День выдался препаршивый. С самого утра не заладилось. Как будто во всем рекламном мире никто даже понятия не имел о том, что такое суббота. Телефон на столе Эшли буквально разрывался. Лишь в четвертом часу ей удалось вырваться и, распрощавшись со своей командой, поспешить в Суррей на часовое свидание с сыном.

Она едва успела вернуться вовремя в Лондон: спасибо отцу, который любезно подвез ее.

В начале девятого домой к Эшли, на Онслоу-сквер, приехал Джулиан и повез ее ужинать. Весь день Эшли страшно нервничала в ожидании их встречи, и теперь, когда официант провел их к заказанному столику, ее состояние не улучшилось. Джулиан кивком поздоровался с престарелым завсегдатаем ресторана, как всегда, сидящим в своем углу, а Эшли, наконец овладев собой, улыбнулась и помахала старику рукой. Ни Джулиан, ни она толком не знали, кто он такой, но почему-то всякий раз, когда бы они сюда ни приходили, старик уже сидел за одним и тем же угловым столом.

Официант учтиво отодвинул стул для Эшли, и она с изумлением заметила, что на столе в ведерке со льдом стоит бутылка шампанского. Она быстро посмотрела на Джулиана — тот улыбался. Эта его особенность просто поражала и восхищала Эшли — каким-то непостижимым образом Джулиану всегда удавалось предвосхитить любые ее желания.

Официант откупорил бутылку. Дождавшись, пока он разлил пенистый напиток по бокалам и удалился, Джулиан посмотрел в глаза Эшли и сказал просто:

— За тебя!

Эшли судорожно сглотнула застрявший в горле комок — она была близка к тому, чтобы расплакаться. Взяв свой бокал, она тихонько промолвила:

— А может, лучше за нас?

Джулиан улыбнулся и, наклонившись над столом, взял ее за руку.

От его прикосновения по телу Эшли разлилась сладкая дрожь; так случалось почти всякий раз, когда он к ней притрагивался.

Приподняв голову, она перехватила его задумчивый и пытливый взгляд. Некоторое время оба молчали — Эшли пыталась угадать, о чем он думает, а Джулиан еще крепче стиснул ее ладонь. Но в следующую минуту официант водрузил на стол корзиночку с хлебом, и мгновение было упущено, очарования как не бывало.

Джулиан откинулся на спинку стула.

— Может, расскажешь, что вы придумали насчет «Ньюслинка»?

Эшли поднесла к губам бокал.

— Пока ты мотался туда-сюда через Атлантику и прожигал жизнь в Париже, мы, честные трудяги, вкалывали не за страх, а за совесть. Хилари придумала несколько настоящих изюминок, но, насколько я знаю, окончательное решение еще не принято.

— Что ж, звучит весьма заманчиво, — произнес Джулиан, наклоняясь вперед. Он любил, когда Эшли делилась с ним своими замыслами — обычно они оказывались блестящими, а некоторые и вовсе гениальными.

Потом они погрузились в обсуждение кампании по рекламе «Ньюслинка» и разговаривали об этом, пока не подали закуски. Тогда Джулиан предложил оставить эту тему и больше за ужином к ней не возвращаться.

— Эш, ты сегодня прекрасна как никогда, — прошептал он, когда официант убрал со стола.

— Спасибо, — улыбнулась она и, рассмеявшись, спросила:

— Значит, мой наряд тебе понравился?

— Да, — сказал Джулиан. — Но женщина, которая в него облачена, — куда больше.

Сердце Эшли заколотилось. Может быть, наконец-то пробил час, чтобы сказать ему… Нет, не стоит. И прежде ей не раз уже казалось, что Джулиан вот-вот наберется смелости и произнесет долгожданные слова, однако до этого так и не доходило. Глядя, как он разливает по бокалам остатки шампанского, Эшли мучительно собиралась с духом, но в последний миг слова упрямо ускользали, да и набраться смелости ей никак не удавалось.

— Где ты взяла это деревце? — вдруг спросил Джулиан, снова откидываясь на спинку стула.

Вопрос ее озадачил, но в следующее мгновение Эшли поняла, что он имеет в виду рождественскую елку, которая стоит у нее дома.

— Купила в «Хэрродзе», — ответила она.

— Кому, позволь спросить, предназначены все разложенные под ней подарки?

— Тебе.

— Мне? Они все для меня?

Она молча кивнула.

— Но там их по меньшей мере полдюжины!

Эшли рассмеялась.

— Вообще-то, — сказала она, когда официант налил им кофе, — я накупила столько в безумной надежде, что нам с тобой удастся провести Рождество вдвоем Знаешь, как приятно лично вручать подарки…

Она опустила глаза, однако успела заметить облачко, на мгновение затуманившее его лицо. Но уже в следующий миг Джулиан снова заулыбался:

— Что ж, это было бы прекрасно.

Эшли вдруг расхохоталась; от накатившей эйфории у нее даже голова закружилась. Осмелев, она сказала:

— А хочешь знать, о чем я еще мечтала? Я вдруг представила, как будет здорово, если ты разбудишь меня рождественским утром с шампанским в ведерке и копченым лососем на закуску. Так ведь, кажется, ты любишь встречать Рождество? Мы бы отведали эти яства прямо в постели, а потом, прежде чем ты приготовишь обед, вскрыли бы подарки.

— Я приготовлю обед?

— Ну да. Ты ведь мужчина современный и раскрепощенный. А у нас равноправие, не забывай.

— Ну да, как же. Хотя, признаться, время от времени у меня это из головы вылетает. Так, а что дальше? — Игра явно пришлась Джулиану по вкусу; ему нравилось, как сияли красивые темные глаза Эшли.

— Затем мы пригласим друг друга к столу — на званый обед как бы, — наедимся, напьемся и снова завалимся в постель, чтобы проспать до вечера. А потом пойдем в гости.

— Что ж, звучит заманчиво, — с напускной серьезностью произнес Джулиан. — Только… расскажи мне чуть поподробнее про дневную программу. Про постель, в частности. Мне вдруг ужасно захотелось отвезти тебя домой и отрепетировать то, чем мы займемся на Рождество в промежутке между мытьем посуды и сном.

Когда они выходили из ресторана, Джулиан обнимал ее за плечи, а в голове у нее беспорядочно роились слова:

«Я люблю тебя, я люблю тебя, Боже, как я тебя люблю!»

По дороге домой в такси они держались за руки, но не разговаривали Время от времени Джулиан смотрел на Эшли, но его лицо было непроницаемым. Он думал о ее словах, о фантастической картине встречи Рождества, которую она нарисовала, и искренне сожалел, что это невозможно. Все дело было в Бланш. Хотя Джулиан и не испытывал к ней столь сильных чувств, как к Эшли, тем не менее он любил свою невесту и собирался жениться на ней. В конечном итоге успех в жизни зависит от развития карьеры. А брак с Бланш будет этому способствовать.

Когда они вошли в дом, елка встретила их яркими огнями. Эшли отправилась варить кофе, а Джулиан тем временем разлил по рюмкам коньяк из пузатой бутылки.

Когда она вернулась в гостиную, Джулиан стоял у елки; сунув руки в карманы, он с задумчивым видом разглядывал празднично завернутые подарки. Эшли поставила поднос на стол и подошла к нему. Пора. Сейчас она все скажет.

И ее рождественские фантазии станут реальностью.

Джулиан улыбнулся, нежно обнял се за плечи и привлек к себе. И почему она именно сегодня такая красивая?

С другой стороны, Эшли всегда прекрасно выглядела, всегда была для него желанной.

— Ты думаешь о том же, что и я, Джулиан? — прошептала она, прижимаясь к нему.

— Не знаю, — признался он.

— А я думала, как будет прекрасно, если нам удастся встретить Рождество вдвоем, — сказала она.

— Н-да, — промолвил он, обнимая ее крепче. — Что ж, помечтать приятно.

Эшли повернулась к нему лицом.

— Но ведь бывает, что мечты сбываются, Джулиан, — сказала она. — Не так ли?

Он промолчал.

— Ты меня слышишь, Джулиан? Я сказала, что мечты иногда сбываются, — настойчиво повторила она. — Ты понимаешь, что я хочу сказать?

На мгновение в его красивых глазах промелькнул гнев, однако Джулиан продолжал смотреть на Эшли, понимая, что ее уже не остановить.

— Я люблю тебя, Джулиан, — прошептала она. — Ты просто не представляешь, как я люблю тебя.

Джулиан стиснул ее в объятиях. Господи, ну зачем она это делает? Только зря себя растравляет. Какая досада!

Эшли чувствовала, как колотится его сердце, слышала его шумное дыхание и с трепетом ждала его ответа.

Время шло, а Джулиан ничего не отвечал. Тогда она отстранилась.

Джулиан уставился на елку, искренне ненавидя себя за эту сцену.

Эшли присела на пуфик. Она вдруг с изумлением осознала, что совершенно спокойна.

Джулиан сел рядом и попытался взять ее за руку, но Эшли потянулась к кофейнику и принялась разливать кофе.

— Эшли, выслушай меня, пожалуйста. — Джулиан прижал ее к себе и обнял. — Прости, родная! Мне страшно жаль. Что тут можно еще добавить? — Он почувствовал, как напряглось тело Эшли. — Мне казалось, ты знаешь.

Казалось, ты всегда понимала, что в один прекрасный день все… — Он осекся и замолчал.

— Все будет кончено? Ты это хотел сказать? — В ее голосе не было и следа обиды, только горечь. — Конечно, знала. — Эшли отчаянно пыталась унять слезы. — Ах, Джулиан, прости. Я беру назад свои слова.

— Эш, я не хотел причинить тебе боль.

— Я знаю.

И вдруг она ощутила самую настоящую панику. Какой-то неведомый голос словно наяву кричал ей, что все кончено. Только что состоялся их прощальный ужин. Она его потеряла… Впрочем, положа руку на сердце, разве он принадлежал ей хоть когда-нибудь… :

Эшли почувствовала, как он гладит ее по голове, и вдруг с ужасом осознала: а ведь ей все равно хочется, чтобы Джулиан остался у нее на ночь.

— Какая же я дура, — сказала она, качая головой. — Это моя вина. Ты ведь никогда не давал никаких обещаний, не говорил, что уйдешь от Бланш. Просто я вдруг по наивности об этом размечталась.

— Нет, это я во всем виноват, — сказал Джулиан. — Я не имел права заходить так далеко.

— Нет, пожалуйста, не говори так. Ты словно сожалеешь о случившемся.

— Теперь, когда вижу, какую боль причиняю тебе, сожалею.

Эшли выпрямилась и, по-прежнему не глядя на него, попыталась рассмеяться.

— Ничего, как-нибудь выживу, — с наигранной бодростью выдавила она.

— Конечно, выживешь, — заверил Джулиан. — Познакомишься с кем-нибудь…

Эшли отвернулась, пытаясь хоть как-то от него отгородиться.

Джулиан понимал, что задерживаясь, лишь растравляет ее раны, но никак не мог заставить себя уйти. Он прекрасно сознавал, что, покинув ее дом, больше уже никогда не переступит его порога.

Погладив Эшли по плечу, он вдруг заметил, что она дрожит. Эшли плакала. Прижав ее к себе, он почувствовал, что и его глаза увлажнились. Эшли долго рыдала у него на плече, а он молча гладил ее по волосам, целовал в лоб и проклинал судьбу, которая сыграла с ними такую злую шутку.

Наконец Эшли подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Джулиан взглянул на нее — заплаканную и несчастную; никогда он не любил ее так сильно, как, в эту минуту.

— Поцелуй меня, Джулиан, — прошептала она.

И он приник ко рту Эшли и, впившись в ее теплые мягкие губы, почувствовал, как они дрожат. В это мгновение ему было бы как никогда легко сказать, какие чувства он на самом деле к ней питает. Он мог бы послать все к черту и остаться с ней. Но… его жизнь уже была втиснута в определенные рамки, и он собирался неукоснительно следовать избранному пути.

— Давай ляжем в постель, Джулиан, — попросила она. — В последний раз.

У Джулиана перехватило дыхание. Но, еще раз взглянув на ее заплаканное лицо, он понял: нет! Будет только хуже. И покачал головой, превозмогая себя.

Эшли отшатнулась и разразилась рыданиями.

— Не надо, Эш, — сказал он, гладя ее волосы. — Ты ведь знаешь: когда я уйду, тебе станет еще тяжелее.

От этих слов Эшли захотелось умереть.

Она встала, одернула платье и поправила растрепавшиеся волосы. В горле стоял комок. Сглотнув, она сказала:

— Ты хочешь, чтобы я написала прошение об отставке прямо сейчас или можно подождать до понедельника?

Джулиан со вздохом помотал головой.

— После всего, Джулиан, — пылко заговорила она, — я больше не могу работать рядом с тобой. Ты должен сам понимать. Я просто сгораю от стыда. Никогда меня так не унижали. Господи, какая же я дура!

— Не надо, Эш! — с жаром выкрикнул он. — Прошу тебя, милая, не говори так! Я не хочу, чтобы ты уходила.

Она нервно поправила прическу.

— Я просто не представляю, что мне теперь делать.

— Может быть, возьмешь отпуск? Выйдешь на работу после Рождества.

При слове «Рождество» Эшли вздрогнула и отвернулась.

— Может быть, — глухо произнесла она. — Тогда по крайней мере нам не придется какое-то время сталкиваться в коридоре.

— Да.

— Сейчас у меня такое настроение, что я предпочла бы никогда больше тебя не видеть, — сказала Эшли. — Так было бы легче для нас обоих.

— Может быть, ты это решишь после Нового года?

Эшли кивнула и натянуто улыбнулась. В сердце Джулиана все оборвалось. Он должен немедленно уйти. Бежать! Не то размякнет и передумает.

— Обещай мне кое-что, Джулиан.

— Если смогу.

— Никогда мне больше не звони. Не пиши писем. Никогда даже не спрашивай, как у меня дела.

Он промолчал.

— Пожалуйста, Джулиан, дай мне это обещание. Поклянись, что никогда не попытаешься увидеться со мной после работы. Что никогда даже не заговоришь со мной… о нас.

— Но…

— Пожалуйста. Если ты пообещаешь, то я буду твердо знать: все кончено. И выброшу из головы дурацкие надежды. Не буду просиживать часами у телефона, надеясь, что ты позвонишь. Никогда не войду к тебе в кабинет, надеясь услышать слова «я тебя люблю». Умоляю, Джулиан, обещай мне!

Джулиан устало потер глаза, мысленно преклоняясь перед этой мужественной женщиной.

— О'кей, обещаю, — сказал он.

И посмотрел на часы. Эшли перехватила его взгляд и встала.

Поднялся и Джулиан. В молчании они прошли к двери.

— Береги себя, — сказал он на прощание, поправляя выбившуюся у Эшли прядь волос.

Она кивнула, не поднимая глаз.

— Хорошо. Ты тоже.

Закрыв за ним дверь, она бессильно привалилась к стене.

Как ей теперь, после того как рухнули все планы, встречать Рождество? Новый год? Как вообще жить? И хочет ли она жить? Эшли знала, что самое страшное ждет ее впереди. Обида, боль, унижение, мучительное одиночество. Все это ей уже довелось испытать после развода с мужем. Тогда ей удалось преодолеть этот кошмар. Теперь же не удастся.

Она побрела в ванную. В ее руке вдруг оказалась баночка аспирина. Эшли изумленно уставилась на нее. Вытрясла на ладонь таблетки. Сколько их — двадцать?

Тридцать? Маленькие белые кружочки невинно покоились на ее ладони. Она ткнула в них пальцем, и несколько таблеток упало на пол.

Взяв с полки стакан, Эшли доверху наполнила его, положила в рот пару таблеток и, запив водой, проглотила.

Вдруг ночь прорезал оглушительный рев сирены «скорой помощи». За ним — другой, третий. Дождавшись, пока рев затих вдали, Эшли посмотрелась в зеркало. Ее плечи затряслись, из глаз градом полились слезы. Резко размахнувшись, она швырнула таблетки на пол.

— Джулиан! О Джулиан!

Ухватившись за раковину умывальника, она медленно сползла на пол. Господи, и что на нее нашло? Неужто она и правда хотела свести счеты с жизнью? Ведь он позвонит.

Нарушит данную ей клятву и позвонит. Непременно. Иначе и быть не может. Он слишком влюблен в нес, чтобы вот так просто повернуться и уйти навсегда.

— Он позвонит! — громко выкрикнула Эшли. — Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы он позвонил!