Алекс вернулась в офис лишь после шести, ощущая себя совершенно разбитой после визита к Уэйдам. Не говоря уже о том, что ее не отпускала тревога по поводу Отилии – точно так же, как и тогда в парке. Разница заключалась лишь в том, что теперь она знала, по поводу чего ей тревожиться.

– На первый взгляд, – сказала она Томми, который все еще сидел за рабочим столом, – ребенок здоров, присмотрен и ухожен. Но присмотримся пристальней и суммируем факты: девочка не говорит, к ней не ходит патронажная сестра, и Отилия полностью отгорожена от внешнего мира. – Алекс озабоченно покачала головой. – В этом доме явно что-то не так. Я пока не уверена, что именно, и связано ли это с отцом, или с матерью, или же с обоими родителями. Но одно я точно знаю: Отилия Уэйд живет не так, как должна жить трехлетняя девочка, которой скоро будет четыре.

– Почему, по-твоему, она не разговаривает? Потому что не хочет или боится? Или потому, что так и не научилась? – поинтересовался Томми, большой любитель полагаться на внутренний голос.

– Я почти уверена, что говорить она может, другое дело – насколько хорошо? Я добилась от нее лишь одного – узнала имя ее медвежонка. Ботик. Правда, мило? У него на задних лапах такие черные фетровые ботиночки.

Томми изумленно выгнул бровь.

– Отец уверяет, что девочка любит поболтать, – добавила Алекс, пожав плечами. – Лично я этого не заметила. Но, с другой стороны, по словам отца, ребенок очень застенчивый.

– Так что в итоге? Удалось тебе провести стандартную проверку? Родители пошли на сотрудничество?

– Да. По крайней мере, меня впустили в дом и позволили поговорить с девочкой. Она была в лосинах и кофточке с длинным рукавом, поэтому толком рассмотреть я ее не могла. Впрочем, не похоже, чтобы ей было больно или что-то доставляло ей физический дискомфорт. Меня больше волнуют ее зубы. Не считая пары слов, которые она мне сказала, ее рот был крепко сжат. Как будто она держала его на замке. – Алекс посмотрела на Томми, и они обменялись понимающим взглядом.

– У нее или проблемы с зубами, или же кто-то сказал ей, что если она заговорит со мной, то эта плохая тетя украдет ее язык, – что-то типа того.

– Обычная форма манипулирования в случае психологического или сексуального насилия, – встревожился Томми. – А сама ты как думаешь, что там происходит?

Алекс вздохнула. При одной только мысли о пухлых пальцах и потных ладонях Брайана Уэйда тошнотворный комок подкатывал к горлу. Неужели мистер Уэйд посмел распустить руки и прикоснуться к этому ангельскому созданию?

– Я пытаюсь убедить себя, что, потеряв сына, отец проявляет чрезмерную заботу о втором ребенке, – сказала она. – Хочется верить, что только этим дело и ограничивается.

– Понятно, но такова специфика нашей работы. Иногда мы просто обязаны думать худшее, – мягко сказал Томми. – Даже если жертва – маленькая девочка, на которую мы не можем смотреть без умиления.

Алекс в упор посмотрела на него. Томми видел ее насквозь.

– Да, я бы не стала исключать сексуальное насилие, – согласилась она. – Хотя сегодня я не заметила тому подтверждений, не считая момента, когда ребенок начал стягивать с себя лосины.

Томми сделал большие глаза. Алекс лишь пожала плечами.

– Отец сказал, что если она хочет писать, то может пойти на горшок. И она тут же начала раздеваться. Вполне возможно, что она не приучена поступать неправильно, а просто забылась и машинально начала стягивать с себя штанишки. Заранее. Так делают многие дети.

– И потому ты готова исходить из презумпции невиновности?

– Не знаю. С другой стороны, мы не должны забывать, что он замдиректора начальной школы, а значит, прошел все необходимые проверки.

– Верно, но это не снимает с него подозрений.

– Разумеется, нет. Но если там действительно что-то не так, я бы скорее заподозрила мать. Вот у кого крыша явно не на месте.

– В каком смысле?

– Начнем с того, что она тоже практически не разговаривает. Я не заметила между ней и ребенком, равно как между ней и мужем, никакого общения. Она просто сидит молча, погруженная в свой собственный мир.

– Алкоголичка?

– Вряд ли, хотя кто знает? А может, сидит на антидепрессантах, причем вполне легально. Вдруг ей прописан какой-нибудь нейролептик, который помогает ей справляться с утратой сына?

– И давно он умер?

– Года три назад.

– Хм, по идее, к этому времени она уже должна была прийти в себя. Впрочем, никогда не знаешь, что сделает с человеком горе. Особенно когда речь идет о смерти собственного ребенка.

– Если бы ты видел ее, – продолжила Алекс, – ты бы подумал, что она только что восстала из гроба. Клянусь богом, она такая бледная и худющая, как будто ничего не ест и не выходит из дома!

– Анорексия? Агорафобия?

– Возможно, и то и другое. Отилия, хотя и мала ростом для своего возраста, но, по крайней мере, по ней не скажешь, что она недоедает. Да и цвет лица у нее неплохой, значит, она все-таки бывает на свежем воздухе. Более того, я пару месяцев назад видела ее на прогулке в парке. – Алекс глубоко вздохнула, вспомнив, как запала тогда ей в душу эта маленькая девочка. Вот и сейчас с Алекс происходит то же самое. Как будто судьба свела их вместе, и Алекс не могла ни сопротивляться этому, ни найти объяснение. – Думаю, мне нужно будет поговорить с матерью наедине, – сказала она. – Уэйд не давал ей вставить даже слово. Впрочем, она и сама не пыталась.

Томми посмотрел на часы.

– Сейчас уже поздно браться за бумажки, – сказал он. – На твоем месте я бы отправился домой и постарался отвлечься. Отчет подождет до завтра.

Он был прав. Алекс, словно гребешком, пробежала пальцами по волосам, стараясь выбросить из головы воспоминание: личико Отилии, когда та смотрела на нее в окно спальни, ее печальные темные глаза и милые взлохмаченные кудряшки. Интересно, она все еще стоит там, глядя на мир, которому даже не принадлежит? Нет, конечно же, что за глупая мысль! И все же что она сейчас делает? Играет одна в комнате со своим верным медвежонком Ботиком? Пьет чай? Алекс не решалась отпускать свои мысли в том направлении, куда их упорно подталкивал внутренний голос. Пока еще рано. Вдруг она ошибается? И, видит бог, она очень хотела ошибиться.

Томми в утешающем жесте положил ей на плечо руку. Алекс подняла на него глаза, чувствуя, что вот-вот пустит слезу. В этом весь Томми! Даже когда он знал, что кто-то из его коллег слишком сильно привязался к своему подопечному, он никогда не читал нравоучений, не пугал и не раздавал советов. Он понимал: на их работе таких вещей не избежать. Да и вообще, равнодушным здесь не место.

– Все будет хорошо, – мягко произнес он. – Теперь она в твоем ведении, а значит, ей крупно повезло. Ведь если кто и может помочь этой девочке, то только ты.

Алекс слабо улыбнулась.

– Спасибо за доверие, – устало вздохнула она. – Самое ужасное состоит в том, что неизвестно, через что она может пройти, прежде чем мы что-то докажем и начнем действовать. Ты сам знаешь, сколько времени уходит на сбор доказательств, когда имеешь дело с такими людьми, как этот…

– Не будем торопиться с выводами, – предостерег ее Томми. – Сначала подготовь предварительный отчет, привлеки врачей, а там видно будет. А пока, как я уже говорил, давай-ка ты дуй домой.

– Не волнуйся, сейчас поеду. Ты только скажи мне, когда объединят наши два офиса, кого-то будут увольнять?

Томми вмиг посерьезнел.

– Не исключено, но пока точно не знаю. Однако пытаюсь выяснить. А пока – кыш отсюда! И не смей даже думать о работе, пока не придешь сюда завтра утром.

Алекс не могла не внять столь мудрому совету. Схватив сумку и груду документов, она поспешила к машине. Обычно у нее не возникало трудностей с переключением с одного дела на другое, особенно когда ее мысли были заняты предстоящим спектаклем. Но сегодня репетиции не было. Значит, вечером можно заняться отчетом, и не потому, что ей страшно потерять работу. Просто Отилия Уэйд не шла у нее из головы.

И все-таки надо отвлечься от работы и сосредоточиться на новом подопечном, потому что старая добрая Милли тоже нуждается в ее внимании. Алекс направлялась к своей бывшей соседке, в дом престарелых. Ненадолго, всего на несколько минут, потому что уже вечер. Впрочем, Милли в любом случае будет ей рада. При этой мысли Алекс и самой стало легче на душе. Она сможет снова расспросить Милли о своей матери, даже если шансы услышать от нее нечто вразумительное равны нулю. Это все равно что просить ее исполнить на Рождество фанданго.

Когда она приехала к Милли, та спала. Алекс какое-то время посидела рядом на тот случай, если старушка проснется. Но Милли так и не проснулась. От нечего делать Алекс несколько минут поболтала с парой других обитателей. Один из них, несмотря на ее сопротивление, вручил ей банан, а вторую она проводила в комнату, чтобы та оделась потеплее. Быстро переговорив с одной из сиделок (узнала, что Милли на следующей неделе обещала проведать племянница), Алекс вернулась в машину и проверила телефон, где ее ожидало голосовое сообщение от Габи.

Привет, надеюсь, у тебя все хорошо. Звоню сообщить, что нам всем уже лучше, и я подумала, что было бы здорово приехать к тебе в воскресенье (если ты не против, конечно). Пообедали бы вместе где-нибудь, а? Жаль, что я не смогла побывать на вашем спектакле в субботу – я уже видела отзывы на «Фейсбуке». Думаю, Хизер Хэнкок с ее желчным пасквилем справедливо поставили на место. А еще, как назло, эта свадьба! Ну, ты помнишь, от которой мне, видимо, не отвертеться. Но я обязательно постараюсь попасть на ваш следующий спектакль. Он ведь через неделю? В любом случае, почему бы нам не встретиться в воскресенье, если ты свободна. Вдвоем, только ты и я, чтобы часик-другой почесать языками. Сообщи мне, когда сможешь .

«Часик-другой почесать языками», – подумала Алекс, выключая телефон. Обычно это означало, что Габи хочется излить душу, или попросить совета, или ей в голову пришла какая-то безумная идея, например, о том, как ей отпраздновать день рождения близнецов. Что бы это ни было, Алекс была рада ее увидеть. Ну а поскольку Джейсон, скорее всего, проведет этот день с детьми, вырваться в кафе за компанию с сестрой для Алекс не проблема.

Когда она позвонила Габи и та выложила все последние новости своего мирка – вдобавок к тому, о чем ей действительно хотелось поговорить, – Алекс успела припарковать свою машину рядом с машиной Джейсона. Как приятно, что он уже дома! Еще приятнее то, что им обоим сегодня вечером никуда не нужно. В кои-то веки они могут не торопясь сообразить что-то простенькое на ужин, а потом, уютно расположившись на диване, посмотреть телевизор или видео.

Если только она не засядет за отчет по визиту к Отилии. Правда, зачем тянуть? Лучше все записать по горячим следам.

– Привет, котик, я дома! – крикнула она, входя в дом.

– Я здесь! – отозвался из кухни Джейсон.

– Надеюсь, ты уже налил мне чего-нибудь выпить? – пошутила Алекс, опуская на пол сумки и стряхивая с себя жакет.

Не дождавшись ответа, она вошла в кухню, ожидая увидеть его с книгой рецептов в руках или наливающим ей стакан. Но нет. К ее великому удивлению, он просто сидел за пустым столом. И это еще не все! Стоило ей увидеть выражение его лица, как сердце ей тотчас кольнуло дурное предчувствие.

– В чем дело? – выкрикнула она. Господи, неужели что-то случилось с его детьми? Только не это! Впрочем, нет, будь это так, разве он сидел бы здесь? И вряд ли причина в Габи, потому что они только что с ней разговаривали. Или в Милли. Когда она уезжала из дома престарелых, с той было все в порядке. Или это кто-то из его напарников сломал на работе руку или ногу, или же вообще погиб?

– Послушай это сообщение на автоответчике, – сказал ей Джейсон голосом, который не только не успокоил, а, наоборот, напугал еще больше.

Ничего не понимая, Алекс посмотрела на телефон.

– Но зачем? От кого оно? – спросила она, не уверенная, что хочет услышать ответ.

– Вообще-то я жду, когда ты мне скажешь сама.

Алекс нажала кнопку. Первые несколько секунд раздавался какой-то неясный шум, а затем наконец кто-то заговорил. Стоило ей услышать голос, как она тотчас поняла, кто это такой, хотя звонивший не представился.

– Я знаю, что ты приезжала к нам домой и пыталась всех запугать! – прорычал Шейн Принс. – Только попробуй сунуться туда еще раз, и я за себя не ручаюсь. Не хватало нам, чтобы ты совала нос не в свои дела. Они тебя не касаются, поняла? А если попробуешь, то пеняй на себя. Мы знаем, что у твоего дружка есть дети, так что лучше смотри за ними, а к нам даже не приближайся. Потому что если что, им будет ой как хреново. Уж я об этом позабочусь. Обещаю. Тиффани, Хейди, Том. – И он оборвал соединение.

Когда Алекс посмотрела на Джейсона, ее лицо было мертвенно-бледным. Ей было дурно, больно, страшно.

– Кто это? – потребовал ответа Джейсон. – Впрочем, не говори. Явно кто-то из отморозков из Темпл-Филдс. О боже, угрозы – вот что ты приносишь домой с работы, Алекс. В свой адрес и в адрес моих детей…

– Джейсон, прекрати! Неужели ты думаешь, что он это серьезно? Он это говорит лишь затем, чтобы меня запугать…

– Не знаю, как тебя, а меня уже трясет. Боже, он знает их имена! Кстати, откуда он их знает?

– Понятия не имею. Но ведь это еще ничего не значит…

– Ты с ума сошла? Еще как значит! Это значит, что он не поленился выяснить, как подобраться к тебе, и теперь пытается тебя шантажировать. Скажи, что ему нужно и зачем ты запугиваешь его семью?

– Мы никого не запугиваем. Мы пытаемся встретиться с его сестрой. Ей всего четырнадцать, а у нее венерическое заболевание, которое… – Алекс запнулась, вспомнив, что случилось с врачом, который проинформировал полицию.

– На твоем месте я бы оставил сестрицу этого придурка в покое! – рявкнул Джейсон. – Этот парень явно слов на ветер не бросает. Как, по-твоему, мне защитить от него моих детей? – Джейсон горько усмехнулся. – Какая, однако, ирония судьбы! Вот ты живешь вся в заботах о чужих детях, ты, чье сердце обливается кровью при виде их страданий. Когда же дело касается детей, которые дороги мне, ты готова подставить их под бандитские пули.

– Джейсон, прошу тебя! Как ты можешь? Скажи, пожалуйста, откуда мне было знать, что все так получится? Обещаю тебе, как только я завтра увижу Томми, я первым делом попрошу его снять с меня это дело. И тогда мы сможем вздохнуть спокойно. У нас не будет поводов для беспокойства.

Было видно, что ее слова его не убедили. Он нервно пригладил волосы, как будто пытался успокоить себя.

– Сказать по правде, мне с самого начала не хотелось связываться с этой семейкой уголовников, – призналась Алекс, садясь с ним рядом. – У нас все знают, кто они такие, и если это хоть как-то тебя утешит, скажу: пока что еще не было случая нападений на социальных работников или их близких. – Алекс не стала говорить про врача. Не смогла. – Угрозы – да, поступали, – признала она. – Но они часть нашей работы.

– Я бы не хотел, чтобы из-за этого пострадали мои дети.

– Знаю, и мне искренне жаль. Я сделаю все для того, чтобы это не повторилось!

– Что именно ты сделаешь? Вежливо попросишь его больше не звонить тебе домой?

– Нет. Я добьюсь, чтобы на это дело поставили кого-то еще, чтобы даже близко не подходить к этим подонкам. Я поехала туда лишь потому, что Венди было некого послать. Но теперь вернулся Томми, и я могу что-нибудь предпринять по этому поводу.

– А если уже поздно?

– Не поздно. Мы пока ничего не сделали с его сестрой. И я не уверена, что что-либо сделаем.

Она не стала говорить ему, что требовала ордер на экстренную защиту. Какой смысл, ведь Алекс его все равно не дали. Вряд ли поможет и то, если она скажет Джейсону, что, по большому счету, она не давала Принсу поводов себя запугивать. По крайней мере пока. Утром она обсудит это с Томми. Пока же для нее самое главное – любым способом успокоить Джейсона. Не хотелось бы, чтобы он страдал.

Между тем Джейсон молча встал со стула и, подойдя к окну, посмотрел на сгущающиеся сумерки. В душе Алекс тотчас шевельнулось дурное предчувствие. Нет, здесь кроется что-то еще, подсказал ей внутренний голос. Или же он пока не готов внять ее доводам.

Когда он наконец повернулся к ней, лицо его было таким бледным и так похоже на маску, что, казалось, ей были видны кости и кровеносные сосуды под кожей. Сглотнув, Алекс крепко сцепила на коленях руки. Внезапно ей стало страшно. Господи, что он сейчас скажет?

Джейсон вновь отвернулся.

– Послушай, – начал он, не решаясь посмотреть ей в глаза, – видит бог, я не хотел тебе этого говорить, по крайней мере не в такой обстановке. Но этот звонок, он стал последней каплей. – Он прижал ко лбу руку, как будто заставляя себя продолжать. – Алекс, мне, честное слово, жаль. Я уже ненавижу сам себя, особенно после того, как этот подонок тебе угрожал… Но я… я больше не могу с тобой жить…

Алекс лишились дара речи.

– Только не подумай, что ты мне безразлична, – поспешил добавить Джейсон. – Ты прекрасно знаешь, что это не так. Я действительно очень хорошо к тебе отношусь… Просто Джина и я… плюс дети и все такое прочее. Думаю, для нас всех будет только хуже, если все будет так продолжаться и дальше.

Когда он умолк, у Алекс возникло такое чувство, будто она парит в воздухе. Господи, что происходит? Нет, этого не может быть, это какое-то наваждение…

– Что ты хочешь сказать… Нет… я не понимаю. «Все будет только хуже, если все будет так продолжаться дальше»? – заикаясь, спросила она.

– Не между мной и тобой, а между мной и Джиной. – Плотно закрыв глаза, Джейсон откинул голову назад, как будто у него не было сил говорить дальше. – Это безумие, – пробормотал он. – Это все равно что иметь роман на стороне с собственной женой. А ведь мы с ней должны быть вместе, растить детей, быть настоящими родителями и супругами. То, что произошло сегодня вечером, лишний раз это доказывает. Я просто не хотел делать тебе больно. Не хотел предавать тебя.

Алекс молча посмотрела на него.

– Что это значит – «роман на стороне»? Что ты хочешь этим сказать? – наконец выдавила она.

Джейсон посмотрел на нее и вновь поспешил отвести взгляд.

– Ты сама прекрасно понимаешь, – ответил он.

Выходит, он изменял ей, обманывал ее? Она же даже не догадывалась! Алекс натужно пыталась придумать, что ей сказать или сделать. Но, увы, услышанное не укладывалось у нее в голове. Затем ее как будто прорвало.

– Я не верю! – выкрикнула она. – Ты сам сказал, что с Джиной у тебя все кончено! Когда ты переехал ко мне, ты сказал, что обратного пути для тебя нет!

– Тогда мне так казалось…

– Я бы никогда не позволила тебе переехать ко мне, если бы знала, что в будущем меня ждет такое. Я верила тебе, Джейсон! Я считала тебя честным, порядочным человеком…

– А я, по-твоему, какой? По крайней мере я стараюсь. Клянусь, тогда я понятия не имел, что все так получится. И поверь, мне меньше всего хочется сделать тебе больно…

– Зато как здорово у тебя это сейчас получается! Я думала, ты… – Алекс не договорила. Ее слова утонули в рыданиях. Господи, неужели это происходит с ней?

– Прости, – прошептал Джейсон. Он положил ей на плечо руку, однако тотчас отдернул. – Но ты можешь не волноваться. Я по-прежнему возьму на себя всю техническую сторону спектакля, а в конце месяца заплачу свою долю по счетам.

Алекс тряхнула головой.

– Господи, как же я раньше не догадалась! – сердито прошептала она. – Как же я была слепа!

Снова сев за стол, Джейсон взял ее руки в свои и подождал, когда она посмотрит ему в глаза. Вид у него был пришибленный, как у нашкодившего пса. Алекс резко отстранилась.

– И давно? – спросила она, чувствуя, как в ней закипает злость.

Джейсон покачал головой.

– Какая разница?

– О, для меня – еще какая!

– Ну, хорошо, несколько недель. Может, месяцев.

Ей как будто дали под дых.

– Подумай сама, – тихо продолжал он, – когда мы встретились, нам обоим было хреново. У тебя незадолго до этого умер отец, у меня были нелады с женой… Тогда мы были нужны друг другу. Но то время прошло, все изменилось и…

– Для тебя – да! Но не для меня! Я по-прежнему люблю тебя, Джейсон, и, честное слово, я не хочу, чтобы ты уходил, – сказала, она, чувствуя, как слезы катятся по ее лицу, а к сердцу подбирается паника. Ей было страшно представить, что он уйдет – выйдет за дверь и оставит ее одну. Он занимал в ее жизни такое огромное место, можно сказать, был центром вселенной. Как же теперь ей быть без него?

Ведь когда он уйдет, у нее больше никого не останется.

– Алекс, прости, – простонал он. – Клянусь богом, будь у меня возможность облегчить твои страдания, я бы это сделал. Но я должен быть честен с самим собой, равно как и со всеми другими. Останься я здесь, я поступил бы непорядочно.

– Это ты. А как же я?! – выкрикнула она, ненавидя себя за слабость и слезы, но ничего не смогла с собой поделать. Ей было страшно от одной только мысли, что она теряет его. – Ты не можешь так поступить. Я тебе не позволю. Ты обещал помочь мне с ремонтом, чтобы потом дом можно было продать по хорошей цене. Зачем ты это мне говорил, если знал, что у нас с тобой нет будущего?

О боже, только не говори мне, что ты это сделал, потому что тебе было совестно. Ты решил, что если сделаешь мне что-то хорошее, я не буду чувствовать себя обиженной, когда ты уйдешь, верно? Ты никогда не думал про нас двоих, что это поможет нам купить новый дом! В твои намерения вообще не входило что-то покупать со мной вместе!

– Послушай меня, – сказал он, хватая Алекс за руки, когда она попыталась подняться. – Не буду отрицать, частично так оно и было. Но я все равно хочу это сделать. Ради тебя, чтобы ты иногда…

– Прекрати! Слышишь, прекрати! – выкрикнула она. – Мне не нужна твоя жалость. Бог свидетель, мне нужен ты, тот, кому я могу верить, на кого могу положиться!

– Неправда, тебе только кажется, будто я тебе нужен. Когда же доходит до дела, оказывается, что это не так. Для тебя на первом месте твоя работа. Все эти дети, чьи жизни – если бы не ты – были бы еще хуже, чем сейчас. Пойми меня правильно. Я уважаю то, что ты делаешь, и я понимаю, почему ты это делаешь после того, что случилось с тобой самой. Но моя жизнь – это моя жизнь. Она совсем другая.

– А разве я от тебя что-то требую? Я ведь не строю домов, не крашу стены и не ремонтирую крыши, или что ты еще там делаешь! Но ведь это еще не значит, что мы не можем быть вместе! Наоборот, вместе мы были счастливы здесь, ну или, по крайней мере, мне так казалось. И вот теперь ты говоришь мне, что тебе здесь было плохо, и вообще, что наши отношения для тебя ничего не значили. Я правильно тебя поняла?

– Ты прекрасно знаешь, что я этого не говорил. Мне нравилось быть с тобой. И если бы не Джина и дети, я бы никогда от тебя не ушел бы. Но для меня они должны быть на первом месте, и ты наверняка это понимаешь, особенно после того, как этот подонок начал им угрожать. Я не могу бросить их на произвол судьбы. Одни они никогда не смогут постоять за себя.

– А я, значит, могу, и потому ты решил бросить меня? – В ее глазах читался вызов. Хотя, сказать по правде, она задыхалась от ярости, отчаяния и боли. Она была готова молить его, униженно ползать перед ним на коленях, запереть его изнутри, лишь бы он остался. Однако гордость перевесила.

– Ты уйдешь прямо сейчас? – спросила она.

Он посмотрел на нее: ответ был в его глазах. Алекс показалось, будто сама она рушится, словно карточный домик.

– Понятно, – сказала она, из последних сил стараясь не разрыдаться. – Наверно, так будет даже лучше.

– Думаешь, мне легко? – спросил он. – Или, по-твоему, я не понимаю, что делаю тебе больно? Поверь, мне будет страшно тебя не хватать…

– Только не надо меня утешать! – бросила она ему и отшатнулась прочь. – Ничего, как-нибудь переживешь. Да и я тоже.

Джейсон встал и растерянно посмотрел по сторонам, как будто не знал, что ему делать дальше.

– Иди собери сумку, – велела ему Алекс. – Если что-то не поместится, заберешь в следующий раз.

Джейсон пошел наверх. Алекс едва не бросилась вслед за ним, чтобы просить его остаться. Собрав в кулак остатки силы воли, она повернулась к раковине и, чтобы не рухнуть, уцепилась за край. Нет, это дурной сон. Этого просто быть не может! Джейсон уйдет всего на несколько дней, а потом вновь к ней вернется.

Впрочем, нет, не вернется. Ведь он всегда говорил ей, что дети для него на первом месте. И вот теперь он на деле ей это доказывает. Они значили для него гораздо больше, нежели она. Так было, и так будет всегда. Она не винила его за это. Он их отец, и так и должно быть. Просто ее пугало одиночество, чье ледяное дыхание уже подкрадывалось к ней со всех сторон, грозя накрыть с головой. Внезапно Алекс осознала, что Джейсон ни разу даже не пытался помочь ей почувствовать себя частью его семьи. Теперь ей стало понятно почему.

Когда он наконец спустился, то встал у двери, ожидая, когда она выйдет к нему в коридор.

– Надеюсь, ты понимаешь, – сказала Алекс, маскируя свою боль гневом, – что теперь мне будет казаться, что все это время у меня была интрижка с женатым мужчиной?

– Но ведь это неправда…

– Если бы! Но ты ведь и в самом деле женат, просто в свое время уверял меня, будто между вами все кончено.

Глаза ее метали молнии, в то время как сердце сжималось от боли.

– Мне так казалось, – с несчастным видом произнес он в свое оправдание.

– Я верила тебе! – крикнула Алекс. – Я рассказывала тебе то, что в жизни никогда бы не сказала никому!

– Клянусь, это всегда останется со мной.

– И я обязана этому верить?

Джейсон пристально посмотрел ей в глаза.

– Надеюсь, что да, – тихо произнес он.

Алекс отвернулась, не в силах больше выдержать его взгляд. Полный нежности, сожаления и… прощальный.

– Прости, – прошептал он.

Внезапно ей захотелось ударить его, встряхнуть, забаррикадировать дверь, чтобы он не мог отсюда выбраться. Однако она даже не сдвинулась с места.

– С тобой все будет в порядке? – спросил Джейсон.

– А ты как думаешь? – бросила она в ответ.

Он поморщился и опустил голову.

– В таком случае до субботы, – буркнул он.

Она бы предпочла, чтобы его там не было. С другой стороны, на нем лежала вся техническая часть их спектакля и с ее стороны было бы верхом эгоизма подводить остальных.

– Если этот недоделок позвонит снова, перезвони мне. Договорились?

Алекс едва не расхохоталась. Неужели он серьезно надеется дать отпор такому отморозку, как Шейн Принс? Или его в первую очередь волнует безопасность детей?

– Он не позвонит, – сказала она. Сказать по правде, в данный момент это беспокоило ее меньше всего.

Джейсон снова посмотрел ей в глаза. Было видно, что он страдает, и от этого ей стало еще больнее. Тем не менее, когда он было шагнул к ней, Алекс отшатнулась.

– Уходи, – сказала она.

К чему тянуть? Ведь еще мгновение – и она разревется белугой.

Джейсон молча кивнул, повернулся и открыл дверь.

Как только та закрылась за ним, Алекс вздрогнула. Ей показалось, что внутри ее что-то оборвалось. Она зажала ладонью рот, пытаясь поставить заслон на пути рвущимся наружу рыданиям, но не смогла. Ноги подкосились. Она тяжело опустилась на колени и, зарывшись лицом в ладони, разрыдалась, давая выход боли и отчаянию.

Нет-нет, это ей кажется. Этого не может быть. Джейсон никуда не ушел. Это просто кошмарный сон. Она сейчас проснется и увидит, что он спускается к ней, чтобы забрать ее наверх, в постель. Увы, даже сквозь рыдания ей было слышно, как он садится в машину, как заводит мотор, как уезжает прочь. Она прижала руки ко рту, пытаясь заглушить вопль отчаяния. «Джейсон, вернись, прошу тебя! Не бросай меня одну. Я не могу без тебя. Я думала, ты меня любишь».

Нет, ей нужно его остановить, сделать что-то такое, чтобы он понял – без него ей просто нет жизни. Он – единственное, что у нее есть, и вот теперь она осталась одна – потерянная, никому не нужная. Ей стало страшно. Что с ней не так? Может, она что-то не так делала? Ну почему никто в этом мире ее не любит?