Джейк Мэлори уже привык к тому, что люди останавливаются и глазеют на его роскошную двухмачтовую «Валгаллу», в какой бы порт он ни заходил. Это прекрасное судно в сто двадцать футов длиной, построенное в Шотландии, вызывало у него самые горячие чувства. Над судном развевались два флага — родной американский и французский. Следуя командам Джейка, привычному для него языку жестов, экипаж из шести человек спускал паруса, и «Валгалла» быстро нашла себе место в гавани Сен-Тропеза, до отказа забитой судами.
Темные, сосредоточенные глаза Джейка, перемещались от рулевого колеса к Бобу, первому помощнику, который стоял на носу и следил за швартовкой. Сен-Тропез — трудный порт, особенно в это время года, когда в гавань, напоминающую подкову, приходят огромные моторные суда.
Покинув рулевую рубку, Джейк пошел вдоль палубы.
Ему нравился Сен-Тропез с его узкими тенистыми улочками, сохнущим на веревках бельем, веселыми бистро, хозяева которых выплескивали воду прямо на булыжную мостовую. После гнетущего безмолвия морских просторов, мрачного уединения, порывистых ветров его сердце возбужденно забилось, когда он окунулся в шум и суматоху Сен-Тропеза. Контраст был разительным, но приятным. В этот раз они пришли с Корсики, хотя ветер достигал семи баллов, черные волосы Джейка все еще были влажными от морских брызг, а тонкая белая хлопчатобумажная рубашка и рваные джинсы насквозь пропитались солью и потом.
Теперь пришло время расслабиться, по крайней мере для его команды. Три недели провели они на борту, лишь на час-другой заходя во французские и итальянские порты.
Джейк шел по палубе к корме, насмешливо поглядывая на команду. Все эти парни любили его, и он почти жалел, что завтра, а может, и послезавтра их не будет с ним рядом. В отличие от команды, не знавшей о нем ничего, Джейк знал, где найти ее. Для всех этих парней, кроме Боба, первого помощника, Джейк был загадкой, хотя до них и доходили какие-то смутные слухи. Бобу, доверенному лицу Джейка, было известно о нем почти все. Правда, Боб никогда не задумывался, откуда у Джейка ужасный уродливый шрам возле левого глаза. Джейк редко скрывал его под повязкой, но сейчас надел ее, чтобы солнце не пекло так нещадно.
Боб понимал, что Джейку было бы удобнее бросить якорь в Каннах или в порту Голф Хуан. Однако сам Джейк не хотел, чтобы в эти дни команда находилась близко к нему, а потому выбрал порт, где парни смогут отлично провести время. Джейк хотел освободиться от них.
Почесав щетину, отросшую на лице за тридцать шесть часов, Боб подошел к Джейку, когда двое парней из команды спускали трап. Боб пяти футов и десяти дюймов ростом был ниже Джейка и не так мускулист, но что-то в нем привлекало внимание женщин. Возможно, робость, которую он тщательно скрывал, держась грубовато и спокойно. Но иногда Бобу казалось, будто они хотят что-то выведать у него о Джейке. Но черт побери, что он знает о нем? И что ему надо знать?
— Заметил ее? — спросил Боб.
— Она появится, — бесстрастно ответил Джейк. Его губы чуть дрогнули, когда он заметил волнение Боба. — На этот раз ничего не случится, — проговорил он.
— Да, — откликнулся Боб, впервые подумав, что было бы лучше, если бы они с Джейком направлялись бы сейчас в Транспек или готовились к переходу Сидней-Хобарт, или просто сидели где-нибудь в Сан-Диего на причале, обсуждая удачи, промахи, новую технику или те миллионы, которые Джейк и его старик намерены вбухать в строительство еще одного порта. Короче, Боб хотел оказаться подальше отсюда, совсем в другом месте, но не на юге Франции. Однако он понимал, что выбора нет.
— Ты подхватишь их у кафе? — спросил Джейк.
Боб кивнул.
— Я, видимо, присоединюсь к тебе позже, — сказал Джейк, прыгнув на трап, но вдруг заметил, как знакомый черный спортивный «мерседес» пробирается сквозь толпу.
— Держим связь! — крикнул ему Боб, — и, ради Бога, не горячись!
Когда машина затормозила перед ним, Джейк ухмыльнулся, оглянувшись назад. Потом открыл дверцу, выпустил водителя и сел за руль, подождав, пока блондинка обойдет машину и займет место с другой стороны.
— О'кей, ребята! — крикнул Боб команде. — Кончайте дела, пошли развлекаться!
* * *
Консуэла де Сантьяго Сантини медленно шла по саду в своем роскошном имении на мысе Антиб. Ее светлые волосы были собраны на затылке и заколоты черепаховой заколкой. Тонкий прозрачный шелковый саронг шевелился на ветру, открывая длинные и очень красивые ноги Консуэлы, которым могла бы позавидовать женщина вдвое моложе. Темные очки защищали от солнца ее зеленые глаза, а розовая помада покрывала ее пухлые губы. Рядом с ней шла Розалинд Кармичел. Она была лет на десять моложе Консуэлы, не так красива, но весьма эффектна. В свои сорок с небольшим Консуэла казалась ее ровесницей.
Консуэла удивилась, услышав от Розалинд Кармичел о серьезном конфликте на Капри несколько недель назад, вызванном столкновением их общих друзей с местными жителями.
— Ах, Капри! — вздохнула Консуэла, подходя к фонтану и усаживаясь на краешек парапета. — Как давно я там не была.
— А почему бы тебе не поехать туда, дорогая? — тихо спросила Розалинд.
Консуэла покачала головой.
— Нет, невозможно, — улыбнулась она, — но я люблю слушать о Капри и обо всех местах, где ты бываешь.
Розалинд коснулась ее руки.
— Знаешь, я не люблю поучать тебя, но должна заметить, что ты стала настоящей затворницей.
— Затворницей? — засмеялась Консуэла. — Так вот как ты считаешь! — Она обернулась и посмотрела на белую роскошную виллу. Увидев, что Фредерико, один из шести молодых садовников, собирается прыгнуть в бассейн, она ласково улыбнулась. В отличие от других Фредерико не любил плавать в море и редко ходил на пляж.
— Все очень устали за последние два дня, — сказала Консуэла, — здесь было столько работы — пришлось все вычистить после шторма. Удачно, что тебя не было, дорогая, от этих дождей все выглядело так уныло. Как хорошо, что сейчас светит солнце и небо такое красивое, правда?
— Ты ушла от ответа, Консуэла, — упрекнула ее Розалинд. — А разве ты сама не считаешь себя затворницей? Ты редко выходишь, безвылазно сидишь в этих стенах…
— Ш-ш-ш… Ты же знаешь, я не люблю говорить об этом. Я счастлива здесь, Розалинд, очень счастлива. У меня есть мальчики, они заботятся обо мне, я наслаждаюсь музыкой, здесь прекрасный сад, друзья навещают меня, чего же еще желать? А теперь я покажу тебе новый оливковый пресс, его изобрели мои мальчики, знаешь, это самое потрясающее открытие.
С некоторой досадой покачав головой, Розалинд пошла за Консуэлой вдоль олеандровой аллеи к большому дому, первый этаж которого Консуэла превратила в римские бани, а на втором поселила обслугу. Предавалась ли сама Консуэла чувственным удовольствиям в этих банях, Розалинд не знала, хотя ее друзья обожали это.
Сердце Розалинд разрывалось при виде теперешней жизни Консуэлы. Разве можно сравнить это с ее прежней жизнью, такой яркой и блестящей? После того, что произошло, Консуэла покидала этот дом раза два, не больше, но она никогда не уезжала дальше Лазурного берега. Почти три года она не оставляла Францию.
— Я хочу пригласить на ужин нескольких друзей, — сказала Консуэла, когда они обогнули бани, чтобы попасть на строительную площадку. — Ты еще будешь здесь в уик-энд, дорогая? Я бы хотела, чтобы и ты пришла.
— Да, мы останемся до конца следующей недели. Могу ли я пригласить Питера?
Глаза Консуэлы задорно сверкнули.
— Ты хочешь пригласить Питера? — переспросила она.
Розалинд рассмеялась.
— Ну, может, и нет. А кто еще будет?
— Я думала о Матильде, Каро, Сирене, Оливии…
— Оливия здесь? — удивилась Розалинд. — Я не знала. Когда же она появилась?
— Вчера утром позвонила. Они с Джино на следующей неделе уплывают в Марокко. Ну вот, взгляни на новый пресс. Скажи, разве мальчики не великолепны?
Розалинд, ни разу в жизни не видевшая оливкового пресса, могла лишь надеяться, что выказала должный интерес. Она знала, как ее подруга гордится своими мальчиками, относясь к каждому как к любимому сыну, тем более что детей у нее, возможно, никогда не было.
Когда Консуэла уехала из Аргентины и поселилась в этом доме, где прежде проводила не одно лето с мужем, Розалинд, как и все другие, удивлялась, что среди обслуги нет ни одной женщины. Не удержавшись, Розалинд однажды спросила об этом подругу, но готова была откусить себе язык, увидев, каким печальным стало лицо Консуэлы. Но, так как от Консуэлы не укрылось смущение Розалинд, она успокоила ее, объяснив, почему окружила себя молодыми красавцами. Вероятно, при этом она слегка покривила душой.
— Видишь ли, я люблю общество молодых людей. Они помогают сохранить молодость. У девушек всегда полно проблем, их жизнь намного сложнее, к тому же они жуткие сплетницы. Я плохо понимаю их. Мне достаточно подруг.
О Консуэле и ее вилле болтали всякое, но Розалинд сомневалась, что хоть часть в этих рассказах соответствует истине. Сама Розалинд не видела никогда ни намека на сексуальные отношения Консуэлы с ее мальчиками. Да и вообще не было ни малейших оснований думать, что Консуэла занимается сексом.
Осмотрев пресс, подруги направились к дому.
— А ты не проголодалась? — спросила Консуэла. — Я хочу, чтобы мальчики отдохнули, но могу сама все приготовить.
— Спасибо, я не хочу есть, но я бы с удовольствием что-нибудь выпила и искупалась. Как ты думаешь, Фредерико не будет возражать, если и я поплаваю в бассейне?
— Ну что ты, это обрадует его, — улыбнулась Консуэла, — я пойду на кухню, а ты подумай, кого еще пригласить в субботу. Мы уже давно не собирались все вместе. А что ты выпьешь? Может, фруктовый пунш?
— Прекрасная мысль. — Розалинд остановилась возле лежака и сбросила туфли. Она поглядела, с каким удовольствием Фредерико плавал в бассейне. — По-твоему, его не смутит, если я буду без лифчика? — шепнула она, — на мне только бикини.
— Дорогая, он не увидит ничего такого, чего не видел бы раньше, так что иди. Я принесу полотенце.
Консуэла уже ступила на лестницу, когда возле бассейна зазвонил телефон. Она вернулась и сняла трубку.
— Да, — сказала она, залюбовавшись прекрасным, но еще нетронутым загаром телом Розалинд, когда та сняла платье.
— Консуэла, это Рикард.
— Дорогой, как дела? Я так давно не слышала твоего голоса. Где ты?
— Я на гастролях со своим оркестром. Сейчас мы в Лондоне, а завтра улетаем в Амстердам.
— А сюда не собираешься? Через месяц здесь открывается фестиваль джазовой музыки. Ты будешь участвовать?
— К сожалению, нет. Но я постараюсь навестить тебя после гастролей. А как ты? Все еще шалишь со своими порочными мальчиками?
— Ах ты негодник! — засмеялась Консуэла, — Ты же знаешь, что я люблю только тебя.
— Если бы я хоть на секунду в это поверил, все бросил бы и приехал.
— Ты, конечно, не сделал бы этого, но приятно слышать. А как Лусинда?
— Потрясающе. Собирается рожать пятого.
— О-ля-ля! И когда?
— Через три месяца. Будешь крестной матерью?
— Если ты серьезно, с удовольствием.
— Значит, приедешь в Лондон на крестины?
— А, пытаешься заманить меня в ловушку.
— Увы, безуспешно. Но я тебя все равно как-нибудь вытащу оттуда. Ты должна жить по-настоящему, дорогая. Мир скучает без тебя.
Консуэла засмеялась.
— Послушай, — сказал Рикард, — я выскочил с репетиции и потому сразу о деле. Актриса Дэнни Спенсер, моя знакомая, отдыхает где-то недалеко от Канн, и я бы хотел, чтобы ты представила ее обществу. Я знаю, ты никуда не выходишь, но все приходят к тебе. Она потрясающая девушка и тебе очень понравится. С ней там пара подружек, про них ничего не знаю, но раз они с Дэнни, значит, с ними тоже все в порядке. Это тебя ни к чему не обязывает, но, если поможешь, они будут тебе очень благодарны.
— А сколько им лет? — спросила Консуэла.
— Вокруг тридцатника.
— Тогда не вижу проблем. У тебя есть номер, я им позвоню.
— Спасибо, я сам собирался сказать им, чтобы они созвонились с тобой, но если уж ты сама… — Он продиктовал номер, послал воздушный поцелуй и положил трубку.
— Дэнни Спенсер, — задумчиво проговорила Консуэла, глядя на Розалинд, которая уже два раза пересекла бассейн и теперь загорала на бортике.
— Дэнни — кто? — спросила Розалинд, подняв руку, чтобы защитить глаза от солнца.
— Спенсер. Звонил Рикард и просил пригреть Дэнни Спенсер и двух ее подруг. Как ты думаешь, эта Дэнни не дочь Сьюзен и Дэвида? Разве их дочь не Даниэль?
— Да, да, она актриса и довольно известная в Англии.
Консуэла подняла глаза, заметив, как упала на них тень Фредерико. Она не видела, когда он вышел из воды.
— Полотенце и крем от загара для миссис Кармичел, — сказал он.
— О, Фредерико, спасибо! — Розалинд взяла то, что он принес. — Он такой внимательный, правда? — шепнула она Консуэле, когда Фредерико снова нырнул.
— Конечно. Так как насчет Дэнни Спенсер и ее подруг? Думаешь, стоит позвать их в субботу вечером?
Розалинд пожала плечами.
— Почему бы нет? Интересно увидеть свежие лица на нашей сцене, а, насколько я знаю, Дэнни вполне достойная девица, значит, можно предположить, что и две другие — тоже. А если нет, так мы рискуем одним вечером.
— Решено. Завтра я позвоню им и узнаю, свободны ли они. Стоит ли упомянуть, что я знакома с ее матерью?
Розалинд с любопытством посмотрела на подругу.
— Упомянув об этом, я установлю дистанцию между поколениями. Кстати, Сюзанна могла сказать Дэнни, что знает меня.
— В таком случае Дэнни связалась бы с тобой через мать, а не через Рикарда.
— Верно. Ладно, тогда я не стану изображать старую подругу и ровесницу ее матери, — решила Консуэла.
— Какая уж там старая! — возмутилась Розалинд.
— Так воспринимает нас молодежь, дорогая.
— Говори только о себе, — усмехнулась Розалинд и села на лежаке, заслышав шум приближающейся машины.
Консуэла резко обернулась, и от Розалинд не укрылось ее напряжение. Она протянула руку и осторожно дотронулась до локтя Консуэлы. Женщины внимательно смотрели, как приближается черный с открытым верхом «мерседес». Солнце, отражаясь от лобового стекла, не позволяло увидеть, кто за рулем, но обе это знали.
— Ты ждала его? — спросила Розалинд.
Консуэла покачала головой.
— А как он проехал через ворота?
— Он знает секретный код.
Они наблюдали, как роскошная машина подрулила к дому. Пульс Розалинд участился. Она очень давно не видела Джейка Мэлори, и ей было интересно, произведет ли он на нее такое же впечатление, как прежде.
Розалинд крепче сжала руку Консуэлы, зная, что Джейк Мэлори — источник страданий подруги, тот, кто заставил ее стать отшельницей.
Джейк вышел из машины в рваных грязных джинсах и выцветшей майке. Растрепанные волосы были стянуты красным платком. От него исходила такая чувственность, что Розалинд затрепетала, а взгляд его пронзительных серых глаз вызвал похотливую дрожь во всем ее теле.
Она увидела благоговейный страх и обожание на лице Консуэлы, когда та направилась к нему, протянув вперед руки. Боже, подумала Розалинд, и это после того, что он с ней сделал и, видимо, продолжает делать!
— Джейк, — Консуэла поцеловала его в обе щеки, — какой приятный сюрприз!
Джейк ответил ей самодовольной ухмылкой.
— Неужели сюрприз? А я думал, ты меня ждешь.
— Ты здесь всегда самый желанный гость, дорогой, и ты это знаешь. — Она отвернулась. — Ты знаком с Розалинд Кармичел?
Розалинд поднялась, выронив полотенце.
— Привет, Джейк, — сказала она, — мы встречались года два назад, кажется, в Лос-Анджелесе.
Джейк, явно не вспомнив ее, сказал:
— Рад снова встретиться с вами, Розалинд. — Он повернулся к Консуэле.
Консуэла улыбнулась и направилась с Джейком к дому. Розалинд вновь поразило умение Консуэлы держать себя в руках: ведь она, конечно же, должна ненавидеть и бояться этого человека больше всего на свете.