Всю последующую неделю отдыхать Алекс было некогда. Она буквально летала от одного ребенка к другому, пытаясь втиснуть в свой график как можно больше посещений и при этом успеть отвезти Отилию в «Тыковку». И хотя Алекс любила всех своих подопечных, она бы покривила душой, если бы вдруг сказала, что время, проведенное с Отилией, мало чем отличается от времени с другими детьми. Потому что это было главное событие всего дня, о котором можно было с волнением вспоминать, когда вечером, валясь с ног от усталости, она возвращалась домой. Ведь если бы не Отилия, как бы она пережила свалившееся на нее одиночество!

Каждое утро Алекс просыпалась с ужасным чувством, что ее жизнь рушится на глазах. Она точно знала: если бы не ее подопечные, страх этот преследовал бы ее весь день, отравляя ей существование.

На ее счастье, никто пока не заметил ее уныния – один только Томми. Но он всегда был глазастый. И хотя Алекс знала, что может довериться ему, она не спешила обсуждать с ним свою ситуацию. Она не сомневалась: ей станет только хуже. Так что лучше сделать храброе лицо и жить дальше, стараясь не думать ни об уходе Джейсона, ни о продаже дома – а к тому, похоже, все шло, причем быстро, – ни о нарастающем ужасе при мысли в скором времени оказаться без крыши над головой, а может, и без работы, ни о том, что вскоре рядом не будет даже Милли.

Кстати, о Милли – ее увезут уже в эти выходные, и от одной только мысли об этом Алекс хотелось выть на луну.

– Простите, знаю, как это глупо с моей стороны, – сказала Алекс, разговаривая в пятницу утром с Мэгги Фенн. Она вытерла глаза и попыталась улыбкой смахнуть остатки слез. – Просто я знаю ее всю мою жизнь. В некотором смысле она для меня как родная бабушка. Хотя зачем я вам все это рассказываю, с вас хватает и своих забот. Тем более что я приехала не за тем, чтобы изливать душу, а проведать Софию.

– За Софию можете не волноваться, с ней все в порядке, – заверила ее Мэгги, ставя перед Алекс тарелку с аппетитным домашним печеньем и кружку горячего шоколада. – Она каждый день ходит в школу, и они с Бритни теперь лучшие подружки. Но давайте на минутку забудем о них и лучше поговорим о том, что происходит с вами.

– Вообще-то у меня все по-прежнему, – попыталась уклониться от разговора Алекс. Нет-нет, ей ни в коем случае нельзя расслабляться, иначе она просто застрянет на этой теплой и уютной кухне.

– Но вы ведь будете скучать по старушке? Как прекрасно я вас понимаю, тем более что вы знали ее всю жизнь.

– У Милли Альцгеймер, – сказала Алекс. – Но она, похоже, узнает меня, когда я ее навещаю. Иногда нам удается с ней даже посмеяться или пройтись тропинкой воспоминаний. Она, конечно, не поймет, что ее перевозят. И все равно мне больно думать про то, каково ей будет на новом месте. – К горлу Алекс подкатил комок, и она закусила губу, чтобы не расплакаться. Господи, сегодня у нее и впрямь глаза на мокром месте.

– Вы пытались объяснить ей, что к чему? – мягко спросила Мэгги.

– Пыталась вчера вечером. Сиделки тоже пытались. Но она тотчас все забывает или просто не слышит, что ей говорят. Кто знает, может, оно даже к лучшему. Завтра я снова приеду проведать ее, прежде чем за ней пришлют «Скорую».

– Ей повезло, что у нее есть вы, – улыбнулась Мэгги. – У многих в ее ситуации нет никого.

– Знаю. Я вижу их всякий раз, когда навещаю ее. Странно, но по ним я тоже скучаю. Может даже, буду и дальше приезжать к ним.

«Да, очень хочется надеяться, что племянница и племянник Милли будут ее навещать, потому что для меня это слишком далеко, если только не потеряю работу и не найду новую где-нибудь поближе к Йорку». Впрочем, Мэгги она об этом никогда не скажет – даже под дулом автомата. Довольно того, что она и так уже выставила себя в ее глазах полной дурой, расплакавшись в ответ на невинный вопрос, все ли у нее в порядке. И вообще, не стоит злоупотреблять добротой Мэгги, изливая ей по малейшему поводу душу.

– Ну-ну, успокойтесь, – заворковала Мэгги, видя, что Алекс вот-вот расплачется. – Я понимаю, вам тяжело. И как жаль, что я ничем не могу вам помочь.

– Уже помогаете, – заверила ее Алекс, вынимая из коробки очередной бумажный носовой платок. – Но вы лучше мне не сочувствуйте, иначе дело кончится тем, что мне станет саму себя жаль.

Мэгги усмехнулась и пододвинула к ней печенье.

– Спасибо, – ответила Алекс и посмотрела на часы. – Ой, мне пора. Без четверти одиннадцать мне забирать одну маленькую девочку с Норт-Хилл, и я не хочу опаздывать.

– Нет, конечно, – согласилась Мэгги. – Просто хочу сказать вам: если вдруг у вас возникнет желание поболтать, я всегда к вашим услугам.

– Вы опять пытаетесь меня утешить, – сказала Алекс сквозь слезы.

Мэгги закатила глаза.

– Все, довольно реветь! – приказала себе Алекс. – Какая все-таки дурацкая привычка!

И тотчас обернулась, услышав, как щелкнул дверной замок.

– Это Энтони, – сказала Мэгги и крикнула: – Мы здесь! Кстати, давайте я заверну вам несколько печений для вашей маленькой девочки. Как, по-вашему, она любит печенье? Забыла спросить, сколько ей лет?

– Три.

– Тогда наверняка любит.

– Еще как! Недавно я водила ее в кафе, так она в один присест умяла целый кекс. Видели бы вы ее лицо! Все в крошках, как и она сама, зато какое довольное. Думаю, если бы я купила ей второй, она бы вмиг проглотила и его.

Наверно, она чересчур много времени проводила с Отилией и слишком привязалась к ней. Но поделать с собой ничего не могла.

– Всего три года – и уже нуждается в защите, – вздохнула Мэгги. – Бедняжка!

Не успела Алекс что-то ответить, как в кухню вошел Энтони Гудмен. Ей тотчас вспомнилось, каким суровым он показался ей, когда она увидела его впервые. Сегодня, в уютной домашней обстановке, он, как и тогда, слегка напугал ее, особенно его насупленные брови.

Заметив Алекс, Энтони искренне улыбнулся, и его тотчас стало не узнать. У Алекс даже екнуло сердце.

– Привет! – сказала она, надеясь, что по ней не слишком заметно, как паршиво у нее внутри. – Возможно, вы меня не помните, но мы разговаривали с вами после спектакля…

– Разумеется, я вас помню, – возразил Энтони, пожимая ей руку. Его ладонь была такая большая, что ладонь Алекс, казалось, потонула в ней. – А вот имя, боюсь, забыл.

– Алекс, – напомнила она, – и спасибо вам большое за ваш теплый отзыв о нас в «Фейсбуке». Мои актеры не ожидали удостоиться похвалы от такого человека, как вы.

Энтони был явно ошарашен.

– Такого человека, как я? – переспросил он и посмотрел на сестру. – Это хорошо или плохо?

– Не слушайте его, – сказала Мэгги, целуя брата в щеку. – Это он закинул удочку в надежде на комплимент.

– Вместо форели? – изобразила удивление Алекс.

Похоже, Энтони смутился еще больше. Алекс почувствовала, что краснеет.

– Извините, это я пошутила, – поспешила объяснить она. – Когда я в последний раз была здесь, вы были на рыбалке.

– Кстати, на нее же я собираюсь и на этих выходных. Так что это вы простите, что до меня дошло не сразу. Просто голова занята другими вещами, хотя что еще я могу сказать в свое оправдание? Мэг, могу я рассчитывать на чашечку кофе?

– Наливай сам. А я пока провожу Алекс.

– Надеюсь, вы уходите не из-за меня?

– Нет, меня тоже ждут дела. Была рада с вами встретиться.

– Взаимно. Не забудьте сообщить нам, если у вас планируются очередные деревенские посиделки. То, что я написал про ваш последний спектакль, я сказал от души. Я уже давно так не хохотал.

– Даю вам сразу два обещания. Во-первых, поставить вас в известность, и, во-вторых, я не стану сочинять шутки.

– Второе не обязательно, – рассмеялся Энтони и, вынув зазвонивший мобильник, повернулся, чтобы налить себе кофе.

– Я рада видеть его в хорошем настроении после того, через что он прошел, – негромко сказала Мэгги, провожая Алекс к двери. – Год назад его невеста разбилась на спортивном самолете, и он тяжело переживал ее гибель. Нет, сам он в этом никогда не признается и даже виду не подаст. Но от меня ничего не скроется, я вижу его насквозь.

Алекс была ошарашена. Об этой трагедии она слышала впервые. И машинально повторила слова, которые ей самой сказала Мэгги несколько минут назад:

– Как хорошо, что у него есть вы.

Мэгги улыбнулась.

– Да, мы с ним всегда были близки, несмотря на разницу в возрасте. Ему ведь не дашь сорока. Я же наверняка выгляжу на свои пятьдесят.

Алекс с трудом удержалась, чтобы ее не обнять.

– Скорее на тридцать, – сказала она и, по-прежнему улыбаясь, села в машину.

«Жаль, что у Отилии нет никого вроде Мэгги», – думала она, ведя машину. Да, она и сама тоже бы не отказалась. Кстати, для Джейсона был бы сюрприз так сюрприз, заведи она роман с королевским адвокатом Энтони Гудменом. Хотя, если подумать, и для нее тоже.

«Хватит мечтать, – одернула она себя, – подумай о том, что ждет тебя сегодня». После визита к Мэгги настроение ее заметно улучшилось. Алекс с улыбкой подумала про Отилию, как быстро та освоилась в садике. Нет, конечно, полностью свой панцирь она с себя не сбросила. Например, она до сих пор играла только с Хлоей. Стоило подойти к ним кому-то еще, как она тотчас замыкалась в себе. Зато теперь Алекс могла со спокойной душой оставить ее на час-полтора одну. Но самая большая радость произошла в среду, когда Отилия сама выбрала, куда им сходить после садика. И пусть она прошептала всего два слова – «на калусель», то, что она их произнесла, само по себе было гигантским прогрессом. Ведь до этого она лишь качала головой или отвечала кивком на то, что предлагала ей Алекс.

– Вы правы, – согласилась патронажная сестра Вики, когда Алекс позвонила ей, чтобы поделиться своей радостью. А ей очень хотелось ею поделиться! – Я со своей стороны хочу доложить, что наконец договорилась с педиатром. Правда, она осмотрит девочку не раньше чем через две недели, потому что до тех пор занята под завязку, но по крайней мере, у нас теперь есть договоренность. Когда я вернусь к себе в офис, я по электронной почте сообщу вам дату.

Алекс не терпелось поскорее получить медицинское заключение.

– Чем бы вы объяснили синяки у нее на голове? – спросила она.

– Похоже, они свежие и болезненные, но она вполне могла стукнуться головой, вылезая из кровати.

Именно это в один голос утверждали оба родителя, когда Алекс в понедельник утром задала им вопрос по поводу синяков. Эрика при личной беседе. Брайан Уэйд по телефону, для чего его пришлось вызвать с урока.

– Да, это срочный вопрос, – раздраженно заявила она школьной секретарше. Нет, конечно, маленькие дети вечно с чего-то падают и набивают шишки, однако ее подозрения относительно Уэйдов не давали поводов расслабляться. Прежде чем поверить в столь невинное объяснение, неплохо бы послушать, что они скажут.

Увы, в конечном счете, ей не осталось ничего другого, как поверить им на слово, тем более что Отилия подтвердила родительскую версию. Когда Алекс спросила ее, она сначала указала на кроватку, а затем, потрогав свои шишки, прошептала:

– Я упала.

Разумеется, это еще ничего не значит. Уэйды вполне могли велеть ей, как надо отвечать, более того, внушить ей, что именно так и было.

Или же… они говорили правду.

Хотя, честно говоря, верилось в это с трудом. Куда правдоподобнее, что кто-то из них поднял на девочку руку, даже если поверить в это еще трудней.

Так что пока Алекс не могла ничего предпринять, разве что мониторить ситуацию в той мере, в какой это позволяла делать ее работа, а именно, как только ей удавалось выкроить свободную минуту.

По крайней мере, под ее крылом Отилия была в безопасности, в отличие от родительского дома, в чем Алекс почти не сомневалась. Впрочем, тут следует проявлять осторожность, и не только ради Отилии, но ради спокойствия всего города. Страшно представить, какой скандал может разразиться, ошибись она в своих подозрениях относительно Брайана Уйэда.

А какой – если она окажется права?

Дверь дома на Норт-Хилл не запиралась. Уже стало традицией, что, приезжая к Уэйдам, Алекс сама входила в дом. Распахнув дверь, она замирала от счастья, услышав топот детских ножек. Вот и сегодня, подбежав к ней, Отилия замерла, глядя в пол и прижимая к груди верного Ботика.

– Как сегодня твои дела? – спросила Алекс, наклоняясь к ней. Синяки на лбу пожелтели, припухлости спали. Нет, откуда все-таки они у нее?

– Хорошо, – прошептала Отилия.

В среду они вместе были в кафе, где ей удалось разговорить Отилию на пару слов.

– Рада это слышать, – ответила Алекс с довольной улыбкой и задала новый вопрос. – А у Ботика?

– Тоже хорошо.

Алекс кивнула.

– Я так и думала, ведь ты о нем заботишься.

Отилия взяла ее за руку и потянула к двери. И хотя Алекс это было приятно, она осторожно высвободилась из детской ручонки.

– Погоди, сначала я должна предупредить твою маму…

– Я здесь.

Вздрогнув от неожиданности, Алекс подняла глаза. Эрика Уэйд смотрела на них с верхней ступеньки лестницы. С ног до головы в черном, босая, с распущенными волосами, она производила пугающее впечатление, как будто перенеслась сюда благодаря спиритическому сеансу.

– С вами все в порядке? – спросила Алекс и тотчас поймала себя на том, что уже устала задавать этот вопрос.

– Да-да, все хорошо. Отилия, ты не забыла свой рюкзак?

Отилия показала свой новый розовый рюкзачок, который в среду купила ей Алекс в магазине, где все вещи стоили по девяносто девять пенсов.

– У нее там напиток и яблоко, – сообщила Эрика. – Не знаю, что еще она в него положила.

Алекс посмотрела на Отилию и улыбнулась.

– Скажите, почему вы отменили ваш визит к психиатру? – спросила она, вновь поворачиваясь в Эрике. – Нам стоило немалых трудов договориться о консультации…

– Потому что это был вторник, – прервала ее Эрика, – а во вторник к нам приходит патронажная сестра. И я была вынуждена остаться дома.

Алекс тотчас мысленно отругала себя за эту оплошность.

– Зря вы мне не позвонили. Я бы приехала, чтобы побыть с Отилией.

Ответа на ее упрек у Эрики не нашлось.

– Вы уже договорились о новой дате? – строго просила Алекс.

– Сейчас этим занимается мой муж. Но ему нелегко отпрашиваться с работы.

В душу Алекс закралось подозрение: а не сговорились ли эти двое о том, чтобы этот визит вообще не состоялся?

– Я могла бы отвезти вас сама, а патронажная сестра тем временем побыла бы с девочкой… Миссис Уэйд, стойте!..

Эрика даже не подумала останавливаться.

– Так не может продолжаться дальше! – в отчаянии крикнула Алекс. – Вы хотя бы отдаете себе отчет в том, что будет, если вы не прислушаетесь к нам?

В ответ на ее слова наверху стукнула дверь. Не наблюдай за ней Отилия, Алекс точно выместила бы свою ярость на поручне лестницы. С каким удовольствием она бы кинулась сейчас наверх и как следует встряхнула эту женщину. Ну, хорошо, встряхнула бы, а потом? Видно же, что та – хоть ты тресни – не способна внять голосу разума! И любые доводы здесь бессильны. Увы, в который раз ей не остается ничего другого, как связаться с ее мужем по телефону. Сокрушенно вздохнув, Алекс взяла Отилию за руку и вышла к машине. Здесь она усадила ее в детское кресло, которое уже прописалось на заднем сиденье, и застегнула ремень безопасности.

Легонько поцеловав Отилию в темечко, Алекс села за руль. Звонить при девочке Уэйду она не стала, хотя и не хотелось откладывать это дело в долгий ящик. Что ж, придется подождать, когда они приедут в «Тыковку».

Как обычно, там их уже ждала Хлоя, готовая угостить их конфетами, которые принесла из дома. Каково же было ее удивление, а потом и радость, когда Отилия взамен дала ей яблоко.

Вместе они прошли через всю игровую комнату в поисках «Лего» или пластилина, или чем там они решили сегодня заняться. Алекс посмотрела на Ботика – Отилия вручила ей мишку для сохранности. Может, это и глупо, но Алекс ощутила прилив гордости. Еще бы, ведь какое ей оказано доверие!

Сунув медведя под мышку, Алекс вынула мобильник и, помахав Дженет, вышла в коридор, чтобы позвонить Брайану Уэйду.

– К сожалению, его сегодня нет на работе, – сообщила ей секретарь. – Но вы можете оставить ему сообщение.

– Вы не знаете, где он? Я звоню по поводу его дочери.

– Если не ошибаюсь, он у врача. Если что-то срочное, я могу выяснить, у какого именно.

– Спасибо, не надо. Я знаю, кто его лечащий врач, и могу подождать.

Интересно, зачем Брайану Уэйду понадобилось обратиться к врачу? Задавшись этим вопросом, Алекс нажала кнопку отбоя и, поскольку других срочных звонков не было, пошла помочь Дженет.

Та моментально откликнулась на ее предложение. Последующие два часа пролетели приятно и незаметно. Уходя вместе с Отилией из садика, Алекс подумала, что, случись ей потерять ее нынешнюю работу, она вполне могла бы пойти в воспитательницы. Действительно, чем не вариант?

– Итак, куда бы ты хотела поехать сейчас? – спросила она, застегивая на Отилии розовую курточку и возвращая ей в руки Ботика. – Кстати, где твой рюкзак?

Отилия ахнула и прикрыла ладошкой рот. Алекс была готова расхохотаться – именно так поступала Хлоя, если забывала свою сумку.

Отилия бросилась назад и через минуту вернулась с рюкзаком в одной руке и с Ботиком под мышкой.

– На улице дождик, – сказала ей Алекс. – Вряд ли карусель работает в такую погоду, но если хочешь, мы могли бы сходить в бассейн, посмотреть на пловцов. Или как насчет аквариума? Мне кажется, тебе там понравится.

Отилия кивнула, хотя вряд ли знала, что такое аквариум.

– И в кафе, – робко добавила она.

– Ну, конечно же, и в кафе! – радостно воскликнула Алекс. Затем, что-то вспомнив, дурашливо закатила глаза. – Наверно, ты снова хочешь одна скушать целое пирожное-брауни?

Детское личико просияло улыбкой.

– Ах ты, маленькая обжора! – поддразнила ее Алек и пощекотала за бочок.

Отилия весело рассмеялась. Алекс в порыве чувств подхватила ее с земли и громко подула ей в щеку.

Улыбки Отилии как не бывало.

– Господи, в чем дело? – насторожилась Алекс. – Я тебя напугала?

Отилия молча посмотрела на нее.

– Я просто играла с тобой. Но если тебе не нравится, я больше не буду так делать.

Отилия вновь промолчала. Интересно, о чем она думает?

Уже после аквариума, в кафе, когда Алекс несла к их столику поднос с чаем и пирожными, она заметила, как Отилия подула Ботику в щеку. Сердце тотчас защемило от жалости. Если она правильно поняла, эта шутка была для Отилии в новинку. Девочка не столько испугалась, сколько растерялась, не зная, что это такое.

– Едва не забыла, – сказала Алекс, ставя перед Отилией пирожные и молочник. – Одна добрая леди передала для тебя печенье. Я положу его к тебе в рюкзачок. Можешь полакомиться потом и угостить Ботика.

Отилия вопросительно посмотрела на Алекс, а в следующий миг ее мордашка расплылась в счастливой улыбке.

– Ты просто прелесть! – воскликнула Алекс, обнимая ее за плечи. – Ты это знаешь?

Отилия кивнула и потянулась за молоком. Взяв молочник в обе руки, она поднесла его к губам, затем сунула под нос Ботику и наконец, поставив его на стол, потянулась за пирожным.

– Не хочешь поделиться с Ботиком? – спросила Алекс, после того как Отилия откусила пару кусочков.

Отилия покачала головой и с набитым ртом ответила:

– Печенье.

В разные стороны разлетелся целый фонтан крошек.

– Понятно, ты позже угостишь его печеньем. Что ж, согласна, только давай договоримся не разговаривать с полным ртом. Хорошо?

Отилия сделала круглые глаза.

– Сначала прожуй и проглоти то, что у тебя во рту, – пояснила Алекс, – после чего можешь говорить все, что угодно.

Похоже, Отилия ее поняла.

– Ботик съест печенье, – сказала она, дождавшись, когда рот наконец освободился.

– Замечательно, – похвалила ее Алекс. На сегодняшний день это была самая длинная фраза, произнесенная Отилией. – Думаю, он еще не проголодался.

Малышка покачала головой.

– А когда он обычно пьет чай?

– Когда и я.

– А ты знаешь, во сколько? Ты умеешь определять время?

Отилия посмотрела на часы на стене.

– Большая стрелка, маленькая стрелка, – серьезно изрекла она.

Что ж, для ребенка ее возраста очень даже неплохо.

– Ты молодец, – похвалила она Отилию. – Ты помогаешь маме готовить чай?

Девочка взяла пирожное и откусила еще один кусок.

– Что ты обычно делаешь по вечерам с мамой и папой? – спросила Алекс, пока Отилия жевала.

В ответ на ее вопрос девочка положила пирожное и затрясла головой.

Это продолжалось так долго, что Алекс в конце концов была вынуждена взять ее за подбородок.

– Все хорошо, если не хочешь, можешь мне не рассказывать. Но если это что-то такое, что расстраивает тебя или причиняет боль…

– Пить, – сказала Отилия и потянулась за молоком.

– Если с тобой случится что-то плохое, ты ведь мне расскажешь? – сказала Алекс, пододвигая к ней молоко.

– Я не плохая, я хорошая, – сказала Отилия.

– Конечно, ты хорошая. И нельзя, чтобы тебя кто-то обижал, ведь так?

Отилия смотрела на свое молоко.

– Тебя кто-нибудь обижает, Отилия? – осторожно спросила Алекс.

Поднеся ко рту носик молочника, Отилия отпила. На подбородке остались висеть несколько капель.

Вытерев их, Алекс допила остатки молока и повторила вопрос.

Было видно, что Отилия не хочет отвечать на ее вопрос. Вместо этого она прижала к себе Ботика и зарылась лицом в плюшевого мишку.

Но Алекс не желала сдаваться.

– Скажи, мама или папа обижают тебя?

Отилия покачала головой и прильнула к руке Алекс.

– В игры ты с ними играешь?

Отилия кивнула.

– А в какие?

Молчание.

– Отилия?

– В баю-бай, – прошептала она. – Мы играем в баю-бай и смотрим на разных детей.

– Ты хочешь сказать, по телевизору? – уточнила сбитая с толку Алекс.

Отилия кивнула.

Алекс уже собралась спросить, какие передачи ей нравятся, но, как назло, посмотрела в окно. Слова моментально застряли у нее в горле. Джина. Жена Джейсона стояла на другой стороне улицы возле машины. Причем не одна. Рядом стоял какой-то мужчина. Они так увлеклись разговором, что даже не замечали дождя. Впрочем, тот уже сделался тише, можно сказать, почти прекратился.

Алекс попыталась оторвать взгляд, но не смогла. Неужели у Джины новый роман?

Собственно, почему она так решила? Ведь она даже не знает, кто этот мужчина. Как можно что-то утверждать на пустом месте?

Тем временем Отилия, прильнув к ней, задремала. Алекс осторожно перетащила ее к себе на колени и, нежно прижав к груди, снова посмотрела в окно. На этот раз Джина и незнакомец обнимались, как будто прощаясь. Конечно, это мог быть просто знакомый, но мог и не быть. Затем они рассмеялись и поздоровались с кем-то еще, чьи огненно-рыжие волосы Алекс узнала сразу. Хизер Хэнкок. Втроем они пересекли улицу, направляясь к кафе. Алекс была готова сквозь землю провалиться.

На ее счастье, они, даже не взглянув на нее в окно, прошли мимо.

Алекс неподвижно сидела несколько минут, благодарная судьбе за то, что в данный момент ощущает рядом с собой теплое детское тельце. Если бы не Отилия, отчаяние поглотило бы ее с головой. Бесполезно ревновать Джейсона к Джине, этим его уже не вернуть. Теперь у этой стервы завелся приятель, а может, даже любовник. И все-таки Алекс ревновала. Да-да, именно так. И она была бессильна что-либо с этим поделать. Как же она дошла до такой жизни? Почему она одна? В то время как у Джины, кроме Джейсона и детей, есть еще родители, брат и сестра, двоюродные братья и сестры, тетки, дядья, жизнь ее полна людей, которые ее любят. Но почему у нее самой никого нет? Почему она вечно вынуждена напоминать себе об этом? Нет, конечно, у нее есть Габи и тетушка Шейла, друзья здесь, в деревне. Но они если и любили ее, то по-другому. Ей же нужен был кто-то, кто назвал бы ее своей.

Снова ты за свое, вздохнула Алекс: к ней опять подкралась старая подруга – жалость к себе. Еще крепче прижав к себе Отилию, она зарылась лицом в ее кудряшках. Уж если ей так хочется повздыхать о своей несчастной жизни, то это можно будет сделать позднее. Пока же она должна отвезти Отилию домой. Да, и не забыть бы позвонить Брайану Уэйду. И Томми, чтобы узнать, как долго он еще задержится на работе.

Когда они подъехали к дому Отилии, та уже проснулась. Но как только Алекс попробовала приподнять ее с сиденья, девочка заупрямилась.

– Можно мне с тобой? – спросила она, умоляюще глядя Алекс в глаза.

У Алекс защемило сердце. Как же ей хотелось сказать в ответ «да»! Но увы…

– Нельзя, моя дорогая, – возразила она, нежно погладив Отилию по розовой щечке. – Тебе нужно домой, к маме. Она тебя ждет.

Отилия покачала головой.

– Конечно, ждет. Ты расскажешь ей, в какие игры вы играли с Хлоей и каких рыбок ты видела в аквариуме. Ты ведь помнишь, какие она были?

И вновь Отилия покачала головой.

Впрочем, Алекс тоже с трудом представляла себе, чтобы Эрика Уэйд проявила интерес к тому, как прошел день ее дочери. С этим тоже нужно что-то делать, и она уже делает. Просто у нее пока нет веских доказательств того, что родители не занимаются девочкой и ее необходимо изъять из семьи. Доказательств, которым бы внял суд. И пока Эрика Уэйд не прошла освидетельствование у психиатра, Алекс не имела права утверждать, что этой женщине невозможно доверить ребенка, даже если это видно слепому.

– Ты сегодня была такой хорошей девочкой, – сказала она Отилии, нежно поглаживая ее по головке. – Знаешь что? В понедельник, после садика – если только не будет такого дождя, как сегодня, – мы с тобой сходим в зоопарк! Как тебе это? Правда, здорово? Мы с тобой посмотрим на зверей. Может даже, сумеем покормить обезьянок. Ты бы хотела?

Отилия неуверенно кивнула.

Алекс улыбнулась и расстегнула ремень безопасности. Все остальные ее подопечные по утрам находятся в школе, она сможет проведать их лишь во второй половине дня. Бумажками же можно заняться и дома.

– А сейчас вылезай, – сказала она, вынимая Отилию из машины. – Давай войдем к тебе в дом. За выходные ты сможешь нарисовать для меня известных тебе животных. Ну как. Нарисуешь?

Отилия кивнула.

– Львов и мишек, – ответила она.

– Они хорошие? Не кусаются?

– Нет, – покачала головой девочка.

– Еще в зоопарке есть змеи, панды, черепахи. Кого там только нет! Есть даже слоненок. Мне кажется, он тебе понравится. Ты бы хотела его увидеть?

– Да. А Ботику можно?

– Конечно, можно, он пойдет с нами. Мы ведь без него никуда не ходим, правда?

Алекс плечом открыла входную дверь и, войдя, поставила Отилию на пол. Девочка продолжала трясти головой.

– Мы дома! – крикнула Алекс.

Эрика Уэйд вышла им навстречу из кухни, как всегда в черном. Правда, волосы причесаны и убраны в аккуратный хвост, взгляд спокойный, даже если под глазами по-прежнему залегли темные круги.

– Отилия перекусила и поспала, – сказала ей Алекс. – Мы ходили с ней в аквариум. Она вам расскажет.

– Спасибо, – ответила Эрика. – Беги наверх и сними куртку! – велела она дочери. – Если нужно, сходи в туалет.

Никаких поцелуев, никаких объятий, никакого физического или эмоционального контакта с ребенком. Не удивительно, что Отилия предпочла бы остаться с ней. Алекс не сомневалась: будь у нее такое право, она не раздумывая забрала бы девочку на все выходные себе. Но увы…

– Скажите, ваш муж уже договорился о новой консультации для вас? – спросила она Эрику, что называется, в лоб.

– Не знаю, он не звонил.

А если и звонил, сняла бы ты трубку?

– Ничего страшного, – сказала она, – я позвоню из машины. – Но если не дозвонюсь, вы на всякий случай попросите его мне перезвонить. Я не буду отключать на выходные мой рабочий мобильный.

– Я ему передам.

– Кстати, это касается и вас тоже, – добавила Алекс. – Если я вдруг вам понадоблюсь, не стесняйтесь, звоните, когда вам удобно.

– Спасибо.

– Это моя работа, помогать вам, – напомнила ей Алекс. – Может, со стороны порой кажется, что это не так, но это правда. Я умею хорошо слушать, и если вам вдруг захочется поговорить по душам, я всегда готова.

Лицо Эрики оставалось каменным. Но Алекс не сомневалась: Эрика Уэйд ее слушает.

– Спасибо, – сказала она в конце концов. – В понедельник Отилия будет вас ждать в это же время.

Алекс не стала напоминать ей, что вообще-то ребенка в сад должна водить мать.

– Хорошо, – ответила она. – Обязательно спросите ее про рыбок. Она была ими зачарована.

Эрика промолчала. Алекс посмотрела наверх и, заметив, что Отилия смотрит на нее сквозь перила лестницы, помахала ей на прощанье.

Маленький детский кулачок пару раз сжался и разжался. Алекс с трудом удержалась, чтобы не броситься за Отилией наверх. Как проведет она выходные в этом холодном доме? Одна, никаких подружек, большую часть времени закрытая в своей комнате.

Как жаль, что она не может взять ее с собой к Габи, поиграть с близнецами, или походить по магазинам в Кестерли, или снова покататься на карусели! Сколько всего интересного они могли бы сделать вместе, но ничего этого не будет. По крайней мере, без согласия родителей. Да и вообще, им лучше не стоит слишком сильно привязываться друг к другу.

– Увидимся в понедельник! – с улыбкой сказала она и, заставив себя повернуться, бросила на Эрику укоризненный взгляд и вышла.

* * *

Эрика вытащила из рюкзака Отилии небольшой пакет и посмотрела на свою руку. Впрочем, это была не ее рука. Она была такая большая и грубая, вся в черных волосках, с узловатыми костяшками пальцев.

Рука ее отчима, которая почему-то росла из ее запястья.

Она попыталась стряхнуть ее. Бесполезно.

Запаниковав, Эрика схватила нож, чтобы ее отрезать, однако, прежде чем она опустила лезвие, рука снова стала ее собственной.

Лицо покрылось испариной, дыхание сделалось отрывистым. Сердце колотилось в груди, как безумное. Господи, где это она? Вокруг все чужое. Она растерянно огляделась по сторонам. В следующий миг она увидела на полу пакетик из фольги, и все вокруг вновь приобрело фокус.

– Отилия! Отилия! Иди сюда! – истошно закричала она.

Девочка неуклюже спустилась вниз и вбежала в кухню.

– Что это такое? – брызжа слюной, взвизгнула Эрика с перекошенным от злости лицом. – Где ты это взяла? Скажи, ты это украла?

Отилия испуганно вытаращила глаза и покачала головой.

– Конечно, украла, ты, подлая мерзавка.

– Нет, мне дала Лекс…

– Не лги! Ненавижу лжецов! – Эрику сунула пакет ей в лицо.

Отилию начала колотить дрожь.

– Что тут у вас происходит? – спросил Брайан, входя в кухню. – Ты почему так раскричалась?

– Она воровка! – выкрикнула Эрика. – Я нашла это в ее рюкзаке. И вот что я с этим сделаю! – с этими словами она швырнула пакет в мусорное ведро.

Даже не поинтересовавшись, что в нем такое, Брайан сурово посмотрел на дочь. Та отвернулась.

– Ты что-то украла? – серьезно спросил он.

Отилия покачала головой.

– Нет, мне дала Лекс.

– Ты мне лжешь?

– Нет! – разрыдалась Отилия.

Брайан Уэйд сокрушенно вздохнул.

– О боже, Отилия, – сказал он, – ты ведь знаешь, что бывает с маленькими девочками, которые лгут и крадут?

– Я не лгу и не краду!

– А с маленькими девочками, которые грубят старшим?

Отилия тотчас поникла головой.

– Их наказывают по попе, не правда ли? – сказал он так, как будто ему самому была неприятна эта мысль. – Пойдем со мной.

С этими словами он взял ее за руку. Эрика проводила их взглядом. Глаза ее сверкали злобой.

– Ты получишь по заслугам! – крикнула она вслед дочери, когда Брайан вывел девочку за дверь.

Ты получишь по заслугам… получишь по заслугам… получишь по заслугам…

Эти слова напоминали восставших из могилы зомби. Ты получишь по заслугам, ты, мерзкая лгунья и воровка.

* * *

Было почти семь вечера, но Алекс не торопилась возвращаться в опустевший дом. Сидя в машине и направляясь в сторону дома, она проверяла текстовые сообщения, которые пришли на ее собственный и рабочий мобильники. «Для человека, который ощущает себя одной-одинешенькой в целом мире, мне приходит слишком много текстовых сообщений», – кисло подумала она, открывая первое из них. Это оказалось подтверждение от хозяйки дома, расположенного примерно в миле от моря, в котором она хотела посмотреть для себя комнату. Как они и договаривались, она может прийти посмотреть ее завтра. Алекс поежилась. Черная дыра ее будущего, казалось, еще шире разверзла над ней свою пасть. Она не жила по съемным комнатам с тех пор, как окончила колледж. С другой стороны, приходится быть реалисткой. Это все, что она может себе позволить. В объявлении говорилось, что другие обитатели дома – молодые люди с высшим образованием, так что, может быть, это даже позволит ей расширить свой кругозор.

Второе сообщение, как она и предполагала, оказалось от Томми. Он напоминал ей, что они с Джеки будут рады видеть ее у себя на этих выходных. «И не слишком переживай по поводу Отилии Уэйд, – писал он. – Ты уже столько всего для нее сделала. Дай себе передышку».

– Если бы я думал, что ты хочешь, чтобы с тебя сняли ее дело, все было бы иначе, – сказал он ей примерно час назад, когда она пришла к нему в кабинет обсудить свою привязанность к девочке. – Но я знаю, что ты этого не хочешь, чему я даже рад. Потому что, судя по твоим словам, она тебе доверяет – в отличие от всех остальных, кто ее окружает. Отказаться от нее сейчас – означало бы нанести детской психике невосполнимый вред.

Алекс была благодарна ему за эти слова.

– По пути сюда я сумела-таки дозвониться до Брайана Уэйда. Он рассыпался в извинениях, что на него не слишком похоже, за то, что отменил консультацию у психиатра. Но, судя по всему, уже договорился о новой через неделю. Это четверг, так что придется немного поменять дни, когда Отилия ходит в садик, чтобы не выкраивать на нее дополнительные часы из моего рабочего графика.

– Понятно. Кстати, ты уже поднимала с кем-нибудь из них тему няни?

– Пока нет. Прежде чем заводить этот разговор, хочу дождаться, что скажет о матери психиатр. Так что чем раньше мы будем иметь на руках заключение, тем лучше.

Томми кивнул в знак согласия.

– Есть какие-то известия от твоего полицейского на севере?

– Пока нет, но я уверена, что как только он обнаружит что-то стоящее, он тотчас с нами свяжется.

– Педиатр тоже на очереди? Как я понял, она проверит ребенка на девственность.

У Алекс тотчас похолодело внутри.

– Будем надеяться, что ответ будет положительный – в том смысле, что там все на месте.

Она не стала говорить Томми, что в этом возрасте, особенно в случае частых вагинальных контактов, может не быть никаких внешних следов. Впрочем, он и сам это знал. Знал он и то, что влагалище маленьких девочек очень эластично и вполне может вместить в себя мужской член – о чем многие люди, кстати, даже не догадываются. И все же при первых контактах это все равно сопряжено с болью и травмами. Так что скотина-насильник заслуживает того, чтобы быть кастрированным.

– Никаких признаков мастурбации у ребенка ты не заметила? – без всякого стеснения поинтересовался Томми.

Алекс покачала головой. В социальной службе она не первый год и повидала всякого, и все равно ей было мерзко даже думать о том, что маленького ребенка можно растлить до такой степени, что он, как взрослый, начнет заниматься самоудовлетворением.

– Могу сказать лишь одно, – ответила она, – ее рисунки не дают поводов что-то подозревать. Правда, она хватается за промежность, когда ей хочется в туалет, но без повода – никогда.

«И слава богу», – подумала она, переходя к следующему сообщению. По крайней мере, это дает надежду, что никаких сексуальных домогательств со стороны отца нет. И все же этого недостаточно, чтобы полностью отмести все ее сомнения. Так это или нет – ответ она получит, лишь ознакомившись с заключением педиатра.

Следующая эсэмэска оказалась от Матти. Алекс даже простонала. У нее из головы вылетело ответить на сообщение голосовой почты, пришедшее чуть раньше.

Потрясающая новость! Ты гений. Позвони мне, как только сможешь.

Наверно, это она про идею, которую они несколько месяцев назад предложили местному совету, а именно: провести в их деревне смотр талантов. Так что с ответным звонком можно подождать, пока она не будет сидеть на диване с бокалом вина в руке.

Она открыла последнее сообщение. Стоило ей увидеть, от кого оно, как сердце в ее груди вывернулась наизнанку.

Привет! Все время думаю о тебе. Надеюсь, у тебя все в порядке. С любовью, твой Дж.

Алекс устало откинулась на подголовник. Зачем он это написал? Неужели он действительно думает о ней и, может, даже скучает? Он употребил слово «любовь», но был ли он искренен или сделал это привычке? Просто добавил в конце, даже не подумав? И вот что теперь ей делать? Напечатать в ответ: «У меня все хорошо, кстати, ты в курсе, что у твоей жены новый роман?» Может и в курсе, потому и прислал ей эсэмэску. Да-да, так оно и есть, решила она и, охваченная внезапной злостью, быстро напечатала в ответ:

Пожалуйста, никаких новых посланий. Ты принял свое решение, давай будем оба его выполнять.

Не успело сообщение улететь адресату, как Алекс горько пожалела о своей поспешности. Увы, поздно, Джейсон наверняка его уже получил.

«В этом вся ты, Александра. – Она словно наяву услышала голос Майры. – Поспешишь – людей насмешишь. Ты когда-нибудь научишься сначала думать, а потом действовать? Честное слово, так было бы легче и тебе самой, и другим людям».

С досадой выслушав призрачное эхо так хорошо ей знакомой нотации, Алекс вылезла из машины и вошла в дом. Здесь она налила себе стакан пива, и пока пила, решила заодно выслушать все, что ей скажет автоответчик.

Первое сообщение, как она и ожидала, было от Габи. Та извещала ее, что приняла предложение мистера Куигли, правда, с двумя оговорками. И одна из них – на момент подписания договора дом уже должен быть пуст.

«Нет, он не требует, чтобы ты съезжала прямо сейчас, – заверила ее Габи, – просто он хочет, чтобы при подписании договора дом уже был готов принять строителей. Но ты не переживай, это произойдет не раньше чем через пару месяцев. Мы еще должны обсудить с тобой, что нам делать с вещами родителей. Например, ты могла бы отдать всю одежду какой-нибудь благотворительной организации, а я бы приехала и забрала бумаги, украшения и все такое прочее. В любом случае, как только вернешься домой, позвони мне, и мы все обсудим».

Прослушав, Алекс тотчас же стерла ее сообщение, как будто это могло избавить ее от кошмарной ситуации, в которой она оказалась, и, отхлебнув еще пива, приготовилась выслушать следующее. Голос оказался ей незнаком. Решив, что это очередная реклама, она уже было собралась отправить сообщение в корзину, когда до нее внезапно дошло, что это такое.

Отмотав назад, она вновь нажала кнопку «воспроизвести» и, поставив стакан на стол, внимательно выслушала запись.

«Скажу честно, я не любительница оставлять сообщения, – произнес надтреснутый старческий голос, – но, похоже, что придется. В общем, слушай. Последние две недели я безуспешно пытаюсь связаться с тобой… Кстати, мое имя Хелен Дрейк».

Хелен Дрейк – это же двоюродная бабка, сестра ее деда!

«Как-то раз ты попросила меня сообщить тебе, если у меня вдруг появятся какие-то известия о твоей матери. Ну так вот, они у меня есть, и если ты перезвонишь мне по этому номеру…»

Алекс была совершенно не готова к такому развитию событий. От растерянности она даже не стала искать ручку, не говоря уже о том, чтобы записать номер. Ничего страшного, она сейчас отмотает назад.

«Я сейчас почти безвылазно сижу дома, – продолжала Хелен, – в отличие от тебя, как я полагаю. Буду ждать твоего звонка».

Не дав себе даже секундной передышки, Алекс прослушала сообщение снова и, записав номер, тотчас же его набрала. На том конце линии уже раздался щелчок соединения, когда Алекс снова вспомнила слова Майры, мол, поспешишь – людей насмешишь. Осознав, что ей требуется время, чтобы подумать и пережить шок, она положила трубку.

Повернувшись к окну, она посмотрела на свое призрачное отражение в стекле. Казалось, оно парило над садом. На какой-то миг у нее возникло ощущение, будто мать наблюдает за ней из прошлого. Внезапно Алекс поймала себя на том, что ее бьет дрожь. Ей хотелось бежать – вот только куда и к кому? Этого она не знала. Она уже давно не думала и не мечтала о том, чтобы найти мать. И вот теперь она не знала, что ей делать. Она была потрясена, ей было страшно, хотя было непонятно, чего именно нужно страшиться.

Разве что отца.

Ее тетка даже не обмолвилась о нем. Впрочем, это еще не значит, что когда Алекс ей перезвонит, о нем не зайдет речь.

Сердце бешено стучало в ее груди, мысли разбегались во все стороны. Разве в таком состоянии сосредоточишься?

Кто теперь ее мать? Где она, что о ней известно ее тетке?

Что значит для нее самой это известие? Алекс даже отступила назад, как будто испугалась своих же надежд. Считать ли это хорошей новостью? И что значит «хорошей»? То, что мать хочет с ней встретиться? Она с трудом представляла себе, где, как и когда это может произойти и что из этого выйдет.

Как выглядит сейчас ее мать? Что она за человек? Единственные фото Анджелы Николс, какие ей удалось раскопать в Интернете, были сделаны до трагедии, когда ей было двадцать с небольшим. Значит, сейчас ей пятьдесят. Ее матери – девушке с фотографии, белокурой, со смеющимися глазами, которые, увы, были бессильны увидеть будущее, – уже пятьдесят. Неужели она по-прежнему Анджела Николс? Нет, конечно, иначе бы викарий наверняка ее разыскал.

Теперь у нее другая семья – муж, дети, внуки.

Интересно, им известно про ребенка, от которого она отказалась? О маленькой девочке, которая выросла в чужой семье, не зная своих родных и близких?

Что, если тетка сообщит ей дурные известия? Вдруг окажется, что у ее матери неприятности, или она больна, или вообще умерла? Милли закинула ей в голову эту мысль, и та крепко засела у нее в голове. Что ей делать, если вдруг окажется, что ее мать мертва? Вряд ли она станет скорбеть по той, кого в сущности не знала. И все же, если тетка скажет ей именно это, она заранее знала, что для нее это будет удар. Мать никогда не была для нее реальным человеком, скорее мечтой, надеждой, что в один прекрасный день судьба снова сведет их вместе. И как ни старалась Алекс изгнать эту надежду, та упорно сопротивлялась, не желая никуда исчезать.

И вот теперь она вернулась снова, причем так жадно, с такой силой, как будто вознамерилась проглотить ее целиком.

Алекс повернулась и посмотрела на телефон. Переживет ли она известие о смерти матери, особенно сейчас, когда все буквально уходит у нее из-под ног? Ответ был один – она узнает это, лишь когда услышит, что ей скажет тетка. Ведь та может сказать все, что угодно. Так что давай, звони. Сними трубку и выясни. И Алекс сняла трубку.

Она вновь набрала номер и принялась ждать. Ее слегка мутило. Это все нервы. Затем на том конце линии раздался щелчок соединения, и тот же самый чуть строгий голос, что и на автоответчике, произнес:

– Алло?

– Привет, это Алекс Лейк, – сказала Алекс. Оставалось лишь надеяться, что эта фраза прозвучала вполне дружелюбно. – Я только что прослушала ваше сообщение.

– Наконец-то, а то я уже начала волноваться, что с тобой что-то случилось, – прозвучало в ответ.

– Нет-нет, со мной все в порядке, просто я много времени провожу вне дома. Вы сказали, что у вас для меня…

– Да, и надеюсь, что это хорошие известия. По крайней мере, раньше они точно были бы хорошими, но время меняет людей.

«Ну говори же», – молча подогнала ее Алекс и одновременно напряглась, охваченная страхом ожидания.

– Твоя мать разыскала меня…

Алекс шумно выдохнула – вернее, всхлипнула. Значит, ее мать жива! До этого момента Алекс даже представить не могла, что могут значить для нее эти слова. Они всколыхнули в ней все. Обрадованная и ошарашенная, она едва слышала то, что тетка сказала ей дальше.

– Она бы позвонила тебе и сама, – продолжала Хелен Дрейк, – но затем подумала… В общем, она решила, что тебе будет легче, если у тебя будет время подумать, хочешь ты поговорить с ней или нет. И она попросила меня выступить в роли посредницы.

– Где… где она? – вырвалось у Алекс.

– К сожалению, она мне этого не сказала, а я не подумала… Какая же я разиня! С другой стороны, я ведь не получала от нее никаких вестей почти тридцать лет. Не удивительно, что я растерялась.

Нетрудно себе представить.

– С ней все в порядке? – задала новый вопрос Алекс.

– Думаю, да, – с легким недоумением ответила Хелен Дрейк. – По крайней мере судя по голосу. Хотя сама я не спрашивала.

Что же спросить еще? Алекс натужно соображала. Мысли роились у нее в голове – вопросы, образы, страхи, надежды, и она никак не могла выбрать в этом хаосе нужное.

– Когда вы поговорите с ней снова? – наконец нашлась она.

– Думаю, что скоро. По крайней мере, мне показалось, что ей очень хочется тебя увидеть, если ты, конечно, не против.

Вот это да! Мать хочет с ней встретиться. Более того, оставляет за ней право выбора. Нет-нет, она ни за что не откажется от такой возможности, и плевать на то, какие могут быть последствия!

– Могу я ей позвонить? – спросила она у тетки. – У вас есть ее номер?

Ее собеседница на миг задумалась.

– Помню, что я где-то его записала, но вот где? Никак не найду. Но я уверена, что она мне перезвонит. Должна ли я в таком случае передать ей, что ты ждешь ее звонка?

– Да-да, конечно! – ответила Алекс, моля бога, чтобы из-за дырявой памяти Хелен Дрейк ее мать не подумала, будто Алекс отказывается ее видеть. – Если вы вдруг найдете ее номер прежде, чем она позвонит сама, перезвоните мне, хорошо?

– Конечно же! Я уверена, он где-то здесь поблизости, если только я не записала его на конверте. Вот тогда он точно угодил в мусорное ведро.

Алекс представила себе теткин дом, заваленный бумажками с написанными на них телефонными номерами, без всяких имен, и тотчас погрустнела.

– Спасибо, что позвонили, – промямлила она. – Если она позвонит вам снова, вы скажите ей…

Что именно? Алекс сама не знала, что хочет сказать, и потому добавила:

– Ладно, лучше я скажу ей это сама.