— Кирстен! Кирстен, это ты?

— Алло? — осторожно сказала Кирстен.

— Кирстен, это я, Элен! Черт побери, я потратила уйму времени, чтобы найти тебя. Почему ты не дала мне телеграмму?

— Я думала, ты в Голливуде, — ответила Кирстен, не веря своим ушам.

— Я была там, но у меня ничего не вышло, так что пришлось вернуться. Похоже, мы обе вернулись.

— Не верю! — Кирстен вдруг засмеялась. — Я только что думала о тебе. Боже мой, Элен, скажи, что мне это не приснилось!

— Я здесь, дорогая. А теперь диктуй свой адрес, и я приеду к тебе. Нам многое надо рассказать друг другу, и чем раньше мы начнем, тем лучше. Надеюсь, ты сейчас свободна?

— Конечно, дорогая. Приезжай как можно скорее, я с нетерпением жду тебя.

Полчаса спустя Элен сидела напротив нее за кухонным столом, потягивая шампанское. Кирстен открыла его, чтобы отпраздновать встречу. Густые черные кудри, смуглая кожа, огромные карие глаза и большой рот — все это было так приятно видеть, что Кирстен чуть не всплакнула от радости. Однако, заметив, как Элен простодушно рассматривает ее оценивающим взглядом, Кирстен рассмеялась.

— Черт возьми, Кирстен! — воскликнула Элен, расплывшись в широкой улыбке. — Ты хорошеешь с каждым годом. Пожалуйста, начинай стареть, как все остальные.

— Постараюсь, — пообещала Кирстен. — Но ты и сама потрясающе выглядишь. Должно быть, Голливуд хорошо на тебя подействовал.

— Пластическая операция. Правда, она не помогла мне получить работу. Я в простое с тех пор, как закончила сниматься в том мыльном сериале.

— Не может быть! — удивилась Кирстен. — Ведь это было более четырех лет назад. Ведь что-то ты делала все это время?

— Ничего стоящего. Поэтому я приехала сюда, надеясь, что мой любимый режиссер найдет для старой подруги какую-нибудь крохотную роль. Ну как, согласна?

— Не торопись, — засмеялась Кирстен. — Еще и месяца не прошло, как я вернулась. К тому же ты, наверное, успела заметить, что меня нельзя назвать самым счастливым человеком месяца.

— Что правда, то правда, — согласилась Элен. — Может, я ошибаюсь, но, по-моему, за спиной Кемпбела стоит Диллис Фишер.

— Несомненно.

— Боже, Кемпбел такой мерзавец! Сказать, кто такая Диллис, сейчас не могу, но, будь спокойна, я подыщу слова. Кстати, если хочешь, я поговорю с Кемпбелом, попытаюсь его убедить отцепиться от тебя.

— Так ты с ним знакома?

— Увы, когда-то он увивался вокруг меня. Правда, он бегает за каждой юбкой. Но признаюсь, дорогая, я не так уж низко пала — пока. Да меня просто оскорбило его предположение, что я интересуюсь им. Но никуда не денешься — что было, то было. Почему это, скажи на милость, мне никогда не удается заарканить какого-нибудь великолепного мужчину вроде Лоренса Макалистера? Прости, но ведь я так и не знаю, что произошло между вами. Ты улизнула во Францию вместе с Полом Фишером, и с тех пор никто о тебе ничего не слышал. Давай-ка, выкладывай все начистоту. Что сделал тебе этот негодяй?

— Ничего особенного, — улыбаясь, сказала Кирстен и отвела глаза. — Я сама во всем виновата. Это все из-за моей неуверенности в себе.

— А тут подвернулся добрый старина Пол и протянул тебе руку помощи. Ну что ж, спасибо, что он оказался рядом. Вы с ним в конце концов стали любовниками?

— Да, — кивнула Кирстен.

— Я так и знала! — воскликнула Элен, захлопав в ладоши. — Пол Фишер влюбился в тебя, как только вы познакомились, хотя странно, почему он тогда же не предпринял никаких шагов. Если кто и заслуживал, чтобы его как следует ублажали в постели, так это он.

— Хорошо, что он не слышит тебя. Он потратил столько времени, отучая меня благодарить мужчин так, как я привыкла это делать.

Элен поняла и придержала язык.

— Так, значит, у тебя тогда возникли проблемы? Ведь ты в ту пору была чуть ли не самой популярной женщиной на телевидении, по крайней мере самой молодой из тех, кто добился профессионального успеха. Одна за другой выходили твои шоу-программы, и, казалось, весь мир был у твоих ног, а оказывается, все это время тебя мучили тяжелые личные проблемы. Надеюсь, ты со всеми справилась?

— Справилась, — улыбнулась Кирстен.

— Уверена, что не без помощи Пола. Этот человек заслуживает, чтобы его причислили к лику святых. Наверное, тебе его очень не хватает? — тихо спросила она.

— Да. Но он, конечно, сказал бы мне, что жизнь не стоит на месте и она продолжается. Не думаю, правда, что мне будет легко и просто. Для начала надо отделаться от этого Дэрмота Кемпбела. Так ты с ним поговоришь?

— Конечно. Однако должна сказать тебе, Кирстен, что не очень надеюсь на успех. Особенно если за всем этим стоит Диллис Фишер. Она мощная женщина.

Элен задумалась, потом посмотрела на Кирстен:

— Я прочитала все, о чем писали газеты. Тебе не приходило в голову, что кто-то снабжает Кемпбела информацией? Многое из того, о чем он пишет, основано на фактах. Конечно, там масса вранья, но все же…

— Я подозревала это, — ответила Кирстен, — но не знаю, кто бы это мог делать. А ты?

Элен покачала головой.

— Ты, конечно, приобрела немало врагов, когда решила возродить мыльные оперы, добавь к этому тех, кого ты тогда уволила и кому перешла дорогу. Но ведь все это было много лет назад. Едва ли кто-то способен таить злобу столько лет. Но в нашем деле случается всякое, поэтому нельзя исключать и этого. Ты поддерживаешь связь с кем-нибудь из прежних знакомых?

Кирстен покачала головой.

— Ни с кем, кроме тебя.

Элен удивилась.

— Даже с Анитой Браун? Вы одно время были с ней в дружеских отношениях.

— Не в таких, как с тобой. Но и о ней я несколько лет ничего не слышала. А ты что-нибудь знаешь? Как она живет?

Элен пожала плечами.

— Не имею понятия. Ах, подожди, не она ли познакомилась с каким-то австралийским ковбоем и эмигрировала в Австралию?

— Не знаю. Последний раз я слышала о ней, когда она работала в театральной труппе в Манчестере. Но это было, наверное, лет семь назад.

— Гм-м. На твоем месте я бы была осторожнее с теми, кто постарается установить с тобой контакт.

— Видела ли ты более осторожного человека, чем я? — спросила Кирстен.

Элен рассмеялась.

— Пожалуй, не видела, — сказала она, утрируя мягкую картавость жителей Луизианы. — Но ведь всем известно, что ты часто ошибаешься.

— Да, я делала много ошибок, и одна из них — та, что я потеряла тебя из виду. Поэтому выкладывай, чем ты занималась все эти годы.

Элен, как и большинство актрис, не приходилось долго упрашивать, и она целый час рассказывала о себе, заставляя Кирстен от души смеяться.

— Но признаюсь, — сказала Элен, — теперь это не доставляет мне такого удовольствия, как в прежние времена. Черт возьми, чего у нас только не бывало! Помнишь, как один старик, руководитель драматической труппы, велел тебе уволить меня? Это меня-то! Звезду!

— Разве можно такое забыть? С твоей стороны было весьма рискованно ворваться в его кабинет и швырнуть в него чашку кофе. Тебе повезло, что не уволили.

— Ты меня спасла, — широко улыбнулась Элен.

— С трудом. Мне пришлось для этого подставить собственную шею.

— Собственную шею?

— Ну, ладно уж, не только шею, — призналась Кирстен, — Но тогда я только начинала работать и мало что могла предложить, кроме себя.

— Значит, ты согласилась переспать с ним, чтобы меня не отстранили от участия в сериале?

— Ты же знаешь. И не напоминай мне об этом… Все знали, что я прокладывала себе путь собственным телом.

— Да, но никто не отрицал, что ты очень хороший режиссер: А все остальное объяснялось твоими проблемами в прошлом, и Пол наверняка помог тебе разобраться во всем. Помнишь, как вы познакомились на вечеринке, которую устраивали на открытом воздухе? Ты всецело завладела его вниманием, хотя всем до смерти хотелось поговорить с этим великим человеком…

Кирстен грустно улыбнулась.

— Господи, разве можно это забыть. Такой важной персоной я не чувствовала себя никогда. Вот, мол, смотрите, перед вами двадцатипятилетний режиссер умирающей мыльной оперы…

— Которую ты с успехом возродила…

— Смотрите все, вот я стою и непринужденно болтаю с великим Полом Фишером так, словно знаю его всю жизнь. Боже, как давно это было!

— Ты никогда не задумывалась, что было бы с тобой, если бы ты не встретила его?

— Мне страшно об этом думать. Должно быть, я продолжала бы режиссерскую деятельность, но едва ли смогла бы завязать с кем-нибудь серьезные отношения. Я не годилась для этого. Боже, как я тогда запуталась! Я так страстно мечтала завести ребенка, что даже Пол не смог меня урезонить. Однажды я предложила ему родить ребенка от него.

— Я это помню. Для этого мы с тобой отправились на ту веселую лыжную вылазку, которая закончилась для меня переломом ноги. Ты попыталась соблазнить его, а он, в тысячный раз сказав тебе «нет», выгнал тебя из своей квартиры.

Кирстен рассмеялась.

— Он сказал мне, что я ставлю в неловкое положение нас обоих, и швырнул мне мою одежду. Боже, как я тогда переживала! К тому времени я уже три года не спала с мужчиной, совсем потеряла уверенность в себе и даже боялась всех, и вдруг такая реакция Пола…

— Но он оказался прав. Он был слишком стар и женат, а ты только начинала делать карьеру. Кажется, ты тогда собиралась ставить драму Хэмиша Фуллертона. Настоящий шедевр!

Кирстен кивнула.

— Пол всегда был прав. Кстати, когда я вернулась с извинениями, он плакал. Ему показалось, что он слишком круто со мной обошелся. Он просто хотел, чтобы я встретила подходящего человека.

— Так и получилось в конце концов.

— Тогда мне самой так показалось. Я была настолько уверена в этом, что даже написала матери первое письмо за много лет.

— И что она посоветовала?

— Ничего. Она даже не ответила. Правда, меня это не удивило. Мы с ней никогда не ладили, а уж когда она вынудила меня сделать аборт, я поклялась больше не разговаривать с ней. Так и было до этого письма. Кстати, как твоя мама?

— Как обычно.

Кирстен кивнула.

— А как твои любовные дела?

— Ничего стоящего, даже говорить не о чем. Трудно встретить кого-нибудь подходящего в моем возрасте… Через неделю мне стукнет сорок два, это не самый лучший возраст, чтобы завести мужа и ребенка. К тому же у меня склонность к семнадцатилетним, а все это как-то не совмещается.

— Я и не знала, что ты хочешь детей, — удивилась Кирстен.

— А я и не хочу. Нет, хочу. О, пропади все пропадом, откуда я знаю? Я мечтаю хоть раз в жизни влюбиться и чтобы кто-то полюбил меня. У меня никогда даже романа не было, по крайней мере, ничего похожего на то, что у вас с Лоренсом.

— М-да, — отозвалась Кирстен, и улыбка ее угасла. — Но ведь у нас так ничего и не вышло.

— Почему? — спросила Элен. — Я не могу этого понять. Расскажи мне, что тогда произошло?

— Он встретил Пиппу, — ответила она.

— Трудно поверить, — сказала Элен. — Этот парень был безумно влюблен в тебя и не хотел смотреть ни на кого.

— Тем не менее посмотрел. Он познакомился с Пиппой, влюбился в нее и они поженились. Вот и все.

Элен помолчала, надеясь, что Кирстен добавит что-то еще.

— А как сейчас? — тихо спросила она. — Ты все еще не забыла его?

Кирстен задумчиво смотрела на бокал с шампанским.

— Не знаю, — ответила она. — Трудно сказать, ведь я так давно его не видела.

— Я помню тот вечер, когда вы познакомились, — сказала Элен. — Я пришла туда с тобой.

— В те дни мы всегда бывали вместе, — улыбнулась Кирстен.

— Ты тогда получила премию за сериал Хэмиша Фуллертона. И Лоренс, помнится, тоже получил премию. Это был удивительный для вас вечер. Вы оба получили премии и влюбились друг в друга с первого взгляда. Пол, когда знакомил вас, сиял, как отец. Ты, как всегда, выглядела в тот вечер потрясающе. По-моему, Лоренс глазам своим не верил. Кстати, вы в ту ночь спали вместе?

— Да, — подтвердила Кирстен. — Тогда я впервые в жизни узнала, что значит заниматься любовью с настоящим мужчиной. — Она засмеялась. — В ту ночь он сказал, что любит меня. Он сам удивился, что сказал это. Да и я тоже не верила. Это казалось таким абсурдным, что мы хохотали, но потом он поклялся, что это правда. Лоренс сказал, что раньше считал, будто такое случается только в кинофильмах.

— Для большинства так оно и есть, — заметила Элен. — Сколько же вы были вместе? Около года?

— Почти, — ответила Кирстен, мечтательно глядя в пространство. — Боже, мы словно обезумели. Я никогда еще не была так счастлива и едва верила, что это происходит со мной. Он обычно звонил мне днем и говорил, что любит меня. У меня до сих пор сохранились маленькие подарки, которые он мне делал… Знаешь, он научил меня такому, о чем я и не подозревала.

Элен, подперев рукой подбородок, мечтательно улыбнулась.

— Да, ты тогда рассказала мне об этом. Боже, как я завидовала! Конечно, я радовалась за тебя, но Лоренс был так великолепен, что все от него сходили с ума.

— Да уж. Помню, однажды мы возвращались после уикэнда в Риме. В самолете меня вдруг охватило такое желание, что я не могла ждать, и мы занялись любовью прямо в креслах. К счастью, кроме нас, пассажиров в первом классе не было, а стюардесса, должно быть, все поняла и сделала вид, что ничего не замечает. С нами такое случалось постоянно, потому что мы не могли насытиться друг другом.

— Да, вы были тогда неразлучны. На вечеринках танцевали только друг с другом. За столом тоже всегда сидели вместе. Подозреваю, что вы даже в туалет вместе ходили. Ну, а теперь расскажи о подарках! Как-то я стала поддразнивать его, что он дарит тебе столько цветов. И знаешь, что Лоренс сказал? «Элен, я так люблю эту женщину, что не хватит ни цветов в целом мире, ни слов в словаре, чтобы выразить мою любовь».

— Неужели? — Кирстен почувствовала комок в горле.

— Да, а теперь выкладывай, почему вы расстались.

Кирстен вздохнула.

— Во всем виновата я. Тогда мне показалось, что я справилась с проблемами прошлого, но вдруг они снова навалились на меня. Я уже не верила, что он будет всегда любить меня так, как любил тогда. — Ее взгляд стал более жестким. — И я оказалась права.

— Но ведь, наверное, что-то произошло. Не мог же он ни с того, ни с сего разлюбить тебя?

— Нет, это все из-за меня. Все было ужасно! Я не владела собой и без конца причиняла ему боль. Я была так убеждена, что он бросит меня, и так боялась этого, что он пришел в полное замешательство. Он впал в такое отчаяние, что даже попросил Пола поговорить со мной, но я не захотела ничего слушать. Теперь, после неоднократных бесед с психоаналитиками, я поняла, что первопричиной моего состояния была смерть отца. Именно тогда я решила, что те, кого я люблю, будут покидать меня, но ни Лоренс, ни я в то время этого не знали. Пожалуй, только Пол понимал это, но я не стала его слушать.

— Мне до сих пор трудно поверить, что Лоренс ушел от тебя. Ведь если Пол все понимал, он наверное, сказал об этом Лоренсу.

— Возможно, но Лоренс уже познакомился с Пиппой и все прочее осталось для него в прошлом.

— Но ты все еще любишь его? — осторожно спросила Элен.

— Я уже говорила, что не знаю, поскольку я очень давно не видела его.

У Элен захватило дух от того, что она решила предложить Кирстен. Безумная идея, конечно, но почему бы, черт возьми, не попробовать? А вдруг благодаря этому она получит ответ на свой вопрос? И она выпалила:

— В конце этой недели у них в доме намечается вечеринка. Меня пригласили. Почему бы и тебе не пойти?

Кирстен изумилась.

— Ты, наверное, шутишь? — воскликнула она, почувствовав, как сжалось у нее сердце. — Пойти в дом к Лоренсу? Элен, ты просто рехнулась!

— Это единственная возможность узнать, что ты чувствуешь к нему, — сказала Элен, почти разочаровавшись в своей идее. — Кроме того, там соберется много нужных людей. Подумай о знакомствах, которые ты сможешь завязать, о связях, которые используешь, чтобы снова попасть в обойму. Я правильно тебя поняла? Ты ведь собираешься начать все с начала?

— Конечно. Но сейчас я не хочу видеть Лоренса Макалистера. Уверена, что и он этого не хочет.

— Все равно рано или поздно ты столкнешься с ним.

— Чем позднее, тем лучше. К тому же Пол умер так недавно, и я пока не готова…

— Перестань, Кирстен! Можешь не сомневаться, Пол рассердился бы, узнав, что ты стала затворницей. Да, сейчас весь мир ополчился против тебя, но тем более ты должна появиться в обществе и показать всем, что тебя не так-то просто скрутить.

В глазах Кирстен вспыхнул гнев.

— Ты вынуждаешь меня рассказывать тебе то, о чем я не хотела бы говорить никому, — раздраженно сказала она. — Но кое-что я тебе все же расскажу, чтобы ты больше не касалась этой темы. Когда мы с Лоренсом расстались, у меня произошел страшный нервный срыв. В таком состоянии я первые шесть месяцев во Франции провела на больничной койке. За мной круглосуточно присматривали медицинские сестры, чтобы предотвратить самоубийство, на которое я несколько раз покушалась. Из-за меня Пол прошел через такой ад, которого не выдержал бы ни один человек — и виноват во всем этом Лоренс Макалистер. Так что, прошу тебя, Элен, не заставляй меня встретиться с ним снова — по крайней мере, пока. Я не готова к этому и не уверена, что когда-нибудь буду готова.

Огромные глаза Элен выражали раскаяние.

— Прости, — прошептала она, — я не подозревала, что все обернулось так плохо.

Кирстен успокоилась и протянула ей руку.

— И ты извини меня. Мне не следовало с тобой так разговаривать, но я не люблю возвращаться к этому.

— Лоренс знает о нервном срыве? — спросила Элен.

Кирстен усмехнулась.

Он видел, как это начиналось, хотя не знаю, понял ли он, что это нервный срыв. Лоренс тогда хотел одного — избавиться от меня, а я продолжала за него цепляться. Лучше не вспоминать обо всем, что я тогда вытворяла. Добавлю одно: я сказала ему, что когда-нибудь все равно верну его, даже если для этого придется убить Пиппу.

Элен хмыкнула.

— Так и сказала? Вот это да! Ты и впрямь собиралась это сделать?

— В то время — да. Я решилась бы на все, лишь бы вернуть его. Хотя совсем не уверена, что безвременная гибель Пиппы увеличила бы мои шансы.

— Едва ли. Печально, что все так обернулось, Кирстен.

— Конечно, но теперь все уже в прошлом. У него новая жизнь, а мне предстоит устроить свою. Поэтому давай сменим тему.

— Ладно. Ты сегодня вечером свободна? Если да, то поужинаем вместе. Я угощаю.

— Ты шутишь? — рассмеялась Кирстен. — Последнее время я всегда свободна. А что касается ужина, то приглашаю я, как богатая женщина. Кстати, ты знаешь Пиппу? Какая она?

— Не слишком хорошо. — Элен пожала плечами. — По-моему, она ничего.

— А с Лоренсом они счастливы?

— Это трудный вопрос. Какой ответ ты хочешь услышать?

— Пожалуй, правдивый.

— Ну ладно, будь по-твоему. Говорят, они очень дружная пара, так что полагаю, они счастливы.

— Хорошо, — сказала Кирстен, и улыбка ее погасла. — Ну, так куда же мы отправимся поужинать?

— Может, в «Сан-Лоренцо», как раньше?

Они вышли из ресторана около полуночи, обсудив все, но так и не наговорившись. Добравшись до дома Кирстен, они открыли еще одну бутылку шампанского и проболтали до рассвета. Только в четвертом часу утра они наконец отправились спать.

К удивлению Кирстен, несмотря на изрядное количество выпитого шампанского, она не могла заснуть. Ее мысли неизменно возвращались к тому вечеру, когда они с Лоренсом порвали отношения. Как ни пыталась Кирстен избавиться от этих воспоминаний, у нее ничего не получалось. Измученная бесплодной борьбой, она впервые за многие годы позволила себе вернуться к тому ужасному времени.

Кирстен сказала Элен правду: они разошлись потому, что Лоренс встретил Пиппу, но кроме этого, было много, очень много другого. Кирстен слишком хорошо все это помнила.

Это началось в тот вечер, когда она увидела Лоренса с Пиппой. К тому времени Лоренс уже не раз пытался порвать с Кирстен, но она не подозревала, что он встретил другую женщину. Как могла она думать об этом, если, несмотря ни на что, они все еще, хоть и редко, спали вместе?

Увидев его с Пиппой, Кирстен была так потрясена, что ощутила шок. Потом пришла боль, такая невыносимая, что ни о чем другом Кирстен уже не могла думать. День за днем она ждала его звонка и, наконец не выдержав, позвонила ему сама. Лоренс пришел к ней.

— Извини, — начал он без обиняков, — мне жаль, что ты узнала об этом вот так.

Кирстен молча смотрела на него, пытаясь взять себя в руки.

— Давно ли ты встречаешься с ней? — прошептала она.

— Несколько недель.

Она покачнулась и подняла руки, словно защищаясь от удара. Лоренс хотел поддержать ее, но Кирстен вырвалась.

— Значит, ты встречался с ней и спал с нами обеими? — спросила она.

У Кирстен закружилась голова. Она ухватилась за стул, чтобы не упасть, и боль от его предательства пронзила ее. Она вдруг почувствовала себя шестилетней девочкой, провожающей отца на работу. Отец не вернулся. Она продолжала ждать, но он так и не пришел к ней. Теперь Лоренс тоже покидал ее. Навсегда.

Ей удалось овладеть собой, призвав на помощь все свое мужество.

— Как ее зовут? — спросила Кирстен.

Она никогда еще не видела его в таком смятении.

— Пиппа, — тихо ответил он.

— Почему ты не позвонил мне, Лоренс? Почему не позвонил после того, как увидел меня?

— Я не знал, что сказать, — ответил он, запустив пальцы в волосы. — Боже мой, Кирстен, разве я не пытался наладить наши отношения? Но ты не позволяла мне сделать это.

— Теперь позволю, — сказала она. — Обещаю тебе, Лоренс. Только попытайся еще раз.

— Слишком поздно, Кирстен. Ты убила чувство. Неужели не понимаешь?

— Но ведь ты любишь меня. Ты всегда говорил, что любишь.

Он покачал головой, и Кирстен похолодела.

— Возможно, я любил тебя, — сказал он. — А теперь даже не знаю. Ты так запутала меня, что я сам не знал, что делал.

— Но ведь ты знал, что говоришь? Я верила тебе, Лоренс…

— Нет! В том-то и беда, что ты мне не верила.

— Но теперь верю.

— Кирстен, ради Бога, пойми. Я больше не люблю тебя. Теперь верить в это бессмысленно.

— Но ты любишь меня, Лоренс. Любишь!

— Нет!

Последовало молчание, потом Кирстен спросила:

— А ее ты любишь?

— Не надо спрашивать об этом.

— Нет, ответь мне.

— Кирстен, перестань, прошу тебя.

— Мне надо знать.

— Зачем? Что это тебе даст?

— Многое.

— Между нами все кончено, Кирстен. Прости, я не хотел причинять тебе боль…

— Зачем же ты это делаешь?

— Но, черт возьми, ты сама вынуждаешь меня к этому! Мне казалось, что я люблю тебя, Кирстен, но я ошибался. Теперь я все сказал. Я не любил тебя, мне просто казалось, что люблю. И очень жаль, что все так получилось.

— Я сделаю все, что ты захочешь, только дай мне последний шанс.

— Нет, черт возьми, я не хочу этого!

— Я схожу к психоаналитику, и он поможет мне, — умоляла она. — Если я это сделаю, ты переменишь решение?

— Нет! Все кончено! — Он так страдал, что Кирстен не могла смотреть на него. — О Кирстен! — простонал он, когда она закрыла лицо руками. — Ты сама создаешь сложности. Мне пора уходить, но я позвоню Полу и попрошу его зайти к тебе. Только он может тебе сейчас помочь, а у меня больше нет сил.

Он повернулся, но она схватила его за руку.

— Скажи мне только, Лоренс, ты любишь ее? Я должна это знать…

— Зачем?

— Прошу тебя, Лоренс, скажи.

— Да, Кирстен, — сказал он, вздохнув. — Я люблю ее. И лучше уж мне самому сказать тебе, что я собираюсь просить ее выйти за меня замуж.

Кирстен зарылась лицом в подушку. Боже, как больно об этом вспоминать! Даже через много лет! Однако ничто на свете не может сравниться с болью, которую она причинила Лоренсу, чтобы отомстить ему. Сейчас Кирстен едва верила, что сделала это, но расплатилась за все она сама. Вот почему у нее был такой тяжелый нервный срыв.

Теперь, когда не стало Пола, только она и Лоренс знали о том, что она тогда натворила. Не дай Бог, чтобы об этом узнал кто-то еще.

Пиппа, к удивлению и удовольствию Лоренса, вернулась через три дня с Дзаккео Марильяно, итальянским писателем, таким крупным и громогласным, что, казалось, он заполнил собой весь дом. Несколько лет назад Лоренс написал сценарий по одной из книг Дзаккео и сделал фильм, снискавший огромный успех во всем мире и до сих пор приносивший им доход. С тех пор они очень подружились, и, хотя теперь ненасытный интерес Дзаккео ко всем проявлениям жизни несколько истощился, интеллектуальное общение с ним было интересно Лоренсу. Оно стимулировало мысль и доставляло удовольствие.

— Я приготовил тебе сюрприз, дружище! — пророкотал Дзаккео, как только Лоренс вышел из кабинета. — Мы слишком давно не виделись, я соскучился и покинул свое прибежище в Тоскане, чтобы проверить, не зачах ли твой мозг после длинной английской зимы. — Он заразительно захохотал, хлопая Лоренса по плечу и обнимая его.

— Ваки-Дзаки! — радостно завопил Том и бросился в объятия Дзаккео. Мальчик завизжал от удовольствия, когда тот, перевернув его вниз головой, пощекотал бородой оголившийся животик.

Подарки, казалось, выскакивали из карманов Дзаккео с такой же легкостью, как и мудрые мысли из-под его пера. Наконец он посадил Тома к себе на плечи и, обняв Пиппу и Лоренса, повел их в гостиную.

— Господи, как же приятно оказаться дома! — вздохнул он, опустившись на диван.

— Хотите чаю, Дзаккео? — спросила Джейн.

— Чаю? Что хорошего в этом чае? — воскликнул он. — Принеси мне виски, женщина, а потом посиди у меня на коленях, доставь удовольствие старику. — Он долго и громко смеялся своей шутке. Дзаккео не было и сорока лет, но выглядел он на пятьдесят, а потому упивался легкими победами, все еще выпадавшими на его долю.

Вспыхнув от удовольствия, как всегда, когда Дзаккео шутил с ней, Джейн подошла к бару с напитками, налила в стакан добрую дозу шотландского виски и отнесла гостю. Хотя была еще только середина дня, Лоренс и Пиппа налили себе по стаканчику джина с тоником, а Джейн и Том, по настоянию Дзаккео, уселись вместе с ними.

Слушая Дзаккео, Лоренс наблюдал за Пиппой. Ее фиалковые глаза блестели от возбуждения, а все морщинки, появившиеся из-за предотъездной тревоги, разгладились. Она казалась сейчас такой спокойной и умиротворенной, что Лоренс понял: она действительно влюблена в свое дело. Работа всегда благотворно действовала на нее, вот потому Лоренс и не мог увезти Пиппу отсюда и лишить любимого дела.

Заметив, что муж наблюдает за ней, Пиппа улыбнулась, и, увидев понимание в ее взгляде, Лоренс почувствовал, как потеплело у него на душе. Ему захотелось крепко прижать ее к себе, побыть с ней хоть несколько минут и сказать, что он непременно выжмет деньги на свой следующий фильм из этих проклятых британцев. Пусть Пиппа знает, что они не уедут в Голливуд, а останутся здесь, где она счастлива. Ему необходимо видеть, как блестят ее глаза, и чувствовать, как его захлестывает волна любви всякий раз, когда их взгляды встречаются. Он сделает все, чтобы им было хорошо, и ему не терпелось сказать ей об этом. Впрочем, они еще успеют поговорить.

Он улыбнулся, услышав, как Дзаккео обсуждает планы вечеринки, намеченной на следующую субботу. Число гостей в списке увеличилось уже с двадцати до полусотни, а Дзаккео все еще вписывал новые имена. Вдохновленная им, Пиппа тоже пополняла список, явно забыв о том, что вечеринку решили устроить ради Джейн.

Лоренс взглянул на Джейн, подумав, не обидится ли она? Наверное, нет, решил он, скорее обрадуется, если ей не придется быть в центре внимания. Но тут Том вдруг провозгласил:

— Знаешь, Дзаки, бабушкин повар готовит огромный торт для Джейн!

— О Том! — простонала Пиппа. — Ведь это должно было стать сюрпризом!

Том широко раскрыл глаза и, зажав рот рукой, взглянул на Джейн.

— Не умеешь ты хранить секреты, — сказала та, обняв его.

— Умею! — возразил Том. — Папа поделился со мной секретом, и я его храню.

— А что за секрет у папы? — спросил Дзаккео, подмигнув Лоренсу.

— Он собирается увезти мамочку на уик-энд, — с гордостью объявил мальчик.

Все рассмеялись. Лоренс посадил Тома к себе на колени.

— Вот ты и попался, сын, — сказал он, целуя его. Перехватив взгляд Пиппы, он посмотрел на нее.

— Тебя это не устраивает? — спросил он.

Пиппа взглянула на Дзаккео.

Лоренс улыбнулся.

— Конечно, мы никуда не поедем, пока у нас гость, — сказал он.

Пиппа с облегчением вздохнула, подошла к Лоренсу и, присев на подлокотник его кресла, шепнула:

— Мы поедем потом. Скоро.

Воцарилась неловкая тишина, но Дзаккео непринужденно спросил:

— Так это будет твой день рождения, Джейн? Двадцать один год? О, где моя молодость? Дайте сообразить, что я делал в двадцать один год? Ах, да! — воскликнул он, хлопнув себя по бедру. — Я пил виски, любил женщин и сражался на войне.

— Ты же никогда не был на войне, — смеясь, напомнила Пиппа.

— Вся моя жизнь — непрерывная война, — мрачно изрек он. — Но зачем говорить обо мне, когда надо думать о вечеринке для Джейн? Кого тебе хотелось бы пригласить, красавица моя? Назови любого мужчину: кинозвезду, политика, великого писателя вроде меня — Дзаккео Марильяно найдет его, только пожелай.

— Правда, Джейн, — весело подначивала ее Пиппа, забавляясь смущением девушки. — Дзаккео знает всех, так что выкладывай, к кому ты неравнодушна?

— Не знаю, — хмыкнула Джейн, покраснев до корней волос. — Мне никто не приходит в голову. — Все замерли в ожидании. Джейн беспомощно развела руками. — Я во всем полагаюсь на вас, — проговорила она.

— Но тебе придется кого-нибудь выбрать, — настаивала Пиппа.

— Я знаю! Филипп Шофилд! — выкрикнул Том имя своего любимого телегероя, и озадаченно огляделся, услышав дружный смех.

— Кстати, ты пригласила своих родителей? — спросила Пиппа.

Джейн кивнула.

— Боюсь, что они не смогут прийти. Они чем-то заняты в этот вечер.

— В день твоего совершеннолетия? — изумилась Пиппа. — Как они могут быть чем-то заняты?

— На неделе они приглашают меня на ужин, — успокоила ее Джейн. — К тому же они не очень любят ходить на вечеринки и будут чувствовать себя неловко в таком большом обществе.

Пиппа промолчала, но Джейн заметила, как они с Лоренсом переглянулись. Джейн поняла: они не сомневались, что Фрэнк и Эмми Коттл уклонятся от приглашения, поскольку такое случалось уже не раз. Пиппа и Лоренс встречались только с отцом Джейн, а Эмми Коттл никогда не была в кенсингтонском доме.

Начав работать у Макалистеров, Джейн вскоре сказала, что ее мать очень застенчива, а потому лучше не приглашать ее. В другой раз, когда Джейн говорила с Пиппой о матери, та уловила в ее словах резкую антипатию. Это было так не похоже на Джейн, что Пиппа некоторое время спустя снова вернулась к этой теме, однако девушка не поддержала разговор.

— Будь моя воля, — сказала она, — я бы забыла о ее существовании, но, наверное, мне никогда не удастся это сделать.

Пиппа была так удивлена, что спросила Лоренса, не стоит ли им выяснить причину этого. Подумав, Лоренс сказал, что это личное дело Джейн. К тому же далеко не все ладят с родителями. Он напомнил Пиппе, что и у нее самой весьма напряженные отношения с матерью, и при этом заметил, что многие не хотят обсуждать свое прошлое с другими людьми.

Вот тут он, сам того не подозревая, совершил большую ошибку. Пиппа, забыв о проблемах Джейн, тут же решила выявить, что было у него в прошлом такое, чего он не хотел бы обсуждать с ней…

Кемпбел взлетел высоко. Об этом говорили все. Он сам повторял это, возможно, слишком часто, но люди привыкли к его заносчивости и вульгарности. Кампания против Куколки Кирстен оказалась такой успешной, что менее чем за месяц Кемпбел, действуя один, увеличил спрос на свою газету почти на 20 процентов. Диллис радовалась этому почти так же, как ущербу, нанесенному репутации Куколки. Кемпбел самодовольно ухмылялся, ибо унизил Кирстен так, что ее репутацию уже нельзя было запятнать.

Несколько своих статей о ней он объединил под заголовком «Полезные советы Кирстен Мередит». Каждая из них имела и отдельное заглавие: «Как пользоваться своей красотой», «Как подниматься по ступеням общественной лестницы», «Как унаследовать состояние» и «Как эксплуатировать мужчину». Газеты с последней статьей были раскуплены в мгновение ока. К сожалению, информатор Кемпбела, женщина, в которую, как ему казалось, он был влюблен почти целый месяц, не была осведомлена обо всех уловках ремесла Кирстен, но с помощью такого пособия, как «Радости секса», их можно было без особого труда описать с колоритными подробностями. Успеху его злобных статей во многом способствовала и чертовская привлекательность Куколки: каждому хотелось купить газету, чтобы взглянуть на ее фотографию. Да, она была благодатным объектом для газетной травли!

Итак, все двигалось в заданном направлении гладко, словно по рельсам. Беда только в том, что с этого поезда Кемпбелу приходилось время от времени соскакивать на какой-нибудь станции, где ему вовсе не хотелось останавливаться. Это означало, что он в основном подчинялся инерции, которую развила кампания. Правда, в моменты затишья ему приходилось поразмыслить над событиями, несколько смущавшими его. Тогда Кемпбел начинал понимать, что в конце путешествия, к тому времени, как мчащийся на полной скорости поезд остановится, он окажется единственным его пассажиром.

Однако сейчас и он, и его информатор начали ощущать нехватку материала. Диллис это пока не беспокоило, поскольку она полагала, что публику не следует перекармливать информацией. Притом появились симптомы того, что симпатии начинают склоняться к Кирстен. Но как бы то ни было, они возобновят кампанию с новой силой, — едва Куколка Кирстен отважится высунуть нос из дому!

Кемпбел стоял перед заваленным бумагами письменным столом, рассеянно глядя на фотографии Кирстен и Элен Джонсон. Их запечатлели в тот момент, когда они выходили из «Сан-Лоренцо». У него не было текста к этим фотографиям. Никакого. Но фотография Кирстен оказалась весьма удачной: она смеялась и выглядела от этого чертовски красивой. Будь Кемпбел не тем, кем был, он, возможно, влюбился бы в нее. Его взгляд переместился на Элен Джонсон. Вот в нее он уже влюбился или, по крайней мере, так ему казалось…

Он устало опустился в кресло, желая, чтобы перестали звонить эти проклятые телефоны и чтобы все заткнулись хоть на пять минут. Кемпбел не хотел признаться, что все это действует ему на нервы, а играть роль Большого Мерзавца ему на сей раз особенно трудно. Может, с годами он стал мягче? Или после сорока лет бездушный и безжалостный человек становится сентиментальным?

Он запустил пальцы в волосы и положил локти на стол. В последнее время ему казалось, будто он постоянно играет какую-то роль. Кемпбел отдавал себе должное, играл он неплохо, ибо люди раболепствовали перед ним, мечтая попасть в его колонку, втирались в его доверие и хохотали над его плоскими шутками, надеясь заслужить пару лестных слов. Боже, какое они внушали отвращение! Однако без них он был бы ничем, а снова стать ничем он не желал.

Поэтому ему оставалось одно: поднять занавес и старательно играть роль человека, который глумится над всем миром и которому сам черт не брат.

— Эй, Дэрмот! Поднимешь ты, наконец, телефонную трубку? — заорал кто-то.

— Да, да, — буркнул Дэрмот и поднял ее.

— Алло, — сказал голос на другом конце линии. — Это ты, Дэрмот?

Услышав голос женщины, чувства к которой он все еще не мог определить, Кемпбел расправил плечи.

— Да, это я, — сказал он.

— Прекрасно. Ты готов? У меня кое-что для тебя есть.

— Готов.

— Она была в «Сан-Лоренцо».

— Господи, может, расскажешь мне что-нибудь посвежее?

— О'кей. Но тебе это не понравится.

— Валяй!

Рассказ занял мало времени, но когда она закончила, Кемпбел резко побледнел. Она угадала, ему это не понравилось. Кемпбел услышал то, чего боялся. Он, конечно, понимал, что рано или поздно это выйдет наружу, но надеялся, что это будет нескоро, а к тому времени он успеет найти выход из положения. Кемпбел прикинул, нельзя ли утаить эту информацию от Диллис. Но если он это сделает, его информатор удивится, почему он не опубликовал новые сведения, и, кто знает, не побежит ли она сама к Диллис? Нет, так рисковать он не мог.

Ну, теперь-то и начнется настоящий цирк, обреченно сказал он себе, поглядывая на фотографии. Оценив комизм происходящего, Кемпбел невесело усмехнулся. Его роль не требовала ни грима, ни указаний режиссера, ни репетиций. Ему нужны лишь несколько порций джина — тогда он сможет выйти на сцену и сыграть роль вонючего подонка. Это будет нетрудно — видит Бог, он играл эту роль не впервые.