем предвидеть, что это случится именно с нами.

А сейчас давайте порассуждаем о том, что такое любовь к ребенку. Ибо, по моему глубокому убеждению, и уверен, вы согласитесь со мной, любовь к ребенку – это самое сильное и эмоционально глубокое проявление любви вообще. Нет таких слов, которыми можно описать, как дитя завладевает нашим сердцем и душой, как ему удается это, когда это случается. Но это случается, и все! Многие из нас готовы пойти на что угодно, пожертвовать чем угодно, только чтобы сделать ребенка счастливым. Мы печемся о его безопасности и отдаем ему все самое лучшее, что у нас есть. Зачастую именно дети облагораживают нас. С их появлением в нашей жизни мы становимся лучше, чище, возвышеннее. Будучи родителями, мы всегда с гордостью думаем о своих детях, мы трудимся главным образом для того, чтобы поставить их на ноги, воспитать, обучить, вывести на правильную дорогу в жизни.

Увы и ах! Но не все родители таковы! Вот почему мисс Николс, движимая самой искренней любовью к детям, и пришла в свою профессию. Ради детей, ради их защиты она поднималась каждое утро и шла на работу. Но откуда такая пламенная страсть к детям? Все вы слышали, как непосредственный руководитель мисс Николс Томи Бургес рассказал нам, что одним из самых тяжелых моментов в их работе является та привязанность, которая может возникнуть у инспектора к опекаемому им ребенку. Вообще трудно, пожалуй, даже невозможно подсчитать, какие колоссальные эмоциональные нагрузки испытывает каждый, кто работает в социальных службах. Сердечные приступы в конце рабочего дня – дело самое обычное. Но многие потрясения случаются вне стен служебных помещений и никогда не становятся предметом всеобщего обсуждения. Все мы исходим из некой абстрактной данности: эти люди всегда и везде должны быть готовы к тому, чтобы прийти на помощь ребенку. И все мы готовы наброситься на них с обвинениями и упреками, если что-то происходит не так, если случается сбой, которого никто не мог предвидеть. Этих людей не принято осыпать похвалами, выказывать им знаки уважения за то, что они делают. А они между тем продолжают тихо и незаметно делать свою работу, потому что знают, что если они не будут делать ее, то самые беззащитные и уязвимые дети в нашем обществе вообще останутся безо всякой помощи.

Таким беспомощным и уязвимым ребенком была и маленькая Хло. Единственное ее отличие от остальных деток ее возраста заключается в том, что между ней и мисс Николс почти спонтанно и мгновенно возникла глубокая душевная приязнь. Любовь большинство из нас застает врасплох. Но это рассуждаем мы, взрослые люди. А что говорить о маленькой девочке, которая еще просто не понимает в силу своего возраста, что с ней происходит, а потому и не может совладать со своими чувствами. Она знает лишь одно! Ей все время хочется быть с мисс Николс и больше ни с кем. Она и понятия не имеет, что это называется любовью, потому что никто и никогда ранее не любил эту девочку по-настоящему. Со своей стороны, и мисс Николс, несмотря на весь свой большой опыт работы с детьми, тоже оказалась совершенно не готовой к той всепоглощающей любви, которая вспыхнула в ее сердце по отношению к Хло. Все мы слышали, как старательно она пыталась объяснить нам, что именно случилось между ними двумя. И никто из тех, кто знает мисс Николс и девочку, не опроверг ее показаний. С той самой первой минуты, когда мисс Николс увидела девочку в парке, до того инстинктивного порыва, который привел мисс Николс в дом Уэйдов шестого октября, вплоть до их отъезда в Новую Зеландию, которому – о диво! – ничто не воспрепятствовало и никто не помешал, можно сказать, что некая высшая незримая сила толкала их друг к другу и помогала им все это время.

Но если это так, то почему эта женщина здесь? Почему она стоит перед нами в качестве обвиняемой? Думаю, все дело в том, что нам нужно дать четкую формулировку того, какие именно отношения связывают мисс Николс и Хло. Иными словами, нам следует формализовать их взаимную привязанность. Кто-то может усомниться, сказать, что довольно странно наблюдать столь всеобъемлющее чувство в столь необычных обстоятельствах. Но, как известно, судьба может преподнести нам и не такие сюрпризы. А в мировом порядке вещей и человеческих судеб такие случаи еще не самые опасные и не самые непредсказуемые.

Итак, глубокоуважаемые члены коллегии присяжных, заслуживает ли мисс Николс наказания за то, что она сделала? По моему разумению, все, чего она заслуживает, – это и впредь любить маленькую Хло, заботиться о ней, беречь ее, восстанавливать ее душевное равновесие. Ведь весь мир малышки содрогнулся и рассыпался вдребезги в тот роковой день, когда совершенно чужие, незнакомые люди забрали ее из центра дошкольного воспитания «Ароха». С того самого дня она не видела мисс Николс, а мисс Николс тоже не имела возможности выяснить, где сейчас находится Хло и что с ней. Вообразите себе на миг, как тяжела эта разлука двум любящим сердцам, и тогда вы поймете, что это антигуманное, нечеловеческое по своей жестокости разъединение девочки и мисс Николс уже есть самое суровое наказание для последней. Если же у вас еще есть сомнения касательно того, сколь многое значат эта женщина и этот ребенок друг для друга, то тогда, прошу вас, взгляните на фотографию. Сейчас моя коллега вручит ее каждому из вас. Взгляните на снимок, и вы увидите, как счастливы эти двое и как они близки!

– Однако же, – заметила судья, взглянув на собственный экземпляр снимка, в то время как Ким раздавала остальные копии членам коллегии присяжных, – подсудимая подбрасывает ребенка в воздух.

– Но при этом как они смеются, глядя друг на друга! – возразил ей Энтони. – И обе в венках из маргариток, которые сами же и сплели друг для друга. По-моему, вот она – картина полнейшего человеческого счастья и самой нежной взаимной любви!

Так где же сейчас Хло? – снова вопросил он зал после короткой паузы. – Мы этого не знаем! Но вот что я вам скажу, глубокоуважаемые члены коллегии присяжных! Да, девочка сейчас находится под контролем социальных служб, она сейчас с людьми, которые могут откликаться на ее нужды и потребности, а могут и оставить их без внимания. Вполне возможно, у этих людей есть на попечении и другие дети с трудным прошлым, что создает лишь дополнительные проблемы уже для самой Хло. Ведь если это так, то наверняка дети, уже испорченные той средой, в которой они выросли, постараются испортить и малышку. Вполне возможно, что опекуны, под чей временный контроль помещена сейчас девочка, занимаются опекой несовершеннолетних исключительно из-за денег, которые выплачивает им государство. Что ни о какой любви к детям там нет и речи. Есть лишь доходный бизнес, и только. Быть может, кто-то из вас сегодня утром слышал шокирующую новость по радио в разделе новостей о том, как резко возросло в последнее время число детей, находящихся под опекой в семьях, и в каких плохих условиях они там проживают. А еще нам сообщили, что многие социальные работники серьезно озабочены тем, что в связи с массовыми сокращениями рабочих мест у них остается все меньше и меньше времени на детей, на то, чтобы проводить с ними достаточно времени и полноценно вникать во все их проблемы. Вот где кроется прямая угроза для детей!

А мы-то полагали, что все проблемы в социальной сфере уже благополучно разрешили, не так ли? Ведь после нашумевшего дела о гибели семнадцатимесячного Бэйби Питера в августе 2007 года (тогда, как вы помните, обвинениям в халатности подверглись многие социальные службы) нам клятвенно обещали предпринять кардинальные меры, гарантирующие, что впредь такое не повторится. И, пожалуйста, свежий пример по теме! Когда уже сами работники социальных служб недвусмысленно предупреждают нас о том, что все очень даже может повториться!

Мисс Николс имела хорошее представление о том, в каких непростых условиях трудятся работники социальных служб, какие бешеные нагрузки они испытывают, а потому и приняла решение не вверять Хло в руки существующей системы. Эта девочка, к которой она действительно прикипела всем сердцем и душой, отчаянно нуждалась именно в ней и ни в ком другом, чего ранее не случалось с другими детьми, которых опекала мисс Николс. Что, кстати, не говорит о том, что она с пренебрежением относилась к выполнению своих служебных обязанностей, когда дело касалось других детей. Нет и еще раз нет! Даже ее босс, весьма критически настроенная к своей подчиненной по другим аспектам ее деятельности, не поставила ей в вину плохую работу с детьми.

Энтони мельком стал просматривать свои бумаги, сделав короткий перерыв в выступлении. Но вот он поднял глаза и продолжил:

– Почтенная коллегия присяжных! Мисс Николс не преступница! Она просто человек, который взял закон в свои руки и распорядился им так, чтобы отдать маленькому ребенку всю свою любовь, сделать так, чтобы у нее появилась любящая семья, друзья, родственники, чтобы она жила в полной безопасности в счастливом и уютном доме. И вот я спрашиваю вас! Какой цели вы добьетесь, если запретите ей и впредь видеться с малышкой Хло? Потому что именно это случится, если вы признаете мою подзащитную виновной. Ведь такое решение не сделает наше общество более безопасным местом для жизни, это не станет данью справедливости по отношению к родителям девочки, ибо, по сути, у Хло нет родителей. Во всяком случае достойного отца, который смог бы в обозримом будущем восстановить свои родительские права на дочь. По моему убеждению, единственная группа людей в этом зале, которые действительно хотят сурового наказания для мисс Николс, это представители местного отделения полиции Кестерли. Но и они жаждут наказать ее не столько за сам факт якобы похищения ребенка, сколько за то унижение и те нападки, которым подверглись полицейские исключительно в силу своей собственной некомпетентности и невысокой эффективности их работы.

Лично я посоветовал бы им обратить взоры на самих себя. А всем нам предлагаю сейчас сконцентрироваться на судьбе маленькой девочки. Которая сейчас находится где-то на чьем-то там попечении и которую ждет будущее, полное самых непредсказуемых опасностей. И это вместо того, чтобы быть рядом с женщиной, которая любит ее больше всего на свете и которая наверняка постарается сделать все от нее зависящее, чтобы ребенок впредь не подвергался ни угрозам, ни насилию.

Глубокоуважаемые члены коллегии присяжных! Благодарю вас за терпение, с которым вы выслушали мои соображения по данному делу. Уверен, вы отнесетесь к рассмотрению вопроса со всей полнотой вашего внимания и примете свое решение по зрелом размышлении и после самого тщательного анализа всех обстоятельств дела. Я также уверен в том, что вы согласитесь со мной, что единственный способ продемонстрировать торжество справедливости в самом высоком человеческом смысле этого слова – это признать мою подзащитную невиновной.

Энтони сел на свое место и взял стакан с водой. В зале суда царила мертвая тишина. Было такое впечатление, что все просто боялись спугнуть этот благоговейный момент безмолвия случайным словом или движением, могущими ненароком задеть те проникновенные слова, которые только что здесь прозвучали. Казалось бы, аргументация Энтони не относилась напрямую к делу, его рассуждения касались интимных сфер человеческих переживаний, но каким же сильным оказалось воздействие его речи. Да, закон не на его стороне, и все понимали это, но в воздухе все еще витал вопрос, с которым он обратился к залу. В самом деле! Какую пользу, какой такой благородной цели послужит лишение маленькой девочки безопасной и счастливой жизни, которую он описал и которая у нее уже была?

Теперь, когда все было кончено, Шарлотта боялась даже думать об окончательном исходе дела. Судья принялась методично объяснять присяжным их обязанности на завершающем этапе работы и рассказывать о том, как следует поступать в тех случаях, если им потребуется дополнительная помощь или консультации.

– Все мы только что прослушали очень убедительную и в высшей степени эмоциональную аргументацию мистера Гудмана, – вдруг долетели до Шарлотты слова судьи. – Но я призываю вас, глубокоуважаемые члены коллегии присяжных, не забывать в ходе ваших размышлений о том, что преступление все же было совершено. Иначе зачем же мы здесь? И неважно, сколь велика любовь обвиняемой к ребенку, она его похитила. Вам всем будут вручены копии с текстом закона по данному конкретному вопросу, которым вам следует руководствоваться при принятии решения.

Шарлотта вдруг почувствовала, как потемнело в глазах. Ведь судья напрямую инструктируют присяжных признать ее виновной. И что дальше? На что надеяться еще? Она не могла поверить тому, что только что услышала. По выражению лица Энтони, когда он взглянул на нее, она поняла, что он тоже ошарашен репликой судьи.

Часом позже Шарлотта заперлась в дамской комнате этажом выше, чтобы хоть немного побыть одной. Кошмар ожидания был особенно невыносим, потому что его нужно делить с Энтони, матерью, Бобом, Мартином, всеми остальными… Все сгрудились в небольшом свободном помещении, которое удалось отыскать Ким. И все отчаянно пытались бодриться, что называется, делали хорошую мину при плохой игре, ибо все отлично понимали всю безнадежность ситуации.

– Судья точно не имела права заявлять такое! – стал выражать гневные протесты Боб, как только в комнату вошли Энтони и Джулиан.

– Имела! – возразил ему Джулиан. – Мы же не стали оспаривать тот факт, что Шарлотта увезла Хло и удерживала ее у себя дома.

Энтони промолчал, но по его лицу Шарлотта поняла, что он откровенно взбешен заключительным словом судьи.

– Она едва проронила пару слов за те два дня, что длился процесс, – кипятилась Ким. – А тут нате вам! Просто возмутительный выпад! Что дает нам право подать апелляцию, не так ли?

– Апелляцию мы станем подавать лишь в том случае, если получим обвинительный вердикт присяжных, – напомнил ей Энтони. – Так что давайте пока не будем торопить события, ладно?

Шарлотта плеснула себе в лицо холодной водой, словно пытаясь смыть мрачные воспоминания о тюремных застенках Уэлворта. И о Ноле, и об угрозах Молли Бак. Нет, сейчас она станет думать только о Хло! Ах, как же ей хочется подержать ее на руках, обнять, услышать ее голосок, вдохнуть запах ее тельца, сказать ей, как сильно она ее любит. Ей хотелось погладить девочку по кофейного цвета кудряшкам, таким мягким и пушистым, словно лепестки цветов. А еще расцеловать в обе щечки, потрогать их нежную, как у младенца, кожу. «Ну почему, – думала она с тоской, – почему, когда еще совсем немного, и я потеряю Хло навсегда, она вдруг кажется мне такой реальной, такой близкой?»

– Все, чего я желаю и на что надеюсь всей душой, – прошептала она, обращаясь к зеркалу так, словно там была Хло, – это то, чтобы ты забыла меня навсегда! Поверь мне, мое солнышко, для тебя это будет проще всего. А вот я тебя никогда не забуду! Никогда!

Хло сидела на приступке к надгробному памятнику. Кладбище раскинулось на склоне холма, обращенном к морю. Девочка не знала, что могила, возле которой она сидела, принадлежит Энди и Пегги Николс. А рядом с ними упокоились их дочь Ивонна и внук Гуго пяти лет отроду. И, конечно, она и понятия не имела, что все эти люди – ближайшие родственники ее мамы. Салли тоже об этом не подозревала. Просто она посчитала, что будет разумно показать Хло кладбище, то самое место, куда уходят люди, когда они умирают. Если бы ей удалось найти, где покоится прах Эрики Уэйд, то наверняка она отвела бы девочку туда, к месту ее захоронения. Но никто не знал, где упокоилась Эрика Уэйд, да, похоже, никому и дела не было до убиенной. А потому они отправились на это кладбище, благо оно совсем близко от их дома. К тому же на одном из новых участков кладбища, по другую сторону от церкви, похоронена и мать самой Салли.

– Я по себе знаю, как это грустно, когда теряешь маму, – тихо проговорила она, обращаясь к Хло. – Я очень долго горевала, когда умерла моя мама.

В широко распахнутых глазах Хло заплескались смятение и страх, а потом глаза девочки наполнились слезами и они покатились и покатились по щекам. Почему ее любимая мамочка больше не вернется к ней? Хло не понимала этого.

– Жаль, – прошептала Салли, – что я не могу воскресить твою маму. Я бы обязательно вернула ее обратно! Но я не могу!

– Она не думает о той женщине, которая умерла, – сказал Бобби, карабкаясь к ним по склону. – Она думает о другой женщине.

– Знаю! – пробормотала вполголоса Салли. – Но та, другая, тоже не вернется. Как думаешь?

Бобби перевел взгляд своих бледно-голубых глаз на море и задумчиво уставился вдаль.

– Полагаю, что нет! – изрек он после некоторого раздумья. – Если, конечно, ее отправят в тюрьму.

– Отправят! – сверкнула на брата глазами Салли. – Я сама слышала в новостях, что у нее нет шансов выкарабкаться.

Как странно и как ужасно, размышляла Шарлотта, глядя на то, как присяжные занимают свои места в зале суда, что надежда продолжает жить в ее душе и сейчас. Какой-то крохотный ее осколок не умирает до последнего. Она уже была в курсе, что в новостях оповестили о том, что приговор наверняка будет обвинительным. Далее мнения разнились. Одни журналисты предрекали условный срок, другие – до пяти лет тюремного заключения. В глубине души Шарлотта понимала, что газетчики, скорее всего, не ошибаются. Но сама она была готова признать очевидное лишь после того, как выслушает окончательный приговор.

А может, весь ужас случившегося дойдет до нее лишь тогда, когда ее в сопровождении стражи уведут из зала суда.

«Господи! – молила она. – Все, что угодно! Но только не этот полицейский фургон, в котором перевозят арестованных!

Боже, если ты только есть и существуешь! Прошу Тебя, позаботься о Хло! Пусть она попадет к каким-нибудь хорошим людям. Ведь будет так несправедливо и дальше причинять ей зло. Она ведь столько перестрадала и прошла через такие муки».

Осознание того, что в мире есть дети, на долю которых выпало не меньше страданий и боли, сейчас не принималось Шарлоттой в расчет. Тем более что впредь ее и близко не подпустят ни к каким детям. Едва ли она сможет помочь хоть кому-нибудь из них после всего случившегося. Ох, как же трудно сконцентрироваться на том, что творится в эту минуту вокруг нее.

– Что бы сейчас ни случилось, – прошептал ей Энтони прежде, чем они присоединились к остальным, – помни, это еще не конец!

Шарлотта старалась держаться из последних сил. Пыталась понять до конца, что означают слова Энтони «это еще не конец». То есть он намеревается обжаловать приговор, если он будет обвинительным? Подаст апелляцию? Или что? Неужели у нее еще есть какой-то призрачный шанс заполучить Хло обратно? О, как мучительно осознавать, что надежда все еще тлеет. Еще тлеет! Надежда – последний оплот, последняя защита Хло.

«Хло! Я люблю тебя!»

– Обвиняемая! Встаньте!

Шарлотта непроизвольно дернулась, пытаясь вскочить на ноги. Голова вдруг стала легкой-легкой, и сама она сделалась словно невесомой. Страшное мгновение, когда ей показалось, что у нее нет сил для того, чтобы подняться. Однако же она как-то встала, проглотила комок желчи, застрявший в горле, и тупо уставилась прямо на судью, вопрошающую членов коллегии присяжных, пришли ли они к единогласному решению по вердикту.

– Да, ваша честь! – последовал ответ.

Итак, присяжные достигли согласия! Но ведь сущее безумие надеяться на то, что все они, как один, готовы ее оправдать!

– Тогда, пожалуйста, огласите свой вердикт суду! Виновна или не виновна?

Очередная порция желчи заполнила своей горечью рот Шарлотты.

– Мы находим, – начал старейшина присяжных, и в голове Шарлотты тотчас же воцарился страшный шум, – что обвиняемая… виновна.

Зал поплыл у нее перед глазами. Ее толкнуло в сторону, и что-то вдруг резко оборвалось внутри. Но почему вдруг все в зале загалдели? Судья стала что-то говорить, но Шарлотта не понимала смысла ее слов. Вот члены коллегии присяжных поднялись со своих мест, уже приготовившись покинуть зал заседания. А ей вдруг отчаянно захотелось крикнуть им: «Вернитесь! Куда же вы уходите?» Но она не могла выдавить из себя ни слова.

А потом вдруг рядом оказалась Габби. Она плакала, смеялась, обнимала ее.

– Слава богу! Слава богу! – восклицала она, размазывая слезы по лицу.

Шарлотта непонимающе уставилась на сестру.

– Как ты? С тобой все нормально? – вопрошала ее Габби, не обращая внимания на то столпотворение, которое царило в зале.

– Я – что? – с трудом выдавила из себя Шарлотта. – Они же сказали «виновна».

Габби снова весело рассмеялась.

– Да нет же! Нет! Не виновна! Все кончено, Шарлотта! Теперь можешь смело отправляться домой!

Неужели это правда? Неужели это не сон? И ей ничего не снится? Она стала отыскивать в толпе Энтони. Отыскала! И вот их взгляды встретились, и она поняла, что все правда! Просто она не расслышала. Присяжные признали ее невиновной.

Спустя несколько минут Шарлотта уже стояла в коридоре, окруженная плотным кольцом своих близких и всех тех адвокатов, которые работали в единой команде под началом Энтони. Здесь же был Томи и с десяток ее бывших коллег по работе. А она все время плакала. Кто-то проталкивался к ней, обнимал, поздравлял. И Энтони тоже обнял и тут же сказал:

– Пресса неистовствует! Требуют от нас заявления. Ким там уже набросала несколько строк. Если ты не хочешь выходить к ним, она сама зачитает им твое заявление.

Шарлотта с трудом соображала, о чем сейчас говорит Энтони. Неужели ей снова нужно встречаться лицом к лицу с журналистами? И снова вспышки фотокамер, и вопросы, вопросы без конца и края. А что она думает? А каковы ее дальнейшие шаги? И что там еще нужно от нее всем любопытствующим в мире?

– Хорошо! Ким сама отобьется от них! – решил Энтони, заметив внутреннюю растерянность и неготовность Шарлотты к встрече с прессой. – У тебя еще будет возможность поговорить с ними позже, если сама захочешь, конечно! А сейчас мы немедленно отправляемся в полицейский участок. Надо же снять этот очаровательный браслетик с твоей ножки! Ну а потом Мэгги готовит нам банкет и пышные торжества!

Мэгги уже успела подумать о праздничном ужине! Невероятно!

– Который же сейчас час? – недоуменно спросила Шарлотта, пытаясь отыскать глазами часы.

– Четверть пятого, – ответил ей Боб.

Шарлотта перевела глаза на мать, и они обе поняли друг друга без слов. Анна подошла к ней и обняла ее за плечи.

– Сегодня уже поздно, да? – спросила она у дочери осипшим от возбуждения голосом.

– Не думаю! – ответила ей Шарлотта и, повернувшись к Энтони, сказала: – Первым делом я хочу подать заявление о предоставлении разрешения на проживание со мной несовершеннолетнего ребенка.

Энтони иронично изогнул бровь и глянул на Томи. Дескать, что я тебе говорил!

– Я прихватил с собой все необходимые бланки! – Томи замахал в воздухе конвертом.

Шарлотта всхлипнула и тут же рассмеялась. Какой предусмотрительный!

– Как видишь, все мы надеялись на лучшее! И не ошиблись! – улыбнулся Энтони.

Чувствуя, как с каждой секундой она все более и более воспаряет духом, Шарлотта спросила у него:

– Как думаешь, мы сумеем вернуть ее себе?

– Это – наша следующая цель!

Она вдруг заглянула ему прямо в глаза и проговорила неожиданно серьезно:

– Нам нужно обстоятельно поговорить и о нас с тобой!

– Всему свое время! – оптимистично заверил он ее и отступил в сторону, чтобы пропустить вперед Томи. Тот вручил ей охапку бланков и форм. О господи! Только бы они помогли ей снова увидеть Хло! И не просто увидеть, но и вернуть ее себе в течение нескольких дней.

 

Глава 26

– Венди! Ты не должна мешать! Нельзя так! – возмущенно выкрикивал Томи на следующее утро в кабинете Венди. – Подумай сама! У тебя же нет для этого абсолютно никаких причин! А еще хочу предупредить тебя заранее! Если ты все же решишься на такой шаг, то знай! В моем лице ты приобретешь самого серьезного противника. Скорее даже, врага.

– И в моем лице тоже! – подала голос Сэффи.

– И в моем! – добавила Трейси. – Если бы вы только своими глазами увидели, что сделала с девочкой вся эта история! Отнять ребенка у единственной по-настоящему любящей ее матери! Да если бы вы сами взглянули на Хло, то тут же бросились бы утрясать все формальности, чтобы только ускорить процесс их воссоединения. И сделали бы так, чтобы они уже сегодня к вечеру были вместе!

Венди сидела бледная, с недовольным лицом, и молча разглядывала всю троицу. У Томи сейчас вообще нет никакого права врываться к ней в кабинет вот так, без предупреждения! Надо же! Как он обожает свою драгоценную Шарлотту! Специально остался в Кестерли, чтобы лично проконтролировать, что она, Венди, не станет мешать своей бывшей подчиненной добиться того, чего она хочет. Ну, то, что в одной связке с ним выступила и Сэффи, это ее не удивляет. Они с Шарлоттой всегда были в приятельских отношениях. Но Трейси… Эта серая мышка вообще никогда не участвовала ни в каких спорах, предпочитая держаться в тени и не занимать ничью сторону. И вот тебе, пожалуйста! Кто-то же смог убедить ее в том, что Шарлотта – это самая подходящая мать для Хло. Ясное дело, эти трое – не единственные, кто думает так. Дверь в кабинет была намеренно оставлена открытой, а потому остальные сотрудники даже не делали вид, что они работают. Они молча наблюдали за разворачивающейся на их глазах сценой и ждали реакции Венди.

– Венди! Ты можешь, и ты должна это сделать! Это твой долг! – с нажимом в голосе сказал Томи.

Глаза бы ее его не видели вовек! И как он смеет разговаривать с ней в подобном тоне? С какой стати ей его бояться? Он ведь даже не работает здесь! Но вот старается, заманивает ее в ловушку, хочет, чтобы она по уши увязла в новых проблемах.

– Для начала, – наконец выдавила она из себя, глядя только на Трейси, – я хотела бы побеседовать с вами лично. И наедине, пожалуйста! Всплыли кое-какие новые детали, но они не имеют никакого отношения ко всем остальным! Благодарю вас, Томи! Сэффи! И пожалуйста, оставьте нас одних!

Проигнорировав разъяренный взгляд Томи, которым он одарил ее на прощание, Венди застыла в ожидании, когда дверь за ними закроется.

Выслушав начальницу, Трейси покраснела и пробормотала вполголоса:

– Мне очень жаль! – растерянно соображая, что еще можно сказать в подобной ситуации.

Венди небрежным движением руки смахнула прошение Шарлотты о предоставлении ей права жить вместе с несовершеннолетним ребенком в один из ящиков своего письменного стола и сухо сказала:

– Впредь, Трейси, советую вам прежде поговорить со мной, а уже потом приводить с собой толпу сторонников, которые готовы набрасываться на меня прямо в служебном кабинете!

После чего поднялась из-за стола, решительным шагом подошла к дверям и широко распахнула их настежь, недвусмысленно давая понять Трейси, что разговор окончен и она ее более не задерживает.

Томи перехватил Трейси возле ее машины.

– Что случилось? Куда ты сейчас собралась?

Интересно, наблюдает ли за ними сейчас Венди из окна своего кабинета, подумала Трейси, и коротко ответила:

– В суд.

Он удивленно вскинул брови.

– Так она все же подписала ордер, да?

– Пока нет! – покачала головой Трейси. – Я туда по другому делу.

– И что дальше?

– Дальше? Дальше она напомнила мне, что никто пока не обследовал, в каких жилищных условиях проживает Шарлотта, и что это следует сделать в ближайшие дни.

Лицо Томи вытянулось.

– Ты шутишь!

– Вовсе нет! А еще ее волнует то обстоятельство, что, по слухам, вместе с ней в квартире проживает какой-то мужчина. Во всяком случае, он часто навещает ее. И это тоже нужно проверить!

Томи уставился на Трейси ошарашенным взглядом.

– Как я понимаю, она имеет в виду Энтони Гудмана?

– Возможно! Об этом, кстати, уже полно разговоров в сегодняшней прессе. Хотя его имени она не назвала. Спорить с ней в любом случае пока бессмысленно, ибо она права. Все формальности должны быть соблюдены. А если мы станем тянуть, то тогда она займется всем этим сама. Вот такие наши дела, Томи!

Томи был явно шокирован услышанным.

– Я позвоню Шарлотте! – объявил он. – Надо же ее предупредить! Снабжен информацией – значит, уже вооружен и готов к схватке. Но боюсь даже помыслить о том, что будет, когда они сойдутся лицом к лицу. Если Венди действительно вознамерилась помешать Шарлотте заполучить назад Хло, если она решила стать у нее на пути, что ж, могу сказать одно! Храбрая женщина! Если честно, я ее никогда не считал особо смелой.

Шарлотта вместе с матерью и Шелли неторопливо прогуливались по пляжу, петляя между лежаками и креслами, на которых нежились многочисленные любители загара, когда вдруг Шарлотта услышала, как кто-то громко окликает ее по имени.

– Эй! Алекс! Алекс!

Только бы не журналисты, подумала она, оглядываясь и прикладывая руку к глазам, чтобы получше рассмотреть того, кто ее зовет. И в первый момент не поняла!

– Да это же я, Гемма! – снова крикнула девчушка-подросток, сидевшая в компании еще двух своих сверстниц, и, разгребая босыми ногами песок, направилась прямо к ней.

Наконец Шарлотта узнала девочку! Пришлось приложить усилия и продираться через ужасный искусственный загар, неумело нанесенный на лицо, и неправдоподобно огромные ресницы, явно накладные. Черты лица Шарлотты моментально разгладились.

– Гемма! Какой приятный сюрприз! – искренне обрадовалась она, обнимая девочку. Вот только куда подевалась та скромная, тихая, даже немного забитая девчушка, какой она запомнилась ей по тем временам, когда решались ее непростые семейные проблемы? – Ну, как дела? Рассказывай! Ты уже совсем взрослая, как я погляжу.

– В следующем месяце мне будет четырнадцать! – гордо объявила Гемма и лучезарно улыбнулась, обнажив кривые и с налетом желтизны зубы. Да, хороший дантист девочке явно бы не помешал.

Шарлотта отлично знала, что Гемма лукавит. Ведь в прошлом году ей было только двенадцать лет. Но она сделала вид, что поверила, и издала уважительный возглас.

– Надо же! Как время быстро летит! Так все же как у тебя дела? Нет! Позволь я вначале познакомлю тебя со своими спутницами. Это – моя мама. Ее зовут Анна. А это – моя сводная сестра Шелли. Мама! Шел! Гемма была одной из моих суперзвезд в прошлом. Моей любимицей! Одна из лучших воспитанниц, кстати.

– Здравствуй, Гемма! – тепло поздоровалась с ней Анна. – Рада познакомиться с тобой!

– Очень рада! – эхом повторила за ней Шелли. – А кто эти девочки? Твои подружки?

Гемма метнула взгляд на своих товарок, которые в это время осуществляли какие-то непонятные манипуляции с мобильником.

– Это Молли и Пия! – небрежно махнула она рукой. – Мы с ними в одной школе учимся. И тусуемся вместе в свободное время. А сейчас у нас каникулы.

– Ты по-прежнему живешь у Браунингов? – спросила Шарлотта, упомянув фамилию тех опекунов, которые забрали к себе девочку после того, как у нее умерла мама.

– Да, пока еще там! – равнодушно бросила в ответ Гемма. – Но через пару месяцев собираюсь от них съехать. Мы уже порядком поднадоели друг другу. Вы же понимаете! Они старые, занудливые и все такое! Линда, она сейчас мой социнспектор, пообещала, что подыщет мне кого помоложе. Было бы здорово!

Шарлотта грустно вздохнула про себя. Какая жалость, подумала она. Браунинги – такие добрые и славные люди. А как они ухаживали за матерью Геммы, пока та была больна, и за девочкой смотрели! Но вслух она лишь сказала:

– Наверняка они расстроятся, когда узнают, что ты от них съезжаешь. Ведь они так любят тебя.

Гемма просто пожала плечами. Но, как показалось Шарлотте, равнодушие девочки было скорее напускным, чем настоящим.

– Ох, если бы вы знали, как с ними трудно! – вздохнула она. – Вечно они цепляются то к моим нарядам, то к моим друзьям. И вообще… С утра до вечера только пилят и пилят! Достали уже! А я слышала новость про вас и очень, очень рада, что все у вас закончилось хорошо! Было бы ужасно, если бы вас осудили!

Шарлотта улыбнулась.

– Спасибо тебе! – проговорила она с благодарностью в голосе.

– А вся эта фигня, что они пишут про вас в газетах, просто чушь собачья! Сразу видно, что они вас совсем не знают! Идиоты! Меня такие писаки приводят в бешенство! Честное слово!

Шарлотта взяла девочку за руку.

– За меня не беспокойся, Гемма! Я уже взрослая и могу за себя постоять. Лучше сосредоточься на себе самой! Ты такая милая, такая славная девочка! Уже почти девушка!

– Да, наверное, вы правы! – смущенно покраснела Гемма, тронутая комплиментами в свой адрес.

– Не наверное, а точно я права! Думаю, и Браунинги тоже считают тебя славной, доброй и красивой девочкой. Не бросай их, Гемм! Они же стараются, как лучше. Более добрых и заботливых опекунов тебе не найти.

Гемма недовольно нахмурилась.

Шарлотта понизила голос до шепота.

– Уверена, твоя покойная мама тоже хотела бы, чтобы ты осталась с ними. Разве не так?

Румянец на щеках Геммы стал гуще, а в глазах блеснули слезы.

Понимая, что девочка все еще тоскует по умершей матери, Шарлотта привлекла ее к себе и ласково погладила по волосам.

– Пока ты все делаешь правильно! – ободряюще проговорила она. – Мама бы тобой гордилась! Уверена в этом!

Гемма отстранилась от нее и, повернув голову в сторону моря, уставилась куда-то вдаль.

– Знаете, о чем я хочу спросить вас? – вдруг брякнула она. – А почему вы тогда не взяли меня? Я ведь так хотела к вам! Помните? И даже просила… умоляла, но вы все равно не взяли.

Шарлотта почувствовала укол раскаяния.

– Так тогда сложились обстоятельства, Гемма! Я не могла этого сделать, поверь мне! Но это вовсе не значит, что я не любила тебя. Любила! Очень! И продолжаю…

– Но моя мама только-только умерла! Как и ее! Так почему же вы выбрали ее, а не меня?

– Девочка моя! О каком таком выборе ты толкуешь? Мне такое и в голову не могло прийти!

– Так возьмите меня сейчас!

Сердце Шарлотты зашлось от жалости. Она обхватила рукой круглое личико девочки.

– Послушай меня, Гемма! Твой дом – здесь! У Браунингов. Как бы они тебя ни раздражали, ни доставали порой своим занудством, знай, они тебя любят. По-настоящему любят! И ни за что не согласятся потерять тебя. Да и ты сама в глубине души прекрасно знаешь, что тоже не хочешь расставаться с ними.

– Рассталась бы не задумываясь, если бы вы только согласились забрать меня с собой. И расстраиваться бы не стала!

– Неправда! – ласково усмехнулась Шарлотта, снова привлекая девочку к себе. – Еще как бы расстроилась! Я-то уж знаю, какое доброе и нежное сердечко бьется за этой красивой грудкой!

Гемма непроизвольно хихикнула, польщенная тем, что ее формы оценили по достоинству.

– Да и Браунинги значат для тебя много больше, чем ты пытаешься это внушить и себе, и нам.

– Да, наверное, – задумалась девочка. – Ах, как было бы здорово, если бы вы по-прежнему курировали меня. С вами всегда было так классно! А так… За минувший год у меня поменялось пять инспекторов. И никто из них и близко не похож на вас. Может, вы еще вернетесь на работу, а? – спросила она с надеждой в голосе.

Шарлотта с улыбкой глянула на нее сверху вниз.

– Вряд ли они согласятся снова взять меня к себе на работу, но, даже если бы и согласились, боюсь, сегодня это уже невозможно.

Очередной вопрос готов был вот-вот сорваться с губ девчушки, но в этот момент ее окликнула одна из подружек.

– Эй, Гемма! Кончай трепаться! Нам пора! Там уже все собрались!

Гемма проворно оглянулась на девчонок.

– Только не вздумайте уходить без меня! – Потом снова взглянула на Шарлотту. – Здорово, что мы с вами повстречались! Супер! И правда, я очень рада, что у вас все обошлось! Вот только жаль, что вы тогда не выбрали меня!

Гемма неловко обняла Шарлотту в прощальном порыве и ринулась по пляжу вслед за своими подружками.

Шарлотта молча взглянула на мать, потом на Шелли, подошедшую к ней с другой стороны, и они снова двинулись вдоль кромки берега. Шарлотта вздохнула и взяла обеих женщин за руки. Интересно, размышляла она, сколько еще из ее бывших подопечных думают так же, как и Гемма? Что она предала их, взяв себе на воспитание Хло, предпочтя всем этим детям совсем маленькую девочку. И как бы она стала объяснять им свои мотивы, если бы у них появилась возможность спросить ее об этом? Да, наверное, так, как она попыталась это сделать в случае с Геммой. Впрочем, разве можно вообще объяснить ребенку, почему выбрали не его? Почему предпочли кого-то еще? И почему кто-то значит много больше, чем другой?

Она услышала, как запищал мобильник, извещая, что пришла очередная эсэмэска. Извлекла телефон из сумочки и глянула на дисплей. Целых две эсэмэски! Первая была от Энтони. Открыла текст и, прочитав, улыбнулась.

– А к нашим рыбакам фортуна сегодня благоволит! – воскликнула она, обращаясь к своим спутницам. – Рик поймал две рыбины, а Боб и Энтони по целых три штуки. Так что форель на ужин у Мэгги нам обеспечена!

– Отличная новость! – обрадовалась Шелли и, поймав на лету мяч, ловким движением отпасовала его владельцу.

– Сейчас отправлю Мэгги эсэмэску, что приду ей помочь с ужином! – засуетилась Анна, извлекая наружу свой телефон.

А Шарлотта между тем погрузилась в чтение второй эсэмэски. Она была от Трейси. Прочитав ее, Шарлотта в первый момент почувствовала неприятную пустоту в желудке и даже легкое головокружение. Буквы запрыгали у нее перед глазами, никак не желая складываться в слова. Но вот наконец текст прочитан и почти что осмыслен. Шарлотта вдруг разозлилась на себя за минутную слабость – с чего это она так испугалась? – и молча протянула телефон матери, давая ей возможность тоже ознакомиться с посланием от Трейси.

* * *

На следующий день Шарлотта, сидя в гостиной, ожидала прихода гостьи, а Энтони в это время хлопотал на стоянке напротив дома, освобождая место для машины Венди. Если бы Шарлотта так не волновалась, то, вероятно, она смогла бы по достоинству оценить самообладание Венди и даже восхититься ее выдержкой. Но в нынешней ситуации… Слава богу, что рядом Энтони. Уж он-то сумеет в любом случае разрядить обстановку и свести к минимуму все риски их взаимного общения. Иначе обе они, кроме слов приветствия, пожалуй, не смогли бы выдавить из себя ни слова. Конечно, Шарлотта понимала, что обследование жилищных условий в данном случае – это обязательная процедура. Но знала она и другое. Если бы Венди захотела, она могла бы намного ускорить все процессы, связанные с получением разрешения. А имей Шарлотта на руках все нужные бумаги, то занималась бы теперь не встречей с Венди, а подготовкой к приезду Хло. Однако Венди не торопится. Более того, вот решила сама проинспектировать ее квартиру. Наверняка в глубине души рада-радешенька, что может сунуть свой нос в чужую жизнь, своими глазами увидеть, как живется Шарлотте на новом месте. И придраться не к чему! Все в рамках ее полномочий, и все для того, чтобы лишний раз заставить Шарлотту пасть перед ней ниц и униженно выпрашивать разрешение.

«Помни! Ты делаешь это ради Хло. Смири свою гордыню и склони голову перед Венди! Ведь это, в сущности, такая небольшая цена за то, чтобы вернуть себе Хло. Если получится, конечно! Получится! Обязательно получится! Должно получиться!»

Надо верить в благоприятный исход дела. Иначе ей просто не пережить следующий час.

– Ну, вот и мы наконец! – непринужденно объявил Энтони, входя в гостиную вместе с Венди. – Мы уже сварили кофе! – обратился он к гостье. – Но если вы предпочитаете чай…

– Нет-нет! Кофе отлично! – заверила его Венди, стоя у порога и внимательно обозревая потолок комнаты.

Наверняка ищет паутину по углам, злорадно подумала Шарлотта, пожалев о том, что сама не удосужилась проинспектировать потолки во всех комнатах.

– Здравствуйте, Венди! – напряженно проговорила она, и у нее свело скулы от фальшивой приторности собственного голоса. Однако же она старается!

– Рада видеть вас! – откликнулась ее бывшая начальница с непонятным выражением лица. – Хорошо выглядите!

Кажется, никакой издевки в голосе, лихорадочно соображала Шарлотта. Значит, перчатка еще не брошена ей в качестве вызова. Пока!

– Спасибо! Вы тоже отлично выглядите!

– Вам с молоком? Сколько ложечек сахара? – продолжал суетиться вокруг гостьи Энтони, разливая кофе по чашкам.

Венди слегка покраснела, взглянув на него.

– Спасибо! Ни того, ни другого! Я пью черный и без сахара.

Она снова заскользила глазами по комнате, старательно выхватывая взглядом каждую мелочь: трещинки на стенах, щели в полу, случайно оставленная крошка на столе, волос на ковре.

– Честно говоря, не думала, что снова увижусь с вами, тем более в подобных обстоятельствах, – проговорила она задумчиво, устремив взгляд на открытое французское окно, через которое виднелась умирающая от жажды герань, вялые стебли которой свешивались с балкона вниз.

– Я тоже! – пробормотала Шарлотта, отметив про себя, что Венди старательно избегает встречаться с ней взглядами. Или это ей кажется? Вдруг больно сдавило грудь. А что, если она явилась сюда только затем, чтобы сообщить, что не может выдать ей разрешение на проживание несовершеннолетнего ребенка? Не то чтобы Шарлотта не прогнозировала и такого поворота событий! Нет, она не раз думала о том, что может получить отказ. Но чтобы Венди лично явилась к ней только для того, чтобы озвучить его! Однако же для этого нужны недюжинная смелость и присутствие духа.

– Спасибо! – поблагодарила Венди, когда Энтони протянул ей чашку с кофе и жестом пригласил сесть.

Еще никогда Шарлотта не видела Венди в такой растерянности. Впрочем, она и сама была сбита с толку. Что происходит? Почему Венди тянет? Почему не шныряет по всем углам ее жилища с видом заправского ревизора из какой-нибудь санэпидстанции, всем своим поведением давая понять, что в таком логове не то что ребенка, животное нельзя содержать? Наверняка сейчас в ее голове роятся самые разные мысли. Дескать, «вот выкрала девочку, а обо мне ты подумала? Ведь ты же работала под моим началом! Знаешь ли ты, сколько нервов и сил стоила мне вся эта история? Сколько бессонных ночей я провела, изводя себя страхами, что могу в любую минуту потерять работу. А те унижения, то осознание собственного ничтожества, когда газеты запестрели сенсационными заголовками типа „В Кестерли любой может украсть ребенка“». Именно под таким заголовком появилась статейка в местной «Газет», и Венди запомнила эту публикацию на всю оставшуюся жизнь, начисто забыв о том, что ее автор Хетер Хэнкок метила не в нее, а в Шарлотту.

Кажется, впервые до Шарлотты дошло (а ведь раньше она никогда не задумывалась над этим!), что своими необдуманными действиями она действительно доставила массу неприятностей и хлопот своей начальнице. Увы! Но теперь горевать о собственной беспечности поздно.

– Пожалуйста, пирожное! – Энтони продолжал вовсю ухаживать за Венди, подавая ей блюдо с выпечкой. – Я уже приготовился солгать и сказать, что сам их испек, но вовремя спохватился! Подумал, что в сложившихся обстоятельствах это будет явный перебор.

К удивлению Шарлотты, Венди по достоинству оценила тонкую шутку Энтони и даже улыбнулась. А вот и наш будущий папочка! Надо же! Даже сам печет пирожные. Наверняка стоящий мужчина.

Шарлотта попыталась стряхнуть с себя оцепенение, в котором пребывала с той самой минуты, как Венди переступила порог комнаты. Что она замерла, словно дикий зверь, которого ослепил неожиданный свет фар? Надо же как-то поддержать беседу!

– Ну, и как вам сейчас работается всем под одной крышей? – спросила Шарлотта несколько бравурным тоном. – Неплохо ведь иметь все социальные службы Кестерли в одном кулаке. Эффективность гораздо выше, да? Не сомневаюсь в этом. Тем более под вашим руководством…

Лучше бы она не говорила последних слов! Получился не комплимент, а язвительная реплика, хотя Шарлотта не собиралась говорить ни того, ни другого. Но если нужно, то она готова осыпать Венди комплиментами с головы до ног. Вот только нужно постараться произносить их убедительнее, достовернее, что ли. А то Энтони глянул на нее сейчас таким взглядом, словно еще немного, и он расхохочется вслух.

И снова, к вящему изумлению Шарлотты, Венди пропустила все ее льстивые речи мимо ушей, всецело сосредоточившись на разглядывании фотографии Хло, стоявшей на каминной полке.

Шарлотта нерешительно замерла. Может, встать и принести ей фотографию? Или сделать вид, что она не замечает пристального внимания, с которым Венди рассматривает фото? Шарлотта уже открыла рот, чтобы начать говорить, но тут Энтони осторожно тронул ее за руку, призывая помолчать. Расслабься, дал он ей понять, пей кофе, и пусть все идет своим чередом. Шарлотта попыталась расслабиться и не смогла. Напряжение не спадало. Интересно, думала она, видела ли Венди эту фотографию раньше? Ведь это то самое фото, которое Энтони во время процесса вручил присяжным заседателям и судье. На ней запечатлены Шарлотта и Хло. Обе заразительно смеются, глядя друг на друга. Поскольку пресса не имела права видеть лицо девочки, то его заштриховали, но так, чтобы общая атмосфера снимка передавала радость Хло, несмотря на то, что невозможно понять, кто она и как выглядит. И однако даже в таком виде снимок воспроизвели на своих первых полосах многие ведущие издания страны на следующий день после завершения суда.

Мнения и отклики были разными. Такое впечатление, что нация разделилась. Одни ратовали за наказание для Шарлотты, другие радовались ее освобождению. Только и разговоров вокруг, что о процессе. Везде! На страницах газет, по радио и телевидению, в Интернете. Шарлотта изо всех сил старалась не реагировать на эту шумиху. Сейчас для нее главное – это заполучить обратно Хло. Со всем остальным она разберется потом.

Скорее всего, Венди никогда не видела Хло живьем, размышляла сейчас Шарлотта.

– Какая миленькая! – коротко обронила Венди.

– О да! – согласилась с ней Шарлотта. – Очень славная!

Энтони бросил на нее выразительный взгляд.

Венди отхлебнула кофе и принялась разглядывать скамейку, застланную шелковым покрывалом с рисунком в бледно-голубых и кремовых тонах и заставленную диванными подушками с тем же рисунком.

– Это мой отец сделал! – несколько невпопад сказала Шарлотта. – Я имею в виду скамейку.

Венди бросила удивленный взгляд на деревянное изделие.

– Его преподобие столярничал?

– Нет. Я имела в виду своего родного отца. Энтони разыскал скамейку на одном из аукционов по Интернету.

Венди понимающе кивнула и отхлебнула еще кофе.

Стараясь говорить любезно и одновременно понимая, что пора подступать к главному, Шарлотта сказала:

– Уверена, вы знаете, кто такой Энтони. Он выступал в качестве моего защитника на процессе. Но он прекрасно понимает, что, скорее всего, ему тоже предстоит пройти проверку на благонадежность, а потому…

– Мы уже навели все нужные нам справки, – спокойно отреагировала Венди.

Шарлотта растерянно уставилась на Энтони, а тот, по своему обыкновению, иронично вскинул бровь, после чего вальяжно закинул ногу на ногу.

Решив не отступать от своего намерения давить на Венди по всем направлениям, Шарлотта сказала:

– В квартире две спальни. Как видите, все чисто. Уборка делается регулярно. С удовольствием покажу вам все комнаты. Или вы хотите пройтись по ним одна?

– Все в порядке! – воскликнула Венди. – Я к вам не потому… Дело в том, что я не за этим к вам приехала. Не сомневаюсь, вы сможете создать тепло и уют для ребенка. И насчет Энтони у меня тоже нет никаких вопросов. Но все формальности должны быть соблюдены в любом случае. Вот я и подумала… подумала, что это – хорошая возможность… что у меня есть шанс попытаться… то есть я хочу поговорить с вами.

Окончательно сбитая с толку Шарлотта снова глянула на Энтони, словно надеясь по его лицу прочитать, чем могут закончиться все подобные разговоры, но Энтони в этот момент сам внимательно слушал Венди, не сводя с нее глаз.

– Не могу сказать, что мне легко дался этот шаг! – продолжила Венди, глянув на свою чашку с кофе. – Но я попытаюсь!

Шарлотта снова ощутила приступ паники. Все плохо! Все очень плохо. Либо сама Венди, либо кто-то из тех, кто выше нее, по-прежнему считают, что, независимо от того, какой вердикт вынесли присяжные, непозволительно красть чужих детей в городе Кестерли.

– С первого дня, как вы влились в наш коллектив, а это было восемь или девять лет тому назад…

– Девять! – задыхаясь от волнения, подтвердила Шарлотта.

Венди согласно кивнула.

– Вот-вот! С того самого первого дня я видела, с какой теплотой относятся к вам все окружающие, как легко вы сходитесь с людьми. И при этом вы ни под кого не подстраивались для того, чтобы понравиться. Или для того, чтобы вами восхищались, любили дети… У вас это получалось так естественно, так просто, что я… Да, должна признать! Это вызывало у меня временами чувство ревности. Наверное, поэтому я не всегда относилась к вам объективно и не всегда была справедлива.

Шарлотта испуганно заморгала глазами. Неужели она не ослышалась? И это говорит ей Венди?

– Да, иногда вы могли вспылить. Но никогда и никого вы не обидели намеренно. И это, если честно, тоже меня ужасно злило. Потому что сама я могла порой по горячности наговорить человеку много лишнего. Наверное, поэтому люди и не тянутся ко мне, как они тянутся к вам. Пожалуй, мои подчиненные и вовсе не обращали бы на меня внимания, если бы я не была их боссом!

Венди растянула губы в невеселой улыбке и снова глянула на свою чашку с кофе.

– Однако не хочу превращать наш разговор в этакий жалостливый монолог. Мне всегда претит самобичевание. Просто хочу извиниться перед вами за то, что в прошлом я под всякими, зачастую надуманными, предлогами изрядно отравляла вам жизнь. И усложняла ее. Не стоило мне этого делать! И, конечно, напрасно я так упорно скрывала от вас все последние месяцы любую информацию о Хло. Если это послужит мне хотя бы частичным оправданием, то скажу, что я вполне искренне полагала, что поступаю правильно. Но теперь-то я понимаю, как тяжело вы переживали неведение. И я знаю, что и для Хло это было трудное время. Но с ней, слава богу, все в порядке! – поспешила уточнить Венди, заметив, как расширились от страха глаза Шарлотты. – Однако все опекуны, у которых она жила все это время, в один голос твердят, что ей нужны только вы.

Растроганная Шарлотта попыталась сказать что-то в ответ и не смогла. Эмоции перехлестывали через край.

– Разрешение уже готово! Можете забирать его! – Венди поставила чашку на стол. – Надеюсь, со временем вы сумеете простить меня.

И тут Шарлотта уже не выдержала. Она подбежала к Венди и в едином порыве обняла ее.

– Уже простила! – воскликнула она. – Но это мне надо извиняться перед вами, а не вам! Я-то хорошо знаю, какой головной болью я могу быть временами. И с вами я зачастую вела себя невыдержанно, и безо всякого на то повода. Мне бы следовало помнить, что вы просто добросовестно делаете свое дело, и относиться к вам с большим уважением. Простите меня! Честное слово! Я сожалею о былом! Если есть хоть какая-то возможность загладить свою вину, я готова на все! Только скажите мне!

Губы Венди тронула слабая улыбка.

– Все, что вам нужно, это создать полноценный счастливый дом для этой крохи. Она его заслужила.

– О да! – выдохнула Шарлотта. – Я это знаю! И обещаю! Я все сделаю для нее!

Энтони обнял Шарлотту за плечи и привлек к себе.

– А вы не могли бы нам сказать, – обратился он к Венди, – хотя бы приблизительно, когда случится сие счастливое событие возвращения Хло в лоно семьи?

Венди смахнула пальцем набежавшую слезинку.

– Думаю, в пятницу Трейси вам ее привезет. Или это слишком скоро?

Следующие два дня прошли для Шарлотты как в тумане. Вместе с матерью и Шелли они прочесали все магазины, скупая подряд все, что, по их мнению, может пригодиться девочке уже целых четырех лет. А Энтони вместе с Бобом в это время трудились дома, превращая вторую спальню в чудо-детскую, настоящую мечту маленькой принцессы. Рик постоянно названивал из Лондона, куда поехал на какие-то деловые переговоры, и тоже интересовался, что еще нужно прикупить в столице такого, чего точно нет в Кестерли. Мэгги и Рон занимались обустройством и приведением в порядок детского домика, сооруженного прямо на дереве в их саду. Там Хло сможет играть, когда будет навещать их. А близнецы в это время, сидя у себя в Девоне, придумывали всякие разные игры, в которые они смогут играть вместе со своей новоиспеченной кузиной.

– Но вы же понимаете, – попыталась втолковать им по телефону Шарлотта, – что в эти выходные мы к вам вряд ли приедем. Хло еще нужно обжиться на новом месте и заново привыкнуть ко всем нам. Мы же не хотим столько всего и сразу сваливать на ее головку, не правда ли?

– Не хотим! – дружно подтвердили близнецы, хорошенько поразмыслив над словами тети. – Но мы же сможем познакомиться с ней?

– Обязательно! – заверила их Шарлотта. – Как только Хло освоится на новом месте, а я расскажу ей о вас, она, думаю, тотчас же изъявит желание отправиться к вам в гости.

На самом деле Шарлотта и думать боялась о том, что ждет ее впереди. Как отреагирует Хло на все и на всех? Ведь прошло уже почти полгода с тех пор, как они виделись в последний раз. Вполне возможно, страх настолько глубоко укоренился в душе девочки, что потребуются недели, а быть может, и месяцы, чтобы достучаться до ее души. Из разговоров с Трейси она уже знала, что за все шесть месяцев Хло не проронила и двух десятков слов. И в основном это были вопросы о ней, о ее любимой мамочке. И хотя у Шарлотты сердце разрывалось от жалости к малышке, но одновременно она и боялась первой встречи с ней. Как, какими словами убедить Хло, что она может снова доверять своей маме? Что мамочка не бросит ее больше? Не оставит одну среди чужих людей. Хло ведь еще слишком мала, чтобы понимать, что случилось с ними обеими. К тому же она эмоционально необыкновенно уязвимый ребенок. Справится ли она с еще одним потрясением? С новой встречей с мамой?

– Не торопи события! – наставительно советовала ей мать. – День за днем, и все образуется. Помни! Все приходит вовремя к тому, кто умеет ждать. Подумай сама! Сколько всего страшного она пережила. Но ведь выжила же! И не сломалась! Да, внешне Хло похожа на хрупкий нежный цветок, но характер, судя по всему, у нее бойцовский. И ее не так-то просто сломить.

Господи! Дай ей силы пройти через все это еще раз и не сломаться! Пусть все те страхи и смятение души оттого, что мама куда-то пропала, которые она переживала все эти месяцы, кочуя из одной семьи в другую, не трансформируются в стойкое убеждение, что мама и все родные предали ее, бросили на произвол судьбы.

– Вам обязательно помогут! – заверила ее Трейси. – Мы уже показывали Хло психологу. А сейчас есть надежда, что в вашем присутствии она разговорится и станет вести себя дружелюбнее со всеми, в том числе и с врачом.

Опять мужчина! – возмутилась про себя Шарлотта. И когда же они все наконец поймут, что после всего того, что пришлось пережить Хло от рук отца, она не может открыться какому-то постороннему мужчине, пусть он даже и психолог? Разумеется, они все понимают! Но когда работники так перезагружены, когда у каждого инспектора на руках столько детей, за которых он или она несет персональную ответственность, то о каком индивидуальном подходе к ребенку можно мечтать? Спасибо хоть на том, что определили Хло к какой-то одинокой женщине. Пока Трейси не очень распространялась на тему о том, у каких опекунов побывала Хло за минувшие шесть месяцев. Но Шарлотта выжмет из нее всю информацию, пусть не сомневается! Ведь для Шарлотты эта информация имеет принципиальное значение. Ей нужно знать как можно больше подробностей о том, как и где жила Хло, что за люди ей занимались. И это тоже должно помочь ей нащупать правильный путь для повторного сближения с девочкой.

Вот так, в хлопотах, планах на будущее, в лихорадке ожидания неожиданно наступил вечер четверга. И хотя все минувшие дни Шарлотта волновалась, словно девочка-подросток накануне первого в своей жизни свидания, она понимала, что все! Пора взять себя в руки и подумать о чем-нибудь еще. В конце концов, у них с Энтони сегодня последняя ночь, которую они проведут вместе. И когда будет следующая, она бы не рискнула гадать. Они договорились, что он пока съедет с квартиры и навестит их только тогда, когда Шарлотта будет абсолютно уверена в том, что Хло готова к знакомству с ним. Но прежде ей еще предстоит объяснить малышке, что это за дядя и откуда он взялся.

Наверное, объяснение далось бы ей проще, если бы она была уверена в том, что знает, кем именно Энтони намеревается стать в жизни Хло. И намеревается ли он вообще быть хоть кем-то. Но пока Энтони не озвучил свои планы на будущее. Хотя по тому, с каким рвением он занимался обустройством комнаты для Хло, как участвовал во всех хлопотах, связанных с ее возвращением, не говоря уже о том, сколько сил приложил для того, чтобы добиться ее возвращения, Шарлотта робко надеялась, что в этом будущем отведено какое-то место и для них с Хло. С другой стороны, вполне возможно, для него сегодняшняя последняя ночь вместе – отличный повод для того, чтобы подвести черту под их отношениями и дальше каждому двинуться по жизни своей дорогой.

Она смотрела, как он, стоя у стола, разливает вино в два бокала, солнце врывалось в открытые окна, обволакивая его со всех сторон своим маревом, с побережья доносились пронзительные крики чаек, смотрела, и почему-то вдруг вспомнились слова матери.

«Иногда люди приходят в нашу жизнь на какой-то короткий отрезок времени, когда они нам нужны, а потом снова уходят».

Ей бы отчаянно не хотелось, чтобы так случилось и с Энтони. Но ведь он упорно не желает обсуждать с ней свои планы на будущее. Почему? Уж не потому ли, что он всегда знал, что, как только завершится процесс и он поможет ей уладить все формальности и добиться возвращения Хло, он начинает жить своей жизнью, и точка? Уж не это ли он приготовился озвучить ей прямо сейчас, когда поднес бокал с вином, а сам тоже уселся на диван, но в другом углу?

А ведь обычно любил сидеть рядом, но сегодня почему-то решил дистанцироваться.

Но Шарлотта не имеет права удерживать его или нарушать какие-то одному ему известные планы. Отойдя от своей основной деятельности, он и так потратил, можно сказать, впустую целых шесть месяцев, почти безвылазно проторчав все эти месяцы в Кестерли. А ведь собирался путешествовать, взять некий тайм-аут на раздумья о будущем, для того чтобы обстоятельно проанализировать то, чем он хочет заниматься. Выбрать какое-то новое направление для своей деятельности или снова вернуться к юриспруденции? С его-то колоссальным опытом, с его хваткой, с его врожденными талантами оратора! Конечно, он великолепный барристер. С его уходом коллегия адвокатов потеряет, пожалуй, своего лучшего представителя. Не говоря уже о тех людях, которые прибегали к его помощи. Но, с другой стороны, если он и дальше будет состоять в адвокатском сословии, то тогда ей придется окончательно и бесповоротно смириться с тем, что в этом случае совместного будущего с Энтони у нее не может быть уже по определению.

Нет, лучше об этом сейчас не думать! – одернула себя Шарлотта и с жалкой улыбкой чокнулась с ним бокалами за успех завтрашнего предприятия.

– Я вот все думаю! – начал Энтони, закидывая по своему обыкновению ногу на ногу. – Представляет ли себе малышка сейчас, что еще совсем немного, и все ее мечты сбудутся?

– Да она и понятия не имеет о том, что ее ждет сюрприз! – стараясь говорить непринужденно, ответила Шарлотта. – Трейси сказала, что она сообщит ей обо всем завтра утром, когда приедет забирать ее.

Какое-то время Энтони сосредоточенно обдумывал правильность такого решения, потом отхлебнул из своего бокала и спросил:

– А чем вы планируете заняться завтра?

– Сама весьма смутно представляю! – честно призналась Шарлотта. Она как-то пока и в самом деле была не в состоянии думать ни о чем другом, кроме самого момента встречи. А уж что будет потом… потом то и будет, решила она сфокусироваться исключительно на ближайших целях. – Если все пройдет гладко, то, возможно, сходим покатаемся на карусели. Или прогуляемся по пляжу. Это – те места, которые ей должны быть памятны по нашим прошлым прогулкам. Если она, конечно, вспомнит! – Шарлотта придвинулась ближе к Энтони, словно желая сократить пропасть между ними, и взяла его за руку. – Но ты же понимаешь, не так ли? Сейчас…

– Тс! – перебил он ее. – Все я понимаю! Конечно, Хло будет сбита с толку, если увидит меня здесь. Причем сразу же! Хотя, если честно, я и сам горю желанием побыстрее познакомиться с нею.

Какой он замечательный, растроганно подумала Шарлотта, чувствуя, как ее сердце переполняет любовь к этому мужчине.

– Я знаю, – сказала она, – ты тоже влюбишься в нее с первой же минуты, как увидишь. Как и я в свое время. Она такая милая, такая нежная, и ей так хочется сделать всем приятное. Хотя в глубине души я надеюсь, что со временем Хло научится и капризничать, и бедокурить, как все остальные детки в наше время.

Энтони улыбнулся и переплел пальцы своей руки с ее пальцами, после чего отпил еще немного вина.

– А чем ты будешь заниматься завтра? – поинтересовалась у него Шарлотта.

– Вообще-то я собирался смотаться на несколько дней в Лондон. Надо просмотреть почту, а заодно и убедиться, что дом по-прежнему стоит на своем месте.

– А я ведь и понятия не имею, где ты живешь! – напомнила она ему.

Он скорчил веселую рожицу, и она помимо воли улыбнулась. В самом деле! Какое такое понятие она должна иметь, если вплоть до прошлой недели ей было запрещено выбираться куда бы то ни было за пределы Кестерли? А тут поездка в Лондон!

Интересно, а пригласит ли он ее сейчас наведаться к нему в Лондон?

– Скажи мне! – неожиданно спросил он. – Ты действительно хочешь, чтобы я познакомился с Хло?

Сердце у нее замерло от испуга. Что за странный вопрос!

– Конечно! – воскликнула она. – Я хочу этого больше всего на свете! Или ты думаешь иначе? Но почему?

Энтони принялся пристально разглядывать ее лицо.

Вспомнив, как хорошо он умеет читать все ее мысли, Шарлотта замерла в ожидании.

– Хорошо! Если честно, то отвечу тебе так, – начала она, поникнув перед его пронзительным взглядом. – Я не хочу, чтобы Хло привязывалась к тебе. А потом в один прекрасный день ты возьмешь и исчезнешь из ее жизни. У тебя же ведь планы…

Нетерпеливым взмахом руки он велел ей замолчать.

– Мои планы совсем не такие, как ты их себе представляешь. К тому же за последние несколько месяцев они так радикально поменялись, что я и сам уже с трудом припоминаю, что я там планировал ранее.

В глазах Энтони зажглись смешливые искорки.

– И ты наконец решил поделиться ими со мной? – спросила она, поддаваясь на его хорошее настроение.

Какое-то время Энтони сосредоточенно обдумывал свой ответ.

– Знаешь, мне кажется, сейчас не самый подходящий момент для такого разговора. Вначале тебе нужно разобраться с Хло. Привезти ее домой, снова сделать ее частью своей жизни, помочь ей обустроиться на новом месте, привыкнуть к новым людям. А уж потом мы с тобой сядем и решим, что нам делать дальше.

Энтони говорил совершенно искренне. Трудно было уличить его в криводушии, и все же сердце Шарлотты непроизвольно сжалось от дурных предчувствий.

– Ты же знаешь, у меня от тебя нет секретов! Я хочу удочерить Хло. А потом собираюсь снова увезти ее в Новую Зеландию…

– Вслух ты никогда не озвучивала мне своих ближайших намерений, но я всегда догадывался, что они именно таковы.

Шарлотта почувствовала себя совершенно убитой.

– То есть ты хочешь сказать мне, что мои намерения никак не совпадают с твоими планами.

Энтони вопросительно склонил голову набок.

– Это вопрос или констатация факта?

Шарлотта и сама не была уверена в том, что это. А потому она потупила глаза, пытаясь собраться с силами и высказать все те слова, которые так и рвались из самых глубин ее сердца.

Понимая, что еще немного, и будет поздно, она пробормотала:

– Мама однажды сказала мне, что я не должна замыкать всю свою жизнь только на Хло. Я знала, что она права, но тогда я даже не стала ее слушать. Более того, мамины слова глубоко ранили меня и даже оскорбили. Потому что я любила Хло всеми фибрами своей души и знала, что всегда буду любить ее.

Шарлотта бросила короткий взгляд на Энтони и продолжила, стараясь более не смотреть на него:

– Но с тех пор, как мы с тобой стали жить вместе, ты и я, я вдруг поняла, что моя любовь к Хло вовсе не означает, что я не могу любить кого-то еще, причем так же страстно и беззаветно. Могу! Более того, я люблю! Но я так многое должна сделать для Хло и я так многое хочу сделать для нас, и для себя, и для своей матери, особенно сейчас, когда мы наконец-то обрели друг друга по-настоящему… И я постоянно пытаюсь увязать все свои намерения и планы друг с другом, а в результате у меня голова просто идет кругом. Столько всего надо успеть и постараться сделать все как можно лучше… И все равно, как бы я ни старалась, вряд ли я сумею одинаково угодить всем. И это так мучительно осознавать, так…

Энтони осторожно взял бокал из ее рук, поставил его на стол и привлек Шарлотту к себе.

– У тебя завтра очень трудный день! – ласково обронил он. – Наверняка будут и проблемы. И их тоже нужно будет преодолеть прежде, чем принимать какое-то решение. А сейчас, по-моему, самое время расслабиться! Отложим на потом все наши сложные разговоры! А пока помни лишь о том, что уже завтра утром ты сделаешь счастливой, очень счастливой одну маленькую девочку, которой действительно повезло по жизни.

 

Глава 27

– А она сейчас в саду! – проговорила Салли, сопровождая Трейси к черному входу через кухню. – Я сложила все ее вещи. Их не так уж и много. Я тоже кое-что прикупила. Новую зубную щетку и платьице из фланели. Я бы ей и игрушек дала, но она ничего, кроме своего мишки, не хочет брать.

Ну, положим, последнее сообщение об особой привязанности Хло к своему Бутсу Трейси совсем не удивило. Она направилась к распахнутой настежь двери, ведущей в сад. Легкий ветерок колыхал шторку из бусинок.

– Вы ей уже сказали? – обратилась она к Салли.

– Нет! – не очень уверенно ответила Салли. – Вы же просили ничего заранее не говорить. Но я сказала, что вы приедете сегодня утром.

В этот момент взгляд Трейси выхватил Хло. Она сидела в дальнем конце лужайки, вытянув перед собой ноги, а между ними сидел медвежонок и внимательно разглядывал свою хозяйку. И снова у Трейси невольно заныло сердце при виде девочки. Она казалась такой потерянной и такой бесконечно одинокой. И тут же Трейси свела брови.

– Такое впечатление, будто она разговаривает! – воскликнула она, обращаясь к Салли.

Та глянула на Хло через плечо гостьи.

– Да, скорее всего! Она всегда разговаривает со своим мишкой. Но стоит подойти к ней поближе, и она тут же замолкает.

Заинтригованная этой новостью, Трейси двинулась через лужайку, предварительно отключив свой мобильник. Ничто не должно отвлекать ее в течение следующего часа от главного: она обязана благополучно доставить Хло к Шарлотте. А уже потом, когда дело будет сделано, Трейси вернется и к остальным своим делам. Ведь у нее на попечении более трех десятков детей, и им всем тоже нужны и внимание, и помощь.

– Здравствуй, моя дорогая! – ласково поприветствовала она девочку, подойдя к ней. – Ну, как ты тут? Как дела?

Ответа, разумеется, она не дождалась. Но на сей раз девочка не вскочила ей навстречу, схватив в охапку Бутса, не подбежала и не стала просить ее отвезти поскорее к маме. Хло осталась сидеть на траве.

– Интересно, о чем это вы так оживленно беседовали с Бутсом? – поинтересовалась у нее Трейси, присаживаясь с ней рядом.

Хло посмотрела на мишку, но ничего не ответила.

– А у меня для тебя очень хорошая новость! – наклонилась к ней Трейси и прошептала ей почти на ухо: – Хочешь узнать, какая?

И снова в ответ молчание.

– Как смотришь, если прямо сейчас мы отправимся к твоей мамочке? – проговорила Трейси, не скрывая своего волнения. Наконец-то свершилось то, о чем все они столько времени могли только мечтать.

Но, к ее вящему изумлению, Хло осталась безучастной.

– Ты слышишь меня? Сейчас мы поедем к твоей маме! – повторила Трейси.

Легкий шепот сорвался с уст Хло.

– Что? Что ты сказала? – переспросила ее Трейси.

– Мама умерла.

– Твоя мама не умерла! – воскликнула Трейси, несколько озадаченная такой реакцией девочки. – Кто тебе сказал это?

– Но ведь, по правде говоря, – подала голос Салли, возникнув у нее за спиной, – ее родная мама действительно умерла.

Трейси ошарашенно уставилась на женщину. Не может быть! Она явно ослышалась!

Салли невольно съежилась под ее разгневанным взглядом.

– Это вы ей сказали, что ее мама умерла? – рассерженно прошипела Трейси, отводя женщину в сторону, чтобы их разговор не услышала Хло.

Салли растерянно уставилась на Трейси.

– Я думала, так будет лучше. Ведь я же не лгала! Ее родная мама действительно умерла. Ведь так?

– Но вы же прекрасно понимаете, что девочка считает своей мамой Шарлотту! – почти сорвалась на крик Трейси, чувствуя, что у нее сдают нервы.

– Да, – промямлила Салли, пытаясь как-то разрядить ситуацию, – но на тот момент никто не думал, что Шарлотта сможет заполучить ребенка обратно. А я хотела… Мне казалось, что Хло будет легче все пережить, если она будет знать правду.

– Но это никакая не правда! – озлобленно рявкнула на нее Трейси, не в силах более контролировать свой гнев. – Вы не имели права решать такие деликатные вопросы без нашего участия!

– Простите меня! Я же не со зла! – униженно захныкала Салли. – Я бы никогда не решилась обидеть малышку или тем более причинить ей зло! Я ее полюбила всем сердцем. И Боб тоже. Мы даже с ним обсуждали, что хотим взять Хло к себе в семью на правах приемных родителей.

Ну, и о чем еще ей толковать с этой глупой курицей, подумала в сердцах Трейси, глянув на согбенную Салли. Боже! С какими только дураками не сводит ее жизнь! Такая уж у нее работа! Вот и эта дура! Какой смысл увещевать ее или упрекать? Дело сделано, и остается лишь уповать на Всевышнего, что душевная рана, которую Салли нанесла девочке, быстро затянется.

Трейси вернулась к Хло и, взяв девочку за руку, поставила ее на ноги, а потом сама опустилась перед ней на корточки и посмотрела прямо в глаза.

– Твоя мама не умерла! – ласково проговорила она. – Она сейчас дома, ждет тебя. И мы едем прямо к ней!

Трейси усадила Хло в машину, а сама извлекла из кармана мобильник и набрала номер телефона Шарлотты. Надо же предупредить ее о том, что случилось.

* * *

«Все это ерунда! Не имеет значения! – не переставала уговаривать себя Шарлотта, возбужденно расхаживая по комнате в ожидании Трейси и Хло. – Как только она меня увидит, она поймет, что та глупая тетя сказала ей неправду, и все сразу же станет на свои места».

– Конечно, так оно и будет! – постарался успокоить ее Энтони, когда она позвонила ему и рассказала о случившемся. – По-моему, она еще даже не вполне понимает, что такое умереть.

– Не уверена! Я в ее возрасте уже понимала! Правда, мы с Хло никогда не беседовали на тему смерти. Не понимаю, с чего это вдруг такие разговоры с ней завела опекунша? Дура набитая!

– В любом случае у тебя на руках имеется веский козырь. Ты жива-здорова и можешь продемонстрировать это любому.

– Конечно, продемонстрирую! А как иначе? В конце концов, я точно еще пока нахожусь на этом свете.

– Тогда дыши глубже, и все будет хорошо! – посоветовал он.

Шарлотта сделала глубокий вдох, потом еще один, и действительно полегчало.

– Ну как, ты не передумал насчет нашего нового плана? – спросила она у него. Дело в том, что ночью ей в голову пришла совершенно замечательная мысль. Не стоит сцену знакомства Энтони и Хло превращать в некое грандиозное представление. Она тут же растолкала Энтони и предложила ему следующий вариант. Он приходит вместе с ее родными, как самый настоящий член семьи или как близкий друг, появление которого в такой день вполне естественно и объяснимо.

– Если ты считаешь, что твой план сработает, я двумя руками за! Но учти! В понедельник мне действительно нужно будет отлучиться на пару дней в Лондон.

– И отправляйся себе на здоровье! А в выходные у нас все должно получиться как надо! Не сомневаюсь в этом! – В дверь позвонили, и Шарлотту словно пружиной подбросило вверх. – Ой! Это, наверное, они! Пожелай мне удачи! – проговорила она сбивчиво и, забыв сказать до свидания, отключила мобильник и помчалась к домофону.

– Привет! Это мы! – услышала она в трубке голос Трейси. – Я была вынуждена оставить свою машину на двойной желтой полосе…

– Сейчас я принесу разрешение! – выкрикнула Шарлотта, ругая себя за то, что не подумала об этом раньше.

– Не волнуйтесь! Я поднимусь и заберу его сама!

– А она… она с вами?

– Да, Хло со мной. И Бутс тоже!

Сердце у Шарлотты вдруг остановилось и замерло в сладостном предчувствии. Она быстро нажала на кнопку домофона, открывая парадную дверь, затем ринулась в холл и открыла входную дверь в квартиру, после чего вернулась в гостиную и замерла в ожидании. Так они договорились с Трейси. Трейси вместе с Хло поднимается наверх. Никаких душещипательных сцен на улице или тем более на лестнице. Встреча должна произойти дома.

Но вот наконец распахнулась дверь, Шарлотта услышала звуки шагов, потом, как Трейси, о чем-то непринужденно разговаривая с Хло, сгрузила на столик пакеты и сумки. Шарлотту уже всю трясло от нервного возбуждения. Она крепко прижимала руки к губам, словно боясь, что еще немного, и она закричит во весь голос. Снова и снова она мысленно повторяла слова своей самодеятельной молитвы. Господи! Господи! Сделай так, чтобы все было хорошо! Пожалуйста! Пожалуйста! Она представила себе, как в эту минуту Хло перебирает своими маленькими ножками, обутыми в сандалии или спортивные кеды, шагая по холлу. Наверное, одной рукой держится за Трейси, а второй прижимает к себе своего ненаглядного Бутса. Ее красивые пушистые кудряшки растрепались, образовав над головкой самый настоящий ореол. Господи! Только бы их не обстригли! А ее огромные глаза сейчас внимательно разглядывают все вокруг. И куда это меня привели, будто спрашивает ее взгляд. А что, если она боится? Если ей уже страшно?

– Ну, вот и мы, слава богу! – проговорила Трейси, входя в гостиную первой. – Ну, что я тебе говорила, Хло? Помнишь? Я говорила, что твоя мама жива! И вот она, твоя мамочка!

Хло осторожно переступила порог гостиной, прижимая к себе Бутса. Шарлотта с трудом удержалась от того, чтобы не сорваться со своего места, не броситься к ней и не задушить ее в своих объятиях. За шесть минувших месяцев Хло подросла. Но какой же потерянный у нее вид! Шарлотта почувствовала, что слезы подступают к горлу при виде ее грустного личика. Но при всем том Хло все та же прелестная маленькая девочка, какой она запомнилась ей по тем временам, что они вместе прожили в Бухте Изобилия. И она ее обожает! Пожалуй, невозможно любить сильнее!

– Здравствуй, мое солнышко! – проговорила Шарлотта дрожащим от волнения голосом.

Хло безмолвно уставилась на нее.

– Ну же! Поздоровайся с мамой! – ласково подсказала девочке Трейси.

Хло продолжала молча разглядывать Шарлотту.

– Ты же помнишь меня! Ведь правда? – воскликнула Шарлотта, внутренне сжимаясь от страха. А вдруг не помнит?

И вдруг она увидела, что все тельце девочки сотрясается от беззвучных рыданий, а потом она уже заплакала навзрыд и крупные слезы покатились по ее щекам.

– Прости меня, мамочка! – приговаривала она, всхлипывая. – Я больше не буду вести себя плохо! Я всегда буду хорошей девочкой!

– Ах, моя ненаглядная! Деточка моя дорогая! – всхлипнула Шарлотта, заключая Хло в свои объятия. – Ты всегда была хорошей девочкой! Самой лучшей девочкой на свете! – Какое же это наслаждение держать в своих объятиях это хрупкое нежное тельце, думала она, прижимая Хло к своей груди. Главное – не раздавить бы ребенка в порыве чувств. – Это я должна просить у тебя прощения! Я во всем виновата! – Рыдания душили Шарлотту, мешали говорить. – Прости меня, моя радость! Если бы ты только знала, как мне жаль, что все так вышло. Очень-очень жаль! – Она слегка отстранилась от Хло, желая получше разглядеть ее, потом слегка пригладила растрепавшиеся кудряшки и принялась покрывать бесчисленными поцелуями ее милое личико. – Слава богу! Слава богу! – приговаривала она между всхлипами. – Как же я по тебе соскучилась! Но, слава богу, ты здесь! Со мной!

Хло продолжала громко плакать, не в силах вымолвить ни слова. Но вот она подняла головку и спросила:

– Поедем домой, да?

– Обязательно поедем! – рассмеялась Шарлотта, снова прижимая ее к себе. – Вот уладим здесь все наши дела и сразу же поедем! Но какое-то время поживем тут, ты и я! Ты не против, солнышко?

В ответ Хло лишь сильнее обвила Шарлотту руками и ногами. Что ж, вполне красноречивый ответ.

– Станем жить вместе, как раньше! И я обещаю тебе! Больше никто и никогда не посмеет забрать у меня мою славную девочку!

– Да, никогда! – эхом повторила за ней Хло. Ее тщедушное тельце все еще сотрясалось от всхлипов.

– Никогда! И ни за что!

Трейси подняла свалившегося на пол Бутса, попутно смахнув рукой слезы, выступившие из глаз, и усадила медвежонка на скамейку, а потом тихо прошептала:

– Лучше бы переставить машину.

– Разрешение на парковку внизу. Можно парковаться прямо напротив парадной двери, – ответила ей Шарлотта слегка придушенным голосом, так крепко прижалась к ней Хло. – Большое вам спасибо, Трейси! Огромное спасибо! Не могу передать вам словами, как я счастлива!

– Да это и без слов видно! – рассмеялась в ответ Трейси.

Шарлотта тоже засмеялась и принялась целовать волосы Хло. Хло вцепилась в нее с такой силой, что при всем своем желании, а такого желания у нее, слава богу, даже и не возникло, Шарлотта не могла спустить девочку на пол. Так они и сидели, почти слившись друг с другом в единое целое.

Часом позже, когда Трейси уже уехала, Шарлотта, сидя за столом, с умилением наблюдала, как Хло уминает за обе щеки свои любимые шоколадные пирожные. Когда-то она с таким удовольствием лакомилась ими в одном из кафе неподалеку отсюда. Шарлотта не была уверена, что Хло помнит те времена, когда, возвращаясь из садика, они обязательно заглядывали в это кафе, чтобы отведать всяких сладостей. Да и не станет она напоминать ребенку о тех временах! Вдруг это ненароком наведет Хло на неприятные воспоминания об отце? Разве мало просто сидеть рядом с Хло, с радостью отмечать про себя, как уже порозовели ее щечки, и все время сдерживаться, чтобы не подбежать и не начать снова тискать ее в своих объятиях.

– Ты у меня такой красавицей растешь! – снова прошлась Шарлотта рукой по ее волосам. Какое это приятное, ни с чем не сравнимое чувство – просто прикасаться к ней! Самое простое осязание и даже сам запах тела девочки, вся ее тщедушная плоть действовали на Шарлотту завораживающе. Так завораживает созерцание мощного прибоя, обрушивающегося на берег в преддверии шторма. Хло здесь, рядом с ней! И это так естественно, так буднично просто, будто по-другому и быть не могло. Ах, как же безмерна ее благодарность Энтони! И присяжным тоже! Ведь это они совместными усилиями сделали невозможное возможным. Шарлотта понимала, что ей есть за что благодарить свою собственную судьбу. И все же как странно, как причудливо складывается ее жизнь со всеми ее непредсказуемыми поворотами, взлетами и падениями.

Хло между тем осталась совершенно равнодушной к комплименту Шарлотты. Она с аппетитом уплетала пирожное, непринужденно помахивая ножками под столом. И всякий раз, когда она встречалась взглядом с глазами Шарлотты, ее перемазанный шоколадом рот растягивался в широченной улыбке, от которой таяли последние страхи в груди Шарлотты.

– Боже! Как же я счастлива, что ты здесь! – прошептала она. – Даже слов у меня нет, чтобы сказать, как я счастлива! А угадай, кто еще жаждет увидеть тебя! Нана, дедушка, тетя Шелли, дядя Вик. Представляешь?!

Хло сосредоточенно заморгала ресничками, переваривая полученную информацию.

– Дядя Вик! – нерешительно повторила она, и крошки посыпались с ее губ. – Нана.

Даже тихий голосок Хло звучал для Шарлотты в эту минуту громче всяких бравурных мелодий. Так бы и слушала, и слушала! Но все же любопытно, кто из ее близких запечатлелся в детской памяти Хло? Или их образы уже целиком и полностью вытеснили новые люди, те, с кем она прожила последние месяцы? Шарлотта нервно сглотнула слюну и продолжила:

– Ну да! Они все здесь! Специально приехали из Новой Зеландии, чтобы помочь мне найти тебя. И вот наконец-то мы тебя нашли!

Темные глаза Хло вдруг замерли на ее лице.

– Я – хорошая девочка! – чистосердечно призналась она.

– Конечно! – с готовностью согласилась с ней Шарлотта. – Ты очень хорошая девочка! Самая лучшая девочка на свете! И я очень-очень люблю тебя.

– Я буду жить с тобой.

– Только со мной! Отныне ты всегда будешь жить со мной. В скором будущем я стану твоей законной мамочкой… как только будут готовы все необходимые бумаги, а потом мы вернемся все вместе в Новую Зеландию. И мы с тобой будем носить одну фамилию, тебе выдадут твой собственный паспорт и новую метрику.

Шарлотта понимала, что едва ли Хло даже отдаленно представляет себе, о чем идет речь, но она чувствовала какую-то внутреннюю потребность выговориться и озвучить все свои самые насущные планы на ближайшее будущее. Пожалуй, к этому разговору с дочерью она еще вернется, и не раз, в ближайшие дни и недели.

– И Бутс тоже! – объявила Хло, ткнув пальчиком в сидевшего рядом с ней мишку.

– Само собой! – заверила ее Шарлотта. – Ты только взгляни на него! Какой он у нас красавец!

На самом деле мишка выглядел неважно, гораздо хуже, чем полгода тому назад. И одно ухо где-то потерял за это время. Но любимая игрушка Хло доставляла Шарлотте не меньшее удовольствие, чем ее нежный голосок. Главное – она заговорила! А все предыдущие месяцы молчала лишь потому, что не очень-то верила посулам новых опекунов. Вот и не стала открываться перед ними. Или не захотела! Как бы то ни было, но сейчас она говорит, и с каждой минутой голосок ее обретает все большую и большую уверенность.

– Наша малышка – девочка с характером. Она точно знает, чего хочет! – сказала Трейси, прощаясь. – Она настойчива и упорна в достижении своей цели. А ее главной целью всегда были вы, и только вы, и она не отступила ни на йоту на пути к ней.

Эти слова Трейси глубоко растрогали Шарлотту. Она представила себе, как ужасно одиноко и страшно было маленькой девочке оказаться вырванной из привычной жизни. Каким потрясением стала для нее череда меняющихся незнакомых лиц, которые то появлялись в ее жизни, то снова исчезали. Были ли все эти люди жестоки по отношению к ней? И не дай бог никакого насилия! Правда, Трейси заверила ее, что ничего подобного не было. И никаких следов или внешних признаков тоже нет. Но Шарлотта уже по собственному горькому опыту знала, как зачастую трудно отыскать эти внешние признаки.

– Я восхищаюсь вашим мужеством! – сказала Трейси, уже стоя в дверях. – Вы не испугались и предстали перед судом. Более того, заявили, что считаете себя невиновной. Это поступок, достойный восхищения! По себе знаю, я бы на это никогда не решилась. Но, слава богу, в конце концов вы получили все, чего заслужили!

И ведь действительно получила, подумала Шарлотта. Хло здесь, рядом с ней. И это не сон! А все угрозы, все страхи, что ее приговорят к тюремному заключению, что ей никогда более не позволят увидеться с Хло, вот они действительно развеялись, как страшный сон.

«Вы созданы друг для друга», – написала ей мама в своей эсэмэске, которую прислала сегодня утром, и Шарлотта знала, что мама, как всегда, права. Ну а сейчас главное – чтобы не возникло никаких осложнений с оформлением родительских прав на Хло. Правда, Венди тоже пообещала ей свою полную поддержку и всю необходимую помощь. Она также сказала, что постарается максимально ускорить процесс.

– А сейчас не хочешь взглянуть на свою комнату? – предложила Шарлотта, когда Хло благополучно проглотила последний кусок пирожного.

Схватив в охапку Бутса, Хло послушно сползла со стула и, взяв Шарлотту за руку, прошествовала вместе с ней через холл в свою спальню, самые настоящие владения принцессы, которые сотворили для нее Боб и Энтони. В глазах рябило от позолоты и розового цвета всех мыслимых оттенков. На потолке сияли звезды, на кровати переливались блеском атласные подушки. Словом, все искрилось и сверкало. Но Хло по достоинству оценила всю эту рукотворную красоту, а именно это, в конце концов, и имело значение.

Следующие полчаса мать и дочь разбирали скромный багаж Хло. Те немногие вещи, которые она привезла с собой, заняли свое достойное место в новом гардеробе, который Анна и Шарлотта уже успели набить до отказа нарядами для девочки. Бутс понимающе наблюдал за их хлопотами со своего нового места в красивой трехколесной прогулочной коляске цвета спелой вишни.

– Как думаешь, тебе понравится тут спать? – спросила Шарлотта у Хло, когда они вместе улеглись на кровать и стали внимательно разглядывать звезды на потолке.

– С тобой! – коротко ответила ей Хло.

Шарлотта совсем не удивилась ответу девочки. Она предвидела, что так оно и будет, и даже предупредила Энтони, что какое-то время им придется спать врозь.

– Конечно, со мной! – улыбнулась она в ответ.

– И с Бутсом!

– Конечно! Куда же мы без Бутса?

Вот Хло повернулась к ней лицом и принялась внимательно разглядывать ее, а спустя какое-то время вдруг тихо прошептала:

– Ма-моч-ка!

И в ее голосе было столько восторга и нежности, а еще удивления, какое обычно охватывает человека при виде свершившегося чуда, что Шарлотта невольно поддалась настроениям дочери.

– Моя Хло! – прошептала она в ответ с неменьшей нежностью.

А Хло вдруг улыбнулась и взмахнула ручонками в воздухе.

Разве можно не любить это ангельское создание? И разве можно любить ее еще больше, чем любит она?

– Устала, да? – поинтересовалась она у малышки. – Или, может, поиграем?

– Лучше порисуем!

– Отличная мысль! Сейчас мы нарисуем что-нибудь для Наны.

– Да, для Наны! – поддержала Хло предложение матери и едва слышно добавила: – И для дедушки тоже.

Шарлотта даже вздрогнула от неожиданности.

– Для дедушки? Как это мило с твоей стороны! Он будет страшно рад! А что ты собираешься нарисовать для него?

– Пока не знаю! – задумчиво покачала головой Хло, и в глазах у нее появились слезы.

– Ах, мое солнышко! – испугалась Шарлотта и тут же привлекла девочку к себе. – Не знаешь – и не переживай! Потом что-нибудь придумаешь. А пока займемся рисунком для Наны. Дедушка пусть подождет своей очереди!

Остаток дня они провели в полной гармонии наедине друг с другом. Они рисовали, любовались видами из окна, рассматривали корабли, маячащие у самой кромки горизонта, весело хлопали в ладоши, когда видели осликов, гуляющих по пляжу с детками в качестве наездников. А потом Шарлотта безо всякого предупреждения взяла Хло за руку и повела ее к себе в спальню и стала готовить для нее ванну.

– Завтра к нам в гости придет Нана, – неторопливо делилась она планами на завтрашний день, отжимая в воде губку и осторожно массируя спинку девочки. Какое удовольствие наблюдать за тем, как легко скользят и скатываются капельки воды с ее гладкой нежной кожи. – Уж как она будет рада новой встрече с тобой! Все будут рады! Надеюсь, ты тоже рада, что у нас завтра гости?

Хло молча кивнула в знак согласия и завела свою игрушечную рыбку. Та с веселым жужжанием устремилась по воде, разбрызгивая в разные стороны мыльную пену.

– У мамы появился новый друг. Его зовут Энтони. Я хочу познакомить тебя с ним.

Хло продолжала сосредоточенно возиться с рыбкой, собирая ею разлетевшуюся в разные стороны пену. Хорошо, пусть так, решила про себя Шарлотта. Слово сказано, и первое семя брошено в землю. Время впереди еще есть. Утром она снова ненавязчиво напомнит дочке о существовании Энтони.

На следующий день уже после обеда Шарлотта предложила внести последний штрих в подготовку к приему гостей. Не просто украсить сахарной глазурью те кексы, которые они вместе испекли, а сделать их именными, то есть написать сверху имя каждого гостя.

Хло пришла в полный восторг от предложения мамы.

– И каждый будет знать, какой кекс его! – серьезно заметила она. Сама она в этот момент являла собой чудную картину: личико все в муке, майка перемазана маслом, сахаром и обсыпана всеми остальными специями. Ни дать ни взять готовый кекс. Бери и ешь!

– И не только это! – уточнила Шарлотта. – Представляешь, как приятно будет каждому гостю знать, что о нем подумали заранее.

Но вот они закончили выводить с помощью специального шприца имя тети Шелли, и девочка увидела, что на столе еще лежит один неподписанный кекс.

– Давай подпишем его для Бутса! – предложила она Шарлотте.

Но Шарлотта лишь весело рассмеялась в ответ.

– Для Бутса подпишем, но съешь-то ты его сама, да? – пошутила она. – Нет уж! Предлагаю подписать его для Энтони.

Хло нахмурилась, немного растерянно уставившись на кекс. Но не стала спрашивать, кто это такой – Энтони. Она лишь попросила мать:

– Покажи мне, как написать его имя.

– Сейчас покажу! – Шарлотта взяла руку Хло в свою, а второй придерживала табурет, на котором стояла девочка, и они вместе стали водить шприцем. Шарлотта ловко направляла форсунку, и в результате на поверхности кекса появились две красивые буквы: Э и И.

– И что это значит? – удивленно спросила у нее Хло.

– Видишь ли, Энтони – довольно длинное имя. К тому же сложное в написании. Вот я и подумала, что мы пока ограничимся лишь двумя буквами из него – первой и последней.

Хло согласно кивнула головой и вытерла испачканные руки о свои шорты. После чего с готовностью упала в объятия Шарлотты, чтобы та спустила ее на пол.

Часом позже намытая до блеска, раскрасневшаяся после ванны, Хло уже переходила из одних объятий в другие. Нана, тетя Шелли, дядя Вик, все наперебой тискали ее, целовали, гладили по головке и снова целовали. Наконец экзальтация первых минут встреч несколько улеглась, и Хло бросилась к столу, горя желанием немедленно вручить гостям именные кексы. Правда, Шарлотта немножко взгрустнула, заметив, как старательно малышка обходит Боба и Энтони. Но и удивляться тут особо нечему. Хотя накануне Хло и изъявила желание нарисовать что-то для дедушки, но ничего из этой затеи не вышло. Больше к теме о дедушке ребенок не возвращался, а Шарлотта тоже благоразумно решила пока не педалировать ситуацию. С другой стороны, интересно понаблюдать, как она сейчас станет вручать кекс дедушке.

Первыми кексы получили Рик и Шелли. Закатывая глаза от восторга, они осыпали маленькую искусницу десятками комплиментов. Нана при виде своего имени, кстати, написанном весьма разборчиво, едва не прослезилась от умиления и тоже внесла свою лепту в восторженный хор похвал. Хло еще более раскраснелась от удовольствия и всеобщего внимания к своей персоне. Подбежав к столу, она взяла кекс, предназначенный для Энтони, положила его на тарелку и уставилась вопросительно на мать, видно, не вполне четко представляя, что делать дальше.

Шарлотта ободряюще подмигнула ей, потом проверила, что тарелку крепко держат обеими ручками, развернула малышку в нужную сторону и повела ее к Энтони, который сидел на скамейке рядом с Анной. Какой он красивый, подумала Шарлотта, бросив влюбленный взгляд на Энтони. И как непринужденно держится, словно заправский член семьи. А с другой стороны, почему бы и нет?

Упершись локтями в колени, он слегка подался вперед, завидев приближающуюся процессию.

– Это мне?! – совершенно искренне удивился он.

Хло внимательно уставилась на мужчину своими огромными глазами, потом нерешительно протянула ему тарелку с кексом и тихонько сказала:

– Это вам!

В эту минуту Шарлотта была готова разрыдаться от гордости за свою девочку.

Энтони был явно польщен оказанной ему честью. Он почтительно взял тарелку из рук Хло и воскликнул с нескрываемым восхищением:

– Бог мой! Какой красивый кекс. Наверное, мне достался самый лучший!

Хло внимательно проследила за тем, как он откусил кусочек.

Шарлотта присела перед ней на корточки.

– Энтони очень близкий друг твоей мамочки. Он очень добрый и веселый… Он совсем как твой любимый дядя Вик. – Услышав за спиной сдавленный смешок Рика и увидев иронично вскинутую бровь Энтони, Шарлотта спохватилась, что сказала не совсем то, и тут же поправила себя: – Не совсем, конечно, как дядя Вик, но тоже любит всякие шарады и головоломки, рисует и обожает кататься на карусели. Сегодня мы можем чуть попозже сходить туда все вместе и покататься. Как смотрите?

Она повернулась к Энтони.

– С огромным удовольствием! – согласился тот, обращаясь непосредственно к Хло. – Но ты должна показать, где мне сесть. Я уже подзабыл, как там все устроено. Потому что не катался на карусели много-много лет.

Хло взглянула на Энтони из-за полуопущенных ресниц.

– Предлагаю посадить его на крышу автобуса! Как считаешь? – спросила Шарлотта у девочки, но та вдруг застеснялась и, с шумом втянув в себя воздух, спрятала свое личико, уткнувшись в платье Шарлотты. Так Шарлотта и не поняла, услышала ее предложение Хло или нет.

Она со смехом подхватила ее на руки и добавила:

– Скажу тебе по секрету, большому-большому такому секрету! Энтони сражался с целой кучей плохих людей и победил их всех. Все для того, чтобы мы могли найти тебя и привезти обратно.

Хло снова широко распахнула глаза и уставилась на Энтони.

Вдруг он станет для малышки героем, с надеждой подумала Шарлотта, перехватив ее взгляд, но вслух сказала:

– Надеюсь, он и для тебя станет очень близким другом.

Хло положила головку матери на плечо и молча сплела пальцы рук.

– Не сомневаюсь, что мы подружимся! – взглянул на нее Энтони. – Тем более сейчас, когда я знаю, какие дивные кексы ты умеешь печь.

Но Хло лишь обвила руками мать за шею, стеснительно отвернув головку. Шарлотта посчитала, что первая встреча не просто состоялась, а прошла блестяще. Вместе с Хло на руках она вернулась к столу и шепотом напомнила ей, что остался еще один кекс. Тот, что для дедушки.

Хло повернулась к гостям спиной и махнула ручонкой на стол.

– Дай мне Бутса.

Зная, что малышка всегда прибегает к помощи своей любимой игрушки, когда чувствует себя неуверенно или чего-то боится, Шарлотта молча сняла мишку со стола и сунула его под мышку Хло.

– Сейчас отдашь дедушке кекс? Или потом? – осторожно поинтересовалась она, боясь форсировать события. Но одновременно и понимая, как горько в эту минуту Бобу осознавать, что в отношении Хло к нему ничего не изменилось.

Зарывшись лицом в Бутса почти наполовину, Хло соскользнула с рук матери на пол и положила последний кекс на тарелку. Потом она повернулась в сторону Боба и двинулась к нему, опустив глаза и по-прежнему держа мишку под мышкой. Она не видела, каким взволнованным взглядом следит за ней сам Боб.

– Вот это да! – воскликнул он, когда девочка подошла совсем близко. – В жизни еще не видел такого красивого кекса. И мое имя написано абсолютно правильно. Молодец! Знаешь, мало кто может написать мое имя без ошибок.

Хло стояла перед ним молча, с низко опущенной головкой, по-прежнему держа тарелку перед собой.

– Можно мне попробовать? – спросил у нее Боб.

Она протянула ему тарелку, все так же не поднимая головы.

– Спасибо! Огромное спасибо! – прочувствованно сказал он. – Уверен, я получу сейчас огромное удовольствие и… – Боб вдруг оборвал себя на полуслове. Все остальные тоже замерли в изумлении, наблюдая за тем, как Хло карабкается к дедушке на колени.

Он быстро отставил тарелку в сторону и, подхватив малышку, усадил ее к себе.

– Ну вот! Устраивайся поудобнее! – улыбнулся он девочке, крепко придерживая ее за спинку, потом взглядом дал понять Шарлотте, что пока все у них хорошо.

Но Шарлотта лишь изумленно пялила глаза на происходящее. Она была ошарашена не менее всех остальных.

Но вот Хло что-то невнятно сказала, уткнувшись лицом в Бутса.

– Что?! Что ты сказала? – не расслышал Боб. – Можем что сделать?

– Покататься вместе с тигром, – тихо проговорила Хло, чуть-чуть приоткрыв свое личико.

Шарлотта в ужасе подскочила к ним и, схватив малышку за обе руки, опустилась перед ней на колени.

– Дедушка не играет в такие игры, мое солнышко! – твердо отчеканила она. – Он вообще терпеть их не может. Как и ты сама!

Хло согласно кивнула головой.

– А потому впредь ты больше никогда не будешь кататься вместе с тигром! Понятно?

Хло бросила на нее несчастный взгляд.

– Никогда! – снова повторила Шарлотта.

Хло опустила глаза и растерянно сказала:

– Но я же хорошая девочка, да?

– Хорошая! – ласково погладила ее по лицу Шарлотта. – Очень хорошая! А в такие игры играют только очень плохие дяди. Наш дедушка не такой! Он хороший! Он очень хороший! Такой, как дядя Вик и Энтони.

Хло бросила на нее недоверчивый взгляд.

– Разве дедушка тебя когда-нибудь обижал? – спросила она у нее.

Девочка отрицательно замотала головой.

– Ну, вот видишь! Дедушка хороший и любит только хорошие игры. Крикет, прятки, догонялки. А еще он хочет научиться составлять головоломки. Ты же у нас мастер по этой части!

Хло снова кивнула в знак согласия.

– Так почему бы тебе не показать дедушке после чая свои новые головоломки, а?

– Да, у меня есть новые головоломки! – негромко подтвердила Хло.

– Их у тебя огромное множество! Думаю, дедушка будет очень доволен, если ты покажешь ему, как с ними разбираться.

Хло тут же спрыгнула с коленей Боба, схватила Шарлотту за руку и потащила ее к дверям.

– Принесем их сюда! – потребовала она.

Что ж, сейчас не время обсуждать дисциплинарные вопросы, что можно, а чего нельзя, подумала про себя Шарлотта. Тем более на фоне такого прорыва в отношениях с Бобом. Они направились в детскую и через некоторое время вернулись с целой охапкой разноцветных коробочек. Коробки сложили прямо на пол, Хло уселась между ними. Некоторое время Шарлотта молча наблюдала за тем, как ее мать и Боб самозабвенно помогают девочке собрать воедино первую головоломку. Потом она сделала знак Энтони проследовать за ней на кухню.

– Поразительно! – прокомментировала она увиденное. – Впервые Хло сама подошла к Бобу и даже что-то делает вместе с ним. Представляю, как он рад тому, что она наконец-то стала признавать и его! – Она улыбнулась и бросила влюбленный взгляд на Энтони, а затем обвила его рукой за шею. – Ну, как тебе моя девочка? – спросила она, чувствуя, что сердце ее снова переполняется гордостью при воспоминании о том, как чинно и с каким достоинством вела себя Хло, угощая Энтони его именным кексом.

– Умница! Прелестный ребенок! Именно такой я себе ее и представлял! – воскликнул он, внимательно вглядываясь в лицо Шарлотты. – Нет, пожалуй, она даже лучше, чем я мог подумать!

– Кажется, ты ей тоже понравился! А уж если ты сводишь ее на карусель, то уверена, ты навсегда покоришь ее сердечко.

Энтони слегка прищурился.

– Впрочем, торопиться не будем! Наверняка там нас все моментально узнают. А нам еще ни к чему такая публичность. Правда?

– Абсолютная правда! – согласился с ней Энтони. – Публичность нам действительно ни к чему. И тем не менее в какой-то определенный момент нам ее все равно не избежать. Так что надо начинать готовиться прямо сейчас.

Шарлотта криво усмехнулась.

– Думаю, к нам двоим было бы меньше внимания, если бы удалось хоть немного утихомирить эту Хетер Хэнкок. Совсем уже распоясалась!

– Скоро и на нее найдется управа! – пообещал ей Энтони. – Я уже имел беседу с ее главным редактором. Весь этот якобы компромат и эти ярлыки, которые она навешивает щедрой рукой… Я указал ему на то, что на прошлой неделе она, как минимум, дважды переступила грань дозволенного.

Хорошая новость, подумала Шарлотта.

– Так мы подадим иск на нее? – спросила она.

– Во всяком случае, мы будем вести себя так, будто собираемся сделать это. Хотя если оценивать всю эту шумиху в глобальном масштабе, то твоя Хэнкок всего лишь провинциальная шавка. На ее вяканье мало кто обращает внимание. К тому же мы не можем заставить всех любить тебя так, как любим тебя мы с Хло. А эта женщина уж точно не питает к тебе теплых чувств. Но мы не будем сильно кровожадными. Попугаем ее немного и заживем своей жизнью. Согласна?

Шарлотта уставилась на него недоверчивым взглядом.

– Ты и правда любишь меня?

– Ты в этом сомневаешься? – удивился он.

Она рассмеялась.

– Тогда повтори это еще раз!

– С удовольствием! – пробормотал он, слегка коснувшись ее губ. – Но прямо в эту минуту у тебя за спиной терпеливо дожидается твоего внимания одна маленькая барышня. Сделай милость, окажи ей внимание!

Испугавшись, что Хло может неверно истолковать подсмотренную ею сцену физического проявления их с Энтони чувств друг к другу, Шарлотта моментально отшатнулась от него и повернулась к малышке.

– Привет, моя радость! – воскликнула она, подхватывая Хло на руки. – Ну, как там дедушка? Разобрался с твоими головоломками?

– А что ты делала? – тихонько спросила у нее Хло.

– Я? – немного растерялась от неожиданности Шарлотта, но тут же нашлась: – Я поцеловала Энтони. Ты же знаешь, что, когда люди любят друг друга, они всегда целуются. Вот как мы с тобой! Ты целуешь меня! Я целую тебя.

– И Бутса тоже! – не преминула напомнить ей Хло.

– Само собой! Мы же любим Бутса! И просто обожаем целовать его.

Хло кивнула головкой и выжидательно уставилась на Энтони.

Но тот почел за благо сменить тему разговора.

– Мне сказали, что у тебя новый прогулочный велосипед. Хотел бы я взглянуть на него!

Хло быстро высвободилась из рук Шарлотты и, спрыгнув на пол, тут же опрометью бросилась в детскую, а уже в следующую минуту с гордым видом прокатила мимо них через всю кухню и направилась прямиком в гостиную.

– Подумай! Пулей пронеслась мимо! – пожаловался Энтони под веселый смех Шарлотты. – Даже разглядеть толком не успел. Одно слово, взглянул!

 

Глава 28

Энтони и Шарлотта, тесно прижавшись друг к другу, танцевали под тягучую джазовую мелодию, в которой солировал саксофон. Туристический сезон в Кестерли уже благополучно завершился. Пляжи опустели и покрылись водорослями, обломками древесины и прочим мусором, выносимым прибоем на берег. Листья на платанах пожелтели, еще немного, и морской бриз сорвет их с ветвей и разметает во все стороны. Окно было открыто. Терпкий солоноватый воздух врывался в комнату, смешиваясь с нежным цитрусовым запахом зажженных свечей. Хло уже крепко спала в своей кроватке. В последнее время она все чаще стала спать в детской. Правда, этому всякий раз предшествовала длительная и изнуряющая баталия, в ходе которой Шарлотта всячески убеждала дочь, что ночью она никуда не исчезнет и не убежит. Хотя случалось, что, просыпаясь среди ночи, она обнаруживала Хло, свернувшуюся калачиком на полу прямо возле своей кровати. Иногда она спала, а иногда просто лежала, прижимая к себе Бутса. Тогда Шарлотта вставала, поднимала малышку с пола и снова несла ее в детскую, укладывала ее на постель, а сама ложилась рядом и оставалась с ней до самого утра.

Если бы они с Энтони не спали нагими, то, в принципе, можно было бы брать ребенка к себе. Но надевать белье, ложась в постель! Нет, на такие жертвы никто из них пока еще не был готов.

Впрочем, не это было главным. А главным было то, что от первоначальной застенчивости Хло в общении с Энтони не осталось и следа. Шли дни, дни складывались в недели: время работало только на укрепление связи между ними. Сейчас Хло встречала Энтони после его коротких отлучек в Лондон, пожалуй, с неменьшей радостью, чем сама Шарлотта. А когда он уезжал, она с удовольствием беседовала с ним по телефону и обстоятельно рассказывала, чем занималась и как прошел ее день. По выходным их самым любимым занятием стали посещения игрушечной детской деревни или компьютерные игры типа «Крейзи гольф». А еще они любили бродить по скалистым берегам и даже совершили восхождение на скалу Миллиган. Изредка Энтони брал с собой Хло на рыбалку или на верховые прогулки. Разумеется, их всегда сопровождала Шарлотта. У нее уже накопилось огромное количество фотографий, которые она сделала в ходе таких поездок. Некоторые снимки получились просто потрясающими. Шарлотта точно знала, что эти запечатленные на пленку счастливые мгновения останутся с ней навсегда. Вот Энтони сидит верхом на породистом скакуне и крепко держит перед собой Хло. Она смотрит на него, слегка склонив головку набок, и по ее личику блуждает легкая улыбка. А вот день, когда она поймала на удочку первую в своей жизни рыбу (она и понятия не имела, что Энтони заранее посадил рыбу на крючок). Какой же важной, какой преисполненной гордостью запечатлела ее фотокамера вместе с пойманной рыбкой в руках. Даже, помнится, у Энтони увлажнились глаза при виде этой картины.

Столько всяких мелких и крупных событий происходило, что ни день, в жизни Хло, и каждое привносило в ее маленький мирок что-то свое. Она снова стала ходить в детский сад Памкин, в ту же самую прогулочную группу, которую посещала и раньше. Шарлотта помогала воспитательнице, устроившись в садик на неполный рабочий день. Несколько раз они все вместе ездили в Лондон и останавливались на вилле Энтони рядом с парком. А как весело было проводить время в саду у Мэгги и Рона! Там на одном из деревьев был даже выстроен игрушечный детский домик. И, конечно, регулярные визиты в Девон. Двоюродные братик и сестричка Джексон и Фоби тоже всегда могут предложить столько всяких интересных развлечений. Само собой, регулярное общение по скайпу с родными в Новой Зеландии. Хотя в своих отношениях с Бобом Хло пока не продвинулась дальше обоюдной любви ко всяким головоломкам, но именно во время одного из таких сеансов связи Денни и Крейг убедили ее в том, что нет ничего приятнее, чем проехаться на дедушке верхом. Они сами часто эксплуатировали деда, катаясь на его спине, и ей посоветовали попробовать, пока он не уехал. Хло рискнула, и ей ужасно понравилось. Под веселый смех присутствующих она в конце верховой прогулки на Бобе даже захлопала в ладоши от переизбытка чувств. Ну, а когда Боб и Анна уехали к себе домой, то обязанность катать Хло на закорках перешла к Энтони, что он обычно и делал, когда вечером относил ее в детскую и укладывал в кровать. Вот и сегодня вечером ритуал был соблюден.

Музыка закончилась, и Шарлотта подошла к столу, чтобы освежить бокалы. Энтони уселся на диван и, вальяжно растянувшись на нем, вдруг сказал:

– Знаешь, о чем я думаю?

– О чем? – Шарлотта слизала с пальца ненароком пролитую каплю шираза. – Мм! Как вкусно!

– Я хочу купить свой виноградник.

Шарлотта замерла на мгновенье, а потом медленно повернулась к нему. Он планирует купить виноградник и ни словом, ни полусловом даже не обмолвился с ней за все это время! А они ведь так близки! Невероятно!

– О’кей! – нарочито небрежно проговорила она. – И где конкретно?

– Где-то в пяти милях от Керикери. В северном направлении.

Она непонимающе заморгала глазами.

– Я бы тебе и раньше сказал, но не был уверен до конца, что тот человек, прежний хозяин, действительно решится продать свой виноградник. Если бы все вдруг сорвалось, зря бы только переживали…

– Подожди! Подожди! – перебила она его. – То есть ты планируешь заняться виноделием в Бухте Изобилия? В Новой Зеландии? И даже не соизволил поделиться со мной своими планами? Как это понимать?

– Видишь ли, как я уже сказал…

– Я уже слышала, что ты сказал! Но представь и ты, какой бы радостью для меня было знать, что ты просто думаешь о такой возможности!

Энтони решил скосить под простачка и сделал вид, что такая мысль ему даже не приходила в голову.

– Я хотел сделать тебе сюрприз! – повинился он с раскаянием в голосе.

Шарлотта едва не рассмеялась, наблюдая за ним со стороны.

– И надо сказать, это тебе почти удалось! – воскликнула она, молясь в душе, чтобы она не ошиблась и не ослышалась. – Так где, ты говоришь, будет твой виноградник?

Энтони снова повторил.

О мой бог! – запело все в душе Шарлотты. – Он действительно ведет речь о Новой Зеландии!

Стараясь оставаться спокойной, – хотя почему она так боится выплеснуть наружу свои эмоции? – Шарлотта сказала:

– Что ж, прежде чем я начну разливать шампанское по бокалам, чтобы поздравить тебя с удачной сделкой, или буду думать, что все это мне снится, ответь на один простой вопрос. А что ты знаешь о том, как надо управляться с виноградниками? Или о том, как делать вино? Или даже о том, как живут люди в Новой Зеландии? Ведь это же на другом конце света!

– Вот сейчас твоя очередь помолчать! – поднял он руку вверх, давая понять, что ему есть что возразить. – Во-первых, сам виноградник не очень велик. Но плантация доходная. Мой партнер по бизнесу мне его и присмотрел.

– Твой кто? Партнер?

– Ну да! Боб!

– Ну конечно! Как же я сама не догадалась! – всплеснула руками Шарлотта. Действительно, разве можно было в таком серьезном деле обойтись без консультаций с Бобом? Ведь с некоторых пор он лучший друг Энтони. А сейчас еще и деловой партнер. То-то они все время на связи: то по телефону, то по скайпу, то по электронной почте.

– И особо хочу отметить! – продолжил Энтони. – При винограднике есть небольшой действующий ресторанчик. Очень опытный шеф-повар, и он изъявил желание работать и дальше. Есть еще кое-какая недвижимость, которой ты можешь распорядиться уже по собственному усмотрению. Но только после того, как закончишь перепланировку и обновление основного дома, в котором мы станем жить. Дом большой, но, по словам твоей матери, возни с ним будет немного. А зная, как ты любишь все обставлять по своему вкусу, я и подумал, что такая перспектива тебе точно придется по душе, при условии, что… Что ты так смотришь на меня? – раздраженно бросил он вдруг. – Не нравится идея?

– Ты с ума сошел! – снова всплеснула она руками, а потом обхватила себя за голову. – Как такое может не понравиться?! Да ты только что сделал меня самой счастливой женщиной на свете! А рассуждаешь так, будто речь идет о какой-то безделице. Но что твой дом в Лондоне? И как вся твоя жизнь здесь? Неужели ты серьезно вознамерился перебраться в Новую Зеландию?

– Именно что серьезно! Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя туда одну?

– Если честно, сама не знаю, что и думать. Конечно, я знала, что ты планируешь полететь вместе с нами, когда мы закончим все дела тут, и даже погостить там какое-то время, но покупать свой собственный виноградник!

– С рестораном и домом в придачу! Пока ты будешь заниматься обустройством дома, я подучусь, как делать вино. Вначале я даже думал записаться на какие-нибудь курсы по виноделию здесь, но пока тут еще куча судейских дел, связанных с оформлением документов на Хло в качестве твоей приемной дочери. Поэтому решил отложить все до тех пор, пока мы не переберемся окончательно в Новую Зеландию.

– А что ты решил со своим домом в Холланд-Парк? – В полной растерянности от грандиозных планов Энтони Шарлотта даже не знала, о чем еще можно его спросить.

– Выставлю его на продажу.

– А твоя адвокатская деятельность? Наверняка ты продолжишь работать барристером. Пусть не с такой загрузкой, как раньше, не полный рабочий день, но все же…

– Нет и еще раз нет! С юриспруденцией покончено раз и навсегда! Все! Кончено! И забыто… Сейчас я вполне готов к тому, чтобы начать новую жизнь вместе с тобой и с Хло. И на новом месте! Уверен, там нам всем будет лучше, чем здесь. Особенно для Хло. Хочу, чтобы она росла и взрослела там. К тому же я прекрасно знаю, как тебе хочется самой поскорее вернуться в Новую Зеландию.

Нет, это уже чересчур! Она просто не выдержит такого обилия хороших новостей! Шарлотта открыла рот, чтобы что-то сказать в ответ, но нужных слов так и не нашлось. Свой новый дом вместе с ним и с Хло! И где? В Новой Зеландии. Плюс еще виноградник, ресторан… и вся ее семья рядом! Нет, она точно сейчас расплачется!

– Ну же! Перестань! – стал шутливо уговаривать ее Энтони. – Если бы я знал, что ты так отреагируешь на мою новость…

Шарлотта рассмеялась сквозь слезы и, подойдя к нему, обвила его руками за шею.

– Энтони Гудман! Я люблю тебя! – страстно воскликнула она. – Я люблю тебя так сильно, что мне хочется сейчас кричать во весь голос… или петь… или танцевать… О боже! Я так счастлива, что не знаю, на каком я небе. И что мне делать?

– А что, если заняться вот этим? – предложил Энтони, закрывая ей рот горячим и долгим поцелуем. И сразу же все остальные разговоры отодвинулись на время куда-то в сторону. Она с радостью расслабилась в его объятиях, предвкушая то наслаждение, которым он одарит ее в считаные минуты. Можно сказать, уже начал одаривать.

– Знаешь, я по поводу тех других построек, которые, по твоим словам, есть на винограднике, – вернулась к вчерашнему разговору Шарлотта за завтраком. – Ты говорил, что один дом можешь отдать мне под мои нужды. Я тут подумала и решила организовать там детский центр. Точнее, дневной детский садик. Если, конечно, там достаточно места и есть участок, прилегающий к дому.

– Хорошая мысль! – одобрил Энтони, вытирая желток с подбородка Хло. – Надо свериться по плану, сколько там акров земли, каков метраж дома и что можно сделать, чтобы воплотить твой проект в жизнь.

– Я хочу также внести свою посильную материальную лепту в обновление нашего общего дома, – продолжила Шарлотта, намазывая маслом очередной тост. – Во что выльется такая реконструкция в денежном эквиваленте, а? Ты уже прикидывал общую смету расходов? Составил бюджет? Может, давай займемся этим вместе?

– Но мы же и делаем это вместе! – резонно напомнил ей Энтони, беря протянутый ему бутерброд и с удовольствием вгрызаясь в него. – Как только я продам свой дом в Холланд-Парк, у нас…

– Я знаю, что твой лондонский особняк стоит кучу денег! Но это вовсе не значит, что за все должен платить только ты! – решительно перебила она его. – Понимаю! Мое яичко невеличко! В сравнении с тем куском пирога, который положишь на стол ты. Но мне тоже хочется поучаствовать во всех этих хлопотах, в том числе и материально. А что может быть приятнее, чем вкладывать деньги в собственный дом?

Энтони не успел ответить, ибо в эту минуту раздался звонок домофона.

– Дзинь-дзинь! – передразнила Хло звуковой сигнал.

– Это, должно быть, Джулия! – воскликнул Энтони, имея в виду инспектора, которого назначил им суд в качестве временного опекуна Хло, пока не завершился процесс оформления родительских прав на девочку. – Я пошел открывать! А вы, обе! Не сметь покушаться на мой тост.

– Вот еще! – фыркнула в ответ Шарлотта. – У нас сам знаешь как! Кто смел, тот и съел!

А через пару минут в комнату не влетела, а буквально ворвалась Джулия. Щеки разрумянились на ветру, широкая улыбка во весь рот, проступающая по мере того, как она стала разматывать с шеи свой длинный шарф.

– А сегодня с утра похолодало! – объявила она с недовольным ворчанием, больше нарочитым, чем взаправдашним. – Что делается с погодой в наши дни! То тепло, то на тебе! Чуть не мороз!

– Как насчет чашечки кофе? – предложила ей Шарлотта, дружески обнимая за плечи.

– С удовольствием! – обрадовалась Джулия, словно именно чашечки кофе ей и не хватало для полного счастья. – Ну, как там наша куколка сегодня?

– Все еще щеголяет в своей пижамке! – Шарлотта бросила многозначительный взгляд на Хло.

– Ее мне Нана прислала! – доверчиво сообщила девочка Джулии. – Вот взгляните на этих птичек. Это киви! – Она ткнула пальчиком в разноцветных птичек, украсивших мягкую ворсистую ткань пижамы. – Они живут возле дома Наны.

– Какие красивые! – совершенно искренне восхитилась Джулия. – Ну, а в детский сад ты собираешься сегодня?

Хло бросила на Шарлотту вопросительный взгляд.

– Нет, по средам мы не ходим, – ответила та.

– А вот и ваш кофе, Джулия! – Энтони поставил перед девушкой дымящуюся кружку с горячим кофе. – Все! Мне пора бежать! Но перед тем как попрощаться, один вопрос. Есть новости о том человеке?

Шарлотта поняла, что Энтони интересуется отцом Хло. При одном упоминании об Уэйде у нее неприятно сжалось в груди. Но она тоже, тем не менее, вопросительно уставилась на Джулию.

– Представьте себе, есть! – жизнерадостно объявила им Джулия. – Я уж и не надеялась получить от него положительный ответ, учитывая, сколько времени он водил нас за нос. Но сегодня могу с радостью сообщить вам, что он дал свое согласие на то, чтобы начать процедуру удочерения Хло. Никаких возражений с его стороны!

Шарлотта почувствовала, как обмякли у нее ноги от волнения. Замечательная новость! Свершилось наконец! Она схватила Хло, прижала ее к себе и крепко поцеловала.

– Ой! – даже немного возмутилась Хло, потирая место поцелуя на щеке.

– Вот так ты ойкаешь всякий раз, когда тебя целую я! – заметил Энтони.

– Потому что ты колешься! – резонно возразила ему девочка.

Энтони весело рассмеялся.

– Конечно, мы всегда могли бы опротестовать его отказ в суде, – обратился он к обеим женщинам, – и наверняка бы выиграли дело. Но всегда лучше разойтись мирно.

– Само собой! – согласилась с ним Джулия. – Видно, этот человек решил проявить благоразумие и не привлекать к себе больше внимания. Ему и так уже хватило известности! К тому же он прекрасно знает, что ни один суд в стране никогда и ни под каким предлогом не вернет ему права на отцовство. Можно сказать, что впервые он сделал для нее что-то путное!

И на том спасибо, подумала про себя Шарлотта. А больше она не станет думать об этом типе. Никогда!

– Ты опоздаешь на поезд, если замешкаешься! – напомнила она Энтони.

– Очень даже может быть! – заторопился он на выход. – Рад был встретиться с вами, Джулия! Хло! Береги маму! А ты, мама, перестань украдкой таскать тосты с тарелки!

С этими словами Энтони запечатлел прощальные поцелуи на щеках Шарлотты и Хло, схватил со стола свой ноутбук и «дипломат» и почти бегом направился к дверям.

– Он сегодня выступает в Суде короны в Бристоле, – пояснила Шарлотта Джулии. – Все твердит, что собирается оставить юриспруденцию. Но, боюсь, это у него уже в крови. Пока он и сам не понимает, что едва ли сможет жить без своей профессии.

– Вы считаете, это плохо?

Шарлотта неопределенно пожала плечами.

– Наверное, плохо будет лишь тогда, когда он начнет сожалеть, что связал свою жизнь с одним законотворчеством.

Но тут она вспомнила обо всех тех грандиозных планах, которыми поделился с ней Энтони накануне. Глаза ее радостно вспыхнули и, не в силах держать более свой секрет в себе, она выпалила:

– Вот собирается купить себе виноградник.

– Вау! – воскликнула Джулия. – А я еще никогда в жизни не была на винограднике, не говоря уже о том, чтобы подумать о приобретении собственного.

И Шарлотта мгновенно устыдилась своего порыва, весьма смахивающего на обычное хвастовство.

– Знаете, что я вам скажу! Ровно год тому назад в это же самое время я тоже еще ни разу в жизни не видела виноградник. И вот сколько всего случилось со мной за минувший год! Я это к тому, что никогда не знаешь, какие фортели выкинет с тобой жизнь и какие сюрпризы она может тебе преподнести.

– Что правда, то правда! – согласилась с ней Джулия и, подумав немного, добавила: – Представляю, каким непростым было ваше возвращение сюда. Но главное – что все это уже позади и вы достойно справились со всем. А планы у вас замечательные! Скажите мне, Энтони тоже собирается удочерять Хло?

Шарлотта немного помедлила с ответом. Как бы ей этого хотелось! Больше всего на свете!

– Вообще-то, мы с ним еще даже не обсуждали этот вопрос. Сейчас ведь все пока завязано на мне. Вначале надо разобраться с моими правами, а уже потом решим и все остальное, я думаю.

– Наверное, приурочите к свадебным колоколам?

Шарлотта рассмеялась:

– О, колокольный перезвон тут ни при чем! Столько всего еще предстоит сделать! Хотя не сомневаюсь, в положенный срок мы обязательно поженимся. Особенно если у нас появятся еще дети. А Энтони определенно этого хочет.

Хотя слова Шарлотты обрадовали Джулию, но от ее зорких глаз не ускользнуло некоторое беспокойство молодой женщины, а потому она спросила без обиняков:

– А вы сами хотите этого? Не возражаете против увеличения семейства?

Шарлотта непроизвольно вздохнула. А потом тихо сказала:

– Я всегда думала, что Хло станет для меня единственной дочерью, прежде всего потому, что так будет лучше для нее самой. Я была даже готова добровольно отказаться от того, чтобы обзавестись еще и собственным ребенком. Но теперь вижу, как сильно этого хочет Энтони. А наблюдая за тем, как отлично Хло поладила с моими маленькими племянниками, как ей нравится играть с другими детьми в садике, я подумала… Думаю, она не будет возражать, если у нее появится братик или сестричка. Напротив! Она, скорее всего, придет в полный восторг от того, что станет помогать мне ухаживать за младенцем… если он родится, конечно.

Джулия отвернулась и глянула на малышку. Хло распростерлась на ковре с Бутсом и еще несколькими игрушками.

– Так оно и будет! Обязательно! – улыбнулась Джулия.

Шарлотта тоже с улыбкой глянула на дочь. Она еще не сказала Энтони о своем тесте на беременность, да и сам тест еще не опробовала. Успеется! Неужели она сумеет полюбить новорожденного малыша больше, чем Хло? Неужели вообще возможно любить ребенка больше, чем она любит Хло?

– Мамочка! – окликнула ее Хло, переворачиваясь на спину. – Я хочу в туалет!

– И вперед, моя дорогая! Ты же знаешь, где все.

Хло вскочила с ковра и бодро отрапортовала Джулии:

– Иду в туалет!

Потом схватила под мышку Бутса и удалилась в сторону ванной.

Шарлотта прислушалась. Никакого стука, звяканья крышкой унитаза, звуков падения с последующим плачем не послышалось. Значит, на сей раз все прошло благополучно и можно расслабиться. Она снова повернулась к Джулии:

– А вы не в курсе, кто будет рассматривать наше дело в суде?

– Вам очень повезло! – улыбнулась в ответ Джулия. – Ваше дело ведет судья Дадли Кросс. Знаю, вы изначально хотели попасть именно к нему. Ведь он всегда так ласково умеет обходиться с детьми в этот знаменательный для них день.

У Шарлотты сохранились самые светлые воспоминания о Дадли Кроссе. Действительно, бесконечно добрый человек, который, словно волшебник, устроил судьбу уже не одного десятка сирот, у которых не было ни семьи, ни родного дома. Как хорошо, что и судьбу Хло будет решать именно он!

– А вы уже рассказали ему о том, что мы собираемся организовать в этот день для Хло?

– Конечно! – ответила Джулия. – И он сказал, что будет счастлив подыграть вам, чтобы порадовать малышку. Но только попросил предварительно объяснить ему, что и как делать. Сам он никогда не слышал о подобных выступлениях с прыжками.

* * *

И наконец наступило утро, когда суд должен был официально признать Шарлотту приемной матерью Хло. Едва ли Мира, приемная мать самой Шарлотты, испытала и сотую часть тех переживаний, которые испытывала сейчас Шарлотта. Скорее всего, Мира спокойно отнеслась к прибавлению в своем семействе, как и к тому, что у приемной дочери отныне появилось новое имя – Алекс. С другой стороны, Мира неплохо заботилась о своей приемной дочери, а если бы ее муж, приходской священник, не настоял тогда на том, чтобы забрать девочку в свою семью, то у Шарлотты никогда бы не было такой замечательной сестры, как Габби.

Не дай бог, размышляла Шарлотта, чтобы когда-нибудь ее маленькая дочь почувствовала себя обделенной родительской любовью, особенно если у них с Энтони появятся еще и собственные дети. Нет, такого никогда не случится! Разве можно любить Хло больше, чем она любит ее сейчас? Воистину, девочка стала центром мироздания и для Шарлотты, и для Энтони. Центром она и останется навсегда. Она никогда не отступит на второй план, не уйдет в тень, даже с появлением младенца в их семье.

Интересно, а кто у нее родится, мальчик или девочка? Шарлотта невольно почувствовала радостное волнение в крови, как это бывает, когда ребеночек первый раз толкнет мать в живот. Она глянула на узкую белую полоску с двумя жирными голубыми линиями посредине. И когда ей сообщить эту новость Энтони? Но точно не сегодня! Потому что сегодня все внимание должно быть отдано только Хло. Однако сам тест она сохранит и позже покажет ему. А может, они решат оставить его себе на память, а потом, когда их ребенок, мальчик или девочка, повзрослеет, покажут тест и ему.

Жаль, что нельзя будет проделать такое же и в отношении Хло. И она никогда не узнает о том, какими были ее самые первые дни в чреве матери. Но ничего! Зато у нее останется на память замечательное видео, которое навсегда запечатлеет, как она в возрасте четырех лет прыгала перед судьей. Это просто чудо, что им дали разрешение вести съемку в зале суда. Ведь, как известно, в суде категорически запрещается пользоваться любой видеотехникой, даже фотоаппаратами. Правда, они клятвенно заверили судью Кросса, что никогда и ни при каких обстоятельствах не сделают свое видео достоянием гласности и не будут ничего снимать в ходе официальной части заседания. Судья поверил им на слово и уступил их просьбам.

Хотя Хло знала, что из Новой Зеландии приехали все: Нана, дедушка, дядя Фил, тетя Шелли, Денни, Крейг, дядя Вик и даже его друг Хеймиш, и вот уже несколько дней все они квартируют в отеле неподалеку от их дома, она все же смутно представляла себе, почему и зачем они приехали. Что за такая важная причина побудила их двинуться в столь дальний путь? И уж само собой, она и понятия не имела, какой ценный груз они привезли с собой, слава богу, не повредив его во время перелета. Все, что сообщила ей Шарлотта, – это то, что сегодня она может надеть свое праздничное платье и новое пальтишко, потому что позднее они отправятся на праздничный вечер в детском саду. Заранее предупреждать дочь о том, что ей предстоят показательные выступления по прыжкам с преодолением препятствий, она не стала. Иначе ребенок разволновался бы и не спал всю ночь. Утром, конечно, ее было бы не заставить поесть, да и в суде она бы не смогла и минуты высидеть спокойно.

Вместе с воспитательницами из садика Шарлотта заранее подготовила список тех игр, в которые Хло хотелось бы поиграть в этот день. Она также указала названия песенок, которые Хло охотно споет перед гостями праздника, устроенного в ее честь. Короче говоря, один экземпляр с текстом программы всего мероприятия был передан в детский сад. Вот только праздничное кольцо, необходимое для проведения всей церемонии с прыжками, которое Селия любезно передала на время Анне и Бобу, дожидалось их в суде.

Итак, вроде все готово. И все готовы тоже. Габби, Мартин и близнецы дожидаются их в зале суда. Там же и все родственники из Новой Зеландии. Джанет, воспитательница из детского садика, позвонила Шарлотте и сообщила, что детки вот-вот усядутся в автобус, чтобы тоже ехать в суд.

– Ну, а где же сама виновница торжества? – спросила Шарлотта у Энтони, когда он зашел в ванную комнату и стал у нее за спиной.

– Наверное, уже натягивает сапожки, – ответил он, ласково поглаживая рукой ее живот. – Я предложил свою помощь. Но мы отказались. Сказали, что все сделаем сами. Ты сегодня чертовски красива!

Шарлотта улыбнулась и положила ему голову на плечо, не отрывая взгляда от зеркала.

– А с кем это ты только что говорил по телефону?

– Да так! Один журналист добивался небольшого интервью у нас! Но я отослал его к нашему представителю по связям с общественностью.

Шарлотта весело рассмеялась! Абсурд! Надо же придумать такое! Свой представитель по связям с общественностью. Она сжала в руке тест на беременность и, повернувшись к Энтони, спрятала голову у него на груди.

– Мы ведь все делаем правильно, да? – спросила она, наслаждаясь нежностью его рук, заключивших ее в свои объятья.

– Что конкретно ты имеешь в виду? – спросил он, слегка нахмурившись.

– Заявление для прессы, наши фотографии…

– Абсолютно правильно! – уверенно ответил он. – То, что ты написала, выше всяких похвал! Превосходный текст! Поблагодарила всех, кто тебя поддерживал в трудную минуту. Принесла свои извинения тем, кто по-прежнему считает, что закон был попран и справедливость не восторжествовала. После такого заявления, уверен, даже многие из несогласных изменят свое мнение. А уж когда они увидят фотографию нас троих… Да я сам не могу смотреть на нее без слез умиления!

Шарлотта вспомнила, как тронул ее в свое время выбор фотожурналиста, отобравшего для своего репортажа именно это фото, на котором они все трое, счастливые и вполне довольные жизнью, запечатлены у себя дома.

– Неужели это в самом деле кому-то еще интересно? – удивленно пробормотала она.

– Интерес есть, и немалый! И опять же, все благодаря тебе! Ведь это же ты придумала сопроводить публикацию благотворительной акцией в фонд помощи обездоленным детям. Докладываю! Все собранные пожертвования будут поровну поделены между Национальным обществом защиты детей от жестокости и фондом «Спаси ребенка».

«А я правильно поступила», – подумала про себя Шарлотта, но вслух сказала:

– Но как же иначе должны поступать порядочные люди? Во всяком случае, лично я просто не вижу другой альтернативы.

– Мамочка! – послышался из спальни голос Хло. – Я готова.

Шарлотта заторопилась на выход вслед за Энтони и, выйдя из ванной, не смогла сдержать восхищенного возгласа. Хло была прелестна! Новое шерстяное платьице в темно-сине-красную полоску с накладным карманом, украшенным цветком, синие колготки в тон платью, пряди непокорных кудрей, которые так нравились Энтони, туго стянуты красивыми резинками для волос. Правда, еще немного, и резинки окажутся на полу, а своенравные кудряшки снова будут виться там, где им хочется. Впопыхах сборов малышка перепутала правый и левый угги, обув их не на те ножки. Да и Бутс, как всегда, был не в лучшей форме. Но все это мелочи в сравнении с главным, те мелкие огрехи, которые они немедленно ликвидируют. Но в целом!

– Ты – самая красивая девочка на свете! – воскликнула Шарлотта, подхватывая Хло на руки. – Я так горжусь тобой! А сегодня у нас очень важный и знаменательный день. Ты же в курсе! В присутствии наших родных и друзей, всех, кого мы знаем и любим, судья официально провозгласит меня твоей мамой. Навсегда-навсегда-навсегда!

– А потом мы пойдем на праздник в детский сад?

– Да. Но прежде случится еще кое-что. Хочешь узнать, что именно?

Хло взглянула на Энтони и протянула ему ручки, чтобы он взял ее.

– Сегодня, – продолжила Шарлотта, когда Хло удобно устроилась на руках Энтони, – ты продемонстрируешь всем нам, как ты умеешь прыгать, преодолевая препятствия. Короче говоря, твои любимые прыжки!

Глаза Хло округлились от удивления.

– Ты не забыла, что это такое? – спросила у нее Шарлотта.

В первый момент девочка замерла, но уже в следующую минуту она пришла в такое возбуждение, что чуть не свалилась с рук Энтони, вырываясь, чтобы ее поставили на пол.

– Я буду прыгать! – радостно закричала она. – Мамочка! Я буду выступать с прыжками, да? Как в Арохе?

– Да! – рассмеялась в ответ Шарлотта. – Мы все приготовили. Селия даже передала кольцо.

Хло была в полном упоении от предстоящего события.

– Я буду прыгать! – объявила она Энтони. – Там надо преодолеть препятствие! Я хочу, чтобы ты тоже посмотрел, как я это буду делать.

– Конечно, я тоже буду присутствовать на твоем выступлении! – клятвенно заверил ее Энтони. – А как же иначе? Да я ни за что на свете не пропущу такое событие!

С какой легкостью Хло впустила в свою жизнь Энтони, подумала Шарлотта, с нежностью глядя на них обоих. Она не просто приняла его, а полюбила как родного и близкого ей человека. Шарлотта снова схватила девочку в свои объятия и запечатлела у нее на щеке звонкий поцелуй. Кто знает, быть может, в один прекрасный день Хло даже решится назвать Энтони «папой». Но лично она пока не будет подталкивать дочь. Не стоит спешить. Ведь с этим словом у Хло связано столько ужасающих ассоциаций! Так что надо оставить решение за самим ребенком.

Все случилось именно так, как и предполагала Шарлотта. Хло не могла усидеть на месте ни минуты. Все время порывалась вскочить со своего кресла и бежать то к Нане, то к тете Мэгги, то к Денни и каждому сообщить, что впереди у нее выступление – показательные прыжки. А перед тем как войти в зал суда, она еще самым подробным образом объяснила Трейси, Венди, Томи и Джулии, что это такое – прыжки с преодолением препятствий. Шарлотта благоразумно решила не вмешиваться в ход объяснений. Что они поняли из того, что тараторила им Хло, задыхаясь от переизбытка чувств, то и поняли. С другой стороны, глядя на не менее возбужденных племянников, Шарлотта догадывалась, что и Фоби, и Джексон вполне точно понимают, какого рода представление их ждет, и волнуются они не меньше, чем сама Хло. И это при том, что их родители пока остаются в некотором смятении, не вполне уяснив себе всю важность предстоящего мероприятия.

Сама же Хло еще не до конца понимала, что мероприятие, поистине великое событие дня, должно состояться именно в этом строгом зале с бесконечными рядами скамеек и высокими узкими окнами. Она нетерпеливо повернулась к Шарлотте и прошептала ей на ухо:

– Ну, когда же мы пойдем?

– Тсс! – приложила палец к губам Шарлотта, прося дочь немного помолчать.

Тогда девочка повернулась к Энтони:

– Можно уже идти?

Но не успел тот открыть рот, чтобы ответить, как судья Кросс закончил свою официальную речь словами: «Властью, данной мне законом, объявляю Шарлотту Николс приемной матерью ребенка».

Шарлотта схватила Хло в свои объятия и принялась тискать ее, потом, не в силах усидеть, вскочила и снова села. Радость, ликование переполняли ее. С веселым смехом Энтони крепко обнял мать и дочь, но тут же вынужден был уступить свое место другим. Потому что все присутствующие бросились к виновницам торжества, наперебой выражая свои поздравления.

– Так мы уже идем? – теребила мать за руку Хло, несколько озадаченная столь бурным выражением восторгов всех этих людей.

– Еще нет! – шепотом ответила ей Шарлотта. – Ведь теперь начинается самое главное!

Настроение у Хло совсем упало. Спорить или тем более капризничать она не стала, но просто тихонько сползла с рук Шарлотты и, отойдя в сторонку, уныло уставилась на пол.

– Хло Николс! Вы еще здесь? – негромко, но внушительно спросил судья, обращаясь в зал.

Толпа, сгрудившаяся вокруг них, немедленно раздалась, открывая Хло, притаившуюся в самой гуще. Девочка испуганно подскочила к Энтони и спряталась у него за спиной. Шарлотта невольно рассмеялась, заметив этот стремительный маневр. Хорошо, что он снял свою судейскую мантию, подумала она, глядя на судью Кросса. О чем она, впрочем, сама попросила его заранее. Вид чужого незнакомого человека в белоснежном парике, черной развевающейся мантии, с седыми бакенбардами и такими же седыми кустящимися бровями мог бы напугать и взрослого человека, не говоря уже о ребенке. Во всяком случае, Хло точно оробела бы в его присутствии. Другие детки, Шарлотта помнила это по собственному опыту, напротив, с интересом и даже с некоторым любопытством взирали на диковинное облачение судьи, пока решался вопрос об их усыновлении. Но те дети были постарше Хло и, вполне возможно, уже имели контакты с судьей в ходе предварительных слушаний.

Энтони обвил Хло руками и громко ответил за нее:

– Она здесь, ваша честь!

Девочка стала немедленно вырываться из его рук, чтобы перебраться к Шарлотте.

– Не волнуйся! Все в порядке! – поспешила успокоить ее Шарлотта. – Я здесь! С тобой!

В выцветших от времени голубых глазах судьи зажглись веселые искорки.

– Насколько мне известно, – важно начал он, – здесь запланировано одно очень важное мероприятие для вас, моя юная леди! А потому предлагаю начать с… – Судья глянул в свои записи. – Ах да! Нам же еще нужно поставить где-то трон! И где трон?

– Трон уже здесь! – объявила Джанет, выходя из боковой комнаты и неся в руках стул с высокой спинкой, весь обмотанный серебристой фольгой. Стул установили прямо напротив кресла судьи. После чего на него ловко вскарабкался рабочий и, пока Джанет придерживала стул руками, он проворно нацепил кольцо, украшенное разноцветными лентами, флажками и бантами, на заранее вбитый крюк.

Хло издала радостный вскрик и тут же прижала обе руки к губам.

– Мамочка! Это же кольцо для показательных прыжков, да?

– Думаю, это оно самое! – весело рассмеялась Шарлотта.

Глаза у Хло стали огромными, как блюдца.

– Это кольцо для прыжков! – объявила она всем и каждому. После чего, вручив Бутса на временное хранение Энтони, она сползла на пол и взяла Шарлотту за руку.

Шарлотта присела перед ней на корточки.

– Сейчас Джанет отведет тебя в соседнюю комнату. Там тебя дожидаются твои друзья из детского садика. Они будут сопровождать тебя к трону.

– И ты со мной! – взволнованно объявила ей Хло.

– Нет! Мое солнышко! Я буду дожидаться тебя здесь! Вместе со всеми остальными. Ты же помнишь правила, – напомнила ей Шарлотта. – Тебе предстоит выбрать кого-то из нас, до кого ты собираешься допрыгнуть в ходе своих показательных выступлений.

У Хло даже рот раскрылся от изумления. Судя по всему, ребенок уже успел начисто забыть именно эту часть всего ритуала.

– Но мы же еще ни во что не играли! – возразила она матери. – И песенок никаких не пели!

– Это все обязательно будет! – поспешила успокоить ее Шарлотта. – Но позднее! Уже в садике. На праздник приглашены все детки. И мы заготовили кучу призов для всех игр. Например, для игры «Передай посылку». Ты же любишь эту игру? Надеюсь, не забыла, что внутри каждой посылки спрятан подарок для участников игры!

К ним подошел судья Кросс.

– Вы готовы, мисс Хло? – спросил он, протягивая ей здоровенную ладонь. При виде этой руки, похожей, скорее, на лапищу зверя, Шарлотта подумала, что, пожалуй, не стоит пугать ребенка еще больше. Будет благоразумнее, если она сопроводит Хло вместе с судьей. Так они дружной троицей и прошествовали мимо гостей и многочисленных работников суда, юристов, клерков, которые присутствовали на только что завершившемся заседании, а сейчас с интересом наблюдали за всеми приготовлениями к проведению завершающей церемонии. В боковой комнате подготовка была уже в самом разгаре. Дети уже успели переодеться в карнавальные костюмы и шляпы, которые они втайне от Хло специально изготовили к празднику под руководством своей воспитательницы Джанет.

При виде своих друзей, таких нарядных и таких красивых, Хло даже подпрыгнула от радости.

– Мамочка! Ты только взгляни на них! – воскликнула она, вне себя от счастья.

– А вот этот головной убор уже исключительно для тебя! – сказала ей Джанет, осторожно извлекая из большой розовой коробки сверкающую корону, достойную того, чтобы украсить собою головку сказочной принцессы.

Хло замерла в немом восторге, рассматривая такую ослепительную красоту.

Шарлотта сама надела корону и, удостоверившись, что она надежно закреплена на головке дочери, приободрила ее:

– Да ты у нас просто красавица! Но сейчас я вернусь в зал и буду ожидать твоего выхода вместе со всеми остальными гостями. Не возражаешь?

Хло молча кивнула. Лицо ее полыхало от волнения.

Восприняв кивок как разрешение удалиться, Шарлотта тихонько ретировалась за дверь. Возвратившись в зал заседания, она стала рядом с Энтони. Все ожидали начала церемонии. А Шарлотта вдруг поймала себя на мысли, что волнуется ничуть не меньше самой Хло.

Но вот, после некоторой закулисной возни и последних приготовлений к началу выступления, дверь боковой комнаты медленно распахнулась, и на пороге появилась Хло. Вид у нее был скорее немного растерянный, чем величественно важный, как подобает истинной принцессе. Но все же она – принцесса! Вон и корона на головке, и красивое платье из переливающегося голубого шелка, которое Джанет специально сшила для этого выступления.

Шарлотта услышала, как рядом вдруг громко всхлипнула Анна. А в следующую минуту рыданье вырвалось и из ее груди, и она невольно рассмеялась собственной чувствительности.

– Какая она хорошенькая! – восхищенно прошептала Фоби.

– Просто чудо как хороша! – согласилась с ней Габби.

– Мы часто устраиваем такие представления у себя дома! – сказала им Денни.

Но тут голоса всех присутствующих утонули в невероятном шуме, с которым на авансцену выступила сопровождающая принцессу свита. Хло медленно шла по проходу в направлении трона, а за ней весело били в барабаны, трубили в горны, сотрясали тамбурины ее друзья из детского сада, превратившиеся на время в почетный эскорт для принцессы. В зале воцарилась страшная какофония. Казалось, еще немного, и попросту снесет крышу здания.

Энтони опустил голову и закрыл лицо рукой. Его душил смех. Шарлотта прислонилась к его плечу и тихо сказала:

– По-моему, этот зал еще не видел ничего подобного!

– Это уж точно! – ответил он, громко аплодируя процессии вместе со всеми остальными гостями, и снова едва сдержался от того, чтобы не расхохотаться вслух при виде забавной сценки. Один малыш с таким упоением и так самозабвенно дул в свою трубу, что порядком оглушил идущего впереди мальчика. Тот в какой-то момент не выдержал, повернулся и ударил его своим барабаном. Но вот наконец детвора со своими трещотками, горнами и барабанами выстроилась перед судьей, продолжая сотрясать воздух громогласными ритмами. Какое-то время ушло на то, чтобы Джанет наконец уговорила музыкантов сделать паузу и замолчать. После чего дети расселись полукругом прямо на полу. Затем судья и Джанет взяли Хло за обе руки и, слегка приподняв вверх, буквально одним движением усадили ее на трон. Не успев устроиться на троне, Хло тут же задрала голову вверх, чтобы полюбоваться красочным кольцом, при этом корона едва не свалилась у нее с головы.

Но Джанет была начеку! Она быстро поправила корону, ободряюще улыбнулась девочке и отступила назад, а судья Кросс между тем уже откашлялся и приготовился сказать свое веское слово.

– Хло Николс! – начал он торжественно, медленно разворачивая свиток, который Шарлотта специально подготовила к торжеству. – Сегодня у вас состоятся весьма необычные показательные выступления в прыжках. Потому что сегодня в вашей жизни случилось очень важное, можно сказать, судьбоносное событие. Вы догадываетесь, что я имею в виду?

Хло бросила на него не совсем уверенный взгляд.

Судья Кросс ласково улыбнулся девочке.

– Сегодня, моя юная леди, вы стали Хло Николс официально, то есть в глазах закона. Допускаю, что сейчас, в этот самый момент, сие обстоятельство не представляется вам слишком значительным, потому что, насколько мне известно, вы уже привыкли быть Хло Николс. Но со временем, когда вы повзрослеете и оглянетесь в прошлое, в том числе и на день сегодняшний, когда вы пересмотрите старую видеозапись, запечатлевшую события этого дня на пленку, вы поймете всю важность того, что произошло сегодня. А еще вы поймете, как сильно вас любят все члены вашей большой и дружной семьи.

Хочу сказать, что несмотря на то, что вам всего лишь четыре года, вы продемонстрировали больше мужества, решимости и упорства, чем иные люди, достигшие сорока четырех лет. А сколько радости и счастья вы подарили своей матери! Нельзя выразить словами, как ликует сегодня ее сердце. Воистину, вы украсили ее жизнь, расцветили ее всеми красками мира. Конечно, случались и трудные времена, много дней вы провели в разлуке друг с другом, но ваша привязанность, ваша взаимная любовь лишь окрепла во всех этих испытаниях.

Несмотря на то что Хло была немного озадачена всем происходящим, она с жадностью ловила каждое слово, которое произносил судья, обращаясь к ней. А Шарлотте больше всего на свете хотелось в эту минуту заключить дочь в свои объятия и прижать ее к себе со всей силой. Срочно потребовалась замена, а потому Шарлотта забрала из рук Энтони Бутса и что есть сил сдавила его.

– Некоторые утверждают, – продолжил судья Кросс, – что люди сами выбирают себе родителей. В вашем случае, мисс Хло, никто не усомнится, что именно так оно и произошло.

Шарлотта бросила на судью удивленный взгляд. Вот этих слов она точно не писала. Следовательно, он добавил их уже от себя.

– Уверен, мисс Хло, что вы сделали самый мудрый выбор в своей жизни, выбор, о котором никогда не пожалеете впоследствии. Потому что вы действительно самая желанная маленькая девочка на свете. И невозможно любить ребенка больше, чем любят вас ваша мать, ваш будущий отец и все ваши родные и близкие.

Кросс еще раз с улыбкой посмотрел на озадаченное личико Хло.

– Я много слышал о вас за последние несколько месяцев, мисс Хло. Не сомневаюсь, из вас со временем вырастет замечательная девушка и настоящая леди.

Чувство гордости за дочь захлестнуло Шарлотту, и она еще сильнее сжала Бутса. Между тем Кросс снова глянул в свои записи.

– Многие члены вашей семьи специально прилетели к нам с другого конца света только для того, чтобы быть вместе с вами в этот знаменательный для вас день. Это – Нана и дедушка Ривз, тетя Шелли и дядя Фил, Денни, Крейг, дядя Рик. Из Девона приехали тетя Габби и дядя Мартин и ваши кузены Фоби и Джексон. Много гостей из самого Кестерли: тетя Мэгги и дядя Рон. А еще Трейси Баррел, Томи Бургес, Венди Фрейзер, а также все ваши друзья из группы в детском саду Памкин.

Судья снова глянул на девочку.

– В заключение я хотел бы пожелать всем детям с трудной судьбой обрести в своей жизни такую же любовь, которую нашли вы, мисс Хло. К сожалению, к большому сожалению, такое случается нечасто. Вам на редкость повезло. Можно сказать, вы очень счастливая девочка.

Судья широко улыбнулся и добавил:

– А сейчас, я полагаю, самое время всем нам узнать, до кого именно вы собираетесь допрыгнуть в ходе вашего выступления. Вы уже определились со своим выбором?

Хло растерянно заморгала ресничками.

– Так вы уже решили?

Она стеснительно кивнула головкой.

– И кто же этот человек?

Хло повернулась к залу и медленно обвела всех гостей глазами. Нана, дедушка, дядя Вик, тетя Габби, Денни, тетя Мэгги, Энтони. Но вот взгляд ее остановился на Шарлотте.

– Это – мамочка! – проговорила она, запинаясь.

Шарлотта больно укусила себя за губу. Сейчас, не дай бог, – лицо расплывется в глуповатой улыбке. Она медленно вышла вперед.

– Конечно, это будет ее мамочка! – услышала она голос Анны. – И только мамочка!

Шарлотта глянула на свою мать и улыбнулась ей.

Судья снова глянул в свой свиток.

– Сколько прыжков вы собираетесь сделать, чтобы достигнуть цели?

– Четыре.

– О’кей! Мы готовы?

Шарлотта наклонилась к нему и шепотом напомнила, что дети должны подняться с пола.

– Да! Именно! Забыл! – повинился судья и бодро скомандовал: – Так! Всем встать и построиться в две шеренги. У нас получится живой коридор с дорожкой, по которой Хло сейчас будет допрыгивать до своей мамы. Вот так! Очень хорошо! Проход достаточно широкий. Замечательно! Мы должны все вместе хлопнуть в ладоши четыре раза!

Хло уже поднялась на троне во весь рост и стояла, держась за руку Джанет, чтобы не потерять равновесие.

– Вы готовы, мисс Хло? – обратился к ней судья.

Глаза у девочки сверкали, но она лишь сдержанно кивнула головкой.

– Тогда пришло время для прыжков! – зычным голосом объявил судья Кросс и резко вскинул кулак вверх. – Вперед!

– Вперед! – стали скандировать все присутствующие.

Хло крепко вцепилась в руки Джанет и судьи Кросса. Те легко подхватили ее с трона и поставили на землю. Девочка слегка разбежалась и сделала четыре огромных прыжка по проходу между выстроившимися в два ряда друзьями из детского сада. Последний четвертый прыжок привел ее прямиком в объятия Шарлотты.

– Отлично! Прекрасно прыгнула! – похвалил ее судья, а гости радостными криками и громкими аплодисментами подтвердили правоту его слов. – Вы уложились ровно в четыре прыжка, чтобы допрыгнуть до своей мамы, мисс Хло! Молодец! В числе первых я от всей души желаю вам обеим долгой и счастливой жизни вместе.

– Спасибо! – негромко пробормотала Шарлотта, слегка задыхаясь от крепких объятий дочери. – Спасибо! Большое спасибо! – снова и снова повторяла она, отвечая на поздравления сгрудившихся вокруг нее гостей.

«Неужели это все со мной? И это не сон?» – думала она, уже не в силах скрывать переполнявшие ее чувства. Кажется, Энтони вовремя почувствовал, в каком взвинченном состоянии она сейчас пребывает. Он молча обхватил ее и Хло руками, словно желая оградить их двоих от всего остального мира.

Поздно вечером Энтони на руках поднял засыпающую от усталости Хло в квартиру и понес прямиком в детскую. После показательных выступлений в суде была еще веселая вечеринка в детском саду. Хло успела поиграть во все свои самые любимые игры, она также исполнила несколько песенок по собственному выбору, но уже к вечеру в прямом смысле этого слова валилась с ног от усталости. Она даже не пошевелилась, пока Шарлотта раздевала ее, а потом укладывала под пуховое одеяло рядом с Бутсом.

– Моя дочь! – прошептала Шарлотта, все еще не веря своему счастью, обращаясь к Энтони, который стоял рядом. – Сейчас она действительно моя!

Он молча обнял ее за плечи. Хотя вскоре должны были подойти уже все взрослые гости, чтобы тоже отпраздновать сегодняшнее событие, она вдруг сказала:

– Можно я пока посижу немного рядом с ней?

– Конечно! – ответил Энтони и, поцеловав ее, вышел из детской, осторожно прикрыв за собой дверь.

Шарлотта прилегла на кровать рядом с дочерью и, повернувшись на бок, стала рассматривать личико спящей Хло. Какое у нее сейчас умиротворенное выражение лица, думала она. Просто сущий ангел! Эти рассыпавшиеся в разные стороны кудряшки, густые ресницы, нежный румянец на щеках, губки слегка полуоткрыты, и слышно ее ровное, безмятежное дыхание. Не дитя, а сама невинность, воплощение нежности и кротости. И как могло в этом маленьком сердечке вместиться столько мужества и столько надежды? Ведь она ни на секунду не оставляла свою мечту снова вернуться к Шарлотте. Оставалось лишь удивляться этой всепоглощающей силе желания, которая и сделала мечту ребенка явью.

Поцеловав кончики своих пальцев, Шарлотта ласково прошлась ими по щеке Хло. Как было бы замечательно, если бы ей удалось навсегда стереть из памяти Хло воспоминания об ужасных событиях первых лет ее жизни, заставить навсегда замолчать злых демонов прошлого. Но слишком глубока душевная травма, нанесенная девочке. Наверняка эти демоны еще не раз и не два напомнят о своем существовании в будущем. Ведь недаром же они злые! Шарлотта вспомнила, что страшные картинки детства лично ее будоражили вплоть до самой юности. Возможно, такое же повторится и с Хло. Но в любом случае рядом с ней всегда будет любящая мать. Она всегда придет к ней на помощь и сделает все от себя зависящее, чтобы ее дочь никогда не сомневалась в том, как сильно ее любят.

Это все, что она может сделать для своей дочери. Просто любить! И это самое лучшее из того, что можно сделать.

Она с улыбкой заметила, как дрогнули веки Хло, и тут мысли ее приняли новое направление. Шарлотта стала размышлять о том, сколько всего разного было в жизни каждой из них, сколько они всего пережили, вместе и порознь, пока не наступил сегодняшний день. Не стоит и пытаться понять превратности судьбы. Она никогда не поймет до конца весь глубинный смысл того, что с ними случилось. Все, что она может, это лишь снова и снова благодарить судьбу за то, что она в конце концов устроила все так, как устроила. А то, что она послала ей еще и Энтони, который сыграл такую огромную, можно сказать, главную роль в разрешении всех ее проблем, это вообще дар божий, за который она не сможет рассчитаться до конца своих дней.

И кто бы год тому назад мог подумать о том, что ее жизнь сложится таким неправдоподобно сказочным образом? Да никто! И в первую очередь не поверила бы она сама! Вот еще одно лишнее доказательство того, как порой бывает щедра жизнь на самые невероятные сюрпризы. Конечно, в будущем может случиться всякое. Жизнь есть жизнь, и у нее наверняка припасены не одни только радости. Но сейчас для Шарлотты главное – это Хло, Энтони и младенец, которого она носит под сердцем. Пока это еще ее маленькая тайна. А впереди еще столько всего приятного… Собственный дом в Новой Зеландии, свой виноградник, ресторан и даже помещение для того, чтобы заняться собственным бизнесом. И она будет жить всего лишь в двух шагах от мамы. Они сумеют наверстать те годы, которые были ими упущены, когда они жили врозь. И Габби она больше не будет скрывать от своих родных. Напротив! Ее семья может в любое время приехать к ним погостить в Бухту Изобилия. Собственно, первая такая поездка уже запланирована на Рождество. А оно совсем скоро, всего лишь через шесть недель.

Дверь отворилась, в комнату тихонько вошел Энтони. Шарлотта с улыбкой глянула на него.

– С тобой все в порядке? – спросил он у нее, присаживаясь на краешек кровати.

– Более чем! – прошептала она, переплетая пальцы своей руки с его пальцами. – А у тебя?

Энтони осторожно откинул прядь волос со лба Хло.

– Я тоже в полном порядке! Правда, есть одна мелочь, которая меня тревожит. Думаю, самое время покончить с этим прямо сегодня.

– С чем покончить? – спросила она, дожидаясь, пока Энтони посмотрит ей прямо в глаза.

Но вот их глаза встретились, и Энтони в некотором замешательстве изрек:

– Я вот тут пытаюсь решить, когда выбрать подходящий момент для того, чтобы сделать из вас с Хло двух приличных молодых леди. Еще до того, как мы уедем в Новую Зеландию, или уже там?

Вот оно, то самое, когда счастью нет конца! Только бы сердце не разорвалось от переизбытка счастья, подумала она.

– Ну, и нашел ты какое-нибудь приемлемое решение? – спросила она, тихонько рассмеявшись.

– Нашел! – согласно кивнул он головой.

– Готов поделиться?

Энтони слегка откашлялся.

– Я подумал, что коль скоро Габби с семьей собирается к нам на Рождество, – медленно начал он, – то можно постараться и уговорить Мэгги и Рона присоединиться к ним. И тогда мы отпразднуем семейную свадьбу в Бухте Изобилия. Как тебе мой план?

Шарлотта представила себе алые гроздья цветов похутукавы, которую в Новой Зеландии величают «рождественским деревом», представила себе обсыпанные цветами деревья вдоль всего побережья, представила всех своих близких в нарядных летних платьях или в легких пляжных костюмах и сандалиях на босу ногу. Здорово! Она обвила Энтони за шею.

– Прекрасный план! – прошептала она.

Жаль, что она не может прямо сейчас сказать ему о ребеночке. Но нет! Сегодняшний день принадлежит всецело Хло.

Они поцеловались. В эту минуту Хло пошевелилась во сне и перевернулась на спинку.

– Мамочка! – выдохнула она сквозь сон.

Шарлотта внимательно посмотрела на дочь.

– Спи, моя детка! Моя ненаглядная Хло!

Убедившись, что Хло по-прежнему крепко спит и не думает просыпаться, Энтони вполголоса поинтересовался:

– Мне расценивать твой ответ как «да»?

– Если это официальное предложение, то да.

– Тогда, – проговорил он, легко касаясь своими губами ее губ, – сегодня вечером мы можем объявить о нашей помолвке. Как думаешь?

– О, конечно! Прямо сегодня и скажем, – воскликнула Шарлотта, представив себе, как обрадуются все гости.

Но разве кто-то может радоваться больше, чем она сама? Наверное, в эту минуту она самый счастливый человек во всей вселенной.

А ведь счастье, как не перестает твердить ей мать, это и есть то главное, ради чего живешь.